Тем не менее Нелл опоздала к назначенным шести часам. Она пронеслась через парадную, стремительно повернула к лифту, и тут путь ей пересек монументальный Жюль, всегда улыбающийся консьерж, который двигался с медлительностью и важностью мажордома. Для начала он прокашлялся.

Нелл мельком глянула на часы и простонала в отчаянии: десять минут седьмого. Поприветствуй его, подумала она — это займет меньше времени.

— Джим прогулял ваших собачек в пять, мадам, — густым басом уведомил консьерж.

Нелл улыбнулась. Не суетись, предупредила она себя. Не то выйдет еще медленнее.

— Она сказал, они очень шустрые.

— Надеюсь, они не покусали его еще раз?

— Нет, мадам. Посетительница ждет вас в фойе, мадам.

— Спасибо, Жюль.

— Да, мадам.

Нелл впрыгнула в лифт. Выйдя из него в маленькое фойе, которое они по-соседски делили с Шеа, она увидела крошечную женщину, сидевшую с театральным обозрением «Вэрьети» в руках.

— Простите меня, я опоздала, — обратилась Нелл к ней.

Женщина была одета в красное сафари со множеством карманов. Рядом с добротной черной сумкой лежал зонтик, хотя на этой неделе не выпадало ни одного дождя. Нелл дала бы ей на вид около пятидесяти пяти. Волосы были того оттенка желтого цвета, который Нелл видела лишь у бананов.

Посмотрим, что она такое, подумала про себя Нелл.

— Я — Нелл Карлтон, — проговорила она, протягивая руку для приветствия. — Вы, должно быть, Флора Бурр. Будьте любезны, входите. — Она открыла свою дверь и добавила: — Не хотите ли чашечку чая или что-нибудь в этом роде?

— Нет, спасибо. О, да квартира совсем изменилась! — Она прошла к окну и повернулась к Нелл. — Здесь как будто установили декорации для съемок. Очень театрально. — Тон ее показывал, что это высшая похвала. — Это вы сами все сделали?

— Да. А вы, кажется, связаны с театром? — Нелл указала на обозрение в ее руках. — Я думала…

— Нет, больше не связана. Была костюмершей когда-то, но и теперь держусь в курсе театральной жизни.

— Костюмершей? — как эхо, повторила Нелл, представляя себе эксцентричную Флору Бурр в этом амплуа. — Как интересно. Почему вы оставили свою Профессию, мисс Бурр?

— Просто Флора, — она засунула руки в карманы. — Я больше не могла позволить себе ездить через всю страну. — Я осела здесь пять лет назад.

— К моей удаче, не так ли? — пошутила Нелл. — Присядете?

Флора присела.

— Вы сказали по телефону, что у вас есть свободный день, — начала Нелл.

Флора кивнула.

— Я убираюсь у Вебстеров по пятницам и понедельникам. До и после.

— Что «до и после»?

— До и после их званых вечеров. Они начинают веселиться в пятницу вечером и не прекращают до раннего утра понедельника. Там бывает очень грязно. По средам я у Шеа. Только что со мной расторгли договор клиенты, у которых я убиралась по вторникам, а четверговые — переезжают в Миннеаполис. Какой из дней вас устроит?

— Оба, — быстро ответила Нелл. Она считала, что ей повезло с Флорой Бурр — теперь она сможет посвящать всю свою энергию Гэллэрд. — Если вы, конечно, согласны, мисс Бурр.

— Флора. Тем лучше. Я люблю, когда все мои клиенты живут рядом.

Нелл вздохнула с облегчением.

Флора подвинулась к Нелл поближе:

— Шеа сказал, что у вас есть собаки. — Тон ее был осуждающим и брезгливым. — Я не выгуливаю собак, — произнесла она так, как будто отказывалась подписать какую-то недостойную клятву. — И мне не нравится, когда собаки содержатся в квартирах. Где они у вас? — патетически вопросила она, заглядывая с подозрением под мебель.

— Я полагаю, что в кухне, — упавшим голосом сказала Нелл. — Их выгуливает Джим, привратник. Они у меня послушные, правда, послушные.

Флора скептически фыркнула:

— Мне надо взглянуть на них.

Видимо, она полагала, что собаки повсюду оставляют клочья шерсти.

Нелл прошла и открыла кухонную дверь. «Ведите себя прилично, паршивцы!» — шепотом сказала она обрадованным собакам, сейчас же устремившимся к кушетке.

— С ума сойти! — громко рассмеялась Флора. — Они похожи на усы с ножками.

— Только не на мебель, ребятишки, — упрашивала Нелл, в то время как собаки задвигались поглубже в угол кушетки и поглядывали на нее поверх подушки.

Флора с решительным видом подошла к кушетке.

— Ну, нет, так не пойдет, — сказала она Нелл.

— Эй, — обратилась она к собакам. Четверо коричневых глаз уставились на нее. Флора постучала по полу, и глазки, исполненные ужаса, последовали взглядом за ее указующим перстом. — На пол! — потребовала Флора, и восемь крошечных лап переместились с кушетки на коврик на полу.

— Хорошие собачки, — похвалила их Флора. Взгляды Марго и Рудольфа были исполнены страха и обожания.

— Вы хотите, чтобы я приступила к обязанностям на этой неделе?

— Это было бы прекрасно, — широко раскрытыми от изумления и преклонения глазами Нелл смотрела на свою благодетельницу.

— Мне нужен ключ.

— О, конечно. — Нелл готова была отдать ей бриллианты короны Баварии, если бы они ей принадлежали.

Флора взглянула на часы:

— Вам пора собираться. Вы ведь обедаете сегодня с Шеа?

— Откуда вы?..

— Шеа мне сказал. Только не надевайте зеленое, милочка.

— Я как раз…

— Он ненавидит этот цвет. Его всегда носила его бывшая жена. Скажите, ваши волосы натурального пепельного цвета, или это шампунь Элизабет Арден?

— Это мой собственный цвет, — второй раз за сутки заверила Нелл. Она проводила Флору до дверей. Когда та собиралась уже выйти, Нелл спросила: — Между прочим, вам известно настоящее имя мистера Шеа?

— Милая, насколько я понимаю, оно было известно только его матери. Даже его бывшая жена звала его просто Шеа. И — выбросьте эти цветы: им уже десять дней.

Нелл позволила себе двадцать минут расслабления в ванне. Она поставила таймер и с наслаждением погрузилась в горячую душистую воду. Закрыв глаза, она думала о предстоящем свидании с Шеа. Дульси Смолл могла работать только на три издания: «Трибюн», «Сан Таймс», «Джорнэл». Несмотря на свое упоминание в присутствии Шеа о Корри Болон из «Трибюн», Нелл знала, что Корри не опустится до того, чтобы нанимать людей, подобных Дульси Смолл. Тем более до того, чтобы печатать подобные статейки. Корри ценила работу модельеров и понимала важность мечты о красоте в жизни любой женщины. Она ничего не знала о двух других изданиях, но верила в свою наблюдательность. Надо было лишь задавать умные наводящие вопросы, и тогда она составит мнение о том, способен ли на такие вещи Шеа.

Так: теперь с костюмом. Зеленое — прочь, значит, она будет вместо этого в шелке цвета слоновой кости. Что такое С.Ф.? Себастьян? Нет, это имя совершенно ему не подходит. Сильвестр. Сильвестр Франклин? Нет, черные волосы так явственно выдают в нем ирландца, что скорее уж Френсис. Или Симеон? Стенли? Синистер? Нечто зловещее. Или Сники — даже змеиное.

Раздался сигнал таймера. Нелл вышла из ванны. Надо было успеть уложить волосы.

Шеа в своем синем костюме, сидящий за столиком напротив, был потрясающе красив и даже более загадочен, чем в халате. Вся профессиональная деятельность Нелл прошла в мире моды, и она знала почти все о качестве пошив одежды. И, хотя костюм сидел на Шеа превосходно и был хорошо сшит, она подумала, что куплен он, вероятно, в магазине повседневного спроса — что-нибудь средней руки. Рубашка была обычного фасона, а вот ботинки — ботинки она узнала сразу: обувь ручной работы от Максвелла из Лондона. Что же это за человек, думала она, разговаривая с ним, который надевает обувь ручной работы вместе с магазинным костюмом, стоящим втрое дешевле этой самой обуви? Или у него нестандартная нога? Однако она же сама любовалась его босыми ногами прошлой ночью. И все вместе никак не состыковывалось с такой рубашкой. Где-то когда-то она читала о «загадке внутри тайны». Это более чем походило на Шеа.

— Позвонила вам Флора? Я очень старался с рекомендациями.

— Вы, очевидно, сказали ей какое-то магическое слово. Да, мы встретились с ней сегодня. Вспоминая наш разговор, я бы сказала, что она будто брала у меня интервью. К тому же она околдовала Марго и Руди. Они буквально ползали у ее ног. Я никогда не видела ничего подобного.

— Я давно подозреваю, что в ее жилах течет кровь эльфов. — Он перегнулся через столик и перешел на шепот. — Они знали язык зверей, помните, из ирландских сказок?

— Думаете, они существуют и сейчас? — улыбнулась она, подозревая, что он никогда в жизни не выезжал дальше, чем на Лонг Айленд. — А вы когда-нибудь бывали в Ирландии?

— Только однажды. В детстве. Но помню, что море возле ирландского побережья такого же цвета, как ваши глаза — сапфировое с изумрудными блестками. Вы прекрасны, Нелл.

Он мягко положил свои пальцы на ее руку.

Любому постороннему взору этот жест показался бы малозначащим, случайным. Но Нелл показалось, что ее коснулся огонь: противоречивые чувства влечения и недоверия терзали ее. Она попыталась убрать руку, но не смогла. С изумлением она наблюдала, как ее собственная рука повернулась и против ее воли пожала руку Шеа, приветствуя его смелость. Ее рука предала ее!

— Ах, побережье Гэлвэя! — засмеялась Нелл, чтобы скрыть собственное волнение. — Вам надо было стать актером, Шеа. Ваш голос может убедить кого угодно в чем угодно. Вы были бы незаменимы в каком-нибудь шоу, вроде «Джэнерал Хоспитал». Белый халат, стетоскоп… — Нелл отчаянно надеялась, что официант успеет подойти к ним до того, как она сделает из себя полную идиотку. К ее облегчению, он, наконец, подошел.

Нелл усиленно занялась едой, стараясь оттянуть время. Шеа молчал. Нелл не выдержала:

— Вы опровергаете мои стереотипы газетного издателя.

Шеа взглянул на нее, видимо, удивленный:

— Мы все разных форм и размеров, разве вы не знали?

— Мне представлялся некто, кто ест, не снимая шляпы, готов на все, лишь бы заработать гонорар на статье и всю жизнь мечтает написать Великую книгу.

— Но в наши дни половина из них мечтает написать Великий Комментарий.

— А другая часть?

— А другая часть их же мечтает почитывать еженедельную газетку где-нибудь в сонном городишке, где самая горячая новость — встреча завсегдатаев местного клуба.

— Но остается, очевидно, хотя бы четверть.

— Они любят свою работу и не сменяют ее ни на какую другую. Не хотите ли селедки?

— Нет, благодарю. Полагаю, что к последней упомянутой части журналистов относитесь и вы?

Он взглянул на нее с тонкой усмешкой и сказал:

— Я люблю крайности. Селедка ужасна.

Она неотрывно наблюдала за ним.

— Вы ведь азартная натура, не так ли?

— Конечно. Азарт — это имя моей профессии. Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем взять верх над конкурентами вроде «Трибюн» или «Сан-Таймс». — Он допил мартини и со вкусом зажевал его оливками.

По крайней мере, он откровенен, думала Нелл, хотя это небольшое утешение.

— Однако, — продолжал он с усмешкой, — я не из тех, кто за удачный материал продаст и мать родную.

Нелл нервно рассмеялась:

— Радует по крайней мере, что у вас есть хоть некоторые принципы.

— Вы нуждаетесь в радости?

К счастью для Нелл, в это время официант принес ее форель и его свиную отбивную, поэтому можно было оставить вопрос без ответа.

— Форель замечательная, — заметила Нелл.

— Я ем только ту, что ловлю сам, — самодовольно произнес он.

— В таком случае, значит, вы отрываетесь от своего рабочего стола не только для весьма странного обеда с соседкой.

— Вы знаете… — как будто каясь, признался он, — это бывает раз в вечность. А как мускат?

— Великолепен, — отпив глоток, сказала она. Нелл теперь лихорадочно изыскивала в своем репертуаре тему, которая позволила бы поговорить о самом Шеа. Обычно тем для разговора с полузнакомыми людьми у нее была целая коллекция, однако сейчас Нелл испытывала затруднения. Наконец она решила действовать напрямик. Она не торопясь отпила еще глоток и, сделав усилием воли тон легким, а голос равнодушным, приказала:

— Вы должны рассказать мне, каким образом репортер становится издателем. Я не представляю себе этого пути. Может быть, вы публиковали такие мастерские статьи, что ваше имя наконец стало на слуху у каждого издателя? Расскажите мне обо всех сногсшибательных эскападах юности. Наверное, вас когда-то звали «Всезнающий Шеа»?

Он фыркнул в свою пивную кружку:

— Никогда. Я подвизался в области международных новостей, как и еще сотни две моих сверстников, а потом решил перейти к городским репортажам.

Нелл быстро сообразила, что он намеренно выпустил лет десять своей карьеры из разговора. И решила пойти ва-банк:

— Где вы закончили школу?

— На востоке. — Тем временем он невозмутимо намазывал маслом хлеб.

Прежде чем Нелл успела уточнить столь туманный ответ, она услышала знакомый пронзительный голос и увидела над собой лица Лу и Недда Кохрэн. Это были знакомые из круга Одри, с которыми Нелл поддерживала полуделовые отношения. Она представила их. Лу Кохрэн была коротенькая женщина с непропорционально длинной шеей.

— Очаровательная Нелл, — защебетала Лу, — я слышала, что вы готовите на это гала-представление нечто потрясающее? Умоляю, дайте мне самый-самый крошечный намек: клянусь, я не скажу ни одной душе.

— Я бы с удовольствием, Лу, но я дала клятву о неразглашении, — пошутила Нелл. Один намек Лу Кохрэн, и еще до утра об этом будет знать все Северное побережье. — Вы все узнаете из посланного вам приглашения. Или почти все.

— Ах, я не выдержу ожидания, — простонала она с гримаской, которую было неловко видеть на лице шестидесятилетней женщины. — Нам было так весело на вашем последнем гала-представлении. Не правда ли, Недди?

Красивый седовласый Недди слегка поклонился.

— Наверное, не стоит и надеяться, что вы снова привезете этих чудесных лебедей, — добавила Лу.

— Никаких лебедей. И вообще — никаких животных. — В конце концов, рыбки — это рыбки, подумала про себя Нелл.

— А было бы неплохо — поросят, — заметил Нед.

— Нет, только лишь приятные люди, — съязвила Нелл, позаимствовав у Лу ее тон.

На этом Лу не остановилась. Она смерила взглядом Шеа и обернулась к Нелл:

— Но я подозреваю, что этот молодой человек не оставит нам никаких тайн для разгадывания. Он выведает их раньше.

Шеа кашлянул.

— А возможно, уже выведал, — настаивала Лу.

Нелл вспыхнула.

— Ну, разве она не прелесть, Недди? — Лу чмокнула Нелл в щеку. — Ну, мы бежим, мои дорогие! Нас ждет машина. — И они исчезли.

Шеа прищурил глаза:

— Так у вас есть секреты, которые можно выведать?

— Во всяком случае, их меньше, чем у вас, я полагаю.

К ее изумлению, это надолго заставило его замолчать.

Он вертел в руках пивную кружку, скользил взглядом по другим посетителям, не желая встретиться взглядом с Нелл.

— А вот и Текс! — наконец воскликнул он с видом человека, нашедшего спасительный выход из ситуации.

Проследив за его взглядом, Нелл увидела человека, идущего между столиками по направлению к ним. В пяти шагах позади него следовал верзила со странной выпуклостью под мышкой, под пиджаком, внимательно оглядывавший зал.

— Ого! — проговорил первый, поравнявшись с Шеа и указывая на Нелл. — Мое почтение, мадам.

Шеа представил его как Текса Смита Ужасного. Его компаньон топтался сзади. Очевидно, его не представляли.

— Как дела? — спросил Шеа. — Есть что-нибудь?

Текс покачал головой:

— Если бы было, вы бы узнали об этом раньше меня. — Он устремил взгляд обожания на Нелл. — Я должен предупредить вас, мадам: этот тип вытянет из вас все секреты, если таковые у вас имеются, как в день страшного суда. — Он подмигнул Шеа и удалился.

— Это что, техасская мафия? — спросила Нелл, когда звук ее голоса не мог быть услышан. — И вообще, существует техасская мафия? Кто этот мрачный человек, который стоял сзади?

— Это были наш новый полицейский уполномоченный и его телохранитель, — объяснил Шеа.

— Не издевайтесь надо мной, — обозлилась Нелл. — Я сама читала в вашей газете о его назначении. Тот человек из Нью-Йорка, выпускник Колледжа Уголовного права. Я даже запомнила имя, что-то вроде Джильберта или Салливана. Фамилия его… Смит… О, не может быть! — она засмеялась над своим конфузом.

— Мы с ним друзья детства. Играли вместе. Он всегда хотел быть воякой. И всегда сочинял истории, которым нельзя верить, — сказал Шеа.

— Вы чудно смотритесь вместе.

— Нелл…

— Он напоминает мне человека, с которым я познакомилась в Париже. Бог мой! Ведь я не вспоминала о нем десять лет.

— Он — что, один из ваших секретов? — Глаза Шеа смотрели насмешливо. — Нет? Тогда расскажите мне.

— Это долгая история.

— А у нас тьма времени, — Шеа облокотился на спинку стула и улыбнулся ей.

— Когда-то, когда я была молода и романтична…

— Разве вы и сейчас не такая же?

— Теперь я старше, мудрее, очень подозрительна и уж совсем не романтична, — отпарировала она. — Итак, в одно лето, очень давно, я поступила в дом моделей в Париже ученицей. Люсьен был там модельером-ассистентом и увлекался всем американским. Он носил ковбойские ботинки, джинсы «Левис» и кошмарный кожаный жакет с бахромой. В глубине своего галлийского сердца это был настоящий ковбой. Он всегда просил меня готовить ему на ланч чизбургеры.

— Чизбургер — звучит неплохо.

— Для меня это было ужасно. Мне не было еще и двадцати, я мечтала о романтических вечерах в Париже, а вынуждена была жарить гамбургеры. Какое я испытала огромное облегчение, когда наконец возле Люксембургского сада открылся «Макдональд».

— Наверняка они не были по вкусу американскими, ведь так? В них, наверное, добавляли какой-нибудь французский соус. — Он сделал серьезное лицо. — Каждый мечтает в Париже о романтике, но… — Голос его понизился до шепота. — Скажите, а если бы вы сейчас очутились в Париже, что бы вы там делали?

Нелл опустила бокал и закрыла глаза. На своей руке она сразу же почувствовала тепло его руки. Она открыла глаза. И встретила его хитрый, с дьявольской усмешкой взгляд.

—… Я одна, возвращаюсь из ресторана… иду вдоль Сены… по ее руке будто пробегал электрический ток. — …Останавливаюсь у маленького кафе…

— Разрешите мне восстановить за вас эти события, — сказал он. — Должен предупредить вас, что я происхожу из древнего и почитаемого рода кельтских ясновидцев. Смотрите мне прямо в глаза.

Нелл подчинилась, думая о том, что глаза его цвета барвинка очень хитры.

— Я вижу вас, — монотонно начал он, драматическим жестом приложив ладонь ко лбу, — вы сидите за столиком кафе под каштаном… За другим столиком человек в черном свитере что-то пишет… Он кивает вам в знак приветствия и возвращается к своим мемуарам…

Нелл показалось, что волосы у нее на затылке встали дыбом.

— Это было именно так. Шеа, это наваждение. Как вы?..

— Если я открою вам секрет, я потеряю всю свою силу. Вы чувствуете мою силу?

— Нет, — солгала она.

Он загадочно улыбнулся и пожал ее руку:

— Скоро почувствуете.

И этому нельзя было не поверить.

— А теперь пора, — сказал Шеа.

Пока лифт поднимал их обоих наверх, Нелл чувствовала на себе сильнейшее давление личности Шеа. Предсказание сбывается, подумала она. Шеа невозмутимо глядел на индикатор лифта, побрякивая мелочью в кармане. Нелл же в это время казалось, что воздух превратился в разреженный эфир, через который пробегали, позванивая и мерцая, электрические импульсы, со скоростью, кружившей ей голову. Такие же ощущения, вероятно, думала она, вызвало бы купание в шампанском.

Все ее чувства необыкновенно обострились. Она завороженно смотрела на Шеа: ее очаровывали и завиток черных волос на шее, и форма его уха, и рисунок подбородка, и линия носа. Как будто читая ее мысли, он повернулся к ней и улыбнулся. Пузырьки шампанского ударили ей в голову. Такой обворожительной улыбки она еще ни у кого не видела. Настоящий искуситель, — была ее последняя мысль.

В эту минуту двери лифта открылись, и Нелл совершенно растерялась, не зная, что сказать.

—…Как вы, — начала она, — как вы узнали о…кафе и о том человеке с мемуарами? Не верить же в самом деле в эльфов или магию кельтов или нечто в этом роде… Расскажите мне правду.

Он молча протянул руку за ее ключом и отворил для нее дверь квартиры.

— Но сам я верю во все это, — сказал он наконец, положив осторожно ключ в ее руку и загнув ее пальцы. Ток пробежал по ее руке от пальцев к плечу. Он тихонько погладил ее щеку.

— Вы чарующе красивы, Нелл. Вы как сокровище Эльфов — изысканны, драгоценны — и прекрасны.

— Шеа… — это было все, что Нелл оказалась способна, так она желала его объятий. Руки ее дрожали; она спрятала их за спину. Это безумие, отчаянно думала она. Нельзя забывать, что он — потенциальный враг, он опасен, он — змея, свернувшаяся на груди…

— А знаете ли вы, что положено делать с найденным сокровищем? — Голос его был завораживающим, вкрадчивым.

Нелл покачала головой.

— Нужно быть смелым и решительным, как Брайан Бору. И захватить сокровище, иначе упустишь его, а другого шанса не представится. — Его глаза сузились и казались дьявольски опасными.

— Но если эльфы не отдадут его? — Ее лицо горело под его прикосновениями.

— Ну, тогда… или нужно победить их в схватке, или… — Он медленно, сильной, теплой, властной рукой охватил ее шею.

—…Или?

— Или выманить сокровище хитростью. — Он привлек ее к себе. — Что вы предпочитаете: быть выманенной хитростью или завоеванной в схватке?

Нелл отчаянно сопротивлялась собственному желанию броситься в его объятия.

— Но почему одно или другое? А если в справедливой борьбе выиграю я сама?

— Это невозможно. Я сильнее, а эта борьба никогда не бывает справедливой.

— Но мы же говорили об эльфах и их сокровищах. Совсем не о вас и обо мне.

— Разве? — Он увлек ее в объятия, не оставив более сил на сопротивление.

Поцелуи его были властными, подчиняющими, — и она подчинилась, будто приговоренная к его власти. Разумом она все еще сопротивлялась, а ее руки уже обвились вокруг него, лаская его шею, а пальцы с наслаждением погрузились в густые черные волосы. Ее тело, беззащитное и пылающее, было прижато к его телу — и она не знала, сколько времени они провели так, в объятиях друг друга. Она знала только одно, и эта мысль повергала ее в ужас: сколько бы ее разум ни сопротивлялся, ее тело всегда ответит на его зов — и предаст ее.

Наконец, держа ее лицо в сильных руках, он произнес:

— Только один шанс, Нелл. Хватит ли в вас смелости не упустить его?

Не дожидаясь ответа, он открыл свою дверь и скрылся.