Я не стал задерживать Энни, полагая, что ей необходимо время, чтобы успокоиться и снова обрести способность мыслить разумно. Кроме того, я и сам до сих пор пытался понять, что же произошло. Обычно я более успешно контролирую свое поведение. Как бы ни была Энни привлекательна, я должен был сдержаться. Эта мысль меня так поразила, что я без промедления открыл свою аптечку. Медицинский набор был укомплектован намного лучше, чем обычная домашняя аптечка, и содержал нити и иглы для зашивания ран, серьезные анестетики, шины, гипсовые повязки и то, что я искал, — шприцы. Мне требовался образец крови, и за неимением крови Энни сойдет и моя собственная.

Затем я позвонил в офис, сказал, что буду трудиться дома, а сам, побросав в машину кое-какие вещи, отправился к дому Энни. Ее машины не было видно, на дверной звонок никто не откликнулся, так что я открыл замок запасным ключом, который Энни дала мне для экстренных случаев. Внутри меня встретил такой бедлам, словно Энни уже неделю не убиралась. В раковине громоздилась грязная посуда, по всему дому были разбросаны книги по всем видам магии, проспекты, прославляющие Богиню, и прочая феминистская литература из серии «Отрезать им члены и загнать в клетки». Судя по перевернутым страницам и множеству отмеченных отрывков, весь этот хлам пользовался вниманием хозяйки. Что это: научные исследования или что-то другое? Я не смог это выяснить и продолжил осмотр.

В спальне царил такой же беспорядок, как и в остальном доме, а на смятых простынях виднелись точь-в-точь такие же пятна, как и на моей постели. Да, у Энни выдалась нелегкая неделя. Под подушкой, чтобы не тянуться с кровати, обосновалась небольшая коллекция игрушек для сексуальных утех. Похоже, либидо Энни давно было на подъеме, и она пыталась держать его под контролем. Хорошо хоть она еще не сменила нижнее белье на кожаные изделия и пластик. Все вещи, вроде бы, были на месте, хотя кружевных и атласных вещиц оказалось больше, чем я предполагал. Еще мне стало ясно, что она сегодня не возвращалась домой, так что я попытался связаться с Энни по мобильному телефону. Я оставил послание в голосовой почте — несколько спокойных фраз, чтобы не показать, насколько я озабочен, потом позвонил ей на работу. Там ее тоже не оказалось, не было и звонка с предупреждением о болезни, хотя вчера она чувствовала себя прекрасно.

Энни нет дома, нет на работе, мобильный телефон выключен. Все это мне очень не понравилось.

Убедившись, что все предметы лежат на своих местах, я вышел наружу. Оставалось только ждать. Я вернулся домой и отправил еще одно сообщение.

Боссу, в котором доложил о том, что произошло, что я выяснил и что я по этому поводу думаю.

И в моих мыслях не было ничего веселого. Кроме знакомых по работе, Энни поддерживала дружеские отношения только с сестрами общины, и, если она отправилась к ним за поддержкой, дело принимало нежелательный оборот. Сейчас я был совершенно уверен, что вчера вечером ей подсунули какое-то снадобье, ослабившее контроль, и часть его передалась мне во время поцелуя. Можно надеяться, что остаточные следы сохранились в образце крови, лежавшем сейчас в моем холодильнике. Придется срочно вызывать курьера и отправлять пробу в лабораторию, чтобы узнать, что же это было.

Остаток дня я провел в ожидании дальнейшего развития событий. Прибыл курьер, забрал пробу крови и отправился восвояси. Я несколько раз пытался дозвониться до Энни, но каждый раз слышал сигналы голосовой почты. В промежутках я перечитывал всю информацию, строил и разрушал теории и почти не спал ночью.

На следующее утро я проснулся в самом скверном настроении. От Босса все еще ничего не было, телефон Энни по-прежнему был в режиме почты. Беглый осмотр ее квартиры показал, что все вещи оставались в том же беспорядке, что и накануне, а сосед сказал, что она уехала во вторник утром, как обычно, но с тех пор ее здесь не было. Я еще раз позвонил на работу и выяснил, что Энни вчера около полудня предупредила, что больше туда не вернется. Парень, который со мной разговаривал, явно был обеспокоен ее поведением.

Наконец до меня дошло.

Обратно в квартиру. Опять к папкам с вводной информацией. Роюсь в них, отыскивая сведения о работе каждой из женщин внутреннего круга. А потом включаю свой самый приятный тембр телевизионного торговца и вещаю что-то насчет выигранных призов.

Ни одной из них сегодня не было на рабочем месте. Я набрал номера домашних телефонов, но безрезультатно.

Я прокололся. Пока я волновался об Энни, пока ждал ее звонка, все девять женщин ударились в бега — и преуспели.

Уже зная, что все это бессмысленно, я послал запрос на отслеживание их кредиток и автомобильных номеров, а также в службы безопасности аэропортов и морских портов. В тот момент я больше ничего не мог предпринять, приходилось ждать реакции Босса.

Чтобы убить время, я начал изучать личные дела членов внешнего круга общины. Судя по имеющимся сведениям, все они были милыми и респектабельными женщинами, все работали в самых обычных местах и имели нормальные семьи.

Наконец пришел ответ от Босса:

«Зарегистрированные под упомянутыми номерами автомобили были замечены на дороге А4361 в районе Эйвбери. Местная полиция занялась поисками. Собери всю доступную информацию о каждом и доложи. Бристольская фаза операции закончена. Транспортное средство будет ожидать в условленном пункте 9, который теперь является местом твоего назначения.

Зеро. Конец сообщения».

После прочтения этих слов Билл Фриман умер.

Я начал бросать вещи в сумки и прервался лишь для того, чтобы натянуть черный костюм с белой рубашкой и серым галстуком. Пистолет отправился в кобуру, а бумажник, приготовленный для непредвиденных случаев, был брошен в карман.

Под условленным пунктом 9 подразумевалась почти доисторическая квартирка в промышленном пригороде Бата, где мне пришлось сменить прекрасный и ничем не приметный «гольф» на вульгарный черный «воксхолл» с правительственными номерами. Оставив машину уже не существующего Билла, я сразу же направился в Эйвбери.

Статус официального лица хорош тем, что можно игнорировать ограничения скорости. Полицейские могут сколько угодно записывать ваши номера и преследовать машину, а потом довольно быстро прекращают погоню, когда их диспетчер сообщает, что жуткий черный закрытый автомобиль, несущийся на скорости в сто тридцать миль в час, задерживать никак нельзя. Я не постеснялся воспользоваться мощью усиленного двигателя новой машины и меньше чем через полчаса уже остановился у полицейского участка Эмсбери, в нескольких милях от Эйвбери.

Когда я вошел, дежурный только что закончил разбирать жалобу пожилой леди — что-то насчет потерянного кошелька, как мне показалось, ничего важного. Я снял темные очки и терпеливо ждал, когда он ко мне обратится.

— Доброе утро, сэр. Могу я вам чем-то помочь?

— Я бы хотел видеть дежурного инспектора.

— Могу я спросить, с кем имею дело?

— Передайте, что прибыл мистер Уайт из Лондона. Он меня ожидает.

Дежурный полисмен так и сделал, а затем показал мне на дверь приемной и сказал, что инспектор сейчас придет. Так и вышло.

— Мистер Уайт, я инспектор Говард. Что я могу для вас сделать?

Инспектор Говард оказался высоким здоровяком лет тридцати пяти, и, судя по его виду, был не слишком рад встрече с представителем тех, кого полицейские работяги называли на своем жаргоне «шутниками». Вряд ли ему стало бы легче, если бы он узнал, что и я оказался здесь без всякого удовольствия.

— Восемь интересующих нас машин были замечены на северной окраине Эйвбери. Вы их нашли?

Я был предельно краток, возможно, чтобы скрыть свое раздражение. Говарду мой тон, очевидно, не понравился, но он был достаточно воспитан, чтобы этого не показывать. Согласно официальной версии, меня здесь не было, он ни с кем не разговаривал, а восемь автомобилей были частью учений для проверки готовности гарнизона к террористической угрозе или прочим неприятностям.

— Примерно полчаса назад, но приказ поступил только…

— Отвезите меня туда. Скорее.

После этого мы с ним сели в мою машину, и Говард стал показывать дорогу. По пути к Эйвбери я вспомнил, как сильно ненавидел это место. Эта крошечная, с первого взгляда ничем не приметная деревушка наряду с Гластонбери и Стоунхеджем является одним из трех самых мощных мест притяжения паломников Британии, и два раза в этих местах я был на грани смерти. Обычным бродягам и хиппи легко поверить, что это благословенное место исполнено света и любви, но настоящая история этой местности забыта многими и совсем неизвестна большей части населения. Из-за стоячих древних камней реальность вокруг Эйвбери стала слишком тонкой, и люди веками постоянно пытаются использовать это в своих целях. Данное обстоятельство стало одной из причин возникновения нашей службы: кому-то надо было пресечь попытки идиотов, иначе Британия наполнилась бы всякими ловкачами из преисподней и Волшебной страны. Первые хранители переходов были людьми учеными и мудрыми, они служили свету, но спустя несколько столетий на их месте оказывается кто-то вроде меня — в костюме и черных очках, с пистолетом и фальшивым удостоверением агента спецслужб.

Небольшая стоянка автомобилей была обтянута заградительной лентой, и группа людей в белых комбинезонах припудривала автомобили в поисках отпечатков пальцев. Я закрыл глаза под темными очками на несколько секунд и окинул место мысленным взглядом. Каждое живое существо вокруг меня давало о себе знать биением пульса; затем я сместил фокус и переключился на остаточные явления психического присутствия. Но ничего не вышло — они все почистили после себя, точно так же, как поступал я сам. Оставалось надеяться только на результаты судебно-медицинской экспертизы — в спешке слишком трудно скрыть все следы ДНК, даже если знать, как это делается. Больше всего я хотел узнать, в какой машине сюда приехала Энни и в каком состоянии в тот момент была ее психика. Но я понимал, что пока ничего не могу сделать, а выбора у меня не было, так что я решил отправиться в свою новую квартиру.

Нашей службе известно почти все на свете, а я благодаря своей работе могу получить доступ ко всем данным, и потому я просто ненавижу, когда что-то остается неизвестным. Особенно ненавистно сознавать, что невозможно определить местонахождение людей. И все же больше всего в этом случае меня раздражало чувство вины. Нельзя было заниматься сексом с Энни, я должен был понимать, что здесь что-то неладно, и я не мог себе простить, что позволил событиям развиваться таким образом. Моей задачей было защищать ее, я был единственным, кто заботился о ее безопасности. Доверие рухнуло в тот миг, когда похоть взяла верх, и я не смог ее одернуть и вытащить из этой переделки. А потом еще и позволил убежать бог знает куда. Теперь Энни исчезла и, как я предполагаю, находится в плену у врагов.

Но она вернется. Не важно, чего мне это будет стоить, не важно, кто за это поплатится. С Энни все должно быть в порядке.

Я занялся организационными вопросами. Окна квартиры были светонепроницаемыми, а в окрестностях, хоть и пустынных на первый взгляд, имелось подкрепление, предназначенное для отражения первой атаки, что позволит обитателям квартиры продержаться до прибытия кавалерии из Херефорда. Именно сюда я планировал поместить Энни после того, как ее отыщу, так что надо проверить наличие медицинских средств, равно как и достаточно крепких замков. Незарегистрированные телефонные линии предоставляли полную свободу переговоров и передачи данных, так что я мог в любой момент отправлять и получать любую информацию с максимальной скоростью. У меня имелись карты, снимки, файлы и все остальное, что только доступно правительству Британии.

Чего у меня не было, так это идеи, что со всем этим делать. Мой мозг разрывался от ощущения вины, огорчения и беспокойства — что в обычных обстоятельствах мне совершенно несвойственно. Я сбросил костюм и нагим встал на середину комнаты, чтобы выполнить длинный комплекс упражнений тайцзи и очистить мысли. Времени ушло немало, но я постепенно приходил в себя. Пора перестать беспокоиться и переходить к активным действиям.

Я снова просмотрел всю информацию, пытаясь составить план. Но пришел к единственному выводу: это невозможно. Все девять женщин исчезли с лица земли одновременно.

Все девять женщин…

Все девять.

Я вернулся к столу, взял данные, касающиеся членов внешнего круга, и начал читать.