1
Словами в принципе бросаться не стоит, а про то. что будет хуже или лучше, тем более. Последующий день наглядно проиллюстрировал всю справедливость этой нехитрой истины.
Дорога в Ригу ознаменовалась событием трагическим, но с точки зрения Даши одновременно и радостным: наконец-то украли все чемоданы и несессеры Филиппа.
Легкомысленный француз не внял Дашиным уговорам и наотрез отказался заказывать еду в купе — ему там, видите ли, слишком пыльно и тесно. Пришлось идти в нагон-ресторан. Ужин длился неоправданно долго: сначала Кервель пытался выяснить подноготную всех заявленных вменю блюд, включая родословную куры, консоме из которой ему предложили на первое. Затем долго обсуждал степень прожаренности бифштекса, хотя все, кроме него, прекрасно знали: хоть полчаса его жарь, хоть в окно выбрасывай — съедобнее мясо не станет, да и вообще вагон-ресторан существует не для того, чтобы в нем ели. Затем оказалось, что без вина Филипп есть не может, а то вино, которое предлагают, пить нельзя, и так далее, по кругу, до бесконечности. Безнадежность ситуации усугублялась еще и тем, что француз был безупречно вежлив, а латышский официант до абсурда невозмутим.
В общем, Даша так дол го испытывала голод и раздражение, что практически не расстроилась, обнаружив по возвращении купе полностью разграбленным. Удивило одно: ее сумку грабители оставили в целости и сохранности.
Она даже обиделась:
— Интересно, а чем это им мой гардероб не понравился? Однако вопрос был скорее риторическим, отвечать на него все равно было некому. Филипп, который и в ресторане не выглядел особо счастливым, теперь олицетворял скульптуру абсолютного горя. Ненамного лучше выглядел и прибежавший на его пронзительные вопли проводник. Минуту-другую Даша с интересом взирала на их перекошенные лица, затем это перестало ее забавлять.
— Надо действовать? — с вопросительной интонацией произнесла она.
Помертвевшими губами Кервель прошептал что-то по-французски.
— Что? — Даша приложила ладонь к уху. — Простите, Фи-фи, но я не расслышала.
— Я убит! Я уничтожен… Я гол и бос…
Проводник вздрогнул и со словами: «Я сейчас вызову полицию» — исчез под грохот колес.
Даша протиснулась к окну и села рядом с Филиппом.
— Бросьте, Фи-фи, Рига прекрасный город, там полно магазинов модной одежды… — Она опустила шторку.
— А вы знаете, у кого я заказываю брюки? — В голубых глазах показались слезы. — Да чтобы создать свитер, который меня полностью устраивает, требуется месяц! И этот месяц я должен ходить голый?! Нет, я немедленно вылетаю во Францию.
— Да вы с ума сошли! — Даша ухватила его за руку, видимо опасаясь, что тот улетит в окно прямо сейчас, несмотря на задернутую шторку. — И потом, я давно собиралась сказать, вы в своих… эксклюзивных нарядах выглядите слишком вызывающе. Мы бросаемся в глаза, в то время как нам следует быть незаметными. Еще удивительно, что на нас до сих пор не напали… — Она замолчала и многозначительно покивала головой. — Сами знаете кто. Кроме того, нам из-за этого постоянно приходится переплачивать.
Взгляд Филиппа стал более осмысленным.
— Вы так считаете?
— Разумеется! — Даша всплеснула руками. Французы, как известно, народ прижимистый, и она решила его додавить. — Люди ведь как рассуждают: если у него нашлась пара лишних сотен на носки, то уж мне всяко перепадет…
— У меня видны носки? — забеспокоился Филипп.
— О, Боже! Нет. Не знаю! Какая разница. — Она отмахнулась. — Просто мы должны стремиться к неприметности, а вместо того за нами вечно тащатся носильщики, таксисты, проститутки, нищие и продавцы газет. Это не расследование, а цирк на выезде!
Кервель сидел тихий и грустный.
— Вы хотите, чтобы я купил ммм… камуфляж? Как это будет по-русски?
— Камуфляж. — Даша невольно улыбнулась. — Да не расстраивайтесь вы так. Вам всего-навсего надо купить джинсы — только, конечно, не за тысячу долларов, а самые обыкновенные, в которых все ходят. Свитерок какой-нибудь долларов за тридцать. Кроссовки. И все. Ни одна собака не заподозрит, что у вас есть…
Тут она замялась. Избавиться от надоевших чемоданов это. конечно, хорошо, но если она сейчас слишком перепугает сводного дядю, тот вообще может свинтить отсюда вслед за свитерами, а одной ей будет тяжело… Да и боязно.
— В общем, лучше просто не бросаться в глаза. Филипп приложил к носу платочек:
— Но почему? Даша не выдержала:
— Двое уже мертвы! Вам этого мало?
Испуг, промелькнувший на лице француза, свидетельствовал о том, что ему этого более чем достаточно.
— Вы всерьез полагаете, что кто-то убивает претендентов на наследство?
Даша откинулась на предварительно взбитую подушку.
— Вполне возможно.
— Но ведь Никита жив.
— Пока еще. — Она многозначительно прищурила один глаз и выставила вперед указательный палец, изображая пистолет. — Может настоящий убийца еще и окажет нам эту услугу.
Впервые за то время, что он узнал о пропаже своих драгоценных саквояжей, Филипп широко улыбнулся:
— Ах вы, чертовка! Я все понял: вы специально меня пугаете, чтобы я забыл о своем горе.
Даша не выдержала и рассмеялась:
— Милый, милый, Фи-фи, что вы знаете о настоящем горе!
В дверях появилась постная физиономия проводника.
— Я сделал все, что мог, я…
— Тогда сделайте еще кое-что. — Кервель не стал дослушивать отчет о проделанной работе.
— Слушаю, — подобострастно согнулся проводник.
— Принесите нам лучшей водки. И икры. Проводник перевел выжидательный взгляд на Дашу:
— А разве деньги у вас не… Молодая женщина прыснула в кулачок:
— Неужели вы думаете, что в отместку за украденные чемоданы мы хотим объесть МПС Латвии?
Филипп уткнулся ей в плечо и от души рассмеялся. Так они смеялись минуты две, и все эти две минуты проводник стоял, не двигаясь и не улыбаясь.
Наконец Даша успокоилась:
— Несите, несите. У нас пропали только вещи, деньги, по счастью, целы. Только мне вместо водки шампанского. — Жизнь ведь не так уж и плоха? — спросила она Филиппа, когда проводник отправился выполнять заказ.
— Жизнь прекрасна, — с грустной улыбкой ответил тот и после небольшой паузы добавил: — Но одежду мне все равно жалко.
2
Рига, как и Санкт-Петербург, редко баловала хорошей погодой, но икра и шампанское позволили путникам переносить тяготы с большим оптимизмом. Да и вообще, Риге Даша прощала многое. И плохую погоду, и вздорный характер коренного населения, и бессовестно маленький центр. Этот город имел запах влажного моря, камня и сдержанной свободы. Здесь Даше нравилось все: дома, где каждый этаж имел свои, неповторимые окна; аккуратные фасады, которые через два дня становились таким и знакомыми, будто прожил здесь всю жизнь; крошечный пятачок центра, срисованный с рождественской открытки; каменный мост и утки под мостом…
Даша помахала уткам рукой и задернула штору. Хорошо, что у них гостиница в центре. Как только выпадет свободная минутка, можно будет хоть чуть-чуть прогуляться.
Послышался тихий стук в дверь.
— Входите, Филипп!
Месье Кервель тенью просочился сквозь щелку.
— Salut, Ди-ди.
— Salut.
— Вы хотите обедать?
Даша обеспокоенно посмотрела на своего спутника.
— А почему вы спрашиваете?
— У меня совсем нет аппетита.
Видимо, пропажа гардероба все еще цепляла его за душу.
— И думать не смейте. Вы и так похожи на тень. Филипп придирчиво рассматривал ее наряд — те же брюки и свитер, в которых она приехала.
— У меня нет возможности, но почему вы не переоделись? Даша склонила голову набок и испытующе посмотрела на своего спутника.
— Надеюсь, за неимением собственной одежды вы не начнете мучить меня? К тому же я была занята. Искала адрес сыновей Константина Георгиевича.
— И?
— И нашла. Это довольно далеко от центра, судя по всему, загородный дом. Но, к сожалению, проживают они там всем скопом вместе с мамашей. Во всяком случае так утверждает справочник.
— Почему — к сожалению?
— Их мамаша по неизвестной мне пока причине, а может, и вполне известной, категорически против нашей встречи.
— Может мне с ней поговорить? — Филипп устроился поудобнее. — Возможно, со мной…
— Возможно, с вами это будет повторение вчерашнего ужина, — перебила молодая женщина, — Вы три часа будете переливать из пустого в порожнее, а дело с места не тронется. Единственное, если… — Она замолчала.
— Если что?
— Если попытаться узнать номер их мобильного телефона.
— Вы думаете, у них есть мобильный телефон?
— Почему бы и нет? Должен быть.
— Да, но как его узнать? Даша грызла ноготь.
— А знаете что? Поступим самым примитивным способом.
— Каким?
— Вы позвоните им домой и будете говорить по-французски.
— Зачем?
— Элементарно. Если ответит мужской голос, вы сразу попросите Максима или Юргиса и, ничего не объясняя, назначите встречу у французского посольства. А ежели трубку снимет их мамаша, то будете тупо говорить по-французски все что угодно, только четко называйте имена сыновей. В этом случае она либо скажет вам, где они, либо подзовет их, либо даст номер мобильного или рабочего телефона.
— Вы так думаете?
— Разумеется. Сомневаюсь, что Илзе Раймондовна говорит по-французски, потому решит, что вы звоните по какому-то важному делу. По крайней мере вряд ли станет выяснять, кто вы такой. Ну а если и это не пройдет, придется ехать к их дому и садиться в засаду.
— Какой ужас!
Филипп плохо представлял себя в засаде.
— Это наша работа, — философски заметила Даша, придвигая листок с телефоном. — Звоните.
С первого захода попытка не удалась: к телефону подошла Илзе и на довольно сносном французском ответила, что сыновей нет дома. Затем тут же поинтересовалась, кто их спрашивает.
Филипп, который обманывать не умел по определению, пробормотал свою фамилию.
Сауш тут же принялась его допрашивать: кто он такой, откуда прибыл, зачем хочет встретиться с ее детьми.
Бедный месье Кервель, словно примерный ученик, подробно отвечал на все вопросы и делал отчаянные попытки закончить разговор.
Даша некоторое время с интересом наблюдала, как тот отчитывается перед человеком, которого и в глаза никогда не видел, но под конец не выдержала, подошла к телефону и положила руку на рычаг.
— На будущее: это делается вот так.
— Спасибо, — пробормотал Филипп. Даше в глаза он старался не смотреть. — Мальчиков, к сожалению, не оказалось дома.
— Я уже поняла.
— Как вы думаете, они скоро вернутся? Может, они просто вышли прогуляться?
Молодая женщина невольно посмотрела в окно. Погода стояла хуже некуда.
— Сомневаюсь. — Она вернулась на свое место и принялась раскачиваться на стуле, — Они либо на работе, либо убивают кого-нибудь из оставшихся наследников Либо те убивают их.
Филипп покачал головой:
— Ну и юмор у вас.
— Соответственно обстоятельствам. Не нравится мне, что никак не удается переговорить с «мальчиками».
— Вы думаете, с ними что-то могло произойти?
— Да нет. Если бы произошло, мать не стала бы скрывать Наверное.
На самом деле Даша просто старалась гнать мрачные мысли прочь — изменить ход событий ей вряд ли под силу. Рядом с каждым наследником охрану не выставишь, а не зная, откуда будет нанесен следующий удар, тяжело играть на опережение. Особенно если речь идет о средневековом проклятии. И тем не менее складывающаяся ситуация не могла не тревожить. Не дай Бог, с Саушами что-то случится — в этом случае ей уже не выкрутиться, даже с помощью Полетаева. Тот первый укатает ее по полной программе.
Даша прикидывала и так и эдак — все выходило скверно. Внезапно где-то в глубине подсознания промелькнула какая-то мысль. Она подняла голову. Прислушалась к себе.
— Послушайте, Фи-фи, а что если мы с ними не станем встречаться?
Француз приподнял правое ушко:
— Простите, я не понял. Что значит «не станем встречаться»? Почему?
— Почему? — Сцепив пальцы на колене, молодая женщина продолжила рассуждать. — Откровенно говоря, не вижу в этом особого смысла. И к тому же не испытываю ни малейшего желания портить себе нервную систему, общаясь с людьми, для сиих целей не приспособленных.
— Кого вы имеете в виду?
— Прежде всего госпожу Сауш. Ну и ее сыновей заодно. Зачем они нам? — Пришедшая в голову мысль захватывала Дашу все больше и больше, — С поставленной задачей мы справились — отыскали всех возможных представителей семьи Вельбах по мужской линии. Зачем нам с ними встречаться? Пусть этим займутся адвокаты баронессы. Как вы считаете?
В голубых глазах двоюродного дядюшки промелькнуло сомнение:
— По-вашему, мы не должны встречаться с детьми Константина и Романа?
— А зачем? Чтобы еще раз испортить себе настроение? — Даша пожала плечами. — Мне и Никиты за глаза хватило. Предлагаю просто позвонить им и поставить в известность. А за всеми подробностями пусть обращаются к адвокатам.
Француз покачал головой:
— Я прекрасно понимаю, какие порывы вами движут и поверьте, разделяю ваши опасения, но…
— Но — что?
— Не уверен, что мы вправе решить этот вопрос самостоятельно.
— И что вы предлагаете?
— Давайте позвоним маман. Как она скажет, так и сделаем. После небольшого раздумья, Даша кивнула:
— Давайте. В конце концов, все равно решать ей.
Перед тем как разговаривать с матерью, Филипп привел свой и без того безупречный вид в еще более безукоризненное состояние: стряхнул пылинки с брюк, застегнул кофту и причесал волосы. Даша за этими приготовлениями наблюдала молча, испытывая смешанное чувство уважения и недоумения.
Больше всего ее поразило, что и по телефону Филипп разговаривал с баронессой стоя.
— Доброе утро, матушка. Как ваше здоровье? — Услышав ответ, он разулыбался, — Если бы вы знали, какую радость доставляете мне этими словами…
Стараясь не шуметь, Даша встала и на цыпочках вышла из комнаты.
3
Город охватило ненастье. Темно-серые облака метались на фоне чуть более светлых, хлестал косой дождь и не верилось, что люди, оказавшиеся по ту сторону стекла, находятся там по доброй воле.
Филипп появился как всегда бесшумно.
— Матушка сказала, что с уже обнаруженными родственниками мы можем поступать как заблагорассудится, но пропавшего Алексея Георгиевича надобно сыскать.
— Но что же мы можем поделать? — Даша отложила пакетик с солеными фисташками и соскочила с подоконника. — Коли человека не могут отыскать больше десятилет милиция и родственники, то и мы, скорее всего, окажемся бессильны.
— И все же маман настаивает, чтобы мы либо нашли его, либо предоставили свидетельство о его смерти.
— Час от часу не легче, — пробормотала Даша. — Скажите, она всегда была такой формалисткой?
Кервель обиделся:
— Баронесса не формалистка. Она просто во всем привыкла придерживаться порядка. И ее задача как хранительницы семейного права отыскать всех оставшихся в живых представителей фамилии Вельбах. Она просто не может…
— Я все поняла! — Даша подняла ладони, — Дальше можете не продолжать. Я, конечно, приложу все усилия, но вряд ли сотворю чудо. Что еще?
— Еще матушка хотела бы встретиться с вашим батюшкой.
Даша невольно улыбнулась: в устах француза все звучало так мило.
— Я бы тоже хотела с ним встретиться. Но там, где он сейчас находится, эпидемия. Так что какое-то время придется подождать. А пока предлагаю поднять настроение, переключившись на что-нибудь другое.
— Например?
— Ну раз мы в Риге, могли бы съездить куда-нибудь.
— Куда?
— Да куда хотите. Мне лично все равно. В Сигулду или, скажем, в Цессиский замок. Кстати, если верить этой книге, там когда-то служил один из Вельбахов. — Даша протянула Филиппу книгу, купленную в фойе гостиницы.
— Не знаю… — Кервель взял книгу и рассеянно перелистал страницы. На стол выпал листок с адресом Сауш. — Если хотите…
Даша прищурила один глаз:
— Ну вот, теперь с вами что-то.
— Я… огорчен.
— Огорчены?
— Да. — Француз вяло взглянул на бумажку с адресом Сауш. — Откровенно говоря, я представлял себе все по-другому. Ну вы меня понимаете.
— Нет, не понимаю.
— Взять хотя бы вчерашнюю встречу… Этот Никита. Невозможно представить, чтобы такой человек являлся потомком столь древнего рода. Но что если и остальные не лучше? Как все это воспримет маман?
Даша рассмеялась. Ее трогала и одновременно смешила привычка француза принимать все так близко к сердцу.
— Будем надеяться на лучшее. А вдруг дети Константина Георгиевича окажутся настоящими аристократами? Все-таки их отец был директором филармонии… Да и вообще, Рига благотворно влияет на культуру.
— Вы так думаете? — Филипп поднял грустные голубые глаза. — Знаете, когда маман попросила меня искать потомков Николая Андреевича, мне все представлялось иначе.
— И как же?
— Чудились долгие чаепития, беседы вокруг стола, воспоминая, слезы…
— Вы прелесть, Фи-фи. Но вы идеалист.
— А вы?
— Меня от этого вылечил один человек. — Едва произнеся эту фразу, Даша ощутила какое-то внутреннее беспокойство — что-то давно господин-товарищ Полетаев не появлялся в поле ее зрения.
Запиликал звонок мобильного телефона.
— Мой? — Даша прислушалась.
— Кажется, ваш.
Молодая женщина потянулась за сумкой.
— Я слушаю вас.
Голос звучал глухо, на линии слышны были помехи:
— Дарья Николаевна?
— Да, да, я слушаю…
— Здравствуйте, это Елена Игоревна.
— Кто? — Даша не сразу сообразила.
— Вы не помните? Знакомая Константина Георгиевича. Мы с вами…
— Ах да, конечно! — Поняв, кто звонит, Даша забеспокоилась. — Что-нибудь случилось?
— Как вам сказать… Дело в том, что вчера ко мне приходил Максим, старший сын Кости.
— Максим? — Даша невольно выпрямилась. — Вы уверены в этом?
— Конечно. Я хорошо его знаю. Он расспрашивал меня о вас. Интересовался каким-то наследством.
Рыжие брови взметнулись вверх:
— Вот как… Любопытно. Он был один или с братом?
— Один.
— И что же он хотел?
— Сначала расспрашивал, а потом попросил отдать ему все бумаги отца.
Рука, сжимавшая телефон, стала влажной.
— Но вы их, конечно, не отдали?
— Отдала…
— Зачем?!
Елена Игоревна ответила не сразу:
— Как же я могла ему не отдать?
— Но мне же вы не дали! — Даша испытывала нечто большее, чем простую досаду.
— Тогда их у меня просто не было, — пыталась оправдаться арфистка. — Но после вашего отъезда я нашла в себе силы, отправилась к Косте на квартиру и собрала все документы в одну коробку. Думала, если вы приедете еще раз…
— Какие документы там были?
— Обыкновенные. Разные. Свидетельства, справки, письма, фотографии… Ну все, что обычно хранится у человека.
— Вы их просматривали?
— Нет, конечно!
— Плохо. — Даша тяжело вздохнула. Елена Игоревна промолчала.
— Максим еще в городе?
— Нет, он уже улетел. Сегодня рано утром.
— Я поняла. — Даша закусила губу. — Хорошо, Елена Игоревна, спасибо вам большое, что позвонили. Попробую встретиться с Максимом здесь. Я как раз в Риге. Если что — звоните.
Даша кинула телефон обратно п сумку.
— Что случилось? — Во время беседы Филипп сидел тихо, а теперь занервничал.
— Пока трудно сказать… — Даша все еще пыталась оценить полученную новость. — Но что-то случилось.
— Что именно?
— Один из сыновей Константина Георгиевича приезжал за его бумагами.
— И… что?
— И интересовался «каким-то наследством». Интересно, что в этих бумагах было…
— Вы полагаете что-нибудь важное?
— Зачем бы он тогда за ним ездил… — Молодая женщина действительно испытывала большое смятение. — Фи-фи, придется опять звонить Сауш.
Француз вскинул обе руки:
— О, нет! Умоляю, увольте меня от этого.
— Необходимо узнать, откуда она узнала про наследство.
— Попробуйте это сделать сами… Я прошу вас.
Поняв, что спорить бессмысленно, Даша придвинула телефон и решительно набрала номер.
— Говорите. — Прерывающийся юношеский голос принадлежал явно не Илзе.
— Максим? — Даша решила пренебречь элементарной вежливостью.
— Нет. — Человек на том конце удивился. — Юргис. Кто говорит?
— Вы меня не знаете. Если только вам мама не рассказала.
— Мне мама ничего не рассказывает, — мрачно ответил Юргис.
— Меня зовут Даша. Даша Быстрова. Я прихожусь вам дальней родственницей. Нам надо встретиться и поговорить. — И, предупреждая следующий вопрос, добавила: — Это не телефонный разговор…
— Вы новая жена папы? — выстрелил в ухо отрывистый вопрос.
— Что?
— Папа недавно женился. На вас?
Даша поперхнулась. Если Максим летал за бумагами отца, значит, знал о том, что Константин Георгиевич умер. Но почему тогда его брат задает такой странный вопрос? Ему что, ничего не известно? Как это может быть?
— Простите, а вы давно… разговаривали с отцом?
— Почему вы спрашиваете? С ним асе в порядке? «Вот это номер!»
— Разве Максим вам ничего не говорил?
— При чем здесь Макс? Он с отцом вообще не разговаривает.
— Так он же сейчас… там.
— Где там?
— Ну там… — Момент явно был упущен, и теперь сказать о том, что Константин Георгиевич умер, было непросто. — Я имею в виду у отца.
— Макс поехал к отцу?! А почему мне об этом ничего не сказал?
— Я не знаю, — пробормотала Даша, беспомощно глядя на прислушивающегося Филиппа. — А с матерью вы не разговаривали?
— О чем?
— Юргис… — Даша раздумывала, как ей лучше поступить. — Я бы хотела переговорить с вашим братом. Или, на худой конец, с матерью. Они сейчас дома?
— Брат еще не вернулся. А мама… — Младший Сауш на секунду запнулся. — Оставьте мне ваш телефон, я перезвоню, и вы подъедете. — Очевидно подзывать кого-либо к телефону в этой семье было не принято.
— А она не будет против? — Дашу немного страшила личная встреча с бывшей женой Скуратова. — Когда я с ней в последний раз разговаривала, она была не слишком настроена на общение.
— Это нормально. — Юргис, судя по всему, мать не очень жаловал. — Будем считать, что договорились. Я перезвоню вам позже.
— Отлично. — Даша назвала смой номер. — Буду ждать.
4
— Как я понял, вы договорились о встрече? — Филипп смотрел вопросительно.
— Да. Он перезвонит. — Даша положила трубку — Странная семейка. Один из братьев полетел за документами, а второй ничего об этом не знает.
Даша знала, что нет ничего хуже, чем сидеть и ждать. Особенно в такой ситуации.
— Я предлагаю пойти прогуляться и заодно где-нибудь пообедать. Кстати, убеждения позволяют вам обедать в таком виде или придется покупать смокинг?
С тех пор как она поняла, что ей никогда не усвоить тончайшие нюансы и одежде к завтраку, обеду и ужину, решила просто спрашивать.
— Вы смеетесь надо мной! — Вспомнив о пропаже, Филипп стал еще печальнее. — Можно подумать, что у меня есть выбор.
— Вот и прекрасно. В таком случае мы отправляемся прямо сейчас. Увидите, как сразу же поднимется настроение. Для начала я устрою вам потрясающую экскурсию, — Даша решила направить внутреннюю нервозность на благое дело. — А потом в ресторан. Ах, Фи-фи, если бы вы знали, какую в Риге подают малосольную форель! А угорь копченый? М-м-м! Мир сразу же предстанет пред вами совсем в ином свете. А если уж и форель не поможет, то, так и быть, отведу вас в самый снобский модный магазин, а сама отправлюсь на встречу с меховыми братьями, выясню, что к чему, и если после нашей встречи они останутся в живых, будем считать нашу миссию выполненной. Ну как?
Филипп слушал ее увещевания со слабой улыбкой.
— Вы прелесть, Ди-ди. У вас дар превращать все мрачное и неприятное в минутное недоразумение.
— А знаете почему?
— Почему?
— Потому что так оно и есть на самом деле. Мы идем?
— А скажите, тот ресторан… там тоже… — Очевидно, вагон-ресторан произвел на бедного гурмана неизгладимое впечатление.
Но Даша не собиралась слушать сетования по поводу не-прожаренных котлет и пропавшего свитера, не то у нее было настроение.
— Прекратите. Отличный ресторан. Ну если вы, конечно, не вздумаете начать критиковать их соль или зубочистки…
Глаза Филиппа воровато забегали.
— Зубочисткам не место на столе, — тихо, но твердо произнес он. — Это дурной тон.
Уже дошедшая до дверей Даша обернулась:
— А где же, по-вашему, им место?
— Дома, разумеется, в ванной комнате.
Молодая женщина смотрела на француза с нескрываемым удивлением.
— Вот те на! А чем же тогда, по-вашему, выковыривать застрявший кусок из зубов? Ногтями?
— Боже! — Филипп приложил руку к груди. — Что вы такое говорите, Ди-ди?!
— Я просто спрашиваю.
— Надо терпеть.
Даша сняла с вешалки куртку.
— Я вам так скажу: ваш бонтон антидемократичен. Он граничит с фашизмом. — И, передернув плечами, как от холода, с возмущением добавила: — Да вы знаете, что от крошечного кусочка мяса между зубами можно сойти с ума?
Филипп остался непреклонен.
— Дам вам простой совет: не ешьте в ресторане, это удел мужчин.
— Как-как? — Даша застряла одной рукой в рукаве.
— Предоставьте это нелегкое занятие мужчинам, они более выносливы.
— Что-что?
Филипп подошел к Даше и помог ей надеть куртку.
— Скажу вам откровенно, — он интимно понизил голос, — пережевывающая еду женщина — зрелище мало эстетичное. Разумеется, за исключением десерта и шампанских вин. Здесь вам равных нет.
— Господи, да что вы такое говорите? — Даша перепугалась не на шутку.
Как и всякая одинокая женщина, она редко готовила для себя что-нибудь изысканное и побаловать желудок могла только в ресторане. А так как в ресторан обычно ходят с мужчиной, то получался как бы двойной праздник: еда и мужчина. И вдруг ей между делом сообщают, что единственная гадость, поджидающая ее в ресторане, так это она сама.
— Немедленно возьмите ваши слова обратно! — потребовала она.
— Но почему? — изумился Филипп. — А, впрочем, извольте: забудьте все, что я говорил.
— Забудьте! — Даша с трудом попала молнией в замок. — Да я теперь в ресторане и есть не смогу.
Филипп скрыл улыбку, легкую, как бабочка.
— Полагаю, вам это будет только на пользу.
— Вы хотите сказать, что я толстая?
— Нет, ни в коем разе! Но воздержание от излишнего чревоугодия вам не повредит.
Даша сердито засопела. Она не знала, что ответить, ибо в глубине души признавала правоту слов Кервеля. Но отказаться от еды в ресторане… Боже, закрой границы Франции!
— Надеюсь, я не обидел вас?
— Что вы, что вы! — Даша хитро прищурилась. — Боюсь только, пока мы вместе, это мне придется обижать вас три раза в день.
Филипп приподнял руки, показывая, что сдается.