Наше время часто характеризуют как время упадка культуры, торжества бездуховности, сетуют на отсутствие новых ярких имен. Действительно, если черпать информацию из средств массовой информации, может показаться, что так оно и есть. И ярким контрастом той несусветной пошлости, которой нас потчует телевидение, многим представляется, например, культура Серебряного Века. Ах, какие были имена! Какая эпоха! Расцвет философии, поэзии, музыки, живописи, театра!
Между тем, если бы некий волшебник перенес нас в то время, мы бы обнаружили, что людей, к которым мы привыкли относиться с таким почтением, почти никто не знает. Большая часть даже образованного общества жила отнюдь не религиозно-философскими семинарами, а радостно посещала оперетту, наблюдала в синематографе пошлейшие мелодрамы и распевала поистине гнусные романсы, по части вкуса вполне сопоставимые с одиозной "попсой". Что уж говорить о людях малограмотных! Нат Пинкертон, аналог сегодняшних "антикиллеров"— вот единственный герой мировой литературы, ими любимый и им известный. Время исказило наше восприятие, вернее, очистило его — пена сиюминутного осела, и обнажились скалы.
Смеем утверждать, что день сегодняшний — день великого расцвета русской культуры во всех ее проявлениях, но очевиден этот расцвет станет лишь по прошествии лет, когда осядет пена. Тому немало свидетельств. Ниже приводятся тексты некоторых современных поэтов — это лишь малая толика известных нам имен. Мы готовим большое издание, которое будет называться "Современная метафизическая поэзия". Желающие помочь нам в этом благородном деле могут связаться с нами, написав по адресу [email protected] Тем, кто хотел бы подробнее познакомиться с некоторыми из наших авторов, мы рекомендуем сайты alexandria.ushmanov.ru. и www.metakultura.ru
Тарас СИДАШ
Философ, поэт. Окончил Санкт-Петербургский институт богословия и философии по специальности "Теология". Преподавал философию и историю религии. Автор сборников "Благоразумные песни", "Авлетика", "Барельеф", "Пустоцвет", "Пилигрим". Живет в Петербурге. Недавно закончил перевод многотомного собрания сочинений Плотина.
УТРО БЛАГОСЛОВЕНИЯ
Тогда была весна и свет с туманной ленью,
Наш праотец был наг и с горечью во рту,
И голос говорил: ты ведал опьяненье,
О, праведник, о, Ной, — познай же тошноту!
Вот он ещё не встал и расправляет мысли,
Поднявшись на локте под тканью жития,
Он думает: ковчег не оставляют крысы,
И птицы не летят, не слышно журавля...
Сейчас, сейчас сверкнут расплавленные смыслы
И Истина родит в ущербе бытия
Ещё чужой язык, согнутый коромыслом
Между сухих зубов, пока ещё заря.
Ной весь ещё во сне, в благословенном пире,
И в мирной полутьме фантазий полон взгляд,
Ротонда в семь цветов, путь солнца в водах мира
Его разбудит кровь, он в нем свершит обряд.
Уже поёт земля в едином мощном клире,
Проклятия творцу — лишь нагота наряд:
Прощенье и завет, вино и стон псалтири
С земли на небеса сейчас заговорят.
***
Когда ты в кругу, над тобой вереницами лица,
Когда ты в кругу, под тобой ледяная слюда,
Когда ты в кругу, ты не можешь остановиться,
Когда ты в кругу, ты в кругу навсегда, навсегда.
И лето снимает дурманный медовый покров:
Нагое тяжелое зрелое — вот оно в круге:
Ты чувствуешь плоть вплоть до самых далеких миров,
И вещи в тебе проникают тебя и друг друга.
Спасайся в кругу, не спасителен путь по прямой,
Там осень сжимает в руке посиневшую нить,
И грезит зима и весной нет дороги домой,
И сколько б ни шел, а движения не сохранить.
Вплети свои руки в деревья, что пахнут травой,
Когда ты в кругу, ты уже не когда-то, не где-то,
Да, вот он твой дом, вот твой танец, он тоже живой,
И горнее время лелеет здесь дольнее лето.
Пока ты в кругу,ты не делаешь новых долгов,
Ты взял в долг себя, и расплатой не будет страданье —
Ведь нет ни начал, ни концов совершенных кругов,
И вечно мгновенье летящего вниз мирозданья.
***
Трепещут деревья, как птицы,
Срывается снег с высоты,
И мы, потерявшие лица,
Под снегом стоим, как цветы.
И в бронзово-алом сиянье
Понятно, сколь близок нам свет,
Сколь суетны все расстоянья
Из сцепленных бед и побед.
Однажды окончится время,
Мы бросимся в свет нагишом,
Пусть судятся с Богом творенья,
Суды — не для тех, кто ушёл.
***
Я знаю, что ломает гордость голени,
Что нищета подъемлет чашу холода,
Что не находит смерти дух оболганный,
Что не дается жизни красота,
Всё чаще, обезсилев от ничтожества,
Церквей, и мелководных, и порожистых,
Шумящих обо всём в своем ничтожестве,
Я спрашиваю: верю ль я в Христа?
Молчит об этом сердце изболевшее,
Не видит мысль в разврате помутневшая,
Лепечет что-то память охмелевшая
И в миг, когда клубится пустота,
Внезапно Дух касается, как женщина,
Как будто изнутри пушистым жемчугом,
Душа не ошибается в божественном,
И открывается глубокая вода.
Так, утешенье ясно и мгновенно,
Движение на склоне лет вселенной,
Всё, сопряженное с усилием и тленом,
Вдруг замирает в собственных следах.
***
Не верю я ни ламам, ни пророкам,
Ни Западу не верю, ни Востоку,
Пусть правят муфтии с раввинами до срока,
Пускай попы им вторят — ерунда.
Не верю ни в заслуги ни в пороки,
Всё из того, что смертно-одиноко,
Ни в избранных не верю, ни в народы,
Противен Кристмас и дурацкая звезда.
В пустыню разума бегу,
чтоб встретить Бога,
Там нет Его, где его слишком много,
А всё же видит внутреннее око:
Христос во всём, со мной и навсегда!
БЕСКОНЕЧНЫЙ РОМАНС ДЛЯ СОФЬИ
О какая печаль над землею,
О какая нас греет тоска!
Я бы небо любил голубое,
Но меня поглотили века.
И пока меня нежит река,
Я не знаю мгновенья покоя,
Ибо небо люблю голубое,
А меня поглотили века.
Но пока не ослабла рука,
И пока остается нас двое,
И печальный шалаш из песка,
Не печальней, чем мертвая Троя,
Я могу тебя все ж приласкать,
Словно небо свое голубое,
О какая нас греет тоска,
Пока нас на земле только двое!
Мы шагаем подобно конвою,
Вопреки и подобно природе,
О какая печаль над землею,
И какие века на исходе!
И еще не устали мы вроде,
Каждый шаг наш — шалаш из песка,
Наше ложе в заброшенном гроте,
О какая нас греет тоска!
КАТАСТРОФИЧЕСКИЙ СОНЕТ
О Господи, как немощна природа!
Ужели ничего — ни до, ни после,
Ужели дух, как плачущий апостол,
Предаст, что может, греясь до восхода?
Да, вот он я, клубок сплетенных сил,
Рой демонов, разбуженный сознаньем!
Бессмысленный я начал со стенаний
Но принял только то, что сам просил!
Дыхание своё суди, Создатель,
Своё попробуй Слово улови:
Пусть даже говорил Ты о любви,
Да вот не той, и потому не кстати!
Пойми меня, Создатель мой, пойми,
Меня захлёстывают воды забытья,
Тяжелым бредом вспенилась природа,
И ангел к небу рвётся из меня,
Душа свои изблёвывает дни,
Рыдаю я задолго до восхода.
Ирина РЕПИНА
Поэт, литературовед, океанолог. Публиковалась в периодике. Автор сборника стихов "Вино Тавриды". Участница 45-й Российской антарктической экспедиции. Живет в Москве.
***
Вдоль ликийского берега, скрытого в зарослях пиний,
Мимо гаваней тихих, где скрыться от бурь не дано,
Наш корабль разрезает изгибы бурлящие линий,
Ну а в трюмах играет готовое к песне вино.
Сколько лет будем плыть и листать побережий страницы,
Осторожно храня берегами даруемый мед.
Словно раны зияют пробитые в скалах гробницы
Тех царей, чьих имен тихий звук пустоту не вспугнет.
И века разбиваются в брызги о черные скалы,
И уходит вода в расчищаемый волнами грот.
Где-то мир раздирают какие-то готы и галлы,
И пока непонятно, успел ли прийти Геродот.
Айнахои изгибы отрадны уставшему взгляду,
Когда вязкий напиток даруют истрепанным снам.
И какое столетье проходит, рассыпавшись, кряду.
Одинокий кораблик неспешно скользит по волнам.
Евгений КРОЛЬЧУЖКИН
Поэт, литературовед. Автор стихотворных сборников "Tropos", "Нити Арахны". Живет в Томске. Возглавляет издательство "Водолей".
***
"Истреби свою волю, и истребится ад".
Блаженный Августин
И я был зван, как юный Августин,
На пир Киприды в нежный вертоград.
В груди струился тонкий тайный яд,
И был далек пугающий притин.
Но голос из неведомых глубин:
"Отвергнешь волю — истребится ад", —
Воззвал, низринув в духа водопад,
И новый космос расчертил Плотин.
Дарованною речью передать
Я мог бы дней ушедших благодать
И Книдской Фрины мраморной услады,
Но слух иной гармонией пленен,
Когда на потрясенный небосклон
За Энеидой всходят Эннеады.
Сергей КАЛУГИН
Поэт и музыкант, лидер группы "Оргия Праведников". Живет в Москве.
***
Господь! Сколь безнадежны все попытки
Из глубины приблизиться к Тебе.
Средь многих прав, лишь право на ошибку
Моей судьбой оправдано вполне.
Как мотылек, что прянул, опаленный,
Из пламени в сгустившуюся тьму.
Так я бежал когда-то, ослепленный,
От следования Слову Твоему.
И мир померк, и духу стало тесно,
И Бездна отворилась предо мной,
Но верил я, что и для падших в Бездну
Ты, недвижим, пребудешь за спиной.
Когда же Страж на дверь обрушил молот,
Закрыв мне отступ к свету бытия,
Я оглянулся, сердцем чуя холод,
И вот, мой Бог, здесь не было Тебя.
Так смерть опережает Смерть Вторая
И делает бессмысленной канву.
С тех пор я слышу и не постигаю,
С тех пор живу, как будто не живу.
Лишь память, ненадежная обитель,
Хранит залог надежды неземной.
Я жду: разбивши ковы, Искупитель
От Крестной Жертвы явится за мной.
ДВЕ ЦИТАТЫ
И.П.
Любовь моя, я так тебя люблю,
Что от любви моей изнемогаю.
Я, словно Феникс, в пламени горю,
Едва погибну — тотчас воскресаю,
И новых мук сладчайшее ярмо
Гнетет меня, лишая сна и воли;
Я плачу от того, что мне светло,
И улыбаюсь от смертельной боли.
Мой каждый атом устремлен к тебе,
Все тело — крик, взыскующий слиянья;
На путь любви, пролегший по Земле,
Ступившие — оставьте упованья.
Пусть изваяют нас, сидящих здесь,
Рука в руке, пусть милостью ваятель
Стыдит судьбы бездушный камнерез,
Отсекший нас от радости объятий.
Пусть камень вызов бросит временам,
Влекущим нас в предел Второго круга,
Где чашу скорби вечно пьет Тристан
И где Франческу бьет и мучит вьюга.
Там наши тени бросит вихрь во мрак —
Мы в сонме душ отверженных помчимся, —
Но Богу слава! В страшных Божьих снах
Мы до конца времен не разлучимся.
На суд Последний будучи подъят
И будучи допрошен, что за сила
Мой бедный дух низринула во Ад,
Отвечу я, не опуская взгляд:
"Любовь, что движет Солнце и светила!"
Ирина БАЧУРИНА
Художник. Живет в Москве.
НОТР-ДАМ
Окно ажурной розы — спрут,
А вместе с боковыми — три
Несет двубашенный верблюд
Собора Богоматери.
Какие колкие врата
На Западе — в Эдем
Изрезанного решета
Высокой буквы М.
Мария, мир лежит у ног
Портала Твоего,
Но небо ранено, — ей Бог! —
О контуры его.
Лариса ВИНАРОВА
Художник, поэт, переводчик. Живет в Москве. С 1991 г.ведет иконописную школу. В начале апреля, в издательстве Православного Открытого Университета вышла книга католического святого Хуана де ла Крус "Восхождение на гору Кармель" в переводе Ларисы Винаровой.
***
Когда он смесью праха и слюны
коснулся век моих, отверстых праздно,
мне показалось: два резца алмазных
в зрачки вонзились. Заворожены,
взирали люди и средь тишины
"Назад, во тьму!" — я возопил безгласно —
"За что меня ты сделал столь несчастным?
Как страшно зрячие одарены!"
А мир, язвящий, с каждым новым взглядом
вливался в очи смертоносным ядом.
"О девственность! О сон во тьме ночной!
За что, за что ты так меня обидел?"
Все вглядывался я, и все не видел
жестоко поступившего со мной.