— Кори, может, тебе следует расстегнуть еще одну пуговку перед выходом?

Кори Стоктон, автор нашумевшего романа «Одинока и счастлива», повернулась так резко, что чуть не сбила Элен с ног.

— Элен, ты спятила? И так уже слишком откровенно… Еще одну пуговку! Да у меня грудь и так почти вся видна! Ты, наверное, шутишь?

— Разумеется, нет. — Элен, казалось, удивилась, что Кори не понимает таких простых вещей. — Красивая грудь красивой женщины должна быть видна. Это же реклама.

— Я не сделаю этого, — твердо сказала Кори. — Более того, я немедленно одеваюсь. Я не желаю демонстрировать всему миру свою грудь. Никогда!

— Ты хорошо подумала? — упорствовала Элен. — Ты сама понимаешь, мы не должны терять читателя. Для этого нам необходима реклама. Такое скопление журналистов — большая удача для нас. Ты должна появляться на публике, кроме того читателям необходимо видеть тебя такой, какой они тебя представляют.

Кори еле слышно вздохнула. Элен была ее лучшей подругой, ее наперсницей, а также ее партнером в безумном проекте, который они затеяли три года назад и в котором на карту было поставлено все, но все же иногда Элен заходила слишком далеко.

— Что с того, что многие считают меня неглупой и привлекательной! — в отчаянии говорила Кортни Блэквуд своей лучшей подруге Элен. — Что толку? Я все равно одинока.

Нынешнее Рождество не сулило перемен в жизни Кортни. Более того, у нее не было никого — ни мужа, ни возлюбленного. Никого, с кем она могла бы провести сочельник. Все, что ей оставалось, — это проводить последние часы перед Рождеством в шумном прокуренном баре в обществе подруги.

До Рождества оставалась всего неделя. Дети с нетерпением ждали Санта-Клауса, который был уже на пути к ним. Взрослые бегали по магазинам в поисках подарков для друзей и близких. Все были охвачены радостным ожиданием. И только Кортни Блэквуд точно знала, что она найдет в своем рождественском чулке на этот раз: большой кукиш.

— Не переживай, — сказала Элен, глубоко затягиваясь сигаретой, — нужно просто ждать. Хотя тебе не кажется, что мы слишком многого ждем от мужчин?

Кортни щелкнула пальцами, подзывая официанта с очередной порцией «Маргариты». Это был уже четвертый по счету коктейль, поэтому жизнь переставала казаться такой уж мрачной.

— Мужчины… — презрительно пробормотала Кортни. — Кому они нужны?!

— Я понимаю тебя, Кортни. Когда Прескотт сегодня в офисе вызвал тебя, ты решила, что он хочет пригласить тебя встретить Рождество вместе. — Элен уже захмелела и безуспешно боролась с мучившей ее икотой, но продолжала говорить. — Вот в чем твоя ошибка. Парни вроде мистера Прескотта не станут приглашать девушек вроде нас. Мы для них слишком скучны, слишком надоедливы… Мы для них слишком правильные, понимаешь?

— Нет-нет, ты не права, Элен. — Кортни попыталась поудобнее устроиться на высоком барном стуле, с которого то и дело норовила свалиться.

— В чем именно?

— Я вовсе не ожидала, что Прескотт пригласит меня на Рождество. — Кортни потрясла головой, отгоняя заволакивающий мысли хмельной туман. — Ну ладно, Элен, я знаю, что ты вполне способна напроситься на вечеринку. Но я никогда…

Элен бросила на нее ироничный взгляд.

— Ну хорошо, хорошо, может быть, я подчеркиваю — может быть — у меня была маленькая, совсем крохотная капелька надежды, что Прескотт пригласит меня, — сказала Кортни, тщетно пытаясь забыть те нелепые фантазии — и все о великолепном мистере Прескотте, — что посещали ее.

Кортни Блэквуд работала в отделе социологических исследований крупной косметической компании. Мистер Прескотт до недавнего времени был ее непосредственным начальником.

Что может быть лучше Рождества? Ранние сумерки, снег на деревьях, наряженная елка, горящие свечи…

Но Рождество хорошо встречать вдвоем. Вместе наряжать елку, вместе зажигать свечи. Кортни была достаточно сентиментальна, чтобы верить в прекрасную романтическую сказку о Рождестве, поэтому, когда босс вызвал ее и попросил составить ему компанию на Рождество, она решила, что речь идет не о вечеринке в офисе с сотрудниками, а о настоящем рождественском ужине с его родителями. Жизнь сразу же показалась ей замечательной.

Но это были всего лишь ее фантазии. Мечты рассеялись. Кортни встряхнула головой, взглянула на Элен и продолжила:

— Я знаю, что было глупо так думать. Но я надеялась, что…

— Подожди-подожди, я знаю! — Глаза Элен насмешливо блеснули. — Ты надеялась, что он, едва увидев тебя на пороге кабинета, смахнет все со своего стола на пол, и затем вы займетесь любовью прямо на столе.

Предположение подруги шокировало Кортни.

— На его письменном столе? Брр…

— А что, я не угадала?

— Совсем не угадала. Мне и в голову не могло прийти ничего подобного.

Кортни прислушалась к себе. Нет, вовсе не страстного секса хотела она от мистера Прескотта. Ей нужны были любовь, нежность и настоящие искренние отношения. Ей хотелось встретить такого человека, который считал бы ее самой красивой, самой замечательной женщиной на свете, человека, с которым она могла бы встретить Рождество. Конечно, Кортни понимала, что эти фантазии глупы и наивны, но зато она была честна перед собой.

— На самом деле я ждала, что он предложит мне возглавить работу над новой косметической линией, — сказала она. — Я была уверена, что заслуживаю этого. Более того, Прескотт тоже понимает это.

— Я тоже считаю, что ты заслуживаешь повышения, — серьезно сказала Элен.

— Ну, я думала, что если уж не меня, так тебя назначат на эту должность, ведь ты тоже заслуживаешь этого, Элен. И даже больше, чем я.

— Возможно. Но ты лучше справляешься с рекламой. А уж вместе мы просто непобедимы.

— А на самом деле нас уже победили. И кто — Салли! Из всех сотрудников они выбрали Салли! Представляешь, на последнем совещании она предложила земляничный вкус для новой линии губной помады. Земляничный! Словно она первый год в косметическом бизнесе и не знает, что помада с земляничным вкусом еще в двадцатых годах всем осточертела. Надо же, земляника! Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Салли, наверное, думает, что мы делаем косметику для шестидесятилетних. Когда Прескотт сказал мне, что доверяет продвижение на рынок новой линии ей, я чуть не упала. Я пыталась напомнить ему историю земляничной помады, но он и слушать ничего не хотел.

— Возможно, именно поэтому он предпочел ее, а не тебя. — Элен грустно усмехнулась. — Тебе не приходило это в голову? Салли глупа, поэтому от нее для Прескотта не исходит угроза лишиться собственного кресла, а тебя он опасается именно по этой причине.

Кортни покачала головой.

— Да нет, не думаю. Может, он просто хочет переспать с ней?

— Прескотт?! Ты что, это совершенно не похоже на него!

— Ну сама подумай: сексапильная глупенькая блондиночка. Полный набор! — Кортни насмешливо фыркнула. — Как это несправедливо.

— А все же мне кажется, что он повышает Салли не из-за этого. Он серьезный человек и не станет заводить интрижки на работе.

— А я и не утверждаю, что он обязательно заведет с ней интрижку, я лишь говорю, что он хочет ее. Вот в чем наша проблема, Элен: нас никто не хочет. Не понимаю почему, мы ведь не дурнушки.

— Нет, конечно.

— Мужчины такие идиоты.

— Абсолютно верно. Полные идиоты.

— И я никак не могу понять, как мужчина вроде мистера Прескотта, по-настоящему умный человек, увидев хорошенькую глупенькую мордашку, начинает думать не головой, а…

Кортни запнулась. Хорошие девочки не произносят таких слов, тем более в общественном месте. Даже сейчас, после нескольких коктейлей, Кортни не смогла сказать непристойность. А вот Салли, конечно, смогла бы. Опять Салли!

— Понимаешь, Элен, я просто не могу поверить, что он повысил ее, а не меня. Знаешь, что он сказал мне? Он сказал: «Если вы хотите продвинуться по службе, вы должны поставить это своей целью, Кортни. Выработать, так сказать, пятилетний план. А ваша задача на эти пять лет — замужество. Или я не прав?» И засмеялся. Это было так обидно.

— Кортни, но ты ведь поглощена своей работой, как никто! Как он мог сказать такое?! — возмутилась Элен.

Кортни вскинула голову.

— Да потому что я не лезу вперед, расталкивая всех вокруг локтями. Я не требую ни повышений, ни привилегий, ничего! — Помолчав, она добавила: — Мы в этом похожи с тобой, Элен. Мы не лебезим перед начальством, не стремимся угодить ему. Мы работаем больше всех, но постоянно находимся на заднем плане, нас не замечают и повышают недалеких выскочек и лентяев, бегающих перед боссами на задних лапках.

— Знаешь, Кортни, а ведь меня уволили, — мрачно сказала Элен. — Сегодня.

— Элен! — вскрикнула пораженная новостью Кортни. — Мне так жаль!.. Ведь это несправедливо! Глупышки вроде Салли, которых пруд пруди, делают карьеру, а такой прекрасный работник, как ты…

— Да уж, не самые лучшие новости, особенно под Рождество. Все, что ты говоришь, — правильно, но ничего не поделаешь.

Кортни обняла Элен.

— В новом году ты обязательно найдешь другую работу. Ты прекрасный специалист!

— Я не особенно тревожусь по поводу увольнения. Но, понимаешь, Кортни, то, что случилось сегодня… Это было так унизительно! — Элен глубоко вздохнула. — Я выставила себя полной дурой перед Эдди из бухгалтерии.

— Я помню его. А что случилось?

Но Элен будто не слышала ее. Неотрывно глядя в свой бокал, она продолжала:

— Это было после того, как меня уведомили об увольнении. Я собирала свои вещи, мимо проходил Эдди и остановился у моего стола. И вдруг я подумала, черт с ним, с увольнением, я никогда не была карьеристкой. Найду себе другую работу, в жизни есть вещи и поважнее. Главное — сохранять спокойствие, верно? И вот я сижу, смотрю на Эдди, улыбаюсь, как идиотка, и думаю: неужели он подошел, чтобы пригласить меня? О Боже, он хочет пригласить меня на рождественскую вечеринку и поэтому подошел ко мне!

— Ну и что он сказал? — заинтересовалась Кортни.

— Он спросил, не знаю ли я какую-нибудь девушку, которая согласилась бы пойти с ним на офисную вечеринку по случаю Рождества. — Элен помрачнела. — Ему даже на секунду не пришло в голову, что он может пригласить меня, представляешь? А ведь я готовила для него индейку. С каштанами! Но для рождественской вечеринки я, видите ли, недостаточно хороша!

— Ну что ты, милая. Ты прекрасна. Слишком прекрасна для этого недоумка, — бросилась утешать подругу Кортни.

— Этот недоумок прав, Кортни. — Элен вздохнула. — Наверное, побежал потом приглашать какую-нибудь Салли.

— Салли! — с презрительной усмешкой повторила Кортни. — Ты шутишь! Да мы с тобой лучшие специалисты по изучению спроса на рынке косметики! То есть я хочу сказать, что мы с тобой знаем о женщинах в возрасте от восемнадцати до тридцати почти все: какие тона они предпочитают, какого стиля придерживаются, какую любят музыку, и так далее, и так далее.

— Да, наверное, мы с тобой многое знаем, — грустно произнесла Элен, — но в личной жизни нам это мало помогает, верно? Лучше бы мы так же хорошо разбирались в психологии мужчин. Ну и зачем нам наши познания? Кого они волнуют?

— Меня. Да, мне не все равно. Меня волнует, когда люди вынуждены покупать плохую косметику. И все потому, что в этой отрасли работает кукла Салли! — горячилась Кортни. — Я обещаю тебе, Элен, я не позволю с нами так обращаться, я сделаю все возможное, чтобы выжить Салли с ее новой должности. И все это ради того, чтобы люди покупали хороший, качественный продукт, а не то, что им предложит эта пустышка.

— Молодец, Кортни! — Элен оживилась. — Только как ты собираешься это сделать?

Кортни замешкалась, допила свой коктейль и неуверенно произнесла:

— Я еще точно не знаю.

— Ничего, мы обязательно что-нибудь придумаем, мы столько всего о ней знаем. Мы так много и усердно работали, а что имеем?

— Да. Мы красивы, умны и нам есть что сказать.

— Мы должны отстаивать свою правоту, — уверенно сказала Элен. — Женщина в наше время должна быть уверена в себе и ничего не бояться.

— Именно. Мы не должны сидеть прикованными у телефона и ждать, когда Он позвонит. Чем мы хуже мужчин? Мы тоже имеем право спать с теми, с кем захотим. А после игнорировать все его звонки и послания.

— Ты совершенно права, Кортни! — воодушевилась Элен.

— Мы — женщины и должны делать, что хотим и когда хотим. К чертям замужество и семью! Надо жить для себя. Пора забыть о мужчинах и о всех их преимуществах.

Подруги уже изрядно захмелели. Кортни снова вспомнила о мистере Прескотте и разгорячилась еще сильнее.

— Да, мы явимся к ним и скажем, — продолжала она, — я хочу переспать с тобой, но это вовсе не означает, что я буду стирать твои носки и готовить к шести вечера ужин, в то время как ты будешь с друзьями в баре пить пиво и смотреть футбол. Изволь сам стирать, и гладить, и…

— И на день благодарения сам будешь готовить индейку! — подхватила Элен.

— И готовить соус! Мы не должны с ними делить один туалет и ванную.

— О, эти ванные! После мужчины туда просто невозможно зайти, все вечно в волосах, в пене для бритья, а про туалет я вообще молчу. Почему они никогда не опускают сиденье?! И туалетная бумага из-за них кончается так быстро…

— Ты думаешь, они это замечают? Им кажется, что все так и должно быть.

— Да, ты совершенно права — никаких больше общих ванных комнат, туалетов и общего хозяйства! — Разошедшаяся Кортни повысила голос. — Только секс, секс и еще раз секс! Везде, постоянно и без перерыва!

Кортни заметила, что на них начали обращать внимание посетители бара. Элен вскарабкалась на барную стойку и крикнула:

— Шлите мужиков ко всем чертям! Ура!

— Элен, может нам лучше… — попыталась остановить ее Кортни.

— Нет, послушай, Кортни, — с трудом выговаривая слова, возразила Элен. — Мы должны сообщить об этом всем. Времена хороших девочек прошли! Да здравствуют плохие девчонки! Ура!

— Хорошо, хорошо, Элен, слезай, — пыталась уговорить ее Кортни.

— Нет-нет, Кортни, ты не понимаешь. — Элен наклонилась к ней и, понизив голос, сказала: — У меня больше нет работы, а ты вынуждена теперь работать под началом Салли. Они ни во что не ставят нас, и мы не должны мириться с этим. Когда после рождественских каникул ты придешь на работу, ты должна заявить Прескотту, что с тебя хватит.

— Я?

— Ты! Ну а потом мы решим, что делать дальше. У нас есть мозги и у нас есть ты!

— Я? — снова спросила Кортни. — Что ты имеешь в виду?

— Послушай, если мы решили стать женщинами нового типа, свободными и независимыми, мы в первую очередь должны выглядеть на все сто! — Элен скрестила руки на груди. — Ну, со мной ничего не выйдет — я слишком маленькая и толстая, тут уж ничего не поделаешь, но ты… У тебя есть все шансы стать неотразимой. Нужно всего лишь несколько занятий аэробикой и немного косметики, благо при твоей работе с этим проблем не будет. Итак, внешний вид — это первое. Затем работа, но здесь ты и так лучшая. Никто не умеет продвигать на рынок товар лучше тебя. Ты будешь представителем нового типа женщины, примером такой женщины!..

— Но, Элен, — прервала подругу Кортни, — мы говорили всего лишь о сексуальной свободе и независимости от мужчин, и вдруг ты заявляешь, что я должна быть примером нового типа женщины. Я не смогу. Я слишком правильная, я при слове «секс» краснею.

— Сможешь. Я думаю, приложив немного усилий, любая, как ты говоришь, «правильная» девочка сможет стать непослушной девчонкой.

— Даже я?

— Ты — особенно! Кортни, ты же сама говорила, что мы с тобой знаем все о женщинах в возрасте от восемнадцати до тридцати, — убежденно продолжала Элен. — Мы знаем, какими они хотят быть. И все эти знания мы применим на практике. К тебе! Все, как на работе: я проведу исследования, ты их проанализируешь и выдашь результат. И этот результат станет для тебя учебным пособием. Это же жутко интересно!

— Ну и как ты предполагаешь это сделать? — недоверчиво спросила Кортни.

— Мы проведем опросы разных социальных групп женщин, потом сведем воедино результаты.

Кортни вздохнула.

— Ну хорошо… И какой же будет наша конечная цель?

— Независимая «плохая девчонка»! Мы покажем этим любителям глупеньких смазливых мордашек, этим самодовольным болванам вроде Эдди из бухгалтерии или мистера Прескотта чего стоим!

А что, отличная идея, подумала Кортни. Пора распроститься с образом послушной овечки и хорошей девочки.

— Прекрасно, Элен, — сказала она. — Давай перевернем мир!

— Я готова делать все, что ты скажешь, Элен, — сказала Кори, очнувшись от воспоминаний, — я даже бюстгальтер не надела, хотя я лично считаю это неприемлемым, но…

— Не переживай, Мэрилин Монро тоже не носила белья. Я же не заставляю тебя обнажаться, просто так будет сексуальнее.

— Знаю, ты уже говорила.

Уловив в голосе Кори раздражение, Элен примирительно сказала:

— Ну не сердись, Кори. Ты же сама все прекрасно понимаешь. Я уже сто раз говорила — на презентации будут журналисты, даже телевидение. Твое появление на экране привлечет читателя.

— Да уж, — ответила Кори с горькой иронией. — Разумеется, это привлечет читателя — полуголая Кори Стоктон, автор романа «Одинока и счастлива»!

Она тяжело вздохнула и критически оглядела себя. Шокирующе короткая юбка, блузка столь узкая, что аж дышать тяжело, и туфли на совершенно немыслимой платформе. Конечно, это сейчас модно, но разве в этом можно ходить? Кори никогда не носила мини-юбок, отдавая предпочтение брюкам — это тоже модно, но гораздо удобнее.

Кори Стоктон должна была попытаться выглядеть раскованной, даже слегка бесстыдной, а значит, отчасти и стать такой. День за днем она пыталась приблизиться к этому образу. И, как Кори признавалась себе сейчас, изучая свое отражение в зеркале, у нее это неплохо получилось.

В прошлом месяце, когда они с Элен завершили первый этап рекламной кампании книги Кори, покупатели буквально штурмовали книжные магазины почти по всей Америке. Все — и мужчины, и женщины — знали Кори Стоктон: привлекательную, сексуальную, уверенную в себе женщину, проповедующую одиночество и независимость от мужчин.

Следующей задачей подруг было покорить Нью-Йорк, над этим Элен и Кори сейчас и работали. Весь облик Кори Стоктон был продуман до мелочей — от заколок в волосах до посуды, которой пользовалась модная писательница. Все для того, чтобы книга лучше продавалась, ведь лицо книги — ее автор. Кори чувствовала себя ужасно, глядя в зеркало и не узнавая себя. Теперь вот Элен требует, чтобы Кори не носила белья и едва ли не до пупа расстегивала блузку, выступая перед журналистами. Неужели это так необходимо, чтобы люди покупали ее книгу, причем хорошую книгу?

— Ну, Кори! — Элен умоляюще сложила руки.

— Ох, я не знаю. — Кори почти сдалась. Она устала спорить.

Дискуссию прервал тихо сидевший в углу управляющий книжным магазином, в котором должна была проводиться презентация книги «Одинока и счастлива».

— Мы все ждем вас, мисс Стоктон. Вы готовы?

Кори решительно вздернула подбородок.

— Разумеется, я готова! — сказала она. Даже голос был чужой — мягкий и сексуальный, который так нравился публике, и с этим тоже приходилось считаться.

Кори понимала, что она должна играть свою роль до конца. Вся эта маскировка — неудобная вызывающая одежда, чужой голос, чужие слова — все должно выглядеть естественно. Пусть все будут уверены в том, что дерзкая, сексуальная красотка, которую они перед собой видят, — и есть настоящая Кори Стоктон.

Напомнив самой себе, что она кошка, дикая кошка с зубами и когтями, гибкая и красивая, Кори решительно проскользнула мимо управляющего, так же грациозно и бесшумно уселась в кресло перед ожидающими ее журналистами и поклонниками и одарила их безупречной улыбкой. Улыбкой, которая приводила поклонников Кори Стоктон в даже больший восторг, нежели ее полурасстегнутая блузка.

Я тигрица, а они всего лишь трусливые гиены, и я съем их, внушала она себе.

Кори поразилась тому, сколько народу собралось на презентации ее бестселлера. Элен, несомненно, должна быть довольна. Все места были заняты, поклонники даже стояли в проходах между рядов стульев, вот уж воистину яблоку негде упасть! И каждый держал в руках книгу — ее книгу! Две телекамеры снимали ожидающую Кори Стоктон толпу почитателей в различных ракурсах.

Едва Кори вышла, как все теле- и фотокамеры немедленно были направлены на нее. Кори Стоктон была на удивление фотогенична, и журналисты не преминули этим воспользоваться, отщелкивая и снимая первые кадры ее триумфального выхода, которые затем попадут в вечерние выпуски новостей и газет.

Какая огромная толпа, подумала Кори, и сердце ее на мгновение сжалось от страха. Что я скажу всем этим людям, чего они ждут от меня? Нет, я не смогу…

Сможешь, сможешь! Ты же тигрица, черт побери! — твердо сказала себе Кори Стоктон.

Пока управляющий магазином представлял собравшимся Кори Стоктон и ее книгу, писательница украдкой разглядывала публику. Как эти люди примут ее и ее творение? Может, закидают ее тухлыми помидорами под всевидящими объективами камер?

Каменные лица женщин, стоящих вдоль стены по правую руку от Кори — некоторые пришли с детьми, — говорили о том, что уж они-то не являются почитателями бестселлера и его автора. Мамаши стояли, поджав губы, и выглядели воинственно, они готовы были грудью броситься на защиту священных уз брака.

Примерно такая же по численности группа мужчин в задних рядах выглядела совсем иначе. Хотя поклонницами Кори Стоктон являлись в основном женщины, почитатели среди мужчин у нее тоже были. Конечно, их интересовало не столько творчество Кори, сколько она сама. Они пришли сюда, чтобы лишний раз взглянуть на эту дерзкую чувственную женщину, носящую короткие юбки и не носящую белья. Они окидывали Кори откровенными восхищенными взглядами. Им нравилось думать, что Кори Стоктон, эта красавица, не стремится привязать к себе мужчину, как это делают все их знакомые женщины, и меняет мужчин как перчатки. Каждый из них мечтал стать одной из этих перчаток.

На самом деле Кори вовсе не была той, за кого себя выдавала, но позволяла читателям думать о ней так, как им того хотелось. Для этой публики Кори так одевалась, так улыбалась, так вызывающе чувственно вела себя.

Была среди мужской части собравшихся и другая, воинственно настроенная категория. Эти противники Кори Стоктон и ее творчества, ненавидели саму идею о том, что женщина может проявлять инициативу в отношениях с мужчинами, даже в сексе. Они презрительно отзывались о писательнице, воспевающей эту инициативу, сами же втайне мечтали переспать с ней.

Кори оторвалась от созерцания публики. Теперь, когда она классифицировала собравшихся, можно было внутренне подготовиться к тем вопросам, которые ей сейчас будут задавать. Она слегка нервничала, не будучи уверенной в том, что правильно поведет себя, не испугается сложных или нескромных вопросов репортеров. Однако внешне ничем своего волнения не выдавала, повторяя про себя: я тигрица, тигрица, тигрица… Улыбка уверенной в себе независимой женщины-победительницы не сходила с ее лица.

Щедро улыбаясь телекамерам, Кори вдруг обратила внимание на человека, которого до сих пор не замечала.

Неожиданно для самой себя Кори обнаружила, что чем-то он заинтересовал ее. Кто он? Он не был похож ни на кого из тех, с кем Кори жизнь сталкивала до сих пор. Покусывая губы, она незаметно изучала незнакомца. У него было приятное лицо, темные волосы и внимательный, пристальный взгляд. В руках он держал блокнот, раскрытый на чистой странице.

Репортер, решила Кори. Надо же, он выглядит, как голливудский актер. Человек с такой мужественной внешностью и упрямо сжатыми губами должен быть очень хорошим журналистом — цепким и добивающимся своего. Почему не все журналисты выглядят так? Кори уже несколько раз давала интервью, но не встречала среди репортеров никого, хотя бы отдаленно напоминающего этого красавца.

Таинственный незнакомец тем временем совершенно не слушал управляющего магазином, который как раз заканчивал свою вступительную речь, и бесцеремонно разглядывал Кори. Его взгляд был дерзким, вызывающим, почти наглым; он оценивающе окидывал Кори с головы до ног.

Когда отзвучали аплодисменты, все расселись по местам. Незнакомец также опустился на стул и приготовил ручку, не отрывая дерзких глаз от Кори Стоктон. Вызов был налицо, и они оба это поняли. Взгляд мужчины словно говорил: не такая уж ты особенная, а если хочешь переубедить меня — тебе придется это доказать.

Кори выдержала этот взгляд. Ну что ж, раз уж этот нахальный тип и дальше намерен продолжать в том же духе, она в долгу не останется. Значит, пришла пора включать свою сексуальную привлекательность на полную катушку. Кори с легкой улыбкой откинулась в кресле. Она не отрывала взгляда от незнакомца. Теперь Кори была не манящей и желанной, теперь от нее исходила угроза и обещание мук тому, кто попал в сети ее сексуальности.

Она смотрела на него, он — на нее. Незнакомец чуть сузил глаза, и внезапно Кори почувствовала себя вовсе не тигрицей, не дикой кошкой, а жалкой трусливой гиеной.

Кори первой отвела глаза. Не в силах продолжать этот поединок, она жестом подозвала Элен, которая всегда умела пресечь панику в корне.

— Что такое? — прошептала Элен, подходя.

— Взгляни туда. — Кори глазами указала на нахального незнакомца. — Видишь репортера? Кто он?

— А-а… — Элен заметно расслабилась. — Это Джо Притчард, колумнист «Нью-Йорк Таймс». Весьма настойчивый господин.

— Это я уже заметила. — Кори невесело усмехнулась. — Кажется, он настроен весьма враждебно.

Элен бросила на Притчарда осторожный взгляд.

— По-моему, ты преувеличиваешь.

— Ничего подобного. Он только что буравил меня взглядом в течение десяти минут, и доброжелательности я в нем не заметила. И, знаешь, он похож на героя старых фильмов про самоуверенных самцов, что соблазняют и бросают женщин направо и налево. Вроде Грегори Пека.

Элен всплеснула руками.

— Кори, ну сколько раз тебе можно говорить: забудь ты об этих старых фильмах! Я понимаю, ты их любишь, но вдруг ты ненароком скажешь об этом журналистам. Кори Стоктон не может любить старье, это не сексуально.

Они говорили об этом сотни раз, и в глубине души Кори понимала, что Элен права, поэтому, если во время интервью заходила речь о кино, Кори говорила лишь о новинках Голливуда.

— Хорошо-хорошо. Никаких старых фильмов. Возвращайся к репортерам.

Элен медлила, а Кори усмехнулась про себя. Грегори Пек, ну надо же! Допустим, у репортера «Нью-Йорк Таймс» темные волосы, проникновенный взгляд, правильные черты лица, и держится он элегантно и с достоинством. Но он не Грегори Пек, это уж точно! Снова обернувшись к Элен, Кори спросила:

— Как ты думаешь, чего он хочет?

— Думаю, он хочет сделать материал о тебе, что же еще. Может быть, если ты произведешь хорошее впечатление, его отзыв о тебе будет лестным. Кстати, я рассказывала тебе о нем. Я читала его статьи, он хороший журналист. Правда пишет довольно остро, местами даже резко… Конечно, я предпочла бы, чтобы о тебе писал кто-нибудь помягче, но все же, думаю, мы и Притчарда не испугаемся. — Элен ободряюще улыбнулась. — Не сомневаюсь, что в случае чего ты поставишь мистера Притчарда на место, дорогая.

— Уж будь уверена! — Кори нахмурилась. Значит, Джо Притчард из «Нью-Йорк Тайме». Отлично!

— Не хмурься! — немедленно приказала Элен. — Улыбайся! Ты должна выглядеть счастливой и уверенной в себе.

— Да, конечно.

В это время к ним подошел управляющий:

— Кори? Мисс Стоктон?

— Да?

— Я представил вас… Вы готовы?

Черт побери! Этот репортер все же вывел Кори из себя, выбил почву у нее из-под ног. Она почувствовала растерянность и, чтобы избавиться от нее, вновь принялась повторять про себя: я тигрица, а они — гиены, я тигрица, а они — гиены!

С такими мыслями Кори Стоктон встала и, стараясь не смотреть в сторону Джо Притчарда, сфокусировала взгляд на улыбающейся молодой женщине в первом ряду. Это мало помогло, Кори продолжала думать об этом проклятом репортере. Даже не глядя на него, она могла поклясться чем угодно, что сейчас он буравит ее своим нахальным взглядом.

Ты — Кори Стоктон, сказала она себе, у тебя все получится.

Она обвела взглядом толпу, остановила его на Джо Притчарде и, обращаясь, казалось, прямо к нему, мягким чувственным голосом проворковала:

— Итак, я одинока и совершенно счастлива. И сейчас я расскажу вам об этом.

Джо Притчард с удивлением ощутил, что его мысли заняты этой женщиной — Кори Стоктон. Непостижимо, но она словно цепко держала его в своих маленьких горячих ладонях. Как ей это удалось?

Джо шел на эту презентацию, уверенный в том, что новомодная писательница-красотка не произведет на него особого впечатления. Скучающий, циничный, несколько раздраженный тем, что редактор отправил его сюда, Джо уселся на свое место, оглядел заполненный зал и набросал план будущей статьи.

Его ручка скользила по бумаге, Джо почти не думал о том, что именно писать, он и раньше имел дело с модными писательницами, помешанными на феминизме, а также с безмозглыми сексуальными кошечками-актрисами, щедро демонстрирующими свое тело публике. Кори Стоктон представлялась ему неудачным сплавом того и другого. И ее так называемый бестселлер — чушь и бумагомарание. Ведь если бы книга действительно была стоящей, она стала бы популярной и без надуманно сексуального поведения писательницы. Манера Кори Стоктон одеваться, ее нарочито чувственные ужимки, голос, улыбка — все это для того, чтобы привлечь внимание к себе и своей книге.

Джо улыбнулся своим мыслям. Эта Стоктон всего-навсего недалекая мужененавистница с литературными претензиями. Прекрасно сказано, черт возьми! Статья будет великолепной, но не для Кори Стоктон.

Конечно, может, он и не прав, но ведь это не только его мнение. В зале было полно людей, считающих так же, как и Джо Притчард. Например, тот парень, что стоит с плакатом «Сумасшедшая баба!», или женщины — кое-кто пришли с детьми — чопорные и с поджатыми губами, искренние в своем негодовании. Отлично. Эти люди будут в восторге от статьи Джо Притчарда.

Виновницы торжества все не было. Зал все больше и больше заполнялся людьми, раздражение Джо росло. Не помогало даже то, что статья уже была выстроена у него в голове, статья резкая, острая, жесткая. Кори Стоктон не поздоровится.

К чести Джо Притчарда, книгу «Одинока и счастлива» он прочел и нашел ее пустой и поверхностной. Она была о женщинах, которые используют мужчин исключительно как сексуальный объект или, на худой конец, как средство для зачатия ребенка. Мужчины в этой книге выставлялись на посмешище и все, как один, объявлялись никчемными, самовлюбленными глупцами. В свои двадцать девять лет Джо был знаком с множеством мужчин, которые в отношениях с противоположным полом придерживались «правила одной ночи». Однако он из собственного тяжелого опыта знал, что отношения, в которых нет ничего, кроме секса, неизменно заходят в тупик.

Конечно, Джо не утверждал, что нужно встречаться лишь с той, которую любишь, но, по крайней мере, засыпая рядом с женщиной, важно быть уверенным в том, что утром ты проснешься рядом с ней. Но в сторону посторонние мысли! Он репортер, и он сейчас на работе.

Пока Джо Притчард ожидал выхода Кори Стоктон к публике, его не покидала мысль о том, почему она написала именно такую книгу. Что заставило Кори Стоктон стать столь циничной к любви и к отношениям между мужчиной и женщиной?

Когда он только прочел ее книгу, то решил, что ее написала высушенная, как цветок в гербарии, старая дева, которая просто не может найти себе мужчину. Затем Джо перевернул книгу и взглянул на фотографию автора на обложке. Какая там старая дева! Сексапильная красотка. Тогда откуда у нее такие абсурдные мысли?

В таком случае, может быть, Кори Стоктон всего лишь одна из писателей-однодневок, которые хотят заработать побольше денег, эпатируя публику, потому что настоящим талантом там и не пахнет?

Пока Джо обдумывал этот вопрос, Кори Стоктон наконец-то вышла к собравшимся. Нет, не вышла — выплыла, медленно переступая длинными стройными ногами. Он отметил про себя ее светлые волосы, рассыпанные по плечам, сияющие голубые глаза за модными очками с черепаховой оправой, нежную кремовую кожу, легкомысленно расстегнутую блузку и весьма условную юбку, полностью открывающую ее прекрасной формы стройные ноги. Ну и ну! А он-то думал, что она высушенная перезрелая феминистка!

Если она старая дева, то я пророк Мафусаил, мысленно присвистнув, подумал Джо Притчард. Она даже не выглядела вульгарной в своей чувственности, Кори Стоктон являлась воплощенным сексом.

Бросив взгляд на ее ноги, Джо изумился их длине и стройности. Каблуки и платформа были чудовищно высокими. Неужели она может ходить в этих туфлях? — не без восхищения подумал он. Да, горячая штучка!

Джо наблюдал, как она с нетерпением ожидает окончания вступительной речи, как окидывает взглядом собравшихся — словно знает что-то о каждом из них. Возможно, не так она проста, как кажется!

А затем ее пронизывающий, словно электрический ток, взгляд остановился на Джо. Всего лишь один быстрый взгляд, и Джо Притчард застыл на своем стуле. Откуда ты взялась, черт возьми, Кори Стоктон?!

Сначала он решил, что ее голубые глаза просто скользнули по нему, как по каждому из находящихся здесь мужчин. Но нет! Кори Стоктон буквально испепеляла его своим взглядом. Более того, она действительно смотрела только на Джо, на него одного.

Джо изумился трепету, который испытал при виде этой женщины. Конечно же ему и до этого приходилось видеть ослепительных красавиц, в том числе и голливудских актрис, у которых он брал интервью, но никогда Джо не испытывал таких чувств, как сейчас, при виде обольстительной Кори Стоктон, «недалекой мужененавистницы с литературными претензиями».

Их зрительный контакт продолжался, они смотрели друг на друга, словно танцуя танго: глаза в глаза. Его зеленые — ее голубые. Джо чувствовал, как его циничное настроение уходит, а вместе с ним и журналистский пыл. Она пустышка, она пуста, как пластмассовая кукла, в отчаянии напоминал он себе о своих недавних мыслях, но это не помогало. И Джо обрадовался, когда Кори Стоктон первой отвела глаза. Она выглядела смущенной, и это ему тоже понравилось.

Слегка расслабившись, Джо строго приказал себе не играть больше в эти игры. Он на работе. Он должен написать статью, и ничего больше. Да, но ведь он может одержать победу над мисс Стоктон. Он должен доказать ей свое превосходство. И к тому же она первой отвела взгляд, не так ли?

И все же, когда Кори начала свою речь, Джо почувствовал, что его ладони вспотели. Хорошо хоть, что ее длинные ноги на высоченных каблуках не были видны из-за трибуны, за которой она стояла. Так уже легче. Но как быть с ее глазами, сверкающими из-за стильных очков, с ее светлыми легкими волосами?

Джо не мог оторвать взгляд от тонких пальцев Кори, в волнении сжимавшихся и разжимавшихся. Черт! Черт! Черт!

В течение своей речи о независимых женщинах, самоценных и не нуждающихся в мужском признании, Кори Стоктон, не отрываясь, смотрела на Джо Притчарда. Она брала реванш за недавнее поражение. И, хотя мозг Джо отказывался воспринимать произносимые ею слова, он действительно начинал верить в то, что говорила Кори Стоктон.

— Я люблю мужчин, — улыбаясь, сообщила она почти интимным тоном.

От ее мягкого чувственного голоса у Джо побежали мурашки по спине. Кори Стоктон переменила позу — теперь одна из ее умопомрачительных точеных ножек была видна из-за трибуны. Она продолжала смотреть на Джо с нескрываемым превосходством.

— Я знаю, многие считают меня мужененавистницей, — продолжала она, мягко жестикулируя. — Ну разве это не глупо? Я люблю мужчин.

Она сделала ударение на слове «люблю», чтобы яснее выразить свою мысль, и эта фраза была встречена нервным хихиканьем части публики. Кори повернула голову и сфокусировала свое внимание на группе подростков в переднем ряду. Некоторые из них еще продолжали глупо хихикать, однако под ее гневным и одновременно презрительным взглядом они быстро присмирели.

— А почему бы и нет? — вопросила Кори. — Одно плохо — мужчины всегда стремятся первыми отхватить кусок от пирога. Просто хватают и едят, отталкивая женщин локтями. Но теперь настало время моего пирога и никакому мужчине я не уступлю ни кусочка! — Ее улыбка стала шире, глаза вспыхнули озорным блеском, так что ни у кого не осталось сомнений, что именно она имеет в виду под «пирогом». Секс. — Я думаю, мой пирог будет со взбитыми сливками и вишенкой наверху.

Взбитые сливки? Вишенка? Боже, простые слова в ее устах звучали едва ли не неприлично! Джо перевел дух, чтобы не ввергнуться в пучину фантазий.

Затем Кори Стоктон облизнула губу. Маленькую розовую верхнюю губку. Это было трогательно и чувственно одновременно и длилось лишь долю секунды. Джо Притчард понял, что пропал.

Да, парень, это плохо, сказал он себе, очень плохо.

Между тем Кори в своей речи все дальше удалялась от взбитых сливок и вишенок. Теперь она говорила о независимости и свободе, о том, что у женщины есть выбор и она не должна бояться сделать его. Джо чувствовал, что публика идет за ней. Он чувствовал также, что и сам — циничный, прожженный журналист! — готов пойти за ней и поверить ее идеям. На какое-то мгновение ему даже захотелось вскочить и закричать: «Да! Ты права! Я верю тебе!»

Но лишь на мгновение. На самом же деле Джо хотелось того же, что и всем мужчинам в зале — схватить ее, повалить на пол и неистово заниматься с ней любовью.

Возьми себя в руки! — приказал себе Джо, продолжая наблюдать, как ловко писательница манипулирует публикой.

Наконец наступило время вопросов. Джо с интересом посмотрел на группы агрессивно настроенных людей, определенные им ранее. Сейчас они посадят Кори на кол или распнут. Давайте, ребята, мысленно подбодрил их Джо, втопчите в землю эту куколку!

— Мисс Стоктон! — выкрикнула, вскинув руку, женщина, выглядящая настоящей занудой. На руке, кстати, присутствовало обручальное кольцо. Несколько женщин подняли руки одновременно с ней — и у каждой из них было такое кольцо. Всем своим видом эти дамы говорили — «Замужество, Материнство и Яблочный пирог!»

— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня по имени, — быстро вставила Кори. — Зовите меня Кори. Вас это устроит?

— Нет! — безапелляционно заявила дама. Ее лицо так покраснело, словно к нему прилила вся кровь ее обширного организма. — Я вообще никак не хочу вас называть. Наша группа, которую я имею честь представлять, называется «Общество добродетельных матерей». Мы, дорогая мисс, верим в святость уз брака, в материнство. Мы исповедуем те принципы, о которых вы с ненавистью отзываетесь в вашей книге. Должна вам сказать, что ваша книга…

— Вам не понравилось то, как я пишу о замужестве и материнстве, — перебила ее Кори. — Это прекрасно — верить в брак и материнство. Вы совершенно правы. Ведь если бы не было таких женщин как вы, кто сражался бы на семейном фронте, освобождая от этого нас, женщин, которые ненавидят такую жизнь? Так давайте же поприветствуем «Общество добродетельных матерей», друзья! Мы любим вас, добродетельные матери!

Некоторые зааплодировали, кто-то не смог скрыть усмешки, поглядывая на раскрасневшуюся тетку. Кори между тем продолжала:

— Я надеюсь, что вы читали пятую главу моей книги «Одинока и счастлива». Там я говорю о том, что каждый волен решать, что для него лучше в этой жизни, брак или свобода. Я не говорю, что плохо быть замужем и иметь детей, я говорю лишь о возможности свободного выбора для каждой женщины. Женщина сама решает, чего она хочет, — служить мужчине или чтобы мужчина служил ей.

Сказав это, Кори Стоктон потеряла всякий интерес к «Добродетельным матерям». Они растерянной кучкой топтались в своем углу. Возразить было нечего, и больше никто из этих женщин не порывался задать писательнице вопрос или вступить с ней в полемику.

Дальнейшие вопросы касались, в основном, того, какой косметикой Кори пользуется, кто ее стилист, модельер, и так далее. Несколько юнцов недвусмысленно намекали на то, что были бы не прочь занять место в ее постели. Особенно упорствовал один. Затаив дыхание, он спросил:

— Эй, Кори, у тебя нет для меня свободного месяца? Или недели, часа?

Парнишка в бейсболке и мешковатой куртке выглядел не особенно блестяще. Тем более он удивился, когда Кори улыбнулась ему и сказала, обращаясь ко всем присутствующим:

— Ну разве он не прелесть?

Юнец зарделся. Кори продолжала, все так же ослепительно улыбаясь:

— Однако я пользуюсь спросом! Ну что ж, малыш, заглянем в мой календарь. Так, декабрь у меня занят почти весь, но в будущем я могу подыскать местечко и для тебя. Достигнешь совершеннолетия — милости просим.

В зале засмеялись. Затем руку поднял мужчина. Раздражение на его полном лице свидетельствовало о том, что уж он-то точно не является поклонником Стоктон.

— Пожалуйста, сэр, — указала на него Кори.

— Мое имя Питер Кроули, и я являюсь президентом чикагского Мужского клуба.

— Рада за вас.

— Благодарю. — Мужчина держал в руках листок бумаги и зачитывал с него. — Мы хотели бы знать, кем вы себя возомнили? В своем стремлении разделить мир на хищников и охотников и на всех остальных, жертв, вы скоро дойдете до мысли кастрировать всех мужчин…

— Мистер Кроули, сами вы, очевидно, считаете себя хищником или охотником, не так ли? А «все остальные», как вы выразились, — женщины? Я всего лишь хочу доказать, что это не всегда так. И ничего из того, что вы сейчас говорили, я никогда не произносила.

— Хорошо, а как насчет того, что вы едва ли не на каждой странице вашей книги убеждаете женщин делать все, что им вздумается, невзирая на мужчин и на их приоритет в отношениях полов? Вы говорите, что женщины не должны ни готовить для нас, мужчин, ни стирать, ни воспитывать наших детей. Это в корне неверно!

— Я полностью согласна с вами, Питер. Женщина должна готовить мужчине, стирать ему, воспитывать его детей. — Кори ослепительно улыбнулась. — А также во всем соглашаться с ним, да, мистер Питер Кроули? Поэтому я соглашаюсь с вами, а то вы, чего доброго, не разглядите, что я женщина. — Кори взглянула на часы. Пора закругляться. — Мои дорогие друзья, — виновато сказала она, — боюсь, наше время закончилось. Спасибо всем вам. Буду счастлива подписать вам книги.

К писательнице стали подтягиваться желающие получить автограф. Одним из первых к ней протиснулся президент Мужского клуба с бестселлером Кори в руках. На его лице застыло какое-то овечье выражение.

Все они похожи на стадо овец и пойдут туда, куда эта женщина поведет их, подумал Джо Притчард. Он находился под большим впечатлением от встречи с писательницей. Не было никакого скандала, никаких гневных воплей и тухлых помидоров. Жаль. Журналист в Джо был разочарован.

— Мистер Притчард? — окликнула его женщина, которую он видел рядом с Кори Стоктон еще перед ее выступлением.

Вероятно, ее помощница. Плотная, невысокая, в коричневом шерстяном костюме и в белой блузке, она разительно отличалась от стройной, гибкой и гладкокожей Кори. Она походила скорее на представительницу «Общества добропорядочных матерей», чем на женщину, исповедующую идеи Кори Стоктон.

— Да, я Джо Притчард. А вы?..

— Меня зовут Элен. Я помощница Кори. Извините за задержку, но раздача автографов, как правило, длится довольно долго. Если хотите, вы можете…

— Уйти? — прервал он раздраженно.

Кори Стоктон сделала все, чтобы привести его в бешенство своими взглядами, своими разговорами о сливках и вишне, своими манерами, своим внешним видом, в конце концов. Разве он может теперь просто уйти? Уйти побежденным?

— Возможно, мисс Стоктон боится этого интервью? — продолжал Джо. — Передайте ей, что ей не о чем беспокоиться. Я не кусаюсь.

Элен снисходительно улыбнулась:

— Вы же слышали ее ответы, мистер Притчард. Разве похоже, что Кори Стоктон может испугаться интервью? Мисс Стоктон просто не хочет утомлять вас ожиданием. Здесь неподалеку есть бар. Вы можете пройти туда и выпить кофе, пока она будет расправляться с автографами.

— Да, конечно. — Джо положил блокнот в карман. Кто такая эта Кори Стоктон, что считает себя вправе командовать им, как мальчишкой, — где ему ждать, сколько времени ему ждать и ждать ли вообще. — Я так и поступлю, Элен, спасибо. Я буду ждать ее в баре.

Джо направлялся к выходу, когда Элен вновь окликнула его:

— Мистер Притчард!

— Да?

— Я думаю, вы должны знать. — Казалось, что Элен борется со смехом. — Видите ли, Кори… В общем, вы должны быть готовы. Вы, может, и не кусаетесь, а вот она — кусается. Еще как!