1
Полетаев был в шоке, увидев в половине второго ночи на пороге дома свою рыжеволосую подругу. От апоплексического удара его уберегла железная воля и годы тренировок.
— Ты… что здесь делаешь?
— Стою перед тобой, как конь перед травой, — ответила Даша, пытаясь прорваться в глубь квартиры.
— Ты же должна быть на даче!
— Хочешь верь, хочешь нет, но меня там нет. Впустишь меня, наконец?
— Проходи.
Подполковник освободил проем. Сказать, что он был недоволен — ничего не сказать.
— Как тебе удалось сбежать?
Вместо ответа Даша повернулась задом и наклонилась, демонстрируя печальные последствия побега.
— Убедительно.
Дыра на штанах размером с сами штаны произвела на Полетаева сильное впечатление.
— Я так понимаю — наши собачки постарались? — засмеялся он.
— Собачки! — Даша обратилась к подполковнику разгневанным ликом. — Это не собачки, это волкодавы, натренированные на живого человека. Они меня чуть с потрохами не сожрали.
— А чего тебе на даче не сиделось? По проблемам заскучала? — Полетаев помог гостье снять куртку. — Надо было тебя цепью к печной трубе приковать…
Даша была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на его ворчание.
— Послушай, Филипп и моя двоюродная бабуля окончательно тронулись. Если не вмешаться, моему отцу кранты.
Полетаев только рукой махнул:
— Я это уже слышал миллион раз. У вас вся семья такая. Ради этого ты разбудила меня посреди ночи?
— Нет, конечно. Я знаю, кто похитил дело моего деда из архива.
Полетаев шумно выдохнул и потер лоб.
— Так пойдем на кухню, я приготовлю кофе, и ты расскажешь все подробно.
Дашу уговаривать не пришлось. Прошмыгнув в ванную, она быстро умылась, переоделась в хозяйское и появилась на кухне краше прежнего.
— Когда ты уехал, я принялась размышлять — кто же мог быть уборщицей, похитившей дело из архива Минобороны. И почти сразу поняла. — Она выжидающе замолчала.
Полетаев усмехнулся.
— Ну, не томи.
— Маневич, домработница Миллера.
В лице подполковника не дрогнул ни один мускул.
— Смело, — сказал он, и было не понятно, к кому именно относилось это замечание. — Откуда такая уверенность?
— Начнем с того, что благодаря Генриху Рейнгольдовичу она была прекрасно знакома с историей моей семьи…
— С историей твоей семьи уже пол-Москвы знакомо, — перебил Полетаев. — Это не доказательство.
— Доказательство — ее звонок французским адвокатам. — Даша выложила на стол полученный у Миллера факс. — Можешь связаться с ними и поинтересоваться, с какой именно просьбой она к ним обращалась. Уверена, что все они назовут тебе фамилию Вельбах.
Полетаев посмотрел на часы и отложил факс в сторону.
— Допустим. Еще что?
— Так, всякая ерунда, вроде той, что Оксана — ее крестница… — Даша с нарочитым равнодушием зевнула.
Подполковник задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Ну, допустим, а при чем здесь твой отец?
Даша легла грудью на стол, широко расставив локти.
— Скажи, ты согласен с тем, что Скуратовы были убиты ради…
— Нет, не согласен. — Подполковник даже дослушивать не стал. — Лично я понятия не имею, почему они были убиты и были ли убиты вообще. — Он сделал вид, что задумался — Кажется, кто-то мне говорил, что на вашем роду фамильное проклятье лежит… Все никак не могу вспомнить, кто бы это мог быть.
— Прекрати, а? — Даша густо покраснела. — Ты же не будешь отрицать того факта, что если бы Скуратовы не погибли, то не видать Богдану замка, как собственных ушей.
— Какое это имеет значение? Все равно теперь ему все достанется.
— О, и этот туда же! — Даша всплеснула руками. — Ну ладно, Филипп дурачок, никого кроме своей обожаемой маман не видит. Но ты-то нормальный человек!
— Допустим. И что с того?
— Что с того! В отличие от бабушки, мне не безразлично, кто, в конце концов, окажется владельцем всего ее барахла…
Заметив, что лицо подполковника приобретает ироническое выражение, сердито шикнула:
— А ну прекрати! Убийца должен понести наказание, а не в пуховых перинах париться.
— Давай конкретно — о чем идет речь?
— Давай. Речь идет о человеке, без колебания отправившем на тот свет семерых ни в чем не повинных людей. Это…
— Да, — Полетаев старался говорить спокойно, — это очень плохой человек, я согласен. Мы эту тему уже не раз обсуждали. Ну и что дальше?
— Дальше, этот идиот Филипп, прости меня, Господи, уверяет, что бабушка все равно передаст Богдану свое состояние, даже если я предъявлю стопроцентные доказательства его причастности к убийствам и…
— Это тоже было известно с самого начала.
— Ты дашь мне договорить или нет?!
Полетаев прикрыл рот ладонью, показывая, что больше не издаст ни звука. Даша недовольно продолжила:
— С самого начала предполагалось, что за наследство будут сражаться законные представители нашей семьи. А Богдан законным наследником не является, его таковым пытаются представить, устраняя наследников как раз законных. Понимаешь, что это означает для моего отца?
— Что?
— Что как только обман раскроется, а он обязательно раскроется, или я — это не я, то наследником автоматически становится мой отец.
— Поздравляю, — подполковник ухмыльнулся. — И что в этом плохого?
— Что они не успокоятся, пока его не убьют! Так же, как убили всех остальных. Теперь понятно?
— Мне давно все понятно. — Подполковник с грустью смотрел на часы. — Кроме одного: почему Богдан обязательно окажется незаконнорожденным? Насколько мне известно, существует свидетельство о рождении его отца и его самого. Этого, практически, достаточно — значит оба они родились в законом браке.
— Есть один пункт, который меня здорово смущает.
— Какой?
— У его матери и отца одинаковое отчество.
— Хм. И что?
— Что если Богдан сын не сына сына моего деда, а сын его дочери?
Полетаев, оттопырив ухо, подался вперед.
— Прости, я могу попросить тебя повторить еще раз? Только очень, очень медленно.
— Пожалуйста. Вот смотри: у Николая Андреевича Вельбаха был сын от второго брака — Николай. Так?
— Так.
— У этого Николая тоже имелся сын, но! — Даша подняла указательный палец — мы не знаем, сколько всего у него было детей!
— Не знаем.
— А что если у него, кроме сына, была еще и дочь?
— И что?
— Что если дочь действительно была, и Богдан именно ее сын? Она тоже Николаевна.
— У вас прямо, как у индейцев — родовое имя, — проворчал подполковник, доставая чашки. — Николаи, Николаевичи, Николаевны… С ума сойти можно. А почему тогда в свидетельстве о рождении Богдана у отца фамилия такая же, как и у матери?
— При браке он мог взять ее фамилию.
— Ну, не знаю… Странная семейная традиция. — Подполковник насыпал в турку четыре ложки кофе. Подумал и досыпал еще две. — Проверить-то все равно нельзя. Архив сгорел.
— Точно! — Даша треснула рукой по столу, попала по ножу и тот, весело просвистев, воткнулся в разделочную доску, висевшую по правую руку от хозяина.
Полетаев медленно обернулся. Лицо его было белым, как мел.
— Ты что, совсем очумела? Даша растерялась.
— Я не…
— Да тебя изолировать надо от общества! — зашипел подполковник. Руки его ходили ходуном. — Что, интересно, ты предпримешь в следующий раз? Воткнешь нож мне в спину?!
— Это случайно! Я клянусь…
— Не ври. Думаешь, я не слышал как ты крикнула «Точно!»?
— Но я совсем другое имела в виду! — продолжала оправдываться Даша. — Я наоборот хотела тебя похвалить…
— Странный способ. Хотел бы я знать, что ты делаешь, когда хочешь кого-то осудить! — Убрав со стола все колющие и режущие предметы, подполковник достал рюмку. — Раньше мне бутылки хватало на месяц, теперь еле на неделю хватает.
Даша поспешила переменить тему.
— Именно поэтому они и сожгли архив. Чтобы нельзя было в точности установить, кто родной отец Богдана. Все ясно: надо опросить тех, кто помнит их семью, — решительно предложила она.
— Так давай. Что тебе мешает?
— Ты же понимаешь, за неделю это сделать нереально. Украина сейчас другая страна, прошло более четверти века…
— Я понимаю, — поднял глаза Полетаев. — Поэтому делать этого и не собираюсь. Но ты-то у нас из другого теста. Тебе ни годы, ни расстояния не помеха…
— Хватит острить. Лучше подскажи, что делать.
— Подскажу. — Поставив турку на огонь, подполковник обернулся. — Если тебя интересует мое мнение, оно следующее: либо Богдан законный наследник, либо ищи слабое звено в другом месте. Выяснить, кто были родители ребенка, без архива ЗАГСа не так уж и сложно: существуют архивы больниц, роддомов. Живы люди, которые помнят своих соседей или знакомых. Всех, как говориться, не перебьешь. — Он еще раз посмотрел на торчащий в доске нож.
Даша устало ткнулась лбом в ладони.
— Тогда не знаю… Но где же это слабое звено?
— Я бы сказал тебе где, да воспитание не позволяет, — проворчал Полетаев.
— А что с повторной экспертизой?
— Завтра будет результат. Но обольщаться не стоит: полагаю, никакой сенсации мы не получим.
2
Часы показывали четыре пятнадцать утра.
Даша перевернулась на другой бок и в сотый раз попыталась закрыть глаза. Но они тут же открывались, словно внутри головы сидел невидимый злой черт, который при первом удобном случае дергал за веки, не давая уснуть.
— Да пропади все пропадом! — прошептала она, зарываясь головой в подушку.
Сон не шел. Даша чувствовала, что она на верном пути. Она была уверена, преступники сделали ставку на Богдана по одной единственной причине: в его биографии или в биографии его предков существует дыра, то самое слабое звено, за которое наследника можно держать на привязи, как племенного быка за кольцо в носу.
«Ай да Марья Сергеевна, ай да сукина дочь, как все закрутила!»
Пойди теперь, найди ту дыру. Интересно, а сам Богдан знает об этом, или свято верит в непогрешимость своего происхождения?
«Паразиты…»
Сквозь подушку было трудно дышать. Даша перевернулась на спину и уставилась в потолок. Из-под двери пахнуло табачным дымом. Неужели и подполковнику не спиться?
Четыре двадцать пять.
Засыпать уже бессмысленно. Наверное, не надо было пить такой крепкий кофе посреди ночи. Хотя при чем тут кофе!
Повернувшись спиной к окну, Даша попыталась считать овечек. Вместо овечек через забор прыгали наследники. «Один, два, три…» Двадцать три!
Треснувшись лбом о стену, она опять развернулась. Занавеска тихонько колыхалась. «Спать… Спать…»
Нет. Нельзя спать. Пока она не поймет, в чем дело — спать нельзя. …Зачем ей подбросили наркотики? Почему ей нельзя было встречаться с мадам Boy? Возможно, именно в их разговоре и кроется ключ к разгадке происхождения Богдана?
Зажав уши ладонями, Даша слово за словом пыталась вспомнить беседу в странной вертикальной квартире. Китаянка косвенно подтвердила первоначальный рассказ Богдана. Сходилось абсолютно все: Николай Николаевич — законный сын Николая Вельбаха, женат на Тайване не был, в СССР сначала женился, а потом у него родился сын, кажется, всего один… Все правильно. И все-таки оставалось ощущение, что она через что-то перескакивает! Словно та овца через забор. Через что-то очень важное.
«Знаю только, что Николеньке помог отец, его родной отец…»
Даша отпустила уши, подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
Интересно, а чем это морской офицер мог помочь своему сыну, перебежавшему с территории врага и не имеющему даже документов? Деньгами? Допустим… Нет, самое главное — документы. Николаю нужны были документы, без них бы он и шагу ступить не смог… Документы. Стоп!
От близости догадки гулко забилось сердце. В самом деле, как же тому удалось легализоваться? Как Вельбах превратился в Титаевского? Был женат еще раз и взял фамилию жены? Но для регистрации брака все равно нужен гражданский паспорт, без этого брак не заключишь. Нет, здесь что-то не так. Младшему Вельбаху к моменту возвращения на родину было не меньше двадцати лет. У него должен был быть советский паспорт и послужной список! Он не мог просто так всплыть в СССР с одним свидетельством о рождении в кармане — его бы тут же посадили. Симулировал амнезию? Взял себе другое имя? Вполне возможно… Но как тогда Маневич вышла на его след? Как проследила его путь?
«Может, в деле деда упоминалось о нем?» Даша вскочила, нащупала на столе телефон. В темноте, на ощупь, набрала номер. Гудок. Второй, третий… восьмой… И, наконец, заспанный голос матери: — Алло?!
— Мама, это я, — зашептала Даша. Мать, как всегда, испугалась:
— Дашка? Что случилось? Что у тебя с голосом?
— Все в порядке. Просто не могу говорить громко. Кругом все спят.
— Кто это кругом тебя спит? — забеспокоилась мать. — Мужчина?
— Да, мужчина! — рассердилась Даша. — Тебе-то какая разница. Тем более, что спит он за кирпичной стеной.
— Вот это-то и плохо! — Последовал неодобрительный вздох. — Если бы он рядом спал…
— Мам, давай об этом после. Сейчас у меня к тебе одна огромная просьба. Ты можешь связаться с отцом? Немедленно.
Раздался короткий, но очень эмоциональный вскрик.
— У тебя с головой все в порядке?
— Мамочка, пойми, это очень важно. Речь идет о его жизни.
— Хватит ерунду молоть! — разозлилась мать. — Как у тебя только язык поворачивается такие глупости говорить!
Но Даша решила идти до конца:
— Если ты не задашь ему один вопрос сейчас, то завтра может быть поздно.
Мать на некоторое время замолчала.
— Какой вопрос?
— А ты свяжешься с ним прямо сейчас?
— Я попробую. Но не все зависит от меня. Так о чем ты хотела спросить?
— Знакома ли ему фамилия Титаевский. Запомнила? Ти-та-е-вский.
— Кто это?
— Именно это я и хочу узнать. Спроси, не так ли, часом, звали «брата» его отца.
— Что, прямо сейчас и спросить? — Мать все еще колебалась.
— Немедленно.
— Хорошо, я попробую. Но если после этого он со мной разведется…
— Я найду тебе другого мужа, — поспешила успокоить ее Даша.
— Ты лучше себе найди, — ответила мать и повесила трубку. Даша поставила будильник на живот. Светящийся кончик секундной стрелки весело бежал по кругу. Минута. Вторая. Пять минут. Десять. Начало клонить в сон. «Не спать. Не спать…»
И все-таки она почти уснула, когда телефон в руке начал вибрировать.
— Алло!
— Дашка, это я. Ты бы слышала, что мне сказал твой папаша. Он…
— Мама, лирику в сторону. Говори по существу.
— Пожалуйста. По существу следующее: фамилия Титаевский ему не знакома.
Даша разочаровано выдохнула. Еще одна версия к черту!
— Жаль, я так надеялась…
— Но вот фамилия Титаевская — очень даже.
— Не может быть… — Даша приподнялась на локте.
— Судя по всему, может. Она была актрисой в местном театре.
— Опять актриса, — пробормотала Даша.
— Что?
— Нет, нет, ничего. А почему отец ее запомнил?
— Говорит, что бабушка к ней сильно ревновала мужа. Они из-за этого даже развелись на два года.
— Как это на «два года»?
— Ну вот так. Развелись, а потом помирились и снова поженились.
Даша потрясла головой: с такими темпераментными предками и с ума сойти недолго.
— Ясно. Что еще папа вспомнил о ней?
— Что его отец, то есть твой дед, эту Титаевскую очень защищал, говорил, что ее жалеть надо — единственный сын на войне пропал без вести, что она, бедняжка, совсем одна осталась, и что он сам лично ей по гроб жизни обязан. Все.
— Все?
— Да, Это все, что мне удалось выжать из твоего драгоценного отца.
— Спасибо, мама, — с чувством ответила Даша. — Ты не представляешь, как мне помогла.
Даша смотрела на будильник. В Москве было только начало шестого. Вряд ли Тишков просыпается в такую ранг Но без его помощи все равно не обойтись.
И тогда Даша выбрала нейтральный путь. Она послала сообщение на мобильный телефон Тишкова. Убедившись, что сообщение благополучно доставлено, молодая женщина натянула одеяло на голову и через минуту уже тихонько посапывала.