1

В просторной, уютно обставленной спальне сидела приятная молодая женщина и уныло разглядывала фотографию в собственном паспорте. Фотография была сделана пять лет назад, и к ней претензий не было, печаль вызывала действительность. Женщина перевела взгляд на зеркало, потом снова на фотографию и опять на зеркало. Отражение заметно проигрывало. Она тяжело вздохнула и повернулась к бессовестному стеклу спиной. На веснушчатом и немного бледном, как у всех рыжих, лице застыло выражение безграничной тоски.

Из раскрытого документа следовало, что печальную даму звали Дарья Николаевна Быстрова, была она русской, замужней и через два месяца ей исполнялось тридцать. Вздохнув еще раз, молодая женщина с отвращением отбросила паспорт в сторону и задумалась.

Итак, юность умчалась как конь в пургу. Удовольствие, получаемое от созерцания собственной красоты, уменьшалось прямо пропорционально прожитым годам, и через год-два прелестная девушка с игривым взглядом окончательно растает в прозрачной дымке стекла, уступив место незнакомой женщине с отвратительно пресным лицом.

Даша опять обернулась к зеркалу. Увы, чуда не произошло — все признаки приближающейся старости оставались на своих местах.

— Ну, ничего, ничего, — бодро пробормотала она, разглаживая крошечную морщинку пальчиком, — будем бороться: что можно, размассируем, чего нельзя — отрежем. — И тут же прикусила язык.

Месяц назад ей в руки попала статья о клинике пластической хирургии, где-то недалеко от Лондона. Текст был пронизан оптимизмом, а фотографии пациентов, сделанные до и после операций, впечатляли: из-под ножа хирурга выходили просто новые люди. Воодушевленная полученной информацией, Даша кинулась к мужу с просьбой разрешить поездку в Англию. Хотя бы для консультации.

Сергей, не поднимая глаз от бумаг, лишь раздраженно бросил:

— Это еще зачем? Старость, как беременность — от людей не скроешь. Ты хоть видела, как эти операции делаются? Берут скальпель и — раз! Представляешь, как выглядит твое лицо вообще без кожи?

Муж знал на что бить: в мгновение ока весь оптимизм улетучился в неизвестном направлении. Сверкающий скальпель пластического хирурга превратился в ночной кошмар, супруг — в лед, а вся семейная жизнь — в тягостный спектакль.

 

2

Молодая женщина провела ладошками по лицу и прикрыла глаза. Как безжалостно бежит время.

Они познакомились с Сергеем пять лет назад, на одном из московских вернисажей. Даша там подрабатывала консультантом, а будущий супруг оказался на выставке случайно — по просьбе своего папы он сопровождал группу задумчивых голландских бизнесменов, неожиданно для всех оказавшихся любителями искусства. Голландцы отнеслись к рыжеволосой искусствоведше весьма прохладно и, едва дослушав темпераментную лекцию о связи частушки, лубка и русского авангарда, моментально растворились в толпе посетителей.

Сергею, напротив, искусство, в любом своем проявлении, было глубоко безразлично, а уж такое, как авангард, тем более, посему, не тратя времени, он попросил обаятельного гида оценить некую спорную картину. Последняя оказалась на даче, дача в тридцати километрах от Москвы, а бензина хватило только в одну сторону. Девушка оценила смекалку нового знакомого и великодушно согласилась подождать до утра друга с канистрой.

Вместо друга в семь утра неожиданно приехал папа. Без бензина, но с охраной из трех человек. Он прошел в спальню, присел на стул и, не обращая внимания на онемевшую от ужаса девушку, обратился к сыну:

— Сергей, тебе необходимо срочно вылететь в Прагу.

Даша рывком натянула на себя одеяло. Папа перевел взгляд в ее сторону, скользнул по нежному контуру плеч и чуть качнул головой:

— Напрасно. Вам нечего скрывать.

Девушка смешалась еще больше и, замотавшись в простыню до самых глаз, еле слышно пробормотала:

— Вы все неправильно поняли… я консультант. Искусствовед… Сергей попросил оценить картину…

— Понятно. — Невозмутимый папа вытянул губы трубочкой, лотом втянул их обратно, пожевал и еще раз оценивающе оглядел дрожащую от холода и стыда барышню. — Ну что ж, эта поездка вполне может оказаться свадебным путешествием. Или, например, твоей жене необходимо постоянное лечение, в этих, как их там, в Карловых Варах. Так даже лучше. Давай, Сергей, собирайся, в конце недели все должно уже быть готово.

И, не прощаясь, вышел.

Минут пять девушка сидела не в силах произнести ни звука. Во-первых, она не ожидала предстать перед незнакомым человеком в чем мать родила, во-вторых, совсем не ожидала получить предложение выйти замуж таким странным образом, и уж чего она не ожидала совсем, что Быстров-старший окажется тем самым Константином Быстровым.

Несмотря на стойкое безразличие к политике и сломанный телевизор Даша с первой же секунды узнала неожиданного визитера. И кто бы не узнал!

О нем говорили разное: и спаситель России, и вор каких мало, но в одном мнения сходились: без молчаливого одобрения этого невысокого человечка со щекасто-младенческим личиком удивленного ребенка из страны не вывозился даже прошлогодний снег. Его деятельностью интересовались все: коллеги, конкуренты, журналисты и, не в последнюю очередь, правоохранительные органы. Но Константин Вильямович неизменно доказывал безупречность своей репутации. Его круглые детские глаза смотрели в камеру недоуменно, с плохо скрываемой обидой: за что? Я для вас сделал все, что мог…

Конкуренты бесследно исчезали, журналисты погибали при невыясненных обстоятельствах, следователи скрипели зубами и закрывали очередное дело. Со временем и самые непонятливые сделали неутешительный вывод: «Значит, кому-то это очень надо».

В его устах даже шутливое предложение звучало почти как приказ.

Стряхнув оцепенение, Даша повернулась к молодому человеку, пребывавшему по отходу родителя в состоянии глубокой задумчивости:

— И что теперь делать?

Тот лишь пожал плечами:

— Ты же слышала: сначала в ЗАГС, потом за билетами.

 

3

Первый год пролетел как в счастливом сне. Фирма, дела которой послан был контролировать Сергей, занималась туризмом, и за год новобрачные объездили почти всю Европу. Но вскоре появилась Ксюшка и волей-неволей молодой женщине пришлось перейти к оседлой домашней жизни.

Супруг по-прежнему большую часть времени проводил на фирме, виделись они все реже и реже, и отношения заметно поостыли.

Молодая женщина изменения переносила болезненно: лишившись сначала любимой работы, потом друзей, а теперь еще внимания мужа, она как-то сразу потускнела, начала полнеть и за пять лет замужества превратилась в заурядную домохозяйку, снующую между кухней и детской.

Вконец истерзанная проблемой, как одновременно сохранить стройную фигуру, приятную округлость лица и, разумеется, мужа, Даша не выдержала и кинулась за советом к единственной в Праге подруге.

 

4

Подругу Ольгу можно было печатать на рекламном плакате семейного счастья: длинноногая, пышнотелая, она с радостью переложила все хозяйственные заботы на мужа и домработницу Ганку и приятно проводила время в магазинах или постели любовника, умудряясь при этом доводить до нервного приступа всех троих. Совет подруги был увесист и однозначен как ответ Чемберлену:

— Дашка, заведи мужика, пока не поздно, — старательно полируя ногти, поучала она расстроенную женщину, — жизнь пройдет, и вспомнить будет нечего. И так уже похожа на мать семейства.

— Я и есть мать семейства, — удивилась та. Ольга, оторвавшись от своего занятия, постучала пальцем по голове:

— Одно дело — кем быть, а другое — как выглядеть. Лучше казаться девкой, чем домработницей. Особенно в твоем возрасте.

— Я, между прочим, младше тебя, мне еще тридцати нет.

— Тебе можно дать и сорок, — хладнокровно отрезала циничная подруга, — а сколько мне — известно только Господу Богу и записи актов гражданского состояния. И потом, мое дело предложить, а ты поступай, как хочешь. Только учти, гораздо обиднее, если тебя бросят за занудство, а не за блядство.

Занудная мать семейства тяжело вздохнула. Ольга была вульгарной, но практичной.

— Не знаю, подумаю. Хотя сама посуди, где я здесь любовника найду? Русские все друг друга знают, а с чехом как познакомиться, по объявлению, что ли?

— Подумаешь! Да здесь полно таких объявлений, открой газету и выбирай.

— Ну, нет, — Даша смущенно хихикнула, — мне еще не настолько плохо. Поживем — увидим, может, это временные проблемы. Знаешь, в каждом браке бывают такие кризисные периоды, вот мне мама говорила…

— Поживи, поживи, — подув на лак, Ольга отвела руку в сторону, любуясь результатами своей работы, — только как бы поздно не было. Такие мужики, как твой Серега, на дороге не валяются — подберут и чирикнуть не успеешь.

На этом разговор с умудренной жизненным опытом подругой закончился, и Даша опять осталась наедине со своими проблемами, морщинами и килограммами.

И возможно, через пару лет верная супруга окончательно растворилась бы в домашнем хозяйстве, незаметно слившись с обоями, а может быть, и правда завела бы любовника, кто его знает, только судьба решила распорядиться иначе.

 

5

То злополучное утро началось с приятной неожиданности: наконец пришла долгожданная посылка из Франции. Из роскошной коробки были осторожно извлечены приготовленные на заказ чудодейственные кремы, маски и прочие притирания. С их помощью, если верить аннотации, к Даше должна была вернуться не только молодость, но и девственность.

К сожалению, проверить ей этого так никогда и не удалось: едва молодая женщина дотронулась до первой баночки, как раздался телефонный звонок.

— Ano, prosim, — обычно вежливая фраза на этот раз прозвучала грубо, даже агрессивно.

В ответ послышался всхлип, и, после небольшой паузы, дрожащий женский голос спросил:

— Вы… не говорите по-русски?

— Почему, говорю. — Голос звонившей показался смутно знакомым.

— Дашка, это ты?

— Да, это я.

— Слава богу! — вдруг без всякого перехода затарахтела собеседница. — Не представляешь, сколько мне пришлось сделать, чтобы достать твой номер телефона!

— Почему же, представляю, — хмыкнула молодая женщина, — хотя бы потому, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы он не достался кому попало.

— Ой, Рыжая, как была ты свиньей, так и осталась! — продолжал радостно щебетать голос, из чего Даша сделала два вывода: во-первых, звонившая была с ней хорошо знакома, а во-вторых, не строила на ее счет никаких иллюзий. Тем не менее она по-прежнему не могла вспомнить, кому принадлежали эти очень характерные интонации.

— Слушай, Рыжая, я сейчас на вокзале…

— На каком, на Курском?

Нахалка осеклась на полуслове, но тут же продолжила, может, чуть с меньшим напором:

— Почему на Курском? Здесь, на центральном.

— Где здесь?

— Да здесь, в Праге.

Настроение было испорчено окончательно. Наверняка эту курицу обворовали в поезде, и теперь будет две недели висеть на шее со своими проблемами. «И какой паразит дал ей телефон, — подумала Даша. — Узнаю — убью».

— Ну и?

— У тебя что, настроение плохое? — Трубка не собиралась сдаваться. — Поверь, если бы у меня был выбор, я бы никогда тебе не позвонила. Особенно учитывая обстоятельства, при которых мы расстались.

И тут молодую женщину осенило. Кто же еще мог разговаривать с такой идиотской интонацией! Светка Лунина. «Ах ты, сволочь», — чуть было не сорвалось с языка, но, сдержавшись, она лишь вежливо поинтересовалась:

— И какой черт тебя сюда занес?

— Ой, слушай, это долгая история. Встретимся, все расскажу по порядку.

В гробу я видела и тебя и твой порядок — хотела было вставить Даша, но звонившая не дала и слова сказать.

— Только сначала мне нужно устроиться в гостиницу.

— Смотря что ты имеешь в виду, — осторожно поинтересовалась радушная хозяйка.

— Ну, посоветовать где лучше, позвонить. Спросить, есть ли там свободные места…

Мысль о том, что Светка не собирается у них жить или просить денег на гостиницу, в общем, обрадовала, но выступать в качестве гида-переводчика у этой змеюки тоже не хотелось.

— Свет, ты извини, но я, честно говоря, не справочное бюро. И, учитывая те самые обстоятельства, о которых ты упомянула, мне ну совершенно не хочется искать тебе гостиницу, заказывать такси, приносить кофе в постель и так далее. Хочешь, дам телефон Красного Креста, может, они помогут? — добрая женщина уже собралась было повесить трубку, как Светка вдруг выпалила:

— Меня хотят убить! Я больше так не могу, лучше я сама покончу с собой!

«Как была чокнутой, так и осталась», — подумала Даша, и шестилетней давности ярость ударила ей в голову.

 

6

Светлана Лунина была поистине необыкновенной девушкой. При первой встрече людей обоего пола буквально наповал сражала безупречная красота этой стервы, при всем желании невозможно было найти хотя бы одного недостатка. Однако приблизительно через неделю в божественной красотке начинало раздражать абсолютно все: завистливое выражение лица, сварливый голос, идиотский смех и развязные, почти неприличные жесты. К великому разочарованию окружающих, по своим душевным качествам Светка была столь же отвратительна, как и прекрасна внешне.

Жертвами ее смазливой физиономии и противного характера становились практически все встречные и поперечные особи мужского пола. Исключение составляли слепые и умные. И тех и других было на удивление мало.

Кроме внешности, безусловного уважения заслуживала и та изобретательность, с которой Лунина выбивала деньги из окружающих, особенно у своего постоянного любовника — Левы Либермана.

Она болела. Не в том смысле, что чихала и кашляла, а просто без устали выдумывала себе самые невероятные заболевания, на лечение которых бедный Лева два раза в месяц, как зарплату, выдавал такую сумму, что его родители, узнав об этом, пришли в состояние тихого ужаса.

Сам Лева был из приличной еврейской семьи, где папа, известный профессор-микробиолог, и мама, не менее известный переводчик, просто не могли и в страшном сне допустить появление подобной невестки в доме.

Осознав, что к разуму сына взывать бесполезно, родители решили бороться с чумой при помощи небольшой хитрости.

«Лева, — сказали они ему с неподражаемым акцентом старых московских евреев, — Светочка красавица, и мы, в общем, ничего против нее не имеем, но посуди сам — у нас высшее образование, ты учишься в аспирантуре, твоя сестра собирается в университет… Светочка будет чувствовать себя неуютно в нашей семье! И потом, вы должны быть на одном уровне, посему ты, как мужчина, просто обязан сделать все, чтобы в дальнейшем ваше счастье ничем не было омрачено. Ну а мы, со своей стороны, поможем чем можем. Узнай, какой факультет ее привлекает, и считай, что она уже там учится».

После непродолжительной беседы Светка вспомнила, как любила в детстве накалывать бабочек на булавки и собирать гербарий. Таким образом выбор был сделан, и в первый осенний день длинноногая пепельная блондинка ступила на скрипучий паркет биологического факультета МГУ.

Расчет мудрых родителей оправдался на сто процентов. Лунина умудрилась завалить сессию слету: получив две двойки за первые же два экзамена, она бросилась доставать справку о болезни, чтобы оттянуть время и не получить последнюю, третью пару, но тут-то ее и сгубила любовь к экзотическим заболеваниям.

Обыкновенная справка от участкового врача о гриппе или, на худой конец, ревматизме еще могла спасти ситуацию, но, твердо решив разжалобить не только Леву, но и целый деканат в полном составе, пораженная тяжким недугом, принесла справку о болезни, не наблюдавшейся в развитых странах последние лет эдак двадцать.

Администрация университета, понятно, живо заинтересовалась поразительным фактом, однако, получив самые прозаические объяснения, распорядилась немедленно отчислить нахалку без права восстановления, справедливо рассудив, что если студент биофака МГУ не может подобрать себе мало-мальски правдоподобного диагноза, то и делать-то ему там нечего.

Печальный конец образовательной карьеры и все возрастающие поборы заставили в конце концов обескураженного любовника задуматься о правильности своего выбора, и через некоторое время он робко заговорил о необходимости расстаться. Но не тут-то было.

Светка немедленно повергла Леву в состояние столбняка, заявив, что ждет от него ребенка. Правда, вскоре пришлось сообщить, что беременность сохранить не удалось. Через месяц история повторилась, и тени не родившихся детей витали над несчастным любовником еще полгода.

Циничные приятели, ухохатываясь, заключали пари, как долго продлится новое изобретение бесстыжей проходимки. Сроки варьировали от года до тысячи лет, и то только потому, что больше даже Моисей не прожил. Однако бедному Леве, напротив, было совсем не до смеха — он просто уже не знал, чем предохраняться. В конце концов, проклиная на чем свет стоит все противозачаточные средства в мире, молодой человек решился на крайнюю меру: полный отказ от половой жизни.

 

7

Для Луниной настали тяжелые времена: Лева, освободившись от ее чар, решительно заявил, что оставляет ее. Юная дева, как и полагается, всплакнула на его груди, но вскоре с разлукой согласилась, правда, с небольшим условием: в последний раз съездить отдохнуть. Как будто до этого она хоть один день работала!

Даше сразу показалось подозрительным, почему в свой последний love trip эти две жертвы несчастной любви решили отправиться вместе с их компанией, где к Светке относились, мягко говоря, недружелюбно. Она попыталась воспрепятствовать как могла, но остальные (в основном, разумеется, мужчины), легкомысленно посчитав, что летние каникулы невозможно омрачить даже ядерными испытаниями, а места в Юрмале хватит на всех, великодушно согласились.

Результаты не замедлили себя ждать. В первый же день приезда у двоих человек пропали деньги из номера. Подозрение пало на персонал гостиницы, но вскоре выяснилось, что деньги, украшения и прочие ценные предметы исчезали буквально всюду, где хоть на секунду оставались без присмотра: в ресторане, кегельбане, сауне и прочих увеселительных заведениях. Стало ясно, что ворует кто-то из своих. Ситуация стала крайне неприятной и требовала обсуждения.

Разговор возник непроизвольно, как только Светка с Левой удалились в свой номер. Отбросив эмоциональную часть, через час было сделано несколько умозаключений. Первое — у Луниной единственной ничего не пропало (это было так вызывающе глупо, что некоторые восприняли как аргумент в защиту); второе — у нее, единственной из всех, не было постоянного источника дохода; третье, и самое главное — в ближайшее время она этого источника лишалась. Вывод: акция была спланирована заранее. Становилось понятным и ее горячее желание ехать в отпуск с людьми, относящимися к ней как к стафилококку.

Но одно дело подозревать, а совсем другое — располагать доказательствами. Операцию по разоблачению решено было провести вечером. Пока собравшиеся за ужином активно отвлекали Светкино внимание (что, как оказалось в дальнейшем, и провалило блестяще задуманный план), Герасим, депутат от группы материально пострадавших, пробрался в их номер и перетряхнул Светкины сумки.

Вернулся посол с перекошенным от злости лицом. Кто-то даже поинтересовался, не утопил ли он случайно Муму. Но Герасим, сверкнув горящими глазами, молча выпил стакан водки и вызвал Леву в коридор.

Врожденная интеллигентность не позволила тезке знаменитого немого взять Лунину за шкирку и ткнуть мордой в награбленное. Шипя как гиена, он лишь потребовал от Либермана немедленно разобраться со своей пассией и раздать экспроприированное.

К сожалению, годы общения со Светкой, видимо, оставили неизгладимый след на головном мозгу последнего, и вместо того, чтобы немедленно последовать дружескому совету, Лева отправился в мужской туалет репетировать обличительную речь. И пока он, потрясая дланями, пугал зеркало, эта зараза, моментально сообразив в чем дело, собрала шмотки, остатки его денег и, сев на поезд, укатила в Москву.

Разъяренный Либерман, умирая от стыда, занял сто долларов у скорбно молчащих друзей и помчался в аэропорт. Ближайший рейс был в семь утра, но Лева, не желая выслушивать добрые пожелания в адрес себя и всех своих ближайших родственников, предпочел провести бессонную ночь на жесткой аэропортовской скамье.

Прилетев в Москву рано утром, он схватил такси и, громко матерясь в открытое окно на всех известных ему языках, понесся на Рижский вокзал. В результате бешеной гонки обманутому влюбленному удалось опередить поезд на целых десять минут. На перрон он вышел мрачный как Каменный гость, потирая руки в предвкушении сладостного мига расплаты.

До сих пор осталось неизвестным, каким образом Светке удалось проскочить мимо. Скорее всего, предположив погоню, она сошла на предпоследней станции и добиралась до дома на попутной машине, что при ее внешности и их деньгах сделать было несложно. Однако факт оставался фактом. Когда после трехчасового патрулирования вокзала дважды баран Советского Союза приехал домой к своей возлюбленной, было уже поздно.

Распустив пышные волосы, в трусах и слезах, юная негодяйка сидела возле пустых сумок, как васнецовская Аленушка возле пруда. Подавленный Либерман выслушал гневный монолог о подлецах и негодяях, тиранящих невинную деву, а заодно и нанесенном физическом и моральном ущербе. Она, конечно, примет от него компенсацию, но с этого момента они чужие люди.

 

8

В конце концов все смирились с финансовыми потерями, лишь бы никогда уже не видеть ее противную морду.

Тем не менее неукротимый Светкин дух продолжал еще некоторое время преследовать Леву и его друзей. Загадочным образом узнавая о событиях, происходящих в церкви, — крестины, венчания, отпевания, она, бледная и суровая как Немезида, появлялась там без всякого приглашения, точно рассчитав, что из церкви-то ее никто не выгонит. Не обращая внимания на сверкающие взгляды и вооружившись парой свечей, Лунина демонстративно шевелила губами и широко крестилась, отбивала такие низкие и яростные поклоны, что богомольные старушки, боязливо озираясь, пробирались на всякий случай поближе к батюшке.

По окончании церемонии Светка, скорбно поджав губы, подходила к своим бывшим знакомым и со словами «Бог вам судья» требовала вернуть все свои фотографии. Бывшие знакомые реагировали на новую причуду по-разному, но фотографии все же, от греха подальше, спешили отдать. Правда, на всякий случай выносили их на улицу, стараясь не пускать Лунину даже в подъезд.

К счастью, подобные события происходили не так часто, и постепенно она совсем исчезла из виду.

В последний раз Даша встретилась с ней случайно, в ресторане, где знакомила трех своих старых друзей с будущим мужем. Светка сидела с подружкой за столиком в самом центре зала. На двоих у них было четыре тоскующих глаза, две чашки кофе и один пустой кошелек. Даша постеснялась спросить, чем она сейчас занимается, на этом они и расстались.

 

9

Забытые чувства мгновенно воскресли, как только молодая женщина поняла, кто звонит.

— Тебя хотят убить? — хмыкнула она, не поверив ни единому слову. — Странно, но меня это почему-то не удивляет. Может, тебе лучше расслабиться и покориться судьбе? Хоть этим ты принесешь пользу окружающим.

— Какая же ты жестокая, — со слезами в голосе прошептала Лунина. — Я собрала все что было под рукой и первым поездом приехала сюда. Никого здесь не знаю, ничего не понимаю. Неужели ты не можешь помочь своей соотечественнице? Я ведь прошу всего лишь помочь устроиться в гостиницу, — и заплакала.

У Даши возникло сразу несколько вопросов: чьи вещи у Светки оказались под рукой в момент поспешных сборов, не за это ли ее хотят убить и почему она приехала именно сюда, где никого не знает и ничего не понимает. Но, услышав в трубке очередной всхлип, плюнула и недовольно пробурчала:

— Иди сейчас к первой кассе и жди. Через полчаса приеду.

Мрачно бормоча под нос: «Ох и добрая, я добрая», молодая женщина выложила из кошелька деньги, оставив лишь немного мелочи, вынула из сумки документы, ключи от машины и положила их на столик: «Поеду лучше на метро, береженого Бог бережет».

 

10

Минут через сорок, при полном параде, Даша подошла к международным кассам центрального вокзала. Светки нигде не было видно. «Может, у местных околачивается? Она ведь и по-русски с трудом читает, могла не понять».

Даша бодрой рысью прошлась вдоль коротеньких очередей к кассам, продающим билеты на внутренние направления, но и здесь Луниной не оказалось. Оставалась надежда, что та отошла в туалет, или решила выпить кофе, или звонит, но она где-то здесь, на вокзале, и надо просто подождать…

Однако через полтора часа нервного кружения среди чемоданов, бомжей и продавцов сосисок Даша поняла, что Светки здесь нет и не будет.

Ее всю затрясло от злости, и она едва не вцепилась в горло зазевавшемуся англичанину, нечаянно наступившему ей на ногу, до смерти напугав последнего лихорадочным блеском глаз и знанием английского мата.

Тут же, как из-под земли, выросли два полицейских, давно наблюдающих за рыжеволосой молодой женщиной, без видимой цели слоняющейся по вокзалу с перекошенным лицом.

— Ваши документы, пожалуйста, — вежливо обратились они к ней.

Увидев перед собой представителей закона, Даша невероятным усилием воли подавила очередное ругательство и, скрипя зубами, полезла было в сумку, но сразу вспомнила, что документы остались дома.

— У меня нет документов, — нехотя произнесла она, — я их выложила перед тем как выйти на улицу.

— Вы выкладываете документы перед тем как идти на улицу? — с любопытством осведомился один из блюстителей порядка. — Интересно. В таком случае мне очень жаль, но нам придется проехать в полицию для иностранцев.

У Даши потемнело в глазах. Такого позора она не испытывала с детского сада, когда ее публично обвинили в краже двух килограммов мандаринов.

 

11

Пятилетняя Даша должна была играть Снегурочку на Новогодней елке. В маленькой комнате, заставленной подарками, она ждала своего выхода, но внезапно незнакомый дразнящий запах привлек внимание любопытного ребенка. Открыв одну из картонных коробок, девочка обнаружила загадочные оранжевые фрукты. Справедливо рассудив, что один из подарков принадлежит и ей, достала мандарин и с удовольствием его съела.

К несчастью, поздравление задерживалось, и через некоторое время от фруктов из чужих коробок осталась лишь гора шкурок и упоительный цитрусовый запах. С тех пор мандарины у нее всегда ассоциировались с Новым годом, чувством стыда и жутким диатезом.

 

12

Сейчас, однако, запахло кое-чем похуже. Ее, почтенную мать семейства, запрут в камере с бомжами и проститутками, и все из-за этой сволочи! По

Дашиному лицу снова пробежала судорога, полицейские невольно отшатнулись.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Отлично, — прорычала она.

— Тогда проедем. — Тот, который был покрупнее, с опаской, но твердо взял ее под руку.

— Да подождите же! — в отчаянии вскричала Даша, пытаясь вырваться, — я позвоню мужу, он привезет документы.

— Не волнуйтесь, мы сейчас все проедем в полицию, это здесь рядом, а оттуда вы сможете позвонить кому хотите. — Видно было, что полицейские ее побаиваются.

В зарешеченной комнате, ожидая, пока решится ее судьба, Даша отрешенно курила в обществе двух потрепанных девиц с Украины.

— На вокзале взяли? — хрипловато осведомилась одна из них. — Чего-то я тебя там не видела. Новенькая, что ли? Смотри, ноги переломают…

Молодая женщина хотела выругаться, но в последний момент передумала — не хватало вернуться домой с синяком под глазом. Наконец появился полицейский.

— Быстрова, выходите, за вами приехали.

Сергей, сидя за столом, заполнял какие-то формуляры. Кинув на супругу недоуменный взгляд, он утвердительно кивнул головой.

— Да, это моя жена. Вот документы. Мы можем идти?

— Можете. И примите наши извинения, но такая работа, — полицейский забрал бумаги.

— Ничего страшного. Бывает, — Сергей великодушно махнул рукой. — Моя супруга жаловалась на недостаток приключений, так что все к лучшему, в следующий раз будет внимательнее.

Мужчины рассмеялись.

«Ну и скотина, — подумала Даша. — Тебя бы, паразита, самого посадить в камеру», — и с неожиданной радостью представила раскормленного, самодовольного мужа в каталажке, но тут же устыдилась: он же не виноват, что не имеет таких знакомых, как Лунина.

 

13

— Ну, что у нас будет следующим шагом в стремлении к развлечениям? — язвительно осведомился Сергей, заводя машину. — Воровство в супермаркетах?

Даша подавленно молчала. Рассказать о том, что она, развесив уши, кинулась помогать человеку, которого даже мать Тереза не вынесла бы из огня? Пусть лучше считает ее авантюристкой, чем умалишенной.

— Тебя куда отвезти, домой? — Он поправил зеркало заднего вида. — Пришлось из-за твоих похождений менять все планы. Я уже давным-давно должен был быть во Франтишковых Лазнях. Пообещал, что осмотрю их гольф-клуб сегодня… Придется сейчас нестись туда сломя голову. Они предложили сорок процентов, лишь бы мы включили их клуб в наше летнее предложение. Надо успеть подготовить все материалы к концу недели, иначе не успеем с каталогом. Теперь видишь, какую ты мне свинью подложила?

Молодая женщина слегка порозовела:

— Не надо, останови здесь, я доберусь на метро. — Обида и угрызения совести переплелись в истерзанной душе.

— Да ладно, сиди, арестантка, — супруг улыбнулся. — Представляешь, как вытянулись лица у сотрудников, когда позвонили из полиции и сказали, что ты задержана!

— А как ты все объяснил? — Даша, съежившись, смотрела на пролетавшие мимо дома.

— Почему я должен им что-то объяснять? Они получают зарплату, выполняют свою работу, а остальное не их собакино дело, — от мужа, как всегда, веяло силой и уверенностью.

Остаток пути они молчали, каждый думая о своем.

— Все, приехали. Иди домой и не вздумай Ксюшке рассказывать. — Сергей развернулся, и машина плавно скрылась за поворотом.

 

14

Даша прошла в спальню и упала на кровать, раскинув руки. Злость прошла, уступив место апатии.

«Подумаешь, развод, — размышляла она, — не я первая, не я последняя».

Под боком заверещал телефон. Нащупав трубку рукой, обреченная мать-одиночка вытащила антенну:

— Слушаю вас.

— Привет, Рыжая!

— Сол? — Даша искренне обрадовалась и приподнялась на локте. — Привет, ты откуда?

Соломон Ольсен был ее старым приятелем, восемь лет назад он эмигрировал в Швецию, сменил фамилию Ольхович на Ольсен и устроился работать в журнале мод. Обычно они переписывались через Интернет, Сол много путешествовал, посылая ей изо всех стран мира интересные веселые письма, фотографии, отрывки статей. Звонил же прижимистый Ольхович-Ольсен в крайне редких, экстренных случаях.

— Я из Линца, но не в этом дело. Скажи, ты получила от меня письмо? Вчера послал.

— Нет, я еще почту не снимала. А что случилось?

— Быстро иди к компьютеру, сними почту. Я буду ждать. Если все как я думаю, твоих 50 процентов.

— За что? — изумилась Даша. — Там что-то отредактировать надо?

Соломон как-то странно хрюкнул.

— Я попрошу тебя редактировать свои статьи, когда лишусь обеих рук, оглохну, ослепну, онемею и отупею. Меньше слов, иди к компьютеру и сними почту. Я сижу жду.

«Да что сегодня за день такой, сплошные унижения и оскорбления, — мрачно размышляла молодая женщина, ожидая, пока загрузится почта, — надо было гороскоп посмотреть, наверняка это не мой день». Вспоминая, куда она засунула газету с гороскопом на эту неделю, Даша выбрала из пришедшей почты нужное письмо и открыла его.

Волосы зашевелились на рыжей голове, когда на экране компьютера постепенно, ряд за рядом вдруг возникло смеющееся Светкино лицо. Даша хотела протереть глаза, но, вспомнив, что накрашена, просто протерла экран монитора. Видение не исчезло.

Лунина по-прежнему нагло ухмылялась с экрана. В письме шел текст:

"Привет, Рыжая! Знакома ли тебе эта девушка? Если да, то напиши все, что о ней знаешь, напрягись, посиди, подумай, но не очень долго. Ответь A.S.A.P. Целую, Сол".

Она издала тихий звук.

— Что ты там крякаешь? — занервничал Ольсен. — Знаешь или не знаешь?

«Неужели она и правда влипла в историю?» — с восторгом подумала Даша, внимательно изучая фотографию. Сомнений не было, это Лунина.

— Знаю, а что?

— Достань мне всю информацию о ней и пришли как можно быстрее. Через час я выезжаю в Париж, постарайся к завтрашнему вечеру уже что-нибудь раздобыть.

— А зачем тебе? Что она сделала? Сначала…

— Подожди, — прервал ее Сол, — по телефону слишком дорого, я пошлю тебе письмо, но ты начни собирать о ней сведения прямо сейчас. Договорились?

— Договорились, — разочарованно произнесла Даша и повесила трубку.

 

15

«И как она в Австрии-то оказалась?» — теперь молодая женщина уже не сомневалась, что красотка Сью приехала утром не из Москвы, а из Линца или из Вены. В самом деле, первый поезд из Москвы, варшавский, приходит в шесть утра, а второй, киевский, в девять. Светка же звонила около половины восьмого. Спрашивается, если она приехала в шесть, то чем занималась целых полтора часа? Поезда сегодня пришли вовремя: слоняясь по вокзалу, Даша мимоходом узнала и это. Да и вряд ли бы Лунина два дня тряслась в поезде, скорее прилетела бы самолетом… а вот из Австрии запросто — всего пять часов пути.

Она подождала полчаса и снова проверила почту: письмо от Ольсена еще не пришло. «Вот хитрый жук, не хочет рассказывать. Наверное, и правда что-то серьезное случилось. Ну ничего, понадобится информация, куда ж ты денешься», — Даша была слегка разочарована и раздосадована, словно у нее посередине интересной книжки отобрали конфету, да и книжку тоже отобрали. В тягостном ожидании прошло еще полчаса.

«Что за день дурацкий, — начала заводиться молодая женщина, с нарастающим нетерпением поглядывая на компьютер, — все словно сговорились надо мной издеваться».

Час ожидания истерзал ее больше, чем пребывание в полиции. Наконец, не выдержав, она бросилась к письменному столу и в ярости принялась перетряхивать визитницы в поисках номера мобильного телефона Сола. Сотни карточек разлетались из-под рассерженных ручек и с тихим, беспомощным шуршанием опадали на пол. Осмотрев последний выдвижной шкафчик, Даша вырвала его с корнем из стола и, перевернув, грохнула по нему изо всех сил. К карточкам прибавилось немного мусора, но нужный телефон так и не был найден.

«Ну хорошо, пусть только еще кто-нибудь позвонит, — усевшись в кресло, сердито подумала Даша, — загрызу».

И в это время действительно раздался звонок. В дверь.

 

1

Даша озадаченно посмотрела в сторону двери. Если по телефону она уже настроилась облаять и папу римского, то сказать то же самое, глядя ему в глаза, все же не рискнула бы.

Звонок тренькнул снова. Вздохнув, молодая женщина поплелась открывать дверь.

Подруга Ольга внеслась в дом как вихрь. Не поздоровавшись, заглянула во все комнаты, пометила их крепким запахом своих экзотических духов и с разочарованным видом уселась на кухне.

— Одна. А я уж подумала, что мужика прячешь, чего так долго не открывала?

— Отстань ты со своими глупостями, — Даша вяло махнула рукой, — меня полицейские сегодня на вокзале забрали…

— Хорошенькие? — деловито осведомилась подруга.

Невинно пострадавшую передернуло от подобного бездушия.

— Ты можешь думать о чем-нибудь другом, кроме мужиков?

— А зачем? — та пожала круглыми белыми плечами. — Все остальное суета сует и всяческое ненужное томление духа. Вот ты думаешь о душе. Подойди к зеркалу и посмотри на свое, так сказать, лицо. Разве удивительно, что к тебе клеятся только полицейские, которые от скуки готовы снимать даже игровой автомат. Ну и куда вы ходили?

— Куда, куда… в тюрьму, — зло буркнула Даша. Ольга широко распахнула накрашенные глаза.

— В каком смысле? Тебя что, забрали в полицию, в смысле посадили?

— Представь себе.

— Господи, да за что?

— За глупость, — она уже пожалела, что поделилась с подругой печальной новостью.

— Вот видишь, — удовлетворенно заметила Ольга, доставая сигарету, — тебя даже полицейские не снимают. Дай пепельницу. Нужно тобой срочно заняться. Вот скажи, когда в последний раз ты купила себе какую-нибудь шмотку?

Даша устало провела рукой по волосам:

— Зачем, у меня и так целый шкаф барахла…

— Господи! — подругу даже передернуло от подобной фразы. — Одно слово — корова. Как Серега на тебе женился-то? Во сне, что ли? Запомни: женщина ходит по магазинам не потому, что ей носить нечего, а чтобы поднять себе настроение. Собирайся, пойдем.

Даша прикрыла глаза и захныкала:

— Оленька, может, лучше завтра? Сегодня был жуткий день… Если я выйду на улицу еще раз, вот увидишь, меня переедет трамвай. И потом скоро в садик идти…

— Время двенадцать! Во сколько тебе Ксюшку забирать?

— В четыре, полпятого.

— И ты собираешься до этого времени валяться в постели как баклажан? Я не удивляюсь, что муж от тебя морду воротит. Поехали, говорю! — она потушила сигарету. — Хватит воду варить.

 

2

Как ни странно, но Ольга оказалась права. Без вопящего ребенка и ноющего за спиной мужа прогулка по магазинам превратилась в приятное развлечение. Даша притащила в кабинку ворох крошечных коктейльных платьев, юбок, костюмов и прочей милой чепухи. Ей шло практически все. Лицо порозовело, глаза заблестели, и она с радостью обнаруживала у себя все больше и больше достоинств. Наконец, отобрав несколько наиболее подходящих вещей, молодая женщина подошла к кассе.

— С вас девять тысяч семьсот, — улыбнувшись, произнесла кассирша. Даша открыла кошелек и похолодела. Выложив все деньги пред встречей со Светкой, она забыла положить их обратно.

— Что-то не так? — удивленно спросила девушка.

— Нет… Все в порядке, — незадачливая покупательница готова была провалиться сквозь землю, — просто… У меня только доллары. Я быстро разменяю и вернусь.

— Хорошо, — кассирша отодвинула покупки в сторону, — я отложу.

Даша кинулась искать Ольгу и нашла ту, оживленно болтающую с продавщицей в отделе женского белья.

— Послушай, у тебя есть деньги? — прошептала ей на ухо Даша.

— Нет. Я взяла всего десять тысяч. — И кивнула головой на стоящие рядом с ней пакеты.

— Ты потратила на белье триста долларов? — в ужасе вскричала молодая женщина.

— Да, представь себе. — Подруга жеманно повела полными плечами. — Я вкладываю деньги в то, что приносит максимальную прибыль. И не говори мне, что покупаешь новые трусы только тогда, когда протрутся старые, — хочу испытывать по отношению к тебе хоть какие-нибудь иллюзии. Зачем тебе деньги?

— Дома забыла.

— Ну так что? Сходи к автомату и сними с карточки.

Но Дашино настроение было испорчено окончательно.

— Нет уж. Там меня ограбят или изнасилуют. Тем более что кредитку я тоже выложила. Не надо было тебя слушать, сидела бы спокойно дома, готовила обед.

Ольга фыркнула.

— Посмотри на себя, какой дурак тебя изнасилует? Ладно, беги, щипай свою курицу, а я вечером позвоню, подумаем, что дальше с тобой делать.

Стараясь не попасться кассирше на глаза, Даша пробралась к лифту и с облегчением нажала кнопку первого этажа.

 

3

«Ну и денек сегодня, — тоскливо размышляла она, выходя на улицу, — сплошной позор. Да еще погода испортилась».

И правда, легкие утренние облачка сменили довольно мрачного вида тучи, не предвещая ничего хорошего. Однако домой ехать совершенно не хотелось. «Прогуляюсь», — решила молодая женщина.

Старую Прагу Даша любила безмерно, ее кривые тесные улочки, наполненные туристами и запахом шкворчащих колбасок; узкие костелы и потемневший от времени каменный парапет Карлова моста. В этом сказочном, нереальном в своей первозданности месте солнечный свет, причудливо отражаясь от широкой глади Влтавы, создавал легкую мерцающую дымку, в которой таяли и островки посередине реки, и старинные деревянные сваи ледорубов, и снующие под мостом лодки, за которыми, недовольно хлопая крыльями, следовали закормленные лебеди…

Сам Карлов мост, почти шестьсот лет соединяющий Старый город с королевским дворцом, представлял сегодня странное сочетание каменных святых, в молчаливой скорби застывших по обеим его сторонам, и живых грешников: бродячих музыкантов, художников, туристов и щипачей-карманников. Жарким летним днем, в шумной толпе здесь можно было встретить человека практически любой национальности: неспешных якающих немцев; жестикулирующих хриплоголосых итальянцев, вечно приценивающихся русских, ну и, конечно, маленьких желтых братьев с камерами, фотоаппаратами и неизменно вежливыми улыбками.

Вечером же, когда жара спадала, а туристы разбредались по многочисленным ресторанчикам пить пиво и поедать свинину с тушеной капустой и кнедликами, именно в этот миг, в этот чарующий миг сгустившихся сумерек, под нежные звуки скрипки, рожденные рукой уличного музыканта, на высоком правом берегу Влтавы вспыхивали прожектора, и с утомленного дневной суетой Карлова моста потрясенным зрителям открывался восхитительный вид королевского дворца, как бы парящего в воздухе над древним городом и его рекой.

 

4

Даша сглотнула слюну — сегодня от созерцания готических красот ее беззастенчиво отвлекали дразнящие ароматы уличных кафе. Пересчитав скудную наличность, она с удовлетворением обнаружила, что денег хватит как раз на колбаску, кофе и билет до дома. Раздумывая, в какую сторону лучше пойти, молодая женщина огляделась и неожиданно поймала пристальный взгляд высокого молодого человека, стоящего в тени цветочного киоска. Встретившись с Дашей глазами, незнакомец заметно смешался, но тут же улыбнулся и сделал шаг навстречу.

— Простите, вы русская? — с едва уловимым акцентом спросил он.

— Да. А как вы догадались? — удивилась Даша. Молодой человек рассмеялся.

— Все симпатичные девушки за границей в конце концов оказываются русскими.

— Это правда? — с сомнением переспросила самая симпатичная девушка, взглянув в сторону модельного агентства, в дверь которого входили и выходили экзотические красотки. — Вы полагаете, они тоже наши?

— А это кому что нравится, — хитро улыбнулся собеседник. — Длинноногие грудастые блондинки хороши только для американских боевиков. Лично мне больше нравитесь вы.

— Коротколапая плоская брюнетка? — мрачно, вполголоса поинтересовалась Даша.

— Нет, я не это имел в виду! — в ужасе вскричал молодой человек. — Как вы могли подумать такое? У вас просто совсем другой тип, очень индивидуальный, этакая зеленоглазая, рыжеволосая… — он замялся.

— Брунгильда?

— Ну, какая Брунгильда, почему Брунгильда? — совсем растерялся тот.

— А кто? — Даша решила выместить на случайном прохожем сегодняшнюю злость. Он вздохнул и развел руками.

— Сдаюсь. В другой раз я и сам бы с удовольствием поругался с вами. Люблю ругаться с хорошенькими женщинами. Но сегодня, прошу, пожалейте бедного странника. Я уже час кружу по центру, не могу запарковать машину, за спиной пятьсот километров и пустой желудок… Помогите, будьте милосердны.

Даша смутилась. Во-первых, ей стало стыдно за то, что она набросилась на незнакомого человека со своими проблемами, а во-вторых, этот самый человек был чертовски привлекательным. При своем почти двухметровом росте мужчина был прекрасно сложен и, в отличие от большинства своих собратьев, по улицам мог ходить как в одежде, так и без оной. Кроме вышеупомянутой фигуры, безусловного внимания заслуживало и все остальное: чувственный капризный рот, черные, страстные и манящие черт знает в какие дали глаза, ну а его темным вьющимся волосам позавидовала бы любая красотка, такие волосы и стричь-то было преступлением. Впрочем, молодой человек, видимо, догадывался об этом, посему волосы были не острижены, а заботливо заколоты замысловатой серебряной заколкой в хвост.

«Вот оно, гадское Ольгино влияние», — подумала молодая женщина, отводя взгляд в сторону.

— Извините. Сегодня у меня был тяжелый день.

— Я понял, — он улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами, — это означает, что вы мне поможете?

— Почему бы и нет, — Даша выдавила вежливую улыбку.

— Тогда еще одна просьба. Я безумно устал от дороги, и, если это не слишком нахально, могу попросить вас сесть за руль? Не хочу больше плутать в этих чертовых улицах! Обещаю угостить вас потом самым вкусным обедом, даже если придется делать его самому.

Польщенная дама рассмеялась.

— Да вы что! Я в жизни не водила мотоциклы! Я угроблю и его, и вас, и себя…

— Мотоцикл? — удивился незнакомец. — Какой мотоцикл? Почему мотоцикл?

— Ну… — начала было Даша и выразительно посмотрела на его кожаную куртку, узкие джинсы и техасские башмаки с крошечными серебряными шпорами, — мне почему-то так показалось.

— Вы просто находитесь во власти стереотипов, — снова засверкал зубами мужчина, — раз в кожаной куртке, да еще с хвостом, значит, где-то рядом «Харлей»! Нет, нет, я обыкновенный, скромный человек, и езжу на вполне традиционной, если не сказать консервативной технике. Вон стоит, проклятый, — и кивнул в сторону темно-зеленого «Мерседеса»-кабриолета с венскими номерами.

Молодая женщина подозрительно посмотрела на машину, потом перевела взгляд на нового знакомого, не шутит ли? И в душе зашевелилось нехорошее предчувствие. Принимая во внимание бурное начало дня, не станет ли этот красавчик продолжением неприятностей. А вдруг он просто решил угнать чужую машину? Она сейчас сядет за руль, отвезет «Мерседес» на стоянку, и, если все будет в порядке, он купит ей бутерброд с сыром и пошлет воздушный поцелуй. А если же операция сорвется, то разъяренный хозяин отлупит ее огнетушителем, а в полиции камеру назовут ее именем.

Даша растерянно молчала, не зная, что предпринять.

— А ты чего тут крутишься? — раздался за спиной знакомый голос.

Никогда еще появление Ольги не доставляло ей такой радости.

— Ой, как хорошо, что ты здесь!

— Для кого хорошо? — жеманно протянула подруга, окинув молодого человека профессиональным взглядом. — Я и не знала, что у тебя могут быть такие знакомые…

— А мы и не знакомы. Просто случайно встретились, разговорились…

— Случайно? С тобой? — и снова в голосе прозвучало неподдельное удивление.

— А почему бы и нет? — разозлилась Даша. — Я что, лошадь Пржевальского? — и покосилась в сторону молодого человека, словно ища у него поддержки.

Однако взгляд незнакомца неожиданно оказался прикованным к Ольгиной груди, он даже изменился в лице.

— Что-то не так? — низким вибрирующим голосом произнесла подлая подруга и плавно провела указательным пальцем от шеи вниз, к вырезу глубокого декольте.

Но незнакомец отреагировал на ритуальный жест весьма странным образом — наклонившись к Ольге, он буквально уткнулся носом в ее пышный бюст.

— Не может быть, это просто невероятно, — пробормотал он.

— Почему не может? — растерялась та, и тут же гордо выпрямилась. — Вы считаете, что такая грудь может быть только искусственной?

— Что? — он взглянул на нее, как будто впервые увидел. — Что вы сказали? — На узком смуглом лице застыло странное выражение.

Ольга окончательно смешалась. Даша тем более не знала, как вести себя в подобных случаях, и на всякий случай молчала. Наконец загадочный молодой человек с сожалением оторвался от созерцания Ольгиного бюста.

— Не представляете, как я был счастлив с вами познакомиться! Я обязательно позвоню, буду рад увидеть вас вновь. А сейчас, если не возражаете, мы удалимся и завершим кое-какие дела. — Он подхватил Дашу под руку и буквально поволок ее к своей машине.

«Нет, он не угонщик, — промелькнула мысль в рыжей голове, — а сексуальный маньяк. Или того хуже — убийца!» — Молодая женщина на секунду представила, как он будет ее насиловать в открытой машине, посередине улицы, при большом стечении любопытствующих… Картина вышла красочная, но, к сожалению, неправдоподобная. Вообразить же такого красавчика в роли убийцы не получалось совсем.

«А! Чему быть — того не миновать», — вздохнув, подумала она и села за руль. Ольга по-прежнему сталактитом (или сталагмитом) безмолвно высилась на мостовой.

 

5

Захлопнув дверцу, молодой человек откинул сиденье и с удовольствием вытянул ноги.

— Знаете, у вас был такой задумчивый вид… Мне показалось, что вы размышляете, сесть ли в машину или запрыгнуть через дверцу, — он разглядывал спутницу с откровенным любопытством.

Даша представила, как она разбегается, прыгает в салон автомобиля и падает брюхом на сиденье, диким воплем вспугивая голубей в окрестности двух километров.

— Как вам такое только в голову пришло, — фыркнула она, осторожно выводя «Мерседес» на главную улицу.

— Кстати, мы так и не познакомились. Меня Илья зовут, а вас?

— Даша. А Илья — это настоящее имя?

— Конечно. Почему вы спрашиваете? Она пожала плечами.

— У вас внешность… как бы это сказать — не славянская. И вдруг такое имя. Странно.

— Почему странно, я еврей, а у нас это имя достаточно распространено. К тому же мои родители музыканты, и Чайковский для них Бог.

— Но, позвольте, — изумилась Даша, — Чайковского ведь Петром звали!

— Так они не обо мне думали. Давно замечено, что люди с отчеством Ильич добиваются очень многого. Так что они проявили заботу о внуках.

— Ну и как внуки, оправдали доверие?

— Дашенька, — неславянский Илья осторожно убрал прядь с ее лица, — как вы думаете, если бы у меня дома сидели семеро по лавкам, смог бы я на улице приставать к хорошеньким женщинам?

От прикосновения тонкой смуглой руки Дашу бросило в жар. «Вот они, последствия нерегулярной половой жизни и Ольгиных дурацких советов. Не хватало еще, чтобы у меня ноги подкашивались при виде первого встречного смазливого мужика», — разозлилась она непонятно на кого: на мужа, на подругу или на себя. Илья заметил ее смущение, и легкая усмешка тронула его губы.

— Здесь можно запарковать, — холодно произнесла молодая женщина, вылезая из машины, — рада, что смогла вам помочь. Желаю приятно провести время, — она уже собралась уходить, но новый знакомый преградил ей дорогу.

— Подождите, что случилось, я обидел вас? А как же обещание пообедать вместе? Пожалейте бедного странника, развлеките беседой на родном языке. Честно говоря, не помню, когда это было в последний раз!

— Я не говорю на иврите, — удивилась Даша, — с чего вы взяли?

— Илья покачал головой:

Я имел в виду русский язык.

— Но вы же еврей, — раздосадованная женщина поняла ошибку, но сдаваться не собиралась.

— Я русский еврей.

— А живете в Австрии?

— Должен же я где-то жить, — он развел руками.

— Значит, теперь вы австрийский еврей, — вдалась Даша в этнографические изыскания.

— Хорошо, — Илья рассмеялся, — пусть будет по-вашему: австрийский, бывший русский. Идем обедать?

 

6

В полутемном зале ресторана, куда свет проникал через маленькие витражные окна, стояла освежающая прохлада. Упоительный запах еды постепенно возвращал Даше душевное равновесие.

«Хорошенький шницель, — подумала она, — в принципе намного лучше, чем даже очень хорошенький мужчина. Удовольствия больше, а забот меньше».

— Итак, что мы будем есть? — молодой человек плотоядно потер руки.

— Мне все равно, лишь бы это было мясное, горячее и в сухарях.

Новый знакомый оторвал глаза от меню и чарующе улыбнулся:

— Вы не перестаете меня удивлять, Дашенька. В наш век, когда женщины окончательно перешли на искусственное питание, вы требуете жареное мясо? Это, должен заявить, героический поступок.

— Наверное, вы плохо знаете современных женщин, — с апломбом ответила Даша.

На самом деле ей было стыдно признаться, что она не знает их совсем. Кроме циничной Ольги и еще пары домохозяек, других подруг у нее не было. Ольга жрала и пила все подряд, однако активная личная жизнь не давала ей расползтись во все стороны, что ели остальные, было неизвестно, да и неинтересно.

Илья скинул куртку на свободный стул и продолжил изучение меню.

— Честно говоря, по этой причине я вообще перестал приглашать девушек в рестораны. Чувствуешь себя последним негодяем, когда у тебя в тарелке смачный кусок мяса, а барышня напротив уныло жует салатный лист.

— Куда же вы их теперь водите? В оперу, в порядке экономии? — Молодую женщину неприятно задело упоминание о других девушках.

Необычный собеседник поднял жгучие черные глаза и усмехнулся:

— Даша, билет в оперу стоит существенно дороже обеда, особенно если последний состоит из одной капусты. Так что вы будете пить?

— Водку, — сердито буркнула она, — шучу. Каберне совиньон.

— Скверный выбор вин, — задумчиво произнес Илья, продолжая рассматривать меню, — ладно, пусть будет каберне.

«Гадина. Эстет проклятый», — разозлилась Даша, с прискорбием отметив, что молодой человек ей нравится все больше и больше.

Официант принес вино и, черкнув таинственный знак на картонном кружке, бесшумно удалился.

— Итак, — новый знакомый поднял бокал за тонкую витую ножку, — за успешную парковку и хорошее настроение у прекрасных дам!

Прекрасная дама вяло улыбнулась. Вино и вправду было скверным. Чувство слабого беспокойства не оставляло ее, и новое знакомство по-прежнему создавало ощущение подвоха.

«Я перестала верить в искренность людей, — грустно размышляла она, наблюдая за ловкими движениями вновь появившегося официанта. — Ну почему обязательно должна случиться неприятность, неужели нельзя просто посидеть с красивым мужчиной в ресторане, чтобы потом не оказаться тюрьме или больнице? Чушь. Сиди, пей и получай удовольствие».

— Смею спросить, о чем вы все время думаете? — отбирая у нее сигарету и передавая вместе с пепельницей обслуге, спросил Илья.

— Да так… ни о чем. День сегодня странный.

— В каком смысле странный?

— Слишком много событий. Тяжело с непривычки. Можешь обращаться на ты, если хочешь.

— Хочу, — он слегка наклонился в ее сторону, — расскажи мне, что с тобой сегодня произошло. Я буду сидеть, смотреть в твои зеленые глаза и слушать.

Даша провела ладонью по лицу. От вина и его взгляда у нее начала кружиться голова.

— Во-первых, у меня глаза не зеленые. А во-вторых, лучше сначала ты расскажи о себе. Ты же первый подошел.

Молодой человек откинулся и забарабанил пальцами по столу. Огромные черные зрачки странно мерцали в слабом свете свечи, завораживали, гипнотизировали.

— Да мне и поведать-то особо не о чем. — Он задумчиво теребил салфетку. — Жизнь в Советском Союзе помню как в тумане — маленький был. Потом переехали в Вену. Учился. Родители хотели, чтобы я, как и они, стал музыкантом, но… — он рассмеялся, — у меня в ушах тамтамы — полное отсутствие музыкального слуха. Все детство надо мной охали, как же так, родители гении, а на мальчике природа отдыхает… До сих пор вздрагиваю при виде скрипки. Однажды, устав от охов и вздохов, подумал и стал ювелиром.

— Кем? — изумилась Даша.

— Ювелиром. Отличная еврейская профессия. Можно сказать, что от родных корней не оторвался.

— И что же ты делаешь? Сидишь в будке с лупой в глазу? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Зачем, — Илья покачал головой, — у меня салон. В двух шагах от Санстефанплатц. Дизайн украшений разрабатываю сам, даже получил несколько наград.

— Понятно, — уныло вздохнула молодая женщина.

Где-то совсем рядом била ключом настоящая жизнь. Одни создавали элегантные украшения и продавали их в собственных салонах, а в обеденный перерыв ездили в Прагу пропустить стаканчик вина, другие что-то расследовали по дороге из Линца в Париж… Даже паразитская Светка мотается по Европе как подорванная. А она? Даром что живет в Праге. С тем, что видит каждый день, могла бы жить где угодно: стирка, готовка, уборка… А ведь ей уже тридцать.

— Даша, — прервал поток мрачных мыслей Илья, — еще чуть-чуть, и я сделаю себе харакири. Мне кажется, тебе со мной все хуже и хуже.

В ореховых глазах блеснули слезы:

— Это мне с собой все хуже и хуже…

Он осторожно взял ее за руку.

— Расскажи, что случилось.

— О чем рассказывать? — Даша с силой закусила губу, чтобы не расплакаться. — О том, что я целыми днями кружу по дому? Муж все время на работе, а когда возвращается либо ест, либо спит. Ребенок полдня в саду, полдня на моей шее. Уже пять лет я не работаю, друзей нет, при этом времени на развлечения тоже. О чем рассказывать? О недостиранном белье? Или о том, как в университете я мечтала стать великим искусствоведом, а стала паршивой домработницей?

Упиваясь своим горем, она тем не менее отметила, что упоминание о семье не вызвало отрицательной реакции, неотразимый владелец ювелирного салона лишь слегка поморщился, сделав очередной глоток.

— Насколько я понимаю, сейчас это самая большая проблема в судьбе современной женщины. Хочется и карьеру сделать, и в девках сидеть неохота. Поэтому сначала в институт, потом в декрет. Идея хорошая, но, как известно, в раскоряку жить нельзя. Или — или.

Даша с тоской рассматривала витраж за его плечом. Цветное стекло живописно изображало жуткую сцену последних минут великомученика: несчастного то ли душили, то ли топили, в общем, безвинно убивали.

«Вот помер человек, так хоть память осталась. А я? Сгину, никто и не заметит». Ей захотелось к кому-нибудь прижаться. Хоть к дубовому столу.

— Если ребенок в саду, — продолжал Илья, цепляя вилкой ветчинный завиток, — иди работать.

— Здесь? — она горько рассмеялась. — Кем? Специализация у меня по русскому искусству. Надо заново идти учиться. В Союзе без диплома никуда не брали, а здесь и вовсе никто разговаривать не станет.

Мужчина сложил приборы и махнул рукой официанту , показывая на пустой бокал.

— Хочешь, я в Праге открою салон, все равно собирался расширять дело. Будешь у меня работать.

Даша поперхнулась.

— Прости, что ты сказал?

— Открою салон, будешь у меня работать, — и нежно прижал ее руку к губам.

«Хотела же посмотреть гороскоп, так нет, поленилась, — подумала молодая женщина, выдирая свою руку, — голову даю на отсечение, на сегодня у меня — смерть от кондрашки».

Его поцелуй, как ни странно, отрезвил, вернув способность рассуждать здраво. Красавец-ювелир, или кто он там был на самом деле, не мог влюбиться в нее ни с первого взгляда, ни со второго. Лет пять назад, может быть, но сегодня… Если только в фотографию на паспорте.

«А может, он и вправду маньяк?» — перед глазами возник эпизод с Ольгиной грудью.

— И кем же я там буду, — с усмешкой поинтересовалась она, — швейцаром? Или мне уготована блестящая карьера продавщицы? Представляешь, как будет здорово: в нагрузку к элегантным подвескам не менее очаровательная история о первых серьгах, выкопанных Вулли в Уре. Как ты думаешь, повысит это торговый оборот? Или, например, могу напильником бриллианты обтачивать…

В глазах собеседника блеснул злой огонек.

— А кем же ты хочешь быть? Биллом Гейтсом с лицом Софи Лорен?

— Нет, Софи Лорен с лицом Билла Гейтса. — Встав, она взяла в руки сумочку, намереваясь гордо швырнуть деньги на стол и удалиться. Не хватало еще, чтобы каждый сопляк (а он, очевидно, был младше) вел себя как отец-кормилец.

Но, раскрыв кошелек, молодая женщина с ужасом сообразила, что вот этого как раз и не нужно было делать. Мелочи набиралось приблизительно доллара на два. Высыпать их на стол и уйти — оставить по себе память городской сумасшедшей. Сцена впечатляла: оскорбленное достоинство с разинутым ртом смотрит в пустой кошелек.

Илья с удивлением взирал на нее снизу вверх.

Не вовремя подошедший официант также замер в ожидании.

— Мелочь ищу, в туалет сходить, — брякнула Даша первое, что пришло в голову. Мужчины переглянулись.

— У нас бесплатно, — наконец вымолвил официант, раздумывая, чем вызван ее вопрос — дурным воспитанием или приступом воинствующего феминизма.

— Ты вернешься? — на всякий случай крикнул ей вдогонку Илья.

— Конечно, — как можно язвительнее ответила она, не оборачиваясь, — нам ведь нужно еще обсудить условия контракта.

 

7

Прикрыв дверь дамской комнаты, Даша подошла к зеркалу. Помада расплылась, щеки горели, взгляд затуманился, и тем не менее она заметно похорошела, лицо приняло давно утраченное боевое выражение. Она стерла бумажной салфеткой остатки помады и накрасила губы заново.

Восьми часов постоянного стресса, пары комплиментов и одного поцелуя хватило, чтобы после долгого перерыва к ней вновь вернулась уверенность в себе и способность думать о чем-либо, кроме семьи. Этот красавчик прицепился неспроста. Но, с другой стороны, если его так заинтересовали Ольгины прелести, какого черта он позвал все-таки ее?

А может, действительно сегодня со звездами проблемы — с утра Светка… И тут Даша ахнула, пораженная внезапным озарением. Сомнений нет, ювелиру с невнятной национальностью и венскими номерами нужна была Лунина. Рубь за сто, что красотка Сью обчистила его салон.

Она горько рассмеялась: так ему и надо. Не будет рот разевать на длинноногих барышень. Привык, что все млеют от его красоты, вот и расслабился.

Все становилось на свои места: Светка Илью ограбила и сбежала, он сразу же передал ее фотографии в полицию, а те в свою очередь на телевидение или в газеты. А может, ювелир и сам заплатил паре изданий. Сол в Линце, почитывая за завтраком утреннюю газету, увидел Светкину фотографию и вспомнил, что где-то эту девицу уже встречал. Пятьдесят обещанных процентов — это половина награды за поимку вора. Все ясно.

Однако вместо облегчения молодую женщину неожиданно охватила ярость.

«Скотина, жлоб проклятый, значит, там он предлагает вознаграждение, а из меня хочет вытянуть нужную информацию за тарелку супа. Да пусть хоть удавится, ничего не скажу!»

Решительно тряхнув рыжей шевелюрой, Даша вышла из туалета, при этом хлопнув дверью так, что немногочисленные посетители ресторана перестали есть и удивленно оглянулись, не рухнули ли стены.

— Я обдумала твое предложение, — не присаживаясь, произнесла Даша и сухо поджала губы, — оно решительно мне не подходит. У меня принцип — не работать в подчинении у человека, с которым хочется переспать. Так что ничего не выйдет. Прощай.

Давно замечено, что красивых людей особенно портит глупое выражение лица. Илья стал похож на рыбу, которую вынули из воды и дали по жабрам.

— Подожди, — в отчаянии выкрикнул он, — подожди, не уходи! Нам обязательно нужно встретиться еще раз.

— Зачем? — холодно поинтересовалась молодая женщина, — я замужем, а мужья, к сожалению, не оценивают подобной дружбы.

— Но ты же пошла со мной в ресторан, — злой огонек снова появился в черных глазах.

— Ну и что? Тогда я хотела есть и не хотела с тобой спать. Теперь все наоборот.

Даша ничем не рисковала, каждая женщина знает, что лучший способ отбить у мужчины охоту к легкому флирту — это равнодушно осмотреть его с ног до головы как кусок свинины за рупь двадцать, мол, с качеством все ясно, да больно цена неподходящая, и в откровенной форме предложить заняться сексом. Восемьдесят пять процентов мужиков сразу отваливают. Остальные пятнадцать составляют глухие, тупые и безнадежно влюбленные. Ни к одной из этих категорий красавец ювелир явно не относился, поэтому он лишь стиснул зубы и махнул рукой, подзывая официанта.

 

1

Кобург, небольшой прелестный городок, расположенный почти в самом центре Германии, утопал в зелени. Кроны столетних деревьев, переплетаясь широкими, разлапистыми ветвями, превращали его в прохладную, тенистую беседку, в глубине которой прятались по-немецки добротные особняки. В одном из таких особняков и поселилось семейство Либерманов.

Как и подобало приличному немецкому городу, Кобург был насквозь пронизан несокрушимым бюргеровским спокойствием, что вызывало в Левиной душе, привыкшей к разгульному шуму московских улиц, глухую неприязнь как к ни в чем не повинному Кобургу в отдельности, так и ко всей Германии в целом. Язык давался с трудом, а громкая немецкая речь, даже через пять лет проживания здесь, заставляла вздрагивать, будоража генную память.

Во время Отечественной их семья сильно пострадала, но тем не менее, когда пришло время выбирать новую родину, Либерманы дружно указали в сторону Германии. Во-первых, как настоящие евреи, они и в мыслях не могли допустить переезда в Израиль, ну а во-вторых, опять-таки как истинные дети своего народа, справедливо рассудили: кто нам жизнь загубил, тот пусть теперь сам мучается.

Поначалу Лева надеялся, что со временем сможет смириться и с немцами, и с их образом жизни, но… годы уходили, а он по-прежнему не мог найти себе места в этой чужой, неприветливой стране. Искусствоведом Лева был лишь благодаря записи в дипломе, без практики никуда не брали, как, впрочем, и с практикой — безработных и своих хватало, а ни к чему другому его организм приспособлен не был.

В конце концов он принял разумное решение: не забивать себе голову всякими глупостями, а вести светский образ жизни, то есть чтение, спорт, театры. Единственное, что беспрестанно отравляло и без того гнусное существование сибарита в изгнании, так это настойчивое любопытство трудящихся немцев, чем же он все-таки там занимается, как, собственно, зарабатывает на хлеб насущный?

Поначалу на вопрос о работе бывший советский гражданин весело отшучивался, мол, все деньги уже заработал и теперь на заслуженном отдыхе. Получив такой ответ, многие принимали его за издевательство, другие за слабоумие, а третьи со словами «вечно мы должны жидов кормить» начинали подсчитывать, сколько же у него может быть денег.

Наконец, устав от сплетен и пересудов, Лева заявил, что он вот уже несколько лет работает над созданием наиподробнейшей монографии о Древнем Египте. Тому, слава богу, насчитывалось тридцать веков и посему ближайшие сто лет можно было спокойно писать одно только вступление.

 

2

На самом же деле деньги, которые позволяли ему вести образ вольного художника, имели более прозаическое происхождение и название, а именно «невозвращенный кредит».

История Левиной деловой карьеры была забавна и вместе с тем похожа на сотни других подобных историй рубежа 80-90-х годов.

А началось все с круиза…

Мало кто уже помнит детскую радость советских людей неожиданно открывшейся возможности выехать за границы горячо любимой родины без тещиных и профсоюзных рекомендаций, без унижений и без проницательного майора Пронина в ОВИРе.

Газетное объявление — приглашение в поездку по загадочным дальним странам настолько поразило воображение вчерашней школьницы Светы Луниной, что ни о чем другом она уже думать не могла, и через неделю Лева метался по Москве в поисках двух тысяч долларов, дабы спасти любимую от неминуемой смерти.

— Чахотка, — сквозь слезы шептала Светка, — лечится только морским воздухом. Причем не черноморским, а непременно средиземным.

— А в чем же разница, Светочка? — робко вопрошал несчастный ухажер.

— Спроси у Чехова, — сухо обрезала умирающая, прикладывая окровавленный платочек к губам.

 

3

Родители категорически отказались от участия в благотворительной акции, заявив, что такую заразу и бубонная чума с ног не свалит, не то что московский воздух. И только добрая тетушка Сима, соблазнившись обещанным высоким процентом, вынула из заветной шкатулки 20 сотенных бумажек. Протягивая деньги непутевому племяннику, она произнесла жалобным голосом:

— Смотри, Левушка, не обмани старую тетю Симу, на похороны себе отложила.

Племянник с удивлением оглядел тетушку, которой, принимая во внимание ее возраст и состояние здоровья, до смерти оставалось добрых лет сорок, от комментариев все же воздержался, поспешив лишь горячо заверить в честности своих намерений.

Две недели круиза, как и полагалось, принесли Светке новых любовников, подарки и веселье до утра. Лева же, жестоко страдая от морской болезни, лежал в полном одиночестве в душной каюте, без еды и секса. Единственным развлечением в промежутках между мучительными приступами рвоты у покинутого влюбленного была возможность горестных размышлений о том, как вернуть деньги.

Наконец, вступив на твердый берег и вдохнув полной грудью целебный столичный воздух, Либерман принял единственное возможное решение: заняться бизнесом, даже не подозревая, сколь тернистым окажется сей путь.

 

4

В их группе историков-искусствоведов предпринимательской деятельностью занимался один-единственный человек — Вася Карпухин из Читы. Поделившись с ним своими проблемами, Лева моментально оказался втянутым в аферу с дубленками.

— Ты не представляешь, какие у нас шьют дубленки! — восторженно размахивал руками розовощекий крепыш. — Класс! Фирма! От югославских в жизни не отличишь. Нужна всего лишь штука баксов: на билет и задаток. Остальное выплатим, когда продадим. Чистого навару десять тысяч долларов!

Либерман не знал, как выглядят югославские дубленки, но сердце подсказывало, что вполне презентабельно, и воодушевленный неожиданно быстрым решением всех проблем, он на коленях вымолил у тети Симы еще тысячу долларов и сел дожидаться приезда спасительной партии дефицита.

Вася вернулся, как и обещал, через неделю и, немного смущаясь, выложил на колченогую общежитскую кровать двадцать новеньких, хрустящих, стоящих и жутко смердящих дубленок.

Даже такой неискушенный в торговле человек, как Лева, понял, что это конец. Можно было смириться с пронзительным ядовитым запахом, который они источали: продавать товар можно было на морозе. Закрыть глаза на цвет и фасон: вкус — дело глубоко личное. Неспособность дубленки сгибаться в любом направлении хоть и создавала неудобство при движении, но также не была смертельной — не аэробикой же в ней заниматься. Но что абсолютно представить было невозможно, так это того сумасшедшего, который согласится купить зимнюю вещь с рукавами чуть ниже локтя.

Лева, преодолев отвращение, дотронулся до мехового чудища, понюхал, робко потянул за рукава — не растягиваются ли? Но рукава оставались все той же шокирующей длины.

— Что это? — осипшим от горя голосом спросил он товарища.

— Дубленки, — неуверенно ответил тот.

— Вижу, — взорвался несостоявшийся бизнесмен. — Позволь спросить, для кого? Для члена общества давших руки на отсечение?! Ты куда смотрел, когда их брал? Себе в жопу? Что прикажешь теперь с ними делать?

— Придумаем что-нибудь, — робко пискнул Вася, — в Москве чего хочешь продать можно, подумаешь, двадцать дубленок. Да у нас их с руками оторвут, — неосторожно обмолвился он.

— Я тебе, козлу, самому руки оторву! Короче, ищи покупателя где хочешь, но через неделю деньги должны лежать на столе.

На этом деловые переговоры были окончены, и каждый пошел со своим горем дальше. Пню ясно, что ни через неделю, ни через две Лева денег не увидел.

Судьба дубленок сложилась следующим образом: одну забрал себе Вася, в «отопительных» и рекламных целях, вторую — его приятель, лишенный стипендии и родительской поддержки. Оставшиеся восемнадцать штук унесли две мрачные личности, у которых Карпухин имел неосторожность занять полторы тысячи долларов. Кредиторы, брезгливо морщась, затолкали негнущийся мех в багажник, нецензурно выругались и, пообещав в следующий раз набить морду, уехали.

Вася не стал дожидаться ни их, ни Левиного визита, собрал пожитки и навсегда исчез из студенческого общежития.

 

5

Получив столь предательский удар в спину и окончательно потеряв веру в человечество, Либерман пустился во все тяжкие. Он торговал сибирским кедром, сингапурскими компьютерами и неведомой красной ртутью. На сделку века — продажу двух подводных лодок — приехало восемь человек посредников: разного пола, возраста и национальности, все в деловых костюмах того времени от фирмы «Адидас».

Через полчаса оживленных переговоров выяснилось, что покупателя среди них нет и, вероятно, никогда не было, первый хотел купить для восьмого, таким образом, замкнув круг. Выругавшись и на всякий случай обменявшись телефонами, они разъехались для поиска новых сделок. Так зарождалась в России эра капитализма.

И тем не менее, вопреки всем экономическим законам и здравому смыслу, что-то продавать удавалось, а полученных денег с лихвой хватало на рестораны, такси и Светкины лекарства. Сгубило Либермана то же, что и всех остальных — глупость и жадность.

Как-то под вечер ему позвонил солидный мужчина, представился директором подмосковного пансионата и предложил купить последний по бросовой цене. Цена действительно была выгодной и тем не менее внушительной.

Лева обсудил полученное предложение с двумя приятелями, и было принято единственное неправильное решение — брать кредит в банке. Сказано — сделано.

В результате сделки концессионеры приобрели пачку отксерокопированной бумаги с не поддающимся осмыслению юридическим текстом и размытыми печатями, а также сомнительное право на 99-летнюю аренду ветхого здания с пьющим персоналом и лечащимися пенсионерами.

Буквально через несколько дней стало очевидно, что никто, включая как здание, так и предпринимателей, столько не протянет. С персоналом проблем не возникло — каждого из них можно было уволить минимум по трем статьям. На пути капитализма, как всегда, грудью стали большевики. Пронюхав о сделке, старички мгновенно организовали первичную ячейку — опыта им было не занимать, и завалили все вышестоящие инстанции письмами и жалобами.

Бизнесмены приняли ответные шаги — пенсионеров пытались травить, заливать, был устроен даже небольшой пожар, в результате чего ушли все тараканы и крысы, но старые большевики, пережившие войну и советскую власть, остались на месте. Использовать объект в коммерческих целях, таким образом, не представлялось возможным, других дураков на субаренду не нашлось, бывший директор исчез в неизвестном направлении.

И тут разразилась настоящая катастрофа: пришло время возвращать кредит. Левины подельщики лишь беспомощно развели руками. Высчитав свою прибыль от предстоящей операции, они деньги обналичили и давным-давно потратили. Либерман хоть и поступил умнее — передал свою долю родителям, но оказался в том же положении, то есть с фигой в масле.

В ответ на несуразную просьбу сына вернуть деньги мудрый еврейский папа лишь глянул строго из-под очков и произнес, не повышая голоса: «Из нашего сейфа, сынок, как с Дона — выдачи нет», — после чего вновь углубился в чтение, показывая, что разговор окончен.

Документы к переезду были уже готовы, посему, не дожидаясь стука в дверь, Либерман-младший взял ноги в руки и отчалил в Германию.

По факту невозвращения кредита возбудили уголовное дело. Кроме того, банк, не рассчитывая на успех официальных органов, предпринял собственное расследование, и двое Левиных партнеров, не успевших предусмотрительно покинуть родину, лишились всего имущества и трех зубов (в общей сложности).

 

6

Казалось, для бизнесмена-любителя все кончилось благополучно, но частенько по ночам, лежа без сна и покрываясь холодным потом от каждого шороха, Либерман подолгу проклинал и Россию, его отторгшую, и Германию, их приютившую, а заодно и банк, так легкомысленно выдавший кредит. Жить не хотелось вовсе.

Вот и сегодня с самого утра Лева испытывал непонятную тревогу. Несколько раз звонил телефон, но трубка молчала. Может, соединение было плохое, а может…

После третьего звонка Либерман почувствовал легкую дрожь в ногах. Ехать в таком состоянии в клуб вряд ли было разумным.

«Пойду немного прогуляюсь, — решил Лева, — а то я тут совсем с ума сойду».

Людей на улице почти не было, до обеда оставался еще час, и только неспешные домохозяйки в прохладе тенистой аллеи с возмущением обсуждали повышение цены мяса на два пфеннига.

Либерман зябко передернул плечами и направился к недалекой придорожной гостинице, куда частенько захаживал пропустить кружку-другую пива и поболтать с темпераментным хозяином-испанцем, которого угораздило жениться на немке.

Он уже отошел на значительное расстояние от дома, когда каким-то шестым вдруг почувствовал, что за ним следят. Резко обернувшись, Лева почти налетел на человека, идущего следом.

«Все-таки они меня достали», — со странным спокойствием подумал он и сухо спросил:

— Чем обязан такому вниманию?

— Лев, это ты? — в свою очередь удивился незнакомец, чуть отступая назад, — а я иду и думаю, ну надо же как похож на Либермана! Честно говоря, хотел пройти мимо, просто не мог поверить, что в такой глуши встречу знакомого.

Лева внимательно оглядел мужчину, одет по-европейски — дорого и неброско, светлые усы и очки в тонкой оправе делали его похожим на типичного немца. Выглядит приблизительно ровесником, но где они могли встречаться?

Незнакомец рассмеялся:

— Не помнишь! Конечно, сколько лет прошло. А я до сих пор не могу забыть ту тусовку после зимней сессии, когда ты на радостях учил всю группу пить водку, как настоящие мексиканцы. Мои соседи до сих пор со мной за это не разговаривают.

У Левы камень с души свалился — сокурсник! Все, что было связано с университетом, вызывало у него самые теплые чувства.

— Вы куда-то исчезли, курить было нечего, — продолжал мужчина, — и мы с Лукичом пошли собирать деньги на сигареты. Я играл на скрипке, кстати, ты не помнишь откуда она взялась? А Лукич, набрав в рот портвейна, звонил в дверь и когда выходил человек — прыскал винищем ему в лицо. На третьей квартире нас взяли. Потом чуть не отчислили, помнишь?

Лева смущенно хихикнул, Лукича, известного алкоголика-отличника, он помнил прекрасно, так же, как и последствия той катастрофической вечеринки: залили вечный огонь в университетском городке, сына замминистра, упившегося первым, отправили самолетом в Махачкалу, из общежития выкинули несколько столов и кроватей, а перед окном ректора вместо снежной бабы поставили огромный ледяной фаллос.

Отчислить хотели человек двадцать, но влиятельные родители бросили все силы, и дело замяли. А начиналась вечеринка действительно с невинного Левиного предложения.

— Да, ладно, ладно, чего в молодости не бывает… Ты сам-то здесь какими судьбами?

— Жена уговаривает переехать… Она немка, помнишь Жанку с филфака?

— Конечно, помню, симпатичная такая, только маленькая.

Мужчина хмыкнул:

— Зато все рядом. Вот приехали в гости к родственникам, присматриваемся. Может, посоветуешь чего?

— О чем базар, — Лева впервые за эти годы почувствовал себя кому-то нужным, — но только давай зайдем пивка выпьем, не на дороге же разговаривать?

Сокурсник посмотрел на часы и почесал затылок.

— Ладно, давай, минут сорок у меня есть. Заодно расскажешь, как тут живут. Может, и переезжать не стоит?

— Зависит от того, как ты к немцам относишься , меня лично от них тошнит…

 

7

Почти в обнимку мужчины вошли в гостиницу, похожую на сотни других маленьких гостиниц-пансионов, разбросанных по всей Германии, с традиционной мебелью из массивного дерева, накрахмаленными салфетками, цветами в горшках и особым, устойчивым запахом вкусной еды, пива и сигаретного дыма.

— Кормят здесь отлично, — шумно усаживаясь за длинный деревянный стол, сказал Лева. — Кстати, помнишь шашлычную на Ленинском? Душевные шашлыки там делали. Или мы моложе были?

Отхлебнув пива, бывшие сокурсники пустились в воспоминания и через десять минут пришли к единодушному выводу: в России водка и женщины намного лучше, но это не причина, чтобы там оставаться.

— Как у тебя, кстати, с этим делом? — спросил собеседник, сдувая пиво с усов.

— В каком смысле? — удивился Либерман.

— Ну, в смысле баб. Ты же не женат, отдохнуть тут есть с кем?

— Да без проблем! Немки, они будь здоров по этому делу, и без всяких там давай жениться, давай сходиться…

— Помню, помню, — засмеялся бывший сокурсник, — как ее звали-то?.. Вот черт, забыл, ну, девка у тебя была, красивая такая, с биофака.

— Светлана? — нахмурился Лева.

— Не помню, может быть… Ноги у нее были потрясающие, а как звали, не помню. Она тебя все женить на себе пыталась.

— Как видишь, жив-здоров.

— Кстати! — бывший сокурсник оживился. — Ты слышал, что с ее матерью произошло?

— Нет, — Лева отхлебнул пива.

— Выбросилась из окна.

— Елена Сергеевна?!

— Наверное. Мне приятель рассказал, он с ними в одном доме живет. Три дня назад улетал из Москвы, случайно встретились, разговорились. Он меня спрашивает: «Помнишь девчонку Левы Либермана? Так вот ее мать из окна выбросилась».

— Почему? Что случилось? А где Светка? — Лева в сильном волнении оттолкнул кружку, известие его просто потрясло.

— Не знаю, — покачал головой собеседник, — я ведь не предполагал, что тебя встречу.

Либерман оттянул воротник свитера, словно ему не хватало воздуха, бледное отдутловатое лицо стало еще бледнее.

— Как же она теперь одна будет?

— Да ладно! — засмеялся бывший сокурсник. — Ей не пять лет, взрослая девка, справится. И потом, она ж не круглая сирота…

— В том-то и дело… они жили с матерью вдвоем. Подожди, — Лева прикрыл глаза, — однажды она сказала, что у нее за границей родственники. В Швейцарии, по-моему. Но я ей тогда не поверил, знаешь, Светка врала как дышала, легко и непринужденно. А вдруг это правда? Слушай, — он воодушевился собственной идеей, — может, ей позвонить, спросить, как дела? Если у нее действительно кто-то из родственников в Швейцарии, я могу с ними связаться, ну, не откажутся же они ей помочь?

— Кто их знает, — сокурсник пожал плечами. — Сам знаешь, как иностранцы любят бедных родственников…

Либерман на секунду задумался и, подняв глаза на собеседника, слабо рассмеялся:

— Представляешь, не могу вспомнить ее номер телефона. Глупость какая. И вряд ли его где-нибудь записывал…

Собеседник лишь пожал плечами, подумаешь, проблема:

— Так напиши письмо, я сегодня возвращаюсь в Москву, передам.

— Спасибо, брат! — Лева обрадовался. — Пойдем ко мне, я быстро напишу и, если можно, передам немного денег?

— Да мне-то что, передавай хоть звезду с неба.

— У меня как раз никого дома нет, родители в Испанию уехали, сестра в Бамберге, она там учится. Так что можем еще посидеть немного. — Хосе! — окликнул он смуглолицего хозяина. — Запиши, амиго, на мой счет. Мы уже уходим.

 

1

Сонечка знала, что будет об этом жалеть, но риск стоил того — Давид Оппенхайм пригласил ее на свадьбу своего брата. А это значит, что он собирается представить ее своей родне и его намерения более чем серьезны.

Два года (боже мой, целых два года!) она упорно добивалась внимания этого толстого флегматичного юноши, сына владельца крупнейшей сети супермаркетов в Германии. Вернее, не столько его внимания, красотой Оппенхайм-младший не блистал, а положения, которое она займет, выйдя за него замуж.

Девушка мечтательно улыбнулась: наконец-то у нее появился шанс превратиться из подозрительной иммигрантки в полноправного члена общества. Конец косым взглядам и снисходительным улыбкам! Соня хорошо помнила фразу, произнесенную в доверительной беседе их преподавательницей органической химии: «Мы для них навсегда останемся чужими, мы всегда будем людьми второго сорта».

Черта с два! Пять лет она была чужой, пять лет выслушивала двусмысленные намеки и насмешки, но теперь этому настанет конец! Посмотрим, сможет кто-нибудь отказать в просьбе фрау Оппенхайм?

Она присела в большое кожаное кресло и обвела глазами кабинет. Но где отец мог записать шифр замка? Ей просто жизненно необходимо открыть этот чертов ящик, даже если придется лупить по нему молотком! На карту поставлено все, не только ее будущее, но и всей их семьи… Надутое семейство Оппенхаймов должно убедиться, что Соня Либерман достойная партия!

Девушка помассировала пальцами виски и принялась методично изучать содержимое папиного стола.

 

2

Причина, по которой темпераментная невеста хотела разгромить родительский сейф, была уважительной. В нем хранились драгоценности. И не простые безделушки из ювелирного магазина, а уникальные, настоящие произведения искусства.

История последних была непростой, и даже трагической. Все украшения были созданы рукой безымянного гения, Хаема Блюмштейна, человека безмерно одаренного природой, но родившегося, к сожалению, в неправильном месте и в неправильный час.

Появился на свет будущий великий мастер ранним прозрачным утром в семье бедного киевского сапожника Арона Блюмштейна в одна тысяча девятьсот втором году. Детство его не было ни долгим, ни счастливым. Прокатившаяся по измученной земле волна погромов и революций отняла у мальчика все: родных, крышу над головой, а заодно, как будто того было мало, и голос. Одинокий и потерянный бродил он среди развалин домов, в которых вырос, но не узнавал их, пытался звать на помощь, но никто не слышал его глухого, протяжного стона. И кто знает, как кончил бы несчастный подросток свои дни, если бы однажды, гонимый голодом и страхом, не забрел он во двор к некоему Миколе Загайло, владевшему в довоенные времена крупнейшей ювелирной мастерской не только в Киеве, но, пожалуй, и на всей Украине.

Революция и того не обошла стороной: сначала отняла все нажитое, потом двух сыновей, вслед за которыми, не выдержав бесконечную боль потерь, отошла в мир иной и верная жена Олена.

Целыми днями Микола угрюмо сидел в единственной кое-как пригодной для жилья комнатушке, дожидаясь прихода хромой. Но только однажды под вечер дверь скрипнула и на пороге возник бледный, дрожащий юноша.

Всю свою жизнь ненавидящий евреев и нищих, бывший крепкий купец Загайло вздрогнул и до боли сжал кулаки: не иначе как судьба решила напослед указать, за какие прегрешения наказывала его. Он провел мальчика в дом, накормил чем смог и оставил у себя. Возможно, судьба давала ему последний шанс, а может и просто свела двух одиноких и несчастных людей.

 

3

Как-то, забавы ради, Микола достал оставшиеся от экспроприации инструменты и принялся обучать немого основам мастерства. Учеба шла легко, доставляя радость обоим. За недолгое время парнишка стал оправлять простое стекло так, что даже видавший виды ювелир ахнул. Холодный металл как по волшебству превращался в тонкий, трепещущий на ветру березовый лист, на кончике которого застывала сверкающая капля дождя, а на легчайшей ткани паутины замирал в напряженном ожидании паучок, еще более реальный, чем настоящий.

У Загайло открылось второе дыхание. За восемь лет нэпа он развернулся и завел богатую клиентуру. Будучи жестоко ученым, делал все крайне осторожно, лишь через пару доверенных людей.

И так случилось, что одним из компаньонов Миколы стал бывший галантерейный купец, а ныне честный посредник и скупщик драгоценностей Беня Либерман. Старому еврею удалось, в отличие от ювелира, сохранить значительную часть своего состояния, и именно эти тщательно запрятанные золотые слиточки и пару десятков камней предок Либерманов и вложил в своего талантливого соплеменника.

Хитрый прадед быстро смекнул, что в Советской России, едва вышедшей из натурального обмена селедкой и мылом, нахальные пролетарии вряд ли смогут оценить всю красоту уникальных изделий, и в лучшем случае тут же переплавят их на серп и молот. Необходимо было наладить канал для вывоза украшений за границу. Путей было ровно два: легальный и нелегальный. Либерман как порядочный человек выбрал первый.

 

4

Зинаида Ивановна, жена одного из торгпредов, до революции простая поденщица, побывав впервые за границей, отчетливо поняла, что существуют места и получше Верхнеямска. И уж коль Господь создал не только Восток, но и Запад, то грех было бы этим не воспользоваться.

Перепилив мужа пополам, она в кратчайшие сроки подвигла последнего на должностное преступление. Несколько лет вывозил достойный представитель новой власти кольца, подвески, браслеты и диадемы, сколотив таким образом приличное состояние.

Стиль немого мастера был столь оригинален и изящен, что украшения сразу же произвели фурор на европейском рынке. Зарубежные эксперты озадаченно изучали диковинные ювелирные изделия, не представляя, откуда они могли появиться и кто является их автором. Вскоре нищий паренек Хаем Блюмштейн, даже не подозревая того, получил прозвище — Неизвестный Мастер-ювелир XX века.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Однажды ночью советская представительская машина была обнаружена брошенной на проселочной дороге с простреленными стеклами и следами крови на сиденьях. Совдеповские газеты разразились гневными статьями, клеймили проклятую гидру капитализма и оплакивали достойного борца за пролетарское братство. В Советском Союзе стало на пару коммунистов меньше, а в Италии на двух зажиточных граждан больше.

Прадед Либерман долго ругал подлого торгпреда Красным Иудой и со слезой в голосе вспоминал старые добропорядочные времена, малым не договорившись, что и покойный господин Бенкендорф, начальник Третьего жандармского управления, был ему как отец родной. И тем не менее пути сбыта необходимо было отлаживать заново. Но тут началась война.

 

5

Первые месяцы деду было не до бизнеса: трое сыновей ушли на фронт, дочери работали на сооружении оборонительных рубежей на подступах к Киеву, сам Либерман с нарастающим беспокойством слушал военные сводки и нянчил оставленных на его попечение внуков. В конце августа стало ясно, что оккупации городу не избежать. Старый Либерман никаких иллюзий на сей счет не строил и отправился к Загайле.

Разговор получился тяжелым. Разоренный купец с надеждой ожидал прихода немцев, веря, что они помогут восстановить былой порядок. Битый-перебитый старый еврей пытался убедить компаньона, что самое верное — спрятать все, что осталось — сырье и готовые изделия, — и бежать.

Микола всегда отличался тяжелым и несговорчивым характером, он лишь сжал губы и глухо произнес:

— Сховать сховаем, а с места не тронусь. Отбегал я свое.

На том и порешили. Темной ночью закопали сотоварищи кованый сундучок на окраине Киева и разошлись в разные стороны.

 

6

Жестокий был двадцатый век. Жестокий. В бессмысленном отчаянии он пожирал детей своих и скармливал их друг другу, словно опасаясь, что Земля не выдержит такую прорву, поумневшую, размножившуюся, терзающую ее своими острыми жадными зубами. Сколько народу полегло, никто так и не узнает, но прадед Либерман выжил. Выжил и старший внук. Больше из шумной и веселой семьи широкую гладь Днепра не увидел никто.

С тяжелым сердцем подходил старик к дому Загайлы, но, как и ожидал, на месте жилья чернело уже кое-где покрывшееся травой пепелище. И видит Бог, не испытал древний, как Вечный жид, Либерман радости, когда на свет из-под земли был извлечен нетронутый временем, старый окованный ящик, полный теплого, ласкающего руку золота, холодного блеска чистых как слеза камней и горькой, полынной боли несбывшихся надежд… Сунув сундук под кровать, он несколько лет не прикасался к нему, словно боялся обнажить голые нервы мучительных воспоминаний.

Но жизнь шла дальше, лица близких стирались в памяти, их постепенно вытеснила улыбающаяся мордашка взрослеющего внука.

Впервые дед открыл заветный ящик, когда Яша закончил школу. Парнишка оказался способным, но их скудных средств явно не хватило бы, чтобы отправить мальчика учиться дальше. Перебирая прекрасные украшения, старый Либерман плакал, вспоминая ушедших друзей, большую счастливую семью и ту удивительную бодрость раннего утра, которую ощущаешь только в молодости.

Они переехали в Москву, юноша блестяще закончил университет, потом аспирантуру. В тот день, когда молодой Яша привел в их дом невесту, дед, словно почувствовав, что его миссия в этом мире выполнена, передал ключи от сундучка внуку и тихо отошел в иной свет.

 

7

По переезде в Германию коллекцию, к счастью, продавать не пришлось: получив прекрасное место в косметическом концерне, папа-Либерман под покупку дома взял кредит, а драгоценности бережно уложил в сейф, вмонтированный в одну из стен дубового кабинета.

И вот именно к нему этим солнечным июньским утром так отчаянно искала шифр предприимчивая Соня.

Родители, конечно, разрешили бы ей по такому случаю взять драгоценности, но сейчас они далеко, а брата спрашивать — себе дороже, хорошо хоть его дома не оказалось.

Девушка уже без всякой надежды пролистывала телефонную книжку, как неожиданно глаз зацепился за странную фамилию — Сундуков. То есть ничего особенно странного в фамилии не было, попадались имена и повеселее, но Соня могла дать голову на отсечение, что встречает ее среди родительских знакомых впервые. Вполне возможно, что номер телефона загадочного товарища Сундукова и есть искомая комбинация цифр.

До конца еще не веря в удачу, девушка отодвинула деревянную панель и принялась поворачивать круги на замке. Через несколько секунд стальной шкаф с негромким щелчком открылся. Взломщица радостно вскрикнула: есть-таки на свете справедливость! Но едва она взяла в руки первый футляр, как из глубины дома послышался глухой стук.

Соня замерла и прислушалась: из холла доносились громкие мужские голоса. Сомнений не оставалось — вернулся брат, черт бы его побрал!

Девушка осторожно прикрыла сейф и на цыпочках подошла к двери, выходящей в коридор.

Голос второго человека был ей незнаком, но, что самое ужасное, мужчины явно поднимались наверх. Соня в панике кинулась ко второй двери, ведущей из кабинета в спальню родителей, но, увы, та оказалась закрытой.

В принципе ничего страшного не случится, если Лева застукает ее здесь, но с мечтой о сапфировом гарнитуре придется расстаться. Оставалась слабая надежда, что домой он зашел ненадолго и операцию удастся довести до конца, но в этом случае необходимо немедленно спрятаться. И девушка, почти не раздумывая, нырнула в большой дубовый шкаф, немного потеснив папин глобус.

В ту же секунду мужчины зашли в кабинет.

 

8

— Давай, брат, присаживайся, — Леве все никак не удавалось вспомнить, как же зовут бывшего сокурсника. — Я тебя сейчас угощу отличным коньяком, его отцу подарили во Франции. — Послышался легкий звон хрустальных бокалов. — Нет, как все-таки здорово, что мы с тобой сегодня встретились! Я тебя прошу, обязательно найди Светку, хочу ее увидеть. Она, наверное, стала еще красивее, — лицо бывшего любовника приняло мечтательное выражение.

У Сони моментально потемнело в глазах. И через пять лет имя Светланы Луниной вызывало у нее нервную дрожь.

Девушка до боли закусила губу, чтобы не выдать себя возмущенным воскликом. Ах ты, мерзкая шлюха! Сколько стоило сил оторвать от нее умалишенного брата, и вдруг, на тебе, здесь, в благословенной Германии, за тысячи километров от Москвы, он вспомнил эту дрянь и хочет ее видеть! Какое счастье еще, что она оказалась дома и теперь сможет предупредить родителей. Бедные, их удар хватит, как только они получат это известие.

— А чего вы разошлись? — пригубив коньяк, поинтересовался собеседник брата.

— Да… — Лева замялся, ему не хотелось рассказывать про кражу, — просто мои родители ее невзлюбили. Когда же Светку из университета отчислили, совсем взбесились, посмотри, мол, она даже с учебниками справиться не может!

Мужчина рассмеялся и отставил рюмку.

— Да, действительно смешная история.

— Не понял, — Лева удивленно посмотрел на него, — чего же тут смешного?

— Ну то, как она учебники жарила.

— Какие еще учебники? — еще сильнее удивился тот.

— Не помню, кто мне рассказал, — голос бывшего университетского товарища звучал неуверенно, — но после того как ее выгнали, Светлана, якобы вместо того, чтобы учебники сдать, мелко порезала их, полила маслом и жарила на сковородке.

— Странно, первый раз слышу, — Либерман озадаченно почесал затылок, — но, в общем, похоже на нее. Нравится коньяк?

— Отличный. — Собеседник одобрительно кивнул, как бы отдавая должное вкусу и гостеприимству хозяина. — Однако мне уже пора. Давай письмо и чего ты там еще хотел передать… А, кстати! Если можно, покажи Светкину фотографию, честно говоря, смутно помню, как она выглядела.

— Конечно, одну минуту. Все фотографии у меня в комнате, сейчас принесу!

Некоторое время в кабинете стояла тишина, потом снова хлопнула дверь, Лева вернулся с большой коробкой.

— Вот здесь у меня все: ее письма, фотографии… Жалко, у тебя времени нет, можно было бы посмотреть видеокассеты, там пара университетских вечеринок записана, может, и ты там есть?

— Может, — мужчина засмеялся, — через месяц вернусь, обязательно посмотрим, а сейчас мне пора. Самолет через три часа, пока доберусь…

— Еще раз спасибо за помощь, и буду рад тебя увидеть снова. Давай на посошок?

Мелодично звякнули бокалы, хлопнула дверь, и голоса мужчин, постепенно удаляясь, наконец стихли совсем.

 

9

Минут десять Соня сидела в шкафу, кусая согнутый палец и проклиная брата на чем свет стоит. Только ограниченное пространство и присутствие глобуса не позволили дать подлинного выхода страстям. Наконец, решив, что Лева покинул дом вместе со своим знакомым, узница приоткрыла шкаф и осторожно высунула голову из своего убежища. Голосов слышно не было, но в коридоре скрипнула половица и ей пришлось юркнуть обратно. Дверь кабинета открылась, и кто-то зашел в комнату. Девушка подавила тяжелый вздох — неужели брат решил остаться дома? Скверно. Если он сейчас рассядется с коньяком и книгой, то это часа на три, а то и больше, пока не уснет, что же ей, сидеть здесь все это время?

Секунду поколебавшись, она уже собралась было плюнуть на украшения и вылезти наружу, заодно устроив скандал, как шорох прекратился, стукнула дверь, и в доме опять воцарилась тишина.

Соня в бессильной ярости пнула ни в чем не повинный глобус. У них только-только жизнь наладилась, казалось, все проблемы остались позади, и вот на тебе, ее разлюбезный братец никак не может успокоиться. Без приключений как без пряника!

В Светкиной способности разрушить не только их маленький уютный мир, но и весь остальной, девушка ни секунды не сомневалась. Но что же делать? Звонить родителям в Испанию, испортить отдых? Они ведь сразу же начнут паковать чемоданы. Эх, надо было все-таки вылезти из шкафа и вцепиться в глаза той сволочи, которая напомнила ее убогому братцу о существовании змеи-Луниной.

Соня взглянула на часы, время подпирало. Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, она выглянула наружу. Никого. Все еще дрожа от негодования, девушка подошла к сейфу, достала футляр с сапфировым гарнитуром и направилась в свою комнату.

 

10

Дверь в комнату брата была приоткрыта, и она автоматически заглянула. Лева, раскинув руки, лежал поперек кровати.

«Скотина, — в бессильной ярости подумала Соня, — напился и теперь спит. Боже, сколько мучений пришлось перенести, сколько унижений, чтобы добиться всего этого, и вдруг…» — Она застонала и со злостью захлопнула дверь, пусть только проснется — будет ему и былая любовь, и вырванные из жизни годы!

И тут ей неожиданно пришла в голову еще более ужасная мысль: если Лунина появится здесь, то с мечтой об Оппенхайме скорее всего придется распрощаться. Эта дрянь, узнав о ее планах и его миллионах, либо затащит Давида в постель, либо отпугнет его от их дома на веки вечные, просто так, чтобы только досадить.

Соню залихорадило. «Сдать бы его в дом умалишенных», — с ненавистью подумала она о брате.

Переодевание заняло больше времени, чем обычно, ей никак не удавалось попасть в рукава, подол зацепился за молнию, и ту заело. Вконец обессиленная, девушка присела на кровать и заплакала.

«Нет, так дальше продолжаться не может. Пережить весь этот кошмар заново? А что, если…» — да, другого выхода у нее нет. Испортить свою жизнь и спокойную старость родителей она не позволит.

 

1

По дороге от детского сада до дома Даша рассеянно слушала лекцию о гулящих мамах, которые не работают, но при этом не могут вовремя забрать ребенка из садика. В пересказе прелестного четырехлетнего создания нравоучение звучало особенно трогательно. Единственное, чего так и не уяснила маленькая Ксюша из монолога воспитательницы, что же у ее мамы в голове — ветер или пусто?

— Пусто, поэтому и ветер, — думая о своем, автоматически пояснила легкомысленная мама.

— Он в рот залетает?

— В нос. Хватит говорить глупости. Лучше расскажи, что вы сегодня делали в садике?

Дочь пустилась в яростный пересказ дневных событий, а Даша предалась собственным размышлениям.

Может, все-таки она ошиблась? Допустим, Светка его обокрала, допустим, он развесил ее фотографии на всех фонарных столбах, допустим, что Сол ее узнал, однако все это не объясняет неожиданное появление красавца ювелира посреди пражской улицы. Следил за Светкой? Так она приехала поездом, а он машиной. И почему тогда Илья просто не приволок ее в полицию? Пытался обнаружить, куда она спрятала награбленное? Но даже если он оказался здесь, выслеживая Лунину, то все равно непонятно, каким образом вышел на Дашу. Со Светкой они ведь так и не встретились. Чертовщина какая-то. Нет, концы с концами не сходятся.

Молодая женщина вздохнула.

А может, и правда он не имеет никакого отношения к утренним событиям? Мало ли что живет в Австрии, летом в Праге австрийцев больше, чем чехов. И потом, если человеку так дорого его имущество, то зачем из этого тайну делать? Спросил бы прямо и все.

Как ей хотелось, чтобы его интерес к ней оказался искренним! Но логика подсказывала обратное. Конечно, мужчина может подойти на улице к женщине, и даже пригласить ее в ресторан, но Даша, обладая большим опытом межличностных отношений, могла с ходу отличить внезапную влюбленность от вынужденной заинтересованности. К тому же ювелир был молод, красив, богат и, главное, самоуверен, а подобное сочетание, увы, практически полностью исключало любовь с первого взгляда.

А может, это обыкновенное, идиотское пари пары плейбоев, мотающихся по Европе в поисках развлечений?

Она снова вздохнула.

Как бы там ни было, но Илья ей безумно понравился. Жаль, что они больше никогда не встретятся.

— Мама, смотри, полиция! — неожиданно завопила Ксюша, вспугнув соседскую кошку.

Молодая женщина подняла глаза и остановилась: перед их домом действительно стояла полицейская машина.

 

2

Увидев их, двое мужчин, один в штатском, другой в форме, вышли из машины и не спеша направились навстречу.

— Добрый день, вы пани Быстрова?

— Да, — еле слышно ответила Даша.

— Комиссар Томек, — представился тот, что был без формы и старше, — криминальная полиция Праги. Мы можем с вами поговорить?

— Разумеется, — она лихорадочно соображала, что могло от нее понадобиться правоохранительным органам, — только давайте пройдем в дом…

Полицейские не выказывали моментального желания заковать ее в кандалы и выглядели вполне дружелюбно.

— Проходите в гостиную, Панове, я сварю вам кофе. Могу предложить минеральной воды или сок… — знакомая процедура приема гостей успокаивала. Да и случись нечто серьезное, они бы уже сообщили. Хотя полиция в доме… что может быть серьезнее. Успеть бы их выпроводить до прихода мужа.

Через несколько минут молодая женщина вошла в комнату, неся на подносе три чашки кофе, печенье и бутылку минеральной воды. Маленькая Ксюшка присела сбоку от полицейского в форме, и нехорошо блестящими глазами разглядывала кобуру пистолета.

— Итак, чем могу быть вам полезна, Панове? — хозяйка заставила свой голос звучать как можно боле спокойно и посмотрела на стол. Если этот толстый не притронется к кофе, значит, дела плохи.

— Скажите, пани Быстрова, — неуверенно начал комиссар, осторожно обхватывая хрупкое фарфоровое ушко своими короткими пальцами и делая глоток, — вы не могли бы оставить ребенка и проехать с нами? Прекрасный кофе.

Даша от удивления раскрыла рот.

— Отчего же, — тут же язвительно произнесла она, позабыв про страх, — маленькие дети весьма самостоятельны, особенно моя дочь. Она даже приготовит любимому папе ужин и с удовольствием догладит белье. Правда, если малышка при этом спалит полквартала, так ведь это не беда, будет чем пожарникам заняться.

Оба полицейских как по команде повернули голову в сторону юного создания. Тот, который был в форме, вздрогнул, заметив маленькие пальчики совсем рядом с кобурой, и поспешно прикрыл оружие фуражкой.

— Не сердитесь, — майор примирительно развел руками, — я имел в виду соседа или соседку.

— Никакая соседка в радиусе километра не согласится пробыть с ней и пятнадцати минут. А с соседом, извините, оставляйте свою дочь.

Толстый майор вспомнил, как неделю назад застукал свою шестнадцатилетнюю дочь с соседом Янеком, и почесал затылок.

— Хорошо, подождем вашего мужа. Когда он вернется?

— Если не произошло ничего экстраординарного, то с минуты на минуту. — Даша помолчала. — А что случилось? Может, я смогу дома вам все рассказать или показать — мне скрывать нечего. Кроме того, сегодня был чертовски тяжелый день, я очень устала.

На самом деле гораздо сильнее ее терзало любопытство, и прождать еще целый час в неизвестности казалось невыносимым.

Комиссар чуть склонил голову, видимо, ему тоже не терпелось задать свои вопросы.

— Хорошо. Вы не будете возражать, если я включу диктофон?

— Конечно, — Даша сделала широкий жест.

— Вы хорошо понимаете чешский язык?

— Достаточно. Исключение составляют некоторые… малоупотребительные выражения. По счастью, их мало. Но, надеюсь, вы не будете их использовать.

— Постараюсь, — майор улыбнулся. — Скажите, вы знакомы с Луниной Светланой?

Чашка чуть не выпала из рук ошеломленной хозяйки.

— Ну, так я и знала, — она все же справилась с волнением и осторожно поставила чашку на столик. — Да, мы знакомы… К сожалению. Спрашивайте дальше.

Полицейского заинтересовала неожиданная реакция.

— Что вы имеете в виду?

Даша отвела глаза к окну и чуть дрожащей рукой пыталась заправить рыжий локон за ухо. Пауза затягивалась. Полицейский в форме негромко кашлянул. Молодая женщина вздрогнула и наконец решилась. Повернувшись к Томеку всем корпусом, она взмахнула ладошками и быстро заговорила:

— Послушайте, пан комиссар, я не собираюсь ничего скрывать. И мне безразлично то, что эта… особа сейчас здесь не присутствует. Появись она тут, не постеснялась бы ни вас, ни ребенка и использовала бы все знакомые малоупотребительные выражения… Видите ли, мы не встречались несколько лет, что, признаюсь, пошло мне только на пользу, а сегодня утром, около восьми часов, Лунина позвонила мне с вокзала и попросила помочь. Честно говоря, я поначалу отказала и, видит Бог, не поехала бы, но эта стерва начала плакать, стенать — пришлось ехать. И что вы думаете? — Даша выдержала паузу. — Ее там не оказалось. В довершение всех бед меня забрали на вокзале в полицию для иностранцев. Вот и вся история.

Томек, очевидна, знал об утреннем инциденте, потому что не удивился. А может, долгая работа в полиции вообще отбила у него желание удивляться чему-либо. Он лишь задумчиво потер подбородок.

— Как вы думаете, почему она позвонила вам? Насколько я понял, близкими подругами вы не были.

— Для меня это осталось загадкой. — Даша задумалась. — На Светкином месте я бы обратилась ко мне за помощью в одном-единственном случае: если бы ночью зимой она тонула в проруби, а я случайно шла мимо.

Майор нахмурился, пытаясь разобраться в употребленных ею личных местоимениях, но, посчитав, что суть дела он понял, а грамматика пусть остается на ее совести, продолжил:

— Значит, между вами были плохие отношения?

— Между нами не было никаких отношений. Но при случае я бы запросто ее убила. — Лицо молодой женщины приняло легкий оттенок кровожадности.

Полицейские переглянулись.

— А о чем конкретно она хотела вас попросить?

— Хотела, чтобы я ей помогла устроиться в гостиницу. Мерзавка. А сама как пить дать укатила с первым попавшимся мужиком.

— Почему вы думаете, что это был мужчина? Она сказала вам об этом?

Даша фыркнула:

— Да просто ни одна порядочная женщина в здравом уме и трезвой памяти не согласилась бы ей помочь! Я, по всей вероятности, исключение, которое, впрочем, только подтверждает правило. Наверное, в тот момент пронеслись магнитные бури и в моей голове что-то разладилось. Вы понимаете, у нее такое… Ксюша, выйди из комнаты! — и через небольшую паузу продолжила: — Такое непотребное выражение лица, что на него только мужчина и мог клюнуть.

— И это все, о чем вы говорили?

— Ну… — Даша замялась, — она еще сказала одну глупость… Пан комиссар, если бы вы знали ее так же хорошо, как и я!.. В общем, Лунина сообщила, что ее кто-то хочет убить или она сама себя хочет убить… мол, поэтому сюда и примчалась. Как будто она Маклауд, а здесь священная земля! — Даша пожала плечами. — Чушь полнейшая.

Комиссар Томек оживился. Он наклонился вперед и, доверительно глядя в глаза, произнес:

— Вспомните, пожалуйста, точно, что именно сказала вам Лунина? Это очень важно. Кто хотел ее убить?

Хозяйка отрицательно покачала головой.

— Я даже слушать ее не стала. Если выслушивать все глупости — уши опухнут. Но может, вы все-таки расскажете, что произошло?

— Пани Быстрова, — осторожно начал майор, — у меня для вас неприятное известие. Вам придется проехать с нами опознать тело.

— Что, простите? — Даше показалось, что она ослышалась

— Светлана Лунина мертва. В данную минуту мы полагаем, что вы единственная, кто может опознать труп. Кстати, ваш муж был знаком с ней?

Даша помотала головой, не столько отвечая на вопрос, сколько пытаясь привести мысли в порядок.

— Нет, они не были знакомы. Мы с Сергеем познакомились пять лет назад, а Светку я не видела лет шесть-семь. Хотя постойте… четыре года назад я знакомила его со своими друзьями. Мы сидели в ресторане, и Лунина там была со своей подружкой… Но сомневаюсь, чтобы он запомнил, как она выглядит. — Мелькнувшая было надежда избавиться от жуткой процедуры опознания растаяла как дым. — Послушайте, пан комиссар, а может, вам связаться с ее родственниками? Постараюсь найти их телефон или адрес.

— Мне очень жаль, — мягко перебил полицейский , — а вдруг это не она, зачем же людей зря беспокоить?

«А меня беспокоить можно, — подумала про себя Даша, — интересно, я могу отказаться?» — но вслух произнесла:

— Понимаете, никогда не видела покойников, даже умерших своей смертью.

— А почему вы думаете, что Лунину убили? — быстро спросил Томек.

— Господи, ну не от старости же она умерла!

— Человек может упасть, попасть под машину… — Он внимательно посмотрел ей в глаза.

Молодая женщина удивленно посмотрела на Томека своими честными ореховыми глазами:

— Бросьте. Есть порода людей, у которых на лбу написано, что своей смертью они не умрут. А случайно? Нет, такие люди случайно не умирают. — Неожиданно Даше стало не по себе, ведь Светка именно поэтому ей и звонила, что боялась умереть, значит, это было правдой? Первой и последней правдой, которую она от нее услышала…

Нервное напряжение целого дня дало о себе знать, и молодая женщина, — не выдержав, расплакалась. Подслушивавшая за дверью Ксюшка моментально проскочила в комнату и, примостившись на пуфике, тоже разревелась.

 

3

В эту минуту откуда-то сбоку раздалось невнятное восклицание. Все повернули головы. На пороге гостиной стоял Сергей и в молчаливом недоумении разглядывал собравшихся.

— Могу узнать, что здесь происходит? — спросил он, заходя в комнату.

Малышка немедленно вскочила и радостно заверещала:

— Папа, а дядя по-русски не говорит, можно я его гнидой обзову, он маму обидел!

У Даши моментально высохли слезы, и она с ужасом взглянула на полицейских. Наверное, они все-таки не поняли. Или не ожидали от невинного дитя столь дерзкой подлости. Во всяком случае их лица не выражали горячего желания дать ей хорошего пинка.

Дело в том, что из последней поездки в Москву, к бабушке, Ксюша вернулась вооруженная до зубов сильно обновленным словарным запасом и оригинальными идеями. Одна из которых заключалась в следующем: если кто-то не знает иностранного языка, то несчастного можно материть как угодно — все равно не поймет и тебе ничего не будет. Ни угрозы, ни увещевания на ребенка не действовали, а на аргумент: "Что, если и по отношению к тебе кто-нибудь так поступит? " — легкомысленное дитя пообещало выучить все языки в мире.

«Ладно, хоть польза будет», — подумала тогда Даша и махнула рукой. Но сейчас, с пылающими щеками, она проклинала себя за то, что вовремя не отлупила юное дарование.

— Не слышу ответа на свой вопрос, — пропустив мимо ушей выпад наследницы, обратился Сергей к жене.

— Светку убили, — всхлипнула она, — и я должна сейчас поехать опознать тело.

— Куда, в Америку? — ужаснулся муж. Несмотря на всю трагичность ситуации, Даша не выдержала и засмеялась.

— Простите, — обратилась она к полицейским, — у нас есть знакомая, ее тоже зовут Светлана, она недавно уехала учиться в Америку. Вот супруг подумал, что речь идет о ней.

— Нет, это другая Света, — уже по-русски продолжила молодая женщина, — ну, помнишь, я тебе рассказывала об одной паразитке, которая нас обворовала, мы потом ее в ресторане встретили?

— Помню, что говорила, но как она выглядит… — он покачал головой, — кстати, о покойниках не принято говорить плохо. Особенно если они твои знакомые. — Слово «твои» он подчеркнул. — Ужин готов?

Даша почувствовала, как в ней шевельнулась ненависть к вечно правильному супругу.

— Не успела, — с затаенной радостью произнесла она, — так что ты сам тут разбирайся, а мы поедем, иначе до ночи не вернусь.

И тут она неожиданно вспомнила о письме, которое ей прислал Сол по Интернету. «Вот черт», — мелькнула страшная мысль, а вдруг они начнут ее подозревать, устроят обыск, проверят компьютер и решат, что Ольсен вместе с ней, на пару, планировал убить Лунину? Могут возникнуть дополнительные неприятности, и тогда либо журналист, либо муж ее четвертуют.

Молодая женщина обернулась к полицейским:

— Извините меня на минутку, я только переоденусь.

Быстро пройдя в кабинет, она села к компьютеру, удалила письмо со Светкиной фотографией, после чего, накинув свитер мужа на плечи, вышла к ожидавшим ее мужчинам.

— Я готова, можем ехать.

 

4

На улице заметно похолодало, видимо пришел обещанный циклон или антициклон, молодая женщина никак не могла запомнить разницу. Она поежилась и посмотрела вверх. Глубокую вечернюю синеву неба пересекали оранжево-багровые полоски облаков, вытянутые ветром вдоль всего горизонта. Город, простиравшийся под ними, выглядел серым и невыразительным.

Даша со вздохом переместила свой взор с небес на грешную землю. Когда-то давно один симпатичный молодой человек, нежно обнимая ее под огромными крымскими звездами, весьма неромантично заметил, что москвичи смотрят на небо только когда лежат в гробу. Тогда эта мысль показалась Даше забавной, но сейчас зловещий смысл дурацкой фразы рисовал жуткую картину: шеренги гробов под открытым, чистым небом. Для вас, москвичи и гости столицы…

Она зажмурилась. А вдруг теперь Светка будет до ночам к ней являться? Чушь какая в голову лезет…

Боясь остаться со своими мыслями наедине, Даша принялась рассказывать все, что помнила о Луниной. Говорила без остановки, с долгими лирическими отступлениями и такими пикантными деталями, что младший полицейский краснел, а майор удивленно поглядывал на нее через плечо, не спятила ли их свидетельница часом.

 

5

Реальность оказалась более суровой. С трудом сдерживая тошноту, молодая женщина вышла на улицу и села прямо на землю. Плакать уже не хотелось. Было тихо и холодно. Обхватив голову руками, она тупо смотрела в пустоту.

"Как странно, — думала Даша, — человека потрясает не только смерть друзей, но и врагов. Вот был человек, живой и теплый, смеялся и любил, обманывал и обманывался, а теперь все — ничего больше не будет… Не сказано, не сделано, не разбито, не пролито. Чужая смерть словно поздравительная открытка от своей собственной, мол, не скучай, жди, я обязательно приду. Memento more ".

— С вами все в порядке? — негромко окликнул ее Томек. — Может, врача позвать?

— Не надо, — хрипло ответила Даша и испугалась звука собственного голоса. — Сейчас все будет нормально. Только выкурю сигарету и поговорим.

Выкурить пришлось четыре. Но они, плюс две чашки кофе, плюс рюмка бехеровки сделали свое дело, через полчаса она была почти спокойна.

— Итак, вы уверены, что мертвая женщина, которую вы видели, является Луниной Светланой, вашей знакомой?

— Да, абсолютно в этом уверена. — Даша закусила губу, чтобы не расплакаться. — Как это произошло? Кому понадобилось ее убивать?

В кабинете громко тикали настенные часы. Огромные, с замысловатой резьбой, они выглядели неуместно в этом небольшом, но довольно уютном помещении, где все столы были завалены папками, бумагами вперемешку с чем-то неуловимо домашним, как бывает только на тех рабочих местах, где люди проводят времени больше, чем дома. Томек с безнадежной грустью взглянул на деревянный циферблат и сверил со своими наручными — все точно, начало девятого.

— Вы второй раз говорите об убийстве. Однако многие детали свидетельствуют о самоубийстве, — комиссар раскрыл Папку и достал сложенный вдвое лист бумаги, — вот, прочтите.

Молодая женщина уставилась на Томека.

— Светка кончила жизнь самоубийством? Вы что, шутите?

— Прочтите сами, это ее предсмертная записка.

Даша недоверчиво взяла листок в руки. «Ухожу из жизни добровольно. Не ищите виновных. Тело кремируйте. 3 июня. Светлана».

— Ну, что вы об этом думаете?

— Чушь какая… Простите. Если бы утром она мне не позвонила, а сейчас я не увидела бы ее мертвой… то сказала бы, что это просто глупая шутка.

— Ладно… — он побарабанил пальцами по столу. — Лицо погибшей сведено судорогой, не могли вы ошибиться при опознании?

Молодая женщина медленно откинула волосы назад, веснушчатое лицо выглядело почти прозрачным от усталости.

— Пан майор, мы были знакомы несколько лет. Это она. Можете спокойно звонить ее родственникам. Они-то уж точно подтвердят.

— А кого вы знаете из ее близких?

Даша задумалась.

— Да в общем никого. Однажды видела ее мать, отца, по-моему, не было или я просто о нем не знала. А про всех остальных — понятия не имею, дома у нее никогда не была.

Майор кинул на нее быстрый взгляд.

— Как же так, дружили, общались, а никогда у нее не были, близких не знаете?

— Во-первых, мы никогда не дружили, повторяю еще раз. Больше того — Лунина была мне глубоко неприятна как человек… А во-вторых, вы что, ходите по домам всех ваших знакомых и пьете с их бабушками чай? Представьте, сколько человек училось в университете, плюс их знакомые и знакомые их знакомых — это же не реально. А почему вы не вызовите ее мать, я же опознала… тело. Подождите, пока она приедет, и спрашивайте…

— Не приедет, — как бы про себя, вполголоса произнес Томек и потер ладонью шею.

— Как не приедет? — не поверив своим ушам переспросила Даша.

— Несколько часов назад мы связались с Москвой, и нам сообщили, что ближайших родственников на данный момент не обнаружено.

— Как не обнаружено, а мать?

— Выбросилась из окна своей квартиры. Дочь хотели допросить в связи с этим делом, но она исчезла. И вот появилась здесь. Такие дела.

Деревянные часы тикали в наступившей тишине неправдоподобно громко.

— Какой кошмар, — наконец пробормотала Даша, — что же теперь делать?

Немолодой майор внимательно посмотрел на свою собеседницу и ободряюще похлопал ее по руке:

— Прежде всего попытаться сосредоточиться и вспомнить все, что вы знаете о Луниной, все детали вашего последнего разговора, буквально все, до мельчайших подробностей. — Он кашлянул. — Не скрою, завтра прилетает из Москвы представитель ФСБ и будет работать с нами.

Даша встрепенулась:

— Вы шутите? Светка и ФСБ? Она что, рубиновую звезду с Кремля украла?

— Не могу пока вам ничего сказать. К сожалению, — полицейский развел руками и встал, показывая, что встреча подошла к концу. — Спасибо за помощь, ребята отвезут вас домой.

Вероятно он искренне предполагал, что свидетельница, уставшая от увиденных кошмаров и утомительных процедур допросов, с радостью воспримет его предложение, но вопреки его ожиданиям весь прошедший день неожиданно ударил молодой женщине в голову.

— Не можете? — страшным голосом прошипела она. — А трупы на ночь показывать можете?! А пользоваться мною как Большой советской энциклопедией тоже можете? Так вот что я вам скажу, дорогой пан майор: вы не первый, кто сегодня интересуется Луниной. Целый день меня используют все кому не лень. Хватит! Мне надоело отвечать на вопросы, надоело целый день готовить завтраки, обеды и ужины, надоело, что люди смотрят на меня как на рулон туалетной бумаги — рыхлой, серой, годной лишь для того, чтобы подтереть себе одно место! Передайте вашему коллеге, что если вам понадобится от меня информация, приготовьтесь поделиться кое-чем и со мною! До свидания, я ухожу.

— Подождите, — комиссар опешил от неожиданности, — я понимаю, что вы взволнованы, но нельзя же так! И потом, при чем здесь еда?

Молодая женщина развернулась на каблуках и, опершись двумя руками о стол, угрожающе наклонилась в сторону Томека.

— Я не взволнована, если вы смогли заметить, а просто в бешенстве. Чувствуете разницу?

Тот невольно отшатнулся, но тут же устыдился своего испуга и, поджав губы, сухо произнес:

— Думаю, завтра вы будете по-другому разговаривать. Ваши соотечественники не очень церемонятся, когда речь идет о государственной безопасности.

Даша расхохоталась.

— Да? А что он сможет сделать, вывести меня на Вацлавскую площадь и расстрелять? Валяйте, больше от этого вы знать не будете.

Майор только покачал головой.

— Думаю, на сегодня хватит, вы устали, ребята отвезут вас домой, а завтра мы позвоним.

— Не принимайте меня за истеричку, — холодно заметила Даша, — во мне сегодня родился новый человек.

— Что ж, тогда придется допрашивать обоих, — устало улыбнулся Томек.

Разгневанная женщина сверкнула напослед светло-карими глазами и, взяв сумку, направилась к выходу. У двери она на мгновение задержалась и, обернувшись, бросила:

— Завтра позвоните, только если передумаете. Всего хорошего.

— Спокойной ночи, — грустно вздохнув, ответил полицейский.

 

6

Дома стояла тишина. Даша, не включая свет, бесшумно прокралась по коридору. Заглянув в детскую, невольно улыбнулась: Ксюшка сладко посапывала, пуская пузыри. Она осторожно прикрыла дверь и прошла в кабинет.

Муж пузырей не пускал, а, напротив, сосредоточенно заносил какие-то данные в компьютер, изредка заглядывая в бумаги, разложенные на столе.

— Ну, как дела? — не отрывая глаз от монитора, поинтересовался он.

— Как сажа бела, — молодая женщина упала в кресло, — сделай мне кофе.

— А сколько ты уже выпила? — Он по-прежнему стучал по клавишам.

— Не знаю. Чашки четыре.

— Тогда хватит, если хочешь, налью сок или минералки.

— Хочу.

Муж встал и пошел на кухню. Даше ужасно захотелось, чтобы он подошел и обнял ее, но Сергей прошел мимо.

«Жизнь дала глубокую трещину, — подумала она, — интересно, а он меня еще любит?» В прошлой, холостой жизни, она пользовалась таким успехом у мужчин, что задаваться подобными вопросами было все равно что спрашивать, греет ли солнце. Но сейчас эта проклятая изоляция от Родины, от друзей полностью лишили ее вкуса к жизни, все стало таким плоским и блеклым… Может, поэтому ее так взволновала встреча с Ильей? И может, поэтому Сергею легче принести ей воды, чем обнять?

Она открыла глаза, муж стоял перед ней со стаканом в руке.

— Плохо себя чувствуешь? — в голосе прозвучало что-то похожее на заботу.

— Сегодня был тяжелый день.

— Иди спать. Тебе нужно выспаться.

— А тебе совсем не интересно, что со мной произошло?

— Интересно, но ты устала и должна отдохнуть. Завтра все расскажешь, — он улыбнулся и погладил ее по голове.

— Когда? Опять ночью?

— Если хочешь, приду пораньше.

— Хочу.

— Приду. А сейчас спать, я пойду приготовлю себе поесть. — И вышел из комнаты.

Даша не могла понять, начинались у нее слуховые галлюцинации или муж действительно хочет приготовить себе ужин. В поле зрения попал компьютер. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, что же нужно было с ним сделать. Письмо! Молодая женщина подошла к компьютеру, подключилась к Интернету и проверила почту — от Сола ничего не было.

«Наверное, еще не доехал до Парижа, — подумала Даша. — Надо его предупредить, чтобы больше ей не посылал писем и не звонил домой, полиция может начать все прослушивать и просматривать. Но где взять его телефон?» При воспоминании о телефоне она вдруг подумала, что надо позвонить Леве, сообщить о Светкиной смерти, он наверняка должен знать кого-то еще из ее родственников, кому-то ведь надо будет заняться похоронами…

 

1

Как ни странно, кошмары Дашу не мучили, напротив, сны были яркие, красочные. Они долго целовались с Ильей в маленьком кафе на Староместской площади, не обращая внимания на окружающих, и только уставшие апостолы на старом Орлое, отбивая очередной час, удивительно напоминали мужа. Все двенадцать.

Сон постепенно отступал. В приоткрытое окно врывался свежий сырой ветер, возвращая к реальности. Лениво капал дождь.

Даша прислушалась. В доме стояла непривычная тишина. Наверное, Сергей уже ушел и сам отвел Ксюшку в детский сад. Очень мило с его стороны. Сколько же сейчас времени? Молодая женщина нащупала на тумбочке часы, поднесла их к глазам и негромко охнула. Ужас, половина десятого, чехи скоро с работы будут возвращаться, а она еще валяется в постели. И сразу же, как бы в подтверждение мысли, прозвенел звонок.

— Пани Быстрова? Приветствую вас, Томек у телефона.

— Я слушаю, — вяло ответила надежда и опора чешской полиции.

— Как вы себя чувствуете? — голос звучал мягко и сочувственно.

— Отвратительно. Но все равно не дождетесь.

— Чего не дождусь? — удивился майор.

— Да анекдот есть такой…

— Расскажите, — он засмеялся.

— Зачем? Все равно не поймете, — неделикатно ответила молодая женщина и зевнула. — С чем звоните?

— Я думаю, мы договоримся.

— Вы думаете или договоримся?

— Договоримся. Но с определенными условиями.

— С какими?

— Обсудим это при встрече. Мы сможем сегодня встретиться?

— Почему бы и нет? Это же не я вчера умерла.

Шутка шокировала полицейского, но он не решился высказать свое мнение, дабы не портить настроение капризному свидетелю.

— Хорошо. За вами заедут. Через час вас устроит?

— Лучше через два.

— Договорились. — Он повесил трубку.

 

2

Даша встала с кровати и, скинув пижаму, внимательно осмотрела себя в зеркало. Не такая уж она толстая, все на месте, все при деле. И тут же вздохнула. Нет, все как раз не при деле. Перед глазами снова возник Илья, его чувственные губы рождали слишком трепетные фантазии…

Она снова вздохнула. Вчера в ней действительно проснулся новый человек. Вернее, новая женщина, которая вдруг остро ощутила, как не хватает в ее жизни хоть каких-нибудь событий. Просто любви становилось мало. Все ее существо потребовало бурной, разрушительной страсти, того пленительного упоения, когда хочется смеяться и плакать, мгновения, ради которого жила все эти безликие, бесцветные годы. А потом, умирая от стыда и счастья, в оглушительном ветре ночных улиц подставлять лицо его губам и каплям летнего дождя…

Сырой воздух в доме заставил передернуться от холода. Ну хорошо, не обязательно под дождем и ветром, можно, например, где-нибудь на далеких и загадочных Каймановых островах в нежных лучах заходящего солнца… Или луны. На всякий эстетический случай.

Молодая женщина вздохнула в очередной раз. Эх, раньше надо было гулять, а то вспомнила бабка, как девушкой была. Да кабы знать заранее…

Но раньше секс не привлекал ее, более того, постель всегда казалась лишь неприятной нагрузкой к хорошим отношениям.

«Странно устроена природа, — продолжала размышлять Даша, залезая под теплый душ, — пока ты молода и привлекательна, к мужчинам относишься как к надоедливой мухе, однако стоит начать стареть и сморщиваться, как у насекомого отрастают орлиные крылья и все мужики неожиданно становятся обаятельными и притягательными».

Что же делать? Обрушить на зазевавшегося мужа поток нежности? А чем объяснить? Он же не дурак, сразу догадается, что дело нечисто. Во-вторых, еще не известно, понравится ли это ему или, что еще более вероятно, ей.

Нет, нет, дело не в сексе, жила она без него тридцать лет и еще столько же проживет! Она просто влюбилась. Ну да, как последняя идиотка, пошла за первым встречным, словно верблюд за миражом. С той лишь разницей, что бедное животное идет гонимое жаждой, а она глупостью. Эх, надо было все-таки оставить ювелиру телефон. Он, конечно, выбросил бы его в первую помойку, но по крайней мере оставалась надежда, что позвонит, что она еще раз увидит его томные черные глаза. Тоска.

Сквозь монотонный шум льющейся воды ей вдруг послышался звонок. Даша прислушалась, так и есть — телефон.

«Пошли все к черту! — Прикрыв глаза, она подставила лицо теплым струям воды. — Кому надо, перезвонит».

Однако прошло минут пять, а телефон не собирался успокаиваться. Выругавшись, молодая женщина с сожалением закрыла воду и, кутаясь в толстый махровый халат, побрела в спальню. После душа температура в доме казалась просто арктической.

— Я слушаю, — с трудом сдерживая раздражение, бросила она.

— Даша, это ты?

— Это я, а ты кто?

— Девичья память короткая или мужчин много звонит? Для замужней женщины сомнительное достоинство, а вчера, помнится, ты гордилась своей непорочностью.

От неожиданности она потеряла дар речи.

— Это я, Илья. Можешь разговаривать? Или ты не одна? — Он помолчал, затем, видимо, превратно истолковав ее безмолвие, продолжил: — Тогда слушай, буду ждать тебя в том же ресторане после двух. Хорошо?

— Хорошо, — Даша постаралась придать голосу равнодушное выражение.

— Тогда до встречи. — И добавил с легким придыханием: — Береги себя.

 

3

Некоторое время молодая женщина сидела не шелохнувшись. Наконец, когда ногам вернулась чувствительность, а мозгам способность мыслить, вскочила и кинулась к шкафу.

«Я должна быть… — возбужденно бормотала она, срывая платья с плечиков и кидая их на кровать, — какой я должна быть? Строгой? Нет, не то. Слегка развратной? Тоже нет. Черное, конечно, подчеркивает достоинства фигуры, но появиться летом, посредине дня, в черном? Он решит, что у меня траур».

Перевернув вверх дном весь гардероб, она наконец выбрала длинную, оливкового цвета юбку с глубоким боковым разрезом и тонкую прозрачную блузку в тон. Шваброй из дальнего верхнего угла шкафа были извлечены туфли и сумка из серо-зеленой змеиной кожи, довершил наряд шелковый диоровский платок.

Покончив с костюмом, Даша придирчиво осмотрела себя в зеркало. Слегка волнуясь, на нее смотрела трогательная рыжеволосая девушка лет двадцати пяти.

«Не больше», — подумала она и села краситься. К тому времени как прозвучал звонок в дверь, все что можно было доведено до совершенства.

На пороге стоял вчерашний молодой полицейский. Увидев перед собой вместо истерзанной ночными кошмарами, заплаканной развалюхи надушенную легкомысленную красотку с блестящими глазами, он растерялся и — не поздоровавшись, почему-то шепотом спросил:

— Вы одна?

— Конечно, одна. А что вы имеете в виду?

Он покосился на прозрачную кофточку и сухо произнес:

— Тогда едем.

 

4

В коридорах полицейского управления было холодно, погода испортилась окончательно. Мысли о свидании с ювелиром настолько захватили воображение молодой женщины, что она напрочь забыла о предстоящей встрече с эфэсбэшником. Но едва она переступила порог кабинета, как ее взор моментально оказался прикованным к элегантному сухощавому мужчине лет сорока. И если безупречно сидящий на нем умопомрачительный костюм с двумя жилетами и вызывающе дорогой галстук еще могли как-то ввести в заблуждение, то приветливо-добродушный взгляд, которым он окинул вошедшую, не оставлял на сей счет никаких сомнений.

«Понятно, наши в городе», — подумала Даша, и ее мнение о службе безопасности резко изменилось в лучшую сторону.

— Присаживайтесь, дорогая пани Быстрова. Да вы, вижу, совсем оправились после вчерашнего. Вот молодость — ничто ее не берет! — И майор с интересом принялся изучать легкомысленную блузку.

— Представьте себе, я живее всех живых. И, кстати, не могли бы вы смотреть немного выше, например мне в глаза?

— Что, соудруг Полетаев, у вас все женщины такие злые? — обратился Томек к эфэсбэшнику.

Вальяжный подполковник Полетаев рассмеялся и на прекрасном чешском языке ответил:

— К сожалению, да, пан майор, но именно за это мы их так любим. Вы представите нас друг другу?

— С удовольствием. Позвольте представить — подполковник Полетаев, Сергей Павлович. Пани Быстрова, которая так любезно согласилась нам помогать.

— Минутку, — бесцеремонно перебила его Даша и, присев на стул, закинула ногу на ногу, обнажив затянутое в капрон бедро, — я вовсе не соглашалась, тем более любезно, сотрудничать с вами. Вчера… Для тех, кто не слышал, — обернулась она в сторону Полетаева, — я поставила условие: моя информация против вашей. Разумеется, мне не нужно сообщать адреса, пароли и явки, но хотя бы в общих чертах я хочу представлять ситуацию.

— Любопытство сгубило кошку. И не одну, — негромко произнес подполковник по-русски.

— Это угроза? — нахмурившись, переспросила Даша.

— Да бог с вами, — он махнул рукой и обворожительно улыбнулся, — просто ума не приложу, зачем вам это понадобилось? И по своему опыту скажу: знания порой укорачивают жизнь. А вы еще так молоды.

— В данной ситуации у меня есть основания полагать, что как раз неведение может прервать мою, как вы справедливо заметили, молодую жизнь, — холодно возразила она.

Подполковник поправил золотую булавку на своем музейном галстуке и, выдержав необходимую паузу, поднял на Дашу темно-голубые, почти синие глаза. Насладившись произведенным эффектом, он произнес все тем же неторопливо-ироничным тоном:

— К тому же вам придется верить мне на слово. Где гарантия, что я скажу правду?

— Мне нужна не правда, а элементарное человеческое уважение! — фраза прозвучала немного бессмысленно, зато патетически.

— Согласитесь, пан комиссар, что у женской логики есть своя необъяснимая прелесть. — Подполковник сделал элегантный жест рукой. — Ну, что ж, если желаете, извольте… История короткая, непоучительная и не очень интересная. Лунина Елена Сергеевна, мать Светланы, работала, скажем так, в некой государственной организации переводчиком. По долгу службы ей приходилось иметь дело с документами различной степени секретности. В тот день, когда она выбросилась или была выброшена из окна своей квартиры, Елена Сергеевна переводила довольно безобидный текст. Однако наш специалист, проверив компьютер, обнаружил на жестком диске несколько файлов с документами, имеющими высшую степень секретности. Разумеется, нас сразу заинтересовало местонахождение ее дочери Светланы, и через час было обнаружено, что в тот же день девушка вылетела в Нюрнберг, где ее следы терялись. И только вчера днем наши чешские коллеги, — он сделал поклон в сторону майора Томека, — сообщили о ее скоропостижной смерти. Вот такая вот история. Юбочка у вас интересная.

Даша молча сняла ногу с ноги и одернула юбку.

— Все, что вы рассказали, — правда?

— Конечно. — Он улыбнулся и развел руками. — Самая что ни на есть наичистейшая правда.

Поджав губы, молодая женщина недоверчиво смотрела то на эфэсбэшника, то на майора. Но тот лишь пожал плечами, мол, я здесь ни при чем.

— Значит, дело не в Светке?

— Послушайте, Даша… Могу я вас так называть?

Она кивнула.

— Давайте каждый из нас будет заниматься своим делом. Мы будем расследовать преступления, а вы расскажете все, что знаете. Договорились? Поверьте, мне искренне жаль, что такая очаровательная женщина оказалась, пусть даже не по своей воле, замешана в подобную историю, однако я вынужден вас допросить, не пугайтесь этого слова.

 

5

Подполковник, похожий на плейбоя, произвел на Дашу сильное впечатление. Она зарумянилась и уже более дружелюбным тоном произнесла:

— Я, конечно, постараюсь вспомнить все, что знаю, но с ее матерью я и вовсе не была знакома.

— Тогда начнем ab ovo . Где и когда вы познакомились со Светланой?

Молодая женщина задумалась.

— Меня с ней познакомил Лева Либерман. Мы учились на одном курсе — с Левой, разумеется. Впервые я ее увидела году в восемьдесят девятом… Нет, нет, в девяностом. Точно, в девяностом, в марте месяце, на ее же дне рождения.

— И что вы можете о ней рассказать?

— Да ничего особенного: хитрая, жадная, лживая… Простите, все время забываю, что она умерла…эПодполковник махнул рукой.

— Не рефлексируйте, меня интересует только конкретная информация. Итак?

Даша грустно усмехнулась и обхватила плечи руками:

— Знаете, есть такая порода женщин, которые целый день валяются кверху… юбкой, ни черта не делают, но при этом считают весь мир себе обязанным. Вот и Светка была такой же… Тянула деньги со всех, кроме грудных младенцев, да и то лишь потому, что в памперсах карманов нет. Однажды мы даже поймали ее на воровстве.

Подполковник приподнял одну бровь и вынул из кармана жилетки изящный данхилловский портсигар. Даша, на пару с Томеком, потрясенным ничуть не менее, а может, даже более, чем она, завороженно наблюдали, как российский разведчик элегантно постучал сигаретой о золотую крышку и так же элегантно прикурил.

— И как она на это отреагировала? — спросил он, поднимая глаза, в которых плясала искорка.

— Честно говоря, у нас пороха не хватило ей об этом сказать, — смущенная свидетельница отвела взгляд. — Мы, конечно, потребовали от Левы с ней разобраться, но… В общем, скандала не получилось.

— А Лева был в то время ее любовником?

— Да.

— Понятно. И они продолжали потом встречаться?

— Да что вы! Он хоть и дурак, но кто же хочет быть посмешищем? Тем более что Либерман решил с ней расстаться еще до того. Думаю, именно известие о разлуке с его деньгами и заставило ее обчистить наши карманы.

Полетаев, сделав пару затяжек, осторожно потушил сигарету.

— Значит, оказавшись в безденежной ситуации, Светлана могла решиться, скажем так, на крайнюю меру?

— Ну, во-первых, для нее всякая ситуация была безденежной, — презрительно скривилась Даша, — а во-вторых, сомневаюсь, что воровство казалось ей крайней мерой — так, один из способов поправить положение. Ну в самом деле, не спрашивать же каждый раз разрешения!

— А в последний раз вы виделись…

— Лет пять назад, случайно, в ресторане. Перекинулись парой слов и все.

— Что за ресторан?

— Не помню название. Где-то недалеко от «Метрополя». Мы раз в год собираемся там с приятелями, теми, кто может приехать.

— Куда приехать, откуда? — не понял Полетаев.

— Почти все мои друзья юности разъехались из страны и живут сейчас за границей.

— Почему? — сразу заинтересовался подполковник

— Ну вы спросили! — усмехнулась Даша. — Кому в конце восьмидесятых годов нужен был интеллигентный выпускник института, не умевший торговать компьютерами или воздухом? Не поверите, но не все могут одновременно воевать и с бандитами, и с государством. Поэтому каждый из них перетряхнул историю предков и вперед!

— В каком смысле? — снова не понял Полетаев.

— Как вас в разведку-то взяли? — проворчала Даша. — Небось по блату?

— Что-то в этом роде, не отвлекайтесь.

Она откинулась на стуле и снова положила ногу на ногу.

— Знаете, так же, как у каждого англичанина свой скелет в шкафу, у каждого порядочного русского в шкафу еврейская бабушка. Принесите кости вашей бабушки в посольство и езжайте на свою историческую родину: хотите в Америку, хотите в Австралию. У каждого еврея своя родина.

— Ладно, оставим это на их совести. — Подполковник скользнул взглядом по вновь обнажившемуся бедру. — Итак, вы встретили Лунину в ресторане, вы разговаривали, о чем?

— Честно говоря, ни о чем. — Она пожала плечами. — У нас была мужская компания, я собиралась замуж и хотела познакомить своих друзей с будущим избранником, однако они больше интересовались этой заразой, чем… моим женихом. Пришлось немного поболтать.

— И с тех пор вы ее не видели и ничего о ней не слышали?

— До вчерашнего дня — нет.

— Телефон вы ей тоже не давали?

— Упаси господь! Более того, мой телефон в Москве знают всего шесть человек, включая родителей. И поверьте, ни один из них в здравом уме и трезвой памяти никогда бы не дал его Светке.

— Они были знакомы с ней?

— Да, именно потому и не дали бы.

Подполковник качнул головой и достал блокнот.

— Мне придется записать имена и адреса. Как бы то ни было, информация могла попасть и от них.

— Какая информация? — удивилась молодая женщина.

Переглянувшись с Томеком, Полетаев сложил руки перед собой на столе и вполголоса произнес:

— В кармане пиджака погибшей был обнаружен листок с вашей нынешней фамилией и телефоном.

— Что за черт, — пробормотала Даша, — она не могла знать эту фамилию, замуж я вышла после…

— Значит, телефон ей дал тот, кто знает вас под теперешней фамилией, старый знакомый скорее бы назвал девичью.

Даша хотела согласиться, но потом отрицательно покачала головой:

— Не факт, девичью фамилию она и сама знала.

— Тем хуже, — Полетаев внимательно посмотрел на свидетельницу. — Значит, круг подозреваемых расширяется.

— Может, тогда я сама позвоню им и спрошу? — нерешительно предложила молодая женщина.

Однако подполковник чарующе улыбнулся и поднял руки.

— Нет, нет, доверьте это нам. Ваши друзья могли сообщить номер телефона непреднамеренно и либо не вспомнят, либо постесняются сказать правду.

— А вы что, пытать их будете?

— Понадобится, будем, — он улыбнулся еще шире. — Ладно, пойдем дальше.

— Дальше все. Дальше некуда. — Даша растерянно посмотрела на своего собеседника. — Остальное вы знаете: вчера Светка позвонила, попросила найти ей гостиницу и сказала, что ее хотят убить. Больше я ее не видела и не слышала.

Подполковник встал и, заложив руки за спину, не спеша подошел к окну, за которым повис серый моросящий туман… Что может быть противнее холодного июньского дождя? Он вздохнул и обернулся:

— Нет, Дашенька, не все. Ну, посудите сами. Человека хотят убить. Он, вернее она, приезжает в страну, языка которой не знает, друзей не имеет. Останавливается в гостинице. И тут же обращается к человеку, находящемуся с ней во враждебных отношениях, с просьбой найти гостиницу. Заказанную, кстати, заранее.

— Как заранее? Подождите… — молодая женщина не понимала, что происходит, — я совершенно точно помню, что Светка просила меня помочь найти ей гостиницу. Да она для этого и позвонила!

Эфэсбэшник прищурился:

— Вы уверены, что Лунина просила найти гостиницу, в смысле, выбрать, или, может, она хотела, чтобы вы объяснили ей, как туда проехать?

— Ну вы совсем уж, — возмутилась Даша, — не знаю, насколько хорошо я говорю по-чешски, но русский, слава богу, еще не забыла!

Полетаев, скрестив руки на груди, скептически посмотрел на молодую женщину.

— Ладно, остановимся на достигнутом, — он подошел к ней и присел рядом. — А теперь, Даша, честно глядя мне в глаза, скажите, вы нам все рассказали или кое-что ненароком упустили?

Та моментально вспыхнула и смущенно отвела взгляд в сторону.

— Итак, я вас внимательно слушаю, — продолжал настаивать подполковник.

Молодая женщина продолжала смущенно ерзать на своем месте. Наконец не выдержав, торопливо, словно боясь передумать, забормотала:

— Понимаете, после того как я вернулась из полиции домой… позвонил один мой знакомый, из тех, что живут в Швеции. Сейчас он журналист. Спросил, почему не отвечаю на его письмо, мол, беги к компьютеру, посмотри почту. Можете себе представить мое изумление, когда я увидела Светкину фотографию.

— Где это письмо? На вашем домашнем компьютере? — оживился подполковник.

— Его там нет, — покраснела Даша.

— Как нет, а куда же оно делось?

— Я его удалила, причем насмерть.

— Зачем? — эфэсбэшник с трудом сдерживал раздражение.

— Не знаю. — Она расстроено пожала плечами. — Я вчера испугалась, подумала, что полиция может решить, что я как-то замешана в этом…

— Ну, хорошо, а потом, когда вы узнали, что Лунина сама отравилась?

— Потом я была ужасно злая… Все как будто сговорились меня использовать. Сначала Светка — помоги, узнай… А меня за это в каталажку! Потом Сол, мол, бегай с высунутым языком, собирай информацию, а сам пропал, потом… — она замялась, — потом полиция: расскажи все, что знаешь, а мы тебе — шиш.

— Да откуда же такое нездоровое любопытство! — всплеснул руками подполковник.

— Нездоровое? — разозлилась Даша. — Посидели бы вы дома четыре года, как я, вам тогда даже замена газовых труб у соседей показалась бы событием!

Полетаев рассмеялся и примирительно потрепал ее по плечу, лицо его стало по-мальчишески задорным. Человеку с таким лицом хотелось доверить самую большую тайну в жизни.

— Ладно, Дашенька, не сердитесь, давайте телефон вашего Сола, мы с ним свяжемся и узнаем, что ей понадобилось в Швеции.

— Но он звонил из Австрии, — растерянно проговорила она.

— Час от часу не легче. Что он там делает?

— Понятия не имею. Вчера искала номер его мобильного телефона, хотела спросить, почему не отвечает на мое письмо, но не нашла. Можно, конечно, связаться с Майклом, это наш приятель, узнать у него.

— Вы можете это сделать прямо сейчас?

— Почему бы и нет? — Она пожала плечами. — Откуда можно зайти в Интернет?

Майор Томек, внимательно прислушивающийся к их беседе, понял вопрос и шумно вылез из-за стола.

— Прошу вас, пани. Этот компьютер подключен.

— Угу, — проворчала Даша, — и какой будет обратный адрес, Interpol.cz? Долго придется ждать ответа.

— Нет, адрес вполне гражданский, — усмехнулся майор, — пишите смело.

Даша уселась и быстро застучала по клавишам.

— Будем надеяться, что Майкл быстро ответит. Могу не отключаться от сети?

— Конечно, мы подождем.

— Перед вашим приходом, — Полетаев присел на край стола, — майор сообщил мне, что вы не верите в самоубийство Луниной.

— Честно говоря, нет.

— Почему?

Молодая женщина нажала иконку «доставить почту» и откинулась на стуле. Некоторое время она молчала, задумчиво рассматривая потолок.

— Ну, во-первых, меня смущает записка. Понимаете, она скорее обвинила бы меня, Санта Клауса, целый свет, но только не себя. К тому же письмо слишком лаконично, в нем нет патетики. А Светка была актрисой, она постоянно находилась в роли: заболел живот — значит, рак желудка, закашлялась — воспаление легких… Да она чихнуть не могла просто так, и уж если бы решила покончить с собой, то не написала бы одну сухую строчку. Либо она помешалась, потому и отравилась, либо убийца просто не имел представления, с кем имеет дело.

Лицо эфэсбэшника по-прежнему ничего ни выражало, лишь глаза стали чуть ласковее.

— Но следов борьбы не обнаружено, — задумчиво произнес он, наклонясь так близко, что Даша явственно ощутила тонкий аромат его туалетной воды, — шум из номера не раздавался, на стакане только одни отпечатки пальцев.

— На стакане? — недоверчиво переспросила свидетельница, одновременно соображая, отодвинуться ей или оставить все как есть. — Вы хотите сказать, что она выпила яд из обыкновенного стакана? Скажите еще, что там была вода.

— В нем действительно была вода. Причем из-под крана, — продолжал ворковать ей на ухо Полетаев.

Толстый майор Томек с любопытством наблюдал за допросом, методы российского коллеги произвели на него самое приятное впечатление. Даша заметила его интерес и, вспыхнув, решительно отодвинулась от беззастенчивого подполковника.

— Да это просто смешно! Знаете, после чего Лунина стала считать меня смертельным врагом? Мы праздновали чей-то день рождения, понятное дело, орала музыка, было накурено, и у нее разболелась голова. Порядочный человек собрал бы свои шмотки и ушел, так нет, она принялась стенать как раненый бизон. Кто-то по доброте душевной предложил ей анальгин, но вместо благодарности эта зараза выкинула таблетки в окно и потребовала принести американский аспирин, наши таблетки, мол, ей не помогают. А восемь лет назад в Москве ночью даже презервативы нельзя было купить, какие там лекарства. Тогда я ей сказала: «Голова не жопа — завяжи да лежи», видели бы вы ее лицо в тот момент! Мы потом полгода не разговаривали. Нет, такие люди водой не травятся.

Пиликнул компьютер.

— Ага, письмо от Майка пришло, — издала Даша радостный возглас, — дайте бумажку с ручкой. — Она попробовала переписать письмо, но тут же отбросила в сторону, — лучше я его сейчас распечатаю, у вас принтер работает?

— У нас все работает, — не замедлил вставить Томек.

Едва дождавшись, пока страничка полностью появится из гудящего принтера, молодая женщина выхватила ее и поднесла к глазам.

— Так, что нам пишут? Это мы пропустим, это тоже неважно…

Полетаев наклонился к ней и потянул листок на себя:

— Нет, Даша, так не пойдет, дайте мне письмо, я сам решу, что важно, а что нет.

— А вам мама в детстве не говорила, что чужие письма читать неприлично? — Она попыталась вырвать листок из его рук.

— Нет, я сирота, — упорствовал тот, — отдайте письмо, я все равно сильнее.

— Нате, подавитесь, — буркнула Даша.

— И где вас только воспитывали? — вздохнул подполковник, разравнивая помятые края бумаги.

— На конюшне.

"Дашка! Когда ты перестанешь терять телефоны? A propos , когда будешь звонить Солу, скажи ему, что он баран.

Вчера иду с дежурства мимо его дома, слышу вопли. В общем, два часа принимал роды у его кошки. Бедное животное орало так, что соседи вызвали полицию, а те, в свою очередь, мерзких охранников мерзких животных. Оказывается, я должен был пригласить ветеринара!!! Спрашивается, на хрена мне это надо? Не для этого я работал чернорабочим в доках, чтобы все накопленное за долгие годы потратить на паршивую Солову кошку. Сказал им, что при необходимости кесарево сечение могу сделать и сам, а они обещали подать на меня в суд. Хорошо хоть не взяли кровь на анализ, на предмет установления отцовства.

Но на всякий случай намекнул, что кошка беременна от Сола, Пусть теперь его сажают. Хотя, если верить выражению их лиц, нашего приятеля ожидает виселица. Вернется, набью ему морду. Но пока не говори об этом, пусть будет маленький сюрприз. Обнимаю, Миша".

Полетаев хмыкнул.

— Он действительно работал в доках?

— Да прям. Майкл врач, хирург, и вполне мог сделать ей кесарево сечение. — Даша пожала плечами.

— Ладно, оставим это на потом, берите телефон, звоните Ольсену. Разговаривайте как ни в чем не бывало. Скажите, что Лунина была знакомой ваших знакомых, знаете ее плохо, фамилии не помните. Конечно, можно позвонить в Москву, но не хочется зря тратить деньги. И не вцепляйтесь в него клещем, постарайтесь сделать так, чтобы именно он стремился вас заинтересовать. Заставьте его уговаривать вас. Вы все поняли?

— Постараюсь, — она недовольно скривилась, — но, по-моему, это не очень красиво по отношению к старому другу…

— Бросьте. Во-первых, по отношению к вам он поступил еще менее деликатно, а во-вторых, умерли два человека, а мы пытаемся разобраться. При этом совершенно не обязательно оповещать об этом целый свет. И если окажется, что ваш приятель каким-то образом замешан в деле, он будет отвечать. Звоните.

 

6

Даша, недовольно бурча, набрала номер.

— Алло, Сол, это ты? — Но, выслушав ответ, удивленно прикрыла трубку рукой. — Там говорят по-немецки. Какой-то человек. По-моему, спрашивает, кто я такая. — Вы говорите по-английски? — снова спросила она в трубку. — Моя фамилия Быстрова, я знакомая Сола Ольсена, он там? — И растерянно посмотрела на мужчин: — Они хотят мой номер телефона.

— Дайте трубку. — Майор подвинул телефон к себе и продолжил на вполне сносном немецком: — Криминальная полиция Праги, комиссар Томек, нам необходимо связаться с герром Ольсеном. Да, конечно, — он продиктовал свое имя и звание, — подождем.

— Что случилось? — с вызовом спросила Даша, всем своим видом демонстрируя причастность к происходящим событиям.

Мужчины переглянулись и одновременно тяжело вздохнули. Полетаев как соотечественник принял удар на себя.

— Дашенька, — вкрадчиво начал он, — мне так неловко, что мы с паном майором бессовестно распоряжаемся вашим временем, забывая о бесчисленном количестве самых разнообразных дел у молодой очаровательной дамы. Считаю просто недопустимым задерживать вас дальше в столь мрачном и неприятном учреждении.

Даша от злости пошла пятнами.

— Да вы что, издеваетесь надо мной, что ли? — сдавленным шепотом прошипела она. — Вы за кого меня принимаете? За выжившую из ума ворону, везде сующую свой нос?

Мужчины деликатно молчали, Полетаев, с лаской глядя на Дашу, майор — с тоской на телефон, умоляя всех святых, чтобы тот не зазвонил раньше, чем им удастся выставить ее за дверь.

— Ну хорошо, — с тихой злостью произнесла молодая женщина, — вы сами отказались от сотрудничества со мной, и теперь я вам ничего не должна.

Подполковник с сомнением посмотрел на нее, раздумывая, что скрывается за этой фразой: обыкновенный блеф раздосадованной женщины или она действительно не все им сказала.

— Даша, вы неправильно меня поняли, я желаю вам только добра и даю честное слово: как только у нас появится новая информация, я лично позвоню и расскажу во всех подробностях. Зачем же вам просиживать здесь часами, выжидая неизвестно чего? Мы хотя бы за это зарплату получаем, а вы-то в чем провинились? Вместе с тем, — он присел перед ней, — боюсь, вы не до конца представляете реальную ситуацию: да, мы не знаем, передавала Елена Сергеевна кому-нибудь документы или просто переводила их дома. Не знаем, действительно ли обе женщины покончили с собой или были убиты. Не знаем, зачем Светлана приезжала в Прагу, зачем пыталась связаться с вами. Единственный на сегодня очевидный факт, что произошла утечка информации, а обе Лунины мертвы. Если эти события не простая череда случайностей, то за ними стоят люди, встреча с которыми может оказаться для вас последней. Поверьте, они не будут долго размышлять, случайно Светлана позвонила вам или нет. Важно то, что она пыталась связаться с вами. В собственных интересах вы должны немедленно известить нас, если кто-то попытается установить с вами контакт. И неважно, кто это будет: плачущая девочка в розовых бантах, красивый мужчина в «Кадиллаке» или беременная женщина, упавшая в обморок.

— Да, но при чем здесь я? — Упоминание о красивом мужчине заставило Дашу побледнеть.

Полетаев моментально заметил перемену в рассерженной свидетельнице.

— Вас могут убить, Даша, — негромко произнес он. — Мне очень неприятно говорить подобные вещи, но я хочу, чтобы вы ясно представляли происходящее. Скорее всего, Светлана и ее мать убиты, в вас же могут заподозрить нечаянного свидетеля или еще хуже — сообщника. Посудите сами, почему в трудную минуту Лунина обращается за помощью именно к вам? Потому что вы в курсе дел и можете ей помочь. Следовательно, пока вы живы, вы представляете потенциальную опасность. Вывод напрашивается сам. Под удар могут попасть и ваши близкие. Верьте, этих людей ничто не остановит. Прошу вас, еще раз внимательно вспомните вчерашний день, не произошло ли нечто необычное, на что вы, может, не обратили особого внимания. Не пытался ли кто-нибудь, я повторяю, это мог быть человек любого пола и возраста, вступить в контакт с вами, вызвать жалость или интерес? Понимаю, к молодой женщине на улице часто подходят мужчины, вы могли не придать этому значения, подумайте хорошо.

Даша стояла молча, закусив губу. Сказать ему, что к ней уже сто лет никто не подходил на улице и она от радости побежала за первым встречным? А сегодня, накрасив морду, прямо из их кабинета помчится к нему на свидание? Да они расстреляют ее на месте. Дура, тупица.

Первоначальный испуг сменился яростью, она подняла на подполковника потемневшие глаза и глухо произнесла:

— Нет, ничего особенного со мной не произошло. Если вспомню, обязательно позвоню. Я могу идти?

— Идите. — Полетаев грустно посмотрел ей вслед

 

1

Соломон Ольсен, худой, лохматый, с тонким крючковатым носом, который он гордо именовал орлиным, пребывал в это солнечное июньское утро в отличном настроении. Любимец женщин и критиков, он достиг в жизни практически всего: успеха, материального достатка и положения в обществе. А теперь, дай бог, придет и слава.

Когда-то, в конце восьмидесятых годов, в самый разгар перестройки, Сол потягивал пиво на крошечном балконе обветшалой московской хрущевки и грустно размышлял о будущей работе. Еще совсем недавно студент сразу же по окончании вуза получал в зубы распределение и, счастливый, шел обмывать начало новой Взрослой Жизни. Правда, зачастую это самое распределение было в изрядную дыру, но все же…

Наступающая заря демократии преподнесла неожиданный сюрприз — работу надо было искать самому. По счастью, со свободой слова стало полегче и печатные издания полезли как грибы после дождя. Не успев докурить сигарету, бывший студент получил сразу два предложения: одно — от ушедшего в подполье коммунистического издания, второе — от только что образованного эротического.

Редактор последнего, крепко сбитый молодой человек в очках, с сальными взглядом и волосами, пригласил Соломона для предварительной беседы в ресторан.

Бывший студент был удивлен не только широтой жеста, но и странным выбором столика: при неполном зале — у самого выхода. Вскоре и то и другое объяснилось. Чем занимается эротический журнал? Правильно, печатает фотографии красивых голых девушек. А где в конце восьмидесятых годов можно было найти красивых девиц, да еще без комплексов? Дело-то было новое, специализированных агентств не существовало, ну не бродить же в самом деле по улицам в поисках подходящего материала, опасаясь нарваться на оплеуху, а то и на меткий выстрел.

Редактор нашел гениальное решение, казалось, неразрешимой проблемы: он устраивал засады возле женского туалета в ресторанах. В самом деле, куда сначала ведут девушку, чтобы потом с чистой совестью вкусить ее красоту и раскрепощенность? Конечно, в ресторан. А куда стремится девушка после пары бокалов шампанского? Правильно, в туалет. И вот тут-то ее и подстерегал змей-искуситель в виде нашего шеф-редактора.

Представьте: женщина в состоянии легкого опьянения, уже смирившаяся, что ей придется не только раздеться, но и отдаться, неожиданно получает предложение, где от нее всего-то и требуют раздеться, сказать «сыр», получить деньги и отвалить.

На глазах изумленного Ольховича в течение короткого времени предприимчивый редактор получил четыре согласия, одно обещание отрезать сами понимаете что и один плевок в лицо с пожеланием пойти в то самое место, которое собирался снимать.

Несмотря на несомненный будущий успех журнала и свободные взгляды, Сол вежливо, но твердо отказался от заманчивого предложения и покинул сального редактора, даже не доев салат.

Работа в подпольном коммунистическом издании представилась ему еще более нелепой альтернативой, и, не найдя подходящего предложения, он собрал вещички, сел на попутную машину и отправился в Швецию просить национальное убежище.

 

2

В Швеции работы для молодого журналиста не было вообще. Однако через некоторое время, благодаря случайности, Солу предоставилась возможность написать пару статей о коллекции летней одежды начинающего модельера-авангардиста.

Трудно сказать, чей талант в конце концов оказался сильнее, но о них заговорили: на авангардиста посыпались заказы, а Ольсена приняли в штат популярного модного журнала.

Так, неожиданно для себя, без всякой моральной подготовки, Сол попал в призрачный мир красоты, дорогих духов и нетрадиционных половых отношений.

Некоторое время бывший советский студент находился на верху блаженства — мало того, что он имел работу, так еще какую! Красивым было все вокруг — женщины, мужчины, лица среднего пола и лица без пола вообще. Здесь красиво ходили, красиво ели и красиво дышали. Количество положительных эмоций с каждым днем нарастало как снежный ком, пока наконец не достигло своей критической массы. У Соломона Ольсена напрочь пропала острота восприятия. Как прекрасного, так и всего остального.

Окружающий мир непостижимым образом трансформировался: все чаще он испытывал головокружение от того, что не может отличить реальное лицо манекенщицы от ее глянцевой копии на обложке. При взгляде на красоток Сол начал ловить себя на мысли, что ему безумно хочется тайком, с руки, подкормить несчастных девушек, которые были так худы, что могли входить и выходить из комнаты, даже не открывая дверей, и все неохотнее отправлялся он на представление новых коллекций, где маячили одни и те же нейлоновые улыбки, силиконовые груди, губы и бог весть что там еще было искусственного.

При появлении красивой женщины журналист начинал вздрагивать, а некрасивых поблизости не было. Мужчинам, связанным с искусством и модой, он просто не доверял, пойди знай, что у них там на уме… В результате все свободные вечера Соломон коротал в одиночестве или в компании соседа, тихого алкоголика, признающего только джин, Шнитке и немецкие порнофильмы. И если против джина Ольсен ничего не имел, то Шнитке в сочетании с порнухой вызывал у него желудочный спазм, так что со временем пришлось отказаться и от последнего собеседника.

Чувство неудовлетворенности все сильнее точило тонкую журналистскую душу, начались депрессии, бессонницы, а за ними череда врачей. Одни говорили о кризисе среднего возраста, другие о влиянии планет и тяжелых металлов, третьи просто слушали, автоматически кивая головой и с трудом сдерживая зевоту.

Только однажды ночью, проснувшись от бешеного стука сердца, Соломон наконец понял, чего ему не хватает.

Адреналина! Того стимулятора, без которого не проходил и единый день советского человека. Того естественного наркотика, который мы получали с первых секунд нашего рождения, сначала с молоком матери, потом в вагонах метро, очередях, дома, на работе, в отпуске и в гробу — словом везде, постоянно и в любых количествах.

Однако если на просторах бывшей родины получить очередной заряд бодрости не составляло ни малейшего труда — достаточно было произнести заветную фразу: «Вы здесь не стояли», то в ментоловой атмосфере шведского темперамента и эфемерной изысканности работы получить необходимое было совсем непросто. Чтобы выжить, нужно было срочно найти заменитель.

Решение пришло само. Скандал, та леденящая кровь, шокирующая сенсация, которая мгновенно заполняет первые полосы газет, принося не только славу, но и пленящее чувство опасности, азарта, необходимого хорошему журналисту как солнце, воздух и вода вместе взятые. Так настоящий альпинист спит и видит свою вершину, точно так же истинный рыцарь пера и чернил ждет своего звездного часа — сенсационного журналистского расследования. И кто бы мог подумать, что здесь, в небольшом австрийском городке, на заурядной конференции, ему удастся поймать удачу за хвост!

 

3

Весело насвистывая, Ольсен достал из мини-бара маленькую бутылочку шампанского и налил себе любимому.

«Главное не спешить, — размышлял он, — пусть сначала Рыжая пришлет информацию, и тогда, после конференции, сразу же в Москву. Ну а если все подтвердится, ха! — он согнул руку в локте, — это будет самая громкая сенсация за последнее десятилетие. Начнется новая жизнь Сола Ольсена, а он, будьте уверены, не упустит свой шанс!»

В дверь номера громко постучали.

— Treten Sie bitte ein! — гаркнул журналист. — Wer da?

— Здорово, Соломоша! — чуть хрипловатый женский голос заставил его встать и удивленно подойти к двери.

На пороге стояла стройная брюнетка. Отвыкший на западе от женской боевой раскраски Сол внутренне вздрогнул: косметики на лице незнакомки было, пожалуй, многовато. Утром женщина могла так выглядеть только в двух случаях: если улетала на карнавал в Рио-де-Жанейро или только что прилетела из России. Окончательный удар по его рафинированным эстетическим чувствам нанес ярко-красный синтетический костюм и бежевые кружевные перчатки.

Тем не менее, сделав широкий жест, он вежливо пригласил незнакомку зайти в номер:

— Проходите, рад встретить землячку. Какими судьбами?

— Ты не узнаешь меня? — Она плюхнулась в кресло. — Ну и жара, сегодня, вся жопа мокрая.

Сол потерял дар речи. Скрывая замешательство, он глотнул шампанского.

— Ну так что, не узнаешь? Да и хрен с ним, плесни лучше и мне чего-нибудь.

Ольсен впервые в жизни растерялся, не зная, что ответить странной гостье. Сто процентов, что они никогда знакомы не были — такое чудо запомнилось бы надолго. Выставить ее? Но шестое журналистское чувство подсказывало ему: визит дамы в красном не просто выходка распущенной особы, она пришла к нему с чем-то.

— Да, вчера немного переборщил, башка трещит, сегодня я и маму родную не узнаю, — он попробовал перенять ее стиль, — чего будешь пить — покрепче или полегче?

— Я более крепкое запиваю более слабым, — хихикнула особа, — доставай все, что есть.

И видимо, не доверяя его хлебосольности, сама открыла дверцу мини-бара.

— Что за бредовая идея пипеточными нормами людей поить? — она вытащила крошечные бутылочки и выставила их на столе. — Скотч, Баллентайн… ерунда какая-то. Лучше бы поставили бутылку водки — и хлопот меньше, и людям приятнее. А, Соломоша?

Журналист развел руками, по-прежнему не зная, как реагировать на выходки странной гостьи, и одновременно прикидывая, во сколько ему обойдется ее нежданный визит. Бутылочки, конечно, маленькие, но в гостинице они стоят дороже, чем большие в магазине, и если сейчас эта чокнутая их выжрет, то счет за гостиницу заметно вырастет, и печально, если неоправданно, ибо в последнем случае редакция его хлебосольство оплачивать не будет.

— Наливай, не стесняйся, — тем не менее мужественно стиснув зубы, произнес Сол, — так каким ветром тебя сюда занесло?

Представить себе, что незнакомка является членом ассоциации молодых дизайнеров и стилистов, он просто не мог, швы на ее пиджаке не оставляли на этот счет никаких сомнений. А бежевые, в тон туфлям, перчатки скорее всего являлись не элегантным аксессуаром, а удобной возможностью не следить за ногтями.

— Да так, мотаюсь туда-сюда, — рассеянно ответила дама, осматривая комнату.

— Ты что-то ищешь?

— Смотрю, мне набрехали. Вот немцы паскуды.

— Это Австрия, — осторожно заметил он, — и в чем же тебя обманули?

— Немцы, австрийцы — одно слово, фашистские рожи. Компьютера-то у тебя нету.

Ольсен удивленно поднял брови.

— Компьютер у меня есть. А зачем он тебе?

— Ой, Солушка, — запричитала она вдруг каким-то противным старушечьим голосом, — у меня просьба к тебе такая малюсенькая, мне бы письмецо отправить по Интернету, дедушке, чтобы встретил.

«Господи, да она и правда чокнутая!» — с ужасом понял журналист, лихорадочно соображая, что же делать.

— А почему ко мне? — как можно спокойнее спросил он. — В гостинице есть такая служба, зайди в бизнес-рум, они сделают все в лучшем виде.

— Так у них же русской версии нет. Вот и посоветовали к тебе обратиться.

Солу немного полегчало, лучше общаться с нахалкой, чем с умалишенной.

— А это тебе компенсация за услугу, — девица протянула ему стакан, в котором секунду назад смешала коктейль долларов на двадцать, — мой собственный рецепт.

У мужчины возникло острое желание послать ее к едрене матери с такой просьбой, за которую к тому же она расплачивалась его же собственными деньгами. Сволочь.

— Почему бы и нет, — тем не менее произнес он, открывая ноутбук — Садись, пиши. Как тебя зовут-то?

— Клава. Здорово, правда? Спасибо родителям, не иначе как в бреду меня делали.

«Это точно», — мрачно подумал Сол, наблюдая за ее мучениями.

— Ты бы сняла перчатки… Или лучше давай помогу. — Предложение было вызвано не вежливостью, а горячим желанием поскорее избавиться от вульгарной гостьи. И как она здесь оказалась?

— Ой, спасибо, — девица с готовностью уступила ему место, — а то я еще, знаешь, с техникой на «вы».

«В таком случае, это единственное, к кому она так обращается», — промелькнула у Соломона мысль, но вслух он лишь спросил:

— Какой текст? Диктуй.

— «Не пихал бы ты рыло, куда не надо. Здоровей бы был». Смешно, правда?

— Очень, — буркнул Ольсен, — адрес какой?

— Чей, дедушкин?

— Нет, блин, бабушкин. Ты его электронный адрес знаешь? Или на почтовый собралась посылать?

— Ладно тебе, конечно, помню. Пиши: Константин собака макарыч точка ру.

Сол поднял на нее злые глаза — так над ним еще никто не издевался. Краснопиджачница спокойно ковыряла в зубах его булавкой для галстука.

— Странный адрес, правда? Но дедуля человек пожилой, с тараканами, простим старичку чудачество. Написал? Молодец, давай выпьем на дорожку, и я побегу, чего занятого человека от дел отрывать?

«Ты бы об этом раньше подумала, перед тем как притащить сюда свою задницу». Стакан он выпил залпом, содрогнувшись от неожиданного сочетания коньяка и виски.

— Понравилось?

— Безумно, — он нажал на кнопку «Доставить почту», на экране появилась надпись «Отправка 1 сообщения из 1, задача выполнена успешно, прием 1 сообщения из 1, задача выполнена успешно». Прочитав заголовок пришедшего письма, журналист вполголоса выругался — вернулось только что отправленное сообщение для деда, с пометкой, что адресат не был найден.

— Такой адрес не существует, — обернувшись к гостье, зло произнес Сол.

— Правда? — Она рассмеялась. — Да и черт с ним, кому он нужен?

Журналист резко встал, намереваясь послать ее ко всем чертям, но вместо грубого ругательства его горло издало слабый хрип, и, хватаясь за воздух руками, Сол рухнул на пол. Последнее, что зафиксировал его умирающий мозг, — ухмылку огромного ярко-красного рта и глухие слова, доносящиеся откуда-то издалека.

Опасная профессия — журналист.

 

4

Выждав несколько секунд, девица склонилась над распростертым телом и потрогала пульс. Убедившись, что Ольсен мертв, она встала и не торопясь прошлась по номеру. Судя по тому, что все вещи были собраны и упакованы, журналист готовился покинуть гостиницу.

— Тем лучше, — пробормотала убийца и принялась методично, сантиметр за сантиметром осматривать комнату. Стакан со следами губной помады положила в сумку, туда же кинула булавку для галстука.

Часы на городской ратуше пробили два раза. Девица посмотрела на свои наручные часы и досадливо поморщилась — половина двенадцатого, номер пора сдавать, сейчас придет горничная. Времени просмотреть Золотые страницы и гостиничную Библию не оставалось, и девица, не раздумывая, сунула их в чемодан убитого.

Убедившись, что все в порядке, она достала из сумки легкое бежевое платье из жатой немнущейся ткани, быстро переоделась, взяла специальную салфетку и осторожно стерла с лица яркую косметику. Оглядевшись в последний раз, убийца легко вскинула сумку с ноутбуком на плечо и, подхватив чемодан, вышла в коридор.

В просторном холле она сразу же смешалась с толпой отъезжающих. Никто не обратил внимания на стройную брюнетку в темных очках. Конференция закончилась, все разъезжались по домам.

 

1

Выйдя из полицейского управления, Даша поняла, что идти на встречу с Ильей у нее просто нет сил. Смотреть в его жгучие черные глаза, слышать волнующие модуляции бархатного голоса и одновременно с этим сознавать, что ты всего лишь случайный источник информации! Который к тому же после использования необходимо уничтожить. Так, на всякий случай…

С трудом сдерживая слезы, несчастная жертва международного шпионажа брела по мокрому булыжнику, не разбирая дороги. Пронизывающий сырой ветер насквозь продувал тонкую ткань блузки и, словно ему было этого мало, ежесекундно распахивал длинный разрез юбки, который Даша из последних сил придерживала заиндевевшими от холода руками.

Через пятнадцать минут марша протеста стало ясно, что если немедленно не снять противную мокрую одежду, то никаким шпионам убивать ее не понадобится — воспаление легких сделает это за них. Молодая женщина развернулась на каблуках и яростным рубящим жестом остановила такси, заставив водителя в испуге пригнуть голову к рулю.

 

2

Дома Даша первым делом разделась и принялась растирать сухим полотенцем онемевшие конечности. Температура от этой процедуры не повысилась ни на градус, зато ноги заныли еще сильнее. Вздохнув, она села на край ванны и открыла горячую воду.

Водные процедуры не только отогрели тело, но и немного успокоили истерзанную душу. Под ухом противно заверещала телефонная трубка.

«Наверное, он, — с каким-то безразличием подумала Даша и даже не шевельнулась. — Интересно, в какой разведке мой красавчик служит? Российской, судя по всему, вряд ли. Австрийской? Да на кой черт им наши секреты, они пасут овечек на альпийских склонах и радуются расстоянию, нас разделяющему. К тому же разве в ихнюю разведку возьмут неарийца? Им потом старина Гитлер в кошмарах будет являться. Позорить родину героя. Он же еврей… Точно. Значит, Моссад. А что, весьма удобно — свой человек в центре Европы, если чего понадобилось — прошу любить и жаловать: Илья Абрамыч — с лупой на лбу, потомственный ювелир и часовщик! Гнида. Как только таких земля носит… Неужели у него и правда родители есть? Такие твари, наверное, из земли рождаются, как гады». Обида снова захлестнула жгучей волной. «Чтоб ты сдох!» — послала она в его адрес очередную партию проклятий. Телефон наконец затих.

«А не выпить ли мне?» Даша ногой выдернула пробку из ванны и, не дожидаясь, пока вода с громким бульканьем уйдет, вылезла наружу.

Накинув халат, она прошла в гостиную, налила большую рюмку коньяку и, не раздумывая, выпила одним махом. Внутри потеплело. Наполнив на всякий случай бокал еще раз, молодая женщина вернулась в спальню, удобно устроилась на пуфике перед любимым зеркалом и принялась размышлять.

С чего такое расстройство? Хотела приключений? Так на, получи их целую кошелку. Подумаешь, проблема — красавчик брюнет оказался шпионом Моссада. Так если бы там уроды работали, могли бы они арканить таких вислоухих дур, как она? Радоваться надо за успехи ближних. Ему, может, за это медаль дадут, или чем там их награждают…

Снова затрезвонил телефон. Даша меланхолично обратила затуманенный взор на кусок бездушной серой пластмассы. Вот, пожалуйста, раньше ей звонили максимум два раза в день: муж да Ольга, когда любовник был занят. Зато сейчас звонки просто не утихают.

— Слушаю.

— Даша, это Полетаев, у меня неприятная новость: Соломон Ольсен убит. Вероятно, нелепая случайность, убийство с целью ограбления. У него была дорогая аппаратура, фотоаппарат, видеокамера, переносной компьютер. Он уже собирался покидать гостиницу, чемоданы были упакованы, преступникам даже не потребовалось собирать вещи. Там как раз закончилась конференция, в холле толпились десятки людей, и, разумеется, никто ничего не заметил. Вот так.

У Даши пересохло во рту. Впервые за эти два дня она действительно испугалась. Какая, к черту, случайность, просто не хочет ее пугать.

— С вами все в порядке?

— Почти, — голос прозвучал неуверенно.

— Я сейчас к вам приеду, не возражаете? Будем трясти ваш компьютер, может, письмо Ольсена сохранилось. Сейчас это единственная возможность за что-нибудь зацепиться. Я еду?

— Хорошо, — она бросила трубку.

Коньяк помог смягчить удар от полученного известия, но руки все равно тряслись. Быстро натянув джинсы и свитер, она выскочила на улицу.

 

3

По счастью, телефонный автомат рядом с домом был свободен. Даша открыла справочник на разделе «туристические агентства» и позвонила в первое попавшееся.

— Добрый день, мне нужны две путевки на завтра, и если можно, куда-нибудь подальше. Я не шучу, ищите. Нет, Бразилия, пожалуй далековато. Круиз? Когда отлет? Отлично, беру. Нет, заплачу наличными, завтра рано утром, оставьте билеты на фамилию Штольц.

Покончив с заказом, она набрала телефон матери в Москве.

— Алло, мама, это я. Завтра ты должна быть в Праге… нет, ничего не случилось, просто хотела устроить тебе сюрприз и забыла предупредить заранее. Завтра ты отлетаешь в круиз с Ксюшкой… Чего тебе собирать? Нищему собраться только подпоясаться, все, что надо, купишь на месте. Ладно, потом поговорим, и домой не звони, у нас телефон не работает, ну, пока, до встречи.

Она повесила трубку и с облегчением вздохнула: половина проблемы решена, остается попытаться выжить им с Сергеем. Но того и танком не сшибешь.

 

4

Влетев домой, Даша едва успела скинуть обувь, как прозвучал звонок в дверь. Она выглянула в окно, на пороге стоял элегантный как рояль Полетаев.

— Входите, — Даша распахнула дверь, — есть какие-нибудь новости?

— Кроме той, о которой я уже вам сообщил, никаких.

— Ну что ж, отсутствие новостей тоже хорошие новости, — неуверенно произнесла молодая женщина.

Подполковник с сомнением покачал головой и принялся ненавязчиво оглядывать дом.

— Не знаю, не знаю, возможно, они до нас еще просто не дошли. Ну, ведите меня к компьютеру. И как вам такое в голову пришло? — продолжал ворчать подполковник, устраиваясь поудобнее. — Я могу проверить вашу почту?

— Пожалуйста, — Даша широко развела руками, — какие секреты от службы безопасности. Тем более что отказ вас все равно не остановит.

— Правильно, — он удовлетворенно махнул головой, — приятно встречать у граждан понимание.

Молодая женщина кисло улыбнулась и налила себе еще коньяку.

Полчаса они провели в полной тишине, нарушаемой лишь стуком клавиш.

— Бесполезно. Видно, что работал мастер, — откинувшись в кресле, Полетаев хрустнул пальцами. — А знаете, что меня удивляет больше всего?

— Нет.

— На сегодняшний день мы не имеем ни одной ее фотографии.

— Чьей? Елены Сергеевны?

— Даша, вы когда-нибудь начнете соображать? Как мы можем не иметь фотографию человека, работающего… где надо. Нет портретов Светланы. Вот у вас, например, могли сохраниться ее снимки?

— Наверное, где-то есть… Должны быть. Мы много фотографировались в поездках, на тусовках разных… Я посмотрю.

Она достала из шкафа несколько альбомов и уселась на полу, поджав ноги. Подполковник как ни в чем не бывало тут же пристроился рядом. Подозрительно скосив на него глаза. Даша чуть отвернулась, прикрыв альбом плечом.

— Это не то… это тоже не то… Ага, здесь наверняка будет, — она перелистывала страницы, едва вглядываясь в снимки, лицо ее принимало все более недоуменное выражение. — Странно, пока не нашла. А должны быть.

— Вы полагаете, их кто-то взял? — голос подполковника прозвучал совсем близко, молодая женщина даже ощутила его дыхание на своей шее.

— Кто? У нас никто не бывает. Иногда, конечно, приезжают друзья, но ненадолго…

— Чтобы вынуть фотографии, много времени не надо.

— Допустим. Но я еще ни за кем не наблюдала тяги к клептомании. Если кому-нибудь из них понадобились бы Светкины фотографии, в чем я лично сомневаюсь, то могли бы просто их попросить…

— И тем не менее напишите мне имена всех, кто бывал у вас в гостях. — Уже с чуть ощутимым напором попросил Полетаев.

Даша опустила альбом и возмущенно покачала головой.

— Ну, знаете… Из-за вас меня скоро все знакомые стороной обходить будут. И потом, может, ее фотографий и не было вовсе, разве упомнишь, чьи там физиономии были.

Эфэсбэшник сделал грустные глаза и понизил голос до вибрирующего шепота:

— Даша, это очень важно, постарайтесь вспомнить. Если не для меня, то хотя бы ради ваших друзей. Но вообще-то честному человеку бояться нечего, — он лукаво улыбнулся и подвинулся еще ближе.

Перед глазами молодой женщины вдруг все поплыло, коньяк лишал остатков воли, а голос подполковника звучал так завораживающе… Темно-голубые глаза смотрели с нежным сочувствием, словно говоря: «Доверься мне, я помогу тебе, только доверься…» Она автоматически качнулась в его сторону, но в последний момент внезапно вздрогнула и, вспыхнув, отшатнулась:

— Перестаньте! Вот я, например, честный человек, а скоро буду бояться собственной тени. — Захлопнув альбом, Даша встала и одернула свитер. — Действительно странно, что нет ни одной Светкиной фотографии, а должны были быть. Но, с другой стороны, я могла их и выкинуть, чего мне на ее рожу смотреть?

— А негативы? Чьим фотоаппаратом фотографировали? — Полетаев сделал, вид, что ничего не произошло, голос его стал будничным и плоским.

Молодая женщина посмотрела на него сверху вниз и невесело рассмеялась.

— Сергей Павлович, помилуйте, вы знаете человека, у которого в наше время нет фотоаппарата? На дворе конец двадцатого века. Мы несколько лет друг друга фотографировали. Кто-то приносил снимки, кто-то нет. Из общей кучи каждый выбирал, что нравится, как правило, себя. Если не хватало, фотографии же делаются в одном экземпляре, просто брали негативы и допечатывали. Кто-то возвращал пленку, кто-то забывал. У меня, по-моему, вообще ни одного негатива не осталось. У других… В обнимку с ней вряд ли кто-нибудь фотографировался, кроме Левы… Если только какие-то общие снимки, — она подняла руку, предупреждая его вопрос, — не переживайте, дам я вам телефоны всех, кого вспомню, можете их обойти и вытряхнуть оптом всю необходимую информацию. Уверена, что обнаружите с десяток ее портретов, — и, на секунду задумавшись, поспешила добавить: — Если, конечно, в порядке возмездия они не сожгли их в печке, развеяв пепел по ветру.

— Звучит обнадеживающе, — подполковник продолжал внимательно перелистывать альбомы. — Но у ее бывшего любовника, Либермана, наверняка фотографии сохранились, как вы думаете?

Быстро пересмотрев оставшиеся разрозненные снимки, Даша закрыла коробку, спрятала ее в шкаф и согласно кивнула головой:

— Очень даже может быть. Более того, у него должны были остаться и видеопленки. Он тогда на ней совершенно чокнулся. Знаете, Лева расставался со Светкой как с больным зубом — очень больно, но надо. — Она усмехнулась. — Так что если его родственники проявили гуманизм и понимание, скорее всего у него вы разживетесь богатым материалом.

— Вы говорили, он эмигрировал. Сможете достать его адрес?

Даша вновь наполнила рюмку и забралась в кресло с ногами. Коньяк определенно придал ей храбрости, и словосочетание «внешняя разведка» уже не казалось таким опасным, а совсем наоборот — ужасно романтическим. Да и какое отношение к ней может иметь внешняя разведка?

Сделав глоток, она дерзко глянула в темно-синие глаза своего обаятельного собеседника.

— Послушайте, подполковник, честно говоря, у меня было иное представление о разведслужбе. Почему я должна на вас постоянно работать?

Полетаев усмехнулся и отложил альбом в сторону:

— Конечно, мы можем и сами найти телефон, но зачем усложнять дело? Пожалейте деньги налогоплательщиков.

— Пусть их Госдума жалеет. — Даша пошла в разнос. — К тому же налоги сейчас платят одни жулики, у порядочных людей на подобные глупости денег нет. Ладно, подайте мне сумку, вон на стуле лежит. — Достав записную книжку, она перелистнула страницы и быстро выписала телефон. — Держите. Если Либерманы, конечно, за это время не переехали.

— Спасибо, — подполковник чарующе улыбнулся, — и все же, Дашенька, вы ужасно асоциальны и говорите просто безответственные вещи.

— Надеюсь, меня это не портит?

— Да что вы! Наоборот. Но все же не рекомендовал бы ни вам, ни вашим друзьям посылать по Интернету столь… двусмысленные анекдоты. Сказанное слово не воробей, а уж написанное тем более. Так что, как говорится, будьте бдительны.

Молодую женщину неприятно кольнуло замечание о друзьях и бдительности, не хватало еще, чтобы из-за ее легкомыслия у них начались неприятности. Пустила козла в огород. Погасив улыбку, она вяло огрызнулась:

— А вы не читайте чужие письма. И… постойте, зачем вы забираете мою дискету?

Эфэсбэшник с невозмутимым видом убрал записную книжку со вложенной в нее дискетой во внутренний карман пиджака:

— Не могу, Дашенька, работа такая, — словно не расслышав последней фразы, ответил он. — Как увижу чужое письмо, страсть как прочесть хочется — условный рефлекс.

— Идите к черту с вашими рефлексами, зачем вы забрали дискету? — Даша начала нервничать.

Полетаев с легкой усмешкой посмотрел на встревоженную хозяйку и чуть покачал головой:

— Ах, женщины, женщины. Все вам черти на заборе мерещатся. Вы думаете, в нашем ведомстве не живые люди сидят? Посмеяться не только вам хочется. Я просто переписал пару анекдотов на дискету, покажу коллегам. Да не переживайте вы так, — он как бы ободряющим жестом дотронулся до Дашиного плеча и слегка его сжал, — и неужели я похож на человека, который хочет доставить вам неприятности?

Молодая женщина кончиком языка облизнула пересохшие губы, в голове ее окончательно все перемешалось. Полетаев с улыбкой отстранился.

— И заодно, если позволите, прихвачу несколько альбомчиков, полистаю на досуге, — он вопросительно взглянул на нее.

— У меня есть выбор? — Коньяк и неожиданные переходы коварного подполковника вогнали Дашу в состояние тоскливой безропотности.

— Спасибо, — Полетаев быстро собрал разбросанные альбомы и сунул их под мышку. — И кстати, запишите номер моего мобильного телефона, на всякий случай.

Он подождал, пока Даша нацарапает номер на салфетке, внимательно его проверил и засобирался:

— Ну не буду вас задерживать, Дарья Николаевна. Разрешите откланяться.

— Подождите! Подполковник, а вы не забыли наш уговор?

— Как же, как же, как только новая информация — сразу звоню вам.

— Я вам верю, подполковник, — торжественно произнесла Даша, глядя ему в глаза.

— Нам вся страна верит, — в тон ответил ей эфэсбэшник и вышел.

 

5

Оставшись одна, молодая женщина вернулась к столу и задумчиво посмотрела на почти пустую коньячную бутылку. Слегка поколебавшись, долила себе остатки, упала в кресло и закрыла глаза.

Как все странно и запутанно. Ну хорошо, допустим, Светка, устав торговать телом, начала приторговывать Родиной. Чего от нее можно было еще ожидать. Но при чем здесь тогда Сол? Если ограбление ювелира отпадает, то почему он ею заинтересовался? Чушь какая. Ольсен всю жизнь занимался модой, а от Луниной до моды как до Луны. Она вечно ходила в джинсах и песцовой шубе на три размера больше. Зачем же она ему понадобилась? Именно сейчас и именно в Австрии…

Подполковник сказал, что там закончилась конференция… конференция, посвященная чему?

Даша схватила салфетку с номером телефона, сняла трубку и быстро набрала номер Полетаева.

— Сергей Павлович, давно не виделись. Какая конференция проводилась в том отеле? Дизайнеров и стилистов?.. Нет, это просто смешно. — Она разочарованно закусила губу. — Потому что Лунина была последним человеком в мире, которого бы туда позвали… Да что вы, одни ее вязаные кофточки чего стоили. А что еще в этом городе есть? Узнайте, а я пока буду думать. Думать, — отчетливо повторила она и, выслушав ответ, скорчила рожу, — очень смешно!

— Стилисты, журналисты, особисты, — бормотала Даша, закрыв глаза, — а ведь одна фотография точно была. Там, где мы в Риге у Домского собора фотографировались.

Даша вспомнила этот снимок. Показывая его Сергею, она сказала «а это мы снимались возле собора», на что муж равнодушно заметил «лучше бы вы снимались возле Интуриста». Значит, фотография была. А куда же она делась?

Телефонный звонок прервал ее размышления.

— Слушаю…

— Даша, не вешай трубку, — быстро проговорил Илья.

Едва услышав его голос, она поняла, что готова простить ему все. Даже если вместе с ней он укокошит полгорода.

— Не знаю, почему ты сегодня не пришла, но подозреваю, что из-за меня.

«А из-за кого же, — удивленно подумала молодая женщина, — я же с тобой должна была встретиться. Видимо, и у Моссада проблема с кадрами. А может, мужики как бабы — или умные, или красивые».

— Я понимаю, что мои приставания не совсем приличны, но нам необходимо встретиться.

«Как ему не терпится меня прикончить», — грустно подумала она.

— Ты меня слышишь?

— Слышу.

— Приедешь?

— Не знаю.

— Решай быстрее. Если ты не приедешь, я сам приеду к тебе.

Его настойчивость показалась Даше просто возмутительной. Мысль о том, что ее могут зарезать в спешке, мимоходом, была отвратительна. Но желание увидеть черноокого ювелира оказалось сильнее.

— Хорошо, приеду. Ты будешь там же?

— Да, я встречу тебя на улице.

— Как хочешь.

— Допив коньяк, она снова набрала номер Полетаева.

— У меня встреча в «Старом погребе» через двадцать минут. Прикройте, — и, не дослушав ответ, нажала отбой.

Уже садясь в такси, Даша с грустью отметила, что в России матом ругаются все, даже вежливые подполковники.

 

1

Илью она заметила сразу. Высокий красавец брюнет в роскошном сером плаще бросался в глаза быстрее, чем длинный транспарант над рестораном: «Каждый четверг свиные ножки».

«Надо было хоть глаза подкрасить», — мелькнула в рыжей голове запоздалая мысль, но молодой человек уже спешил навстречу.

— Здорово, Илюха! — бодро воскликнула молодая женщина и со всей силы хлопнула подошедшего ювелира по плечу.

— Даша, это ты? — он потер ударенное место и удивленно взглянул в ее захмелевшую физиономию. — Я тебя не сразу узнал.

— Отчего же? — сердце молодой женщины при звуках его голоса затрепетало от любви и ненависти.

— Ты как-то… хорошо выглядишь, — неуверенно произнес Илья и, помолчав, добавил: — Молодо.

Даша мрачно хмыкнула:

— Сомнительный комплимент. Но все равно, большой вам русский филен данк . Куда пойдем?

— Теперь не знаю, — ювелир кинул осторожный взгляд на ее потрепанные джинсы, — хотел тебя пригласить в «Хилтон». Но скорее всего нас туда не пустят.

Обида и алкоголь моментально ударили молодой женщине в голову, и она, отбросив всякую осторожность, решила идти напролом.

— Знаешь, с той самой минуты, как мы встретились, меня не перестает мучить один вопрос, — скрестив руки на груди, ядовито произнесла Даша.

— Да? — Крылья его носа дрогнули. — И какой же?

— Почему молодой, интересный и богатый мужчина проявляет ко мне интерес, на который не способен даже продавец из соседнего мясного магазина? Что тебя так привлекает во мне, Илюша, душа или тело?

Ювелир провел рукой по волосам, словно проверяя, не украли ли у него «хвост», и недовольно поморщился:

— Дурацкий вопрос. Настолько дурацкий, что я и отвечать-то на него не буду. По-твоему, два человека разного пола не могут общаться друг с другом просто так? Совсем одичала среди своих кастрюль.

Даша расхохоталась как гиена.

— Ах, кастрюли! — и тут же окрысилась. — Жаль, ни одной под рукой нет, а то как навернула бы по твоей мерзкой роже!

Илья остолбенел, потом, наклонившись, обнюхал ее.

— Ты пила, что ли?

— Представь себе. И еще хочу.

Ювелир беспомощно огляделся. Вести ее в ресторан в таком состоянии нельзя, она еще чуть-чуть примет и начнет колотить посуду или прохожих. Стоять под дождем, пока не протрезвеет?

— Ладно, пойдем, — он подхватил ее под руку, — знаю одно местечко. Там сможешь буянить, сколько влезет.

 

2

В пивной «Две кошки», что в центре Старого города, царило шумное веселье, иностранцы редко сюда заглядывали — густая волна табачного дыма сносила всех слабонервных уже от порога, выжившие могли наслаждаться хорошим пивом, отличными закусками и разухабистыми звуками баяна.

— Интересные места ты выбираешь для интимной встречи, — прокричала Даша ему на ухо. Тот отмахнулся.

— Посмотри на себя в зеркало, тебя больше никуда и не пустят.

— Очень вежливо.

Сбросив плащ на соседний стул, Илья с ходу заказал два бокала безалкогольного пива и стакан минеральной воды, чем привел немолодого и видавшего виды официанта в полное замешательство. Пожав плечами, тот пошел выполнять заказ, одновременно горестно размышляя о том, куда катится свет.

Усадив Дашу за длинный деревянный стол, ювелир присел напротив и осторожно коснулся ее руки. Черные глаза смотрели с проникновенной нежностью. Когда же Илья заговорил, Даше начало казаться, что у нее дежа-вю. Она встряхнула головой и сосредоточенно посмотрела на сидящего напротив мужчину. Ну конечно же, всего полчаса назад, прижавшись к ее плечу, ворковал подполковник, а теперь и этот мерзавец. Что это с ними сегодня случилось?

Ювелир продолжал мурлыкать, голос его бархатно вибрировал:

— Дашенька, милая, скажи мне, что с тобой происходит? Я хочу тебе помочь. С тех пор как я тебя встретил…

Молодая женщина задумчиво смотрела в темные мерцающие глаза. Конечно, опыта общения со шпионами у нее не было, но неужели таких дураков берут в разведку? Помочь он ей хочет. Как же. Посмотрим, что ты сейчас запоешь.

— Знаешь, дружок, твое лицо внушает мне доверие, — неделикатно перебила она своего собеседника на самом лирическом месте. — Мне почему-то кажется, что ты очень порядочный человек. И поэтому я хочу поделиться с тобой рассказом о странных событиях, произошедших в моей жизни… Возможно, дружок, ты действительно единственный человек во всем поднебесном мире, который в состоянии мне помочь.

Услышав такое начало, Илья с трудом подавил тяжелый вздох: один спектакль кончился, начался другой. Но выбора у него не было.

— Да-да, конечно, я тебя внимательно слушаю.

Даша откинулась на спинку стула и начала свой рассказ:

— Когда-то, давным-давно, у меня была очень близкая подруга, звали ее Светлана. Мы были очень дружны и делились друг с другом самыми сокровенными тайнами. Но со временем наши пути разошлись и долгое время я ничего о ней не слышала, И вдруг, вчера… Черт, почему пиво не несут? У меня в горле все пересохло, не могу говорить, — она закашлялась.

Илья посмотрел на нее долгим, немигающим взглядом, потом молча встал и направился к стойке, где разливали пиво.

Официант, еще не оправившийся от полученного заказа, окончательно потерял дар речи, когда перед ним вдруг возник дышащий ненавистью человек, который молча вырвал из его рук две кружки пива, развернулся и ушагал обратно к столику.

— На, пей, — грохнул ювелир запотевшими бокалами об стол.

— Не очень-то ты любезен, — капризно надула губы молодая женщина.

Разъяренный кавалер, уже не скрывая своих чувств за маской любезности, резко склонился к ее лицу и прошептал сквозь зубы:

— Или ты расскажешь мне конец истории, или я тебя убью.

Даша замерла от ужаса: выражение лица собеседника не вызывало никаких сомнений в реальности его намерений.

— Да в общем рассказывать больше нечего, — пробормотала она, отодвигаясь как можно дальше, — короче, все умерли.

— Кто умер? — зашипел Илья. — Можешь говорить толком?

— Светка умерла, мамаша ее и Сол умер. Говорю же тебе: все умерли.

Ювелир смотрел на нее взглядом, полным ненависти и отчаяния.

— Даша, я интеллигентный и сдержанный человек, но, клянусь, если ты не перестанешь издеваться надо мною, дело кончится плохо.

Она молчала.

— Ну, хорошо. — Он откачнулся от ее лица. — Я действительно не сказал всю правду. Мне нужна Светлана.

— Значит, все-таки врал, — в глазах начавшей трезветь женщины блеснули слезы, — а я-то, дура, уши развесила.

— Не совсем так, — мягко возразил он.

— И про красоту, и про ум…

— Нет, это чистая правда!

— Скотина! Я тебе так верила! — Даша с силой хлопнула ладонью по столу.

Илья оглянулся по сторонам, но присутствующие были заняты своими делами и не обращали на разошедшуюся парочку никакого внимания.

— Перестань, ты постоянно меня в чем-то подозревала, с самого начала.

— Хочешь сказать, напрасно? Ты меня использовал, чтобы найти эту мерзавку!

— Она же твоя подруга, — удивился Илья.

— В гробу я видела таких подруг, и тебя вместе с ней! — Молодую женщину трясло от злости, променяла одного паразита на другого.

— Давай не будем ссориться. Скажи, где я могу ее найти?

— В гробу, в белых тапках.

— Перестань. Ведешь себя как пьяный кучер, — он поморщился.

— А я и не шучу. — Даша злорадно улыбнулась. — Вчера Лунину нашли мертвой. В гостинице.

Илья побледнел как смерть, но в глазах его по-прежнему читалось недоверие.

— Не веришь, обратись в полицию. Адрес дать?

— Подожди, что ты перед этим говорила о ее матери?

— Выбросилась из окна, — Даша достала сигарету и закурила.

— Когда?

— Два дня назад.

Лицо ювелира стало жестким.

— Опять врешь, два дня назад она была еще жива, я разговаривал с ней.

— Ты говорил с Еленой Сергеевной? — оживилась молодая женщина. — О чем?

— Не твое дело, — мрачно ответил Илья.

— Ну, ладно, — разозлилась Даша, — я думала ты человек, а ты… Дай телефон, мне позвонить надо.

Молодой человек молча протянул ей мобильник и, обхватив голову руками, уставился на стену.

 

3

Даша с легким злорадством набрала номер Полетаева и в ожидании соединения постукивала картонным кружком по бокалу. Неожиданно за соседним столиком громко зазвонил телефон.

Молодые люди удивленно посмотрели друг на друга, потом разом обернулись в сторону звонков. Через пару человек от них сидел подполковник, собственной персоной, в компании комиссара Томека и еще пары мужчин атлетического телосложения. Выражение, застывшее на их лицах, не сулило Даше ничего хорошего. Осторожно отложив телефон на край стола, она затравленно глядела на приближающегося подполковника, как кролик на удава.

— Здравствуйте, Сергей Павлович.

— Здравствуйте, Даша! — ласково ответил тот.

— Мы вот тут… Познакомьтесь, это Илья, он с Еленой Сергеевной позавчера разговаривал…

Илья закрыл глаза и сквозь зубы пробормотал:

— Мог бы — убил!

— Уверен, что вас оправдали бы, — задумчиво произнес подполковник, — могу посмотреть ваши документы?

Ювелир некоторое время молчал, видимо соображая, как ему поступить, потом отрицательно качнул головой.

— Не можете. Если, конечно, вы не представитель полиции Чешской Республики.

Однако эфэсбэшника не так легко было сбить с толку.

— Ну разумеется… Сейчас, одну минутку. Пан комиссар, сделайте одолжение… — обратился он к подошедшему Томеку.

— Разумеется, коллега.

— Не проверите ли документы вот у этого господина? У меня есть основания подозревать его в связи с убийством Елены Луниной.

— С удовольствием. Вы говорите по-чешски? — обратился майор к Илье.

— Нет.

— По-русски?

— Говорю.

— Прекрасно. Комиссар Томек, криминальная полиция Праги, не могли бы вы мне показать ваши документы?

Илья молча протянул ему паспорт и права. Некоторое время Томек внимательно изучал бумаги.

— Вы приехали вчера, во сколько?

— В Праге я был около часа дня.

— Меня интересует, во сколько вы пересекли границу?

— Не знаю, понятия не имею.

— Не помните? Очень жаль. Но мы постараемся узнать, буквально несколько минут. Позвольте еще техпаспорт на машину, — он отошел с документами в сторону и достал телефон. Минут пять толстый полицейский вел интенсивные переговоры, что-то записывал в свой блокнот. Наконец, сунув телефон в карман, он вернулся к их столику.

— Однако, герр Липкин… — майор вздохнул и покачал головой, — вам известно, какой цифрой ограничивается скорость в Чешской Республике? Если верить тому, что вы приехали в Прагу в час, то расстояние в 250 километров ваша машина преодолела менее чем за полтора часа.

— Я сказал, что приехал не в час, а около того. Но какое это сегодня имеет значение, вы что, собираетесь меня оштрафовать за превышение скорости?

Майор вернул ему документы и повернулся к Полетаеву.

— Этот господин въехал в Чехию в половине двенадцатого, его хорошо запомнили на пропускном пункте, он очень нервничал и пытался узнать, не пересекала ли границу некая девушка, красивая, с русским паспортом.

— Вот как? — явно обрадовался Полетаев. — А во сколько произошло убийство Луниной?

— В два.

— Не раньше? — подала голос Даша

— Может, минут на десять, не больше.

— Тогда это не он, — она вздохнула.

— Это еще почему? — в один голос спросили представители закона относительно дружественных стран.

— Приблизительно с часа и до трех мы были с этим… господином вместе.

— Ах, вот оно как! — многозначительно протянул подполковник. — Ну, раз вы готовы подтвердить его алиби…

Томек, сдерживая улыбку, протянул Илье документы:

— Все в порядке, герр Липкин, спасибо за помощь.

— Ну хорошо, допустим, к убийству Луниной он не причастен, — продолжал настаивать Полетаев, — но пани Быстрова сообщила, что он чуть ли не последний, кто видел живой ее мать. Попробуйте его задержать.

Томек лишь развел руками.

— Что я могу сделать? Допрашивать его по делу Луниной-старшей я не имею права. Если только он сам согласится ответить на ваши вопросы.

Илья напряженно вслушивался в незнакомую речь, но мужчины говорили очень тихо и быстро. Наконец подполковник обратился к нему:

— Вы позволите задать вам несколько вопросов? Неофициально, конечно.

— Не позволю, — довольно грубо ответил Илья, — к тому же я немедленно уезжаю домой.

Он бросил на стол триста крон, чем окончательно убедил официанта, внимательно следящего за событиями, в своей принадлежности к русской мафии — десять долларов за пару бокалов безалкогольного пива мог заплатить только русский. Алчно поглядывая на денежки, лысеющий виночерпий все же поостерегся немедленно их забрать, ожидая, видимо, что присутствующий майор экспроприирует их в качестве вещественного доказательства. Илья уже дошел до самой двери, как неожиданно остановился и вернулся к столику.

Ни на кого не глядя, он достал из бумажника визитку и протянул ее Даше.

— Позвони, если что понадобится.

— Брильянтовое колье?

— Золотые зубы. — И, искоса взглянув на Полетаева, добавил: — Второго числа, около пяти часов вечера к Елене Сергеевне приехал мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, невысокий, полный. Мне показалось, что с охраной. Машина — темно-синяя «Вольво», вот номер, — он быстро написал на картонном кружке номер машины, — больше я вам ничем помочь не смогу.

 

4

Темно-серый плащ мелькнул в дверях, и Даша осталась лицом к лицу с разгневанным подполковником.

— В последнее время все активнее слышны голоса противников смертной казни, — как бы про себя произнес он, присаживаясь за стол, — вот я думаю, может, познакомить их с вами?

— Это еще зачем? — подозрительно поинтересовалась Даша.

— На свободе вас держать опасно, а в тюрьме накладно. К тому же вы неисправимы.

— А в тюрьму-то за что? — возмутилась неисправимая рецидивистка.

— За глупость! — взорвался Полетаев. — За взбалмошность, за отсутствие какой-либо дисциплины!

— Я что вам, солдат на плацу? И не орите на меня в общественном заведении!

Подполковник скрипнул зубами и, обернувшись к Томеку, махнул рукой:

— Идите, коллега, я тут сам разберусь.

— Желаю удачи, — плутовато улыбнулся толстый майор.

Полетаев подождал, пока тот покинет пивную, и продолжил:

— Кто это был? — кивком головы эфэсбэшник указал на стул, где несколько минут назад сидел Илья.

— Один мой знакомый.

— Вижу, что не ваша бабушка, я спрашиваю, где вы его откопали?

— Я его не копала! И предупреждаю вас в последний раз — перестаньте на меня кричать.

— Хорошо. — Не спрашивая разрешения, Полетаев открыл Дашин кошелек, достал визитку ювелира и, прочитав ее, презрительно поморщился. — Ну, понятно. Разве простому слесарю вы раскроете свою душу…

Даша вскинула голову и постаралась придать своему голосу максимум презрения:

— А куда в следующий раз вы залезете, господин жандарм? Мне под юбку?

— С удовольствием. Но не за тем, о чем вы подумали, — незамедлительно парировал подполковник, — не представляете, с какой радостью я бы вас выпорол.

— Извращенец, — пробормотала молодая женщина.

— Что он хотел от вас?

— А вы не догадываетесь? — она горделиво повела плечами.

— Ха-ха, не смешите меня. Раскройте глаза и выбросьте весь мусор из вашей пустой головы — если бы не Лунина, этот слащавый красавец прошел бы мимо, даже не заметив, какого вы пола.

— Ну, знаете… — Даша вскочила, — и знала бы, ничего вам не сказала бы! Надеюсь, вас разжалуют до ефрейтора. И не звоните мне больше — знать вас не желаю!

Она махнула официанту и бросила на стол двести крон.

— Приходите еще, пани, будем рады вас видеть, — в голосе официанта прозвучало столько любви и обожания, что у Даши возникло подозрение, не слишком ли много она ему дала, но требовать счет при паразитском подполковнике ей хотелось еще меньше, и потому, даже не взглянув в их сторону, она покинула пивнушку.

 

1

Только подъезжая к дому, Даша вспомнила, что ни разу за весь день не позвонила мужу и тут же с ужасом взглянула на часы — пять! В детском саду ее расстреляют. Надо было Сергею заранее позвонить, попросить забрать Ксюшку. Можно представить, что сейчас будет.

После вчерашнего выговора и сегодняшних скандалов ей меньше всего хотелось видеть постные рожи воспитательниц. Выскочив из такси чуть ли не на полном ходу, непутевая мамаша рванула к детскому садику и как ошпаренная влетела в раздевалку.

Вместо туфель на Ксюшкиной полочке, словно уставшие котята, стояли тапочки. Несколько секунд молодой женщине понадобилось для того, чтобы осознать произошедшее: Сергей сам пришел и забрал дочь.

Осторожно пятясь задом, дабы не привлечь внимания воспитателей, Даша бесшумно выскользнула на улицу. Если воспитательницы застукали бы ее здесь с такой ошарашенной физиономией, то на завтра бы вся улица обсуждала, где это пани Быстрова бродит вместо того, чтобы воспитывать ребенка.

Еле передвигая ноги, Даша поплелась к дому, пытаясь придумать оправдание. Но ничего более или менее подходящего не приходило в голову. К тому же после непривычно большой дозы выпитого у нее начала болеть голова.

«Будь что будет», — подумала Даша и открыла дверь.

 

2

Едва молодая женщина переступила порог, как раздался пронзительный вопль:

— Папа! Мама пришла! А меня сегодня папа забрал. А пани Матусова сказала: «Ну надо же, у такой непутевой женщины такой интересный муж». Это она папу хвалила?

— Не иначе как, — буркнула Даша, скидывая обувь и готовясь к семейному скандалу.

Однако Сергей встретил ее на редкость миролюбиво.

— Проходи. Ты чего так поздно? О чем они могут тебя часами допрашивать? Надеюсь, им не пришла в голову мысль тебя подозревать?

— Да пошли они… — для почтенной матери семейства фраза прозвучала грубо, но Даша была рада возможности увести разговор в сторону. — Разведчики хреновы, ничего у них нет, ни адресов, ни телефонов, ни фотографий… Дала им Левин адрес, пусть с ним разбираются. Чем это у нас пахнет? Ой! — вскрикнула она и замерла на пороге кухни.

Вид мужа, хлопочущего на кухне, произвел на нее большее впечатление, чем убийство Луниных и Джона Фитцджеральда Кеннеди, вместе взятых. Отчасти это было равносильно тому, что гора сама пришла к Магомету и радостно принялась готовить ему ужин.

Не найдя слов, адекватно выражающих ее состояние, уставшая женщина простодушно осведомилась:

— Харч портишь?

Муж обиделся.

— Я, можно сказать, вхожу в твое положение, стараюсь помочь… Ксюшку забрал из сада. И потом, я, конечно, не шеф-повар «Максима», но могла бы с большим пониманием отнестись к моей инициативе. Можно подумать, я каждый день готовлю.

— Это-то меня и пугает. — Даша заглянула в холодильник, желая удостовериться, хватит ли еды в случае неудачи.

— Съедите все, что сделаю, — лаконично отрезал муж, плеснув воды на сковородку. — Это чтобы не подгорело, меня мама еще в детстве учила.

— А она не научила тебя тому, что сначала надо попробовать налить немного масла?

Сергей задумчиво смотрел на обгорелую со всех сторон сковородку, в середине которой одиноко плавала котлета.

— А я, между прочим, уже шестую готовлю.

— Да хоть двадцать шестую. Их же есть потом кому-то надо будет. И почему ты их по одной жаришь?

— Переворачивать удобнее. На, готовь сама. — Он снял фартук и уселся на стул.

— Может, пиццу подогреем? Я безумно устала, к тому же у меня с утра крошки во рту не было.

— Мне все равно, — великодушно согласился муж, — а Ксюха вообще субпродуктами может целыми днями питаться. Ты грей и рассказывай, что у вас там сегодня произошло интересного, кого еще убили?

Даша обернулась.

— Ты же еще не знаешь. Соломона Ольсена.

— Что Соломона? — не понял Сергей.

— Убили Сола, вчера, в Линце.

— Ты шутишь?

— Ну, знаешь, шутить такими вещами! Говорят, с целью ограбления, но я не верю.

— Почему? — муж заинтересованно взглянул на нее.

— Он вчера прислал мне письмо. — Даша продолжала складывать грязную посуду в раковину. — Со Светкиной фотографией. Хотел узнать о ней все подробности. А через пару часов его убили. Ничего себе совпадение.

Сергей изменился в лице.

— Он прислал тебе ее фотографию? Сюда?

— Да, а что?

— Ты… ты… — впервые за пять лет их знакомства у всегда уверенного и всегда знающего ответы на все вопросы супруга не нашлось подходящих слов. — Ты хоть понимаешь, что это может для нас… для тебя означать?

— Ну в общем, да, — неуверенно произнесла Даша, засовывая пиццу в духовку.

— В общем да! — Сергей раздраженно отодвинул тарелку. — Твои друзья-аферисты пытаются втравить нас в какую-то мерзкую историю… Не хватало еще, чтобы пострадала ты или, не дай бог, ребенок! С сегодняшнего дня я запрещаю тебе общаться с полицией на добровольных началах, только по официальному вызову местных органов и только в присутствии меня или адвоката. Ты все поняла?

Молодая женщина неопределенно пожала плечами. Ее не пугал гнев супруга, просто не хотелось еще одного скандала.

— Значит так, завтра я опять уезжаю на целый день во Франтишковы Лазни, сиди дома и никуда не выходи, понадобится что-то, позвони, спроси. И очень тебя прошу, никакой самодеятельности, — он немного смягчился, — я понимаю, тебе скучно здесь без друзей, если хочешь, когда вернусь, обсудим возможность устройства тебя на работу. Договорились?

— Как хочешь.

Самодовольное покровительство мужа начинало раздражать. Хорошо бы устроиться на работу подальше от него и его замечательной фирмы. Она вспомнила предложение Ильи и вздохнула.

— Ну чего вздыхаешь? — Сергей подошел и потрепал ее по волосам.

— Да так, ерунда. Слушай, я тут искала фотографии Луниной, и ни одной не нашла. Ты не видел их случайно?

— Перестань, пожалуйста! У меня уже скулы сводит от одного упоминания ее имени. Нет, не видел.

— Как же не видел! Там была фотография, возле Домского собора, ты еще…

— Вспомнил, — он прикрыл глаза, — действительно очень удачная. Подожди, подожди… Так ее же твой приятель Сема взял для своей выставки. Какая-то глупость типа «Города и женщины» или «Женщины в городе». Интересно, как он смог использовать чужую фотографию?

— «Урбина», — задумчиво поправила Даша, — выставка должна была называться «Урбина», и ту фотографию делал он. Мы случайно встретили его в Риге. Как раз на органном концерте. Ему очень понравилась Светка.

Супруг презрительно усмехнулся и отправил в рот очередной кусок пиццы.

— Помню. И тогда, в ресторане, он чуть не изнасиловал ее прямо на столе. Ну и друзья у тебя. Кстати, в свой приезд он выгреб практически все негативы, искал новые формы или ракурсы, не знаю…

Даша встрепенулась и перестала убирать посуду.

— Почему ты мне об этом раньше ничего не сказал?

— Знаешь, милая, разбирайся со своими приятелями сама, — Сергей зевнул, — а мне пора спать, завтра в шесть я выезжаю.

Он вышел из-за стола и сунул в рот последний кусок.

— Тебя ждать или оставить наедине со своими мыслями?

— Сейчас приду.

 

3

Молодая женщина устало сложила посуду в раковину. Теперь еще и Сема. Интересно, это просто совпадение или… Она открыла воду и принялась ликвидировать следы супружеской помощи.

Сема Теплый был художником, фотографом, дизайнером и кто его знает, кем еще. Возраст и национальность его оставались для всех загадкой, равно как и место рождения. Иногда казалось, что гражданин мира Теплый просто вырос на дереве, созрел, упал на землю и пошел в свет. Отличался он не только внушительными размерами, но и не знающей границ похотливостью и невероятными приколами.

Самой веселой и безобидной причудой была его странная любовь зимой и летом шастать по Москве без ботинок. Неудивительно, что со временем от плохих погодных условий и особой столичной грязи ноги вольного художника покрылись твердой черной подметкой и потеряли всякую чувствительность. Каждый день, выходя из дома, Сема рисовал на грязной волосатой ноге новые ботинки, давая при этом полную волю буйной фантазии. Особую, детскую радость ему доставляли мучения окружающих, которые напряженно всматривались вниз, пытаясь выяснить, что же это такое у него на ногах. А просьба продать шузняк и вовсе приводила затейника в состояние дикого восторга.

Картины Теплого, несмотря на всю спорность сюжетов и художественной концепции, пользовались неизменной популярностью во многих странах мира. Сей факт повергал близких друзей, знакомых с методами его творчества, в замешательство: работая над очередным шедевром, мастер плевал в краски, насылал на них порчу, только мышьяка туда не подмешивал и приговаривал: «Думаете, не найдется дурака, который эту дрянь купит?»

И то ли талант его был больше, чем придурь, то ли снобизм эстетов перешел разумные границы, но дурак неизменно находился, причем не один.

Однако свой основной капитал, приравнявший кисть к штыку, сколотил не живописью и графикой, а стильным оформлением особняков, квартир и прочей недвижимости у людей, по мнению Даши, напрочь лишенных вкуса и чувства самосохранения. Ей всегда казалось, что в таких интерьерах нужно либо держать особо опасных заключенных, либо совершать обрядовые самоубийства. Сема добродушно соглашался: «Ты знаешь, я их всех ненавижу, жирные холеные твари, пусть быстрее там сдохнут».

В конце концов ему надоело заниматься художественным терроризмом и он взялся за фотографию. На этот раз богемного хулигана осенила не менее гениальная идея. Открыв роскошный салон в районе Китай-города, он принялся одолевать различных знаменитостей предложениями создать серию портретов, максимально раскрывающих их внутренний мир.

Что и говорить, некоторые снимки были просто великолепны, на Сему вновь посыпались заказы, неофит от фотографии шлепал все, что от него хотели, и потихоньку собирал материал.

Выставка «Взгляд через анналы» произвела эффект атомной бомбы. Столичный мир ахнул, увидев свое истинное лицо. Местные и особенно зарубежные журналисты писали кипятком от радости, щелкая перекошенные лица. Посольства сразу трех стран предложили ему политическое убежище, и Сема исчез.

Довольно длительный период российский Салман Рушди не появлялся в поле зрения своих друзей. Только однажды вечером, открыв дверь, Даша чуть не упала в обморок: на пороге стоял огромный, в белом фраке, гражданин мира Теплый и весело посвистывал. Она сразу присела и потрогала его ноги.

— Сема, ты стал носить ботинки? Это означает конец?

— Рыжуха, это маскировка. Никто не должен меня узнать.

— Ты бы усы наклеил, — затаскивая его в дом, засмеялась Даша.

— Вот бабы, дурные. Сколько толстых мужчин в мире? Миллионы. А босых? Я один, не считая зулусов. Говорю тебе, маскируюсь. Дай пожрать.

— У тебя деньги кончились? — поинтересовалась она, ставя перед ним кастрюлю, — так оставайся, я тебя усыновлю.

— Отвали, а то я тебя уматерю. А моих денег еще на твоих внуков хватит. Где муж?

— На работе. А зачем он тебе?

— Молчи, женщина, твое дело капусту жарить, — он аппетитно чавкал, — приготовь постель, я у вас на пару дней останусь. И дай телефон супруга.

 

4

Вечером мужчины долго разговаривали, запершись в кабинете, предусмотрительный Сема заставил ее включить музыку и телевизоры во всех комнатах, и подслушать не было никакой возможности.

Исчез гражданин Теплый через два дня, по-английски, через окно. Собирая белье с его кровати, расстроенная хозяйка заметила золотой кулон, видимо потерянный гостем. При ближайшем рассмотрении это оказался небольшой медальон в виде жука. Спинка насекомого откидывалась, и внутри рукой Семы был написан ее портрет. Даша принюхалась, краска была совсем свежей, наверное, он решил преподнести ей подарок в самый последний момент. Вокруг портрета шла надпись, стишок, судя по всему собственного сочинения: «Когда решишь ты разобраться в свете, сотри весь грим на собственном портрете».

Она засмеялась, художник до отвращения ненавидел женскую косметику. Теплый свято верил, что человек должен оставаться чистым и первозданным, как создала его мать-природа, а одежда, украшения, косметика — это лишь способ прикрыть грязь и пустоту души, и доверять можно лишь людям, которые не пользуются даже дезодорантами. Дашу всегда веселили его рассуждения, и она, подначивая художника, обзывала его идеальных людей простыми вонючками. Сема не злился, просто мазал масляной краской ее по щеке и приговаривал:

— Любишь краситься, на тебе перманентный make-up .

С тех пор Даша ничего о нем не слышала, но не сомневалась, что однажды он обязательно появится на пороге ее дома с очередным чудачеством.

 

5

Молодая женщина закончила уборку и прошла в ванную комнату. Зачем ему понадобились все негативы? — размышляла она, снимая макияж. — И удалось ли ему устроить задуманную выставку? Кажется, такое название ей на глаза не попадалось. Да и что может быть скандального в изображении женщины и города? Обнаженной натурой и всякими там городскими помойками Сема никогда не занимался, утверждая, что низость и красоту человеческой натуры можно выразить через самые обыкновенные, бытовые вещи.

Она вздохнула: поговорить бы с ним, да где ж его найдешь, мотается по белу свету гражданин Теплый, портит жизнь окружающим.

Неожиданно в голову пришла оригинальная мысль. А что, если попросить Полетаева узнать о Семене? И тут же идею пришлось отбросить. После сегодняшнего разговора он вряд ли согласится ей помогать.

Она внимательно оглядела себя в зеркало: лицо без косметики стало простым и по-детски милым. Даша состроила рожу. А может, прав был в своем мракобесии гражданин Теплый, грим только портит настоящее лицо, и та красота, которую рисуют женщины и любят мужчины, всего лишь попытка прикрыть паршу души, выдать себя за другого?

— О, Боже! — она прикрыла рот рукой и медленно опустилась на край ванны. Как же она раньше-то не догадалась. Сема нарисовал ее портрет поверх чьего-то другого. Первым желанием Даши было немедленно ринуться в спальню, где хранились все ее побрякушки, и проверить свою гипотезу, но, вспомнив раздраженное лицо мужа, она остановилась. Домострой проклятый, и как он ловко ее закабалил, шагу боится ступить без его согласия. Ладно, завтра его целый день не будет и можно попробовать кое-что предпринять. Она осторожно пробралась в спальню и нырнула под одеяло.

 

1

Возле дома Либерманов уже стояли два полицейских автомобиля, через некоторое время, тревожно завывая, подъехал третий. Небольшая толпа, состоящая в основном из соседей и владельцев близлежащих магазинчиков, шумно обсуждала событие. В Кобурге даже незначительные происшествия случались так редко, что прижимистые немецкие торговцы решили пожертвовать парой марок и от души насладиться созерцанием расследования настоящего убийства. Справедливости ради стоит заметить, что и их постоянные клиенты не собирались упускать подобное зрелище и крутились тут же.

К моменту, когда Соня подъехала к дому, толпа уже выдвинула свою версию: ясно как белый день, что это дело русской мафии.

Увидев перед домом сразу несколько полицейских машин, девушка затормозила так резко, что ударилась зубами о руль.

— Фройляйн, с вами все в порядке? — спросил один из полицейских, подходя к машине. — Позвольте, я помогу вам.

Соня оттолкнула его руку и, не говоря ни слова, поспешила к дому. На пороге она замерла: всюду было полно полицейских в форме и незнакомых людей в штатском.

— Простите, вы фройляйн Либерман? — обратился к ней крупный пожилой мужчина. Его жесткие торчащие усы пшеничного цвета резко контрастировали с багровым от давления или пьянства лицом.

— Да, а что случилось? — Девушка старалась держаться спокойно.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости. Ваш брат мертв.

— Что?! — шарахнулась Соня в сторону, лицо ее мгновенно залила мертвенная бледность.

Полицейский пристально посмотрел ей в глаза и, осторожно взяв за локоть, подвел к низкому кожаному дивану.

— Давайте присядем. Мне придется задать вам несколько вопросов, вы в состоянии будете на них ответить?

Девушка, казалось, не услышала вопроса.

— Его убили? Как? Когда?

— Почему вы думаете, что вашего брата убили?

— Но он же мертв! — в слезах прокричала девушка.

— Это правда. Однако похоже на сердечный приступ, врач еще не дал заключение.

— Какое сердце! Он был совершенно здоров! — Соня разрыдалась. — Это все она! Это все из-за нее!

— Кто она? — наклонился к ней комиссар. — Мы нашли записку возле покойного. Ваш почерк?

— Да, это писала я.

— Можете объяснить, что произошло?

— Откуда мне знать? Меня не было дома… Я учусь в Бамберге, а сейчас экзамены, так что дома меня не было… десять дней. Родители в тот день улетали в Испанию, я приехала попрощаться.

— А записка? Когда вы ее написали?

— Тогда же.

Комиссар Гринбауэр отодвинул руку с листком далеко от глаз.

— Здесь написано, что некая Лунина забеременела и хочет встретиться с вашим братом, если, конечно, мне правильно перевели.

— Правильно.

— Она ждала ребенка от него?

— Нет. — Соню передернуло от подобного предположения. — Что вы! Просто когда-то она встречалась с моим братом.

— Получается, что он ее до сих пор так любил, что известие о ее беременности разорвало ему сердце?

— Мы с родителями думали, что Лев уже позабыл, как ее зовут, но сами видите… — девушка снова разрыдалась.

— Мне очень жаль, — мягко произнес полицейский, — любовь иногда делает с нами страшные вещи. — И после небольшой паузы добавил: — Однако кое-что в этом… происшествии меня смущает.

Соня убрала платок от глаз и недоверчиво покосилась на полицейского.

— Что вы имеете в виду?

Грузный комиссар встал с дивана и прошелся по комнате.

— О смерти вашего брата нам сообщила фрау Ноейр. Она давно работает у вас?

— Уже три года. — Соня по-прежнему не понимала, куда тот клонит. — Она приходит два раза в неделю.

— И сегодня должна была убирать?

— Да. В понедельник и четверг. А что?

— Не могли бы вы проверить, все ли вещи в доме находятся в целости и сохранности? Не хочу пугать, но сейф в кабинете наверху оказался открытым…

Соню бросило в жар, она нервно сглотнула и, стремясь скрыть замешательство, прикрыла лицо рукой.

— Что с вами? — полицейский все же заметил ужас, промелькнувший в ее глазах. — Вы что-то знаете? Вспомнили?

Но девушка уже пришла в себя и лихорадочно пыталась сообразить, как лучше выйти из создавшейся ситуации.

— Так, о чем вы вспомнили? — настойчиво переспросил мужчина.

— Вы знаете… я… просто представила, что мне придется сообщить о случившемся родителям, это может убить их.

Комиссар Гринбауэр внимательно следил за выражением ее лица. Сестра погибшего явно что-то скрывала, но по тому, как она твердо взглянула ему в глаза, Гринбауэр понял, что получить нужную информацию будет весьма непросто.

— Если не возражаете, мы сейчас проедем в комиссариат, оформим все официально, заодно снимем отпечатки ваших пальцев. Необходимо определить, были ли в доме посторонние.

Соня холодно взглянула на него.

— Что ж, извольте, но, как я понимаю, вам все равно придется ждать возвращения родителей, мои и брата отпечатки вам мало что дадут. И потом, если он умер от сердечного приступа, зачем такие сложности?

Для сестры, только что потерявшей любимого брата, фраза прозвучала слишком рассудительно. Комиссар кашлянул коротким кашлем застарелого курильщика.

— Ну, во-первых, мы еще не получили заключение судмедэксперта. Во-вторых, сейф был распахнут настежь, а там полно драгоценностей. Может, вы все же осмотрите дом?

Девушка устало прикрыла глаза.

— Из реальных ценностей в доме были только украшения, хранившиеся в сейфе. Все драгоценности застрахованы, и их список вы сможете получить непосредственно в страховой компании. Так что лучше обратиться прямо к ним.

Скорее из естественного любопытства, чем по служебной необходимости комиссар переспросил:

— А вас это совсем не интересует?

Соня снова начала нервничать. Не поворачивая головы, она раздраженно бросила:

— Я только что потеряла брата, а вы хотите, чтобы я беспокоилась по поводу каких-то побрякушек.

На самом деле она прекрасно знала, что все на месте. Не закрыть дверцу! Идиотка.

— Скажите… — комиссар, казалось, обдумывал свой вопрос, — а может, в вашей семье принято держать сейф открытым?

— Не говорите глупости. — Мысль о том, что подобные высказывания дойдут до ушей страховщиков, привела Соню Либерман в ужас. Если действительно что-то пропало, то они запросто откажутся возместить ущерб или, еще хуже, — поднимут сумму страховки. — Как вам такое в голову пришло?

— Но ведь сейф-то оказался открытым, — упрямо повторил полицейский.

Тот факт, что кто-то оставил практически на улице добра на сотни тысяч марок, был для него непостижим. Однако Соня уже справилась с волнением и, промокнув сухие глаза платком, пожала узким плечиком:

— Ну и что? Брат мог туда что-то прятать или, наоборот, доставать. Мог просто проверить, все ли в порядке. Да мало ли по каким причинам человек, сидя дома, открывает сейф! В конце концов, может, он захотел полюбоваться украшениями. — Она встала и одернула короткую юбку. — Пойдемте, не будем терять время.

 

2

Ожидая, пока девушка подпишет все необходимые бумаги, комиссар мрачно крутил в руках сигарету, не решаясь закурить. Холодная надменность эмигрантки удивила его. Как правило, попав в неприятную ситуацию, бывшие переселенцы стараются держаться с полицией по-дружески, даже самые кристально-честные из них, так, на всякий случай. А в этой семейке дела обстояли не лучшим образом: по имевшимся у него сведениям, покойный скрывался за невыплату кредитов. Правда, папаша их известный ученый, но… могла бы вести себя и поприветливее. Он кашлянул, отложил сигарету и поднял на девушку холодные водянистые глаза.

— Извините, фройляйн, но я должен задать вам вопрос о том, где вы провели последние три дня?

Соня вскинула аккуратную головку и слегка прищурилась.

— Вы пытаетесь намекнуть, что я могла убить собственного брата? — Ее голос стал просто ледяным. — Видите ли, в еврейских семьях не принято убивать родственников.

— Да? — усмехнулся Гринбауэр. — А я, признаться, полагал, что Каин убил Авеля.

— Ах, вот оно что. — На щеках девушки заалели яркие пятна. — Так вы антисемит?

— Боже меня упаси! — не на шутку струхнул тот и вскинул руки, словно защищаясь.

Подобное обвинение официального лица в Германии грозило крупными неприятностями. Разумеется, комиссар, как и большинство немцев, к евреям нежных чувств не испытывал, но перед уходом на пенсию он не признался бы в этом даже собственной маме.

— Я имел в виду, что смерть, к сожалению, не имеет национальности, и я просто не имею права доверять или, наоборот, подозревать кого-то, исходя исключительно из традиций его семьи. Потому повторяю свой вопрос: где и с кем вы провели последние три дня?

Девушка колебалась, ситуация явно выходила из-под контроля. Наконец она решилась:

— Я была на свадьбе в Бад Кенигсхофене, меня видели сто человек. Вас устроит такой ответ?

Полицейский скосил глаза на карту Баварии, висевшую на стене:

— Но ведь это близко, километрах в пятидесяти отсюда? И еще вопрос: вы там были все три дня?

Соня снова оказалась в замешательстве. А что, если ее кто-нибудь видел? Ярко-красная «Ауди», которой она всегда так гордилась, теперь могла сыграть роковую роль. Черт знает, что может прийти в голову этому противному красномордому сыщику. Неторопливо убирая документы в сумочку, она ровно, может, с чуть большим акцентом произнесла:

— Хорошо, я скажу вам правду, но мне не хотелось бы, чтобы об этом стало известно родителям.

— Внимательно слушаю вас.

— Понимаете… один день я действительно была на свадьбе, а потом… мы с братом жениха на пару дней скрылись… он сделал мне предложение, ну и вы понимаете… — она замялась, — родители будут очень недовольны, если узнают, что мы провели ночь в одной гостинице еще до свадьбы.

— Понятно, — полицейский пошевелил усами. — Значит, вы утверждаете, что за последнюю неделю брата не видели ни разу.

— Не совсем так. — Соня по-прежнему не могла решить, говорить ему о своем визите или нет.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился тот. — Объяснитесь.

— Я брата не видела, но, скажем так, слышала. Три дня назад я заехала взять вечернее платье.

— И ваш брат был дома?

— Нет. Я полагала, что он в Эрфурте, он ездил туда каждую неделю в какой-то фехтовальный клуб. Но видимо, перепутала дни недели, потому как минут через десять Лев пришел с каким-то человеком.

— С человеком? С каким человеком? Как его звали, как он выглядел? — оживился Гринбауэр.

— К сожалению, не могу ответить вам на этот вопрос. Я не видела его.

— Вот как, почему?

— Понимаете… сейчас экзамены, и брату вряд ли бы понравилось, что вместо библиотеки я собираюсь несколько дней праздновать. Разумеется, он не может мне запретить этого, но я просто не хотела портить себе настроение перед предстоящим вечером… И поэтому спряталась в шкафу.

— В шкафу? Оригинально. — Полицейский покачал головой, но интуиция подсказывала ему, что девица говорит правду. — Тогда каким образом вам удалось покинуть дом незамеченной?

— Они немного поговорили и разошлись. Тому человеку необходимо было успеть на самолет. Как я поняла — он летел в Москву. Брат просил его передать письмо той самой Луниной.

— Откуда, из какого аэропорта?

— Понятия не имею. Он сказал, самолет через три часа, надо успеть. После его ухода Лев уснул, а я быстро уехала.

— Вы уверены, что он был жив?

Сестра убитого нервно теребила ручку сумки.

— Тяжело сказать. Я на секунду заглянула в его комнату, и мне показалось, что он спит.

— Хорошо, — усы комиссара, казалось, шевелились сами по себе, — тогда мне необходимо знать, кто был тем счастливцем, к которому вы так спешили.

Соня снова заколебалась, но, решив, что выбора у нее нет, нехотя произнесла:

— Оппенхайм. Давид Оппенхайм. Но надеюсь на вашу скромность.

Полицейский крякнул, не хватало еще этой семейки.

— Оппенхайм? Понятно…

Девушка неожиданно вспыхнула, по-своему расценив его замечание:

— Послушайте, мне не нравится, как вы относитесь к евреям, мне не нравятся ваши намеки, но больше всего мне не нравится допрос без адвоката. Вы можете предъявить мне какое-то конкретное обвинение?

Гринбауэр мотнул головой.

— Тогда, я думаю, мы прервем нашу увлекательную беседу и продолжим ее чуть позже. А сейчас разрешите с вами распрощаться, мне необходимо связаться с родителями. — И, не дожидаясь ответа, девушка вышла, громко хлопнув дверью.

 

3

«Вот дрянь, — мрачно подумал полицейский, — ну, погоди, я тебе устрою веселую жизнь».

— Рильке! Подготовь мне список всех пассажиров, вылетевших три дня назад из… — он задумался, — из аэропортов в радиусе двухсот километров рейсом до Москвы около полудня. А заодно проверь, к кому в городе в этот день приезжали русские. Пока все. — И, отложив так и незакуренную сигарету, принялся грызть зубочистку.

Сомнений не было, она связана с этим делом. Тоже мне сказочка для детей младшего возраста — смерть от любви. Покойный наверняка убит, и как только медики подтвердят это, он за нее возьмется. Даже если и убивала не она, то догадывается, кто это сделал и почему.

Комиссар раздраженно чертил смешные фигурки на перекидном календаре. Будучи человеком опытным, он чувствовал, что с девчонкой справиться будет нелегко, если вообще удастся, а вот вони от этого дела будет больше чем достаточно. И самое поганое, если оно перерастет в очередную сионистскую кампанию. Нельзя будет и вопроса задать, чтобы не получить пинка в зад. Дерьмо. С такой политикой скоро перед собственной тенью придется оправдываться.

— Комиссар, — в дверь просунулась белобрысая голова, — тут из Праги звонили, хотели связаться с Либерманами. У них там убийство, они думают, что это как-то связано…

К багровому лицу Гринбауэра вернулся нормальный оттенок, усы приняли боевую стойку.

— Телефон мне, живо!

 

1

Проснувшись рано утром, Даша вспомнила, что так и не сказала Сергею о том, что отправляет Ксюшку в круиз. «Все равно бы не разрешил», — меланхолично подумала она и посмотрела на часы. Однако. Откуда-то из глубины дома раздавался методичный стук.

— Ксюша! — Заспавшаяся мамаша сразу заподозрила неладное.

Ответа не последовало, но звук прекратился. Накинув халат, молодая женщина ринулась по направлению к гостиной. Картина, представшая перед глазами, была ужасна.

Весь ковер, стулья и остальное свободное пространство комнаты было усыпано ореховой скорлупой. На прекрасном обеденном столе темнели вмятины, а посредине восседала испуганная Ксюшка с молотком в руке.

— Мама, я орешков поесть захотела, — жалобно пискнула малышка.

— Об этом ты папе расскажешь, — хладнокровно ответила Даша, — я думаю, он поймет. А сейчас марш в ванную, нам пора собираться.

 

2

В Рузине они приехали на полчаса раньше. С одной стороны, Даша не любила опаздывать, а с другой — просто обожала аэропорты. Ей нравились большие просторные холлы, сверкающие витрины Duty free и незнакомые люди, неспешно тянущие пиво в ожидании своего рейса.

Здесь всегда царило приподнятое настроение, связанное с вечной как мир тягой человека к дальним странствиям. Редко в аэропорту встретишь грустное лицо, особенно летом, когда счастливые обладатели путевок уже предвкушают встречу с синим морем и мысленно нежатся в лучах теплого солнышка…

Наблюдая за выходящими, Даша то и дело поглядывала на часы, не обращая внимания на прыгающую вокруг дочь.

— Мамочка, это правда? Я действительно полечу сейчас с мамой Таней на красивый остров? — Ксюшка пыталась заглянуть ей в самые глаза.

— Я уже сто раз тебе сказала: да.

— Ну, не знаю, не знаю, — девочка по-старушечьи поджала губы, — вчера пани Матусова сказала пани Длоугой, что ты ведешь себя как непорядочная женщина. Вдруг ты и меня обманываешь.

— Что значит «и меня»? — разозлилась Даша, надо этим воспитателям мозги прочистить, черт знает чему они там детей учат.

— Как же, — дочь уперлась руками в бока, — непорядочная женщина — это та, которая обманывает мужа, мне Станда об этом рассказывал. Значит, если ты обманываешь папу, то можешь обмануть и меня.

— Я вот выпорю тебя сейчас, и ни на какое море ты не поедешь. Учишься одним глупостям, не вздумай бабушке еще их повторять.

— Но мы точно полетим на остров?

Расправу над младенцем предотвратила появившаяся Дашина мама. Ксюшка завизжала как маленький поросеночек и помчалась навстречу бабушке.

— Вот видишь, — радостно провозгласила она, — мама хоть и непорядочная женщина, а не обманула!

— Что это значит? — сурово осведомилась Татьяна Леонидовна.

— А, — махнула рукой Даша, — дай ей по мягкому месту тапком, сразу перестанет.

— Вижу, как ты воспитываешь ребенка!

— Мама, не тебе меня учить, перестань. Через два часа вы вылетаете в Гамбург. Оставляю тебе твое сокровище, а у меня важные дела.

Та лишь покачала головой.

— Подожди, подожди. Я хочу с тобой поговорить. Пойдем присядем в кафе. Закажи Ксении мороженое, а мне кофе, только без сахара.

Молодая женщина хотела возразить, но подумала, что вряд ли на них кто-нибудь решится напасть в аэропорту, где полно полицейских, и согласно кивнула головой.

— Конечно, давай поболтаем, время у нас еще есть.

Они устроились за столиком возле самого окна. Татьяна Леонидовна внимательно осмотрела дочь.

— Посмотри, на кого ты стала похожа, совсем за собой не следишь. Кстати, как ваши… отношения с Сергеем?

— Нормально, — Даша пожала плечами. — А что?

— Он тебе ничего не говорил?

— Говорил? О чем?

— О своем отце, например…

— Так, чтобы специально — нет. Что-то случилось?

— Как сказать. — Татьяна Леонидовна сухо поджала губы и пожала плечом. — Ты наше телевидение смотришь?

— Раньше смотрели, теперь отключили. Сергей сказал, что там слишком много насилия и негативной информации, для девочки это вредно.

— Ну, еще бы, — хмыкнула женщина, — я его понимаю. Кстати, на твоем месте я бы начала откладывать деньги. На черный день.

Даша скрестила руки на груди и вздохнула:

— Мама, если ты хочешь что-то сказать, то говори. Если нет, то спокойно допивай свой кофе без сахара, бери Ксюшку и лети отдыхай.

Татьяна Леонидовна незаметно осмотрелась по сторонам, наклонилась к дочери и прошептала на самое ухо:

— Твоего свекра начали склонять по всем каналам. Мне кажется, разгорается настоящий скандал, я не хотела тебе звонить, сама понимаешь, по телефону…

— Умоляю тебя, перестань, — перебила ее Даша, даже не дослушав, — у человека работа такая. Чем выше пост, который ты занимаешь, тем больше у тебя врагов. Чиновника в его положении можно обвинить в чем угодно: от развала страны до кражи кур у соседки.

— Ну, не знаю, не знаю… У меня такое ощущение, что даже за мной следят. Оттуда, — она понизила голос и подняла палец к потолку.

Дочь с трудом подавила ироническую улыбку:

— Прости, а может, это просто папа пытается застукать тебя с этим твоим, как его… Колей?

Мать вспыхнула, ее лицо на мгновение озарилось каким-то девичьим смущением. Она нервно поправила прическу и покосилась на глазеющую в окно Ксюшу, не слышит ли.

— Как знаешь, мое дело тебя предупредить, — голос опять стал строгим. — Они уже несколько раз намекали про родственников за границей.

Молодая женщина рассмеялась:

— Тоже мне заграница! Я понимаю, если бы мы жили в собственном дворце в Ницце… Сережа, бедный, работает с утра до вечера… Стал бы он так надрываться, если бы его отец крал столько, сколько ему приписывают?

— Еще неизвестно, что он у тебя с утра до вечера делает, — мать скептически улыбнулась. — Ты вместе с ним работаешь?

— От кого я это слышу! — Даша всплеснула руками. — На твоем месте я бы сначала разобралась в собственной личной жизни.

— Это упрек? — Татьяна Леонидовна вспыхнула. — Не ожидала услышать такое от собственной дочери…

— Нет, конечно, нет, — Даша вздохнула. — Извини. Просто как-то все навалилось… А тут ты еще с радостными известиями. Полагаешь, это действительно серьезно?

— Кто его знает… Но мой тебе совет: смотри на два шага вперед, если есть возможность — откладывай на будущее. И не болтай лишнего по телефону. Да и со знакомыми будь осторожнее.

Молодая женщина покачала головой и улыбнулась:

— Боюсь, что ничего не получится, ты меня воспитала ужасно непрактичной. Но не переживай — собака лает, ветер носит.

— Дай бог… — мать помолчала. — Ладно, чего раньше времени грустить, отвези лучше меня в город, хочу купить что-нибудь Ксюшке.

— Нет, отсюда вы никуда не поедете. — Даша категорично развела руки в стороны. — Более того, я хочу, чтобы вы немедленно прошли все контроли и оказались по ту сторону границы.

— Это еще почему? — удивилась Татьяна Леонидовна.

— Потому, что здесь много русских бандитов, не хватало, чтобы вас ограбили или еще чего-нибудь. — Заранее придуманная отговорка возымела свое действие.

Горячо расцеловав дочь на прощание, женщина подхватила вымазанное с ног до головы в мороженом дитя и поспешила к таможенной зоне.

 

3

Вернувшись домой, Даша первым делом кинулась к шкафчику, где лежали украшения. Ругаясь и нервничая, она перебирала кольца, браслеты, цепочки, кулоны, но тщетно — Семиного медальона не было.

— Проклятье! — пробормотала она, вытаскивая все ящики наружу и вытряхивая содержимое на пол.

Нитки, иголки, бусы и прочая мелочь, хранимая женщинами в шкафах, усеяли пол. Даша, высунув язык, копалась в этом добре, как старатель во время золотой лихорадки, но безуспешно, медальон пропал.

Наконец, осознав бесполезность своего занятия, она бросила поиски и уселась на полу, скрестив ноги. Ксюшкина работа, не иначе. Маленькая негодяйка обожала копаться в маминых коробках, все пробовать, примеривать, наряжать своих кукол и себя. После невинных детских игр вещи оказывались в таких местах, что приходилось диву даваться, ибо найти их можно было только случайно.

Что ж, придется перевернуть весь дом. Даша кряхтя поднялась и задумчиво оглядела комнату. С чего начнем? Случайно взгляд зацепил отражение в зеркале. Господи, на кого она стала похожа! Мать права, скоро ею можно будет детей пугать.

Решив отложить на время обыск собственного дома, молодая женщина подвинула пуфик поближе к трюмо и достала волшебные баночки, полученные из Франции. Но благим намерениям опять не суждено было сбыться — стоило открутить крышечку, как мелодично запиликал телефон.

«Муж проверяет», — приготовилась Даша к очередному наставлению.

— Слушаю вас.

— Добрый день, Полетаев беспокоит.

— Что вы желаете? — холодно спросила молодая женщина.

— Нам нужно встретиться. Немедленно.

— Да что вы говорите! У вас девочки для битья под рукой не оказалось?

— Даша, я серьезно. Убит Лева Либерман. Я сейчас к вам приеду.

— Нет, не надо, — она помолчала, — в конце концов, мой дом не филиал ФСБ. Я подъеду сама.

— Жду. И прошу вас, будьте осторожны.

Даша повесила трубку и обхватила голову руками. Какой-то кошмар. Прав Сергей, пора от этого держаться подальше. Она набрала телефон супруга.

— Быстров, слушаю, — скороговоркой произнес муж, фоном слышались чьи-то голоса, смех.

— Сережа, извини, что отрываю, но мне придется сейчас подъехать в полицию…

— Говори, говори, — он явно не хотел при посторонних выяснять отношения. — Это моя пани не знает, что приготовить на ужин.

Раздался взрыв хохота.

— Сережа, ты слышишь меня? Убили Леву, я должна поехать в полицию.

— В прошлый раз нам удалось осмотреть только одно гольфовое поле, — в голосе мужа появились нехорошие интонации, — поэтому сегодня хоть умри, но должен все доделать до конца, иначе пан Неужил меня убьет…

— Убьет, убьет, — послышался рокочущий бас хозяина трех роскошных гольф-клубов.

Даша устало провела рукой по лбу и прикрыла глаза. Муж жил какой-то далекой, чужой жизнью, в которой люди пили шампанское, говорили друг другу приятные вещи, у них не убивали знакомых, и никто их не таскал в полицию каждый день.

— Боюсь, это еще на несколько часов растянется, — продолжал бодрый голос супруга, — плюс дорога обратно, часов в восемь буду. Постарайся уложиться, хотя вчера я уже сказал, что мне такие условия не подходят. Но если ты уверена, что другой возможности нет…

— Другой нет. Я не хочу, чтобы они сюда приперлись.

— Хорошо. В таком случае твои ответы должны быть односложны, да — нет. В дискуссии не вступай, Поняла?

— Да, — вяло ответила Даша. — Кстати, Сережа, а как Константин Вильямович поживает?

На том конце провода повисла настороженная тишина.

— Позволь в свою очередь полюбопытствовать: а почему тебя интересует именно его состояние дел? Почему тебе неинтересно, как поживает моя мама или, например, бабушка?

Молодая женщина смутилась:

— Ну, просто сейчас жизнь такая напряженная… А твой отец на ответственном посту.

— Его пост тебя касаться не должен, запомни это раз и навсегда. Я туда не лезу, а тебя там и вовсе никто не ждет. Занимайся лучше хозяйством, а то в доме даже поесть нечего.

Дашу неприятно задели его слова, она хотела вспылить, но чувство вины за вчерашний флирт немного приглушило эмоции. Ограничившись многозначительной паузой, она недовольно произнесла:

— Да, пожалуйста! Я просто из вежливости спросила… Мне только одно непонятно, почему тебя-то это не волнует? Ведь Константин Вильямович для тебя столько сделал, все, что ты имеешь…

— Дарья, — голос мужа звучал спокойно, однако на этот раз в нем отчетливо прозвучала угроза, — я тебя в последний раз по-хорошему прошу: забудь, что у меня есть отец. Более того: кто бы к тебе ни пришел, о чем бы тебя ни спросил — ты ничего не знаешь, ничего не помнишь. Ясно?

Молодая женщина опешила от такого перехода, но, пока она собиралась с мыслями, в трубке уже звучали короткие гудки.

— Ненавижу тебя, — пробормотала она и отшвырнула телефон.

 

4

День явно не задался. Машину пришлось запарковать на значительном расстоянии от здания полиции, к тому же начал накрапывать дождь, а зонтик она, естественно, забыла дома. Ссутулившаяся, мокрая, уставшая Даша представляла настолько жалкое зрелище, что Полетаев не сразу ее узнал.

— Надеюсь, ничего не случилось? Подождите, я сейчас сделаю чай. У вас все в порядке?

— Спасибо зарядке. — Молодая женщина попыталась пошутить, но, поняв, что ничего не выйдет, разозлилась: — Как у меня может быть все нормально, если за три дня убили трех моих знакомых? Сижу, жду своей очереди.

— Ну, зачем же так пессимистично. Хотите, вас будут охранять?

Даша мотнула головой, как укушенная лошадь:

— Еще чего! Не хватало мне еще извращенца, следящего за моим задом. У меня воды напиться не хватает сил, не то что краситься… Можно закурить?

— Курите, — подполковник удивленно посмотрел на нее, — а зачем вам краситься? Мы же вас охранять собираемся, а не в кино снимать.

Легким щелчком выбив сигарету из пачки, она с холодным презрением покосилась на Полетаева:

— По-вашему, я должна сидеть с такой облезлой рожей, зная, что за мной наблюдает мужчина? За кого вы меня принимаете? — Не дождавшись ответа на сакраментальный вопрос, молодая женщина глубоко затянулась. — И потом — президентов убивают, а меня и вовсе как клопа прихлопнут… Что с Левой случилось?

Пододвинув ей пепельницу, подполковник задумчиво подпер ладонью подбородок.

— Немецкая полиция подозревает сестру убитого, — уклончиво ответил он.

Даша от удивления раскрыла рот.

— Соню? — И рассмеялась. — Да они с ума сошли. С чего бы ей его убивать? У них всегда были хорошие отношения, насколько я помню, они даже никогда не ругались. Если только из-за Светки…

— Именно это немецкая полиция и предполагает.

— Что?!

Полетаев принялся терпеливо разъяснять:

— По словам сестры убитого, Либерман привел в дом некоего незнакомого мужчину.

— Лева ей его не представил?

— В том-то и дело. Она утверждает, что пряталась в шкафу, когда мужчины разговаривали, и потому не знает, как выглядит предполагаемый убийца. Согласитесь, версия малоправдоподобная, зачем бы взрослая девушка залезала в шкаф. Она же была нормальной?

— Насколько я помню, да. — Устало прикрыв глаза, Даша откинула голову и выпустила в потолок тонкую струйку дыма. — Может, она там от немцев пряталась?

— Перестаньте, Даша, — эфэсбэшник тем не менее усмехнулся, — местная полиция сейчас ожидает результатов вскрытия, и если окажется, что Либерман был отравлен так же, как и Лунина…

— На что вы намекаете? — фыркнула молодая женщина, — что Сонька убила Светку, ее мамашу, Леву и Сола? Это просто смешно. На кой черт ей было их убивать? При желании Либерманы без всякой крови решили бы эту проблему: хитростью и смекалкой. Они же евреи, а не корсиканцы. Не верю. И потом, Сонька любила брата, зачем его убивать, если Лунина мертва? И как бы она выбросила ее мамашу из окна в Москве?

Так же, как и при первом допросе, лицо Полетаева вдруг приняло расстроенно-задумчивое выражение:

— Ну это могло быть совпадение. А брата убила, чтобы не выдал.

Даша снисходительно улыбнулась.

— А Сола за что? Чтобы не передумать? К тому же, насколько я поняла, Ольсена и Лунину убили почти одновременно?

— Нет, в том-то и дело. Сначала был отравлен журналист, а через три часа Светлана, время вполне достаточное, чтобы доехать из Линца в Прагу.

Молодая женщина некоторое время задумчиво смотрела в окно, потом тряхнула рыжими кудрями:

— Не знаю. Все равно вы меня не убедите, что неожиданно Лунина стала представлять для Соньки такую опасность, что та взбесилась и решила перетравить пол-Европы.

Эфэсбэшник кинул на свидетельницу осторожный взгляд.

— Хорошо. А если предположить, что Либерман был связан с Луниной не только интимными отношениями?

— Что вы имеете в виду? — подозрительно поинтересовалась Даша.

Полетаев выдержал паузу, словно не решаясь дурно говорить о незнакомых людях. Когда же он продолжил, голос его звучал чуть тише и доверительнее:

— Для вас наверняка не секрет, что Либерман взял в банке кредит и, не вернув, уехал на постоянное место жительства в Германию… По имеющейся у нас информации банк не собирался прощать долг.

— Ну и? — Даша поняла, куда он клонит, но предпочла дослушать до конца.

— Не могло ли произойти следующее: и ему и ей нужны деньги, Светлана неким образом получает от матери секретную информацию, а Либерман находит для нее покупателя. А дальше: либо покупатель убивает их обоих, либо Соня, узнав об этом, предпочитает видеть брата лучше мертвым, чем в тюрьме. А? Как вы думаете?

Даша уже собралась было выдать очередную партию возражений, как неожиданно осеклась на полуслове.

— Интересно, — скептически прищурилась она и с такой злостью воткнула сигарету в пепельницу, что пепел разлетелся по всему столу, — вы и в самом деле принимаете меня за фантастическую дуру? Думаете, я книг не читала? Подполковник разведки советуется с домохозяйкой! Смешно. И глупо. Можете сгнить здесь на корню, можете задавать мне какие угодно вопросы: наводящие, разводящие — я действительно ничего не знаю. Не встречала их обоих несколько лет, а за те три минуты, пока мы беседовали с Луниной по телефону, не припомню ни одного слова, которое можно было бы принять за приглашение к участию в государственной измене!

Полетаев, выслушав ее речь, моментально стер с лица растерянное выражение и, взяв стул, присел рядом.

— Если бы у меня были хоть малейшие сомнения в вашей искренности, — тихим бесцветным голосом начал он, — мы бы сейчас беседовали в другом месте и на другую тему. На данный момент меня интересует совсем иной вопрос, и пока я не найду на него ответ, вам придется видеть меня днем и ночью.

— Очень мило, — пробормотала Даша, на всякий случай отодвигаясь подальше, — и что же вас мучает?

Эфэсбэшник изучал ее долгим тяжелым взглядом, глаза его неожиданно приняли темно-серый, графитовый оттенок, в них плавало плохо скрываемое подозрение.

— Почему Лунина приехала именно в Прагу и почему позвонила именно вам?

— Да вы что, в самом деле! — окончательно разозлилась молодая женщина. — Мало ли по какой причине эта идиотка, прости меня Господи, решила полететь в Чехию, а не в Куалу Лумпур?! У нее всю жизнь мозги набекрень были, а вы хотите найти какую-то логику после ее смерти. Да срастись мы хоть как сиамские близнецы, ничего из этого не выйдет!

Полетаев приложил тонкий холодный палец к ее губам.

— Помолчите секунду и выслушайте меня очень внимательно. У меня, как вы успели заметить, много отрицательных черт, но глупость в их число не входит. А способность к анализу для людей моей профессии является таким же необходимым качеством, как для вас умение хорошо мыть посуду.

Даша почувствовала непреодолимое желание укусить его за палец, но невероятным усилием воли сдержала свой порыв.

— И если я утверждаю, что звонок Луниной не был случайностью, значит, так оно и есть. Ее смерть не самоубийство, а заранее спланированное убийство, в котором она, как ни странно, принимала самое активное участие. А вы должны были выступить в роли свидетеля. И моя задача понять, почему Светлана Лунина добровольно пишет предсмертную записку, спокойно выпивает яд, свидетелем чего должна стать Дарья Быстрова. Почему были убиты два человека, но при этом вы продолжаете пребывать в добром здравии, что по меньшей мере странно, учитывая вашу способность к коммуникации.

Даша залилась краской, но ничего не ответила.

— Вывод, — продолжил подполковник, вставая со стула и повышая голос, — отведенная вам роль выполнена не до конца. От вас ждут неких действий, и судя по тому, как развиваются события, вы их совершите. Этот человек вас вычислил, Даша, он знает логику ваших поступков. Поэтому, если хотите выжить, — думайте, вспоминайте. Обо всем, что связывало вас и Лунину: люди, события, места, интересы.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь порывами ветра за окном. На лице молодой женщины наконец появилось долгожданное выражение задумчивости. Эфэсбэшник незаметно перевел дух.

— А знаете, что меня больше всего удивляет в ее смерти? — Она снова прикрыла глаза. — Предсмертная записка. Не могу представить, чтобы Светка пошла на такую глупость даже под дулом пистолета. Единственный возможный вариант, если она сама все подготовила и…

— Очень умно, — перебил подполковник, — только вы забыли об одной детали: Лунина мертва. А Либермана убили уже после ее смерти. Но даже если предположить, что она, стремясь отвести от себя подозрения, отравилась сама, а заодно оплатила убийство бывшего любовника, то все равно у нас остается вопрос, ради чего это было сделано? А главное почему она выбрала именно вас?

— Блин, да какая разница, сюда она приехала или на Лысую гору? — взорвалась Даша. — Позвонила, не позвонила, вы что, на сдельной зарплате сидите, минута размышлений — рубль? Нечем заняться — пишите рапорты с продолжением, а меня уже тошнит от вас и от покойников.

Полетаев поднял глаза к потолку и пошевелил губами.

— Вы меня в гроб вгоните! Неужели вы не видите очевидные вещи! В этом деле все слишком: Лунина обращается за помощью к человеку, который ее ненавидит; мы сразу же находим отрывки документов на компьютере у Елены Сергеевны, в то время когда даже простая домохозяйка может удалить информацию так, что и профессионал не в состоянии восстановить! Трупы, которые обнаруживают чуть ли не через пять минут после убийства… Ну а секретная переписка через Интернет — это просто гениальная идея, лучшего способа оповестить о своих намерениях целый свет — не найти. При этом все нити ведут все к той же скучающей домохозяйке, готовой первому встречному сообщить девичью фамилию своей бабушки. Кстати, вчерашний красавчик вас как зацепил, простым вопросом или придумал душещипательную историю? Нет, скорее всего он просто спросил дорогу, которую вы были согласны показывать ему до утра.

Сначала Даше показалось, что она ослышалась, но по мере того как его слова доходили до ее и без того истерзанного сознания, в груди росла холодная, тупая боль. Губы ее побелели, она встала и медленно, но с невероятной силой, отвесила эфэсбэшнику пощечину. Если бы Полетаев в последнюю секунду не отшатнулся, то вместо трех алых царапин он получил бы легкое сотрясение мозга.

Вид крови слегка отрезвил молодую женщину, но ее по-прежнему колотило от злости. С трудом разжав зубы, она процедила:

— Не знаю, какой вы мыслитель, но как психолог вы полное дерьмо. И если в настоящий момент я ваш единственный свидетель, то идите мыльте веревки — больше вы меня никогда не увидите.

Она подошла к двери и со всей силы дернула ручку, дверь не открылась.

— Немедленно откройте, если не хотите, чтобы я тут разнесла все вдребезги.

Полетаев неспешно подошел к двери и, прислонившись к ней спиной, сложил руки на груди. Даша тут же вскинула на него гневный взгляд, видимо желая уничтожить им подполковника, как Медуза Горгона Персея. Но, к вящему ужасу, вместо раскаяния на лице Полетаева она увидела выражение, слишком хорошо понятное каждой женщине: насмешливый взгляд опять синих глаз и тот дразнящий, неуловимый призыв, так свойственный мужским представителям флоры и фауны по весне, а представителям гомо сапиенс — круглогодично.

Не удовлетворившись произведенным эффектом, подполковник обнял ее за талию и, притянув к себе, прошептал, едва касаясь губами розового ушка:

— Я все равно буду ждать тебя. — После чего легко толкнул дверь. — Все очень просто — она открывается в другую сторону.

 

5

Даша неслась по коридору, боясь оглянуться. И если от машины до полицейского управления она добиралась минут пять, то обратная дорога заняла неполных полминуты.

«Может, я и правда в душе падшая женщина? — думала она, ища в записной книжке телефон Либерманов. — В моем возрасте с панели уже на пенсию уходят, а я только поняла свое призвание!»

Оставшись в кабинете один, подполковник Полетаев весело насвистывал, промывая царапины водой. Какой он мыслитель, время покажет, а психологом всегда был неплохим.

 

1

Соня, почти задыхаясь, ворвалась в дом. Больше часа ей пришлось принимать соболезнования соседей и отвечать на их идиотские вопросы. На лицах чистеньких кровожадных старушек читалось откровенное сожаление, что умер всего один человек, а не подорвана целая семья вместе с домом.

Сбросив пиджак и сумку прямо у порога, девушка быстро поднялась в кабинет. Полицейские уже ушли, но комната по-прежнему хранила присутствие посторонних. Дрожащими руками она открыла сейф и внимательно осмотрела каждый футляр. Все украшения, как и следовало ожидать, оказались на месте. Соня уже собралась вернуть на место и сапфировый гарнитур, как резкий телефонный звонок заставил ее буквально подпрыгнуть. Дрожащей рукой она сняла трубку.

— Дом Либерманов.

— Соня? Здравствуй, это Даша Кунцева, ты меня помнишь?

— Привет, Рыжая, — девушка сразу ее узнала.

— Ты плачешь?

— Лева умер, — всхлипнула она.

— Я знаю. Мне очень жаль.

— Ты знаешь? — Соня от удивления моментально перестала плакать. — Но… откуда?

— Да… Тут такое творится! Во-первых, пару дней назад в самом центре Праги была отравлена небезызвестная тебе Лунина. Якобы самоубийство. Ты можешь представить Лунину, убивающую себя?

— Я… не знаю, — пробормотала девушка и тут же переспросила: — А ты-то откуда знаешь?

— Она позвонила мне и сообщила о своем приезде…

— Ты живешь в Праге?! — вскрикнула Соня. Дашу удивила ее реакция.

— Что в этом особенного? Ты тоже сейчас не прогуливаешься по бульварам Москвы.

— Подожди… ты встречалась с ней?

— Нет. А что?

— Проклятье, — еле слышно выдохнула Соня, — а полиция уже об этом знает?

— Конечно. Меня допрашивали. А что? — настойчиво переспросила Даша.

— Послушай, они спрашивали обо мне?

— Так, в общих чертах… Ты можешь объяснить, что происходит?

Некоторое время из трубки не раздавалось ни звука, наконец, когда Соня заговорила, голос ее немного дрожал:

— Рыжая, я попала в неприятную историю. Помоги мне — не рассказывай пока ни обо мне, ни о Леве. По крайней мере пару дней. Мне нужно время.

В душе молодой женщины зашевелились нехорошие предчувствия.

— Но… Почему? Ты как-то причастна к этому?

— Нет, конечно! Просто… я совершила невероятную глупость.

— Какую?

— Такую! — в голосе собеседницы послышалась ярость. — Я сваляла невероятного дурака. Из-за одного толстого индюка. Теперь и его потеряю, проклятие!

— Перестань чертыхаться и расскажи по порядку.

Соня опять тихонько застонала:

— Если бы я знала, где он, этот порядок… Короче, один… человек, мужчина, пригласил меня на свадьбу…

— На свою?

— Иди к черту! Разумеется, нет. Мне этот человек нравится. И я, как ты понимаешь, захотела произвести на него сногсшибательное впечатление…

— Ну и?

— Ну и вместо того, чтобы просто поехать с ним на свадьбу его брата, вернулась из университетского городка домой, чтобы взять у родителей напрокат кое-какие украшения… Пока возилась с сейфом, откуда ни возьмись вернулся Лева. Не один, с каким-то своим знакомым… ума не приложу, где он его нашел! Я умнее ничего не придумала, как спрятаться в шкаф и переждать. Можешь себе представить мое состояние, когда я услышала, как братец поет серенады этой суке. Извини. Ни с того ни с сего собрался передать ей в Москву письмо и деньги. Да еще каких-то родственников искать в Швейцарии. Можешь себе это представить?

Даша вздохнула и потерла лоб.

— И что было дальше?

Сонин голос звучал устало.

— Они немного посидели, минут двадцать, полчаса максимум, и тот знакомый-незнакомый засобирался, торопился на самолет. Когда все стихло, я вылезла и написала Леве записку, мол, звонила Ирка, сказала, что Лунина беременная и ищет его, скоро сама перезвонит… Я была уверена, что как только он узнает о ее беременности, то даже разговаривать не станет. После этого спокойно уехала развлекаться… А сегодня возвращаюсь, в доме полно полиции. Сначала подумала, что его убили из-за… — девушка замялась.

— Кредита, — подсказала Даша, — я знаю.

— Поэтому сразу спросила, знают ли, кто его убил, а они, оказывается, в то время еще подозревали инфаркт… Ну и этот фашист недобитый сразу взял меня в оборот. Теперь как представлю, что там сейчас творится… Когда им станет известно, что Ирка не звонила, а Лунина вовсе не беременная, да еще к тому же коньки отбросила — мне конец.

— Но у тебя же есть алиби? — осторожно поинтересовалась молодая женщина. Соня горько рассмеялась.

— Какое алиби! Лева умер в тот день, когда я заезжала домой. Никто не сможет подтвердить, что после моего отъезда он оставался живым.

Даша постаралась ее успокоить:

— Господи, ну какой дурак поверит, что ты его убила! — мягко возразила она. — Тем более если эти два дела свяжут. Лунину ведь ты не могла отравить, сидя в своей Германии…

Девушка хранила подозрительное молчание.

— Ведь не могла? — уже с меньшей уверенностью повторила вопрос Даша.

Наконец Соня заговорила с каким-то устало-агрессивным напором:

— Ты знаешь, где находится Староновая синагога?

— Ты имеешь в виду в Праге? — озадаченно переспросила молодая женщина.

— Да.

— Знаю, конечно, правда, никогда там не была… — она помолчала. — Платить за вход на кладбище у меня рука не поднимается. Скажи, на все еврейские кладбища вход платный?

Соня разозлилась:

— Иди в задницу. Так вот, там похоронен пра-прапрадедушка Давида, короче, глава их рода…

Даша окончательно потеряла смысл беседы. На всякий случай она потрясла головой и буквально выкрикнула:

— Какой дедушка? Какого еще Давида?!

— Того, с кем я провела эти три дня.

— Ну и что?

— А то, — девушка выдержала многозначительную паузу, — мы вчера ее посетили.

— Кого?

— Могилу, конечно!

— Зачем? Цветы, что ли возлагали? — Даша покосилась на календарь. — Вчера праздник какой у вас был?

— Затем! Рыжая, ты что там, в Чехии, совсем отупела? Навещали мы ее, вернее его. Он хочет на мне жениться, понимаешь?

— Не очень. Вы что, как бы у дедушки разрешения спрашивали? У вас что, на могиле предложение делают? На кой черт вы туда поперлись?

— Я же не знала, что там кто-то Лунину собрался грохнуть!

— Короче, алиби у тебя нет.

— К сожалению.

Они помолчали.

— Рыжая, прошу тебя, молчи, пока не спросят. А я немедленно вылетаю к родителям. С одной стороны, это никого не удивит, а с другой — даст мне время что-нибудь придумать.

Даша устало пыталась сообразить, может ли она дать ей такое обещание. А что, если… Сонька ненавидела Лунину лютой ненавистью, и кто мог дать гарантию, что это не зашло дальше.

— Ты не веришь мне? — Соня, казалось, поняла ее сомнения. — Клянусь, я и пальцем до нее не дотронулась. Возможно, ее убил тот же человек. Ну тот, с которым пришел Лева.

Даша продолжала молчать.

— Может, это был ее очередной любовник, — продолжала настаивать Соня, — может, он заподозрил, что Светка хочет сбежать к Леве, и решил его убить, а потом выследил и ее… Короче, не знаю, но очень прошу тебя, не сообщай пока обо мне полиции… — девушка была на грани отчаяния.

Даша тяжело вздохнула:

— Прости, но уже поздно. Им понадобились ее фотографии, а у меня, как всегда, ничего не оказалось, вот я и посоветовала обратиться к вам. Они, видимо, позвонили и нарвались на известие о Левиной смерти. Теперь сама понимаешь…

— Нет, — помертвевшими губами выдохнула Соня.

— Я же не знала, что так случится, — принялась оправдываться Даша, — им всего-навсего нужны были ее фотографии. А адрес ваш они бы и так нашли.

Соне показалось, что она уже слышит вой полицейских сирен. Сколько им понадобится, чтобы выписать ордер на ее арест?

— Говори мне свой адрес!

— Что? — сразу не сообразила Даша.

— Я немедленно еду к тебе, говори адрес.

В рыжей голове мгновенно пронеслась мысль о том, что если по возвращении из утомительной деловой поездки муж обнаружит вместо дочери, отправленной без его ведома черт знает куда, сестру очередного покойника, то он разведется с ней, даже не прибегая к помощи адвоката.

— Соня, послушай, — пробормотала она, — чтобы не мучиться с адресом, вдруг запишешь неправильно, езжай в гостиницу «Карлин», это недалеко от центра, на Флоренце, я закажу тебе там номер и буду ждать.

— Я уже еду.

— Подожди! Возьми с собой все Светкины фотографии, какие найдешь.

— Хорошо, — коротко ответила Соня.

 

2

Положив трубку, она кинулась в комнату брата, на ходу вооружаясь топориком для разделки мяса.

Шкаф, где Лева хранил личные документы, архив, как он в шутку его называл, был всегда закрыт, но сейчас от этого архива зависела ее свобода, и если понадобится, она не задумываясь разнесет всю мебель на дрова.

Ворвавшись в комнату, Соня со всей силы дернула дверцу и чуть не упала. Дверца шкафа неожиданно легко распахнулась. С нехорошим предчувствием девушка заглянула внутрь — полки были абсолютно пусты.

В это мгновение Соне показалось, что у нее остановилось дыхание. Кто мог все взять? Неизвестный посетитель? Полиция? В любом случае следовало немедленно покинуть дом. Времени на размышления не оставалось.

 

1

Отбросив телефон, Даша откинулась на кровать. Она ощущала себя совершенно разбитой. События последних дней лишили ее практически всего: сил, покоя, иллюзий… А главное — созерцания самое себя. Обнаружилась странная закономерность: стоило присесть к зеркалу, как немедленно раздавался телефонный звонок, а за ним следовал новый круг неприятностей.

Истерзанная женщина с ненавистью посмотрела на телефон, потом на зеркало и тут же поспешно отвела взгляд в сторону. Ну, уж нет! Лучше покрыться лишаями, чем получить известие об очередном убийстве.

Прошло еще пять минут.

«Вот гадство, — от злости у нее начал дергаться глаз, — выпадет единственная свободная минута, а ты сидишь как дура на комоде, даже собственной красотой полюбоваться нельзя!»

Она вновь скосила глаза — серебристая поверхность стекла манила, обещая неземное удовольствие. И наконец душа не выдержала:

«Да пошли они к чертовой матери! Мое лицо, захочу и буду на него смотреть, хоть в зеркало, хоть в медный таз».

Молодая женщина решительно подвинула пуфик и уже без всяких колебаний уселась на него.

В тот же момент раздался телефонный звонок.

 

2

Даша рассмеялась. Впервые за три дня. Такой наглости она, честно говоря, не ожидала даже от телефона.

— Ну хватит! — рявкнула молодая женщина на ни в чем не повинный аппарат. — Сейчас сниму трубку и скажу, чтобы они катились ко всем чертям! Что я порядочная… ну, почти порядочная мать семейства и не желаю ничего знать ни о каких трупах. Даже о тех, с которыми когда-то пила, ела и плясала!

Себя убедить удалось, оставалось сообщить об этом звонившему.

Набрав полную грудь воздуха, разгневанная дама рванула трубку и выпалила:

— Слушаю!

На том конце провода повисла секундная тишина, затем незнакомый женский голос почти приказал:

— Ruf en Sie bitte frau Bystrova an den Apparat!

«Совсем обалдели, — подумала Даша, соображая, кто бы это мог быть. — Ради приличия могли бы для начала поинтересоваться, говорю ли я вообще по-немецки или нет».

— Не понимаю вашу дурацкую речь, — меланхолично ответила она по-русски.

— Do you speak English?

— Yes, I do. What do you want? — фраза прозвучала, может, не совсем вежливо, зато искренне.

— Мне нужна мисс Быстрова, — произношение у звонившей было роскошным.

— А как насчет того, нужны ли вы ей? — наплевать, даже если это английская королева.

— Что, простите?

— Быстрова у телефона. Кстати, я миссис. Если это, конечно, кому-то интересно.

— Нам необходимо встретиться, — незнакомка не сочла нужным даже извиниться.

— Послушайте, — оскорбленная миссис не на шутку разозлилась, — вы все время выражаетесь императивами? Мало того, что до сих пор даже не представились, так теперь еще хотите, чтобы я, задрав хвост, помчалась к вам навстречу. Возьмите уроки хорошего поведения, а пока желаю здравствовать, — она собралась уже было повесить трубку, как женщина на другом конце провода буквально закричала:

— Подождите! Когда мы встретимся, постараюсь вам все объяснить. Я специально прилетела в Прагу, чтобы поговорить с вами. Прошу вас, это не займет много времени.

Даша задумалась, кому это еще она понадобилась? Про шпионов после вчерашнего ей было тошно думать.

«А вдруг по Европе бродит псих, решивший перебить всю их компанию, и сейчас убийца заманивает в ловушку очередную жертву?» После недолгого размышления решено было применить тактическую хитрость.

— Хорошо, я согласна. Только есть небольшая проблема, через полчаса я встречаюсь с одним человеком из полиции, мы можем прийти вместе?

— Понимаю, — выдержав паузу, холодно произнесла незнакомка, — и не представляю, как переубедить вас… Но меня действительно никто не должен видеть. Речь идет о жизни и смерти.

«Интересно чьей? Моей?» — автоматически подумала Даша, однако в голосе женщины было столько страдания, что сердце у нее не выдержало. Ну а если честно, то любопытство опять начало поднимать свою голову.

— Послушайте, я действительно боюсь. Вот уже несколько дней, как мое существование превратилось в ночной кошмар…

Таинственная собеседница молчала.

— Алло, вы меня слышите?

— Да, — голос прозвучал глухо.

— Насколько понимаю, вы не хотите быть узнанной — ваше право. Но женщине легко справиться с такой задачей. Идите в любой магазин, купите парик, шляпу, ну, не знаю, какую-нибудь не традиционную для вас одежду… Через час мы можем встретиться в кафе «Европа», что на Вацлавской площади, найдете?

— Хорошо, пусть будет так, — отрешенно ответила трубка, — как я узнаю вас?

— Вы не знаете, как я выгляжу? — изумилась Даша.

— К сожалению, нет.

«Отлично, — подумала молодая женщина, — какой пустяк — отыскать в миллионной толпе человека, которого никогда не видела, да еще переодетого!»

— Тогда оденьтесь поярче. Купите красную шляпу, рыжий парик…

— Рыжие не носят красного, — холодно произнесла незнакомка, — к тому же я просто не хочу, чтобы меня узнали. А не принимали за клоуна.

«Стерва», — мысленно обругала ее Даша и с вызовом переспросила:

— Хорошо, а что тогда предлагаете вы?

Женщина секунду помолчала, потом медленно произнесла:

— На мне будет широкая бледно-серая шляпа, разумеется, без парика, волосы я просто уберу, летний брючный костюм того же цвета и несколько длинных ниток жемчуга.

— Искусственного? — почему-то переспросила Даша.

— А у вас аллергия на натуральный? — в голосе собеседницы зазвучали иронические нотки.

— При чем здесь аллергия, — молодая женщина вспыхнула, — должна же я вас как-то узнать!

— Вы можете с расстояния нескольких метров отличить настоящий жемчуг от искусственного? Забавно, — настроение незнакомки улучшалось на глазах.

Зато Дашино было испорчено окончательно.

— Жду через час, — буркнула она и повесила трубку.

 

3

Кафе гранд-отеля «Европа» было, пожалуй, одним из старейших заведений подобного рода в Праге. Время заботливо сохранило здесь типичный интерьер сецесе, чешского модерна конца прошлого века: утонченно-лаконичное сочетание мореного дерева и роскошных, ослепительных люстр. Здешние цены (пара чашек кофе и бокал вина стоили столько же, сколько обед в ресторане средней руки) практически исключали появление молодежи, и в большинстве своем основными посетителями являлись пожилые европейцы, весьма органично вписывающиеся в интерьер. Единственной современной деталью общепита времен Австро-Венгерской империи были вездесущие японцы, впрочем, настолько уже привычные глазу в любом туристическом месте, что, пожалуй, так же не нарушали общей композиции.

Даша протиснулась сквозь вращающиеся деревянные двери и огляделась. Слева, у стены, за мраморным столиком сидела женщина в большой серой шляпе и темных очках. Даже за километр можно было догадаться, что жемчуг на ней натуральный.

— Это вы мне звонили?

Дама обернулась и кивнула, не снимая очков. Но и в них она выглядела потрясающе.

— Прошу вас, присаживайтесь.

«Чтобы так выглядеть, нужно начать ухаживать за собой еще до рождения», — подумала Даша, беззастенчиво разглядывая собеседницу. Неожиданно лицо дамы в сером показалось ей знакомым, но где они могли встречаться?

— Вас что-то смущает? — незнакомка заметила ее замешательство.

— Да… Мне кажется, я где-то вас видела. Вы… актриса?

— Нет, я не актриса, — ответила та и сняла очки, — а так?

Даша невольно отшатнулась: перед ней сидела повзрослевшая и восставшая из гроба Лунина.

 

4

— Боже мой, кто вы? — наконец пробормотала она, ущипнув себя на всякий случай под столом.

— Вам знакомо мое лицо?

— Да… вы поразительно похожи на одну мою знакомую. Ее убили три дня назад.

— Убили?! — вскричала женщина.

За соседними столиками начали оборачиваться. Незнакомка достала из сумочки фотографию и протянула Даше.

— Посмотрите, вот эту?

— Да, это Светка, — неуверенно произнесла она, — но… где это она? Вы ее мать? Как это могло случиться?

Ситуация выглядела просто невероятно. Если Лунина была дочерью сей роскошной дамы, то каким образом оказалась в Советском Союзе? Ее что, цыгане унесли через пять границ или она выпала из самолета по дороге из Бомбея в Париж?

— Я сняла в этой гостинице номер, — глухо произнесла незнакомка, — расплатитесь и поднимемся ко мне, нам нужно поговорить, — она встала и направилась к выходу.

«Ни фига себе, — растерялась Даша, — я что тут, девочка-паж?» Но, решив, что у той, видимо, от горя помутилось в голове, махнула рукой официанту в надежде, что счет окажется не очень большим.

 

5

В номере женщина сняла шляпу, очки и устало опустилась в кресло. Даша не могла отвести от нее глаз — вылитая Светка. Нет, пожалуй, даже красивее, линия губ более выразительная, глаза светлее и больше.

— Прошу вас, присаживайтесь, — дама уже полностью владела собой, — расскажите мне все, что вы знаете об этой девушке. Буквально все, до самых малейших подробностей.

Даша опешила от такого нахальства. Присев в кресло напротив, она достала сигарету и, не спрашивая разрешения, закурила. Ситуация из невероятной превращалась в комическую. Вот уже три дня подряд все кому не лень в ультимативной форме требуют от нее информацию о Светке. Друзья, полиция, а теперь еще это чудо в перьях. Она вздохнула:

— Мадам, вполне может быть, что вы неплохой и приятный в общении человек. Но сейчас вы, к сожалению, забыли об одной незначительной детали: я вам не подруга, не подчиненная и даже не близкая родственница. Денег в долг не брала и жизнью, насколько известно, не обязана. Назовите хотя бы одну причину, по которой я должна отчитываться перед вами.

Незнакомка сжала губы, видимо желая ответить что-то резкое, но в самую последнюю секунду сдержалась:

— Наверное, вы правы. Я могу вас попросить потушить сигарету?

— Не можете.

— Я так и думала. Какие ваши условия? Вы хотите денег?

Даша позеленела.

— Мадам, не заставляйте меня быть грубой, мы хоть и учились в разных школах, но, поверьте, я знаю достаточно выражений не только в английском, но и в немецком, чтобы объяснить, насколько вы заблуждаетесь.

Та взглянула на нее с таким изумлением, будто впервые узнала, что и козявки умеют разговаривать:

— И что же вы хотите?

— Информация за информацию. Я уверена, мы можем быть полезны друг другу. Со своей стороны клянусь, что ни одно слово, произнесенное в этой комнате, не выйдет за ее пределы. К тому же, — Даша со злорадством посмотрела на собеседницу, — я видела уже достаточно и остальное могу домыслить сама. Не думаю, что сильно ошибусь, поэтому можете быть со мной совершенно откровенны.

— Хорошо, — женщина раздраженно отогнала дым рукой, — но, боюсь, мне придется разочаровать вас. Никакой сенсационной историей я вас не порадую. Более того, еще несколько дней назад я была просто на сто процентов уверена, что не только в моей жизни, но и во всем нашем роду нет ни одной неизвестной страницы. Теперь же вокруг моей семьи происходят события, которым я не могу дать никакого логического объяснения. — Демонстративно сморщив нос, незнакомка встала и отошла к окну.

— Нельзя ли поконкретнее? — осторожно прервала монолог вредная Даша, стараясь при этом направить струю дыма ей вслед как можно точнее.

Стоя у окна, величественная дама молчала. Затем, обернувшись, с высоты своего роста задумчиво оглядела рыжеволосую собеседницу, словно оценивая, стоит ли с ней вообще разговаривать. По лицу было видно, что результат осмотра не вполне ее удовлетворил, но все же после небольшого Колебания она достала из сумки свою визитную карточку и протянула ее молодой женщине.

— Разрешите представиться.

 

1

На небольшом частном пляже в полном одиночестве сидела стройная загорелая женщина лет тридцати двух — тридцати трех. Прикрыв глаза, она напряженно вслушивалась в шум прибоя, словно пытаясь различить за ним едва слышную мелодию. Но волны с разбегу ударяли о камни, надрывно кричали чайки и почти пойманная мелодия исчезала. Женщина вздохнула и устало вытянулась в своем пляжном кресле.

На самом деле принцессе Маргарите недавно исполнилось сорок пять, и она уже имела не только троих взрослых детей, но и двух прелестных внуков.

Сыновья больше походили на отца — невысокие, медлительные, с бесцветными, чуть унылыми лицами. Старшая дочь Ирена, напротив, вобрала в себя всю красоту матери, унаследовав роскошные, серебристо-пепельного оттенка волосы, серые миндалевидные глаза, высокие скулы и изящную фигуру.

Окружающие не лукавили, принимая их за сестер. Они действительно были не только удивительно похожи, но и очень близки, ни одной подруге Ирена не доверяла так, как матери.

И вот все кончилось так внезапно…

 

2

Еще в марте они договорились провести несколько первых летних дней на юге Франции, где на скалистом берегу примостилась их небольшая летняя вилла «Лотта».

Во вторник ровно в пять часов принцесса заехала за дочерью, но Ирены дома не оказалось. Следующим неприятным открытием были пустые дорожные чемоданы посередине комнаты. Маргарита автоматически посмотрела на часы — до рейса оставалось чуть больше часа.

Через двадцать минут недовольство сменилось растерянностью: Ирена могла задержаться, но она не могла не предупредить об этом. С нарастающим беспокойством принцесса перезвонила в аэропорт, но никаких известий для нее не оставляли и регистрацию Ирена не проходила. Подруги также ничего не знали, а из студии девушка ушла около четырех. Оставалось ждать и надеяться, что все в порядке. Ирена вернулась домой около десяти.

— Мама, я хочу с тобой серьезно поговорить, — лицо дочери было бледным и уставшим.

— От тебя пахнет сигаретами, — удивленно вскинула брови принцесса, — ты курила?

— А от тебя пахнет ложью! — внезапно выкрикнула девушка и расплакалась. — Как ты могла так поступить? Ты просто чудовище!

Принцесса потеряла дар речи — вместо объяснений и извинений дочь набросилась на нее с оскорблениями.

— Ирен, ты обезумела, можешь мне сказать, что произошло?

Девушка достала платок и вытерла слезы, руки ее тряслись.

— Почему, почему ты не сказала, что у меня есть сестра?

Маргарите показалось, что она ослышалась:

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что сегодня утром мне позвонила девушка и сообщила, что она моя сестра.

Принцесса секунду молчала, потом прижала руки к груди и облегченно рассмеялась:

— Милая, но почему ты сразу не пришла ко мне? Странно не то, что тебе позвонили, а то, что ты еще ни разу не сталкивалась с подобными людьми. — Мать отложила книгу, которую безуспешно пыталась перед этим читать. — Видишь ли, моя дорогая, женщины порой производят ребенка на свет, не задумываясь об условностях… А потом, не найдя в себе мужества признать правду, выдумывают истории, в которых таинственным отцом является какой-нибудь известный человек. В результате бедные, обманутые дети вырастают полные вздорных иллюзий, причиняя горе себе и другим. Поверь, твой отец никогда не позволил бы себе ничего подобного.

Девушка скептически улыбнулась.

— А она не утверждала, что у нас общий отец. Она уверяет, что у нас общая мать.

Лицо принцессы вытянулось от удивления.

— Ирен, подобные шутки неуместны.

— Нет, мама, я совершенно серьезна. И более того, я ей верю.

В наступившей тишине было слышно, как разговаривают люди на улице.

— Никогда бы не подумала, что ты столь… наивна. — Маргарита встала, подошла к распахнутому окну, захлопнула створки и повернулась лицом к дочери. — Боже, да в мире полно сумасшедших, которые думают, что они отпрыски знатной семьи… По воле злого случая потерянные или украденные у своих настоящих родителей. Кроме того, существует огромное число проходимцев, пытающихся таким образом заработать славу или деньги. Потому-то и позвонили именно тебе, надеясь на твою доверчивость…

— Может, я, конечно, и доверчива, — слова матери еще больше вывели девушку из равновесия, — но не настолько, чтобы не узнать саму себя!

— Что ты имеешь в виду? — недоуменно переспросила принцесса.

— Та особа, с которой я сегодня встретилась, была похожа на меня как две капли воды!

— Ты уверена в этом? — нахмурив брови, Маргарита присела на диван рядом с дочерью.

Некоторое время обе женщины молчали, принцесса нервно крутила обручальное кольцо на пальце.

— Как скверно… Тогда все гораздо серьезнее. Значит, мы имеем дело не с сумасшедшей. И скорее всего она действует не одна. Не хватало нам еще скандала перед твоей свадьбой! Ах, прошу тебя, не расстраивайся так, — принцесса ласково улыбнулась дочери, — я думаю, все объясняется очень просто: в прессе столько твоих фотографий, что хорошему хирургу не составит труда превратить не очень порядочную даму в красавицу Ирен. Я немедленно позвоню отцу и адвокату Нойману.

— Мамочка, ты говоришь правду? — Впервые за прожитый день девушка испытала нечто похожее на облегчение.

— Конечно, моя дурочка, — мать ласково потрепала ее по волосам и протянула руку к телефону.

— Честно говоря, я тоже удивилась: как моя сестра могла вдруг оказаться русской? — Ирена забралась на диван с ногами и задумчиво подперла голову.

Рука с телефонной трубкой повисла в воздухе.

— Что с тобой, мамочка? — вскрикнула девушка.

— Сердце, — прошептала Маргарита побелевшими губами.

— Я вызову врача!

— Нет, не надо. Просто эта история выбила меня из равновесия. Наверное, отца тоже не стоит беспокоить на ночь… Вдруг он окажется еще более чувствительным, чем я, — вымученно улыбнулась принцесса. — Прежде чем обрушить на него столь катастрофическое известие, расскажи мне подробно, как все произошло.

Ирена подвинулась ближе к матери и взяла ее руку в свою. В неярком свете настольной лампы они выглядели почти ровесницами.

— Все началось с того, что утром в студию позвонила незнакомая девушка и предложила встретиться. Она сказала, что дело касается нашей семьи и, если я не хочу скандала, то должна приехать одна…

— Как ты на такое могла решиться! — не выдержала Маргарита. — Ведь тебя могли убить, похитить — все, что угодно…

— Она сказала, что выбора у меня нет — если я приеду с кем-то, то через пять минут там будут репортеры из всех бульварных газет… Потом назвала гостиницу, где будет меня ждать. Я почему-то подумала, что это как-то связано с Вольфгангом, — Ирена смутилась, — посуди сама: месяц до свадьбы, а тут звонит некая девица и грозит скандалом, что еще можно предположить?.. В общем, я не стала выяснять подробности, честно говоря, побоялась, что репортеры записывают наш разговор. Нашла в справочнике адрес названной гостиницы и сразу же туда поехала. По дороге вспомнила, что не спросила ни имени звонившей, ни номер и не знаю, как ее там искать… Однако стоило переступить порог, как мне навстречу выскочил портье и протянул ключ! Все еще сомневаясь, я поднялась в номер, открыла дверь, вошла, но там никого не было. Минут пять я сидела одна и уже начала думать, что это чья-то глупая шутка, как вдруг открылась дверь и в комнату вошла девушка. — Ирена снова начала волноваться. — В первое мгновение я даже не поняла, в чем дело, просто было ощущение чего-то странного, нереального… мне даже показалось, что это ты, но я никак не могла понять, почему твое лицо так изменилось… И вдруг я поняла, что она — это я.

Со столика упала книга, принцесса вздрогнула и растерянно посмотрела на дочь:

— Ты не принимала… никаких лекарств?

— Разумеется, нет! Если ты полагаешь, что…

— Нет, нет. Извини, перебила тебя. Что произошло потом?

— Потом… — девушка откинула волосы назад и прикрыла глаза руками, словно пытаясь воссоздать в своей памяти ту сцену, — потом она рассказала свою, вернее, нашу историю.

Маргарита смотрела на дочь взглядом, в котором сквозило недоверчивое недоумение. Прекрасные черты лица заострились, делая его старше. Ирена продолжила, по-прежнему не открывая глаз:

— У тебя была тяжелая беременность, и ты решила ехать в Москву, потому что там хорошие врачи. Там ты родила двух девочек. Одна из них, то есть я, была абсолютно здоровой, а вторая больной и почти безнадежной. Врачи высказали опасение, что та, другая, будет умственно неполноценной. И тогда ты решила не показывать больного ребенка принцу, что в такой семье урод просто нонсенс, и вам вполне хватит одной девочки. Поэтому меня забрали, а ее бросили. Несчастную удочерила одна женщина, ставшая ей прекрасной матерью, выходила ее, потратив все свои деньги на лечение, в результате она выросла практически здоровой. И вот недавно ее мать умерла, а перед смертью все рассказала своей приемной дочери.

Принцесса возмущенно вскочила с дивана и принялась нервно расхаживать по комнате:

— В жизни не слышала большей чепухи! Если бы ты не утверждала, что эта девица похожа на тебя, то предположила бы, что она просто сумасшедшая. Действительно, я родила тебя в Москве, но вовсе не потому, что у меня были проблемы. Твой дядя учился там в медицинском институте и несколько месяцев уговаривал меня приехать: якобы советские врачи открыли способ безболезненных родов, даже королева Елизавета, — она сделала незаметный, еле уловимый поклон, — во время своего визита посетила один из роддомов… Разумеется, это не было правдой! Но тем не менее, хоть и с муками, но у меня родилась одна девочка, одна дочь, то есть ты… И если бы, не дай бог, действительно произошла бы та невероятная история, о которой тебе сегодня рассказали, то, разумеется, я забрала бы вас обеих. В нашем распоряжении тогда, впрочем, как и сейчас, были лучшие врачи в мире, твой отец — патрон нескольких клиник, медицинских конгрессов, и неужели ты думаешь, что мы не смогли бы поставить на ноги одного больного ребенка? — Маргарита перевела дыхание. — И еще одна деталь: в СССР никто не знал моего настоящего имени, мы специально не хотели лишнего шума в прессе. Для всех я была простой немецкой туристкой. Каким образом та женщина могла узнать, чьего ребенка она удочеряет? Сплошные фантазии. Я скажу, как было на самом деле: кто-то узнал о том, что я родила тебя в Москве, долго размышлял — почему. Не придумав ничего оригинального, решился на шантаж. Они подыскали подходящую девицу, сделали несложную операцию, и готово. Вот увидишь, через некоторое время они потребуют деньги за молчание. К счастью, это будет легко проверить. Жаль, что ты не сказала мне об этом перед тем, как ехать на встречу.

— Так я же не предполагала ничего подобного! И потом, она просила ни в коем случае тебе об этом не рассказывать.

— Вот как? — удивилась принцесса. — А что же она хотела?

— Да в общем, ничего, — растерянно произнесла девушка, — сказала, что ничего от меня, а уж тем более от тебя не хочет, просто у нее не осталось никого из близких и она рада будет меня изредка видеть. Вот и все.

Женщина горько рассмеялась:

— Нет, моя дорогая, к сожалению, это не все. Через некоторое время ей понадобятся деньги на памятник матери, потом на лечение, на обучение и так далее. Вся афера построена на том, что в моей поездке в Советский Союз кроется некая тайна. Придется их разочаровать, никакой тайны не существует, просто стремление твоего отца и дяди к медицинскому прогрессу. Сенсации не вышло, в следующий раз свою историю она поведает полиции, — принцесса раздраженно выдернула костяной гребень из замысловато-небрежной прически, и серебристая волна роскошных волос упала ей на плечи. — Когда она обещала позвонить снова?

— Не знаю, не сказала.

— И, конечно, не оставила ни адреса, ни телефона?

— Нет.

— Хорошо, моя дорогая, иди спать. Завтра мы посоветуемся с адвокатом и решим, что делать дальше, — Маргарита нежно поцеловала дочь на прощание.

 

3

Сейчас, вспоминая разговор, принцесса испытывала сильное беспокойство. Наверное, не стоило так легкомысленно относиться к этой истории, может, за ней действительно скрывается что-то более серьезное?

Ирена не прилетела на следующий день, как обещала, не перезвонила, дома ее тоже нет… Скоро свадьба, а тут такие дела…

Легко поднявшись, женщина стряхнула песок с ладоней и направилась к лифту, ведущему с пляжа в дом.

Все еще нервничая, она прошла в свою спальню, скинула купальник и уже открыла было дверцу душа, как из глубины дома раздался истошный крик и в распахнутую дверь влетела горничная.

— Мадам! О, боже мой, мадам!

— Что с вами, Рони? Вы нездоровы? — холодно осведомилась Маргарита, накидывая халат.

— Простите, мадам, но ваша дочь… она… — пожилая горничная расплакалась.

— Что с ней? Да говорите же, ради всего святого!

— Авария… в горах…

Принцесса побледнела и медленно опустилась в кресло.

— Мадам, что с вами? Леон! Скорее доктора! Позовите доктора!

— Не надо никого звать… Ирен… погибла?

— Нет, нет, мадам, мадемуазель Ирена жива. Она в больнице, в Инсбруке, врачи сказали, что даже не потребуется операция. Несколько царапин, небольшое сотрясение мозга… Ваш брат уже там, сказал, чтобы вы не беспокоились.

— Он сказал! — принцесса пришла в себя. — Как он оказался там? Почему ему об этом стало известно раньше, чем мне?

— Но ведь месье Вальтер живет там недалеко, — робко вставила горничная.

— Если узнаю, что он замешан в эту историю, сотру его в порошок! — В ярости принцесса не обращала внимания на присутствующих. — Рони, приготовьте ванну, бежевый дорожный костюм и вызовите мадемуазель Сюзанну.

— Я здесь, мадам, — невысокая худая женщина беззвучно вошла в комнату.

— Распорядитесь относительно самолета, я вылетаю через полчаса.

— Хорошо, мадам, — лицо старой девы оставалось холодным и невыразительным.

 

4

Через два часа принцесса шла по сверкающим больничным коридорам, размеченным цветными линиями. Что произошло? Несчастный случай или…

Нет, не может быть, глупости. Ирена решила навестить дядю и через него попытаться разузнать, что же от нее скрывают. Почему она верит какой-то авантюристке и не верит собственной матери?

Перед дверью палаты Маргарита остановилась. Секунду поколебавшись, она осторожно приоткрыла дверь. В палате было очень тихо, рядом с кроватью сидел высокий, красивый, хотя и несколько обрюзгший мужчина, удивительно похожий на принцессу.

— Здравствуй, Вальтер, — холодно, не повышая голоса произнесла Маргарита. — Я прошу тебя выйти и больше сюда не возвращаться.

— Но это моя племянница, — возмутился тот, — и я имею право находиться с ней рядом.

— Об этом надо было думать раньше, а сейчас, прошу тебя, уходи, не заставляй меня принимать крайние меры.

Вальтер фон Эдельберг встал и, не произнеся ни слова, вышел из палаты.

Принцесса бросилась к дочери.

— Ирена, — тихо позвала она. Девушка открыла глаза. — Как ты себя чувствуешь? Что произошло, скажи мне правду. Это был несчастный случай?

Раненая кивнула головой.

— Ты ничего от меня не скрываешь?

— Нет, — еле слышно выдохнула та, вся левая сторона лица у нее была в синяках и ссадинах. Открылась дверь, и в палату вошел доктор Шухман.

— Ну почему у нас такой расстроенный вид? Это просто чудо, что все так кончилось. Говорят, на машину просто страшно было смотреть!

— Доктор, — с трудом сдерживая слезы, спросила Маргарита, — что с ней? Насколько ранения серьезны?

— Кроме синяков и царапин, которые вы видите, физических повреждений никаких. Пройдемте ко мне в кабинет, нам нужно с вами поговорить, а за дочь не беспокойтесь, я пришлю сестру.

Принцесса кинула взгляд в сторону Ирены, та лежала тихо, закрыв глаза. Они подождали, пока придет медсестра, и вышли в коридор.

— Вы сказали, что физических травм нет, что вы имели в виду? Прошу, не скрывайте от меня ничего, у Ирены через месяц свадьба, нужно поставить в известность жениха и его родственников. Может, свадьбу лучше отложить?

— Мадам, — осторожно начал Шухман, — ваша дочь перенесла сильный шок. Сейчас трудно сказать, к каким последствиям это может привести. В любом случае я бы советовал заново обдумать дату свадьбы.

— Вы имеете в виду отложить?

— Или ускорить.

Принцесса внимательно посмотрела на него огромными серыми глазами, полными слез, и дрогнувшим голосом спросила:

— Как понимать ваши слова?

— Мадам, моя работа учит сдержанности. Здесь, — он дотронулся пальцем до своей головы, — хранится тайн не меньше, чем в министерстве обороны, можете быть уверены, все сказанное останется между нами.

Он помолчал.

— Буду откровенным, велика вероятность того, что ваша дочь изменится после этой аварии. И возможно, через месяц станет слишком очевидным, каким путем пошло выздоровление. Конечно, Ирена красавица, но кто знает, окажется ли это достаточным для счастливой семейной жизни. Не сомневаюсь в чувствах юноши, но у него есть родители… Не каждый согласится принять в свою семью человека, ну, скажем так, не совсем здорового.

— О, Господи, — прошептала принцесса.

— И представьте, какую дополнительную травму это может нанести девушке. С другой стороны, медовый месяц с любимым человеком в прекрасном месте, безусловно, окажет положительное влияние на выздоровление.

— Вы хотите сказать, герр доктор…

— Я хочу сказать, что при необходимости вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку. Но главный выбор остается за вами.

Казалось, принцессе не хватает воздуха. Дрожащей рукой она оттянула воротник блузы.

— Мне… необходимо подумать. Это все так неожиданно…

— Конечно, — он ободряюще улыбнулся, — и потом, я не утверждаю, что нужно готовиться к худшему. Травма головы — всегда неизвестность: бывает, собираем черепную коробку по кусочкам, а человек после этого живет сто лет, да еще становится гениальным математиком, а иногда легкий щелчок, и ты инвалид на всю жизнь. Так что, моя дорогая леди, пока картина окончательно не прояснилась, держим себя в руках и верим в лучшее.

— Спасибо вам, герр доктор! — женщина слабо улыбнулась. — Если можно, я пойду к дочери, хочу быть с ней рядом.

— Конечно, идите, комнату вам подготовили и старайтесь держаться бодрее, от вашего настроения сейчас зависит очень многое.

 

5

Принцесса вышла в коридор. Почему это случилось именно с ней? Она так всегда заботилась о своих детях… Слезы опять подступили к горлу. Нет, сейчас необходимо успокоиться, нужно заставить себя быть абсолютно спокойной ради Ирен.

Она вошла в палату и, кивком головы отпустив медсестру, присела рядом с раненой. Спящая девушка была прекрасна даже несмотря на синяки и ссадины, покрывавшие половину лица. «Лишь бы не остались шрамы», — подумала принцесса.

И тут ее охватило странное чувство. Совсем недавно она уже думала об этом: лицо Ирены и шрамы, что это было? Женщина встала и подошла к окну. Огромные, тающие в голубоватой дымке горы были великолепны… Шрамы… Но почему она вспомнила о шрамах?

Раздался легкий шорох, и Маргарита обернулась. Что это? Ей почудилось или Ирена действительно быстро закрыла глаза? Чувство безотчетной тревоги росло, определенно что-то было не в порядке. Мать подошла и присела на кровать, внимательно разглядывая лицо раненой. Прошло пять минут, десять, Маргарита уже точно знала, что девушка не спит, и ждала. Наконец та не выдержала и открыла глаза. Принцесса заледенела от ужаса: лежащая перед ней девушка не была ее дочерью.

 

6

Первым порывом было вскочить, закричать, позвать медсестер, врача, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что этого делать нельзя.

— Как ты себя чувствуешь? — Маргарита заставила себя говорить спокойно.

— Хорошо, мамочка, — девушка отвечала с трудом.

— Ты что-нибудь хочешь?

— Пить.

Принцесса обрадовалась возможности покинуть палату.

— Подожди немного, я должна спросить у врача, что тебе можно дать. Потерпишь?

Та молча кивнула головой.

Женщина вышла в коридор и прижалась спиной к стене. Ее всю колотило.

— Что случилось, Марго?

С момента их ссоры принцесса не помнила случая, чтобы так обрадоваться присутствию брата.

— Вальтер, ты не ушел, как хорошо! Извини, это несчастье совершенно выбило меня из равновесия.

— Что-нибудь с Иреной?

— Как ты узнал об аварии?

— Марго, я проработал в этой клинике пятнадцать лет. Неудивительно, что они сразу же позвонили мне. Пойдем выпьем кофе.

— Почему она хотела встретиться с тобой?

— С чего ты решила, что Ирена ехала ко мне? — он остановился. — Она так сказала?

— Зачем бы в июне месяце ехать в Альпы? К тому же одной. Послушай, Вальтер, ты разговаривал с ней?

— Нет. Когда я пришел, ей уже дали большую дозу успокоительного… она засыпала, что-то бормотала…

— Ты можешь вспомнить, что?

— Марго, почему я должен был запоминать это? Хочешь узнать, зачем она сюда ехала?

— Мне кажется, что это не Ирена.

Вальтер застыл, раскрыв рот.

— Что ты сказала?

— Это не моя дочь.

— Подожди, — перебил ее брат, — подожди одну минуту, я сейчас приду.

Принцесса осталась стоять посередине холла, недоуменно глядя вслед удаляющемуся мужчине. Через несколько минут Вальтер вернулся в сопровождении доктора Шухмана.

— Ну, как мы себя чувствуем? — бодро обратился к ней врач.

— В порядке… но почему вы спрашиваете?

— Пойдемте со мной, поговорим, а вы, герр Эдельберг, подождите здесь.

Принцесса растерянно последовала за ним.

— Проходите, присаживайтесь, хотите кофе?

— Да, спасибо. Объясните, герр доктор…

Шухман присел на стул перед ней и осторожно взял ее руку.

— Я прекрасно понимаю, что вы сейчас переживаете. Думаю, у вас была размолвка с дочерью?

— Но, как вы…

— Это моя профессия. Врач видит не только израненное тело, но и душу. — Он встал и прошелся по комнате. — Ваш брат пришел за мной и сообщил о том, что вы полагаете, что девушка, лежащая в палате, не ваша дочь.

— Мне показалось так, — смущенно ответила женщина.

— Хочу успокоить вас. Такое иногда случается. Вы были близки, для вас она по-прежнему оставалась маленькой девочкой, но пришло время, и неожиданно оказалось, что Ирена уже взрослая женщина, которая вскоре будет иметь собственных детей. И вам придется знакомиться с ней заново. Ссора, потом авария, все это вместе вывело вас из равновесия. Успокойтесь, возьмите снотворное, когда вы проснетесь, многое будет по-другому.

— Вы полагаете, я сошла с ума? — ужаснулась принцесса.

— Конечно, нет! Просто вы переживаете стресс, через это проходят многие. Послушайтесь доброго совета, идите прилягте, я позову медсестру, она вас проводит и даст успокоительное, все будет хорошо.

Маргарита слабо улыбнулась. У нее не было сил и желания настаивать на своих подозрениях, не хватало, чтобы ее приняли за сумасшедшую.

— Хорошо, герр доктор, я постараюсь. Откуда можно позвонить?

— Звоните с моего телефона, я найду сестру и вернусь.

Достав записную книжку, Маргарита нашла телефон их семейного доктора и набрала его номер.

— Доктор Хоппе? Рада, что застала вас. Я сейчас нахожусь в университетской больнице Инсбрука, Ирена попала в аварию. Прошу вас немедленно прилететь сюда… я понимаю, что здесь прекрасные врачи, но умоляю, осмотрите ее сами, я доверяю только вам!.. Завтра утром? Спасибо, доктор, в аэропорту вас будет ждать машина.

Она повесила трубку. Доктор Хоппе лечил Ирену с детства, он просто не сможет ошибиться. Но неужели она и вправду помешалась, может, история о встреченной незнакомке произвела на нее такое впечатление? Но ведь Вальтер разговаривал с Ирен, он-то должен был заподозрить неладное. Да и как одного человека можно поменять на другого, пусть даже очень похожего? Нужно быть сумасшедшим, чтобы на это пойти. С другой стороны, авария, шок, частичная потеря памяти, заикание, и никто не удивится, что девочка сама на себя не похожа.

Принцесса зашла в комнату, приготовленную для нее, и без сил опустилась на кровать. Сестричка заботливо протянула лекарство и воду.

— Спасибо, можете идти.

— Если что — позвоните, я буду рядом.

Маргарита закрыла глаза. Завтра приедет доктор Хоппе и все встанет на свои места.

 

1

На Дашином лице отразилось замешательство: ни имя, ни титул собеседницы ей ни о чем не говорили, но, видимо, предполагалось, что она должна была их знать.

Принцесса грустно улыбнулась.

— Как вижу, мой брат был абсолютно прав.

Даша почувствовала, что надменная дама в очередной раз хочет ее оскорбить.

— Да, мне не знакомо ваше имя, — сухо парировала она, — однако не думаю, что это большое преступление. Полагаю, мое генеалогическое древо вам также не знакомо.

— Главное, чтобы оно было знакомо вам, — с усмешкой произнесла Маргарита. Молодая женщина вспыхнула.

— Послушайте, мне глубоко безразлично ваше происхождение, равно как и мое собственное. Я живу, а это главное. И еще, в наше время трясти костями предков по меньшей мере глупо. Чем вы гордитесь? Тем, что они оказались большими разбойниками и негодяями, чем другие? Или, может, за своими жемчугами вы ныряли в пучину морскую?

Принцесса побледнела, но сдержалась и с видимым усилием произнесла:

— Простите, я не хотела вас задеть. Я просто прошу вас рассказать мне об этой девушке. Она была ваша подругой?

— Мадам, — устало произнесла Даша, — вы упрямы, но я тоже не подарок. Это вы пришли, так говорите первой.

— Не могу! — в отчаянии воскликнула Маргарита.

— Не можете, тогда до свидания. — Молодая женщина встала и направилась к двери.

— Подождите!.. Дайте мне слово, что все останется между нами.

— Даю слово, — произнесла Даша таким невыразительным голосом, что принцесса поверила. И тем не менее ей понадобилось некоторое время, чтобы решиться. Наконец она осторожно начала:

— На снимке, который я вам показала, моя дочь…

— Лунина — ваша дочь?! — Даша не могла поверить своим ушам.

— Ее зовут Лунина? — в свою очередь быстро переспросила Маргарита.

— Вы не знали фамилии вашей дочери?

— Это не моя дочь!

— Вы только что мне сказали, что это ваша дочь!

— На фотографии — моя, а та, которую вы за нее принимаете, — нет!

— Так. Еще раз и медленно, — Даша опять уселась в кресло.

Принцесса присела напротив, изящно скрестив длинные стройные ноги. Лицо ее было спокойным, и только тонкие пальцы нервно теребили обручальное кольцо.

— Хорошо, постараюсь вам все объяснить по порядку. У меня есть дочь, ее зовут Ирена, она живет со мной с самого рождения. Это понятно?

— В общем да.

— Так вот, неделю назад она пришла ко мне и сказала, что встретила девушку, похожую на нее как две капли воды, и та утверждает, что она тоже моя дочь, а следовательно, ее сестра. Это тоже понятно?

Даша удовлетворенно хмыкнула:

— Понятно. Та вторая была Лунина. Похоже на правду.

— Что похоже на правду?! — зашипела принцесса.

— То, что Лунина ваша дочь.

— Да вы в своем уме? — окончательно разозлилась женщина, — говорю вам, у меня родилась одна дочь.

— Где и когда?

— В Москве, 5 марта 1971 года.

— С чем вас и поздравляю: это день, когда родилась Светка.

— Какая еще Светка?

— Имя вашей второй дочери — Светлана.

— О, Боже! — принцесса застонала.

Даша скрестила руки на груди и, глядя на убитую отчаянием женщину, удивленно покачала головой:

— Послушайте, мадам, вы же взрослый человек и прекрасно понимаете: вероятность того, что у разных родителей, живущих не то что в разных городах, а и в разных странах, вдруг ни с того ни с сего родятся в один день в одном месте две абсолютно одинаковые девочки, не просто равна нулю, она отрицательна.

Принцесса молчала.

— Может, вы все-таки родили двоих? Вспомните.

— Знаете, — Маргарита посмотрела на собеседницу сузившимися от гнева глазами, — если бы мне такой вопрос задал мужчина или юная девица, я просто усомнилась бы в их умственных способностях! Но услышать подобное из уст взрослой женщины, это, извините, чересчур. Роды бывают легкие, сложные, но чтобы родить и не заметить… Как вы себе это представляете?

— Например, делали кесарево сечение, — пыталась возразить Даша.

— Да меня наблюдали несколько докторов все девять месяцев! К тому же, — она выдержала паузу, — я родила в полном сознании и поэтому прекрасно помню, что ребенок был один!

— Да? — молодая женщина была явно разочарована. — А вы хорошо его… ее разглядели? Может, ну не знаю, они были в обнимку… Что сказала акушерка?

Принцесса тяжело вздохнула, на ее лице отразилось явное сомнение в осмысленности их беседы.

— Послушайте, может, нам перейти на какой-нибудь другой язык? В английском, кажется, возникло легкое недопонимание.

— Можем перейти на чешский, — окрысилась Даша, — или на украинский. Вы говорите по-украински?

Маргарита постепенно начала привыкать к непочтительности собеседницы и пропустила замечание мимо ушей:

— Читайте по губам: ребенок был один. Uno, Einz, понимаете? А акушерка была, разумеется, русская, и о чем она говорила, мне неизвестно.

Молодая женщина состроила рожу:

— Но вы тоже должны знать, что дети не появляются из капусты! Скажу вам честно, я уверена, что ваша дочь и Светка — родные сестры.

От принцессы повеяло арктическим холодом:

— И откуда же у вас, позвольте спросить, такая уверенность?

— Я видела Светку, видела фотографию вашей дочери и вижу вас.

Та вскрикнула:

— Но ведь это всего лишь лица! Вы не допускаете, что эта самая Лунина могла случайно увидеть фотографию Ирены, обратить внимание, что очень на нее похожа, сделать несложную пластическую операцию и все! А уж документы подделать и вовсе не составляет труда…

Даша фыркнула и достала следующую сигарету:

— Я знакома со Светкой довольно давно, и много лет назад она выглядела точно так же. К тому же у нас не было принято в школе делать пластические операции. Послушайте, а может, ее клонировали?

— Вы знали ее родителей? — принцесса игнорировала последнее высказывание.

— Мать видела. Отец то ли умер, то ли ушел, когда она была еще маленькой.

— Светлана была похожа на нее?

— В общем, да, — молодая женщина задумалась, — не так сильно, как на вас, но можно было сразу сказать, что они родственницы.

— А кто ее мать?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, чем она занимается?

Даша растерялась. Раньше она думала, что Елена Сергеевна работает переводчиком в издательстве, по крайней мере так говорила Светка. Полетаев же недвусмысленно выразился, что Лунина работала где-то в органах. Но можно ли рассказывать об этом?

— Она была переводчицей.

— Была? Почему была?

— Потому что неделю назад Елена Сергеевна выпала из окна.

Впервые в жизни Маргарита потеряла контроль над собой.

— Himmeldonnerwetter! Когда это случилось? — буквально выкрикнула она.

— Второго июня.

— А на следующий день Ирена встретила Светлану.

Даша присвистнула.

— Да, дела… Послушайте, а как вы узнали обо мне?

Принцесса отрешенно смотрела в окно. Мир для нее словно распался на две половины: один, полный радости и смеха, остался за окном, а второй замкнулся в гостиничном номере, вобрав в себя всю муку неизвестности. Она осторожно коснулась окна, словно в тщетной надежде соединить их, но прозрачный холод стеклянной границы заставил ее вздрогнуть.

— Вчера мне сообщили, что Ирена попала в аварию и лежит в больнице, — глухо произнесла Маргарита, не оборачиваясь. — Я прилетела в Инсбрук, и мне показалось, что раненая — не моя дочь. Просмотрев ее вещи, я обнаружила чужую записную книжку. Туда был вложен листок с номером телефона и именем… Фамилия была славянской, а в паспорте Ирены стоял штамп о пересечении чешской границы. Восьмизначные телефонные числа оказались только в Праге…

— Так вы думаете, что… — начала Даша и остановилась, в глазах ее появилась растерянность.

— Не знаю, — женщина помолчала, — ни мой брат, ни лечащий врач ничего не заподозрили… Более того, они решили, что я немного, как бы это выразиться, утомлена.

Даша озадаченно почесала кончик носа, потом подняла глаза и прищурилась:

— А в самом деле, с чего вы решили, что в больнице лежит не ваша дочь? Я имею в виду не Ирена?

Маргарита ответила не сразу. Отойдя от окна, она встала за креслом, в котором недавно сидела, и положила руки на спинку. Пальцы ее чуть дрожали.

— Видите ли… Я не знаю. Просто возникло ощущение, что передо мной чужой человек… А сейчас я уже ни в чем не уверена. — Она порывисто оттолкнула от себя кресло. — Ирена никогда на меня так не смотрела!

— Так? Как так?

Принцесса, казалось, сама смутилась своего порыва и уже спокойно продолжила:

— Она всегда была очень нежной и ласковой девочкой… А тогда, в больнице, ее глаза были полны ненависти и страха… Это были глаза человека, который меня ненавидит! Нет, моя дочь никогда бы на меня так не посмотрела.

Молодая женщина пожала плечами:

— Тоже мне улика — взгляд! Моей Ксюшке всего четыре, а иногда так глянет, что кровь в жилах стынет…

Принцесса посмотрела на нее большими печальными глазами и тяжело вздохнула:

— Вполне возможно, что у вашего ребенка для этого есть веские основания.

Даша насупилась, и некоторое время женщины сидели молча. Наконец Даша не выдержала:

— Ну, а кроме взгляда? Все остальное?

— Остальное… Что остальное? Кроме лица, я практически ничего не видела — она все время лежала. К тому же как может выглядеть лицо после аварии? Белое как мел… Вся левая сторона расцарапана. И потом… она делала вид, что находится без сознания, таким образом я с ней даже поговорить не смогла, — голос принцессы снова задрожал, но, сделав усилие, она заставила его звучать спокойно. — А что та девушка, которая… умерла? Это действительно была ваша знакомая?

— Я теперь тоже не знаю, — Даша обескураженно развела руками. — Все началось с ее звонка. Мы давно не виделись. Три дня назад Светка позвонила и сказала, что приехала в Прагу… А через несколько часов ее нашли мертвой в гостинице. Меня полиция попросила опознать тело. Еще полчаса назад я была просто уверена… но а сейчас… Дайте мне, пожалуйста, еще раз взглянуть на фотографию вашей дочери.

Маргарита дрожащей рукой протянула ей снимок.

Даша поднесла его к самым глазам, на лице ее отразилась целая гамма чувств.

— Понимаете, они очень похожи, просто очень… Но у вашей дочери другое выражение лица, более мягкое, открытое. У Луниной же морда была, как бы это выразиться, ищуще-завистливая.

— А у трупа, который вы видели?

— Как у трупа может быть завистливая морда? — возмутилась Даша. — К тому же ее отравили, и лицо было немного искажено.

— О, Господи, — Маргарита присела в кресло и заплакала.

Молодая женщина подошла к принцессе, присела рядом и осторожно дотронулась до ее плеча:

— Послушайте, не плачьте раньше времени… У меня появилось рациональное предложение. Мы сейчас едем в больницу, и если окажется, что эта зараза лежит там, то я беру Светку и луплю ее до тех пор, пока она все не расскажет.

Принцесса перестала плакать и замерла, несветски раскрыв рот.

— Да вы что, в своем уме? А если там Ирена? И как вы представляете себе эту картину: в два часа ночи в больницу приезжает мать с какой-то незнакомой женщиной и начинают избивать тяжело больную девушку! Да нас запрут до конца дней в клинике.

— Хорошо, тогда почему вы не расскажете о своих подозрениях мужу? — Даша внимательно посмотрела на свою собеседницу. — И потом, мало ли что показалось на первый взгляд. Сейчас провести необходимые анализы — раз плюнуть, ДНК там всякие сравнить. Да черт с ними, с ДНК, должны же быть какие-то особые приметы, ну не знаю там, шрам от аппендицита…

— Как можно увидеть шрам от аппендицита?

— Очень просто: поднять одеяло и посмотреть.

— Такие шрамы не видны.

— Не видны? — возмутилась Даша. — Хотите, покажу свой?

— Не хочу. Очень вам сочувствую, но не хочу. И как бы то ни было, ни к мужу, ни к специалистам я обратиться не могу.

— Но почему?!

Принцесса молчала.

— Мадам, — сердито произнесла молодая женщина, — мы, кажется, договорились ничего друг от друга не скрывать. И что? Я от вас узнала только подробное описание родов, но в голове не прибавилось ни одной мысли.

Принцесса пожала плечами, давая понять, что это не ее вина.

— Ну, знаете! — вспыхнула Даша. — Либо вы сейчас мне рассказываете всю историю с самого начала, либо я ухожу, а вы продолжаете жить под одной крышей со своей новой дочуркой. И, зная ее достаточно хорошо, могу заверить — вам немного отпущено времени.

— Хорошо, — после долгого раздумья произнесла Маргарита, — но если об этом узнает хоть одна живая душа, я убью вас.

 

1

Прелестная Маргарита фон Эдельберг вот уже несколько минут неподвижно стояла возле игрового стола. Рядом кто-то негромко кашлянул. С трудом оторвав взгляд от вращающегося колеса рулетки, девушка обернулась. Посетители казино, словно стая гиен, выжидающе уставились на нее.

Произошедшее медленно дошло до сознания. Боже, зачем она сюда приехала?

В толпе начали тихонько перешептываться. Марго прикрыла глаза и, теряя силы, опустилась на стул. Это конец.

 

2

Старинное казино, расположившееся в живописном уголке Шварцвальда, с момента своего основания стало ночным кошмаром их семьи. Из сохранившихся хроник и дневников юная выпускница женского пансиона узнала, что ее предки ездили в Баден-Баден как на работу и, оставив здесь значительную часть состояния рода Эдельбергов, довершили тем самым его бесславное падение.

Последнее упоминание о злачном месте звучало следующим образом: «Пусть будет проклят переступивший порог этого ада! Пусть падут на него грехи умерших, неся за собой нищету и позор». После этих отчаянных строк, как следовало уже из другого дневника, дедушка Якоб застрелился, оставив семью без единого пфеннига.

Все известные представители их некогда славного рода отличались цинизмом, беспринципностью и азартом. Еще до появления на территории Европы первого игорного заведения они не пропустили ни одного спора или пари, не моргнув глазом ставя на кон целые имения. Однако в те благословенные времена, когда материальное положение легко поправлялось с оружием в руках, семейный недостаток выглядел скорее забавной причудой. Они добывали и проигрывали.

Вместе с тем невезение Эдельбергов в игре с лихвой компенсировалось победами в любви. О непреодолимом, сокрушительном обаянии мужчин их семейства ходили легенды, им не могли противостоять ни крестьянки, ни герцогини. Народная молва приписывала сей феномен наследственности: со странной, почти сверхъестественной закономерностью в семье рождались только мальчики. И вполне вероятно, что за несколько веков умение покорять женские сердца, передаваясь от отца к сыну, было доведено до совершенства.

Немалую роль в дальнейшей судьбе рода сыграла и традиция брать в жены только красавиц. Эдельбергов не интересовало ни происхождение избранницы, ни родительское благословение ее семьи, и зачастую вместо приданого счастливый новобрачный приносил в дом очередную партию проклятий, что в сочетании с разрушительным азартом наносило все более существенный урон фамильной казне.

С приходом девятнадцатого века положение семьи стало ухудшаться в геометрической прогрессии. Жениться на деньгах или заниматься бизнесом по-прежнему считалось делом недостойным, а других источников обогащения уже, увы, не находилось.

Век двадцатый обрек Эдельбергов на вымирание. Две мировые войны не принесли им ничего, кроме разочарования: замки, картины, украшения — все было продано. Маргарите и ее брату-близнецу Вальтеру, последним представителям славного рода, в наследство досталась лишь невероятная красота прабабок, воспоминания о былой славе и несколько поблекших фотографий.

 

3

По счастью, один из далеких прадедов, страстно мечтавший о дочери или внучке, оплатил в свое время лучшую в Англии женскую школу-пансион. И как только первой девочке в роду фон Эдельбергов исполнилось шесть лет, чопорные англичане без лишних слов приняли ее под свою опеку.

Годы, проведенные под присмотром строгих преподавателей, несомненно, оказали положительное влияние на скверные гены. Склонность к авантюрам и дерзость, доставшиеся прелестной Марго по наследству, компенсировались изящными манерами и прекрасным образованием. Последнее плюс неординарная внешность послужили ей по возвращении из пансиона превосходными рекомендациями. Без труда девушка была принята на место ассистентки управляющего в самой фешенебельной гостинице Мюнхена, вызвав оживленный интерес как у персонала, так и у постояльцев.

Потрясенный красотой девушки, Генрих сделал ей предложение в первый же вечер их знакомства. Решение было настолько неожиданным, что поначалу светская хроника даже не знала, о чем писать. Но буквально через несколько дней одна за другой посыпались статьи о сомнительной славе фон Эдельбергов, однако принц и слышать ничего не хотел.

— Лучше я откажусь от наследства, чем от невесты, — решительно заявил он шокированным родителям, тем самым поставив окончательную точку в семейных спорах.

Принцесса Анна, зная непреклонный характер сына, предпочла смириться, принц Альберт продолжал недовольно твердить, что родство с Эдельбергами приносит только позор, который их семья уже однажды пережила, и все родственники, живые и мертвые, содрогнутся от этого брака. Внимательно выслушав его аргументы, Генрих напомнил отцу, что ему тридцать два года, следовательно, он совершеннолетний, принятое решение окончательное и свадьба состоится через месяц, с родительским благословением или без оного. Сплетни понемногу улеглись, приглашенные начали готовить костюмы и подарки, светская жизнь вернулась в свое русло.

 

4

Принцессе Анне ничего не оставалось делать, как пригласить Маргариту с братом на выходные в небольшой охотничий замок на востоке Франции. В самом деле, не знакомиться же с невестой на свадьбе! Девушка не посмела отвергнуть приглашение и в пятницу вечером, слегка нервничая, въехала в огромный ухоженный парк, окружавший замок.

Через несколько часов Анна была буквально очарована милой и скромной невестой сына, скорее смущенной, чем обрадованной свалившимся на нее предложением. Расположившись в библиотеке, женщины долго рассматривали семейные фотографии и хроники, в которых, несмотря на все старания будущей свекрови, Маргарита обнаружила родство между их семьями в четвертом колене. Девушка радовалась как ребенок, и принцессе было неудобно разочаровывать ее тем, что та двоюродная прабабка, благодаря которой две семьи породнились, получив титул распутницы, была проклята всеми последующими поколениями и ее будущим свекром в том числе.

После прогулки по саду хозяйка замка пригласила Маргариту к себе в комнату и достала большую старинную шкатулку, украшенную драгоценными камнями.

— А сейчас, моя дорогая, я вам кое-что покажу, — принцесса открыла шкатулку. На черном бархате блеснул миллионами искр огромный бриллиант. — Это один из самых крупных бриллиантов на свете. Он был привезен из Южной Африки в семнадцатом веке и передан одному из предков вашего будущего свекра в качестве приданого. Именно благодаря принцессе Гвен, дочери владельца алмазных копей, и было положено начало коллекции драгоценных камней в нашей семье. Полная коллекция находится в хранилище дворца, но этот прекрасный камень я специально взяла с собой, чтобы показать вам. Невеста обязана надеть его в день свадьбы. По традиции коллекция достается старшему ребенку перед свадьбой, и скоро они станут вашими.

На глазах у девушки блеснули слезы.

— Мадам, вы так… великодушны и добры ко мне. Я знаю, Генрих поссорился с отцом… из-за моего происхождения. Уж лучше было бы не иметь никакого! — она на секунду смутилась своего порыва, но тут же продолжила: — Я не хочу, чтобы кто-то подумал…

Принцесса рассмеялась, похлопав ее по руке.

— Ну, что вы, моя милая, сейчас уже начало семидесятых, мир изменился. Вы не виноваты, что ваши предки порой были… неосмотрительны. Живите сегодняшним днем. К счастью, в настоящее время все зависит от наших собственных поступков. Пойдемте пить чай, — она легко встала и убрала шкатулку в шкаф.

 

5

В китайской комнате царила оживленная атмосфера. Некрасивое лицо Генриха буквально озарялось светом при взгляде на свою избранницу. С веселым азартом он предлагал для свадебного путешествия такие экзотические страны, что принцесса охала и хваталась за сердце.

— Почему ты не можешь остановиться на более традиционных маршрутах? — спрашивала она.

— Мама, но Марго ведь еще ничего не видела, я хочу показать ей весь свет!

— Сын мой, невозможно за один медовый месяц прожить целую жизнь, оставь хоть что-нибудь на потом. И неплохо было бы узнать мнение самой невесты, может, твои крокодилы и слоны нагоняют на нее еще больший ужас, чем на твою бедную мать.

Тот счастливо рассмеялся:

— Мне кажется, ты плохо представляешь мечты юной узницы пансиона, мама. В своих крошечных кельях они мечтают поскорее развернуть крылья и улететь в прекрасные дальние страны. Ведь так, Марго?

— Ты так говоришь, словно я была гадким утенком, Генрих, — не задумываясь, с едва уловимой иронией ответила девушка, даже не взглянув в его сторону, — и потом, не забывай, что принцесса, в отличие от тебя, тоже сидела в маленькой келье пансиона, и кому, как не ей, знать, о чем там мечтается.

Принцесса Анна внимательно взглянула на будущую невестку. Слова мужа о том, что дурную кровь не изменишь никаким воспитанием, показались ей не такими уж далекими от истины.

Вошедший слуга прервал ее невеселые размышления.

— Прошу прощения, ваше высочество, телефон, это срочно.

— О, Господи, — принцесса побледнела и быстро вышла.

Младшей сестре Анны недавно сделали операцию, и та еще была очень слаба. Врачи надеялись, что положение стабилизируется, но ожидать можно было всего.

В ее отсутствие в чайной повисла неловкая тишина. Маргарита не любила оставаться с женихом наедине, разница в возрасте и образе жизни не давала им общих тем для разговора. Генрих много путешествовал, писал прекрасные книги о животных, но совершенно не умел разговаривать с людьми, особенно с молоденькими девушками, впрочем, ему было достаточно самого факта, что прекрасная Марго сидит рядом. Та, однако, тяготилась немым обожанием жениха и порой задумывалась о правильности своего решения.

Принцесса стремительно вошла в комнату.

— Генрих, нам придется немедленно выехать, тете Амелии стало хуже. Марго, я думаю, вы извините нас, оставайтесь здесь, прислуга о вас позаботится. Будем надеяться, что все обойдется и мы завтра вернемся. Если же нет… Генрих приедет и отвезет вас домой. Может быть, придется отложить свадьбу.

— Мне очень жаль вашу сестру, мадам, я буду молить Бога о ее выздоровлении. А обо мне не беспокойтесь, мы с братом вполне можем вернуться сами.

— Не торопите события и в любом случае дождитесь нашего звонка.

 

6

Посмотрев на часы, Маргарита вздохнула: уже семь, а Вальтер еще не приехал из Мюнхена, наверное, задержали дела.

Раздумывая, чем бы заняться, она прошла в холодный и гулкий каминный зал. Стояло лето, камин не растапливали, и без яркого пламени огня зал выглядел мрачновато. Девушка огляделась и медленно пошла вдоль стены, увешанной потемневшими от времени портретами некогда модных кавалеров и дам.

Конечно, предки Генриха не были так красивы, как Эдельберги, но ведь они думали о величии рода, а не о плотских развлечениях. Марго вздохнула. А о чем думает она? Принц нравился ей, он был очень милым, заботливым, но… Зачитываясь по ночам любовными романами и семейными хрониками, девушка представляла настоящую любовь по-другому… хотя и немного стыдилась своих мечтаний, приписывая их дурной наследственности.

На брак же с Генрихом ее толкнул здравый смысл, страстная настойчивость последнего и уговоры брата. Справедливости ради следует заметить, что сердце ее было свободным и никаких иных чувств не испытывало.

Внезапно одна деталь привлекла внимание девушки: на всех портретах наряд дам украшал тот самый алмаз, который недавно показала ей принцесса. У Маргариты перехватило дыхание, только сейчас она со всей отчетливостью поняла, что брак с Генрихом сделает ее не просто замужней женщиной, но еще и частью истории. И через много лет на холодной стене каминного зала повесят портрет еще одной принцессы, самой красивой среди всех остальных.

Ей ужасно захотелось увидеть бриллиант еще раз, ощутить рукой его голубоватый холод.

Она прислушалась. В доме было тихо, прислуга находилась в дальнем правом крыле замка, и оттуда не доносилось ни звука.

Слегка поколебавшись, девушка направилась в комнату принцессы. Начинало смеркаться, и в спальне уже стоял полумрак. Она подошла к низкому резному шкафу и тронула дверцу, та с легким скрипом отворилась, однако шкатулки внутри не было. «Наверное, взяла ее с собой», — подумала Маргарита и уже собралась было уйти, как в глубине, на самой нижней полке заметила небольшой сафьяновый мешочек. Девушка осторожно взяла его в руки и улыбнулась: когда-то в таких кошельках носили тяжелые золотые монеты. На голубом фоне золотом был вышит герб и девиз — «Честь дороже денег». Мешок был довольно тяжелым. «Неужели внутри и правда монеты?» — удивилась Марго и потянула за веревки. Засунув руку в мешочек, она вытащила серебряный жетон. Это была стомарочная фишка казино в Баден-Бадене.

Девушка присела на стул, задумчиво рассматривая неожиданную находку. Как много в их семье было связано с этим проклятым местом, сколько надежд и разочарований… «А я никогда даже не видела его, — подумала она, — интересно, сколько отсюда до Бадена? Километров тридцать, не больше». И ей вдруг ужасно захотелось поехать туда, своими глазами посмотреть, что же так привлекало ее беспутных предков, почувствовать атмосферу игры, дотронуться рукой до столов, за которыми кипели невероятные страсти и драмы.

Сборы не заняли много времени. Надев единственное вечернее платье, девушка осторожно, чтобы не потревожить прислугу, выскользнула наружу.

Вокруг замка повисла тревожная плоская тишина, предвещавшая грозу. Птицы угрюмо молчали, стих ветер, затерявшись в листве, а издалека уже доносились глухие раскаты грома.

Маргариту охватило дурное предчувствие, но легкомыслие юности оказалось сильнее разума, и, повернув ключ зажигания, она выехала на дорогу.

 

7

Баден-Баден дышал спокойной размеренностью богатого курортного города. Зеленые вершины Шварцвальда, казалось, отделяли его от всего мирского и суетного, надежно охраняя сытое спокойствие обывателей.

Девушка с трудом нашла место для парковки и вышла из машины. В вечерней тишине неожиданно громко прозвучал колокол городских часов. Она вздрогнула, и снова предчувствие беды охватило ее. Однако неведомая сила неумолимо толкала вперед, не позволяя остановиться.

Булыжная мостовая, петляя между домами, плавно спускалась к небольшому ручью. За ним, через сто метров, и расположилось знаменитое казино. Маргариту удивило отсутствие ярких неоновых вывесок и шумного оживления, которые она видела в передачах о Лас-Вегасе. Ступив на шуршащий гравий, девушка направилась к невысокому длинному зданию курзала.

Тихая, почти музейная атмосфера старинного казино заворожила ее с первой минуты. Маргарита, затаив от восторга дыхание, поочередно обошла все игровые столы. Самой понятной выглядела рулетка, люди просто ставили фишки на разные квадратики и ждали, пока крупье назовет цифру, которую и так все видят. Она достала из сумки жетон и, не раздумывая, поставила на семерку — день их с братом рождения. Выпала десятка, месяц, когда они родились, Маргарита рассмеялась. «Поставлю на четырнадцать, день когда я познакомилась с Генрихом». Опять не повезло. Постепенно азарт охватывал ее все с большей силой. Вспоминая новые даты, она комбинировала их, переставляла цифры местами, но удача так ни разу и не улыбнулась.

Опомнилась Маргарита, увидев в своей руке последнюю фишку. Проклятие Эдельбергов свершилось: казино уничтожило последнюю надежду вернуть их роду хоть какую-то надежду на будущее, теперь ей осталась лишь нищета и позор.

Перед глазами предстали завтрашние заголовки газет «Невеста принца — воровка». И это за день до официального объявления о свадьбе!

«Я убью себя», — неожиданно мелькнула спасительная мысль, и девушка почувствовала облегчение — значит, так угодно Богу, чтобы их род перестал существовать, видимо, число грехов Эдельбергов переполнило чашу его терпения.

Она с трудом поднялась со стула и медленно направилась к выходу. В этот момент кто-то осторожно взял ее за локоть. Марго испуганно обернулась. Перед ней стоял невысокий молодой араб, лет двадцати двух, с приятным открытым лицом.

— У вас неприятности? — мягко спросил он по-английски.

Маргарита смутилась. Рассказывать первому встречному о своем позоре? До такого она не опустится.

— Нет, у меня немного разболелась голова, я еду домой.

— Если вы нездоровы, позвольте мне помочь вам, отвезти самому или вызвать такси.

— Не надо, благодарю. Я справлюсь, — она шагнула к дверям.

— Подождите, — он не собирался сдаваться, — мне почему-то кажется, что вам некуда спешить, мы можем посидеть в зимнем саду, хотите кофе или сок?

Маргарита до боли закусила губу, ей действительно некуда торопиться.

— Вы проиграли чужие деньги? — глядя в огромные серые глаза, полные слез, спросил незнакомец.

— Нет, — она перевела дыхание. В конце концов, какая разница, что он об этом узнает, — я проиграла чужие фишки. Даже не знаю, сколько их там было.

Юноша сделал легкий, почти незаметный взмах

Они сидели рядом и молчали, за окном бушевала стихия, и молчание их было наполнено большим смыслом, чем самые длительные беседы. Молодость, первая свобода, первая любовь, рожденная из слез и дождя, первое прикосновение рук и первый вкус взрослого мира…

 

8

Утром Маргарита, соскочив с кровати, подошла к балкону и удивленно вскрикнула: за окном плотной пеленой повис белый густой туман. Не поверив своим глазам, она распахнула дверь, и в комнату ворвался влажный холодный воздух. Девушка с наслаждением вдохнула его полной грудью. Она была бесконечно счастлива, ни угрызения совести, ни стыд не мучили ее. Более того, Марго почувствовала облегчение, сомнения, терзавшие ее последний месяц, отступили. Она выйдет замуж за Генриха, но по крайней мере теперь ей будет о чем вспоминать. Эдельберги не искали вечной любви, им как воздух необходим был азарт и риск. Первая женщина в их роду не стала исключением из правил.

Осторожно, боясь разбудить спящего юношу, Маргарита быстро оделась и, бросив последний взгляд на разобранную постель, тихонько выскользнула из номера.

 

9

Сквозь туман дорога едва виднелась. Стрелка спидометра прилипла к отметке «30».

«За час доберусь», — подумала она, включая радио. Расспросы не пугали ее. Вряд ли принц решится звонить в такую рань. Но даже если спросит, она скажет, что поехала домой, но из-за грозы и тумана пришлось переночевать в мотеле, потом вернулась. Кто будет проверять? Ближе к границе мгла понемногу рассеялась, и девушка прибавила скорость.

Машину брата она заметила сразу. Открыв ключом маленькую боковую дверь, через которую она вчера незаметно улизнула, Маргарита сразу направилась в его комнату. Вальтер спал, накрывшись одеялом с головой.

— Эй, соня, вставай, — тихонько растормошила она юношу.

Из-под одеяла показался недовольный глаз.

— Ты что тут делаешь? Я думал, ты вернулась в Мюнхен.

— Ах, Вальтер, я так счастлива! — девушка забралась к нему на кровать.

— Что случилось? — тот сразу заподозрил неладное.

— Ничего особенного. Просто я была в казино.

— О, боже, нет! — он застонал и протер глаза.

— Да, — чмокнув его в щеку, весело засмеялась Марго.

— Где ты взяла деньги?

— Не поверишь, но я случайно в комнате принцессы нашла кошелек…

— Ты украла у нее деньги? — в ужасе вскричал окончательно проснувшийся Вальтер.

— Как ты мог так подумать обо мне? — возмутилась Марго. — В кошельке были фишки из баденского казино. И я поехала поиграть.

— Ну и… — осторожно спросил брат.

— И все проиграла. Как потом оказалось — пять тысяч марок.

Вальтер побелел как полотно.

— У тебя такой радостный вид на почве помешательства или ты еще не все договорила?

— Фу, какой грубиян! Конечно, не все. Сначала я действительно хотела утопиться, но тут… — она выдержала паузу, — ко мне подошел сын арабского шейха или султана, в общем, все равно. Ты не поверишь, за ним постоянно ходит слуга, как в кино. Он вернул мне все фишки, вот они, — девушка достала из сумки голубой мешочек.

Юноша вскочил с кровати, подбежал к двери и быстро выглянул в коридор. Убедившись, что за дверью никто не подслушивает, он вернулся и зловеще зашептал сестре на ухо:

— Марго, ты соображаешь, что ты говоришь? Сначала ты украла пять тысяч у матери своего жениха, затем ты проиграла их в казино, что в общем неудивительно, ибо никому в нашем роду еще не удалось выиграть и пфеннига, но и этого тебе показалось мало, в довершение всех бед наследная графиня фон Эдельберг берет деньги у араба. Я все правильно повторил или кое-что ускользнуло от моего внимания?

— Не думала, что ты расист, — надула губы девушка

— А я, признаться, не догадывался, что ты можешь вести себя, как… — он не решался произнести это слово при сестре, — таким недостойным образом.

Он посмотрел на часы. Стрелки показывали половину седьмого.

— Если не ошибаюсь, казино закрывается в два часа ночи. Где ты была остальное время?

— Я должна перед тобой отчитываться? — девушка поджала губы. — Мы были у него в номере.

Вальтер закрыл глаза и застонал.

— Скажи, что это неправда, это просто злой сон!

— Что здесь ужасного? — Кровь предков бросилась прелестной Марго в голову. — Почему мужчины могут позволить себе все, что угодно, а женщины должны завернуться в паранджу и сидеть дома, пока не явится повелитель? Уже начало семидесятых, оглянись вокруг!

— Почему? — У брата от возмущения сорвался голос. — Ты спрашиваешь почему? Да потому, что ни один мужчина не дошел бы до такого идиотизма! Накануне свадьбы с принцем крови шляться по злачным местам!

Маргарита опешила, брат никогда не позволял себе с ней так разговаривать. Она встала с кровати, щеки ее пылали, в глазах показались слезы.

— Ты не смеешь так разговаривать со мной, слышишь, не смеешь! Это моя жизнь, и распоряжусь я ею так, как мне будет угодно!

— Нет, моя дорогая, — зашипел Вальтер, — это не только твоя жизнь, но и моя, а также Генриха и его семьи. Своим поступком ты опозорила всех. Мало того, что наши замечательные предки не оставили нам никакой надежды на доброе имя, ты решила стать их достойным продолжением! — Он помолчал, стараясь совладать с охватившим его бешенством. — Хорошо, тебе наплевать на себя, но ты подумала хоть на секунду обо мне перед тем, как залезть черт знает к кому в постель? Если эта история попадет в газеты, я не смогу жениться даже на кривой молочнице. Что станет со мной, если Генрих разорвет помолвку?

Познакомившись с женихом сестры, практичный Вальтер не стал терять времени и сразу взял быка за рога. Он восхищался активной благотворительной деятельностью принца, его способностью реализовывать проекты, сохраняющие здоровье и жизнь десяткам тысяч людей. Если бы только у него, Вальтера, была возможность получить медицинское образование, он также посвятил бы всю свою жизнь служению людям. В результате этих песнопений Генрих, растроганный благородными стремлениями будущего родственника, тут же назначил ему стипендию. И вот теперь все может рухнуть благодаря разгулявшимся генам сестры!

— Марго, — уже спокойнее продолжил он, — мы окажемся под забором, вернее, я окажусь под забором. Хорошую работу я смогу найти разве что в районе Южного полюса. На карту поставлено все. Если когда-нибудь эта история станет достоянием гласности, на моей карьере можно будет ставить крест.

Девушка нервно накручивала на палец серебристую прядь. За окном щебетали птицы и порывы ласкового ветерка доносили нежный аромат лесных фиалок.

— Не понимаю, почему ты так нервничаешь, — она с сожалением отвернулась от окна. — Что особенного произошло? Был у меня кто-то до свадьбы или не был… Генриха это не должно беспокоить. Я же не прошу у него отчета за всю прожитую жизнь!

Вальтер горько рассмеялся:

— Может быть. Может быть, твоего жениха действительно не будет волновать тот факт, что его невеста в день объявления свадьбы спала с другим мужчиной, может быть. Но к чему он безусловно проявит интерес, — зловеще понизив голос, прошептал юноша, — так это к чужому ребенку, которого ему придется воспитывать!

Маргарита побледнела.

— Что ты имеешь в виду?

Брат снова выглянул в коридор.

— Вам в пансионате не рассказывали, откуда появляются дети? Судя по всему, нет. Но это, конечно, не беда. Проблема в другом. Они, то есть дети, имеют обыкновение быть похожими на своих родителей, хоть это ты в состоянии понять? Мне любопытно, как газеты объяснят появление темного ребенка у двух блондинов, да еще на месяц раньше срока?

— О, Боже! — прошептала девушка, бледнея, — что же теперь делать?

— От ребенка, если он есть, надо избавиться.

— Вальтер, что ты говоришь, — испуганно вскричала Марго, — может, я и не праведница, но на такой грех никогда не решусь! Как ты можешь предлагать мне подобное! Наша мама, если бы была жива, прокляла бы тебя за это.

— Ну а ты, конечно, получила бы ее благословение, — устало произнес юноша. — Послушай, мы не ведем религиозный диспут, мы думаем, как нам выжить. И самое ужасное даже не в том, что ты не захочешь идти к врачу, а в том, что ты просто не сможешь это сделать. Сегодня все газеты, журналы и прочие средства массовой информации сообщат о вашей свадьбе, твои фотографии будут всюду. Идти в такой обстановке к врачу — все равно что развесить объявления на всех заборах.

— Вальтер, я повторяю, забудь об этом. Я никогда не соглашусь на убийство. — Маргарита слезла с кровати и пересела в кресло. — В семьях рождаются разные дети, не обязательно похожие на своих родителей. Они могут быть похожи, например, на прародичей.

— Любой не поленившийся человек может пойти в архив и в течение часа установить, что в нашей семье никогда не было арабов.

— Значит, так угодно судьбе, — упрямо повторила девушка.

— Господи, — пробормотал Вальтер, откидываясь на подушки, — за что ты лишаешь нас разума?

 

1

Маргарита замолчала, и в комнате повисла тишина.

— Теперь вы понимаете, почему я не могу попросить сделать анализ крови? Можете себе представить, какой разразится скандал, если обнаружится, что Ирена не является дочерью моего супруга?

Даша сидела не шелохнувшись, лицо ее было вдохновенным, в глазах блестели слезы.

— Боже мой, — прошептала она, — какая же может быть у людей прекрасная жизнь! Ну почему одним все, а другим ничего? Принцы, шейхи, бриллианты, а тут… Я вот тоже еще до замужества с одним приятелем случайно оказалась в баденском казино, ну и что? Напились как поросята, чуть не опоздали на самолет, а лица были такие, что пограничники пропускать не хотели. Вспомнить и то стыдно.

Маргарита странно взглянула на нее:

— А я, по-вашему, могу гордиться своими похождениями?

— Конечно, — удивленно кивнула Даша, — будет о чем в старости вспомнить, внукам рассказать…

— Что такое вы говорите! — вскричала возмущенная принцесса, — да если хоть одно слово станет известно моей семье, со мной будет покончено! Благодарные внуки, которым вы предлагаете рассказывать столь трогательные истории из семейного архива, развеют пепел любимой бабушки по ветру, если дедушка, усомнившись в их происхождении, решит лишить их наследства. Я уже не говорю о прессе… Что с вами?

Даша охнула, прикрыв рот ладонью.

— Пресса? — прошептала она страшным голосом, — вы сказали пресса? О, Боже, какая же я идиотка, вот оно!

Маргарита некоторое время с подозрением рассматривала свою чересчур темпераментную собеседницу, но, поняв, что на этот раз той действительно в голову пришло нечто важное, переспросила:

— Что оно?

Коротко засмеявшись, Даша пояснила, словно непонятливому ребенку:

— Сол прислал мне фотографию Ирены, а не Светки!

— Какой Сол? — Принцесса по-прежнему не понимала, чему та радуется.

Молодая женщина махнула рукой и уселась поудобнее. Ореховые глаза светились восторгом первооткрывателя.

— У меня был приятель, звали его Соломон Ольсен, — начала она. — Вернее, его настоящая фамилия Ольхович, но сейчас это неважно. Так вот, когда-то давно я познакомила его с Луниной. Сол работал в шведском журнале мод. Несколько дней назад он поехал в Австрию на встречу молодых дизайнеров и стилистов, и где-то там случайно увидел фотографию вашей дочери. Такое возможно?

— Конечно, — Маргарита хотела о чем-то попросить молодую женщину, но, передумав, сама встала с кресла, подошла к мини-бару и достала бутылку минеральной воды, — второго числа было официально объявлено о ее свадьбе. Фотографии напечатали во многих газетах. К тому же Ирена владеет модельной студией, несколько известных модельеров являются нашими хорошими приятелями и вполне возможно, что предстоящее событие, я имею в виду свадьбу, бурно обсуждалось в кулуарах этой конференции.

— Именно! — обрадовано хлопнула в ладоши Даша. — Как только Соломон увидел фотографию Ирены, он сразу же почувствовал, что где-то ее встречал, — такие лица просто так не забываются. Вспоминая, где же именно он мог ее видеть, Сол вдруг понимает, что на самом деле видел он не Ирену, а Светку! Сходство двух девушек настолько поразило его, что он немедленно посылает мне письмо. Именно поэтому-то его и убили.

— Убили? — ужаснулась Маргарита, застыв посередине комнаты. — Что же это происходит? Получается, уже двое убиты…

— Трое. Или четверо. Убиты, как я уже сказала, Соломон, потом Лева Либерман, бывший Светкин любовник, и ее мать, она умерла самой первой.

Почувствовав, что ноги слабеют, принцесса обессиленно опустилась на пуфик и еле слышно произнесла:

— То есть вы хотите сказать, что убивают всех, кто знал или мог увидеть двух девушек одновременно?

— Вот именно. Догадываетесь, что это означает?

— Что следующие на очереди — мы?

— Точно.

Маргарита тихонько застонала и прислонила холодную бутылку ко лбу.

— Что же делать?

— Но возможно, наше положение не настолько критическое, — Даша вдруг вспомнила слова Полетаева, — я думаю, мы пока нужны живыми. Иначе бы нас уже давно на том свете с фонарями искали.

— Сомневаюсь, — принцесса покачала головой и налила минеральную воду в высокий узкий стакан. — Первое, что необходимо сделать, чтобы заменить Ирену на кого-то другого, так это устранить меня. Кстати, а как вы попали в эту историю? Светлана была вашей подругой?

Даша возмущенно фыркнула:

— Какой подругой! Мы ненавидели друг друга с первого дня знакомства. Если бы мой тогдашний приятель нас не познакомил, я бы с ней и… гулять на одном поле не стала. К тому же мы сто лет не виделись, а тут на тебе — с чиста-ясна объявилась неизвестно откуда. Даже не знаю, что меня больше удивило, — ее появление или ее смерть.

— Если, конечно, это она, — вполголоса проговорила принцесса. — Хорошо. Тогда нам необходимо выяснить следующее, записывайте, — в ее голосе опять зазвучали властные интонации.

— Послушайте, — возмутилась Даша, — вы когда-нибудь избавитесь от своей приказной манеры общения? Пишите сами.

— Извините, — Маргарита постепенно смирялась с ее грубостью, как с зубной болью, — я просто привыкла к секретарю. К тому же нужную нам информацию все равно узнавать придется через вас, а свой почерк вы быстрее разберете.

— Ну, ладно, — примирительно проворчала молодая женщина, — тогда диктуйте.

— Итак, первое, — принцесса встала и начала прохаживаться по комнате. Ее взгляд опять оказался прикованным к окну, за которым в оранжевом свете фонарей продолжал бушевать Вацлавак. — Необходимо узнать точно: в какой больнице и какого числа родилась Светлана. Второе. Любой ценой нужно достать ее фотографии в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Третье — попытаться выяснить, кто ее отец… — Маргарита подошла к Даше и заглянула через плечо. — Что вы так долго пишете? Откуда взялся четвертый пункт, что вы там написали? — нахмурилась она.

— Я хочу узнать, не проводились ли в то время опыты по клонированию, — неохотно перевела Даша.

— Боже мой! Вычеркните немедленно, у нас и так времени нет, а тут вы еще со своими фантазиями.

Даша пробурчала что-то невнятное, но пункт вычеркнула.

— Итак, вам необходимо первым же самолетом вылететь в Москву, билеты я оплачу…

— Я надеюсь, это шутка? — молодая женщина уперлась руками в бока. — Если да, то, хочу заметить, не самая удачная. Сто против одного, что в архиве или в их квартире сидит мужик с топором и только и ждет, когда я приду. Нет, моя милая леди, езжайте туда сами.

— Мадам Быстрова, — заворковала Маргарита, — я вовсе не хочу, чтобы вы пострадали. Но разве можно представить меня рыщущей по Москве в поисках информации?

— Очень даже можно. Наймите частного детектива, — Даша ехидно прищурилась. — Вас там все равно никто не знает.

Принцесса молча пропустила ее выпад.

— Боитесь? Так вот я тоже. К тому же, если вас до сих пор не убили, значит, вы им пока нужны. Я это чувствую. Интуитивно.

Маргарита выразительно посмотрела на нее и вздохнула.

— Ну хорошо, а нет ли среди ваших московских знакомых кого-нибудь… — она замялась.

— Кого не жалко? — задумчиво докончила за нее Даша.

— Не совсем так… — Видите ли, — философски заметила молодая женщина, — проблема заключается вовсе не в том, что одного жалко, а второго не очень, прежде всего нужен человек, способный выполнить поставленную перед ним задачу.

— Вы что-то говорили про бывшего любовника.

— Какого?

— Что какого? — не поняла принцесса.

— Любовника, говорю, какого?

— Вашего, я так поняла. Бывшего.

— Понимаю, что не леди Чаттерлей, какого именно? О чем мы говорили, когда я его вспомнила?

Маргарита с ужасом посмотрела на свою собеседницу.

— У вас было несколько любовников?

— Ну а что? — пожала плечами та, — мне ведь было уже двадцать пять, когда я вышла замуж.

— Глядя на вас, начинает казаться, что жизнь прожита зря, — вздохнула принцесса.

— Да бросьте, с вашим ли прошлым жаловаться!

Вельможная дама рассердилась.

— Я рассказала о своем несчастье вовсе не для того, чтобы вы меня постоянно попрекали!

— Хорошенькое несчастье! Я знаю пару человек, готовых махнуться с вами не глядя.

Устав от бессмысленных споров, Маргарита махнула рукой:

— У нас разная жизненная позиция.

— Зато проблема одна — как выжить. — Даша уселась на стол. — Наверное, я имела в виду Игоря, Левиного приятеля, именно он познакомил нас. — Она задумалась. — Но ведь опасность не очень велика, правда?

— Конечно, — горячо поддержала ее принцесса, — что такое для молодого здорового мужчины зайти в государственное учреждение и задать пару вопросов? Ну не могут же они убивать всех подряд?

— Не могут, — тряхнула головой Даша, — но на всякий случай я не буду говорить, что четверо уже умерли. А то вдруг он скажет, что времени нет.

— Правильно, звоните.

Молодая женщина придвинула к себе телефон и набрала номер. Ожидая соединения, она заметно нервничала и, только услышав знакомое «Говорите», радостно защебетала нежным голоском:

— Алло, Игорек, привет, как поживаешь? Рада, что застала дома, так по тебе соскучилась, — потом подумала и добавила: — Зайчик.

— Приятно слышать, — кисло ответил бывший любовник и бывший зайчик. — Что тебе понадобилось на этот раз? От прошлой просьбы я до сих пор оправиться не могу.

— Перестань, — надулась Даша, — неужели я обращаюсь только тогда, когда мне что-то нужно?

— Всегда.

— А на Новый год? Помнишь? Я просто заехала тебя поздравить.

— Ерунда, тебе понадобились билеты на самолет.

— Да? А три года назад, в мае, перед самым отъездом заехала попрощаться, а я, между прочим, уже опаздывала.

— Именно поэтому ты и заехала, — невозмутимо парировал бывший ухажер. — Одолжила сто долларов на такси, забрала бутылку лучшего коньяку, а потом попросила моего брата отвезти тебя в Шереметьево бесплатно. Заметь, что при этом в квартире ты находилась меньше трех минут. Извини, но поверить в искренность твоего интереса я просто не в состоянии.

Даша выдержала паузу, затем грустно, с легким придыханием вымолвила:

— Если бы ты знал, зайчик, как я изменилась за прошедшее время… Годы к женщине беспощадны…

— Что-то случилось? — голос Игоря потеплел, и в нем послышалось беспокойство. — С мужем проблемы?

— Да. Можно так сказать.

— Ты хочешь вернуться в Москву? Тебя встретить?

— Спасибо, не надо. — Даша не знала, как подойти к главному. — Ты знаешь, тут Светка Лунина померла.

— Как умерла? — опешив от такого перехода, переспросил бывший ухажер.

— Не знаю, умерла и все тут. По-моему, чем-то отравилась.

— Чем? — В голосе собеседника послышалась легированная сталь, — колбасой или цианистым калием?

— Господи, какая разница! Померла и померла, тебе-то что? Ее в Москву отправлять надо, а возникли проблемы с документами, ну там, граница, таможня..

— Какая таможня?! Ты что там, совсем рехнулась, трупы декларировать собралась? — И с горечью добавил: — Ну я так и знал — просто так хрен ты позвонишь.

— Ничего мне не понадобилось, — сопротивлялась Даша, — просто возникла путаница, и нужны документы о рождении, Светкины.

— Ты в полиции подрабатываешь?

— Подрабатываю, не задавай лишних вопросов, время деньги. Нужны еще фотографии для опознания. Где ей лет пять — десять.

— Только не говори, что она перед смертью в детство впала! Рыжая, не морочь голову: или говори, что случилось, или ищи сама. Ты ее убила, что ли?

— Как я могла с тобой так долго встречаться? — возмутилась молодая женщина. — Ты не умный человек.

— Я умный человек, хотя и влюбился в тебя. И те два месяца, когда ты изредка разрешала остаться у тебя переночевать, а заодно вымыть посуду за гостями, не такой уж и большой срок.

— Ты поможешь мне или нет? — уже ультимативно потребовала Даша.

— Попробую, но ничего не обещаю.

— Достань копию свидетельства о рождении Светки, выписку из роддома и детские фотографии, заодно постарайся узнать, кто был ее отцом. Кстати, — она понизила голос, — поинтересуйся, занимались ли когда-нибудь в Советском Союзе клонированием?

— Чего? — не поверил своим ушам Игорь. — Слушай, может, мне и правда необходимо прилететь?

— Замечательно, — фальшивым голосом пропела Даша, — но если не сможешь, не беда, вышли все факсом.

— Свинья ты, конечно, но что с тобой поделаешь, — вздохнул мужчина и повесил трубку.

— Вы опять со своим клонированием? — сразу набросилась на нее принцесса.

— А вы не подслушивайте, — вяло огрызнулась молодая женщина, — то, что акушерка говорила, она не поняла, зато частные разговоры даже переводить не надо.

— А, — Маргарита отмахнулась, — ваш… приятель пообещал помочь?

— Куда же он денется. Жаль, все-таки хороший был человек.

 

1

Выйдя на улицу, Даша глубоко вдохнула и посмотрела на небо. Погода постепенно налаживалась. Влажный, но уже теплый ветер приятно согревал после сырого холода помещений, и ей ужасно не хотелось ехать домой. Ксюшки там нет, а видеть Сергея… Перед глазами вновь замаячила дразнящая усмешка Полетаева, сквозь которую страстно проблескивали глаза ювелира. Она зажмурилась. Кошмар какой-то… Вот так и становятся нимфоманками.

«Нет, надо с этим заканчивать, — тряхнула рыжими кудрями молодая женщина, решительно усаживаясь в машину. — Вот сейчас приеду домой, приготовлю ужин, повешу новые шторы…»

И она принялась с такой яростью мечтать о домашнем уюте, что на подъезде к дому дурнота накатывала уже при одной только мысли о кашпо и кружевных занавесках.

У мужа в кабинете горел свет.

— Ты уже дома? — удивленно спросила она, заглядывая в комнату.

— Если память мне не изменяет, я всегда в такое время дома, — разгневанный супруг едва повернул голову в ее сторону. — Посмотри на часы.

— О, Господи! — Настенные ходики действительно показывали половину девятого.

— Представь себе. Или ты считаешь, что без ребенка можно возвращаться когда угодно?

— Прости. Меня все эти события просто выбили из колеи. — Она рухнула в кресло и закинула ноги на стол.

Сергей наконец повернулся к ней всем корпусом. Глаза его смотрели холодно и раздраженно. Видно было, что супруг порывается сказать что-то резкое, но из последних сил сдерживается. Наконец он положил ногу на ногу, сцепил на коленях руки и почти спокойно спросил:

— Что же произошло необычного сегодня? И кстати, зачем ты отослала Ксению?

В результате сладостных мечтаний о семейном уюте несостоявшаяся мать семейства оказалась совершенно неподготовленной к этому вопросу. Вчерашние события, внеплановый запой и сообщение о новом убийстве действительно лишили ее возможности сообщить мужу о том, что дочь вместе с тещей отправились в круиз. Теперь ее поступок выглядел просто ужасно. Можно, конечно, попробовать заговорить ему зубы рассказом о принцессе, но… Сейчас она расскажет все Сергею, а тот ведь не давал обет молчания, значит, завтра же растреплет своим друзьям-приятелям за чашкой кофе, и пошло-поехало. Нет, раз обещала, надо держаться.

Даша вздохнула, мучительно соображая, как бы получше представить дело.

— Ты знаешь, мне кажется, что нам грозит опасность, — осторожно начала она.

Муж широко раскрыл глаза и с преувеличенным интересом воскликнул:

— Не может быть! И от кого же, если не секрет? От соседей? Или, может, от злых медведей?

— Ну, зачем ты так. Например, от разных там вражеских разведок…

Лицо Сергея вдруг стало напряженным. Он расцепил руки, взял со стола бумаги, повертел их, положил обратно и неожиданно резко вместе со стулом подвинулся к ее креслу:

— Что ты имеешь в виду? К тебе приходил кто-то?

— Как сказать… Честно говоря, нет. Скорее, я ко всем приходила, — Даша натянуто рассмеялась, — шутка, конечно. Просто у меня такое ощущение, что за нами следят.

— Кто следит? — Сергей прищурился. — Ты можешь выражаться яснее? Соседи, полиция, кто?

— Так, все понемножку, — ситуация становилась все более дурацкой. — Моссад, ЦРУ, КГБ… Господи, да шучу я!

— Шутишь? Понятно, — Сергей внимательно посмотрел на жену, и голос его вдруг стал подозрительно ласковым: — Тогда зачем же ты отослала Ксению?

— Ну… не знаю. Сложно это как-то все… — Даша отчаянно молила Бога послать ей хоть какую-нибудь идею. — Просто мне захотелось отдохнуть. Да, просто взять и отдохнуть, — идея неожиданно понравилась и выглядела вполне правдоподобно. — За последние пять лет я еще ни разу не отдыхала одна. Вот так, чтобы ничего не делать, а просто лежать и смотреть в потолок.

Вопреки ожиданиям, муж не упал в обморок от возмущения.

— Мне кажется, что тебе действительно пора отдохнуть, — он снова откатился к столу, встал и раздраженно шлепнул журналом по столу. — Я занимаюсь туризмом, сотрудничаю с целым светом, а ты отправляешь нашего ребенка черт знает с какой фирмой, на третьесортном пароходе, да еще под вымышленной фамилией! Ты хоть на секунду можешь себе представить выражение моего лица, когда позвонил директор этого турагентства и поинтересовался: не собралась ли от меня сбежать жена?

— А он-то как узнал? — пробормотала насмерть пораженная Даша.

Муж изучал ее сверху нехорошим взглядом. В его глазах читалось откровенное раздражение:

— Ты чей паспорт предъявляла, когда выкупала билеты? Дяди Пети или все-таки свой? Поначалу их просто удивило, что какая-то сумасшедшая хочет купить две путевки куда угодно, лишь бы подальше, потом она вдруг предъявляет документы не на ту фамилию, на которую бронировала, и тут же платит всю сумму наличными. Скажи спасибо, что они первым делом позвонили мне, фамилия показалась знакомой, а то уже собирались известить полицию.

— А зачем полицию? — недоуменно заморгала молодая женщина.

Супруг неспешно подошел к окну и задернул шторы с такой силой, что несколько крючков отлетели в сторону.

— Ты же сначала оформила путевку на Ксюшку и на себя, потом принялась переделывать ее на свою мать, спрашивать про сопроводительные документы, вот они и решили, что ты собралась ребенка подпольно переправлять в другую страну.

— Стукачи, — весь ее облик выражал крайнюю степень презрения.

— Лучше молчи, — муж присел к ней рядом и потер ладонями виски, — хотя, наверное, в этом и моя вина. Хотел сделать сюрприз и не рассказал о планах на лето. Я думал отвезти вас в Америку, в Диснейленд… Ладно, не удалось дочь порадовать, попробую заняться мамой, — Сергей провел пальцем по ее шее, — и самый лучший выход из создавшейся ситуации, если ты немедленно исчезнешь.

— В каком смысле? — шарахнулась она от него. Сергей лишь покачал головой

— Ты совсем уже… со своими приключениями. Собирай вещи, я отвезу тебя в прекрасный дом отдыха.

— Что, прямо сейчас? — Никогда еще муж не позволял ей отдыхать одной.

— Да, именно сейчас, потому что завтра утром позвонит какой-нибудь чмухало , и ты опять испаришься на целый день, а вслед за этим возникнет очередной труп. Хватит. Это дело полиции, а ты будь любезна вести себя как положено. Мне нужна приличная мать семейства, а не собака-ищейка с выпученными глазами. Так что собирай вещи и едем. Чудный пансион, крошечный, в горах, на озере. Людей, включая персонал, не больше десяти человек, как раз то, что тебе надо.

И хотя Даша за последние несколько дней избавилась от влияния вечно правильного супруга, сейчас ей не хотелось отстаивать свои права. Несколько дней без телефонных звонков, вызовов в полицию и соблазнов в виде лиц противоположного пола представились замученной женщине сказочным предложением. Наконец-то она сможет спокойно разобраться в сложившейся ситуации и… не спать с мужем в одной постели.

— Ты гений! — радостно захлопала в ладоши верная жена. — Я позвоню Ольге, может, она согласится поехать со мной….

— Ни в коем случае, — супруг решительно хлопнул по столу. — Никто не должен знать, где ты будешь, это мое категоричное условие, мне надоели темные личности, которые крутятся вокруг тебя. Не думай, что я не догадываюсь.

Даша смутилась. Впервые за всю прожитую жизнь Сергей изобразил нечто похожее на ревность.

Правда, особо радоваться не приходилось — слишком близко он был к истине.

— А сейчас, — продолжил грозный супруг, — ты соберешь вещи и поедем.

— Сережа, — она умоляюще сложила руки, — лучше я сама доеду, это не так далеко, за пару часов доберусь. Чего тебе зря мотаться? К тому же мне хотелось бы машину иметь под рукой, мало ли что…

Муж подозрительно посмотрел на нее:

— Надеюсь, ты не собираешься навещать своих новых друзей?

— Какие друзья, что ты придумываешь? Обещаю сидеть как мышь под лавкой.

— Хочется верить.

— Хорошо, я даже есть не буду, просто побросаю все в сумку и сразу поеду.

 

2

Окрыленная Даша прошла в спальню и вытащила большую дорожную сумку. Быстро уложила пару свитеров, джинсы, несколько легких вещей. Подумав, бросила туда же купальник и вечернее платье. Оставалось собрать косметику. Но для этого нужно было подойти к зеркалу.

Молодая женщина внутренне сжалась и боком, стараясь не смотреть в коварное стекло, пробралась к трюмо и принялась аккуратно складывать все необходимое в дорожный несессер. Телефон молчал. Она не выдержала и осторожно подняла глаза на свое отражение. Телефон по-прежнему молчал. Облегченно вздохнув, Даша весело подмигнула аппарату: видимо, на сегодня трупы и сюрпризы закончились.

Она уже собралась было встать с пуфика, как вдруг что-то в самом аппарате показалось ей странным. Она присмотрелась внимательнее. Так и есть, не горело ни одной лампочки. С нехорошим предчувствием молодая женщина воткнула розетку в сеть, и тут же, как по мановению волшебной палочки, прозвенел звонок.

«Понятно, еще один покойник. Трубку брать не буду», — с профессиональным хладнокровием подумала Даша и, вскинув сумку на плечо, направилась к выходу. Телефон надрывался.

— Кроме отца, меня ни для кого нет дома, — крикнул Сергей с кухни.

«Кстати, а вдруг это мама звонит?» Развернувшись на 180 градусов, она сняла трубку.

— Я слушаю.

— Даша, не вешай, это Илья. Нам нужно встретиться. Я все тебе расскажу. Все. Ты можешь прямо сейчас?

И тут молодую женщину прошиб холодный пот, она вспомнила о том, что договорилась сегодня вечером встретиться с Соней и та должна с минуты на минуту приехать в гостиницу. Сергей ее убьет.

— Ты меня слышишь?

— Да, подожди, надо подумать. Знаешь, где находится отель «Карлин»?

— Неважно, найду.

— Езжай туда и жди.

— Мне снять номер?

У Даши перехватило дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… ты же сама сказала — в гостинице. Не в коридоре же мы будем… разговаривать.

Не переставая удивляться мужской наглости и самоуверенности, Даша холодно обрезала:

— У меня там встреча. В коридоре. Так что постоишь рядом.

— Через сколько?

— Не знаю, сиди жди.

Илья пробурчал какое-то немецкое ругательство и повесил трубку.

«Слава богу, никого не убили, — подумала Даша, — но придется привести себя в порядок». Она снова залезла с головой в гардероб.

— Кто это был? — спросил Сергей, заходя в комнату. Увидев жену крутящуюся перед зеркалом, недовольно поинтересовался. — И куда это ты, позволь поинтересоваться, собираешься?

— Что, ты забыл, я же сейчас уезжаю.

— В таком виде? — он удивленно рассматривал голые плечи и узкие полосатые брюки.

— Да, а что? Хочу выглядеть скучающей бездельницей.

— Понятно, а кто звонил?

— Мама. Сказала, что все в порядке. Я готова, могу отправляться.

— Точно не хочешь, что бы я тебя довез?

— Нет, я справлюсь.

— Карту взяла? Тогда вперед.

 

3

Отъехав от дома, Даша почувствовала, как усталость уходит прочь. Какое счастье, минимум неделю она сможет наслаждаться полной свободой, никто не будет говорить, что делать, никто не будет клянчить еду, никаких уборок! Вставать и ложиться по зову сердца, что может быть прекраснее!

Весело насвистывая, она барабанила пальцами по рулю в такт незамысловатой песенки, раздававшейся из приемника. Теплая летняя ночь звала к необдуманным поступкам. «Интересно, зачем он меня позвал? Опять небось наврет с три короба», — вздохнула молодая женщина и прибавила скорость. Машин на дороге почти не было, лишь изредка мимо проезжали, плавно покачиваясь и громыхая, полупустые трамваи.

 

4

Не успела она войти в безлюдный холл гостиницы, как тут же из-за угла на нее стремительно вылетела невысокая темноволосая девушка.

— Рыжая! Я уже начала беспокоиться, — Сонечка сильно похудела за то время, что они не виделись, повзрослела, но кожа ее по-прежнему сохраняла тот нежный бархатистый оттенок, которому завидовала половина знакомых.

— Соня! — обрадовано вскричала Даша. — Дай на тебя посмотреть, как ты повзрослела, прямо красавица. Доехала нормально, ничего больше не произошло?

— Лучше не спрашивай, — темно-карие глаза были невыразимо печальны. Они расцеловались.

— Номера есть свободные? Летом в Праге гостиницу не достать… Мы с Давидом полгорода объехали, пока нашли, где остановиться.

— Не переживай, тебя поджидает хорошенький одноместный номер. Только подожди секундочку, — Даша заметила входящего в холл молодого человека. — Мне надо кое с кем перекинуться парой слов, и пойдем в твои апартаменты, — она махнула рукой, подзывая Илью.

Соня обернулась, и улыбка мгновенно погасла на ее лице.

— Твой муж?

— Нет, что ты, просто знакомый. Он живет в Вене.

Молодой человек неспешно подошел к дамам.

— Познакомьтесь, — Даша изобразила великосветский жест, — это Илья. Как видишь, молод и хорош собой, кроме того, владелец ювелирного салона, так что можешь при случае воспользоваться.

— Ага, — неопределенно протянула девушка, но руки не подала.

— А это Соня, моя давняя знакомая… кстати, чем ты сейчас занимаешься?

— Я все учусь. Сколько себя помню, все время учусь, — девушка натянуто улыбнулась и тут же сухо поинтересовалась: — Что-то не так?

Даша автоматически перевела взгляд на Илью. Выражение его лица заставило ее буквально замереть.

Как и несколько дней назад при виде Ольги, ювелир стоял, уткнувшись носом в Сонину шею и, казалось, не замечал происходящего вокруг. Молодая женщина со всей силой толкнула его локтем в бок.

— А? Что? — очнулся тот. — И на чем вы, говорите, специализируетесь?

Девушка некоторое время молчала, словно размышляя, стоит ли ей отвечать, потом нехотя бросила:

— На химии. Но, надеюсь, вы не собираетесь меня сейчас экзаменовать? — в ее голосе отчетливо прозвучали неприязненные интонации.

— Понятно, — Илья с трудом оторвался от созерцания сапфирового гарнитура, который Соня так и не вернула на место. — Сдается мне, что я здесь лишний. Даша, позвонишь мне, когда освободишься?

— А где ты остановился?

— В «Хилтоне». Я оставлю тебе карточку, — Илья раскрыл бумажник и снова покосился на Сонину шею. — Редкие камни, — как бы между прочим, произнес он, — наверное, дорого вам стоили?

Девушка инстинктивно прикрыла колье рукой.

— Не знаю. Это семейные драгоценности и принадлежат моим родителям.

— Они купили их еще там, в СССР? — быстро переспросил ювелир.

Соня недоуменно посмотрела на Дашу, мол, какого черта ему надо. Та поспешила разрядить обстановку:

— Илюша, я понимаю твой профессиональный интерес, но человек с дороги, дай отдохнуть. Завтра, если сможешь уговорить девушку прогуляться с тобой по набережной, может, она и поведает свои семейные тайны. Ну а сейчас мы, с твоего позволения, удалимся и посекретничаем. Я перезвоню часа через два… Извини, что не рассчитала.

— Буду надеяться, что ваша беседа не протянется до утра, — сухо произнес Илья и, не попрощавшись с Соней, направился к выходу.

Соня недовольно смотрела вслед удаляющемуся мужчине.

— Ты чего такая злая? — удивленно спросила Даша, — обругала человека ни за что…

— Тоже мне, человек, — фыркнула девица, вызывая лифт, — говна кусок.

Даша застыла, раскрыв рот.

— И на твоем месте я бы с большим вниманием отнеслась к выбору знакомых, — с напускным равнодушием продолжила Соня, однако было очевидно, что Илья чем-то задел ее.

 

5

Выйдя из лифта, Соня огляделась по сторонам в поиске горничной, но коридор был пуст.

— Ладно, найдем сами, — сварливым голосом проворчала девушка и пошла в направлении, указанном стрелками.

Даша трусила за ней с глуповатым выражением лица. Она никак не могла понять, как теперь себя вести с Левиной сестрой. Уж слишком большой была разница между застенчивой, вечно краснеющей девятиклассницей, какой она помнила Соню еще в Москве, и уверенной в себе, высокомерной девицей, гордо вышагивающей по коридору.

Пока Даша размышляла, Соня наконец отыскала свое номер.

— И это называется столичная гостиница? Да… — протянула девица, заходя в небольшую и вполне уютную комнату, — места, конечно, маловато, но выбирать не приходится. Извини за неудобство.

Молодая женщина хотела было возразить, что извиняться скорее нужно ей, но, решив, что это уже слишком, молча прошла в номер.

— Что там с Луниной? — небрежно скидывая пиджак на кровать, спросила Соня без всякого перехода. — Ее действительно убили или она опять прикидывается?

— Мертвее не бывает, — вздохнула Даша.

— Странно. Мне казалось, что она переживет даже атомную бомбардировку. — Неожиданно голос девушки дрогнул и из глаз покатились слезы. — Рыжая, я чувствую, я просто уверена, что смерть Левы как-то связана с этой дрянью!

Молодой женщине захотелось обнять Соню, но она на всякий случай сдержала свой порыв и лишь сочувственно покачала головой:

— Надо заметить, что ты не единственная, кто так думает. Наша доблестная разведка с тобой полностью согласна.

— Ого! — девушка промокнула глаза, и лицо ее вновь приняло высокомерное выражение. — Я смотрю, красотка Сью времени зря не теряла. А Елена Сергеевна тоже того?

— ФСБ считает, что да.

— А ты?

— Мне-то откуда знать, не я же ее убивала. — Даша достала сигарету. — Прости, но мне необходимо знать… что случилось с Левой?

Девушка скинула с себя одежду и прошла в ванную.

— Извини, хотя бы лицо ополосну.

Послышался звук льющейся воды и легкий стук украшений о стеклянную подставку. Через минуту Соня появилась, вытирая посвежевшее лицо полотенцем.

— Рыжая, меня кто-то подставил.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Даша. Девушка закинула немного полноватые ноги на спинку кресла и тяжело выдохнула:

— Если не будет найден настоящий убийца — это конец. На меня повесят все нераскрытые убийства в Центральной Европе за последние сто лет.

— Господи, да почему?!

— По кочану! — нежное лицо исказила гримаса ненависти. — Когда полиции станет известно, что Лунина была отравлена в тот день, когда я приезжала в Прагу, да еще, не дай бог, тем же самым ядом, что и Лева, — меня даже судить не будут, просто расстреляют на электрическом стуле. Кому, как не химику, подсыпать людям яд в какао? Проклятие, как вспомню, сколько сил мне стоило…

— Хватит плакаться, — неделикатно перебила ее Даша, — надо искать убийцу. Ведь, кроме нее и твоего брата, убит еще один человек — Соломон Ольхович, мой старый знакомый. Несколько дней назад он прислал мне по Интернету фотографию Светки, и его тут же отравили… Ты случайно не была в тот день в Линце?

— Рыжая, иди к лешему! — Соню передернуло от подобного предположения. — Лучше скажи, у тебя у самой есть идеи?

Молодая женщина, опершись локтями о колени, задумчиво смотрела в окно. На веснушчатом лице застыло усталое разочарование.

— Да как тебе сказать… Единственное, во что я точно не верю, так это в то, что Лунина покончила жизнь самоубийством.

Соня негромко хрюкнула:

— А кому вообще подобная глупость пришла в голову?

— Как кому? Полиции, конечно. Они нашли предсмертную записку. В ней она просила никого не обвинять, а ее саму кремировать.

Соня презрительно рассмеялась:

— Чушь полнейшая! Ни одна из них не покончила бы с собой даже под дулом пистолета. Светкина мамаша была еще почище, чем она сама.

Даша скосила глаза в ее сторону:

— Что ты имеешь в виду?

— Это сложно… — девушка положила полотенце на колени и задумалась, — Елена Сергеевна была, честно говоря, странной особой. Довольно привлекательная, фигура хорошая… но какая-то холодная, я бы даже сказала жестокая. Думаю, у нее поэтому и мужа-то никогда не было. Да и любовников не помню. А к Светке она относилась, знаешь, как к кошке или собаке. Только породистой.

— То есть? — удивленно вскинула брови Даша.

— Следила за ней очень. Но как-то странно. Волосы должна стричь так, весить столько-то… Очень берегла ее руки и лицо. Помню странный случай: Лунина возилась с Левой на диване, и тот нечаянно поцарапал ей щеку браслетом от часов, пустяковая царапина. Так вот, Елена Сергеевна побледнела как смерть, потом позвонила какому-то врачебному светиле, чтобы тот немедленно приехал, осмотрел ее.

— Может, она просто очень любила свою дочь? — возразила молодая женщина, доставая сигареты.

Соня невесело рассмеялась и скинула ноги со спинки кресла.

— В том-то и дело. Она не пожалела ее, не спросила, болит ли, просто видела одну эту дурацкую царапину. А Светка, надо заметить, сильно струхнула, попыталась отшутиться, мол, ерунда, до свадьбы заживет, та только зыркнула злобно и посоветовала заткнуться. Сомневаюсь, что это было проявление любви и ласки.

— И это все?

— Нет, — Соня, казалось, собиралась с мыслями, — были еще две заморочки.

— А именно?

— Ну во-первых, она никогда не разрешала выезжать Светке за границу. Лева рассказывал, когда они вернулись из круиза, Елена Сергеевна молча отобрала у дочери паспорт и пообещала убить, если повторится нечто подобное. А во-вторых, она тайком учила ее иностранным языкам.

— Лунина знала иностранный язык?! — вскричала Даша.

— Не язык, а языки. Немецкий и французский по меньшей мере, и говорила на них превосходно.

— Да иди ты, — потрясенная женщина махнула рукой, — она и по-русски-то с трудом разговаривала.

Соня медленно покачала головой и задумалась, словно вспоминая прошедшие годы и события.

— Перестань. Говорила она нормально, просто одни глупости и пошлости… А про языки я узнала случайно, уже перед самым отъездом. Светка хоть и разошлась с Левой, но по-прежнему у него все время что-то клянчила, а тогда, если помнишь, только-только появились первые телефоны с автоответчиками и разными всякими функциями. Так вот, брат ей подарил один такой, запрограммировал и попросил не брать трубку, чтобы проверить, как работает автоответчик и все остальное. Тем же вечером мы сидим с Левой, а он вдруг говорит: «Хочешь, послушаем, что у Светки дома делается?» Я удивилась! спросила, как это можно сделать. Тогда он набрал ее номер, потом код, и мы стали подслушивать, чем они там занимаются. Можешь представить наше потрясение, когда мы услышали, как они беседуют друг с другом по-французски!

Даша недоверчиво покачала головой.

— Не успели мы оправиться от французского, как они перешли на немецкий. При этом без ее дурацких гундосых интонаций. Понимаешь о чем я говорю…

— Так, может, это была не она?

Соня раздраженно махнула рукой.

— Я ее голос и после смерти помнить буду.

— И вы не спросили потом Светку об этом?

— Это еще зачем? Мы уже упаковали все вещи, собрались отчаливать, а тут прийти и сказать, что шутки ради прослушивали дома посторонних людей? Чего, нам своих проблем не хватало… Послушали да и забыли. Пусть хоть на китайском разговаривает, лишь бы подальше от нас.

Молодая женщина мрачно раскачивалась в кресле.

— Может, она смену готовила?

— Какую еще смену? — Соня недоуменно вскинула брови.

— Ну, она же в органах работала.

— Кто? Светка?!

— Да при чем здесь Светка! Мамаша ее, конечно!

Соня застыла посередине комнаты, раскрыв рот. Из соседнего номера раздавались взрывы хохота и кто-то пытался наперекор собственному голосу и слуху исполнить партию из «Фауста». Девушка отбросила полотенце, подошла к креслу и присела перед Дашей на корточки.

— Повтори, пожалуйста, то, что ты сейчас сказала, — медленно произнесла она.

Молодая женщина испуганно поджала ноги и уставилась на позеленевшую девицу.

— Ты в самом деле не знала, что Елена Сергеевна работала там? — и показала пальцем наверх.

— Да ты что, Рыжая, — Сонин голос слегка дрожал, — ты соображаешь, что ты говоришь? Лунина-старшая работала в органах, а мы об этом ничего не знали?! Ты хоть на секунду можешь представить, чем нам это грозит?

Даша развела руками:

— Ну, извини. Я-то здесь при чем? Мне сей факт стал известен всего пару дней назад.

— От кого? От Светки?

— Нет. От одного человека.

— Значит, все это треп! — Соня встала и отошла к кровати. — Чушь собачья, этого быть не может! Не может, чтобы мы такое долгое время общались и не знали об этом. Елена Сергеевна работала редактором, вернее, иностранным редактором. И работы у нее было выше крыши… Да она с утра до вечера торчала в своем кабинете! Может, конечно, она постукивала, тогда на таких местах сама понимаешь кто сидел, но чтобы прямо служила… Я не верю в это. Да и сама Светка бы рассказала — у нее язык как помело был.

— Чокнуться от всего этого можно. — Даша потерла виски. — Я уже ничего не понимаю… Ты фотографии привезла?

— Нет. Кто-то меня опередил, — девушка уселась на кровати, по-турецки скрестив ноги. — Думаю, тот человек, который пришел вместе с Левой. Он его и отравил, а потом забрал все фотографии. Более того, тот человек специально попросил брата показать их, мол, забыл, как Светка выглядит…

Даша недоверчиво посмотрела на нее:

— Ты так думаешь? А кто это был, откуда вообще взялся?

— Понятия не имею. Насколько я поняла, кто-то из его бывшей группы.

Услышав последнюю фразу, молодая женщина возмущенно перебила свою собеседницу:

— Не говори ерунду, у них в группе одни бабы были. А единственный мужик, кроме твоего брата, исчез в неизвестном направлении курсе на втором. Он, кстати, Леве денег должен был. Так что вряд ли бы заявился в гости.

Девушка пожала плечами:

— Ну, значит, из другой группы, но из универа точно.

— А как его, кстати, звали? — оживилась Даша.

— Да откуда я могу знать? Меня ему не представили.

— Но Лева как-то к нему обращался?

Соня задумалась.

— Странно, но никак не могу вспомнить. Вообще смутно помню, о чем они разговаривали. Я как только про Лунину услышала, у меня в голове сразу все заклинило.

— Тогда с чего ты решила, что он из университета? Может, он просто ее сосед по лестничной клетке?

— Нет, — девушка покачала головой, — он вспомнил как Светку отчисляли. Более того, он рассказал историю, о которой даже я ничего не слышала. Слушай, а может, он с биофака?

— Какую историю? — устало спросила Даша.

— Якобы Светка, вылетев из универа, вместо того чтобы сдать учебники в библиотеку, посолила их и поджарила на сковородке.

Даша моментально побелела как полотно.

— Что… Повтори, что ты сказала?

Соня тут же открыла глаза и выпрямилась.

— Что-то не так?

На Дашу было просто страшно смотреть. Лицо ее осунулось и как-то в один миг постарело. Поднеся дрожащие пальцы к губам, она не отрываясь смотрела на свою собеседницу. Наконец, с трудом сглотнув, молодая женщина мрачно произнесла:

— Дай угадать, Лева, конечно, эту историю слышал тоже впервые.

— Да… точно. Он засмеялся и спросил, откуда тот имеет такие данные… Что, ты знаешь, кто это был?

Даша молчала.

— Рыжая, ты будешь говорить или нет?! — взорвалась девица.

— Сонька, мне нужно подумать. — Помассировав виски руками, молодая женщина вскинула голову. Лицо ее было почти спокойным, но на нем застыло какое-то странное выражение. — Хорошо? А завтра я позвоню и мы сообразим, что делать дальше. Мне кажется, что разгадка уже очень близка. Во всяком случае, тебе бояться нечего.

— Да? Это ты полиции скажешь, когда меня на расстрел поведут. Так ты знаешь, кто это был?

— Пока еще нет. Я не уверена. — Даша встала и потянулась за сумкой. — Знаешь, ты оставайся, тебе все равно необходимо выспаться, а мне нужно кое-куда съездить, посоветоваться.

— С кем? С этим арабом? — хихикнула девушка. — Смотрю, замужество тебя не остепенило, все мужикам голову морочишь.

Даша в немом удивлении уставилась на нее.

— Что ты имела в виду под «этим арабом»?

— Надеюсь, ты не вступила в какую-нибудь террористическую организацию? Встречаешься по ночам с арабами в гостиницах. Подозрительно, — и она снова ехидно улыбнулась.

— Я не поняла, какой еще араб?

— Ну, этот, твой знакомый, Илья, кажется.

— Ты что, шутишь? — Даша не могла прийти в себя от изумления. — Какой же он араб? Он самый что ни на есть стопроцентный еврей. Они с родителями иммигрировали лет пятнадцать назад как раз по этой причине.

Соня рассмеялась.

— Рыжая, раскрой глаза, какой он еврей? У тебя что по этнографии было?

— Пятерка, — растерянно произнесла та.

— За что тебе ее поставили? За широкую амплитуду колебания бёдер? Хотя что ты в этом понимаешь: перепутать араба с евреем действительно может только русский. Стыдись. Да что с тобой?

Даша плюхнувшись обратно в кресло, обхватила голову руками и уставилась в одну точку.

— Послушай, — наконец произнесла она, — ты веришь в совпадения?

Пожав плечами, Соня коротко мотнула головой:

— Смотря какие. Если они связаны с Луниной, то нет. Налей мне, пожалуйста, чего-нибудь попить.

Молодая женщина, все еще пребывая в состоянии легкого шока, достала из бара бутылочку с апельсиновым соком.

— Ты хорошо запомнила лицо… того молодого человека?

— Относительно, а что?

— Скажи, он похож на Светку?

Соня чуть не выронила стакан из рук.

— Рыжая, у тебя сегодня, я смотрю, день победы над разумом? Или ты собралась его усыновить? То он еврей, то русский. Говорю, тебе: он араб. Араб. Не спорю, очень красивый, но тем не менее араб, поэтому не может быть ни лунинским родственником, ни моим. К тому же у нее, кроме матери, вообще никаких других родственников не было.

— Ты уверена в этом?

— Абсолютно. На все сто процентов.

— Если бы ты знала, как ты ошибаешься, — медленно проговорила Даша. — Я все поняла. Наконец-то все стало ясно.

— Что стало ясно? — приподнялась Соня.

— Расскажу завтра. Сейчас ложись, запирайся на три оборота и никого не впускай, завтра утром я тебе позвоню и все объясню.

Не дожидаясь возражений, она схватила сумку и выскочила из номера.

 

1

Пулей слетев вниз, молодая женщина бросилась к телефонному автомату. Руки ее от волнения так дрожали, что она с трудом вставила в автомат карточку. Принцесса сняла трубку почти сразу, как будто ждала ее звонка.

— Вы еще не спите? — не поздоровавшись, спросила Даша.

— Какой тут может быть сон…

— Нам необходимо немедленно встретиться, гостиница «Хилтон», минут через двадцать…

— Нет, так быстро я не смогу, — после небольшой паузы ответила Маргарита, — жду важного звонка. Через час еще будет актуально?

— Я надеюсь, — и добавила: — Буду ждать вас в холле.

 

2

«Не может быть, — возбужденно бормотала Даша, заводя машину, — не может быть».

Если ее идея верна, то разгадка четырех убийств окажется близка, ну а если нет… то международный скандал и пара выдранных кудрей ей гарантированы.

До «Хилтона» она добралась менее чем за десять минут. Буквально швырнув ключи от машины в подошедшего швейцара, молодая женщина бросилась к рецепции и, неожиданно даже для себя, потребовала от опешившего администратора:

— Herr Lipkin, schnell, schnell! — причем это самое schnell получилось в точности как у фашистского захватчика в период Великой Отечественной.

— Jawohl, madam , — не моргнув глазом ответил портье и поднял трубку.

В ожидании Ильи Даша нервно пританцовывала в холле, вызывая живой интерес у группы французских туристов.

Наконец неотразимый ювелир вышел из лифта, вслед ему оборачивались даже собаки.

— Уже не верил, что увижу тебя, — бархатным голосом произнес Илья, поднося ее руку к губам, — пойдем, посидим?

Даша зарделась. Чем бы ни кончилась эта история, все равно будет о чем вспомнить.

 

3

Вопреки ожиданиям Илья повел ее не в номер, а в ресторан.

«Лиха беда начало», — подумала она, усаживаясь за стол.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? Я вся внимание.

Молодой человек откинул назад свою роскошную гриву и, дождавшись, когда официант отойдет, нерешительно произнес:

— Прежде чем начать, я должен попросить тебя дать слово никому об этом не рассказывать.

Даша хихикнула.

— Еще немного, и я окончательно запутаюсь, от кого и что мне нужно скрывать. Включая собственного мужа.

— А вот это желательно помнить всегда, — предостерегающе заметил Илья. — Хорошо. Будем считать, что мы договорились. — Он побарабанил пальцами по столу. — Тогда начну издалека. У меня есть младший брат, Федор…

Его собеседница удивленно моргнула. Она даже сама не поняла, чему удивилась сильнее: тому, что у ювелира оказался брат, или что у брата оказалось такое имя.

— Федор? А это в честь кого? Подожди, попробую угадать…

— Да помолчи ты хоть пять минут, — возмутился Илья, — дай рассказать спокойно.

— Молчу, — она подперла голову рукой. — И слушаю тебя очень внимательно.

 

1

Тот день Илья не забудет никогда. Накануне братишке опять стало плохо, и их старый семейный доктор не выдержал:

— Фрау Липкин, я не могу брать на себя такую ответственность, это не просто усталость от напряженных занятий, это нечто большее. Нам необходимо установить причину.

Мама, невысокая седеющая женщина, словно догадываясь, чем может закончиться пребывание любимого младшего сына в больнице, расплакалась.

— Доктор, может, все-таки попробовать витамины?

— Нет, и еще раз нет! Я вызываю машину и немедленно.

Диагноз был краток и безжалостен — лейкемия. Услышав приговор, мать побледнела как смерть и, схватившись за сердце, потеряла сознание. Отец, хотя и остался на ногах, но выглядел не лучше.

Илья оцепенело сидел в коридоре, когда к нему подошел врач.

— Нам необходимо с вами побеседовать. Пройдемте в мой кабинет.

Тот нервно теребил молнию:

— Неужели выхода нет?

— Почему? Ситуация не такая безвыходная, — доктор Гюнтер присел рядом, — необходима пересадка костного мозга, нужен подходящий донор… Если таковой будет найден, то скорее всего вашего брата удастся спасти.

— А где его взять, этого донора? Это стоит денег? Сколько, вы только назовите сумму…

— К сожалению, дело не только в деньгах. Скажу откровенно, донора подобрать невероятно тяжело, и, как правило, надежда в основном на близких родственников.

— Что вы имеете в виду?

— Самый высокий процент совпадения у родных братьев и сестер. Так что если вы готовы…

— Вы еще спрашиваете! Да я готов лечь на операционный стол немедленно!

— Вот и отлично! — доктор ободряюще улыбнулся. — Тогда в течение самого короткого времени мы проведем необходимые анализы и будем верить в успех.

 

2

Последующие дни прошли в напряженном ожидании, каждый телефонный звонок заставлял всю семью замирать от страха и надежды, и каждый раз трубку брал Илья. Наконец он прозвучал, этот долгожданный звонок. Доктор Гюнтер позвонил лично.

— Хорошо, что вы подошли к телефону… Вам необходимо немедленно подъехать в клинику, возникли кое-какие проблемы…

— Брату хуже?

— Нет, слава богу, его положение стабилизировано. Мне бы хотелось поговорить о вас, — врач помолчал, — и не расстраивайте родителей раньше времени. Просто скажите, что анализы необходимо повторить.

Впервые Илья понял, что означает выражение «идти как на Голгофу», внизу живота появилась противная холодная боль, руки стали ледяными и влажными. В больницу он вошел почти в обморочном состоянии.

— Я все понял, герр доктор, — тихим и каким-то обреченным голосом произнес Илья, — у меня обнаружено то же самое?

Доктор Гюнтер удивленно взглянул на трясущегося мужчину поверх очков.

— Отнюдь. С чего вы взяли?

— Но… вы же сами сказали, что речь пойдет обо мне…

— Да, — врач захлопнул папку, содержание которой перед тем внимательно изучал, — нам действительно необходимо поговорить. Признаться, я бы с большим удовольствием побеседовал с вашей матушкой, но, к сожалению, в ее состоянии это не представляется возможным. По правде говоря, вам я и вовсе не имею права об этом рассказывать, однако речь идет о жизни человека, и, может быть, не одного. Неизвестно, как перенесут смерть сына ваши родители.

— Значит, речь идет только о том, что я не смогу стать донором? — со смешанным чувством отчаяния и облегчения спросил молодой человек.

— И да и нет. — Врач выдержал паузу. — Вы знали, что ваши родители являлись близкими родственниками?

— Да… По-моему, они двоюродные брат и сестра…

— Именно. А в их случае иметь детей чаще всего противопоказано. У вас там что, совсем не проводили соответствующих анализов перед близкими браками?

— Понятия не имею. — Илья по-прежнему не понимал, о чем речь. — Я уехал из Советского Союза совсем маленьким. Да что случилось?

Немолодой врач выдохнул и потер лоб.

— Видите ли, у ваших родителей одинаковое генетическое заболевание. Им ни в коем случае нельзя было иметь детей. Еще странно, что ваш брат дожил до такого возраста.

Молодой человек растерянно улыбнулся.

— Что значит — до такого? Ведь я значительно старше Федора.

— Старше, — лицо доктора Гюнтера приняло странное выражение, он помолчал и нехотя добавил. — Но вы не их сын.

У Ильи потемнело в глазах. Он ожидал какого угодно известия, но представить себе хотя бы на секунду подобное…

— Вы, надеюсь… шутите? — пробормотал он, вставая.

— Как вы думаете, сколько на свете врачей, способных шутить на такие темы?

— Но, может, это ошибка? Давайте я сдам все еще раз.

— Сомневаюсь, что в этом есть необходимость. Если помните, мы делали анализы два раза.

— Но… как это могло произойти?!

Доктор Гюнтер развел руками:

— Если бы ваши родители так ожидали результатов исследований, то я мог бы предположить, что они вас просто усыновили… Ваша матушка также вне подозрения, совершенно однозначно, что вы не являетесь даже ее сыном. Следовательно, что-то случилось в роддоме.

— Да что там могло случиться? — Илья растерянно взирал на листы с результатами анализов, разложенные на столе.

— Можно только догадываться, что происходило в советских клиниках! Возможно, при коммунизме и дети должны были быть общими… Извините. Вас могли подменить, перепутать, все что угодно…

— Значит, если тот ребенок, я имею в виду их настоящего ребенка, сейчас жив, то можно было бы попытаться…

— Я бы не строил на сей счет иллюзий, — врач собрал документы в папку и отложил ее в сторону, — с такой наследственностью выжить было бы просто чудом.

— Так что же делать?

— Попробуйте оповестить всех родственников, дальних, близких, до десятого колена. Возможно, кто-то из них сможет стать донором.

— А сколько времени у нас есть?

— Мало. Максимально шесть-семь месяцев.

 

3

Шереметьево неприятно поразило Илью. Можно сказать, это была нелюбовь с первого взгляда. Главный международный аэропорт страны оказался темноватым, душным помещением, слишком маленьким и слишком грязным для своего уровня. Под низким, закопченным пандусом слонялись таксисты, больше похожие на разбойников с большой дороги.

— Эй, мистер, давай довезу! Недорого, долларов сто и поедем куда надо.

— Куда кому надо? — мрачно поинтересовался мистер в тщетной надежде отыскать хоть какой-нибудь государственный транспорт.

— Неужели вас не встречают? — послышался сзади женский голос.

Илья раздраженно повернул голову, но тут же улыбнулся: голос принадлежал миловидной девушке, летевшей с ним одним рейсом.

— Да, — смущенно засмеялся он, — признаться, не ожидал таких проблем: ни одного такси.

— Давненько вы, видимо, покинули родину. Ну что ж, придется вам помочь. Идемте.

— Куда? Куда надо? — ему вспомнились зловещие слова извозчиков.

— На стоянку, — рассмеялась она.

Новая знакомая машину вела в раскованной московской манере, то есть не обращая внимания ни на дорожные знаки, ни на остальных участников движения, просто ехал человек по улице и все.

— Красивый город Москва, — осторожно начал беседу Илья (кто знает, что у этой девицы в голове).

— Не надрывайся, — прикуривая на ходу, ответила девушка, — и радуйся, что уехал.

— А вы…

— А я здесь живу. Но работать стараюсь там.

Молодой человек нахмурился — что бы это значило?

— Не пугайся, — смех у новой знакомой был замечательный: заразительный, с легкой хрипотцой, — я работаю фотокорреспондентом. Хотя и правда, можно сказать, стою на панели, люблю снимать на улицах… А вообще приходится тяжело, там, где спокойно и красиво, хорошие снимки не сделаешь, и если хочешь заработать, приходится пускаться во все тяжкие… — она проскочила на красный свет перед самым бампером чудовищного грузовика.

Илья с трудом перевел дыхание, расслабляя ногу, которой перед этим инстинктивно искал тормоз.

— Я, честно говоря, не спешу, — деликатно произнес он.

— Я тоже, — водительница удивленно глянула в его сторону, — ты это к чему?

Он кивнул на дорогу.

— А-а-а, — разочарованно протянула девушка, — а я думала, хочешь пригласить на чашечку кофе.

— Обязательно приглашу, вот только устроюсь.

— Куда тебя?

— В «Коломбо», это…

— Я знаю, — она на полном ходу обернулась, достала с заднего сиденья сумку и, порывшись в ней, вынула визитную карточку. — На. Когда кофе будет готов — позвони. Кстати, меня Инга зовут.

Илья вышел из машины, испытывая чувство облегчения. Во время их следующей встречи, если таковая состоится, он все-таки возьмет такси.

 

4

На следующий день в восемь утра он стоял на пороге родильного дома, где двадцать семь лет назад появился на свет. Много раз он представлял себе этот момент, но действительность опять превзошла все ожидания. Облупившиеся стены, разбитые ступени лестницы… Никакой ностальгии, обыкновенная старая больница. Тяжело вздохнув, Илья открыл дверь и направился к окошку справочной.

— Здравствуйте, мне необходимо попасть в архив.

Пожилая медсестра в белой шапочке удивленно подняла глаза.

— Чего?

— Архив, как я могу попасть в архив?

— Никак, — грубо отрезала она, — идите к главврачу и с ней разговаривайте.

— А где ее найти?

Женщина глянула на часы и нехотя произнесла:

— У нее сейчас пятиминутка, ждите.

Илья отошел от окошка, не поняв ни причины ее агрессивности, ни что такое пятиминутка. Кажется, так называлось варенье. Но вряд ли в роддоме его будут варить. Хотя кто их тут знает…

Вокруг маячили взволнованные папаши, беспрестанно расспрашивая о своих младенцах. Наконец открылась дверь и в холле появилась высокая строгая женщина в окружении белохалатной свиты.

— Наталья Семеновна! — окликнула ее сердитая медсестра, — здесь один мужчина в архив желает.

— Какой мужчина? — переспросила главврачиха, и медсестра тут же обличительно ткнула пальцем в сторону Ильи.

Строгая докторша повернула голову в указанном направлении. Видимо, молодой человек произвел благоприятное впечатление, ибо лицо ее смягчилось.

— Слушаю вас, — голос прозвучал весьма любезно, свита застыла в любопытном ожидании.

— Я хотел поговорить с вами… наедине. Это личное дело, — неуверенно начал Илья, он никак не ожидал оказаться в центре внимания.

— Конечно, — главврач понимающе кивнула головой, — подождите меня здесь и не волнуйтесь, все будет в порядке.

Молодой человек хотел возразить, что не ожидает наследника, но счел разумным промолчать. Молоденькие сестры, пошептавшись, тихонько захихикали.

Полчаса ожидания прошли за изучением плакатов о правильном питании и гигиене беременных и кормящих женщин.

— Эй, мужчина! — наконец окликнула его показавшаяся из-за двери голова в белоснежной накрахмаленной шапочке. — Мужчина в свитере, я вам говорю!

Илья изумленно обернулся, так к нему еще никто не обращался.

— Это вы мне?

— Вам, вам, идите сюда!

Растерянно почесав голову, он все же последовал за сестричкой со своеобразной манерой общения.

— Наталья Семеновна вас ждет, — и она снова хихикнула, — вот сюда.

 

5

Дородная главврач сидела, закинув ногу на ногу, и не спеша просматривала бумаги. Илье показалось, что пуговицы на ее халате были застегнуты только в районе талии. Он растерялся, но женщина тут же выпрямилась и, поправив халат, лукаво улыбнулась. Несмотря на возраст, она выглядела еще весьма привлекательной.

— А, это вы… проходите, присаживайтесь. Рассказывайте, что у вас на сердце. Проблемы с девушкой?

— Нет… — Илья засмеялся, — у меня и девушки-то нет. Я совсем по другому вопросу.

— Интересно. — Докторша отложила бумаги и нажала кнопку селектора. — Машенька, принеси два кофе и без надобности не беспокой. — Итак, слушаю вас.

Молодой человек кашлянул и неуверенно начал:

— Видите ли… когда-то давно, вы, конечно, этого не застали, — наметил он комплимент, — я родился в этом роддоме…

— Вот как? — женщина удивленно приподняла правую бровь, и улыбка стала чуть суше. — Продолжайте.

— Поймите, я не хочу никого обвинять, жизнь есть жизнь, что же тут поделаешь, но, к сожалению, обстоятельства сложились так, что мне необходимо кое-что выяснить.

— И что именно?

— Кто мои настоящие родители… Даже не так. Мне нужно найти ребенка моих нынешних родителей… — он окончательно смешался под пристальным взглядом главврачихи.

Та неуловимо преобразилась: любезность уступила место настороженности.

— Не могли бы выбыть немного конкретнее?

Илья испугался, что она его сейчас выгонит, и умоляюще сложил руки:

— Поймите, мне безразлично то, что меня вырастили и воспитали не родные мама с папой, они у меня замечательные и менять ни на кого другого я их не собираюсь, к тому же, если вы успели заметить, из пеленок я несколько вырос и в усыновлении не нуждаюсь. Речь идет о моем брате, их настоящем ребенке, он тяжело болен и ему необходима пересадка костной ткани, доктор сказал, что у родных…

— Я знаю. Продолжайте.

— Так вот, если я смогу найти этого ребенка, настоящего сына, то у моего брата появится надежда.

Женщина молча потирала руку, словно ее укусил комар. В дверь постучали, и на пороге появилась секретарша с кофе.

— Можно?

— Да, спасибо, Машенька, поставь сюда и минут десять никого не впускать. — Подождав, пока девушка выйдет, она спросила: — В какой больнице находится ваш… брат?

— Это далеко… В Вене. Мои родители эмигрировали в Австрию двадцать лет назад. Федор родился уже там.

— Так вы не живете в России? — Наталья Семеновна впервые обнаружила признаки удивления.

— Нет.

— Простите, но я хотела бы взглянуть на ваши документы.

— Конечно, — он торопливо выложил на стол все, что заранее подготовил: паспорт, права, кредитные карточки и даже самолетный билет, последней на стол легла небольшая книжечка в потрепанном картонном переплете — детская карта.

Главврач неторопливо просмотрела все документы, результат ее, видимо, вполне удовлетворил.

— Хорошо, — она снова внимательно посмотрела на молодого человека, — я постараюсь помочь вам. Но это будет стоить определенную сумму.

— Я и сам хотел предложить вам, — облегченно вздохнул Илья, — ведь это немалые хлопоты.

— Разберемся. Но, разумеется, и речи быть не может, чтобы вы проникли в архив, дайте мне все данные… — молодой человек с готовностью протянул ей свою детскую карту, — прекрасно. Также мне понадобится группа крови ваших родителей… о, я смотрю, вы вооружены до зубов, — усмехнулась она, когда он мгновенно вытащил необходимый документ, — думаю, тысячи в две долларов мы уложимся.

— Вам выписать чек сейчас? — он даже не моргнул глазом.

— Нет, мой дорогой, — докторша рассмеялась, — лучше наличными. И за вами еще будет один ужин.

— Не можете представить, какое удовольствие мне это доставит!

— Ладно, ладно, — она смущенно отмахнулась, — оставьте свой телефон и идите, у меня полно дел.

 

6

Из больницы Илья поехал к оставшимся в России родственникам. Увы, их список был слишком краток Всего три человека, двое из которых совсем старики и их дочь, тоже уже не девочка. К просьбе родственники отнеслись сочувственно и пообещали сделать все необходимые анализы. Илья сердечно поблагодарил их, передал подарки и часа два они предавались воспоминаниям и ответам на вопросы типа: «А как? А где? А сколько?» Выполнив свой долг, молодой человек вернулся обратно в гостиницу.

Но, едва переступив порог, он услышал свою фамилию.

— Господин Липкин? Нет, его сейчас в номере нет…

— Подождите! — закричал молодой человек, подскакивая к стойке, — я уже вернулся! Липкин, слушаю.

Портье недовольно отошел в сторону.

— Алло? Это вы? Здрасьте, а это Маша. Подождите одну минуточку, я соединю вас с Натальей Семеновной.

Илья удивленно почесал затылок, врачиха перезвонила так быстро, неужели нашла? О плохом думать не хотелось: архив сгорел, его сожрали крысы… Знакомый голос положил конец сомнениям:

— Добрый день, молодой человек, видите, как у нас все быстро делается. Хотя мне пришлось повозиться с вашим происхождением, просто детектив целый.

— Так вы нашли? — радостно вскрикнул он.

— Тут, видите ли, такое дело… ребенок ваших родителей умер…

У него похолодело в груди. Проклятье, значит, доктор Гюнтер был прав. Что же теперь делать?

— …Я понимаю, что вам вроде мне не за что платить…

— Нет, нет, — устало произнес он, — это не ваша вина.

— Ну, если вы так считаете, — голос врачихи заметно приободрился, — тогда взамен я могла бы сообщить вам имя вашей настоящей матери.

— Матери? — автоматически переспросил Илья.

— Да. Отец указан не был. Поверьте, для вас это будет настоящий сюрприз.

— Хорошо.

— Мы сможем встретиться прямо сегодня?

— Конечно, только выбирайте место сами. Я здесь абсолютно ничего не знаю.

— А где вы остановились?

— В «Коломбо».

— Вот и прекрасно, как освобожусь, сразу приеду к вам. Но это будет не раньше шести часов. Договорились?

— Буду ждать, — грустно ответил он и повесил трубку.

Все. Здесь его больше ничто не задерживает.

Он вошел в номер и бросил сумку в угол. Слова о матери засели в голове занозой. «Уехать, так и не увидев своей родной матери? Не узнав, как оказался у других родителей? И о каком сюрпризе она говорила?» Днем раньше, днем позже… Нет, решено, он останется и все выяснит, брату это, скорее всего, не поможет, но по крайней мере снимет тайну с его собственного происхождения.

Молодой человек устало прилег на кровать. Нервное напряжение последних дней наконец дало о себе знать. «Хоть пару часов поспать, и то хорошо», — подумал он и закрыл глаза.

 

1

Разбудил Илью настойчивый стук в дверь.

— Wer da? — несколько секунд он не мог понять, где находится.

— Господин Липкин, — послышалось из коридора, — это администратор вас беспокоит, мы звонили, но, видимо, что-то случилось с вашим телефонным аппаратом…

— Сейчас, одну минутку! — он накинул рубашку и пошел открывать дверь. На пороге стоял невысокий прилизанный молодой человек со слащавым выражением лица.

— Вы просили вас разбудить, но мы никак не могли соединиться с вашим номером. Я проверю, все ли в порядке.

Илья, отстранившись, пропустил его в комнату.

— А! — воскликнул слишком услужливый юноша, — вы задели сумкой трубку, ничего серьезного. Желаю приятно провести время, — и выжидающе посмотрел на него.

Илья молча протянул пару долларов.

— Благодарю, — тот склонил аккуратную головку и вышел.

Часы показывали половину шестого.

— Ювелир включил телевизор и устроился поудобнее в кресле. Надо бы перекусить, но есть совершенно не хотелось, к тому же вскоре придется идти с врачихой в ресторан. «Подожду», — подумал он и погрузился в изучение постсоветского телевидения.

Рассеянно переключая каналы, Илья неотступно думал о своей настоящей матери: кто она, почему отказалась от него, или… или что? Как выглядит, чем сейчас занимается? Да и знает ли о его существовании…

Он тяжело вздохнул, на душе было муторно еще и оттого, что собственное прошлое занимало сейчас его мысль сильнее, чем болезнь брата. Эх, подлая человеческая душа! Неожиданно молодой человек почувствовал, что на экране телевизора происходит нечто странное, — это место было ему знакомо… Что за ерунда… Он вытянул шею и усилил звук. Молоденький взъерошенный паренек с плохо скрываемым восторгом вещал в камеру:

— Наша съемочная группа первой оказалась на месте происшествия. Буквально только что на стоянке городского родильного дома прогремел взрыв. По полученным данным пострадавшая машина принадлежала главному врачу этого роддома. В момент взрыва в автомобиле находилась женщина, вероятно, сама хозяйка. К сожалению, непосредственных свидетелей трагедии нам обнаружить не удалось, стоянка больницы находится чуть в стороне от главной дороги. Что же явилось причиной взрыва? На месте преступления уже работает оперативная группа.

— Что вы можете сообщить о данном происшествии? — обратился корреспондент к коренастому человеку в штатском.

— Пока делать выводы рано. Следствие покажет, — скупо улыбнулся тот.

— По непроверенным данным…

Илья с трудом перевел дыхание. Это просто невероятно! Человек, с которым он разговаривал несколько часов назад, убит! И сразу же в голову пришла неприятная мысль: Наталью Семеновну убили именно в тот момент, когда она собиралась ехать к нему на встречу, чтобы сообщить имя его матери и обстоятельства, при которых он оказался в другой семье. А что, если… В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Раньше с русской мафией он сталкивался только в новостях и дешевых детективах, а сейчас ему, возможно, придется кое-что испытать на своей шкуре.

 

2

Первым желанием было незамедлительно переехать в другую гостиницу, однако идею пришлось сразу же отбросить. Если они знают, для кого врачиха искала информацию, то найдут его и в любом другом отеле — фальшивыми документами он заблаговременно не запасся. Оставалось либо сохранять стоическое спокойствие, либо улетать обратно в Вену. Последний вариант хотя и выглядел благоразумнее, но… Он останется в Москве, останется до тех пор, пока не выяснит, что от него пытаются скрыть. Вытащив из бумажника визитную карточку вчерашней знакомой, Илья снял телефонную трубку.

— Липкин, добрый день, могу говорить с Ингой?

— Я слушаю, — с вопросительной интонацией ответил чуть хрипловатый женский голос.

— Здравствуйте, это вас беспокоит тот пугливый иностранец, которого вы так великодушно довезли до места. Я хочу сообщить, что кофе готов и ждет.

— А, это вы! Признаться, не ожидала. Очень мило с вашей стороны, спасибо.

— Инга, я хочу сразу предупредить вас, что звоню небескорыстно…

— Вот как? Что ж, мне не привыкать. Просите, вас надеюсь, не обворовали?

— Нет, нет… Возможно, просто моя богатая фантазия, а возможно, богатый материал для вас…

— Что вы имеете в виду? — одновременно заинтересованно и настороженно переспросила девушка. — К вам в номер рвутся проститутки?

— Если бы! Я был бы счастлив… Инга, скажите, вы одна живете?

Та издала приглушенный звук.

— Что, черт побери, у вас случилось?

— Послушайте, я согласен платить сто долларов в день, если немедленно перееду отсюда в любую квартиру. Если мне придется делить ее с вами, будет вдвойне приятно. Плюс я сообщаю вам важную информацию о сегодняшнем взрыве около роддома, возможно, из этого выйдет сенсация, соглашайтесь. Только быстро, времени у меня в обрез.

— Полчаса вас устроит? — после небольшого раздумья произнесла девушка.

— Вполне, я как раз успею собрать вещи и рассчитаться. Только не заходите внутрь, сидите ждите в машине, я сам к вам подойду.

— Тогда до встречи, — вздохнула она.

 

3

Через двадцать минут молодой человек рассчитывался у стойки под укоризненным взглядом вежливого юноши.

— Вам, надеюсь, у нас понравилось? — с каким-то надрывом спросил тот.

— Очень. Но, к сожалению, мне пора. Ждут дела в Ленинграде.

— В Ленинграде? Понятно, — портье бросил на австрийца быстрый взгляд, — а если вас будут искать, могу я что-то передать, как с вами связаться?

— Нет, нет, благодарю, я перезвоню вам сам. — Илья протянул пятерку.

— Всегда рады помочь, — юноша снова склонил прилизанную головку, — если вы не возражаете, придется немного подождать, мне необходимо проверить вашу карточку…

— Не надо, — ювелир выхватил у него кредитку, — я очень спешу, заплачу наличными.

Лицо администратора приняло серый оттенок.

— Но…

— Спасибо, всего хорошего, — Илья положил на стойку деньги и, подхватив сумку, выскочил из гостиницы. Почти бегом он достиг угла небольшой тихой улочки. Знакомой машины еще не было, но дожидаться перед входом было слишком опасно, и он притаился в тени густого дерева. Через пять минут с противоположной стороны медленно подъехала вишневая «восьмерка» Инги.

— Вот черт, — выругался молодой человек и беспомощно оглянулся. На детской площадке курили два подростка. — Эй, ребята, идите сюда! — махнул он рукой.

— Чего надо? — вяло отозвался один из них.

— Десять долларов, — не повышая голоса, произнес Илья. — Видишь вишневую машину, там девушка, надо ей кое-что передать.

— Рога для мужа? — С громким ржанием парни подошли ближе.

— Будете так орать, ничего не получите. Идите к ней и скажите, сосед по самолету ждет за углом, и покажите где. Все ясно?

— Без проблем. Давай чирик. — Тот, который был повыше, сунул деньги в карман, сплюнул и вразвалку направился к машине.

Склонившись к окошку, подросток о чем-то поговорил с Ингой и пошел дальше, но девушка продолжала стоять. Прошло еще минуты три, и Илья уже решил подойти сам, как неожиданно «восьмерка» отъехала от гостиницы и скрылась за углом. У ювелира от злости пересохло во рту, но тут сзади раздался знакомый голос:

— Эй, вражеский шпион!

Он обернулся, и камень упал с измученной души, из машины улыбалась Инга. Молодой человек буквально нырнул в распахнутую дверцу.

— Рассказывай, от кого скрываемся?

— Послушай, ты можешь занять неприметную позицию, чтобы мы могли видеть вход?

— Могу. По какой статье нас посадят, по 64-й? — хладнокровно осведомилась девушка, ставя машину вплотную к дереву.

— Что за статья?

— Шпионаж, измена Родине, — она сняла темные очки и достала фотоаппарат с чудовищным объективом, — следить надо за входом?

— Да, — ювелир удивленно рассматривал ее технику, — а это зачем?

— Мне ведь не только кушать хочется, но и много всяких разных разностей, а ты не болтай — лучше следи и сразу дай сигнал, когда появится нужный человек.

Некоторое время они сидели молча, напряженно глядя в сторону гостиницы. Наконец из-за угла на приличной скорости выскочила темно-синяя «Вольво», и сразу же к ней метнулся вежливый администратор.

— Снимай, — шепнул Илья, но девушка защелкала, не дожидаясь его команды.

Из подъехавшей машины так никто и не показался, и через минуту оживленных переговоров она отъехала так же быстро, как и появилась.

— Ну, что теперь? — пряча аппаратуру, спросила Инга.

— Теперь мне необходимо где-то поселиться. Условия я назвал.

— Едем ко мне. Места не очень много, но нам хватит. Будешь спать в гостиной.

— Ты одна живешь? — поинтересовался ювелир, рассматривая симпатичный профиль.

Две светлые, забавно торчащие в разные стороны косички и маленький курносый носик делали новую знакомую похожей на озорную девчонку, и только морщинка между бровями говорила, что жизнь не так проста, как кажется.

— С бабушкой. Она болеет, за ней нужно ухаживать, поэтому и живем вместе. Родители все время ругаются, им не до нее.

— А она не будет против?

— Да ты что! Елизавета отличная старуха, у нее, правда, проблема с суставами, ходить тяжело, а так все в порядке. Особенно с юмором. Я ее уже предупредила. Только про деньги ей не говори, иначе откажется, а ей операция нужна. Мне обещали выплатить гонорары, но пока тянут. А что я скажу? Хорошо хоть вообще взяли…

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько нужно денег для операции? — Мысль о том, что он сможет хоть кому-то сейчас помочь, была приятна.

— Девять тысяч.

— Долларов?

— Почему, рублей. В долларах около полутора тысяч.

— Инга, я дам тебе три тысячи завтра с утра, но ты должна будешь мне помочь.

Девушка молча смотрела на дорогу, крепко сжав губы. Наконец она вздохнула и улыбнулась:

— Надеюсь, убивать никого не надо?

— Нет, — рассмеялся Илья, — правда, не могу гарантировать, что кто-то не захочет подорвать твою машину.

— Звучит многообещающе. Ты ел?

— Нет.

— Я тоже не успела, а дома готовить надо, да еще бабуля будет подслушивать, давай заскочим перекусить, заодно все расскажешь.

— Идет.

 

4

Они устроились в крошечном кафе, спрятанном в безлюдном московском переулке. Тихо жужжал вентилятор и мурлыкала музыка, столики были под стать заведению, такие маленькие, что на них с трудом разместился заказ двух проголодавшихся детективов.

— Рассказывай, — предложила Инга, с невероятной скоростью уничтожая холодные закуски.

— Тебе длинный вариант или короткий?

— Начни с короткого, нужно будет, спрошу.

— Пару дней назад я узнал, что мои родители на самом деле не мои.

— Иди ты, — девушка перестала жевать, — и что?

— Я поехал в роддом и попросил найти настоящего ребенка моих нынешних родителей.

— Зачем? — удивилась та. — Логичнее было искать своих, родных.

— Была причина… Короче, главврач обещала помочь, днем перезвонила и сказала, что кое-что нашла… А потом я увидел по телевизору, что ее машину подорвали…

— Я слышала… И ты предполагаешь, это как-то связано с твоей просьбой? — Фоторепортерша задумчиво жевала ветку петрушки.

— А ты бы что подумала?

— Что за «Вольво» за тобой охотится?

— Пока не знаю. Просто показалось, что администратор гостиницы ведет себя немного странно. Как видишь, не ошибся…

— Ну это еще ни о чем не говорит… И что же ты хочешь от меня?

— Ту информацию, которую мне хотела передать врачиха.

— Да ты что, обалдел?! — возмутилась было Инга. — Как я смогу ее достать из роддома?! Лечь на сохранение?

— Подожди! Послушай, тебе ведь ничего не грозит. Ты кто? Журналистка…

— Я не журналистка, а фотокорреспондент! Разница как между слоном и стиральной машиной, неужели не ясно?

— Это для тебя разница, а человеку, которому ты показываешь документ, все равно. — Илья одарил ее одним из своих самых убедительных взглядов. — И потом, журналистское расследование может начать кто угодно, хоть стиральная машина, был бы микрофон и наглое лицо…

— Спасибо большое. — Она надула губы.

— Извини, я пошутил, у тебя очаровательное личико.

— К тому же, — девушка бросила на него язвительный взгляд, — откуда такая уверенность, что все происходит именно из-за тебя? Ты что, Железная Маска? Наследник французского престола? А может, ты охотишься за настоящим сыном своих родителей, чтобы его убить и устранить истинного наследника?

— За это можешь не беспокоиться, — вздохнул Илья, — единственное, что успела сообщить мне Наталия Семеновна, что тот ребенок умер сразу в роддоме. И что у меня была только мать, отец неизвестен.

— Ага, — понимающе кивнула Инга, — но если твоя настоящая родительница была матерью-одиночкой, то, может, все гораздо проще: она знала, что одной ребенка ей будет трудно воспитать, а тут у другой женщины умирает сын, видя ее горе, та решается отдать свое дитя, то есть тебя…

Молодой человек на секунду задумался, но потом покачал головой:

— Все было бы замечательно, если бы не одно но. Мои родители не знают, что я не их сын.

— Ага, — снова сказала девушка и задумалась.

— Но мне кажется, ты не так далека от истины. Возможно, все так и было, за исключением того, что моей матери просто не сказали, что ее ребенок умер. Просто врачи пожалели и подсунули мальчика, от которого отказались.

— Ты думаешь? — с сомнением спросила она. — Ну а за что же, в таком случае, подрывать женщину? Я, конечно, не юрист, но состава преступления здесь не вижу, наоборот, благородный поступок.

— Со стороны врачей — да. А со стороны матери, которая отказалась от своего ребенка?

— Подумаешь, — презрительно фыркнула эмансипированная фотокорреспондентка, — тоже мне событие. Да еще через сто лет…

— Может быть, сто лет назад это и не было событием, но если предположить, что сегодня эта дамочка занимает какой-нибудь высокий пост, например член правительства, или она стала чьей-то женой — того же самого министра, премьера или главы мафии, то дело меняется, не правда ли?

— Ну это ты, пожалуй, загнул. А даже если и так, не такая уж это и трагедия, мало ли какие ошибки люди совершают в молодости!

— А если она возглавляет какой-нибудь комитет по защите матери и ребенка, да еще в ЮНЕСКО?

Инга ехидно улыбнулась и состроила ему забавную рожицу:

— Я думаю, твоя мама Астрид Линдгрен. Идеально подходит под твои условия и сразу объясняется наследственная тяга к сочинению сказок.

— Ты будешь мне помогать или только критиковать? — возмутился молодой человек.

— Немного здоровой критики никому не помешает, — справедливо возразила девушка, — а глядя на твою жгучую внешность, я могу предложить еще один вариант. Например, какой-нибудь жестокий красавчик — грузин, армянин, азербайджанец или кто-нибудь из этой оперы хотел силком жениться на твоей маме или женился. Но та, поняв, что жизнь с ним невозможна, беременная решила бежать, а потом ребенка отдала в первые попавшиеся руки.

Тот подпер подбородок ладонью:

— Замечательно. А зачем же сейчас кого-то убивать?

— Ну он ее разыскал, любовь, сам понимаешь, стала меньше. «Где, — кричит, — подлюка, мое дитя?» А она: «Умер наш мальчик, о горе мне, горе!» «Ладно, — говорит жестокий и свирепый папаша, — узнаю, что обманула меня, — убью!» Вот тебе и мотив.

— Слишком женский мотив, — пожал плечами Илья.

Девушка возмущенно всплеснула руками:

— Ну, конечно, я ведь забыла, что тебя рожал мужчина…

— Ты будешь мне помогать?

— Буду. Мне уже самой интересно. Поел? Тогда поехали.

 

1

На следующий день Илья сидел в потертом кожаном кресле и держал на вытянутых руках пряжу. Пожилая дама с белоснежными, уложенными в замысловатую прическу волосами неторопливо сматывала ее в клубок, негромко напевая арии Чио Чио Сан.

— Ах, какое величие души, — наконец произнесла она, — разве современные женщины на такое способны? Нет, мой дорогой, благородство и самопожертвование безвозвратно ушли прочь, нынешняя раба любви скорее убьет вас, чем себя. Что вы по этому поводу думаете, молодой человек?

— Не знаю, — рассмеялся Илья, — я еще не сталкивался с подобными проблемами и хочу надеяться, что в ближайшее время не столкнусь. Девушки пока дарят мне свою любовь бескорыстно.

— Верю, верю, мой дорогой. Уж если моя внучка привела вас к себе домой, то что-то в вас определенно есть.

— Очень хочется надеяться на это. — Он посмотрел на часы. — Задерживается Инга.

— Бросьте — задерживается, опаздывает да и все. Совершенно не может ни на чем сосредоточиться…

Стукнула входная дверь, и из прихожей послышался хрипловатый голос:

— Ну как вы там, не подрались без меня?

Елизавета Николаевна покачала головой:

— И это вместо приветствия. Скажите правду, разве помешало бы ей хорошее воспитание? Хотя сейчас многие полагают, что его можно заменить хорошим образованием… Ну подумайте, голубчик, во что превратится мир, если в нем будут править образованные и невоспитанные? Это же Содом и Гоморра!

— Уважаемая Елизавета Николаевна, — девушка подошла к ее креслу и чмокнула в щеку, — это в любом случае лучше, чем и невоспитанные, и необразованные, как сейчас.

— Отчего же — они ведь все с высшим образованием…

— С каким? С экономическим? Ха-ха! Да туда отчаявшиеся родители устраивали тех, кого уже ни на какой другой факультет засунуть было невозможно. Ну, посуди сама, — Инга аппетитно захрустела яблоком, — для каких таких целей нужны были экономисты в семидесятых или, не дай бог, в восьмидесятых? Дебет с кредитом сводить? Бухгалтеры! Бабуля, нами правят бухгалтеры, вот, посмотри повнимательней, — она кивнула в сторону телевизора, — надень ему черные нарукавники, пробор пополам, и вылитый приказчик! Они же и крадут, как приказчики — все что плохо лежит. Но, с другой стороны, прогресс однозначный: сначала правили кухарки, потом рабочий с колхозницей, теперь приказчики. Значит, в следующее тысячелетие мы войдем со студентом-разночинцем во главе, это и есть величавая поступь истории.

— Не болтай, — отмахнулась старушка, — идите, поужинайте как следует, Илья тебя совсем заждался.

Девушка весело рассмеялась, озорно встряхнув косичками:

— Не оскорбляй молодого человека, он, как и все современные мужчины, ждет не женщину, а удовольствие, с нею связанное…

— Бесстыдница! — Елизавета Николаевна шутливо замахнулась своей палкой.

— Эх, бабуля, отстаешь ты от жизни! Сегодня удовольствие, приносимое женщиной, может выражаться в чем угодно: в пачке долларов, в покровительстве или в таком вот ма-а-аленьком клочке бумаги, — она помахала блокнотным листом, — верно я говорю, Илюша?

Молодой человек почувствовал себя неловко, но листок действительно заинтересовал его сейчас больше, чем все женщины мира.

— Вы простите, мы на минутку вас оставим. — Подхватив девушку под локоть, он вывел ее на кухню. — Рассказывай, что за информация?

— Столько, сколько сегодня, мне в жизни врать не приходилось. — Инга устало села на табуретку и подвинула к себе тарелку с блинчиками. — Сделай чай. Сначала выбила разрешение в редакции, наплела им, что по непроверенным данным в этом роддоме перепродавали грудных младенцев, ну они, ясное дело, загорелись и дали мне в помощь Лешу Киевского, а это мужик — зверь, вцепится — не отпустит, мне бы в жизни не удалось раздобыть и десятую часть информации, если бы не он. Тебе надо было послушать, он убеждал, подкупал, угрожал, канючил, короче, просто виртуоз, я только щелкала бумажки, которые он мне подсовывал. И знаешь, что самое смешное? В этом роддоме, судя по всему, действительно кое-чем баловались. Правда, немного раньше. Началось с того, что одна нянечка, старенькая совсем, произнесла: «Вот проклятье Бог послал — вторую начальницу убивают». Ну мы сразу: что? как? Оказалось, восемь лет назад в подъезде своего дома убили прошлую главврачиху, Трофимову. Одновременно с этим была совершена попытка уничтожить архив, правда, за более поздний период — конец семидесятых. Начали проверку, шороху, говорят, по всей Москве было: кто-то развелся, кто-то повесился… В общем, чем там дело кончилось, никому не известно, скандал замяли, оно и понятно, аферы аферами, а дети-то живые, чего им судьбу ломать. Народу уволили до черта, первое время даже с собой шепотом разговаривали, но постепенно все улеглось, забылось, а с приходом нового руководства вроде как никаких новых историй не возникало. Это, как ты понимаешь, выяснить было несложно, а вот остальную информацию собирали по крупицам. Картина приблизительно следующая. Вчера Наталья Семеновна запросила в архиве сведения с 1 по 11 марта 1971 года, через некоторое время она вызвала к себе некую Анненкову, та — единственная из начальства работает еще с тех времен, и на повышенных тонах с ней объяснялась, после чего направилась в архив сама, пробыла там довольно долго. По возвращении принялась названивать по разным телефонам, в основном бывших сотрудников. После чего собралась и пошла домой, чем это кончилось, ты знаешь.

— А что за листком ты все время вертишь у меня перед носом?

— Это следующая страница из блокнота, на котором писала последний раз погибшая. У врачей рука сильная, видно все прекрасно, мы только обвели карандашом. На, читай.

"Рожениц — 12

Мальчиков — 8, 7 отр.

Девочек — 5, все отр.

Мертв, м. — 1, полож.

Лунина — двойня м+д — иск!!!

Комсомольский пр-т, д. 19, кв…"

— Что это за абракадабра? — он разочарованно отбросил лист.

— Чего тут понимать? В тот день родилось тринадцать детей. Восемь мальчиков и пять девочек. Семь мальчиков и все девочки отпали по группе крови, единственный ребенок, которой подходил твоим родителям, — мальчик, который умер. Одна женщина, судя по всему эта Лунина, родила двойню — мальчика и девочку, «иск» это, наверное, «искомое». Вот и вся разгадка. Никакой сенсации, — она тяжело вздохнула, засовывая последний блинчик в рот, — одинокая мамаша родила двоих. Одного-то попробуй воспитать, а тут сразу двое, а у другой умер ребенок, вот и поделилась, может, пожалела ее, а может, себя. Таким образом, все, что произошло вчера — взрыв и машина возле гостиницы, — просто совпадение. Киевский меня убьет. Если только убедить его раскопать старое дело… Хотя кому это сейчас нужно… — В голосе звучала безнадежная обреченность.

Илья молча подошел к плите и принялся варить кофе. Лицо молодого человека было угрюмо и сосредоточенно. Девушка, подперев голову кулачком, с грустью следила за ним. Через минуту она не выдержала:

— Не пойму, чем ты, Гамлет, недоволен? Бери адрес и топай к мамаше с сестренкой. Число твоих родственников растет просто в геометрической прогрессии. Радоваться надо.

Ювелир сердито буркнул:

— Чему? Выходит, что брату я все равно помочь уже ничем не смогу, а радоваться встрече с женщиной, которая поделилась мной, словно куском колбасы, извини, не получается…

— Да ладно тебе занудствовать! Представь на секунду, что такое воспитать ребенка в одиночку! Да еще в то время. Тем более двоих. Может, у нее горе какое было — сначала ведь узнать надо.

Илья по-прежнему с отсутствующим выражением лица следил за поднимающейся коричневой пенкой. Аромат свежесваренного кофе заполнил крошечную кухню. Инга шумно вздохнула и забарабанила пальчиками по столу:

— Ну хочешь, я поеду с тобой? Придумаем любую причину. Например: берем интервью у всех, кто когда-то там рожал. Предложим гонорар за интересные сведения — в деньгах сейчас все нуждаются, может, она нам расскажет о той, первой главврачихе, вдруг Действительно что-нибудь интересное на белый свет покажется. А? Поехали!

— Что, прямо сейчас? — по-прежнему с плохо скрываемым раздражением переспросил Илья.

Инга отбросила косички назад и пожала плечиком:

— А в чем проблема? Тебя где-то ждут? Адрес есть…

— А ты уверена, что он остался без изменений? Это за четверть-то века…

— Представь себе! Я уже все проверила. Лунина Елена Сергеевна проживает все там же, на Комсомольском проспекте, вдвоем с дочерью Светланой. Других граждан по данному адресу не прописано.

— Хорошо, — в его глазах засверкала решимость, — если ты так уверена, поехали.

— Эй, минутку! — девушка грациозно встала, — я не говорила, что в чем-то уверена, просто сидеть на одном месте бессмысленно. Или ты решил у меня навеки поселиться? — В вопросе откровенно прозвучало предложение.

— Ладно, поехали просто так. — Илью смутила надежда в ее голосе. — Пообщаюсь с родной мамашей, соберу вещички и завтра же уеду домой.

— Ты меня не так понял, — девушка закусила губу. — Да живи сколько влезет.

— Разберемся.

 

2

В подъезде ухоженного сталинского дома стоял домофон. Илья достал бумажку с номером квартиры и протянул сообщнице. Инга нажала несколько кнопок и подвинула ухо поближе к динамику.

— Кто там? — послышался жеманный женский голос.

— Нам нужна Елена Сергеевна. Мы из журнала.

— Входите. — Раздался звук зуммера, и замок щелкнул.

До самой квартиры молодые люди не обменялись ни словом. На лестничную площадку пятого этажа выходили три двери, одна из них была приоткрыта.

— Пошли, — прошептала корреспондентка и, просунув голову, уже в полный голос осведомилась: — Можно?

В темном холле появилась высокая стройная девушка и высокомерно бросила:

— Вы принесли рукопись? Оставьте, мама перезвонит вам.

— Простите, — Ингу задел подобный прием, — мы, наверное, неправильно объяснили… Я журналистка и хотела бы взять у Елены Сергеевны интервью.

— Что за ерунда? — Надменная хозяйка наконец заметила, что посетителей двое, и включила свет.

Массивные бронзовые бра осветили просторный коридор, и взорам молодых людей предстала пепельная блондинка с огромными серыми глазами. Увидев Илью, она моментально изобразила чарующую улыбку:

— Из какого, вы говорите, журнала?

— «СПИД-инфо». — Инга ревниво оглядела девушку. — Мы можем пройти?

— Конечно! Мамы, правда, сейчас нет, но она появится с минуты на минуту. Хотите выпить? Меня Светлана зовут.

— Хотим, — Илья вышел из тени, не отрывая взгляда от красавицы хозяйки, — очень хотим.

Красотка провела их в огромную, роскошно обставленную гостиную. В одну секунду на столе появился коньяк и хрустальная ваза с конфетами. Ингина теория относительно бедной матери-одиночки начала рассыпаться как карточный домик. Однако девушка не пала духом. С важным видом усевшись в кресле, достала фотоаппарат, диктофон и приготовилась задавать вопросы.

Ее усилия оказались тщетны: Илья, казалось, просто забыл о существовании напарницы, а нахальная девица обращала на нее внимания не больше, чем на пепельницу. Инга попыталась призвать на помощь весь свой юмор — ведь эта дурочка клеила собственного брата, но, переведя взгляд с Ильи на Светлану и обратно, ее улыбка постепенно гасла: инцест в России уголовно не наказуем.

— А вам совсем не интересна цель нашего визита? — девушка наконец решилась нарушить идиллию.

С лица красотки моментально слетело милое выражение. Раздраженно обернувшись к забытой гостье, она бросила с нескрываемой издевкой:

— Чай с бубликами на кухне, идите туда и ждите, — и снова ее ласковый взор обратился к Илье.

Даже у такой прожженной сотрудницы средств массовой информации от неожиданности отвалилась челюсть, в более идиотскую ситуацию она не попадала за всю свою непростую карьеру. Пока Инга соображала, как бы ей получше ответить, послышался звук открываемой двери.

— О, мама пришла, — недовольно сообщила девица и, слегка поколебавшись, направилась в коридор. Некоторое время оттуда доносился лишь яростный шепот, и через минуту в комнату вошла худощавая светловолосая женщина с холодным настороженным лицом.

— Чем обязана? — В отличие от дочери, на молодого человека она не обратила никакого внимания.

— Я корреспондент…

— Мне сообщили об этом, что вам угодно?

— Вы, наверное, слышали о взрыве около роддома… — бодро начала Инга.

— Нет. Я не слушаю скандальную хронику, не могли бы вы перейти к сути дела?

— Да, конечно. Вам небезынтересно будет узнать, что инцидент произошел именно в той больнице, где вы когда-то родили… свою дочь.

Взгляд женщины стал настороженным и колючим.

— Ну и что?

— Мы хотели бы об этом поговорить… — девушка обвела взглядом обстановку и замялась: вряд ли человек, живущий в такой роскоши, нуждается в гонораре, — в ваших же собственных интересах.

— Поразительное нахальство! — Елена Сергеевна скривила рот. — Воспользовавшись слабоумием моей дочери, вы ворвались в квартиру и пытаетесь здесь заняться своими грязными делишками для своей паршивой газетенки! — Она распахнула дверь. — Убирайтесь вон!

— Минутку! — Инга озверела от семейки, состоящий из двух редкостных стерв. — Для женщины, которая разбрасывается своими детьми направо-налево, вы не очень-то любезны!

По мгновенно окаменевшему лицу хозяйки девушка поняла, что попала в точку:

— И на вашем месте я была бы поосторожнее в выражениях. Ваша, как вы справедливо заметили, слабоумная дочь за долгий срок, может, и привыкла к этому, но вот…

Илья, незаметно подойдя сзади, осторожно зажал ей рот ладонью.

— Извините мою коллегу, — он постарался придать своему голосу максимум очарования, — ее контузило в Абхазии во время командировки, и иногда она срывается. Мы немедленно покинем ваш дом с самыми глубокими извинениями. — Стараясь не поворачиваться к замеревшим женщинам спиной, он выволок Ингу в коридор, по-прежнему крепко зажимая ей рот. — Нас уже нет, прощайте.

 

3

В лифте он осторожно убрал руку и предостерегающе поднял палец:

— Помолчи хотя бы до тех пор, пока мы не сядем в машину и очень быстро отсюда не уедем.

Девушка, трясясь от злости, совету все же вняла и всю операцию проделала, не издав и единого звука. Они выехали на Комсомольский проспект и на большой скорости понеслись в сторону Воробьевых гор. Перед Лужниками Инга свернула направо и, не снижая скорости, долетела до набережной. Заглушив двигатель, она повернула к Илье бледное, возмущенное лицо.

— Ну, может, теперь ты объяснишь, что все это значило?

— Инга, я последний болван.

— Приятно слышать. Нельзя ли отсюда поподробнее.

— Я просто полный идиот.

— Замечательно! И из-за такой ерунды ты меня выволок, как свинью?

— Мне нельзя было ехать к ним вдвоем с тобой.

— Это еще почему? Чтобы ты мог спокойно насладиться прелестями своей змеюки-сестры?

— Не говори глупости. Как только я увидел Светлану, то сразу понял, с кем имею дело, а уж когда пришла мамаша… Я не удивлюсь, если окажется, что взрывчатку она положила в машину собственными руками. Ты действительно работаешь в этом журнале?

Косички возмущенно вздрогнули.

— Да ты что! Снимать голые задницы! Я хочу кое-чего добиться…

— Будем надеяться, что она тебя не вычислит, но если, не дай бог, это произойдет, то сначала прикидывайся валенком, мол, ничего не знаю, хотела написать про взрыв, если же не получится, говори, что работала на меня, а я в Австрии, а документы в сейфе, а…

— А сейф в сундуке, а сундук на дереве. Чего ты придумываешь?

Илья положил руку ей на плечо и произнес тихим серьезным голосом:

— Инга, она как-то связана с этими убийствами, голову даю на отсечение. Ты видела, как она позеленела, когда ты ей сказала про разбросанных детей?

— Видела. Ну и что?

— А ничего. Сейчас ты отправляешься домой и постарайся некоторое время не выходить из дома, я приеду вечером, привезу тебе деньги и продуктов на две недели, будешь сидеть в кресле и жевать булки. Поняла?

— А ты?

— А вот это не твое дело — езжай домой и жди. Все понятно?

— Ты командир, ты и рули, — она со вздохом пожала плечами, но было очевидно, что его забота доставляет ей удовольствие.

 

4

Дождавшись, пока машина Инги скроется из виду, Илья поймал такси.

— Вы понадобитесь мне, возможно, на несколько часов.

— Да хоть на всю оставшуюся жизнь, — пожилой таксист окинул его оценивающим взглядом, — только плати каждый час, и дальше окружной я не поеду.

— Идет.

— Куда?

— На Комсомольский.

Через пятнадцать минут они заняли выжидательную позицию у знакомого подъезда.

— Кого пасешь-то? — на всякий случай поинтересовался таксист.

— В каком смысле? — не понял Илья

— Ты нерусский, что ли? С акцентом… но вроде не кавказской национальности.

— Что за национальность такая? — рассеянно спросил молодой человек, не отрывая взгляда от освещенного окна пятого этажа.

— Иностранец, что ли? — задумчиво продолжал размышлять вслух водитель. Складывалось впечатление, что каждый разговаривал сам с собой.

— Послушайте, я могу вас попросить об одолжении? Следите за входной дверью, как только появится девушка или женщина — дайте мне знать.

— Ну ты, блин, даешь, — хохотнул тот, — сам не знаешь, девушка она или нет, а мне, говорит, следи.

— Я имел в виду особу женского пола: это может быть либо девушка лет двадцати пяти, либо женщина лет сорока, все остальные не в счет.

— Понял, буду смотреть.

В течение следующего часа любознательный таксист пытался несколько раз начать беседу, но Илье было не до разговоров. Подъезжали и отъезжали машины. Вдруг молодой человек замер.

— Послушайте, — шепотом произнес он, — видите вон ту темно-синюю «Вольво»? Сможете разглядеть ее номер?

— Без проблем, глаз, как у орла. А чего шепчешься-то? Хоть оборись, они нас не услышат.

— Запишите номер и включайте двигатель, мне кажется, мы скоро поедем.

— Да ты что, обалдел, Что ли? — водитель аж подскочил на месте. — Посмотри, какие морды оттуда вышли, за ними гоняться все равно что за смертью.

Из машины действительно вышли двое дюжих молодцов. Оглядевшись по сторонам, один из них открыл заднюю дверь и помог выйти невысокому полному мужчине лет пятидесяти с небольшим.

— Смотри, они вроде как охрана у него… Ой, блин, чую, влипну я с тобой. — Таксист озабоченно почесал затылок.

— Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания попадаться им на глаза. Я предполагал, что нам придется проследить за женщиной, а они приехали сами.

— К бабе твоей, что ли?

— Что-то вроде этого… — молодой человек соображал, как ему поступить дальше.

— Смотри, вон девка какая-то вышла!

Илья так резко наклонился к стеклу, что чуть его не выбил. Светлана!

— Так, это она. Может, конечно, ее просто выслали, чтобы не мешать разговору, но попробуем. За ней.

Девушка, плавно покачивая бедрами, вышла на проспект, перешла на другую сторону и подняла руку, несколько машин остановились почти мгновенно. Таксист, развернувшийся с нарушением всех мыслимых правил, проехал вперед, не останавливаясь.

— Вы куда? — взволнованно вскричал молодой человек. — Вон она, сзади осталась.

— Охолони, я что, по-твоему, на ее заднице повеситься должен? Они же нас враз вычислят. Куда им деться, только вперед, я просто скорость сброшу, они нас сами и обгонят.

И действительно, бежевая «шестерка», набирая ход, обошла их через пару секунд. Поток был интенсивный, особого труда слежка не составляла, и через несколько минут обе машины свернули на Фрунзенскую набережную. «Шестерка» тормознула напротив касс «Аэрофлота», таксист, не останавливаясь, проехал дальше. Свернув в первый же двор, он остановился.

— В кассы она зашла, я видел.

— Я тоже, — Илья устало протер глаза, — но я туда идти не могу. — она меня знает. Вот вам пятьдесят долларов, займите очередь за ней. Мне нужна информация, куда, на какой рейс, а главное — на какое число эта девушка покупает билет. На чье имя. Если билетов несколько, постарайтесь запомнить имена.

Таксист посмотрел на деньги, вздохнул и сунул зеленую бумажку в карман.

 

1

— Невероятно! — прошептала Даша, догрызая ноготь на большом пальце. — И что же было дальше?

Илья подождал, пока официант дольет им вина, и продолжил:

— Вскоре подъехала знакомая машина…

— Машина? Какая машина?

— Ну та, которая следила за мной в гостинице… «Вольво».

Молодая женщина сделала глоток и потянулась за сигаретой:

— Я смотрю, в Москве теперь все на «Вольво» ездят.

— Почему все? — удивленно переспросил ювелир.

— Ну среди моих родственников, по-моему, точно все… Свекор на этой марке просто свернутый. В его команде на «Вольво» только кошки не ездят.

— Он что, тренер?

— Почти, — рассмеялась Даша.

Илья протянул ей зажигалку и тоже улыбнулся:

— Может, потому, что в России очень холодно? Все остальное замерзает на ходу, а они катаются.

— Да нет. — Молодая женщина отложила сигарету, так и не прикурив. — Просто он однажды случайно попал под поезд.

Ювелир удивленно крякнул.

— Как это — случайно попал под поезд?

— Ну не специально же они под него въехали! Забыл, как у нас шишки ездят?

— Какие шишки? — еще больше удивился Илья.

— О, Господи, — проворчала Даша, — все время забываю, что ты черт нерусский, в смысле не советский. Шишка — это когда у тебя персональный водитель, который ездит без правил и очень быстро. Так вот ему, этому самому водителю, видимо, в свое время не объяснили, что пересекаются не только параллельные прямые, но и перпендикулярные тоже… Короче, зацепило их поездом и тащило метров двести, но, представь себе — хоть бы хны! Всего парой сломанных ребер отделался. С тех пор покупает «Вольвы» как талисманы.

Молодой человек фыркнул и бросил зажигалку на стол:

— В таком случае в Москве шишек, как в сибирской тайге… Там все ездят без правил и очень быстро. Там не на «Вольво» надо ездить, а на танке.

— А! — махнула рукой Даша. — По мне хоть на тракторах пускай ездят, ты мне лучше рассказывай, что дальше было.

— На чем я остановился? Ага. Так вот, подъехала эта самая машина, а еще минут через двадцать из дома вышла Светлана. Она поймала такси и поехала к кассам «Аэрофлота», где купила билет на ближайший рейс до Нюрнберга. Пришлось лететь вместе с ней в Германию.

— Неужели она тебя не заметила? — недоверчиво поинтересовалась Даша. — Получается, что вы с ней бок о бок толклись несколько часов, да еще летели в одном самолете…

Ювелир нетерпеливо перебил собеседницу:

— Разумеется, я вылетел другим рейсом! Ее самолет отлетал в 16.15, а я взял билеты на рейс в 16.40. Ты же понимаешь, с моей внешностью и ростом за газетку не спрячешься…

— Ну, разумеется, — кисло произнесла Даша, — и создал же Бог такую красоту… Только какой смысл тебе было вылетать более поздним рейсом?

— В том-то и дело, — Илья щелкнул пальцами и самодовольно улыбнулся, — она летела через Мюнхен, и в Нюрнберге должна была оказаться в половине десятого вечера, а мой самолет летел через Франкфурт и прилетал без пяти девять.

— Поди ты, — пожала плечами молодая женщина. — Ну и что было дальше?

— Прилетев в Нюрнберг, Светлана сразу же купила билет на утренний рейс до Праги. Я от злости чуть с ума не сошел. С одной стороны, она могла сюда прилететь, чтобы с кем-то встретиться, и тогда надо оставаться и следить за ней дальше, но, с другой стороны, моя непредсказуемая сестренка могла просто заметать следы, и тогда конечной точкой будет именно Прага или бог знает какой еще город! В этом случае необходимо было оказаться там раньше нее. После тяжких мучений я решил лететь и взял билеты на вечерний рейс.

— Ты прямо как Чкалов, — покачала головой Даша и снова потянулась за сигаретой и зажигалкой.

Тот откинулся на стуле и устало выдохнул:

— Подожди, это только присказка, сказка впереди. В семь утра я как пионер уже дежурил в пражском аэропорту. Едва спрыгнув с самолета, Светлана первым делом бросилась к телефону-автомату и принялась кому-то названивать. О чем она беседовала, я, разумеется, не слышал, но разговор ее, судя по всему, расстроил. Повесив трубку, она взяла телефонный справочник, выписала оттуда некий номер и снова позвонила. На этот раз она явно кого-то упрашивала и, видимо, добилась своего, повеселела… После чего как ни в чем не бывало направилась к авиакассам! Я на всякий случай вырвал страницы, на которых телефонный справочник был открыт, и последовал за ней. На этот раз билет был куплен до Вены, — ювелир выразительно посмотрел на Дашу. Та не выдержала и, несмотря на драматичность момента, засмеялась:

— Стоило столько денег и времени тратить.

— Вот именно. Согласись, обидно грохнуть такую сумму на самолеты и гостиницы, когда я мог просто вернуться обратно в Вену по своему билету и там ее подождать, — Илья со вздохом покачал головой. — В общем, в тот день я, честно говоря, потерял всякую надежду закончить это бесконечное путешествие. К тому же возникла проблема: Светлана взяла билет на ближайший рейс в 8.40, а следующий был только через три часа. Я бросился звонить своему приятелю в Вене, чтобы он ехал в аэропорт и попытался проследить за ней. Описал как мог — как выглядит, во что одета. Но… — снова раздался тяжелый вздох, — узнать-то он ее узнал, да следить пришлось недолго. По приезде, вернее по прилете, моя сестричка взяла напрокат машину, зашла в дамскую комнату, и больше ее никто не видел. Как будто испарилась! Приятель божился, что из туалета Светлана не выходила. Я совершенно ничего не понимал. Бросился туда, где ей выдали автомобиль, почти час канючил, пока мне не сказали, что девушка спрашивала, может ли она пересекать словацкую или чешскую границу. У меня просто руки опустились, я не знал, куда ехать, где ее искать. Единственной зацепкой осталась та страница из телефонного справочника. Можно, конечно, было обзвонить всех подряд, но, просмотрев еще раз внимательно имена и фамилии, я обнаружил среди них одну русскую — Быстровы.

Даша слушала рассказ раскрыв рот, изредка издавая глухие восклицания. Илья взял сигарету, которую она нервно крутила в руках, сам прикурил и протянул своей рассеянной собеседнице.

Молодая женщина автоматически взяла сигарету, удивленно посмотрела на нее и тут же потушила в пепельнице.

— Извини, но за последние дни я выкурила половину жизненной нормы. Ну и?

— Ну и решил, была не была — сел в машину и помчался опять в Прагу. Там… вернее здесь, узнал адрес вашего телефонного номера и поехал караулить Светлану. Через некоторое время к дому подъехала женщина, как потом оказалось, Ольга. Дальше ты все знаешь — проследил за вами до магазина и пошел на абордаж. Но ни секунды об этом не жалею, — поспешил добавить предусмотрительный ювелир.

— Ну это понятно, — скривилась Даша и вопреки своей предыдущей фразе все же прикурила сигарету и глубоко затянулась, — занятная история. Значит, ты полагаешь, что Светка — твоя сестра, а Елена Сергеевна — мать кормящая?

Ювелир почувствовал в ее вопросе подвох. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на свою собеседницу.

— Об этом свидетельствуют документы, вот смотри. — Илья достал из внутреннего кармана бумажник, вытащил оттуда сложенный вдвое листок бумаги и протянул Даше. — Видишь, докторша написала: «Лунина — мальчик + девочка — иск!!!», то есть искомое.

— Ерунда, — молодая женщина, прикрыв рот, равнодушно зевнула, — она такая же твоя мама, как и моя.

— Что это значит? В каком смысле? — растерялся ювелир.

— Скажи, Светлана похожа на нее?

— Немного. Но похожа. Похожа, — в его голосе послышался вызов.

— А ты?

Илья замялся, но сдаваться не собирался:

— Совсем не похож. Ну и что? Может, я вылитый отец. Думаешь, такого быть не может: один ребенок в отца, другой в мать?

— Послушай, — перебила она его, — я не биолог, не медик, но против твоей теории существуют сразу два возражения. Первое: она тебя не узнала.

— Ты что, шутишь? — Илья изогнул красивую бровь. — Как она могла меня узнать?

Даша вздохнула и, чуть склонив голову, посмотрела на своего собеседника словно на непонятливого ребенка:

— Если ты не похож на нее, — медленно, почти по слогам, произнесла она, — то, следовательно, должен походить на своего отца. Так? А если это так, то неужели ты и в самом деле думаешь, что женщина могла забыть мужчину, от которого родила двоих детей?

Молодой человек молча сверлил ее своим жгучим взглядом.

— И еще: Светлана похожа на свою мать, но не очень, как ты справедливо заметил. На кого же она тогда похожа? Тоже на отца? Не многовато ли папаш?

Илья отвернулся и задумался. Когда он вновь посмотрел на Дашу, губы его были по-прежнему упрямо сжаты, но в лице уже читалась неуверенность.

— По-твоему, люди обязательно должны быть похожи либо на отца, либо на мать? Существуют же бабушки, дедушки, тети, дяди — да я приведу тебе сотни примеров!

— Может быть, относительно Светланы это правда, но у тебя слишком нетипичная внешность для нормальной русской семьи. Исключено. Именно это означало сокращение «иск.» — исключено, чтобы вы были родными братом и сестрой. По документам вы были двойней, но врачиха сразу поняла, что это невозможно.

Ювелир снова напоминал избитую рыбу.

— Ты думаешь, что говоришь? Предлагаешь мне начать искать по второму кругу?

— Я тебе ничего не предлагаю. Просто констатирую факт, — она посмотрела на часы. — И вообще, относительно твоего происхождения у меня существует собственная теория.

— Позволь поинтересоваться, какая? Даша тряхнула головой — так поздно она давненько не засиживалась, глаза просто слипались.

— Слушай, сейчас иди к себе в номер, закажи кофе и жди. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— С кем? С той любезной девушкой из Германии?

— Нет, — усмехнулась она. Илья махнул рукой официанту и как-то вдруг фальшиво улыбнулся:

— Странные у тебя подруги: одна готова отдаться прямо на мостовой, вторая зарезать, даже не спросив имени. Кстати, давно они знакомы?

— Кто? — Даша удивленно посмотрела на него.

— Соня с Ольгой.

— Да они вообще не знакомы! С чего ты взял?

— Как не знакомы? — У Ильи был вид, как будто она заявила, что Земля плоская. — Это просто невозможно!

— Что значит невозможно?

— Ну, — он смешался, — мне так показалось.

Молодая женщина, уже было собравшаяся покинуть ресторан, снова уселась поудобнее и расставила локти на столе.

— Давай выкладывай, что у тебя там еще. И не вздумай снова брехать. Ольга с Сонькой в жизни не встречались и не могли встретиться. У них разница в десять лет, и жили они в разных городах. Так что натолкнуло тебя на такую мысль?

Илья мялся, явно не желая раскрывать перед ней душу.

— Время. — Даша постучала по циферблату крошечных золотых часиков. — У нас совсем нет времени. Чем дольше ты тянешь резину, тем призрачней шанс узнать правду о твоем рождении…

— У них украшения одного и того же мастера, — быстро проговорил молодой человек, словно боясь передумать.

— Ну и что? — удивленно, с оттенком разочарования переспросила Даша.

Ювелир, наоборот, воодушевился, перегнувшись через стол, он воровато оглянулся и зашептал ей почти в самое ухо:

— Таких украшений в мире единицы. До сих пор не могут выяснить их происхождение, а тут сразу две женщины ходят в них запросто по улице, как в простой бижутерии. Я в свое время занимался поиском этого мастера, ты представить себе не можешь, сколько на этом можно будет заработать… Послушай, — он взял ее за руку, — ты можешь узнать, откуда они у них?

Молодая женщина недоверчиво покрутила головой.

— С тобой не соскучишься. Я должна верить этому?

— Да. Мне позарез нужно узнать происхождение этих украшений.

— И все?

— И все.

— Ну с Сонькой все понятно — это те побрякушки, которые были на ней сегодня. А у Ольги? Я просто не помню, что на ней было в тот день, когда вы встретились.

— Золотой кулон в виде жучка с шевелящимися лапками.

Даша охнула, прикрыв рот рукой:

— Какая я идиотка! Я же совсем забыла, что дала его Ольге. Представляешь, сегодня весь дом перевернула, чтобы его найти.

— Так это твой жук?

— Как тебе сказать… Теоретически — да. Мне его, можно сказать, подарили. Но, к сожалению, я не смогу тебе сообщить историю происхождения кулона. Человек, оставивший мне его, исчез в неизвестном направлении. Сема Теплый. Ты его случайно не знаешь?

Ювелир отрицательно мотнул головой.

— Правда, с Соней он также знаком не был.

— Проклятье! Тогда попробуй узнать у нее. Я даю голову на отсечение, что все украшения происходят из одной коллекции…

— Ладно, поинтересуюсь. — Она потянулась за сумкой. — Все, я побежала, иначе будет поздно. Жди в номере.

 

2

Несмотря на поздний час принцесса выглядела потрясающе.

— Рядом с вами чувствуешь себя козявкой, — вместо приветствия произнесла Даша. Маргарита со вздохом протянула руку.

— Вы даже приятные вещи облекаете в сомнительную форму. Какие неприятные сюрпризы меня поджидают на этот раз?

— Увидим. Да не бойтесь, — подбодрила она остановившуюся было женщину, — ваше инкогнито я никому не раскрыла. Так, хочу проверить небольшое соображение.

— Надеюсь, мне не придется сожалеть о том, что я доверила вам свою тайну? — сразу занервничала принцесса.

— Мне тоже хочется на это надеяться, — туманно выразилась Даша, заходя в лифт и нажимая кнопку нужного этажа. — Во всяком случае, злого умысла у меня нет. Выходите. Направо, если не ошибаюсь.

Они подошли к номеру, Даша прислонила ухо к двери и прислушалась. Негромко играла музыка, других звуков не раздавалось. Молодая женщина осторожно постучала.

 

3

Дверь распахнулась почти сразу, возможно, Илья подслушивал с другой стороны. Увидев Дашину спутницу, он отступил и издал удивленное восклицание.

— Вы… Кто вы?

Маргарита стояла белая, как стена, не в силах пошевельнуться, ее большие серые глаза потемнели и стали еще больше.

— Осторожно, не падайте, — тихо вскрикнула Даша. — Илья, держи ее! Господи, да проходите же, здесь кругом камеры, нас сейчас всех заберут, вы этого хотите? — она буквально втолкнула их в номер.

Принцесса на негнущихся ногах вошла в комнату, ее колотила нервная дрожь, но она из последних сил пыталась держаться спокойно. Ювелир, напротив, нервничал все сильнее. Сходство незнакомки с его предполагаемой сестрой окончательно вывело его из себя. Он без остановки двигал кресла, стулья, пытаясь поудобнее посадить сомлевшую даму, подкладывал ей подушки и даже зачем-то подул в лицо. Даша, скрестив руки на груди, с торжеством победителя наблюдала за происходящим.

— Илья, да перестань ты метаться… Лучше налей коньяка своей маме.

Стакан с жалобным звоном разлетелся на сотни сверкающих крошечных осколков. В полумраке гостиничного номера лицо мужчины стало оливково-бледным. Он беспомощно обернулся в сторону Даши, словно пытаясь понять, послышалась ли ему последняя фраза или она действительно ее произнесла.

Молодая женщина, поняв его состояние, печально качнула головой:

— Ты не ослышался. Это твоя настоящая мама.

Ювелир как-то странно хихикнул, но тут же пришел в себя.

— Я когда-нибудь тебя точно убью, — набросился он на нее.

— Интересно, а при чем здесь я? — она достала сигарету. — Вы мне руки должны целовать…

— Одно место тебе надрать! — прошипел молодой человек.

Даша фыркнула и продолжила по-английски:

— У меня к вам будет одна небольшая просьба: не могли бы вы друг с другом разговаривать на каком-нибудь доступном для моего понимания языке? Так, в порядке благодарности…

— Мой боже, — не обращая на нее внимания, прошептала принцесса по-немецки, — мой боже, я ничего не понимаю, как это могло произойти?

— Ну, хорошо, пусть каждый говорит на каком хочет, — миролюбиво согласилась молодая женщина и обратилась к Маргарите. — Вы говорили, у вас есть брат. Вы близнецы или двойняшки?

— Мы близнецы.

Даша широко развела руками:

— Вот вам и ответ на вопрос. Он до судорог испугался вашей беременности и поспешил застраховаться. Моментально сообразив, что в Европе осуществить столь безумный план не было никакой возможности — жених был слишком известен, а фотографиями счастливой пары пестрели все газеты и журналы…

Принцесса, не сводя глаз с молодого человека, вздрогнула словно от удара и медленно произнесла, качая головой:

— Я бы никогда, никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах не согласилась на убийство ребенка, это грех.

Молодая женщина сочувственно улыбнулась:

— Я не это имела в виду. Он прекрасно знал, что вы на это не пойдете, но и самому ходить с протянутой рукой всю жизнь тоже не хотелось. Поэтому ваш брат разработал просто гениальный план. Он едет в страну, где светской хроники не существует, но при этом достаточно развита медицина. Красивый иностранец быстро нашел расчетливую дальновидную девушку, согласившуюся родить ему ребенка. Возможно, он обещал жениться, а может, просто предложил денег, об этом нам суждено только догадываться, но факт остается фактом — девушка по имени Лена соглашается на его предложение.

Даша выдержала паузу, но, поняв, что никто ее ни перебивать, ни поздравлять не собирается, продолжила:

— Возможно, изначально детей хотели поменять местами, а может, Елена Прекрасная от него просто бы отказалась. Но неожиданно возникла маленькая проблема: девушка, пардон, молодая женщина родила двойню. Ситуация оказалась затруднительной: ибо вы, принцесса, знали, что произвели на свет только одного ребенка. Пришлось близняшек разделить: одну подсунули вам, вторую забрала настоящая мамаша, а родившегося у вас мальчика отдали женщине, у которой ребенок умер, даже не сообщив об этом. По иронии судьбы еврейская женщина усыновила арабчонка.

— Да, но как мы могли родить в один день? — с сомнением переспросила уже пришедшая в себя принцесса. Илья, наоборот, был близок к обмороку.

— Очень просто — ей делали кесарево сечение. — Даша пустила струю дыма в потолок, — в тот же день, как у вас начались схватки, ее положили на операционный стол. Вот и все. Вы лежали в общей палате?

— Нет, в отдельной…

— Разумеется. Значит, даже видеть ее не могли. Таким образом все оказались счастливы: вы увезли девочку, удивительно похожую на вас, несчастной матери вернули сына, а уж в том, что Елена Сергеевна получила свою выгоду, сомневаться даже не приходится. И все было бы прекрасно и органично, если бы не амбиции человека, захотевшего получить все.

— Значит, Ирена мертва, — не сдерживая слез, прошептала Маргарита.

Молодая женщина грустно качнула головой:

— Боюсь, что да… Хотя, по правде говоря, из них двоих в живых должна была остаться она. Но… может быть, неким утешением для вас явится тот факт, что, потеряв дочь, вы обрели сына?

Маргарита снова подняла на Илью свои прекрасные глаза, полные слез, и еле слышно прошептала:

— Боже мой, как он похож на своего отца…

Ювелир дрожащей рукой вытащил из Дашиной сумки сигарету и закурил. Некоторое время все молчали. Наконец принцесса промокнула слезы тонким кружевным платком и решительно потянулась к телефону.

— Кому, простите за нескромность, вы собрались звонить? — остановила ее Даша.

— Брату. Хочу задать ему несколько вопросов.

— Не делайте этого, принцесса, — Даша отобрала у нее трубку и положила обратно. — Вы не поняли самого главного. Самой Елене Сергеевне Луниной никогда бы не пришла в голову такая идея.

 

1

Над Москвой-рекой повисли тяжелые свинцовые тучи. Пронизывающий, не по-летнему ледяной ветер прогнал с набережной всех гуляющих. Высокая худая девушка, одиноко стоящая у парапета, с трудом сдерживая дрожь, куталась в старенькую кофточку. Ее сухие, без единой слезинки глаза, устремленные на безжизненную реку, были полны отчаяния и ненависти. Ненависти ко всем этим сытым, смеющимся, хорошо одетым москвичам. Им не нужно место в общежитии, никто не будет при взгляде на их прописку сухо поджимать губы и качать головой: «Ну, не знаю, не знаю».

Утром она узнала, что даже при одинаковом проходном балле у нее не останется ни малейшего шанса на поступление. Отвратительная, накрашенная как проститутка девица из приемной комиссии, посмотрев сквозь нее, откровенно заявила:

— Не тратила бы времени, все равно не пройдешь. У нас конкурс тридцать человек на место. Родители нанимают репетиторов с первого класса. А если и сдашь, так все равно мест в общежитии не хватает, значит, возьмут москвича.

Девушка молча положила документы на стол и вышла.

Репетиторы… В их сельской школе все предметы вели всего три учителя. А откуда им в такой глуши взяться?

 

2

Все свои знания маленькая Лена получила в темной крошечной комнатушке Леониды Павловны. Ту когда-то давно, еще в конце тридцатых, вместе с мужем сослали в их деревню. Муж давно умер, детей у них не было, так и жила эта хрупкая женщина одна на краю деревни в полуразвалившемся доме.

Поначалу к ним в хату даже заходить боялись. Хоть и ссылать дальше некуда, а все ж враги народа, чего с ними дружбу-то водить?

Потихоньку разбегались из деревни люди, особенно молодые, а как только раздали паспорта, так и вовсе молодежи не стало. Вот и пошли к ссыльной на поклон. Через деревенских сплетниц знали, что дома у них книг видимо-невидимо, да еще на иностранных языках, значит, грамотная, учить детишек сможет.

Это была первая счастливая случайность в жизни Лены Луниной. Благодаря Леониде Павловне, редким способностям, а главное — необыкновенной силе воли, девочка к концу десятого класса свободно владела французским и немецким языками. Вопрос, куда пойти учиться, перед ней не стоял — только филфак МГУ. Все или ничего.

 

3

Перед приездом в Москву она почти не сомневалась в своем успехе — достаточно сдать всего один экзамен. Но, походив по гулким университетским коридорам, вслушиваясь в обрывки бесед, быстро поняла — чужим здесь делать нечего. На романо-германское отделение очередь была на несколько лет вперед. Здесь учились дочери цековских работников. А кто она? Жалкая, нищая провинциалка…

Лена доехала до проспекта Маркса и, кутаясь в кофточку, побрела к Красной площади. Вокруг смеялись нарядные люди, стояла длинная очередь в Мавзолей… Все казалось таким огромным — площади, дома, улицы. Проносились машины, сигналили, ревели…

…Перед собором Василия Блаженного она на секунду остановилась и удивленно окинула его взглядом. Храм оказался таким крошечным. Ей почему-то казалось, что он должен был быть очень большим, монументальным, а в натуральную величину чудо русской архитектуры скорее походило на раскрашенный теремок. Девушка перевела взгляд на Кремль. Неужели и вправду там сейчас сидят эти самые люди? И снова обида полоснула по сердцу: уж их детям-то наверняка не нужно место в общежитии…

Ветер становился все сильнее, Лена обхватила плечи руками и спустилась вниз, к набережной. В голове мелькнула шальная мысль: «А не покончить ли со всем этим разом? Прыгнуть в холодную темную реку, как Катерина…» Кто о ней вспомнит? Кто заплачет? Но нет, девушка сжала кулачки: «Я должна бороться, должна доказать, что я лучше, умнее, что я тоже имею право на частицу этого чужого, красивого города».

 

4

Буквально оттолкнув от себя каменный парапет набережной, она решительно зашагала обратно к метро. Краем глаза Елена заметила в нескольких шагах за собой молодого, хорошо одетого человека. Что-то в его лице заставило ее остановиться Возможно, она почувствовала в незнакомце ту же отчаянную безнадежность, которая сейчас разрывала и ее сердце.

Юноша слегка растерялся под пристальным взглядом холодных глаз, но, поколебавшись, шагнул ей навстречу.

— Простите, вы говорить немецкий?

— Да, — Лена почти не удивилась, с первого взгляда видно было иностранца, — и по-немецки, и по-французски.

— Правда? — обрадовался он, — тогда, если можно, все-таки по-немецки. Идет?

— Идет.

— Я следил за вами. Мне показалось, что вы несчастны, я могу помочь вам?

Лена растерялась. Никогда никто не задавал ей такого вопроса, никто не проявлял к ней участия или жалости. Она молчала.

— Может, выпьем где-нибудь кофе, поболтаем? — мягко продолжил молодой человек. — Я здесь совсем один. Приехал поступать в институт.

— Правда? — девушка обрадовалась. — Я тоже. А вы в какой?

— В медицинский. Но как насчет кофе? А то я ужасно замерз. Сибирь. — Он потер руки и засмеялся.

Его улыбка потрясла ее — незнакомец был так красив. Она представила, как они выглядят рядом друг с другом, и съежилась. Принц и замарашка.

— Меня зовут Вальтер, — молодой человек осторожно взял девушку под руку и повел вверх, к площади, — а вас?

— Елена, — кровь прилила к ее бледным щекам, а от волнения даже стало трудно дышать. Мужчины никогда не обнимали ее, не приглашали в ресторан…

 

5

Первые полчаса говорил только Вальтер. Он рассказал, что приехал из Западной Германии, будет учиться медицине, чтобы помочь своей сестре. Та не может забеременеть, а муж обещал бросить ее, если она не родит ему ребенка. И вот здесь, в Советском Союзе, он надеется найти способ лечения, для него это последняя надежда.

Рассказ не вызвал у Елены сочувствия. Ее сердце опять заполнила зависть. Зависть к женщинам, у которых есть такие братья. А кто поможет ей?

Она автоматически кивала головой, слушая печальную историю, однако через некоторое время девушка заметила, что взгляд нового знакомого странным образом контрастирует с задушевным тоном беседы. Взгляд был очень внимательный, оценивающий. Лена поняла, что он не случайно подошел к ней на улице, и сразу стало спокойнее. Каким-то внутренним чутьем она поняла: вот он, ее единственный шанс.

— Если я правильно поняла вас, Вальтер, — негромко начала Елена, даже не дослушав окончания фразы, — вы и ваша сестра готовы пойти на все, чтобы иметь ребенка?

Молодой человек осекся, но, взглянув в ее серые, безжизненные глаза, понял, что не ошибся в своем выборе.

— Да, абсолютно на все.

— Даже если это будет чужой ребенок?

Вальтер на секунду отвел глаза в сторону.

— Честно говоря, не совсем так… Ребенок не может быть совсем чужим. Он должен быть хоть немного похожим на своих родителей. — Тут он замолчал и через небольшую паузу добавил: — Понимаете, мы с сестрой близнецы…

Две официантки со жгучим любопытством следили за странной парочкой. Парень-то явно иностранец, но эта лахудра как по-заграничному чешет…

— Понимаю, — Елена поразилась своему хладнокровию, — значит, мы должны с вами… — она замялась, подбирая подходящее немецкое слово, — спать вместе?

— Получается, что так. — В отличие от Луниной юноша все же испытывал некую неловкость.

— Не вижу причин, чтобы отказать человеку в беде. — Девушка допила кофе и отодвинула чашку. — Но согласитесь, было бы справедливо и от вас ожидать ответной благодарности.

— Конечно! Вы только скажите, чем я смогу помочь?

Теперь паузу держала Елена. Нельзя просить слишком много, иначе он уйдет, но и продешевить ей не хотелось. А главное, главное, что цель должна быть достигнута. Любой ценой. Обратно в свою деревню она не вернется.

Сложив руки на столе и прямо глядя своему собеседнику в глаза, девушка негромко произнесла:

— Мне необходима квартира в Москве и некая сумма денег. Не бойтесь, не очень большая. Я должна посчитать и завтра скажу точно. Если вас устраивают такие условия, то… — она пожала плечами.

— Согласен! — Вальтер не верил в удачу. — А нельзя прямо сегодня? Понимаете, время… И потом, вдруг вы передумаете? — Он рассмеялся. — Боже, что я говорю! Просто вы мне очень нравитесь, Елена. Кто знает, может, сегодня решится и наша судьба? Я свободен, вы тоже, несколько лет мы будем жить в одном городе. Что вы на это думаете?

— Что не стоит мешать чувства с делом. — Фраза из какого-то забытого романа пришлась весьма кстати. Она вдруг испугалась, что немец захочет на ней жениться, а значит, ничего платить не будет. — Давайте остановимся пока на этом. Впрочем, я ничего не имею против, чтобы договор вступил в силу сегодня.

 

6

Прошло несколько месяцев. Елена жила недалеко от университета в прекрасной сталинской квартире, которую удалось с небольшой доплатой поменять на купленную кооперативную в Чертаново. Вальтер иногда заглядывал узнать, как дела, что говорят врачи. Первое время он пытался продолжить их отношения, но молодая женщина решительно пресекла все попытки. Это было лишним и ненужным. От первой близости с ним она не испытала ни страха, ни стыда, ни радости — ничего. Просто была цель, и она, Елена Лунина, этой цели добивалась, а сейчас любовник-иностранец становился даже опасным.

К тому же через некоторое время она узнала, что молодой немец на самом деле не сказал правду, а проще говоря солгал. Из отрывков телефонных разговоров стало ясно, что его сестра на самом деле тоже ожидает ребенка. И не трудно догадаться, что не от мужа. Видимо, любовничек оказался совсем не арийцем, иначе зачем затевать весь этот цирк? Ну что ж, это их дело, своего она добилась, а дальше пусть живут как знают.

С нетерпением Лена ожидала родов, ей хотелось поскорее избавиться от ребенка и начать новую, полноценную жизнь. Она будет учиться и работать, работать и учиться, с утра до вечера, перед ней откроются все пути и возможности, а ради этого стоит потерпеть. Шок наступил тогда, когда врачи сообщили, что у нее будет двойня. Вальтер, казалось, даже перестал дышать от такого сообщения.

— Двойня? Ты уверена?

— Так сказали в больнице.

— Этого еще не хватало.

Но вскоре Елена поняла, что, может, это еще и к лучшему. К концу первой сессии, когда беременность стало невозможно скрывать и на лицах окружающих появилось недоумение, ей пришлось идти в деканат и рассказать о том, что несколько месяцев назад, сразу же по приезде в Москву, ее изнасиловали. В милицию тогда пойти она постеснялась, никого тут не знала, а что может забеременеть, даже не подумала.

Репутация на тот момент у девушки была отменная, все почему-то считали ее незаконной дочерью партийной шишки, иначе откуда у нее такая квартира? Таким образом, вместо осуждения преподаватели и сокурсники проявили высшую степень сочувствия.

Лена быстро смекнула, какое преимущество она получила. Окружающие говорили о ней: «Вы представляете, девочка осталась сиротой, отец, сами понимаете, не может открыто о ней заботиться, над бедняжкой надругались, теперь еще ребенка придется одной воспитывать, но как она держится! Сколько она работает над собой, никто на всем курсе не учится лучше, чем она!»

На этом фоне всеобщего уважения оставить ребенка в роддоме было просто неразумным, ореол святой мученицы мог померкнуть в один момент. И проблема разрешилась сама собой: одного ребенка она отдала, а второго оставила.

 

7

Годы шли. Как-то вечером Елена Сергеевна Лунина, иностранный редактор одного из крупнейших литературных издательств, не спеша возвращалась домой. Около самого подъезда ее окликнул высокий, чуть сутуловатый мужчина.

— Елена, это ты? Здравствуй…

Женщина присмотрелась и удивленно отступила назад.

— Вальтер? Как ты здесь оказался?

— Может, пригласишь зайти? — он заметно сдал за те годы, что они не виделись. Елена Сергеевна усмехнулась:

— Ну, пойдем. Заодно расскажешь, что тебе понадобилось на этот раз.

Вальтер молча последовал за ней.

Хозяйка открыла дверь и впустила нежданного гостя в квартиру.

— Вряд ли ты приехал посмотреть на свою дочь, но на всякий случай сообщаю: Светлана на море, в Москве ее нет.

— Жаль, — рассеянно произнес мужчина, проходя в просторную гостиную.

— Только не уверяй, что ты приехал за ней. Говори, что надо. Я пока приготовлю кофе.

Вальтер прошелся по комнате и остановился перед фотографиями Светланы.

— Это она. — В голосе Елены Сергеевны по-прежнему звучала насмешка.

— Я знаю, — он обернулся. — Я ведь часто вижу Ирену.

— Ну и как? Нет желания проявить нежные отцовские чувства?

— Ты стала злой, Елена.

— Я и раньше была злой. Просто сейчас у меня появилась возможность говорить все, что думаю. Так о чем ты хотел попросить?

Мужчина достал из полиэтиленового пакета коробку и поставил на стол. Хозяйка рассмеялась:

— Ты решил на этот раз купить меня за бутылку «Наполеона»? Это я так постарела или ты обеднел?

Вальтер сморщился словно от удара.

— Перестань. Мы друг друга стоим. — Он открыл дверцы бара и достал бокалы. — На самом деле это даже не просьба, а скорее деловое предложение

— Вот как? Ну, ну, поведай.

Вместо ответа гость неторопливо наполнил бокалы, один взял себе, второй протянул своей собеседнице.

— Елена, ты единственный человек, которого мне не нужно обманывать. Ты знаешь обо мне самое плохое. — Мужчина сделал глоток и откинулся в кресле. — У меня страшные неприятности. Меня лишили лицензии. Больше я не врач.

— Почему? — Елена Сергеевна взяла протянутый бокал и присела рядом. — Что произошло?

— Операция кончилась неудачно. И пациент умер.

Хозяйка пожала плечами:

— Ну так что? Я полагаю, на операционном столе каждый день умирают десятки людей. Или ты вместо аппендицита вырезал сердце?

Вальтер сидел в кресле, прикрыв глаза.

— Он был очень богат, Елена, чудовищно богат. А наследникам срочно понадобились деньги. Ну почему, скажи, почему он не хотел им ничего дать при жизни? — Мужчина почти плакал.

— Ах, вот оно что… — Елена задумчиво смотрела в бокал. — И много было у тебя таких… жадных при жизни?

— Трое.

— Как же тебя не посадили-то?

— Доказать не смогли. — Он налил еще коньяка и залпом выпил. — Но с лицензией пришлось расстаться.

— Значит, тебе не плакать, а радоваться надо. — Она встала и пошла на кухню. Гость последовал за ней.

— Радоваться? Да со мной никто не хочет разговаривать! Моя родная сестра запретила даже звонить. С мыслью о работе надо распрощаться. На что, по-твоему, я должен существовать?

Елена Сергеевна звонко рассмеялась.

— Надеюсь, ты не пришел у меня в долг просить?

Вальтер помрачнел еще больше.

— Твоя ирония неуместна. Я хочу предложить тебе миллион, может, даже больше.

Лунина перестала улыбаться и внимательно посмотрела на гостя.

— Миллион чего? Рублей?

— Разумеется, марок. Но, правда, не завтра. И даже не послезавтра, зато готовиться нужно начинать прямо сейчас.

— Что-то связанное с девочками?

— Да. — Вальтер выдохнул, одним махом опрокинул коньяк, поморщился и тряхнул головой. — Я не помню, говорил уже, но семья моей сестры очень богата. Кроме всякой недвижимости и прочего, они владеют уникальной коллекцией бриллиантов, общую стоимость которой даже трудно определить. Эти камни по традиции принадлежат старшему ребенку в семье.

— То есть сейчас они принадлежат Ирене? — как бы между прочим спросила хозяйка.

— И да, и нет. В настоящий момент драгоценности являются собственностью ее отца, я имею в виду мужа Марго. Ирене их передадут за неделю до ее свадьбы.

Елена Сергеевна поставила на поднос две крошечные чашки с кофе и протянула поднос Вальтеру.

— Я никак не могу понять, что ты предлагаешь?

— За несколько дней до свадьбы мы поменяем сестер местами.

— Ты считаешь, что девушек можно будет незаметно поменять? — с сомнением в голосе переспросила Лунина. — И что, позволь спросить, в это время будет делать Ирена?

Мужчина молча отвернулся к окну, руки его слегка подрагивали. Елена Сергеевна прищурилась и медленно опустилась на стул.

— Вальтер, я правильно поняла, что ты, отец, предлагаешь мне, матери, убить родную дочь? Сначала ради денег ты предложил мне ее родить, а теперь ради еще больших денег предлагаешь ее убить? Я правильно поняла? — В голосе Луниной появились зловещие интонации.

— Да! Да! — он обернулся и упал перед ней на колени. — Да, я такой, но я хочу жить, а не подохнуть с голоду! В конце концов все родители заводят детей только для того, чтобы те их поддержали в старости. Остальных же ты не осуждаешь! А мои дочери даже не знают, что им жизнь дал я! Я! — Вальтер закрыл лицо руками. — Я умирать буду — ни одна из них не принесет мне даже глотка воды.

— Прости, но это была твоя идея. — На лице хозяйки застыло брезгливое выражение. — Никто тебя к этому не принуждал.

— Значит, ты отказываешься?

Как и много лет назад, во время их первой беседы в том давнем кафе на набережной, Елена Лунина ответила не сразу. Некоторое время она пристально рассматривала стоящего перед ней на коленях немолодого и уже далеко не так красивого мужчину. Отца ее двух дочерей. Дочерей, из которых одну ей так никогда и не пришлось увидеть.

Если бы тогда она не согласилась с предложением незнакомого иностранца, как бы сложилась ее жизнь? Женщина слабо усмехнулась. Что это — новый подарок судьбы или расплата за прошлые грехи? Она встала и провела рукой по все еще стройным бедрам, поправляя юбку. Подойдя к портрету дочери, Лунина остановилась. Светлана улыбалась ослепительной улыбкой фон Эдельбергов.

— Видишь ли в чем дело, Вальтер, — неспешно начала Елена Сергеевна, оборачиваясь. — Ты только что сказал, что мы с тобой два сапога пара… Нет, мой дорогой, в этом ты ой как ошибаешься. Мы с тобой очень разные. Слишком разные. — Лунина скрестила руки на груди и окинула своего собеседника взглядом, полным холодного презрения. — Я, нищая провинциальная девочка, хотела лишь получить свой шанс. Шанс работать, шанс самой делать свою судьбу… Ты же хотел просто красиво жить. Но даже ради этого ты не желал ударить пальцем о палец. Ты использовал свою сестру, ты использовал меня, а теперь ты хочешь использовать своих дочерей…

Вальтер побледнел и поспешил долить себе коньяка, скрывая замешательство.

— Что ты хочешь делать? Идти в полицию?

Хозяйка медленно покачала головой.

— А ты еще к тому же глуп и труслив… Нет, ни в полицию, ни в милицию я не пойду. Разумеется, не ради тебя. Ирена имеет прекрасных родителей, пусть так и остается, она ни в чем не виновата.

Елена Сергеевна снова вернулась в свое кресло и, опершись локтем о подлокотник, невесело усмехнулась:

— Ты знаешь, Вальтер, еще пару лет назад я бы тебя просто выгнала. У меня прекрасная работа, я получаю больше чем достаточно, но… Мне, перестает нравиться эта идея с перестройкой и гласностью. Я думаю, что все это плохо кончится. И поэтому, — она повысила голос, — мне как матери хотелось бы, чтобы и у Светланы жизнь сложилась не хуже, чем у ее сестры. К сожалению, из-за работы я не уделила девочке достаточного времени. А ее гены и красота сыграли с ней плохую шутку — Светлана ленива, капризна и почти неуправляема. Сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет добиться хотя бы половины того, что я.

Вальтер напряженно следил за хозяйкой. Он почувствовал, что и на этот раз Елена ему не откажет, но никак не мог понять, к чему ведется весь этот разговор.

— Так ты согласна?

— Нет. Я этого не сказала. Разумеется, что свою дочь убивать я тебе никогда не позволю. Даже не смей думать на эту тему.

Вальтер растерянно смотрел на нее.

— А как же…

Лунина сжала губы:

— Боже, неужели ты и в самом деле такой подонок? Неужели ты смог бы убить собственную дочь? — Заметив, что тот собирается снова начать оправдываться, Елена Сергеевна раздраженно махнула рукой. — Замолчи, не желаю тебя слушать. Так вот. Даже если бы я и согласилась, то никогда бы в жизни нам не удалось поменять Светлану на Ирену.

— Почему?

— Во-первых, языки. Сколько их знает Ирена?

Вальтер на секунду задумался. Пошевелив губами, он неуверенно произнес:

— Пять. Или шесть.

— Светлана не говорит ни на одном. Кроме русского, разумеется. Я могу с ней начать заниматься хоть с завтрашнего дня, но родными они для нее никогда не станут. Дальше. Я встречаю много иностранцев, поверь, они даже дышат по-другому. Неужели ты думаешь, что можно выдать советское образование за светское? Я не собираюсь их сейчас сравнивать — это просто две абсолютно разные системы воспитания. Светлана не танцует, не музицирует, не катается на горных лыжах и яхтах… Как ты собираешься ее выдать за Ирену?

Издав негромкий стон, Вальтер провел ладонями по лицу и замер, откинув голову на спинку кресла.

— Но я не сказала, что осуществить твой план в принципе невозможно. Перед самой свадьбой можно инсценировать падение или нападение. Любой инцидент, который мог бы оправдать частичную амнезию, потерю речи или заикание. Светлана получает камни и исчезает. А Ирену достаточно будет просто на неделю спрятать. Никто, кроме нас, не знает, что девочек было двое, следовательно, никто нас и не заподозрит. Вот и все — никого убивать не надо.

Вальтер облизнул пересохшие губы. В глазах его мелькнуло подозрение.

— А… А вдруг вы захотите меня оставить ни с чем? Какие у меня гарантии?

— Гарантии? — Елена Сергеевна недобро усмехнулась и взяла в руки кофейную чашку. — Ты лучше подумай, есть ли у тебя другие возможности…

 

1

Даша тихонько выскользнула из номера. Конечно, справедливее было бы грохнуть дверью так, чтобы подпрыгнули все капиталисты, засевшие в этой помпезной гостинице, но интуиция ей подсказывала, что настроение испортится у всех постояльцев, кроме той самой парочки, ради которой она так надрывалась и рисковала собственным здоровьем, а может, и жизнью.

Неблагодарные. Мало того, что они говорили по-немецки, так еще каждый на своем немецком: Илья большую часть жизни провел в Вене, а принцесса в Баварии и Швейцарии, потому попытки вычленить хоть какие-нибудь знакомые немецкие существительные и глаголы из их сумбурной речи были столь же тщетны, как старание японца понять смысл беседы китайцев из разных кантонов.

Несколько раз она попыталась привлечь к себе внимание, но вскоре плюнула, забрала сумку и удалилась из номера, даже не попрощавшись.

Часы показывали далеко за полночь. На улице было тепло, мерцали звезды и хотелось спать.

— Не все ночные пташки вернулись спать домой, — промурлыкала она, засовывая телефонную карточку в автомат. На шестом гудке послышался недовольный голос:

— Говорите.

— Полетаев, ты где остановился — в казарме или на явочной квартире?

— А ты почему еще не в постели?

— Это предложение?

— Нет, — он зевнул, — ты не в моем вкусе.

— Скотина.

— Грубиянка. Ладно, давай подъезжай, — он назвал адрес, — муж тебя все равно только через неделю ждет.

— Еду, — она улыбнулась и повесила трубку.

 

2

Еще час назад Даша готова была поклясться, что красавец ювелир — самая большая любовь в ее отцветающей жизни, однако, как оказалось, тайна в мужчине не менее важна, чем в женщине. Превратившись из загадочного агента Моссада в обыкновенного сироту, Илья сразу же потерял две трети своей привлекательности. Последним загадочным мужчиной оставался элегантный подполковник Полетаев, к тому же сейчас ей было просто необходимо встретиться с ним, так сказать, на профессиональной основе.

В салон ворвалась теплая летняя ночь, и Даша с наслаждением вдыхала горьковатый запах остывающего асфальта, умытой булыжной мостовой и дразнящий аромат уличных кафе. Ночная Прага пленяла своей призрачной, почти нереальной красотой. Готические площади и набережные в объемном свете оранжевых фонарей становились еще больше похожими на театральные декорации; умело расставленные прожектора подсвечивали каменное кружево взметнувшихся в черное небо, узких, как клинок, верхушек костелов; кривые улочки убегали в темноту дворов, откуда доносился громкий смех загулявших туристов…

Молодая женщина мчалась сквозь ночь, не глядя на спидометр, юношеская радость и ощущение бесконечной свободы переполняли ее сердце. Молодость, казалось, ушедшая навсегда, вдруг неожиданно вернулась, принеся с собой пьянящее чувство простора…

И одно только омрачало волшебную ночь: горькое осознание того, что один из близких людей оказался жестоким, безжалостным убийцей.

Даша до боли закусила губу, решено: сейчас она выложит всю информацию Полетаеву, а там видно будет.

 

3

Минут через пятнадцать ее «Фелиция» въехала в тихий зеленый район частных особнячков. Тишина стояла неправдоподобная… Даша медленно ехала вдоль улицы, пытаясь разглядеть номера домов, когда неожиданно с дороги в кусты метнулось какое-то белое пятно.

— Да он с ума сошел! — воскликнула молодая женщина, с изумлением разглядывая прячущегося за ветками Полетаева.

Высунувшись в окно, Даша громким шепотом прокричала:

— Эй, начальник, почему трусы без погон?

Тот, отчаянно размахивая руками, скрылся за калиткой, из всей одежды на нем действительно были только светлые фривольного рисунка, трусы-боксеры.

— Все мужики чокнутые, — с удовлетворением констатировала молодая женщина и вылезла из машины. — Полетаев, я смотрю, ты совсем обалдел от своих шпионов, ты на что их тут ловишь?

Подполковник рывком затащил ее в палисадник и прижал палец к губам:

— Да тише ты, ведьма! Как только с тобой свяжешься — так все идет прахом. Я пошел заранее калитку открыть, а дверь захлопнулась…

— Понятно, — она с силой шлепнула его по руке. — А ключи, надо понимать, внутри остались?

— Так точно.

— Здорово. Отлично. Просто замечательно. Ну и что мы будем делать? Устроим пикник на обочине?

— Не нагнетай обстановку: с другой стороны дома, со двора, можно по дереву влезть на балкон. Только я не смогу, вчера поясницу застудил, — смущенно объяснил эфэсбэшник, — придется тебе…

Даша возмущенно фыркнула и зашипела еще громче:

— И не подумаю! Я в этих штанах сесть не могу, не то что по стенам лазать.

— Так сними их! — разозлился подполковник.

— Может, мне еще голой на дерево взобраться? — уперевшись руками в бока, спросила вздорная дама, распаляясь все больше и больше.

— Почему бы и нет? — Полетаев пожал плечами и слегка шлепнул ее по заду.

— Ну, знаешь… Только русский разведчик может пригласить главного свидетеля ночью в штаб-квартиру, раздеть догола и загнать на дерево! Иди в баню, я лучше в гостиницу поеду.

— Стоять! Не двигаться. Ты чего орешь? Соседей перебудишь.

— А ты мне не угрожай! Тоже мне, страж порядка… Вы меня чем задерживать собрались, Сергей Павлович? Может, я у вас в штанах чего не заметила?

Полетаев легонько дал ей под ребро.

— Быстро снимай портки и на дерево. Давай, давай. Без дискуссий.

Даша засопела:

— Не буду снимать, полезу так…

Обойдя дерево с разных сторон, молодая женщина наконец собралась с силами и, выбрав удобную позицию, закинула ногу на ветку. Некоторое время она с шумом карабкалась вверх. Внезапно все стихло и из густой листвы послышался нервный смешок.

— Ты чего? — насторожился подполковник. Даша опять хихикнула.

— Я, кажется, застряла.

— Как застряла?

— Вот так! — уже не на шутку разозлилась она, — это была твоя идиотская затея, что мне теперь делать?

— Слезай вниз!

— Не могу. Если я пошевельнусь, то упаду. Если провисю еще чуть-чуть, то тоже упаду.

— Корова.

— Ну погоди, дай мне только до тебя добраться!

Раздался треск веток, и на Полетаева вместе с листьями и палками свалилась Даша. От ее глухого, короткого вопля загавкали собаки, и в соседних домах появился свет.

— Вот и добралась. Сейчас приедет полиция, — хладнокровно констатировала Даша, выбираясь из веток черешни, — у меня уже вторая ходка будет за неделю.

— Кого там черти носят? — раздался недовольный голос, и из темноты появился здоровый заспанный мужик с ружьем в руках.

— Спокойствие, только спокойствие, господа! — подполковник развел руки в стороны, показывая, что в них ничего нет. Его белые трусы отчетливо выделялись на темном фоне стены, — у меня дверь захлопнулась, а ключи внутри остались. Девушка пыталась залезть через балкон, но, видно, много кушает — вон дерево сломала.

— Йирко, кто там? — послышался визгливый женский голос.

— Да тут у пана из КГБ дверь захлопнулась… Я помогу ему в дом забраться, иди спать.

Даша, несмотря на пережитое падение, весело рассмеялась:

— Надо же, какая популярность среди местного населения! Вы что, рекламу даете?

Лица Полетаева видно не было, но температура в радиусе двух метров от него заметно повысилась.

— Даша, — ласково произнес он, — лезь, детка, по лестнице. Я с тобой дома поговорю.

Но авторитет разведчика был подорван окончательно. Даша лишь высокомерно вскинула голову, тряхнула рыжими кудрями и, кряхтя, начала второе восхождение. Полетаев поспешил последовать за ней.

— Ну и гад же ты, Палыч, — спрыгивая на балкон, ворчливо произнесла молодая женщина, — у меня одно место все в синяках будет. Как я мужу покажусь на глаза?

— А ты не лезь ему на глаза чем не надо, — эфэсбэшник так же благополучно добрался до балкона и притянул Дашу к себе.

— Да? А чем надо? — двинув его в солнечное сплетение, гостья решительно прошла в комнату, оказавшуюся спальней. — Ого! Ничего себе явочная квартира. Это вы так деньги налогоплательщиков бережете? На такой кровати и спать-то грех, — она осторожно провела рукой по шелковому покрывалу.

— А я и не сплю.

— Ясно. Я так понимаю, здесь происходит соблазнение нужных людей… Где же камеры? — Даша с любопытством огляделась.

— Не говори ерунду, никого тут не соблазняют. — Полетаев незаметно подтянул трусы.

— Это почему?

— А потому, что это мой дом, а не бордель.

— Что значит — твой дом? — изумленно повернулась к нему молодая женщина.

— То и значит… Получил его в наследство. От бабушки.

— Так ты богатый? — еще больше удивилась Даша.

— Да уж, не бедный. Я могу надеть штаны?

— Погоди, погоди! Сергей Палыч, вы женаты?

— Нет! — рявкнул тот.

— Тогда оставайся как есть, — и великодушно махнула рукой.

— Ну нет, позволь привести себя в порядок!

— Ладно, ладно, я пошутила. Куда пройти? Или, может, здесь останемся, — томно произнесла она, вытянув шею.

— Не нарывайся, — подполковник погрозил пальцем. — Из коридора вниз по лестнице. Я через две минуты подойду.

 

4

Даша, не переставая удивленно крутить головой, спустилась вниз по витой дубовой лестнице, ступени которой отчаянно скрипели, отзываясь на каждое прикосновение. В ожидании хозяина любопытная гостья внимательно осмотрела гостиную, обставленную тяжелой, даже какой-то монументальной мебелью.

Ее внимание сразу привлек камин, вернее каминная доска, на которой стояло с десяток разнокалиберных фотографий в серебряных рамках. В самом центре доминировал портрет молодой женщины со строгим и умным лицом. Если бы не возраст пожелтевшей фотографии, незнакомку можно было бы спокойно принять за сестру подполковника, так они были похожи. Вероятнее всего, это и была та самая родственница, озолотившая внука-разведчика.

«А вот мне никто ничего не оставил и вряд ли оставит», — мрачно подумала Даша и повернулась к щедрой бабке спиной.

— Изучаешь семейный архив? — Полетаев появился облаченным в умопомрачительный домашний костюм.

— Бабуля? — кивнула на фото молодая женщина.

— Да.

— Как же тебя в Комитет взяли? С таким-то наследием?

— Не твоего ума дело. Взяли и взяли. Значит, надо было.

— Сомнительно, — она огляделась по сторонам. — Темная история.

— Ты к нам в отдел кадров собралась идти работать?

— А что, есть вакансия?

— Нет. И не будет, — желая показать, что разговор на данную тему окончен, он достал из портсигара сигарету и прикурил. Даша присела на диван.

— А я-то все время мучилась: и откуда же у простого русского разведчика берутся средства на такое шмотье. Сперва подумала — униформа, потом прикинула, нет, эдак полстраны ушло бы в разведку, включая мелких и средних предпринимателей. Взятки тоже пришлось отбросить — что-то у вас во взгляде неподкупное. А тут, оказывается, вон оно что: единственный наследник увядшего рода!

Полетаев с неподражаемым изяществом опустился в огромное кожаное кресло возле камина.

— Ну, во-первых, милая леди, мучиться богатством других вроде как неприлично…

— Это с точки зрения богатых, — невозмутимо отпарировала Даша.

— Возможно. Ну, а во-вторых, как мне показалось, ваша семья тоже не голодает.

— Не голодает. — Она с наслаждением потянулась и зевнула. — Только меня-то это вовсе не касается. У меня лично денег нет.

— Как так? — Рука подполковника замерла на полдороге к пепельнице. — Что значит нет?

— Очень просто. Деньги, фирма, дом и все, что в нем, ну, пожалуй, за исключением меня, принадлежат супругу.

— Но ты же можешь пользоваться банковским счетом? Или наличными деньгами…

— Эх, подполковник, твоими бы устами да мед пить. Все, чем я располагаю, — это кредитная карточка на три тысячи долларов. И то, заметь, не для себя лично, а на ведение хозяйства. Пополняется не чаще, чем раз в два месяца. Вот так.

— А если супруг неожиданно умрет? — Подполковник выглядел обеспокоенным. — Как тогда?

— Тогда я выйду замуж за тебя. Или вон за ювелира, — Даша рассмеялась, увидев, как вытянулось у собеседника лицо. — Да, ладно, ладно, шучу я. Тогда нас будет содержать свекор.

— А если он тоже умрет? Он ведь уже не мальчик.

— Дались тебе мои родственники! — молодая женщина начала злиться. — Вот все-таки влезлый ты, Полетаев. Никак не можешь от служебных привычек отказаться? Какая тебе разница, что со мной будет? Как только осиротею, соберу чемоданы и приеду сюда — места много, мужик ты добрый. Налей лучше чего-нибудь, пока я не уснула.

— Выбирай, — подполковник подошел к бару и распахнул дверцу. — Ликеры, коньяк…

— Нет, давай лучше на шампанском остановимся. Если оно, конечно, у тебя есть.

— Есть. Только за ним нужно спуститься в погреб…

Даша вскинула голову и с уважением посмотрела на собеседника.

— Черт побери, как это здорово звучит! За шампанским в погреб… Оно, небось, у тебя там с Первой мировой войны стоит. Ты, кстати, тогда за кого воевал? — Заметив недобрый огонек в темно-синих глазах, засмеялась и великодушно махнула рукой. — Давай тащи.

— Какую марку ты предпочитаешь? Есть «Дом Периньон».

«Эх, портит все-таки людей богатство», — подумала молодая женщина, но вслух лишь небрежно заметила:

— Мне что «Дом Периньон», что Дом моды Зайцева — все равно. Неси, а там разберемся.

Подполковник, с трудом скрывая улыбку, поставил на столик два мозеровских фужера.

— Странно, — продолжил он, возвращаясь через пару минут с двумя бутылками в руках, — у вас вроде как семья, ребенок, а гарантий никаких, в цивилизованной стране ведь живете. Давным-давно контракты брачные заключают…

Даша обернулась и насмешливо посмотрела эфэсбэшнику в глаза:

— Ты что, собрался моего мужа убить?

— В своем ли ты уме? — возмутился тот.

— Ну а что тогда заладил: если, если… Не переживай, с голоду я не умру. Работу пока еще никто не отменял.

— Ты пойдешь работать? — недоверчиво переспросил подполковник, осторожно стирая пыль с бутылок.

— А что, у меня ноги вместо рук вставлены? — вспыхнула молодая женщина. — Короче, я к тебе по делу пришла, и давай о нем говорить,

— Ну хорошо, — отступил тот. — Рассказывай, что еще случилось.

Даша подождала, пока тот усядется в кресло напротив, поправит все складки на своем шелковом пижамо-халате, и с расстановкой произнесла:

— Сонька говорила правду, она действительно никого не убивала.

— Откуда ты знаешь?

— Во-первых, я сегодня с ней встретилась и кое о чем поговорила…

— Сестра Либермана здесь? Где она? — подполковник резко выпрямился.

— Расслабьтесь, Сергей Павлович, пейте ваше пиво и слушайте меня. В результате нашей беседы я пришла к однозначному выводу: Леву могли убить всего четыре человека.

— Интересно, — он с легким хлопком открыл шампанское, — давай, юный гений, рассказывай.

Даша состроила рожу, но тем не менее продолжила:

— Помните, я как-то упомянула о том, что в последний раз встретилась со Светкой случайно, в ресторане?

Тот ехидно улыбнулся:

— Конечно, помню. Ты знакомила будущего мужа с тремя бывшими любовниками.

Молодая женщина побелела от гнева:

— Чтоб у тебя язык отсох! Какие любовники?! Это были мои старые друзья. Друзья детства…

— Можно подумать, друзья детства не могут быть любовниками, — усмехнулся циничный подполковник. — Ладно, извини, продолжай дальше.

— Ненавижу тебя, — она помолчала. — Так вот, как только они ее увидели, сразу завиляли всеми конечностями…

— А разве они не были с ней знакомы? — удивился Полетаев.

— В том-то и дело! Лунина была из моей поздней, университетской компании, а с ребятами я росла в одном дворе, они были старше и, к тому времени как я поступила в университет, уже жили за границей, поэтому Светку увидели впервые. Так вот, я ужасно тогда разозлилась — мы давно не виделись, а они уставились на эту заразу… Ну и я, чтобы охладить их пыл, рассказала про нее пару историй… В том числе одну вымышленную. — Даша смутилась: — Понимаете, когда женщина злится…

Подполковник сочувственно кивнул головой:

— Понимаю, как не понять.

— Так вот, Соня, сидя в шкафу, слышала, как человек, который был в тот день у Левы, рассказал ему эту самую историю!

— Да? — Полетаев скептически вскинул брови. — Что еще за история?

— Ну якобы Светка, вылетев из универа в первую же сессию, со злости зажарила на сковородке свои учебники…

— И ты ей веришь? — с сомнением спросил Полетаев, оборачивая бутылку белоснежной салфеткой.

— Представь себе. — Даша откинулась на подушки и скрестила руки на груди. — Соньку эта рассказка страшно удивила — она ведь была в курсе всех тогдашних событий — и вдруг такой смачный эпизод прошел мимо! Еще более ее удивило то, что и Лева этого не помнил — а как бы он мог помнить?

— Так кто, говоришь, там был? — подполковник потер указательным пальцем подбородок.

Молодая женщина принялась загибать пальцы:

— Сол, царство ему небесное, Майкл, Сема Теплый и мой муж.

— Понятно, — подполковник разлил шампанское по бокалам. — При этом ты утверждаешь, что между ними и семейством Луниных очевидной связи не было?

— Абсолютно. Больше того — почти сразу после ужина мы все разъехались из Москвы. Сол с Майклом в Швецию, мы с Сергеем в Чехию. Правда, Сема еще некоторое время оставался в России… — Она задумалась. — Но зачем бы ему понадобилось убивать Леву?

Услышав последнюю фразу, Полетаев на мгновение замер. Шампанское угрожающе приблизилось к краю фужера.

— Ты хотела сказать — Елену Сергеевну? — бесцветным голосом произнес подполковник.

— При чем здесь Елена Сергеевна! — Даша рассеянно посмотрела в его сторону. — Мне важно понять, почему убили Леву.

— Да? — Полетаев отставил бутылку и внимательно посмотрел на свою собеседницу. — Но если ты помнишь, ее отправили на тот свет самой первой. Именно с нее все и началось.

— Ну в общем, да… — смутилась молодая женщина. — Просто… меня сейчас больше интересует, кто убил Либермана.

— Понятно, — повторил подполковник и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — И что же ты хочешь от меня?

— Чтобы ты помог вычислить того, кто это был.

— Вычислить. Понятно. — Подполковник резко встал и прошелся по комнате. — Вычисляет, Дашенька, электронно-вычислительная машина, она потому так и называется… А я могу только сопоставить факты и сделать соответствующие выводы.

— Сделай, Палыч, сделай, — она умоляюще сложила ладошки и одарила его нежным взглядом.

— Ах, какая милая девочка, просто слеза наворачивается, — подполковник всплеснул руками, — пришла со взрослым дядей посоветоваться. А тому дяде больше нечего делать, как с бессовестной лгуньей беседы беседовать.

— В каком смысле? — пробормотала Даша.

— В каком смысле? — Полетаев, заложив руки за спину, навис над ней словно меч Немезиды, голос стал жестким. — В том смысле, что ты мне врешь без зазрения совести прямо в глаза.

— Я вру? — она вскочила с кресла и уперлась руками в бока. — Я вру?! Какое ты имеешь право так со мной разговаривать? Я никому не вру… Я даже мужу никогда не вру!

Подполковник расхохотался:

— Ха-ха-ха! На, возьми, — он протянул ей телефонную трубку, — позвони своему благоверному и скажи, где ты сейчас находишься. Давай, давай смелее!

— Не буду! — она надула губы.

— Почему же? Ты же никогда не врешь.

— Поэтому и не буду. Чтобы не врать. Врать и не говорить правду — это две абсолютно разные вещи!

— Хорошо, в таком случае беру свои слова обратно. Ты не лгала. Ты просто не говорила правду. Причем никогда.

— Что ты, черт возьми, имеешь в виду?

— То, что ты скрываешь от меня ключевую информацию. Но при этом у тебя хватает наглости просить меня делать какие-то там выводы!

— Что я от тебя скрываю? — уже с меньшим напором осведомилась молодая женщина, возвращаясь обратно в кресло.

— Например то, что ты знаешь причину этих смертей, а я нет.

— С чего ты решил? — Даша заметно струхнула, но сдаваться не собиралась. — Только не начинай опять про свой ум рассказывать.

— А придется. Ты умрешь со смеху, как все просто. Если ты помнишь, в самом начале расследования тебя не переставал мучить вопрос: почему убивают твоих знакомых, и когда же дойдет очередь до тебя. И вдруг эта проблема совершенно перестает нас занимать! Убиты четыре человека, но тебя интересует причина смерти только одного из них. Спрашивается, почему? Да потому, что ты уже знаешь, почему совершены остальные!

Молодая женщина молча пила шампанское, глаза ее были виновато опущены. Наконец она отставила пустой бокал:

— Понимаешь, я дала слово…

— Послушай, — Полетаев опустился на спинку ее кресла и прислонился губами к золотистым волосам, — я правда очень за тебя боюсь. Кто угодно может поведать тебе душещипательную историю, и ты поверишь. Хуже того, будешь покрывать этого человека, пока он не сделает свое дело и не убьет тебя так же, как и всех остальных. Не хочешь называть имен — не называй, но хотя бы в общих чертах обрисуй ситуацию.

— Да здесь и имен называть не надо! — в отчаянии вскричала Даша. — Стоит только начать, как все остальное ты узнаешь сам. Я же слово дала…

— Я тоже даю слово. Если рассказанная тобой история покажется мне правдоподобной, клянусь, об этом никто больше не услышит.

Мучения молодой женщины были сравнимы разве только с танталовыми. Она буквально разрывалась между данным ею обещанием и желанием выложить подполковнику невероятную историю двойняшек.

Эфэсбэшник хранил молчание и терпеливо ждал. Наконец Даша не выдержала.

— Ну хорошо, — сказала она и сцепила пальцы с такой силой, что они хрустнули. — Но в случае чего пусть это будет на твоей совести.

Полетаев согласно кивнул головой, мол, в случае чего моя совесть это выдержит.

— Так вот, — начала молодая женщина, устраиваясь поудобнее. — Много-много лет тому назад одна немка собиралась замуж, скажем так, за очень богатого человека. Но накануне свадьбы она согрешила с посторонним мужчиной…

У Полетаева глаза стали большие и круглые, как пятаки эпохи социализма. Он ожидал какого угодно начала, только не такого. Даша продолжила, не обращая внимания на его реакцию:

— Ее брат, узнав об этом, испугался, что при рождении ребенка правда может обнаружиться, и поспешил застраховаться.

— Подожди, подожди, я ничего не понимаю…

— Что тут непонятного? Она согрешила с арабом, и была практически стопроцентная вероятность, что ребенок будет смугленький, а они оба были блондины. Так вот, ее брат поехал в Совок, нашел более или менее подходящую девицу и уговорил родить ребенка от него. Понятно?

— Нет.

— Блин, я таких бестолковых разведчиков еще не видела! У них двойняшки в роду! Этот брат был близнецом этой немки, а у девки, что согласилась родить, тоже родились близняшки!

— Ты бы не пила больше, — осторожно вставил Полетаев, — я уже с трудом понимаю твой русский. Ты хочешь сказать, что Елена Сергеевна родила девочек-близнецов, одна из которых осталась у нее, а вторую забрала та немка?

— Ну, слава богу!

— А куда делся ее ребенок?

— Родившегося мальчика подсунули женщине, у которой ребенок умер.

— Ага. Я так понимаю, это наш красавец в плаще. — Полетаев встал и прошелся по комнате.

— Ты догадался, что он араб? — в голосе молодой женщины послышались уважительные нотки.

— Нет, я сразу решил, что он чистокровный австриец. Значит, та девочка, которая уехала в Германию, сейчас, надо полагать, богата?

— Чудовищно. Ну, конечно, по нашим меркам. У них в семье традиция: передавать фамильные бриллианты и прочие смарагды, которым цены нет, старшему ребенку в семье за неделю до свадьбы.

— То есть ты полагаешь, что в гостинице убили не Светлану, а ее сестру? — он долил шампанское. — Но вообще-то поменять человека, родившегося и выросшего в России, на иностранца… Для этого всю жизнь надо готовиться. Я слишком хорошо знаю, насколько это тяжело — практически невозможно.

— А ее и готовили всю жизнь. Сонька мне сказала, что немецкий и французский она знала в совершенстве.

— С таким же успехом она могла учить китайский, этого недостаточно… И как же произошла замена?

— Авария. Но мать, я имею в виду не настоящую мать, а мать, которая на самом деле тетка, сразу заподозрила неладное и приехала сюда разбираться.

— Почему именно сюда? — кинул в ее сторону быстрый взгляд Полетаев.

— Сопоставила номер телефона славянскую фамилию и штамп в паспорте о пересечении чешской границы. А восьмизначные номера только в Праге.

Подполковник выглядел озадаченным и вместе с тем расстроенным.

— Значит, ты полагаешь, что первые три убийства совершила Светлана, а последнее, четвертое, ее сообщник, которым мог быть только один из присутствующих тогда в ресторане?

— Против фактов не попрешь, а они, как известно, вещь упрямая.

— Видишь ли, в чем дело, бамбино… — Полетаев со вздохом потянулся за второй бутылкой, — если один из них действительно был ее сообщником, то в таком случае он вряд ли бы рассказал Леве историю про учебники.

— Почему?

— Потому что сообщники имеют обыкновение хорошо знать друг друга. И если он запомнил эту историю, то наверняка попросил бы Светлану рассказать о ней поподробнее.

— Ты так думаешь? — разочарованно протянула Даша.

— Да, я так думаю. Ты лучше вспомни еще раз тот вечер в ресторане, может, все-таки произошло нечто, на первый взгляд неприметное…

— Нет, нет, и еще раз нет, — она отрицательно покачала головой. — В тот вечер вообще ничего не происходило. Просто встретились старые друзья и три часа сплетничали, ничего экстраординарного. Ну, может, за исключением вышеупомянутой фантазии с моей стороны.

— А ты все-таки постарайся вспомнить, о чем вы разговаривали, когда Светлана подсела к вам?

— Она к нам не подсаживалась! В том-то и дело. Мы просто перебросились парой слов — столики стояли рядом, вот и все.

— И ты уверена, что никто из них до этого вечера с ней не встречался?

— На сто процентов.

Полетаев с легким хлопком откупорил шампанское.

— Сол Ольсен отравить Либермана не мог, он к тому времени был уже мертв. Таким образом, у нас остается только три подозреваемых, некий Майкл, насколько я понимаю, тот, который принимал роды у кошки…

— Совершенно верно.

— Запиши мне его данные, кто следующий?

— Сема Теплый — только не спрашивай, псевдоним это или…

— Часом, не тот авангардист, что довел до инфаркта пол-Москвы?

— Он, — обрадованно воскликнула Даша, — ты его знаешь?

— Ну и друзья у тебя… Его много кто знает, но, по-моему… Ладно, это мы тоже проверим. Остается твой муж?

— Палыч, — молодая женщина пригубила шампанское, — скажу честно, даже если мои друзья имели возможность убить Леву, то я просто не могу себе представить ни мотива, ни… как бы это сказать… ну, просто не жестокие они, не способные на преступление. В то время как мой муженек запросто отключит кислород у умирающего, если решит, что в помещении воздух недостаточно свежий…

Полетаев рассмеялся:

— Сдается мне, что ты все-таки знаешь, где спрятаны семейные сокровища. Но помни, в Европе смертная казнь отменена, так что если благодаря тебе его посадят всего лишь на тысячу лет, вряд ли свекор захочет оплачивать твои туалеты.

Даша разозлилась:

— Нет, все-таки неумный ты человек, Полетаев! Я с тобой как с профессионалом разговариваю, а ты все время меня подначиваешь. Ничего тебе больше не скажу, — она надула губы.

— Не сердись, — эфэсбэшник подошел и присел рядом на полу, — просто ты очень эмоциональна, в то время как требуются только факты…

— Факты, факты… — Даша одним махом выпила шампанское и поставила бокал на стол. — Факты говорят о том, что один из троих убийца, но хоть убей, прости за тавтологию, не могу даже предположить, кто бы им мог быть. Возьми, к примеру, Майкла. Единственное, что как-то связывает его со всей историей, то, что он врач и некоторое время работал в роддоме, понятия не имею в каком, но в любом случае гораздо позже, чем Лунина вылупилась на свет.

— Медики в основном люди неглупые и хладнокровные, — задумчиво произнес Полетаев, — к тому же врачу легче провести замену одной сестры на другую… Кстати, как его настоящее имя?

— Михаил Зенкевич.

— Остаются Теплый и твой муж?

— Ну насчет Семы я просто не знаю. — Даша развела руками. — Думаю, он даже в ярости человека не убил бы, а тут хладнокровно перетравить несколько человек, а одну выбросить из окна… Нет, — она вздохнула, — просто не представляю.

— А муж?

— Сергей-то? Этот, конечно, переехал бы танком и группу монашек, но, во-первых — он все время дома или на работе, не было ни разу, чтобы я позвонила и не нашла его. Светку или, вернее, ее сестру, он, наверное, мог отравить — гостиница, в которой ее нашли, находится в пятидесяти метрах от его офиса, но вот со всеми остальными исключено.

— Почему?

— Месяц назад у него украли из машины папку, где среди прочих документов был и загранпаспорт.

— Так, значит, он ездил его восстанавливать в Москву? — заинтересовался Полетаев.

— В том-то и дело: он подал заявление в российское посольство здесь, в Праге. И паспорт будет готов только через пару недель. Но даже если допустить, что он у него был, то совершенно однозначно, Сергей ни при каких обстоятельствах не мог выбросить в Москве Елену Сергеевну из окна — я хорошо помню, второго июня мы были на приеме по случаю открытия новой гостиницы с конной выездкой, километрах в пятидесяти от Праги и, клянусь, все время, что мы там были, он сидел рядом со мной. В тот момент, когда убили Сола, он вообще забирал меня из полиции. А до Линца прямого рейса нет. Машиной минимально три часа в одну сторону, так что и здесь все чисто.

Взгляд у подполковника стал холодным и жестким, он внимательно слушал каждое ее слово.

— А что он делал в тот день, когда убили Либермана?

— Все то же самое. — Даша улыбнулась. — Ты решил непременно засадить именно его? А может, это любовь?

Полетаев с удивлением посмотрел на нее, но ничего не ответил. Молодая женщина продолжила:

— В тот день он осматривал гольф-клубы в присутствии группы товарищей в ста с лишним километрах от Праги. Ни в той дыре, ни в Кобурге аэропортов нет. И потом, — она потянулась, — у него, вернее, у его папаши, денег столько, что он сам мог купить эти камни.

— Откуда же у него столько денег? — усмехнулся подполковник.

— Оттуда, — Даша уже пожалела, что сказала, она все время забывала, с кем разговаривает. — Так ты надумал что-нибудь, Сергей Палыч? Кого арестовывать будем?

— Давай-ка еще коньяку выпьем, может, думаться лучше будет, — он направился к бару.

— А может, они друг друга по кругу убивали?

— Это как?

— Например, Светка выкинула мамашу из окна, Лева убил Сола, Майкл в отместку Леву, а Сонька Светкину сестру. Или наоборот. Не знаю, у меня голова совсем не соображает, я так поздно никогда не ложилась. — Молодая женщина отчаянно зевнула и, стащив плед с кресла, завернулась в него. — А лучше давай ляжем спать, с тобой все равно, как я поняла, каши не сваришь. Тоже мне, разведчик. Тебе только зайцев в общественном транспорте ловить, а не убийствами заниматься!

Полетаев осторожно разлил по широким, пузатым бокалам янтарную жидкость и со странной улыбкой протянул один из них Даше.

 

1

Проснувшись, Даша долго не могла понять, где находится, почему так холодно и откуда взялся этот дубовый потолок. Страшно болела голова, во рту чувствовался странный металлический привкус, а прямо перед ней на стене висел портрет незнакомой женщины с подозрительно знакомым лицом.

«Все, белочка», — мрачно подумала она и снова закрыла глаза. Откуда-то сбоку послышался шорох. Молодая женщина с трудом скосила глаза и неожиданно для себя обнаружила спящего рядом мужчину. Принюхалась — нет, вроде не муж. А кто же тогда, черт побери? И сразу же вчерашний вечер предстал перед ней во всей красе. Ну конечно, они вчера напились и уснули прямо в гостиной. Позор какой.

Со стоном приподнявшись на диване, Даша окликнула подполковника хриплым голосом:

— Эй! Палыч, ты живой или как?

Полетаев разлепил один глаз, хмуро повращал им по сторонам и, зацепившись за Дашу, попытался сфокусироваться. В единственном открытом оке стоял немой вопрос.

— Вот и я так думаю, — мрачно пробасила молодая женщина. — Слушай, Палыч, мы хотя бы сексом вчера занимались?

Тот отрицательно помотал головой и на всякий случай отодвинулся подальше:

— Вчера тебе было не до того.

— А до чего?

— Все пыталась вычислить убийцу…

— Ну и как?

— Вне подозрения остались только ты и Священный Синод.

— Понятно. — Последовал тяжелый вздох. — У тебя зубная щетка есть?

— Сходи поищи в ванной.

Даша, кутаясь в плед, перешла из лежачего положения в сидячее.

— Господи, чего ж так холодно?

— Балкон вчера забыли закрыть. — Очевидно, по утрам подполковник был немногословен.

Холодный прокуренный воздух гостиной навевал уныние. Молодая женщина, жалобно стеная, оторвала отбитый вчерашним падением с дерева зад от теплого лежбища и, покачиваясь, побрела в ванную комнату.

 

2

Завтракали молча. Проглотив яичницу, несколько тостов и пол-литра кофе, гостья заметно повеселела:

— Слушай, Полетаев, давай я с мужем разведусь, ты теперь как порядочный человек обязан на мне жениться.

— Не порть аппетит. — Он даже не поднял глаза от тарелки.

Даша недовольно поджала губы:

— Все-таки грубый ты. Одно слово — сапог.

И, не дождавшись ответа на свою реплику, поинтересовалась :

— А сейчас что собираешься делать?

— У меня через полчаса встреча.

Отпав от стола, словно сытая пиявка, Даша принялась грызть зубочистку.

— Вообще, надо заметить, довольно странная манера вести расследование. Ты не находишь? Всю информацию приношу я, выводы делаю тоже я, а зарплату, между прочим, платят тебе. По-твоему, это справедливо?

— Вполне. — Полетаев по-прежнему невозмутимо жевал тост.

— Ладненько, — она вздохнула, — начну потихоньку собираться, мне еще два часа пилить до гостиницы.

— А с чего это тебя супруг решил выслать? — Впервые за все утро подполковник проявил нечто, похожее на интерес.

— Почему же выслать? Не выслать, а послать. Я имею в виду отдохнуть. Заботится он обо мне. Не хочет, чтобы я общалась со всякими подозрительными личностями. Вроде тебя, — и улыбнулась, ожидая реакции на шутку.

Реакция последовала незамедлительно.

— Ты рассказала обо мне мужу? — Он раздраженно отодвинул тарелку. Даша растерялась.

— А почему, собственно, я должна была скрывать? Что предосудительного в том, что я общаюсь с органами охраны и порядка? И потом, не я к вам первой пришла… У меня что, был выбор?

— Послушай, мне не нравится, что ты слишком много болтаешь. — Глаза эфэсбэшника стали темно-синими, почти черными, непроницаемо-холодными. — Я расследую дело, связанное с государственной изменой и не допущу его обсуждения на всех углах.

— Палыч, да ты что? — У молодой женщины от обиды даже руки затряслись. — Какая государственная измена? Я же тебе вчера все объяснила — все закручено вокруг бриллиантов. Светка небось свою мать сама и порешила…

Полетаев наклонился к ней и с тихой злостью спросил:

— А кто тебе это сказал? Некая авантюристка, непонятно откуда взявшаяся и которую ты впервые в жизни видела?

— Но ведь ювелир же все подтвердил! Она действительно его мать!

— А его ты как давно знаешь? Столько же, сколько и ее? Тебе не пришло в голову, что это довольно странное совпадение? Слова, моя дорогая. Ты слишком падкая на слова…

Даша подавленно молчала. Вчера все так здорово сошлось, оставалось найти всего одно неизвестное, убийцу Левы, а сегодня вдруг оказывается, что по-прежнему ничего не ясно.

Подполковник встал из-за стола и покинул гостиную, не проронив ни слова. Его удаляющаяся спина красноречиво свидетельствовала о том, что хорошим отношениям настал конец.

 

3

«Может, я ему все-таки ночью отдалась, — растерянно теребя салфетку, размышляла Даша, — или, наоборот, не отдалась? Мужику в принципе все равно. Лишь бы найти повод для скандала…»

С улицы послышался звук открываемых ворот. Подбежав к окну, Даша увидела, как серебристый «Опель» Полетаева, мигнув стоп-сигналом, медленно скрылся за поворотом.

Вот гад, хоть бы до свидания сказал. Она со злостью задернула штору и принялась по привычке собирать посуду.

…Куда это он поехал? По своим делам или по моим? …Неужели сотрудник госбезопасности может запросто припереться в любую страну и вести там расследование?.. А Сергей, наверное, оборвал все телефоны в той гостинице… Ерунда, что-нибудь совру. Кстати, его тоже Сергеем зовут. Это не к добру… Странный Полетаев, странный. Впечатление такое, что дело его совсем не интересует… А что тогда интересует? Если она, то почему так по-свински себя ведет… Вопросы дурацкие задает. Про мужа, про свекра… Свекор!

Внезапное озарение, словно удар молнии, потрясло все ее существо. Дашу моментально прошиб холодный пот. Рыжие кудри встали дыбом. «Боже мой, да как же можно было оказаться такой идиоткой!» Посуда с жалобным звоном полетела на чудный персидский ковер. Срывая на ходу фартук, молодая женщина бросилась в гараж.

 

4

Вчера она оставила машину перед домом, на улице, и если та сейчас окажется в боксе, ее догадка верна. Она рванула металлическую дверь на себя и замерла: красная «Фелиция» ярким пятном выделялась на сером фоне бетона. Даша медленно опустилась на пол и разрыдалась. Нет, Полетаев не напивался вчера вместе с ней. Он, видимо, подсыпал какую-то дрянь в коньяк и, дождавшись пока она уснет, завел машину в гараж, где спокойно обыскал сверху донизу.

— Господи, что же теперь будет?! — воскликнула она в бессильной ярости и изо всех сил запустила ручным насосом в стройные ряды полок. С оглушительным грохотом на пол посыпались инструменты, банки с краской, щетки и прочий гаражный инвентарь. Даша с каменным лицом наблюдала за разрушениями. Разумеется, эфэсбэшнику было наплевать на эти убийства, хоть бы они тут все полегли! Сучий подполковник охотился за ее свекром.

Последний гвоздь, жалобно звякнув, скатился на бетон. Она прикрыла глаза. Как можно было всерьез думать, что он станет с ней советоваться или обсуждать ход следствия? Идиотка! Конечно же, это то, о чем ее предупреждала мать: скандал, связанный с сырьевыми контрактами.

Даша обхватила голову руками и застонала. Только такая кретинка, как она, за пять лет не смогла догадаться, чем на самом деле занимается ее муженек. Какой к чертовой матери туризм! Все сразу становилось на свои места. Вспомнилось и нежелание Сергея обсуждать работу своего отца, и отключение от российских каналов, и внезапные командировки в никуда, и прочее, и прочее…

После развала социалистического блока в Чехии бесконечно муссировался вопрос, где закупать энергосырье: дешево на Востоке, но с постоянной угрозой экономического давления, или дорого на Западе, с непонятно пока еще какой угрозой. Или на Востоке через Запад. Или наоборот. Или еще как. Однако за любым решением данного вопроса стоял еще один и самый главный: деньги. Через кого пойдет сырье, через того пойдут и деньги. Именно этим и ничем другим была вызвана их скоропалительная свадьба-отъезд.

По большому счету Сергею было все равно, на ком жениться, хоть на хромой козе, лишь бы быстро и без лишних вопросов: а почему, собственно, в Чехию, а почему именно сейчас. Взрослый сын создал семью и уехал. А она хоть фактически и стала членом семьи, но по существу так и осталась для них чужой, непосвященной. Быстровы никогда и не принимали ее. Так, очередная пешка в очередной игре: приятная, образованная супруга, к тому же бесплатная домработница. Было выгодно — взяли, станет мешать — в три счета выгонят. Видимо, дело к тому и шло…

Слезы градом катились по бледному веснушчатому личику.

…Судя по всему, в России начался очередной передел власти и папашу мужа, Константина Вильямовича, решено было убрать. На родине весь компромат уже давным-давно черти съели, и ФСБ, или кто там этим занимается, стал искать слабое звено здесь. Разумеется! Кто еще, кроме верной жены, может сдать целую семью со всеми потрохами! Она не удивится, если окажется, что Лунину убили именно ради этого… Все очень кстати… «Редкостная дура!» — вытерев слезы, молодая женщина невесело рассмеялась. Мало того что она буквально первому встречному выложила все, что знала, так, кроме этого, позволила пересмотреть в их доме фотографии, документы, а главное, компьютер! «Слова. Ты слишком падкая на слова…»

Ярость отступила, и в душу потихоньку начал заползать страх. А если муж со свекром поймут, что это ее вина? Черт знает, что на этом компьютере хранилось… Полетаев точно с него какие-то файлы переписывал. Он еще сказал — анекдоты. Сволочь!

По большому счету у нее сейчас ровно два выбора: первое — со скоростью ветра лететь к мужу и предупредить его о нависшей опасности, второе же — не делать ничего. При этом в первом случае ее ожидает мгновенная смерть, а во втором… тоже смерть, только через некоторое время. Следовательно, лучше пока молчать.

При воспоминании о могущественном свекре Дашу начала колотить нервная дрожь. И одновременно, где-то в самой глубине подсознания, вдруг забрезжила смутная, едва уловимая мысль. Что-то, связанное с последними событиями… Бред. Она встала с бетонного пола и вернулась в гостиную. Кинув взгляд на свою сумочку, молодая женщина с легкой усмешкой заглянула внутрь — так и есть: пропала записная книжка. Каков ублюдок! Даша принялась перебирать оставшиеся бумажки и наткнулась на визитку Ильи. И снова ей показалось, что она упустила какую-то важную деталь. Нечто, лежащее на самой поверхности…

До боли сжав виски, Даша попыталась сосредоточиться. Свекор, свекор, что может быть с ним связано? Кроме неприятностей, конечно… И опять перед глазами замаячил Илья. «Может, у меня от таких расстройств крыша едет?», — меланхолично подумала она, доставая сигарету. Как все скверно-то. Если до сегодняшнего утра оставалась надежда, что хоть кто-нибудь ее защитит в случае неприятностей, то теперь надеяться приходилось только на саму себя. Sakra!

Муж, узнав о предательстве, даже не убьет, нет, он просто сотрет в истории память о ее существовании. Друзья безнадежно далеко, да еще неизвестно кто из них друг, а кто Джек Потрошитель… Ювелир сидит возле маминой юбки, и теперь Даша ему сто лет не нужна. А Полетаев — она снова заскрипела зубами — вот тварь подлая, как же можно обнимать человека, говорить такие слова, и все лишь для того, чтобы выполнить очередное боевое задание! Она что, шпионка, контрабандистка, торговка наркотиками, чтобы так с ней поступить? Обыкновенная несчастная, стареющая дура… Ненавистный образ подполковника незаметно вытеснило добродушно-младенческое лицо свекра, и ее моментально бросило в жар — шутки хреновые, тот действительно ее убьет, как только узнает, что произошло.

— Надо что-то делать, — по слогам произнесла она и, склонив голову, прислушалась. В доме стояла абсолютная тишина. — Надо что-то делать, — уже с большим напором повторила Даша и после небольшой паузы добавила: — Или заказывать гроб с музыкой.

Гроба не хотелось ни с музыкой, ни без оной. Хотелось жить, и по возможности спокойно. Она обхватила плечи руками и принялась раскачиваться. То, что компромат был получен через нее, они узнают на раз-два, здесь уже ничего не изменишь. И им будет абсолютно все равно, сделала она это за деньги или просто по глупости… Предательства не прощают. Любимая фраза разлюбезного Константина Вильямовича: «Предательство нельзя прощать». Никому и никогда. Не прощать.

И вдруг ее осенило. А ведь действительно предательство нельзя прощать!

 

5

От неожиданности Даша даже встала. Пришедшая в голову идея оказалась такой простой и убедительной, что стало трудно дышать. Она взволнованно прошлась по комнате, сопоставляя все за и против. Да, пожалуй, это действительно единственное, что может ее спасти… Но в этом случае потребуется весьма убедительная легенда. И тут же усмехнулась — кому, как не историку, придумывать легенды! Жить захочешь — Гомером станешь, хотя тот, справедливости ради стоит заметить, писал исключительно ради правды. Да бог с ним, с Гомером, главное, чтобы в ее рассказе комар носа не смог подточить…

Она огляделась по сторонам. В таком огромном старинном доме непременно должна быть библиотека. Где-нибудь на первом этаже… Молодая женщина решительно направилась на поиски.

Обегав целый дом сверху донизу, Даша наконец обнаружила под самой крышей небольшой кабинет с запыленными книжными шкафами. Судя по всему, полетаевские предки духовной пище предпочитали кнедлики с салом. Тем не менее Большой географический атлас Европы там имелся, и, волнуясь, как первоклассница, Даша зашуршала страницами.

Действительность превзошла все ожидания. Господи, неужели все будет так просто? Она еще раз старательно замерила расстояния — действительно, все сходится… Даже лучше, чем она предполагала. И легкий холодок тронул рыжий затылок.

Даша попробовала улыбнуться — вот что значит очень захотеть, скоро она и сама поверит в свою легенду. Однако глянцевые страницы атласа притягивали как магнит, словно наглядно демонстрируя, что факты — вещь упрямая. Еще не до конца осознавая происходящее, скорее автоматически, Даша взяла листок бумаги и принялась чертить кружочки со стрелками.

 

6

Через час на груду исписанных исчерканных листов плавно упал последний. Исправленный и проверенный. Сто раз выверенный и переписанный набело. План. Схема. Ее пропуск на этот свет… Молодая женщина устало потерла глаза и еще раз внимательно проследила за стрелками-связками. Черт побери, это слишком, слишком похоже на правду. Что, если это и есть правда? Тогда она попадет в еще худшее положение. А какой, с другой стороны, у нее выбор? Терять все равно уже нечего, так почему бы напоследок не испортить жизнь окружающим…

Отбросив последние сомнения, Даша решительно подсела к телефону и набрала номер принцессы. Трубку никто не брал.

— Проклятье, — выругалась Даша. — Совсем забыла, мадам небось ребенка нянчит. — И перезвонила в «Хилтон».

Илья подошел к телефону сразу:

— Привет! Рад слышать твой голосок, мы как раз о тебе вспоминали…

— Очень приятно, — пробормотала она, — позови… маму, мне с ней поговорить надо.

— О чем? — быстро спросил ювелир.

— Это женские дела, ничего особенного.

Некоторое время из трубки доносились приглушенные звуки, затем послышался бархатный голос Маргариты:

— Фрау Быстрова? Добрый день, как ваши дела?

— Если честно, то хуже некуда… Послушайте, вы хотите узнать, кто убил вашу дочь… ну, я имею в виду…

— Я знаю, что вы имеете в виду, — жестко обрезала принцесса. — Да, хочу.

— Тогда вам придется согласиться принять у себя несколько человек.

Маргарита молчала.

— Но опасности для вас никакой. Те, кто о вас не знает, и так ничего не узнают, а тот, кто знает, сами понимаете, знает и без того.

— Хорошо, — коротко бросила принцесса, — жду вас к семи у себя в номере. До встречи.

— Всего хорошего, — буркнула Даша и повесила трубку.

Открыв телефонный справочник, она отыскала гостиницу, где вчера остановилась Соня.

— Пожалуйста, соедините меня со слечной Либерман…

— Одну минуту, — пропела телефонистка, и через несколько секунд проскрипел заспанный Сонин голос:

— Алло?

— Сонька, это я.

Та застонала.

— Рыжая, чего тебе не спится? Сколько времени?

— Слушай, у меня к тебе два вопроса. Первый. Скажи, у вас был когда-нибудь золотой кулон в виде жука с…

— Был, — девушка даже не дала ей договорить, — это ты его украла?

Даша разозлилась:

— Стала бы я тебя сейчас об этом спрашивать!

— Тогда почему ты им интересуешься?

— Ты сможешь опознать этот кулон?

— Конечно.

— Сонька, у тебя есть шанс доказать свою невиновность.

Та хмыкнула:

— Да? Каким образом? Пройтись босиком по углям, держа медальон в зубах?

— Нет. Все гораздо проще: тебе нужно будет лишь встретиться и поговорить с несколькими мужчинами.

— Это еще зачем? — девушка не выразила особой радости.

— Чтобы опознать убийцу. Ты же слышала его голос.

— Тебя полиция об этом попросила? — сухо поинтересовалась Соня.

— Нет, я это делаю на добровольных началах.

— Тогда, скорее всего, я откажусь. Не обижайся.

— Но почему?

— Да потому что не хочу, чтобы ты привела меня в темную подворотню, показала какому-то маньяку и спросила, не узнаю ли я голос убийцы моего брата. Леву не вернешь, а из-за твоей глупости я умирать тоже не собираюсь.

Даша испугалась, что строптивая девица и вправду откажется, и постаралась придать своим словам максимум убедительности:

— Все будет не так! Мы просто навестим одну очень приятную даму в очень приличной гостинице, в самом центре города, средь бела дня. У нее будет несколько гостей, я, разумеется, никому не скажу, кто ты есть на самом деле. Ты просто будешь прислушиваться к их голосам и, если чей-то из них покажется тебе знакомым, тихонько шепнешь мне на ухо.

— А если не покажется?

— Значит, не покажется.

— Ну, не знаю… А если я ошибусь? Например, мне покажется, что голос похож, а на самом деле…

Даша нетерпеливо перебила ее:

— Чего сейчас гадать? На основании твоего мнения никого сажать не будут, это нужно только мне, больше никто об этом не узнает.

— Слушай, Рыжая, я подумаю. Идет?

— Идет, — недовольно согласилась Даша, — но советую подумать хорошенько. Ведь ты под подозрением. — И, решив, что немного шантажа никогда не помешает, с еле уловимым злорадством добавила: — Тем более, полиция уже знает, что ты в Праге.

— Надо понимать, не от тебя, — не на шутку разозлилась Соня.

— Понимай как хочешь, но если ты действительно не чувствуешь за собой вины, приходи без десяти семь к отелю «Европа».

— Постараюсь, — холодно ответила девушка и бросила трубку.

— Отличненько. — Даша удовлетворенно улыбнулась. — Теперь сучья морда Полетаев.

Она достала визитку подполковника и снова застучала по телефонным кнопкам. Подлый сотрудник госбезопасности ответил с первого гудка.

— Полетаев, слушаю.

— Привет, — молодая женщина невероятным усилием воли заставила голос звучать беззаботно, — как поживаешь?

— Нормально. Что случилось?

— Ничего. Хочу позвать тебя сегодня в гости.

— Ко мне?

— Нет, к одной приятной даме.

— Не знаю, смогу ли. У меня мало времени, к тому же сегодня вечером я улетаю. Будешь уходить — просто захлопни дверь.

Даша впилась ногтями в ладонь.

— Что так скоро?

— Дела. — Он явно не выражал желания пускаться в дружескую беседу.

— А я, честно говоря, думала, что твои дела заключаются в раскрытии убийств. — Она выдержала паузу. — Ну, если тебя это не занимает…

Тот явно занервничал:

— Подожди, что ты имеешь в виду?

— Ничего особенного. Когда ты будешь уже в воздухе, я выведу убийцу на чистую воду. Оставь телефон в Москве, потом звякну, расскажу, чем дело кончилось.

Полетаев буквально взорвался:

— Что ты несешь?! Какого убийцу?! Я запрещаю тебе даже думать об этом!

— Да? — усмехнулась она. — А ты мне кто? Отец родной? Короче, будет интересно, жду в семь около «Европы», все, пока. — И, не дослушав проклятья в свой адрес, нажала кнопку отбоя.

Сложив все бумажки в сумку, Даша продолжала задумчиво вертеть в руках трубку:

«Девятка на конце или тройка? А впрочем, какая разница, платить все равно подполковник будет». И, слегка поколебавшись, набрала следующий номер.

— Bystrova, good morning, can I talk to doctor Zenkevich?

Прошло минут пять.

— Алло? Мишенька, привет! Это Даша.

— Ха! Здорово, Рыжая, ты где?

— В Караганде. Миша, у меня для тебя две новости. Первая, как и полагается, неприятная, а вторая получше. Итак, первая: сегодня ровно в семь часов вечера ты должен быть в Праге.

— Не слабо. — Зенкевич даже крякнул от неожиданности. — А какая же тогда вторая?

— Там ты увидишь меня.

— Дашка, прости, ты трезвая?

— Трезвее не бывает.

— А тебе не пришло в голову, что у меня работа, семья или…

— Миша, сколько раз в жизни я тебя просила о подобных вещах?

— Ну… ни разу.

— Речь идет о жизни и смерти, — повторила она услышанную от принцессы фразу.

Зенкевич некоторое время молчал и наконец со вздохом произнес:

— О'кей. Но если это окажется шуткой, я тебя выставлю в нашем анатомическом музее.

— Согласна. Я даже знаю человека, который готов меня препарировать. Записывай: гранд-отель «Европа», Вацлавская площадь, в семь часов. Да, еще, чуть не забыла! Захвати с собой фотографию.

— Какую еще фотографию?

— Там, где Теплый лучше всего выглядит.

— До встречи.

Повесив трубку, Даша с радостью представила счет, который придет Полетаеву за разговор, и пожалела, что лишилась записной книжки, а то можно было бы позвонить паре приятелей в Америку.

Оставалось разыскать Ольгу, супруга, и вся команда будет в сборе. Она зевнула. А сейчас в какую-нибудь гостиницу — спокойно выспаться, и пусть все вокруг трепещут.

 

1

Ровно в половине пятого Даша покинула косметический салон и направилась в сторону гранд-отеля «Европа».

Прогулка по магазинам и посещение салона красоты влетели в копеечку, но результат был в буквальном смысле налицо: по улице, слегка покачивая бедрами, неспешно прогуливалась роскошная молодая дама, в которой от задрипанной домохозяйки остался лишь рыжий цвет волос и горькая складка у рта. Она уже знала всю правду, и она шла мстить. Мстить за поруганную веру, надежду и любовь. За все те подлости и разочарования, которые ей пришлось пережить от самых разных мужчин в течение последней недели. Единственное, о чем стоило сожалеть, что нельзя их посадить всех вместе: сразу и навсегда. Ну если не в тюрьму, так хотя бы в мешок, и выкинуть к чертовой матери в Северный Ледовитый океан.

Представители столь ненавистного Даше пола, однако, с явным интересом поглядывали на бледную элегантную женщину, нервно сжимающую в руках сумочку. И лишь странный, нехороший блеск ее ореховых глаз не позволял им завязать случайное знакомство.

Даша взглянула на часы — без пятнадцати семь. Пора бы. Она специально договорилась с Соней встретиться пораньше — необходимо было ее проинструктировать. От этого зависело очень многое. От этого зависел успех всей операции.

 

2

— Привет, Рыжая, я тебя не узнала. — Соня появилась из-за спины неожиданно. — Где медальон? — И цепким взглядом оглядела костюм от Шанель в ребристую бежево-розовую клетку, на который пару часов назад, с легкой душой, Даша ухнула остаток денег с семейной кредитки. — Там и вправду соберется приличная компания?

— Более чем, — скрипуче ответила Даша и растянула губы в деланной улыбке. — Я тоже рада, что ты пришла.

— Да? А я не очень. — Либерман скрестила руки на груди. — Послушай, нам надо серьезно поговорить.

— Самое время, — пробормотала молодая женщина, бросая взгляд на часы в витрине ювелирного магазина, расположившегося неподалеку.

С минуты на минуту должны были появиться остальные участники званого ужина, и встреча с ними без предварительного инструктажа Сони была нежелательна.

— Ладно, все что хочешь, только короче.

— Короче так короче. — Девушка поправила ремешок сумочки. — Так вот, если ты действительно хочешь, чтобы я посетила твое антисемитское сборище…

— Какое сборище?!

— Твое! — форсировала голос Соня. — Если ты действительно этого хочешь, то у меня будут два условия. Первое: я пойду, но сидеть вместе со всеми не буду…

— А что ты будешь? — Даша быстро огляделась по сторонам — не видать ли остальных?

— Спрячусь.

— Куда, в шкаф? — Недипломатичная реплика сорвалась сама собой.

Сонины щечки моментально заалели.

— Будешь остроумничать, вообще развернусь и уйду!

— Извини. Я не хотела. — Даша погладила ее по плечу. — Я хотела сказать, куда же ты там спрячешься? Это ведь гостиничный номер, а не…

— Меня это не интересует. Захочешь, придумаешь.

— А зачем?

— Затем… — Соня зловеще понизила голос, ноздри ее затрепетали, — Затем, что человек, убивший Леву, вполне может знать меня в лицо. А увидев, сразу догадается, зачем я тут. И еще. Я так поняла, что ты собираешься кого-то припереть к стенке? Так вот, у меня совершенно категоричное требование: обо мне ни слова. То есть я запрещаю тебе ссылаться на меня и даже упоминать мое имя случайно. Ясно?

Даша хотела было возразить, что все это странно и даже подозрительно, но в последнюю секунду решила, что так оно лучше.

— Яснее не бывает. Только идем быстрее, пока другие не подошли.

 

3

Они прошли, почти пробежали, узким холлом гостиницы и поднялись на пятый этаж.

Уже подходя к апартаментам принцессы, Даша на секунду чуть замедлила шаг.

— Да, кстати. Забыла тебя предупредить…

— Что еще? — моментально насторожилась Соня.

— Понимаешь, сейчас ты увидишь одного человека… Одну женщину…

— Двоих, что ли?

— Короче, сейчас ты увидишь одну Лунинскую родственницу…

— Ну, здрасте вам! Этого еще не хватало! — Девушка буквально на ходу развернулась всем корпусом и решительно зашагала обратно в сторону лифта.

— Да погоди же ты! — Даша вцепилась в рукав Сониного пиджака. — Говорю тебе: она совсем другая!

— Лунины другие не бывают! — яростно отбивалась Либерман. — Это ж надо было мне быть такой идиоткой, чтобы тебе поверить!

— Послушай, давай так: не понравится — уйдешь! — выдвинула последний аргумент Даша и, не дожидаясь возражений, забарабанила свободной рукой в дверь.

 

4

Маргарита открыла дверь сама. На ней было простого покроя, длинное черное платье и легкий, в тон волосам, серебристый шарфик. Бессонную ночь выдавали чуть припухшие глаза, под которыми темнели круги.

— Вы одна? — заговорщицки спросила Даша вместо приветствия и втолкнула в комнату разом остолбеневшую Соню.

Маргарита в ответ сдержанно улыбнулась:

— Здравствуйте, фрау Быстрова. Не могли бы вы мне представить вашу спутницу?.. С ней, кстати, все в порядке? — Она понизила голос и выразительно указала глазами на Соню, у которой с лица не сходило выражение суеверного ужаса.

Даша пожала плечами.

— Было, по крайней мере. Пока вас не увидела. Вам также, во-первых, здрасьте, а вот что касается во-вторых… — Она на секунду замялась. — А во-вторых, фройляйн превосходно говорит по-немецки, так что общайтесь с ней напрямую. — Пусть Сонька сама решает, кому представляться, а кому — нет.

Принцесса Маргарита окинула рыжеволосую гостью печальным взглядом:

— Я, надеюсь, не очень вас огорчу, если скажу, что даже прекрасный костюм не изменил ваш характер к лучшему?

Даша хмыкнула:

— Нет, совсем не огорчите. Впрочем, за костюм спасибо, я старалась. — И без всякого перехода добавила: — Необходимо эту барышню как можно быстрее спрятать.

— Что, простите? — Маргарите показалось, что она ослышалась.

— Я говорю, что надо найти такое место, где ее никто не увидит, но она сможет всех слышать.

Некоторое время принцесса молчала.

— И куда вы предлагаете ее… спрятать?

— Куда угодно, только быстро.

Маргарита, пожав плечами, оглядела номер. Наконец ее взгляд остановился на бело-золотом платяном шкафу в стиле Людовика XVI.

— Может, в этот шкаф?.. Часть вещей я могу переложить обратно в чемодан… Почему вы смеетесь?

— Скажите ей об этом сами, — с трудом сдерживая смех, выдавила Даша. На Соню она старалась не смотреть.

Сиятельная леди была в крайней растерянности — ей предлагали загнать в шкаф человека, которого даже не представили. Однако возразить она не успела — помешал стук в дверь.

— Сонька, давай, живо прячься. — Даша распахнула дверцу шкафа и буквально впихнула туда заметавшуюся девицу. И кивнула принцессе: — Открывайте.

Маргарита нервно хрустнула пальцами. Она явно колебалась.

— Да открывайте же! — яростным шепотом воскликнула Даша, в глазах ее вспыхнул огонь.

Принцесса взяла себя в руки и, придав лицу бесстрастное выражение, направилась к двери. Через секунду из коридора донеслось нежное воркование (если, конечно, слово «воркование» как таковое можно отнести к немецкому языку):

— Милый, как я рада, что ты так быстро вернулся! А у нас гости. Вернее, гостья — фрау Быстрова.

Илья стремительно вошел в номер:

— Дашка, привет. — Он притянул ее к себе и расцеловал. — Ну, ты просто красавица. Чего затеяла?

Молодая женщина незаметно перевела дыхание.

— Так, небольшое развлечение. Послушай, у меня к тебе одна просьба: спустись вниз, через пару минут должен подойти подполковник — ты его помнишь, тот, который допрашивал тебя «У двух кошек», возможно, с ним будет Ольга, моя подруга, ее ты тоже встречал. Приведи их сюда. Хорошо?

— Хорошо… — Ювелир удивленно посмотрел на нее. — А что случилось?

— Пока секрет. Через пару минут ты все узнаешь.

 

5

Даша подождала, пока дверь за ним закроется, и придвинула стул на гнутых золоченых ножках поближе к хозяйке:

— Принцесса…

Та предостерегающе подняла палец к губам и кивнула головой на шкаф.

— Принцесса, — устало продолжила Даша, игнорируя ее жест, — вы ведь взрослый человек и прекрасно понимаете: за все поступки рано или поздно приходится отвечать. Сейчас настала ваша очередь… Неужели вы серьезно думаете, что вам удастся скрыть эту историю? Совершено пять, нет, уже шесть убийств, и все из-за того, что четверть века назад вы пошли на поводу у своих желаний, даже на секунду не задумавшись о последствиях. Подумайте, что стоит семейный скандал против пяти смертей? Вы же порядочная женщина, а не олигарх какой-нибудь… И потом, вам все равно придется урегулировать вопрос с вновь объявившимся сыном. Не забывайте и про дочку, по счастью для всех, пока еще лежачую. Она вместе со своим сообщником будет шантажировать вас до конца жизни. Выкачает все деньги, и при этом, — женщина выдержала паузу, — никто, слышите, никто не даст вам гарантии, что правда не выплывет наружу. Или того хуже: по завершении операции вас постигнет участь остальных.

Маргарита сидела не двигаясь. В неровном свете наступающих сумерек ее лицо приобрело безжизненный, восковой оттенок. Прекрасные глаза увлажнились, она вскинула голову и быстро заморгала длинными ресницами, сдерживая слезы.

— Я понимаю, но… — Маргарита из последних сил пыталась не расплакаться. — Я просто не смогу сказать мужу об этом. Вы не представляете, какой он человек. Поймите, — она порывисто обернулась к Даше, — ведь я была уверена, что все наши дети общие. Да, я не испытывала особой любви, когда выходила за Генриха замуж, но, прожив с ним почти тридцать лет, поняла — его нельзя не любить. Это прекрасный, благородный человек… Я не боюсь его гнева, я боюсь его горя, — и поспешно приложила к глазам крошечный платочек.

— Прекрасная речь, принцесса, — Даша достала сигарету, — искренне рада за вас. О своем муже я вряд ли смогу такое сказать. И тем не менее вам все равно придется это сделать — иначе ни смерть, ни ложь не кончатся. К тому же, — она вздохнула, — в это дело посвящено уже слишком много людей. Смиритесь и постарайтесь покончить с этим делом максимально безболезненно.

За дверью послышались приближающиеся звуки шагов и громкие голоса. Маргарита вздрогнула и побледнела еще сильнее. В номер уже стучали. Даша вопросительно взглянула на собеседницу.

— Может быть, вы и правы, — наконец тихо произнесла Маргарита. Каждое слово давалось ей с невероятным усилием. — Я действительно устала бороться. С собой, с прошлым, с неведомой тенью… Никто не сможет вернуть мне дочь… Но вы правы — убийца должен понести заслуженное наказание. И я сделаю для этого все, что в моих силах.

Последняя фраза прозвучала так жестко и твердо, что Даша невольно вздрогнула — с ней снова была великосветская дама.

— Фрау Быстрова, можете впустить гостей.

Бедная Даша, и без того замученная жизненными невзгодами, от возмущения пошла пятнами. Она даже открыла рот для достойного ответа, как вдруг сидящая в шкафу Соня громко чихнула. Принцесса завела глаза вверх и зашевелила губами, видимо призывая Господа в свидетели этого безобразия. Даша, так и не успев ничего ответить, подскочила к шкафу и со всей силы стукнула по благородному дереву кулаком:

— Ты что там, с ума сошла?! Или вылезай, или заткни дырки пальцем!

Соня издала несколько невнятных бурчащих звуков, но вылезать не стала. Сиятельная леди скептически усмехнулась:

— Надо отметить, фрау Быстрова, у вас поразительные организаторские способности!

Разъяренная фрау рванула входную дверь и довольно нелюбезно приветствовала гостей:

— Давайте, заходите.

 

1

— Всем здрасьте, — еле слышно прошептала Ольга.

Впервые Даша видела подругу в таком затравленном состоянии. Ольга нервно озиралась по сторонам, словно пытаясь понять, куда и зачем ее привели. Привычное надменное выражение холеного лица сменило выражение крайней растерянности. Полетаев, напротив, решительно отодвинув Илью плечом, прошел в номер, даже не поздоровавшись. Убедившись, что в комнате, кроме них, никого нет, эфэсбэшник обернулся к Даше и холодно, даже с какой-то затаенной ненавистью спросил:

— Ну и что бы все это значило?

— Для начала разрешите вас представить. — Даша даже бровью не повела. — Дамы и господа, прошу любить и жаловать — подполковник Полетаев. Во избежание недоразумений сразу поясняю: подполковник госбезопасности. Все свое служебное время, как, впрочем, и внеслужебное, посвящает раскрытию мелких хулиганств и карманных краж. Я ничего не упустила?

Эфэсбэшник молча переставил кресло невинно убиенного Людовика в самый угол комнаты и уселся так, чтобы видеть не только всех присутствующих, но и входную дверь.

— Хорошо. — Даша подошла к Ольге и обняла ее за плечи. — Следующий, с кем хочу вас познакомить, моя подруга Ольга. Старая, верная подруга.

Верная подруга побледнела еще больше, но все же выдавила из себя приветственную улыбку:

— Очень приятно…

— А в довершение разрешите представить хозяйку нашей небольшой вечеринки и просто очаровательную женщину — фрау Маргариту.

Принцесса, поняв, что речь идет о ней, слегка склонила голову.

— Итак, мы все познакомились, — подал из своего угла голос Полетаев, — теперь, надо полагать, будут танцы? — Несмотря на насмешливый тон, лицо подполковника выдавало внутреннее напряжение. Он украдкой взглянул сначала на часы, потом на дверь.

Даша перехватила его взгляд и медленно, словно выгадывая время для ответа, ответила:

— Вы, подполковник, дважды ошиблись. Во-первых, не все гости еще в сборе, а во-вторых, танцев на сегодня не запланировано. Если, конечно, в перерыве вы не спляшете нам краковяк. А пока предлагаю что-нибудь выпить.

— Водки, — быстро произнесла Ольга и, смутившись, добавила. — Если можно…

Мужчины дружно отрицательно покачали головами.

— А вам, фрау Маргарита?

— Я, пожалуй, тоже воздержусь.

— А я все-таки выпью. Илюша, обслужи дам: одну водку и красное вино. — Она тоже посмотрела на часы и подвинула стул поближе к выходу, перегораживая обзор Полетаеву.

— Для профессионального массовика-затейника у вас больно бедный репертуар, — снова подал реплику эфэсбэшник, настороженно следящий за ее манипуляциями.

— Да бог с вами, Сергей Павлович, какой я профессионал… Так, начинающий любитель. Что касается репертуара… — Стук в дверь не дал молодой женщине докончить фразу.

— Я открою, — вскочил Илья.

В номер вошел Сергей в сопровождении крепкого темноволосого мужчины с изумительными бархатисто-печальными карими глазами. При виде Даши мужчина радостно раскинул руки:

— Рыжая, здорово! Я, пока летел, проклинал тебя и все время думал, может, сегодня твой день рождения? Мне казалось, что позже…

Супруг, сунув руки в карманы, хмуро разглядывал собравшуюся компанию.

— Всем добрый день, — наконец недовольно произнес он, — Дарья, могу поинтересоваться, что здесь происходит?

— Здравствуй, дорогой. — И вместо ответа указала рукой в сторону свободного стула. — Итак, продолжаем знакомиться: мой муж Сергей и мой приятель Майкл, можно Миша. Присаживайтесь. — Даша подождала, пока вновь прибывшие займут места. — Вот и прекрасно, теперь все в сборе. Ну что ж, тогда начнем. — Она подождала, пока в комнате воцарится полная тишина. — Как вы, наверное, догадываетесь, поводом для сегодняшней встречи послужили весьма печальные обстоятельства, а именно серия убийств, произошедших за последние две недели.

Все молчали. Даша удовлетворенно кивнула и продолжила:

— Судя по отсутствию удивленных лиц, для большинства новостью это не является. Но на всякий случай напомню, как развивались события. Второго числа сего месяца из окна московской квартиры выбрасывают Елену Сергеевну Лунину. Утром следующего дня мне звонит ее дочь Светлана и сообщает, что ее хотят убить. Одновременно с этим через Интернет приходит письмо от Сола Ольсена-Ольховича со Светкиной фотографией и просьбой прислать о ней подробную информацию. Через несколько часов Соломона находят мертвым в гостиничном номере города Линца. Тем же днем, но уже в пражской гостинице горничная обнаруживает труп Светланы. Последнее убийство было совершено в Кобурге, и на этот раз жертвой оказался бывший Светкин любовник Лева Либерман.

Присутствующие оживленно зашушукались.

— Однако были еще две смерти, — продолжила Даша, чуть повысив голос. — За день до убийства Луниной-старшей взорвали машину главного врача одного из московских роддомов. О другой смерти я расскажу чуть позже. Итак, первый вопрос: были ли эти смерти связаны или произошло невероятное совпадение?

Полетаев тяжело вздохнул и полез в карман за портсигаром.

— Вот именно, — молодая женщина повернулась в его сторону, — именно Сергей Павлович и натолкнул меня на мысль, что всех убитых связывал один и тот же человек. Но этим человеком была не я, мой дорогой подполковник, как вы предполагали, а Света Лунина. Сопоставив факты, я поняла, что все вышеперечисленные убийства совершены либо для того, чтобы скрыть причины ее смерти, либо… для того, чтобы облегчить ей жизнь. Да-да, вы не ослышались, именно жизнь.

— Но она же умерла! — не выдержала Ольга. Даша торжествующе улыбнулась:

— Все не так просто. В основе нашей истории лежит просто душераздирающий бразильский сериал. В целях экономии времени опускаю первые триста восемнадцать серий и вкратце сообщаю: Светка имела сестру-близнеца.

— Надо понимать, белую, пушистую и богатую? — усмехнулся Майкл.

— Что-то в этом роде. Вторая сестра жила в одной из самых богатых семей в Европе, и ее родители понятия не имели ни о том, что она не их ребенок, ни, разумеется, о том, что девочек было двое.

— И почему я должен был жениться именно на ней? — ни к кому не обращаясь, пробормотал Сергей.

— Подожди, подожди, — заинтересовался Зенкевич, — это случайно не та белокурая Жози, что мы встретили в «Золотом крыльце»? Сема от нее просто торчал…

— Абсолютно верно, — утвердительно кивнула Даша. — Итак, жили-были два бедных родственника — брат с сестрой, были они близнецами, такая вот у них семейная традиция. Сестра выходит замуж за очень богатого человека, а брат уезжает в Москву учиться медицине. Ему там все так нравится, смею заметить, речь идет о семидесятых годах, он настолько поражен успехами советской медицины, что уговаривает сестру родить своего первенца непременно в Москве. И к несчастью, молодая женщина соглашается. Таким образом, через некоторое время в одном из столичных роддомов появляется на свет прелестный мальчик. Все было бы ничего, если бы одновременно в том же самом роддоме избранница брата не родила двух девочек.

— Дарья, ты в своем уме? — негромко произнес Сергей. — Перепутать в роддоме, пусть даже советском, одного ребенка с двойней. — Он пожал плечами.

— Перепутать нельзя. Но совершить нехитрую операцию подмены — запросто.

— Зачем?!

Она усмехнулась:

— Самые умные из вас уже, наверное, догадались, что эти две женщины родили одновременно не случайно. С самого начала вся операция была задумана так, чтобы одного ребенка заменить на другого. Но, как вы поняли, при нечетном количестве младенцев задача усложнялась. И тогда было принято поистине соломоново решение: от мальчика просто избавились, а девочек разделили поровну: одну отдали сестре, другая осталась у настоящей матери Елены Сергеевны Луниной. Теперь ясно?

— Если кто-нибудь сможет мне привести хоть один разумный довод, зачем это было сделано… — Майкл недоуменно пожал плечами.

— Поверь, довод был, и весьма весомый. — Даша встала и громко хлопнула в ладоши.

От неожиданности все, кроме Полетаева, подпрыгнули на своих местах, тот лишь удивленно раскрыл глаза:

— Что, танцы уже начинаются?

Сергей кинул в его сторону злой взгляд и снова повернулся к своей благоверной:

— Дарья, умоляю тебя, успокойся, ты уже достаточно позабавила публику, внимание было привлечено, успех достигнут. Понимаю, тебе дома скучно, но эти люди ни в чем перед тобой не виноваты. Обещаю, как только мы отсюда выйдем, я сразу устрою тебя на работу. Судя по накопившейся энергии, тебе в самый раз идти уголь добывать: Собирайся, пойдем домой. По дороге купим черепицу — крышу переложишь.

— Действительно, Рыжая, ты чего-то не того. — Майкл сочувственно вздохнул. — Допустим, двух младенцев поменять, одного выкинуть — пара минут работы, однако махнуть местами двух взрослых девиц, пусть даже абсолютно идентичных близнецов, но выросших в разных социальных условиях, в разных странах, да так, чтобы никто не заметил, — увы, невозможно. Это я тебе как доктор говорю.

— Точно. — Даша, ничуть не смутившись, подняла бокал с вином и сделала глоток. — Я хоть и не доктор, но тоже поняла: пустить Лунину во дворец — все равно что слона в noсудную лавку, ее вычислят в три секунды… Тогда возникает вопрос — зачем столько народу положили, если толку от этой замены ноль?

Сергей что-то тихо шепнул Майклу, тот засмеялся, прикрывшись рукой.

— Смейтесь, смейтесь, — проворчала молодая женщина, — только через некоторое время я узнала весьма занимательный факт. В той богатой семье существовал обычай передавать семейные бриллианты старшему ребенку за несколько дней до свадьбы. Самые крупные камни стоят по несколько сот тысяч марок каждый, а всей коллекции и вовсе цены нет. Вот так вот.

 

2

В комнате повисла напряженная тишина. Лишь подполковник насмешливо улыбался в своем углу.

— Не останавливайтесь, — негромко произнес он, — слушатели умирают от нетерпения.

— Таким образом, — Даша начала прохаживаться перед сидящими, — Светка должна была заменить свою сестру всего на несколько дней только для того, чтобы под видом счастливой невесты получить камни. А чтобы и этот период не вызвал в массах подозрений, она устраивает себе небольшую аварию.

— Я не понимаю, к чему ты нам все это рассказываешь? — снова подал голос супруг. — И кстати, откуда ты взяла этот костюм? Он стоит минимум полторы тысячи. Ты что, сняла деньги с кредитной карточки?

— Погоди ты, Серега, со своим костюмом! — перебил Зенкевич. — Рыжая, как я понял, ты подозреваешь, что всех их убила эта самая Лунина?

Даша отставила пустой бокал:

— Хороший вопрос! Действительно, с первого взгляда могло показаться, что Лунина действовала в одиночку: сначала убила мамашу, чтобы не мешалась, потом Сола, чтобы не было утечки информации, затем в Праге отравила свою сестренку и поехала в Альпы падать со скалы. Но в данную версию не вписывается последнее убийство в Кобурге. Раненая в это время лежала под пристальным присмотром врачей.

— Так, может, ей помогал папаша? Для чего-то ведь он задумал эту рекогносцировку. — Майкл, не спрашивая, открыл мини-бар и достал бутылку пива.

— Нет, — покачала головой молодая женщина, — существует свидетель, который готов поклясться, что незадолго до смерти Леву навестил мужчина, приблизительно одного с ним возраста и говорящий по-русски без акцента…

— Кстати, а что стало с покинутым младенцем? — неожиданно перебил супругу Сергей и демонстративно посмотрел на Илью. — Он в конце концов узнал про богатых родственников?

Илья вспыхнул и выпрямился.

— Вот вопрос, который меня мучил! — Даша остановилась перед ювелиром и скрестила руки на груди. — В самом деле, Илюша, ты единственный, кто всегда оказывался рядом с жертвой в момент смерти: встретился с главврачом — через несколько часов ее взорвали, посетил Елену Сергеевну — она выбросилась из окна, следил за Светланой — ее отравили, и даже в момент смерти Сола ты, как я поняла, находился в Австрии. К тому же если не ювелир, то кто лучше знает, как распорядиться драгоценными камнями? Да и версия получается очень изящная: два обделенных наследника восстанавливают справедливость.

Илья порывисто встал, Полетаев тут же сунул руку за пазуху. Молодой человек заметил этот жест и снова сел на стул.

— Послушайте, — он откинул назад свои роскошные волосы, — я узнал о том, что мои родители на самом деле не мои, случайно, неделю назад. А про камни вообще впервые слышу. К тому же, — он выразительно посмотрел на Дашу, — наш детектив-любитель забыл упомянуть об одной незначительной детали: я, так сказать, незаконнорожденный. То есть моим отцом не является тот самый богатый дядя, и, следовательно, наследником я никак не могу быть. Более того, появись я с подобной претензией, меня не только бы выгнали в шею, но еще пострадала бы моя мама. К тому же я и без того достаточно богатый человек… — Он презрительно скривил губы и замолчал.

— Ну, это вопрос спорный, все в мире относительно. — Даша вернулась на свое место и сцепила пальцы на колене. — Но что безусловно, так это то, что наш прелестный бастард и в самом деле не мог убить Либермана.

— Я попросил бы! — вспыхнул Илья

— А на основании чего, если не секрет, ты пришла к этому выводу? — Супруг по-прежнему подозрительно рассматривал ювелира.

— Не секрет. Его голос… — Молодая женщина в последнюю секунду сдержалась и растерянно покосилась в сторону шкафа. Данное Соне обещание не позволяло ей назвать истинную причину невиновности ювелира. Выбора не оставалось. Даша тяжело вздохнула и решила принять удар на себя. — Дело в том, что у Ильи было… алиби. В момент убийства он был со мной.

— Хорошенькое алиби! — заскрипел зубами Сергей. — Надо полагать, вы сидели в библиотеке?

На лицах присутствующих замелькали ехидные улыбки. Зенкевич достал вторую бутылку пива, откупорил ее и протянул белому от злости супругу:

— На, запей.

— Где мы сидели, к делу не относится, — в Дашином голосе послышалось злорадство. — Важно другое. После тщательного анализа всех фактов я пришла к весьма неутешительному выводу: организатором всех убийств и сообщником Светланы Луниной на самом деле мог быть только один человек. Сейчас он находится в этой комнате.

Присутствующие моментально посерьезнели. Никто не проронил ни слова.

— Ты совсем уже, — раздраженный супруг отставил бутылку, не успев сделать и глотка, — иногда думай, что говоришь!

— И знаете… — Даша улыбнулась грустной, чуть виноватой улыбкой. Наступал переломный момент — либо она сможет сейчас всех убедить в своих оскорбленных чувствах, либо ее ждет скорый и печальный конец. — Все бы у него вышло, если бы не одна маленькая, я бы даже сказала, крошечная, но очень женская деталь… Да, человек, разработавший весь план, был почти гениальным, но он был мужчиной и потому не мог предугадать всех тонкостей женских взаимоотношений…

 

3

На лицах собравшихся отразилось недоумение.

— Рыжая, говори, не тяни кота за хвост. — Майкл нервно сжимал и разжимал свои тонкие гибкие пальцы хирурга.

Полетаев равнодушно зевнул и поправил булавку на галстуке:

— В самом деле, госпожа Быстрова, у вас такая замечательная фамилия, не могли бы вы как-нибудь… соответствовать?

— Подполковник, вы ведете себя с биологической точки зрения противоестественно! — возмутилась Даша

— Что вы имеете в виду? — недоуменно поднял брови тот.

— Всем вокруг интересно, а на вас вдруг зевота напала!

— Фу-ты, господи! А я-то испугался… — обворожительно улыбнулся Полетаев.

— Та-та-та, какие мы пугливые! На кое-что другое у вас смелости хватило! — Даша неожиданно обрадовалась возможности увести разговор в сторону. Приближающаяся развязка пугала ее.

— Опять не понимаю, о чем вы…

— Послушайте, — раздался жесткий голос Сергея, — сладкая парочка, может, вы не заметили, но я еще здесь. И кстати, Дарья, где ты сегодня ночевала?

— Эй, эй, — Майкл замахал руками, — со своими семейными проблемами разберетесь потом… но вообще, ты спросил, конечно! Она что, правду тебе скажет? Рыжая, мне наплевать, с кем ты спала, главное скажи, кто из нас убийца?

— Что значит все равно, с кем спала?! — взвился разгневанный супруг. — Тебе все равно, а мне очень даже интересно! Жена уезжает на ночь глядя, а на следующий день я нахожу ее в гостиничном номере в обществе плейбоя и гражданина, не уверенного в своей ориентации…

— Вы о ком? — хором возмутились Илья и Полетаев.

— А! — тот лишь махнул рукой и сел.

— Подождите, мужчины, — растерялась Даша. Такой уход в сторону испугал ее еще больше. — Дайте мне договорить, а потом разберемся, кто с кем спал.

— You are welcome! — Сергей от злости пошел пятнами.

— Так на чем я остановилась?

— На организаторе преступлений, — хором напомнили подполковник и Майкл.

— Ах, ну да… — Даша расстроенно потерла виски. — Для того чтобы вы потом не решили, что это все мои выдумки, проведем небольшой эксперимент. Илья, переводи, пожалуйста. Фрау Маргарита, — обратилась она к недоумевающей принцессе, — скажите, как бы вы себя повели, если бы к вам пришла ваша хорошая подруга и сказала, что муж ее, наверное, разлюбил?

Принцесса внимательно выслушала вопрос и на секунду задумалась.

— Это, конечно, зависит от многих обстоятельств. Если очевидных оснований для подозрений нет, то поспешила бы ее успокоить. Бывают очень мнительные жены.

— А если основания есть?

— Тогда посоветовала бы ей заняться собой, пойти к специалисту-психологу, как-то обновить брак…

— А в каком случае вы посоветовали бы ей завести любовника?

— Любовника?! Ну, знаете… Это совсем не выход.

— И все-таки?

Маргарита заметно колебалась.

— Наверное, только тогда, когда была бы твердо уверена, что изменить уже ничего нельзя.

— Точно! — выдохнула удовлетворенная Даша хлопнув в ладоши.

— Подожди, подожди, — Сергей, вновь обретя способность говорить нормально, угрожающе наклонился в ее сторону, — что ты этим хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что, когда я спросила у Ольги, как мне вернуть твое внимание, она, не задумываясь, даже не задав ни единого вопроса, тут же посоветовала завести любовника.

В комнате воцарилась тишина. Даша скосила глаза в сторону и, стараясь придать своему голосу максимум убедительности, на выдохе докончила:

— Таким образом, я пришла к выводу, что таинственным сообщником Луниной был мой муж.

Илья замер, раскрыв рот, Полетаев весело рассмеялся, а Майкл только покачал головой:

— Рыжая, я понимаю, тебе неохота с супругом объясняться, но нам-то нужна истина. Или ты думаешь, что, посадив Олешку на нары, избавишься от пары тумаков?

— Я не думаю, — проигнорировала его высказывание молодая женщина, — я просто уверена в этом. Да вы спросите у Ольги.

Все повернули головы в сторону несчастной съежившейся подруги, словно ожидая от нее комментария или оправдания. Но та лишь растерянно хлопала круглыми голубыми глазами.

Сергей неожиданно громко рассмеялся:

— Подожди, подожди, ты хочешь сказать, что из твоих болезненных подозрений вытекает, будто убийцей являюсь именно я?

— Да, — спокойно ответила Даша. Погасив улыбку, муж резко качнулся в ее сторону.

— Не обращайте внимания, — поспешил вмешаться Полетаев в разгорающийся семейный конфликт. — Насколько я понял, у вашей жены просто своеобразный способ развлечения.

— И в чем же конкретно ты меня обвиняешь? — пристально глядя на Дашу, спросил злой супруг. Молодая женщина вдруг стала очень серьезной:

— В том, что ты организовал все убийства, кроме Левиного. Его ты убил собственноручно.

Сергей лишь презрительно скривился.

— Может, ты, конечно, забыла, но в тот день я встречался с десятком людей. Любой желающий сможет это проверить.

— Я проверяла, — негромко ответила Даша и твердо взглянула в глаза супругу.

В комнате опять повисла напряженная тишина. Выдержав необходимую паузу, молодая женщина отвела взгляд и продолжила, обращаясь уже ко всем слушателям:

— Вы можете не поверить, но мне действительно никогда бы не пришла в голову правда, если бы я случайно не обнаружила, что у моего мужа есть любовница. Именно после этого все сразу стало на свои места.

— Чтобы я когда-нибудь изменил жене… — покачал головой Майкл, — ни в жизнь!

Даша сердито подняла руку, показывая, что не нуждается в дополнительных комментариях.

— Я следила за тобой, Сергей. Хотела узнать, с кем и как ты проводишь время в служебных поездках. И надо признаться, узнала много интересного Единственное, чего я не смогу никогда подтвердить так это то, что видела тебя у дома Либерманов. У меня кончилась немецкая виза, поэтому от границы мне пришлось вернуться обратно. И как, кстати, ты ее пересек? Ведь, если не ошибаюсь, паспорт у тебя украли?

Присутствующие реагировали на разоблачающий монолог по-разному. Илья, вполголоса переводивший матери смысл разговора, периодически замолкал и удивленно крутил головой. Сама принцесса недоверчиво хмурила брови и настороженно разглядывала Сергея. Полетаев, судя по всему, пребывал в прекрасном расположении духа и радостно улыбался каждому новому обвинению. Лицо Зенкевича не выражало ничего, он подался вперед и лишь изредка щипал себя за ногу, болезненно морщась при этом. На Ольгу было просто страшно смотреть.

— Дарья, заканчивай свои идиотские шутки и пошли домой. — Сергей встал и подошел к жене.

— А разве никто не хочет дослушать продолжение? — стараясь не обращать внимания на стоящего рядом супруга, нервно спросила Даша и выразительно посмотрела на Полетаева. Если он ее сейчас не поддержит, все старания пропадут даром.

— В самом деле, тезка, что вы нервничаете? Давайте дослушаем историю. — Подполковник удобно вытянулся в кресле, одной рукой подпер голову, а вторую как бы ненароком переместил за пазуху. — Присаживайтесь, присаживайтесь.

Сергей секунду размышлял, но взгляд эфэсбэшника был слишком красноречив, и, недовольно пробурчав под нос, муж все же вернулся на свое место.

— Выставляешь нас обоих на посмешище, — процедил он.

 

4

— Итак, — повысила голос Даша, заметно повеселев, — все началось прекрасным летним вечером пять с лишним лет назад. Четверо мужчин впервые увидели Светку в одном московском ресторане и, думаю, хорошо ее запомнили. Что и говорить, внешности она была незаурядной. Один из них, а именно Сема Теплый, влюбился не на шутку. Он был человеком искусства, а если Луниной заклеить рот лейкопластырем, то любоваться ею можно было часами. Как развивались их отношения, сказать трудно, но одно я могу предположить наверняка: Сема увидел вас, фрау Маргарита… Миша, — обратилась она к Зенкевичу, — ты привез то, о чем я тебя просила?

Зенкевич утвердительно кивнул головой и, раскрыв бумажник, достал небольшую фотографию.

— Эту? — Он протянул карточку Даше. Молодая женщина передала снимок принцессе.

— Вот фотография Семы, в центре, самый толстый, видите?

Та взяла снимок и, едва взглянув на него, кивнула головой:

— Да, действительно. Мы встречались в Базеле, на выставке абсурдистов. Я хорошо его запомнила, он целый вечер ходил за мной и предлагал бесплатно написать портреты членов моей семьи. Друзья сказали мне, что это редкая удача и нужно немедленно соглашаться, но… я заподозрила какой-то розыгрыш или, вернее, злую шутку и отказалась. Что-то в его глазах…

— Все верно. Сема был специалистом по светским скандалам, а тут назревал просто ядерный взрыв. И он принялся разрабатывать операцию.

— Откуда ты можешь об этом знать? — зло усмехнулся супруг. — Он тебе сам об этом рассказал?

— Нет. — Даша помолчала. — Он уже никому ни о чем рассказать не сможет. К сожалению.

— Он… мертв? — Принцесса тихонько охнула и прикрыла рот рукой.

— Какое это имеет значение? — вновь подал голос Сергей. — Живой, мертвый… Для моей жены общение с духами не представляет особых проблем. Ты бы открыла салон на Вацлаваке. А то там из развлечений только казино, рестораны и пирсинг…

— Нет, мой дорогой, духи здесь ни при чем, — в ореховых глазах Даши засверкал огонь, — просто я вспомнила о неожиданном визите Семы к нам приблизительно год назад…

Сергей кинул быстрый взгляд на эфэсбэшника. Тот сохранял на лице выражение доброжелательной заинтересованности.

— Теплый появился, чтобы сделать тебе некое предложение, что, по меньшей мере, странно. Сема был человеком замкнутым, с людьми сходился плохо, не доверял им, поэтому меня сильно удивило его обращение к человеку практически незнакомому…

— Скорее, тебя разозлило, что он не обратился именно к тебе! — ядовито парировал муж. — А поскольку истинной цели его визита ты так и не узнала, то теперь выдумываешь всякий бред!

— Я знаю тему вашего разговора, — спокойно ответила Даша и скрестила руки на груди.

Сергей опять рассмеялся, но на этот раз его смех прозвучал неуверенно:

— Ну, ну…

— Мне помог Илья, — молодая женщина кивнула в сторону ювелира, — именно благодаря ему я поняла, что медальон, оставленный мне Семой, был не просто подарком эксцентричного человека. Это была подсказка, единственный шанс поведать мне правду в том случае, когда сам он уже ничего сказать не сможет…

— Рыжая! — буквально завопил Майкл. — Ты когда-нибудь перейдешь к сути дела?! Я тебя сейчас стулом ударю, если ты не объяснишь все членораздельно!

— Да ладно тебе, — Сергей не оставлял попыток вывести жену из себя, — видишь, женщина четыре года ни с кем не разговаривала. Дай ей с людьми пообщаться. Когда она еще такой шанс получит?

— Не отвечать! — приказал Зенкевич. — Продолжать!

Даша возмущенно повела плечами, но тем не менее продолжила:

— Илья обратил мое внимание на то, что медальон, оставленный мне Семой, является частью коллекции семейства Либерманов. В свое время Лева, видимо в порыве страсти, подарил Светке этого золотого жука. Так медальон попал к ней. А та в свою очередь, обнаружив, что спинка насекомого предназначена для хранения портретов любимых, передала его Семе с просьбой вписать туда ее портрет — единственного человека на свете, которого она действительно безгранично любила. Оленька, ты захватила его с собой, как я просила?

Подруга повернула окаменевшее лицо к Сергею, тот сжал губы и побледнел.

— Подполковник, изымите улику, у вас будет надежнее.

Полетаев с легкой улыбкой выполнил ее просьбу и принялся внимательно рассматривать медальон со всех сторон.

— К несчастью, в этот момент разражается скандал с фотовыставкой, Сема бежит из России, и медальон остается у него. В Швейцарии он встречает фрау Маргариту с дочерью и, едва взглянув на нее, понимает, какой материал попал ему в руки и что из этого может получиться. Однако догадку необходимо было проверить, а въезд в Россию для Теплого закрыт. Тогда он начинает искать помощника. Задача не такая простая, как кажется, ибо, с одной стороны, это должен быть человек очень близкий, кому попало такую тайну не доверишь, а с другой — никому даже в голову не должно прийти, что они как-то связаны. И выбор падает на моего мужа. Действительно, Сергей идеально подходил под все условия: он человек свой, раз женился на мне, никто их никогда вместе не видел, круг знакомых у них абсолютно разный, и Сема без колебания рассказывает о своих подозрениях буквально первому встречному. — Она перевела дыхание и с гневом посмотрела на супруга. — Только в отличие от меня, Сема практически сразу понял, что из себя представляет мой муженек, но, увы, было уже поздно, тот узнал историю двойняшек. И тогда Теплый поверх Светкиного портрета пишет мой, с соответствующими стихами, уверенный, что при необходимости я смогу обо всем догадаться. Он всегда был обо мне высокого мнения, — добавила Даша, с вызовом взглянув на подполковника.

— Не сомневаюсь, — поспешил согласиться Полетаев и раскрыл кулон. — Действительно, чего-то тут написано, — Он повернул медальон к свету и медленно прочитал: «Когда решишь ты разобраться в свете, сотри весь грим на собственном портрете». Ну так что? Будем стирать грим? Тезка, у вас случайно ацетона с собой не найдется?

— Вам тут всем лечиться надо, — устало произнес супруг. — Кто хочет, пусть остается, а я пойду. Слушать эти бредни у меня просто нет ни сил, ни настроения. — Он встал и направился к выходу.

 

5

Даша растерянно посмотрела на Полетаева, но тот лишь иронично пожал плечами. Сергей открыл дверь и вышел в коридор. Оттуда послышались громкие голоса, шум и дверь снова открылась. Супруг вошел обратно в сопровождении майора Томека и двух дюжих молодцов.

— Я прошу прощения, — сказал майор, — но, пока пани Быстрова не закончит свой рассказ, никто отсюда не выйдет. Присаживайтесь.

Сергей с перекошенным от злости лицом вернулся на свое место. Полицейские во главе с Томеком заняли места у двери.

— Можете продолжать, — кивнул Полетаев. Лицо его уже не было ироничным, на нем появилось жесткое, даже какое-то хищное выражение.

Но вместо облегчения Даша испытала самый настоящий ужас и с ошеломленным видом рассматривала неожиданное подкрепление. Эфэсбэшник опять подставил ее. Теперь все будут думать, что это она приготовила засаду. А если еще вслед за полицией ворвутся журналисты, то наступит конец света. По крайней мере для нее.

Присутствующие были поражены не меньше. Принцесса побледнела и поспешила прикрыть лицо рукой.

— Продолжайте, — с заметным напором повторил Полетаев.

Молодая женщина автоматически кивнула головой. Выбора у нее все равно не оставалось.

— Проверив информацию, полученную от Семы, — медленно начала она, — мой дорогой супруг понял, что из этой истории можно получить нечто более значительное, чем две недели газетной шумихи… Художнику под благовидным предлогом отказывается, а семейка Луниных берется в оборот. — Даша снова замолчала. — Думаю, им предложили простой вариант: либо они делятся всем, что удастся добыть, либо информация передается прессе и тогда они не получают ничего. Операция была запланирована на начало июля, но вдруг одна за другой посыпались накладки. Во-первых, Илья принялся шуровать в архиве роддома, пришлось срочно устранять главврача и уничтожать документы. Во-вторых, Сол увидел фотографию Лунинской сестры в журнале и заподозрил между двумя девушками родственную связь. Это, кстати, еще одна твоя ошибка, Сергей. — Она повернулась к мужу: — Никто, кроме тебя, не мог знать, что Сол послал мне письмо с фотографией. Ты же снял почту рано утром и запаниковал. И когда Светка позвонила, ты незамедлительно отправил ее в Линц: необходимо было убрать Сола, уничтожить его ноутбук, записки, просто все, где он мог оставить информацию о двух сестрах. Поэтому и были похищены все его вещи. Лунина блестяще выполнила задачу и вернулась в Прагу, где у нее была запланирована встреча с сестрой…

— Если то, что ты рассказываешь, хотя бы наполовину правда, — растерянно произнес Майкл, — то…

Даша не дала ему докончить мысль.

— В гостинице Светка записывается под своим именем, оставляет предсмертную записку и… убивает несчастную сестру. Затем, забрав ее документы, едет в Альпы, разбивает машину и попадает в больницу. Задуманная акция практически удалась, если бы не два «но». Мать той девушки заподозрила неладное и связалась со мной, и второе: из-за того, что Либермана пришлось убирать в большой спешке, в деле появляется свидетель.

— Кто? — быстро спросил Сергей. Молодая женщина охнула, но было уже поздно. По счастью, Сонино имя еще не прозвучало.

— Не переживай, еще увидишь, — многозначительно произнесла она. — Все…

— А почему его надо было убирать срочно? — вмешался в их разговор Майкл. — Почему его не убили раньше?

Даша кинула осторожный взгляд в сторону шкафа, стараясь представить, какие чувства сейчас испытывает бедная девушка.

— Дело в том, что весь спектакль со Светкиным самоубийством разыграли специально для меня. По замыслу преступников именно я должна была опознать умершую. Кроме того, им необходим был свидетель того, что Лунина действительно высказывала мысль о самоубийстве. Родственников больше нет, других свидетелей тоже — тело кремировано, дело закрыто… А что на самом деле я могла опознать? Лицо, фигуру — не больше. Лева же — совсем другое дело. Он оставался единственным человеком, кто знал Светкино тело, простите, как свою ладонь. Поэтому выбора у них не оставалось. Либерман ни в коем случае не должен был видеть труп. А поскольку в связи с моей активной деятельностью дело получило новый оборот и кремация откладывалась на неизвестный срок, Леву пришлось убрать незамедлительно, а заодно и изъять его «архив».

Послышался презрительный смешок.

— Это пока всего лишь слова. Бред взбесившейся от ревности жены. — На лбу Сергея блестели капельки пота. — А как насчет доказательств?

— Доказательств? — усмехнулась Даша. — Не думаю, что пан Неужил будет долго сопротивляться, когда к нему придет полиция…

— Какой еще Неужил? — тут же подал голос Зенкевич. — Никакого Неужила еще не было.

— Пан Неужил — владелец гольф-клуба, где Сергей якобы целый день провел в день убийства Либермана. Именно он должен был, сам того не подозревая, составить моему мужу алиби.

— Опять не понял: что означает «сам того не подозревая»?

— Очень просто. Как на два часа улизнуть из-под бдительного ока компаньонов? Элементарно. В том случае, если ты приехал с девушкой и намекнул, что хочешь провести с ней несколько часов наедине, никто тебя никогда не выдаст — развлекайся на здоровье!

Сергей из последних сил пытался сохранить спокойствие:

— Да, действительно, мы с одной барышней поехали в гольф-клуб вместе. И что из этого следует? Что ты при разводе обвинишь меня в супружеской измене? — Заметив растерянный взгляд жены, Сергей почувствовал почву под ногами и уже спокойным голосом докончил: — В Германию я не ездил, паспорт действительно потерял и все время бродил по полям, изучал лунки. У тебя есть еще что-нибудь? Что-нибудь более конкретное? Сдается мне, что никакого свидетеля у тебя нет и не было.

Молодая женщина в ярости вскочила, напрочь забыв о данном Соне обещании.

— Представь себе! Я приготовила еще один маленький сюрприз. — Она подошла к шкафу.

— Итак, фокус-покус. Раз, два, три, — Даша уже протянула руку к резной дверце, как у входной двери раздался стук.

— Портье, мадам! К вам еще гости.

Один из полицейских, получив утвердительный кивок майора, осторожно открыл дверь и впустил в номер девушку с расцарапанным лицом.

 

6

Принцесса порывисто встала и шагнула навстречу вошедшей, Илья тут же встал рядом. Майкл с Сергеем замерли в той позе, в какой их застиг ее приход, Полетаев, как всегда, принял охотничью стойку. И только Ольга по-прежнему растерянно смотрела на мир своими круглыми прозрачно-голубыми глазами, которые от постоянного хлопанья уже начали слезиться.

Даша оперлась локтем о шкаф и произнесла, ни к кому не обращаясь:

— Это называется — попасть под раздачу. — После чего меланхолично добавила: — Панове, приготовьте оружие, сейчас начнут стрелять.

Неожиданно дверцы шкафа с треском распахнулись, и оттуда с воплем вылетела Соня. В комнате началось невообразимое. Полицейские, как по команде, бросились на выскочившую девицу, повалив ее на пол. Ольга визжала, закрыв лицо руками, Илья растерянно прижимал к себе принцессу, пряча ее голову у себя на груди. Полетаев одним прыжком подскочил к Сергею, бросил его на ковер, заломил руки и связал их своим галстуком.

— Майор, вызывайте людей!

Но Томек, давно пришедший в себя, уже разговаривал с кем-то по рации. Через некоторое время в номере появились полицейские, которые надели на Сергея наручники и повели к выходу.

В дверях супруг остановился и обернулся к Даше. Впервые за долгое время в его глазах она снова увидела нечто похожее на интерес.

— Не знал, что ты меня так любишь… — он пожал плечами и вышел.

Даша лишь покачала головой:

— Мужика ничем не пробьешь, — и переключила свое внимание на Лунину.

Та с ужасом взирала на начавшуюся потасовку и снующих вокруг полицейских. Прижавшись к стене, она беззвучно открывала рот, словно пытаясь что-то сказать. Даша внимательно разглядывала испуганную девушку, подбирая необходимые слова. Неожиданно ее лицо вытянулось, она подошла поближе и заглянула ей прямо в глаза.

— Послушайте, а ведь это не Светка, — наконец произнесла обескураженная возмутительница спокойствия.

Все разом стихли.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил подполковник, пряча булавку от галстука в карман. — А кто же это?

— Соня, ну-ка, глянь.

Соня, перемежая русские и немецкие ругательства, поправляя одежду, подошла поближе.

— Это не Лунина! — удивленно выкрикнула она.

Мужчины недоуменно переглянулись.

— Принцесса, — закричала Даша, — посмотрите внимательно, это ваша дочь?

Маргарита, словно во сне, медленно приблизилась к дрожащей девушке. Не произнося ни звука, она смотрела на плачущую девушку и вдруг принялась еле слышно напевать песенку.

— Она помешалась? — с ужасом прошептала Даша.

— Это очень известная немецкая детская песенка. Что-то вроде колыбельной. — Соня напряженно рассматривала незнакомку. При первых же нотах лицо той прояснилось, она улыбнулась и начала подпевать. Принцесса прижала дочь к себе и разрыдалась.

Даша шмыгнула носом:

— Подполковник, дайте платок.

— Еще чего, — проворчал тот, — потом сопли твои стирать. Можешь вытереть этим, — он протянул ей обрезки своего роскошного шелкового галстука.

— Что с ним случилось? — удивилась она.

— Эти болваны, когда надевали наручники на твоего муженька, вместо того чтобы просто развязать мой лучший галстук, взяли и разрезали его. А он стоит больше, чем моя трехмесячная зарплата. Таких всего несколько штук. Ручная работа. — Подполковник раздраженно отбросил лоскуты.

— Ну и шмоточник ты, Полетаев. Как баба, ей-богу! — Даша отвернулась от скульптурной композиции «Мать и дочь». — Вон Соньке пиджак порвали, тоже небось хорошая вещь, а не рыдает, как ты.

— Я, Рыжая, с тебя за него еще вычту! — возмутилась Либерман. — Мало того что я едва от страха не умерла в дурацком шкафу, так потом эти бугаи меня чуть не убили.

— Но ты узнала голос?

— Чей?

— Ну, того человека, который убил Леву?

Соня перестала осматривать порванный карман, подняла голову и с ненавистью уставилась на Дашу:

— Рыжая, ты как была с придурью, так и осталась! Посмотри, на каком расстоянии находится этот шкаф от того места, где вы сидели. И потом, он сделан из настоящего дерева и забит одеждой. Я вообще ничего не слышала до тех пор, пока ты не подошла к нему вплотную и не сказала, что сейчас начнут стрелять!

Полетаев сдержанно фыркнул, но через секунду упал в кресло и принялся хохотать.

— Дашенька, молись Богу, чтобы твой муж действительно оказался виноватым.

— Так это был твой муж? — еще больше разозлилась Соня. — Чего еще от тебя можно было ожидать!

— Подождите! — закричала Даша. — Если Светка не убила свою сестру, то кто же тогда убил ее саму? Она, получается, действительно отравилась?

Все вопросительно посмотрели на Ирену.

 

1

Ирена зашла в ванную комнату и открыла краны. Шум льющейся воды заглушал остальные звуки, создавая иллюзию изолированности от внешнего мира. Она присела в низкое плетеное кресло и задумалась.

Разговор с матерью почти развеял ее сомнения, но перед глазами по-прежнему стояло лицо девушки, похожей на нее как собственное отражение. Ирена встала, подошла к зеркалу и включила над ним свет. Не отрывая взгляда от стекла, медленно провела руками по лицу, стараясь до малейших деталей вспомнить лицо той, другой…

Кому, ну кому ей верить?! Матери, нежной, доброй, любящей, которая ее никогда в жизни не обманывала, или… своим глазам? Наверное, можно переделать лицо, но руки, улыбка, волосы… Девушка закрыла воду. Ей не хотелось ничего, кроме покоя и правды.

Стараясь производить как можно меньше шума, она проскользнула в свою спальню. Еще вчера такая уютная, комната выглядела пустой и мрачной. Ирена прилегла на кровать и прижала к груди старого плюшевого медвежонка. Мысли путались, не давая уснуть, голос матери звучал издалека, осуждающе-раздраженно: «Неужели ты думаешь, что я способна бросить своего ребенка…» Своего ребенка… Но тут же всплывали огромные серые, такие знакомые глаза: «…мне от нее ничего не надо. Только помни, что у тебя есть сестра…»

Сестра… Их лица, до боли похожие, переплетались, соединялись в одно и снова раздваивались, наклоняясь над ней: «Ты должна верить мне… Мне, и только мне…»

 

2

Под утро Ирена начала рывками погружаться в тяжелый, беспокойный сон. Словно душное ватное одеяло накрывало ее с головой. Резкий телефонный звонок заставил ее подскочить.

— Ирена, — прошелестел издалека знакомый голос, — ты узнала меня?

— Да, — она провела рукой по влажной шее. — Откуда ты звонишь?

— Это не важно. Мне показалось, что ты не совсем поверила… Я хочу с тобой встретиться и кое-что показать. Надеюсь, после этого все сомнения окончательно развеются.

— И что же это? — Девушка уже окончательно проснулась и сейчас лихорадочно соображала, как ей быть дальше.

— Я не спала всю ночь… и знаешь, наверное, мы не должны больше встречаться. Слишком разные у нас судьбы. Не хочу также портить жизнь нашей матери, Бог ей судья… — Голос звонившей задрожал. — Все же она дала мне жизнь… Но единственное, о чем я хочу, чтобы ты знала и всегда помнила: на свете есть твоя половина, твоя сестра. И возможно, когда-нибудь в будущем, потом, все само собой разрешится… А сейчас я просто хотела бы показать тебе эту вещь и разлучиться, так будет лучше.

Ирена накинула на дрожащие плечи шаль:

— Хорошо, я приеду. Куда и когда?

— Это довольно далеко, но зато ты сможешь убедиться на все сто процентов. И пожалуйста, не говори об этом никому, иначе ты меня больше никогда не увидишь. Обещаешь?

— Обещаю, говори адрес, я записываю.

 

3

Желтый спортивный автомобиль несся сквозь еловый шум Бемервальда. Не отрывая глаз от дороги, девушка напряженно размышляла, правильно ли она поступила, не сказав матери о звонке, не предупредив ее о своем отъезде? Но нет, нет, все правильно, она должна сама решить эту загадку, а. потом… потом увидим. Но почему Прага? Стрелка показывала, что бензин на исходе. Ирена свернула к бензоколонке и тут же почувствовала, как на нее наваливается тягучая усталость бессонной ночи.

— Простите, мадам, вам плохо? — Голос молодого, совсем еще юного заправщика звучал участливо.

— Что?.. А, спасибо, все в порядке. Полный, пожалуйста.

Парнишка застенчиво улыбнулся, видно было, что он хочет сделать ей что-то приятное. Еще бы, не каждый день встретишь такую красавицу!

— Если хотите, отдохните немного, я все сделаю. И заправлю, и стекла вымою…

Она подняла на него свои бархатные серые глаза и вздрогнула: заправщик, покачиваясь, расплывался в ярких лучах солнца. Девушка тряхнула головой. Если она хочет доехать, ей просто необходимо выпить чашку кофе. Чашку сладкого венского кофе.

— Спасибо. Спасибо вам большое, — тихо произнесла она, выходя из машины. — Я вам буду очень благодарна. Я только выпью кофе…

Водители-дальнобойщики со сдержанным любопытством рассматривали вошедшую. Ирена смутилась и решила переждать, пока они отойдут от кассы. Правую половину помещения занимал магазин со всем необходимым для путешественников: мелочи для машины, конфеты, карты, аэрозоли… Она подошла к невысокой витрине с электроникой и скользнула по ней взглядом. Калькуляторы, недорогие записные книжки, электронные переводчики. Ирена прочитала: «Языки: немецкий, английский, чешский, польский, русский, венгерский».

— Простите, — обратилась она к продавцу, — я хотела бы купить электронный переводчик…

 

4

Через полтора часа девушка уже стучала в зеленую бархатную дверь гостиничного номера. Дверь почти мгновенно распахнулась, и снова, как в прошлый раз, Ирена почувствовала легкое головокружение: стоящая перед ней незнакомка была она сама.

— Проходи, — улыбнулась та и протянула руки. — Как доехала?

— Спасибо. В порядке. — Ирена села в кресло и медленно, палец за пальцем начала стягивать перчатку. — Я постаралась приехать как можно быстрее…

— Ты… никому об этом не сказала?

Ирена замерла и вопросительно посмотрела на сестру. Перчатки она так и не сняла.

— Нет. Я все сделала, как ты просила. Но почему это нужно скрывать?

— А чего я добьюсь правдой? Скандала? Развода родителей? — Светлана пожала плечами и, подойдя к столику, достала из ведерка бутылку шампанского. — Выпьем за встречу?

— Нет, спасибо, — Ирена предостерегающе подняла руку, — я ужасно устала, к тому же… очень нервничаю. Если позволишь, я бы лучше выпила воды.

Хозяйка номера пристально посмотрела на сестру, словно пытаясь уличить ее в подвохе.

— Ты не хочешь шампанского? Но это лучшее, что было в городе. А может, и во всей стране…

— Нет, нет, дело совсем не в этом… — По лицу гостьи пробежала тень смущения. — Может, после. Вечером. Сейчас я просто хочу пить. Не беспокойся, я сама, — и собралась было встать.

— Подожди, — буквально вскрикнула Светлана и усадила гостью на место, — подожди… Я должна тебе сказать… Это так все сложно…

Ирена собралась с духом:

— Может, тебе нужны деньги? Не стесняйся, ведь ты осталась совсем одна, и потом, они принадлежат тебе по праву…

— Деньги? — В глазах Луниной полыхнул огонек. — Деньги ведь что… Прах, тлен, к тому же я не хочу получить их такой ценой… — Она улыбнулась и, открыв бутылку минеральной воды, разлила по стаканам. — Неужели и ты думаешь, что я не смогу всего добиться в жизни сама? Без родительского покровительства?

Ирена вспыхнула. За словами сестры стоял откровенный упрек, и она невольно испытала чувство жгучего стыда. Ей стало невыносимо стыдно перед этой хрупкой беззащитной девушкой, преданной самым близким человеком на земле… Впервые в сердце шевельнулась ненависть к матери, так низко обманувшей своих дочерей. Ей захотелось прижать к себе сестру, но вместе с тем что-то мешало подчиниться этому импульсу, что-то неведомое, неосознанное останавливало ее порыв. Все же оставалась легкая тень сомнения между ней и этой, так похожей девушкой напротив.

— Ты хотела мне что-то показать…

— Не веришь? — Светлана недобро усмехнулась и поставила стаканы на стол. — Ну что ж, на твоем месте я бы тоже не верила. Не хотела бы верить, — выразительно добавила она.

— Извини, — перебила ее Ирена, — у тебя нет воды без газа? Я пью простую воду, от газированной у меня начинается сильная изжога.

Хозяйка замерла.

— Нет. Здесь все только с пузыриками…

Ирена улыбнулась и махнула рукой:

— Ничего страшного. Мы все равно пойдем обедать, я такая голодная! Пять минут потерплю.

Лунина растерялась еще больше. Лицо ее слегка побледнело, но она заставила себя улыбнуться:

— Нет, нет! Не так часто ко мне приезжает сестра, чтобы я заставила ее умирать от жажды. Подожди секунду! — Она схватила стакан и выскочила в коридор. Ирена удивленно посмотрела ей вслед.

Светлана вернулась быстро и поставила стакан на стол:

— Пришлось бежать в ресторан.

Это была неправда: стакан был мокрый, ее руки тоже, значит, она налила воду где-то… в туалете? Ирену передернуло от отвращения. Но, промолчав, она лишь потерла плечи:

— Холодает, погода, наверное, испортится. Так что ты хотела мне показать?

Светлана с тоской посмотрела на стакан, к которому сестра так и не притронулась.

— Что? А, это… Сейчас. — Она прошла в коридор и взяла сумку.

Ирена моментально поменяла стаканы местами и снова сложила руки на коленях.

— На, посмотри, — Лунина протянула ей пачку фотографий.

На всех снимках, цветных и черно-белых, была изображена девочка в самом разном возрасте. Если бы не одежда и предметы, окружавшие ту, другую, Ирена могла поклясться, что это она сама.

Лунина внимательно следила за ее реакцией. Подождав, пока та просмотрит снимки несколько раз, иронично поинтересовалась:

— Ну, как? Впечатляет?

— А еще что? — осторожно спросила девушка, откладывая фотографии в сторону. — Мне показалось…

— Тебе этого мало?

Ирену снова неприятно поразила интонация новоявленной сестры.

— На месте этой малышки могла быть и ты.

Ирена удивленно распахнула серые глаза:

— Как же так? Ты ведь сказала, что я как раз была здоровой, а тебя оставили из-за болезни…

Светлана смешалась:

— Ну ведь больной могла оказаться ты!

Ирена удивилась еще больше. Сестра нравилась ей все меньше, и она ощутила легкое беспокойство: зачем та позвала ее сюда? Показать фотографии? Но почему нельзя было сделать это в Нюрнберге?

Светлана, заметив перемену в собеседнице, мгновенно изменила тон:

— Ладно, давай не будем выяснять, кому больше повезло, хотя то, что я пережила… — она вздохнула и подняла стакан. — Давай наконец выпьем. За нас!

Ирена автоматически взяла стакан, они выпили, и в комнате повисла неловкая тишина.

— Послушай, Светлана, мне кажется, в сложившихся обстоятельствах нам лучше поехать сейчас к маме. Я не могу так жить, когда не знаешь, кто тебя обманывает и зачем. Либо мы сейчас едем вместе, либо я… Что с тобой?!

Лицо Светланы вдруг исказила страшная гримаса. Схватившись за горло, Лунина издала хриплый звук и рухнула на пол.

Гостья вскрикнула и в ужасе вскочила со стула. Затем, решив, что у Светланы случился сердечный приступ, Ирена бросилась к телефону и дрожащими руками начала перелистывать справочник в поисках номера «Скорой помощи». Уже готов был прозвучать гудок, как буквально в последнюю секунду девушка передумала и медленно опустила трубку. Странная поза упавшей, ее жуткие, остекленевшие глаза свидетельствовали о том, что сестре уже помочь не удастся.

Ирена подошла ближе и приложила палец к сонной артерии. Ни единая жилка не пульсировала на тонкой гибкой шее. Сомнений не оставалось — сестра была мертва. Умерла так внезапно, в такой важный момент…

Холодная рассудительность Эдельбергов взяла верх над растерянностью. Ирена подняла стакан, из которого только что пила Светлана, и посмотрела на свет. Вода была прозрачной, но скорее всего в нем находился яд. Яд, предназначенный для нее? После небольшого колебания Ирена взяла сумку сестры и высыпала содержимое на стол. Среди прочих вещей оказалась маленькая стеклянная трубочка с крошечными таблетками. Нескольких таблеток не хватало. Девушке стало страшно.

Она взяла записную книжку погибшей и автоматически перелистнула несколько страниц. На стол выпал аккуратно сложенный листок бумаги. Ирена осторожно развернула его. Посередине листа ровным крупным почерком была написана всего одна фраза. Подпись и сегодняшнее число. Круглые, пузатые буквы кириллицы ни о чем ей не говорили. Девушка уже хотела было сунуть листок обратно, но вспомнила, что купила на заправке электронный переводчик.

Немного волнуясь, набрала — буква по букве — все предложение. Появившаяся фраза заставила ее замереть от ужаса: «Ухожу из жизни добровольно. Не ищите виновных. Тело кремируйте».

Листок задрожал и плавно опустился на стол. Сестра действительно хотела убить ее, выдав за себя. Зачем? Чтобы занять ее место? Ерунда, погибшая говорила по-немецки прекрасно, но ее верхненемецкий был классическим, а у Ирены мягкое южное произношение. Хотя… Если Светлане в этом преступлении помогала мать, то, наверное, все могло пройти незамеченным. Только зачем им это понадобилось?

Девушке не приходил на ум ни один мало-мальски убедительный довод, почему мать хотела убить ее, заменив на сестру. Но, с другой стороны, та категорически отрицала существование Светланы… Что же делать? Она захлопнула книжку. В любом случае отсюда необходимо немедленно уехать.

Ирена быстро навела порядок, уничтожив следы своего пребывания, сложила вещи обратно в сумочку. Уже выходя из номера, она вспомнила, что забыла записную книжку на столе, поспешно вернулась, схватила ее и сунула к себе в карман.

 

5

Уже сидя в машине, девушка задумалась. До тех пор пока все не выяснится, домой возвращаться нельзя. А что же тогда делать, к кому обратиться за помощью? К братьям? К отцу? А вдруг мама ни при чем? Они решат, что она сошла с ума, ведь никто, кроме нее, Светлану не видел… Ирена обессиленно опустила голову на руль. Внезапно в памяти всплыл отрывок их последней беседы с матерью. Та упомянула, что рожать в Москве ее уговорил брат — дядя Вальтер. Может быть, в этой поездке действительно был какой-то смысл, что-то непредвиденное произошло там, в далеком холодном городе? Значит, спрашивать надо именно у него.

Заводя двигатель, Ирена уже почти не сомневалась, что дядя Вальтер поможет ей разобраться в происходящем…

 

6

Погода портилась на глазах, за Пльзенью начался дождь. Сказалась и бессонная ночь, и долгий путь, девушка уже с трудом следила за дорогой. Глаза буквально слипались, и, чтобы не заснуть, ей пришлось поставить кондиционер на самую большую мощность.

От Мюнхена дорога пошла в гору, замелькали прелестные альпийские домики, но их очарование буквально сожрал густой туман, весьма привычный для этих мест. Черные деревянные стены домов выглядели мокрыми и неприветливыми. Лишь бесконечные цветы на балконах и в окнах немного оживляли это серо-унылое влажное царство.

По счастью, облака зацепили только верхушку Альп, и, въехав на территорию Австрии, Ирена облегченно вздохнула. Мгла расступилась, засверкало солнце, и знакомые с детства пейзажи зеленых горных лужаек с задумчивыми черно-белыми коровами приятно радовали глаз.

Эйнбах, где жил дядя Вальтер, лежал в самом низу, в расщелине Альп, однако девушка никак не могла вспомнить, где находится съезд к его дому, а разворачиваться в горах лишний раз не хотелось. Она наклонилась к соседнему сиденью и дернула крышку бардачка. Закрыто. Ирена недовольно поморщилась — карта лежала внутри, а ключик от бардачка был на общей связке.

Дорога по-прежнему круто шла вниз, машина катилась сама собой, и девушка не задумываясь выдернула ключи из зажигания. Несколько секунд желтый автомобиль на отвесной горной трассе еще сдерживали остатки воздуха в тормозах, но потом случилось то, что и должно было случиться: машина стремглав понеслась вниз.

Ирена в ужасе жала на просевшую педаль и дрожащей рукой пыталась вставить ключ обратно, чтобы завести двигатель. Пальцы предательски дрожали, и она никак не могла попасть в замок зажигания. На очередном повороте связка выскользнула из ее пальцев и упала, скатившись под педали. Ручной тормоз сразу же сорвало. Единственная надежда оставалась на дорожную ловушку. Девушка отчаянно боялась пропустить съезд. Заметив его в самый последний момент, она что было сил вывернула руль, машина взлетела вверх, и все погрузилось во тьму.

 

7

Очнулась Ирена в больнице. Рядом сидел до странности знакомый мужчина. Она открыла глаза чуть шире и слабо улыбнулась — дядя Вальтер! Тот, заметив, что девушка пришла в себя, улыбнулся ей в ответ и, наклонившись, прошептал:

— Ты заставила меня переволноваться! Но все равно молодец, справилась отлично, все уверены, что авария настоящая! Только зачем ты приехала сюда?

Девушка непонимающе моргнула. Дядя заботливо поправил ей волосы:

— А впрочем, это уже не важно. Главное — держись. Самые сложные будут первые три дня. Говори медленно, тихо, если можешь — заикайся. На все вопросы, кроме здоровья, отвечай: не помню, не знаю. Все поняла?

Ирена снова едва не лишилась сознания, в глазах потемнело и стало трудно дышать. Значит, вся семья участвует в заговоре? Но почему они хотят ее убрать? Что им даст ее смерть? Она застонала и прикрыла глаза.

— Молодец, так и продолжай. Скоро приедет Марго, ее уже предупредили. Но ты все равно постарайся как можно дольше делать вид, что находишься без сознания.

Она замерла. Как понимать эти слова? Мать не знает или… Голова кружилась, и к горлу подкатила тошнота. В любом случае сейчас необходимо лежать тихо, не вызывая ничьих подозрений. Главное — подняться на ноги.

 

8

На третий день появился Вальтер и, дождавшись, пока медсестра выйдет, присел рядом.

— Хватит лежать. Надо начинать действовать. Марго что-то заподозрила — ни с того ни с сего поехала в Прагу. Что она там делает, одному Богу известно, но я опасаюсь худшего. Вот ее телефон, звони и проси срочно вернуться. Скажи, что тебе хуже и ты хочешь ее видеть. Во что бы то ни стало ее необходимо оттуда выманить. Я приду вечером, мне нужно кое с кем встретиться. Надеюсь на тебя. Впрочем, это в твоих собственных интересах. — Он похлопал ее по руке и вышел.

Ирена села на кровати. «Значит, мама действительно ничего не знает, а дядя уверен, что она — это Светлана. Что они хотели сделать?»

Слегка покачиваясь, девушка пошла к шкафу, где висела ее одежда, и начала одеваться.

 

1

Даша притормозила возле знакомого дома с черепичной крышей.

— Приехали, подполковник, вылазь.

— Может, пойдем, попьем чаю? — Он повернулся и притянул ее к себе.

— Зачем? За кусок сахара будешь снова выпытывать у меня номер в швейцарском банке?

— Что ты имеешь в виду? — В голосе эфэсбэшника послышались нехорошие нотки.

— Перестань! Думаешь, я не догадалась, что ты охотился вовсе не за убийцей? Тоже мне, разведчик! — Она фыркнула. — И верни, кстати, мою записную книжку, там для тебя ничего интересного нет.

Полетаев молча пропустил ее выпад, и только глаза его странно блеснули, отражая свет фонаря.

— Ты обиделась?

— Нет, блин, я обрадовалась! — Даша с силой ударила обеими руками по рулю. — Знаешь, что со мной сделает свекор, когда узнает, что благодаря мне ты прошмонал весь наш дом сверху донизу?

— А за арест сына, думаешь, он тебе выдаст награду?

— Это был мой единственный шанс. — Даша до боли сжала руль.

Полетаев вздохнул и выдернул ключи из зажигания.

— Все. Вылезай, идем ко мне. Расскажешь всю правду с самого начала. И не вздумай начать выдумывать.

— Но…

— Быстро. И без дискуссий.

 

2

В гостиной царил идеальный порядок, и только легкий запах табачного дыма напоминал о бессонной ночи.

— Сам убирал? — Даша упала в кресло и зябко поежилась.

— На, — Он протянул ей плед. — Затопить камин?

— Давай. Всю жизнь хотела, чтобы у меня был камин… А теперь вот ни камина не будет, ни дома…

— Сама виновата. — Полетаев начал укладывать дрова. — Скажи, пожалуйста, зачем тебе понадобилось обвинять собственного мужа? Ты что, не знаешь более мирных путей для развода? А если он окажется невиновным?

Даша невесело усмехнулась и, сняв с руки обручальное кольцо, сунула его в карман.

— Он виновен. Он просто обязан быть виновным. Если он оказывается невиновным, я оказываюсь мертвой. Aut aut. Tertium non datur . Для меня это единственный вариант спасения.

— Я не понял, ты о чем? — Судя по озадаченному виду, эфэсбэшник действительно не понимал, о чем идет речь.

Молодая женщина усмехнулась.

— Начнем с того, что как только я поняла, что ты охотишься вовсе не за убийцей Луниных, меня чуть кондрашка не хватила.

— Ага, — невыразительно произнес Полетаев, и лицо его мгновенно стало чужим.

Даша подула на ладони и натянула плед до самого подбородка.

— Тебе нужен был компромат на свекра, и ты, что и говорить, нашел блестящее решение: пару комплиментов одомашненной гусыне, душераздирающая история о шпионах, и в твоем распоряжении целый дом. Как же — убийца наверняка оставил след! — Она горько рассмеялась.

Весело затрещали поленья. Полетаев, отложив кочережку, уселся на ковер и протянул руки к огню. Лицо его по-прежнему сохраняло отрешенное выражение.

Когда Даша продолжила, голос ее звенел от обиды:

— Вот в этой самой гостиной еще несколько часов назад я сидела и из последних сил напрягала мозги: как бы выжить между такими приятными людьми, как ты и мой свекор! Между государственной мафией и государственной разведкой… Господи, пустячок какой! — Она помолчала, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. — Можешь смеяться, но действительно первое, что мне пришло в голову, это попытаться обвинить Сергея хоть в каком-нибудь убийстве… Иначе говоря, любым способом найти оправдание тому, что я, по доброте душевной, запустила козла в огород. То есть тебя в наш дом.

— Да уж, обхохочешься, нечего сказать. — Полетаев изобразил нечто похожее на улыбку. — «Снегопад, снегопад, если женщина хочет…»

— А что мне оставалось делать? — вскинулась рыжая бестия. — Намылить веревку?

— Подожди, подожди, — перебил ее подполковник и резко поднял голову, — так ты не следила за ним до немецкой границы?

— Мне что, заняться нечем? — фыркнула Даша. — И надеюсь, никогда не доживу до того дня, когда начну следить за мужем. Ты пойми, для меня главным было убедить всех, а в особенности свекра, что только супружеская измена заставила меня влезть в это дело. Следила за мужем, а поймала убийцу. Не гулял бы с кем попало, сидел бы сейчас дома в тапочках. А теперь это его проблемы. У Константина Вильямовича, по счастью, старомодные представления о браке. — Она глянула на совершенно обалдевшего подполковника. — Ну что тут непонятного? Грубо говоря, я имела моральное право на месть. Предательство никому не прощается. — Она сморщила нос, как будто собиралась чихнуть. — А потом, чем я рисковала?

— Чем?! — вскричал Полетаев. — Например, тем, что обвинишь в убийстве невинного человека!

Она презрительно рассмеялась:

— А я кто? Судья? Присяжный заседатель? Прокурор? Нет, мой дорогой подполковник, я всего лишь навсего озверевшая от ревности жена, моим словам цена ноль целых, хрен десятых. — Не дождавшись нужной реакции, вздохнула. — Объясняю еще раз для непонятливых: мне не нужно было, чтобы моего мужа осудили и расстреляли. Мне необходимо было железобетонное оправдание в глазах свекра, любая объективная причина для обыска в нашем доме. Я не пыталась поймать мужа на преступлении, я пыталась застукать его с любовницей. А это святое право каждой женщины. Понятно теперь?

Полетаев удрученно покачал головой:

— А меня еще спрашивают: почему не женишься!

Даша недовольно прищурила глаз и заняла выжидательную позицию. Но подполковник лишь махнул рукой:

— Продолжай, продолжай, я тебя внимательно слушаю. — И еле слышно добавил: — Ведьма…

Однако молодая женщина услышала и моментально оскорбилась:

— Нет, подожди, ты хочешь сказать, что это я во всем виновата?!

Полетаев затряс головой:

— Упаси меня господь. Ты просто ангел. Но хотелось бы дослушать твою кровавую историю.

Даша некоторое время сверлила подполковника сердитым взглядом, словно пытаясь понять, что еще скрывается за его репликой, но, не прочитав в синих глазах ничего, кроме доброжелательной заинтересованности, продолжила:

— Основная задача заключалась в том, чтобы выдвинутое обвинение хотя бы в первом приближении выглядело правдоподобным. Я не сомневалась, что вы на полную катушку используете подвернувшуюся возможность. А после этого с меня взятки будут гладки. Да, я обвинила Сергея, да, его арестовали, да, обыскали весь дом и что-то там нашли. Так какого черта гулял? В общем, главное было составить достоверную легенду. — Она тяжело вздохнула и вытянула ноги. — И для начала я решила начать с конца. С убийства Левы. Ведь если верить Соньке, то Сергей был чуть ли не единственным подозреваемым. Вышло здорово: из четырех знавших историю про учебники один умер, второй торчал за операционным столом в Швеции, а представить Сему в роли отравителя я просто не могла, даже напрягнув… напряжнув… короче, ты понял, всю свою фантазию. Но с другой стороны, я точно помнила, что в тот день Сергей с самого утра уехал во Франтишковы Лазни. И стала соображать, где они вообще, эти Лазни, находятся и нет ли там случайно поблизости какого-нибудь аэропорта. Именно в этот момент я впервые поняла, что здесь что-то не то. Вернее, именно то. — Даша горько усмехнулась. — Изначально меня подвело плохое знание не только собственного мужа, но и европейской географии. Когда родился и вырос в России, то на всю жизнь остается ощущение, что Линц, Кобург или Прага — просто на другом конце света, то есть одинаково далеко. По счастью, я неожиданно вспомнила, что у Франтишковых Лазней было еще одно название — Фридрихсбад, а следовательно, они… он? В общем, что данный населенный пункт находится где-то неподалеку от немецкой границы, и, дабы окончательно убедиться в своей правоте, отправилась искать у тебя библиотеку. — Тут рассказчица снова замолчала и бросила ехидный взгляд на подполковника. — Надо признаться, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти вашу фамильную сокровищницу знаний рядом с голубятней.

Полетаев выразительно посмотрел на зловредную гостью. Даша в ответ состроила мину и продолжила:

— Когда же я развернула карту, то едва не пустилась в пляс от радости. От Франтишковых Лазней до Кобурга не более пятидесяти километров прекрасных немецких дорог, максимум сорок минут пути. И не проверишь, паспорт-то он якобы потерял! Пересечь границу, а потом спокойно его подпалить, новый будет готов через неделю. Именно потеря паспорта меня больше всего и укрепила в верности выбранной версии. Мой супруг терял документы исключительно в случае крайней необходимости. А паспорт и кошелек принципиально носил только во внутреннем кармане пиджака. И каждый раз собственноручно перекладывал их из одного костюма в другой, но никогда в папку, сумку или иную ручную кладь. А главное, что этот чертов паспорт обязательно должен был быть потерян! В противном случае в нем оставалась бы отметка о пересечении немецкой границы. И ехать Сергей мог только машиной, ведь при путешествиях самолетом память о тебе остается в паре десятков компьютеров. Короче, все так начало сходиться, что я сразу же стала примеривать на него остальные преступления…

— Молодец, — кивнул Полетаев, но в его голосе отчетливо слышались осуждающие интонации, видимо, мужская солидарность — не пустой звук. — Так держать.

Даша демонстративно пропустила последнее высказывание мимо ушей.

— Но здесь-то меня и поджидала главная проблема: как ни прикидывай, получалось, что, кроме слабой возможности Левиного убийства, моего дорогого супруга можно было с чистой совестью обвинить еще только в смерти Ирены: офис его фирмы находится в пятидесяти метрах от гостиницы. Но какой, черт побери, был мотив? Со Светкой его абсолютно ничто не связывало. Правда, за неактуальностью этот вопрос я сразу отбросила, но и без него выходило, что все остальные преступления он мог совершить, лишь воспользовавшись ноль-транспортировкой. В момент их свершения он, как пришитый, всегда находился рядом со мной. И тогда я впервые задумалась, а что, если настоящим организатором всего плана был все-таки не он? Что, если у Сергея был сообщник?

Полетаев крякнул от неожиданности:

— То есть в твоем представлении он был уже однозначно виновен?

— Конечно, — бесхитростно ответила бывшая любящая жена. — Я же тебе объяснила. И не перебивай. Так вот, этим таинственным сообщником мог оказаться кто угодно: та же самая Сонька, или ювелир, или Майкл, короче, кто угодно…

— И не говори: безграничный простор для фантазий. — Полетаев сочувственно кивнул.

Усмехнувшись, Даша подняла указательный палец:

— Не думай, что все так просто! Даже при самой богатой фантазии получалось, что никто из уже участвующих лиц не подходил по тем или иным параметрам. Как я ни старалась, проблема так или иначе упиралась именно в московские убийства. В общем, надо было либо считать российские преступления досадными совпадениями, либо искать виновного на стороне.

— Подозреваемых стало всего на шесть миллиардов больше.

— Ха-ха-ха! Очень смешно. — Она обиженно поджала губы. — А мне, между прочим, сразу бросилась в глаза одна особенность: почему убийства в Европе так отличаются от убийств в Москве? Ну посуди сам: в Чехии, Германии и Австрии жертвы тихо травятся, а в столице нашей Родины одну выбрасывают из окна, другую взрывают. Слежки, прослушивания… Спрашивается, почему? — Она выдержала паузу. — Ответ напрашивался сам собой: здесь работали любители, а там профессионалы.

— Что за ерунда? — Полетаев удивленно вскинул брови. — Кто тебе такую глупость сказал?

— Ну хорошо, может, я неправильно выразилась. Я имела в виду, что в Европе применялся способ убийства, которым может воспользоваться кто угодно: женщина, четырехлетний ребенок, — она подняла глаза к потолку, подумала и утвердительно кивнула, — может. Словом, любой неподготовленный человек. Просто улучил свободную минуту, всыпал и готово. В России же убивали, как бы это сказать, — нагло, по-мужски. Выбросить из окна взрослую, довольно агрессивную и крепкую женщину кто попало уже не может. Я не говорю о взрыве машины. И тупому ясно, что работали специалисты. — Молодая женщина скинула плед и потянулась за сигаретой, бледное лицо ее разрумянилось от тепла камина, и голос звучал все увереннее: — Тогда я принялась детально вспоминать все, что рассказывал Илья о своих московских похождениях. И чем больше я думала об этом, тем чаще передо мной возникал образ свекра. Но я никак не могла понять почему. Что-то висело в воздухе, чего я никак не могла уловить. Это было просто на грани помешательства, что-то такое очевидное и в то же время абсолютно неуловимое. Я закрыла глаза и начала, как фильм, восстанавливать ювелирычев рассказ. И тут до меня дошло! — Она весело рассмеялась. — На самом деле я догадалась бы гораздо быстрее, если бы Сол с Майклом жили в какой-нибудь другой стране.

— Это еще почему?

— Потому что, вспоминая его приключения, я постоянно чувствовала привкус чего-то шведского. Но решила, что это из-за ребят.

— Машина? — усмехнулся подполковник.

— Именно. Темно-синяя «Вольво». Илья несколько раз упоминал о следящей за ним «Вольво», и сразу все встало на свои места.

 

3

Даша вздохнула и метким щелчком отправила окурок в камин. Полетаев изумленно посмотрел на нее и недовольно покачал головой:

— Ты, главное, на ковер не начни плевать.

— И все сразу встало на свои места, — задумчиво повторила она. — Я думаю, мои мужчины прекрасно знали, что под них начали копать, и решили не дожидаться стука в дверь. Рассказ Семы о богатой сестре-близняшке оказался как нельзя кстати. Вероятно, первоначальный план был приблизительно следующий: поменять сестер, получить драгоценности, устранить всех нежелательных свидетелей и организовать собственную гибель. Хоп, и все концы в воду. Представь, они получают драгоценные камни на фантастическую сумму, причем так, что никто даже догадаться не может, каким образом это произошло, а уж тем более связать это с ними. Finita la comedia! И поскольку все их имущество, недвижимость, счета в банках, просто все до единой копеечки, включая трусы и носки, останется нетронутым, то окружающие, во главе с соответствующими органами, убеждаются, что Быстровы действительно погибли и дело закрывается. Короче говоря, великолепный шанс начать жизнь заново, без проблем, преследований и надоевших жен. По-моему, не плохо? Ты как думаешь?

— Блестяще. — Подполковник разглядывал ее с откровенным любопытством. — О способах выживаемости женщин надо писать романы. Но вообще, конечно, история невероятная. Честно скажу, я готов был предположить все что угодно: то, что ювелир действительно окажется шпионом, что это ты всех убиваешь, но выдумать такое… Вот скажи, много ты знаешь людей, которые вдруг узнают, что их ребенок на самом деле чужой? Или наоборот…

— Не много, — тихо ответила Даша, не отрывая глаз от огня, — но знаю.

 

4

Подполковник, раскрывший уже было рот для следующей сентенции, осторожно его прикрыл и вопросительно посмотрел на молодую женщину.

— Не понял.

— А что тут понимать? — Она смущенно заерзала на кресле. — Как ты думаешь, каким образом я догадалась о замене? У меня что, на лице написано — здесь живет гений? Ксюшка не наша дочь. Она моя сестра. Правда, Сергей об этом знает.

— Но… — начал было Полетаев и тут же растерянно замолчал.

— Через некоторое время после того как я вышла замуж, оказалось, что моя мама ждет ребенка.

— Она что, тоже вышла замуж?

— Очень смешно! Нет, конечно.

— Ну а в чем тогда проблема? Ей же не пятнадцать лет, — продолжал недоумевать Полетаев. Даша выдохнула и помассировала виски:

— Как раз в пятнадцать лет бояться нечего! Проблема была в том, что мой папа уже… ну, как это сказать… Короче, это не мог быть его ребенок.

— Ну и…

— Ну и дабы не разрушать семейный очаг, я предложила Ксюшку удочерить. Какая разница, свой же ребенок! И думаешь, таких семей мало?

Подполковник потряс головой, с трудом приходя в себя.

— На самом деле, думаю, что всего две: твоя и Луниных. Я тебе так скажу: ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. — Он подошел к ее креслу, присел рядом и, прижавшись к ее ногам, негромко произнес: — Дашка, выходи за меня замуж.

 

5

В комнате повисла такая тишина, что стало слышно, как тикают часы на втором этаже. И вдруг она захохотала; она смеялась искренне, легко, смеялась, не в силах остановиться, смеялась до тех пор, пока на глазах не выступили слезы. Полетаев растерянно взирал на нее снизу вверх. Наконец успокоившись, молодая женщина стряхнула его со своих ног и с неожиданной злостью спросила:

— Подполковник, тебе что, приказали без денег домой не возвращаться? Запомни раз и навсегда: я не знаю, где находится то, что ты ищешь, и никогда не знала. Я даже не знаю, что именно ты ищешь: деньги, документы, наркотики… Ты можешь прожить со мной сто лет, но так и лечь в гроб с немым вопросом в глазах!

Полетаев вскочил на ноги:

— Что ты за человек? Почему ты в людях хочешь видеть только гадости?

— А что я от вас видела? Одни радости? — отскочила. — В этой истории меня использовали все кому не лень! Об меня только ноги не вытирали. А теперь ты хочешь убедить меня, что единственное, чего не хватает в твоей унылой жизни, так это только невестки человека, скрывающего государственные тайны и компромат на половину России! Если бы я знала их, то сама бы за себя замуж вышла!

Оттолкнув его руку, Даша на всякий случай вооружилась небольшой кочережкой и, угрожающе ею помахивая, выскочила на крыльцо.

 

6

Стояла теплая летняя ночь, где-то невдалеке заливался соловей, и ей вдруг ужасно захотелось стать свободной, свободной от чужих интриг и собственных чувств, забыть старую, тоскливую, зависимую от любого прохожего жизнь и начать новую, прекрасную, полную событий и приключений… Даша просунула кочергу сквозь кольцо дверной ручки так, чтобы бушующий в коридоре подполковник не смог ее сразу открыть, и не спеша направилась к машине. Поправив зеркало заднего вида, она подмигнула своему отражению и включила зажигание. Новая жизнь начиналась. Но это, как говорится, совсем другая история.