Дженнифер Сьюзан Макнейр — симпатичная женщина, успешный администратор рекламного агентства. Ей двадцать семь лет, родилась и выросла в Эксетере, получила степень бакалавра по маркетингу в Лондонском университете и вместе со своим приятелем сразу же отправилась в Бристоль. Несмотря на то что дружеские связи в нашем мире недолговечны, Джен неплохо устроилась и стала подниматься по служебной лестнице в своем агентстве, а к настоящему моменту уже ожидала назначения на должность руководителя отдела. Жизнь складывалась неплохо. Недавно она купила большую квартиру в одном из новых домов и стала встречаться с преуспевающим молодым адвокатом по имени Джастин Марк Уильямс (который, по-видимому, скрыл от нее свою склонность к публичным непристойностям, проявившуюся после того, как его команда регбистов обнажила ягодицы перед ректором оксфордского колледжа). Дженнифер уже подумывала завести себе кошку, ее сияющий новенький «БМВ» с откидным верхом занимал постоянное место на корпоративной стоянке, а свои покупки она оплачивала платиновой банковской картой. Дженнифер имела рост пять футов и пять дюймов, длинные темно-каштановые волосы и карие глаза. На свою фигурку с почти модельными параметрами она покупала одежду восьмого размера, а кожа потемнела от загара после недавнего отпуска в Португалии, где Дженнифер провела две недели, читая у бассейна отеля или гуляя по окрестностям. Ее ножки (длиной 31 дюйм по внутренней стороне) очень помогали, когда она флиртовала с молодыми людьми, представляясь студенткой, на работе она пользовалась популярностью и вела активную общественную жизнь. В ДНК Дженнифер имелся ген дальнозоркости, что означало очки для чтения вскоре после сорока лет. Она покупала себе еду в магазинах «Уайтроуз», одежду — в нескольких шикарных бутиках Лондона, а белье — у «Марка и Спенсера». В общине Просвещенных сестер она состояла три года и проявила к ней интерес вследствие своего увлечения языческими обрядами еще в университетские годы. Единственное, чего мы не знали, так это ее отношения к избранию Энни во внутренний круг вместо нее.
Ее благополучие закончилось в воскресенье, в три часа ночи, когда я привел к ней на квартиру группу захвата. Мы вкололи спящей Дженнифер наркотик, собрали сумку с одеждой, а потом переправили ее и ее машину в укромное местечко в Беркшире.
После пробуждения мы оставили ее томиться в камере пару часов, а сами наблюдали за ее поведением при помощи скрытых камер. В помещении не было окон, но за прозрачной панелью потолка мы оставили включенные лампы. Сначала Дженнифер кричала, пока не охрипла, колотила в дверь, потом расплакалась и свернулась калачиком на своей койке. Затем мы на полчасика выключили свет, и она опять начала кричать.
Камера Дженнифер представляла собой помещение в шесть с половиной квадратных футов, в нем имелась только кровать, стоявшая напротив двери, и пустое ведро в углу. На Дженнифер не было никакой одежды, а на кровати лежал только матрасик. Все поверхности, включая потолочные панели, сквозь которые поступал свет, были ярко-белыми. При включении всех ламп освещение получалось настолько интенсивным, что глаза у обитателя камеры мгновенно начинали болеть. Через два бесконечно долгих для Дженнифер часа камера превратилась в ее персональный ад.
Будь у нас выбор, я бы дал ей не два часа, а двое суток, прежде чем начать задавать вопросы. Тогда бы она совершенно потеряла и чувство времени, и все остальные ориентиры, но в данный момент мы не могли себе этого позволить. Нам надо как можно скорее обработать ее, выкачать всю информацию, а потом избавиться от пленницы. Дальнейшая судьба Дженнифер, начиная с этого момента, полностью зависела от ее поведения, только она еще этого не знала.
Мы дали ей заснуть, снова накачали наркотиком и перенесли в комнату для допросов. Ее привязали к металлическому креслу с высокой спинкой, а медики подсоединили к коже разнообразные датчики. В каждое неподвижно закрепленное предплечье ввели по игле капельницы, а голову обхватили зажимы, не дававшие смотреть назад и по сторонам. Боковое зрение блокировали шорами, так что Дженнифер могла видеть только стол и стул прямо перед собой, и ничего больше.
Как только все было готово, доза адреналина, впрыснутая в ее кровеносную систему, заставила пленницу проснуться и вызвала сильное сердцебиение, пока она еще не смогла понять, что происходит, и опять испугаться. Я сидел за столом, в костюме и при галстуке, а передо мной, так, чтобы она могла видеть, лежала папка с ее досье. В глазах Дженнифер мелькнул ужас, и она попыталась повернуть голову, чтобы увидеть что-нибудь, кроме моей спокойной улыбки и своего жизнеописания, лежащего между нами. Попытка не удалась, и Дженнифер жалобно захныкала.
— Привет, Дженнифер. — Я заговорил спокойным, мягким, почти ласковым тоном. Теперь ей предстоит слышать только этот голос, и я хотел, чтобы девушка быстрее к нему привыкла. — Ты наверняка хочешь знать, где находишься и что происходит. Хочешь, чтобы я объяснил, почему ты здесь оказалась и кто я такой.
Я провозглашал очевидные вещи, без сомнения, мелькавшие в ее ошарашенном мозгу, но с таким выражением, словно читал руководство по эксплуатации. Я был намерен приучить ее к мысли, что я отдаю приказы, а она обязана повиноваться.
— Что… Как…
— Ты не будешь говорить без моего разрешения, Дженнифер. Как только я закончу, ты получишь такую возможность, но никак не раньше.
— Но…
Я кивнул ассистенту за креслом, и он резко хлестнул тростью по ее обнаженной спине через отверстие в спинке кресла. Дженнифер взвизгнула.
— Ты не будешь говорить без разрешения. Это понятно? Отвечай, да или нет.
— Да.
— Хорошо. Ты будешь называть меня «отец». Ты сейчас находишься между жизнью и смертью, между раем и адом. Все, что произойдет впоследствии, полностью зависит от твоего поведения. Если ты мне угодишь, ты вернешься в мир живых и спокойно проживешь остаток жизни. Если огорчишь — тебе грозит беда. Настоящие несчастья еще не начинались для тебя, Дженнифер, и я уверен, ты этого не захочешь. Ты хочешь попасть в беду, Дженнифер? Отвечай, да или нет.
— Нет.
— Нет, а что дальше?
Ее страх был почти ощутимым. Не отрывая взгляда от моего лица, она ответила задрожавшим голосом:
— Нет, отец.
— Хорошая девочка. Значит, ты хочешь мне угодить? Отвечай, да или нет.
— Да… отец.
— Отлично, Дженнифер. Если ты и дальше будешь вести себя таким же образом, ты мне угодишь. Если ты будешь послушной и исполнительной, я останусь доволен и все это быстро закончится. Я этого хочу, и, думаю, ты тоже этого хочешь. Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
— Следовательно, ты хочешь того же, что и я? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
— Разве это не прекрасно? Мне нравятся послушные девочки. Те, кто делает то, что им говорят. Ты ведь будешь делать все, что тебе скажут, Дженнифер? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
Я был приятно удивлен. Я думал, что процесс займет больше времени, но оказалось, что ее воля слабее, чем полагали аналитики. Похоже, что я уже сломил ее сопротивление; пока я молчал, она сидела, опустив взгляд, отвечала негромко, но отчетливо и, казалось, готова была ответить на все вопросы. На лице Дженнифер появилось слегка сонное выражение, словно часть ее мозга отключилась. Пора усиливать нажим.
— Дженнифер, я собираюсь задать тебе несколько вопросов. Ты будешь отвечать подробно, ничего не утаивая. Что-то мне уже известно, на несколько вопросов я хочу получить ответы. Но тебе неизвестно, какие вопросы представляют для меня важность. Если ты мне солжешь, я сразу узнаю об этом и ты будешь наказана. Если скажешь правду, тебя ждет награда. Ты меня поняла? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
— Тогда повтори, что я сейчас сказал, но используй другие слова, чтобы убедить меня, что тебе все понятно. Говори.
— Я буду отвечать на все ваши вопросы так подробно, как только смогу. Вы наградите меня, если я буду говорить правду, и накажете, если я солгу.
— А если попытаешься меня обмануть?
— Вы сразу об этом узнаете, отец.
— Отлично, Дженнифер. Ты меня радуешь. — (Она подняла глаза и явно воспрянула духом от моей похвалы.) — Поскольку ты мне угодила, ты заслужила награду. Ты хочешь получить награду, Дженнифер? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
Ассистент воспринял этот сигнал и при помощи шприца через капельницу ввел в кровеносную систему Дженнифер бесцветную жидкость. У нее сразу же закрылись глаза, а тело слегка вздрогнуло, откликаясь на эйфористический наркотик с удивительно большой степенью привыкания. Я закрыл папку и вышел из комнаты, предоставив ей в одиночестве наслаждаться десятью минутами оргазма.
В соседней, наблюдательной, комнате я взял чашку кофе (как и во всяком правительственном заведении, чай здесь был просто отвратительным) и стал присматривать за Дженнифер через монитор. Техники следили за ее жизненными показателями и готовили к следующей сессии. Они работали молча, хотя Дженнифер в полубессознательном состоянии вряд ли могла бы усвоить какую-то информацию. Наблюдавший за процессом допроса психиатр высказался по поводу удивительной податливости женщины.
— Обычно при таком процессе требуется не менее двух сессий, чтобы довести объект до такого состояния. Но она быстро дошла до нужного состояния, словно ей это уже знакомо. Можно предположить, что с ней и раньше обращались подобным образом.
— Ну, насколько мне известно, не совсем так, хотя в ядре группы должна существовать какая-то объединяющая тема и она могла передаться и младшим членам общины. Вы считаете, что это доставляет ей удовольствие?
— Судя по ее реакции на хлыст, такую вероятность нельзя исключить. Придерживайтесь и дальше такой же линии поведения — твердо и властно. Мне кажется, она будет достаточно отзывчива и без обработки.
— Нет проблем. Если она хочет поговорить, не вижу причин, почему бы не опустошить ее память, а потом отпустить. Поступим как обычно: удар по голове и недолговременное пребывание в больнице. Потом она сможет вернуться к прежней жизни, а мы займемся текущими проблемами.
— Как-то уж все слишком гладко. Вам бы лучше вернуться на свое место, она начинает приходить в себя.
Когда дыхание Дженнифер пришло в норму, а ее зрение прояснилось, она снова увидела перед собой мою улыбку. Довольно слабую улыбку — с таким видом мы смотрим на детей, наслаждающихся мороженым, — снисходительную.
— Тебе понравилось, Дженнифер? Можешь говорить свободно.
— Да, отец. Благодарю вас.
— Вот и хорошо. Так будет и дальше, если ты мне угодишь. Ты ведь теперь еще больше хочешь мне угодить, не так ли, Дженнифер? Отвечай, да или нет.
— Да, отец, хочу. Все, что вы…
И тут она снова взвизгнула от удара тростью по спине.
— Я же сказал, отвечать «да» или «нет». Я не давал разрешения говорить что-то еще. Ты меня не послушалась и была наказана. Если снова проявишь непослушание, наказание будет более жестоким. Тебе понятно, что я тебе сказал? Отвечай, да или нет?
— Да, отец.
— Очень хорошо. Ты не хочешь меня огорчить, но, если награда делает тебя непослушной, я воздержусь от этого. Послушание прежде всего. Ты должна выполнять мои инструкции беспрекословно, не думая ни о чем, кроме повиновения. Только так ты можешь мне угодить и только тогда можешь надеяться на награду. Ты будешь послушной девочкой, Дженнифер? Будешь повиноваться мне, чтобы снова получить награду? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
— Хорошая девочка. Ты помнишь, что я говорил насчет вопросов? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
— Ты помнишь правила? Если помнишь, повтори их.
— Если я скажу правду, вы меня наградите, если солгу, я буду наказана. И я не должна обманывать, потому что вы об этом узнаете.
— Отлично, Дженнифер. Теперь я буду задавать тебе вопросы, и, если ты выполнишь условия, впоследствии получишь награду. Ты все поняла? Отвечай, да или нет.
— Да, отец.
— Хорошая девочка. Приступим к вопросам. До моего следующего распоряжения ты можешь говорить свободно. Назови свое имя.
— Дженнифер, отец.
— Хорошо. С кем ты в последний раз занималась сексом?
Я намеренно начал с этого, чтобы посмотреть, насколько она откровенна.
— С Энни Харгрейв, отец.
С Энни? Этого я никак не ожидал.
— Когда и где это было?
— Во вторник вечером, у нее дома.
— С вами был кто-то еще?
— Нет, отец.
— Кто был инициатором?
— Она, отец. Она надела на меня ошейник и велела выполнять все ее приказы. Она использовала меня всю ночь.
После четверга мне это уже не казалось удивительным, но, возможно, в этом заключался намек на какую-то систему. И это объясняло беспорядок в спальне Энни.
— Она заранее назначила встречу?
— Нет, отец. Мы зашли выпить после работы, а потом она позвала меня к себе на ужин. Но там не было никакой еды, и она сказала, что вместо ужина хочет меня.
— Что тебе известно о Сэди Гамильтон?
— Она чудесная. Она учила меня, как стать хорошей маленькой любимицей внутреннего круга. А Дженнифер станет любимицей отца?
Вот и еще один вопрос решен: теперь понятно, почему она так быстро подчинилась. Она уже была подготовлена к этому.
— Ты моя лучшая любимица, Дженнифер. А где проходило обучение?
— У Каролины, в ее деревенском домике. — (Каролина Блейк тоже входила в состав внутреннего круга, но ни о каком другом жилье, кроме дома в Бристоле, в ее личном деле не упоминалось.) — Там было светло, играла музыка, и они награждали меня, как награждал отец. И тоже наказывали, если я плохо себя вела, но я быстро выучилась, потому что очень хотела угодить госпоже.
Она явно гордилась своими успехами.
— А ты помнишь, где находится домик Каролины, Дженнифер?
— Да, отец, это… — На мгновение она растерянно замолчала, потом встревожилась. — Это… Я никак не могу вспомнить, отец.
— Дженнифер, ты только что сказала, что тебе это известно. А теперь утверждаешь, что не можешь вспомнить. Как же так?
— Я… я не могу вспомнить, отец. Я хочу вам рассказать, очень хочу!
Она заволновалась; мой недовольный взгляд несомненно ее испугал.
— Дженнифер, если ты не хочешь отвечать, мне придется тебя наказать — тебе ведь это известно, правда?
— Но я никак не могу понять, почему я все забыла! — В ее голосе зазвенела настоящая паника. — Я помню свинцовые рамы и красную дверь, и запах ладана, и никак не могу вспомнить, где находится дом! Отец, прошу вас, не наказывайте меня!
Я встал из-за стола, вышел из поля ее зрения, направляясь к двери, и позвал за собой ассистентов. Закрывая за собой звуконепроницаемую дверь, я все еще слышал ее крики:
— Отец, не надо, пожалуйста! Папочка-а-а-а!
Когда дверь захлопнулась, свет в комнате допросов погас и раздался генерируемый компьютером звук. Высокая нота, на пределе возможностей человеческого восприятия, по интенсивности превосходила грохот рок-концерта, наблюдаемого из первого ряда. Этот звук с равным успехом мог оглушить или свести с ума. Хотя я не хотел доводить до такого состояния бедную глупышку. Черт, я вообще не хотел этим заниматься. Тридцати секунд достаточно, чтобы человек почувствовал боль, тошноту и полную дезориентацию. Как только звук затих и снова включился свет, я снова прошел к столу.
— Дженнифер, ты слышишь меня?
Она взглянула на меня сквозь слезы.
— Да, отец.
— Ты была наказана за то, что не ответила на вопрос. Ты понимаешь? Отвечай, да или нет.
— Но… Да, отец.
— А теперь я хочу, чтобы ты сказала, как называется дом, где тебя учили быть хорошей девочкой. Ты мне ответишь, потому что ты прекрасная любимица, моя особая любимица. — Я встал из-за стола, обошел его и остановился прямо перед ней. — Я знаю, что ты хочешь быть хорошей девочкой, Дженнифер. И я знаю, что ты хочешь ответить. Но одного желания недостаточно.
Я протянул руку и погладил ее по щеке. Для нее это было первое человеческое прикосновение с тех пор, как Дженнифер заснула в своей кровати прошлой ночью, и, несмотря на жесткие зажимы, она попыталась ткнуться в мою ладонь носом. Я посмотрел ей в глаза и улыбнулся, а в ее взгляде вспыхнула искорка надежды.
— Вот хорошая девочка. А теперь скажи отцу то, что он хочет знать, и я награжу тебя еще лучше, чем в прошлый раз. Тебе ведь было хорошо, правда?
Она слабо улыбнулась, стараясь повиноваться, не имея никаких желаний, кроме угождения мне и получения обещанной награды.
— Да, отец. Этот дом называется… называется…
Она снова умолкла, побледнела, глаза закатились, и тело выгнулось от сильного спазма. Прежде чем я успел понять, что происходит, ассистенты опрокинули кресло назад и приготовили дефибриллятор. Несмотря на все их старания, Дженнифер больше не смогла отвечать на вопросы. Она умерла.
Я вышел из комнаты допросов, и кто-то, показывая на компьютер, сказал, что для меня есть сообщение. Еще не до конца оправившись после случившегося, я ввел пароль и прочел появившиеся на мониторе слова.
«Немедленно предоставь отчет на конспиративной квартире в Челси.Зеро. Конец сообщения».
Я сел в машину и отправился в Лондон.