Синтия поставила автомобиль возле гостиницы для офицеров, и мы по пожарной лестнице поднялись в холл второго этажа.

— Что ж, — сказала она у двери моей комнаты, — спокойной ночи.

— Знаешь, — возразил я, — у меня открылось второе дыхание, и спать совсем не хочется, я ощущаю прилив бодрости. Как насчет того, чтобы немного выпить?

— Мне не хочется.

— Сейчас лучше не ложиться спать, иначе встанем разбитыми. Лучше просто расслабиться, принять душ, переодеться и утром поехать к полковнику Фоулеру на кофе.

— Возможно, но…

— Заходи смелее, — распахнул я дверь, и Синтия вошла следом за мной. Первым делом она позвонила дежурному портье, чтобы тот разбудил нас в половине шестого.

— На случай, если мы отключимся, — шепнула она мне.

— Отличная идея, — кивнул я. — Выпивки, к сожалению, нет, так что могу предложить сыграть в шарады.

— Пол!

— Что?

— Я не могу.

— Тогда сыграем в фанты. Ты умеешь? Это легко…

— Я не могу здесь остаться. День был тяжелым, лучше не заводиться. Мне нужно выспаться.

— О’кей, понимаю. Пойди поспи, я тебя разбужу, когда мне позвонят.

— О’кей. Не сердись. Я оставлю дверь в ванную открытой.

— Хорошо. Увидимся через несколько часов.

— Спокойной ночи. — Она направилась к двери в ванную, но вернулась, поцеловала меня, расплакалась и вновь исчезла в ванной. Я услышал, как она пустила воду, потом скрипнула дверь в ее комнату и наступила тишина.

Я разделся, повесил в шкаф одежду и лег в постель. Видимо, я отрубился через несколько секунд, потому что очнулся уже от телефонного звонка. Я поднял трубку, надеясь услышать голос портье или Синтии, приглашающей зайти к ней в номер. Но это был густой бас полковника Фоулера.

— Это Бреннер? — спросил он.

— Да, сэр.

— Спали?

— Нет, сэр.

— Отлично. Вы пьете молоко?

— Простите, сэр?

— У меня кончилось молоко, Бреннер.

— Ничего страшного, сэр…

— Я просто хотел вас предупредить. Кстати, сливок тоже нет.

— Спасибо, полковник.

Мне показалось, что я услышал смешок, прежде чем наступила тишина. На моих часах было почти пять утра, так что я встал и поплелся в ванную, где пустил душ. Минувшие сутки измотали меня, я почти окончательно выдохся и плохо соображал. Но нужно было выдержать такой темп еще на протяжении сорока восьми часов, после чего я либо уеду отсюда в лучах славы, либо погибну в огне.

Но если оставить в стороне личные и карьерные соображения, нужно было признать, что в Форт-Хадли происходит что-то неладное, зреет гнойник и его нужно вскрыть и вычистить. И это было мне по силам.

Сквозь пар и мутное стекло двери я различил фигуру Синтии.

— Можно зайти? — спросил я.

— Заходи.

Синтия была в белой ночной рубашке. На несколько минут она скрылась в туалете, потом вышла, умылась и вернулась в спальню.

— Как самочувствие? — спросила она.

— Отличное. А у тебя?

— Нормальное. Тебе звонили? Или мне послышалось?

— Да, звонил полковник Фоулер. Небольшой отвлекающий маневр.

— Ты это заслужил, — рассмеялась она. В это время вновь раздался звонок.

— Это портье. Возьми трубку, — сказал я. Синтия прошла в мою комнату через ванную и спустя несколько секунд вернулась.

— Уже половина шестого. — Она рассмеялась и спросила: — Ты что, решил устроить помывочный марафон?

— Да. Считаешь, что не стоит терять время?

Тишина. Она, видимо, не поняла моего тонкого намека.

— Синтия? — позвал я.

Она стянула с себя ночную рубашку, открыла дверь в душевую и вошла.

— Потри мне спину.

Я выполнил ее просьбу. Потом она обернулась ко мне лицом, и мы поцеловались, прижавшись друг к другу под струями воды. Наши тела вспомнили, как хорошо им было в Брюсселе. Рядовой Палкин тоже оживился, словно старый пес, почуявший входящего в дом после долгой отлучки хозяина. Гав, гав!

— Пол, все в порядке, вперед! — прошептала Синтия.

— Здесь или ляжем в постель?

— Нет, здесь. Сейчас. — Но раздался телефонный звонок, и она сказала: — Возьми трубку.

— Проклятье! — воскликнул я, разжимая объятия, а Синтия рассмеялась.

— Не уходи, — сказал я и побежал к телефону, на ходу прихватив полотенце. — Бреннер слушает, — выдохнул я в трубку.

— Тебя чертовски трудно разыскать, сынок, — услышал я хрипловатый бас.

— Кто это?

— Да уж не твоя мамочка, сынок.

У меня вырвался тяжелый вздох.

— Билл Кент сказал мне, что ты решил не вылезать из гарнизона. Почему бы тебе не заехать в свой уютный трейлер? — спросил шеф местной полиции Ярдли.

— Что?

— Я целый день пытался тебя вычислить, забрался сюда, а ты в гостинице. Возвращайся домой, сынок.

— Какого дьявола вы делаете в моем трейлере?

— Не пустовать же ему без хозяина, Пол.

— Эй, шеф, бросьте этот наглый тон.

— Не кипятись, сынок, — рассмеялся он. — Скажу тебе вот что: я забираю отсюда твои вещички. Какой тебе прок платить за трейлер, если ты все равно в него не вернешься.

— Вы не имеете права…

— Остынь, сынок, и выброси это из головы. Поговорим лучше о другом. У меня к тебе предложение: приезжай за своим барахлом ко мне в участок.

— Предупреждаю: там государственное имущество!

— Да, я вижу. Пришлось взламывать замок. Здесь у тебя твоя пушка, какие-то официальные бумаги, какая-то непонятная книженция с кодами и прочей белибердой… Так, что еще мы имеем? Пара наручников, форма и документы на имя Уайта… Ты с ним спишь?

Синтия вошла в комнату, обернутая в полотенце, и села на кровать. Я сказал Ярдли:

— О’кей, ваша взяла.

— Так, посмотрим еще… пачка презервативов, милые трусики. Это твои или твоего дружка?

— Послушайте, шеф…

— Слушай сюда, сынок: приезжай ко мне в участок и там получишь свое барахло. Буду ждать.

— Вы доставите государственное имущество в военную полицию. Жду вас там в полдень.

— Дай мне подумать.

— Нечего тут и думать. Приезжайте и захватите с собой Уэса. Мне нужно с ним поговорить.

— Можешь поговорить с ним в участке, — помолчав, сказал Ярдли.

— Тогда лучше я буду ждать его на похоронах. Мне думается, он приедет.

— Уверен, что да. Но у нас не принято обсуждать дела на похоронах.

— Вам тоже не мешало бы приехать. Похороны жертвы убийства обычно собирают весь круг ее знакомых.

— Слушай сюда: я позволю тебе потолковать с ним, потому что сам хочу упрятать убийцу в тюрьму. Но имей в виду, что мой мальчик дежурил, когда это случилось, и это может подтвердить его напарник. К тому же у нас есть пленка с записью полицейских разговоров по рации в ту ночь.

— Я в этом не сомневался. Кстати, разрешаю вам бывать в ангаре. Я хочу направить экспертов в дом Энн Кэмпбелл.

— В самом деле? Зачем? Вы оттуда уже все выгребли. Моим парням пришлось брать с собой туда туалетную бумагу.

— Жду вас вместе с Уэсом в полдень. Привезите мое и государственное имущество.

— Дыши глубже, сынок!

Он положил трубку, и я встал, обматываясь полотенцем.

— Берт Ярдли? — спросила Синтия.

— А кто же еще!

— Что ему нужно?

— Моя задница. Его парни очистили мой трейлер. — Я расхохотался. — Нет, этот малый мне определенно нравится. Его не назовешь слабаком, это крутой парень старой доброй закваски.

— Тебя тоже это ждет через год.

— Я надеюсь. — Я взглянул на часы — они показывали десять минут седьмого — и спросил у Синтии: — У нас еще есть время?

Она встала с кровати.

— Мне нужно высушить волосы, одеться и накраситься.

— Хорошо. Ты в порядке?

— В полном. — Она подошла к двери ванной, обернулась и спросила: — Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Да, с полковником Фоулером, затем в восемь — с Муром…

— Я совсем забыла, что тебе не нравится это выражение. У тебя есть с кем-нибудь роман?

— Нет. И признаться, ни с кем не пытался его завести после тебя.

— Чудесно. Это упрощает дело.

— Верно, если не принимать во внимание твоего мужа. Как его зовут?

— Между нами все кончено.

— Это ободряет. Нам не нужно повторения Брюсселя, не так ли?

Она рассмеялась, но тотчас же спохватилась:

— Сама не понимаю, что нахожу в этом смешного.

— Тебе смешно, потому что не ты смотрела в дуло пистолета.

— Ты больше не услышишь о нем. Ну, хорошо, Пол, я у тебя в долгу за прошлое. Я рассчитаюсь сегодня же ночью, и поглядим, что из этого получится.

— Буду ждать с нетерпением.

— Я тоже. Ты слишком близко принимаешь к сердцу это дело, тебе нужно расслабиться.

— Приятно иметь такого заботливого напарника.

Она прошла в ванную, а я с отвращением напялил на себя вчерашние носки и вчерашние трусы. Одеваясь, я думал над тем, что жизнь состоит из череды огорчений — маленьких, вроде отсутствия под рукой чистого нижнего белья, и побольше, связанных, к примеру, с только что покинувшей эту комнату. Так что очень важно уметь все предвидеть, иметь свой план и правильно ему следовать.

Так или иначе, но, проверяя на месте ли боек и обойма у моего пистолета, я подумал, что мне пора угомониться и прекратить беспорядочные интрижки ради спортивного интереса.

Все правильно. Что бы ни случилось между нами с Синтией сегодня ночью, это не просто развлечение. Хорошо бы из всей этой кутерьмы извлечь хоть что-то стоящее.