1

НАСТОЯЩЕЕ

Майкл Уиндем вышел из спальни, прошел по коридору и увидел внизу, в холле, своего лучшего друга, Дерика Гарднера. Тот направлялся к входной двери. Майкл схватился за перила и спрыгнул вниз с высоты в пятнадцать футов. Приземлился он довольно жестко, и удар об пол отозвался у него в коленях.

– Эй, Дерик, – весело окликнул он, – подожди минутку!

Услышал доносящееся из спальни бормотание жены:

– Терпеть не могу, блин, когда он вот так прыгает… всякий раз от этого у меня прихватывает сердце, – и не смог не ухмыльнуться.

Уиндем-Мэнор был его домом всю его жизнь, и он поднимался или спускался по этим ступенькам, только когда нес на руках свою дочь Лару. Он не понимал, как обычные люди могут выносить это хождение вверх-вниз, да еще и в своих хрупких маленьких оболочках. Несколько раз он пытался поговорить об этом с женой, но в глазах ее тут же появлялась суровость, ее властная рука сгибалась, звучала фраза о «волосатом фашистском ублюдке», и ему становилось неловко. Оборотни – существа крепкие, невероятно крепкие, но кто же не крепок по сравнению с homo sapiens?

День за окнами был возмутительно хорош, а значит, нельзя упрекнуть Дерика за то, что ему захотелось как можно раньше выйти из дому. Но его старый друг был чем-то встревожен, и Майкл решил выяснить, в чем дело.

– Стой. – Майкл протянул руку к плечу Дерика. – Я хочу…

– Плевать мне на то, что ты хочешь, – ответил Дерик, не поворачиваясь. Он схватил руку Майкла и отбросил ее так резко, что тот на миг потерял равновесие. – Я пошел.

Майкл попробовал отделаться улыбкой, не замечай того, что волосы у него на затылке встали дыбом.

– Вот псих! Да я только хотел…

– Я пошел! – И Дерик сделал неуловимо быстрое движение, после чего Майкл, как пушинка, пролетел по воздуху и грохнулся о дверь стенного шкафа с такой силой, что она треснула пополам.

Майкл немного полежал на спине, словно оглушенный жук: потом вскочил на ноги, не обращая внимания на резкую боль в спине.

– Друг мой, – произнес он, – ты вполне прав. Если не считать того, что уйдешь ты, получив от меня пинок, так что прости меня, если я пну тебя в задницу.

Сказано все было шутливым, доброжелательным тоном, но, говоря это, Майкл шел по холлу быстрыми большими шагами. Он не заметил, что его подруга Мойра, которая только что вышла из кухни, пискнула и отпрыгнула с дороги.

Пусть Дерик ему лучший друг, все равно никто – никто не бьет самца альфу в его собственном, черт побери, доме. Прочие члены Стаи живут здесь по его милости и любезности, говорят «спасибо», и хотя в доме из сорока четырех комнат более чем достаточно места для всех, некоторые вещи просто… просто недопустимы.

– Не начинай свару, – предупредил Дерик.

Лучи утреннего солнца косо падали сквозь стеклянную крышу, так ярко, что волосы у Дерика, казалось, вот-вот вспыхнут. Рот его – обычно расслабленный в глубокомысленно-тупой усмешке – превратился в сжатую щель. Глаза цвета травы сузились. Вид у него был – поняв это, Майкл встревожился – отвратительный и опасный. Негодяй.

– Не подходи.

– Ты сам начал, совсем как школьник, а теперь ты покажешь мне горло и извинишься, иначе всю дорогу до травмопункта будешь пересчитывать сломанные ребра.

– Подойди ко мне еще раз, и увидим, кто будет ребра считать.

– Дерик! Я тебе в последний раз говорю.

– Прекрати! – крикнула Мойра, стоя на безопасном расстоянии. – Не делай этого в его доме, придурок! Он не уступит, и вы покалечите друг друга! Недоумки, подонки, неудачники!

– Заткнись, – сказал Дерик той, к кому он, как правило, относился нежно, как к сестре. – И убирайся вон… не твое дело.

– Я возьму шланг, – предупредила она, – и тебе придется платить за ремонт пола.

– Мойра, пшла вон! – бросил Майкл, не оборачиваясь.

Мойра была кошмарно умной женщиной-оборотнем, она могла бы, если понадобится, свалить вяз, но с двумя изготовившимися к драке мужчинами ей не справиться.

День и так уже изгадили; он не позволит, чтобы вдобавок еще и Мойре как следует досталось.

– Дерик, она права, давай устроим это не в доме… уфффф!

Он не присел, хотя и видел, что удар близок. Ему следовало присесть, но… он все еще не мог поверить в происходящее. Его лучший друг – сам мистер Славный Парень! – бросил вызов его власти. И это Дерик, который так ловко умеет уговорить людей не драться! Дерик, который в каждой драке помогает Майклу. Дерик, который спас жизнь его жене, который любит Лару так, словно она его дочь.

Удар – настолько сильный, что выбил бы челюсть обычному человеку, – отбросил его назад на целых три шага. Ах так! Ну, теперь терпение его лопнуло. Теперь пощады не жди. Мойра все еще кричала, и он чувствовал, что остальные обитатели дома сбегаются в холл, но все это уже казалось просто жужжанием, не имеющим никакого смысла.

Дерик больше не пытался открыть дверь – он медленно повернулся. Казалось, на горизонте восходит злобная луна. Он свирепо смотрел на Майкла, и все его лицо выражало неукротимую жажду верховенства. Майкл схватил его за горло, Дерик сопротивлялся, они сцепились. Красное облако ярости возникло перед глазами Майкла; он больше не видел своего друга детства, он видел соперника. Претендента.

Дерик не уступал, он наносил ответные удары, не менее сильные, из его гортани вылетало грубое угрожающее рычание, и это рычание только подпитывало ярость Майкла…

(Соперник! Соперник моей жены, моей самки, моего детеныша! Покажи горло или умри!)

…вызывало жажду свернуть Дерику шею, желание бить, рвать, причинять боль…

Внезапно между ними появилось маленькое существо, и противники растерялись. Существо толкалось, и толкалось сильно. Крайне удивленные, они отпрянули друг от друга.

– Папа! Перестань! – Между Майклом и Дериком стояла, подбоченившись, Лара. – Не нужно… не нужно!

Дочь Майкла стояла перед Дериком, защищая его! Дерик на это не реагировал, даже не заметил; он не отрывал от Майкла взгляда, горячего и неуступчивого. Дженни, замершая у подножия лестницы, испустила вопль и бросилась к дочери, но Мойра двигалась с быстротой змеи и уже обхватила руками Дженни, которая была выше ее ростом. Это вызвало у Дженни яростный вопль.

– Какого черта, Мойра? Пусти меня!

– Ты не имеешь права вмешиваться, – последовал спокойный ответ маленькой блондинки. – Никто из нас не имеет.

Хотя Дженни была немного выше и тяжелее, маленькая женщина без труда удерживала ее. Дженни – самка альфа, кроме того – человек, первый человек альфа, которого знала Стая за три сотни лет. Мойра исполнила бы почти любое ее приказание, но не позволила бы Дженни подвергать себя опасности или вмешиваться в законы Стаи – столь же древние, как и семья Человека. Не обращая внимания на происходящее у лестницы, Дерик снова бросился вперед, но Лара не унималась.

– Перестань, Дерик! – Она ударила Дерика по голени своей маленькой ножкой. – И ты, папа, тоже перестань. Оставь его в покое. Ему просто грустно, и он не знает, что делать. Он не желает тебе зла.

Майкл пропустил ее слова мимо ушей. Он гневно смотрел на соперника и снова протянул к нему руку, но тут в охватившее его напряжение врезался, точно лазерный скальпель, голосок его дочери:

– Говорю тебе – оставь его в покое!

Это привлекло его внимание; Майкл торопливо опустил на нее взгляд. Он ожидал слез, румянца негодования, но лицо у Лары было, пожалуй, даже слишком бледным. Ее огромные светло-карие глаза казались почти золотыми. Темные волосы были зачесаны назад и завязаны в два кудрявых хвостика.

Он вдруг по-новому оценил, какая она высокая для своего возраста и насколько пошла в маму. Взгляд у нее был прямой, взрослый. И ничуть не смущенный.

– Что? – От потрясения он почти начал заикаться.

Позади него никто не шевелился. Казалось, никто даже не дышит. А Дерик выходил из игры, отступал, направляясь к двери. Майкл, в свете этих крайне интересных новых событий, позволил ему уйти. И прибегнул к образцовому Голосу Раздраженного Папы.

– Что ты сказала, Лара?

Она и глазом не моргнула.

– Ты слышал. Больше я повторять не буду.

Он был в ярости, в ужасе. Это не… он должен… она не может… Но в нем уже нарастала гордость, преграждая путь ярости.

«Ах, моя Лара! Разумная, великолепная – и совершенно бесстрашная!»

Разве он когда-либо осмеливался осадить своего отца?

У него мелькнула мысль: уж не будущий ли вожак Стаи отдает ему приказ? И что с этим делать?

Повисло долгое молчание, гораздо более долгое, ежели взглянуть на него из будущего. Этот момент его дочь запомнит, даже если доживет до тысячи лет. Можно поставить ее на место – а можно начать обучать прирожденного вожака. Майкл чопорно поклонился. Он не показал своего затылка – это был вежливый поклон перед равным.

– Более разумная голова одержала верх. Спасибо, Лара.

Он резко повернулся и направился к лестнице, схватив по дороге за руку Дженни и оставив позади остальных. Мойра выпустила его жену и уставилась, раскрыв рот, на Лару. Все они уставились на нее. В центральном холле никогда еще не было так тихо.

Майкл собирался пойти в спальню, где можно будет подумать обо всем, что произошло, и получить совет у жены. Он не решился последовать за Дериком – лучше подождать, пока кровь у них обоих остынет. Господи! Еще нет и восьми утра!

– Майки… что… ни фига себе…

И тут еще Лара. Его дочь, которая бросилась между двумя взбешенными оборотнями. Которая осадила его и потребовала, чтобы он отступился. Его дочь, защищающая его лучшего друга. Его дочь, которой только что исполнилось четыре года. Они знали, что Лара на редкость умна, но так разбираться в том, что правильно и что…

Дженни ворвалась в его мысли с неуместным, как всегда, высказыванием:

– Это не к добру. Но я уверена, что ты мне все объяснишь. На пальцах. И без моего вечного «Вот вышла за вожака оборотней»…

Потом он закрыл дверь спальни, думая о своем месте в Стае и о месте своей дочери, надеясь, что ему не придется убить своего лучшего друга еще до восхода солнца.

 

2

Дерик услышал шаги и пошел помедленней. Он уже почти дошел до пляжа, но, поскольку плыть в Лондон он не собирался, было самое время остановиться и разобраться во всем, призвав на помощь мозги, а не вспыльчивый нрав.

Тот, кто приближался к нему, шел с подветренной стороны. Скорее всего, это Майкл. Придется извиниться, иначе будут настоящие неприятности. И он извинится. Извинится. Он обязан извиниться перед своим другом и, что еще хуже, признать, что вел себя безобразно. И он извинится. Да. Несомненно.

Только вот – это все равно что проглотить кусок дерьма. Дерик стоял, уставившись в море и качая головой. Как все глупо! Они с Майклом выросли вместе. Их матери часто клали их спать в одну кровать. Первое Превращение они пережили в один и тот же год и месяц; он помнит, что Майкл был так же потрясен, так же напуган, так же опьянен луной, как и он. Они вместе преследовали добычу, вместе охотились, вместе убивали. Вместе защищали Стаю.

У него не было проблем с Майклом; он любил этого великовозрастного обалдуя.

Только вот ему не нравится, что Майкл – босс. Ему это перестало нравиться.

Дерик сжал кулак и ударил себя по бедру. Это его проблема, а не Майкла, и он сам должен понять, как с ней разобраться. Причем понять по-быстрому. Он обязан уважать большого босса, а не просто любить как брата. И он выскажет ему свое уважение, не важно, что такие слова душат его. Он не… не какая-нибудь обезьяна, которая дерется, чтобы подраться. Он – оборотень, состоит в Уиндамской Стае, и, кроме того, он взрослый. Пререкаться – ниже его достоинства. Как и ввязываться в драку.

Он повернулся, изобразив на лице улыбку. Комок грязи угодил ему прямо в лоб. Комок рассыпался, и грязь покрыла все лицо.

– Идиот! Придурок! Тупой осел!

– Черт побери, Мойра, – недовольно сказал он, втайне радуясь, что показывать горло придется еще не сейчас, – ты могла выбить мне глаз.

– А я и целилась тебе в глаз, жопа с ручками.

– Знаешь, Мойра, зря ты выражаешься так расплывчато, – насмешливо проговорил он. – Нужно изъясняться определенно, золотко, чтобы люди знали, что у тебя на уме.

На Мойру это не подействовало; злость ее не утихла. Она подошла к Дерику вплотную – в шортах цвета хаки и футболке цвета лаванды она была чертовски хороша – и резко ударила его по голени. Это тоже было больно; у Мойры ногти на ногах как у ленивца.

– Как можно так рисковать своей жизнью? Чуть не устроить драку за верховенство в главном холле перед всеми своими друзьями. Перед Ларой! Тебе повезло, что Майкл не оторвал тебе голову. Тебе повезло, что Дженни не пристрелила тебя!

Он невольно оскалился:

– Я мог бы взять над ним верх.

– Да что с тобой такое? – Мойра вскинула руки. – Ты все лето ходишь как голодный медведь. А ведь какая хорошая жизнь у нас началась, Дерик! Майкл принес мир, Джеральда нет, мы поймали чудовище, которое убивало бедных девушек… не было еще лучшего времени для оборотней. Так почему же ты с таким упорством пытаешься все испортить?

Дерик посмотрел на нее, на эту прекрасную женщину, которая была так же дорога ему, как и Майкл.

«Ах так? – прошептал предательский внутренний голос. – Дорога тебе, да? Ты нашел прекрасный способ высказать это, придурок».

Он не знал, что ей ответить.

– Не понимаю, что случилось, – сказал он хмуро. – Просто мне хочется драться – все время. Что Майкл ни скажет – все приводит меня в ярость. Я люблю его, но я мог бы задушить его сию же минуту, чтобы увидеть, как у него выкатятся глаза.

При этих словах у Мойры у самой немного выкатились глаза, но она быстро пришла в себя. Ее глаза – синие, почти что цвета лаванды – сузились и сделались задумчивыми. Потом Мойра принялась расхаживать взад-вперед и стала похожа на маленького белокурого генерала.

– Ну ладно, давай все просчитаем.

Он невольно улыбнулся. Мойра – математический гений. Любую проблему можно свести к уравнению. Ведь вычислила же она, где прячется Бен Ладен, разве нет? К счастью для мира, один из членов кабинета оказался оборотнем. Мойра отправила е-мейл, и через сорок пять часов – привет, паучье гнездо! – дело в шляпе.

– Ты любишь Дженни?

– Что?! Нет!

– Ладно, успокойся. Это ведь могло все объяснить… если ты воспылал к чужой подруге.

– Нет, не воспылал. То есть она мне нравится, но она принадлежит Майклу. Так же как он ей. Ты ведь не можешь себе представить одного без другого, верно?

Мойра остановилась и улыбнулась.

– Да, насчет этого ты прав. Значит, – продолжала она прозаично, – ты влюблен в меня?

– Бррр, нет!

Но это ее не остановило.

– Тебя огорчает, что я нашла друга и трахаюсь с ним при каждом удобном случае…

– Ах, Мойра, я тебя умоляю, у меня сейчас лопнут барабанные перепонки!

Она выгнула брови.

– «Брр»?

– Лапочка, ты слишком умна, чтобы твоим словам можно было доверять, но я никогда – гадость какая! – не думал о тебе в таком смысле. Тьфу! Ты меня поняла?

– Ладно, тебе ни к чему вызывать рвоту, чтобы изложить свою мысль.

– Если этим мне удастся сбить тебя с ложного пути… – предупредил он, готовясь сунуть палец в рот.

– Ну что ты, это просто еще одна теория, вот и все.

– Бездарная, ужасная, страшная, тошнотворная. Детка, мы выросли вместе. Ты мне как сестра, которую мне никогда не хотелось иметь. – Он плюхнулся на песок и смотрел, как она ходит взад-вперед. – Пойми меня правильно и все такое, но если ты сунешь язык мне в рот, меня, наверное, вырвет.

– Взаимно, умник. На самом деле, я была уверена, что ты собрался драться потому, что у тебя появилось стремление обзавестись подругой, а ты окружен брачными парами, и… ну ладно, я понимаю, что ты чувствуешь. – Она замолчала с задумчивым видом. – Мне было так одиноко, пока не появился Джерид.

– Мойра в паре с обезьяной, Мойра в паре с обезьяной, – пропел Дерик.

– Заткнись, не называй его так! Господи, терпеть не могу это слово.

– Держу пари, ты не назовешь его так в присутствии Дженни.

– Неужели я похожа на того, кто хочет провести всю жизнь с аппаратом для искусственного дыхания? Не говоря уже о людях в нашей жизни… дело в том, что мне было невыносимо находиться рядом с Дженни и Майклом, потому что при виде их счастья мне становилось не по себе. И я решила, что у тебя такая же проблема.

– Нет, не такая же. Но ты не пойми меня неправильно, лапочка, я бы с удовольствием нашел подходящую девушку и сделал бы ей ребенка…

– И стал бы лелеять ее и любить, – сухо добавила Мойра.

– …но у меня еще есть время. Мне пока даже и тридцати нет.

– Ладно, посмотрим, станет ли Майкл…

– Не вмешивай его в это.

Мойра на миг закусила губу, потом на лице у нее появилось немыслимо невинное выражение, которое сразу же заставило его насторожиться. Последний раз, когда у нее было такое выражение, она подучила Лару разрезать его кашемировый свитер, чтобы сделать из него мягкие куклы.

– Понимаешь, нам нужно поговорить с Майклом. Он наш вожак. Он скажет нам, что делать.

Дерик в раздражении скрипнул зубами.

– Мойра, в чем бы ни состояла эта проблема, я сам ее решу. Мне не нужно, чтобы Майкл совал свое рыло куда не просят.

– Но он все уладит. Он объяснит тебе, как разобраться с твоей проблемой, ты выслушаешь его, и тебе станет лучше.

– Я сказал, что сам справлюсь с этим!

– Ты не хочешь его помощи?

Дерик вскочил на ноги с такой быстротой, что, будь он человеком, это походило бы на телепортацию.

– Господи, или мне придется написать это у себя на лбу? Какова бы она ни была, это моя проблема, а не его, так что лучше ему оставить меня в покое!

– А, – холодно произнесла она. – Вот оно что. Отойди, не то откушу тебе подбородок.

Он отошел, поняв, что они с Мойрой стоят нос к носу. Настолько нос к носу, насколько это возможно – он был на фут выше.

– Прости. Наверное, мне нужно пойти прогуляться, золотце, сейчас я плохой собеседник.

– Интересно, когда это произошло?

– Когда произошло что? – буквально прорычал Дерик.

– Когда ты стал альфой?

– Не смеши меня, – автоматически бросил он, но в глубине души почувствовал, что согласен с ней.

– Так, – сказала она, глядя на него. – И ты это знал, конечно. Ты знал, но старался этого не замечать, потому что тебе не хочется никому причинять боль, и тебе не хочется уходить от нас. С какой это стати? Ты ведь прожил здесь всю жизнь, здесь наш дом.

Он уставился на нее. Мойра, такая хорошенькая и прелестная, такая беспомощная с виду… Мойра, самое интуитивное существо, какое он встречал.

– Ты знаешь, что иногда с тобой страшно?

Она самодовольно усмехнулась.

– Конечно. – Улыбка ее исчезла. – Меня только раздражает, что я не поняла это раньше. Но, Дерик… как тебе отлично известно, в одной Стае не может быть двух альф. Просто не может. Вот почему происходят драки за верховенство. Вот почему тебе придется уйти. Сейчас. Сегодня.

– Но, Мойра, я…

– Сейчас. Сегодня! Пока не стало хуже и ты не на творил такого, о чем мы будем всегда жалеть. – Она осторожно коснулась его лба. – Потому что, если ты или Майкл умрете… никто из нас этого не вынесет.

Мойра не сказала того, что знали они оба. Если Майкл убьет Дерика, она уйдет. А если Дерик убьет Майкла, она убьет его – во всяком случае, попытается – и уйдет. Уцелеет ли при этом Стая? Конечно. Стая жила здесь веками и прошла через гораздо худшее, чем драки между самцами альфа. Но останется ли Стая и дальше местом, где царят любовь и свет?

Нет.

Он не осмеливался произнести ни слова. Мойра говорит правду, это ее особенность, и хотя слушать ее было почти невыносимо, Дерик слишком долго не обращал внимания на эту проблему. Если он заговорит, он расплачется как маленький и смутит их обоих. Он не плакал с тех пор, как умерла его мать, но эти мысли тяжело давили ему на сердце вот уже несколько месяцев.

– Дерик, волк в тебе хочет верховенства в Стае. Но человек в тебе никогда не простит себе, если он пойдет на это.

Он по-прежнему молчал, и Мойра подошла ближе. Он положил голову ей на плечо. Они долго стояли на берегу, не шевелясь.

 

3

– А ааагггггг…

– Я прошу прощения…

– Гггггггггххххх…

– Но коробка передач совершенно никуда не годится…

– Гггггххххх…

– И нам придется оставить у себя машину по меньшей мере на неделю…

– Ггггххххх…

– Пока мы поработаем над ней…

– Ггггхххх…

– Это будет стоить немного дороже, чем я сказал раньше… Господи, леди, вы бы перевели дыхание, а?

Сара Ганн прислонилась к чему-то большому и засаленному – нет, не к механику – и сосредоточилась на том, чтобы не утратить мужество. Новая коробка передач! Целая куча долларов за ремонт и по меньшей мере неделю – жизнь без машины! Теперь механик заморочит ей голову, вынудить все разгребать, и день пойдет псу под хвост.

– Мы бы могли управляться и побыстрее, если бы выменяли масло чаще двух раз в год, – с легким упреком заметил механик.

На кармане его халата было написано «Дейв», а на футболке ядовитой желтой краской выделялись слова: «Спросите у меня, что вам делать, чтобы реже менять колеса!» Сара не любила выслушивать поучения от людей, которые носили инструкции на одежде.

– Терпеть не могу загонять машину в автосервис, – проворчала она, и липкий пот страха струился у нее между лопатками.

– Почему?

– Потому что это всегда слишком дорого стоит! Послушайте, я прошу прощения. Я знаю, это не ваша вина. Вы меня ошарашили, а я не очень хорошо переношу сюрпризы.

– Ну какой тут сюрприз? У вашей машины автоматическая коробка передач, но она не переключает скорость, пока вы не жмете на газ по крайности десять секунд…

– Но завелась-то она хорошо, так что я не стала об этом задумываться.

– И дорожные патрули все время к вам цепляются – сами говорите, что проехали по школьной зоне со скоростью семьдесят миль в час?

– Так ведь это случилось в десять вечера в воскресенье. Вряд ли там были дети. – Механик хмуро на нее глянул, и она залилась краской. – Ну, потому я к вам и приехала.

– По-моему, у вас нет причин переживать, что это слишком дорогое удовольствие. Вы совсем как девчонка – нашла шишку у себя на груди, но к врачу идти не захотела, а когда сказали, что у нее рак, страшно разозлилась, – покачал головой Дейв. – Я все время с таким встречаюсь.

– Во-первых, это совершенно неуместная аналогия. Во-вторых, я плачу вам не за то, чтобы вы читали мне морали.

– На самом деле вы вообще мне не платите, – усмехнулся механик, подумав, что дамочка очень даже ничего – если вам нравятся длинноногие, фигуристые и рыжие, а ему это нравилось. – Не-а, ни цента.

– Ну, тогда я поехала, да? Черт побери, да ведь ваши ребятки благодаря моей дурацкой коробке поступят в Гарвард. – И она пнула ногой заднее левое колесо.

– Ха! Гарвард. Я мог бы туда поступить, – фыркнул он, – но мне не хотелось жить на другом берегу.

– Поверьте мне, его переоценили. – Сара вздохнула и провела пальцами по своей слишком длинной челке. Если только прядку длиной до подбородка можно назвать челкой. – Ну ладно, раз уж вы будете заниматься этой коробкой передач, посмотрите заодно, что можно сделать с часами. Они встают, когда я включаю фары.

– Да ну?

– Да. Но как только я выключаю фары, они снова начинают идти, только вот время на них неверное, и приходится его поправлять, пока я в следующий раз не включу фары. И еще я потеряла прикуриватель…

– Как это можно потерять…

– Я просто как-то посмотрела вниз, а его нет, ясно? Знаете, как ослепляют встречные фары? Во всяком случае, время от времени из зажигалки вылетали искры, а это как-то отвлекает внимание.

– Я думаю.

– И сигнал у меня тоже не работает.

– Ну а это-то как случилось?

Она пропустила вопрос мимо ушей.

– И еще мое радио ловит только местную поп-волну. Это бы и неплохо, но они примерно шесть раз в час пускают Ленни Кравица. – Она опять вздохнула. – Я раньше любила Ленни Кравица.

Дейв ошарашенно посмотрел на нее:

– Почему бы вам не купить новую машину?

– Это машина моей мамочки, – ответила Сара. – Ей нравились никуда не годные вещи.

– Угу. – Он пожевал губу.

Все в городе знали, что произошло с миссис Ганн. И все помалкивали. Ему было бы жаль Сару, даже не будь она такой куколкой. А Сара и впрямь девочка что надо – с этими кристально-синими глазами и развевающейся массой рыжих кудрей. Кожа белая-белая, точно свежие сливки, и ни одной веснушки. Если она когда-нибудь выйдет на пляж в тропиках, ее охватит пламя, подумал механик.

– Послушайте, доктор Ганн, мне жаль, что я приношу дурные новости, и вообще… Я постараюсь починить вашу машину как можно скорее. Это займет не больше нескольких дней.

– Несколько дней мучений! – воскликнула она, на пугав его.

Вот еще одно свойство доктора Ганн. Вы можете вести с ней самый обычный разговор, и вдруг она начинает кричать. Ничего не скажешь, правильно говорят насчет темперамента рыжих.

– На это время я найду вам машину напрокат, которая вам обойдется… – По меньшей мере сорок в день, иначе босс убьет его. Ну ладно, тридцать. Двадцать пять девяносто пять – и это последняя цена… – Задаром. Учитывая, что вы так потрясены и все такое.

Она улыбнулась, и он чуть не упал на стопку шин. Когда Сара волнуется, устраивает разносы и огорчается, она прелесть. А когда улыбается, так просто красотка. Появляются ямочки на щеках, а в уголках глаз – морщинки, и от этого сразу становится интересно, каковы на вкус ее губы.

Он улыбнулся в ответ.

«Что ты делаешь, Дейви, дружище? Какие у тебя шансы с доктором Сарой Ганн? Все равно что отрастить у себя сиськи и улететь».

– Замечательно, Дейв, – сказала она с искренней теплотой. – Простите за вспышку раздражения.

– Это уже не первый раз. У вас темперамент как у бешеного скунса. – Он проговорил это с восхищением.

– Ооо… благодарю вас.

– Может, пообедаем вместе, когда вашу машину починят?

– Конечно! И угощать буду я – за бесплатный прокат.

Она еще раз улыбнулась. Так, как она улыбается своим студентам, коллегам, влюбленным механикам. Доктор Ганн – умная, нервная, иногда надоедливая и при этом совершенно не понимает, что она – полный отпад.

– Спасибо. – Он вздохнул. «Эх. Попытка не пытка». – Я вам позвоню, когда пойму, сколько на это уйдет времени.

– Еще раз спасибо.

В конце концов он выдал ей самый красивый автомобиль напрокат – серебряный «додж стратус 2004». Босс свернет ему голову, как петуху, когда узнает об этом.

Да пошел он.

 

4

– Ты должен спасти мир.

У Дерика едва не отвисла челюсть.

– Я?

– Да, ты, придурок, ты. Ты мог бы взяться за это прямо сейчас?

Мойра хлопнула в ладоши.

– Поиски приключений! Как раз то, что тебе нужно, это великолепно, великолепно!

– Поиски приключений? Неужто я похож на какого-нибудь там хоббита? Я должен спасти мир? От чего?

Антония усмехнулась.

– На самом деле – от кто.

– На самом деле – от кого, – поправила ее Мойра.

Антония сердито посмотрела на нее. Мойра, не отводя взгляда, выгнула брови, и ее более высокая собеседница тут же опустила глаза. Антония была одной из редких помесей человека и оборотня, но ее не очень-то любили. Рожденная от отца-человека и оборотня-матери, она не могла перекидываться, хотя и обладала сверхъестественной силой и быстротой, присущей их роду.

Неспособность перекидываться была для нее в детстве страшным испытанием… Стая многого ожидала от своих полукровок. Родители Антонии пытались скрыть свое разочарование и потерпели неудачу. Взросление далось ей нелегко как по причине страшного недовольства собой, так и по другим причинам, о которых говорили прямо или намеками.

«Единственное, что мне нравится в себе, – не раз повторяла она с горькой проницательностью, – это моя внешность. Но здесь вокруг красивых баб – пятачок пучок».

И правда. Никто не знает в точности, сказываются ли тут происхождение, генетика, огромное везение или полная всеядность, но оборотни мало того что обладают исключительной силой и быстротой, так еще и все – исключительные красавцы. У Антонии были огромные темные глаза и кремовая кожа, длинные ноги и фигура модели, демонстрирующей купальные костюмы, но все это никак не выделяло ее среди остальных.

Никто не догадывался, что такое Антония, пока однажды, в день своего семнадцатилетия, она не проснулась утром и, приготовив себе тост и яйца всмятку, не упала в глубокий обморок. Придя в сознание, она вычесала желтки из волос и сказала удивленным родителям:

– Сегодня Майкл кого-то обрюхатит, женится он ближе к лету и станет отцом до Пасхи. Ах, – добавила она задумчиво, – ребенок будет девочкой, и родильная горячка будущей матери не грозит. Ха-ха!

Ко всеобщему удивлению, так все и случилось. Это было первое из множества предсказаний. Некоторые оказывались пустяковыми («Мойра увязнет в новой ревизии… ха!»), некоторые – серьезными («Держись подальше от Нью-Йорка 11 сентября 2001 года»). Антония никогда не ошибалась. Ни разу не просчиталась ни в единой мелочи. Никто никогда не видел ничего подобного. Никто не понимал, что это значит – неужели оборотни обладают такими же необычными умственными способностями, как и физическими? Это оставалось тайной для всех.

С тех пор Антония перешла из положения «Никто в Стае» в ранг «Полубог Стаи». Достань ее, и, может, ничего и не случится, а может, она увидит твою смерть, но со злости не предупредит.

И вот вам пожалуйста – устроила прием в солярии и объясняет, что мир погибнет, если Дерик не отправится как можно быстрее в Калифорнию, в Монтрей, дом 6 по переулку Фей.

– Ребята, вы знаете, кто такая фея Моргана?

Мойра кивнула. Дерик заморгал.

– Я буду изображать бессловесного блондина, – сказал он, избегая тычка Мойры. – Понятия не имею.

– Сводная сестра короля Артура, – пояснила Антония – У нее был кровосмесительный роман с братом, и она косвенно виновна в его смерти. А кроме того, она была могущественной волшебницей.

– Угу. Это круто, золотце. Мне нравится, но что из этого…

– Я получила о ней сведения.

– Сведения о ней? – переспросила Мойра. – Тони, о чем ты говоришь, бога ради?

– Ан-ТОН-ия – ух. А фея Моргана проживает в Монтрей-бей.

– Ты поэт, и сама об этом не знаешь, – пошутил Дерик и не удивился, что ни одна из собеседниц на шутку не отреагировала.

– Она перевоплотилась и живет под именем доктора Сары Ганн. Тебе нужно поехать туда и присмотреть за ней. В противном случае через неделю, начиная с этого дня, никого из нас здесь не останется.

Мертвое молчание нарушил слабый голос Мойры:

– Ой, Антония… это правда?

– Нет, я все это выдумала, потому что хотела привлечь к себе внимание, – бросила она. – Да! Конец мира близок, и все мы пропали, если Стая не поторопится ответить на эту угрозу.

Вновь повисло молчание, а потом Мойра сказала:

– Наверное… наверное, я схожу за Майклом и Дженни.

На сей раз Дерик не возражал.

В дверях Майкл откашлялся.

– Значит, уезжаешь?

Дерик выпрямился, перестав укладывать вещи. Он уже побросал все необходимое в сумку и был готов к отъезду. Более чем готов. Он полетит рейсом Уиндем – Сан-Хосе, Калифорния, а там возьмет напрокат машину и доберется до полуострова Монтерей. С Мойрой и Дженни он попрощается чуть раньше.

– Ага, прямо сейчас. Мне пора.

– Ладно. Будь осторожен. Не позволяй ей одолеть тебя.

– Воплощение самой могущественной волшебницы в истории литературы, которая должна погубить мир в ближайшие дни? Никаких шансов, – хмыкнул он и обрадовался, увидев бледную усмешку на лице Майкла. – Предоставь это мне. Все будет как тогда, когда я согласился готовить угощение для твоей свадьбы. Разве что муки уйдет меньше.

– Полагаюсь на тебя, – серьезно сказал Майкл. – Ты знаешь, что Дженни опять беременна?

Дерик кивнул. Они все это знали.

– Ради бога, не говори ей, что ты знал об этом до того, как я тебе сказал, – поспешно проговорил Майкл. – Мне было нелегко притвориться удивленным, когда она наконец-то собралась сообщить мне эту новость. И конечно, она поняла, что я на самом деле не удивился, ну, я и получил по полной.

– Не твоя вина, что ты это учуял, – пожал плечами Дерик.

– Это ты так думаешь. Как бы то ни было… дело в том… все, что у меня есть и что я есть, все в твоих руках. Очень плохо, что… – «Что мы не ладили», – хотел скачать Майкл, но не сказал.

– Ага. Не волнуйся, шеф.

Майкл опять улыбнулся.

– Я не волнуюсь. Ну, разве самую малость – уж такой я. Но если кто-то и может спасти мир, так это ты. Я готов поставить на кон свою жизнь, что это так. – Он помолчал. – Я ставлю на кон свою жизнь.

От удовольствия Дерик на некоторое время утратил дар речи. Он вспомнил свои недавние слова – и свои недавние поступки – и покраснел от стыда. Он хотел обзавестись собственной Стаей – или хотя бы быть самому себе хозяином. Значило ли это, что он должен обращаться со своим лучшим другом как с тем, кого нужно ободрать до нитки?

– Э-э-э… спасибо… но прежде чем я уеду… – Он перекинул дорожную сумку через плечо, пересек комнату и начал выгибаться, собираясь показать горло.

Майкл схватил его за плечо и рывком заставил выпрямиться.

– Не нужно, – спокойно проговорил он. – Во-первых, ты едешь спасать мир, так что, насколько это касается меня, между нами счеты кончены. Во-вторых, Мойра говорит, что ты можешь стать альфой. Поскольку я полностью уверен, что она никогда ни в чем не ошибается…

– Это раздражает, – согласился Дерик.

– …для тебя будет лучше как можно быстрее избавиться от привычки показывать горло.

Дерик ответил не сразу:

– Нам… нам почти что пришлось станцевать сегодня ча-ча-ча, но ты все это так и оставишь, раз я еду спасать мир?

– Уж такой я славный парень, – торжественно сказал Майкл, и оба они расхохотались, только вот смех больше походил на вой.

 

5

ПОЛУОСТРОВ МОНТРЕЙ

Он понимал, что это говорит о мелкости его натуры. Он понимал, что, наверное, слишком стар для такой чепухи. Понимал, что следует сосредоточиться на спасении мира. Но ничего не мог с собой поделать.

Дерик любил кабриолеты, машины с открывающимся верхом. А эта была просто грандиозна – цвета электрик, от которого начинали слезиться глаза, с кожаными сиденьями и великолепной стереосистемой. Он тащился от «Предайся любви» Роберта Палмера, потому что – вот уж радость так радость – нашел местную станцию, передающую весь рок восьмидесятых. Погода стояла хорошая – градусов двадцать в тени и солнечно, – а от близости океана тысячи и тысячи соблазнительных ароматов витали в воздухе.

Он глотнул этого воздуха и, хотя голова у него закружилась, попытался разобраться. Нос у Дерика был инструментом пугающей точности, но даже с таким носом можно было запутаться и не справиться. Черт, это половина удовольствия, которое получаешь от открытой машины! В данный момент он чуял запах моря-сирени-дегтя-бетона-оленя-дерьма-енота-перьевморскихчаек… ух! Вот соблазнительно пахнуло рыбой-водорослями-газоно-косилкой-выхлопнымгазом-опоссумом-жареной-курицей и – слава тебе господи! – девичьим потом и духами.

«Я в Калифорнии, стране красоток, роскошных авто и сплошного кино, но мне нельзя думать об этом, пока я не спасу мир».

При мысли о том, что зависит от этой однодневной поездки, сердце у него сжалось. Дерик всегда считал себя славным парнем (несмотря на недавние события), и если бы кто-то сказал ему, что на нем лежит ответственность за спасение мира – не Стаи и даже не ближайших друзей, но мира, всего мира… да, в голове у него это просто не поместилось бы. Голова попыталась бы вместить это, а потом мысли потекли бы в другом направлении, и он стал бы думать о каких-нибудь глупостях: например, как здорово найти радиостанцию 80-х так далеко от дома.

Во всем виновато прощание с Ларой. Пробрало до печенок, хотя и ненадолго. Он любил девчонку-сорванца так, будто это его волчонок. Он умер бы за нее сию же минуту. Свернул бы шею всякому, кто причинил бы ей зло, и сломал бы хребет любому, кто заставил бы ее плакать. Но если он напортачит – если Моргана от него улизнет, – Лара никогда не пойдет в школу. Никогда не пойдет на свидание, никогда не испытает первого Превращения. Никогда не станет его боссом, когда вырастет, как стал ее отец.

Блин, он чуть не разревелся, когда прощался с ней! «Быстрее начнешь – быстрее закончишь». Не то чтобы ему так уж не терпелось вернуться домой – там, дома, у них был свой собственный набор проблем.

«Ты понял, – подумал Дерик, – что твоя жизнь пошла наперекосяк, и почти что обрадовался, что, занявшись спасением мира, сможешь отвлечься от всего этого».

Ладно. Они с Майклом помирятся. Придется помириться. Иначе – иначе он просто никогда больше не вернется домой, хотя это, наверное, и не лучший способ улаживать проблемы.

Он не доверял самому себе, когда дело касалось Майкла, вот и все. Если бы он сорвался и ситуация вышла бы из-под его контроля, Майкл был бы мертв и он стал бы вожаком Стаи, а Дженни – вдовой, и Лара осталась бы без папочки. Тогда он, наверное, забился бы в угол и раскроил себе череп. Лучше быть трусливым одиночкой, чем рисковать такими вещами. Намного лучше.

Сара Ганн натянула вторую пару колготок за утро, и – невероятно – случилось то же самое. Раздался звук «зизззззззззззз» – а потом ноготь на большом пальце разорвал и эту последнюю пару.

– Нормально, – проворчала она. – Почему это, когда я опаздываю, все идет наперекосяк? И что еще хуже, почему это я разговариваю сама с собой? – Она сорвала с ноги орудие пытки и швырнула его через плечо на пол. – Ну и ладно… погода великолепная. Самое время ходить с голыми ногами.

Она провела рукой по левой ноге. Жестковатые, но все же не такие, как усы у Дяди Сэма. «Не забыть: если нет запаса колготок, нужно чаще брить ноги».

Она услышала звонок в дверь, это раздражающее «дзинь-ДЗИНЬ-дзинь-дзинь… дзинь-ДЗИНЬ-дзинь… дзинь-ДЗИНЬ-дзинь-дзинь-ДЗИНЬ! Дза-дзинь-дза-дзинь-дзинь». Выругала увлечение своей покойной матери Алексом Требеком и «Своей игрой». Всякий раз, когда к ней кто-нибудь приходил, ей хотелось выражаться исключительно в вопросительной форме.

«Опять двадцать пять… или двадцать восемь, коль на то пошло… а мне так и не удалось переехать из дома матери. Отлично, Ганн. Только без пафоса!»

Она сунула ноги в лодочки на низком каблуке и рассеянно скосила глаза на зеркало. Волосы: прилично, если и не совсем гламурно, схвачены одной из тех больших черных заколок, которые похожи на средневековые орудий пытки. Кожа: слишком бледная; на макияж времени нет. Глаза: большие и синие с полопавшимися сосудами – черт бы побрал этот марафон «Deep Space 9». Костюм: кремового цвета лен, а это означает, что через час все будет жеваным. Ноги: голые. Ступни: узкие и втиснуты в туфли с такими острыми носами, что видны пальцы.

– Плохо, девушка! – сказала она себе. – В другой раз не будешь столько раз глушить будильник.

«Дзинь-ДЗИНЬ-дзинь-дзинь… дзинь-ДЗИНЬ-дзинь… дзинь-ДЗИНЬ-дзинь-дзинь-ДЗИНЬ! Дза-дзинь-дза-дзинь-дзинь».

– Сейчас!

Она выбежала из спальни, глянула в кухонное окно и вздохнула с облегчением при виде стоящей у дома машины. Наконец-то! Дейв, ее механик, в конце концов сумел прислать ей машину напрокат. Выглядит крикливо. Ну, грабители могут… и т. д., и т. п. Другая арендованная машина заглохла через час – разве ее вина, что она не может ездить с ручной коробкой передач. Она распахнула дверь.

– Слава богу, что вы… ой.

Она уставилась на мужчину, стоящего на крыльце. Если честно, это был просто класс. По сравнению с обычным homo sapiens он казался чем-то вроде ванильного мороженого, к которому добавили горячую сливочную помадку, и в результате произошло полное и совершеннее улучшение исходного продукта. На целую голову выше нее, он буквально заполнил весь дверной проем. Белокурые волосы цвета солнца, цвета спелой пшеницы… чего-то по-настоящему замечательного. Плечи пловца, а мышцы рельефно проступают сквозь ткань зеленой футболки, на которой – непонятно зачем – белыми буквами отпечатан логотип «Марта Рокс». Шорты цвета хаки скрывают мускулистые ноги, завершающиеся нелепо большими ступнями без носков в поношенных мокасинах… И руки тоже очень большие, с квадратными пальцами и короткими тупыми ногтями.

Слегка загорелый, похож на человека, который всюду чувствует себя как дома – и в палатке, и в лесу, и праздно сидя у бассейна, и склонившись над компьютером. Глаза цвета мокрых листьев излучают силу и доброжелательность. Рот словно создан для улыбки. Сейчас незнакомец улыбался ей.

«Возьми себя в руки», – велела она себе.

Она с раздражением отметила, что сердце бешено забилось. Невероятное ребячество – затрепетать при виде этого мужчины, который пока только и сделал, что позвонил в дверь и теперь стоит на крыльце. «Он еще и рта не раскрыл, а ты уже буквально ошарашена на собственном пороге». Он… ах! ах! Он говорит!

– …не туда.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что я, наверное, попал не туда.

Он улыбнулся еще шире, окинув ее взглядом с головы до ног, отметив голые ноги, потертые туфли, мятый костюм и спутанные волосы. Зубы у него были абсолютно ровные, почти слепящей белизны, и острые на вид. Парень, наверное, питается сырым мясом. Он мог бы заработать состояние, рекламируя жвачку «Чиклетс».

– Простите, что побеспокоил.

– Нет, вы попали туда. Я ждала машину напрокат. – Она кивнула на яркое маленькое голубое авто с откидным верхом. – Кое-кто, может, и считает, что у меня раньше времени начался криз средины жизни, но что поделаешь? Входите. Как вы доберетесь обратно до автосервиса?

Он вошел, и когда она протянула руку, чтобы закрыть раздвижную дверь, то вновь осознала, какой он большой. Сама она ни в коем разе не была миниатюрной женщиной – если честно, ей приходилось отказываться от круассанов с шоколадом, – но рядом с ним казалась совсем крошкой. Ощутив его аромат, она чуть не замурлыкала. Он него пахло мылом и мужчиной. Большим чистым мужчиной.

Гость окинул взглядом ее кухню.

– Слушайте, я не хочу затруднять вас, но не могли бы вы сказать, где дом номер 6 по переулку Фей?

– Здесь, – ответила она с явным нетерпением. Хорош, но умом не блещет. Ну что поделаешь, кто из нас совершенен? – Я сказала, что вы попали куда надо. Я опаздываю на обход, так что, если вам удастся найти того, кто вас подбросит…

– Ага, я так и сделаю. Это, ясное дело, ошибка.

– Расскажите мне об этом, – сказала она, глядя на него с тоской. В идеальном мире это был бы ее бойфренд. А в реальном она опаздывает на работу, и ему нужно найти, кто его подбросит к автосервису. – Ну ладно, спасибо, что привели машину. Я вас провожу.

Он пошел за ней на крыльцо.

– Приятно было познакомиться. Простите, что ошибся.

Забавно, что в голосе его звучало не сожаление, а таинственное облегчение. Странно! Но у нее не было времени на раздумья.

– Пока!

Она завела машину без затруднений – она и раньше слышала фразу «мотор замурлыкал, как котенок», но до сих пор по-настоящему не знала, что это такое, и выехала на улицу. Потом помахала рукой тому, кто должен был бы быть ее бойфрендом и у кого был такой вид, словно к нему прикоснулось солнце, и нажала на педаль.

 

6

Дерик пошел на ближайшую конспиративную квартиру, расположенную в одном квартале от аквариума. На звонок открыл очаровательный детеныш – мальчик лет восьми с большими темными глазами и черными волосами.

– Привет, – сказал Дерик. – Твои дома?

– Конечно. Как вас зовут?

– Дерик.

– О'кей. Входите.

Дерик направился вслед за мальчиком в кухню, в которой пахло домашним тестом, и обнаружил там хозяйку дома, по локти погруженную в нарезанную кусочками тянучку из сливочного масла и жженого сахара.

– Привет, – бросила она с мягкой гнусавостью, присущей жителям Среднего Запада. – Меня зовут Марье Вольфтон, это мой сын Терри. Вам нужна помощь?

– Только личный телефон. Я… э-э-э… меня послали сюда, чтобы… ну, не важно.

Он не мог заставить себя выговорить «спасти мир». Это прозвучало бы слишком претенциозно.

Марье, однако, казалось, и без того все знала. А может, просто уже привыкла к странным оборотням, появляющимся у ее дверей.

– Да, конечно. Терри, покажи Дерику логово.

– О'кей.

Мальчик схватил пригоршню тянучки и исчез в коридоре. Дерик пошел за ним в логово, где были полы из твердой древесины, окна в потолке, компьютер, телефон и телевизор.

– Вы из Массачусетса? – спросил Терри.

– Угу. – Он собирался позвонить Антонии и разобраться с этой путаницей. Эту очаровательную фею Моргану никак нельзя угробить. Ну никак. – Откуда ты знаешь? Я что, глотаю «р»?

Мальчик пропустил вопрос мимо ушей.

– И ты живешь с Майклом Уиндемом? Вожаком Стаи?

Дерик посмотрел на мальчика – посмотрел по-настоящему. В его вопросе прозвучало чистое преклонение перед героем, если только он не ошибся. И поскольку сам Дерик привык испытывать точно такие же чувства к отцу Майкла, он ясно понял, откуда этот детеныш. Те, кто берет власть в Стае… управляет Стаей… они… они другие. Больше там. И они могут заставить тебя любить их. Для этого нужно обладать природным даром, вроде того, как некоторые могут поднять только одну бровь. Объяснить это трудно.

– Ага, я живу с теми ребятами. Майкл – мой лучший друг.

Был? Есть?

«Сначала спаси мир, – напомнил он себе. – Потом будешь разбираться с этим делом».

– Он на самом деле потрясающий парень. А его жена – суперкласс. Как-нибудь постарайся съездить познакомиться с ними.

– Я съезжу, когда мне исполнится двадцать лет. – (Возраст совершеннолетия для оборотней. Восемнадцать – еще слишком молод; это все знают.) – Я поеду спросить, не нужен ли ему телохранитель, или, может быть, Ларе понадобится. – Мальчик радостно улыбнулся – Я жду не дождусь! Держу пари, это класс – жить в большом доме со всеми боссами-оборами.

– Да, это здорово, – согласился Дерик. Именно так оно и было, пока он не напортачил. Пока у него не возникла идея, что он может стать боссом-обором. Болван – Если хочешь, я замолвлю за тебя словечко.

– Правда? – Глаза мальчика, и без того большие стали огромными. – Это потрясно. Вот спасибо.

– А что твои думают о твоих намерениях?

– А! – Мальчик беспечно отмахнулся. – Ма хочет, чтобы я остался здесь и поступил в ЮКУ. Па говорит, что мне нужно стремиться к большему, чем к карьере защитника, как он это называет. А мне все равно. Они делают, что им хочется. Теперь моя очередь. То есть будет моя.

– Ну пока ты ждешь, когда тебе стукнет двадцать, ты мог был походить годик-другой в колледж, посмотреть устраивает ли тебя это.

Терри пожал плечами.

– Терри! Уйди оттуда и оставь Дерика в покое.

Терри потянул носом воздух.

– Сейчас скажет «печенье почти готово», – пробормотал он.

– Печенье почти готово! Уйди оттуда!

Мальчик закатил глаза и удалился, закрыв за собой дверь, а Дерик расхохотался. Господи, неужели он когда-то был таким маленьким?

Конечно, был; он, Майкл и Мойра практически из одного помета. Господи, чего они только не вытворяли! Просто чудо, что мама Майкла не утопила их.

Он взял телефон и набрал главный номер большого дома.

– Дом Уиндемов, – ответила Дженни; голос у нее казался усталым.

– Привет, Дженни, это я, Де…

– Нет, Лара! Не смей отсюда прыгать – не смей! Алло?

– Ух, Джин, это я, Де…

– Лара! Меня не интересует, что твой папочка все время это делает. Твой папочка идиот! И если ты думаешь, что мне улыбается потратить целый вечер, чтобы тащить тебя в травмопункт… Алло!

– Это Дерик! – заорал он. – Ты можешь соединить меня с Антонией?

– Бог мой, не ори. Конечно, могу. Как дела? Уже спас мир?

– Спасу, как только покончу со сливочной тянучкой, – сухо ответил он.

– Вот и ладушки. Сейчас соединю… Лара!!!

Последовала спокойная гудящая тишина, потом голос Антонии.

– Она действительно фея Моргана, – произнесла Антония вместо приветствия. – Это невероятно злобное существо, и нужно помешать ей разрушить мир. Так что давай тащи свою задницу обратно, и присмотри за ней.

– Что? Антония? Откуда ты знаешь, что…

– Не знаю, как у тебя, – сказала она, – но у меня нет времени для дурацких вопросов. Слушай, ты меня уже достал!

– Антония, ты должна увидеть эту девушку! Она никак не может быть той самой. Это дуреха и притом очень симпатичная. Не говоря уже о том, что она совсем неумна. Наверное, у тебя сбились настройки или еще что-то такое.

– Так не бывает. Это она. И ты знаешь, что говорят о дьяволе и приятных лицах. Так что давай топай и делай свое дело.

– Вот невезуха! – сказал он в пустоту и повесил трубку.

– Печенья? – весело спросила Марье, когда он ввалился в кухню.

Он взял шесть штук.

Сара Ганн, невероятно злобное существо, заметила фургон, когда парковалась, но только пожала плечами – Монтрей не очень большой город, но почему-то множество народу ездит в больницу и из больницы. «Монтрей-бей дженерал» – больница учебная, самая большая в радиусе двухсот миль, и парковочное место здесь размером с небольшой кампус.

Она быстро прошла через главный вестибюль, боясь бросить взгляд на часы и увидеть, насколько она опоздала. Доктор Каммингс терпеть не может, когда персонал опаздывает на большой обход, хотя видит Бог – сам он частенько заставляет их ждать. И хотя она и доктор Ганн, ее докторская посвящена медсестринскому делу, так что для такого недоумка старой школы, как Каммингс, она всего лишь разрекламированная девица с экстра-дипломом. По большей части ей было это до лампочки, но в такие дни, как сегодня, когда она знала, что сейчас ей сделают хороший втык, это жутко обижало ее, и она…

– Сара Ганн!

Она только собралась войти в лифт, когда услышала свое имя и отдернула ногу. Она обернулась, и ее мозг обработал следующие данные: полдюжины мужчин, одетых – может ли такое быть? – в развевающиеся красные одеяния. Неужели у них в больнице завелись монахи? Монахи, одетые в красное? Похожие на огромные карандаши губной помады?

Вооруженные монахи?

Потом Сара увидела пистолеты. Поскольку она была фанаткой кино, она узнала девятимиллиметровую «беретту» и от испуга застыла на месте. Это круто. Видеть мужчин в красных одеяниях (огромные карандаши губной помады!), вооруженных, в больнице, в ее больнице, это просто… фантастика. Если бы она могла мыслить здраво, она закричала бы что есть сил и упала на пол, как это уже сделали несколько человек вокруг нее, а она стоит и смотрит на дуло пистолета – нескольких пистолетов… интересно, многие ли могут сказать, что с ними было такое на самом деле – что на них был наставлен не один пистолет, а несколько, это уж слишком…

Тут стоящий к ней ближе всех поскользнулся на свежевымытом полу, сбив при этом ярко-желтое объявление «Осторожно!». Он упал тяжело, слишком тяжело; Сара услышала влажный треск, когда у него сломалась шея.

Потом она услышала слева от себя приглушенный взрыв и дернулась – пистолет дал осечку, дуло взорвалось; неудачливый стрелок кричал, лицо у него было залито кровью, кричал и шатался, и кровь его капала на пол. Он утратил к Саре всякий интерес, и она буквально слышала, как капает его кровь на пол. Пол теперь снова придется мыть.

У третьего из пистолета выпала обойма: такое Сара видела впервые в жизни – сегодня с ней все происходит впервые! Она не знала, что обоймы могут выпадать из пистолета, просто выскользнуть и удариться об пол, хотя к оружию никто даже не прикоснулся. Человек в красном пустился наутек, а потом вестибюль безумно накренился, словно кто-то выбил из-под нее ноги.

– Раны Господни, – проворчал доктор Каммингс.

Он лежал на полу рядом с ней, и Сара поняла, что это он сбил ее с ног. Его белая борода, волосы и брови представляли собой обычную беспорядочную путаницу; брови в особенности напоминали двух больших борющихся гусениц-альбиносов. Больше всего профессор походил на разозленного полковника Сандерса.

– Стоит оставить больницу на пятнадцать минут, и все это чертово учреждение развалится на куски. Я в последний раз попытался выпить кофе перед обходом.

– Извините, что опоздала, – сказала она плитке пола.

– Вы знаете, почему вас пытались убить?

– Понятия не имею. Они… они знают, как меня зовут. – Сара вдруг поняла, что пребывает в коконе спокойствия, вызванного шоком. Ну что же, оно и к лучшему. Все лучше, чем кричать «Ой, мамочки!». – Но им не очень-то повезло, а мне очень.

Тут она услышала ужасный взрыв, гулким эхом раскатившийся по вестибюлю, а потом – еще один, увидела, как рухнули два последних красных человека, и взгляд ее упал на полицейского, стоящего у справочного стола, очень бледного, с вынутым оружием.

– Вам повезло, – сказал доктор Каммингс, – здесь был коп.

– Угу.

– Действительно, повезло, – сказал он, бросив на нее странный взгляд.

– Наверное, меня сейчас вырвет.

– Нет, не вырвет. Мы опаздываем на обход. – Он схватил ее за локоть – для человека, которому под шестьдесят, он был силен, как заядлый любитель «ангельской пыли», – и поднял ее на ноги, а потом толкнул в лифт. – Блевать будете потом.

– Я занесу это в свой карманный компьютер, – усмехнулась Сара, но позыв на рвоту уже проходил.

Будь он проклят, этот доктор Каммингс! Или благословен. Она так и не решила, что именно.

 

7

Когда она вернулась домой, мальчик для развлечений все еще был тут. Он сидел на ступенях крыльца, подперев рукой подбородок, и явно дожидался ее.

Сара остановила свой кабриолет так, что из него повалил дым, распахнула дверцу и подбежала к нему. Она никак не могла понять, почему он все еще здесь – никто не подвез его обратно? Или какие-то новости насчет машины? А впрочем, какая разница? После того что случилось утром, ей надо с кем-то поговорить. Доктор Каммингс не из тех людей, беседа с которыми может утешить. Эта же ходячая таблетка для балдежа вполне подойдет.

– Вы просто не поверите, вы ни за что не поверите! – воскликнула Сара, когда он встал. А потом схватила его за рубашку и как следует потрясла. Он уставился на нее. – Сегодня в больницу явилась группа странных типов в красных одеяниях и попыталась убить меня! У них было столько оружия!

– Верю, – хмуро ответил он.

– А я опаздывала на большой обход! И мне пришлось общаться с полицией – целую вечность. Понятия не имею, зачем вы здесь, но я должна рассказать вам, и прежде всего я хочу выпить, но вы можете забрать свою машину обратно, а может, я выпью двойную дозу, я… я… да черт бы тебя побрал!

Она долго возилась с ключами, пока наконец не сумели открыть дверь в кухню.

Он молча пошел за ней. На миг ей стало не по себе, но она отмахнулась от этого ощущения. Молния два раза в день не ударит в одно и то же место, и потом, она ведь знает этого парня. Как бы знает. По крайней мере, его знает ее механик. Она в этом уверена.

– Вы не поверите, вы ни за что не поверите, – снова затараторила она, ища в холодильнике бутылку водки. Коктейль из водки с апельсиновым соком и льдом – и доза побольше, чтоб закосеть, – вот что ей нужно сейчас. Может, и не одна доза. Может, и полдесятка. – Безумный день! Хотя «безумный день» – это еще слабо сказано…

– Постойте. – Услышав его слова, она (что ей не свойственно) замолчала. – Вы Сара Ганн?

– Что? Ну конечно. Вы же знаете, кто я. Да. У меня что, льда нет? А, да ладно. Выпью неразбавленной, если нужно… а хорошо водку с ванильным мороженым?

– Сара Ганн из дома номер шесть по переулку Фей?

– Да. Мы это уже проходили. – До чего же он хорош и до чего глуп! Это неправильно. – А вы не хотите выпить? Потому что я-то выпью. Или вас нужно подвезти? Вы хотите оставить мне голубую машину? Эта машина хорошая, но не в моем стиле. Хотя, если честно, у меня был такой день, что мне на все насрать. – С запозданием она вспомнила о приличиях. – Я позвоню в автосервис и попрошу кого-нибудь заехать за вами. Ладненько?

Он хмуро посмотрел на нее, красивые зеленые глаза сощурились так, что походили на какие-то дурацкие лазеры.

– Мисс Ганн, как вы думаете, вы не могли бы разговаривать чуть менее снисходительно? Мне хватает этого от моей подруги Мойры.

– Доктор Ганн, – машинально поправила она хотя и покраснела. – Простите, – добавила она. – Просто у вас такой… ошарашенный вид. Даже больше, чем у меня. И это о чем-то говорит. – Она протянула руку к телефону. – Я звоню в автосервис.

Он отобрал у нее телефон таким быстрым движением что она и не поняла, что он взял трубку, пока не увидела, что радиотелефон у него в руке.

Странно. Странно! Только что стоял в дверях кухни и вот уже прямо перед ней. Как будто смотришь домашнее кино в ускоренном режиме. Или она уже начала пить?

Он сжал кулак, все еще держа трубку, а потом на плиточный пол посыпались мелкие кусочки пластика.

– Мне правда очень-очень жаль, – вяло сказал он. – Больно не будет. Просто стойте смирно.

– Что не будет больно?

Его руки протянулись к ее горлу.

 

8

В последний миг она вывернулась у него из рук, как скользкая рыбина, и пнула его в голень очень сильно – для человеческого существа. Это на самом деле было больно.

– Что с вами случилось? – пронзительно крикнула она. Глаза у нее сверкнули и сделались бешеными. От нее несло напряжением, стрессом и яростью. – Или в этом городе сегодня все окончательно спятили?

– Типа того. – Он снова набросился на нее. Если ему удастся сомкнуть руки у нее на шее, он закончит все за полсекунды – она окажется на небесах, не успев даже услышать треска. Она присела. И его руки сомкнулись в пустоте. – Это правда не имеет значения. Мне очень жаль. Но я должен это сделать. Вы… я считаю, что вы очень опасны. Простите, – добавил он невпопад.

– Придурок, ничего ты понимаешь! Вон из моего дома!

Она схватила статуэтку с полки, висевшей рядом с ее головой. Дерик присел, но недостаточно быстро – фигурка «Драгоценные моменты» размером в пять дюймов ударила его в лоб как раз над правым глазом и разбилась. Когда он вытряс осколки фарфора из волос и вытер кровь со лба, доктор Ганн уже мчалась по коридору.

Дерик с мрачным видом потащился за ней. Он не очень любил убивать – за всю свою жизнь он убил всего двух человек, черт побери, и оба они были негодяями-оборотнями. Это было совсем другое дело, и случилось даже, можно сказать, в другой вселенной. Тогда он защищал Стаю, а это совсем не то, что сломать шею бедной девушке.

«Это тоже защита Стаи, старина. Ты бы лучше не сомневался. А теперь шевели мозгами!»

Он пытался шевелить. Честно пытался. Умом он понимал, что все это неправильно. И еще он понимал, что эта женщина – угроза для его семьи, для всего его образа жизни. Но он не был зол на нее, он не боялся ее, она была ничуточки не опасна, он не защищал территорию, и потому он не испытывал тех чувств, которые нужны, чтобы согласиться сломать человеку шею.

Не говоря уже о том, что эта Сара Ганн – девчонка что надо. Она ему действительно нравилась, пусть даже они и знакомы совсем недолго. Ему нравилась ее дерзость, нравилось ее легкомысленное благодушие и еще очень нравилось, как от нее пахнет – точно роза, завернутая в хлопок. Поскольку она врач, ему казалось, что она – приятно женственный вариант рассеянного профессора, а это уже само по себе привлекательно. В другое время и в другом месте он не устоял бы – обаял бы ее, отвел в хороший номер в отеле и…

В коридоре он ее нагнал, но она споткнулась, когда он протянул к ней руки, и он снова ее упустил. Конечно, упустил. Его сердце настолько не принимало в этом участие, что это было бы смешно, когда бы не было так чертовски грустно.

Она отпихнула его, лежа на полу, и отползла. Он снова протянул руки, но на сей раз оступился он и упал так тяжело, что щелкнули зубы.

«Господи, да поторопись же! Хватит тянуть! И так уже плохо, что ты должен убить ее, так сначала нужно поиграть в кошки-мышки? Напугать ее еще больше, чем она уже напугана? Козел!»

Вот только она не столько напугана, сколько разъярена. О, он чуял носом страх, как подводное течение под ее яростью, но в первую очередь она злилась. И за это она ему на самом деле нравилась. Любая другая женщина – человек! – лепетала бы в углу, умоляя не убивать ее.

Он поднялся на ноги – и сразу же получил удар по лицу упаковкой прокладок. Белые снаряды вырвались из заточения и посыпались на пол.

– Вот тебе… обломись! – взвизгнула она, запуская в него флаконом с духами.

Он рефлекторно присел, и флакон разбился где-то позади. В коридоре мгновенно запахло лавандой, он чихнул.

– Вон!

– Не могу, – сказал он и снова чихнул. – Знаете, вы только постойте минутку смирно, и все будет кончено за…

– Мать твою!

– Верно. Конечно, это так понятно. То есть я тоже не стал бы стоять смирно. О'кей, – добавил он успокоительно, хотя и непонятно в каком смысле. Что именно было о'кей? Ничего. Ничего, хоть ты тресни.

Он последовал за ней в спальню и содрогнулся при виде жуткого беспорядка – казалось, здесь уже кого-то убили. Потом до него дошло, что она просто неряха. Почти на всей мебели валялась одежда, и нельзя было понять, какого цвета у нее ковер – по всему ковру было разбросано всякое барахло.

Здесь тоже хватало подходящих снарядов, а ее меткость просто устрашала – он был от природы быстр и проворен, но сейчас эта женщина, охваченная ужасом и негодованием, была чуть-чуть быстрее: она осыпала его снарядами и визжала, как пожарная сирена. В среднем два раза из трех он уворачивался, но все равно его не миновали: кувшин из Нокзима, пустая ваза, от которой пахло затхлой водой и увядшими цветами, кейс для DVD (Vertigo), пульт дистанционного управления, пустая коробка из-под шоколада «Годива», упаковка CD-дисков, книга Стивена Кинга в твердой обложке «Темная башня» – мамочки, да сколько же она весит, эта книга?

«А ты заметил, что не сумел убить ее? Ясное дело, ты доложишь об исполнении по телефону. Но ведь ты же оборотень в расцвете сил. Так почему она до сих пор не труп?»

Его внутренний голос таинственно напоминал голос Майкла, а потому он просто решил не реагировать. Нормально. Но он понял – уже коркой, а не подкоркой, – что так оно и есть. Он просто не может убить Сару. Всякий раз, когда он пытался приблизиться к ней, она спотыкалась, либо спотыкался он, либо она одерживала верх при помощи очередного снаряда. В голове гудело, думать было трудно.

И все-таки ей следовало быть покойницей как минимум три минуты назад.

Ладно, хватит валять дурака.

Она забралась на комод, вещей, которыми можно швыряться, там нет – боеприпасы иссякли. Однако вместо того, чтобы сжаться, она выгнулась, как кошка, у которой в лапах остается еще немного сил, чтобы нанести удар.

– Сукин сын, – проскрежетала она, охрипнув от истерических воплей. – Я ничем этого не заслужила…

– Пока – нет, – кивнул он.

– А теперь посмотри на этот бардак! Такого у меня еще не было! В доме черт ногу сломит, юбка порвана, на работе сплошные мертвецы, а спятивший белокурый жеребец – помощник механика – пытается меня убить! Сукин сын!

– Сегодня плохой день для нас обоих, – согласился он. И переспросил: – Белокурый жеребец? – Это было нелепо, но он почувствовал себя польщенным.

– Мать твою! Я хочу, чтобы ты отвял и оставил меня в покое, придурок!

Последние слова она прокричала, прокричала пронзительно, проорала. Ее ярость казалась могучей и необъятной – он не мог отделаться от запаха горящего кедра, этот запах душил его.

Вдруг боль у него в голове угрожающе усилилась – блин, ему показалось, что череп у него раскалывается! – и голова закружилась впервые в жизни. Это было крайне неприятно. И прежде чем он смог пожаловаться или понять, что происходит, в глазах потемнело, комната накренилась, а потом – потом уже ничего не было.

 

9

Скорее в приподнятом настроении, чем напуганная, Сара завершила работу – привязала Психованного Недоумка к кухонному стулу последним из мотков электропровода, которые достала из ящика с инструментами (любой одинокой женщине необходима такая вещь в доме). После чего встала, долго на него смотрела, а потом пошла за своей сумочкой.

Наверное, нужно найти телефон и позвонить 911. Однако ее не очень беспокоила вероятность того, что этот, как его там, сможет встать со стула. На самом деле она не знала, сможет ли он встать вообще: лицо у него было цвета кухонной штукатурки, а тело на ощупь казалось вялым, бескостным. И вот это ей вовсе не нравилось.

Она нашла сумочку, стряхнула с нее грязь, перешагнула через разбитый цветочный горшок и вернулась на кухню. На миг Сара пожалела о сотовом – вечно она теряет эти дурацкие штуки, и вот теперь расплачивается – и наклонилась к Психованному Недоумку. Приподняла ему веко и скривилась – апоплексический зрачок. По-настоящему апоплексический: похож на лопнувшую тыкву, весь в коричневато-оранжевых потеках. Белок глаза пронизан красными нитями, дыхание тяжелое, агональное.

Что она с ним сделала? Похож ли он на насильника, который ждет…

Но сейчас об этом думать не время. То, что сделал этот несчастный придурок, уже не имеет значения, потому что он умирает у нее на глазах. Он пытался ее убить, но ей вовсе не хочется, чтобы он откинул копыта у нее на кухне. Бедный тупой осел. Хотя глаз у него…

И вправду выглядит уже немного лучше. Не такой красный, да и зрачок как будто… сужается? Сужается и приходит в норму, и краснота тоже уходит, исчезает, и вот – его совершенно нормальный зрачок уставился на нее, и Недоумок заерзал на стуле, и она отступила так быстро, что споткнулась о другой стул и растянулась на полу.

 

10

– Ах, – сказал Дерик, – как неловко.

Она, испугавшись, поспешно отползла прочь. Он смотрел на нее, прищурившись. Что она делает на полу?

– Что вы делаете на…

– Как быстро, – сказала она, чуть не задохнувшись, – только что ты был без сознания и холодный, и тут же…

– Я восстанавливаюсь быстро. – Он хотел было встать, но понял, что не может, и чуть не завопил. – Вы привязали меня! Привязали к вашему кухонному стулу. Это новый стул.

– Электрический провод, – кивнула она, указывая на пустые катушки на столе. – Необходимая вещь в любом хозяйстве. А теперь усни снова, чтобы я могла вызвать копов, шизик-урод!

Он принялся извиваться. Он мог бы высвободиться, но на это нужно время. А она сообразительна! Провод на редкость жесткий, и развязать его, конечно, не удастся.

– Вы не поверите, – сказал он, – но я даже рад. – И он на самом деле был рад. Он не сумел убить ее. Она стояла перед ним, живая и злая, и он действительно был доволен и даже чувствовал облегчение. Это выглядело странно и, возможно, глупо, но сейчас ему было все равно. – Простите за беспорядок в вашем доме.

– Да заткнись ты! Слушай, ты действительно загибался. Как так получилось, что тебе стало лучше? – выпалила она. Казалось, ей до смерти нужно задать этот вопрос. – У тебя зрачок уже был апоплексический – а ты знаешь, что это значит?

– Ну, – сказал он, – звучит не очень приятно.

– Ты правильно понял. Это признак аневризмы, ясно? Кровоизлияния в мозг. Одним словом, ничего хорошего. Но тебе стало лучше прямо у меня на глазах. Это невозможно.

– Так же невозможно, как и то, что вы до сих пор живы. Я же говорил вам – я быстро восстанавливаюсь. У нас найдется что-нибудь пожевать?

– Теперь я должна его еще и кормить? После того как он пытался убить меня?

– Я есть хочу, – жалобно попросил он.

– Скажешь это судье. – Она протянула руку к телефону, обнаружила, что телефона нет, и перевела взгляд на осколки трубки, валявшиеся по всему полу. – Ах ты черт! Я и забыла. Купишь мне новую трубку, козел. И все новое вместо того, что мы сломали!

Она знала, знала ведь, что пожалеет, что одолжила телефон из спальни одной из своих бывших пациенток. Роза очень мила, но «одолжить» никогда не означает «одолжить на время», это всегда означает «отдать навсегда», и именно это…

– Ну ладно. Послушайте, я должен вам кое-что сказать. – Да уж, Антонии это очень не понравится. И Майклу тоже. А пошли они! – Меня послали с поручением убить вас.

– Я догадалась, – сухо проронила она. – Судя по всему, что здесь произошло.

– Нет, я хочу сказать, моя семья послала меня сюда. Специально из-за вас. Потому что вам суждено погубить мир. И моя задача – остановить вас. А я вот не смог.

– А тебе суждена доза торазина, как только приедут славные ребята в белых халатах. – Но вид у нее был встревоженный, как будто она слушала голос в дальней комнате, голос, который говорил то же, что и этот человек. – И я… я, наверное, ошиблась насчет твоих глаз. Ничего удивительного – после такого дня, какой у меня был, ничего не стоит поставить неправильный диагноз.

– Ясное дело, – фыркнул он. – Потому что вы ставите их все время.

– Ну да не важно. Теперь вот что: что я сделала со своим старым телефоном? – подумала она вслух, проводя пальцами по своим рыжим-рыжим волосам.

Они все время падали ей на лицо, и она отбрасывала их назад резкими движениями головы. Эти волосы были самым ярким пятном в комнате; он просто не мог отвести от них глаз. И от нее тоже.

– Неужели я его выбросила? Вряд ли… я никогда ничего не выбрасываю, если только можно… стоит только вещь выбросить, как она сразу же становится нужна… глупость какая.

– Выслушайте меня. Я не псих, хотя я хорошо понимаю, почему вы меня считаете психом.

– Разве я так считаю? – спросила она с напускной веселостью.

– Я не смог вас убить. Это вам понятно? Не важно, что моя так называемая священная миссия гикнулась; важно, что я попытался вас убить и не смог. Вам не кажется это немного странным?

– Нет, мне кажется, что это ты немного странный. – Но она нахмурилась.

– С вами такое случалось раньше? Странные дни? Незнакомцы, которые появляются ниоткуда и пытаются сделать вам зло? Я не верю, что мои родичи – единственные, кто о вас знает.

– Это Калифорния, – сказала она; беспокойство в ее глазах сменилось открытой тревогой. – Здесь все время происходят странные вещи. А ведь это даже не год выборов.

– Да, Калифорния. А не «Сумеречная Зона». – Он опять принялся выкручиваться, и провод потянул волоски у него на руке. – Ой!

– А ты сиди смирно.

– И умирай с голоду? Еще чего.

– Ой, ради бога. Сколько времени ты не ел?

– Два часа.

– Целую вечность, да?

– Такой у меня метаболизм. Ну есть же у вас в доме хоть что-нибудь?

– Парень, а ты нахал. – Это прозвучало почти что… восторженно? Но вид у нее по-прежнему был злой. И упрекнуть ее за это он не мог. – Странные вещи… ты, наверное, заговорил о них потому, что участвовал в этом.

– В чем «этом»?

– Как будто сам не знаешь.

– Я правда не знаю, – терпеливо сказал он. – О чем вы говорите?

– Не знаешь о команде одетых в красное странных типов, которые пытались убить меня на работе. – В голосе ее звучал крайний скептицизм.

– Нет. Но не скажу, что меня это удивляет. Понимаете, вы – «плохой парень», отрицательный персонаж.

– Это я – отрицательный персонаж?

– Ага. Вам предначертано погубить мир.

Она изумленно прикоснулась к груди.

– Мне предначертано?

– Ага. Вот почему меня послали отправить вас, так сказать, на тот свет. И держу пари, крутая команда странных типов была послана с той же целью. Так что вам следует сделать три вещи: накормить меня, развязать и убираться из этого дома.

Она потрясенно уставилась на него.

– Не обязательно в таком порядке, – добавил он, снова начав извиваться.

Чертов провод! Почему она не воспользовалась простой старой веревкой, как его бывшая подружка?

– Вот что, – произнесла она наконец. – Я звоню в полицию. Сию минуту.

Но не шелохнулась, и он по запаху понял, что она не собирается никуда звонить. Слишком она была озадачена и заинтригована.

– Ладно, Моргана. Зови копов.

– Как ты меня назвал?

– Моргана. Это ваше второе имя.

– Будь у меня второе имя, я бы, наверное, об этом знала.

– Очевидно, не знаете.

– А, да пошел ты! – бросила она, и он чуть не рассмеялся. – Хватит с меня этой чепухи насчет таинственных незнакомцев, пытающихся убить меня и при этом таких загадочных. Давай выкладывай.

– Хорошо. Вы – воплощение феи Морганы.

Она вскинула руки.

– Ой, да ладно! Ничего получше не мог придумать?

Он пожал плечами, насколько это было возможно в его положении.

– Это правда. Вы злая ведьма, призванная погубить мир. Уж простите.

– Прежде всего фея Моргана не обязательно была злой. Потом…

– Откуда вам это известно?

– В колледже я писала о ней какую-то работу. Во-вторых…

– Так-так. Из всех людей в мире, живых и мертвых, вы выбрали ее. Держу пари, в колледже ваш дополнительный курс как-то был связан с ней.

– Многие люди выбирают дополнительным курсом историю Европы. А что до того, что я выбрала своей темой Моргану, – так это делала масса других людей за несколько столетий, – сказала она, но вид у нее снова сделался смутно обеспокоенный, словно она слушала нечто, ему недоступное. Но это невозможно! У него ведь идеальный слух. – Скажи, место, где ты живешь… там много врачей? И совсем нет дури?

– Весьма остроумно, Моргана.

– Не называй меня так, – машинально ответила она, но без особого запала.

– Ну, вы хотя бы обдумайте такую вероятность. Зачем, скажем, мне было сюда приезжать? Я ведь живу в Массачусетсе, но проделал такой путь через всю страну – только чтобы устроить бардак в вашем доме?

– С этой теорией я согласна, – признала она.

– Довольно сомнительно, – сказал он. – А сегодня здесь оказался не только я, но и еще одна группа киллеров? То есть как бы киллеров? И что случилось с ними? Как вышло, что вы остались живы? Ни они, ни я не смогли вас убить?

– Может, ты один из них. Мы еще этого не выяснили. И потом, им просто не повезло.

– Ага, держу пари. Держу пари, что такое случается вокруг вас часто.

– Ну… – Брови у нее сошлись на переносице, она задумалась и стала ужасно хорошенькой. Ее синие глаза сощурились, на лбу собрались морщинки. – Мне всегда везло… только вряд ли это что-то доказывает.

– Если уж мы будем беседовать еще какое-то время – что я полностью приветствую, так что с этим проблем нет, – не найдется ли у вас яблока, или, может, вы приготовите мне какой-нибудь фастфуд или типа того?

– Опять о еде! Ты жуткий наглец, тебе это уже говорили?

– Каждый день и очень часто, у меня дома. Ну, так как же?

– Я этому не верю, – пробормотала она, но, слава богу, повернулась к столу, взяла с блюда яблоко, достала нож с подставки и быстро нарезала фрукт на кусочки, которые легко проглотить. Потом вразвалочку подошла к нему и сунула ему в рот три кусочка.

– Пабббо, – сказал он.

– Не за что. Значит, некто послал тебя сюда убить меня, потому что я – воплощение феи Морганы. Так ты говоришь. – Он не ответил: вопрос потерял актуальность. – И другие люди тоже хотят добраться до меня из-за этого же. – Он кивнул, продолжая жевать. – Поэтому я не должна вызывать копов, а должна уехать.

– Со мной, – кивнул он, проглатывая.

– Грандиозно!

– Понимаете, мне кажется, в этом деле есть что-то непонятное. Так что нам нужно рвать когти и попробовать выяснить что к чему.

Она быстрыми, сердитыми движениями резала еще одно яблоко, и он смотрел на нож, немного нервничая; если она так разозлится, что всадит нож ему в глаз, ему, вероятно, никогда больше не придется выть на луну. Он восстанавливается быстро, но бывают такие повреждения в мозгу, которые нельзя исправить, как бы ни было близко полнолуние.

– Выяснить что к чему, – повторила она. – Да, конечно. Давайте перейдем прямо к делу.

Она сунула ему в рот еще несколько долек, и хотя в поедании разрезанного яблока он никогда не видел ничего особо эротического, от ее запаха и прикосновения еe пальцев к его губам у него поднялся… Скажем так: поднялся некий вопрос. Ладно, пусть так – очень большой опрос. Он поерзал на стуле и пожалел, что не может скрестить ноги.

– Знаете, когда я предположил, что с вами случалось много всякого, просто вы не обращали на это внимания, вы были малость озадачены, – сказал он с набитым ртом. – Почему вы не хотите рассказать мне? Что случалось у вас до сегодняшнего дня? Как вышло, что вам так везет?

– Не знаю. Везет – и все. Всегда везло. Ма называла меня своим большим везунчиком.

– Вот как? А где она сейчас?

– Умерла.

– Ах. Прошу прощения. Моя тоже.

– Черт возьми, сколько у нас общего! – заметила она, вытаращив глаза и суя ему в рот очередной кусок яблока.

– Полагаю, так и должно быть, – ответил он, хрумкая.

– Ну ладно. Я выиграла в лотерее. Пару раз.

– Что? – Он знал, что она не врет, но все это было удивительно. – Больше одного раза?

– Всякий раз, когда мне не хватает денег, я… обычно неожиданно получаю деньги. А один раз мне нужно было несколько тысяч – заплатить за последнюю четверть в колледже, и я выиграла в лотерее, и именно такую сумму, какая была мне нужна. А однажды я получила возврат налога, когда мне были нужны деньги на экстренные расходы на… но ведь все получают возврат налогов.

– Ага, но я никогда еще не встречал человека, который выиграл бы в лотерее, не говоря уже о двух выигрышах.

– Четырех, – пробормотала она.

– Ни фига себе! И вы вкручиваете мне мозги, что я – псих?

– Это ничего не значит, – упиралась она.

– Ладно, Моргана…

– Бросьте вы это!

– …может, вы объясните, как именно в тот момент, когда вам нужно было убрать меня с дороги, я получил эту клятую аневризму? Как насчет этого?

– Счастливое совпадение? – предположила она.

– Я вас умоляю.

– Действительно, – она откашлялась, – два года назад у нас в округе орудовал серийный насильник. И он… э-э-э… как-то проник в дом, пока я была в колледже, но когда я пришла домой, я нашла его мертвым у себя на кухне.

– Жестоко заколот?

– Нет… э-э-э… вскрытие показало, что он страдал врожденной сердечной недостаточностью – легкой, не вызывавшей никаких особых осложнений, но по какой-то причине, пока он ждал здесь, чтобы… чтобы… в общем, у него случился ИМ, и он умер.

– А что такое ИМ?

– Инфаркт миокарда. Сердечный приступ, – нетерпеливо пояснила она.

У Дерека отвисла челюсть.

– Вот блин, мне еще повезло, что я жив!

– Ну, в общем, типа того. – Она сунула ему в рот еще кусок. – Обследование карта покажет, но я все же полагаю, что вы сумасшедший. И еще. Один раз, когда я проспала и опоздала на автобус, он сломался, и половина пассажиров погибли.

– Господи Иисусе! – только и смог выдохнуть он. Дело было хуже и круче, чем он предполагал. – Это она – ваша магия. Вам феноменально, зверски везет. Все время.

– Магии не существует. – Но на лице у нее снова отразилось сомнение. – Везет всем.

– Сара, ради бога! Прислушайтесь к себе.

– Та команда в больнице…

– Не рассказывайте, позвольте мне поделиться своими предположениями. Они выглядели как Три Марионетки – или сколько там их было. Расшибают головы, падают, получают сердечный приступ прямо на месте… а вы выходите из переделки без единой царапины.

– Это, похоже, правда…

– Как-нибудь ночью нам нужно пойти поколобродить.

Она невольно рассмеялась.

– Ну конечно. Уверена, полиция выпустит вас сию же минуту.

– А, вот оно что! Вы все еще собираетесь вызвать копов? Нам нужно уходить отсюда!

– Но вы ведь на самом деле пытались меня убить, – напомнила она.

Как будто ему нужно было об этом напоминать! Ему вовек не видать прощения. Дерик Гарднер – дерьмо, а не оборотень, совершенно неспособный убить какую-то медсестру. Пусть даже медсестру с докторской степенью, все равно.

– И у меня есть только ваше слово, что вы больше не попытаетесь это сделать.

– Ну, я свое слово держу, – обиделся он. Конечно, она этого знать не может – в отличие от других членов Стаи. Конечно, это все усложняет, зато весело. – И как я сказал, в этом деле есть много всякого, больше, чем мы и состоянии учуять. Я думаю…

– Как учуять?

– Не важно. Знаете что, давайте проведем кой-какие раскопки. Идет?

– Идет! – сказала она с напускным энтузиазмом. – Вы хотите быть Нэнси Дру или Храбрым Парнем?

Он не обратил внимания на сарказм – помогла многолетняя практика общения с Мойрой.

– Давайте точно выясним, что именно вы собираетесь делать. То есть я хочу знать: вы ведь не хотите погубить мир, верно?

– В жизни не вела таких ужасно сюрреалистических бесед, – усмехнулась она. – Нет. Еще чего.

– Так как же получилось, что всякий, кто способен предвидеть будущее, – я допускаю, что те плохие парни вышли на вас именно так, – говорит, что именно это вы собираетесь сделать? А? Вам не кажется, что это странно? А?

– Мне многое кажется странным.

– Тогда держись за свою шляпу, радость моя.

Она настороженно посмотрела на него.

– Что еще? Я в общем не готова к новым сюрреалистическим откровениям…

– Я оборотень.

– Мать! А я что говорила!

 

11

– Я оборотень! – повторил красавчик-психопат.

Поерзал на стуле и скривился. Наверное, рана саднит… Конечно, на лбу у него много засохшей крови, и рубашка вся в крови. Саре стало жаль его, но она наступила на горло своему чувству.

– Охотно стал бы безволосым, но тут уж ничего не поделаешь.

– Не нойте! Попробуйте воспользоваться хорошим эпилятором.

– Я оборотень, я перекладываюсь.

– Давайте не все сразу, ладно? – Сара старалась не показать, насколько она ошарашена.

Такое впечатление, что она ведет сражение, в котором проигрывает. Как будто ей мало сегодня неприятностей, так нет же, она еще и тащится, кормя с руки этого Амбала-из-дурдома. Засовывая ему в рот ломтики яблока, она ощущает щетину на его подбородке, тепло его лица, чувствует сладость яблока в его дыхании, может…

(Я могу сделать с ним все, все, что угодно)

…почувствовать его… его…

(И он не сможет меня остановить. Он связан. Я могла бы сесть ему на колени и, сделать что угодно…)

Ах, чушь собачья! Губы у него шевелятся. Опять какая-то ерунда насчет…

(вот именно)

…феи Морганы, разумеется.

– Что? – переспросила она.

– Я говорю, один из членов нашей Стаи сказал мне, что вы собираетесь сделать, и мой… мой босс, так, наверное, вы назвали бы его, прислал меня сюда присмотреть за вами. И к вашему сведению – не в лучшем смысле этого слова.

– Похоже на речь настоящего принца, – пробормотала она, стараясь не смотреть на его губы.

Дерик пожал плечами:

– На самом деле скорее на речь короля, и он классный парень. Он мой лучший друг, так что мне пришлось уехать, прежде чем я убил его.

– Вот как?

– Да. Трудно представить себе нечто худшее, чем убийство лучшего друга.

– Уж чего хорошего, – согласилась она, стараясь вспомнить, не оставила ли свой рассудок в прихожей. А этот разговор – самый сюрреалистический из всех, какие она помнит за… за всю жизнь, это уж точно. – Наверное, было бы неплохо, если бы вы уехали отсюда, вместо того чтобы убить меня.

– Попытаться убить вас, – поправил он. Потом усмехнулся, продемонстрировав слишком много зубов. Страшно! Белая вспышка, и, черт возьми, эти клыки действительно казались острыми! Она чуть не отступила назад. – И кстати, вы мне понравились, – добавил он, что не имело смысла, ну да ладно. – Вы – если вам этого никто не говорил – необычайно хорошенькая. Вы от природы рыжая? Ведь так, да?

– Не важно, – строго ответила она. – Сейчас я пойду комнату и позвоню в полицию. Вы городите какую-то чушь, хотя вы и великолепны, а я… с меня… хватит.

– Да и с меня тоже, – заверил он. – Кажется, я ни разу в жизни не оказывался в таком нелепом положении. Так что если вы не возражаете… и даже если возражаете…

Тут он проделал что-то вроде пожатия, но не плечами, а всем телом, она услышала, как рвется проволока, и он встал! Повторим: он встал!

– Аах, – выдохнула она.

Как это он – как он разорвал все это, и ручка стула сломалась, что странно, и…

Он схватил ее! Ну, протянул к ней руку. Взял ее за руки…

– Аах!

…и притянул ее в свои крепкие объятия…

– Аах!

…и наклонил к ней голову…

– Аах! – мм!

…и вот его губы прижались к ее губам, восхитительно двигаясь, а она схватила его за плечи и… э-э-э… оттолкнула его, да, то есть собиралась оттолкнуть, вот только она приподнялась на цыпочки, чтобы удобно устроиться рядом с ним, и от него замечательно пахло, от него пахло – так пахнет лес весной, а его рот, о боже, его губы были горячие, а его дыхание благоухало яблоками и… и…

Он прервал поцелуй и стал в трех футах от нее. Она не видела, как он отошел. Она заморгала, а он исчез. Ее рассудок попытался воспринять такую скорость, но не смог. Просто… не смог.

– Простите, – весело сказал он. – Мне хотелось сделать это… ну, примерно последние четыре часа. Но это не в моих правилах. А может, и в моих. Итак! Что дальше, солнышко?

– А? – спросила она, поднося к губам дрожащую руку.

– Полагаю, нам следует сдвинуть наши… э-э-э… головы и решить, что есть что.

– Вы не оборотень, – проговорила она, потому что могла думать только об этом.

Он вздохнул, направился в ее спальню, присел на корточки, схватился за кушетку, встал и поднял эту тяжеленную мебель одной рукой, почти с такой же легкостью, с какой она, Сара, подняла бы поднос. К счастью, в доме были сводчатые потолки.

– Вы ведь не собираетесь заставить меня жонглировать ею? – Он подбросил кушетку на фут вверх, поймал и снова подбросил. – Здесь мало места.

– Вы натренировались, – сказала она онемевшими губами. – Это не значит, что вы… вы… ну, вы понимаете.

– Раз в месяц покрываюсь шерстью и вою на луну?

– Ну…

– А я вот поверил, что вы ужасно опасная волшебница, которой суждено погубить мир.

– Не морочьте мне голову, – бросила она. – И поставьте мебель на место.

– Скажите «да», – пропел он.

Он даже не запыхался!

– Поставьте кушетку на место, а потом поговорим, ладно?

– Скажите «да»…

– Ну хорошо, хорошо! Вы оборотень, а я – слабоумная волшебница. А теперь оставьте в покое мою кушетку!

– О'кей. – Он осторожно поставил кушетку на место. – И что теперь?

– А теперь я скажу: у меня нет намерений погубить мир.

Она скрестила руки на груди. Быть храброй – или казаться таковой – гораздо легче, когда он на другом конце комнаты.

– Принято. Как насчет еще одного поцелуя? Нет? Ну вот, испортили настроение.

– Вы и правда странный, – заметила она.

– Именно так они обо мне и говорят.

Он был удивительно весел. Если честно – самый улыбчивый парень Из всех, кого она видела. Может, он умственно отсталый?

– Они – это?..

– Моя Стая.

– Ваша стая?

– С заглавной буквы С.

– М-м-м. Оборотни, да?

– Ага.

– И Стая направила вас сюда, чтобы помешать мне погубить мир.

– Ага.

– Но вы не собираетесь убивать меня?

– Ну… – Он сконфуженно развел руками. – Во-первых, я не смог. То есть действительно не смог. Мне это было неприятно, но я собирался все честно сделать, поймите меня правильно. Однако… не сделал. А на тот случай, если вам никто этого не говорил, знайте, что аневризма причиняет жуткую боль.

– Спасибо за намек.

– Так что я решил – мы объединяемся, выясняем, кто такие эти действительно плохие парни, и спасаем мир.

– А что, если вы и есть тот самый плохой парень?

– Я знаю, что это не я. А вы, когда пришли, выглядели чем-то очень расстроенной. Держу пари, вы встретили настоящих плохих парней. И я помогу вам добраться до них.

– С чего бы это? – с подозрением спросила она.

– Это поможет мне и в личном, и в профессиональном плане, потому что я из тех, кто всегда хотел быть самостоятельным, и полагаю, это даст мне возможность показать, на что я способен. Вы только… не спешите пока взрывать планету, ладно? Я этого не переживу. Ну, то есть – это сильно все усложнит.

– Мы объединяемся? – Почему эта идея представляется ей настолько же волнующей, насколько и пугающей? – Вот так вот, да?

Он улыбнулся, и как ни странно, в его лице не появилось ничего устрашающего. Может, потому, что на сей раз он продемонстрировал не очень много зубов.

– Да так. Ну и что вы скажете?

– Скажу, что мы оба сошли с ума. – Она прижала руку ко лбу. – Не могу поверить, что я обдумываю такие вещи. Не могу поверить, что я не звоню в полицию. Не могу поверить…

– Чему?

– Не важно.

– Ах, этому? Насчет этого не волнуйтесь. Я уже сказал вам, что вы мне тоже нравитесь.

– Обалдеть, – пробормотала она.

 

12

– Лучше бы вы этого не делали, – сказала Сара, когда он высунул голову из машины.

– Простите. – Он вернулся на место. – Просто не могу с собой справиться. Здесь замечательно пахнет.

– Слушайте, оно и без того странно, что вы высовываетесь из машины, как большой… ну, да вы сами понимаете. Но зачем так себя вести, когда вы за рулем?

– Был не прав. – Он обиделся.

– Сверните налево у светофора.

Дерик свернул, и перед ними возникло кирпичное здание «Монтрей-бей Дженерал». Сара посмотрела на здание. Просто прекрасно, что сначала они появятся здесь. «МБ Дженерал» был всегда ее домом. Здесь она училась, здесь работала, здесь влюблялась, здесь работала, здесь бросала, здесь спала, здесь работала, здесь была обманута, здесь работала, здесь узнала, что она сирота, здесь выросла.

Здесь нашла отца.

Ладно, Дерик хотя бы не пытается убить ее. Больше не пытается.

– Я забыла, – резко сказала она. – Как ваша фамилия?

– Гарднер.

– Вот как. – Это звучит почти… обыкновенно. Безопасно и обыкновенно. – Замечательно. Полагаю, вы уже знаете мое имя.

– Ага.

– Конечно, – пробормотала она.

Как глупо! Он только что рассказал ей всю эту дурацкую историю, и уже не в первый раз. Возможно, она не в состоянии удержать в памяти факты потому, что не в силах их принять. Честно говоря, она все сомневается, что верит во все эти россказни типа «вам суждено разрушить мир», но в конечном счете все интереснее, чем болтаться в автосервисе у своего механика.

– Что с вами? – спросил Дерик. – У вас такой вид, будто вы сейчас выпрыгните из машины. – Он припарковался. – А этого совершенно не стоит делать. Я хотел сказать, что вы – существа в высшей степени слабые. Не понимаю, как можно жить в таких хрупких телах.

– Вы бы привыкли, если бы родились в таком теле.

– Бедняжка. – Он покачал головой.

– Ничего страшного. Ну ладно, – нервно проговорила она, – сейчас мы найдем доктора Каммингса. Он вроде как мой наставник. Они с моей мамочкой были хорошими друзьями, и он заботился обо мне после того, как она… после ее смерти. Он знал о моей семье много всякого, о чем никогда не хотел разговаривать, и он… никогда не подводит в трудную минуту. – Точнее, он всегда сохраняет полную невозмутимость. И разве он не оправился с ужасающей быстротой после утреннего нападения? Он был скорее раздражен, чем испуган, – реакция не слишком типичная. Достаточно нетипичная, чтобы она удивилась. – Как бы то ни было, мы его найдем, выслушаем, что он скажет, и, может быть, решим, куда направиться отсюда. Хорошо? Это вас устраивает?

– Вы – фея-убийца, – улыбнулся он. – Полагаю, мы направимся точно туда, куда скажете.

– Кончайте вы это или вечером не получите «Молочные косточки». Или вы предпочитаете сухому корму настоящие кости?

Он застонал, и проходящие мимо дамы оглянулись. Дерик не лез ни в какие ворота… черт побери, он не лез даже в собственную футболку, которая натягивалась и перекатывалась в очень интересных направлениях. Он был самым крупным из всех мужчин в больничном вестибюле. Возможно, во всей больнице. А может, и в городе.

– Только не начинайте с дурацких шуточек, ладно? – попросил он.

– Все зависит от вас, – строго ответила она. – Теперь пошли. Доктор Каммингс, наверное, у себя в кабинете.

– Как он выглядит?

– Как рассерженный полковник Сандерс.

Дерик фыркнул.

– Седовласый и седобородый? И тоннами поедает попкорн?

Сара воззрилась на него и чуть было не оступилась, входя в лифт. Она покачнулась и невольно прижалась к нему.

– Вы следили за мной?

Он с любопытством посмотрел на нее.

– Это что, способно вас взбесить? Это что, хуже, чем пытаться убить вас?

– Убить меня уже пытались. Я к этому почти привыкла. Но я терпеть не могу, когда за мной следят, – бросила она. – Это низко, бесчестно и противно!

– Не берите в голову! – Он вскинул руки. – Серьезно, Сара, не беситесь, ладно? Возьмите и успокойтесь. Я не следил за вами. Я учуял, каков этот тип – доктор Каммингс, – по запаху, который от вас исходит вот и все.

– Вот и все?

Она нажала кнопку пятого этажа. Легкая паника Дерика доставляла ей что-то вроде удовольствия. Приятно руководить человеком с такой симпатичной внешностью. И она знала, просто знала, что он – из «этих парней». Все женщины в вестибюле смотрели на него, а он даже не заметил. «Эти парни» никогда не догадываются, как они блестяще выглядят. Это раздражает… нет, это приятно. Нет, все же раздражает.

– Он, наверное, обнял вас, или схватил, или что-то такое. У вас на левом плече несколько седых волосков. Но у вас нюх совсем как у меня – вам не нужно ни за кем следить. Так что утихнете, идет?

– Доктор Каммингс сбил меня с ног в вестибюле. – призналась она. – Он был страшно зол.

Дерик нахмурился:

– На вас?

– Нет, потому что из-за киллеров мы опаздывали на большой обход.

– Серьезно?

– Да.

– Хм. Давайте-ка поговорим с этим мужиком. Черт может, нам удастся его завербовать!

– Ну разумеется, – холодно проговорила она, направляясь к «Перчатке» (так все называли кабинеты врачей на пятом этаже), а Дерик шел рядом с ней, – доктор будет в восторге.

Она остановилась у двери в кабинет Каммингса и подняла руку, чтобы постучать.

– На этой двери написано «Доктор Майкл», – заметил Дерик.

– Угу. Доктор Каммингс не хочет, чтобы интерны подслушивали его, и это один из его способов.

Она постучала два раза.

– Уходите, не то пристрелю!

– Это еще один его способ, – объяснила она, открывая дверь.

– Ах, чудесно, это доктор медсестра Ганн. Или медсестра Ганн, доктор? Не зашибите свою крошечную головку дверью, когда будете уходить.

– Вот этот человек, – Сара указала на Дерика, который был явно очарован пушистыми бровями доктора Каммингса, – утверждает, что я фея Моргана.

Доктор Каммингс пробурчал что-то и принялся рыться в стопке прошлогодних «Ланцетов».

– И что его послали убить меня, чтобы я не могла погубить мир.

Доктор Каммингс нашел интересовавший его номер и откинулся на стуле. Он снова что-то пробурчал – по-видимому, предлагая Саре продолжать.

– И мне стало интересно, – закончила она, чувствуя себя полной дурой, – что вы об этом скажете.

– Я удивлен, что этот молодой человек еще жив, – сказал доктор Каммингс, не поднимая глаз от журнала. – И разочарован, должен добавить. А больше мне нечего сказать, ваше высочество.

Сара заморгала. Обдумала услышанное. Открыла рот. Снова закрыла. И наконец переспросила:

– «Ваше высочество»?

– Вы сестра короля. Умершего много столетий назад, но это не имеет значения.

– Ох, дружище! – воскликнул Дерик, плюхаясь на ближайший стул. – Вас, Каммингс, что-то очень тревожит.

– А ты веди себя прилично, оборотень.

У Сары отвисла челюсть, Дерик чуть не свалился со стула.

– Дружище! Откуда ты это знаешь? По виду ты совсем не из Стаи.

– Неужели я похож на человека, которому можно всучить рыбу вместо мяса? – бросил Каммингс. – По тебе же все видно. Хищники ходят, стоят, двигаются и бегают совершенно иначе, чем мы все. Если ты хочешь одурачить homo sapiens, советую не ходить вокруг, рассматривая всякого встречного, словно интересуясь, каков он на вкус. Что же до вас, ваше высочество, – повернулся он к Саре, – что вы делаете в обществе этого… этой сволочи? Одурачены его невозможной красотой? Не сомневаюсь. Хорошенько подумайте, не лучше ли будет убить его, дорогая? От оборотней одни неприятности, из них не получаются хорошие мужья.

– Неправда! – с жаром вздрогнул Дерик.

– Где твой отец, ликантроп? – поинтересовался доктор Каммингс с напускной любезностью.

– Он… э-э-э… знаете что, давайте придерживаться темы, а? И не называйте меня так. Выкладывайте, что вы знаете, дружище. Прямо сейчас. – Он устремил взгляд на Сару, отчаянно пытавшуюся уследить за разговором. – Но все-таки я вернусь к этому на минутку – из нас получаются хорошие мужья. Понимаете – если мы находим подходящую девушку.

Доктор Каммингс хмыкнул – не слишком доброжелательно.

– Ведь большинство ребят, которых я знаю, на самом деле хотят иметь пару – жену то есть – и детенышей. На самом деле хотят. Но нас мало, вас – великое множество, так что зачастую они женятся, не обдумав все как следует, и потом, люди устроены иначе, чем члены Стаи, здесь не из-за чего смущаться…

– Дерик (он был огорчен, и его огорчение огорчало ее), кому до этого дело? (И забавляло.) Давайте сосредоточимся на этом деле с «вашим высочеством»? А вы! – Доктор Каммингс вздрогнул, когда она погрозила ему пальцем. – Начинайте. Начните с «Я приехал в Монтрей-бей и познакомился с вашей матерью еще до вашего рождения» и закончите «А потом вы вместе с оборотнем явились ко мне в кабинет». Начинайте сейчас же.

– Вот именно! – поддакнул Дерик.

– Не повышай на меня голос, щенок! – Каммингс посмотрел на Сару. – Я приехал в Монтрей-бей, потому что при помощи своего искусства узнал, что фея Моргана должна родиться здесь через семьдесят два часа. Я нашел вас в этой больнице и подружился с вашей матерью. Я объяснил вашей матери, кто вы, но она мне не поверила и запретила рассказывать об этом вам. Я охранял вас все эти долгие годы и присматривал за вами после смерти вашей матери. Теперь «Избранники Артура» пытаются убить вас. Это никак не связано со спасением мира. Просто они вас не любят. А потом вы вместе с оборотнем явились ко мне в кабинет.

– Ох, приятель… – Дерик потер лоб. – Вы просто напрашиваетесь на сердечный приступ, или чтобы ваши легкие лопнули, или чтобы глаза у вас вылезли на лоб, или что-то типа того. Я хочу сказать, что я даже не знаю ее, и вся эта история здорово меня бесит.

– Моя мать… – Сара кашлянула и начала снова: – Моя мать знала об этом?

– Нет. Вы не слушали, доктор Ганн, это ваше свойство мы с вами уже обсуждали.

– Простите, – пробормотала она.

– Хотите, чтобы я вынул из вас легкие? – радостно поинтересовался Дерик.

– Попробуй, ликантроп.

– Я просил вас не называть меня так.

– Да прекратите же вы! – крикнула Сара. – Доктор, закончите ваш рассказ.

Тот засопел.

– Ладно. Как я уже сказал, ваша мать отказалась поверить правде. И не поверила. Она упрямо не позволяла себе поверить. Она сошла в могилу, полагая, что вы самый обыкновенный ребенок. Она твердо решила, что вы – как все остальные дети. И не имело значения, что она видела. Не имело значения, что вы делали. – Доктор Каммингс замолчал. – Славная женщина, – сказал он наконец. – Но не блестящего ума.

– Не смейте так говорить о женщине, родившей Сару, – рявкнул Дерик.

– У нас свободная страна, волчонок, и, как ты мог заметить, меня не волнует, что я могу вызвать раздражение того, кто лижет свои яйца в полнолуние!

Дерик вытаращил глаза, а Сара с трудом подавила смех. Понятное дело, белокурый жеребец не привык, чтобы люди на шестом десятке подавали ему дерьмо на блюдечке.

– Ладно, ладно. – Она подняла руки. – Давайте сосредоточимся.

– Я не лижу мои…

– Итак, доктор Каммингс, почему именно вы? Почему вы держались поблизости?

– Чтобы защитить вас от случайных недоумков, которые захотят убить вас из-за того, кто вы есть. – Он многозначительно глянул на Дерика, который сжимал и разжимал кулаки, сжимал и разжимал. – Или, точнее, кем вы были.

– А эти парни сегодня утром?

– Я сказал вам. «Избранники Артура».

Последовало долгое молчание, и когда показалось, что доктору Каммингсу больше нечего добавить, Сара раздраженно спросила:

– А кто это?

– Группа неудачников скорее всего, – пробормотал Дерик. – Решили добраться до вас просто потому, что это можно сделать.

– А скажите-ка точнее, с какой целью вы появились в нашем прекрасном городе? – резко спросил Каммингс. – Уверен, что не ошибусь. Ваш альфа приказал вам, и вы отправились, не задавая вопросов и не пикнув. Типичное поведение для члена Стаи.

– Он не приказывал! Я сам решил отправиться. И что вы, доктор Каммингс, можете об этом знать, интересно?

Доктор Каммингс пожал плечами и начал шарить по столу в поисках сигарет. Разумеется, курить в больнице запрещалось, но доктор Каммингс иногда нарушал запреты.

– Я провел некоторое время – несколько лет – в обществе некой леди ликантропа. Ее изгнали из вашей Стаи по какой-то тривиальной причине, и ей было одиноко.

– Где она теперь? – спросила Сара, невольно заинтересовавшись.

Она никогда не видела доктора Каммингса ни с одной женщиной, кроме ее матери. Честно говоря, ходили слухи, что он гей.

– К власти пришел новый вожак Стаи, простил ей тот самый мелкий проступок, она вернулась на Мыс и жила долго и счастливо, ловя кроликов.

– Кто она была? – спросил Дерик. – Возможно, я знал ее родственников.

– Не важно. Я к тому, что не стал бы тыкать пальцем в «Избранников Артура», поскольку причины вашего пребывания здесь тоже не совсем безукоризненны.

– Фу-ты! Да я пытаюсь спасти мир, приятель. Меня мало волнуют страдания настырных типов, пускающих табачный дым.

– «Избранники Артура», – сказала Сара, снова пытаясь вернуть беседу в нужное русло. – Какова их история?

Каммингс пожал плечами и раскурил сигарету.

– Фанатики, верящие в легенды о короле Артуре. Вы, конечно, знаете, что Артура предала его сводная сестра, фея Моргана, и именно поэтому он пал в битве. «Избранники Артура» считают, что, если они избавятся от вас, Артур наконец-то вернется.

– Значит, – сказал Дерик, – они больные на голову.

– Ну… да. Такую компанию трудно урезонить.

– Минутку, – проговорила Сара. – Считается, что фея Моргана была злой женщиной, но ведь это легенда, а не факт. На самом деле множество людей в наше время убеждены, что злобный нрав Морганы – изобретение монахов-женоненавистников.

И доктор Каммингс, и Дерик пожали плечами. Сара едва удержалась, чтобы не всплеснуть руками. Мужчины! Бог запрещает им смотреть на историю с точки зрения нормального отношения к женщинам. Возможно, фея Моргана была очень хорошей для своего времени. Конечно, она была волевой. Но порочной, злой и темной волшебницей? Фи!

– Но как они узнали, что Сара – это Моргана?

– Так же, как и я. По звездам, старым книгам, легендам, предсказаниям. Вот вы – как вы узнали?

– У нас в Стае есть одна особа, которая обладает даром ясновидения, – признался Дерик. – Она сказала, что, если я немедленно не отправлюсь к Саре, миру конец.

– Хм-м. Очаровательно. И какие же у вас планы?

Вид у Дерика был озадаченный.

Сара переспросила:

– Планы?

– Уничтожить угрозу вашей личной безопасности, спасти мир – с сожалением должен признать, все предсказания в этом сходятся. Ваши планы?

– Э-э-э…

– Великолепно, – буркнул доктор Каммингс. – Клянусь, Сара, вы с каждым годом становитесь все глупее.

– Полегче, – осадил его Дерик.

– А вы, я думаю, никогда и не отличались остротой ума.

– Дружище, я заставлю вас съесть собственные уши!

Доктор Каммингс вздохнул:

– Прекрасно. Секта Артура имеет свою базу в Сейлеме, в Массачусетсе. Вы едете туда. Уничтожаете своих врагов. Едите сливочное мороженое с горячей помадкой. Конец.

– Стоп, стоп, стоп. Если вы знали, что все это случится, почему не предупредили меня? Почему не рассказали мне о секте Артура десять лет назад?

– Вы правы. Теперь я вижу, что поступил неправильно. Потому что вы, разумеется, поверили бы мне и сразу же ринулись в Сейлем.

– Может, и ринулась бы, – промямлила Сара.

– Неужели непонятно, Сара? Я должен был ждать, пока не придут в движение силы ваших противников. Только в таком случае у меня появился бы шанс, что вы мне поверите. Секта ничего вам не сделала бы, пока вы были маленькой, потому что все предсказания говорят, что вы не погубите мир, пока не станете взрослой.

– Погодите, – возразил Дерик, – почему же было не убить ее, когда она была ребенком? И так спасти мир?

– Потому что секта не может использовать ее, если она умрет, глупый полукровка! И позвольте вам напомнить, что убить ее не так-то просто. Впрочем, не удивлюсь, если вы уже об этом забыли.

– Но как они могут использовать ее, чтобы погубить мир? Эти парни Артура?

Доктор Каммингс пожал плечами:

– Никто не знает. Известно только, что она – важная составная часть этого замысла. Убить ее в детстве – и кто знает, что тогда случилось бы? Ждать, пока она вырастет – и как следует вырастет… Сара, пора уже отказаться от рогаликов… и рисковать, что мир будет разрушен. Это непростой выбор. Большая часть из нас решила наблюдать и ждать. А теперь идите.

– Нехорошо убивать стариков, – пробормотал Дерик себе под нос. – Нехорошо убивать стариков. Нехорошо у…

– Единственное, что я мог, – это быть рядом, что я и делал, а теперь все, теперь настал час «X». – Доктор Каммингс так резко хлопнул в ладоши, что Сара и Дерик подпрыгнули. – Теперь вперед! В Сейлем! До свидания.

Дерик и Сара переглянулись и разом пожали плечами.

– Я согласна, если вы согласны, – сказала она. – Очень не хочется опять идти в больницу и думать, не покалечат ли сегодня «Избранники Артура» совершенно посторонних людей.

– Я поеду туда же, куда и вы.

– Как трогательно, – усмехнулся доктор Каммингс. – Я одобрил ваше заявление об отпуске тридцать секунд назад. Лучше не тяните.

– Почему? – спросила Сара. – Есть что-то такое, о чем вы нам не говорите?

– Нет, просто мне надоело. До свидания.

– Какой лапочка, – пробормотал Дерик, как только они оказались по ту сторону двери.

– Ехать в Массачусетс, – пробормотала Сара. – Уклоняясь по дороге от киллеров, с оборотнем в качестве телохранителя.

– Не забудьте о сливочном мороженом с горячей помадкой.

 

13

– Мы не можем вернуться к вам домой.

– Согласна. Чтобы там можно было жить, нужно потратить полгода на уборку. Еще раз приношу вам свою благодарность.

Дерик пропустил ее сарказм мимо ушей.

– А мне, ясное дело, нельзя показываться в большом доме вместе с вами.

– Угу. А почему, собственно?

– Потому что предполагалось, что я вас убью, вот почему.

– Не говорите мне «вот почему», – приказала она. – Хватит с меня доктора Каммингса.

– Бог ты мой, какая ворчливая женщина. Этот мужик ничего не боится, да? – сказал Дерик с завистливым восхищением. – Но все равно, насчет вас – вряд ли я могу войти через парадный вход и сказать: «Привет, ребята, вот фея Моргана, не вздумайте убивать ее, и как там у нас насчет ленча?»

Сара нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что из-за меня собираетесь влезть в неприятности?

Дерик потянулся, извиваясь на водительском сиденье, и припарковался на стоянке у ночного магазина.

– Возможно. Типа того. Ну, хорошо – да.

– Дерик, вы не можете… то есть я ценю, что вы отказались от вашей прежней священной миссии – умышленного убийства и все такое, но разве ваши родичи не изгоняют из Стаи за самые малые проступки? Не говоря уже о серьезных поводах вроде невыполнения вашей миссии?

– У нас групповой менталитет, – объяснил он. – Так что если вы сделаете что-то такое, что причинит вред группе или способно причинить ей вред, вот тогда прощайте.

– Значит, вы… вы не можете вернуться? – Сара постаралась скрыть свой ужас.

Она одинока – или, скажем, одна, – потому что так сложилось. Отец умер в тот день, когда она родилась, мать – когда она была подростком. Но Дерик сознательно отказывается от своей семьи… ради нее. Это трогательно. Это безумно!

Он зевнул, притворяясь, что его это нисколько не волнует.

– Значит, я считаю так: либо вы погубите мир, и в таком случае мой альфа уже не сможет дать мне пинка под зад, либо вы не погубите, и в таком случае мой альфа поймет, что я был прав. Пятьдесят на пятьдесят.

– Если не считать вероятной гибели миллиардов людей.

– Ну… да. Что так, то так.

– Но вы можете никогда больше не увидеть ваших друзей? – Сара встревожилась. – Вашу семью?

– Все равно я собирался от них уйти. Либо так, либо… все равно я должен был уйти.

– Что ж, спасибо, – без особой уверенности сказала она. – Я… спасибо. Что мы здесь делаем?

– Лично я умираю с голоду.

– Опять?!

– Ну, не все мы весим сто фунтов и обладаем метаболизмом толстой обезьяны.

– Очень мило! – бросила она. – Ладно, пока вы здесь, давайте я воспользуюсь своей картой и возьму деньги.

Он взял ее за руку, что, мягко говоря, ее насторожило. Дерик был очень теплый. Ее рука казалась маленькой рядом с его рукой, и при свете калифорнийского солнца волоски на тыльной стороне его костяшек казались рыжевато-белокурыми. Она с восторгом заметила, что его указательный палец точно такой же длины, что и средний.

– Нет.

Она заглянула в его зеленые-зеленые глаза.

– Почему же нет?

– Мы едем в Сейлем, верно? И есть шанс, что по нашему следу идут плохие парни. Верно?

– И вы еще меня спрашиваете? Каких-нибудь десять часов назад моей самой большой проблемой было найти целые колготки.

– Итак, нельзя, чтобы вас могли выследить по денежному следу, – терпеливо продолжал он. – Никаких карт – ни карточки покупателя, ни кредитки. А если вы снимете со счета крупную сумму, Стая узнает, что вы живы. Они решат, что я мертв, и вот тогда-то начнутся настоящие неприятности.

– А как они вообще узнают, что… ладно, не рассказывайте. Но мы не можем проехать через всю страну без денег, – заметила она.

– Да-да. Я как раз размышляю об этом.

– Это сильно облегчает дело, – сказала она, выходя из машины и идя за ним по тротуару. – Серьезно. Идей у вас нет.

– Ах ты черт! Смотрите.

Он схватил ее за локоть и потянул в сторону, как раз когда какой-то подросток выскочил на полной скорости из двери магазина. Мальчишка остановился на минуту в полной панике, и тут же послышался вой сирены.

А может, и нет, подумала Сара. Может, Дерик услышал сирену минутой раньше. Невыносимый тип. А что бывает, когда восходит луна? Что тогда? Неужели она в самом деле верит, что он обращается в волка и бегает по округе, задирая лапу на пожарные гидранты?

– Блин! – крикнул подросток, пытаясь обогнуть их.

Дерик стал у него на дороге…

– Не нужно! – воскликнула Сара. – Вдруг у него есть оружие.

– Оружие у него есть, – ответил Дерик скучным голосом.

А подросток вдруг бросил в Сару бумажный пакет, и Сара чисто рефлекторно его схватила.

Оба они смотрели, как мальчишка драпает со стоянки.

Сара открыла пакет, который просто лопался от двадцати-, десяти– и пятидолларовых бумажек.

– О, – сказала она. – Ну и ну. Хм. Кажется, я наткнулась на неизвестно откуда взявшуюся кассу для нашей поездки.

Дерик хлопнул себя по лбу и подтолкнул Сару к машине.

– Быстро! Линяем, пока не появились копы. – Он прыгнул в кабриолет, едва сдерживая улыбку. – Везет же вам.

– Итак, нам нужна другая машина.

– О'кей, – кивнула Сара. Они выехали из города, и она только что закончила подсчитывать деньги. Целых восемьсот шестьдесят два доллара. Сдачи не нужно. – Э-э-э… почему?

– Потому что моя Стая арендует эту для меня. Они могут выследить нас. Придется ее оставить и найти что-то свое.

– О'кей.

– Так давайте.

– Что давать?

– Вы знаете. Пустите в ход ваши фокусы-покусы и пожелайте для нас новую машину.

– Оно так не делается.

– Черта с два!

– У меня нет над этим сознательной власти, – пояснила она, пытаясь – совершенно безуспешно – откинуть волосы с лица.

Кабриолеты так сексуальны и роскошны лишь в кино, а в реальной жизни волосы развеваются и ничего не видно. Когда они припарковались, мысль о том, чтобы попытаться привести в порядок эту массу расческой, казалась кошмарной. Впрочем, расчески все равно не было. Но все же…

– Черт, пока вы не появились, я и не думала, что могу проделывать такие штуки нарочно. Разве что когда играю в боулинг, – добавила она задумчиво. – Это я умею.

– Да, держу пари, эти штуки падают на вас как по заказу. Сосредоточьтесь, – приказал он. – Нам нужна… машина… за которой нельзя проследить.

– Перестаньте… говорить… так.

Он хлопнул по рулю ладонями.

– Блин! Ладно, я, наверное, смогу что-нибудь угнать… вот только нам придется это проделывать по крайней мере каждый день.

– А почему бы не полететь самолетом? Ведь тогда ехать не меньше пяти дней?

– Вы хотите показать в аэропорту ваше удостоверение личности? По-моему, это не слишком удачная мысль. По той же причине мы не можем взять напрокат машину или сесть на поезд.

– Неужели так много оборотней бегает по стране?

– Нет. Нас по всему свету всего лишь триста тысяч. Но все же. Я думаю, надо использовать все шансы. Мне бы очень не хотелось, чтобы нам не повезло. На самом деле вам не может не повезти. Но все же. Я не слишком люблю полагаться на удачу. Ну, положим, люблю, но не в столь важном деле. Ясно?

– Не очень. И вы не можете попросить у кого-нибудь из ваших… хм… вашей семьи – Стаи, или как вы ее называете, – машину?

– Да нет, мог бы, но не хочу, чтобы это дошло до Майкла – моего альфы, – пояснил он. – Я бы рискнул провести ночь или две с членами местной Стаи, потому что моя миссия – крайне секретная…

– Великолепно, мистер Бонд!

– Как бы то ни было, большая часть Стаи не знает, чем я занят. Это просто жители Восточного побережья. Так что никто не увидит ничего особенного, если я появлюсь на пороге и напрошусь на ночлег. Но если я это сделаю, да еще окажусь в ситуации, когда мне придется одолжить машину, да еще и вместе с вами… это может дойти до того, до кого не нужно.

– И что же теперь?

– Теперь нам нужна машина. Мы еще немного проедем, а потом разобьемся.

– Скажу вам прямо, – заявила Сара. – Больше никаких кабриолетов!

– Ну почему? – проскулил он. – Почему вам не нравится ветер в лицо?

Она указала на свою голову, которая из-за спутанных локонов казалась в два раза больше.

– Даже и не думайте, Дерик. Не ду-май-те.

– А вид у вас прелестный!

– А вы ненормальный, но мы уже установили это два часа назад. Никаких кабриолетов.

– Не поеду я черт знает сколько миль…

– Три с половиной тысячи, – холодно уточнила она.

– …запертый в стальной коробке, говорю сразу, Сара-Медвежонок.

– Не называйте меня так. Сара-Медвежонок? Брр.

– Потому что вы похожи на прелестного медвежонка, когда волосы у вас по всему…

– Хватит болтать. Итак? Вы боитесь замкнутого пространства?

– Нет. Просто я не люблю сидеть запертым в стальной коробке большую часть дня.

– Значит, боитесь.

– Нет, просто… этот искусственный коврик… эта обивка… – Он передернулся. – От них противно пах нет. Очень противно.

– А знаете, что нам нужно?

– Спасти мир?

– Нет, кроме этого. Нам нужен грузовик. Славный такой большой грузовик с четырехколесным приводом и суперкабиной.

– А что такое суперкабина?

– Это грузовик, у которого на переднем сиденье помещаются двое или трое и еще двое – на заднем. Там хватит места, чтобы положить наши вещи, а если вам начнет казаться, что обивка вас душит, поедете на заднем сиденье, а я сяду за руль. Ваши волосы спутаются на ветру, уши будут хлопать где-то сзади… полный кайф.

– А вы не могли бы разрушить мир прямо сейчас? – просил он. – Потому что, если мне придется выслушать еще хотя бы одну дурацкую шутку…

– И если мы не получим номер в мотеле или не захотим останавливаться надолго, мы сможем расстелить спальник и переночевать в грузовичке. Нам придется остановиться и потратить часть денег на походное снаряжение, но это несложно.

Он нахмурился, глядя на нее. Он прищурился, глядя на нее. И, наконец, он сказал:

– Это просто блестяще.

– Ну, – скромно потупилась она, – я все же доктор.

– Ладно. Пробуем угнать грузовик.

– А что мы будем делать, когда доберемся до «Избранников Артура»?

– Давайте сперва до них доберемся, – мрачно откликнулся он, и на это она не нашлась, что ответить.

 

14

– Это безумие, – заявила Сара. – Нет. А теперь постарайтесь выглядеть так, словно мы вовсе не собираемся угонять машину.

– Но ведь мы собираемся.

– Перестаньте! Напустите на себя легкомысленной вид. Обопритесь о дверцу.

– О ту, которую вы пытаетесь открыть?

Дерик с трудом устоял перед желанием ее придушить. Так своеобразно трансформировалось в лучшую сторону желание поцеловать ее. Можно было бы подумать, что, поскольку он спас ей жизнь… ну, в некотором роде спас, ведь он больше не пытался убить ее… и поскольку он помогает ей выследить «Высоких толстых неудачников Артура», она будет испытывать хоть какую-то благодарность. Или хотя бы держаться поприветливее. Но куда там! Только и делает, что несет какую-то чушь и недовольно ворчит. Как будто она может сделать все лучше, чем взрослый оборотень! Ладно, наверное, может. Но это к делу не относится. Ведь не относится?

– Просто это совершенно безумная затея, – объяснила она, как умственно отсталому.

Он снова схватился за дверную ручку и при этом попробовал незаметно понюхать Сарины волосы. Розы и хлопок – ух! И как прелестно она выглядит в кабриолете с этими рыжими локонами, разлетающимися во все стороны! Нос у нее за это время загорел, и ему даже нравится этот розовый оттенок.

Она повернулась, с подозрением глянула на него, и он задержал дыхание. А потом сказал, чтобы ее отвлечь:

– Покажите мне другое место, где все машины стояли бы в ряд, а ключи торчали бы в зажигании. – Он раскинул руки, словно желая охватить всю стоянку «Энтерпрайз. Машины напрокат». – А? Покажите. Больше я ни о чем не прошу.

– Это вы покажите мне другое место, в котором разводили бы меньше писанины при оформлении машины. Нам не кажется, что они подсчитывают головы – или что там еще – грили, к примеру, – прежде чем последний парень уходит домой? Они обнаружат вас в два счета.

– Значит, мы найдем другой пункт проката, – ответил он, – и угоним оттуда.

– Вам помочь, ребята?

Оба резко повернулись, Дерик тихонько выругался. Ясное дело, парень подошел с подветренной стороны, да еще и Сара его отвлекла – заблокировала, так сказать, его радар, но это не оправдание. Ни хрена!

– Мы просто смотрим, – объяснила Сара, откашлявшись и пытаясь улыбнуться.

На вид парень, который обратился к ним, был куда более взволнован, чем они, и куда более сердит, чем Дерик. Серый костюм измят, галстук ветром перекинуло через плечо. Каштановые волосы взъерошены, а водянистые голубые глаза попеременно то бегают, то застывают. Дерик хотел схватить Сару за плечо и поставить позади себя, но тут уловил дуновение горящего шелка – запах отчаяния.

– Ох, – пробормотал он.

– Вам нужна машина, ребята? Я скажу вам, какую взять. Можно вот тот грузовик. – И он указал на блестящий, совершенно новый красный грузовик-пикап, укомплектованный суперкабиной и примерно четырнадцатью антеннами.

Они посмотрели на грузовик, сияющий, словно мираж или Святой Грааль – Дерик ждал, что вот-вот послышится хор ангелов, – потом перевели взгляд на продавца.

– Я видал в гробу эту работу, – пробормотал парень. – Продвигать за мой счет Джима Дэниелсона? Он приходит каждый день на час позже и уходит на час раньше. И не пудрите мне мозги насчет его перерывов на ленч. Они больше похожи на коротенькие отпуска. Этот парень трахает дочку менеджера – вот так он и продвинулся. А?

– Мы… мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, – сказала Сара.

– И мы не хотим, чтобы вы подходили ближе, – предупредил Дерик.

– Нет, послушайте, ведь это вас устраивает, а? – Огорченный служащий «Энтерпрайз» усмехнулся, и это выглядело просто жутко. – Вы ведь знаете, ребята, как управляться с обычным рычагом скоростей, а?

– Обычный рычаг – не самая большая проблема в этом сценарии, – сказал Дерик.

– Ш-ш-ш! – Локоть Сары врезался ему в бок. – Дайте ему договорить.

– Это вообще не проблема. Я просто занесу все в компьютер. Никто ничего не узнает. Пойдем, берите ее. Вы поможете мне ввести босса в расход. – Он бросил взгляд на горизонт, и вид у него был такой, словно что-то не давало ему покоя. – Я… с меня хватит! Я терпел это, терпел, но сегодня я почему-то… не могу терпеть. Ни дня больше! Так что езжайте.

– Мне надоел ваш самодовольный вид, – сказал Дерик, когда Калифорния уже осталась позади.

– Ничего не могу поделать, – отозвалась Сара.

– Какие шансы, что такое могло случиться?

– Один на миллион.

– Так я и думал. А грузовик ничего себе.

– Замечательный грузовичок.

– У вас опять самодовольный вид.

– Простите.

 

15

– Ну вот… У нас есть спальные мешки, холодильник, вода, рюкзаки, ручные фонарики, туалетная бумага, комплект для оказания первой помощи, сухие снеки, два острых ножа, столовые приборы, тарелки, чашки, гриль, сковородка и чайник. Давайте посмотрим, что я забыла?

– То, что я оборотень, – пробормотал Дерик себе под нос.

– Ах, да. Это. Я не забыла об этом, я просто этого не учла.

– Мило!

– Перестаньте, а то я запутаюсь.

Сара прищурилась, глядя на свой список и делая вид, будто не замечает задыхающегося от возмущения Дерика. Как будто Уол-Март сам по себе недостаточно отвлекает – здешний отдел походных принадлежностей по площади превосходит Йосемитский национальный парк.

– Ладно, можно добраться до продуктового этажа и купить хот-доги, бекон, хлеб и…

– Сара, нам не нужно все это барахло. – Он глядел на спальный мешок и буквально фыркнул от отвращения. – У нас мало денег, так что я скажу вам, на что не нужно тратить баксы.

– Ах вот как? Замечательно! – И она закатила глаза.

– Я прекрасно вижу в темноте – фонарики нам ни к чему. Бактерицидный лейкопластырь в аптечке тоже на фиг не нужен. И я лучше буду есть собственное дерьмо, чем прикоснусь к этим обезвоженным говяжьим стейкам.

– Фи, какой вы грубый, – фыркнула она. – А обо мне вы забыли? Я не вижу в темноте и не умею охотиться ради пропитания. И мне хотелось бы, чтобы ночью мне было тепло.

– Почему бы вам не поручить это мне? – с вожделением спросил он.

– Почему бы вам не трахнуть самого себя?

Дерик скис.

– Ах, Сара, но ведь я обязан опекать вас. Вам не понадобится вся эта ерунда.

– Ну… – Она еще кое-что вычеркнула из списка. – Знаете, я ценю, что вы свернули свой план «Убить Сару», правда ценю. Но если мне придется проехать через всю страну с незнакомцем, который одержим манией убийства, вы не ослышались, я сказала «одержим манией» убийства, не раздувайтесь, как кобра, и не злитесь, – значит, я должна сама о себе позаботиться. Что я и делала всю жизнь. Если вы не возражаете. – «И даже если ты возражаешь, жеребчик», – мысленно добавила она.

– Речуга была что надо, – отметил он с восхищением.

– Да замолчите же вы. И возьмите эту прыскалку от комаров.

– Ой! Вы ведь не собираетесь этим прыскаться, а?

– Нет, я собираюсь подслащивать этим кофе. Берите, и все тут, – потребовала она, уже выбившись из сил.

Какой долгий день. Какой жутко долгий день!

– Вам нужны кристаллическая соль и свежий молотый перец? И ванильные палочки? – воскликнул Дерик. – А я решил, что мы с этим покончили!

– Покончили, но от некоторых вещей я не собираюсь отказываться. Кажется, до сих пор я вела себя очень хорошо, да? Вы перевернули всю мою жизнь, но я молчала. Рассматривайте это как возможность внести в нашу жизнь что-то домашнее, пока мы будем в дороге.

– Я рассматриваю это как совершенно напрасную трату денег и места.

– Да, человек с ограниченным воображением, – согласилась она, – и неумением стряпать вполне может иметь такое мнение.

Он понюхал банку с ванильными стручками и бросил ее в тележку.

– К вашему сведению, солнышко, я прекрасно готовлю, но в походе все это вовсе не нужно. Не говоря уже о том, что пряности из Мексики, а не с Мадагаскара, так что вас к тому же еще и обули.

– Скажите это после того, как попробуете мое какао, приготовленное на костре.

– Конечно, скажу. И сколько у нас осталось денег?

– Хватит, чтобы купить яйца, – бросила она, направляясь в молочный отдел. – Будьте хорошим мальчиком и сбегайте за сыром, ладно?

– Я делаю вид, что вы этого не говорили, – заявил он, скрещивая руки на груди.

– Вы просто обезумели, потому что мы пропустили полки с сухим кормом.

– Сара, ради бога… если вы не перестанете отпускать ваши дурацкие шутки и сию же минуту не прекратите… – Он пошел за ней, буквально ломая руки, и она скрыла улыбку.

Приятно одержать верх – пусть даже ненадолго.

Ехать через всю страну и ночевать под открытым небом с оборотнем… да, вот это приключение.