Ева проснулась в половине девятого от громкого звона будильника. Выключив его, она еще несколько минут лежала в постели, глядя на белые стены спальни: здесь не было ни картин, ни каких-либо репродукций или фотографий. Затем она бросила взгляд на окно: комнату заливал яркий солнечный свет. Окно было обрамлено плющом, тонкие ветви иногда стучали по ночам о стекло, как пальцы неожиданно нагрянувшего гостя. Сейчас же они едва шевелились, раскачиваемые спокойным утренним ветерком.

Она смотрела на их медленное покачивание, позволяя сознанию бесконтрольно блуждать по темным закоулкам памяти. Ей нравились эти утренние часы, когда она могла позволить себе не думать о делах, предаваясь приятным воспоминаниям. Они неизбежно влекли ее к тому скрипучему старому домику в Сайгоне, куда беспрепятственно проникал солнечный свет, а в восемь часов утра черепица накалялась так, что в доме становилось жарко, как на горячем песке. Сквозь открытые окна всегда доносился приторный запах пыли, который причудливо смешивался с таким же приторным запахом крепкого французского кофе. А неподалеку от дома, примерно в четверти мили, уже вовсю кипела жизнь, обволакивая экзотический бульвар, обрамленный стройными деревьями, сотнями громких звуков — сиренами машин, сигналами велосипедов, криками спешащих по своим делам людей. Все эти звуки доносились к ней как отдаленное эхо, отфильтрованное плотной завесой пыли и значительным расстоянием.

Здесь, в Лондоне, все звуки были слишком спокойными, холодными, почти антисептическими. И ни один из звуков, доносившихся с улицы, не будоражил ее воображение, не звал к себе, не манил своей необычностью. Оказалось, что приспособиться к этому городу намного труднее, чем она предполагала. Ее лондонский дом удерживал ее в себе, как весьма прозаический кокон, обеспечивающий лишь призрачную защиту. Иногда, после громкого звона будильника, у нее появлялось желание повернуться на другой бок, зарыться поглубже в подушки и никогда больше не двигаться.

Собрав все свои силы, она быстро встала с постели, стряхнула с себя остатки сна и попыталась сосредоточиться на неотложных делах.

Натянув на голое тело спортивную майку, Ева медленно спустилась по лестнице в гостиную. Там она включила плейер, поставила «Тоску» в исполнении Марии Каллас. Какое-то время она неподвижно стояла посреди комнаты, наслаждаясь непревзойденным голосом певицы, а затем направилась на кухню, чтобы приготовить кофе. Дожидаясь, когда закипит чайник, она вынула из пачки «Мальборо» сигарету, щелкнула зажигалкой и сделала глубокую затяжку. Невольно ее взгляд упал на тыльную сторону руки, где остались едва заметные шрамы. Она провела другой рукой по смуглой коже и почувствовала тугую ткань натренированных мускулов.

За последние годы ее тело подвергалось слишком многим испытаниям, но Ева все же с удовольствием отметила про себя, что оно по-прежнему осталось сильным и упругим. Налив себе чашку ароматного кофе, она выпила ее почти одним глотком и юркнула в ванную.

После освежающего душа она привела себя в порядок и надела специально купленную по такому случаю одежду — черную юбку строгого покроя чуть выше колен, бледно-голубую блузку из хлопка и приталенный черный жакет. Ее строгий деловой костюм дополняли тонкие чулки и черные туфли на небольшом каблуке. Картину завершали бриллиантовые серьги, доставшиеся ей от матери. Серьги хранились в специально оборудованном тайнике. Бриллианты были довольно крупные и смотрели на нее как два живых, сверкающих глаза. Несколько секунд Ева постояла перед зеркалом и, довольно улыбнувшись, вышла из дома.

Теплое солнце ярко освещало Кингз-роуд, порождая в душе радостное ощущение беззаботности. И только предстоящая встреча слегка тревожила своей неопределенностью. Ева села на двадцать второй автобус, доехала на нем до Пиккадилли, а потом пошла пешком по Риджент-стрит, с любопытством наблюдая за редкими прохожими.

В столь ранний час люди показались ей слишком хмурыми и озабоченными, она же, напротив, старалась освободиться от тягостных мыслей, чтобы в банке «Кэйс Рид» казаться как можно более веселой и беззаботной. Она должна быть абсолютно спокойной и во всем полагаться на свое чутье и годами выработанную интуицию. Только так можно понять, что они задумали и что им от нее надо. В известном смысле даже хорошо, что Кэсси не проинформировала ее относительно предстоящей встречи. Еве очень не хотелось чувствовать себя связанной какими-либо предварительными условиями. Конечно, информация всегда полезна, но в некоторых случаях она может оказывать негативное воздействие на ход переговоров и сковывать действия их участников.

Без пяти десять Ева стояла у двери банка «Кэйс Рид». Нажав кнопку переговорного устройства, она назвала себя и сообщила о цели визита. Резкий металлический голос пригласил ее войти. В замочной скважине что-то звякнуло, и Ева вошла в небольшую приемную. Помещение украшали несколько картин и абстрактных скульптур.

— Ева Каннингэм, — сказала она дежурившей у двери секретарше. — Мне назначена встреча с Кэсси Стюарт.

— Подождите, пожалуйста.

Ева опустилась на низкую софу и стала просматривать лежавший на столике последний номер «Файненшнл таймс».

А в это время Кэсси сидела в своем офисе, тихо беседуя с Джоном Ричардсоном.

— Фрейзер придет в половине одиннадцатого?

Тот кивнул.

— Да. Он даже заикнулся насчет обеда. Мне кажется, что для делового человека он слишком уж много времени уделяет тебе.

— Не мне, а нашей фирме, — поправила его Кэсси. — К тому же не такой он уж и занятой человек. Разумеется, он проворачивает немало делишек, но делает это весьма умело, сидит в одном из своих прекрасных домов со стаканом виски и разрабатывает свои сногсшибательные планы. Ему вовсе не обязательно бегать по всему городу высунув язык и выполнять черновую работу. Такой не будет вести себя, как какой-нибудь голубозадый разносчик мелких товаров.

Ричардсон взорвался смехом и одобрительно кивнул.

— Неплохо сказано. Ты, как всегда, права.

В кабинет вошла Эмма, секретарша Кэсси.

— Ева Каннингэм ждет вас внизу.

— Я спущусь через минутку, — сказала Кэсси и повернулась к Ричардсону. — Кстати, я имела удовольствие видеть ее вчера вечером и пригласила пообедать с нами.

— О, максимум доверия, — хмыкнул Ричардсон.

— И да и нет. Вообще-то я склонна доверять ей. Думаю, она может рассказать нам что-нибудь любопытное. Она всегда отличалась этим качеством.

— Ну и что? Многие умеют красиво говорить.

Кэсси немного помолчала и добавила:

— Она действительно никогда не испытывала затруднений в общении. А в Оксфорде просто блистала и прекрасно успевала по всем предметам, хотя никогда не напрягалась сверх меры. После университета она ничем конкретно не занималась. Долго жила на свои средства во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже и нахваталась там бог знает чего, но насколько мне известно, это ее первое самостоятельное дело. Поэтому я так же сгораю от любопытства, как и ты. С этой специфической стороны она мне не известна, но я хорошо знаю, что у нее незаурядный характер и умение при любых обстоятельствах держать себя в руках. В Оксфорде она умело скрывала это, играя роль простой и компанейской девушки, но ей всегда была свойственна внутренняя уверенность в себе и, я бы сказала, даже некоторая злость.

— Это твое профессиональное мнение? Значит, Оуэна Куэйда можно уволить?

— О Господи! Конечно же, нет. Просто не могу сообразить, с какой стороны мне подступиться к Еве, и я бы очень удивилась, если бы Оуэн пришел ко мне с готовым решением, вытекающим из глубокого знания ее души. — Она посмотрела на часы. — Пожалуй, мне пора.

Кэсси быстро прошла по коридору и спустилась по лестнице на первый этаж. Ева дружелюбно улыбнулась ей. Кэсси была приятно удивлена той переменой, которая произошла с ее подругой: одежда «от кутюр», дорогая косметика, великолепные украшения — словом, на ней было все то, что предпочитала и Кэсси. Ева выглядела элегантно и безупречно. Кэсси даже представить себе не могла, что та сможет так легко сбросить с себя потертые джинсы и майку и одеться столь изысканно. Но самое главное, что она чувствовала себя в этой одежде так, словно всю жизнь ходила только в ней. В ту же минуту она вспомнила вчерашний вечер, ее джинсы и майку, а также тот полный доверия взгляд, которым Ева часто обменивалась со Стормонтом, и испытала острый приступ зависти, представив ее в объятиях этого человека. Она взяла себя в руки и, подойдя ближе к Еве, коснулась губами ее щеки.

— Привет. Надеюсь, ты отыскала нас без особых проблем. — При этом Кэсси сделала над собой усилие, чтобы не упомянуть о ее элегантности. Она решила сделать вид, будто для нее это само собой разумеющийся факт.

Ева удостоила подругу едва заметной улыбкой.

— Да, никаких проблем.

Кэсси повела ее к лестнице, по-дружески положив руку ей на плечо.

— Сейчас я познакомлю тебя с Джоном Ричардсоном. Это один из основателей нашего банка. Не исключено, что к нам присоединятся и другие наши партнеры.

Ева равнодушно пожала плечами.

— Как будет угодно.

Она уже успела заметить, что Кэсси вела себя весьма сдержанно, хотя и не без дружеской симпатии. Ну что ж, прекрасная профессиональная выучка. Так будет легче для них обеих.

Она проследовала за подругой на второй этаж и вошла в ярко освещенный солнцем конференц-зал, окна которого выходили на Сэвил-роуд. Кэсси села за большой полированный стол, Ева устроилась напротив. На пороге снова появилась Эмма.

— Что вам принести — кофе, чай, минеральную воду?

— Кофе, пожалуйста, — без колебаний ответила Ева.

Эмма исчезла, а вместо нее на пороге появился высокий, плотно сбитый мужчина лет за сорок. Кэсси неторопливо поднялась ему навстречу.

— Джон Ричардсон.

После теплого рукопожатия Кэсси снова села на свое место, а Ричардсон уселся рядом с ней, пристально изучая Еву.

— Я слышал, что вы вместе с Кэсси учились в Оксфорде, — начал он.

— Да, я была на курс старше, но тем не менее мы провели вместе около трех лет.

— Прекрасное время. — Он улыбнулся Еве, стараясь показать ей свое расположение.

Ева говорила мало, давая возможность выговориться хозяевам. Ричардсон произвел на нее довольно странное впечатление. Он был добродушен, все время шутил, прекрасно играя роль гостеприимного хозяина, но вместе с тем демонстрировал минимальное проявление собственного «я». Для банкира это было не совсем обычное поведение. Преуспевающие бизнесмены часто прикидывались простачками, пытаясь тем самым обезопасить себя от возможных ошибок. Причем, как правило, делали это очень плохо, так как не могли избавиться от искушения продемонстрировать оппоненту свой острый ум и всестороннюю осведомленность в делах.

Вскоре Еве наскучило слушать пустую болтовню, но все же это было небесполезное времяпрепровождение. Она отметила про себя, что Ричардсон вполне предсказуем, и это обстоятельство в полной мере ее устраивало. Было бы намного хуже, если бы они обменялись ничего не значащими фразами, а минут через пять перешли к делу. Для американцев это было бы нормальным явлением, но британские финансисты сочли бы такое поведение бестактным и даже неприличным. Поэтому ей ничего другого не оставалось, как постоянно улыбаться и поддерживать беседу.

Но поддерживать разговор тоже надо было с умом. Она прекрасно понимала, что любое проявление интеллекта с ее стороны неизбежно вызовет у Ричардсона определенные подозрения. Он часто поглядывал на Кэсси, прислушивался к ее словам, и по всему чувствовалось, что он преклоняется перед ее образованностью и проницательностью.

— Ева, — наконец-то подошел он к сути дела, — Кэсси сказала мне, что у вас есть очень интересная идея. Не могли бы вы изложить мне ее вкратце? Я понятия не имею, что известно об этом Кэсси, но мне об этом не известно абсолютно ничего. Я имею в виду ваше конкретное предложение, его обоснование, страну и все такое прочее.

— Откровенно говоря, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы знаете о Вьетнаме и алмазах гораздо больше, чем хотите показать, поэтому, с вашего позволения, не буду останавливаться на общеизвестных вещах, а сразу перейду к делу, излагая его поэтапно.

Голос Евы звучал спокойно, твердо и в высшей степени уверенно. Ричардсон молча слушал ее, попутно делая кое-какие заметки.

— Я провела на Востоке около восьми лет, — продолжала между тем Ева. — Так, ничего серьезного. Много путешествовала, наслаждалась экзотикой, обучала местных детей английскому. Но за эти годы мне удалось познакомиться со многими занятными людьми с самыми разнообразными интересами. Последние два года жила во Вьетнаме — на берегу залива Халонг-Бэй, в Сайгоне и Ханое. Правда, в большие города я отправлялась лишь в том случае, если начинала тосковать по городскому шуму и чисто городским развлечениям.

Как-то я зашла в отель «Метрополь» в Ханое, хотела чего-нибудь выпить. Это очень приличное место, чем-то напоминает посольский ресторан. Чисто, уютно, работает кондиционер, и обслуживание прекрасное. Другими словами, там всегда можно укрыться от крайностей восточного города и почувствовать себя как дома. Надо сказать, что Вьетнам сейчас переживает период своеобразной золотой лихорадки. В особенности с тех пор, как американцы сняли эмбарго на торговлю с этой страной. Там полно американцев, австралийцев, канадцев и европейцев всех мастей. Разумеется, все они понаехали туда в интересах бизнеса, и с одним из таких путешественников я познакомилась в тот вечер. Это был американский геолог, который около пятнадцати лет колесил по всему миру и занимался поисками месторождений алмазов по заказу одной из транснациональных корпораций. К сожалению, у него были серьезные проблемы с алкоголем, за что его и выставили с прежнего места работы. Какое-то время он околачивался в американских пивнушках, бедствовал, а потом приехал во Вьетнам — он был абсолютно убежден, что там есть значительные запасы алмазов. Когда я познакомилась с ним, он как раз собирался основательно заняться их поисками.

Ева сделала многозначительную паузу, а потом решительно продолжила:

— Здесь я должна сделать краткое отступление, чтобы вы поняли, в чем, собственно, дело. Существует два вида алмазоносных залежей — аллювиальные и кимберлитовые. И тот и другой образованы в результате взрывной силы, вынесшей алмазоносные породы почти на поверхность земли. В момент взрыва — а это случилось, по словам геологов, несколько миллионов лет назад — они находились на уровне приблизительно от ста пятидесяти до двухсот метров от поверхности земли. Дальше с ними произошло вот что. Одни породы были подвержены воздействию природной стихии и в виде отдельных россыпей разнеслись на значительное расстояние от своего первоначального места. Поэтому их называют аллювиальные, или, другими словами, наносные, рассыпные. Так, например, произошло в Намибии. Я видела какой-то фильм — там алмазодобытчики намывали алмазы прямо на поверхности земли и даже на берегу океана. Они в буквальном смысле слова поднимали их с земли.

В зале снова воцарилась тишина.

— Что же касается кимберлитовых, то их можно добывать только глубоко под землей. Эти алмазы остались там, где они оказались в доисторические времена, то есть на глубине около двухсот метров. Не исключено, что они были защищены древними морями и остались в нетронутом виде. Этот тип залежей часто называют кимберлитовыми или алмазными трубками, так как по своему виду они действительно напоминают расширяющуюся кверху морковку. Поэтому алмазные копи могут уходить в землю на глубину двухсот метров, а на вершине иметь радиус около полумили. Конечно, одни шахты больше, другие меньше, но в целом это весьма впечатляющее сооружение. Самые богатые разработки дают в год алмазов общей стоимостью в несколько миллионов фунтов стерлингов.

Ева снова замолчала и улыбнулась.

— В восьмидесяти милях к северу от Ханоя и в десяти милях от границы с Китаем, возле местечка под названием Ланг-Сон, Макадам обнаружил нечто, напоминающее кимберлитовую трубку с поразительно богатым содержанием природных алмазов.

— Как он обнаружил ее? — быстро спросил Ричардсон и резко наклонился вперед.

— Это не так уж и сложно, если вы знаете, что ищете. Грейнджер искал в том районе признаки месторождений минералов, а они в определенном сочетании всегда подсказывают, что глубоко под землей могут быть алмазы. Именно такое сочетание признаков он нашел неподалеку от Ланг-Сона — красные кимберлитовые гранаты и зеленоватые кристаллы хрома. Он сразу же обратился к вьетнамскому правительству, заключил контракт и застолбил весь этот участок. На свои средства он собрал образцы и провел независимое исследование в лабораториях Австралии. Результаты, как и ожидалось, оказались весьма многообещающими. Они недвусмысленно говорят о том, что в этом месте могут быть значительные запасы природных алмазов. Разумеется, необходимо провести дополнительные исследования, взять пробы грунта и образцы пород, но у Макадама сейчас нет денег. Ведь для этого нужно пробурить пробную скважину глубиной не менее нескольких сот футов, а это дорогостоящая операция. Поэтому он быстро образовал компанию, выпустил акции под залог этой земли и выбросил их на фондовую биржу Ванкувера. Вскоре ему удалось собрать несколько миллионов канадских долларов, что позволило провести дополнительные исследования. Они тоже дали положительный результат. На этом и завершился наш первый этап. А следующий будет заключаться в том, чтобы определить, достаточно ли большое количество алмазов находится в этой трубке, и рассчитать экономическую выгоду от предполагаемой добычи. Сейчас нам нужно найти инвесторов, чтобы поднять на-гора несколько пятитонных образцов породы и выяснить хотя бы приблизительное количество алмазов.

Она замолчала и посмотрела на присутствующих рассеянным взглядом, словно думая о чем-то своем. На самом же деле она внимательно наблюдала за Кэсси и Ричардсоном. Если в самом начале они демонстрировали исключительно поверхностный интерес к ее особе, отдавая дань ее личному обаянию, то теперь картина изменилась. Они заметно напряглись, ожидая продолжения истории.

— Это произошло несколько месяцев назад, — сказала Ева. — Грейнджер уже был готов снова отправиться в Ванкувер и собрать там деньги, необходимые для продолжения работы. Вот я и решила помочь ему. — Ева скромно опустила глаза. — В нем есть что-то такое, что привлекает внимание. Я бы сказала, что это честность вперемежку с неистребимой верой в свою правоту. Может быть, они все такие, эти фанатично преданные своему делу люди. Не знаю. Но я верю ему и не скрою, что была заинтригована его рассказом. С алмазами вообще связано немало романтических историй и приключений. Они издавна манят людей своим загадочным, почти волшебным блеском. Ведь даже необработанные алмазы полны истинной, не сравнимой ни с чем красоты. История знает столько таинственных случаев, связанных с алмазами и бриллиантами! Сама мысль о том, что земля выбросила их на поверхность из своего раскаленного чрева, приводит меня в неистовый восторг. Короче говоря, я договорилась с Грейнджером, что мы встретимся на следующий день и обговорим все детали нашей совместной поездки в Ванкувер, но на встречу он не явился.

Ева выдержала очередную паузу, а Кэсси и Ричардсон не могли не почувствовать, что она немного волнуется.

— Обеспокоенная этим обстоятельством, я поехала искать его в «Метрополь». Там мне сообщили, что он арестован и находится в тюрьме. Я тут же ринулась туда и увидела ужасную картину. Он был избит до полусмерти и лежал на полу грязной подвальной камеры. Оказывается, он изрядно набрался и на дороге сбил какого-то вьетнамца. Тот вскоре умер в больнице. Ему грозило двадцать лет заключения, но вьетнамские власти часто позволяют иностранцам откупиться от тюрьмы. В данном случае потребовалось выплатить пятьдесят тысяч долларов, чтобы его освободили. Но у него за душой не было ни цента, если не говорить о двадцати пяти процентах акций своей компании. Он долго уговаривал меня помочь ему, и я наконец согласилась достать для него нужную сумму за десять процентов акций в этом предприятии.

— Неплохая сделка, — задумчиво произнес Ричардсон.

— Сделка? Не знаю. Да, результаты вселяют надежду, но полной уверенности в успехе еще нет. Мы даже не знаем, какое количество алмазов может оказаться в этой кимберлитовой трубке. Кроме того, нужно провести пробное бурение, построить шахту, провести экономический анализ, а на все это могут уйти годы. Конечно, это может оказаться сделкой, и неплохой, но я делаю это не ради какой-то выгоды, а из сострадания. Но пятьдесят тысяч — это все, что у меня было. Это очень серьезная ставка.

Ева немного передохнула и снова пошла в наступление.

— Не знаю, приходилось ли вам видеть когда-нибудь настоящую тюрьму. Любую тюрьму, не говоря уже о вьетнамской. — Она задумалась, пытаясь воскресить в памяти события, которые не имели абсолютно никакого отношения к Макадаму. — Находиться в ней — непереносимая мука. В особенности для иностранца. Грейнджер выглядел совершенно разбитым, обезволенным, подавленным. Мне даже подумалось тогда, что он может покончить с собой. Не думайте, что он слишком сентиментален. Нет. Просто он был ужасно напуган и раздавлен в буквальном смысле слова. В лице ни кровинки, и никаких проблесков надежды, никакого будущего, ничего. И в результате я уплатила пятьдесят тысяч семье погибшего и полицейским чиновникам, а он получил свободу. — Ева мгновенно переключилась на более деловой тон. — И вот теперь нам нужно отыскать достаточное количество денег для завершения исследовательских работ. Либо нам придется выбросить на продажу наши акции на ванкуверской бирже, либо мы найдем людей, готовых оказать нам помощь, а потом вложить свой капитал в добычу алмазов.

Ричардсон первым нарушил грозно нависшую над залом тишину.

— За всю свою жизнь я выслушал тысячи деловых предложений, но подобную историю, признаюсь вам откровенно, слышу впервые.

Губы Евы растянулись в легкой ухмылке.

— Я понимаю, что это несколько необычная история, но не знаю, что мне теперь делать и как поступить. Все так туманно и непонятно… А еще я знаю, что вы не должны смешивать бизнес с чувствами, а в моем рассказе все окутано сентиментальностью. Должна вам признаться, что у меня нет соответствующего делового настроя, я далека от этого проекта. Но мне хочется как можно быстрее вернуться во Вьетнам, довести это дело до конца, а потом спокойно жить, наблюдая за добычей алмазов. — Она мечтательно вздохнула. — Вы даже представить себе не можете, как там красиво — никаких городских толп, вокруг только девственные джунгли, горы с голубыми вершинами, красноватого цвета земля, прекрасное море, райские птицы, очаровательные змеи, реки и рыбаки, да еще несколько крохотных деревушек, разбросанных неподалеку от моего дома. А если к этому добавить экзотических буйволов, древние телеги и старые мотоциклы, то картина будет абсолютно полной. И к тому же никаких газет и практически никакого внешнего мира. Только там я чувствую себя по-настоящему живой. Там больше нечем заниматься, кроме как жить сегодняшним днем, наслаждаться им и полагаться исключительно на собственные силы. Само собой разумеется, что и речи не может быть о книгах, театрах, кино, магазинах или о каких-либо других спутниках цивилизации. Конечно, все это есть в крупных городах, но до них не так просто добраться. Порой даже трудно представить себе, что все это где-то существует. Надеюсь, теперь вы понимаете, что я кровно заинтересована в успехе этого предприятия. Я это делаю ради себя самой, а также ради Грейнджера — это его давняя мечта — и ради волнующего душу приключения. Думаю, что игра стоит свеч. Этот проект наполняет мою душу каким-то совершенно новым содержанием. — Ева замолчала и немного подумала над очередной фразой. — Отдаю себе отчет в том, что мои слова звучат для вас не совсем профессионально, и сожалею об этом, но ничего не могу с собой поделать. Мне не известны другие способы изложения своих сумбурных мыслей. Тем более что теперь вы сами можете убедиться в том, что я не пытаюсь вас одурачить.

— Ничего страшного, — успокоил ее Ричардсон. — Это и в самом деле забавная история, но боюсь, что мне придется задать вам несколько скучных вопросов. Эта компания зарегистрирована на фондовой бирже Ванкувера, я правильно вас понял?

— Да, совершенно верно, — ответила Ева и слегка насторожилась. — Конечно, на этой бирже много разных ковбойских компаний-однодневок, но Грейнджер не ковбой и не мошенник.

— Значит, Грейнджер отдал в ваше распоряжение десять процентов своих акций, чтобы вы вызволили его из тюрьмы?

— Да.

— Это было в виде непосредственной передачи собственности?

— Не совсем так. Дело в том, что мы не известили фондовую биржу о движении акций. Я понимаю, что когда акции передаются из одних рук в другие, то об этих изменениях нужно известить биржу заблаговременно. Мы этого не сделали. Но когда мы объяснили им все обстоятельства сделки, они согласились с нами и пропустили акции через биржу.

— Как называется эта компания? — вмешалась в разговор Кэсси.

— «Джиниус», — тихо сказала Ева и заметно смутилась, как бы чувствуя, что слово «гений» не самое лучшее для названия компании.

Кэсси весело захихикала.

— Если этот Макадам действительно гений, то зачем ему нужны наши деньги? Почему он не может получить их на Ванкуверской фондовой бирже?

— Давайте говорить начистоту. Макадам — блестящий специалист. Он отыскал месторождение алмазов в совершенно неизученной и неисследованной стране, где до сих пор никто и никогда не находил ничего подобного. Даже в компании «Де Бирс» он числится в списке самых талантливых геологоразведчиков. Я верю в него и именно поэтому внесла за его освобождение свои пятьдесят тысяч долларов. Его единственная проблема… — Ева медленно обвела грустным взглядом присутствующих, как будто напоминая им о том, что у них тоже есть свои недостатки, — … алкоголь. И он горько расплачивается за свою слабость. В Ванкувере не без оснований полагают, что он вряд ли сможет продолжать свою деятельность в качестве президента компании. Впрочем, я придерживаюсь такого же мнения. Он совершенно разбит и подавлен случившимся. Именно поэтому ему сейчас нужен человек, который взял бы на себя значительную часть обязанностей по управлению компанией. Я — директор компании. У нас есть неплохой секретарь и бухгалтер, но этого, как вы сами понимаете, явно недостаточно. Вот почему я и пришла к вам сегодня. При данных обстоятельствах самое лучшее для компании, для Макадама и для меня лично — чтобы кто-то взял на себя руководство фирмой, вложил в нее свой капитал, свою энергию и талант организатора и завершил изыскательские работы. Если все пойдет хорошо, то потом можно выгодно продать компанию или создать совместное предприятие для обеспечения добычи алмазов. В этом, собственно говоря, и заключается мое предложение. Разумеется, это весьма сложное дело. Здесь есть немалый риск, но добыча алмазов дает небывало высокий доход. Если наш план сработает, то выгоду почувствуют все без исключения участники проекта. Это будет просто подарок судьбы.

В зале воцарилась тишина. Ричардсон и Кэсси пристально смотрели на Еву, не скрывая своего внутреннего напряжения.

— Как котируются сейчас акции на бирже? — спросила Кэсси после долгих раздумий. — И какова тенденция в движении курса?

— С этим дело обстоит не очень хорошо. Сперва они продавались по доллару, затем их стоимость поднялась до пяти, опустилась до трех, а недавно снова поднялась до четырех долларов. Но если мы найдем алмазы в первых пробах при первом бурении, то стоимость акций может подскочить до десяти, двадцати, тридцати и бог знает скольких еще долларов.

— Это мнение Макадама, не так ли? — полюбопытствовал Ричардсон.

— Да, но не только его. Так думают и некоторые брокеры в Ванкувере.

Ричардсон удивленно вскинул брови.

— Я не склонен верить тому, что думают по этому поводу ванкуверские брокеры. Они часто ведут нечестную игру с акциями и не заслуживают абсолютно никакого доверия. Для них это не более чем один из олимпийских видов спорта.

— Да, я слышала об этом, — спокойно отреагировала Ева. Она неожиданно вытянула руки вперед и повернула их вверх ладонями. — Но я ведь уже сказала, что это рискованное предприятие.

Кэсси и Ричардсон быстро переглянулись, как бы давая понять, что на сегодня уже достаточно.

— Заманчивый проект, ничего не скажешь, — подытожил Ричардсон. — И может быть весьма прибыльным. — Он снова взглянул на Кэсси. Та едва заметно кивнула ему.

— Ева, скоро к нам придет один весьма интересный господин. Нам бы хотелось, чтобы вы познакомились с ним. Не исключено, что именно он сыграет решающую роль в вашем проекте. Его зовут Роби Фрейзер.

Ева с трудом скрыла охватившее ее волнение.

— Роби Фрейзер. Великий тайпэн.

— Да, он самый, — охотно подтвердил Ричардсон. — Он как раз занят поисками прибыльного вложения капиталов, даже если это связано с определенным риском. Вам не трудно будет повторить эту историю еще раз?

— С удовольствием. Я готова говорить об этом сколько угодно.

Ричардсон медленно встал из-за стола.

— Я оставлю вас на несколько минут.

Кэсси тоже встала, обошла вокруг стола и присела рядом с Евой.

— Это была самая невероятная история из всех, которые мне когда-либо приходилось слышать, — призналась она. — Никогда у меня не было столь волнующего и романтического дела.

— У меня тоже.

Кэсси задумалась и почему-то вспомнила те далекие вечера, когда они часто сидели за бутылкой виски и Ева потешала всех своими увлекательными историями. Никто не мог сказать, есть ли в них хоть маленькая доля правды, но тогда это никого не волновало. Главное, что они всем нравились своей замысловатой фабулой, романтическими событиями и безудержной страстностью. И вот теперь еще одна история. Правда, на этот раз помимо голого сюжета здесь присутствовали и факты, геологические данные, многочисленные цифры. Но дело не только в них. Есть еще определенная реальность. Кто захочет вкладывать огромные деньги в добычу алмазов на территории Социалистической Республики Вьетнам? А кто даст гарантии стабильности и обеспечит право собственности на этой земле? А ведь ничто так не влияет на стоимость акций, как уверенность в стабильности и прибыльности того или иного проекта. Несомненно одно: тот, кто просчитает все возможные последствия этого дела, сорвет крупный куш. Независимо от того, осознает она эти последствия или нет, она сама может стать своеобразной золотой жилой. Трезвый расчет их банка вместе с предпринимательским искусством Роби Фрейзера могут сделать ее неприступной, как тысячелетняя крепость.