В середине следующего дня снаружи послышался шум подъезжающего автомобиля и хруст гравия. Затем такси круто развернулось напротив входа.

Стоя у окна, Хейзл наблюдала, как Барт подошел к машине. Колеса описали резкий полукруг, и автомобиль остановился буквально в двух дюймах от него. С чего это, интересно, водитель решил продемонстрировать такую лихость? — удивилась она.

— Вы всегда тормозите на полной скорости? — осведомился Барт, склоняясь к окошку шофера.

— Это не моя вина, — отвечал тот, красноречиво кивнув в сторону заднего сиденья.

— Я попросила его об этом, — послышался звонкий женский голос, — и обещала, что заплачу чаевые только в том случае, если увижу твою раздраженную физиономию, братец!

Барт попытался изобразить возмущение, но вместо этого на его лице появилась широкая улыбка.

Хейзл с тревожно бьющимся сердцем наблюдала за этой сценой.

Из-за открытой дверцы высунулась рыжеволосая голова, затем показалась пара длинных стройных ног.

— На самом деле я собиралась сесть за руль сама, но прокатная контора отказалась выдать мне страховку из-за отсутствия поручителей…

— Слава Богу! — облегченно вздохнул Барт.

— Думаю, все из-за того, что я актриса! Почему, интересно, у всех такое предубеждение против людей моей профессии?

— Раньше у меня были те же самые проблемы, — послышался другой голос, показавшийся Хейзл очень знакомым. — Актеров считают слишком непостоянными и независимыми. А теперь, Барт, помоги мне выйти.

На его лице появилось виноватое выражение.

— Прости, что я сам тебе этого не предложил, — сказал он, склоняясь к дверце, — но я боялся тебя расстроить. Ты всегда говорила, чтобы я не обращался с тобой, как с калекой.

— Тогда я была моложе, — отмахнулась миссис Арден, выбираясь из машины.

— Это было всего два года назад, — ехидно заметил Барт.

— Ничего подобного!

Из своего укрытия Хейзл могла хорошо рассмотреть всех членов семьи Барта.

Его мать, несмотря на свои семьдесят лет, выглядела замечательно. Это была высокая стройная женщина с тонкими чертами лица и густыми седыми локонами. Она носила ту же самую прическу, с которой появлялась в детских передачах. Миссис Арден сохранила прежнее обаяние и непринужденное изящество, и в ней легко было узнать бывшую актрису.

Элизабет и Дороти, которых уменьшительно, — но не всегда ласкательно, как говорил Барт, — называли Бетти и Дотти, — были совершенно не похожи друг на друга.

Рыжеволосая высокая Бетти, актриса, напоминала мать. Ее наряд из бархата и кружев был нарочито экстравагантен, с контрастными сочетаниями цветов.

Дотти больше походила на брата. У нее были большие темные глаза и чувственный рот, на котором все время играла улыбка. Она имела ученую степень, но, несмотря на это, умела оставаться просто женщиной, что, по мнению Барта, было весьма разумно.

— А теперь, — заявила миссис Арден, нетерпеливо глядя на сына, — покажи нам свою девушку!

Он нахмурился.

— Девушку? Какую девушку?

— Бетти говорит, что ты в последнее время сам не свой, так что мы все уверены, что тут не обошлось без нового увлечения.

Барт бросил на младшую сестру испепеляющий взгляд, но та лишь скорчила в ответ ехидную гримасу.

— Ну, у Бетти всегда язык работает быстрее, чем мозги! — недовольно пробормотал он. — Здесь сейчас находится только мисс Корбетт, которая помогла мне устроить для вас праздничный стол.

Хейзл решила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы выйти и поздороваться, и стала спускаться по лестнице.

— Но Бетти сказала, что ты собирался приготовить все сам! — воскликнула миссис Арден, глядя на сына в некотором замешательстве. — Чем же будет заниматься мисс Корбетт?

В этот момент Хейзл появилась на пороге.

— Я буду подавать блюда и напитки, — сказала она.

— Значит, Барт решил взять на себя женские обязанности, а вы — мужские? — усмехнулась Бетти. — Интересно!

— Уймись! — бросил ей брат. — Хейзл преуменьшает свою роль: она сама испекла праздничный торт и давала мне указания по поводу приготовления всего остального.

— Еще интереснее, — промурлыкала Бетти.

— Перестань! — поддержала брата Дороти.

Глаза Барта слегка сузились.

— Хейзл, позволь познакомить тебя с моими матерью и сестрами.

Он с некоторым любопытством наблюдал за женщинами, которые поочередно обменивались вежливыми улыбками и рукопожатиями.

— Вы можете подождать в гостиной, пока я приготовлю чай, — предложила Хейзл, когда они вошли в холл. — О, простите, миссис Арден, я совсем забыла! С днем рождения!

— Спасибо, дорогая! — откликнулась та, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Когда через некоторое время Хейзл вошла в гостиную с нагруженным чашками подносом, пред ней предстала картинка семейной идиллии.

Миссис Арден сидела в кресле у окна, слегка наклонившись вперед, чтобы Барту было удобнее опираться локтями о спинку кресла. Дотти читала газету с нарочито рассеянным видом, словно показывая, что написанное интересует ее гораздо меньше, чем присутствующие. Бетти растянулась на ковре перед камином. В руках у нее был апельсин, и она изящными движениями отправляла очищенные дольки в рот.

При появлении Хейзл все четверо обернулись в ее сторону.

— С молоком или с лимоном? — спросила она. — Есть печенье, фруктовый кекс…

— Садитесь, Хейзл, — сказал Барт, подходя к ней. — Я сам все сделаю.

— А теперь ты решил разыгрывать заботливого хозяина? — невинным тоном спросила Бетти.

— Заткнись, Бетти! — мягко сказала миссис Арден и взяла чашку чая из рук сына и вдруг, нахмурившись, словно неожиданно вспомнила о чем-то неприятном, взглянула на Хейзл.

— Послушайте, а не вы ли та самая девушка, которая устроила это дурацкое шоу с бывшими подружками Барта на Валентинов день?

Бетти насмешливо фыркнула, а Дотти удивленно посмотрела на Хейзл, которая залилась краской. Только Барт остался абсолютно невозмутимым.

— Это была не ее идея… — начал он.

Но Хейзл не хотела, чтобы он оправдывал ее перед всеми, поскольку считала, что не заслуживает этого.

— И все же я допустила это, — тихо сказала она. — Шутка, которую Лили решила сыграть с Бартом…

— Та самая Лили, которая все время тебе писала эти письма?.. — перебила миссис Арден, обращаясь к сыну.

Хейзл недоуменно посмотрела на Барта.

— Какие письма?

Он с легким раздражением пожал плечами.

— Я не собираюсь обсуждать эту историю в деталях.

— Я воспитала сына настоящим джентльменом! — с гордостью заявила миссис Арден. — Таким же, как его отец!

Хейзл была в замешательстве. Вот и еще одно подтверждение ее инстинктивного убеждения в том, что Барт Арден честный и порядочный человек. Она уже давно начала подозревать, что существуют какие-то неизвестные ей подробности его отношений с Лили… Но какие? О чем умолчала подруга?

— Я принесу еще чаю, — сказала Хейзл, радуясь возможности ускользнуть.

— А потом ты покажешь нам наши комнаты, — сказала Бетти брату и, когда Хейзл вышла, добавила невинным тоном: — Вы с ней, случайно, не делите спальню?

— Только кухню, — небрежно ответил он.

Гораздо легче оставаться здесь в присутствии гостей, чем наедине с Бартом, тем временем размышляла Хейзл. Все спальни находятся по соседству, и слышимость в доме достаточно хорошая. Так что бояться нечего.

Барт вошел в небольшую подсобную комнату, смежную с кухней, как раз когда Хейзл заканчивала покрывать праздничный торт разноцветной глазурью. Она не хотела путаться под ногами у Барта, пока тот орудовал на кухне, и решила, что здесь ей никто не помешает.

Он склонился над ее плечом, наблюдая, как она аккуратно выводит последние штрихи.

— Просто чудо! — восхитился он. — Потрясающе!

— Мне не совсем удался цвет волос, — сказала Хейзл. — Он должен быть скорее золотистым, чем рыжим, но я так и не смогла добиться нужного оттенка.

— Как всегда, стремитесь к совершенству? — поддразнил ее Барт, улыбаясь, и она улыбнулась в ответ.

Их глаза встретились, и Хейзл показалось, что между ними вспыхнула какая-то искра. Если бы на месте Барта был какой-то другой человек, она поклялась бы, что это невозможно. Навсегда разуверившись в том, что еще раз встретит человека, с которым захотела бы заняться любовью, Хейзл после развода избегала мужского общества.

— Да, пожалуй, — ответила она. — Кстати, о совершенстве — вы уже поставили жаркое в печь?

Такие слова способны охладить любовный пыл не хуже ледяного душа, подумал Барт, особенно когда их произносят будничным тоном. Впервые в жизни он почувствовал, что неотразимое сексуальное очарование, о котором в один голос твердили ему все женщины и, которое на деле доставляло больше хлопот, чем удовольствия, попросту не срабатывает. Но, по иронии судьбы, это обстоятельство только обостряло его желание.

— Да, — отозвался он. — И, предупреждая ваш вопрос, сообщаю, что салаты и закуска готовы, и я только что достал из холодильника десерт. Еще вопросы?

— Очень хорошо, — спокойно заметила Хейзл. — А как насчет сыра? Он тоже должен быть комнатной температуры…

— Да, разумеется, — процедил Барт.

Она задумчиво взглянула на него. Неужели этот человек всегда добивался того, что хотел?

— Как вы думаете, я понравилась вашей сестре? — неожиданно спросила она.

— Которой из них?

— Бетти, конечно.

— Почему это вас интересует?

Хейзл пожала плечами.

— Она постоянно отпускала насмешки в мой адрес, словно пытаясь вывести меня из равновесия.

— Да, вы даже краснели.

— Так что же?

— Вы о чем?

— Я понравилась ей?

Барт вздохнул.

— Надеюсь, что да. Бетти — актриса, и она постоянно наблюдает за поведением людей. Считая, что лучший способ понять характер человека — это спровоцировать его на определенную реакцию, она ведет себя соответствующим образом.

— Честно говоря, мне бы не хотелось стать объектом исследования, — хмуро заметила Хейзл.

Барт обеспокоенно посмотрел на нее.

— Хотите, чтобы я поговорил об этом с Бетти?

— О, нет, ни в коем случае! Я и сама способна постоять за себя. — Она взглянула на часы и добавила: — У нас совсем мало времени. Душ свободен?

— По-моему, сейчас туда пошла Дотти, — ответил он. — Если хотите, можете воспользоваться моим.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Хейзл, — я лучше подожду.

Барт не собирался настаивать, хотя его так и подмывало предложить потереть ей спинку. Разумеется, он ни на минуту не предполагал, что она может согласиться, — просто ему хотелось увидеть на ее лице какое-нибудь другое выражение вместо привычной холодной маски школьной учительницы.

Но все же он отказался от этого намерения.

— Она, наверное, ненадолго, — пробормотал он.

Хейзл быстро приняла душ и переоделась. Она укладывала волосы на затылке в свою обычную прическу, когда в дверь постучали.

— Войдите! — крикнула она.

На пороге стояла Бетти в зеленом замшевом костюме. Отчего-то Хейзл не удивилась при виде ее.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила она.

— Спасибо, — ответила та и, поправив прическу изящными пальчиками, уселась на кровать.

Хейзл воткнула последние две шпильки в волосы и повернулась к гостье.

— Вы всегда так укладываете волосы? — спросила Бетти. — Почему вы улыбаетесь?

— Совсем недавно ваш брат спрашивал у меня, то же самое. Да, всегда.

— Почему?

— Потому что это удобно. Дело в том, что мне приходится часто работать с едой, а клиентам вряд ли понравится, если они обнаружат волосы у себя в тарелках.

— Это придает вам неприступный вид, — заметила Бетти. — Именно такой имидж вы, очевидно, хотите создать.

Хейзл была немного задета этим категоричным замечанием, но постаралась скрыть свои чувства, признав, что Бетти, как и ее брат, угадала истинную суть ее натуры.

— Возможно, — согласилась она. — Мне пора идти на кухню. Вы хотели что-то сказать?

— Это касается Барта.

— Я так и думала.

— Вы… — начала Бетти и остановилась. — Вы спите с моим братом?

— Нет.

— Но вам бы этого хотелось?

Хейзл вздохнула.

— Очень многие люди сочли бы такой вопрос бестактным.

Бетти нервно перебирала складки полога.

— Просто я не хочу, чтобы кто-то причинил ему боль.

Хейзл едва не рассмеялась, настолько это предположение было далеко от истины.

— Мне кажется, он уже взрослый мальчик, — спокойно ответила она, — и может сам позаботиться о себе.

Бетти кивнула.

— Я не говорю об этой женщине, Лили…

— Прежде чем вы продолжите, — перебила ее Хейзл, — хочу сообщить вам, что это моя подруга.

Бетти пожала плечами.

— Какая разница?

С трудом преодолев желание уклониться от этого разговора, Хейзл опустилась в кресло и пристально посмотрела на Бетти.

— Что вы хотели мне сказать? — спросила она.

— Только то, что однажды Барту пришлось испытать боль. Очень сильную. Боюсь, с тех пор он стал чересчур осторожен в отношениях с женщинами.

— У всех нас свои шрамы на сердце, — с грустью ответила Хейзл. — Я сама пережила развод.

Бетти покачала головой.

— Это другое дело. По крайней мере, ваша страсть улеглась после того, как распался брак. Теперь все в прошлом. Но с Бартом этого не произошло… и, боюсь, не произойдет никогда. — Она прикусила губу и, помедлив, добавила: — Он был помолвлен… вы не знали?

Хейзл показалось, что у нее под ногами внезапно разверзлась пропасть.

— Нет, — медленно отозвалась она. — И что же случилось?

— Его невеста умерла. — Бетти подняла голову, и Хейзл увидела слезы в ее глазах. — Мы все ее любили! Барт оставался с ней до самого конца. Она была само очарование, и они с Бартом идеально подходили друг другу. Когда она уже не могла вставать с постели, начала вышивать. — Бетти указала на расшитый цветами коврик, висящий над кроватью. — Это тоже ее работа.

— Очень красиво. — Хейзл вспомнила вышитую диванную подушку, которую она увидела во время своего первого визита к Барту, и выражение его лица, когда она спросила его о происхождении этой вещи. Так вот почему он живет здесь один, зарывшись в книги, — не может забыть погибшую невесту!.. Хейзл была в отчаянии, но постаралась сохранить спокойное выражение лица.

— Я видела и другие вещи ее работы, — тихо сказала она. — Но почему вы решили мне об этом рассказать?

— Потому что вы нравитесь Барту.

— Я так не думаю!

— Нет, нравитесь. Я вижу это по его глазам. Он смотрит на вас совсем иначе, чем на других женщин.

Хейзл печально улыбнулась.

— Я думаю, вы ошибаетесь, принимая влечение за любовь. Он, скорее, находит меня сексуально привлекательной и не может успокоиться, пока его желание не удовлетворено. А сама по себе я для него ничего не значу. Такое, очевидно, случалось уже не раз.

— Барт не виноват в том, что женщины сходят по нему с ума. Он не прилагает никаких усилий, чтобы завоевать их. То, что вам рассказывала подруга, не соответствует действительности! — горячо воскликнула Бетти.

— Я только знаю, что факты, касающиеся Барта и Лили, абсолютно точны, — ответила Хейзл. — Он сам признал это в разговоре со мной. Однако я не должна была допустить того, что произошло на Валентинов день, и действительно раскаиваюсь. Вначале это выглядело невинной шуткой, но потом ситуация вышла из-под контроля. Впрочем, я уверена, что все об этом скоро забудут, если уже не забыли. И Барт в том числе.

— Да, возможно. Но в таком случае я не понимаю, почему вы снова появились здесь? — резко спросила Бетти.

А зачем вы сами пришли ко мне? — мысленно парировала Хейзл. Только чтобы рассказать, какой хороший и несчастный человек ваш брат?

— Я считала, что должна как-то компенсировать свой промах на Валентинов день, — ответила она вслух. — Это просто долг вежливости, и ничего больше.

Когда они с Бетти присоединились к остальным членам семейства, собравшимся в гостиной, Хейзл старалась держать себя с Бартом как обычно, но рассказ его сестры не выходил у нее из головы.

Так вот в чем причина его холодности и безразличия, думала она, — женщина, которую он любил, умерла. А ведь некоторые люди всю жизнь не могут оправиться от подобной потери…

Но она заставила себя отбросить эти мысли и полностью сосредоточилась на праздничных блюдах.

Барт открыл бутылку шампанского. Первый тост подняли за здоровье Грейс, а вторым почтили память ее покойного мужа. Хейзл почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

— В чем дело, дорогая? — спросила миссис Арден, заметив ее состояние.

— Отец мисс Корбетт умер в прошлом году, — пояснил Барт. — Этот тост вызвал у нее печальные воспоминания.

Хейзл была тронута тем, что он это запомнил, и мысленно поблагодарила его, когда он, чтобы замять неловкую паузу, открыл новую бутылку шампанского, изготовленного в год рождения Грейс, и предложил ей сесть за стол вместе с остальными членами семьи.

— О, Барт, право же, я не могу! Это ваш семейный праздник… — смутилась она.

— В первую очередь это просто праздник, — возразил он, — и присутствие постороннего человека помешает разговору скатиться на семейные сплетни. Вы что, собирались сидеть весь вечер на кухне, как Золушка?

— Нет, но…

— Никаких «но»! Посидите с нами.

Неожиданно для себя Хейзл хихикнула. Неужели это шампанское так на меня подействовало? — ужаснулась она.

Еда была великолепной, а праздничный торт произвел настоящую сенсацию. Когда Барт внес его в комнату, миссис Арден даже слегка прослезилась.

— Она выглядит точь-в-точь как я! — воскликнула она, увидев куклу, нарисованную разноцветной глазурью. — Точнее, какой я была когда-то.

— Для меня ты по-прежнему лучше всех, — ответил Барт, чокаясь с матерью.

Была уже полночь, когда Грейс с дочерьми отправились спать, оставив Барта помогать Хейзл с уборкой.

Составив в высокую стопку вымытые тарелки, она увидела, что он стоит на пороге кухни и пристально смотрит на нее.

— Вы выглядите усталой, — заметил он.

— Был тяжелый день.

На самом деле Хейзл беспрестанно думала о его умершей невесте. Конечно, это было самое тяжелое потрясение в жизни Барта. Ей хотелось расспросить его о ней, но она не решалась.

— Да, нелегкий, — согласился он, не сводя с нее упорного, настойчивого взгляда.

Сегодня вечером она была не такой, как всегда. В ее глазах появилось что-то, чего он раньше не замечал. Пряди волос выбились из узла на затылке и в беспорядке рассыпались по шее и плечам, нарушая обычный сдержанно-строгий облик. Барт с трудом удержался от того, чтобы поправить их.

— Ложитесь спать, Хейзл, — сказал он. — Все остальное я сделаю сам.

Она взглянула на него и не смогла удержаться от вопроса:

— Почему вы не рассказали мне о вашей невесте, Барт?

Он грустно улыбнулся.

— От кого вы о ней узнали?

— Это не ответ,

— Скорее всего, от Бетти?

— Какая разница?

— Вероятно, никакой, — сухо заметил Барт.

— Вы ни с кем об этом не говорили?

— Нет. Я старался даже не думать об этом.

— Слишком больная тема?

Он кивнул, но, уловив во взгляде Хейзл еще что-то, кроме обычного любопытства, вздохнул и продолжил:

— Сейчас боль уже почти прошла, и я избегаю этой темы скорее в силу привычки.

— Вообще-то я не собиралась расспрашивать вас…

— Я знаю. Возможно, поэтому и рассказываю. — Барт вопросительно взглянул на нее. — Или, может быть, вы не хотите слушать?

На уровне эмоций Хейзл, пожалуй, этого действительно не хотела, но понимала, что она должна испить эту чашу до дна.

— Напротив, очень хочу.

Она вытерла руки салфеткой и подождала, пока Барт не поставит ножи на подставку.

— Мы познакомились еще в университете, когда я учился на последнем курсе, а Клеменс на первом. Это было очень давно, — произнес Барт медленно, словно вглядываясь в череду прошедших лет. — Мы немного пофлиртовали на выпускной вечеринке, а потом я уехал в Бирмингем, и мы долгое время не виделись.

Хейзл кивнула. Обычная история.

— И вот неожиданно, когда я уже работал в «Саймонс и Мэрфи», Клеменс появилась у меня в офисе. Она принесла рукопись своего романа, и я обещал ее просмотреть.

— И что, это оказалось интересно?

Барт печально улыбнулся.

— Полная чепуха, — ответил он. — Когда я сказал об этом Клеменс, она устроила мне бурную сцену. А потом… решила, что влюбилась в меня.

— Вы говорите так, словно это было медицинское заключение.

— Возможно, так оно и было, — пожал плечами он.

— Причем не упоминаете о себе, как будто не разделяли ее чувств, — продолжала атаку Хейзл.

— Иногда это не имеет значения, не так ли?

— Может быть, — задумчиво ответила она, вспомнив, как Харли вначале был полностью удовлетворен тем спокойствием и стабильностью в отношениях, которые она ему обеспечила. Это продолжалось до тех пор, пока он не начал ощущать себя скованным, словно запертым в клетке, откуда стремился вырваться с помощью многочисленных романов…

— Я думаю, определенную роль сыграл мой отказ поступиться принципами и взять рукопись у Клеменс только потому, что мы были знакомы. Это произвело на нее впечатление, и она решила, что я сильный и несгибаемый человек.

— А это не так? — спросила Хейзл.

Барт снова улыбнулся.

— Не всегда. Но ведь мы обычно приписываем тем, кого любим, качества, которые хотели бы в них видеть.

— Возможно, — согласилась она.

— Нечто похожее наверняка было у вас с Харли.

— Не совсем. Мне нравилось то, что я была ему нужна. Он был таким необузданным, самолюбивым, артистичным, — и тем не менее его внимание привлекла такая скромная мышка, как я.

— Думаю, вы себя недооценивали, — заметил Барт.

— Может быть, — ответила она. — Кроме всего прочего, Харли из тех людей, которые руководствуются эмоциями, а не здравым смыслом.

— В отличие от вас?

— Да, и это тоже сыграло свою роль. Но вскоре выяснилось, что именно те черты, которые поначалу привлекали его во мне, а меня — в нем, вынудили нас разойтись.

— Позволю себе предположить, что речь шла о его супружеской неверности?

Хейзл кивнула.

— Он пользовался успехом у женщин именно потому, что был настолько чувствителен и эмоционален.

Барт покачал головой.

— Неверность не связана с успехом у женщин, скорее, наоборот. И если уж Харли так трепетно относился к своим чувствам, то почему не подумал о ваших?

Хейзл невольно улыбнулась, услышав непритворное возмущение в голосе Барта, но потом сообразила, что он старается увести разговор от Клеменс.

— Когда ваша невеста заболела? — спросила она.

Лицо Барта омрачилось.

— Мы были вместе уже полгода. Вскоре после помолвки Клеменс стала часто жаловаться на усталость. Вначале мы подумали, что она, возможно, беременна. — Он замолчал, словно заново переживая тогдашние ощущения. — Меня охватили радость и смятение одновременно. Но когда я уговорил ее пойти к врачу… Это было похоже на кошмарный сон, из тех, что стараешься скорее забыть при пробуждении. Клеменс было всего двадцать четыре, когда она узнала, что ей осталось жить еще от силы год.

Стараясь не привлекать внимания к своим действиям, Хейзл достала из шкафа бутылку бренди и плеснула немного Барту и себе.

Он выпил содержимое бокала одним глотком и продолжил:

— Она проходила один тест за другим, принимала разные лекарства, но ей становилось все хуже и хуже. В конце концов Клеменс отказалась от всех таблеток, кроме обезболивающих, и сказала, что лучше смириться, чем жить ложными надеждами.

— Что ж, она была необыкновенной женщиной, — мягко произнесла Хейзл.

Барт некоторое время молча смотрел на нее, затем кивнул.

— Да, — ответил он. — Именно такой она и была. Спасибо.

— За что?

За то, что вы проявили великодушие к женщине, с которой я был обручен, несмотря на то, что, возможно, хотели бы оказаться на ее месте, подумал Барт, но не сказал этого вслух. Во-первых, он знал, что такие слова могут оттолкнуть Хейзл, а во-вторых, не был уверен в ее чувствах к себе.

— За то, что вы так хорошо подготовили сегодняшний праздник, — сказал он. — И выслушали меня. Этого достаточно?

— О, пожалуйста, — ответила Хейзл, улыбаясь. — Всегда приятно услышать слова благодарности.

Невероятно, подумал Барт, эта женщина еще ни разу не заставила меня вспылить!

— Даже не знаю, почему это я вдруг с вами разоткровенничался, — признался он.

Она снова улыбнулась.

— Просто вам давно нужно было кому-то излить душу, вот и все, — просто ответила она. — Вы живете в вымышленном мире, погрузившись в рукописи. Но иногда нужно встречаться лицом к лицу с реальностью, какой бы печальной она ни была.

Еще немного понимания, промелькнуло у него в голове, и я опрокину тебя на кухонный стол!

— Идите спать, — мягко повторил он. — Иначе я возьму обратно свое предложение закончить с уборкой.

Если он попробует поцеловать меня, я не буду сопротивляться, промелькнуло в голове у Хейзл.

Но Барт не совершил подобной попытки, а она была не из тех женщин, кто в подобных ситуациях делает первый шаг, — даже если мужчина только того и ждет.

Значит, я лягу в свою холодную одинокую постель, просплю восемь часов и завтра уеду домой, мысленно усмехнулась она.

Молчание протянулось между ними, словно шаткие деревянные мостки, раскачиваемые ветром.

— Спокойной ночи, Барт, — сказала Хейзл.

Он улыбнулся.

— Спокойной ночи, дорогая.