Часть 1

Кирюха Грабовский представлял собою типичный образчик современного молодого человека лет двадцати пяти — сильный, в меру привлекательный брюнет, который если и обладал в детстве какими-то способностями, то умертвил их посредством собственной лености. Он вел довольно жалкое существование, поскольку не желал ни учиться, ни трудиться. Но это не мешало ему целыми днями предаваться мечтам о том, как в один прекрасный день судьба подарит ему сокровище. Я упомянул, что Кирилл был ленивым. Это правда, — шила в мешке не утаишь, — но ради мечты он всё же кое — что делал. Он бродил по стадионам, улицам, а порою и свалкам, тщательно осматривая каждый уголок в надежде на то, что откуда-то ему улыбнется долгожданный клад. К сожалению, не находилось ничего существенного, кроме грязных бутылок, сигаретных окурков, пустых консервных банок и тому подобного хлама.

Однажды на Купала приятели пригласили Кирюху на вечеринку на лоне природы. Парень любил проводить время приятно, потому согласился. Несколько юношей привели с собой девушек, и компания отправилась к тёмному лесу, который виднелся на горизонте. Когда они расположились на удобной поляне, выяснилось, что у Кирилла нет пары. Товарищи во время ужина старались, естественно, уделять больше внимания подругам, нежели ему, вследствие чего он почувствовал себя одиноким. Водка ударила ему в голову и он обиженно заявил об этом вслух. Те лишь засмеялись:

— Вот это лень! Он поленился даже найти для себя девчонку! Ты, наверное, думал, что и это вместо тебя будут делать друзья?

Подразнив его вволю, они пригласили подружек поиграть. Начали с «ручейка», где необходима пара, потом перешли к волейболу, где нужно равное количество игроков в обеих командах и так далее. Все веселились, возбужденные вечерними ароматами, печеным картофелем и ощущением свободы; только Кириллу не оставалось ничего иного, как стоять в сторонке и, давясь от зависти, скучать.

Постепенно надвигались сумерки. Нашему герою надоело стоять, словно чурбан, и он решил пройтись по лесу. Несмотря на то, что местность была незнакомой, ему было безразлично, куда идти. Кирилл сделал шаг, второй; постепенно крики весёлой компании становились отдаленнее и тише, но он продолжал продвигаться вперед. Для себя он, по всей вероятности, впервые в жизни начал приоткрывать величие и неповторимость извечной таинственности ночного леса с неведомыми звуками и шорохом. Кирилл шел довольно уверенно, поскольку знал, что хищных зверей в пригородных лесах давно нет, однако некая неясная тревога в его сердце таки зарождалась.

Приходилось ли вам когда-либо находиться посреди ночного леса? Он выглядит вовсе не так, каким мы его привыкли воспринимать днем, потому что при свете солнца мы можем все видеть: кто шуршит, где находится тропинка, какой высоты куст и т. д. Потому мы и чувствуем себя уверенно. Ночью все не так. Шуршание может быть следствием многих причин, уханье над головой может принадлежать не только сове, а ветка треснула, возможно, не только оттого, что сам же на неё наступил. Ночной лес пробуждает в человеке первобытный страх независимо от того, насколько он сдержан и хладнокровен. Не слыша более знакомых голосов и натыкаясь на кусты, Кирилл испугался, когда над самой головой внезапно раздалось:

— Угу!!! — после чего что-то захлопало и зашелестело в кронах деревьев, — угрожающее и невидимое, огромное и, наверное, ужасное.

Кирюха почувствовал резкий наплыв холода под сердцем. «Не вернуться ли мне к компании?» — подумал он.

Но направление было безнадежно утрачено; вокруг, словно бездна, царил непроницаемый мрак. Звать кого-либо было бы стыдно. Да и, признаться, не до Кирилла сейчас друзьям: скорее всего, они в данный момент продолжают ужин или готовят костер. Да, вечер должен, как того требует обычай, завершиться костром. Кирилл непроизвольно улыбнулся, представив, как взрослые девки и парни прыгают над пламенем. Собственно, ничего смешного в этом не было, но Кирилл завидовал. И эта зависть подсказала, что возвращаться к приятелям не стоит даже в том случае, если бы удалось отыскать тропу.

— Тоже мне, язычники нашлись! — проворчал он, петляя среди леса. — Попрыгают через огонь, а затем разойдутся парами искать цветок папоротника. Конечно, никакого папоротника они не отыщут, а вот «цветок» может появиться — примерно дней через двести семьдесят… Вот если бы настоящий цветок не был сказкой!..

Кирилл вздохнул, пытаясь представить, с каким наслаждением он сорвал бы цветок собственными руками и какие возможности открылись бы перед ним.

И действительно, согласно легенде, тот, кому посчастливится завладеть этим даром природы, станет богатым, влиятельным, перед ним откроются пути к власти над миром. Но современный папоротник не расцветает, а размножается спорами, как грибы. Так о каком же цветке может идти речь? Но во времена очень далекие, еще в палеозойскую эру, земные леса изобиловали древовидными папоротниками. Они царили в растительном мире в течение длительного времени, почти до появления человека. А вымерли они потому, что больше не находилось кому опылять их гигантские цветки. Природа избрала наиболее надежный способ размножения — спорами. Эти последние с лёгкостью переносят любые колебания температуры и влажности, могут дожидаться приемлемых условий много лет, и лишь тогда прорастать. «Так говорят учёные — ботаники, а они уж знают, что к чему,» — думал Кирилл, издавая новый вздох. Он извлёк из кармана сигарету и зажигалку, потом чиркнул, посматривая на циферблат часов. Было половина двенадцатого. Парень постоял на месте, пытаясь осознать, в каком направлении продолжать путь. Докурив, он выбросил окурок, не беспокоясь о возможном пожаре, и поплёлся дальше.

Передвигать ноги становилось все труднее: все чаще он всем телом натыкался на кусты и стволы деревьев, ноги запутывались среди каких-то лиановых растений и валежника. Ситуация Грабовского ухудшалась тем, что звёзды скрылись за тяжёлыми тучами, из которых почти по-осеннему заморосил дождичек, — понемногу, но уверенно, а значит, надолго. Стало совсем темно, — настолько, что глаза нашего путешественника перестали что-либо видеть. Ветер, шныряя среди крон высоких дубов, принуждал их стонать и трещать над головой Кирилла, и сей зловещий концерт стихии пробуждал в его сердце отчаянье. Даже если ему и посчастливится выбраться из леса, придется прохворать несколько дней. А какой же у него будет неприглядный вид!..

Внезапно перед глазами Кирилла замелькал слабенький огонёк. Собственно, даже не огонёк, а просто едва заметно мелькнула искорка, которую можно было счесть галлюцинацией. Но она стремительно разгоралась, освещая всё вокруг. Парень остолбенел в удивлении, но вдруг в сознании что-то взорвалось.

— Цветок папоротника! — шёпотом промолвил он, и в безотчётном порыве бросился туда.

— Надо успеть, потому что цветок живёт всего лишь пять минут!

Но теперь Грабовский мог видеть, что у него творится под ногами, и с легкостью перепрыгивал через кучи валежника и плавно обходил деревья. Сколько времени заняла сия беготня, он не знал, но ухватился за стебель в тот момент, когда сияние, достигнув своего апогея, начало угасать. В этот миг, словно сверхъестественное предупреждение, его тело пронзил импульс, похожий на электрический ток. Но, в отличие от электричества, он не поразил Кирилла насмерть, не отшвырнул прочь и даже не ослабил; напротив, он ощутил в себе большую уверенность и крепче сжал в руке стебель. Цветок как будто улыбнулся и продолжал пылать, хотя и заметно слабее. «Вот оно, счастье! — думал Кирилл, любуясь им. — Вот оно какое, сокровище, взлелеянное в мечтах!» Он знал, насколько важно сорвать цветок быстрее, но не мог, потому что такой красоты не встречал никогда и вряд ли еще представится возможность увидеть её. Но, заметив, что сияние продолжает убывать, а чёрный занавес леса приближается, Кирилл изо всех сил рванул сокровище к себе. Он ощутил, как стебелёк сломался, словно соломинка, — собственно, не просто сломался, а хрустнул и вязко потянулся, когда он дёрнул. Но цветок, оказавшись в его руке, разгорелся сильнее, снова улыбнулся ему, и он успокоился. В это мгновение Грабовский почувствовал, как в него входит нечто — неведомое, могучее, величественное. Это было знание. Не абсолютное знание всех тайн природы, — нет, это было бы ни к чему, — а знание о том, что нужно делать и куда следует идти. И Кирилл пошёл, не обращая внимания ни на дождь, ни на кустарник. Он держал в вытянутой руке над головой волшебный цветок и уверенно следовал вперёд, любуясь фантастическими переливами оттенков его сияния.

Вдруг что-то заставило его опустить руку и прижать своё сокровище к тому месту, где находилось сердце. Тотчас же ему сделалось нехорошо: он успел понять, что его грудь расширяется, угрожая лопнуть. Боль, жестокая и невыносимая, пронзила Кирилла насквозь, и он, потеряв сознание, свалился на прелую прошлогоднюю листву…

 

Часть 2

Он пришёл в сознание от ощущения чьих-то рук. Раскрыв глаза, он с удивлением обнаружил, что наступило утро и какие-то мужи в диковинных костюмах пытаются его поднять; впрочем, делали они это с почтительной осторожностью. Заметив, что Кирилл опомнился, один из них обратился к нему на странном языке, который был почему-то понятен, несмотря на то, что Кирилл ни одного иностранного языка не знал.

— О, хозяин и повелитель! — сказал человек, завернутый в одежду арабского стиля. На голове у него красовался огромный тюрбан. — Мы были обеспокоены о твоём здоровье, но ты, насколько я понимаю, просто отдыхал в этом диком месте.

— Кто вы? — спросил Кирилл на том же языке. — Почему здесь всё не так, как у людей?

— О, господин! — вскричал собеседник, пока остальные его спутники готовили нечто вроде паланкина. — Мы — великий народ. Наша страна тянется от южного моря до северного, от крайних западных гор до крайних восточных. Мы управляем несметным количеством племён и народов, благодаря великому Аллаху. Но двадцать лет тому назад наш правитель пропал вместе с сыном. Наши провидцы сказали, что именно в этот день мы отыщем наследника престола, и его имя будет Кирьявауш, или Кир. Это ты.

— А каким образом ваши пророки узнали об этом?

— О, перед теми людьми открыты врата будущего, но их секреты мне неведомы.

— Но откуда у вас уверенность в том, что правитель — именно я? — спросил Кирилл.

— Гм… — улыбнулся муж. — Взгляни на свою грудь.

Кирилл опустил голову и увидел, что от того места, где у него находилось сердце, исходило сияние — точно такое же, какое излучал цветок папоротника.

— О, всемогущий! — продолжал собеседник. — Нашим правителем может быть только тот, кто излучает такое сияние.

— Хорошо, — вздохнул Грабовский. — А ты кто?

— Я — твой первый визирь, — поклонился тот. — Сейчас мы отнесём тебя во дворец, там ты отдохнёшь, а тем временем я ознакомлю тебя с делами.

— Пусть будет так, — кивнул Кирилл, пытаясь приобрести царственную осанку.

Его священное тело бережно перенесли через каменистую долину. Оглянувшись назад, он с удивлением отметил, что лес исчез, словно его никогда не существовало. На протяжении краткого путешествия он размышлял над тем, как же ему всё — таки повезло. «Интересно, что сказали бы те полоумные, завидев меня в паланкине?» — горделиво и самодовольно мыслил он, подразумевая вчерашних приятелей.

Если б Кирилл хотя бы немного разбирался в истории, он при въезде в город мог бы сразу понять, что судьба забросила его на тысячу лет назад, в древний Багдад. Ему воздавали почести как наследнику великого султана и халифа Гаруна-аль-Рашида. Но и не ведая исторических подробностей, он понял, что следует быть осторожным в делах религии, поскольку арабские народы, насколько он знал, в этих вопросах слишком чувствительны.

В целом, его положению можно было действительно позавидовать, потому что страна находилась в состоянии наивысшего расцвета. Каждый человек располагал возможностями, достаточными для того, чтобы построить собственный дворец с бассейном и фонтанами, украсить его утончённой резьбой, коврами и прочим. В стране не было бедняков в понимании современного человека (конечно, мы не берем во внимание порабощенные народы). Даже те, которые не могли по каким-то причинам обзавестись дворцами, имели в своих лачугах достаточно драгоценностей, чтобы заплатить калым за красивую невесту. Заботливые руки и умы бывших правителей подготовили для новоявленного Кирьявауша спокойное царствование. Потому в течение первых месяцев пребывания в древнем мире он не скучал, а только заворожено созерцал блага этой забытой цивилизации. И, конечно, пользовался ими. Придумать что-нибудь новое было невозможно, ведь предшественники предвидели всевозможные капризы своих преемников. Из главного дворца Багдада была видна река, от которой веяло приятной прохладой в вечерние часы; вокруг раскинулись пышные сады с разнообразными деревьями. Во дворцах халифа, которых насчитывалось около двадцати в самой столице и сотни по всей стране, находились гаремы с самыми красивыми девушками, театры с лучшими музыкантами, певцами и поэтами, опытнейшие слуги и повара, которые умели предвидеть настроение повелителя на ближайшие дни по одному-единственному движению брови. Всюду действовали водопроводы, парки для отдыха, цветущие аллеи и тому подобное.

Всеми этими благами с удовольствием пользовался Кир до тех пор, пока они ему не наскучили. Власть приносит удовлетворение лишь в том случае, если для неё существуют хотя бы минимальные трудности, когда правителю приходится воевать, побеждать, напрягать силу и разум. А в Багдаде для Кира не было уже ничего интересного, когда начался пятый месяц его правления. Да и правление — сказано слишком громко, поскольку в государственных делах он ничего не смыслил и потому все свои обязанности взвалил на первого визиря Абдуллу. Сей достойный муж обладал великим опытом и мудростью. Он всё понимал, но молчал и загадочно улыбался, когда слуги испуганно прошептали ему в ухо, что халиф заскучал.

 

Часть 3

А халиф, тем временем, возвёл в своих фантазиях новые горизонты. Ему захотелось каким-то образом постичь знания вещунов, и получить возможность читать в книге прошлого и заглядывать за занавес будущего. Посоветоваться было не с кем, кроме Абдуллы.

— О, великий! — воскликнул тот, услышав желание Кира. — К сожалению, я ничего не могу тебе посоветовать, потому что слишком далек от таких тайн. Но я могу прислать к тебе старого Назира.

— Кто это?

— Это человек, которого называют и пророком, и вещуном, и колдуном, и астрологом. Он что-то посоветует тебе.

Абдулла не был похож на простака, потому хорошо осознавал, что вся власть в стране сосредоточена в его руках. Это ему чрезвычайно нравилось, но могло закончиться в тот час, когда правитель сам научится управлять. Следовательно, надо было помочь Кирьяваушу оставаться глупцом как можно дольше.

Не менее дальновидными были и соображения у Назира, старого вещуна. Благодаря кое-каким магическим умениям он пользовался авторитетом, почестями и славой; ему платили деньги, дарили рабов и земли. Если царь обучится всему, что знал Назир, необходимость в его услугах пропадет. Потому Абдулла и старик договорились между собою заморочить повелителя, подсунуть ему какие — то фальшивые знания и, если возникнет необходимость, сделать так, чтобы халиф стал послушным.

Подкупленный Назиром человек переоделся в торговца и с кучей мелких товаров явился во дворец Кира.

— Что ты предлагаешь? — вяло обратился к нему халиф.

— Я продаю самые разные вещи, — загадочно ответил продавец. — И вещи… не совсем обыкновенные.

— Как это понимать? — нахмурился Кир.

— Это волшебные предметы. Вот, к примеру, перстень, при помощи которого можно сделаться невидимым, а вот — шапка, которая позволяет понимать речь птиц, вот — скатерть, которая сама готовит еду…

И, чтобы продемонстрировать качество товаров, продавец одел перстень на палец, повернул его и… исчез.

— О, верю, верю тебе! — удовлетворенно захлопал в ладоши халиф. — Но подобное умеют и мои вещуны и маги. А вот если у тебя нашлось… нечто такое, что позволило бы мне самому научиться этому искусству и я мог перещеголять всех магов, я бы тебя озолотил.

— Правда, мой повелитель? — воскликнул продавец самым наивным тоном, на какой был способен.

— Конечно.

Тогда торгаш наклонился поближе к государю и таинственным тоном прошептал:

— У меня есть священный пергамент и десятка два папирусных свитков, в которых конкретно описано, какими заклинаниями следует пользоваться для различных целей. Фактически, это учебник по магии. Однажды, давно уже, Назир хотел отнять его у меня, потому что там есть много такого, что ему и не снилось. Купишь у меня эти вещи?

— А почему ты сам не обучился?

— О, повелитель! Магия — это занятие для самых сильных, — таких как ты. А я — всего лишь слабый торговец.

— Хорошо. Что ты хочешь за свои свитки? — нетерпеливо спросил Кир.

— Я не нахал, господин. Мне нужен лишь дворец посреди оазиса и одна — две женщины, — скромно ответил тот.

«Дворец? — подумал халиф. — Это дороговато… Женщины в счёт не идут, но дворец!..»

— Пусть будет так, человек. Будет тебе дворец, — сказал Кир вслух. — Оставляй здесь свои свитки, а грамоту на дворец я тебе пришлю.

Торгаш оказался не столь наивным, как предполагал царственный покупатель, потому ответил:

— Увы, повелитель, я не могу так поступить.

— Это почему?

— Потому, что существуют священные законы магии, согласно которым я обязан продавать эти свитки только из рук в руки. Иначе всё будет выглядеть так, словно я их тебе подарил, и в таком случае меня покинет удача в делах, а тебе тайные знания не откроются.

Подумал халиф и сказал:

— Да будет так, человек.

А про себя решил: «Ничего, при помощи магии я отниму свой дворец, пусть только обучусь.»

Скрепив куплю-продажу документами, халиф и торговец расстались взаимно удовлетворёнными. Кир не заметил странной усмешки на лице продавца, зато тот увидел алчный взгляд халифа, когда он протянул руку за свитками.

В тот же день царь заперся в своем дворце, строго запретив кому — либо его беспокоить. Он занялся изучением таинственных папирусов. Назир и Абдулла посмеивались. В течение месяца Кир не показывался на люди, а на тридцать второй день вышел из дворца мрачный, как грозовая туча, и сразу приказал позвать продавца. Слуги задрожали в испуге.

— Что ты мне продал? — набросился царь на него.

— Свитки, государь, — ответил тот.

— Ты хотел обмануть своего царя!

— Ни в коем случае!

— В таком случае объясни, почему у меня ничего не получается, кроме дешёвых фокусов? Великое дело — вырастить дерево из палки, а ещё большее — превратить верёвку в змею. Такие штуки умеет выкидывать даже дурак. В отличие от многих, я стремлюсь к настоящим знаниям. Что ты скажешь на это?

Никаких указаний от Назира на сей счёт продавец не получил, потому не имел представления о том, что можно ответить. Поэтому, стараясь поскорее выйти из скользкого положения, он наугад предположил:

— Вот что, повелитель. Ты читал лишь те буквы, которые видны. А не пробовал ли ты читать, просвечивая листы солнечными лучами или фонарём?

— Нет, — растерялся Кир. — Мне не был известен такой способ чтения…

Он снова заперся и вышел из дворца лишь спустя десять дней. Он имел странный вид: взлохмаченные волосы, разодранная одежда и безумный взгляд свидетельствовали о том, что ему пришлось нелегко. Однако никому не пришло в голову, что несмотря на испуганный вид, Кир жил надеждой. Назир и Абдулла не могли и представить себе, что именно произошло с повелителем за эти дни. А произошло кое-что такое, чего ни тот, ни другой не ожидали. Кир таки расшифровал таинственные письмена и прочитал заклинания, посредством которого вызывался сам мусульманский Дьявол — Иблис. В тот момент что-то загрохотало, наступил мрак, из глубины которого послышался голос:

— Что тебе нужно, ничтожество?

Киру сделалось не по себе.

— Кто это говорит со мной? — дрожащим голосом спросил он.

— Тот, кого ты вызывал!

— Иблис?!

— Да. И теперь мне известно, чего ты хочешь.

— Ч-чего?..

— Царская должность показалось тебе не столь уж большим приобретением. Что ж, человеческий аппетит развивается во время еды… Тебе мало управлять только землёй, потому ты не прочь править и миром, в который имеют право входить только мёртвые. Ты мечтаешь покорить весь мир во всех его измерениях, даже то, из которого пришёл. Ты стремишься познать суть Вселенной.

— Да, — несмело промямлил халиф, не понимая, каким образом Иблис может читать его мысли.

— Ты хотя бы имеешь представление о том, на какие сферы знания ты нацелился?

— Да…

— Что — «да»? Ничего ты не понимаешь, дурень эдакий! Потому что ты пожелал власти едва ли не большей, чем та, которой обладаю я. Ну да, потому что я — и то до сих пор не постиг суть Вселенной.

Кир сохранял молчание, ожидая наказания. Но Иблис промолвил:

— Хорошо, я помогу тебе.

— Благодарю…

— Это слово действует лишь у людей, мальчишка. А у нас имеет силу лишь расчёт.

— Какой? Хочешь мою душу? Да бери её хоть сейчас!

— Душу? Ты хоть знаешь, что это такое? Впрочем, твоя душа мне не нужна: слишком уж она ничтожна и пуста.

— А чего же ты хочешь?

— Жертву! Сбрось в пропасть двести детей возрастом не старше семи лет, перестань молиться, не мойся перед едой, употребляй в пищу сырую кровь свиней. Пока этого будет достаточно.

Кир побледнел, потому что не мог ожидать подобных требований.

— Чего испугался? — засмеялся Дьявол. — Тебе тяжело отдать мне чужих детей? Или ты настолько любишь мыться или входить в мечеть? О, не следует показывать мне своё лицемерие! Ну, а насчёт крови… Ты же любил кровяную колбасу в родном мире. Поверь, что сырая кровь намного вкуснее, только надобно к ней привыкнуть.

— Но речь идет о невинных детях… Что люди скажут?

— Ну, тогда держись.

Неведомая сила подхватила Кира и поднесла к небесам. С тех высот страна «от моря до моря» показалась не такой уж и большой, какой её представлял Абдулла. Кроме неё на Земле размещалось множество других. Потом Иблис вознёс его к звёздам. Летели очень быстро.

— Смотри, человек, — сказал наконец повелитель зла. — Вокруг каждой звезды вертятся планеты с такими же людьми, как и ты. Я их всех отдам тебе. Я научу тебя использовать энергию Солнца и звёзд, ты станешь богом.

Пока он говорил, в сознании царя вырисовывались радужные перспективы.

— А теперь скажи-ка: разве всё это не стоит жизни каких-то ничтожных двухсот чужих сопляков?

— Я согласен! — восхищённо воскликнул Кир.

— Хорошо. Сделай это завтра.

После этого он отнёс халифа во дворе и исчез, напомнив на прощанье:

— Итак, завтра?

— Да, да… — отвечал Кир, сознание которого все еще находилось где-то в межзвёздных далях.

 

Часть 4

Оказалось, что путешествие с Дьяволом продолжалось не несколько минут, как казалось Киру, а десять дней. Это поразило его настолько, что он позабыл о благопристойности и не привёл в порядок свой внешний вид. Это дало основания подданным взирать на него такими глазами, словно перед ними явилось марсианское чудище.

— Охрана, воины! — заорал халиф не своим голосом. — Приведите к обрыву двести мальчиков!

Люди опасались ослушаться повелителя и, вместе с тем, испугались от таких слов. Но первого боялись больше, потому воины разбежались по улицам в поисках детей.

В тот же день халиф совершил жертвоприношение, прекратил мыться и трижды в день требовал свежей крови свиней. Миновала неделя, за ней вторая, третья, но Иблис всё не появлялся. «Неужто он обманул меня?» — обеспокоено размышлял Кир.

Тем временем в среде простонародья распространялись слухи о сумасшествии царя. Подобным людям следовало бы держаться от престола подальше, потому кое-какие деятели подумывали о возможности его устранения. На сей счёт мусульмане не терпят промедлений и принимают решения быстро, в отличие от украинцев. Но наиболее влиятельные люди пока не были готовы к решительным действиям.

Проходило время, завершился год. Халиф не выходил из дворца, стыдясь показаться на глаза подданным после своих дикарских выходок. Он прекратил употреблять кровь, устав от ожидания. Он снова начал мыться и посещать мечеть. Но теперь существование показалось ему настолько ничтожным и скучным, что его не радовали даже женщины из гарема, богатство и изысканные кушанья. Кир исхудал от навязчивых мыслей и угрызений совести. Постепенно он снова превращался в Кирилла и даже сияние на его груди как — то потускнело.

Абдулла и Назир в течение некоторого времени продолжали посмеиваться, но и это им вскоре надоело. Самое главное свершилось: халиф перестал чем-либо интересоваться, а делами и подавно. Это должно было навсегда ослабить его волю, благодаря чему из него можно было сделать послушное орудие. Никто не мог бы догадаться о том, что в действительности никакого Иблиса не бывало ни в столице, ни во дворце, а всё случившееся с Киром — не более, чем плод его фантазии, которая затмила здравый рассудок под влиянием гипноза и чудных отваров. Вследствие всего этого нездоровое воображение халифа преподносило ему то, что он хотел увидеть.

Кирилл перестал есть и пить. Потеряв всякую основу в своем существовании, осознав, что топчет землю напрасно и приносит окружающим только вред, он пытался найти опору в себе самом. Увы, ничего такого ему не удалось. Тогда он начал рыться в памяти, пытаясь найти в её глубинах какое-нибудь облегчение для сердца. Обыкновенно человек, оказавшийся на месте Кирилла, цепляется за воспоминания о чём-то приятном; это могут быть интересные эпизоды из прошлой жизни: о красивой любви, об увлекательной работе, о минутах счастья… Но, к сожалению, Кирилл никогда не испытывал любви, у него не было детей ни в прошлой жизни, ни в нынешней; добрых поступков он никогда не совершал, потому что беспокоился лишь о себе. Жизнь его проходила в однообразии и жалко, потому не принесла для него ничего интересного. Итак, он не мог найти моральную опору в себе. Но вдруг он вспомнил о матери, которую бросил несколько лет назад. С тех пор ему не приходилось о ней слышать. Когда-то он не испытывал к ней любви; впрочем, он всегда воспринимал чужую заботу, как нечто должное, потому и не мог никого любить. Но теперь он припомнил каждую чёрточку её лица, каждое движение и тембр голоса, и теперь с наслаждением восстанавливал в памяти мамино лицо, затянутое туманом забвения, и тысячи раз мысленно просил у неё прощения за собственную чёрствость, невнимательность, бездушие и эгоизм. Несомненно, что мать простила бы его, окажись она рядом в такие минуты. Матери всегда прощают детей…

— О, мама, матушка! — шептал он. — Если мне удастся вернуться в наш мир, я буду на коленях вымаливать у тебя прощение…

Каждое утро прислуга удивлённо созерцала влажные подушки и не могла уяснить причины, по которой мог бы проливать слёзы царь.

Как-то посреди улицы ему встретился незнакомый старик, который безо всякого приветствия и поклонов произнёс:

— Человек, сегодня вечером ты должен оставить дворец и отправиться на то место, где тебя нашли. Там ложись на землю и жди.

Кир ничего не понял из этих слов, а расспросить подробнее не сумел, потому что дедок пропал, словно испарившись. Тем не менее, он решил исполнить это повеление, потому что оно вызвало настоящую бурю в его чувствах и смутную надежду.

Не предупредив никого о своих намерениях, он вышел за город и по каменистой долине направился в западную сторону, откуда, насколько он помнил, его принесли в паланкине. Пройдя около двух километров, он вдруг увидел лес, который радовал обилием зеленых оттенков. Откуда он взялся? Впрочем, Кирилла это не беспокоило. Возможно, этот пейзаж являлся в долине раз в году, а сама долина обладала какими — то волшебными особенностями…

Как и учил старик, он улёгся на землю. Через минуту его сознание забылось в кошмарном сне, в котором мерещились двести детей, принесённых в жертву тупости и тщеславию, а также глаза матери…

Проснулся он ранним утром. Казалось, будто не изменилось ничего, но Кирилл уловил чутьём какую-то непривычную свежесть в воздухе и заметил, что голубой оттенок небосвода стал более глубоким. Выйдя из леса, он не увидел долины; вместо неё вокруг колосились украинские хлеба, а вдали по шоссе мчались автомобили.

— О, Боже! — едва не задыхаясь от радости, воскликнул он и, не помня себя, побежал к дороге.

«Сейчас остановлю первую же машину — и к маме!» — решил он.

…Мужчина с взлохмаченными волосами, которые пробивались из-под ярко-жёлтого бурнуса, и в халате, расшитом золотом, выбежал на обочину шоссе и упал. Остановилась какая-то машина, из которой выбежал взволнованный владелец. Он поспешил к Кириллу.

— Эй, парень! — окликнул он, пытаясь его расшевелить. — Что с тобой?

Он перевернул его лицом к небу и ужаснулся: остекленевшие глаза смотрели сквозь него. Странный незнакомец был мёртв.

— Гм… Что же делать? — проворчал водитель себе под нос. — Глаза светлые, одет на арабский манер, пальцы в перстнях… Вызову-ка я врачей и милицию: а вдруг это какой-то посол или принц?..

Через четверть часа подъехала карета «скорой помощи». Один из врачей, всмотревшись в лицо покойника, отпрянул от него.

— Что такое? — поинтересовался водитель.

— Да это же Кирюха Грабовский! — промолвил врач. — Откуда он взялся?

— А что за Кирюха?

— Мой бывший одноклассник. Когда-то он ушёл от матери, оставив её без средств, а перед тем, как уйти, нахамил ей. Несчастная женщина умерла от тоски и обиды. Сердце не выдержало. А теперь и сам… Тоже сердце… Но взгляните: он весь в золоте и драгоценностях. Интересно, где его носила судьба?.. Впрочем, никакое золото не очистит совесть человека, если он жил так, как Кирилл. Да и умер, как я понимаю, ничтожно…

С этими словами врач поднялся и, вытирая руки платочком, направился к машине.