- Ты должен был поручить это мне.

Так тихим голосом сказал Ренегар Виру, сидя в его штаб-квартире на Вавилоне 5. Вир рассматривал собственное отражение в бутылке ликера и не склонен был что-либо отвечать Ренегару.

- Вир, - настаивал Ренегар. - Ты слышал, что я сказал? - удивительно мускулистый центаврианин занимал собой, казалось, все свободное место в каюте Вира. - Ты должен был доверить это мне. Это я специалист по взрывам.

- И все-таки это была моя обязанность, - ответил Вир. Это были первые слова, сказанные им за последний час.

Прошло уже много дней с тех пор, как Вир вернулся на Вавилон 5. Центавриане, призванные им на встречу, прибывали один за другим. Скоро они все соберутся в одной комнате, но не той, которую Вир использовал как свою штаб-квартиру. Используя подставное имя, он арендовал на Вавилоне 5 отдельное помещение, оплатил его с номерного счета. Он принял все возможные меры предосторожности. И его очень тревожило, что вполне возможно, в заботах о соблюдении строжайшей конспирации ему придется провести всю оставшуюся жизнь.

- Вир… слушай… Ты пытался предупредить меня о том, на что я в прежние времена не склонен был обращать внимание, - говорил Ренегар. - Тем, что мои глаза раскрылись, я обязан тебе. И я…

- Ренегар, - медленно сказал Вир. - Мы все делаем все, что можем… чтобы спасти наш народ, сохранить им жизни. Мы должны быть максимально осторожны. Но я не идиот. И я не наивный мальчик. Я знал, что рано или поздно кому-то придется умереть. Возможно, даже невинным людям. Я сделаю все, что можно, чтобы этого не случилось… Но вполне возможно, что это все же случится.

- О чем ты говоришь?

- Я говорю, что не смогу и дальше оставаться с чистыми руками.

- И потому решил немедленно вымазаться по уши.

Вир кивнул.

- Ну, ладно, - тяжело вздохнув, сказал Ренегар. - Но если ты собираешься чего-нибудь добиться и при этом будешь терять рассудок каждый раз, когда кто-нибудь погибает… Вполне возможно, ты зайдешь совсем не туда, куда собираешься.

- Не думай, что я сам не размышлял об этом, - ответил Вир.

* * *

Наконец, прибыл последний из призванных.

Вир обвел взглядом людей, собравшихся в комнате. Их была всего дюжина, тех, кто смог предпринять это путешествие. Здесь собрались все, на кого, по мнению Вира, он мог всецело положиться в настоящее время. Вир тщательно отбирал их, поскольку сейчас даже один единственный неверный шаг мог означать конец всему и всем им. Если им была допущена ошибка в своих рассуждениях, если из-за него на нынешнюю встречу проник шпион, он тем самым подписал всем собравшимся смертный приговор.

Пока что не доставало лишь одного из приглашенных… Но прошло несколько секунд, и двери открылись, и он вошел. Вир улыбнулся, увидев пришедшего. Он был старейшим из всех, собравшихся в комнате, и тем не менее вошел быстрым и четким шагом, подобающим старому вояке, вновь призванному на службу.

- Привет тебе, Дунсени, - сказал Вир.

Бывший камердинер Лондо Моллари слегка склонил голову.

- Привет и тебе, добрый господин.

Некоторые из собравшихся в комнате бросили на вошедшего нервные, подозрительные взгляды. Рем Ланас озвучил вслух тревогу, возникшую в головах у всех:

- Этот человек всю свою жизнь работал на Дом Моллари. Не глупо ли было приглашать его сюда?

- Я все еще работаю во благо Дома Моллари, - твердо ответил Дунсени. - И вовсе не интересам Дома Моллари служат те мерзавцы, которые прибрали ныне власть к своим рукам. - Он еще раз поклонился Виру. - Все свои скромные навыки я готов поставить на службу вам, Посол, мне кажется, они могут вам пригодиться.

- Принимаю с благодарностью, - ответил Вир.

Он еще раз внимательно посмотрел на собравшихся. Они ждали его выступления. Вир и припомнить не мог, чтобы когда-нибудь раньше люди сидели, столь напряженно ожидая, когда же он откроет рот. Ему вдруг подумалось, что, наверно, так же сидели Нарны вокруг Г’Кара, ожидая, когда он одарит их новыми жемчужинами мудрости.

- Итак, - начал Вир. - Многое должно быть сделано, и нам предстоит тяжкий труд. Прима Центавра встала на такой путь, который неминуемо приведет к катастрофе. И мы должны сделать все, чтобы эту катастрофу предотвратить. Сейчас, в те минуты, когда мы сидим и разговариваем здесь, формируются армии, на дальних колониях ведется строительство, сам замысел которого губителен. Нас вынуждают вступить на путь эскалации подготовки к войне. Это надо остановить.

- Вы говорите о саботаже, - сказал один из собравшихся.

Вир кивнул.

- Да, именно так. Вы все уже пострадали от нынешнего режима. Вы все сохранили способность мыслить свободно и самостоятельно. Вы все были свидетелями таких ситуаций, которые для вас казались неприемлемыми… Больше нельзя быть просто свидетелями. Центаурум толкает нашу любимую родину к катастрофе, которая погубит ее окончательно, и мы должны сделать все, чтобы катастрофы не случилось.

- Но разве под силу нам такая задача? В лучшем случае мы лишь чуть-чуть затормозим процесс, но не остановим его, - с сомнением произнес Рем Ланас. - Саботаж еще никогда не мог ничего остановить. Не случится ли так, что Прима Центавра все равно окажется в центре новой войны, пусть и несколько позже, чем без нашего вмешательства?

- Да. Это возможно, - признал Вир. Но затем, окрепшим голосом, продолжил. - Но возможно и другое. То, что своим сопротивлением мы воодушевим и других людей - и простых людей, и даже тех, кто облечен властью - и заставим их пересмотреть свое отношение к происходящему. Какими бы малыми ни казались насекомые, своими укусами они могут свалить даже большого зверя.

Невозможно переоценить опасность, которая нависнет над нами. Вы не единственные из тех, кто будет вовлечен в нашу борьбу. Но я считаю недопустимым, чтобы кто-нибудь, кроме меня самого, знал всех, кто участвует в нашем движении.

- В этом случае, если кого-либо из нас схватят, это не станет катастрофой для всего подполья целиком, - сказал Дунсени.

Вир кивнул.

- Конечно, в идеале, если кого-нибудь из нас схватят - сохрани и помилуй, Великий Создатель - он вообще никого не выдаст. Смерть лучше бесчестья.

По комнате пробежал одобрительный шумок.

Конечно, легко соглашаться с красивыми словами. Еще проще верить, что смерть возьмет любого из них прежде, чем он выдаст имена других заговорщиков.

Но выбора все равно не было. Он зашел уже слишком далеко. Все зашло слишком далеко. Нет теперь иного выбора, кроме как довести дело до конца.

Что бы там ни говорил Лондо о Судьбе, Пророчестве и Неуязвимости, Вир Котто никогда в жизни еще не чувствовал себя столь уязвимым.

- Итак, - сказал Вир. - Вот что мы должны сделать…

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».

Фрагмент, датированный 18 января 2271 года (по земному летоисчислению)

Дурла заверил всех, что это был случайный инцидент. По крайней мере, такой версии он придерживался на публике.

Но в частных беседах он говорил совсем по-другому, и обещал провести доскональное расследование взрыва в казармах Пионеров Центавра, доме, который призван был служить делу сплочения их братства, и который в самом деле сплотил их - в братской могиле. Громче всех возмущался Лорд Милифа из Дома Милифа, патриарх, который потерял своего сына в этом таинственном взрыве, о котором люди решались говорить разве что шепотом, несмотря на то, что случился он уже несколько месяцев назад.

За все это время расследование Дурлы не дало никаких конкретных результатов. Он по-прежнему мог высказывать одни лишь предположения. Он говорил всем, кто готов был выслушать его, что брожение умов, которое не удалось в свое время пресечь окончательно, привело к возникновению подпольного движения, что ответственность за убийство Пионеров Центавра лежит на группе террористов, которые, без сомнения, нанесут и новые удары, если их вовремя не остановить. Беда в том, что относительное затишье рождает самоуспокоение, и поскольку новых убийств не последовало, теории Дурлы вскоре потеряли кредит доверия.

Но теперь все изменилось.

Сегодня нам сообщили об атаках на две наших колонии. И не просто атаках. Взлетели на воздух военные заводы - пардон, образовательные учреждения - на Морбисе. В груду развалин превратился исследовательский центр по созданию новых видов оружия - извиняюсь, новых методов лечения болезней - на Нефуа. Оба взрыва произошли практически одновременно, с разницей не более чем в день или два. Тем самым нам недвусмысленно намекнули, что мы имеем дело не с простым случайным стечением обстоятельств. Это не что иное, как война… Война, объявленная нам изнутри.

Дурла теперь высказывает двойственные версии. Похоже, он не в состоянии трезво оценить собственные измышления. Иногда он заявляет, что эти атаки организованы нашим внутренним подпольем, саботажниками и террористами. Потом утверждает, что за этими нападениями стоит Альянс. А иногда обе версии перемешиваются у него в голове, и он начинает твердить, что на самом деле мятежников, организовавших саботаж, поддерживает и финансирует Альянс. И похоже, никто не замечает этой переменчивости высказываний Дурлы. Хотя скорее, никто просто не решается указать на нее, из опасений, что реакция Дурлы может оказаться, скажем так, не слишком положительной.

Впрочем, успехи Дурлы трудно оспаривать. Министр Валлко возносит Дурлу как образец всего хорошего и доброго, что есть в центаврианском обществе. Дурле удалось сформировать сплоченную и сильную команду. Меня беспокоит только, в каком направлении эта команда движется.

Но я сижу здесь, и ощущаю в себе ту же раздвоенность, что и в речах Дурлы… Я чувствую все возрастающее разочарование и беспомощность… И в то же время понимаю, что продолжаю многое контролировать. События развиваются так, что присутствия императора на троне практически не замечают те, кто пытается пробиться к власти. Они столь шумно сражаются друг с другом, что у любого возникнет предчувствие ожидающего их в конце пути неминуемого взаимного истребления. И когда пыль их финального сражения уляжется, я окажусь единственным оставшимся в живых. И пусть это не покажется шуткой, именно я в конце концов буду смеяться последним.

Единственная добрая весть, пришедшая за все это время - возвращение Дунсени ко мне на службу. Со смертью Трока - туда ему и дор?га - я остался без камердинера. Очевидно, Дурла занимается теперь вопросами вселенской важности, и ему нет дела до того, кто будет подавать мне пальто и шептаться со мной по вопросам, которые, похоже, не слишком-то сильно влияют на судьбы Примы Центавра. По правде говоря, даже не знаю, должен ли я по этому поводу испытывать облегчение, или, наоборот, считать себя оскорбленным.

Я давно уже не виделся с Виром. Наверно, стоит послать ему сообщение с приглашением посетить Приму Центавра, чтобы поболтать с ним еще раз.

Я определенно надеюсь, что он старается держаться в стороне от всех этих неприятностей.