В тот же вечер, отдав приказания генералам Питу Девету и А.П. Кронье и взяв с собой троих из моего штаба, выехал я по направлению к Деветсдорпу до Донкерпоорта. Я отправился на рекогносцировку. На следующее утро я был в Стеркфонтейне, где около полудня узнал, что часть англичан вышла из Смитфельда к Деветсдорпу.
Мои отряды находились от Стеркфонтейна в 30 милях, но тем не менее я послал приказ генералам Я. Вессельсу, К.К. Фронеману и де Вилье немедленно выступить, взяв с собой три орудия.
В ожидании их прибытия я отправил посланных на фермы бюргеров, разошедшихся по домам после взятия Блумфонтейна и не вступивших снова на службу, приглашая их принять участие в борьбе с неприятелем. Вечером 1 апреля все бюргеры округа оказались налицо; но было уже поздно выступать в этот день.
На другое утро, около 10 часов, англичане покинули Девет- сдорп и пошли по направлению к Реддерсбургу. Я тотчас дал знать генералам, чтобы они повернули к тому же селу, сам же я двинулся с вновь поступившими на службу бюргерами на север, идя в известном расстоянии, вдоль линии неприятельских войск. Я собрал 110 человек. Многие из них были безоружны, так как сложили свое оружие в Блумфонтейне; другие хотя имели ружья, но были лишены амуниции. Они растратили свои патроны зря, полагая, что все равно не сегодня завтра придется всем складывать оружие. Таким образом моя горсточка бюргеров была почти что безоружна.
Я выступил вперед, все время выслеживая англичан.
Они двигались очень медленно, так как колонна состояла главным образом из пехоты. Но, несмотря на это, они были впереди моих отрядов, которые еще только что вышли. Нечего было мне и думать напасть на неприятеля с горстью почти невооруженных людей.
В ночь на 2 апреля англичане расположились лагерем на холме к западу от фермы Орлогспост, а мы к северу от них на ферме г-на ван-дер-Вальта. Неприятель не знал ничего о нас.
До прибытия моего второго посланного генералы мои сделали уже большой конец к Деветсдорпу, совсем не по дороге к Реддерсбургу.
Гонец мой нагнал лишь генералов Фронемана и де Вилье, Вессельс же, ничего не зная, продолжал идти в прежнем направлении.
Генерал Фронеман получил мой приказ незадолго до восхода солнца. Ни он, ни люди его не спешивались всю ночь, и лошади их были крайне утомлены. Тем не менее ввиду моего распоряжения не брать с собой никого из переутомленных и тормозящих быстроту передвижения и явиться немедленно, не слезая с лошадей, генерал Фронеман не заставил себя ждать и прибыл 3 апреля к Сханскопье на Каферривире. Из Саннаспоста он выступил 2 апреля после полудня. Большой переход с 700 бюргерами и тремя крупповскими орудиями был совершен быстро и молодецки. Нельзя не признать, что это был большой подвиг со стороны генерала Фронемана.
В это время англичане еще не научились выступать до восхода солнца. К счастью для нас, и в этот день они поступили так же.
К тому же на нашей стороне было еще то преимущество, что войско английское совсем не было настороже, несмотря на то что оно не могло не знать того, что произошло в Санна- спосте.
Генерал Фронеман пришел ко мне 3 апреля рано утром. Он сообщил мне, что необходимо расседлать лошадей и дать им хоть сколько-нибудь отдохнуть, так как они с вечера накануне находились под седлом. Но, как это ни было необходимо, я должен был отказать ему в этом, потому что, опоздай мы немного, англичане заняли бы холмы между Мейсхондсфонтей- ном и Мостерсхуком, т. е. наилучшие позиции. Таким образом, я приказал выступать, оставив тех, кто не в состоянии был следовать за нами.
Генерал на это не сделал даже кривой физиономии, links, как говорят у нас в Африке, и крикнул своим молодецким голосом: «Вперед, бюргеры!»
Большим счастьем для нас было то, что мы целых 6 миль могли ехать незаметно вдоль английских сил. И все-таки мы не достигли холмов раньше их. Когда мы добрались наконец до того места, откуда они могли уже видеть нас, их аванпосты как раз поравнялись с восточными холмами, а нам оставалось еще 5–6 миль до них.
Я видел, что неприятель, собиравшийся занять холмы, был не в очень большом числе, и потому приказал генералу де Вилье идти вперед к западному краю холмов и занять ферму Мостерсхук. Неприятель, увидев движения генерала де Вилье, пошел более к востоку.
Я разделил оставшихся бюргеров на две части. Одна часть должна была занять позиции на холмах, находившихся в 600–700 шагах к востоку от цепи других холмов, занятых англичанами. Другая же часть, со мной и коммандантом Нелем, должна была расположиться по ряду холмиков к юго-востоку от англичан.
Перед тем, чтобы атаковать позиции неприятеля, я послал англичанам следующее письмецо:
«Командующему офицеру!
Милостивый государь! Я нахожусь здесь с пятью сотнями людей и тремя крупповскими орудиями, с которыми Вам не справиться. А потому я советую Вам во избежание излишнего кровопролития немедленно сдаться».
Я торопился отослать это письмецо и подождал, пока посланный вернулся.
Тут произошло нечто совсем отвратительное. Получив ответ, мой посланный сейчас же поехал назад, но не успел он еще проскакать 100 шагов, как в него посыпался целый град пуль. Совершенно непонятно, как он остался жив и не был убит на месте.
Ответ, который я получил от английского офицера, был надменен и заключался в словах: «К черту, если я сдамся!» Я немедленно приказал скакать к английским позициям и без особого затруднения отбил их у неприятеля.
Наши позиции были хороши, но и английские тоже были прекрасны, пожалуй, даже еще лучше наших; зато они были отрезаны от воды. Они как раз наполняли свои бочки водой у Мейсхондсфонтейна, когда увидели нас.
Наши орудия, к сожалению остававшиеся позади, прибыли только после полудня и сделали всего несколько выстрелов, как уже совсем стемнело.
Я поставил на ночь усиленный караул, так что англичанам не было никакой возможности исчезнуть незамеченными. Послал я также сильные разъезды совсем близко к Реддерсбургу, так как мне передали, что со стороны Бетании должно было прийти к неприятелю подкрепление в 1300–2000 человек и расположиться лагерем у Реддерсбурга.
На следующее утро число бюргеров, с которыми я приступил к исполнению задуманного плана, увеличилось на 300 человек, остававшихся для отдыха позади.
С вечера я имел мало надежды на то, чтобы уже на другой день можно было напасть на англичан, стоявших на холмах, потому что я ожидал, что войска у Реддерсбурга, находившегося всего в 4 —5 милях от Мостерсхука, увидят мое намерение и не допустят меня до его исполнения. Несмотря на это, я все-таки приказал тотчас после восхода солнца сделать все возможное, чтобы заставить неприятеля сдаться.
Как только рассвело, я приказал открыть огонь из трех крупповских орудий. Эта пальба продолжалась с половины шестого до 11 часов, когда показался белый флаг.
Я поскакал с моими бюргерами к неприятелю. То же сделали и две другие части. Как вдруг на нас снова посыпались выстрелы, причем был убит фельдкорнет дю Плесси (из Кронштадта). Такое вероломство страшно ожесточило моих бюргеров, и они со своей стороны начали упорно стрелять.
Вскоре показалась целая масса белых флагов; они развевались чуть ли не у каждого камня, но и это не сразу остановило рассвирепевших бюргеров. Мне стоило немалого труда успокоить их и прекратить пальбу. Нетрудно понять, что они страшно ожесточились против англичан за злоупотребление белым флагом.
Убитые и раненые англичане лежали всюду. По собственной вине они потеряли 100 человек убитыми и ранеными. Между убитыми был и офицер, которому я посылал письмо. Мы взяли 470 человек в плен. Они принадлежали к знаменитым английским полкам (Royal Irish Rifles и Mounted Infantry). Но я, право, почти не обратил внимания ни на названия полков, ни на то, кто был их убитый начальник, ни на его чин. Я не изменил в этом отношении моему принципу ни разу во всю войну.
Наши потери состояли, помимо убитого фельдкорнета дю Плесси, из 6 раненых.
Я не мог медлить или оставаться на месте, так как боялся английского подкрепления из Редцерсбурга. Кроме того, от пленных я узнал, что из Деветсдорпа было дано знать по телеграфу отряду у Смитфельда, чтобы он спешно отошел назад к Аливал-Норду. Узнав об этом, мне захотелось забрать этот отряд, прежде чем он уйдет с места.
Я переждал поэтому некоторое время, пока английский медицинский отряд был занят перевязкой раненых, и затем поспешил вперед. Что касается пленных, то ввиду того, что я не знал, не занята ли лежавшая впереди дорога лордом Робертсом, я отправил их через Таба-Нху в Деветсдорп, чтобы из Винбурга по железной дороге перепроводить их в Преторию.