Днем дорога в усадьбу показалась намного легче и короче, чем прошлой ночью. При солнечном свете все вокруг выглядело весело и безобидно. Я шла за Димкой, помахивала сорванной веткой и трещала, как сорока. За те сорок минут, что мы потратили на дорогу, было обговорено много чего интересного, а главное, он еще несколько раз объяснился мне в любви.

Войдя во двор усадьбы, я вдруг подивилась, что там ничего не изменилось с прошедшего вечера. Та же тишина, безлюдье, пожухлая трава вокруг расчищенного фонтана, кострище возле дерева, рядом тюки с вещами, лом и лопаты, вот только машины не было. Я зябко передернула плечами, отгоняя ненужные видения и спросила:

― Где искать будем?

― Искать будем позже, сейчас у нас поважнее дела есть, ― озабочено сказал Димка. ― Ты номер телефона Марины помнишь?

― Какого?

― У нее их, что несколько?

― Ну... Есть домашний, есть мобильный...

― Мобильный предпочтительнее, ― ответил он, задумчиво почесал затылок, что-то прикидывая, потом спросил: ― Ты притвориться испуганной сможешь?

― Зачем?

― Для дела нужно! Сможешь?

― Ну, если очень постараться... Мне сейчас совсем не страшно!

― Значит придется постараться! ― отрезал Димка. ― А теперь слушай внимательно. Ты позвонишь Марине и, захлебываясь слезами, прокричишь в трубку, что сокровища вы нашли. Подробно опишешь, какие бриллианты да изумруды тут обнаружились...

― А какие?

― Это ты сама придумаешь, главное, чтоб Марине захотелось их немедленно увидеть. И не перебивай, я мысль теряю!

Я покорно кивнула, обещая больше не мешать, и Димка продолжал:

― Скажешь, что Роман, как увидал клад, так голову потерял, неожиданно кинулся на Сурена и убил его. Тебе удалось сбежать в лес, где ты пряталась всю ночь. Сокровища прихватила с собой, дерущиеся про них в пылу драки забыли. Утром ты вернулась на место драки и ни Сурена, ни Романа не нашла. Вещи все на месте, а они вместе с машиной исчезали. И не забудь про кровь на земле упомянуть. Она должна поверить, что Роман убил Сурена и сбежал. Но самое главное, ты должна сказать, что готова отдать клад Армену в обмен на свою безопасность, но только лично ему в руки. Скажешь, что больше никому не веришь, всех боишься и, если он сам не приедет, ты пустишься в бега, только тебя и видели. И, пожалуйста, поубедительнее, от этого наша с тобой жизнь зависит.

― А вдруг они и правда приедут? Представляешь, что тут будет, когда они являться, а клада нет и в помине?

― Нам главное, чтоб они сюда приехали, с остальными проблемами будем разбираться по мере их поступления, ― отмахнулся Димка.

Мне такое отношение к делу показалось слишком легкомысленным, но спорить я не стала, надеясь, что какой-нибудь план у него все-таки есть.

― Готова? ― сурово спросил Димка.

Я сосредоточилась и постаралась представить себе, что-нибудь ужасное, от чего мне захотелось бы заплакать, но, как назло, ничего страшного в голову не приходило, и даже перспектива встретиться с разгневанным Арменом из-за присутствия Димки не выглядела очень угрожающей. Я страдальчески свела брови, пытаясь выжать из себя слезу, но это тоже не помогло.

― Ну, что ты гримасничаешь! ― застонал Димка. ― Неужели так трудно заплакать?

― Если ты такой умный, то и звони сам, ― разозлилась я.

― Я бы позвонил, да не умею женским голосом говорить!

― А я не умею плакать по заказу, ― рявкнула я.

― Не можешь плакать, ― не плачь, но позвони и скажи все, что надо, ― скривился Димка и протянул мне мобильный телефон.

Все еще пылая гневом, я принялась нервно тыкать пальцем в кнопки и, как только услыхала Маринкин голос, выпалила:

― Марина? Наталья беспокоит! Да, та самая! Слушай меня внимательно и постарайся не перебивать. То, зачем вы нас посылали, мы нашли. Вещи все стоящие, необычные и объем находки впечатляет. Сама не ожидала, что здесь такое обнаружится. Марина, вопросы потом задавать будешь, сейчас просто слушай! У нас здесь происшествие! Роман напал на Сурена. Дорогая моя, это я тебя должна спросить, как такое могло случиться! Вы каким местом думали, когда посылали сюда придурка с расшатанной психикой? Надо ж было предполагать, что у него от одного вида такого богатства нервы сдадут. Так и вышло! Он как увидал все это, так на Сурена с ножом и кинулся. А что я? По-твоему, должна была в драку влезать? Мне моя шкура, знаешь ли, еще дорога! Я подхватила сумку с находкой и в лес кинулась. Всю ночь со страху под кустом продрожала, боялась выйти. А когда сегодня утром вернулась, здесь уже никого не было! Что слышала! Не было! Вещи на месте, а ни Сурена, ни Романа, ни машины нет. А еще я пятна крови нашла. Не знаю я, чья это кровь. И, может тебе это и покажется странным, но меня это мало интересует! Мне плевать, что там между ними произошло. Это вы разбираться будете, меня другое волнует. Что с находкой делать? Страшно, знаешь ли, в этой глухомани одной да с таким богатством! А вот этого, Марина, не надо! Опять пришлете каких-нибудь психопатов или наркоманом, они прикинут, на сколько доз все это потянет, да и пришьют меня здесь, глазом не моргнув. Марина, не грузи меня! Если у Романа на этой почве крыша поехала, то и другие не гарантированы! В общем, так! Драгоценности отдам только лично Армену в руки и только в том случае, если ты с ним вместе приедешь! Приедете ― вручу вам находку, пришлете своих амбалов ― не выйду. Здесь такие катакомбы, что можно год отсиживаться, и никто не найдет! А пугать, дорогая, не надо! Я уже в таком состоянии, что мне на всех наплевать: и на Олега, и на деда и на тебя, милая! Возьму сумку с цацками, да и рвану куда подальше. С такими деньжищами нигде не пропаду, а ты со своим Арменом потом разбирайся и с дедом, и с Олегом! В общем, ты меня поняла! Больше я никому не верю и находку отдам только лично тебе с Арменом. Жду вас через четыре часа в усадьбе! И не вздумайте вместо себя прислать кого-нибудь из своей гвардии! Им меня в этих развалинах не найти!

После этого я подробно объяснила, как доехать до «Услады» и, не прощаясь, отключилась.

― Ну, как? ― спросила я, с надеждой заглядывая Димке в глаза.

― Порядок! ― кивнул он. ― Теперь моя очередь.

Он взял у меня из рук телефон, набрал номер и как только абонент откликнулся, сказал:

― Здравствуйте. Это Дмитрий. Да, тот самый, из парка. Извините, если звоню не вовремя, но у меня срочное дело. Я тут случайно узнал, что у Армена в час дня назначена встреча возле деревни Ольговка. По сведениям, должен приехать лично. Какие шутки! Я не мальчик, чтоб так глупо шутить. Информация получена от верного человека. Сбой, конечно, может быть, но девяносто процентов за то, что он приедет. В общем, если у вас еще не пропало желание поквитаться с ним, есть возможность там его найти.

Теперь наступила Димкина очередь подробно объяснять местонахождение усадьбы. Когда он закончил говорить и попрощался, я спросила:

― Хочешь избавиться от Армена руками его врагов?

― Наш случайный знакомец сам сказал, что мечтает с ним посчитаться. Грех было бы не воспользоваться такой возможностью.

― А вдруг Армен приедет, а его конкуренты нет?

― Такой поворот событий не желателен, но, если такое все-таки случится, возьму автомат Сурена и буду ждать их в развалинах.

Я тихо ахнула, представив Димку с автоматом в руках, ведущего военные действия с боевиками Армена. Однако он не дал мне долго раздумывать, схватил за руку и потащил через мост в глубину парка. Видно, пока мы копались в развалинах, он успел неплохо изучить окрестности. Я, например, о существование этого оврага даже не подозревала.

На дне было сумрачно и сыро, растущие по верху деревья и кусты, широко простирали над ним ветки и полностью скрывали от постороннего взгляда. Даже, стоя на краю, разглядеть, что делается внизу, было невозможно, а уж найти овраг можно было только случайно.

Расстелив куртку на большом камне, какие в изобилии валялись на дне оврага, Димка удовлетворенно сказал:

― Здесь им тебя не найти! А в случае опасности, беги в ту сторону, там сразу за лесом Ольговка.

― А ты где будешь? Разве не со мной? ― испугалась я.

― Я пойду на развилку, посмотрю, как события будут развиваться.

― Я тоже пойду! ― выпалила я, но Димка был неумолим. Все мои уговоры никакого действия не оказали, он твердо стоял на своем и требовал, чтоб я оставалась на месте. Время до двенадцати часов мы провели в препираниях и спорах, а в двенадцать Димка сказал:

― Пойду, проверю, что там делается. Эти орлы и раньше приехать могут.

Не слушая протестов, он ушел, оставив меня одну в сумрачной тени овраг. Я сидела на камне, сгорбившись, подперев голову руками, и со страхом прислушивалась к тому, что творилось наверху. Не могу сказать, что я опасалась за себя. Как раз за себя страшно не было, а вот из-за Димки просто умирала от ужаса. Сначала все было тихо и мне, изнывавшей от беспокойства, эта тишина казалась бесконечной, потом неожиданно раздалась одиночная автоматная очередь. Решив, что люди нашего случайного знакомого не прибыли и это стреляет Димка, я вскочила с валуна и приготовилась бежать на звуки выстрелов, но следом за первой очередью раздалось еще несколько и стало ясно, что огонь ведут из нескольких автоматов. Продолжалось это не долго, потом раздался взрыв, за ним другой и наступила тишина. Я заметалась вокруг валуна, не зная, что предпринять. С одной стороны, мне хотелось бежать в сторону выстрелов и убедиться, что с Димкой все в порядке, с другой стороны, я понимала, что это неразумно и надо оставаться на месте. Время шло, я уже вся извелась, а Димки все не было. Наконец, наверху затрещали кусты, и он окликнул меня:

― Наташа, вылазь. Все кончено.

Цепляясь за кусты, я на четвереньках шустро выкарабкалась наверх и сходу засыпала его вопросами:

― Ну, что там? Рассказывай!

― Все кончено! ― повторил Димка. ― Парни нашего знакомца успели приехать раньше и рассредоточиться по сторонам просеки. Когда машина Армена поравнялась с ними, ударили сначала из автоматов, а потом для верности еще из гранатомета шарахнули.

― Ты уверен, что Армен был там? ― спросила я, зябко передергивая плечами. Перспектива встретиться с ним в Москве после того, что здесь произошло, показалась мне малопривлекательной.

― Не беспокойся, был! Он успел из машины выскочить, его рядом с ней положили. Ладно, не думай об этом. У нас другие дела есть. Сокровища искать будем? Я так понимаю, что ваши поиски успехом не увенчались?

― Ничего кроме ржавой жестянки с горстью монет, мы не нашли. Думаю, ее припрятал кто-то из прислуги на черный день.

― Есть какие-нибудь идеи?

― Идеи-то есть, да боюсь, их будет трудно воплотить в жизнь.

― Отчего так?

― Где искать? ― вздохнула я. ― Ход в тайник находился в подвале дома, но теперь там все завалено.

― Значит, все это время ты знала, где искать сокровища, но компаньонам не говорила? Слушай, а ты коварная! С тобой нужно держать ухо востро!

― Тоже мне, нашел компаньонов! ― фыркнула я. ― Компаньонов выбирают по доброй воле, а меня сюда заставили приехать силой и угрозами! Чувствуешь разницу?

― Не кипятись! ― ласково сказал он. ― Это я так, пошутил!

―Ладно, забудем! ― отмахнулась я. ― Если ты действительно собираешься искать этот клад, надо что-то придумать.

― И придумаю! Ты меня еще плохо знаешь! ― ухмыльнулся Димка. Только сначала нужно заняться кое-какими мелочами.

― Ты о чем?

― Ну, например, ты могла бы подобрать свой пистолет. Не дело это, оружие на месте преступления оставлять.

Я тихо ахнула. Действительно, ведь напрочь забыла про пистолет! Как бросила его на землю, так больше и не вспоминала, а ведь на нем пластинка с фамилией деда. Да и без нее не трудно установить хозяина оружия, если оно именное. Я со всех ног кинулась к месту стоянки и принялась шарить в траве.

― Кстати, а где ты взяла патроны? ― спросил Димка, с интересом наблюдая за мной.

― У деда на квартире, ― ответила я, не прерывая поисков.

― Значит, забрала пистолет у Людмилы, пошла к деду, зарядила его и взяла с собой! Да, погорячился Сурен, когда разрешил тебе подобрать этот пистолет! Не учел характера!

Я ничего не ответила, сунула пистолет в карман куртки и зашагала к кустам. Там до сих пор лежала моя сумка, а вокруг валялись вещи. Пока я заталкивала свое имущество в сумку, Димка вертелся рядом и подначивал меня. Когда же я закончила, он взял две лопаты и лом в придачу, махнул рукой, предлагая следовать за ним и зашагал к правому крылу дома.. Не очень понимая, что он намерен делать, я тем не менее не стала спорить, а просто пошла следом.

Мы свернули под арку и по тропинке, между вековых лип, стали пробираться к церквушке. Я была около нее только раз, когда вместе с Суреном осматривала усадьбу. И снова пришла в голову мысль , что она значительно древнее остальных построек в усадьбе. Стены из тесаного камня хорошо смотрелись на фоне разросшегося парка, но стоило глянуть вверх, как очарование исчезало. В глаза бросались купола без крестов и зияющая отсутствием кровли крыша.

Дойдя до церкви, Димка бросил лом на траву, а сам направился к двери. Полюбовавшись на кучу битого кирпича, он поплевал на ладони, взялся за лопату и принялся разгребать завал, я же медленно пошла вдоль стены, разглядывая каменные наличники, витые полуколонны, чудом сохранившиеся яркие поливные изразцы.

Когда проход был расчищен, Димка отбросил лопату в сторону и обеими руками взялся за кованое кольцо на двери. Какое то время мне казалось, что у него ничего не выйдет, но после некоторых усилий дверь все же поддалась и с натужным скрипом отворилась.

― Прошу! ― приглашающе махнул он рукой, и первый шагнул внутрь.

Там царила та же разруха, что и везде, но, как ни печально это признавать, она уже не ужасала меня так, как в первый день. Взгляд привычно скользил по грудам битого кирпича, кускам штукатурки и обломкам яркой керамической плитки, устилавшим пол. Кое-где среди мусора валялись деревянные доски со следами позолоты, в которых угадывались остатки иконостаса. Стены храма некогда были выкрашены в необычный синий цвет, теперь он поблек и выцвел от непогоды и сырости, но кое-где еще сохранились остатки росписи. Ее почти смыли многочисленные дожди, но в одном месте еще можно было различить чью-то коленопреклоненную фигуру, а в другом размытом пятне угадывалась группа людей.

Димку, в отличие от меня, все это интересовало мало. От двери он прямиком направился в правый предел, где и застыл, вертя по сторонам головой и что-то шепча под нос. Наконец, придя к какому-то решению, шагнул к окну и принялся энергично разгребать мусор на полу.

― Что ты собираешься делать? ― спросила я, оторвавшись на минуту от разглядывания стен.

― Кажется мы с тобой клад ищем или нет? ― пропыхтел Димка, сосредоточенно работая лопатой.

― Ищем, конечно... Но почему здесь?

― Это место ничем не хуже тех, где вы уже искали, ― ответил он.― И вообще, завязывай разговоры разговаривать, лучше бери лопату и помогай. Один я здесь до ночи провожусь!

Замечание было вполне справедливым, поэтому я без пререканий включилась в работу.

Раскопки двигались медленно, и мы основательно наглотались пыли, пока не расчистили небольшой кусок пола. Как оказалось, он здесь был выложен не каменными плитами, как это обычно принято, а рифлеными металлическими листами с замысловатым узором. Димка сбегал на улицу, вернулся с огромным веником из свеженаломанных веток и стал старательно подметать расчищенный участок, при этом он внимательно и подолгу разглядывал каждую плиту и бормотал что- то невнятное. Вдруг он удовлетворенно хмыкнул, отшвырнул веник в сторону и опустился на колени. Нетерпеливо оглядевшись вокруг, схватил острую щепку и стал торопливо прочищать выдавленные на плите бороздки от набившейся земли. Я решила поглядеть, что там такого интересного он нашел, и подошла ближе. Димка пыхтел, старательно трудясь над плитой, и в переплетении линий стал проступать уже знакомый герб: два льва, стоящие на задних лапах и поддерживающие корону. Единственным отличием было то, что вместо инициалов, под короной располагалось небольшое круглое отверстие. Димка схватил куртку, вытащил из кармана массивный ключ и аккуратно вставил его в это отверстие. Если быть точной, то это был не ключ, а рукоять и вместе привычной для ключа бородки на конце его была сделана резьба. Ввинтив штырь в отверстие до отказа, он осторожно подергал, проверяя крепость образовавшейся рукояти, потом поднатужился и дернул. Раздался скрежет и плита сдвинулась с места, а под ней открылся темный колодец, откуда неприятно тянуло холодом и сырой землей. К стене колодца была прикреплена металлическая лестница, уходящая так глубоко вниз, что конец ее терялся в мрачной темноте.

― Порядок! ― пробормотал Димка, вытащил из другого кармана куртки фонарь и приготовился спускаться вниз.

― Ты куда?

Мой испуганный голос вывел его из задумчивости, и он в изумлении уставился на меня, не понимая, что я хочу.

― Как, куда? Вниз! И ты давай за мной!

― Я туда не полезу!

Теперь мой голос был полон решимости сопротивляться любому насилию и готовности стоять на своем до конца.

― Почему? ― недоуменно нахмурился он.

― А вдруг там крысы?

― Наташа, очнись! Какие крысы?!

Он закатил глаза под лоб и даже всплеснул руками, демонстрируя крайнее изумление моей глупостью.

― Огромные, серые, с противными длинными хвостами, ― с готовностью проинформировала я его.

Димка горестно вздохнул, сунул фонарь назад в карман и обняв меня за плечи, проникновенно сказал:

― Там никого нет! Ни крыс, ни тараканов, ни пауков!

― Это ты так говоришь!

― Я могу поклясться всем, чем угодно ― крыс там нет!

Клятва Димки впечатления на меня не произвела, я хорошо знала цену мужским клятвам и потому продолжала твердо стоять на своем:

― Откуда ты знаешь?

― Они там с голоду подохли бы! Им там нечего жрать!

Я секунду поколебалась, обдумывая этот довод, потом с сомнением протянула:

― Н-у-у, если ты так считаешь!

―Считаю! ― отрезал Димка.

Терпение его лопнула, ему жутко хотелось спуститься вниз и он перестал со мной церемониться.

― Считаю, что там ничего и никого нет! Поэтому, завязывай канючить и лезь за мной!

Делать этого ужасно не хотелось, пугала неприветливая темнота колодца, но и перспектива остаться одной наверху тоже не прельщала. Пока я в нерешительности топталась на краю провала, Димка уже достиг дна и подал голос:

― Наташа, давай сюда! Только осторожно, не оступись!

Мысленно перекрестившись, я поставила ногу на первую ступень.

Лестница была не такая уж и длинная, но мне она показалась бесконечной. Когда я, наконец, добралась до ее конца и стала на каменные плиты, Димка уже осматривал коридор. Неверный свет фонарика метался из стороны в сторону, выхватывая из темноты то часть шершавой стены, то плиты пола, то сводчатый потолок.

― Иди за мной и не отставай! ― скомандовал Димка.

Звук его голоса гулко разнесся по коридору, ударился о каменные стены и эхом вернулся к нам. После яркого света наверху, темень внизу казалась непроглядной и глаза с непривычки не различали ничего, кроме желтого пятна света на стене. Я неуверенно двинулась вперед, сначала ощупывая ногой пол перед собой и только потом осторожно делая шаг. Как только добралась до Димки, то немедленно судорожно вцепилась обеими руками в его куртку. На мое счастье, они были свободны, потому что лопату я благополучно забыла наверху.

Мы медленно пробирались в сырой темноте и казалось, что коридору нет конца. Умом я понимала, что он не может быть таким длинным, но во тьме каждая минута растягивалось до бесконечности, а ощущение, что находишься глубоко под землей, а над тобой высятся несколько метров сырой земли и камня, здорово давило на психику. Честно говоря, мне уже порядком надоели все эти руины и кирпичи, весь этот тлен и запустение. Остро хотелось оказаться наверху, под высоким небом, среди зелени старого парка, захотелось почувствовать запах не сырой, а прогретой солнцем земли.

Пол коридора, выстланный большими каменными плитами, шел под уклон и двигаться по нему было довольно легко. Но, иногда, на пути попадалась земля, насыпавшейся сквозь разошедшуюся кладку и тогда я обязательно спотыкалась о нее. В этих случаях Димка грозно ворчал:

― Смотри под ноги!

А я, чтоб не молчать, беззлобно огрызалась в ответ:

― Что тут смотреть, все равно ни зги не видно

Неожиданно он остановился, я, поглощенная тем, чтобы не оступится и не сломать нечаянно ногу, вовремя не сориентировалась и по инерции врезалась головой ему в спину.

Димка невнятно выругался, а я испуганно спросила:

― Что случилось?

―Завал, ― буркнул Димка.

Тусклый свет фонаря высветил разошедшуюся кладку с наклоненной вниз и готовой в любую минуту обвалиться плитой.

― Придется разгребать, ― мрачно изрек Димка.

― А вдруг она упадет?

Плита над головой жутко нервировала. Мое живое воображение тут же услужливо нарисовало яркую картину: плита медленно ползет вниз и с грохотом падает прямо на нас. Из образовавшейся дыры потоком сыплется сырая земля и через минуту мы уже заживо погребены под завалом. Я отпустила Димкину куртку и сделала шаг назад.

― Чего это ей падать? Столько лет не падала и сейчас выдержит, ― отмахнулся он. ― Свети-ка лучше мне под ноги!

Он сунул мне в руки фонарь и взялся за лопату. В отличие от меня, безалаберной, хозяйственный Димка свою лопату наверху не бросил.

Работать в низком коридоре такому крупному человеку, как Димка, было не просто. В нем и с пустыми руками трудно было развернуться, что уж тут говорить про лопату! Но он упорно копал и в тишине коридора раздавалось только его хриплое дыхание, звон лопаты о случайно задетый камень, да мое слабое повизгивание, которым я выражала ему свою поддержку. Наконец, Димка выдохся и замер, тяжело оперевшись всем телом на черенок лопаты. Я пристроилась рядом и, воспользовавшись передышкой, посчитала возможным задать вопрос, который мучал всю дорогу:

― Откуда ты знаешь про этот ход?

Он тихонько хмыкнул, взял фонарь и посветил на свою руку. Теперь кольцо было повернуто печаткой наружу и хорошо был виден уже знакомый мне герб с двумя львами и короной.

Я тихонько ойкнула, а Димка спросил:

― Ты так ничего и не поняла? Я ведь специально для тебя вчера о прадеде рассказывал.

― Значит, твой прадед-это тот самый Николай? Брат моей прабабки? Это о нем она писала в дневнике?

― Не знаю, что там писала прабабка, но его действительно звали Николай Головин.

― Значит, ты мой родственник?

― Заметь, очень дальний! ― сурово уточнил Димка.

Я немного поразмышляла, а потом снова полезла с вопросом:

― Только я все равно не понимаю! Откуда ты знаешь про этот ход?

― Ты думаешь, только твоя прабабка питала склонность к эпистолярному жанру? ― насмешливо поинтересовался Димка, а потом посерьезнел и сказал:

― Я случайно прочитал записки деда. Он, знаешь ли, очень тосковал по дому и родным, вот и начал писать воспоминания. Я их на чердаке нашел, когда дом перестраивал.

― Ты приехал за сокровищами? ― осторожно поинтересовалась я.

― Нет, я приехал в гости к Антону. Он давно меня звал, да все времени не было. А тут появился просвет в делах, ну, я и решил махнуть в Москву. И так уж сложилось, что его соседкой случайно оказалась ты, моя дальняя родственница. А о сокровищах я никогда всерьез и не думал! Мне своих денег хватает!

― А как же ручка? Ты, что, ее везде за собой таскаешь?

― Нет, конечно! ― обиделся Димка. ― Чего мне ее везде с собой таскать? Я за ней специально домой летал!

По моему растерянному виду он догадался, что я ничего не понимаю и рассердился от моей бестолковости:

 - Когда ты стала нам с Антоном рассказывать про Ольговку, я вдруг понял, что это то самое имение, о котором говорится в мемуарах прадеда. Он ведь там очень подробно описывал и саму "Усладу" и свою жизнь в ней. А когда ты фамилию Головиных назвала, так все сомнения и вовсе отпали! Вот я и сгонял на пару дней домой: записи в памяти освежил и ручку на всякий случай прихватил. Вдруг пригодится! Я тебя за это время уже немного узнал и не сомневался, что ты обязательно ввяжешься в эту авантюру с сокровищами. И видишь, оказался прав!

Вопросы в голове рождались с устрашающей быстротой и, что б окончательно не свихнуться, я поспешила поделиться ими с Димкой. Сначала я задала свой главный вопрос:

― Значит, ты мне помогал потому, что я твоя родственница?

― И поэтому тоже, ― ухмыльнулся Димка.

― А еще почему?

― Потому! Могла б и сама догадаться!

Я замолчала, размышляя, правильно ль поняла его ответ, потом начала снова:

― А твой дед никогда не пытался разыскать своих близких?

― А как ты себе это представляешь? Забыла, какое время было? Да и он уже был не дворянин Головин, а крестьянин Дяденко. Да и где бы он стал их искать? Они, как уехали из имения, так и пропали бесследно!

Я еще немного покрутила в голове все им сказанное и спросила:

― Ты так уверен, что дед поедет с нами на Кубань, потому, что ты его родственник?

― Конечно! Представь себе, любимая внучка выходит замуж! И за кого? За его двоюродного внука, о существовании которого, он даже не подозревал! Ладно, хватит болтать! Надо работать, а то без приданого останешься.

С этими словами он снова взялся за лопату и принялся отгребать землю в сторону.

Наконец, завал уменьшился настолько, что мы смогли перебраться через него на другую сторону.

― Ну- ка, посвети! ― приказал Димка.

Я подняла фонарь повыше и увидела в стене низкую металлическую дверь. Димка ухватился за кольцо, заменяющее ручку, и изо всех сил потянул на себя. Массивная дверь, цепляясь за каменный пол и издавая противный царапающий звук, нехотя повернулась на кованых петлях и медленно отворилась. Димка пригнул голову, чтоб ненароком не зашибить ее, и шагнул через порог. Я вошла следом и остановилась посреди комнаты. Она была точно такой, как ее описывала прабабка: низкие потолки, каменные лавки вдоль стен.

Прямо против меня на широкой скамье стояла большая кожаная сумка с металлической застежкой. Рядом с ней лежала шпага. Тряпка, в которую ее когда-то завернули, давно истлела, но благородный клинок время пощадило. Тонкое лезвие холодно поблескивало в неверном свете фонаря, витой эфес сверкал золотом. Немного в стороне, в углу стоял большой, перетянутый бечевой, рулон. Я тронула ее, и полусгнившая веревка упала на пол, а с развернувшегося рулона на меня глянуло полное лицо мужчины в пышном напудренном парике и бархатном камзоле.

― Это еще что такое? ― изумленно прошептала я.

― Это те самые портреты, которые украли из дома. Помнишь, нам вчера рассказывала хозяйка? ― так же шепотом ответил Димка.

― Значит, это не выдумка?

― Нет, это истинная правда. Прадед Николай, после ссоры с Максом, убежал из дома и спрятался в сторожке лесника. Макс был офицером Красной Армии, Николай стрелял в него, а за подобные поступки тогда ставили к стенке. В записках прадед пишет, что лесник был преданным человеком и скрывал Николая до самого его отъезда на Кубань.

― Но ведь Макс его не выдал! Он сказал, что на него напали бандиты!

― К сожалению, Николай этого не знал!

― Он, что, не сообщил никому из родных, что находится здесь, рядом с домом?

― Он хотел, что бы они побыстрее уехали в Москву. В Ольговке уже становилось опасно. А сам он очень некстати простудился и заболел. Мать и сестра, если бы узнали, что он прячется в лесу, никуда не уехали бы.

Вот он-то и залез в дом, похитил портреты и спрятал их здесь, в тайнике. Дед Николай, судя по всему, был большой романтик, ему казалась кощунством оставлять семейные портреты на поругание. На следующий день после этого он уехал в Добровольческую армию.

― А икона где? Бабка в дневнике писала про икону!

― Он оставил портреты и забрал икону. Надеялся, что она защитит его на войне. Икона у меня дома, потом покажу.

Я положила холсты на лавку и повернулась к сумке. От сырости она несколько потеряла форму, да и кожа почернела, но, в целом, сохранилась лучше, чем можно было ожидать. Я осторожно дотронулась до застежки, она щелкнула и сумка раскрылась. Я запустила руку внутрь и нащупала что-то круглое.

Неизвестный предмет оказался табакеркой, круглую фарфоровую крышку которой украшал портрет юной девушки. В свете фонаря было хорошо видно, что голова ее повернута немного вбок и оттого темные глаза смотрели куда-то мимо, на пухлых губах играла легкая усмешка. Густые темные волосы были завиты в тугие локоны, собраны на затылке и украшены цветами. Платье перехвачено высоко под грудью широкой лентой, в ушах поблескивали серьги. Прическа и наряд вызывали в памяти образ Наташи Ростовой, бал в Дворянском собрании, войну 1812.

Отложив табакерку в сторону, я принялась извлекать из сумки одну вещь за другой и раскладывать их на лавке.

За первой табакеркой последовали другие, причем, самых разных форм и размеров. Всего их оказалось пятнадцать, была здесь и та, шестигранная, которую подарила императрица Екатерина. Вслед за табакерками на свет появилось большое серебряное распятие, отделанное золотом и эмалью, за ним ― часы с бриллиантовыми кнопками. Наконец, пальцы нащупали цепь, я осторожно потянула за нее и в руках оказалась нагрудная подвеска в форме орла. Он висел на цепи, мерно раскачиваясь из стороны в сторону и загадочно поблескивая многоцветьем искр. Его гордо поднятую голову венчала крупная жемчужина, другая была для симметрии прикреплена к хвосту. Туловищем служил огромный бриллиант, а широко раскинутые крылья украшали бриллиантами поменьше.

И тут Димка, который все это время стоял рядом и хранил молчание, весело сказал:

― Ну, что ж, красавица! Вот ты и нашла сокровища своей бабушки!

Я натягиваю шорты, футболку, сую ноги в легкие сандалии и, стараясь особо не шуметь, выхожу в сад. На дворе раннее утро, солнце уже встало, но удушающая жара еще не наступила. От листвы и газона тянет легкой сыростью, на цветах, еще не опаленных полуденным зноем, весело поблескивают капли росы, между деревьями, нарушая первозданную тишину, с нахальным чириканьем носятся стаи скандалящих воробьев.

Я полной грудью вдыхаю свежий воздух и счастливо улыбаюсь:

― Хорошо-то как!

Уже целый год я живу в этом благословенном раю, а привыкнуть до сих пор не могу. Не верится, что все это происходит со мной и наяву. Когда я изредка и очень неохотно вспоминаю, как прошлым летом разбиралась с кредиторами брата, спасалась от бандитов и ползала по душным подземельям в поисках сокровищ, мне это кажется дурным сном.

Теперь я живу на Кубани и, как ни странно, за суетной московской жизнью совершенно не скучаю. У меня есть все, о чем я раньше могла только мечтать: просторный дом на берегу реки, несметное число шумных родственников, и, самое главное, любящий муж. Рядом с покладистым Димкой я чувствую себя очень спокойно, супруг с легкостью прощает мне мои маленькие слабости, а я постепенно осваиваю роль хозяйки большого дома, и она мне очень даже нравится… Прошлое осталось далеко позади и вспоминать о нем не хочется.

Не успеваю я сделать несколько шагов по выложенной разноцветной плиткой дорожке, как в глубине дома начинает звонить телефон. Я замираю на месте, прислушиваясь к настырному звону и искренне надеясь, что он скоро прекратится. Но надеюсь я зря, телефон не замолкает и продолжает истошно звенеть. Осознав, что чуда не произойдет, я тяжело вздыхаю и спешу назад в дом. Следует срочно взять трубку, пока беспокойный абонент не перебудил все семейство. Пробегая мимо спальни, приоткрываю дверь и мимоходом гляжу на Димку. Он сладко спит, сунув для надежности голову под подушку, и никакой телефон не в силах его потревожить. Усмехнувшись, я спешу дальше, гадая, кому там так неймется? Чужой человек в такую рань звонить не станет, Димкины служащие потревожить покой шефа и подавно не решатся, значит кто-то из родственников. Многочисленная Димкина родня разговоры по телефону не приветствует. Считает, если надо поговорить, то лучше прийти в дом лично. У меня же родственников всего двое: дед и брат. Но дед никогда не стал бы так бесцеремонно названивать спозаранку, да и незачем ему это. Он в данный момент сидит в дальней комнате и обдумывает следующую главу своих мемуаров. Уезжая из Москвы я оставила Олегу часть сокровищ семьи Головиных и три квартиры, а горячо любимого деда забрала с собой. Значит, если кто и обрывает сейчас телефон, так только Олег! Что ж в этом нет ничего удивительного, он всегда отличался необыкновенной настырливостью и непоколебимой уверенностью, что его проблемы самые важные.

Я влетаю в комнату, хватаю трубку, слышу раздраженный голос брата и издаю горестно стон:

― Опять Олег! Ну, что там у него снова стряслось?