Грэй глянул на часы, направляясь к универмагу, находящемуся в центре Уилшиер-плаза, и ускорил шаг. Он опаздывал почти на полчаса на последнюю примерку у своего портного, который шил ему костюм по специальному заказу.

Вся жизнь превратилась в сплошное размытое пятно со времени встречи с Мэрайей. Грэй выполнял свои ежедневные обязанности, но его затуманенный мозг был не в состоянии запомнить такую простую вещь, как встреча или деловое собрание. Слава Богу, что у него была Джини, которая освежала его память и не давала опуститься на самое дно тоски.

Ребенок. Они должны были завести ребенка, судя по намерениям Мэрайи, она собиралась завести ребенка. Сама. Без его помощи. Она очень ясно дала понять, что ничего не ожидала и не хотела от него.

И таким образом он ушел от нее и от ребенка без борьбы и каждый день жил, убеждая себя в том, что поступил правильно. Но мать и ребенок заслуживали большего, чем то, что он мог предложить им, например, душевное равновесие и надежную домашнюю обстановку, наполненную счастьем и любовью. Как мог он дать им то или другое, когда все, с чем ему приходилось сталкиваться, были враждебность, недовольство и пренебрежение.

Так почему же он не мог избавиться от чувства, что совершает самую большую ошибку в жизни? Отбросив этот преследующий его вопрос, потому что он не мог дать на него вразумительного ответа, Грэй обогнул большой фонтан в центре и направился к магазину мужской одежды и принадлежностей.

Внезапно он услышал плач и рыдания и оглянулся, все еще продолжая идти быстрым шагом. Двор был огорожен скамейками для уставших покупателей.

Жалобные рыдания вновь донеслись до его слуха, приглушенные, но проникающие в самое сердце. Нахмурившись, Грэй замедлил шаг и начал заглядывать в беседки. Наконец он увидел, забившуюся в угол маленькую девочку. Она сидела подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Девочка смотрела на него со страхом, слезы катились по ее щекам.

Она была совсем маленькой, с медвяно-каштановыми волосами, спускавшимися до плеч, и большими светло-голубыми глазами, взгляд которых проникал в самую глубину его души. Судя по росту, ей было лет пять.

Очевидно, она потерялась и была напугана. Он мог понять ее, потому что чувствовал себя, как и она, — вне привычной обстановки, стремящимся найти дорогу домой.

Но, как ни плохо было ему, Грэй не мог уйти и оставить девочку, не убедившись, что родители, в конце концов, нашли ее.

Он сделал осторожный шаг навстречу. Она отодвинулась, дрожа всем телом. Плач усилился. Господи, неужели он был таким страшным? И тут же подумал, что для нее он был великаном. Или у детей было шестое чувство, помогавшее им узнавать того, кто их не любил?

Мысль была неприятной.

Засунув руки в карманы брюк, Грэй оглянулся вокруг, ища помощи, но рядом никого не оказалось. Ни одной женщины, которая справилась бы с подобной ситуацией. Но ребенка нельзя было бросить.

— Ты в порядке, детка? — спросил он мягко. Дурацкий вопрос, но это было все, что он мог придумать, чтобы начать разговор.

— Я хочу к маме, — заплакала она, подбородок ее дрожал.

— А где она?

— Не знаю. Я только остановилась у игрушек посмотреть в окно, а потом мамы уже не было.

И скорее всего, мать девочки, в конце концов, тоже оглянулась и в ужасе поняла, что дитя исчезло. Несомненно, мать сейчас сходила с ума от беспокойства.

Девочка опять начала плакать, отчего Грэй почувствовал себя беспомощным. Первая мысль была: что бы сделала Мэрайа? Ответ пришел сразу — она успокоила бы девочку.

Заставив себя подойти ближе, несмотря на то что от ее рыданий у него все переворачивалось внутри, он опустился перед ней на корточки. Она была такой маленькой и уязвимой. Такой нежной и невинной. Невольно рука его протянулась и убрала мягкую прядь с ее лица. В следующий момент он был поражен тем, как в нем внезапно проснулось желание защитить ее.

Грэй судорожно сглотнул. Господи, если он испытывал такое сочувствие к девочке, которую даже не знал, то можно было представить, что он чувствовал бы к своему собственному ребенку.

Его ребенок. Которого носит Мэрайа. От подобного откровения голова пошла кругом.

— Меня зовут Грэй, — представился он, пытаясь установить какой-то контакт и избавить ее от страха перед чужим. — А тебя как зовут?

— Б-Б-Бранди, — произнесла она, запинаясь.

— Какое красивое имя для такой симпатичной маленькой девочки. А что, если мы пойдем и вместе поищем твою маму?

Она скептически оглядела его и вытерла слезы.

— Мне нельзя никуда ходить с чужими.

— Очень хорошее правило. — Грэй подумал, что было бы замечательно, если бы его собственный ребенок был так подготовлен. — Но не хочется оставлять тебя здесь совсем одну. Тут недалеко есть справочная, я уверен, что они могут найти тебе твою маму, но для этого нам надо туда как-то добраться.

И Грэй выпрямился и протянул ей руку, зная, что, если она откажется пойти, он мало что сможет сделать.

Девочка осторожно протянула руку и вложила крошечную мягкую ладошку в его огромную руку. Она доверилась ему! От того, как она прикоснулась и сжала его ладонь с такой надеждой, сердце Грэя подпрыгнуло. При виде этих больших синих глаз, только секунду назад переполненных слезами, а теперь сиявших доверием, колени Грэя ослабли. Теперь ее безопасность зависела от него. Он никак не мог подвести ее.

Приноровившись к ее маленьким шагам, Грэй направился к справочной и сообщил о случившемся работавшей там молодой женщине. Та в ответ сообщила, что о пропаже уже поступило заявление, охранники и мать девочки ищут ее. Затем она взяла рацию и передала сообщение, что ребенок найден.

— Они в другом конце. Как только найдут мать Бранди, сразу вернутся сюда. — И она посмотрела на ребенка, цеплявшегося за руку Грэя. — Хочешь посидеть рядом со мной, пока твоя мама не придет?

— Нет, я хочу побыть с мистером Грэем.

— Очень хорошо.

— Может, попробуем, какое здесь продают мороженое, пока мы ждем? — Грэй заметил киоск напротив справочной.

Блаженная улыбка разлилась по ее лицу, и она энергично закивала головой.

— Я люблю шоколадное, — объявила она.

— Я тоже.

Несколько минут спустя они сидели рядом на деревянной скамье около справочной, у каждого в руках рожок с шариком шоколадного мороженого. Наслаждение от простоты ситуации разлилось по телу Грэя, теплое, словно солнечный свет. Он не мог вспомнить, когда последний раз ел мороженое из рожка, а факт, что он делал это вместе с ребенком и радовался этому, изумил его.

Он будет отцом ребенка, зачатого в любви, их с Мэрайей любви.

Желание невозможного становилось все сильнее с каждым днем. Сегодня оно превзошло все испытанное им ранее из-за этой потерявшейся маленькой девочки. Чтобы помочь ей, Грэю пришлось выполнить роль заботливого взрослого, и он не верил раньше, что способен на это. Несмотря на свои страхи, он оказался терпеливым, внимательным. Настороженность по отношению друг к другу прошла, теперь они непринужденно общались.

Перспектива воспитания ребенка бросила его в жар, но при мысли о том, что он может упустить возможность этих незабываемых моментов общения со своим сыном или дочерью, ему стало еще хуже. Он не допустит, чтобы его сын или дочь думали, что он не любит их.

А он будет любить их, вдруг с изумлением осознал Грэй. Он уже любил. Он хотел видеть их улыбки и слышать их смех. Играть в футбол с сыном или ходить на сольные балетные концерты свой дочери. Черт побери, он хотел быть частью всей их жизни и делить с ними каждую минуту их взросления.

«Из тебя выйдет прекрасный отец. Ты добрый, нежный, любящий…». Слова Мэрайи звучали в его голове, прогоняя последние сомнения. Она верила в него. Она была сильной, ничто даже отдаленно не напоминало в ней его собственную бесхребетную мать. Мэрайа любила жадно, без оговорок и условий.

И она любила его. Как могло у него не получиться, если рядом будет она, направляя его и изучая родительскую науку вместе с ним?

Дураком он был, что ушел. То, что хотела Мэрайа, было таким простым. Это было как раз то, чего он сам страстно желал всю жизнь, но изо всех сил отвергал: быть частью семьи, проходящей через плохие и хорошие периоды, семьи, полной уважения, доверия… и любви.

Бранди похлопала его по руке, чтобы привлечь внимание, и он, взглянув на шоколадный отпечаток ее ручки на рукаве своей рубашки, поднял глаза на детское личико, перемазанное сладким мороженым. Он ждал, что испытает сейчас прилив раздражения, что показало бы, что он действительно сын своего отца и что у него такой же характер, но единственное, о чем он подумал, было, как хорошо, что сейчас он поменяет рубашку.

Он понял, что будет бороться до последнего вздоха за Мэрайю и своего ребенка.

— Спасибо, мистер Грэй. — Бранди смотрела на него с выражением, похожим на обожание. — Вы очень хороший и очень мне нравитесь.

— А ты самая замечательная девочка из всех, с кем я имел удовольствие познакомиться, — и Грэй коснулся пальцем кончика ее носа.

— Бранди!

Истеричный вопль заставил Грэя и Бранди обернуться. Когда девочка увидела бегущую к ней мать, она соскочила со скамьи и бросилась в ее объятия.

Женщина плакала и изо всех сил сжимала ребенка.

— Огромное вам спасибо за то, что позаботились о моей малышке, — обратилась она к Грэю. — За всю свою жизнь я никогда не была так напугана.

Грэй улыбнулся, вспоминая, как он нашел плачущую Бранди.

— Думаю, в этом вы были не одиноки.

Это было замечательно. Незнакомые, но приятные чувства охватили Грэя. Он знал, что никогда больше не увидит девочку, но никогда не забудет ее.

— Пристегнись.

Мэрайа раздраженно посмотрела на Грэя, но сделала то, о чем он просил. Она уже не знала, что ожидать от него с того самого дня, когда он ввалился в ее офис две недели назад, требуя, чтобы она позволила ему быть частью жизни его ребенка. Она не могла не размышлять о том, что привело к такой перемене.

— Грэй, ты не можешь каждый раз похищать меня, когда мы начинаем спорить.

Грэй опустил очки на нос и влился в поток машин.

— Я не похищаю тебя.

— Тогда как ты назовешь этот фокус, который ты выкинул на автостоянке? «Залезай в машину и не устраивай сцен», — процитировала она его.

— Я пытался быть вежливым. Вокруг были люди, я не хотел, чтобы они слышали наш разговор.

— Джейд будет ждать меня в офисе через час.

— Джейд может подождать. А это не может. — Он остановился на красный свет и посмотрел на нее. — Нам надо поговорить, Мэрайа.

— Я не хочу разговаривать, — твердо произнесла она.

— Замечательно, тогда ты можешь послушать.

И слушать она тоже не хотела, но и выбора у нее не было, разве что выскочить из машины. Полная решимости не вымолвить ни слова и не поддерживать беседу никаким другим способом, она принялась сосредоточенно смотреть в окно.

Он свернул на идущую вверх по холму автостраду.

— Ты знаешь, что я хочу быть частью жизни моего ребенка…

Голова ее резко повернулась, и она прервала его, прежде чем он успел закончить мысль.

— Я сказала, что не буду препятствовать тебе, — вот такая она была безответная и тихая.

— Хорошо, потому что я не оставляю тебе выбора.

Мэрайа ощетинилась. Кто он такой, что мог ставить подобные ультиматумы?

Отец ребенка, вот кто. У него было законное право требовать возможности находиться рядом с ребенком.

— Я хочу наблюдать за твоей беременностью.

— Да?

— Ага. Я ведь могу ходить с тобой к доктору?

— Можешь. — Она едва не подавилась этим словом. Переживать с Грэем все стадии ее беременности будет замечательно. Она подумала, сможет ли пережить эти новые нетрадиционные отношения, которые у них возникли, основанные на их взаимной ответственности за ребенка внутри нее и больше ни на чем.

— А те занятия, где обучают расслабляться и дышать?

— Нет, — это было слишком личным и интимным. Разве могла бы она сосредоточиться на технике дыхания, когда мужчина, которого она любила, но не могла приручить, поглаживал бы ее спину или нежно ласкал ее живот? Ее внимание будет на нем, а не на занятиях.

— Джейд будет мне помогать. — Мэрайа пыталась избавить его от того, чтобы он чувствовал себя обязанным находиться рядом с ней во время родов.

— Ни за что. — Он был непреклонен. — Это не оскорбление Джейд, но я хочу быть там, когда ребенок родится.

Чувствуя себя выжатой как лимон и не испытывая никакого желания пререкаться по поводу родительских планов Грэя, Мэрайа положила голову на подголовник.

— Грэй, тебе не обязательно делать это…

— Я хочу этого. Я настаиваю на этом. — Он свернул с автострады и остановился у знака «Стоп» на вершине холма. Затем перевел на нее взгляд, чтобы она полностью разглядела его мрачное выражение. — Ты ведь не собираешься усложнять мое общение с ребенком?

Мэрайа поежилась от неприятного предчувствия, думая, зайдет ли он так далеко, что подаст в суд на опеку, если не получит своего.

— Конечно же, нет. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я претендую на твое время.

— А тебе и не придется, потому что я буду рядом много времени.

Великолепно, просто великолепно.

— Я знаю, что ты занят, Грэй. Я и не рассчитываю, что ты будешь видеться с ребенком каждый день…

— Я найду время. Каждый день.

Мэрайа глубоко вздохнула. Что она могла ему сказать на это? Ей хотелось, чтобы ребенок знал своего отца и постоянно общался с ним. Но как она сможет встречаться с ним каждый день, зная, что у него своя жизнь, в которой ей не было места.

Грэй въехал на подъездную дорожку и выключил двигатель. Они стояли перед огромным двухэтажным домом. Мэрайа смотрела на эту конструкцию, дом, спроектированный и построенный для холостяка, который не имеет ни малейшего намерения привязывать себя к жене и уж, конечно, к ребенку, который оставит следы на его светлых коврах и разбросает игрушки по всему безупречно чистому дому.

Мэрайа вздрогнула: большая теплая рука Грэя скользнула под ее блузку.

— Грэй…

— Я хочу сделать это вот уже две недели, с того самого дня, как я был в твоем офисе, но я боялся, что ты залепишь мне хорошую оплеуху.

— А почему ты думаешь, что я не сделаю этого сейчас?

— Я все-таки рискну, дорогая. Ребенок уже шевелится?

— Да.

— Ну и как?

— Словно бабочки летают вокруг моего живота. А потом пару хороших ударов, чтобы не радовалась.

— Ты очень красивая вот такая, — хрипло проговорил он.

— Грэй, не делай этого.

— Что? — Он посмотрел на нее невинными глазами.

— Не усложняй это.

— Неужели есть что-то плохое в том, чтобы говорить женщине, какая она красивая. Особенно когда она носит твоего ребенка? Я всегда хочу тебя, Мэрайа. Время, которое мы провели врозь, только усилило мое влечение к тебе. Заставило меня понять, что значит твое отсутствие в моей жизни.

— Что мы здесь делаем, Грэй? — устало спросила она.

Он долго молча смотрел на дом, затем сказал:

— Я хочу тебе что-то показать. Пойдем со мной?

Она уже было собиралась сказать нет, но было что-то в его глазах, что заставило ее согласиться.

Мэрайа последовала за ним в дом и затем на второй этаж. Он остановился около спальни для гостей. Мэрайа нахмурилась. Грэй медленно открыл дверь… и тут она поняла.

Меньше всего она ожидала увидеть то, что предстало ее глазам. Грэй отпустил ее руку, и Мэрайа осторожно вошла в комнату.

Детская! Господи!..

Белая колыбелька, в тон ей стол для пеленания и ночной столик заменили королевских размеров кровать, которая ранее занимала почти все пространство. Около окна теперь стояло кресло-качалка, и в нем сидел огромный плюшевый медведь с большим красным бантом.

Ее грудь стеснило, когда она увидела, что стены оклеены обоями, которые она сама бы выбрала, — карусель зверюшек, — окрашенных в мягкие пастельные тона. Очевидно, комната была переделана профессиональным дизайнером, но как Грэй мог узнать, что это было то, что Мэрайа собиралась сделать в своей детской? Несомненно, ее ребенок будет счастлив в этой комнате.

Слезы застилали ее глаза, но она попыталась скрыть их.

— Что, тебе не нравится это? Джейд клялась, что это как раз то, что ты хочешь.

— Ах, вот оно что! — Какое предательство! Она через силу улыбнулась. — Я уверена, малыш будет в восторге.

— Я надеюсь, поскольку он или она будет жить здесь.

Мэрайа в ужасе уставилась на него.

— Ты имеешь полное право видеться с ребенком столько, сколько хочешь. Но этот ребенок не будет воспитываться нянькой.

— Нянькой? Я, наверно, забыл сказать тебе… — Что?

— Что я хочу, чтобы и ты жила здесь.

— Это ужасно удобно для тебя.

— Да, думаю удобно. Но почему бы мне не хотеть, чтобы мой ребенок и жена жили в моем доме?

— Ты прекрасно знаешь, что я думаю по поводу совместной нашей жизни, я сожалею, что ты используешь этого ребенка, чтобы… чтобы… Что ты сказал?

— Я сказал…

— Но ты действительно хочешь этого? — она говорила быстро, словно слова Грэя, будь они произнесены вслух, изменят свое значение.

— Да, я…

— Ты действительно хочешь жениться?

— Да, очень хочу. Я хочу жениться и не потому, что считаю это правильным, и даже не из-за ребенка. Это потому, что я люблю тебя и чувствую себя несчастным без тебя.

Теперь Мэрайа улыбалась.

— Я не верю своим ушам!

— Я так боялся влюбиться, но знаешь что? Этот страх не имеет ничего общего со страхом потерять тебя. Я знаю, что нелегко быть мужем и отцом, но я, черт возьми, собираюсь очень хорошо позаботиться о том, чтобы ты не пожалела, что вышла за меня.

— О чем ты говоришь, ведь я ждала тебя всю жизнь! Но что изменило твое решение?

И Грэй рассказал ей о маленькой потерявшейся девочке, которую он нашел, и как одно это событие изменило его отношение к своему будущему.

— Я хочу, чтобы мы были семьей.

— О, Грэй, — прошептала она. На этот раз слезы были слезами счастья. — Я так люблю тебя.

— Да, я тоже люблю тебя. И ты можешь быть уверена в этом, — проговорил Грэй и подтвердил эту клятву захватывающим поцелуем, от которого у Мэрайи не осталось ни малейших сомнений в душе и сердце.