Полемический трактат знаменитого христианского апологета и отца Церкви Оригена (185-254 гг.) «Против Цельса», написанный в опровержение антихристианского сочинения эллинистического автора второй половины II века, называемого «Правдивое слово» (само сочинение это не сохранилось), замечателен сам по себе, а для нашей темы поистине уникален. Ориген взялся за опровержение достаточно известного в его время сочинения, – в отличие от других христианских апологетов, которые предпочитали в качестве оппонентов выводить вымышленных условных лиц, представляющих обобщенный тип антихристианина. Цельс же – обвинитель реальный, и его «Правдивое слово» в свое время наделало много шума в Церкви. Посему Ориген был вынужден опровергать не только те обвинения, которые ему было удобно опровергать. Ему пришлось спорить с Цельсом по всем пунктам, шаг за шагом отражать антихристианские выпады «по возможности с буквальной точностью». Отец Церкви сохранил даже композицию «Правдивого слова»: Цельс критиковал христианское вероучение с разных точек зрения: сначала он спорил с христианами от имени ортодоксального иудея, а затем выступал как эллинистический философ и историк.

С самого начала христиане рисуются в «Правдивом слове» как колдуны и чародеи (ma, goi, go, hsi). «Цельс утверждает, что христиане при помощи имен и заклинаний будто бы имеют власть над некоторыми демонами… Дальше он обвиняет и самого Спасителя в том, что совершить свои чудесные деяния Он будто бы был в состоянии только при помощи чародейства» (Против Цельса, II, 6); «все это суть деяния какого-либо отверженного богом человека, какого-либо гнусного колдуна» (I, 71). Также и ученики Иисуса, будучи «простыми и необразованными людьми, производили [на слушателей] такое неотразимое влияние, которое указывало на присутствие в них особой таинственной силы чародейства» (III, 68). Наконец, по словам Цельса, он лично «видел у некоторых пресвитеров книги, содержащие имена варварских демонов и волшебные средства; в них нет ничего хорошего, а все – во вред людям» (VI, 40).

Отражал ли Цельс в данном случае распространенное мнение? Безусловно. Многие христианские авторы возмущались тем, что Христа сравнивают с известным чародеем Аполлонием Тианским (ум. 97 г.), а Евсевий Кесарийский посвятил осуждению такого взгляда специальный трактат – «Против Гиерокла». По словам Евсевия, императорский префект Гиерокл (ок. 303 г.) отзывался об Христе как о посредственном волшебнике, совершившим «кое-какие чудеса», которые затем раструбили и приукрасили его последователи – «лжецы, невежды и чародеи (go, htej; в смысле: обманщики, шарлатаны)». В «Евангелических доказательствах» Евсевий опять же отвел немало места опровержению утверждения, что «чудеса, творимые Иисусом, были разновидностью колдовства, коим Он обманывал тех, кто их видел, – так, как это делают маги и чародеи» (III, 5). Иероним Стридонский отмечал, что магом продолжают называть Христа и иудеи (Письма, 45, 6).

О чрезвычайном распространении в античном мире магии и всевозможных оккультных учений и практик свидетельствуют разнообразные источники, о том же говорит богатый эпиграфический материал. По свидетельству Флавия Филострата (ок. 170-248 гг.), «обращаются к сему искусству и ристатели, и все, состязающиеся ради желанной победы… приписывая свою победу чародейству, коему, впрочем продолжают доверять, даже и потерпев поражение. Не обходит чародейство также и купеческих дверей, и часто случается видеть купцов, которые объясняют свои удачи искусством колдуна, а неудачи – собственной скупостью… Но более всего привержены колдовству влюбленные» (Жизнь Аполлония, VII, 39). Отношение античного общества к магии, как и вообще к сверхъестественному не было однозначным. Одно и то же магическое действие в разных условиях воспринималось по-разному. Приворотные зелья и всевозможная ворожба, распространенные повсеместно, как правило, не осуждались, но когда Апулей прибег к тому же средству (вернее, якобы прибег) ради женитьбы на богатой вдове, преследуя корыстные цели, его обвинили в колдовстве. Обращение к астрологам и гадателям было обычным делом даже у высокопоставленных лиц, но Септимия Севера за то же привлекли к суду: он справлялся у предсказателей-халдеев, станет ли он императором (Элий Спартиан. Север, IV, 3). Гадание по внутренностям жертвы входило в традиционный культ, но когда это же гадание совершал не официальный жрец, не в установленном месте, совершал тайным образом, то такое гадание влекло обвинение в магии и преследовалось по закону. Тот же Апулей в своей «Апологии» восхваляет искусство древних персидских магов во главе с Зороастром, но с брезгливостью отзывается об именующих себя магами уличных шарлатанах. Последние же всегда пользовались большим спросом у населения. Даже дурная репутация обманщика и шарлатана не служила им помехой, подтверждением чему служит ироническая строка Ювенала: «Неосужденный астролог совсем не имеет успеха» (Сатиры, VI, 562).

Занятие магией было осуждено уже в Законах XII Таблиц (VIII, 1а, 8а). По Корнелиевому закону 81 г. до н. э. «те, кто совершают нечестивые или ночные таинства с целью околдовать или заклясть кого-либо, должны быть распяты и брошены диким зверям. Всякий, кто приносит в жертву человека, или пытается получить предсказания с помощью его крови, или оскверняет святилище или храм, должен быть брошен диким зверям, или, если это человек высшего сословия, он должен быть наказан смертью. В отношении тех, кто прибегает к магическому искусству, должно использоваться наивысшее наказание, то есть они должны быть брошены диким зверям или распяты. Сами маги должны быть сожжены живыми. Никто не имеет права держать в во владении книг по магическому искусству, и когда они обнаруживаются у кого-нибудь, они должны быть публично сожжены, а те, у кого они были, после конфискации их собственности, если они высшего сословия, должны быть сосланы на острова, а если низшего – наказаны смертью, так как не только применение этого искусства запрещено, но также и его знание» (Павел. Сентенции, V, 23, 15-18; Дигесты, 10, 2, 4) . Эта статья применялась довольно часто, о чем свидетельствуют античные историки, рассказывающие о многочисленных процессах по обвинению в занятиях магией или сношениях с магами. Временами репрессиям подвергались и те, кто хранил магические зелья и амулеты (Элий Спартиан. Каракалл, V, 7). Причина столь сурового отношения властей к магам раскрыта Меценатом в речи к Августу: «не годится, чтобы существовали те, кто занимается магией, ведь они часто, иногда говоря правду, а чаще – ложь, побуждают многих к переворотам» (Кассий Дион. История, LII, 35-36). Тем самым магия рассматривалась как социально опасное явление.

Говоря о неоднозначном отношении общества к магии, нельзя не заметить, определенная граница между дозволенными и недозволенными способами общения со сверхъестественным все же существовала. В позднеантичном понимании магия (magei, a) и чародейство» (gohtei, a) – это служба по преимуществу злых демонов (у Тацита: «нечестивых богов» (impios deos) – Анналы, XVI, 30), в противоположность тауматургии («чудотворству») – искусству общения с добрыми духами. Неоплатоники противопоставляли чародейство теургии («богоделию») – божественной энергии (Ямвлих. О таинствах, III, 20, 25). Тауматургия и теургия считалась законными и почетными занятиями (в ряду тауматургов числился сам Пифагор), в то время как чародейство и вообще магия решительно осуждались как явления, несущие пагубу. Для обличавшего христиан Цельса магия представляется крайне вредоносным занятием (Ориген. Против Цельса, VI, 40), а слова «маг» и «чародей» звучат у него как бранные.

Связь магов и колдунов с нечистой силой не вызывала сомнений. «Маги не только знают демонов, но и при помощи их совершают все свои призрачные чудеса», – читаем у Минуция Феликса (Октавий, 26; см. также Тертуллиан. Об идолопоклонстве, 9). Закономерно возникала мысль, что маги и чародеи служат «начальнику зла» – Ахриману, Гадесу, а в иудео-христианском понимании – диаволу, Сатане. «Творящие зло при помощи колдовства, – писал Порфирий Тирский, – более всего почитают [злых] демонов и их главу» (О воздержании, II, 41). «Помимо той помощи, которая оказывается чародеям со стороны демонов, – развивал эту мысль Ориген, – чтобы соблазнять людей, [доводя их] до наихудшего, бывает [также] содействие со стороны самого диавола ради обмана рода человеческого» (Против Цельса, VI, 45). Именно злые демоны имеются в виду в обычном обвинении противников христианства, которое приводит Арнобий Старший, что Иисус творил чудеса, используя имена могущественных ангелов, которые он похитил из египетских гробниц (Против язычников, I, 43.1). Египет издавна считался родиной колдовства. В позднеантичную эпоху существовало убеждение, что в иероглифическом письме заключена древняя великая магия, и тот, кто овладеет иероглифическим письмом, постигнет магическое искусство. Из Египта вынес магию «в знаках на теле» некий еврейский еретик Бен Стада, которого затем раввины отождествили с Иисусом Христом (ИТ Шаббат, 12.4). Примечательно, что Иосиф Флавий из числа обманщиков, «увлекавших за собою народ в пустыню и обещавших явить там всякие чудеса и знамения, которые будто бы должны случиться по воле Предвечного», выделяет некого чародея, прибывшего из Египта, «который выдавал себя за пророка и действительно прослыл за посланца Неба» (Иудейская война, II, 13.5; Иудейские древности, XX, 8.6-10). Именно у Иосифа Флавия установлена тесная связь между чародейством и мессианскими движениями, захлестнувшими в I в. Иудею, которые вылились в антиримское восстание и привели к национальной катастрофе.

Магия и оккультизм процветали во всех слоях общества, у всех племен и народов, в том числе у евреев и у христиан (несмотря на запрет занятия магией уже во Вт 18:10-12, а также настойчивые предостережения как со стороны раввинов, так и со стороны церковных иерархов ). В христианской массе «языческие» магические средства были всего лишь заменены на христианские. Уверовавшие во Христа заклинали не именами «языческих демонов», а именами Сына Божьего. Египетскому жрецу Пибехасу приписывалась магическая формула: «заклинаю тебя богом евреев Иисусом» (Paryri Graecae Magicae. Vol. I. № 4, 11.3019). Если раньше гадали по Вергилию, то теперь по Библии. В качестве магических амулетов использовались написанные на пергаменте и папирусе отрывки из Евангелий, христианские молитвы, изречения святых и учителей Церкви.

В Новом Завете ничего не сказано о том, что апостол Павел обвинялся в магии и колдовстве. Мы узнаем об этом из христианских мартирологов (Деяния Павла и Феклы, 15; 20). Об апостолах Фоме и Филиппе также говорили, что они чародеи (Деяния Фомы; Деяния Филиппа, 6). Церковные «Жития святых» вообще предоставляют богатый материал на эту тему. Мы видим, что почти все творимые святыми чудеса воспринимались «языческой» аудиторией как проявление колдовского искусства. Так, например, видя, что возведенная на костер св. мученица Агния остается невредимой, «народ приписал это не всемогуществу Божию, а силе ее чародейства», а когда костер внезапно угас, и вовсе уверился, что имеет дело с опытной колдуньей (Менологий Василия II, III, 153). Так могли рассуждать люди, насмотревшиеся на бродячих фокусников и магов, изрыгающих огонь и глотающих угли, «посреди рынка за несколько оболов изгоняющих из людей бесов, выдувающих болезни, вызывающих души [усопших] героев, показывающих призрачные роскошные пиры и трапезы» (Ориген. Против Цельса, I, 68).

Соответствующим образом истолковывались в народе церковные рассказы об исцелении святыми безнадежно больных и увечных, оживлении мертвых, изгнании демонов, ниспровержении «идолов» и т. п. Приведем типичную формулировку доноса «благонадежных граждан» на христиан римским властям. В данном случае обвиняется св. влкмч. Параскева из Икония: «в сем городе живет девица, которая пребывает в вере Распятого и своим чародейством многих уже в городе отвратила от принесения жертв богам нашим, и не перестает произносить хульные слова на богов и на самодержца» (ВМЧ, 28 окт.; ср. Деян 6:13). Надо сделать поправку на христианскую редакцию этих заявлений, но даже и в христианской редакции они достаточно определенны и выразительны. Не остается никаких сомнений, что в процессах, возбуждаемых против христиан, обвинение в магии и колдовстве было одним из главнейших.

Осуждая христианское чародейство, Цельс пускается в подробное описание магических фигур и диаграмм, толкует имена архонтов и демонов, используемых, по его мнению, христианами в магической практике (VI, 30-39), на что Ориген возражает, что все это происходит не в Церкви, а в еретических сектах, которые обвинитель ошибочно смешивает с истинными христианами. Действительно, из трудов раннехристианских писателей мы узнаем, что к колдовству охотно прибегали псевдохристианские гностические группы, в частности, последователи Симона-волхва, Менандра, Василида, Карпократа, Маркиона и др. Ипполит Римский (155-236 гг.) указывает, что ересиархи переняли колдовское искусство у магов (Против всех ересей, IV, 42). Ириней Лионский (135-202 гг.) подробно рассказывает о некоем египетском гностике Марке, который, «соединив игры Анаксилая с проделками так называемых чародеев, заставил людей бессмысленных и выживших из ума думать, что творит таким образом чудеса» (Против ересей, I, 13-15). И Ириней, и Ипполит детально описывают колдовские приемы этого самого Марка, благодаря которым он снискал славу чудотворца и пророка среди нетвердых членов Церкви. Еще большие чудеса, «при содействии отца его диавола», явит грядущий Антихрист, – добавляет, возражая Цельсу, Ориген (Против Цельса, VI, 45).

Не исключено, что ярлык «чародеи» достался христианам по наследству от иудеев. Греко-римские авторы считали Моисея главою иудейской школы магии (Страбон. География, XVI, 2, 39; Плиний Ст. Естественная история, XXX, 11). Апулей числил Моисея в ряду знаменитых восточных магов Карменда, Дамигерона, Иоанна, Аполлобекса, Дардана, Зороастра и Остана (Апология, 90). Славой мага пользовался Моисей и у самих евреев, о чем свидетельствует его имя, часто писавшееся на еврейских магических амулетах. Не только основатель иудаизма, но и его соплеменники рассматривались в античном обществе как маги и чародеи. Высмеивая египетских жрецов, астрологов-халдеев и простых уличных гадателей, Ювенал пишет: