Разбуженные лучами солнца, Брюс и Лидия уставились друг на друга.

– Доброе утро.

Еще не совсем проснувшись, Лидия сползла с матрасов и удалилась за ширму в дальнем конце их любовного гнездышка. Возвратившись, она нашла Брюса лежащим с закинутыми за голову руками и любующимся ее нагим телом.

– Каждый раз, когда я вижу эту китайскую ширму, я вспоминаю стоящую за ней красивую женщину, отважно дававшую мне брачную клятву верности.

Лидия покраснела.

– Я тоже питаю к ней сентиментальные чувства.

Лидия прошлась перед ним с улыбкой и остановилась, чтобы поправить постель. Брюс не сводил с нее глаз. В душе Лидия сознавала, что прошлой ночью между ними произошло нечто важное, более глубокое, чем восторг соединения двух тел. Они стали настоящими друзьями и любовниками.

Брюс, сколько мог, терпел, наблюдая, как Лидия кокетничает. Потом, не выдержав, запустил в нее подушкой. Она с визгом увернулась, и подушка – о, черт! – перелетела через балкон.

Хохоча, они бросились к перилам посмотреть, где она приземлилась, и потом, наслаждаясь близостью друг друга, долго стояли, обозревая окрестности. «Рамиллис» переместился к Фишер-Айленду, Остальные британские корабли лениво несли дежурство в двух милях от устья Темзы, готовые в любой миг перехватить американское судно, вознамерившееся выйти в открытое море. Всего их было пять.

Брюс перечислил суда, которые обошел, возвращаясь в порт.

– У Харди будут проблемы, – хмыкнул он.

– Миссис Харрис говорит, что британский адмирал прислал на днях в Нью-Лондон корабль для переговоров. Теперь он грозит потопить любое судно, которое попытается выйти в залив.

Обеспокоенная планами Брюса, Лидия вскинула на него глаза.

– Все потому, что владельцы «Орла» не поленились заминировать его, – пояснил Брюс. – Когда люди Харди захватили его и высадились на борт, корабль взорвался. Многие погибли. А сколько было раненых!

– О, Брюс, как ты можешь сейчас помышлять о выходе в море? – воскликнула Лидия. – Британцы не упустят момент, чтобы отомстить первому же американскому кораблю, который попытается прорвать их блокаду.

– Успокойся, любимая. В отличие от тебя я не безрассуден. – Он рассмеялся и поцеловал ее в волосы, не дав возможности возразить. – Я подожду, пока британцы не ослабят свою бдительность.

– Значит, сегодня ты меня не покинешь?

– Не только сегодня, а еще несколько дней, а то и недель. – Он пощекотал ее под подбородком. – Я рад возможности провести лишний денек со своей красивой женушкой.

Обняв мужа за талию, Лидия прошлась с ним по балкону. Ее сердце пело. Брюс не спускал глаз с мыса. С мужем она чувствовала себя в безопасности.

Снизу доносился шум проснувшегося дома. В огороде бегал, махая пушистым хвостом, их пес Бран, следуя по пятам за Айзеком Йорком, рыхлившим землю на грядке с крупными кочанами капусты.

– Я и не догадывался, какой чудесный вид открывается отсюда на гавань, – пророкотал над ее ухом голос Брюса. – Это отличный наблюдательный пункт.

– Ты прав, – согласилась Лидия.

Она извлекла из ниши подзорную трубу и протянула Брюсу.

Он окинул внимательным взглядом три британские баржи, линкор, два фрегата и крейсер. При полном вооружении, с развернутыми парусами и флагами, они курсировали неспешным маршем, как на учении. Далеко в море прогрохотала пушка, за ней другая.

Брюс хмыкнул:

– Адмирал Харди бряцает оружием, чтобы мы знали, что он зол как черт из-за «Орла».

Брюс направил подзорную трубу на своих ближайших соседей Роджеров, затем заглянул в огород соседней квакерской фермы, после чего настроил фокус на собственные поля.

– Кое-кто тут знает толк в огородничестве, – заметил он. – На большинстве ферм не хватает людей, чтобы столько сеять и сажать. Интересно, кто всем этим владеет?

– Некто по имени Макгрегор, – сообщила Лидия.

Брюс с интересом разглядывал все, что попадало в поле зрения.

– Ты сдала поля в аренду? – спросил он, опустив наконец подзорную трубу.

– В апреле ко мне пришел Айзек Йорк, сказал, что нуждается в крове и еде, и я наняла его. Согласись, он достиг больших успехов.

Новость ошеломила Брюса.

– Ну и ушлая же ты! Меня не перестает удивлять твоя страсть давать приют беспризорным и несчастным.

– Это ты о ком? – спросила она с озорными искорками в глазах.

– Я о разношерстной компании мужчин и женщин внизу.

Лидия прикусила губу.

– Ах, это. По правде говоря, Брюс, я собиралась рассказать тебе о той помощи, которую оказываю нашим солдатам.

– Когда, мадам? Сгораю от нетерпения узнать, как вы умудряетесь кормить каждый день четыре десятка людей. – Он сунул руки в карманы своего роскошного халата и нахмурился: – Полагаю, что должен благодарить за это мистера Йорка?

– Да, безусловно, и милых женщин, вызвавшихся помогать, – ответила Лидия. – Не забывай, что люди внизу – наши друзья!

– Я, разумеется, патриот. Но будь я проклят, если хочу, чтобы мой дом превратился в сельскую таверну, которую содержит моя жена. На тот случай, если ты забыла, что ждешь ребенка.

Лидия вскинула подбородок:

– По-моему, я не жалуюсь.

– Даже твои силы небезграничны, – напомнил Брюс. – Или ты полагаешь, что, родив ребенка, будешь спать урывками, тратя все время на варку еды, стирку белья и прочие нужды твоих дорогих пансионеров?

– Нет, я… – Лидия заметила, что на лбу у него вздулись вены. Его может хватить апоплексический удар, когда он ведет себя как деспотичный хозяин и муж. Надо успокоить его. – Брюс, дорогой, будь благоразумным, – взмолилась она. – Мне не приходится даже пальцем пошевелить. Все делают мои помощники.

– Лидия, ты перенапрягаешься, – сказал он покровительственным тоном. – Надо вежливо указать всем им на дверь. Во всяком случае, тем, кто уже встал на ноги.

Ее глаза сердито сверкнули.

– Смею ли я надеяться, что на этот раз ты проявишь больше такта, чем когда ударил моего брата и чуть не утопил его в Мистик-Ривер?

Брюс начал мерить шагами комнату.

– Сколько примерно времени здесь находится каждый из этих парней?

– Чуть больше месяца. Но, Брюс…

– Месяц! – взорвался Брюс. – Думаю, их можно подлечить за неделю-другую и отправить домой. – Его карие глаза метали молнии. – Ты балуешь этих парней! – прорычал он.

Лидия замахала руками:

– Они могут услышать, Брюс! Говори тише!

– Пусть! – Он приблизил к ней лицо. – Если только твои любовные стоны не заставили их ночью разбежаться! – Не обратив внимания на ее сдавленный крик, он продолжил с тем же блеском в глазах: – Предоставь это мне, любимая. Я живо выкину этих сластолюбивых мошенников за порог!

Лидия топнула босой ногой.

– А я думала, ты обрадуешься, что я помогаю делу победы!

– Не упрямься, Лидия. Я что-нибудь придумаю. Может, мы сумеем отправить парней по домам с улыбками на лицах.

Он зашагал с удвоенной скоростью, сцепив руки за спиной. Полы его халата развевались, как флаги.

Лидия склонила набок голову, обдумывая проблему. Значит, Брюс хочет взять все в свои руки. Отлично! Пусть. Почему бы и нет? Глядя, как он будет биться с домашними проблемами, она вволю повеселится. Лидия легла на постель и вытянулась на мягких подушках.

Муж тем временем продолжал мерить шагами крышу, забрасывая ее вопросами касательно пациентов и волонтеров, проживающих в их доме. Лидия благо желательно улыбалась. Пока Брюс допрашивал ее, она не видела смысла объяснять, как Купидон время от времени освобождает дом от постояльцев.

– Да, дорогой, – отвечала она на все его реплики, глядя на него влюбленными глазами.

«Какой великолепный мужчина!» – вздыхала она, каждый раз восхищаясь его ногами, когда он поворачивался и шагал и противоположном направлении.

Задержав взгляд на роскошной сирене, занявшей их любовное ложе, Брюс остановился.

– Как хорошо, что некоторое время я пробуду дома! – заметил он.

– Да, милый. – Лидия повела ресницами.

– Вот что я тебе скажу. – Он сел рядом и взял ее руку. Мы подберем каждому более или менее поправившемуся моряку пару из этих женщин и проведем брачную церемонию дли десятка пар.

– Как? Для всех сразу? – Лидия резко села, округлив от удивления глаза.

Брюс, конечно же, подумал, что его решение щекотливой проблемы произвело на нее должное впечатление.

– Да, – кивнул он, – а остальных отправим с вещами к родителям предполагаемой невесты. – Он сделал паузу, давая ей осмыслить сказанное. – Ну, что скажешь, любимая?

– Поистине гениальная идея! – проворковала Лидия и, развязав пояс его халата, заключила Брюса в объятия. – И как только мне это не пришло в голову!

Выглядывая из окна гостиной, миссис Абернати сжала губы, когда предмет ее яростного порицания остановился перед домом миссис Рафферти. Вот она, явилась в открытой упряжке, как какой-нибудь старьевщик, чтобы вернуть соседям гору постельного белья и коек. Как может Лидия Макгрегор смотреть людям в глаза?! Ни стыда ни совести.

Раздувая ноздри, миссис Абернати повернулась к дамам с Линден-стрит, собравшимся в ее гостиной:

– Похоже, Лидия Макгрегор нагостилась у сестры в Уэстерли.

– У невестки, – уточнила миссис Слейтер, разглаживая салфетку на коленях.

– Подумать только! – прокудахтала миссис Камминс. – Заселить свой дом похотливыми матросами и молодыми волонтерками! В дни моей юности такое было бы невозможно!

– А эта нелепая история с Галифаксом, – тряхнула кудрями, уложенными по последней французской моде, Памела Смайт.

– Ужасно, – согласилась Мэри Энн Риз, гадая, с чем на этот раз миссис Абернати смолола кофе, отдававший мылом.

– И в самом деле, ни стыда ни совести, – вставила Милли Оркин, отойдя от окна.

Она заметила, что миссис Макгрегор сама не таскала тяжести, но командовала двумя молодыми неотесанными парнями, работавшими на складе мистера Харриса.

– Интересно, – вмешалась Констанс Джонс, – что случилось, почему она возвращает все эти койки?

Мисс Эверхард, новая постоялица миссис Рафферти и новый член собрания, важно прочистила горло.

– Разве вы не слышали? Капитан Мактрегор вызывал к себе вчера на дом судью Перкинса.

Миссис Слейтер кивнула, подтвердив их самые страшные подозрения:

– Четырнадцать пар, говорят, обвенчал за один вечер.

– Нет!

Мэри Энн обожгла язык.

– Да. Даже эта безнадежная старая дева, Ли Энн Морли – я не хочу вас обидеть, мисс Эверхард, – отхватила себе мужа, – сообщила миссис Абернати.

– Неужели? – Памела округлила глаза.

– Вы только представьте: связалась с человеком на пять лет моложе ее! – Судя по тону, миссис Слейтер порицала двадцативосьмилетнюю девицу за такую глупость. – Хотя я слышала, мистер Эссекс намерен по окончании войны поступить в Йельский колледж.

– Я считаю это романтичным, – промолвила Констанс Джонс, радуясь, что хоть кому-то повезло для разнообразия.

Она только что узнала, что ее муж попал в плен.

– В доме Макгрегоров скоро грядут и другие перемены, – хихикнула Памела.

– Она, наверное, уже в интересном положении, – предположила Милли Оркин.

– Она только в декабре вышла замуж, – возразила миссис Джонс.

– Не забывайте, что до этого она восемь лет состояла в браке с этим красавчиком, капитаном Мастерсом, – напомнила Мэри Энн, кивая со знанием дела.

– Говорят, он был холоден, как треска, – заметила Милли.

– Может, капитан Макгрегор слеплен из другого теста, – обронила миссис Слейтер, взяв кусочек торта.

Наступило молчание, нарушаемое лишь тиканьем напольных часов.

Тут миссис Абернати затронула наболевший вопрос:

– Последнее время миссис Рафферти не посещает наши собрания.

– А вы разве не слышали? – удивилась мисс Эверхард. Дамы сдвинули головы.

– Она сдружилась с доктором Троубриджем. – Мисс Эверхард неодобрительно щелкнула языком. – А встретились они, да будет вам известно, в доме Лидии Макгрегор.

Пока война продолжала полыхать за пределами их земли, Брюс весь июль и август занимался обучением народного ополчения и укреплением фортификационных сооружений Нью-Лондона вдоль реки, в то время как Лидия шила и вязала все необходимое для их сына, который должен был появиться на свет в сентябре.

В их доме оставалось всего пять пациентов. После того как Брюс и судья Перкинс сочетали браком четырнадцать пар, у Лидии не хватило духу выставить за дверь пятерых бездомных мужчин, пока они не встали на ноги. К счастью, Брюс проявил благоразумие и ломать копья не стал.

Их перевели в каретный сарай, чем Айзек Йорк возмутился и поднял шум. Лидия замяла скандал, дав ему денег.

Когда же Лидия, согласилась поручить уход за ранеными Пейшенс и Пруденс Хармс, Брюс окончательно сдался, выделил сестрам две комнаты на третьем этаже и предложил им высокое жалованье.

Обе, безусловно, были счастливы остаться, поскольку недавно потеряли отца и постоянный источник дохода.

– Ни о чем не беспокойся, – сказала Пейшенс Лидии.

– После того как родится ребенок, тебе действительно понадобится помощь, – подчеркнула Пруденс, – в готовке, уборке и стирке.

Таким образом, Лидия передала домашнее хозяйство и находящихся на излечении гостей на попечение сестер Хармс и могла теперь заняться обустройством детской.

В доме Макгрегоров наконец воцарились мир и покой.

Только война, маячившая черной тучей на горизонте, омрачала их счастье. Местные газеты пестрели сообщениями о последних военных столкновениях. После серии атак Капитолий перешел в руки британцев, что нанесло сокрушительный удар по боевому духу нации.

Вечером 26 августа 1814 года патриотические силы Нью-Лондона начали сплачиваться. На страну надвигался новый кризис. Услышав новость за ужином, Лидия постаралась скрыть охвативший ее страх.

– Да, Брюс, конечно, ты должен идти. Я бы и сама тебе посоветовала, – солгала она храбро.

– Гнусные изверги! Коберн и генерал Росс позволяют своим людям заниматься мародерством, – сообщил полковник Ратбан. – Капитолий лежит в руинах. Прошло уже два дня, но до сих пор нет известий о президенте Мэдисоне и его супруге.

Живы ли они?

– Вы не читали в «Газетт», как Коберн напился, празднуя победу, и ходил в вашингтонский бордель? – спросил морской капитан по имени Лемюел Андерсон. – Интересно, чего еще можно ждать от этих варваров?

Дамы за обеденным столом Макгрегоров поежились.

На ужин гости собрались не для приятного времяпрепровождения, а чтобы обсудить, какие действия предпринять, если город подвергнется нападению.

Британцы усилили патрулирование устья Темзы, усложнив проблемы Брюса. Дважды он пытался ночью выйти в залив. Но оба раза ему пришлось возвращаться, поскольку какой-то предатель подавал с берега голубой световой сигнал, предупреждая британцев.

Теперь, если не удастся выйти в море, воспользовавшись безлунной ночью или штормом, Брюсу придется выбирать одно из двух: уходить сушей или сидеть в порту. В обоих случаях его корабль останется на причале и не сможет послужить делу победы.

– Есть какие-либо идеи, Брюс? – спросил Эндрю Грэм, заметив, что хозяин задумался.

– Мы должны собрать в кулак все наши военно-морские силы и прорвать их оборону на побережье средней Атлантики. Мы могли бы дать им прикурить уже сейчас, если бы сумели проскользнуть незамеченными мимо сторожевых псов Харди.

– Нам нужно укрепить оборону города, – добавил Ратбан. – Коберна следовало повернуть назад еще неделю назад. – Собравшиеся уставились на него с недоверием, и он поспешил пояснить: – Местное ополчение в Мэриленде и Виргинии было плохо подготовлено, чтобы противостоять врагу.

Миссис Абернати, чей муж возглавлял добровольческую пожарную дружину, повернулась к хозяину дома:

– Не хочу быть неделикатной, капитан, но ваша жена должна вот-вот родить первенца. Вам следовало бы остаться дома, если вдруг британцы начнут атаку на суше.

Столь неуместное замечание лишь укрепило Лидию в решении отправить Брюса защищать страну. Дети рождаются независимо от того, находятся их отцы дома или нет.

Поймав взгляд Брюса, она подняла бокал и повернулась к миссис Абернати.

– Ну уж нет, мадам! – рассмеялась она. – Как, по-вашему, объяснит наш сын по прошествии лет, почему его отец остался дома в качестве повитухи? Это весьма недостойная роль для такого отважного мужчины, как мой муж.

Мужчины рассмеялись, оценив добродушный сарказм Лидии. Но, глядя на миссис Абернати и миссис Слейтер, можно было подумать, что те искупались в свекольном супе.

Брюс улыбнулся и, встав, галантно поклонился.

– Позвольте предложить тост? – Он поднял бокал. – За мою красивую жену. Пусть у всех наших детей будет ее храбрость и любящее сердце.

От неожиданного комплимента Лидия чуть не расплакалась и вскинула подбородок, готовая поддержать любое предложение, выдвинутое мужем.

– Капитан, вы такой галантный! По правде говоря, мне не терпится выпроводить вас, чтобы не путались под ногами, а я могла заняться осенней уборкой.

Миссис Абернати пришла в ужас, и Лидия практически слышала, как заскрипели колесики в головах других присутствующих дам.

– Будь на то моя воля, я бы выкинул все твои швабры и веники, жена, – парировал Брюс. – Я хочу протянуть ноги к гудящему огню в холодную ночь и рассказывать нашим детям морские истории, пока они не заснут. – Он хмыкнул. – А после того как мы уложим их спать, миссис Макгрегор, я бы рассказал сказку вам.

От его провокационных слов у нее по телу разлилось тепло.

– Хватит, капитан, – взмолилась она, ерзая на сиденье. – Мы не одни.

Полковник Ратбан вежливо захлопал в ладоши:

– Очаровательная идея, Брюс. Просто очаровательная.

– Согревающая сердце, – добавила миссис Ратбан.

Эндрю Грэм рассмеялся:

– Ты станешь отличным главой семейства, Брюс.

Макгрегор поднял бокал.

– Похвала от тебя, Эндрю, вдвойне приятна. Но пока война не закончится, все остальное может подождать. Я намерен и полон решимости найти способ покинуть гавань.

– Скоро начнутся темные ночи. Ждать осталось недолго, – сказал капитан Джон Говард с пакетбота «Джуно».

Говард чаще других капитанов Нью-Лондона прорывался сквозь блокаду.

– Ты в ближайшее время собираешься выйти в открытое море, Джон? – спросил Брюс.

– У меня груз, который нужно доставить к концу августа в Нью-Йорк. Возможно, нам двоим придется предпринять такую попытку.

– Что ж, неплохая идея, – согласился Брюс.

Подоспело время второго блюда, и Лидия сделала знак Айзеку Йорку, нарядившемуся соответственно случаю, обслужить гостей. Как умелая хозяйка, она перевела беседу на общие темы. После того как женщины удалились, мужчины продолжили обсуждение войны, попивая коньяк и дымя кубинскими сигарами.

Спустя несколько дней, вскоре после того, как напольные часы пробили три часа утра, Лидия села в постели и, обхватив живот, ставший тугим, как дыня, пошарила в темноте в поисках спичек.

Падение стула, за которым последовало длинное ругательство, подтвердило возвращение ее возлюбленного.

– Перестань двигать мебель, Лидия! – прорычал он, ковыляя к кровати, чтобы снять сапоги.

– Ты так быстро вернулся, дорогой! – ласково прозвучал в ответ ее нежный голос. Засветив на ночном столике свечу, Лидия не преминула заметить напряженность широких плеч мужа. Продолжая сочно ругаться, он потер ушибленную лодыжку и, как был, в одежде, лег на одеяло. – Что стряслось? – поинтересовалась она.

Стиснув зубы, он уставился в потолок, положив руку на лоб, словно хотел унять головную боль.

– Не спрашивай, Лидия, – попросил он. – Кто-то пытается удерживать меня в городе как какую-нибудь малодушную сухопутную крысу.

– Глупости, – успокоила его Лидия, сожалея, что Брюс принимает все так близко к сердцу. Такой большой и мужественный, он лежал рядом с ней, похожий на повзрослевшего мальчика, играющего в военные игры. – Расскажи, что случилось.

– То же, что и всегда. Какой-то подлый предатель подал сигнал британцам.

– О, Брюс, мне так жаль! – Лидия не подала виду, что рада возвращению мужа. – А что капитан Говард?

– Покинул гавань до того, как заполыхали голубые огни. – Брюс повернулся к ней: – Лидия, я совершенно уверен, что никто, кроме тех, кто присутствовал на ужине два дня назад, не знал о моем намерении выйти в море.

– Но никто из них не мог…

– Тогда кто? Может, в гавани кто-то видел, как мы запасаем провизию? Кто-то, кто ненавидит меня.

Лидия погладила его по щеке и улыбнулась:

– Значит, ты знаешь, что я этого не делала, потому что люблю тебя.

Брюс нахмурился:

– Это нешуточное дело, Лидия. До сих пор я свободно входил и выходил из гавани. Теперь же, когда пытаюсь пуститься в плавание, загораются проклятые голубые огни.

Брюс соскочил с постели и принялся мерить шагами комнату. Его большие ладони ерошили волосы, пока не сделали его похожим на темногривого льва. Грозно сверкая глазами, он устремился к окну с кружевной занавеской. В доме, как и вокруг, было темно. Только в каретном сарае теплился тусклый свет.

– Я устрою негодяю ловушку, – объявил он.

– Хорошо, а теперь иди в постель.

Лидия задула свечу и закрыла глаза, слушая, как топают по комнате ноги в чулках. Ударившись пальцем о ножку стула у камина, он снова выругался.

– Бога ради, Брюс! – воскликнула Лидия. – Сегодня ты его не отловишь.

– Спи, Лидия, – приказал Брюс. – Сейчас поднимусь на каменную башню и осмотрю окрестности.

– Отлично! Вот что нам нужно: два сторожевых пса.

– От Брана никакого толку, – проворчал Брюс, натягивая сапоги. – Пока он храпит у нашей кровати, британские шпионы шастают по нашей земле.

– Ты так говоришь, как будто у тебя есть враг.

– Может, я ошибаюсь, но у меня такое чувство возникло, когда мы вернулись из Галифакса.

Он присел рядом, и матрас под тяжестью его тела прогнулся.

– Глупости, Брюс. – Лидия приподнялась на локтях. – Город тобой гордится. Ты герой.

– Именно это меня и беспокоит. Мы привлекаем к себе слишком много внимания. – Он рассеянно погладил в темноте ее руку. – Было легче передвигаться незамеченным, когда меня еще не считали героем.

– Возможно, ты прав.

Поднеся его руку к губам, Лидия запечатлела на его ладони несколько поцелуев. Он отнял руку.

– Не пытайся меня отвлечь, Лидия. Вполне вероятно, что кому-то не нравится то внимание, какое мы получаем последнее время.

– Не сходи с ума, милый. Никто еще не стал предателем из зависти или ненависти.

– Мелочные чувства не раз толкали людей на путь неправедности. – Он встал, чмокнув ее в губы. – Спи, Лидия. Я слишком взволнован и наверняка не усну.

– У меня есть лекарство, если хочешь.

Лидия откинула одеяло в сторону, чтобы увлечь его в ребячью возню.

Но Брюс на ее уловку не попался.

– Веди себя прилично! Поднимусь в «воронье гнездо». – Последние дни он называл их наблюдательный пункт на крыше по-морскому. – Так или иначе, я намерен поймать предателя, и, когда поймаю…

Она услышала, как в темноте он ударил кулаком по своей открытой ладони.

Лидия со стоном откинулась на подушки.

– Постарайся не споткнуться в темноте о собственные ноги, – напутствовала она. – Не хотелось бы мне обнаружить тебя поутру распластавшимся на нашей лужайке перед домом.

– Я двигаюсь как кошка, – заверил он ее, ударившись о дверной косяк.

– Жаль только, что в темноте не видишь как кошка.

– Сегодня темно – хоть глаз коли, – пожаловался он. – Я бы мог дойти незамеченным до самого Балтимора.

– Зажги свечу, – посоветовала Лидия, услышав, как он врезался во что-то в коридоре.

– Вот сукин сын! – проревел Брюс, ударившись о шифоньер, третий раз за неделю сменивший свое местоположение.

Обойдя обидчика, Брюс заковылял наверх зализывать раны. И строить план мести негодяю, по милости которого два месяца сидел прикованный к берегу. Два месяца! Безделье сводило Брюса с ума.

Лидия тем временем не могла найти себе места в их огромной удобной кровати. Она понимала патриотические позывы своего мужа, но и частенько задумывалась над женской участью. Большую часть времени им приходилось проводить в ожидании, зачастую в одиночестве и печали.

Ребенок внутри шевельнулся. Лидия приложила к животу подушку.

– Потише, малыш, – проворковала она. – Не уподобляйся отцу.