Глава 22

В одиночестве она ведет машину быстрее

В одиночестве она ведет машину быстрее, обнаружила вчера Кэролин. Мили между ее домом в Остине и домом Хэлли на Холмах слились в одно расплывчатое пятно, и это было чертовски весело.

Кэролин опять вспомнила об этом, прогуливаясь по лесу к северу от дома. Погода была необычайно холодна даже для декабря, и дыхание тут же превращалось в пар. Но Кэролин надела джинсы, теплый свитер, жакет и перчатки, и ей было тепло. Сухие листья хрустели под черными теннисными туфлями, и казалось, что этот хруст – единственный звук в мире. Ей нравилось, что его слышит только она. Не то чтобы ей хотелось стать отшельницей, но все виделось четче, когда вокруг никого не было.

Вчерашняя езда это подчеркнула. Когда рядом был Арти, поездка сюда всякий раз занимала не меньше двух часов, но сегодня она урезала время до одного часа сорока двух минут.

Вначале она не понимала, в чем же разница. Но нынешним утром, впервые за год с лишним имея в своем единоличном распоряжении целую кровать, она поняла, почему так происходило. Так происходило потому, что, когда с ней ехал кто-то еще, она всегда знала, что отвечает за его безопасность и удобство. Она напрягалась из-за этого, потому что не любила отвечать за кого-то, кроме себя самой. Она не могла хорошо вести машину или делать что-то еще, если была напряжена.

Но когда она одна, можно немного расслабиться. Вчера она чувствовала дорогу рулевым управлением и педалями и точно знала, как быстро можно ехать, чтобы не врезаться в деревья. Она срезала повороты, будто подгоняя их под собственную особую траекторию.

Она даже способна была предугадать, когда впереди появится засада на лихачей.

В результате до дома Хэлли она добралась в возбуждении. Давно такого не бывало, разве что во время занятий любовью. К тому же от быстрой езды у нее не начиналась икота.

В общем, Кэролин сильно обломалась, когда вошла в гостиную в западном крыле и обнаружила, что все остальные так медленно шевелят задницами, как будто им жить осталось две недели. И похоже, посетители дома еще и расстроились, что Арти не приехал, и это ее совсем смутило. Она не думала, что Арти нравился ее друзьям. Если не считать Кэти.

Но даже в этом Кэролин не была уверена. Уж она-то знала, что можно не любить кого-то и все равно его хотеть. И даже хотеть его до боли, так что начинаешь ненавидеть это желание.

Сегодня утром за завтраком она смотрела через стол на Кэти и спрашивала себя, почему не ненавидит ее до судорог в кишках. Но через мгновение перестала задаваться этим вопросом.

С одной стороны, она была вполне уверена, что роман Арти и Кэти закончился. Арти хандрил дома с того дня, как она сказала ему, что обо всем знает, а вне дома работал в ресторане. Так что у него ни на что не было времени.

С другой стороны, Кэролин уже свела счеты с Кэти, и ей было неприятно об этом вспоминать. Правда, она и Стивен были вместе всего трижды, а потом решили остановиться, но это не отменяло того факта, что они вообще начинали.

И наконец, Кэролин решила, что они с Арти разойдутся. Ее боль и негодование уже в прошлом. Так с чего бы ей ненавидеть Кэти за то, что Кэти спала с Арти, если у самой Кэролин нет желания с ним оставаться?

Она решила так два месяца назад, но сообщила Арти эту новость лишь позавчера. Она так долго тянула из-за ситуации с его отцом, но теперь, когда они пристроили беднягу в частный санаторий, время настало. Так что в воскресенье – сразу после Рождества – Кэролин сказала Арти, что поможет ему подыскать новую квартиру, где он будет жить после Нового года, и Арти сказал, что это было бы здорово.

Потом он сказал, что на этот раз не поедет с ней к Хэлли. Сказал, что на этой неделе хочет поработать все дни, поскольку между Рождеством и Новым годом люди оставляют хорошие чаевые.

Поэтому Арти здесь не было, но все остальные члены компании были, а Хэлли представила своего нового друга Адвоката Дуэйна. У всех была неделя отдыха, а дети Хэлли жили у бабушки, так что Кэролин ожидала вновь пообщаться со своими друзьями как со свободными взрослыми людьми. Но теперь уже сомневалась, что это удастся.

Кэролин приехала на несколько часов позже других, потому что решила открыть свой магазин, чтобы отработать за понедельник. Она хотела дать клиентам возможность сделать свои возвраты и обмены после Рождества прежде, чем магазин закроется на неделю. И это оказалось правильным решением, потому что у нее был лучший день в году. Было множество обменов и несколько возвратов, но больше чем в половине случаев за ними следовали новые покупки, что прибавило ей хорошего настроения.

Однако ее настроение шло вразрез с настроем ее друзей, сбежавших на праздники из Остина. Даже Хэлли и Адвокат Дуэйн, в чьих отношениях еще должна была присутствовать легкомысленность свежего знакомства, казались угрюмыми.

Поэтому Кэролин провела вчерашний вечер и большую часть сегодняшнего дня, читая женский роман про начало века и стараясь не попадаться никому на пути. Но к четырем часам дня витавшее в воздухе тяжелое настроение стало чрезмерным. Эту неделю отдыха придумали прежде всего для того, чтобы все расслабились и помогли Джеку пережить последнее Полнолуние года, но Кэролин казалось, что все напряжены больше, чем обычно.

Поэтому она решила подольше погулять в лесу и была очень рада, что так поступила. Лишь теперь, когда она была предоставлена самой себе, она начала понимать, что же происходит. Отчасти это было связано со Стивеном и Кэти, что Кэролин осознавала сильнее, чем ей того хотелось. А отчасти имело отношение к тому, что Томми, бывший бойфренд Хэлли, продолжал появляться на обедах и ужинах. Адвокат Дуэйн – который был почти лыс и которого, в отличие от Томми, совсем нельзя было назвать мускулистым спортсменом – не мог удержаться от грубости при виде Томми, а Хэлли отвечала тем же.

Но основная проблема была в Джеке.

Кэролин несколько раз звонила ему в прошлом месяце и однажды сходила с ним пообедать, и он сказал ей, что Лили ушла навсегда. Эта новость сама по себе порадовала Кэролин, но ее встревожило поведение Джека. Было бы понятно, если бы он грустил или сердился, но он не проявлял вообще никаких эмоций. Он казался просто… опустошенным.

Точно так же он выглядел после смерти Натали.

Кэролин надеялась, что на этой неделе, когда вокруг него будут друзья, он перестанет так себя вести. Но Джек все равно казался опустошенным, да и остальные выглядели мрачно. И Кэролин не знала, что с этим делать, так что ее тянуло просто уехать отсюда на «хонде» и хорошо провести время в компании самой себя. Но она знала, что станет мучиться, если так поступит, а с нее уже хватило угрызений совести.

Значит, нужно остаться. Если только она сумеет провести сегодняшний вечер вместе с этими людьми, может, завтра станет полегче. Правда, сегодня вечером будет тяжело, потому что сегодня Полнолуние и Джек не сможет думать ни о чем, кроме того, что Лили его бросила. Если он вообще в состоянии о чем-нибудь думать.

Кэролин остановилась передохнуть и посмотрела в ясное зимнее небо, глядя, как пар от ее дыхания рассеивается среди нависающих ветвей. Она только что размышляла об одном способе, которым она могла бы помочь Джеку пройти через кризис сегодняшней ночи.

Но, поразмыслив хорошенько, поняла, что потом ей будет еще гнуснее, чем после Стивена. Это слишком походило бы на попытку вернуться в прошлое. Кроме того, как она сама сказала Арти два месяца назад, комнаты расположены слишком близко. Если она переспит с Джеком, все об этом узнают, и кому-то может стать не по себе. Значит, это не выход. Но ведь наверняка она может хоть что-то сделать.

Среди деревьев мелькнуло нечто, и Кэролин подскочила. Она заметила перья и крылья, а потом увидела сову на кедровой ветке. Сова посмотрела на нее всезнающим взглядом.

– Ах ты, зараза, – сказала Кэролин, приложив руку к бешено колотящемуся сердцу. – Ты это нарочно.

Сначала она было подумала, что Лили все же вернулась, но потом оставила эту мысль. Луна же еще не взошла. Для Лили еще рано, даже если она и появится. Но рановато и для сов.

Кэролин и сова смотрели друг на друга. Потом сове, очевидно, надоело, и она моргнула, расправила крылья и слетела с ветки. Птица пронеслась низко над головой Кэролин, полетела через лес, и ее крылья мелькали среди листьев и веток.

Лишь когда сова исчезла, Кэролин заметила, что свет меркнет. И тут поняла, что ее щеки и нос уже покалывает от холода. Пришло время идти назад. Она повернулась и шагнула, а затем остановилась и вздрогнула.

Она понятия не имела, где же находится дом. Кэролин бродила больше часа, и теперь, в сумерках, все казалось незнакомым. Она знала, что вряд ли ушла чересчур далеко от цивилизации, но, если судить по тому, что она видела вокруг, вполне могла оказаться посреди сибирской тайги.

Плохо. Если она не найдет дороги назад прежде, чем сумерки превратятся в ночь, ее друзья отправятся на поиски, как в прошлые месяцы отправлялись искать Джека. И когда они ее найдут, ей придется признать, что она заблудилась в трех соснах.

Ей была невыносима мысль, что она покажется бестолковой.

Она остановилась и прислушалась. Если она не может увидеть дом, может, услышит, где он. Может, кто-то из друзей выйдет за дровами и она услышит хлопок двери.

Прошло несколько минут, и в лесу потемнело еще больше. Кэролин слышала только легкий шелест деревьев и гул крови в ушах.

Она обхватила себя руками. Теперь она и впрямь мерзла, даже в жакете и свитере. Уши и нос окоченели. Она начинала думать, что показаться бестолковой – не худшее, что может случиться.

И тут наконец раздался звук: вдали что-то гудело, как пчелы в улье.

Кэролин затаила дыхание, напряженно прислушиваясь.

Гудение становилось громче, пока звук не стал похож на цепную пилу.

Кэролин и не думала, что у Хэлли есть цепная пила. Но у нее был выбор: или идти на этот звук, или оставаться в лесу, пока не замерзнет или не выставит себя дурой.

Поэтому Кэролин двинулась на звук, и когда он стал еще громче, поняла, что это вообще не цепная пила. На самом деле она подумала, будто знает, что это, и когда увидела впереди светящийся огонек, уверилась окончательно.

Она вышла на гравийную дорогу у шоссе и обнаружила Арти – он сидел на своем мотоцикле. Козырек шлема был приподнят, и он жал на газ и возился с клапаном над топливным баком.

Кэролин подошла и постучала его по плечу. Он оглянулся на нее с легким удивлением, и только.

– Эй, – сказал он, убирая руку с клапана, и мотор сразу же запыхтел реже. – Тебе не обязательно было выходить мне навстречу.

– Я и не собиралась, – сказала Кэролин. Она показала на мотоцикл. – Проблемы?

– Просто закончился газ в основном баке, – покачал головой Арти. – Теперь поеду на запасном.

Кэролин забралась на место позади него.

– Прокати меня через холм, ладно?

Арти доехал с ней до дома и остановился рядом с ее машиной.

Кэролин соскочила с мотоцикла, когда он остановил двигатель.

– Ты же вроде собирался работать всю неделю.

Арти снял шлем, расстегнул ремешок и повесил шлем на руль. После чего остался сидеть, глядя на болтавшийся в воздухе шлем.

Кэролин это не понравилось.

– Арти?

Он глянул на нее со слабой улыбкой.

– Его больше нет, – сказал он.

Кэролин потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он имел в виду. Тогда она наклонилась и обвила Арти руками. Но вскоре поняла, что он хочет высвободиться, отпустила его и отстранилась.

– Когда это случилось? – спросила она.

Арти сошел с мотоцикла и глубоко вздохнул, чем напомнил Кэролин ее дедушку.

– Утром, – сказал он. – Мне позвонили в ресторан и сказали, что нужно кое-что уладить, чем я и занялся. И потом мне захотелось поговорить с тобой, но здесь нет телефона. Так что я попросил соседей позаботиться о кошках и поехал сюда.

– Я рада, что ты так сделал, – сказала Кэролин – и она действительно была рада. – Мы можем вернуться завтра и распорядиться о похоронах.

– Я уже все сделал.

Кэролин была ошеломлена:

– Ты сделал? Сам?

Арти пожал плечами:

– Да, но я, может, все напутал. Понимаешь, я решил, что похороны должны быть в это воскресенье, а владелец похоронного бюро хотел все сделать поскорее, скажем, к четвергу. Но я посчитал, что если мы подождем до уикенда, мама и сестра, может быть, сумеют приехать. То есть маловероятно, что они появятся, но я решил, что нужно дать им шанс. И я не хотел хоронить в субботу, потому что парни латинос, с которыми папа играл в ансамбле, слишком устанут после новогодних праздников, чтобы идти на похороны. Поэтому я сказал гробовщику не дергаться, обождем до воскресенья.

Когда Арти договорил, Кэролин испытала чувство, какого он в ней раньше не вызывал.

Она им гордилась.

– По-моему, ты ничего не напутал, – сказала она. – По-моему, ты все сделал правильно.

Арти поморщился.

– Не знаю, – сказал он, глядя в землю. – И я надеюсь, что ты тоже придешь.

Это ее оскорбило.

– Ты что, думал, я не пойду на похороны твоего отца? Конечно же я пойду, засранец.

– Ну ладно, я не был уверен, – сказал Арти. – То есть из-за того, что мы расходимся.

Кэролин закатила глаза:

– Господи Иисусе, Арти. Это же совершенно разные вещи. И послушай, тебе даже не нужно выезжать прямо сейчас, если не хочешь. Я знаю, что на тебя и так много навалилось.

Арти нахмурился:

– Дело в том, что с этим я уже тоже разобрался. После того, как я уладил дела с гробовщиком, я позвонил бывшей папиной квартирной хозяйке, чтобы узнать, сдала ли она его старую квартиру. И она сказала, что не сдала, поэтому я сказал ей, что сниму. У меня есть чувак с пикапом, и с ним я договорился, что он перевезет меня в понедельник, если ты не хочешь, чтобы я сделал это быстрее.

– Нет, – сказала Кэролин. – В понедельник будет нормально.

Она была немного сбита с толку, но знала, что Арти, как ни удивительно, прав. Понедельник, день после похорон, как раз подходящее время для его выезда. И она все еще хотела, чтобы он выехал… но подумала, что, может, сейчас он нравится ей больше, чем когда она хотела, чтобы он убрался.

Арти, похоже, слегка расслабился.

– Холодно, – сказал он. – Теперь мы можем войти? Я себя нормально чувствовал на мотоцикле, но теперь отморозил яйца.

Тут Кэролин вспомнила, что тоже замерзла, и они с Арти двинулись к двери западного крыла.

– Должна тебя предупредить, – сказала она. – Все в странном настроении, так что не принимай ничего на свой счет, хорошо?

– Хорошо, – сказал Арти, но голос его звучал рассеянно. Он уставился в землю у стены дома.

Кэролин проследила за его взглядом и увидела по бокам от двери большие белые цветы, похожие на трубы. Она прямо видела, как раскрываются лепестки. Цветов была дюжина, и они выглядели просто великолепно.

– Разве они должны цвести зимой? – спросил Арти.

Вряд ли, подумала Кэролин. Эти растения не должны были даже остаться в живых, и уж тем более расцвести. Это невозможно себе представить.

Правда, в таком случае невозможно себе представить и то, что Кэролин однажды разговаривала с крылатой богиней с Луны. Но Кэролин с ней разговаривала.

Кэролин открыла дверь, и они вошли. В камине потрескивали дрова, и в гостиной было слишком тепло. С кухни до Кэролин донесся запах чили. Хэлли, Адвокат Дуэйн и Томми расставляли чашки и тарелки на столе, а Кэти и Стивен сидели по углам кушетки, держа в руках книги и делая вид, что читают.

Джек стоял перед камином, глядя в огонь, но обернулся, когда Кэролин закрыла дверь.

– Арти, – сказал Джек уныло. – Когда ты приехал?

– Только что, – сказал Арти. – Вы разве не слышали мой мотоцикл?

– По-моему, нет, – сказал Джек и опять уставился в огонь.

Кэролин раздосадовало их поведение. Быть несчастным – ничуть не оправдание для грубости. Кто-то должен был хотя бы спросить Арти, как дела, но только Джек вообще заметил его присутствие.

Кто-то должен взять их за плечи и тряхануть хорошенько.

– Хэлли, – резко сказала Кэролин, – ты знаешь, что у крыльца распустились луноцветы?

Все прекратили свои занятия и посмотрели на нее, но никто не сказал ни слова. Будто никто не понял толком, что она сказала.

Тут Джек посмотрел на Хэлли.

– Ты сажала луноцветы? – спросил он.

Хэлли стояла у стола с озадаченным видом, в руке несколько ложек.

– Да, но я посадила их поздно, и они так и не взошли. Они же не могут расцвести теперь? В декабре?

Арти подошел к камину и расстегнул «молнию» на комбинезоне.

– Пойди и посмотри сама, – сказал он.

Довольно долго никто не шевелился. Потом Кэролин увидела, что лицо Джека изменилось, будто оно осветилось изнутри. Он двинулся к дверям.

– Джек? – сказала Кэти. – Я думаю, тебе лучше…

Но ей не удалось закончить, потому что теперь Джек уже подбежал к двери, рванул ее и ринулся наружу, будто прыгая с утеса.

– Великолепно, – сказал Стивен, откладывая книгу и вставая. – Я думал, нам не придется проходить через все это снова.

Арти сбросил рабочий комбинезон, поправил джинсы в районе промежности и слегка усмехнулся.

– Да, это жизнь, – сказал он. – Вечно случается всякая хренотень, что бы ты ни думал.

Хэлли бросила свои ложки и вышла вслед за Джеком. Томми и Адвокат Дуэйн последовали за ней, и затем Стивен тоже вышел на улицу.

Через открытую дверь ворвался холодный воздух, поэтому Кэролин подошла к камину, где стоял Арти. Снимая перчатки и жакет, она увидела, что Кэти разглядывает ее с очевидным подозрением.

– Ты хочешь что-то сказать? – спросила Кэролин.

– Только то, – сказала Кэти, – что луноцвет не цветет в это время года.

Кэролин показала большим пальцем на дверь:

– Как уже сказал Арти, пойди и посмотри сама.

Кэти прищурилась:

– Как ты думаешь, если кто-то скажет мне, что летающая тарелка приземлилась у порога и чтобы я пошла и посмотрела сама, я пойду?

Арти засмеялся:

– Кэти, если кто-то скажет мне, что летающая тарелка на пороге, я соберу рюкзак и пойду глянуть, не берут ли маленькие зеленые долбоебы пассажиров.

Кэти закрыла книгу и встала.

– Я не спрашивала твоего мнения, Арти. Я тебя вообще ни о чем не спрашивала.

И тоже вышла наружу. Выходя, она стукнула дверью так, что стены дома содрогнулись.

Кэролин искоса посмотрела на Арти:

– Хрен вас поймет, – сказала она, – но что-то мне кажется, что ты с ней больше не спишь.

У Арти был вид человека, уставшего от жизни. Это было для него ново, но Кэролин решила, что ему идет.

– Ни в коей мере, – сказал он. – Как и с тобой. – Он опять вздохнул, как вздыхал дедушка Кэролин. – Отличный годик выдался – все само в руки плыло.

– Да уж, – сказала Кэролин.

Минуту они постояли у камина, слушая изумленные возгласы остальных, изумляющихся луноцветам снаружи.

Но тут возгласы стали громче, и Кэролин услышала крик Хэлли: «Джек, нет!»

Кэролин и Арти переглянулись.

– Хочешь пойти посмотреть, что там такое происходит? – спросил Арти.

– То, чего я хочу, – сказала Кэролин, – не имеет к происходящему никакого отношения.

Но они вышли. Солнце уже село, и свет полной Луны пробивался сквозь ветки деревьев на востоке. Джек расстегнул фланелевую рубашку и уже стоял с голой левой рукой и плечом. Стивен и Хэлли держали его за локти, не давая убежать в лес.

– Джек, она не придет, – сказала Хэлли. – Она ушла.

Джек вырывался, вперив дикий взгляд в Луну. Кэролин было очень неприятно видеть, что они его так держат, но она знала, что Стивен и Хэлли правы. Когда Джек сказал ей, что Лили ушла навсегда, она позвонила Хэлли и узнала детали последнего визита Лили в Остин. И истолковать случившееся можно было только одним образом: Джека бросили. Следовательно, позволить ему снова пойти в лес голышом было бы жестоко. В лучшем случае он будет страшно разочарован, в худшем – замерзнет.

– Народ, что случилось? – спросил Арти. – Пять минут назад с парнем все было в порядке.

Кэти продемонстрировала полусъеденный луноцвет.

– Он хотел его съесть, – сказала она, чуть не плача. – И потом начал срывать с себя рубашку.

– Он сошел с ума, – сказал Адвокат Дуэйн.

Кэролин на него посмотрела злобно.

– Вы не имеете никакого права так говорить, – сказала она. – Я видела, из-за чего он стал таким, и если он сумасшедший, то и я такая же. Равно как и все остальные из нашей компании.

Она шагнула к Джеку и положила руку ему на грудь. Почувствовав ее прикосновение, он перестал исступленно рваться в лес, но не отводил взгляда от Луны.

Кэролин взяла его лицо в ладони, и его борода ее уколола.

– Посмотри на меня, – сказала она.

Тут он перевел взгляд на нее и, похоже, вернулся на землю оттуда, где был.

– А, это ты, – сказал он. – Как я рад тебя видеть, Кэролин.

– Я тоже рада тебя видеть, Джек.

Он застенчиво ей улыбнулся:

– Я тебе когда-нибудь говорил, что ты была первой женщиной, в которую я был влюблен?

– Нет, – улыбнулась она в ответ. – Но я всегда об этом знала.

Джек засмеялся и опять посмотрел на Луну. Она встала над деревьями, которые теперь отбрасывали длинные тени на землю перед домом. Вокруг Луны в небе мерцал сине-белый ореол.

– Я в этом не сомневался, – сказал Джек. – И мы оба знаем, что Лили не вернется, даже если я еще сотню лет буду стоять нагишом под полной Луной. Ни один смертный не заставит богиню передумать. – Он закрыл глаза. – Но я хотел попытаться.

– Я тебя не виню, – сказала Кэролин. Она посмотрела на Хэлли и Стивена. – Наверное, теперь можно его отпустить.

– Ты хочешь убежать? – спросил Стивен у Джека.

Джек опять открыл глаза:

– Куда мне бежать?

Они выпустили его руки, и все пошли обратно в дом. Кэролин шла позади. У двери она посмотрела на только что распустившиеся цветы и поразилась тому, что они будто ярко сияли в лунном свете. Вот таким, должно быть, виделся Джек тем, кто видел, как он в Полнолуние ждет Лили. Наверное, его кожа светилась так же.

Вместе с этой мыслью в ее мозгу полыхнула фраза, которую он сказал:

Ни один смертный не заставит богиню передумать.

Кэролин сорвала один цветок и понюхала. Он пахнул жимолостью и мускусом. Да, такой аромат способен опьянять.

Тут она увидела одинокую каплю, дрожащую на краю лепестка. И, вглядевшись, Кэролин поняла, что на поверхности капли различается отражение полной Луны. Капля сверкала, как драгоценный камень, и Кэролин захотелось слизнуть ее кончиком языка. Секунду она сопротивлялась своему желанию, но потом решила, что может делать то, что хочется. Кому какое дело? Никто не видит, а даже если бы и видел, что с того?

– Какого дьявола, – прошептала она и поднесла цветок ко рту.

Капля была сладкой и холодной… но когда сладость наполнила рот, во рту стало теплее, а потом просто горячо, а затем жар дошел до горла и груди и растекся по мускулам и коже. И когда она почувствовала, что кожа ее пылает, она наконец поняла, что делать. Она поняла, как помочь Джеку.

Она ворвалась в дом, воздев над головой луноцвет.

– Ни один смертный! – выкрикивала она. – Ни один смертный!

Все, даже Джек, уставились на нее, будто на говорящую собаку.

Это ее насмешило. Просто обхохочешься.

Потому что она знала, что заставит их понять.

Она затанцевала, захохотала и запрыгала. Ей было слишком хорошо, невозможно стоять смирно.

– Нам надо сорвать луноцветы! – кричала она. – И затем вы все пойдете за мной!

Несколько секунд никто не мог издать ни звука.

Потом Хэлли спросила:

– Пойдем за тобой куда?

Кэролин подпрыгнула к Хэлли, поцеловала ее в шею и зашептала на ухо:

– Помнишь ту полянку? – спросила она. – Где стояла наша палатка?

Хэлли с сомнением кивнула.

Кэролин затанцевала по коврику.

– Тогда сорвите себе по луноцвету и идите за мной!

Она внезапно остановилась, присела и ткнула во всех по очереди пальцем:

– Или вы все просто дохлые курицы?

Всем стало неудобно, и Кэролин обрадовалась. Сейчас не время чувствовать себя удобно. Сейчас время для танцев, и криков, и для того, чтобы жевать луноцветы.

Пришло время этим людям отбросить смешное здравомыслие и вести себя как лунатики, каковыми они и были на самом деле.

Она уткнула руки в бока, выставила локти и начала вышагивать по комнате, как петух. Она кудахтала по-куриному, и луноцвет покачивался в ее руке.

– Вы просто курицы! Большие – мокрые – курицы!

Почти все смотрели на нее в замешательстве. Но когда она приблизилась к Томми, бывшему бойфренду Хэлли, тот посмотрел на нее с яростью и заскрипел зубами.

– Будь я проклят, если кто-то назовет меня мокрой курицей, – сказал он и направился к дверям.

Тут Кэролин встретилась глазами с Джеком, и его лицо снова озарилось изнутри. Он сжал Кэролин в медвежьем объятии.

– Спасибо, – сказал он и помчался вслед за Томми. Кэролин сделала всем остальным знак бровями.

– Ну-ка, давайте, – сказала она. – Это чудной конец чудного года. Что нам терять?

И она протанцевала за дверь.

Арти поспешил вслед за ней, а за ним нерешительно вышли все остальные.

Все, кроме Кэти.

Кэролин почти уже решила продолжать без нее. Но, секунду поразмыслив, уверилась, что, если Кэти не примет участия, магия всех луноцветов в мире перестанет иметь значение. Ни для Джека, ни для Лили, ни для всех остальных.

И в первую очередь для самой Кэролин.

Кэти – необходимый элемент.

– Заставь их всех сорвать себе по цветку, – сказала Кэролин Арти. – Я на минутку.

Она пошла обратно, но дорогу ей загородил Стивен.

– Давай я с ней поговорю, – сказал он. – В конце концов, она моя жена.

Кэролин кивнула:

– И я думаю, она останется твоей женой, пока один из вас не умрет. Даже после всего, что случилось, вы оба знаете, что созданы друг для друга.

Она положила руку Стивену на плечо и мягко оттолкнула его с дороги.

– Но я не знаю, кто мы с ней теперь друг для друга, и я хочу это выяснить.

Стивен открыл было рот, но затем отступил и присоединился к остальным.

Кэролин вошла в дом и обнаружила, что Кэти опять сидит на кушетке и делает вид, что читает.

– Это книга, которую раньше держал Стивен, – сказала Кэролин. – Твоя лежит там.

Кэти взглянула на нее, и глаза ее опять сузились.

– Если Стивену нужна его книга, он может сам ее у меня попросить.

Кэролин присела на корточки перед Кэти на лоскутном ковре и повращала между пальцами свой луноцвет.

– Послушай, ты помнишь, как в мае мы смотрели на схему Хэлли, на числа и линии?

Кэти не ответила, но и не отвела глаз. Щурясь, она продолжала сверлить Кэролин взглядом.

– Ну, – сказала Кэролин, – думаю, мы можем признать, что с тех пор появились связи между еще несколькими числами.

Кэти перевела дыхание, прочистила горло и отложила книгу.

– Красными или синими линиями? – спросила она.

– Красными. Ты и Арти протянули одну, а затем мы со Стивеном нарисовали другую.

Кэти отвернулась и посмотрела на огонь в камине:

– Об одной я, естественно, знала. Насчет другой сомневалась.

– Я и не думала, что ты знаешь, поэтому решила, что должна тебе сказать. – Кэролин сделала паузу, вспоминая беседу в палатке. – Тогда, в мае, ты говорила, что не хочешь мне лгать, и я тоже не хочу тебе лгать.

Кэти продолжала смотреть на огонь.

– Я не собираюсь просить извинений, Кэролин. Если бы я сказала, что жалею, это была бы ложь.

– Я и не прошу у тебя извинений, – сказала Кэролин. – Потому что я тоже не уверена, что жалею. А еще потому, что… те красные линии уже история. Разве тебе не кажется, что сейчас имеют значение лишь синие?

Кэти опять взглянула на Кэролин. Ее глаза блестели, но она не плакала. Кэролин была этому рада.

– Посмотрим, – сказала Кэти. – Ну а в настоящее время что мы можем сделать, чтобы оставить все как есть?

Кэролин встала и опять повращала между пальцами луноцвет.

– Мы не можем оставить все как есть, – сказала она. – Что-то случается, и что-то меняется, и нельзя вернуться назад, чтобы переделать прошлое. Но это на самом деле не значит, что все разбилось. Например, мы с Арти разошлись, но я думаю, что в каком-то смысле мы теперь ближе друг другу, чем раньше. Так что, может, у нас с тобой тоже будет все лучше.

Кэти встала.

– Не знаю, лучше ли, – сказала она. – Может быть, по-другому. По крайней мере, ты не такая, как прежде.

Кэролин обрадовалась.

– В этом и состоит мой план, – сказала она. – Всех озадачить.

Кэти улыбнулась. Кэролин впервые за долгие месяцы видела на ее лице улыбку.

– Похоже, твой план, – сказала Кэти, – пока имеет дикий успех. Скажи теперь, что это за ерунда насчет луноцветов?

– Это для того, чтобы помочь Джеку, – сказала Кэролин. – Знаешь, я считаю, надо быть доброй к своим бывшим любовникам.

– Оно и к лучшему, – сказала Кэти, двигаясь к дверям.

Они вышли наружу вместе и обнаружили, что все остальные еще ждут, держа в руке по луноцвету. Кэти посмотрела на Кэролин скептически, но потом наклонилась и сорвала себе цветок.

– Что теперь? – спросил Стивен.

У Кэролин ускорилось дыхание. Они сделают это. Они и впрямь это сделают. Она встретилась глазами с Джеком и увидела, что тот понял. Другие еще не поняли, но стремились за ней последовать. И этого хватит. Этого должно хватить.

– Вон туда, – сказала она и рванула через дорогу в лес.

Шагая между деревьями, Кэролин слышала позади себя дыхание остальных. И впервые в жизни подумала, что не только знает, что нужно делать, но может сделать это, не надеясь, что ярость придаст ей силы. Потому что впервые в жизни она знала, что ей не нужно быть одинокой, чтобы чувствовать себя сильной.

Одиночество – прекрасная вещь для езды в автомобиле. Но нельзя провести всю жизнь в машине, особенно если хочешь подчинить богов своему желанию. Сделать то, что не делал ни один смертный.

После луноцвета ее бросило в жар, и она надеялась, что другие почувствуют то же самое.

Она привела всех семерых на поляну и заставила встать в круг – Хэлли, Томми, Кэти, Стивена, Арти и Адвоката Дуэйна – и поставила в центр круга Джека.

– Как нелепо, – пробормотал Стивен.

Но Кэролин было не смутить.

– Не то слово, – сказала она.

Тут она поднесла свой луноцвет ко рту так, что лепестки коснулись ее губ, и ее опять бросило в жар. Она оставалась в таком положении, сколько могла выдержать, пока не почувствовала, что сейчас выпрыгнет из кожи и сгорит заживо, – и затем надкусила цветок, смакуя смесь сладости и горечи и наслаждаясь тем, что ее язык словно покалывают тысячи маленьких иголок.

И, дожевав цветок, она бросила стебель на землю и через голову стянула свитер.

– Кэролин! – завизжала Кэти.

– Что такое? – спросила Кэролин, расстегивая лифчик.

К ней подошел Арти и дотронулся до ее плеча.

– Я никогда не упускал возможности оказаться голым в твоем обществе, – шепнул он. – И поскольку может случиться так, что это мой последний шанс, я уж его точно не упущу.

Кэролин на минутку остановилась, чтобы сжать в ответ его плечо.

– Можешь даже называть меня «крошка», если хочешь.

Арти отошел, улыбнулся и прошептал: «Крошка». Потом съел свой цветок и начал снимать одежду. Джек в центре был занят тем же. Но Кэролин видела, что остальные не горят энтузиазмом. Адвокат Дуэйн вроде как испугался, Томми – расстроился, Хэлли удивилась, а Стивен был просто мрачен.

Но Кэролин не сдавалась. Сев на корточки, чтобы развязать туфли, она посмотрела прямо на Кэти.

– Смотри, – сказала она. – Это работает так: Лунный свет. Кожа. Сила.

Глаза у Кэти заблестели.

– Ты и впрямь думаешь, что я должна тебе верить? – спросила она.

Кэролин сняла обувь, не отводя взгляда от глаз Кэти.

– Я верю в тебя, – сказала она.

Кэти глубоко вздохнула и отвела взгляд.

– Тогда ладно. – Она поднесла свой луноцвет к липу и закрыла глаза.

Кончик языка Кэти коснулся края лепестка, и ее тело на мгновение напряглось. Тут она открыла глаза, опять посмотрела на Кэролин и улыбнулась.

Стивен шагнул к ней.

– Милая, – сказал он, – давай просто вернемся в дом.

Но пока он говорил, Кэти съела свой цветок одним голодным большим глотком, бросила стебель и начала раздеваться.

Теперь Кэролин знала, что они победили, и не только потому, что они с Кэти простили друг друга. Но еще и потому, что Кэти была самым умным и рассудительным человеком из всех, кого знала Кэролин. Так что если Кэти сделала то, что Кэролин попросила, значит, это правильно. Если Кэти соединила с ней свои усилия – у Лили нет шансов.

И вслед за Кэти в игру один за другим вступили остальные. За несколько секунд Хэлли сжевала свой луноцвет, а затем Томми съел свой. Джинсы, рубашки, носки, ботинки и нижнее белье полетели за круг. Даже Адвокат Дуэйн съел цветок и присоединился ко всем.

Но Стивен этого не сделал. Пока все остальные скидывали одежду, он взял свой цветок и ушел в лес.

Кэролин расстроилась и видела, что Кэти тоже расстроилась. Но полная Луна зависла прямо над поляной, так что время было дорого. Им нужно действовать без Стивена.

Взяв Арти за руку, Кэролин начала танцевать и запела песню без слов. Другие подхватили изобретенную ею мелодию, а потом все взялись за руки и запрыгали вокруг Джека, который крутился волчком и что-то восклицал. На их кожу падал свет Луны, и их лица, груди и животы светились в ее лучах.

Кэролин запрокинула голову и завыла на Луну, и все остальные завыли вместе с ней.

Тут над ними промелькнула тень, и белые хлопья стали падать с неба. С Луны.

Шел снег. В центре штата Техас шел снег, в ясной ночи падали большие мягкие снежные хлопья. Кэролин никогда не видела ничего подобного.

Тут, будто по внезапной команде, все перестали танцевать и посмотрели на падающие хлопья снега, посылая им навстречу облачка горячего дыхания. У Кэролин закружилась голова. Она почувствовала себя невесомой, она будто летела через космос, а снежинки были звездами, что стремительно проносились мимо.

И вот, наконец, падая вместе со снегом…

…появилась Лилит.

Она спускалась по спирали в водовороте перьев, и когда ее когти коснулись земли подле Джека, от ветра, поднятого ее крыльями, снежинки разлетелись белыми вихрями.

Кэролин, Джек и остальные в тишине встречали появление богини, охваченные страхом.

Тут Адвокат Дуэйн с шумом плюхнулся на землю.

– Голая леди, – сказал он, указывая на Лили. – Перья.

Лили сложила крылья, взяла Джека за руку и посмотрела на круг. Ее волосы и кожа сияли, а глаза блестели. Она дрожала.

– Я вас всех ненавижу, – сказала она.

Но Кэролин знала правду и не сомневалась, что другие тоже знают.

Тогда она повернулась к Арти и слилась с ним в долгом крепком объятии, превратившем в воду множество снежинок, попавших между ними. Она перестала бояться потерять свою красоту раньше, чем он потеряет свою. После сегодняшнего вечера у них не было другого выбора – только разглядеть друг в друге больше, чем они видели прежде.

Обнимая Арти, она икнула. Всего один раз. И потом опять все стало прекрасно.

 

Глава 23

Он неподходяще одет для танцев нагишом

Он неподходяще одет для танцев нагишом, думал Стивен, уходя с поляны. Пусть другие раздеваются и пляшут по кругу, как детсадовцы, изображающие ведьм, но он в эти игры играть не будет. Он не собирается танцевать в голом виде.

Ему было неприятно, что Кэти тоже приняла в этом участие. Он полагал, что у нее больше здравого смысла.

Но в конце концов, будь у нее больше здравого смысла, она не пыталась бы скрывать от него свою беременность.

За последние две недели ее несколько раз тошнило по утрам. В первый раз, когда он спросил ее, что случилось, она сказала, что по офису бродит вирус. И что она сегодня посидит дома. Но в следующий раз – и еще не раз – она закрывала дверь в ванную и включала душ. Но он стоял под дверью и слышал, как ее тошнило.

Он пытался как-то ей помочь, но было ясно, что она даже не хочет, чтобы он узнал. Поэтому он сделал вид, что ни о чем не имеет понятия.

Стивен не знал, продолжается ли еще ее связь и с кем у нее роман. Но думал, что ее попытки скрыть утреннюю тошноту – нехороший знак.

Правда, существовала слабая вероятность, что отец ребенка – он сам, потому что с конца сентября они с Кэти занимались любовью примерно раз в неделю. Так что, несмотря на ее двусмысленное поведение, он будет цепляться за эту вероятность, пока она сама не скажет ему, что это не так.

Он наткнулся на упавшее дерево и сел, уставившись на луноцвет, поникший в руке. Стивен сам не в том положении, чтобы осуждать Кэти. В конце концов, у него имеются свои тайны. Во-первых, он был влюблен в Хэлли, но так ей этого и не сказал. Во-вторых, он сказал Кэролин, будто любит ее, хотя вовсе ее не любил. По крайней мере, не любил ее так, как любил Хэлли. Или Кэти.

Но в любом случае он спал с Кэролин. И тот факт, что Кэти первой переспала с кем-то другим, ни в коей мере Стивена не оправдывает.

Тем более что на самом деле он хотел переспать с Хэлли.

Но по крайней мере они с Кэролин оставались друзьями после последнего раза. Стивен не был уверен, что они останутся друзьями и в будущем, потому что для него она была загадкой. Кэролин могла быть жесткой и резкой и тут же стать ласковой и великодушной. Она могла быть холодной и отстраненной, но потом развернуться на 180 градусов и ждать, что все будут есть цветы и танцевать в голом виде.

Кэти, напротив, всегда была предсказуемой. Кэти была рациональной, четко мыслящей и сдержанной. Даже чрезмерно. Но все же за последние месяцы она завела роман и забеременела. А теперь скакала по кругу в голом виде и выла на Луну.

На самом деле такая картина довольно-таки возбуждала. Чем-то подобным Стивен всегда мечтал заняться с Хэлли.

Но у Хэлли сейчас новый друг, а в придачу и старый друг. Стивену хватало того, через что он уже прошел с Кэролин и Кэти. Хотеть трех женщин одновременно – это для него слишком, даже если все они решили собраться разом вместе в голом виде.

Поэтому он в одиночестве сидел теперь в лесу, залитом светом Луны, пытаясь не слушать завывания и вопли на поляне.

Он сжал свой луноцвет в кулаке, зная, что это чудо. Луноцветы не распускаются в декабре, даже в Техасе. Во всяком случае, не в такой холод.

Это его пугало. В его мире не было чудес. В его мире луноцветы не расцветали в декабре, а крылатые богини не влетали в жизни смертных. В его мире хилый очкастый литературный дегенерат не мог заняться любовью с такой красивой и чувственной женщиной, как Кэролин. В его мире Кэти не могла забеременеть, потому что они добивались этого много лет и так и не смогли добиться.

До сегодняшнего дня.

Но он ничего не мог сделать, чтобы вернуться в свой привычный мир. Он мог попытаться убежать в лес, но все равно знал, что остальные скачут там по кругу, тряся грудями и членами, потому что отчаянно пытаются добиться еще одного чуда.

И он не сомневался, что они его добьются. Он не сомневался, что их объединенная нагота и впрямь заставит Лили опять спуститься с Луны. Она придет, и они возрадуются, а потом у них будет ритуальная оргия или что-то в этом духе.

Он ушел не потому, что думал, будто они не правы. Он ушел потому, что хотел бы к ним присоединиться, но знал, что не может.

Потому что кого бы он ни любил и кто бы ни любил его, он все равно остается тем, кем был. Это давным-давно выжжено в его психике каленым железом. И даже если он переспал с Кэролин или же обрюхатил Кэти, он все равно четырехглазый слабовольный придурок, который оставался девственником до своей помолвки в двадцать пять лет. Он все равно парень, который хочет ту, кого не может получить.

Он гоготнул и подумал, что на самом деле он все равно парень, которому нравится уходить ото всех и дуться в одиночестве.

Что-то маленькое, мягкое и холодное коснулось его руки. Он увидел на коже тающую снежинку. Потом посмотрел вокруг и увидел перед собой тысячи падающих снежинок, пляшущих на фоне бархатного неба в лунном свете. Казалось, будто звезды оторвались от небесной тверди и медленно падают на землю.

Еще одно чудо. Великолепно.

Он поднял свой луноцвет и несколько минут пробовал ловить снежинки в увядающие лепестки. Не поймал ни одной, и это его обрадовало. По крайней мере, хоть что-то происходит так, как должно.

Тут Стивен понял, что замерз. Он встал, распрямил колени и зашагал к дому.

Но прошел лишь пятнадцать футов, когда Джек упал с неба и приземлился перед ним, точно кот, на четвереньки.

Стивен замер и уставился на него.

– Прости, – донесся сверху голос. – Ослабила хватку.

Стивен посмотрел вверх и увидел Лили, парящую среди снежных хлопьев и верхушек деревьев. Несколько перьев падали вместе со снегом, и Стивен проследил их траекторию, пока его взгляд снова не уперся в Джека.

– Все нормально, – крикнул Джек. – Я в порядке. – Он встал, отряхнулся и изобразил джигу. – Видишь?

Стивен отвел глаза. Джек по-прежнему был голым.

– Тогда я пока оставлю тебя одного, – сказала Лили.

Она полетела к поляне. Джек посмотрел на Стивена и заулыбался.

– Она вернулась! – сказал Джек. Голос у него был как у ребенка, которому только что подарили новый велосипед.

– Я вижу, – сказал Стивен. Он знал, что в его тоне не звучит радость за Джека, но вряд ли мог что-то с этим поделать. – Так что же ты не липнешь к ней, как эпоксидная смола? Не боишься, что она опять исчезнет?

Джек посмотрел так, будто Стивен спросил, какого цвета апельсины.

– Она не исчезнет до захода Луны, – сказал Джек. – Так уж она устроена. Конечно, я хочу провести с ней каждую минуту, – но я волновался за тебя, поэтому она доставила меня сюда.

Стивен опять зашагал к дому.

– Не нужно волноваться за меня, Джек. Все хорошо.

Джек шел рядом с ним.

– Тогда почему ты ушел с поляны?

– Потому что мне не хотелось там находиться.

– Почему не хотелось?

– Я не знаю.

– А как же ты узнал, что хочешь уйти?

Стивен остановился и посмотрел на Джека, вспоминая, как раньше натолкнулся на него, голого, в лесу.

– Видимо, потому, что я не хотел видеть, как вы все занимаетесь сексом с совами.

Джек нахмурился:

– Что это с тобой? Совы мудры и сильны. Совы – наши друзья.

Стивен не мог больше этого терпеть.

– Ладно, договорились, совы – наши друзья. Но это еще не значит, что я хочу спать с одной из них.

– А, так ты о настоящей птице? – спросил Джек. – Нет, конечно же нет. Это же скотоложество.

Стивен оперся о дуб. Он устал. Пытаться связно беседовать с Джеком – все равно что учить хомяка играть на кларнете.

– Забудь про сов, – сказал он. – На самом деле я… – Он мялся, не желая раскрывать слишком много. Но тут вспомнил, что говорит с Джеком, чье восприятие действительности в любом случае так искажено, что, наверное, не имеет значения, что ему говорить. – На самом деле, – сказал Стивен, – я просто не хотел смотреть, как Кэти прыгает голая у всех на глазах.

Джека, похоже, это смутило.

– Но, Стив, – сказал он, – это же просто мы. Стивен почувствовал, как что-то давит на веки и хочет политься по лицу. Он заморгал.

Он думал о том, как сильно любил и хотел Хэлли и какой трепет вызывала в нем Кэролин.

Но прежде всего он думал о том, как ему будет не хватать холодного зада Кэти.

– По-моему, я ее потерял, – сказал он, отвернувшись. – По-моему, она собирается меня бросить. – Он перевел дыхание и постарался взять себя в руки. Ему совсем не хотелось казаться жалким. – Именно поэтому я не мог помочь тебе вернуть Лили – потому что, когда я увидел, как Кэти снимает одежду, это выглядело так, будто она собирается от меня уйти.

Джек положил руку Стивену на плечо:

– Сядь. Я написал новую лекцию о динамике системы Земля – Луна и хочу, чтобы ты ее послушал.

Стивен попробовал было вырваться, но Джек ему не позволил, так что Стивену пришлось сесть между корнями дуба и выслушать.

– Когда смотришь на Луну, – сказал Джек, расхаживая туда-сюда, – не видишь, что она от нас отдаляется. Она ничего не может с этим поделать. Сам факт, что она во всех смыслах вместе с нами, означает, что ей приходится пытаться нас покидать. Какая ирония, не правда ли?

– Как скажешь.

Джек остановился.

– Тут ни при чем, что я скажу! – завопил он. – Это в природе отношений! По той же причине она не показывает нам свою темную сторону!

– Хорошо, хорошо, – сказал Стивен. – Я тебе верю.

Джек глубоко вздохнул и выставил кулаки перед грудью:

– Так вот, Земля и Луна. Они были вместе четыре с половиной миллиарда лет, и за время этого долгого сожительства приливно-отливные фрикции и другие не поддающиеся лечению проблемы вынудили Луну все время оборачиваться к Земле своей симпатичной стороной. Но одновременно ее собственное приливно-отливное влияние и пассивно-агрессивные манипуляции замедлили вращение Земли, показывая, что их отношения, без сомнений, взаимозависимы. Следишь за моей мыслью?

Стивен кивнул. Он следил. Пока.

Джек развел руки:

– Так вот, чтобы сохранить угловой импульс и не потерять свою идентичность как индивидуума, у Луны нет другого выбора, кроме как отступать от Земли примерно на два дюйма в год.

– Это немного, – сказал Стивен.

Джек упер руки в бедра:

– Не в том случае, если речь идет о миллиардах и триллионах лет, дружище. Но суть не в этом, а вот в чем: иметь ее означает терять ее. Вот она, основная дихотомия – инь-ян, черное-белое, сладкое-кислое или шоколад и арахисовое масло.

Стивен притянул колени к груди.

– Так ты говоришь, что она уходит, и я ничего не могу с этим поделать.

– Ха! – рявкнул Джек. – Вот чего стоят ваши гуманитарные знания. Конечно, Луна тихонько уходит – но даже пока она отступает, примирение двух сторон уже маячит на горизонте. Ведь вращение Земли все же умеряется страстной силой приливов и отливов, и оно и дальше будет замедляться, пока наконец земной день не станет той же длины, что лунный месяц. И с этого момента счастливая пара будет вращаться совершенно синхронно!

Все свои следующие слова он подчеркивал, тыча указательном пальцем Стивену прямо под нос.

– Тогда, и только тогда, – сказал он, – Луна опять начнет приближаться к Земле. На самом деле она будет подходить все ближе, и ближе, и ближе.

– Но до того, как она сможет подойти ближе, – сказал Стивен, – ей придется уйти далеко?

Джек хлопнул себя по бедру:

– Да! Это неизбежно!

Он посмотрел на Луну и опять поднял руки над головой:

– Это же гребаная физика!

Стивен опять встал.

– Так ты предполагаешь, что, если на первый взгляд я сейчас теряю Кэти, – сказал он, – потом она может снова ко мне вернуться?

Джек опустил руки, высоко поднял голову и озадаченно посмотрел на Стивена.

– При чем тут вообще Кэти? – спросил он. – Я говорил о Луне, вот о чем.

Стивен на секунду пришел в замешательство, но потом не выдержал и засмеялся. Он сидел на холодной земле в лесной чаще посреди вьюги, слушая, как голый мужик читает лекцию по орбитальной динамике.

Это он чокнутый.

И тут у него появился другой вопрос.

– Так что случится потом? – спросил он. – Что случится, когда Луна подойдет близко?

– О, – сказал Джек, пощипывая бороду. – Это стадия «пока смерть не разлучит нас». Видишь ли, в конечном счете Земля и Луна подойдут друг к другу так близко, что страстный напор приливов и отливов разорвет Луну на части.

– Мило.

– Да, – пожал плечами Джек, – но Земля умрет или состарится немногим позже. Так что это, пожалуй, самый счастливый конец для космического брака. Не хочешь теперь вернуться на поляну?

Стивен вздрогнул.

– Я бы хотел, – сказал он, – но мне нужно согреться. Пожалуй, я лучше пойду в дом.

Джек показал на луноцвет, который Стивен все еще держал в руке.

– Сначала попробуй это, – сказал он.

Стивен сдался. Он поднес цветок ко рту, и когда лепестки коснулись его губ и языка, все его тело содрогнулось, будто он схватился за электрический забор.

– О-о-о, – сказал он и съел цветок целиком.

Вкус был великолепен, и Стивену полегчало. Его кожу покалывало, а в голове загудело.

– Первый шаг к свободе, – подмигнул Джек. Потом опять воздел руки, и Лили подняла его и понесла к поляне.

Стивен последовал за ними, но он шел прогулочным шагом, хотя бурлящая в венах кровь и толкала его на бег. Это был вопрос гордости.

Прямо у поляны он столкнулся с Томми Моррисоном.

Они остановились и настороженно посмотрели друг на друга. Их стычка у дома Хэлли произошла больше четырех месяцев назад, но с тех пор они не сказали друг другу ни слова.

Нa Томми опять были джинсы и ковбойские ботинки, и он застегивал рубашку. Но, застегивая рубашку, он не отводил взгляда от Стивена.

– Ты опять хочешь дать мне пинок под зад? – спросил он.

Стивен мотнул головой:

– Я лучше воздержусь. И я хочу извиниться за первую попытку. А также за попытку облить твой пикап.

Томми, похоже, этим удовлетворился.

– Нет проблем. – Он пошел в сторону. – Увидимся на ужине в час или два.

– Ты покидаешь наш пикник? – спросил Стивен.

– Да, – сказал Томми после паузы. – Мне нужно кое о чем поразмыслить. Когда прилетела эта ваша богиня, на меня снизошло откровение, и я понял, что я гей.

Стивен не знал, что сказать.

– Слушай, не смотри на меня так, – сказал Томми. – Это просто неизвестная мне до настоящего времени информация, вот и все, так что мне нужно все тщательно обдумать. А кроме того, никто не выключил плиту, когда мы все сюда побежали, а мы же не хотим, чтобы чили превратилось в коричневые угольки на дне кастрюли.

– Ладно, – сказал Стивен.

– Вот именно, – сказал Томми. Он опять пошел к дому. – До встречи.

– До встречи, – сказал Стивен, глядя, как Томми исчезает за деревьями.

Потом он пошел к поляне и, подойдя ближе, увидел, что там все еще голые. Они пели «Лев сегодня спит», более или менее в такт, а Лили хватала по очереди каждого и поднимала выше деревьев, а потом опускала обратно на землю. Повсюду летали перья и снежные хлопья.

Стивен вышел на поляну как раз в тот момент, когда наверх поднималась Кэти. Подлетев к небу, она засмеялась. Такого смеха Стивен никогда раньше у нее не слышал.

Тут все остальные заметили, что он вернулся, и, похоже, были от этого просто счастливы. Даже Дуэйн, которого Стивен едва знал. А Кэролин и Хэлли обе его поцеловали, и он решил, что ему тут нравится.

Потом Лили вернула Кэти на землю, и Кэти, увидев Стивена, подбежала к нему и обвила его шею руками.

– Я тосковала по тебе, – сказала она.

Он решил, что не бывает ничего лучше сегодняшнего дня.

– Я тоже по тебе тосковал. У нас будет ребенок?

Глаза у Кэти стали испуганными.

– Видимо, да, – сказала она. – Но…

Он не дал ей закончить:

– Хорошо. Как раз вовремя.

Лицо Кэти осветилось счастливой улыбкой. Она взяла Стивена за руки и закружила его.

– Снимай одежду! – кричала она. – Пой с нами! Танцуй с нами!

Стивен решил пойти на компромисс. Он пел, и танцевал, и даже снял рубашку и махал ею над головой – но штаны оставил. Даже опьянев от нектара луноцвета и танцуя в снегу под полной Луной, он твердо решил вести себя достойно. Вскоре он станет отцом и должен подавать хороший пример.

 

Глава 24

Наутро богиня попрощалась

Наутро богиня попрощалась. Она сказала Джеку, что на сей раз действительно не сможет вернуться снова.

Они находились в угловой спаленке в восточном крыле. В четыре утра, когда все еще танцевали и пели до изнеможения, Джек и Лили пошли сюда и занялись любовью. Лили сказала тогда, что это в последний раз. Но по крайней мере, думал Джек, она сказала это сама. Она пришла к нему еще раз, прежде чем покинуть.

– Луна садится, – сказала Лили. – Я тут слишком задержалась.

Джек крепче прижал ее к себе под одеялом.

– Хорошо, – сказал он.

Он пытался не вести себя как сопляк, но это было нелегко.

Лили нежно отстранила его и вылезла из кровати. Цокая когтями по деревянному полу, она подошла к двухстворчатому окну на восточной стороне. Когда она отодвинула занавески и распахнула окно, первые лучи утреннего солнца осветили ее лицо и груди. Она выгнула спину и расправила крылья.

Джек попытался сохранить в памяти этот образ. Он хотел запомнить ее такой. Он никогда прежде не видел ее в солнечном свете.

Лили оглянулась на него и начала что-то говорить, но внезапно задрожала и согнулась, обхватив руками живот. Ее слова заглушил крик боли.

Джек отбросил одеяло и кинулся к ней. Он обхватил ее руками и испугался – она казалась такой хрупкой. Она дрожала, как испуганный зверек.

– Что случилось? – спросил он. Он прижимал Лили к себе и гладил по спине. Когда его пальцы коснулись крыльев, Лили опять закричала. Она укусила его за плечо, а ее крылья дернулись и отвалились.

Джек уставился на голую кожу на спине и увидел две розовые линии по сторонам позвоночника. Он был так ошеломлен, что отпустил Лили, и она рухнула на пол рядом со своими отвалившимися крыльями.

– Больно, – сказала она и зарыдала. – Больно.

Джек опустился подле нее, усадил к себе на колени и погладил по волосам. Он не знал, что делать.

– Где больно? – спросил он. – Спина?

– Везде, – с яростью сказала она. – Спина, груди, живот, ноги.

Джек посмотрел на ноги и увидел, что птичьи когти слезают с ног, как змеиная кожа.

– Помоги мне, – сказала Лили. – Они зудят. Они горят.

Джек схватил когти и потянул. Мертвые когти и грубая птичья кожа остались у него в руках, и под ними оказались лодыжки и ступни Лили, маленькие и розовые. Она пошевелила пальцами.

Тут рыдания Лили стали тише, и Джек отбросил ее когти в сторону.

– Так лучше? – спросил он.

Лили кивнула, размазывая слезы по его груди.

– Чуть-чуть, – сказала она. – Но живот еще болит.

Джек попробовал встать, держа ее на руках.

– Я отнесу тебя к врачу.

Но Лили его удержала. Она все равно была сильной.

– Нет, – сказала она. В ее голосе была боль, но рыдания прекратились. – Я, кажется, знаю, что произошло.

Она провела рукой между бедрами, и когда она подняла руку, ее пальцы были красны от крови.

– Я оставалась тут слишком долго, – сказала она, разглядывая кровь. – Я вообще не должна была возвращаться. Но когда твои друзья добавили свое желание к твоему, я не сумела воспротивиться. – Ноздри у нее расширились. – Вы набросились на меня всей кодлой, и теперь я не могу попасть домой.

Душу Джека раздирало на части. Ему было крайне неприятно знать, что из-за него Лили несчастна. Но он хотел смеяться от радости, потому что она не уйдет.

Он опять погладил ее волосы. Они были такими же густыми и блестящими, как всегда.

– Может, – сказал он, – твой дом теперь будет здесь.

Лили встала на колени на полу, к Джеку лицом:

– Эта халупа? Мой дом? Я думала, что она принадлежит Хэлли.

Джек не сдержал улыбки:

– Я не это имел в виду. Я имел в виду, что… может, твоим домом теперь станет Земля. – На миг он замолчал и потом решил, что, если собрался рискнуть, лучше сделать это прямо сейчас. – Может, твой дом теперь со мной.

Лили посмотрела на свои разодранные крылья. Холодный ветерок дул в открытое окно, и крылья распадались на перья, и перья разлетались во все стороны.

Через минуту Лили опять посмотрела на Джека.

– Хорошо, – дрожащими губами сказала она.

Джек помог ей встать, и они вернулись в постель. Они оставили окно открытым, и солнечный свет, падавший на них, лежавших рядом, почти согревал зимний воздух.

Хотя под руками Джека кожа Лили казалась такой же гладкой, как всегда, Лили выглядела по-другому. Без крыльев и в свете дня…

У нее были веснушки на плечах.

У нее была родинка на правой икре и еще одна на бедре.

На белках ее глаз было несколько красных прожилок.

На ее переносице была смешная шишка.

Ее нижняя губа была вдвое больше верхней.

Ее зубы были чуточку неровными.

У нее на подбородке была ямочка.

Джек не верил своим глазам.

Она была прекрасна, как никогда.

Он яростно ее поцеловал. Он желал поглотить ее всю.

Она пахла луноцветами.

– Джек, – сказала Лили, взяв его лицо в ладони.

– Что? – спросил он.

Лили облизнула губы. Она волновалась.

– Я хочу убедиться, что ты понял, – сказала она. – Я больше не богиня.

Джек попытался кивнуть, показать, что он понимает, но не смог, потому что она держала его голову.

– Тебе и не нужно ею быть, – сказал он.

Она закрыла глаза.

– Но я и не Натали.

При имени Натали Джек вспомнил, как тосковал без нее. Она была неповторима, он очень ее любил. Она не походила ни на одну другую женщину.

И, подумав так, он поднял палец и коснулся смешной шишки на носу Лили.

– Я и не хочу, чтобы ты ею была, – сказал он.

Потом они с Лили занялись любовью, и Хэлли закричала откуда-то из глубины дома: «Уймитесь-ка! Приличные люди еще пытаются поспать!»

И пока Джек унимал Лили, ее глаза широко открылись, и он увидел, как в них сияет Луна.

Она снова укусила его в плечо. В открытое окно дул ветер, и повсюду летали перья.