Стояло раннее утро, и большинство обитателей дворца еще спали, когда Вир тихо вышел наружу. Единственным, что сделало прошлый вечер вполне сносным, было то, что, вернувшись в отведенную им двоим комнату, Вир обнаружил, что Мэриел уже спит.

Но он заметил в ней какую-то перемену. Обычно она спала совершенно расслаблено, как спят те, кто доволен жизнью и всеми своими решениями. Но этой ночью она показалась ему… напряженной. Что-то ее беспокоило, и Виру очень захотелось проникнуть к ней в голову и узнать, о чем она сейчас думает.

Может быть, Гален мог бы…

Нет. Он выбросил эту идею из головы и продолжил свой путь по Гехане.

Несмотря на столь ранний час, улицы и тротуары этой самой неприглядной части Примы Центавра кишели различными личностями, с которыми Вир с превеликим удовольствием не стал бы иметь вообще никаких дел. Некоторые из них бросали взгляды в его сторону, но Вир старался не встречаться глазами ни с кем из них.

Он понимал, что это было возвращением в детство: считать, что, если не смотреть на кого-то, то он к тебе не пристанет. Одной этой идеи хватило бы, чтобы вызвать у него смех — настолько она была абсурдна. Но сейчас ему было вовсе не до смеха.

Он точно знал, куда идти, адрес ему шепнули на ухо. Вскоре после того, как Лондо привел его назад, в другое крыло дворца, голос Галена снова зазвучал в его ухе. Он подумал, что это ему показалось, но Гален говорил слегка взволновано, пожалуй, даже с облегчением. Это вовсе не понравилось Виру. Если что-то вывело техномага из равновесия, то Виру было страшно даже думать о том, что он, по всей вероятности, лично столкнулся с той напастью.

Он старался не обращать внимания на отвратительный запах, стоящий вокруг.

Недавно прошел дождь, и на улицах было полно куч мусора и грязных луж, поэтому Вир тщательно выбирал дорогу. Он подумал, что если прогулки по Гехане станут для него привычным делом, то ему придется обзавестись специальной обувью… или, хотя бы, надевать ту пару, что не жалко.

Вир почти добрался до цели своего путешествия, когда кто-то выпрыгнул из темноты пред ним, и он сначала подумал, что это кто-то из техномагов. Но это оказался какой-то угрюмый тип, сверливший Вира недобрым взглядом. Он произнес тихим, пьяным голосом:

— Гони бабки.

Вир остановился.

— Я… у меня нет денег, — осторожно ответил он.

Тут он увидел прямо перед глазами некий предмет, который парень держал в руке.

— Поищи как следует, — прохрипел он.

Инстинкт подсказывал Виру бежать. Но он вдруг, по причинам, совершенно ему непонятным, понял, что вовсе не боится. Он сейчас испытывал лишь досаду.

Воспоминания о том, через что ему довелось пройти, о тех эмоциональных переживаниях укрепили его дух. Он перестал пятиться и уверенно встал на месте.

— Убирайся! — резко ответил он.

Пьяный и воинственный центаврианин замер на месте, отпор явно смутил его.

Вир понял, что, вероятно, показался легкой добычей, и теперь горе-налетчик никак не мог взять в толк, почему поведение Вира так резко изменилось.

— Что? — тупо переспросил тот.

— Я сказал, убирайся отсюда. Я не собираюсь тратить на тебя время.

С характерным металлическим лязгом из рукоятки выскочило острое лезвие.

Не говоря больше ни слова, парень двинулся на Вира.

Вир наклонился, но вовсе не от страха. Он просто набрал полную горсть грязи. Слепил увесистый комок и швырнул его точно в лицо нападавшего.

Незнакомец закашлялся, ослепленный грязью, и начал размахивать руками в воздухе, пытаясь вслепую достать Вира. Но Вир не терял зря времени. Он быстро шагнул вперед и изо всех сил ударил правой рукой. Его кулак врезался прямо в подбородок налетчика, и Вир тут же пожалел о своем решении. Его рука будто вспыхнула от боли, и он невольно вскрикнул. Но налетчик этого уже не слышал, потому что рухнул без сознания на землю. Нож выпал из его руки и с лязгом ударился о мостовую.

Лишь спустя секунд тридцать Вир осознал, что случилось. Его начало трясти от одного вида бесчувственного парня, лежавшего у его ног. Ужас от случившегося на мгновение охватил его, он был испуган, но, в то же время, рад.

— Не похоже, что бой за собственную жизнь доставил вам радость, а?

Обернувшись, Вир заметил, что неподалеку стоит Финиан. В руках он держал нож. Поднес его к глазам, рассматривая свое отражение на прямом, длинном лезвии.

— Милое оружие. Вам нужно?

Вир автоматически начал было отнекиваться…. но вместо этого произнес «да».

— А, герой Вир Котто. Играет роль… до самой ручки, — с пафосом произнес он и протянул Виру нож рукояткой вперед. Вир тихо простонал что-то в ответ на этот каламбур, но, тем не менее, спрятал лезвие в рукоять и убрал нож во внутренний карман камзола.

— Пошли, — продолжал Финиан. — Нам сюда.

С легкой улыбкой он добавил:

— Рад, что вы здесь. Теперь я чувствую себя в безопасности.

Вир пропустил мимо ушей его замечание. Он последовал за Финианом в дом, бросив последний короткий взгляд на незадачливого грабителя. Так странно.

Сначала он показался Виру гигантом. Теперь же он выглядел таким маленьким и тщедушным. А он, Вир… чувствовал себя великаном.

Он вошел вслед за Финианом в ближайшее здание, и поднялся по узкой лестнице на верхнюю площадку, где его ожидал Гален. Гален просто стоял там, уверенно опираясь на посох, его глаза сверкали. Рядом стояла Гвинн, то и дело переводя взгляд с Вира на Галена, и обратно.

— Вы живы, — произнес Гален. Он выглядел чуть удивленным. Ясное дело, эти слова не особо взбодрили Вира. Он повернулся и прошел в комнату.

— А разве могло быть иначе? — все-таки продолжил тему Вир. Хотя и не был уверен, хочется ли ему узнать ответ.

— Вы были очень близки к этому, — ответил Гален. — Взгляните.

В воздухе перед ними возникло голографическое изображение того, что записало во дворце устройство, спрятанное на Вире. Он выпучил глаза, увидев тварь, которая притаилась за дверью, которую он чуть не открыл, и еще темные, смутные очертания позади нее. Вир почувствовал, что вся решимость и уверенность, завоеванная им в схватке снаружи, куда-то испарилась, стоило ему как следует взглянуть на это… на этого…

— Шив'кала, — это имя внезапно пришло ему на ум. Он посмотрел на Галена, ища подтверждения своей догадке.

Но ответила ему Гвинн.

— Вполне возможно, — сказала она. — Хотя мы не можем знать наверняка. Но это еще не самое жуткое из того, что вам предстоит увидеть.

— Чего? — то, что это было еще не самое худшее, повергло Вира в шок.

Когда он подумал о том, как умудрился, наобум блуждая по закоулкам дворца, влезть в самое сердце этого… этого… гнезда дракхов…

В его душе разгорался гнев, но он не был уверен, чем именно гнев вызван.

Сначала он хотел обвинить техномагов в том, что они отправили его прямо в лапы той жуткой твари. Потом ему захотелось наброситься на Лондо, который помог создать здесь атмосферу, в которой те… те твари могли скрываться.

— И что может быть ужаснее этого? — потребовал он ответа.

— Не задавайте таких вопросов, Вир Котто…. ответа на которые вам не захочется услышать, — ответил Гален, но его рука уже сделала характерный жест.

Рука прошла сквозь голограмму, изображение на которой успело смениться на другое, более близкое ему, нежели та тварь, что устроила засаду за дверью. Это был Лондо. Он улыбался. По крайней мере, он пытался улыбнуться. Он шел, раскрыв руки, с веселым выражением на лице и…

Было еще что-то.

Вир подался вперед, толком не понимая, что он видит.

— Что… что это? — прошептал он.

На плече Лондо был какой-то нарост. Его очертания были смутными, размытыми. Когда Лондо подошел ближе, контуры этой штуки стали более четкими, рельефными. Это было похоже на какой-то вид… опухоли, или… тому подобное.

Вир потрясенно замотал головой.

— Это… опухоль? Это… какая-то болезнь? Почему же я не замечал этого прежде?

— Да, это что-то вроде болезни. Болезнь души, наведенная дракхами, — ответила Гвинн, заметно мрачнея.

— Это Страж, — сказал ему Гален.

— Страж? Это… зовут? Что вы хотите сказать? Эта штука неживая, эта…

И тут Страж посмотрел на него. Вздутие из плоти — «веко» задергалось, будто промаргиваясь со сна, и его единственный злобный глаз раскрылся и уставился прямо на Вира.

Вир завопил от ужаса. Он, к своему стыду, испустил сдавленный звук, слабый, почти, как женский, но ничего не мог с собой поделать. Это был рефлекс. Он попятился, ноги подкосились, но Финиан успел подхватить его прежде, чем Вир упал. Несколько минут назад он дерзко схлестнулся с вооруженным противником и сумел выстоять в поединке. А теперь с криком убежал от того, чего даже здесь не было.

Хотя заорал он не просто от вида этой дряни. Тварь сидела на плече того, кому он когда-то верил.

В его голове пронеслось два слова: «Бедный Лондо».

— Ч-что оно делает? Оно контролирует его действия? Читает его мысли?

— Что-то в этом роде. Оно не может полностью навязать ему свою волю…. но наказывает его в случае неповиновения. Если он отказывается сотрудничать, то его ждут весьма… неприятные ощущения, — сказала ему Гвинн. Ее голос был полон отвращения: похоже, она испытывала к этой твари такие же чувства, что и Вир. Но ей лучше удавалось справляться с собой. Но Вир все равно получил какое-то удовлетворение от этого.

— Оно также не может читать его мысли… но докладывает дракхам о его действиях. Оно связано с Лондо, они — единое целое. Страж останется на нем до самой смерти.

Все случилось так быстро и абсолютно неожиданно для Вира, что он никак не мог прийти в себя. Глядел в единственный глаз этого чудовища и думал о том, каково Лондо жить с этой тварью на шее — никогда не остаться одному, никогда не знать покоя, — и он почувствовал, что внутри него поднимается волна тошноты. Все, съеденное вчера, явно просилось обратно, и он, спотыкаясь, отбежал в угол комнаты. Там он освободил свой желудок от содержимого… в том числе, как он подозревал, и от некоторых частей самого желудка. Вир хватал ртом воздух, его мутило от мерзкого запаха, исходившего от пола под его ботинками, а потом отступил назад. Ему было так стыдно, что он не осмеливался посмотреть в глаза техномагам. Когда же, наконец, он поднял на них взгляд, Гвинн смотрела куда-то в другую сторону, Финиан, похоже, ему сочувствовал, а лицо Галена являло собой непроницаемую маску.

Казалось, освобождение желудка от съеденной пищи помогло Виру сосредоточиться. Это было отвратительно, но странно действенно. Он медленно, с всхлипом, втянул в себя воздух, и даже не подумал извиняться за потерю самообладания. Да и что он мог сказать? Вместо этого он произнес:

— Эта… штука… этот Страж… можно ли его споить?

— Споить? — слегка озадаченно переспросила Гвинн. Вир подумал, что после всего, что с ним случилось, она просто не ожидала от него связной фразы вообще, а уж обдуманного предположения и подавно.

— Напоить допьяна. Отключить. Если Лондо выпьет достаточно…

— Да-а-а… — это произнес Гален. — Да. Страж восприимчив к алкоголю. В таком случае император сможет чувствовать себя в относительном уединении.

— Возможно, этой твари нужно выпить меньше, чем Лондо, для того, чтобы опьянеть, — задумчиво пробормотал Вир.

Теперь ему все стало ясно. Перед его мысленным взором стоял этот единственный, страшный глаз — он прямо-таки сверлил его мозг, и Вир, внезапно, с необычайной яркостью увидел все, что случилось раньше. Слова Лондо, его намеки и поведение… теперь все обрело смысл. И…

И Тимов… то, что казалось очевидным тогда, сейчас выглядело совсем иначе. Она должна была уйти, ее вынудили к этому. Значит, Вир не ошибся, его ощущение, что они с Лондо стали близки друг другу, не было игрой воображения.

Именно это предопределило ее внезапное изгнание. Лондо был вынужден состряпать это дело не потому, что хотел этого, а потому, что боялся подпускать ее к себе слишком близко. Какая может быть личная жизнь с разумной одноглазой тварью, которая сидит на плече и наблюдает за каждым твоим движением?

Теперь все поступки Лондо обрели разумное объяснение…. это было так грустно… так…

Великий Создатель, да как же такое случилось с Лондо?

— Могли ли они посадить на него эту тварь против воли? — глухо спросил Вир.

Гален покачал головой.

— Нет. Он мог бояться…. но обычно соединение возможно, только если будущий хозяин сам на это согласен.

Так как же они сумели сделать с ним такое? Как смогли заставить его согласиться на то, чтобы эта тварь вторглась в его тело, в его разум? Мог ли он сам пойти на это? Вир считал, что этого не может быть. Лондо был слишком горд. Смириться с тем, что эта тварь будет постоянно с ним, все время будет напоминать ему своим присутствием о том, что он превратился просто в марионетку этих чудовищ, прячущихся в тени — да никогда Лондо добровольно на такое не пойдет.

А что, если они каким-нибудь ужасным способом заставили его пойти на это?

Какой ужас он тогда испытывал? Беспомощно стоять…. наблюдая за тем, как эта тварь соединяется с ним… на всю жизнь…

Вир не знал, что и подумать. Подозрения, страх, жалость — все чувства одновременно нахлынули на него.

— Я должен поговорить с ним, — сказал Вир. — Сказать ему, что я все знаю.

Я должен…

— Вам не терпится умереть? — резко спросил Гален.

— Нет, конечно же, но…

— Заикнитесь, что знаете о Страже — и вы обречены. Но выбор за вами.

— Гален прав, — произнес Финиан. Он, казалось, сочувствовал тяжелому положению Вира, но был, очевидно, полностью согласен с Галеном. — Вспомни, что с тобой случилось, когда ты всего лишь упомянул имя Шив'калы, одного из дракхов. Если ты дашь Лондо понять, что тебе известно о Страже, то дракхи ликвидируют тебя еще до того, как ты успеешь сделать следующий вздох.

— Но разве не вы надоумили меня произнести это имя? И разве не по вашей вине я чуть не угодил в смертельную ловушку, здесь, во дворце? — запальчиво произнес Вир. — До чего же приятно узнать, что вы вдруг начали беспокоиться обо мне. Почему? Да потому, думается мне, что вы считаете, будто я вам еще пригожусь, не так ли?

— Мы вовсе не собирались заманивать вас в смертельную ловушку, — ответил Гален. — Мы потеряли с вами контакт. Несомненно, в потере связи повинна технология Теней. Прошу прощения за причиненное неудобство.

— Причиненное неудобство! Да если бы я вошел в ту комнату, то был бы уже мертв!

— Мы тоже беспокоились за вас, — ровно ответил Гален.

— Ха-ха-ха, — Вир даже не пытался скрыть свое недовольство «остроумным» ответом Галена. Потом снова повернулся к голограмме. Эта часть сцены в коридоре была записана с какого-то другого ракурса. Лондо положил руку на плечо Виру. И теперь, под таким углом, Страж оказался намного ближе к глазам Вира, чем раньше. Оно находилось всего в паре сантиметров от его лица и пялилось на него своим немигающим, неестественным глазом, а он тогда не знал об этом. Но теперь он чувствовал, что оно лезло в его мозг…

— Выключите это, — сказал Вир.

— Будет полезно изучить это…

— Выключите это!

Гален странно посмотрел на Вира, но потом коротко взмахнул рукой, и изображение исчезло.

Некоторое время никто не произнес ни слова. Наконец, Гвинн шагнула вперед и сказала, обращаясь к Виру:

— Вы начинаете понимать, против чего мы боремся.

— То, что мы сейчас увидели, — заметил Финиан, — мы обнаружили во дворце в результате всего лишь поверхностного осмотра. Но там, наверняка, таится больше, гораздо больше. Дракхи паразитируют в самом сердце, проникли глубоко в душу Примы Центавра.

— Сердце застыло. Душа почернела, — произнес Вир. Он покачал головой, его душа отказывалась принимать то, что видели глаза, но он знал, что это истинная правда. — Сказать ли мне об этом Лондо? Принести выпивки, вырубить Стража, и как-нибудь, намекнуть ему, что я знаю?

— Ни в коем случае, — настойчиво сказал Гален, и остальные техномаги закивали головами в знак согласия. — Положение даже не скверное, как мы ожидали, а гораздо хуже. Мы до сих пор надеялись на то, что вы сможете повлиять на Лондо, и он, с нашей помощью, изгонит дракхов. Но теперь мы видим, что это невозможно.

— Именно, — подтвердил Финиан. — Лондо нельзя доверять. Это очевидно.

— Все не так просто, — огрызнулся Вир. — Несмотря на все, что случилось — пусть теперь я знаю правду — нет, не так, из-за всего случившегося, Лондо — мой друг. Ему…

— Нельзя доверять, — закончил Гален, давая понять, что этот вопрос даже не обсуждается.

— Дело не в доверии. Нам нужно ему помочь.

— Вы хотите ему помочь? Тогда убейте его.

Подобное хладнокровное заявление Галена ужаснуло Вира.

— Убить его. Просто взять, и убить, — эхом повторил он.

— Да, взять и убить.

— Лично я не думаю, что вы способны на это, Вир, — сказала Гвинн, посмотрев на Галена. — Но, сделав так, вы бы оказали ему большую услугу.

— Забудьте про это. Он — мой друг.

— Он — их союзник. Только это имеет значение.

— Но не для меня, Гален. Только не для меня, — заявил он с яростью в голосе, его раздражение, вызванное словами техномагов, росло. — Знаете что?

Знаете что? Во многом вы похожи на этих дракхов. Черт побери, да вы ничем не отличаетесь от Теней. Вы используете людей в своих целях, а потом, когда они становятся вам не нужны, просто их отбрасываете.

— Мы похожи на наших врагов гораздо сильнее, чем сами готовы признать, — сказал Гален, поразив Вира этими словами. Он не ожидал, что тот согласится с его заявлением, сделанным просто от злости. — Тем не менее… между нами есть… разница.

— Например?

— Мы гораздо обаятельнее и лучше танцуем, — ответил Финиан.

Все уставились на него.

— Я подумал, что сейчас нам всем не помешает немного юмора, — сказал он.

— На самом деле, все смешное уже было сказано, — съязвила Гвинн.

— Отлично, тогда, — произнес Финиан, явно раздосадованный тем, что его легкомысленное замечание было так грубо оборвано, — тогда что же нам делать?

— Информация должна исходить от кого-то, пользующегося доверием, — сказал Гален, задумчиво потирая подбородок. — Техномагам не станут доверять. Тогда есть единственный разумный выход. Мне надо рассказать Гидеону. Он же, в свою очередь, передаст полученные сведения Межзвездному Альянсу, который…

— Который может нас окончательно стереть с лица земли бомбами? — встревожено спросил Вир. — Они узнают о том, что на Приме Центавра сохранились следы Теней, предположат худшее…

— Вероятно, здраво предположат, — заметила Гвинн.

Вир умышленно проигнорировал ее слова и продолжил:

— …и снова начнут бомбить нас. И на сей раз не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат всех окончательно.

— Тогда Шеридану, — предложил Финиан. — Гидеон доверяет Шеридану. Если он…

— Только не Шеридану. И не Гидеону. Никому, — сказал Вир, будто отрезал. — Это внутренняя проблема Примы Центавра. Так что мы сами с этим разберемся. И точка.

— На кону стоит намного больше, чем один ваш мир, — попыталась убедить его Гвинн. — Речь идет не о мелких чиновниках, берущих взятки. Мы говорим о расе, которая использует Приму Центавра в качестве своей цитадели, и о биологическом оружии в виде Стража на плече императора вашего мира…

— Верно. Моего мира. Это мой мир, — убежденно произнес Вир. — И я сам справлюсь с проблемами моего мира, так что будем считать это нашим внутренним делом. Я не хочу, чтобы чужаки пронюхали про это. Если они это сделают, то начнется кровавая бойня, а мне вовсе не хочется стать ее участником.

Гвинн явно собиралась возразить, и, видимо, была готова спорить с ним до конца, возможно, чтобы доказать свою правоту, или просто потому, что представилась возможность побить его. Но легкого прикосновения руки Галена к ее плечу хватило, чтобы остановить ее. Вир гадал, удалось ли ему убедить Галена в своей правоте, или же тот просто хотел еще что-то предложить. Гален окинул его внимательным взглядом с головы до ног, а потом произнес:

— Что ж, значит, вы присоединитесь к нам, Вир Котто?

— Я не предам интересов Примы Центавра.

— Но вы же должны что-то делать. Вы же не можете, после того, что увидели здесь, просто взять и уйти.

— Я буду приглядывать за всем этим. Буду информировать вас. Узнаю все, что можно узнать, чтобы убедиться в том, что дело не зашло слишком далеко… или, если это все же произойдет… то смогу… я смогу…

— Тогда что вы сможете? — спросил Гален.

— Тогда я смогу заставить их уйти туда, откуда они пришли.

Гален покачал головой. Он явно не был с этим согласен, и Вир не мог его за это винить. Он и не сказал пока ничего особо убедительного. Но заговорил с такой убежденностью, какой на самом деле не ощущал:

— Послушайте, я ведь нужен вам.

— Да? — в глазах Галена отразилось холодное веселье.

— Вы сами это говорили. Я нужен вам для того, чтобы собрать части мозаики. Да, я могу это сделать, но действовать следует не торопясь, осторожно. Очевидно, что теперь я могу, если потребуется, приезжать сюда.

— Приезжать и уезжать может оказаться явно недостаточно.

— Тогда чего же будет достаточно, Гален? — раздраженно потребовал ответа Вир. Но, прежде чем техномаг успел ответить, поднял руку. — Нет. Не ломайте голову. Я знаю, что делать.

— И что же?

— Достаточно того, что я это знаю. Оставьте это мне.

— Ну уж нет, — твердо ответил Гален.

Их взгляды встретились, и Вир понял, что Гален не оставит это дело ему на откуп просто так. Было очевидно, что техномага вовсе не радовала идея продолжать скрывать информацию о той тьме, которой насквозь пропиталась Прима Центавра. Он явно продолжал склоняться к тому, чтобы предать огласке добытые ими из первых рук доказательства. Но Гален понимал, что, сделав это, он обречет Приму Центавра на гибель. Альянс не станет возиться с дракхами и их влиянием, как с мелкой раковой опухолью, которую можно осторожно удалить, они могут просто грубо вырезать ее, тем самым погубив пациента, а потом еще похвалят друг друга за хорошо проделанную работу.

Вдруг неожиданно заговорила Гвинн, она будто прочитала его мысли:

— Хотите узнать, чем мы отличаемся от дракхов, Вир? Дракхи подставили ваш народ под удар, и ничуть не жалеют об этом. Жизнь или смерть центавриан не имеет для них значения, какая разница, лишь бы только это было им на руку. Мы не хотим распространять информацию, которая может погубить Приму Центавра, без крайней необходимости. Докажите, почему нам не стоит этого делать, и мы будем сотрудничать с вами. Но вы должны предложить нам хоть что-нибудь, в противном случае мы не сможем вам помочь.

Тогда он рассказал им, что задумал.

Изложил им в общих чертах свою стратегию. Вир прекрасно осознавал, что им нужно время на размышление и ясно дал им это понять. Техномаги терпеливо и задумчиво выслушали его, а когда он закончил, переглянулись между собой. Виру показалось, что они общаются. Он понятия не имел, на что они вообще способны, но сейчас это его мало беспокоило. Его волновало лишь одно — как сделать, чтобы Прима Центавра просуществовала как можно дольше. С каждым днем влияние дракхов будет расти…. но, так же это будет означать, что его народ прожил еще один день, а там, где есть жизнь, есть надежда.

— Хорошо, Вир, — спустя некоторое время произнес Гален. — Но я, по-прежнему, не одобряю…

— Я не нуждаюсь в вашем одобрении, — перебил его Вир. — Лишь в молчании.

— Пока.

Вир в знак признания склонил голову.

— Да, пока.

— Тогда удачи вам, — сказал Финиан. — Вам придется хорошенько поднапрячься, чтобы исполнить задуманное, Вир.

— А вы думаете, я этого не понимаю? — ответил Вир. Слова прозвучали резче, чем ему хотелось бы, но он подумал, что, учитывая обстоятельства, это вполне объяснимо. — А теперь вы должны извинить меня…

Он уже повернулся, когда Гален окликнул его:

— О, Вир… еще кое-что…

Вир резко развернулся к техномагу, его терпение буквально слезло к ногам, как старая кожа.

— Что еще, Гален? Что «еще одно» вы собираетесь вывалить на меня? То, что я должен быть осторожен, потому что рискую не только своей жизнью, но и жизнями многих других? То, что я не должен рассчитывать на то, что вы будете хранить молчание? Что там, снаружи, жители Примы Центавра спят сном праведников, не догадываясь о том, что мы тайно пытаемся предотвратить их полное уничтожение, и что мне, вероятно, никогда больше не удастся заснуть спокойно? Что у моего лучшего и, возможно, единственного в мире друга, на плече сидит одноглазый паразит, который отравляет ему каждую секунду денно и нощно? И что покой он обретет лишь в могиле, но, раз я даже в мыслях не готов помочь ему таким проклятым способом, значит, мне, по-вашему, не стоит об этом беспокоиться? Вы это собирались мне сказать?

Гален ответил очень спокойно.

— Нет. Я просто хотел спросить, не желаете ли вы извлечь из вашего уха микрофон? Он ведь не может все время там находиться. И вам придется отвечать на неприятные вопросы, если он вдруг не вовремя вывалится.

— О… хм-м…

Вряд ли он мог связно ответить на этот вопрос.

Извлек устройство из своего уха на ладонь и опустил на стол, а потом вышел, не оглядываясь.

— И этот парень, — сказал Финиан, — последняя, лучшая надежда на мир в галактике.

— Думаю, что мне сегодня ночью не заснуть, — сухо откликнулась Гвинн.