«Мы ждем тебя в Зокало», — сообщение Мэриел было предельно кратким.

Вир размышлял о том, кем могут быть эти загадочные «мы» уже на ходу, спеша в Зокало по зову Мэриел.

Прошедший месяц показался Виру очень странным. Постоянные отлучки Мэриел с Вавилона 5 прекратились. Она, напротив, теперь проводила все время на станции, продолжая развлекаться сама и развлекать других, при этом не преставая расхваливать Вира всем и вся. К счастью, она делала это так мило, что умудрилась никому не надоесть. Зато теперь все встречные подмигивали Виру или дружески пихали под ребра. Зак Аллен просто достал Вира своим вечным замечанием, что Мэриел «это все, что надо, плюс пакет чипсов». Смысла этого выражения Вир так и не понял, сколько бы раз ни слышал.

Даже капитан Локли, кажется, стала относиться к нему иначе. Сначала она ничего ему не говорила, просто оценивающе разглядывала, стоило им случайно встретиться в коридоре. Наконец, Вир не выдержал и спросил:

— Что-то не так, капитан?

— Что? Нет, все нормально.

— Но тогда почему вы ведете себя так, будто вы… ну, я не знаю…. оцениваете меня, или что-то в этом роде? — спросил он.

Она слегка улыбнулась.

— Простите. Не думала, что это так бросается в глаза.

— Что бросается в глаза?

— Я все гадаю о том, как такой мягкий и неуверенный в себе парень… мог…. как там она сказала… — Локли произнесла, неплохо подражая голосу Мэриел: — …мог довести женщину до слезного экстаза всего лишь легким прикосновением, — и она, хлопая ресницами, уставилась на него.

Этого с лихвой хватило, чтобы Вир начал избегать встреч с капитаном Локли.

Для него этот месяц стал каким-то сюрреалистическим опытом, учитывая то, что, хотя они с Мэриел продолжали жить вместе в его каюте, чтобы поддержать иллюзию отношений, Вир к ней ни разу не прикоснулся. Мэриел, кажется, сначала обижалась на него, но потом как-то устроилась и, наконец, смирилась с существующим положением дел, довольствуясь комфортным для Вира расстоянием.

Раз Вир так хочет, то для нее этого будет более чем достаточно.

По ночам, лежа на матрасе, который он снял с кровати и бросил на пол, Вир слышал, как она шепотом призывает его, пытаясь заманить, и, подобно сказочной сирене древности, искушает его. Слова Галена то и дело приходили ему на ум.

Вир чувствовал, что это своего рода наказание за то, что он сотворил. Он лишал себя удовольствия, когда тело кричало, толкая его поддаться соблазну. «Никто никогда не узнает. Она все равно твердит, что ты делаешь это. Она хочет этого.

Ты хочешь этого. Неважно, как до этого дошло. Хватай свой шанс, ты, слабовольный!» Так во весь голос твердила его внутренняя, темная сторона, в то время как совесть омерзительно помалкивала. Поэтому Вир все время чувствовал себя раздраженным и уже не помнил, когда в последний раз спокойно спал.

Это был очень долгий месяц.

«Мы ждем тебя в Зокало».

Кто бы это мог быть?

Он влетел в Зокало, самое популярное место встреч на станции, и огляделся вокруг. Некоторые инопланетяне помахали ему в знак приветствия, он ответил им тем же, правда, формально, без особого энтузиазма, продолжая, тем временем, изучать помещение. Он почти сразу заметил Мэриел, за столом напротив нее сидел какой-то центаврианин. Вир не мог узнать его, потому что тот сидел к нему спиной. Но Мэриел жестом указала на Вира, и центаврианин обернулся.

У Вира перехватило дыхание.

— Министр Дурла, — сказал он, стараясь выглядеть непринужденно, но так и не смог скрыть своего крайнего удивления. — Какая честь. Не думал, что столь… важная персона прибудет на Вавилон 5.

— Опасные времена ныне, Котто, — ответил Дурла. — И я решил, что лучше не предавать широкой огласке время и место своих визитов. У центавриан слишком много врагов. Нас все ненавидят.

Как бы отвечая на его слова, примерно полдюжины представителей различных рас прошли мимо Вира, и каждый из них тепло поздоровался с ним или подмигнул ему. А один даже игриво хлопнул его по плечу. Похоже, они выражали искреннее уважение к его безграничной мужской силе. Вир не знал, с чего бы это, у него не было даже догадок на этот счет. Возможно, это стало самым неприятным для него открытием за весь прошедший год.

— Вир здесь всеобщий любимец, — важно произнесла Мэриел, похоже, решив объяснить вполне очевидный факт.

— Да. Это заметно, — сказал Дурла и, хотя на его лице появилась улыбка, в ней не было тепла, а глаза излучали леденящий холод. — Я уже говорил Мэриел об этом и о многом другом. Леди Мэриел создана, чтобы блистать в обществе. Но, однако, пора с этим заканчивать. Она утверждает, что ей больше нравится проводить время здесь, на Вавилоне 5… потому что здесь находитесь вы, Вир Котто.

— Вероятно, министр приехал сюда, чтобы обсудить распорядок моих встреч, Вир. Разве это не забавно?

— У меня неподалеку было одно дело, — сухо поправил ее Дурла, — вот я и подумал, а не завернуть ли мне сюда, навестить нашего посла? А разве можно найти лучшего повода для визита, чем возможность обсудить то, как наш посол проводит свое рабочее время с женщиной, которую он называет… любимой?

Виру все стало ясно. Этих кратких замечаний было достаточно, чтобы он узнал все, что ему было нужно.

Когда-то Вир был одним из самых «бесхитростных»: он в упор не видел скрытого смысла и верил всему, что ему говорили. Но общение с Лондо, а потом и самостоятельная работа научили Вира тому, что люди редко говорят то, что у них на уме. Да зачастую они говорят все, что угодно, только не то, о чем думают. В отличие от техномага Галена, все остальные обитатели этой части галактики предпочитали выражать свои мысли иносказательно, и Виру пришлось стать докой по части Эзопова языка.

Он сразу сделал для себя несколько выводов, каждый из которых казался ему обоснованным. Он знал, что Мэриел исполняла здесь обязанности шпиона или сборщика информации. Чтобы выполнить свою задачу, она, обычно, путешествовала от одного источника к другому и отбирала крохи полезных сведений из разговоров тех, с кем она флиртовала… или, чем бы она с ними не занималась. Но с тех пор, как Вир стал для нее центром мироздания, она почти не покидала станцию.

И, раз она посылала отчеты кому-то на Приме Центавра, этот кто-то, должно быть, удивлялся, почему она так круто изменила свои привычки.

Вир был уверен в том, что Мэриел не стала бы тратить время на то, чтобы объяснить своему контакту причины, по которым она оставалась на станции.

Естественно, она ведь была увлечена чудным малым по имени Вир Котто. Подобное объяснение, несомненно, вызвало бы только большее любопытство.

Был ли ее контактом сам Дурла? Вир так не думал: в записи, которую ему продемонстрировал, в качестве свидетельства ее двуличия Кейн, она разговаривала с неким «советником». А Дурла в то время был министром. Стало быть, Мэриел разговаривала с кем-то из его подчиненных. Но тогда почему сюда прилетел Дурла, а не тот подчиненный?

Совпадение? Никогда не стоит приписывать совпадению то, что может быть частью некоего плана.

К тому же, Вир уже знал ответ. Об этом ему сказала Сенна. Дурла был увлечен Мэриел, значит, Вир охотно использует эту увлеченность в своих интересах.

Да он просто втрескался в нее. Министр Дурла по уши влюблен в Мэриел.

Вот и все, что нужно было знать Виру.

— Да, да, верно, — быстро произнес он, скользнув в кресло рядом с Мэриел и приобняв ее за талию. Казалось, ее будто током ударило от его прикосновения.

Ее руки тотчас потянулись в неподобающие места, и Вир тактично, но твердо переложил их в менее возбуждающее положение.

— Любовники. Моя любовь. Она и я. Что я могу еще сказать?

— Да, конечно, — холодно ответил Дурла. Потом, очевидно, попытался повернуть беседу в шутливое русло, но получилось не очень: — Просто я говорил леди Мэриел о том, что на Приме Центавра без нее очень скучно. Наш двор уже столько времени лишен ее блестящего общества…

— Трагично. Воистину трагично, — произнес Вир. Он повернулся к Мэриел и, набравшись решимости, сказал: — Мэриел, может, тебе стоит вернуться на Центавр? Я ведь знаю, что ты так долго не бывала в обществе.

И это было еще мягко сказано. Мэриел стала изгоем с тех пор, как с ней развелся Лондо. Хотя вернуться на Приму Центавра ей, конечно, не позволяли дела на Вавилоне 5, ее, определенно, считали парией.

К счастью для Вира, Мэриел ответила именно так, как он и ожидал.

— Что мне делать на Приме Центавра, когда у меня есть ты?

— Тем не менее, — сказал Вир, — Прима Центавра — дом. Ощутить ее землю под ногами, вдохнуть славный воздух родины…

— Без тебя я никуда не поеду.

Отлично. Даже если бы он заранее расписал все реплики, лучшего придумать бы не смог. Он повернулся к Дурле и с горечью произнес:

— Ну, что тут скажешь? Она никуда не хочет ехать без меня. А я, боюсь…. как бы это… нежеланный гость для некоторых на Приме Центавра, в том числе, к несчастью, и для императора. Так что мне приходится жить здесь, в изгнании.

И вздохнул так тяжело, что ему даже показалось, будто легкие вот-вот лопнут.

— Действительно, печально, — согласился Дурла. Вир ждал. Он знал, что будет дальше. И не ошибся.

— Нам надо что-то с этим делать.

— Но что тут поделаешь? — смиренно сказал Вир.

— Да, что тут можно поделать? — эхом вторила Мэриел.

— Я имею… кое-какое влияние, — медленно произнес Дурла. — Возможно, очень даже может обернуться так, что столь внезапное изгнание посла с родины явилось всего лишь результатом трагического недоразумения. Позвольте мне переговорить с императором. В конце концов, вы, по-прежнему — наш посол. Вы должны представлять величие нашей Республики перед другими мирами. Но, если республика смотрит на вас свысока…. если вас держат на расстоянии… ваши возможности становятся весьма ограниченными.

— Именно так я и думал! — изумленно воскликнул Вир. — Мы поразительно одинаково мыслим, министр! Кто бы мог подумать?

— Действительно, кто? — мрачно ответил Дурла, но тут же продолжил гораздо бодрее. — Полагаю, леди Мэриел, конечно, составит вам компанию?

— О, конечно. Естественно, — торопливо ответил Вир. — Можно было и не говорить… но, знаете, хуже не будет, если я скажу.

— Да. Есть вещи, о которых всегда надо говорить. Например…

Последовавшая пауза растянулась так надолго, что не на шутку заинтриговала Вира.

— Например, что? — поторопил он Дурлу.

— Ну… всегда нужно обсуждать наши успехи. И неудачи тоже. Мы должны быть искренними друг с другом. Так мы узнаем, кто где стоит.

— Искренность — это хорошо, — согласился Вир. — Я хочу сказать, что, в конце концов, мы все — на одной стороне, правда? Мы все хотим блага Приме Центавра.

— Точно, — сказал Дурла. — Взять, к примеру, археологические раскопки, которыми я руководил. Они обеспечили работой многих благодарных центавриан. Но этот проект, похоже, провалился. К несчастью, можно даже сказать, потерпел крах.

Он понизил голос и покачал головой.

— Были жертвы. Грустно, очень грустно. А вам… ничего об этом не известно…. а, посол?

Вир внутренне вскрикнул. Вдруг Дурла узнал о том, что он был на К0643?

Неужели Ренегар или Рем Ланас рассказали об этом Дурле? И связал ли он появление там Вира с уничтожением Базы Теней? Знал ли он вообще о существовании самой базы?

Первым порывом Вира было начать болтать без умолку. Он всегда так делал, когда нервничал. Но он так ясно, как никогда в жизни, понимал, что сейчас должен изменить стиль поведения. Стиснув зубы, чтобы сдержаться, с такой силой, что можно было заметить со стороны, Вир оценил ситуацию и решил, что последовать душевному порыву будет самым последним делом.

— А что может быть известно об этом, министр? — спросил он.

— Возможно, ничего. Возможно, что-то очень важное.

— Хм, ладно, — ответил Вир, сложив домиком пальцы и зафиксировав на Дурле спокойный, внимательный взгляд. — А когда вы это выясните, вы ведь дадите мне знать? Тогда мы сможем продолжить обсуждение этой темы. Не так ли, Мэриел?

И он снова получил вполне ожидаемый ответ.

— Как скажешь, Вир, — с улыбкой, от которой по его телу будто высоковольтный разряд пробежал, произнесла она. Потом она повернулась обратно к Дурле и спросила: — Разве он не гений?

— Гений, — уныло подтвердил Дурла и поднялся из-за стола. — Приятно было побеседовать с вами, посол. Надеюсь, что мы снова увидимся уже на родине. Жду вас с нетерпением, и как можно скорее.

— Взаимно, министр, — испытывая необычный прилив отваги, Вир настойчиво спросил. — А этот ваш проект… надеюсь, он — не последний, учитывая, что предыдущий, похоже, провалился?

— Да, конечно. Всегда есть разные варианты, — ответил Дурла. — Я переполнен новыми концепциями и новыми идеями.

— Как занимательно, — Вир наклонился вперед. — Меня всегда интересовало…. где великие мыслители, вроде вас, берут свои идеи?

Дурла тихонько рассмеялся, будто вопрос, или, быть может, ответ на него, был очень забавен. Он наклонился вперед, и, опершись костяшками пальцев о стол, сказал:

— Во сне, посол. Я черпаю их из моих снов.

— До чего же здорово вы используете свой отдых, — сказал Вир. — Что у меня здесь всегда было, так это спокойный сон ночью.

Дурла улыбнулся еще шире. Его губ практически не стало видно.

— Что ж, вам везет. До свидания, посол… миледи Мэриел, — он взял ее руку и учтиво поцеловал, а потом развернулся и ушел.

Вир, не сводя глаз, наблюдал за тем, как он уходил. Мэриел же, казалось, тут же забыла о нем. Вместо министра она задумалась о своем возвращении на Приму Центавра.

— Ну, разве это не здорово, Вир? Мы с тобой в самом сердце светского общества. Я буду идти под руку с тобой и буду гордиться. Я буду самой гордой женщиной там. Все будут на нас смотреть и можно только гадать, что они о нас скажут.

Вир то отлично представлял себе, как все произойдет. Лондо станет посмеиваться над его глупостью, в то время как Тимов во всеуслышание выразит крайнее удивление тем, что Вир связался со смертельно опасной женщиной. Дурла будет ждать возможной размолвки, чтобы попытаться занять его место. Возможно, он даже не станет ждать. Наверное, он уже давно вынашивал план относительно Мэриел, но только сейчас почувствовал достаточную уверенность в своем положении, чтобы начать действовать. Эта его уверенность может обернуться для Вира очень большими проблемами. К тому же, все остальные очень удивятся тому, что какой-то дурачок Вир Котто прогуливается под ручку с бывшей женой императора. Вряд ли они станут относиться к Мэриел с таким же пиететом, как дипломаты на Вавилоне 5. Как только они вернутся на Приму Центавра, для них откроется столько возможностей…. но ни одна из них не будет особо приятной.

Она взяла его под руку и прошептала:

— Я порадовала тебя, Вир? Тебе понравилось, как я расправилась с ним?

Он испытал укол совести и подумал о том, что ему сказал Гален. И почувствовал себя младенцем. Он снова ощутил, что, невзирая на те испытания, через которые ему довелось пройти, он по-прежнему является игрушкой техномагов. Всего месяц назад он считал себя героем галактики, бесстрашно сражавшимся с дракхами… или, по крайней мере, просто сражавшийся с дракхами.

Тем, кто собственноручно уничтожил секретную базу… ну, ладно, собственноручно с помощью других. Но теперь он смотрел в глаза Мэриел и чувствовал себя самым ничтожным центаврианином на свете.

В эту ночь, после того, как он лег в постель, ему приснился сон. Это был очень короткий, но необычайно яркий сон. Мэриел стояла и просто смотрела на него, не пытаясь к нему приблизиться. Верхняя часть ее головы отсутствовала.

Выше ободка на лбу ничего не было, будто верхняя часть мозга была удалена. По ее лицу катились слезы. Она плакала молча. Он потянулся было к ней, чтобы вытереть слезы, но не смог приблизиться. А в нескольких шагах позади нее стоял Гален, молча качая головой.

Вир от испуга подскочил на кровати и проснулся. Напротив него, на другой стороне комнаты спала Мэриел и громко сопела во сне. Что-то заставило его привстать и потянуться к ней поближе. Он пригляделся и увидел высохшие следы от слез на ее щеках. Сел обратно на кровать и принялся размышлять над словами мага о том, что нужно всего четырнадцать слов, чтобы заставить кого-то влюбиться в тебя.

Всего четырнадцать слов. Ему показалось так мало.

Он наклонился вперед и прошептал, обращаясь к Мэриел:

— Прости меня.

Всего два слова. Ему показалось, более чем достаточно.

Но этого было недостаточно. И он это знал. И он ничего, ничегошеньки не мог поделать, кроме как провалиться обратно в прерывистый сон и продолжить пытаться убедить себя в том, что поступил правильно. К сожалению, для этого во всем центаврианском языке не хватит слов.