- Я слышал вашего брата, - признался Аргел Тал.

Примарх уже не записывал. Несколько минут Лоргар только вслушивался в нарастающиеэмоции, с которыми капитан пересказывал события в показанном Ингефелем видении. На этих словах он выдохнул, перестав задерживать дыхание.

- Магнуса?

Аргел Тал никогда не слышал такой мягкости в голосе сюзерена.

- Нет. Магистра Войны.

Золотокожий гигант потер руками лицо, его явно одолела внезапная усталость.

- Я не знаю такого титула, - сказал он. - Магистр Войны. Отвратительное название.

Аргел Тал усмехнулся двумя голосами.

- Ну, разумеется,прости нас, Лоргар. Его не будут называть так еще какое-то время. Сейчас он все еще просто Гор. Когда видение оборвалось в золотом свете, мы не видели ничего, кроме вспышки. Но мы слышали твоего брата Гора. Аппаратура рушилась с треском и грохотом. Была слышна стрельба. Дул самый сильный ветер, который мы когда-либо ощущали. И мы слышали голос Гора — кричащий, протестующий, яростный. Словно он был там, рядом с нами, и видел то же, что и мы.

- Перестань говорить «мы». Ты — Аргел Тал.

- Да, мы — Аргел Тал. Через сорок три года Гор произнесет четыре слова, которые либо спасут человечество, либо приведут к его вымиранию. Мы знаем, что это за слова, Лоргар. А ты?

Лоргар уронил голову на руки, ухоженные пальцы прижались к написанным на коже изящным рунам.

- Это слишком. Слишком много... Мне нужен Эреб. Нужен мой от... Кор Фаэрон.

- Они далеко отсюда. И мы скажем тебе еще кое-что: ни Эреб, ни Кор Фаэрон не воспротивятся истине, которую мы сообщаем. Кор Фаэрон всегда хранил верность Старым Путям, пряча ее за лживыми улыбками, а Эреб глупеет от возбуждения в присутствии силы. Ни один из этих испорченных чернокнижников не станет хвататься за голову и паниковать, как же Империум...

Голоса Аргел Тала умолкли, задушенные схватившей его за исхудавшую шею золотой рукой.

Лоргар поднялся на ноги плавным движением, без усилия поднимая за собой Астартес. Ноги капитана оторвались от пола.

- Ты будешь следить за своим языком, когда упоминаешь имена моих учителей, и будешь обращаться к повелителю своего Легиона с уважением. Понятно, тварь?

Аргел Тал не ответил. Его руки отчаянно, но тщетно царапали предплечье примарха.

Лоргар отшвырнул костлявое создание к стене. Капитан врезался в металл и рухнул на пол.

- Убери с губ эту омерзтельную ухмылку, - потребовал Лоргар.

Когда Астартес поднял голову, чтобы взглянуть на примарха, из его глаз снова смотрел Аргел Тал.

- Контролируй себя, капитан, - предостерег Лоргар. - Заканчивай свой рассказ.

- Я видел разное, - Аргел Тал пытался подняться, конечности дрожали. - Когда золото потускнело, мы увидели еще. Видения. Я не могу объяснить иначе, сир.

Чувствуя, что его сын вернул себе главенство, Лоргар помог Аргел Талу сесть.

- Говори, - произнес он.

Одна за другой, капсулы опускались.

Оставшись в одиночестве, Аргел Тал стоял на поверхности каждого из миров и наблюдал, как они достигают дома. Не все, и это само по себе было загадочно. Была ли закономерность в том, какие из посадок ему позволили увидеть? Почему именно эти, а не другие?

Первая была пылающим метеоритом, пропахавшим мягкую почву умеренного мира. Капсула зарылась неглубоко, она оставила на земле борозду и перестала скользить посередине вечнозеленого леса, столь густого, что нависавшие деревья не пропускали лунный свет сверху.

Дитя, выбравшееся из разбитой капсулы, имело бледную кожу и свирепый взгляд. Его волосы были так же черны, как броня воинов, которых он поведет, когда вырастет.

Сумерки опустились без предупреждения...

...иссушая деревья в прах, внезапно поднявшийся ветер разносил пепел. На месте пышного леса от края до края горизонта тянулась унылая тундра, по которой были разбросаны черные скалы и примитивные бесцветные растения.

Охваченная огнем капсула упала с серого неба, врезавшись в неровные утесы и обрушив лавину падающих камней. Когда пыль улеглась, Аргел Тал увидел, как из обломков металла и камня поднимается стройный ребенок, приглаживающий пыльными руками свои волосы, белоснежные, словно превосходный мрамор.

Мальчик огляделся вокруг, в то время как....

… Аргел Тал стоял в одиночестве на вершине горы, падающий снег прилипал к его доспеху. На дальнем пике на фоне чистого неба виднелся силуэт крепости, через просвет в облаках солнце освещало изящные стены с бойницами и башни.

Несущий Слово взглянул вверх, глядя на падение капсулы с неба и ощущая, как легкий снегопад остужает разгоряченную кожу. Достигнув земли, капсула ударилась о нее с достаточной силой, чтобы зарыться в склон горы, сотрясая землю со злобой артобстрела.

Аргел Тал ждал, глядя на рану на склоне. Наконец оттуда появился ребенок, с легкостью карабкающийся по скалам, кожа отливала бронзой в лучах высокого солнца. На мгновение ему показалось, что дитя заметило его, но...

...ни один мир не мог быть настолько темным.

Глазам Аргел Тала потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к ночной тьме. То, что открылось его взгляду, было не лучше предшествующей темноты. На лишенном света небе главенствовала величественная луна, скорее затмевающая звездный свет, чем отражающая солнце. Раскинувшийся на горизонте город был едва освещен, хотя глаза его обитателей скорее всего не вынесли бы никакого обычного света.

Огонь возвестил о прибытии капсулы — заливая светом пламени воздух над пустошью, она рвалась к земле. Вонзившись в пахнущую металлом почву, словно копье, инкубатор ушел глубоко вниз с достаточной силой, чтобы земля пошла трещинами.

Несущий Слово удержал равновесие, вдыхая железный аромат воздуха и ожидая признаков движения в расщелине, только что пробитой в бесплодной земле.

Мальчик, распрямившийся под ночным небом, был бледным как смерть и уникальным среди прародителей, которых успел увидеть Аргел Тал. В кулаке он крепко сжимал осколок своей инкубационной камеры — примитивный нож, инстинктивно сделанный из перекрученного металла капсулы.

Над головой раскатился удар грома. Мальчик поднял лицо к небу, внезапная вспышка зубчатой молнии осветила костлявые, болезненные черты ребенка.

Аргел Тал...

...стоял на вершине другого утеса, нависавшего над долиной, разделявшей суровый горный хребет. Капсула рухнула вниз — размытое пятно серого металла — и разбилась о скалы, не пробив камень. Аргел Тал наблюдал, как капсула продолжала катиться, разрушаясь при падении с горного склона. Темный металл, оторванный от бронированного корпуса, разлетался, словно ошметки шелухи. Она остановилась в перевернутом состоянии в глубине долины, и визор Аргел Тала увеличил изображение, компенсируя расстояние. Он видел, как капсула вздрогнула раз, другой, затем опрокинулась от удара находившегося внутри ребенка. Освободившись, мальчик поднес трясущиеся руки к залитому кровью лицу.

Крик боли, разнесшийся над долиной, не мог сорваться с губ столь маленького ребенка. Когда...

...все снова изменилось, Аргел Тал наблюдал закат в туманной дымке. Туман был слабым, нездорового цвета зеленоватого нефрита, свидетельствуя о холодном и загрязненном воздухе. Скудный дневной свет, пробивавшийся сквозь марево, исходил от опускавшегося за плоский горизонт крохотного солнца, которому не хватало ни размера, ни щедрости.

Во все стороны тянулась такая же бесплодная и невыразительная равнина, как все те игнорируемые безжизненные миры, которые Аргел Тал пролетал за время Великого крестового похода.

За падающей капсулой тянулся шлейф из дыма и пламени, болезнетворный туман вспыхивал зеленым огнем. В конце падения она ударилась о каменистый грунт и раскололась, скользнув по сланцу.

Несущий Слово приблизился к приземлившейся капсуле, глядя, как завитки тумана ползут через разорванный металл, заволакивая пространство за прозрачным обзорным окном. Внутри двигалось нечто бледное, но...

...он стоял в сердце города из белого камня и сияющего хрусталя, окруженный шпилями, пирамидами, обелисками и огромными статуями.

Капсула упала с летнего неба, словно метеор, пробив изящную башню с разнесшимся по всему городу звуком бьющегося стекла. Секунду спустя инкубатор расколол мозаичную мостовую, он крутился и пылал на белом камне, пока его огненный путь не окончился у подножия гигантской пирамиды.

Под лучами дневного солнца собралась толпа загорелых людей, следивших за тем, как заклепки и болты металлического саркофага выворачивались и отлетали сами по себе, словно отделенные незримыми руками. Пластина за пластиной, броня капсулы отсоединялась, паря в воздухе над местом крушения. Наконец, последние составляющие разошлись, и в центре внимания оказалось рыжеволосое дитя с блестящей кожей цвета красной меди. Его глаза были закрыты.

Ноги ребенка не касались земли. Он завис в метре над обожженной мозаикой и, наконец, открыл глаза. Аргел Тал...

...шел по поверхности истощенного мира. В воздухе чувствовались ядовитые выхлопные газы, а безжизненный ландшафт был серой копией Луны, единственного спутника Терры.

Капсула упала с полного звезд ночного неба — каждое созвездие несло в себе обещание глубокого смысла. Земля протестующе содрогнулась, когда капсула достигла ее. Несущий Слово вскарабкался на небольшое возвышение на краю кратера, чтобы наблюдать, как инкубатор оставляет борозду на серебристой почве. Когда капсула остановилась, ее дверца распахнулась, громко лязгнув в ночной тишине. Поднявшийся из нее мальчик был нечеловечески прекрасен, красивые черты были бледны и задумчивы, серые глаза изучали землю мира, на который он приземлился.

Не было...

...возможности подойти ближе.

Он был дома. Не на стерильных палубах экспедиционного флота, даже не в спартанском убежище своей медитационной комнаты на борту «Де Профундис». Он был дома.

Безоблачное небо простиралось над пыльной пустыней, город серых цветов и обоженных красных кирпичей располагался на берегу широкой реки. Аргел Тал обозревал Святой Город, находясь ниже по течению. Удовольствие от странного возвращения домой было так велико, что он не смотрел вверх до самого последнего момента.

Капсула — лоно из черного железа для его отца — упала в стремительную реку с мощным всплеском, наполнив воздух каплями и влажным туманом. Аргел Тал уже бежал, сочленения доспеха потрескивали при беге по сухой почве. Его не волновало, был ли он там на самом деле, или же это видение; он должен был добраться до капсулы отца.

Боевой доспех Астартес не предназначался для такого. Из-за его огромной массы подошвы вязли в липкой речной грязи, ртутные стабилизаторы, встроенные в коленные суставы и лодыжки, отчаянно протестовали.

Несущий Слово продрался через доходившую ему до пояса грязь, пробираясь к берегу, чтобы достичь упавшей капсулы. Когда он приблизился к инкубатору, одна деталь сразу бросилась в глаза: капсула Лоргара получила куда больше повреждений, чем прочие.

Он потянулся к ней, защищавший пальцы керамит успел только скрипнуть о борт капсулы, и перед его глазами вспыхнуло изображение, наложившееся на реальный мир.

Капсула трещала, вертясь в пустоте, одиноко прыгая на волнах варпа. Трещины и следы огня появлялись по мере продолжения извилистого пути, через трещины в броне внутрь заползал туман безумного цвета. Ребенок продолжал спать, его лицо искажалось от боли, утратив покой.

Взгляни, как боги этой галактики возвысили вашего примарха над прочими, удержав его в Море Душ на десятилетия, готовя его к роли, которую ему предстоит сыграть в возвышении человечества к божественности.

Лоргар ощутил их благословенное прикосновение сильнее, чем кто-либо из его братьев.

Аргел Тал...

...оступился и зашатался, удерживая равновесие.

Капсула перед ним была такой же, как и у его отца, но начинала тускнеть и расплываться перед глазами. Земля была темной, на ночном небе не было звезд, и на секунду Аргел Тал заколебался, стоял ли он на поверхности планеты или же на палубе обесточенного корабля.

Его чувства угасали, он бросил краткий взгляд через обзорное окно на громоздкой передней части капсулы. Что бы ни двигалось в инкубаторе, для одного человеческого ребенка у него было слишком много конечностей.

Аргел Тал подошел ближе, но его внимание привлекло багровое пятно, отражавшееся в стекле. Это были его шлем и его нагрудник, но измененные выступами цвета слоновой кости — искривленная готическая биоархитектура из керамита и кости. Глядевшее в ответ лицо было клыкастым изображением его боевого шлема, раскрашенного алым и черным, с золотой звездой вокруг правой зрительной линзы.

Он...

...открыл глаза.

Наблюдательная палуба на борту «Песни Орфея». По ту сторону купола небо заполнял беснующийся хаос.

Демон остался точно там же, где и был, мускулистое тело ни на секунду не замирало, постоянно покачиваясь из стороны в сторону, когти подрагивали в воздухе. Ксафен, Торгал, Малнор, Даготал — все они были там же, где и раньше.

Сержант мотоотделения проверил хронометр на ретинальном дисплее. Прошло три секунды. Четыре. Пять.

Их отсутствие не заняло никакого времени.

- Было ли что-то из этого реально? - спросил он.

Ингефель Вознесшийся сделал жест двумя тонкими руками, когти указали на пол перед Несущими Слово. На палубе лежали мечи из красного железа: необратимо разбитые, обломки потемнели от жара взрыва, уничтожившего их.

- По-моему, это реально, - усмехнулся Ксафен.

Вы многое увидели и многому научились. Осталось лишь одно. Демон скользнул вокруг Астартес, кружа с неторопливым удовольствием. Что-то сродни веселью светилось в уродливых глазах, наблюдавших за Аргел Талом.

- Что осталось?

Акт веры.

Ксафен встретился взглядом с Аргел Талом.

- Мы зашли так далеко. Мы вместе.

Капитан кивнул.

Нужно сделать выбор. Вы узрели правду о богах. Вам воочию предстала ложь Императора, и вы знаете, что человечество ждет медленное вымирание, если ваш род останется слеп к Изначальной Истине.

Выбирайте.

- Что выбирать? - глаза Аргел Тала сузились. Не желая больше терпеть вонь от существа, он надел шлем, вздохнув с облегчением, как только фиксаторы ворота с шипением защелкнулись.

Отключить поле Геллера этого корабля. Ингефель провел когтем по стенке купола. По ту сторону толстого стекла к руке демона прижались кричащие лица и неистовые когти.

Отключите поле Геллера. Станьте творцами судьбы человечества и оружием, которое нужно Лоргару, чтобы противостоять Империи Лжи.

Несущие Слово отреагировали по-разному. Ксафен прикрыл глаза и улыбнулся, словно услышал то, чего и ожидал. Торгал положил руки на убранный в кобуру пистолет и меч в ножнах, а Малнор взялся серыми перчатками за рукояти двух болт-пистолетов, пристегнутых к бедрам магнитными замками. Даготал отступил на шаг, в его позе видна была тревога, хотя линзы и не пропускали наружу эмоций.

Аргел Тал не стал тянуться к оружию. Вместо этого он засмеялся.

- Это безумие, тварь.

Это и есть уважение, которое ты проявляешь к вестнику богов?

- А чего ты ждал? Что Несущие Слово упадут на колени и сочтут все, что ты сказал, божественным распоряжением? Мы покончили со стоянием на коленях, Ингефель.

Пасть демона дрогнула, издав крысиное шипение.

Отключите поле Геллера и вкусите последнее обещанное доказательство.

- Нам следует прислушаться к словам вестника, - сказал капеллан.

- Хватит, Ксафен.

- Этого требовал от нас Аврелиан! Нам приказано следовать за проводником, куда бы он ни вел нас. Как ты можешь упираться в последний момент истины?

- Хватит. Мы не станем рисковать кораблем посреди этого шторма. Мы уже потеряли «Щит Скаруса». В этой области космоса пропала сотня братьев, а ты лишь улыбаешься, когда речь идет о потере еще ста.

Они не были избраны, Аргел Тал. А вы — да. Для них настало время разрушения. Им не хватило силы воли выдержать то, что предлагают вам.

Капитан повернулся к демону.

- Что произойдет, если мы отключим поле? Мы окажемся в распоряжении шторма? Нас разорвет на части так же, как все имперские корабли, у которых нарушилась стабильность поля Геллера при перелете в варпе?

Нет. Уберите проклятый покров, и мои сородичи присоединятся к нам. Чтобы поделиться последним откровением с воинами, которых избрали боги.

- Демоны... на корабле, - Аргел Тал смотрел на лица кричащих душ, бьющихся о купол. - Мы не можем выбрать это. Боги галактики не могут быть такими.

Голос Ксафена стал мягче. Аргел Талу он никогда еще не казался столь похожим на Эреба, его бывшего учителя.

- Брат мой... Нам никто не обещал, что истину окажется легко принять. Но были избраны - а наш отец возлюблен - истинно божественной силой.

Аргел Тал развернулся и посмотрел на Ксафена через сетку целеуказателя.

- Ты, похоже, чрезвычайно уверен в этом пути, брат.

- Разве тебе не льстит быть избранным? Я хочу быть одним из первых, кого одарят благословением боги. Это акт веры, как и сказал Ингефель.

- Силамор не отключит поле Геллера даже если мы прикажем. Это будет самоубийством.

Не будет бесполезной смерти. Это момент вашего возвышения, Несущие Слово. Пусть будет так, как предначертано судьбой. Подумайте о вашем примархе, стоявшем на коленях в пыли перед Жиллиманом и Богом-Императором. Этот миг станет началом его оправдания. Ложь Императора приговорит ваш род. Изначальная Истина освободит его.

- Мы можем вернуться в Империум с этим знанием, но человечество никогда не поддастся этому... хаосу.

У человечества нет выбора. Оно погибнет в когтях чужих, а немногие выжившие будут поглощены растущим влиянием богов варпа. Они становятся только сильнее, Аргел Тал. Если кто-то отказывается склониться перед ними, то этому виду не место в галактике.

Несущий Слово не произнес слов, вертевшихся на языке, но демон ощутил их.

Что ты будешь делать, человек? Сражаться с нами? Вести войну с самими богами? Подумать только — маленькая империя смертных осаждает небеса и преисподнюю.

В точности, как эльдар. Вы узрите Изначальную Истину, или же она уничтожит вас.

- Последний вопрос, - сказал он.

Спрашивай.

- Ты называешь Императора Анафемой. Почему?

Из-за будущего. Император обречет ваш род, лишая человечество данного ему при рождении права быть избранными детьми богов. Он воюет с божественностью, окутывая вас невежеством. Это обречет вас всех. Императора ненавидят не только за то, что он предал богов, он — проклятие всех живых людей.

Лоргар знает об этом. Поэтому он послал вас в Око. Ваше просвещение — первый шаг в восхождении человеческой расы.

Аргел Тал смотрел в глаза демону неимоверно долгое мгновение. В их несимметричных глубинах он еще раз увидел, как Лоргар унижается в пыли. Ощутил, как психический шквал лживого Императора сбивает его с ног и обрушивает в грязь перед Ультрадесантом.

Он ощутил спокойствие, с которым стоял в Городе Серых Цветов, зная без сомнений, что его дело священно, а крестовый поход праведен. Как давно он последний раз испытывал такую же чистоту намерений?

- Отделение Кван Шила, - произнес Аргел Тал в вокс. - Отправляйтесь в секцию Геллера на третьей палубе. Отделение Велаша, поддержите Кван Шила.

Раздались подтверждающие щелчки.

- Какие распоряжения, сэр? - спросил сержант Кван Шил. - Я... мы все слышали то же, что и вы.

Капитан сглотнул.

- Уничтожить генератор поля Геллера. Это приказ. Всем Несущим Слово быть начеку.

Девяносто одну секунду спустя корабль слегка вздрогнул у них под ногами.

Девяносто четыре секунды спустя он наклонился на правый борт, сорвавшись с орбиты от ярости шторма, и его захлестнули удары волн.

Девяносто семь секунд спустя на всех палубах отключился свет, члены экипажа и защищавшие их Астартес остались в красном полумраке аварийного освещения.

Девяносто девять секунд спустя каждый канал вокса взорвался криками.

Ингефель распрямился и бросился вперед, выбрав первой целью Малнора.

Ксафен лежал мертвым у ног существа.

Его спина была изломана, броня разбита, это была смерть, в которой не было мирного упокоения. В метре от вытянутых пальцев на палубе лежал его черный стальной крозиус, деактивированный и безмолвный. Шлем остался на трупе, скрывая застывшее на лице выражение, но эхо вопля капеллана все еще гуляло по вокс-сети.

Звук был неестественно-влажным, полузаглушенным кровью, заполнявшей разорванные легкие Ксафена.

Существо повернуло голову с хищной грацией, зловонная слюна стекала липкими сталактитами между многочисленных зубов.На наблюдательной палубе не осталось ни одного искусственного источника света, но звезды, мигающие далекие солнца, отбрасывали серебристые отблески в разных глазах существа.Один из них был янтарным, опухшим и лишенным века. Второй — черным, словно обсидиановая линза, глубоко посаженная во впадине.

Теперь ты, - сказало оно, не двигая пастью. Эти челюсти никогда бы не смогли воспроизвести человеческую речь. - Ты следующий.

Первая попытка Аргел Тала заговорить сорвалась с его губ горячей струйкой крови. Она обожгла подбородок, скатываясь по лицу. Химический запах жидкости, крови Лоргара, струящейся в венах каждого из его сыновей, был достаточно силен, чтобы перебить смрад, исходивший от подрагивающей мускулистой серой плоти существа. На мгновение он ощутил запах собственной смерти сильнее, чем скверну твари.

Это была странная отсрочка.

Капитан поднял болтер, рука тряслась, но не от страха. Это неповиновение было единственной формой, в которой он мог выразить свой отказ.

Да, - существо придвинулось ближе. Низ его тела был омерзительной смесью змеи и червя, покрытый толстыми венами, оставлявший за собой, словно слизень, клейкий след, смердевший разрытой могилой. - Да.

- Нет, - Аргел Тал наконец протолкнул слова через стиснутые зубы. - Не так.

Так. Так же, как твои братья. Так и должно быть.

Болтер застучал хриплым лаем, очередь зарядов врезалась в стену, взорвавшись при ударе и нарушив тишину в помещении. Каждый рывок оружия в трясущейся руке уводил заряды все дальше от цели.

Мышцы руки пылали, оружие упало с глухим лязгом. Тварь не смеялась, не издевалась над его неудачей. Она потянулась к нему четырьмя руками, аккуратно поднимая. Черные когти проскрежетали по серому керамиту доспеха, когда она вздернула его кверху.

Приготовься. Это не будет безболезненно.

Аргел Тал безвольно висел, сжатый хваткой существа. На короткий миг он потянулся к мечам из красного железа на бедрах, забыв, что они сломаны, что обломки клинков рассыпаны по мостику под ногами.

- Я слышу, - скрежет зубов почти заглушал слова, - еще один голос.

Да. Один из моих сородичей. Он идет за тобой.

- Это... не то... чего желал мой примарх...

Это? - существо подтянуло беспомощного Астартес поближе и молниеносно нанесло удар во второе сердце Аргел Тала. Капитан забился в конвульсиях, ощущая месиво под ребрами, но демон удерживал его на весу с омерзительной заботой.

Это именно то, чего хотел Лоргар. Это — истина.

Аргел Тал силился сделать вдох, которому не суждено было произойти, и напрягал умирающие мышцы, чтобы дотянуться до отсутствующего оружия.

Последним, что он ощутил перед смертью, было нечто, вторгающееся в его мысли, сырое и холодное, словно масло текло по ту сторону глазниц.

Последним, что он услышал, было неровное дыхание одного из его мертвых братьев в воксе.

И последним, что он увидел, был Ксафен, рывками поднимающийся с палубы на непослушных конечностях.

Лоргар снова опустил перо. В его глазах горела неизвестная эмоция — чем бы она ни была, Аргел Тал ее раньше не видел.

- Итак, круг замкнулся, - сказал примарх. - Вы умерли и воскресли. Вы нашли тела экипажа. Вы вышли из Ока, затратив на это семь месяцев.

- Вы хотели ответов, сир. Мы принесли их вам.

- Я не мог бы сильнее гордиться тобой, Аргел Тал. Вы спасли человечество от невежества и вымирания. Доказали, что Император ошибается.

Капитан пристально взглянул на своего отца.

- Какую часть из этого вы уже знали?

- Почему ты спрашиваешь?

- Вы пробыли с Ингефелем в кадианских пещерах три ночи. Что из этой истории существо уже поведало вам до того, как вы отправили нас в

Око?

Лоргар выдохнул, не то смеясь, не то вздыхая.

- Я не знал, что произойдет с вами, сын мой. Прошу тебя, поверь мне.

Аргел Тал кивнул. Этого было достаточно.

Он хотел ответить, но слова замерли в горле. Была ли это генетическая верность всех Астартес своим примархам, особенно сильная в XVII Легионе? Смог бы ли он разглядеть обман в глазах отца, даже если бы Уризен лгал ему в лицо?

Целые миры преклонялись перед ораторским искусством Лоргара без единого гневного выстрела. В глазах своего сына он воплощал убедительное, проникновенное обаяние, столь ослепительное в Императоре — он всегда казался выше таких подлых и примитивных вещей, как обман.

Но несмотря на это, слова Ингефеля заронили зерно сомнения.

- Я верю тебе, отец, - произнес он, скорее надеясь на искренность слов, чем зная о ней.

- Мы должны замести следы, - Лоргар медленно покачал головой. - Жизнь кадианцев — та улика, которую никогда не должен увидеть Император. От своих сторожевых псов, окружающих нас, мой отец узнает, что мы наблюдали за кадианскими ритуалами и отважились отправиться в Око. Мы должны остаться чистыми в глазах Императора. В шторме мы не сделали никаких открытий. Кадианцы... что ж, их уничтожили за отклонения.

Аргел Тал сглотнул кислоту.

- Вы уничтожите племена?

- Нужно замести следы, - вздохнул Лоргар. - Геноцид никогда не доставлял мне удовольствия, сын мой. По флоту будут распространены слухи о беспорядках, так что мы используем тектоническое оружие в месте высадки, уничтожив населяющие пустошь племена.

Аргел Тал промолчал. Ему нечего было сказать.

- Ты переродился, - Лоргар сцепил ладони. - Боги преобразили тебя, одарив великим благословением.

Можно и так посмотреть, подумал Аргел Тал.

- Я одержим, - отозвался он. Слова не передавали ощущения совершенного над ним насилия, но любое другое объяснение было бы слишком примитивным. - Мы одержимы, чтобы показать вам, что Ингефель говорил правду о богах.

- Меня более не нужно убеждать. Все наконец встало на свои места. Я знаю свою роль в галактике, потратив два столетия на борьбу в поисках верного пути. И мы будем рассматривать ваш... союз... как некое воплощение, нечто, возвышающее вас в глазах богов. Это не жертва. Ты был избран, Аргел Тал. Как и я, - но все же в его голосе не было той уверенности, которую излучали слова. Интонация была омрачена сомнением.

Аргел Тал казался погруженным в раздумья, он наблюдал за игрой костей разжимающейся и сжимающейся кисти руки.

- Ингефель предупредил всех нас: это только начало. Мы изменимся, когда наша одержимость возьмет верх, но не раньше предначертанного времени. Эти боги закричат из своего жилища внутри шторма, и когда мы услышим их зов, начнется наша... «эволюция».

- В чем проявятся эти изменения? - Лоргар снова записывал каждое слово быстрым изящным почерком. Он ни разу не вернулся назад, чтобы исправить описку, поскольку никогда не допускал ошибок.

- Демон не упомянул об этом, - признался Аргел Тал. - Он лишь сказал, что эта эпоха подойдет к концу до наступления следующего века. Когда это случится, галактику охватит пламя, а боги закричат. До тех пор мы будем нести в себе вторую душу, позволяя ей созревать внутри.

Какое-то время Лоргар молчал. Наконец, он отложил перо в сторону и улыбнулся своему сыну — улыбка была ободряющей и доброжелательной.

- Ты должен научиться скрывать это от Кустодес. От всех за пределами Легиона, пока не услышишь зов богов.