Валантену вскоре простили его выходку, во всяком случае так казалось Рейчел. Даже после того, как Пьер и Франсин вернулись домой, проведя утомительный день в поездках по больницам, Франсин была сама приветливость.

Пьер деликатно предложил Валу в следующие несколько дней немного помочь в хозяйственных делах имения.

— Это с моей-то разбитой рукой?

— Бедный мальчик не в состоянии работать, — вступилась за него Франсин.

— Он не сможет водить машину еще около недели, — возразил Пьер, — это факт, однако есть много несложных работ, которые ему вполне по силам.

Но особенно озадачило Рейчел поведение Изанны. В первый раз, когда девушки встретились, Рейчел бросилась в глаза беспечность, с которой та оценивала происшедшее с Валантеном.

— Ему здорово повезло, легко отделался, могло быть куда хуже…

— Вал? О да, пожалуй. Но всем давно уже пора привыкнуть к его выходкам и не реагировать. — Вот как она ответила на слова Рейчел.

Неужели Изанна была неискренней, когда закатила по телефону истерику? Или сама истерика была лишь фарсом?.. Ей ужасно хотелось спросить, скоро ли Изанна объявит о своей помолвке с Валом, но момент оказался явно неподходящим. Лучше уж затронуть нейтральную тему.

Приближался день рождения Франсин, по этому случаю в соседнем городке Ле-Мон-Доре, в одном из его престижных отелей, заказали обед. Рейчел знала, что Люсьен со своей подопечной тоже приглашены.

— Изанна, какие цветы ты мне посоветуешь подарить Франсин?

— Ты имеешь в виду букет или цветы, которыми можно украсить вечернее платье?

Рейчел кивнула.

— Думаю, гвоздики. Она их обожает.

— Какого-нибудь определенного цвета?

Изанна пожала плечами:

— Ей понравится все, что ты ей преподнесешь.

В садах замка было множество гвоздик, но Рейчел сочла неудобным сорвать их. Это означало бы подарить Франсин то, что и так ей принадлежит. Поэтому накануне торжества она специально съездила в Ле-Мон-Доре и заказала букет из двух дюжин роскошных гвоздик с тем, чтобы его доставили на дом.

Рейчел размышляла о том, как трудно будет родственникам выбрать подарки для Франсин, уже обладавшей всем, что только может пожелать молодая женщина, но утром именинница в самом добродушном настроении, весело смеясь, демонстрировала подарки, полученные от членов семьи и друзей.

Светлая норковая накидка от Пьера, кольцо с аметистом в старинной оправе от Селии, серьги с филигранью от Вала и отрез роскошной янтарно-золотистой парчи от бабушки. Другие поздравления пришли по почте или были доставлены с посыльными.

— Мой небольшой подарок еще не доставили, — сказала Рейчел, — но я хочу выразить вам самые теплые пожелания.

Франсин засияла, однако оказалось, что ее радость вызвана не любезностью Рейчел, а горничной, которая как раз внесла еще один пакет.

Франсин сорвала упаковку и обнаружила великолепный несессер из крокодиловой кожи, украшенный серебряной монограммой и заполненный флакончиками с эмалевыми крышками и изящными баночками.

— От Люсьена! — воскликнула Франсин, вынимая карточку.

— С любовью, — пробормотал Вал, сидевший развалясь в углу.

— Конечно, с любовью!

Рейчел ответ Франсины показался слишком поспешным и подчеркнутым.

Днем именинницы не было дома, и, когда доставили гвоздики, Рейчел распорядилась, чтобы цветы отнесли в комнату хозяйки торжества, а сама занялась тщательной подготовкой к вечеру. Один из отрезов шелка, купленных ею в Лионе, превратился теперь в платье, подобного которому у нее сроду не было. Неуловимо переливающиеся желтый и каштановый тона поразительно контрастировали с темными волосами Рейчел и оттеняли ее серо-зеленые глаза. Платье было скроено чрезвычайно просто: круглый, довольно глубокий вырез у шеи и свободная от бедер юбка.

— Ты восхитительно выглядишь, — оценила Селия, когда Рейчел появилась в комнате сестры.

— Изумительный материал. Я чувствую себя мультимиллионершей. Посоветуй, какое из этих двух украшений больше сюда подойдет.

Она протянула два недорогих ожерелья, это все, что она имела.

— У меня есть кое-что получше.

Селия открыла большую шкатулку и достала прелестные янтарные бусы, где каждая бусинка перемежалась золотыми звеньями тончайшей ювелирной работы.

— Нет, я не решусь это надеть.

— Глупости. Оно идеально подойдет к твоему платью. Но не потеряй, пожалуйста, это подарок Пьера ко дню появления на свет Хэрри.

— Не беспокойся, я буду очень аккуратна.

Селия защелкнула застежку, и Рейчел невольно залюбовалась своим отражением в одном из больших зеркал.

— Уверена, даже Люсьен будет потрясен сегодня вечером, — самым небрежным тоном бросила Селия.

— Не знаю, чего от него и ждать, — ответила Рейчел. — Он был весьма суров, когда мы в последний раз общались по телефону.

На самом деле Рейчел втайне надеялась, что сегодняшний банкет поможет ликвидировать разделившую их трещину.

Однако праздник еще не успел начаться, как что-то случилось с Франсин. Все уже были готовы, а та все не появлялась.

— Что произошло? — спросил Пьер жену. — Обычно она пунктуальна.

— Не имею ни малейшего представления, — ответила Селия. — Говорят, она заперлась в спальне и отказывается вообще ехать.

— Но почему? Она не заболела ли? Будет лучше, если ты сходишь к ней, Селия.

— Я пойду с тобой, — вызвался Валантен. — Хотя провести даже несколько мгновений вдали от Рейчел, которая сегодня выглядит умопомрачительно, мне будет сущим наказанием.

Рейчел улыбнулась, но довольно сдержанно. Не хотела его поощрять. Пусть бы тот ограничивался только комплиментами и не переходил границ.

Селия вернулась довольно быстро.

— Я оставила с Франсин Вала. Может, ему удастся уговорить ее.

— Но что стряслось? — недоумевал Пьер. — Днем она была в отличном настроении.

— Похоже, какой-то недоброжелатель прислал подарок, который сулит ей несчастье. Во всяком случае она так считает.

Пьер нетерпеливо отмахнулся:

— Вот уж в самом деле какая-то чепуха! Франсин исполнилось двадцать девять, пора бы уже ей забыть о глупых предрассудках.

Он в раздражении принялся расхаживать по комнате. От нечего делать Рейчел следила за его шагами, а сама невольно думала о том, кто мог быть тем недоброжелателем и что из себя представляет подарок, символизирующий для Франсин несчастье.

В конце концов спустился Валантен.

— Она сейчас придет. С душевными треволнениями покончено, но пусть никто об этом не упоминает.

Франсин появилась действительно очень быстро и почти по-королевски торжественно. Ей удивительно шло платье из парчи. Бриллианты сверкали у нее на шее, на плечи был небрежно накинут палантин из светлой норки, а роскошные волосы, уложенные в высокую прическу, выглядели как корона.

Рядом с такой великолепной особой у Рейчел почти не оставалось надежды, что Люсьен бросит на нее хотя бы мимолетный взгляд. Однако, когда они встретили Люсьена и Изанну в ресторане в Ле-Мон-Доре, Рейчел показалось (или она только вообразила это?), что глаза Люсьена на несколько секунд с теплотой и без всякой враждебности задержались на ней…

Друг Валантена Гастон тоже был приглашен сегодня, чтобы у всех дам были пары. И сразу стало очевидно, что юная Изанна одержала еще одну победу.

После долгого изысканного застолья с шампанским стали обсуждать, как провести остаток вечера.

— Франсин, куда тебе хочется больше? — осведомился Пьер. — В казино или на танцы?

Рейчел бросила взгляд на именинницу как раз в тот момент, когда оживление исчезло с ее лица, сменившись гримасой обиды.

— Казино, Пьер, — поразмыслив, ответила Франсин, а после весьма многозначительной паузы добавила: — Хочу удостовериться, сбываются ли в жизни приметы…

Чтобы попасть в казино, нужно было пройти через небольшой садик. Мягкие летние сумерки, аромат цветов, отдаленные звуки музыки — все это, вместе взятое, создавало романтическую атмосферу.

Когда представилась возможность, Рейчел спросила у сестры, знает ли она причину, испортившую настроение Франсин еще дома.

Селия чуть поморщилась:

— Кто-то имел наглость подарить ей огромный букет гвоздик.

— Гвоздик? — Девушку аж передернуло от мрачных предчувствий. — Что в них плохого?

— Есть такая примета, будто они приносят несчастье игрокам, а Франсин обожает рисковать в казино.

— О Боже! — воскликнула Рейчел. — Я… я понятия не имела о существовании такой приметы, иначе не выбрала бы в подарок эти цветы…

Селия сначала растерялась, но быстро пришла в себя и даже постаралась изобразить улыбку, чтобы ободрить сестру.

— Ну, ты же в самом деле не могла знать о столь нелепых и глупых предрассудках. Считай это забавным недоразумением, и все.

— Не могу, Франсин прекрасно знает, что этот «сюрприз» преподнесла я… Наверное, мне стоит извиниться при удобном случае, как полагаешь?

— Не торопись. Если она сегодня проиграет, завтра принесешь свои покаяния, если же выиграет, то и без них все обойдется…

Рейчел еще никогда не приходилось играть в рулетку, но Люсьен был рядом и подсказывал ей, куда ставить фишки. Когда она следовала его совету, то выигрывала небольшие суммы, когда же сама принимала решение — проигрывала.

— Ну вот. Я напрасно не согласилась с тобой, — сказала она, наблюдая, как крупье сгребает лопаточкой ее ставки.

— Ты не исключение — редко кто из женщин прислушивается к мужским советам. Я уже говорил тебе, что ты сегодня выглядишь очаровательно?

Она с радостью вскинула на него глаза:

— Нет, Люсьен, комплименты женщины не забывают.

Он рассмеялся:

— Хочешь, потанцуем или предпочитаешь и дальше проигрывать?

Она помедлила, прежде чем ответить. Напротив за столом сидела Франсин, полностью погрузившаяся в игру, лицо ее горело азартом. Перед ней возвышалась груда фишек, она явно выигрывала. За ее спиной стоял Валантен, высказывавший свое мнение по поводу ее ставок.

— Предпочитаю танцы, — наконец сказала Рейчел. — Рулетка только для посвященных, а у меня нет опыта.

Он повел ее к танцевальному залу:

— На этот раз я постараюсь не оказать своей партнерше медвежью услугу.

Тот инцидент, когда он испортил ей туфли, произошел всего несколько недель назад. Однако это уже воспринималось как далекая страница из прошлого. Настоящее же тесно переплелось с семьей Бертелль в Сосновом замке, их друзьями и знакомыми. Та, другая жизнь в Англии, заполненная работой на обувной фабрике и ежедневными возвращениями домой к тете и дяде, тем более казалась почти ирреальной…

Рейчел была благодарна сестре за приглашение погостить в замке. И если бы не Франсин с ее вечными колкостями, подковырками, — все вообще складывалось бы замечательно. Напрасно она, конечно, послушалась Изанну насчет проклятых гвоздик. Не терзалась бы теперь душевными переживаниями.

Что касается Люсьена, Рейчел начинала обретать уверенность в его присутствии. Порой он словно отгораживался от нее стеной, но мимолетные мгновения гармонии в их отношениях, как, например, сегодня вечером, многое сглаживали.

Однако танец с Люсьеном не помог Рейчел, как она надеялась, окончательно обрести равновесие и стать самой собой. Его близость волновала ее, пробуждая в ней какие-то неведомые чувства. Когда она говорила, слова звучали неестественно отрывочно, тогда как с Валантеном, например, можно было вести непринужденный, полный добродушного подшучивания разговор, который с Люсьеном плохо у нее получался.

После двух или трех танцев Люсьен подвел девушку к угловому столику, наполовину скрытому пальмами.

— Мы должны поздравить друг друга с успехом, — заметил он. — Меня с тем, что не проявил пока неуклюжести, а тебя с тем, что твои туфли, как я успел заметить, вполне можно назвать обувью.

Рейчел действительно предпочла на сей раз туфли без каких-либо особых затей.

— Исчезновение Валантена сильно огорчило тебя? — внезапно спросил Люсьен, когда подали вино.

Она поразилась столь резкой перемене темы.

— Естественно, вся семья была расстроена. Он должен был по крайней мере позвонить и избавить близких от лишнего беспокойства. Я помню, как разволновалась Изанна, например. Ее можно понять… Скажи, как скоро она объявит о своей помолвке?

Он недоуменно вскинул брови.

— С Валантеном?.. Изанна еще не уведомила меня о своих планах. Однако до двадцати пяти лет ей понадобится мое согласие на брак.

— А ты не дашь его, если она захочет выйти замуж за младшего из Бертеллей?

Рейчел сама не сознавала, зачем задала подобный вопрос, просто слова сами сорвались с губ. Зато услышала вполне жесткий ответ.

— Мне бы хотелось иметь гарантии, что Валантен подходящий муж, — процедил он. — У него есть определенное наследство, но оно едва ли сравнимо с состоянием Изанны.

— Неужели в таком важном деле, как брак, необходимо принимать во внимание только финансовую сторону? — Рейчел опрометчиво вступила в спор и теперь могла, не задумываясь, продолжать. — Я знаю, что молодой паре трудно прожить на гроши, однако счастье дороже любых денег!

— Твоя философия достойна восхищения, — пробормотал он, — и, несомненно, у тебя на родине в браки вступают исключительно на основе взаимного влечения, но здесь… французы значительно практичнее.

— Браки по расчету, — усмехнулась она.

— Ничуть. Небольшая отсрочка дает возможность молодым людям проверить свои чувства друг к другу.

— Но Изанна влюблена в Вала, как же ты не понимаешь столь очевидного факта?

Люсьен пристально посмотрел ей в глаза:

— Ты хороший адвокат, Рейчел. Видимо, Изанна и попросила тебя разузнать мою точку зрения на сей счет?

— О Боже, нет! Она очень рассердится, если узнает, что я завела с тобой этот разговор.

— Тогда могу заверить тебя, моя подопечная не нуждается в твоем содействии. Я вообще сильно сомневаюсь, влюблена ли она в Вала или он в нее. Если даже Изанна верит, будто любит его, она вскоре найдет кого-нибудь другого и быстро утешится. Я не пытаюсь обуздать ее буйный нрав, поэтому она обычно сообщает мне, что у нее на уме.

— Извини, если я сую нос не в свои дела, — виновато пробормотала Рейчел.

— Твое желание как можно больше разузнать о Валантене вполне объяснимо. Насколько я понял, ты пытаешься разузнать, действительно ли Вал стремится к помолвке.

Она судорожно вздохнула.

— Это не входило в мои намерения, — пытаясь сохранить хладнокровие, ответила Рейчел.

— Ну а теперь ты знаешь, что между ним и Изанной ничего серьезного нет, и можешь больше не колебаться.

— Колебаться насчет чего? — переспросила Рейчел.

— Поощрять ли ухаживания Вала… Не сомневаюсь, врожденное чувство справедливости никогда не позволило бы тебе отбить у другой девушки ее предполагаемого жениха.

— Позволь заверить тебя, Люсьен, между нами абсолютно ничего нет и не предвидится! Тем более, что в скором времени, как только сестра родит, я уеду отсюда. Мне незачем оставлять после себя клубок запутанных отношений. И давай, наконец, прекратим этот нелепый разговор.

— Тогда, если хочешь, пойдем опять танцевать.

Они закружились в вальсе. Но волшебство вечера уже исчезло. Хотя близость партнера по-прежнему волновала Рейчел, но теперь между ней и Люсьеном возникла какая-то неловкость, некое раздражение, которое не находило выхода. Она пропустила шаг и сбилась с ритма.

— Ты устала, — заметил он и молча отвел Рейчел к столику.

Немного погодя Люсьен спросил:

— Когда ты покинешь нашу Овернь, то, позволь узнать, куда направишься?

— Думаю, сначала в Милан, во всяком случае, такими были мои первоначальные планы. Затем Рим и Париж.

Пожалуй, это была наиболее безобидная тема для разговора.

— И везде будешь просто изучать обувь?

— О нет, конечно. Нелепо проводить все время в цехах фабрик или рассматривать витрины обувных магазинов. Я люблю получать самые разнообразные впечатления. От городов, пейзажей, традиций и обычаев людей. Мечтаю, например, взобраться на развалины вашего старого фамильного замка…

— Это — когда пожелаешь, но только будь осторожна. Если возьмешь с собой Анри, лучше не лезьте на самый верх, опасно.

— Как они строили в те времена! Наверное, было невероятно трудно возводить крепости почти на остроконечных вершинах.

— Наших предков больше волновала проблема, как заметить приближение врагов и дать им отпор.

— Да, понимаю, но я не о логике, а своих эмоциональных ощущениях. Эта часть французской провинции покорила меня своей самобытностью. Здесь столько контрастов — пугающие суровостью горы и зеленые пастбища, маленькие, словно игрушечные, деревушки, приникшие к склонам, и мрачные замки на каждой вершине. Несомненно, в каждом из них обитает свой призрак.

— Возможно.

— Расскажи мне о призраке твоего замка.

Лицо его потемнело.

— Что ты имеешь в виду? Старые развалины, куда мечтаешь забраться?

— Нет, я имею в виду нижний сохранившийся замок, где однажды случайно столкнулась с каким-то мужчиной… Мне показалось, что это и есть ваш семейный призрак.

— В нашем доме нет никаких призраков, — резко бросил он. — Никогда больше не затрагивай эту тему. Храни воспоминания о цветах и горах и не забивай себе голову безумными фантазиями. Пойдем, пора возвращаться в казино к остальным.

Люсьен был явно взбешен. Совершенно удрученная, она шла рядом, понимая одно: между ними теперь пролегла самая глубокая трещина…

Франсин и Вал уже встали из-за стола. Франсин жаловалась, что в результате проиграла солидную сумму, чему виной, конечно, коварный даритель гвоздик.

— Ты бледная и выглядишь так, словно испугалась привидения, — шутливо сказал Вал, обращаясь к Рейчел.

— О, пожалуйста! — взмолилась она, надеясь, что Люсьен, стоявший чуть поодаль, не слышит этих слов.

— Что тебя расстроило? — обеспокоенно допытывался Валантен, Заметив, как две слезинки медленно скатились по щекам девушки.

— Прости меня, я глупо себя веду, — сказала она, поспешно смахивая слезы.

— Давай пойдем где-нибудь погуляем, иначе ты не успокоишься…

Он взял ее за руку и повел в темнеющий сад.

Несмотря на сдержанное отношение к Валу, Рейчел оценила его заботу и внимание. Тот вообще обладал потрясающей интуицией.

Они шли по тропинкам, едва освещенным цветными сказочными фонариками.

— Так что огорчило тебя? — спросил он. — Или, вернее, следует спросить — кто? Могу догадаться — Люсьен.

— Пожалуйста, Вал, давай вернемся к остальным. Со мной уже все в порядке.

— Не вернемся до тех пор, пока не расскажешь. Ты поссорилась с ним? Если так, меня это в высшей степени радует.

— Мы не ссорились. Вовсе нет. Но я упомянула вскользь насчет их семейного призрака, и он очень рассердился.

— А что именно ты сказала? — настойчиво допытывался Валантен.

— Я видела… или, возможно, мне только показалось, что видела человека с лицом, покрытым шрамами…

Вал замер как вкопанный.

— Лицо со шрамами?.. — с тревогой переспросил он, но тут же рассмеялся: — Конечно, тебе почудилось, или просто разыгралась фантазия. По правде говоря, я не верю, что у Фонтенаков водятся призраки. У нас, Бертеллей, точно есть. Эта совершенно безобидная старуха с седыми волосами постоянно бесшумно бродит по замку. Ты ее уже видела? Если нет, рано или поздно непременно встретишь.

Рейчел понимала: Вал нарочно разыгрывает ее, чтобы скрыть первое мгновение тревоги. Однако, чуть помолчав, он добавил:

— При Люсьене в самом деле лучше не упоминать о призраках. Думаю, он нам завидует — вот в чем секрет его злости.

Они приблизились к небольшой беседке, окруженной магнолиями и олеандрами. Позже Рейчел поняла: ей не следовало соглашаться на предложение Вала присесть хоть на несколько минут, но она все еще была потрясена вспышкой гнева Люсьена и совершенно сбита с толку нелепым, очевидным враньем Валантена.

— Кто бы ни огорчил тебя, впредь помни, ma chère, я всегда готов утешить тебя, — тихо прошептал он, и, прежде чем Рейчел успела оказать сопротивление, его руки крепко обхватили ее, и он осыпал поцелуями ее губы, щеки, шею.

— Вал! — задыхаясь, бормотала она. — Прекрати! Ты ведешь себя глупо!

— Глупо, потому что воспользовался случаем? Моя восхитительная Рейчел, ты очаровала меня, я ни о ком другом не могу думать. Я люблю тебя. Скажи, что ты тоже любишь меня, хоть чуточку…

Рейчел, наконец, вырвалась из его объятий:

— Ты мне очень нравишься… но это не любовь, Вал.

— Постепенно симпатия перерастет в более глубокое чувство. Я надеюсь, хочу надеяться на это.

Рейчел встала, разглаживая помятое платье.

— Нам лучше поскорее вернуться назад, пока нас не стали разыскивать.

— Плевать! Если бы не проклятая рука, я отвез бы тебя домой, и мы побыли бы наедине.

Рейчел хмыкнула. Для человека с травмой он оказался на удивление сильным, когда дело дошло до объятий.

В казино она сразу проскользнула в дамскую комнату, чтобы привести в порядок лицо и волосы. Бросив последний взгляд в зеркало, Рейчел оторопела. Прекрасное янтарное ожерелье исчезло.

Когда и где оно потерялось? Неужели в саду?

Она снова прошлась по аллеям, где они бродили с Валантеном, внимательно глядя себе под ноги. Безнадежное дело искать ожерелье в такой темноте, если даже оно все еще лежит где-нибудь в бордюрной траве.

Рейчел подошла к знакомой беседке, но, заметив там контуры мужской фигуры, войти внутрь не решилась.

Только когда мужчина повернулся, услышав шаги, она увидела Люсьена. Лучше бы уж тут оказался незнакомец, а не человек, с которым ей до боли трудно общаться.

— Я вернулась… я потеряла ожерелье, — лепетала девушка в полной растерянности.

— Садись, Рейчел, — приказал Люсьен.

— Я не могу. У меня нет времени. Видишь ли, это ожерелье Селии, оно очень дорогое.

Он схватил ее за руку и сжал, словно тисками.

— А что стоит дороже? Твое время или бусы?

— Пусти меня, Люсьен. Я должна найти их, иначе сестра не простит меня. — Она попыталась высвободить руку, но безуспешно. — Люсьен, пожалуйста! Я не успокоюсь, пока не отыщу потерю.

Вместо ответа, он потянул ее и властно усадил рядом с собой, потом сказал:

— Не нервничай так. Посиди хоть несколько минут спокойно и расслабься.

— Разве я в состоянии?

— Не беспокойся об ожерелье. Оно у меня.

Рейчел вскочила от неожиданности, но тот снова заставил ее сесть.

— О, Люсьен! Почему ты не сказал об этом сразу? Где оно?

— У меня в кармане.

— Ты жестокий человек! Видел, как я дергаюсь, и сознательно продлевал мои мучения!.. Это подло!

— Зато подлец спас тебя тем, что нашел ожерелье, которое ты так беспечно потеряла. Наверное, из-за пылких объятий Валантена оно упало с твоей шеи?

— Как ты смеешь говорить такое! Значит, ты шпионил за нами?

— Какое это имеет значение? Может, теперь все наоборот — он следит за нами. Забавно, правда?

— Люсьен, пожалуйста, отдай мне свою находку и позволь уйти.

— Обещаю тебе ожерелье и свободу через несколько минут. Но, думаю, я заслужил награду. Совсем недавно ты уверяла меня, будто между тобой и Валантеном ничего нет, однако та небольшая сцена, свидетелем которой я стал, должна означать, что ты с большой легкостью даришь свою благосклонность. В таком случае, почему я не имею право получить свое?

— Если моя благосклонность дарится с такой легкостью, — насмешливо отчеканила девушка, — неужели тебя удовлетворит перспектива с кем-то ее делить, даже с Валантеном?

— Позволь мне самому судить об этом.

Она не успела ответить. Люсьен буквально зажал ее рот поцелуем, от которого можно было задохнуться. Но ни отстраниться, ни вывернуться Рейчел не могла — столь грубы были его железные объятия и до боли расплющены губы. Но внезапно в нем что-то изменилось, и она услышала, как он, чуть отпрянув, прошептал:

— Рейчел, ты такая сладкая.

Нужно было воспользоваться этим моментом, но желание защищаться вдруг исчезло. Она почувствовала, как словно начало таять сердце, лишая ее воли. Рейчел чуть приподнялась и сама поцеловала его в щеку. Реакция Люсьена оказалась неожиданной. Он вскочил, словно его ужалила змея.

— Прости мое безумие. Мне не следовало так себя вести.

Рейчел была сбита с толку этой репликой и переменой в его поведении. Только что он впивался ей в губы своими беспощадными поцелуями, а в следующее мгновение уже отвергал ее. Пожалуй, в такой ситуации любая девушка растерялась бы.

Она встала, пытаясь успокоиться и разобраться в путанице охвативших ее чувств. Сильное замешательство не позволяло ей прийти к какому-то выводу прямо сейчас, но Рейчел твердо знала: от таких непредсказуемых мужчин лучше держаться подальше.

— Теперь ты отдашь ожерелье, Люсьен? Надеюсь, я заплатила тебе по счету.

— Конечно отдам, как только мы вернемся в казино, — ответил он ровным голосом.

В молчании они шли по тем же самым аллеям. Огоньки сказочных фонариков погасли, и сад погрузился во тьму, только у казино все было ярко освещено.

У двери Люсьен протянул ей ожерелье:

— Положи его в сумочку, так надежней. Я должен отвезти Изанну домой, если только ее новый друг Гастон уже не сделал этого. Спокойной ночи.

Как только Рейчел вошла в вестибюль, к ней тотчас же бросился Валантен:

— Рейчел! Где ты пропадала!

— Мне ужасно жаль, если я всех задержала. Простите.

Она почувствовала на себе пристальный взгляд Франсин, на лице которой играла злорадная усмешка, потом обратила внимание на недоумение сестры.

— Все в порядке, Селия. Не беспокойся.

Рейчел не могла больше выносить, как смотрят на нее и все остальные тоже: кто с любопытством, кто с насмешкой, кто с сочувствием.

— Пойду возьму пелерину, — сказала она и почти бегом направилась в гардероб.

Только посмотрев в зеркало, Рейчел поняла, чем поразила всех. От ее прически и следа не осталось. Голова взлохмачена, тщательно подобранные на затылке пряди выбились, а эффектная заколка, державшая их, съехала к уху.

По дороге домой в машине почти все молчали, но перед сном Рейчел улучила момент и заглянула к сестре.

— Селия, дорогая, я должна объяснить…

Селия пожала плечами:

— Не знаю, что за приключения выпали на твою долю, но ты выглядела так, словно тебя потрепали буйные ветры.

— Да, Вал сегодня разбушевался, — пробормотала она.

— Вал? А мне показалось, что ты провела почти весь вечер с Люсьеном.

— Да, мы немного потанцевали с ним, а погулять по саду меня пригласил Валантен.

— Рейчел, неужели это необходимо было делать? Значит, он взъерошил тебе волосы в темном уголке? Пора бы уже знать — он большой ходок по части флирта. Кого угодно заставит увлечься.

— Только не меня, — заверила сестру Рейчел и перевела разговор на ожерелье: — Боюсь, здесь ослабла или сломалась застежка, поэтому я сняла его, чтобы не потерять.

Она открыла сумочку и вернула ожерелье Селии.

— Не волнуйся, дорогая, я попрошу Пьера отдать мое любимое украшение в починку.

Рейчел не призналась сестре, в какую историю попала из-за этих бус. Распрощавшись с Селией и возвращаясь к себе, она даже расплакалась.

Не янтарное ожерелье, конечно, стало причиной ее слез, а горькое душевное потрясение. Она боялась признаться даже себе самой, насколько Люсьен затронул ее чувства, огнем обжег ее сердце, растопил волю. Даже если и в нем на мгновение вспыхнула страсть — он не пожелал воспользоваться слабостью Рейчел, которая была совершенно очевидна. Как хорошо, что он вовремя отверг ее, прежде чем она выставила себя перед ним законченной дурой!