Сколько раз вечерами, когда на душе было относительно спокойно, Джеффри сидел в саду, прислушиваясь к журчанию фонтана и вдыхая терпкий аромат роз. Но сегодняшний вечер был не из этого числа.

Сунув руки в карманы старых вытертых джинсов, Джеффри босиком нервно расхаживал по выложенным кирпичом дорожкам: в голове царила сумятица. С самого начала отдавая себе отчет в том, что, женившись на Китти, он обрекает себя на ненужные жертвы, Джеффри рассчитывал свести ущерб к минимуму за счет соблюдения — насколько это, конечно, возможно — дистанции между ними. К сожалению, он не учел, как это непросто, ведь теперь она живет с ним под одной крышей и спит в его кровати.

О, если бы он только захотел, то ему не составило бы труда держаться с Китти подчеркнуто холодно и, по возможности, избегать ее общества. Но он повел себя по-другому: просто лез из кожи, стараясь проводить как можно больше времени с ней и Томом, разыгрывая доброго папочку и нежного мужа.

Он вовсе не был обязан таскаться с ними в парк или в гости к семейству Лопес. Не было никакой необходимости сопровождать их в прогулках по городу последние два дня. Но разве можно допустить, чтобы Китти с малышом одна, без него, отправилась в библиотеку или на рынок или пошла снова запускать змея?

Да они и сами не возражали бы против того, чтобы остаться дома. Скорее самому Джеффри не хотелось, чтобы его гости скучали в четырех стенах. Так, по крайней мере, он рассуждал всякий раз, когда искал удобный предлог, чтобы побыть с Китти.

А ночами, когда Китти искала его во сне, вовсе не обязательно было встречать ее с распростертыми объятиями. Он мог — должен был — просто отвернуться. Но это было уже выше его сил. Вместо этого он как мальчишка ждал ночи, сгорая от нетерпения, сравнимого разве что только с отчаянием, которое охватывало его всякий раз, когда она по утрам торопливо отстранялась от него.

Нет, это просто пытка какая-то!

Чертыхнувшись про себя, Джеффри присел на скамейку и уткнулся лицом в ладони. При одной мысли о том, что Китти спит, приникнув к нему всем телом, мягкая и теплая, и в то же время такая неприступная, — при одной мысли об этом в жилах у него закипала кровь.

Он страстно желал эту женщину, и интуиция подсказывала ему, что влечение это взаимно. Но он не имел права упрекать ее за неуступчивость: ведь сам виноват в том, что она не лучшего мнения о нем.

Разумеется, это легко исправить. Но, вопреки настояниям Грегори, он был пока не готов сказать Китти правду о себе, понимая — она рассердится, узнав, что он водил ее за нос, и сочтет его за дурака.

Если он решит быть до конца откровенным, придется рассказать Китти и то, что ему удалось узнать о Марке Филдинге, а это может спутать все его карты. Агенты из Чикаго передавали, что старик, хотя после смерти сына и вел жизнь спокойную и размеренную, по-прежнему имел непререкаемый авторитет в криминальных кругах. Все его желания выполнялись беспрекословно.

Хотя Гарри Фелл с женой прервали свой вояж в Мексику и в прошлую пятницу возвратились в Чикаго, это еще ни о чем не говорило. Оставалось неизвестным — вынашивает ли Филдинг какие-либо конкретные планы в отношении своего внука или нет.

Если бы господин Филдинг действительно хотел прибрать внука к рукам, то постарался бы сделать это сразу — как только узнал о его местонахождении. То, что он до сих пор ничего не предпринял, тоже еще ничего не означало. Однако Китти могла решить, что, раз Филдинг потерял к Тому всякий интерес, то и бояться его нечего, следовательно, нужда в таком помощнике, как Джеффри, отпадет сама собой.

Возможно, и так. Джеффри было мучительно думать, что он может в одночасье остаться без Китти. Понимая, что всякому человеку тяжело чувствовать себя обязанным, он хотел бы, чтобы она осталась с ним по собственной воле. Но пока…

— Все еще думаешь, не поговорить ли с ней начистоту? — нарушил ночную тишину голос Грега.

Джеффри, вздрогнув, поднял голову и увидел друга прямо перед собой. Подкрался как кот, мелькнуло у него в голове. В данную минуту он предпочел бы остаться наедине с собой.

— Слушай, мы уже обсуждали эту тему, — не скрывая раздражения, произнес Джеффри.

— Неоднократно, но, видимо, без толку. — Грег плюхнулся рядом на скамейку. — Чем позже ты решишься во всем признаться, тем больше ее это разозлит. Это уж поверь мне!

— Ну да, тебе, конечно, виднее, — мрачно проронил Джеффри, надеясь, что намек на несчастное прошлое Грега заставит того придержать язык.

— Хочешь, как и я, пройти через все тернии? Только дураки учатся на своих ошибках.

— Ну что ты хочешь? Оставь меня в покое, пожалуйста!

— Ты же влюблен в нее, старик. Это же видно невооруженным глазом. А потому и рассуждаешь, как опьяненный любовью юнец. — Грег помолчал и, вытащив сигарету, закурил. — И жили долго и счастливо и умерли в один день… Это про тебя, дуралей.

— Ну что ты несешь? — Джеффри подозрительно прищурился, пытаясь понять, зачем Грег завел этот разговор.

— Я тут, пока вы были в парке, говорил со Старбертом. Оказывается, ты интересовался насчет вакансии в Вашингтоне?

— Что ты ему сказал? — Джеффри насторожился.

Он терпеть не мог, когда Старберт начинал дышать ему в спину. Хорошо, что это случалось не так уж часто, только когда тот подозревал что-то неладное…

— Сказал, что ты объелся бобов и тортиллас, — ответил Грег. — Нет, нет, я ничего не сообщил ему об изменении твоего семейного положения, хотя меня так и подмывало, честное слово. А что скажешь? Он вытащит тебя из этой дыры. Возьмешь с собой Китти и ребенка, заживете вместе в Штатах.

— Пока рано.

— Тебе не кажется, что пора прекратить цепляться за прошлое? Вряд ли Сьюзи хотела бы, чтобы ты…

— Я не могу. Пока не покончу с Бобом Уинном, — оборвал его Джеффри.

— Хотя бы поговори с Китти. Расскажи ей о своей жизни.

— Как только я это сделаю, мне придется рассказать ей и о том, что мы узнали о Филдинге.

— А что же в этом плохого? — спросил Грегори, не скрывая недоумения. — Китти боится, что ее родственничек возникнет здесь, как черт из табакерки, и сцапает мальчишку. Почему бы не успокоить ее?

— Потому что тогда она решит, что нет смысла оставаться здесь, — неуверенно произнес Джеффри, который, похоже, начинал сомневаться в убедительности такой аргументации.

— Если ты так думаешь, то ты и в самом деле ни черта не видишь. Да она влюблена в тебя по уши, ее отсюда на аркане не утащишь. Впрочем, ведь ты настолько озабочен тем, как бы не уронить собственное достоинство, что не замечаешь, как она смотрит на тебя, когда вы вдвоем. Разумеется, спать в одной постели с такой женщиной и не иметь…

— Я бы на твоем месте заткнулся, — предупредил его Джеффри. — То, что происходит в моей спальне, не твое собачье дело.

— Виноват. Похоже, опять задел за живое. Какая бестактность с моей стороны. Прости, больше не буду.

Проклиная себя за то, что с такой легкостью попался на удочку Грега — тому только этого и надо было, — Джеффри встал и направился к дому.

— Ничего другого от тебя и не ожидал. Однако давай условимся больше не обсуждать моих отношений с женой. Я разберусь сам — своими методами и в свое время, договорились?

— Никаких проблем. Я только подумал, может быть, ты учтешь мои ошибки и не наступишь на те же грабли…

Джеффри показалось, что за нарочито ленивым, пресыщенным тоном друга послышались нотки неподдельного сострадания, и невольно обернулся.

— Знаешь, я все-таки сам разберусь.

— Ладно, ладно, не злись. У вас с Китти еще есть шанс. Забудь про Боба Уинна, скажи Китти правду и забери ее с сыном в Вашингтон. Не делай глупости, уезжай отсюда поскорее, и ты еще будешь счастлив.

Джеффри и сам об этом думал. Проведя с Китти и Томом почти неделю, он вдруг осознал, как одинок был последние три года. Такая жизнь до смерти надоела ему. И теперь он мечтал жить вместе с любимой и малышом, дать им покой и уверенность в завтрашнем дне — они этого заслуживали.

Но там, в той идеальной жизни, не будет Боба Уинна. Ах, если бы этот мерзавец вдруг объявился!

— Подумай, по крайней мере, о моих словах, — сказал Грег, выводя его из задумчивости.

— Подумаю.

— Какие у вас планы на завтра?

— Мы втроем едем на источники в горы. Хочешь, поедем с нами? Для твоей больной ноги это то, что надо.

— Может быть. Но думаю, что в вашей компании я буду лишним. Ну зачем вам я? Кроме того, без меня тебе проще улучить момент, чтобы поговорить с Китти. Ведь ты хочешь ей все рассказать, не так ли?

— Пожалуй, — уже на ходу согласился Джеффри. — Ты идешь?

— Попозже. Посижу еще минут десять, подышу воздухом.

Поднимаясь по лестнице, Джеффри почувствовал, как его охватывает неудержимое желание. Оно туманило голову и мутило разум, Джеффри горел как в огне. Сегодня он задержался дольше обычного и теперь хотел только одного — поскорее лечь рядом с Китти заключить ее в свои объятия. Мечтал о том моменте, когда наконец с полным правом — как мужчина, до самой последней тайны познавший женщину, — назовет любимую своей. Но пока у него нет такого права. И не будет, пока он не расскажет ей всю правду о себе.

Незаметно их как бы настоящие супружеские отношения стали занимать все большее место в его жизни, и Джеффри уже воспринимал свой брак как настоящий, но настоящая семья должна строиться на взаимном доверии. А как сможет Китти доверять ему в будущем, если он уже сейчас водит ее за нос?

Он обманул ее с самого начала, и теперь с этим ничего нельзя было поделать. Однако если он хочет, чтобы их отношения развивались, то должен поговорить с женой начистоту.

Конечно, что скрывать, он боится вызвать ее гнев или хуже того — что она уйдет, не оглянувшись. Но сейчас, после разговора с Грегом, он понял, что дольше обманывать Китти не имеет права. А тем более держать в неведении и тем самым заставлять ее еще больше страдать. Может, узнав, что он не относится к таким людям, как Филдинг, она захочет узнать его поближе. Может быть…

Перед тем как лечь спать, Джеффри заглянул в комнату Тома. Мальчуган, как обычно, спал на спине и мирно посапывал. Одеяло он сбросил, и оно сбилось у него в ногах.

Улыбнувшись, Джеффри накрыл малыша одеялом. Смышленый и впечатлительный, мальчик напоминал свою мать. В обществе Тома Джеффри сам заряжался его неистощимой детской жизнерадостностью, видя, как того приводят в восторг самые простые, казалось бы, вещи. За эти несколько дней Джеффри вдруг понял, что он счастлив. Простые детские радости и печали наполнили его жизнь смыслом. Он был бы счастлив вдвойне, будь у него перспектива помогать мальчику на трудном пути взросления.

С этой мыслью Джеффри открыл дверь в спальню. Остановившись у кровати, он с минуту смотрел на Китти, которая лежала спиной к нему на боку, поджав ноги, затем направился в ванную. Сняв джинсы и рубашку, он умылся, почистил зубы и, как всегда, на цыпочках, вернулся в спальню.

Хотя все эти дни Китти старательно притворялась спящей, Джеффри прекрасно знал, что, когда он ложится в кровать, та еще не спит. Но сейчас, растянувшись рядом с ней, он сразу понял: она спит как младенец.

Сам виноват, нечего было так долго задерживаться в саду, укорил он себя, пытаясь справиться с нахлынувшим чувством разочарования. Только что, убедив себя, что должен наконец-то поговорить, Джеффри уже не мог ждать. Ведь он втайне надеялся, что покончит с этим недоразумением раз и навсегда, несмотря на то, что уже два часа ночи.

Повернувшись к Китти, он страстно пожелал, чтобы она снова оказалась в его объятиях. Но увы… Тщетно прождав несколько минут, он лег, тихонько прижимаясь к ней.

Китти — словно только этого и ждала — пролепетала что-то бессвязное сонным голосом и, вздохнув, теснее прижалась к нему. Ощутив, как в жилах закипает кровь, Джеффри стиснул зубы, чтобы подавить вожделение. Тихонько он обхватил ее рукой, ладонью провел по животу Китти, а губами трепетно коснулся изгиба шеи, вдыхая сладковатый аромат ее тела. Она снова что-то прошептала, потом легонько потерлась о него спиной, но так и не проснулась.

Джеффри, понимая, что Китти, как и ему самому, необходим отдых, усилием воли заставил себя успокоиться. Хотя ему и не терпелось выговориться, лучше было отложить выяснение отношений до утра. Хотелось, чтобы она правильно поняла его чувства и те мотивы, которые им двигали. Заводить разговор о том, чем он зарабатывает себе на жизнь, лучше всего на ясную голову и не в объятиях друг друга — иначе она могла истолковать его слова превратно.

Джеффри время от времени клевал носом, но по-настоящему ему так и не удалось уснуть. Мешала близость Китти, которую он ощущал так остро, что возбуждение не оставляло его всю ночь. Не давали ему покоя и мысли о возможных проблемах, которые неизбежно встанут перед ними в ближайшее время.

Возможно, с его стороны было безрассудством, но он уже мечтал, как они втроем заживут в Штатах. Однако сначала он должен покончить с Бобом Уинном. Джеффри надеялся, что Китти поймет его, если же нет…

Тогда… Он даже растерялся. Теперь ему трудно было потерять Китти. И все же для него делом чести было свести старые счеты, прежде чем связать свою судьбу с Китти… или с кем бы то ни было.

Едва начало светать, Джеффри решил, что пора вставать. И хотя ему чертовски хотелось встретить новый день, держа в объятиях Китти, он интуитивно понимал, что сегодня об этом лучше забыть, чувствуя, что, если она хоть на секунду проявит слабость, он не сможет сдержаться.

По тому, как благосклонно Китти последние дни принимала его невинные ласки, можно было предположить, что сломить ее оборонительные рубежи не составит большого труда. Но не так представлял он себе их первую близость. Джеффри претила мысль о совращении, пусть и самом искусном. Он мечтал о том дне, когда она сама захочет его ласк, и был готов ждать этого часа хоть всю жизнь. Однако его не оставляло чувство горького сожаления.

Чтобы не будить Китти звуком льющейся воды, он пошел в ванную, которая находилась внизу. Приняв душ, Джеффри сварил себе крепкий кофе и, прихватив садовые инструменты, направился в сад. Джой, весело лая, бежал следом. Последнее время Джеффри совсем забросил свои розы и к стыду обнаружил, что это не прошло для них бесследно.

Джеффри занимался розами часа полтора, пока горячее солнце не начало жечь ему спину. Он срезал увядшие листья на гибридах с крупными цветами, прополол грядки и разрыхлил почву под кустами. Незаметно Джеффри успокоился, и вместе с сознанием сделанного дела пришло чувство удовлетворения.

Он никогда не считал себя святым, как и все совершая ошибки. Кстати, за некоторые из них ему пришлось дорого заплатить…

Почувствовав запах свежих булочек с корицей, который причудливо смешивался с ароматом кофе и благоуханием роз, Джеффри взял лопату, тяпку, садовые ножницы и хотел уже возвращаться в дом, когда услышал, как хлопнула дверь. Рассчитывая увидеть Грега или миссис Сантос, он оглянулся и замер — на пороге стояла Китти.

Джеффри привык видеть ее в платье или в длинной юбке, этим же утром она, очевидно, предвкушая поездку на воды, надела короткие белые шорты и ярко-розовую майку. Вьющиеся темно-каштановые волосы были забраны в пучок на затылке. Она выглядела на удивление юной и чертовски привлекательной.

— Ты, должно быть, поднялся ни свет ни заря, — сказала Китти, направляясь к нему с кружкой, в которой дымился кофе.

Джеффри послышались нотки сожаления в ее мелодичном голосе, и сердце его преисполнилось невыразимой радостью при мысли, что она пожалела о том, что его утром не оказалось рядом. Однако он не привык делать скоропалительные выводы, а потому лишь приветливо улыбнулся и нарочито равнодушно пожал плечами.

— Незадолго перед тем, как рассвело. Угрызения совести замучили.

— Вот как?

Она остановилась на полпути и, нахмурившись, вопросительно посмотрела на него.

— Я совсем забросил розы. — И он махнул рукой на свежеобработанные клумбы. — Но, думаю, я искупил свою вину. Что скажешь?

Она окинула сад хозяйским взглядом и одобрительно кивнула.

— Ты здорово потрудился.

Польщенный похвалой, Джеффри пошел ей навстречу. Возможно, сейчас как раз подходящий случай, чтобы поговорить. Надо только отнести инструмент, вымыть руки, и они спокойно побеседуют в саду у фонтана. Да, надо так и сделать…

— Мама!.. Джеффри!.. Миссис Сантос сказала, что завтрак готов, — раздался крик Тома, который выскочил из двери и подбежал к Китти. Яркие глаза мальчугана блестели от радостного возбуждения.

Джеффри решил, что разговор, пожалуй, придется отложить до вечера, когда Том будет спать.

— Хорошо, пойду приведу себя в порядок, — сказал он.

— Пойдем, мам, поскорее, — прыгая на месте, торопил Том, которому не терпелось отправиться в путь.

— Ты, кажется, торопишься? — с наигранным удивлением спросила Китти. — С чего бы это?

— Потому, что чем быстрее мы приедем на место, тем скорее я научусь плавать. Да, Джеффри?

— Точно, — ответил тот и взъерошил темные, шелковистые кудри мальчика. Он обещал Тому научить его плавать и теперь был приятно удивлен, что малыш так ждет этого момента. — Быстренько идем завтракать. Правильно, мама?

— Правильно. — Китти признательно улыбнулась Джеффри, и от ее взгляда у того защемило сердце.

Повернувшись, она пропустила Тома вперед и прошла в дом. Джеффри, окрыленный надеждой, последовал за ними.

Он мечтал подарить им день, который они запомнили бы надолго, день, который прошел бы под знаком единения, укрепления семейных уз. Этот день должен стать, по его разумению, своеобразной прелюдией к тому разговору, который он планировал на вечер, когда можно наконец излить душу и сказать всю правду о себе.

Когда Джеффри предложил эту поездку, Китти не задумываясь согласилась. Она надеялась, что, проведя день за городом, избавится от тревожного беспокойства, которое все больше овладевало ее душой и от которого она временами готова была лезть на стену.

Филдинг пока не предпринимал никаких видимых попыток заполучить внука, и Китти уже начинала сомневаться, не переоценила ли она интерес старика к ее сыну. Возможно, он уже слишком стар и немощен, чтобы ввязываться в борьбу за Тома. Все может быть. Ну, а если он просто выжидает удобного, по его мнению, момента, чтобы отобрать малыша? По правде говоря, она бы не удивилась, узнав, что он планирует предпринять очередную попытку через несколько недель, даже месяцев, дождавшись, когда она успокоится и ослабит бдительность.

К сожалению, пока она не знает точно, что у старика на уме, ей придется притворяться женой Джеффри. Правда, быть его женой очень приятно. Джеффри лез из кожи вон, чтобы они с Томом ни в чем не нуждались, по-прежнему окружал их заботой и вниманием. Тем не менее Китти все труднее давалась роль жены, когда на самом деле она таковой не являлась. Ведь игра могла в любой момент закончиться, и что тогда? Опять одиночество?

Только слепой не заметит, что она безумно нравится Джеффри Эйбилу. У женщин на такие дела особый нюх. Когда Джеффри держал ее в объятиях, то даже не старался скрывать своего возбуждения. И все же, помимо невинных ласк вроде поглаживания спины или, как прошлой ночью, груди, он не позволял себе ничего такого, от чего она могла потерять голову. А поскольку она не могла заставить себя стать инициатором в любви — чего он, казалось, с таким нетерпением ждал, — то буквально физически ощущала, как в ней с каждым днем нарастает чувство неудовлетворенности.

И сейчас, когда Джеффри с малышом ушли в комнату отдыха, а она убирает в корзину остатки еды, которую они взяли с собой на пикник, Китти вспомнила, как проснулась утром и обнаружила, что она одна в постели, и как нестерпимо захотелось впиться ногтями в подушку и закричать благим матом — такое безысходное отчаяние охватило ее.

Китти отставила в сторону корзинку и, прислонившись к стволу дерева, под которым они устроили пикник, посмотрела на дорогу. В этот момент она увидела, что Джеффри и Том, взявшись за руки, идут к ней. Лица обоих светились радостью. Нагибаясь, Джеффри с улыбкой слушал малыша и было видно, что беседа их очень увлекает.

По пути сюда Джеффри спросил ее, была ли она прежде на водах? Китти рассказала, как приезжала сюда с отцом, и он слушал ее с неподдельным интересом. Возможно, поэтому, когда они приехали на источники, она вдруг ненадолго почувствовала острую тоску по тем дням. Но Джеффри был так приветлив и так добродушно подшучивал над ней, что ей не оставалось ничего другого, как развеселиться. Ее меланхолию точно рукой сняло, и вскоре они вместе с Джеффри и сыном весело плескались в теплой, как парное молоко, целебной воде.

Через некоторое время Том под строгим наблюдением Джеффри уже прыгал в бассейн, выныривал и, отфыркиваясь, потешно колотил по воде руками и ногами, гребя к берегу. Китти поразило, с каким терпением Джеффри занимается с ее сыном. Последние несколько дней она достаточно наблюдала за ними и призналась сама себе, что требовать от Джеффри большего внимания к ребенку просто немыслимо.

Ах, если бы он вдруг, словно по мановению волшебной палочки, оказался каким-нибудь ученым-садоводом с мировым именем, пусть немного затворником, разводящим новые сорта роз…

— Вспомнила отца? — спросил Джеффри, выводя ее из задумчивости.

Испугавшись, что ее меланхолическое состояние может испортить им настроение, Китти улыбнулась и кивнула.

— Да, вспомнила. Папа любил бывать в этих местах, и теперь я, кажется, знаю почему. Здесь так спокойно, хотя и много народа.

— Ты права, — согласился Джеффри.

— Когда мне снова можно будет поплавать? — спросил Том, нетерпеливо ерзая на подстилке.

— Через час, — в который уже раз ответил Джеффри.

— Так долго?

— Так долго, — не терпящим возражений тоном заявила Китти. — Так что надень майку и немного отдохни. А то ты и плакать больше не сможешь.

— Но я совсем не устал, — канючил мальчик.

— А вот я отдохну. — Джеффри блаженно зевнул, повалился на спину и закрыл глаза.

Том рассмеялся и последовал его примеру. Не прошло и минуты, как малыш уже крепко спал.

— Неужели сработало? — удивился Джеффри и снова сел.

— Просто чудеса.

Китти тихо засмеялась и тут же смущенно потупилась, увидев его пристальный взгляд. Она была в купальнике и теперь пожалела, что не надела поверх рубашку.

— Ты хорошо с ним ладишь, — пробормотала она, надеясь отвлечь его внимание.

— Он славный мальчуган, смышленый и забавный, с ним легко. Дороти была такой же.

Дороти? Китти бросила на него удивленный взгляд, но он смотрел куда-то вдаль.

— Твоя… племянница? — робко спросила она.

— Моя дочь.

— У тебя есть дочь? — Она тут же поняла, что спросила глупость, но просто не нашлась, что сказать.

— Мою жену и малышку убили четыре года назад, — бесстрастным тоном ответил он.

— О, Джеффри, прости, я глубоко сочувствую…

Слова эти вырвались у нее помимо воли и шли от самого сердца. Худшему врагу не пожелала бы она пережить такую утрату. И все же где-то в глубине сознания ее терзал вопрос — почему он рассказал ей об этом именно сейчас? Возможно, она, вспоминая об отце, сама того не ведая, всколыхнула его собственные, спрятанные глубоко в душе страдания, и он почувствовал необходимость поделиться с ней. Но Китти чувствовала, что за внезапным откровением кроется нечто большее.

Снова ощутив ее тревогу, Джеффри повернулся к ней.

— Тебе не за что извиняться. Мне не следовало расстраивать тебя, прости.

То, что он поведал, было чудовищно, и она не могла сделать вид, что это известие нисколько не тронуло ее. Но теперь, когда Джеффри приоткрыл перед ней завесу, скрывавшую его прошлое, она не могла не спросить:

— Как… как такое могло случиться? — запинаясь, пробормотала она, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Они попали в перестрелку во время нападения террористов на аэропорт в Эль-Норте, — секунду помедлив, ответил он.

— Ты был с ними?

— Я должен был быть там. Но, к несчастью, они оказались там одни. Я же находился в американском посольстве.

Джеффри снова отвернулся от нее, и по выражению неподдельной муки на его лице Китти поняла, что виновником гибели родных он считает себя.

— Ведь в том, что случилось, нет твоей вины, — робко промолвила она, надеясь немного его успокоить.

— Конечно, прямой вины нет. — Он помолчал — она видела, как он сжал зубы и стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Но меня не было с ними в эту страшную минуту…

Он произнес это с такой горькой мукой, что Китти смешалась. Она не знала, что на это сказать. А продолжать выпытывать дальше у нее не хватало духа. Кто она такая, чтобы лезть к нему в душу?

В то время, как рассудок внушал, что она должна сторониться подобных откровений, какое-то сугубо женское любопытство толкало ее к тому, чтобы узнать как можно больше. Ей очень хотелось помочь ему нести тяжелое бремя, какой бы непосильной ни оказалась эта ноша.

И все же, когда Джеффри снова лег на спину и закрыл глаза, Китти не могла подавить вздох облегчения. Проклиная себя за малодушие, она поймала себя на мысли, что не прочь оттянуть тот момент, когда она услышит все то, что тяготило душу Джеффри.

Подвинувшись ближе, она убрала у него со лба мокрую прядь волос. Должно быть, она совсем потеряла голову, что сидит здесь с ним вот так… Неужели ей мало своих забот? Зачем ей…

— Китти, — прошептал Джеффри, и вдруг она почувствовала у себя на бедре его горячие влажные губы.

— Да, Джеффри? — непослушным голосом спросила она, прислушиваясь к ощущению сладкой истомы, разлившейся по телу.

— Я бы хотел… — начал он, но внезапно осекся, приподнял голову и посмотрел ей в глаза.

— Что?

Но он лишь покачал головой, словно был не в состоянии подобрать нужные слова. Его взгляд, одновременно исполненный надежды и страдания, был красноречивее любых слов. Китти самой были ведомы эти противоречивые чувства, поэтому она прекрасно понимала такое состояние души. Только вот у нее не было ни малейшего представления, как помочь Джеффри избавиться от преследовавших его демонов.

Не желая продолжать разговор, он отвернулся от нее. Китти хотела оставить все как есть и больше не касаться неприятной темы. Однако горькие слова запали ей в душу, и не выразить своего участия она не могла.

— Джеффри, — чуть слышно произнесла она и, протянув руку, коснулась ладонью его щеки.

Этот жест сострадания словно вернул Джеффри к жизни: он рывком повернулся, привлек ее к себе, посадив на колени, и вдруг приник к ней поцелуем, исполненным такой мучительной страсти, что у Китти перехватило дыхание.

Не ожидавшая от него столь неистового порыва, Китти инстинктивно отпрянула, но он ее не выпустил. Руки Джеффри трепетно ласкали ее спину, потом скользнули под лямки купальника и нашли грудь. Внезапно она обнаружила, что у нее исчезло желание сопротивляться. Она была нужна ему — он ей, остальное сейчас не имело значения…

— Мама, ты, кажется, говорила, что вы с Джеффри просто друзья.

Джеффри и Китти отпрянули друг от друга, словно их окатили ледяной водой, и ошарашенно уставились на Тома. Малыш лежал на животе, подперев щеки руками, и с нескрываемым интересом наблюдал за ними.

— Ну… ну да, правильно, — заикаясь, пробормотала Китти, тщетно пытаясь сообразить, как бы ей незаметно соскользнуть с коленей Джеффри.

— Господин Лопес и тетя Каролина тоже твои друзья, но с ними ты целуешься только в щеку. А Джеффри ты целовала в рот.

— Ну… да.

Она поняла, что теперь ей не отвертеться, поскольку нельзя же отрицать очевидного, и, не найдя, что сказать, потупила взор.

— Вы с Джеффри заведете нового ребенка?

Китти вся зарделась и, открыв рот, безмолвно уставилась на сына, совершенно растерявшись. Это случалось почти всегда, когда Том начинал задавать взрослые вопросы, а она не имела понятия, как на них ответить.

— Не сегодня, — поспешил ей на помощь Джеффри, который теперь едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Тогда пойдем купаться?

— Запросто.

Взвизгнув от радости, мальчик тут же вскочил и стянул с себя майку.

Наконец, пробормотав извинения, Китти, стараясь не смотреть Джеффри в глаза, сползла с его коленей. Но в последний момент он задержал ее руку.

— Закончим сегодня вечером, хорошо? — спросил он, приподнимая ей подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

Она могла бы изобразить удивление, сделать вид, что не понимает, о чем идет речь, хотя было совершенно очевидно, что у того на уме. Да уж, целую неделю они ходили вокруг да около. Пора наконец выяснить отношения. Джеффри сделал первый шаг, рассказав о трагедии, постигшей его жену и дочь. Для нее было уже поздно идти на попятную.

— Хорошо, — согласилась Китти и робко улыбнулась.

Джеффри кивнул, привлек ее к себе и снова поцеловал, затем помог ей подняться. Все это время Том нетерпеливо скакал вокруг них.

Остаток дня они нежились у бассейна, тихо радуясь тому, как резвится малыш. Китти не переставала удивляться, ожидая, когда же тот наконец выбьется из сил. Но только когда солнце начало клониться за кромку гор, им удалось извлечь мальчишку из воды, пообещав, что непременно приедут сюда снова.

Они переоделись в сухое, чтобы не простудиться на прохладном вечернем воздухе, и тронулись в обратный путь. Джеффри предупредил миссис Сантос, чтобы она не ждала их к ужину, и они остановились у небольшого ресторанчика на краю города, где подавали пиццу по-американски.

Когда они добрались до дома, то обнаружили, что свет горит только в холле. Дом был погружен в ночную тишину. Верный Джой носился около ног хозяина, не забывая на бегу радостно лизать нос и щеки Тому.

— Думаю, Грег и миссис Сантос решили пораньше лечь, — сказал Джеффри, поставив на стол корзинку с остатками провизии и нагнувшись, чтобы почесать пса за ухом.

— По мне, так это неплохая идея. — Китти устало улыбнулась, почувствовав вдруг, как сердце ее учащенно забилось при мысли о том, что она скоро окажется с ним в постели.

— Пора уложить Тома, — сказал Джеффри, и в глазах его засветилось обещание чувственного рая. — Я поднимусь через пару минут.

— Я жду, — пролепетала она и повернулась к сыну, который уже начинал клевать носом. — Пойдем, малыш, пора баиньки.

— А мыться?

— Ах ты утенок! — Она взяла его за руки и чмокнула в шею. — Сегодня ты уже столько времени просидел в воде, что, боюсь, еще немного, и у тебя вырастут плавники. А ведь нам это ни к чему, верно?

— Мама, какая ты глупенькая.

— Да, дорогой, я знаю.

Китти, чувствуя себя помолодевшей лет на десять, направилась к лестнице, неся на руках засыпающего малыша. Глаза ее светились счастьем, а на губах играла улыбка. Начинался новый этап ее жизни.