Опасная альтернатива
В январе 1986 года среди глэм-рокеров, панков и тинейджеров пошел слух, что их любимая команда Guns N' Roses находится в бегах. Эта шумиха в каком-то смысле помогла группе: скептики, которые называли их Whines N' Posers и Lines N' Nosers, и пресыщенные циники из звукозаписывающей индустрии начинали медленно понимать, что Guns — настоящие оторвы, а такая репутация могла помочь группе, поскольку действительно плохих парней не появлялось со времен Sex Pistols десятью годами раньше.
На деревьях и фонарях по Голливудскому бульвару, Сан-сет и Санта-Моника были развешены новые флаеры «Move to the City». Они рекламировали следующий концерт группы в знаменитом «Troubadour» Дага Вестона 4 января.
Соберитесь все вместе
Пейте до упаду
Забудьте о завтрашнем дне
Выпейте еще
Суббота, 4 января
23:00
2 доллара с флаером
На фотографии группы Слэш впервые запечатлен в своей черной шляпе. Guns стоят, ссутулившись, посреди стройки на Сансет и Ла-Бреа. Надпись «Move to the City» изображена на стене, как бы намекая на популярность песни на улицах. Она бы могла стать их первым синглом, если бы им удалось заключить контракт с лейблом. В нижней части флаера, как отражение беглого статуса группы, присутствовал шутливый призыв к ее растущей аудитории:
Посылайте пожертвования Guns N' Roses
Фонд «Спасите нас от тюрьмы»
Сансет, 9000, и т. д.
Существовала опасность, что Эксла арестуют в «Troubadour», но копы так и не появились. То ли они уже не верили, что кого-то изнасиловали, то ли им стало все равно.
Две недели спустя Guns отыграли пламенный концерт в «Roxy» перед трепещущей аудиторией, которая полностью разделяла настроение группы. Все музыканты были сильно накрашены: подведенные глаза, помада. Эксл нарядился в свою новую садо-мазо-униформу: черные виниловые штаны с открытым пахом, который он прикрыл кожаными трусами, черные кожаные сапоги, черная кожаная жилетка, открывавшая недавно проколотый левый сосок, куча кожаных браслетов с заклепками, зеркальные авиаторские очки и кожаная мотоциклетная кепка, вроде тех, что были популярны в фетиш-клубах и гей-барах. Когда Эксл снял кепку, его волосы отливали оранжевым цветом в свете прожекторов и стояли дыбом. («Единственная причина, по которой я делал высокую прическу, — рассказывал тогда Эксл, — состояла в том, что у Иззи были фото Hanoi Rocks, и они выглядели круто. К тому же с нами тусовался парень, который учился делать прически в журнале „Вог"».)
Двигаясь по сцене с мертвенным взглядом в шаманском трансе, выделывая змеиные па, танцы с микрофонной стойкой и прочую хореографию, Эксл гордо демонстрировал свои новые татуировки: пышную брюнетку под розой на правом плече и широко открытые мультяшные глаза «Rocket Queen» на левом плече, над еще одной татуировкой, напоминающей военную нашивку, — красная молния, пересекающая желтое поле над девизом «Победа или смерть».
Слэш играл свои громоподобные соло в джинсах, кроссовках и футболке с крылатым лого Aerosmith. Его черную шляпу украшали блестящие металлические бляшки. Иззи стоял справа от Эксла в своей обычной просторной футболке и шляпе, золотое кольцо у него в носу сверкало в свете софитов. Дафф, второй голос группы, стоял слева от Эксла, в панковской атрибутике и шапке русского солдата-красноармейца с перекрещенными мечами над козырьком (Дафф полюбил этот головной убор с тех времен, когда выпивал в день по бутылке водки). Стивен на своем барабанном помосте все время находился в движении. Он энергично ерзал, тряс головой, улыбался и выглядел так, будто это лучшее время в его жизни. Группа играла на фоне нового белого баннера с изображением скрещенных кольтов 44-го калибра, увитых розами. В целом же Guns N' Roses выглядели бандой ангельских ублюдков, спустившихся на Землю, чтобы спасти рок-н-ролл от 1980-х.
После этого выступления в «Roxy» популярность группы начала неудержимо расти. Никто в Голливуде доселе не видел такого ажиотажа вокруг неизвестной команды. Шесть месяцев спустя после того, как они чуть не подохли в пустыне, всего через полгода после того, как они породнились в той «коварной поездке», продолжая жить практически на улице, Guns N' Roses выглядели и звучали как будущие звезды. Другие рассматривали группу чуть ли не как второе пришествие: Джо Перри позже говорил, что Guns N' Roses — это первая группа со времен Led Zeppelin, которая напомнила ему Led Zeppelin.
Никто из тех, кто стал свидетелем тех времен, не забудет начало 1986-го. Вики Хэмилтон рассказывает: «Они завоевали популярность по старинке — с помощью слухов. Группа настолько впечатляла, что люди поневоле говорили о ней. Мы смотрели друг на друга и думали: „Боже, как все быстро меняется". Ранние шоу собирали двадцать человек, потом сотню, потом, спустя очень короткий промежуток времени, приходили уже тысячи человек. Перед клубами стояли огромные очереди, и люди не могли попасть внутрь». Подростки тусовались возле клубов, где играли Guns, просто чтобы быть рядом с этой энергией, обсудить группу с другими фанатами, которые не попали внутрь.
«Аудитория росла, — вспоминает Роберт Джон, — росла с каждым концертом. Тогда было много хороших групп, но Guns сравнивали с Zeppelin, Stones, Aerosmith. В воздухе витало ощущение, что происходит нечто очень важное. В основном все говорили об Эксле — что он опасный, переменчивый, очень рок-н-ролльный, не оставляет никого равнодушным, взрывается энергией».
Эксл подтверждает: «Абсолютно внезапно мы узнали, что о нас говорят все управляющие лейблов страны. И поскольку металл терял популярность, мы неожиданно стали лакомым кусочком».
«Нам было весело, — говорил Слэш каналу VH1 спустя годы. — Мы сами не знали, к чему это приведет, но нам было на все плевать. И Эксл, каким бы сложным и переменчивым он ни был, — именно благодаря своей натуре он стал таким отличным фронтменом и автором песен».
До тех пор все события проходили ниже радара масс-медиа. Лишь пара обзоров концертов появлялись в альтернативных газетах и фанатских журналах. Один журналист назвал Guns «опасной альтернативой крашеным метал-группам вроде Cinderella и Poison».
«Макияж, спандекс и дерьмо, — ругается Эксл. — Мы отказались от этого пути. Мы просто выходили и играли рок-н-ролл».
Худшая группа в мире
Конец января 1985 года. Они могли быть худшей группой в мире, но при этом стать главными звездами Сансет-стрип (в основном потому, что Motley Criie уехали в длительный тур, a Poison никто не воспринимал всерьез из-за их розовых волос). Но горькая правда состояла в том, что Guns N' Roses были нищими и жили в гостиной своего агента — все, за исключением Даффа, который ночевал у венгерской девушки по имени Катарина в Лорел-каньоне.
Группе позарез нужны были деньги. Усилители и остальное оборудование обветшали и требовали постоянного ремонта. Им был необходим фургон. Им были необходимы барабанные палочки, гитарные струны, одежда, еда и наркотики. Дафф работал в сфере телемаркетинга; Слэш жил на иждивении стриптизерш из клубов «The Body Shop» и «The Seventh Veil» — его подружки-стриптизершы обычно поселялись в приличных мотелях или респектабельных коммунальных квартирах. С часовой фабрики Слэша уволили, потому что он все время рекламировал Guns по платному телефону. Вообще Слэш тогда прилагал все силы к развитию группы: занимался рекламой, дизайном флаеров, обзванивал клубы и, как он выражался, «трахался с правильными людьми». Стивен Адлер перепробовал несколько мест с частичной занятостью в качестве посудомойки, швейцара, повара в пиццерии, ландшафтного дизайнера. Иззи периодически подрабатывал в гитарном магазине, но по большей части толкал дурь. Позже менеджер Doors Дэнни Сьюджерман говорил, что «Иззи был известен среди лос-анджелесских наркоманов как один из главных поставщиков иранского героина, которого тогда была куча».
Эксл также работал в телемаркетинге, а ночами подрабатывал на разных складах. Когда погода была хорошей, он спал под задней лестницей «Tower Video». Помимо этого они с Иззи участвовали в медицинских исследованиях Калифорнийского университета, где им платили по восемь долларов за час курения сигарет ради науки.
В основном участники группы паразитировали за счет девушек. Подружек не пускали к ним в гости с пустыми руками. Обычными подарками были еда, алкоголь, наркотики и секс. Дафф вызванивал сумасшедших фанаток: «Звонишь им и говоришь: „Слушай, мой бас только что откуда-то привезли, но забыли ослабить струны, так что они лопнули на хрен. Мне нужен новый комплект, так что одолжи мне двадцатку, ладно?"»
Слэш не гнушался стрелять деньги в барах: «Я ходил в „Whisky" и „Roxy" по нескольку вечеров в неделю и просто просил у всех деньги». Слэш утверждал, что арендованный фургон группы отбуксировали, а поскольку он живет в сраном Сильвер-Лейке, то сможет добраться домой только если ему одолжат двадцать баксов. «Звучит подозрительно, — признавался он позднее, — но иногда прокатывало».
По словам Эксла, в этот период они оттачивали свои навыки выживания в реальных условиях: «Мы только и знали, что орать друг на друга и выколачивать друг из друга дерьмо, если кто-то долбил слишком много наркотиков. Мы говорили: „ТЫ ОБДОЛБАЛСЯ, ЧУВАК! У НАС НЕТ ВРЕМЕНИ НА ЭТУ ХРЕНЬ!" Мы же, типа, не могли допустить, чтобы кто-нибудь сдох ко всем чертям. Мы до усрачки боялись друг за друга, потому что не хотели потерять то, что имели».
Спустя годы Эксл необычно искренне высказался насчет слухов о том, что группа торговала наркотиками. «Мы все убивались в хлам, — признался он, — и пробовали наркотики. Мы открыто говорим об этом, потому что так оно и было. Немногие об этом знали, но потом вокруг стали появляться крутые группы, которые хотели нас обскакать, — ну и, конечно, нам нужны были деньги… А потом вдруг оказалось, что мы увязли по уши. Тогда мы поняли, что вляпались».
«Они все любили повеселиться, — подтверждает Вики, но отмечает, что никогда не видела в своей квартире шприцев. — Единственный раз я приняла участие в этой стороне их жизни, когда отвезла Иззи в реабилитационный центр». Пусть к Guns N' Roses приклеилась репутация худшей группы в Лос-Анджелесе, которой все предрекали смерть, но некоторые ветераны индустрии уже поняли, что Guns также обладают внутренней силой, амбициями, своим видением и сплоченностью, которая поможет им стать великими.
Некоторые любили Guns за то, что они привнесли на озлобленную, лживую голливудскую сцену серную вонь по-настоящему проклятой молодежи. Все говорили об этом. Никто не бывал так обдолбан на публике со времен конца 1960-х, когда гиганты вроде Брайана Джонса, Джима Моррисона и Дженис Джоплин шатались по бульвару Санта-Моника в поисках ближайшего бара.
После месяца проживания Guns N' Roses квартира Вики пришла в плачевное состояние. Домовладелец прислал Вики извещение о выселении. Соседи ополчились против грязных наркоманов, замусоривающих лестницы, и подонков, которые слушают Metallica по ночам на полной громкости. Гора оборудования подпирала потолки. Пол был завален переполненными пепельницами, корками от пиццы, пивными банками, бутылками из-под крепкого алкоголя, грязным нижним бельем и принадлежностями для употребления наркотиков. «Мы, можно сказать, угробили ее квартиру, — с улыбкой признавался Эксл английской журналистке Сильвии Симмонс. — Мы были будто пять мешков мусора в одной комнате, да еще и девиц водили». Девушки боялись даже прибирать в комнате, поскольку Иззи иногда писал тексты новых песен на коробках от пиццы.
Со своей обычной злой прямотой Эксл кусал руки, которые его кормили: «Это было настоящее безумие. Те две девчонки с ума сходили насчет групп и вообще мужиков. Ни один музыкант не хотел бы оказаться с ними, особенно мы». Эксл обвинял Слэша в том, что тот воспользовался ситуацией.
Барби фон Гриф вспоминала: «Это была круглосуточная вечеринка. Буквально. У них стояли пластиковые контейнеры, набитые кокаином, все ходили угашенные, ели экстази; на коробках из-под пиццы записывали тексты песен, а на полу валялись тела».
Вики Хэмилтон знала, что до заключения контракта рукой подать, но обстановка в ее квартире стала такой безумной, что она подумывала о том, чтобы переехать в отель, пока она не заключит контракт с лейблом и не сможет найти для группы собственное жилье.
«Мы будем прокляты»
В феврале 1986 года битва за право заключить контракт с Guns N' Roses начала набирать обороты.
Вики Хэмилтон уже устраивала группе встречи с рекорд-лейблами в конце 1985-го, когда группа переселилась к ней. Занявшись менеджментом группы в 1986-м, она одолжила 25 тысяч долларов у Хоуи Губермана, который владел музыкальным магазином «Guitars R' Us», чтобы финансировать кампанию по заключению контракта, а также купить музыкантам оборудование и одежду. Вики продолжала организовывать группе классные концерты, иногда вместе с Lions & Ghosts, игравшими шугейзинг-рок, которых Вики любила, а Эксл ненавидел.
Вики считала, что менеджментом Guns занимается только она, но на деле у группы были и свои идеи. Эксл с Иззи написали письмо промоутеру Киму Фоули, ветерану голливудской поп-сцены с 20-летним стажем. Письмо было «претенциозным с одной стороны и крайне наивным с другой» и подчеркивало популярность группы на улицах, а также ее открыто антиавторитарную позицию. Они на полном серьезе сообщили Фоули, что занимаются музыкой лишь для собственного удовольствия, и любой, кто этого не понимает, — их враг. Фоули заинтересовался достаточно, чтобы прийти на концерт Guns в «Roxy» и предложить Экслу издать его песни.
Как-то вечером в «Troubadour» Эксл рассказал об этом Вики. Он похвастал, что Фоули предложил ему по 7500 долларов за права на выпуск трех песен. Нищий Эксл решил, что это хорошая сделка. Вики была в шоке: «Эксл, ты сошел с ума?»
«Да хрен с ним, — ответил он, — я могу написать миллион песен». Фоули, который считал Guns новой сенсацией, так разозлился на Вики за срыв многообещающей сделки, что пошел за ней в дамскую комнату клуба, где принялся орать на нее за то, что она помогла Экслу защитить свои интересы.
Группа записала еще одну демокассету из пяти песен, сведенную Спенсером Проффером и включавшую баллады «Don't Cry», «Patience» и «Used to Love Her». Но у группы возникли разногласия с Проффером: песни получились слишком гладенькими, слишком чистыми и не отражали грубую энергетику Guns. Затем группой заинтересовался Пол Стэнли, который играл на гитаре с KISS, — он ходил на концерты и говорил, что хочет продюсировать группу.
«Слэш пригласил его на встречу, — рассказывал Эксл журналу «Hit Parader». — Я сел и продуктивно с ним поговорил, поставил ему наше демо. Он сразу же захотел переписать две из наших лучших песен, так что все прошло быстро». После этого Эксл не разговаривал со Стэнли и даже не виделся с ним. А вскоре Стэнли узнал, что Слэш распускает слухи, будто Стэнли — гей. Стэнли счел ситуацию забавной, ведь сам Эксл выступал в макияже и фетишистской одежде. Позже Слэш говорил, что Стэнли — хороший парень, просто не врубается, кто такие Guns.
К тому моменту появилось много запросов на фото Guns N' Roses и отредактированную биографию группы. Вики выслала снимки группы 1985-го года, сделанные Робертом Джоном, и следующую сопроводительную статью:
Guns N' Roses
Дикая развязность и хладнокровие детей улиц заключены в музыке искушенных и сексуальных Guns N' Roses. Поднявшаяся из голливудского андеграунда группа обладает верой в себя, грубой энергией и честностью настоящего выживания на улицах. Сила, основанная на преодолении ударов судьбы, придает их музыке искренность.
Иззи Стрэдлин и У. Эксл Роуз играли вместе и порознь десять лет, прежде чем весной 1985-го создать Guns N' Roses. Вскоре к ним присоединился дуэт Слэша и Стивена Адлера, которые работали вместе более пяти лет. Дафф Маккаган на басу дополнил состав. Место в группе ему обеспечил опыт в качестве гитариста, ударника и вокалиста.
Guns N' Roses — это комбинация индивидуальностей, союз ярких личностей. Возможно, они эгоистичны, потому что играют в первую очередь ради собственного удовольствия, но это дает им возможность играть ту музыку, в которую они действительно верят. Guns N' Roses излучают чистую энергию эмоций и чувств, что можно заметить на их зрелищных и энергичных выступлениях. Они не боятся быть собой и не идут на компромиссы. Они отдали свой долг обществу и готовы предстать перед миром…
Как говорит Эксл Роуз: «Мы будем прокляты, если не выложимся на полную катушку, иначе существование не имеет смысла».
К середине февраля 1986 года ветераны 1960-х, руководящие крупными рекорд-лейблами Лос-Анджелеса — «CBS», «АВС», «RCA», «London», «Capitol», «Chrysalis», «Warner/ Reprise», «Elektra/Asylum», — наслушались от своих испорченных, выросших на улице детей, что будут полными неудачниками, если не заключат контракт с Guns N' Roses. На парковках школ Голливуда, Беверли-Хиллз, Брентвуда, Шерман-Оукс, Малибу, Ван-Найса, Энсино и округа Ориндж только о них и говорили. Люди, управляющие лейблами, в свою очередь, сообщили своим подчиненным, что теперь их работа зависит от получения нетвердых росписей Guns на одном из рабских, эксплуататорских контрактов. В относительно небольшом звукозаписывающем бизнесе Лос-Анджелеса погоня за Guns еще больше накалила и без того неблагоприятную атмосферу.
Сначала Вики думала, что устроит группу на «Elektra Records». Лейбл отлично работал с Mötley Crüe, но, несмотря на гору обещаний и пропущенных сроков, лейбл так и не предложил Guns контракт. Правда заключалась в том, что руководители лейблов были наслышаны о Guns N' Roses и боялись с ними работать. Репутация преследовала музыкантов, как дурной запах. Молодые работники лейблов бывали на вечеринках группы на аллее за их студией и видели наркоманов и алкоголиков, которые ошивались вокруг, причем некоторые из них на самом деле являлись участниками группы. Все понимали: когда Guns пойдут на дно, что неизбежно, они утянут за собой карьеру тех, с кем работают. Все спрашивали друг друга: а ты взял бы пятерых маньяков без менеджмента, преследуемых законом, законченных наркоманов, движущихся по пути саморазрушения, на крупный звукозаписывающий лейбл?
Теперь Вики рассылала демокассеты круглосуточно. «Elektra Records» запись понравилась. Вики привела представителя «Elektra» Питера Филбина на концерт группы, и на следующий день начали звонить представители всех остальных лейблов. «Тогда мы поняли, что руководители всех звукозаписывающих контор знакомы друг с другом, — рассказывал Эксл. — И если один из них хотел нас, то нас хотели все. Так что они начали бороться друг с другом». Однажды Эксл пообещал симпатичной кокетливой женщине из рекорд-компании, что Guns заключат контракт с ее фирмой, если она пройдет по Сансет-стрип абсолютно голой не меньше трех кварталов. Женщина улыбнулась и пообещала подумать над этим.
Как-то солнечным зимним днем Вики вела Эксла, Слэша и Даффа по Сансет на встречу с «Chrysalis Records». Пышная прическа Даффа светилась кислотно-зеленым, и в своих сапогах он выглядел великаном. Слэш был в высокой шляпе и коже; черные кудри скрывали его лицо. Эксл надел свое обычное байкерско-гейское облачение и повязал банданой свои рыжие волосы. Вики была поражена, обнаружив, что их маленькая процессия остановила движение, когда они переходили дорогу к офисам лейблов на углу Доэни и Сансет.
Они поднялись на лифте на последний этаж, где их проводили в офис с панорамным видом на Голливуд и Лос-Анджелес. «Chrysalis», известный британский лейбл, выпускал классных музыкантов: Jethro Tull, Blondie, группы второй волны ска, Билли Айдола, «новых романтиков» Ultravox и Spandau Ballet. Компания первой сделала ставку на музыкальные клипы. Все новые группы мечтали подписать с ними контракт.
Эксл закинул ноги на стол. Вики вспоминала: «Этот парень (Рон Фейр) отчаянно хотел их заполучить. Он кричал, что Guns должны работать с „Chrysalis". В какой-то момент он схватил желтый блокнот и ручку, нарисовал огромный значок доллара и передал блокнот Экслу, словно показывая ему деньги, которые группа может заработать».
Эксл к тому моменту уже прожил несколько лет в Голливуде. Он просто посмотрел на Вики и спросил, фыркнув: «Этот парень долбаный псих, или как?»
Дафф утверждал, что «сраные шишки из „Chrysalis"» предлагали им 750 тысяч долларов. «Мы просто сказали: „Круто, но вы хотя бы видели, как мы играем?"» Они отвечали, что еще нет. В результате Guns и Вики оттуда ушли.
«Короче, мы просто продолжали играть, — вспоминал Иззи, — и наделали столько шума в городе, что лейблы начали сами приходить, чтобы только посмотреть на нас».
Вики назначала обеды с представителями лейблов в лучших ресторанах. Иззи это нравилось: «Несколько недель мы заставляли их водить нас обедать. Мы заказывали кучу еду и напитков, после чего говорили: „Ну ладно, теперь можно и пообщаться"». Впервые за несколько лет Guns N' Roses начали нормально питаться. Неожиданно вокруг появились говяжье филе в собственном соку, лучшее шампанское, лоб-стеры из Мэна, толстые стейки в «Пальме», походы в туалет с целью припудрить ноздри перуанской дурью, королевские крабы, телятина и старые вина, кокаин и следующие за ним десерты и бутылки четырехзвездочного французского коньяка, кубинские сигары, нелегально ввезенные из Тихуаны беременными мексиканскими девушками…
«Вокруг нас поднялась шумиха, — позже говорил Слэш, — и мы ходили на встречи с этими идиотами из рекорд-компаний». На одном ланче с сотрудниками лейбла Слэш заявил, что Guns N' Roses — почти Aerosmith, а Эксл — почти Стивен Тайлер. «И тут эта телка говорит: „Стивен кто?" Мы лишь переглянулись». Музыкантам не верилось, что приходится иметь дело с такими людьми. Слэш прервал затянувшееся молчание: «Можно нам еще по „Маргарите"?»
Группа вдрызг напивалась на корпоративных встречах и объедалась самыми свежими, изысканными и дорогими суши, какие можно было найти в Беверли-Хиллз. Когда спустя месяц они подписали контракт, Слэш попросил Вики как можно дольше хранить это в секрете, чтобы остальные лейблы продолжали развлекать музыкантов в стиле, к которому они успели привыкнуть. Тонко чувствуя магию момента, Слэш уже тогда знал, что это никогда не повторится.
Однако, несмотря на всю шумиху, Слэш говорил позже: «Никто на самом деле не хотел работать с нами, продюсировать нас, заниматься нашим менеджментом — даже сраные владельцы клубов нас боялись». Коллективное мнение лейблов, не такое уж далекое от правды, состояло в том, что Guns N' Roses — бомба с часовым механизмом, которая может взорваться в любой момент. Фитиль был уже подожжен и с каждым днем становился короче.
Человеком, который в итоге дал группе шанс, был Дэвид Геффен.
«Только одну»
Дэвиду Геффену было сорок шесть, и он владел собственным элитным лейблом «Geffen Records». Он начинал в почтовом отделе агентства талантов в 1960-е и затем стал менеджером нескольких авторов-исполнителей, включая Джони Митчелл и Джексона Брауна, которые прославились в постфолковую эру в «Troubadour Coffee House».
Геффен открыл свой первый лейбл, «Asylum Records», в начале 1970-х, и лейбл стал стартовой площадкой для многих крупных звезд десятилетия — Джони Митчелл, Eagles и даже Боба Дилана в определенный период. (Как упоминалось выше, отец Слэша разработал дизайн обложки для самого успешного альбома Джони Митчелл на «Asylum», «Court and Spark» в 1974-м.)
На вершине успеха у Геффена нашли рак, после чего он ушел из «Asylum». Но в 1980 году он вернулся с новым лейблом. Финансируемая «Warner Bros.» «Geffen Records» позволяла основателю сохранять полный контроль, получая половину выручки. Дэвид Геффен построил одну из самых успешных звукозаписывающих компаний в истории. Лейбл тем же летом завоевал золото с диско-королевой Донной Саммер. В декабре 1980-го Геффен выпустил «Double Fantasy» Джона Леннона и Йоко Оно — за два дня до того, как Леннона убил в Нью-Йорке его фанат. Последняя запись Леннона продавалась миллионами по всему миру и принесла лейблу Геффена альбом и сингл номер один. После этого на лейбл потянулись величайшие поп- и рок-звезды: Элтон Джон, Шер, Дон Хенли, Нил Янг. Whitesnake заняли на MTV место Led Zeppelin, и их запись стала платиновой. В 1985-м Геффен заключил сделку с недавно протрезвевшими Aerosmith — которые оставались героями для Guns N' Roses. Бывшие «токсичные близнецы» Стивен Тайлер и Джо Перри теперь посещали собрания анонимных алкоголиков и начали работать с приглашенными композиторами, чтобы создать музыку, которая за пару лет вернет их на вершину славы.
Теперь Дэвид Геффен, который, как и все остальные в этом бизнесе, смотрел MTV, хотел заполучить лос-анджелесских металлистов с пышными прическами и вызывающим поведением. Геффен лично ненавидел Motley Criie, но не отказался бы от собственных Crue. Его наиболее успешные сотрудники, вроде бородатого Джона Калондера, работавшего с Aerosmith, начали говорить Геффену о Guns N' Roses. Единственной проблемой являлось то, что никто не хотел рисковать своей карьерой ради непредсказуемой группы изгоев с Сансет-стрип.
Годом ранее Геффен переманил из «Elektra Records» двадцатипятилетнего хитреца Тома Зутаута. В 1982-м Зутаут работал продавцом-консультантом в лос-анджелесском отделении «Elektra», приехав из пригорода Чикаго, где он вырос. Упитанный, с детским личиком, часто одевавшийся в старомодные поло, Зутаут рыскал вечером по бульвару Сансет и услышал неизвестных тогда Motley Criie. Он немедленно в них поверил. Но старшие сотрудники «Elektra» игнорировали патетические призывы пухлого клерка из провинции, так что Зутаут пошел через их головы к директору лейбла, разозлив всех, но подписав контракт с Motley Criie, к концу года обеспечивший ему стену, увешанную золотыми дисками. Теперь Геффен поставил ему задачу найти еще одних Motley Criie, желательно лучше оригинала.
Впервые Зутаут услышал Guns N' Roses за год до этого, когда зашел в хипповский магазин записей «Vinyl Fetish» на Мелроуз-авеню и спросил пирсингованного парня за кассой, слышал ли он какие-нибудь новые классные группы.
Парень посмотрел на Зутаута и ответил: «Только одну».
Для Guns N' Roses все свелось к одному концерту в «Troubadour» в пятницу, 28 февраля 1986 года. Вики Хэмилтон устроила это шоу как презентацию для рекорд-компаний.
Поскольку они буквально проходили прослушивание на работу, от которого зависело их будущее, все, кроме Эксла, напились, обдолбались героином или кокаином, а то и всем сразу. Группа выкрутила усилители, как говорили местные звукорежиссеры, на уровень 130 децибел — на громкость взлетающего «Боинга-747».
Когда музыканты начали свой сет (с автобиографической песни Эксла «Outta Get Ме»), сотрудники лейблов бросились к выходу. Вики вспоминала: «Я стояла снаружи с двадцатью приглашенными мною представителями рекорд-компаний, потому что внутри было слишком громко. Четверо или пятеро предлагали мне цену, и цифры росли. Громко было даже снаружи. Том Зутаут подошел ко мне и прокричал в ухо: „Если этот парень умеет петь, то я возьмусь за них". Я прокричала в ответ: „Не волнуйтесь, умеет!"»
Зутаут зашел обратно в «Troubadour», когда Guns N' Roses играли «Rocket Queen», «Му Michelle» и «Think About You». Группа выступала восхитительно, их энергетика сносила крышу. Даже пресыщенные сотрудники лейблов двигались и пританцовывали, а подростки, которые платили за вход, вели себя как обезьяны в джунглях, наевшиеся забродивших бананов.
Когда группа закончила, Зутаут вышел наружу. Он мимоходом сообщил коллегам с других лейблов, что считает GN'R полным дерьмом. Худшей группой в мире, психами-наркоманами, которые никогда не выберутся с Сансет-стрип. Затем он нашел на улице Вики. Она протянула ему копию демокассеты. Все еще оглушенный громкостью концерта, Зутаут прошептал: «Приведи их ко мне в офис завтра».
Но на следующий день была суббота. «Да, точно. Я позвоню в понедельник». Зутаут не позвонил, но 5 марта, в следующий четверг, послал Вики записку о том, что хочет пообщаться с ней и с группой.
«На следующий вечер, — вспоминает Вики, — мы пришли домой к Тому, и он всю ночь ставил им записи Aerosmith». «Toys in the Attic», «Rocks», «Draw the Line», «Aerosmith Live» — Зутаут очень хорошо разбирался в их музыке и знал все секреты, вроде того, что гитарные боги Джо Перри и Бред Уитфорд не играли на втором альбоме, поскольку лейбл счел их звук слишком грязным. (Гитарные партии были переписаны в Нью-Йорке студийными профессионалами Стивом Хантером и Диком Вагнером и выданы за партии Aerosmith.) Guns любили Aerosmith. Aerosmith сотрудничали с Геффеном и готовились к своему возвращению, которое вскоре стало историческим. Таким образом, Зутаут ясно дал понять, что Guns тоже должны работать с лейблом Геффена. Всем это показалось логичным.
Вики вспоминает: «И на следующий день они заявили: „Мы работаем с Геффеном!" Я говорю: „Вы с ума сошли? Все эти лейблы готовы убить друг друга ради вас. Они борются друг с другом". Эксл лишь посмотрел на меня и повторил: „Мы работаем с Геффеном"». Сделка состоялась.
Зутаут сказал парням, что они — самая громкая группа, которую он слышал. Им это понравилось. Он заверил, что они даже громче AC/DC. Это им понравилось еще больше. Зутаут объяснил, что хочет записать их в Лондоне. Он упомянул Билла Прайса, который занимался Sex Pistols. Это им обалденно понравилось. Эксл рассказал Тому о других лейблах, которые предлагали группе сделки, и признался, что, по его мнению, в правильных руках они могут стать великими. На следующий день Зутаут пошел в офис и сказал Дэвиду Геффену: «Я только что видел лучшую рок-н-ролльную группу в мире. Думаю, они могут продать больше всех записей, не считая Zeppelin или Stones». Геффен потянулся к телефону и велел юридической службе составить контракт.
Зутаут знал, что подписание контракта с Guns N' Roses — серьезный шаг. Это было рискованно, поскольку Геффен до этого не выпускал дебютные записи молодых групп. Существовала и обратная сторона: трое из музыкантов открыто употребляли героин, вокалист был психом, а басист — алкоголиком. Работа могла превратиться в кошмар.
Существовало и еще одно обстоятельство. Следующие несколько дней Зутаут нервно выглядывал из окна своего офиса на Сансет, 9130. Он боялся, что увидит женщину из «Chrysalis», идущую голой по улице на протяжении трех кварталов.
Эксл тем временем становился еще более странным, чем обычно. Это замечали все. Прожив с ним несколько месяцев, Вики научилась различать приближение маниакальных настроений по его глазам. Если в голубых глазах Эксла загорался дикий огонь, то вскоре могло произойти что-нибудь странное, смешное или страшное.
«Он был очень переменчив, — вспоминала Вики. — Сейчас это называют биполярностью. Он одновременно походил на ребенка и на адского пса. Я любила его всем сердцем, но чувствовала себя виноватой, потому что он никому не мог доверять и уже тогда отличался паранойей и проблемами с самоконтролем».
У Вики был видеомагнитофон, и Эксл проводил часы, а то и целые вечера, просматривая порнофильмы с малолетней Трейси Лорде и жестокие коммерческие видео.
«Он раздобыл кассету „Ликов смерти", — говорит Вики, — и без конца ее пересматривал». Фильм состоял из документальных съемок несчастных случаев, убийств, казней и самоубийств. «Прямо в кадре людям выдавливали глаза или разбивали черепа обезьян и ели их свежие мозги». Роберт Джон приходил в ярость, когда Эксл смотрел это видео: «Я был в ужасе. А Эксл смеялся. Меня фильм настолько подавлял, что я сразу уходил, когда Эксл включал его».
Вики добавляет: «Также ему очень нравилась „Му Way" в версии Sex Pistols с Сидом Вишезом на вокале. Эксл кричал: „Поставь еще раз! Еще раз! Да!" Он много смотрел MTV — думаю, чтобы знать, что происходит с другими группами. Ему нравились клипы Стиви Никс, он записывал их с кабельного и изучал ее движения. Потом он пробовал повторять ее балетные вращения на сцене. Выглядело очень забавно».
К этому времени Вики уже не пыталась понять Эксла: «Иногда он бывает милейшим парнем, но когда он злится, у него словно крышу срывает. Он не злой и не добрый. В нем живут две разные личности».
На самом деле Эксл пугал Вики. Как и всех в те времена.
11 марта Guns выступали в «Music Machine» и затем сыграли на разогреве у Джонни Тандерса в «Fenders Ballroom» в Лонг-Бич 21 марта. Тандерс, бывший участник New York Dolls (настоящее имя — Джон Гензале), страдал от сильной героиновой зависимости, которая затем оборвала его жизнь в отеле Нового Орлеана. Для Guns он был настоящим корифеем и культовой персоной, о чем они ему и сообщили, после чего сделали пару совместных снимков.
Оформление договора заняло несколько недель, и все это время участники группы умирали от голода и влезли в серьезные долги перед своими поставщиками наркотиков. Если бы сделка сорвалась, кое-кому сломали бы пальцы, а то и хуже. Потом начались проблемы с документами. Слэш не хотел, чтобы в контрактах или чеках фигурировала его настоящая фамилия, — он опасался, что Дэвид Геффен узнает, кто его родители. Настоящее имя Эксла по-прежнему значилось как Уильям Брюс Бейли, а лейбл не мог заключить сделку с использованием псевдонима. Так что юристам пришлось официально изменить имя вокалиста на «У. Эксл Роуз». Потом появились вопросы насчет давешних обвинений в изнасиловании в Западном Голливуде, которые юристы Геффена обнаружили в ходе проверки благонадежности своих подопечных. (Иззи: «А мы им: изнасилование? Какое изнасилование?») И наконец выяснилось, что Уильям Брюс Бейли сидел в тюрьме в Индиане и все еще находится в розыске в Лафайете за различные преступления: угон, разбой, неявка в суд и т. п. Это были серьезные проблемы, но юристы все уладили.
Интересы Guns представлял Питер Патерно, юрист, специализирующийся на индустрии развлечений, хорошо известный в музыкальном бизнесе. Вики просила Патерно представлять и ее, и группу в переговорах с Геффеном, но Питер объяснил, что не может сделать этого из-за конфликта интересов.
26 марта 1986 года Guns заключили договор в офисе «Geffen Records». В тот день они не подписывали сами контракты на запись, но заключили «предварительную сделку», которая обещала им настоящий контракт в том случае, если участники группы не будут нарушать условия и останутся живы через несколько месяцев. Группе полагался аванс в 75 000 долларов: половина при заключении предварительной сделки и половина, когда будут подписаны настоящие контракты. Это значило, что каждый участник Guns N' Roses два раза получит чек на 7500 долларов. Это был великий день — начало всего того, ради чего они работали. Рок-н-ролльная мечта для Guns начинала сбываться.
Но Вики Хэмилтон знала правду. Это был конец настоящих Guns — аутентичной лос-анджелесской уличной группы. Она уже знала, что они потеряют и как будут развиваться события. Позже Вики говорила, что в тот день, когда Guns N' Roses подписали контракт с «Geffen Records», она расплакалась.
«Пропей лицо»
Лос-Анджелес наиболее красив весной, когда подсохшая трава начинает искриться светло-зеленым, а кусты расцветают оттенками пурпурного, красного и синего. Прежде чем осядет смог, холмы светятся в лучах утреннего солнца. Вдалеке над горами Сан-Габриэль мелькают колибри, воздух свеж от ветров с океана, и пляжи манят на запад.
Но У. Эксл Роуз в тот день потерял контактные линзы, из-за чего группа нещадно опаздывала на решающую встречу.
Вики Хэмилтон вспоминает: «В то утро, когда мы должны были подписать контракт с Геффеном, Эксл не мог найти свои линзы. Он обвинял Слэша, что тот взял их или куда-то переложил, а потом показал нам средний палец и ушел». Теперь это была не его проблема. «Мы со Слэшем переглянулись. Он сказал: „Надо их найти". Так что мы обшарили все карманы Эксла и наконец нашли линзы на полу. Я посмотрела на часы. Все эти люди — Дэвид Геффен, Том Зутаут, президент компании Эдди Розенблатт — ждали нас, а мы опаздывали уже больше чем на час. Подобные ситуации мне снились в ночных кошмарах».
Слэш стоял у окна и смотрел на улицу. Он позвал Вики: «Иди сюда, зацени».
Вики выглянула в окно. Вниз по улице, в сотне футов от них, Эксл сидел, скрестив ноги, на крыше «Whisky a Go Go» в медитативной позе, спиной к ним и лицом к Голливуду. «Whisky» был закрыт на ремонт, и Эксл взобрался по лесам.
Им удалось уговорить Эксла спуститься с крыши. Музыканты прошли два квартала до офиса Геффена. Они опоздали на два часа, но сделка прошла нормально. Из бутылок дорогого шампанского вылетели пробки. Слэш в контрактах и чеках значился как «Стэш».
Группа некоторое время продолжала жить у Вики, пока та не поняла, что оказалась не у дел и что менеджером Guns N' Roses ей не быть. Ходили разговоры о том, чтобы назначить Вики «консультантом по менеджменту», но они так ни к чему и не привели, так что группа искала другого менеджера. Вики напомнила всем, что залезла в долги. Юристы попросили ее иметь терпение. Тем временем она продолжала устраивать GN'R концерты, а группа и дальше кутила на деньги из аванса. Вики все понимала: «До этого у них никогда не было настоящих денег, а тут неожиданно жизнь превратилась в вечеринку».
Доверенные наркодилеры группы получили свой долг. Слэш говорил, что они потратили деньги на наркотики и комнаты в мотелях. Эксл добавлял, что он купил одежду и сводил всех в пару классных ресторанов. Они повсюду разъезжали на такси. Стивен каждый день завтракал в «Гамбургер Гамлет». Через месяц после подписания контракта Слэш ответил интервьюеру, спросившему, каково наконец выбраться с уличного уровня: «Наше отношение к жизни абсолютно не изменилось. Единственное различие, которое я заметил, состоит в том, что теперь я могу спокойно закидываться, и мне за это ничего не будет».
28 марта Guns вернулись на Сансет-стрип, чтобы дать два концерта, билеты на которые были распроданы уже через день после появления первых красных флаеров:
ОТТАНЦУЙ ЗАДНИЦУ
ПРОПЕЙ ЛИЦО
ПРОЧУВСТВУЙ РОК
GUNS N' ROSES
2 ШОУ!
8 И 10 ВЕЧЕРА
«ROXY THEATER»
Второе шоу снималось на две камеры и является лучшей документальной записью ранних выступлений группы.
Клуб во тьме. Группа выходит на сцену. Девочки в первых рядах визжат. Оглушительный звук гитарных аккордов. Эксл приветствует толпу. «Добро пожаловать в „Roxy"! Спасибо, что пришли. Всем хорошо, все веселятся?» Он в своих кожаных штанах-чулках и стрингах, в жилетке и черной лакированной кепке. На шее у него болтается серебряный «Acme Thunderer», свисток спортивных рефери. Он извиняется за задержку, объясняя, что их фургон отогнали копы, которые задержали музыкантов и искали наркотики. «ОНИ ХОТЯТ ДОСТАТЬ МЕНЯ», — кричит Эксл, и он прав, потому что вскоре Guns станут еще более желанной добычей для полиции, чем раньше. Во время песни Эксл совершает змеиные движения тазом, крутит микрофонную стойку, а Слэш играет зажигательное соло.
Следом идет «Welcome to the Jungle»: свет мигает, Слэш с Даффом ведут себя все более разнузданно. Эксл недвусмысленно гладит свои кожаные стринги, когда поет «my serpentine». Во время напоминающей Zeppelin средней части песни Эксл играет на тамбурине и маракасах, а Слэш с Иззи воспроизводят адский мрак битумных озер Ла-Брея с помощью дисторшна, реверберации и фидбэка.
Во время перерыва между песнями Эксл рекламирует концерт группы на следующей неделе, когда вновь откроется «Whisky». На разогреве будут играть Faster Pussycat. Вики была против этого выступления, но Эксл настоял. «Они наши хорошие друзья, — говорит он девочкам в первых рядах. — Приходите все».
Затем Guns заряжают «Think About You», с бэк-вокалом Иззи. Эксл кричит изо всех сил. За руками ударника невозможно уследить. Риффы Слэша своей легкостью неуловимо напоминают Джимми Пейджа.
Начинается «Rocket Queen». Дафф с безумной прической и Стивен в луче прожектора. В первой части песни Эксл в основном трясет головой, пока гитара Слэша не срывается на шум. В протяжной второй части Эксл демонстрирует различные танцевальные движения с микрофонной стойкой и без. Второе гитарное соло представляет собой мастер-класс по различным гитарным приемам того времени.
Эксл исчезает и вперед выходит Слэш. Он велит заткнуться орущим девочкам и объявляет «Nightrain», окруженный облаками дыма. Замершие подростки наблюдают, как Слэш взбирается на помост для барабанов и начинает играть основной рифф, пока Эксл аккомпанирует на маракасах. Группа добавляет динамизма рок-песне, постоянно перемещаясь по сцене. Когда Эксл высоко поднимает ногу в кульминационный момент, зал едва не взрывается от высвобожденной энергии.
Затемнение. Дорожная команда держит фонари, чтобы группа могла занюхать дорожки наркотиков, раскатанные на усилителях.
Под зловещий рев двух гитар Эксл сообщает, что следующую песню «Му Michelle» он посвящает Тому Зутауту. Эксл начинает песню с вопля, который мог бы родиться в аду пятидесятников. Песня рассказывает о плачущей девушке-подростке, которую изнасиловали. Текст описывает ее неправильную голливудскую семью, ее подростковую неразборчивость, отношения с наркотиками, сложности с границами личности. Но слова песни пронизаны сочувствием и симпатией, будто героиня представляет женское отражение самих музыкантов. Дафф с Иззи оба поют в припеве; проигрыш безумно загнан; Эксл бьет в каубелл во время короткого, но мощного соло Слэша, и наконец песня срывается на бешеную коду.
Пауза. Слэш вальяжно подходит к микрофону: «Эй, „Roxy", что за дела? Будто все умерли, — упрекает он аудиторию. — Вы умеете кричать гораздо громче, я уверен». Эксл подхватывает: «Эта песня много значит для меня. Она называется „Don't Cry"». Первый куплет баллады Эксл поет эстрадным голосом, но во втором переходит на «сдавленный крик», который должен отражать крайнее душевное отчаянье. Слэш играет мягкое, очень блюзовое соло со свежей сигаретой торчащей из-за ширмы его волос, скрывающей лицо.
Затем начинается «Back Off Bitch» — драйвовая, бездумная панк-рок-песня, в которой Слэш подпевает Экслу в припеве. Затем Слэш выходит, чтобы объявить последнюю песню: «Итак, остался один номер, прежде чем мы вас покинем… Эта песня о нашем небольшом путешествии… Не думаю, что кто-нибудь из вас бывал там… Она называется „Paradise City"».
Это песня — мемуары Guns о «коварной поездке», «адском туре», о тоске по дому. Иззи вешает аккорды, пока Слэш играет основной рифф песни. Затем Эксл дует в свисток и пляшет в своих гейских штанах. Его глаза скрыты очками, пот струится по голому животу (неслабый мужской стриптиз для подростков в первых рядах). Энергия нарастает, Иззи скидывает куртку и остается в белой рубашке и жилетке. Эксл падает на колени на фразе «так далеко», кричит изо всех сил, потом молит забрать его в безопасное и дружелюбное место — домой.
Во время концовки зрителей ослепляют стробоскопы. Группа уходит со сцены, Слэш кричит: «Спокойной ночи!» Барабанные палочки отправляются в полет через задымленный зал к наполовину оглохшим фанам, которые жаждут сувениров.
Еще одна версия аятоллы
Первая официальная встреча группы с массмедиа прошла крайне плохо. До недавнего времени Guns находились в андеграунде, вели партизанскую деятельность в стане врага и не появлялись на радарах. Пара местных фотографов делала их снимки, но в крупные издания они не попали, поскольку не было смысла печатать фото новичков без рекорд-лейбла, который мог оплатить рекламу в журнале или эфирное время на радио.
В начале апреля 1986 года лос-анджелесский еженедельник «Music Connection» послал репортера Карен Барч, чтобы взять у Guns интервью. Группе было обещано место на обложке. Двадцать лет спустя текст этого интервью — самое яркое окно в те дни, когда GN'R были группой бандитов — «один за всех и все за одного», которые грабят богатых (рекорд-компании) и отдают бедным (волосатым музыкантам).
Карен начала беседу, отметив, что знает все последние слухи о Guns: обвинения в изнасиловании отозваны; группа разгромила женский туалет в «Roxy» в тот день, когда они там даже не выступали; Эксл в ярости запустил барным стулом в зеркало. На улицах говорили, что теперь Guns запрещен вход в «Roxy». Карен позвонила в клуб, где ей подтвердили, что история про туалет — правда, но в посещении никому не отказывали. «Наверное, они — новая модель типичной лос-анджелесской группы плохих парней», — решила журналистка.
Она нашла их у Вики, среди нагромождений усилителей, гитар, дымящихся пепельниц и мусора. В этот момент контракт Вики на менеджмент все еще висел в воздухе. Во время интервью каждые две минуты звонил телефон. Слэш отвечал: «Гранд-Централ — алло? Барби? А, Кристина, — да, это Слэш. Нет, не звони сюда больше, звони мне на другой номер». Толкотня. Друзья и роуди приходили и уходили. По кругу ходил пятилитровый бочонок дешевого белого вина.
В основном говорил Эксл, мягко и серьезно. Иногда вмешивался Иззи с саркастическими комментариями, циничными шутками и открытой враждебностью. Он отклонял вопросы, отвечая: «Спроси о чем-нибудь другом», «Это нас не волнует», «Тупой вопрос», «Да всем плевать», «Дальше», «Катись куда подальше вместе со своим журналом».
Дафф выглядел пьяным. Стивен Адлер ждал не дождался, когда сможет склеить симпатичную девчонку, которая тусовалась тут же. «Роль Слэша, — написала Карен, — заключается в улаживании конфликтов и примирении участников группы».
Она задала вопрос про возраст музыкантов, и после этого все пошло наперекосяк. Карен видела, что участники группы начинают злиться: их глаза сощурились, они бросали взгляды друг на друга, смотрели на нее — со злобой.
ЭКСЛ: Конечно, мы скажем, сколько нам лет.
ДАФФ: Да, нам плевать. Мне девятнадцать.
ЭКСЛ: Мне двадцать четыре.
СЛЭШ: Нет, Даффу двадцать два, а мне девятнадцать.
ИЗЗИ: Какая, на хрен, разница.
СЛЭШ: Мать твою, да просто скажи ей.
ИЗЗИ: На самом деле, Экслу не двадцать четыре. Ему миллион лет! Он, мать его, видел все на свете!
ВИКИ: Ну же, скажите ей настоящий возраст.
ИЗЗИ: Что за фигня с возрастом? Это дерьмо для нас ничего не значит.
СЛЭШ: Иззи двадцать три, а Стиву двадцать один.
ИЗЗИ: Просто напечатайте это для «Rainbow», чтобы они всех нас пускали.
СЛЭШ: Только, пожалуйста, не спрашивай нас, откуда мы родом.
ИЗЗИ: Да, к черту. В статье не будет всякого дерьма о том, что я из Индианы, потому что это ни хрена не значит. Это был сраный бесполезный город. Полное дерьмо.
СЛЭШ: А ты можешь напечатать что-нибудь типа «Индиана отстой»?
ИЗЗИ: Тот факт, что я из Индианы, не имеет отношения к моей карьере.
С этого все и началось. Группа совсем не хотела обсуждать отношения с рекорд-лейблом. Вопросы про «имидж» вызвали ворчание и грубые ремарки. Но в итоге Слэш описал Guns как «хард-рок-группу с ритм-н-блюзовой основой. Это не глэм! И не хеви-метал».
Эксл упомянул корни музыкальных пристрастий участников группы: «Мы слушаем фанк, диско, метал, классику. Мы слушаем саундтреки, старый блюз, музыку пятидесятых, шестидесятых. Все это на нас повлияло. Мы пытаемся быть максимально честными в нашем творчестве и не утверждаем, будто что-то изобрели». Он добавил, что новые песни, над которыми они работают, основаны на их переживаниях.
Карен спросила об авторстве песен. «Мы все пишем, — ответил Эксл. — Я сочиняю большинство мелодий, а остальное мы придумываем вместе».
Слэш заявил, что все тексты написал Эксл, а все прочее — плод коллективного труда.
Эксл продолжил: «Мы сочиняем песни в фургоне по дороге на концерты. Мы сочиняем, пока стоим на углу и ждем, когда кто-нибудь купит нам бутылку. Да — в ожидании алкоголя».
«Если я могу говорить за всех, — вступил Слэш, оглянувшись на своих заскучавших товарищей, — тут дело в том, что мы хотим достучаться до большого количества людей. Мы хотим стать… всемирным явлением! Нам не нужно, чтобы нас принимали, мы просто хотим быть повсюду».
Вдохновенная речь Слэша сподвигла Эксла на самоопределительный монолог.
«Я живу ради песен, — начал Эксл. Потом помолчал. Его тон изменился, стал мрачнее. Он словно был в трансе. Остальные музыканты очнулись и стали прислушиваться: — Если в моей жизни случается что-то плохое… в общем… все, через что мне приходится пройти, стоит того, если я могу сделать из этого песню. Мне приходилось спать на парковке, я ненавидел такую жизнь, мне хотелось все бросить… но я вытерпел… и я написал об этом песню, написал об этом опыте… так что я рад, что прошел через такую кучу дерьма…
Когда я на сцене, я показываю людям, какой я есть на самом деле. Я высказываю все, над чем работал прошедший месяц, передаю людям свои чувства.
Когда я пою песню, я думаю в первую очередь о тех чувствах, которые помогли мне ее написать. В то же время я думаю о том, что чувствую сейчас, когда пою ее, и о том, как эти слова воспримут люди в толпе».
(Такое описание чувств и мыслей вокалиста на сцене во время рок-концерта почти уникально.)
Эксл рассказал, как эти ощущения изматывают тело и разум. Вся группа замечала, как его колотит после удачных шоу: «Обычно, когда я схожу со сцены, мне требуется поддержка, потому что сам я не могу даже шнурки завязать — столько я испытал во время выступления». Эксл описал ощущения, которые возникают, когда смотришь в толпу из семисот человек и примерно половину из них знаешь в лицо. Кого-то любишь, других ненавидишь, вон тому парню ты должен денег, а с этой ты спал — раз десять. «Ты видишь все это, и при этом думаешь о музыке. Я вкладываю в каждое выступление, в каждую строчку столько мыслей, сколько могу».
В комнате стояла тишина. Все внимательно слушали. Время замерло.
«И, возможно, поэтому меня считают… артистичным. Потому что я выкладываюсь целиком».
Мда. Кто же тогда вкалывает? Никто? Вики принесла немного денег, и Стивен с Даффом убежали за сигаретами. Карен Барч пошла в уборную. Пока ее не было, парни записали на ее кассету пару вульгарных предложений сексуального характера. Когда Карен вернулась, Эксл заявил, что сломал ее диктофон. Он объяснил, что хотел оставить ей сообщение на кассете, но нажал не те кнопки, и эта хрень сломалась, за что он просит прощения. Вики принесла другой диктофон, и интервью продолжилось.
ДАФФ: Мы делаем, что хотим, — отпивает вина, — и у нас получается.
ИЗЗИ: Мы можем забить до отказа любой клуб Лос-Анджелеса, в котором играем.
СЛЭШ: Слушай, мне плевать, если ты думаешь, что я не прав, или что я много о себе думаю, но мы единственная настоящая группа Лос-Анджелеса — и подростки знают это.
Карен спросила, как участники группы ладят друг с другом. Слэш ответил, что у них не так много друзей вне группы.
ЭКСЛ: Мы — семья.
ДАФФ: Я не знаю, с кем еще можно так повеселиться. Если кого-то нет, а потом он приходит, то все сразу…
ЭКСЛ: Отлично — ты здесь! Давай веселиться! Насилуй! Воруй! Убивай!
ИЗЗИ: Это наш девиз.
Эксл подчеркнул, что участники группы останутся вместе, пока между ними есть искра.
ИЗЗИ: Пока мы не сдохнем, и еще чуть-чуть.
Стивен добавил, что даже после смерти они останутся вместе.
СЛЭШ: Нет, я хочу сказать… Например, я очень любил свою собаку…
ИЗЗИ: Но потом она сдохла, и теперь у тебя есть Стив.
СТИВЕН: Эй, да пошел ты!
ЭКСЛ: И еще мы не делимся девушками.
Эта реплика завела Слэша. Он объяснил, что у них были девушки, когда-то в прошлой жизни, но парни избавились от них, когда начали играть. «Они как заноза в заднице, — сказал он. — На них уходит хренова туча времени, и у них вечно полно своих идей, которые они суют нам под нос».
На вопрос, настолько ли они «плохие», как о них говорят люди, Слэш ответил: «Да».
Дафф добавил: «У нас нет выбора».
Эксл согласился: «Проблемы? Все время».
Журналистка спросила, чего бы они больше всего хотели. Стивен пожелал душевного спокойствия. Иззи сказал, что хочет «мазерати». Слэш ответил, что мечтает о бесконечной сигарете «Мальборо». Даффу всего лишь хотелось, чтобы вышла запись GN'R и группа отправилась в тур.
Эксл был более многословен: «Я думаю… Мне не нравится этот вопрос. Смешно, потому что мы работаем над тем, чего хотим. Если бы я мог загадывать желания, то я хотел бы все деньги в мире. Я хотел бы власти и контроля над всем миром. И третье — я бы загадал себе бесконечные желания».
Слэш резюмировал: «Эксл — это еще одна версия аятоллы».
Позже «другая версия аятоллы» попытался зарубить уже готовое интервью. Ему все не нравилось. Он пытался саботировать фотосессию для обложки, потом начал чуть ли не ежедневно звонить с угрозами Карен Барч и заставил юриста группы связаться с редакцией журнала. Когда 14 апреля 1986 года интервью все-таки вышло, его предваряло предупреждение: «По мнению У. Эксла Роуза, обложка номера и данная статья опубликованы против воли Guns N' Roses».
Но Эксла это не удовлетворило, и он сочинил длинное, злое, насыщенное риторикой и помпезностью самодовольное письмо редактору, в котором жаловался на интервью и высказывал свои мысли. Письмо было опубликовано с контраргументами Карен Барч несколько месяцев спустя, 4 августа.
Эксл начал с обвинения журнала в потакании музыкальной индустрии. Далее он писал:
Вам хотя бы приходило в голову, что я лишь пытаюсь следовать единственным путем, который возможен для меня?.. Свобода выбора — это идея, за которую радеют все участники Guns N'Roses. Мы представляем собственную политическую партию, как и любой небольшой бизнес…
Я понимаю, что в мире — или в отдельной реальности, создаваемой на бумаге, — как и в жизни, мы все рано или поздно падем, словно пораженные ножом, под лезвием субъективности. Нельзя избежать лицемерия.
Наше представление об общении достаточно просто понять. В нашей реальности выше всего стоят честность и исполнение обещанного. В попытке пообщаться с нами вы преступили наши основные законы нормальных отношений с посторонней организацией или, в данном случае, с личностью.
Письмо продолжалось еще десятью длинными абзацами. Журнал, как утверждал Эксл, нарушил устное соглашение о предоставлении группе полного контроля над статьей и обложкой. Он обвинил журналистку в предательстве: «Незаписанные шутки сексуального характера в адрес группы стали причиной поломки группой диктофона репортера. Я спрашиваю себя, должен ли чувствовать свою вину за это. Возможно, в других обстоятельствах я бы ответил да, но сейчас — не собираюсь».
Эксл закончил письмо оскорблениями бедного парня, делавшего снимки для ненавистной ему обложки: «Его неискренность и недостаток профессионализма привели к хаосу в студии. Я прошу прощения за то, что не ушел, этому нет оправданий». Эксл жаловался, что журнал источает «вонь», и подводил черту своим обвинениям, отрицая заслуги Вики Хэмилтон в заключении контракта.
Сложные отношения Эксла с прессой, длящиеся на протяжении всей его карьеры, начались с этого самого первого интервью. В своем письме он предсказывал, что его чувства по отношению к журналистам никогда не изменятся: «Обидно, что наш первый контакт с прессой оставил такой неприятный привкус во рту».
«Что касается привкуса во рту у Роуза, — отвечала Карен Барч, — я могу предложить ему попробовать смыть мылом этот вкус прокисшего винограда. А вонь, которая его преследует, это запах, поражающий тех, кто живет на помойке».
Голливудское бунгало
КОГДА ВЫ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ
НАСТОЯЩУЮ РОК-Н-РОЛЛЬНУЮ ГРУППУ…
В «WHISKY A GO GO»?
GUNS N' ROSES
СУББОТА, 5 АПРЕЛЯ
НАЧАЛО В 20:00
Только один вечер, только одно шоу
Билеты в продаже только в день концерта
КТО НЕ УСПЕЛ — ТОТ ОПОЗДАЛ
ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ
ВАШ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС!
ТАКЖЕ КОНКУРС БИКИНИ
С ПРИЗОМ 500 ДОЛЛАРОВ ДЛЯ ПОБЕДИТЕЛЬНИЦЫ
Повторное открытие «Whisky», где в свое время выступали The Byrds, Love и The Doors, стало грандиозным событием. Guns давали свой третий концерт от лейбла, и ставки в субботу были высоки. Эксл бился, чтобы включить в список выступающих Faster Pussycat нервничал из-за миллиона вещей и все время думал о молодой модели по имени Эрин Эверли. Она отличалась от всех стриптизерш, юных клонов Мадонны и безумных девиц, которые ошивались вокруг группы в период уличных вечеринок.
К тому же Эксл потерял все свои деньги. Последние несколько лет он находился в бегах, жил под вымышленным именем и не имел счета в банке. Его новое имя стало официальным лишь за пару дней до подписания контракта и получения чеков, так что у Эксла не было ни времени завести счет, ни возможности обналичить чек в Лос-Анджелесе. В результате он попросил выдать ему 7500 долларов наличными. Позже он рассказывал друзьям, что неделю носил деньги в сапоге.
Затем, как последний деревенский дурачок, Эксл спрятал деньги под кроватью, на которой спал у Вики. Наутро он забыл, куда положил свой гонорар, пришел в бешенство и обвинил Вики в том, что она украла деньги. В ярости Эксл поклялся уйти из группы и убежал. Вики перевернула квартиру вверх дном и нашла деньги — в пружинах ее дивана, завернутые в грязный носок.
Тем временем Эксл с гордостью поведал историю своего голливудского успеха матери в Лафайете. Пару недель спустя объявился его отчим, Стивен Бейли, чтобы проверить, как идут дела. Эксл сказал Вики, что рассматривает это как возможность «наладить отношения с папой». Вики ответила Экслу, что, исходя из слышанного ею, Стивен Бейли приехал контролировать карьеру пасынка. Это разожгло постоянную паранойю Эксла, он разозлился на Вики, проклинал ее и обзывал.
Вики утверждает, что позже Эксл признал ее правоту.
В день концерта Эксл валялся на кушетке у Вики, пытаясь заснуть, чтобы пережить похмелье. Вики вспоминала: «Он лежал на маленьком диване, напротив большого, рядом с кофейным столиком, заваленным пивными банками и бутылками. В тот день мы должны были перед концертом пойти на встречу к Геффену. Я сказала Стивену: „Нам нужно идти. Может, разбудишь Эксла?" А Стивен взял мусорный пакет и стал с грохотом собирать в него банки».
Эксл открыл один глаз. Прошептал: «Прекрати».
«Стивен продолжил собирать бутылки. Одна разбилась о стеклянный столик. В следующий миг Эксл вскочил, в одном белье, схватил большой деревянный столик и запустил в Стивена». Тот успел пригнуться. Драка переместилась в холл, где Эксл толкнул Стивена на огнетушитель, который отлетел от стены и начал заливать все пеной. Затем драчуны снова оказались в квартире. В ходе борьбы Стивен повалил Эксла на стеклянный столик, который не выдержал их веса. Затем Эксл оказался на Стивене и принялся вышибать из него дух.
Неожиданно открылась дверь, и вошли Слэш с Ивонн, застав такую картину: Эксл сидит верхом на Стивене и бьет его по голове; в гостиной разгром, всюду битые стекла, телевизор опрокинут.
Слэш брякнул: «Отлично, Эксл! Давай-давай, убей к чертям собачьим нашего барабанщика в день выступления!»
«Но, знаете, — добавляет Вики, — они всегда очень сурово воспитывали Стивена, который был самым младшим в группе».
Час спустя Эксл со Стивеном обнялись, поклялись в вечной дружбе и отправились в «Whisky» — на свое убийственное шоу.
Какое-то время предполагалось, что менеджером Guns станет старый голливудский профессионал Арнольд Стифел, главным клиентом которого был Род Стюарт. Стифел арендовал для группы дом, который музыканты быстро привели в негодность: кто-то оторвал унитазы и выкинул их в окно; раковины были полны дерьма. Стифел едва не лишился чувств, когда вошел в дом. Том Зутаут вспоминал: «Они просто закидываются наркотиками и превращаются в берсеркеров». Когда домовладелец выставил счет в 22000 долларов за ремонт дома, Стифел вычеркнул Guns N' Roses из списка своих клиентов.
В отсутствие профессионального менеджмента Геффен поручил отделу артистов и репертуара временно взять Guns N' Roses на попечение. Работать с ними лейбл назначил Терезу Энсенат, хотя Вики продолжала устраивать группе концерты. (Тогда же Вики получила еще одно предупреждение о выселении от сытого по горло домовладельца.) Тереза сняла для группы дом на Фонтейн-авеню, рядом с Ла-Сиенега и Западным Голливудом. Группа, роуди и их друзья переехали в небольшое бунгало и немедленно начали убивать престиж квартала ночными вечеринками, громкой музыкой, машинами без глушителей, а также звуками бьющихся бутылок и редкими выстрелами в три часа утра. Колов злили жалобы на бесчинства Guns в тихом квартале, и они наблюдали (иногда под прикрытием) за домом группы на протяжении двух месяцев, которые музыканты там прожили.
Вики наконец уладила свои проблемы с работой на «Geffen Records»: ее наняли независимым скаутом с задачей искать для лейбла новые группы. Вики было обещано, что группа вернет ей деньги, которые она вложила в их будущую карьеру, но этого так и не произошло. Впрочем, у Вики Хэмилтон было большое сердце и старомодные романтические взгляды на рок-н-ролл — она считала, что слава и веселье важнее денег.
Экслу новый дом группы не нравился. Его спальня, которую он держал на запоре, была оазисом среди гор грязи. Какое-то время Эксл продолжал заходить к Вики и спать у нее на кушетке — только там он мог нормально вздремнуть днем. «Он знал, что я работаю на Геффена, — говорила Вики, — и понимал, что ему это сойдет с рук». Так продолжалось до тех пор, пока в июне Вики не выселили.
Эксл совершенно прекратил с ней разговаривать. Вики ждала три года, и лишь после нелицеприятных высказываний Эксла о ней в прессе подала в суд, обвинив группу в финансовом безрассудстве.
Остальные участники группы имели свой взгляд на ситуацию и чувствовали себя виноватыми. Все знали, что именно Вики заключила для группы контракт. Стивен Адлер позже настаивал на своей невиновности в случившемся: «Вики Хэмилтон — потрясающая женщина! Я хотел, чтобы она осталась с нами после заключения контракта, — ведь это она его заключила. Не я придумал порвать с ней, но у меня не хватало авторитета, чтобы что-то изменить».
Слэш добавляет: «Мы жили у нее дома, и она круглые сутки рвала ради нас задницу. Ей даже за квартиру нечем было платить, потому что все деньги она тратила на то, чтобы помочь нам подняться. Она была единственным человеком, который, когда мы играли первые концерты, сказал нам: „Парни, вы крутые! У вас все получится". Я снимаю перед ней шляпу».
Теперь Тому Зутауту нужно было найти менеджера для Guns — такого, с кем бы мог работать лейбл, — и затем нанять продюсера, чтобы вывести группу на музыкальный рынок. Первым кандидатом на роль менеджера стал Тим Коллинз. Бывший бостонский антрепренер, он работал над сольной карьерой Джо Перри и помогал возродить расколовшихся политоксичных Aerosmith. Коллинз уговорил участников Aerosmith пойти лечиться от их многочисленных зависимостей и помогал им поддерживать трезвость. Люди, которые были в курсе безумств Aerosmith в начале карьеры, воспринимали их возрождение как чудо. Объединившиеся Aerosmith записывались на лейбле Геффена, и новый материал был даже лучше прежнего. Их «Walk This Way» достигла вершин чартов, и к концу 1986 года рэперы Run-DMC собирались выпустить сенсационную хип-хоп-версию хита Aerosmith. Геффен надеялся, что Тим Коллинз, сотворивший такое чудо, сможет распространить свою реабилитационную магию и на Guns N' Roses. Но протрезвевший клиент Тима, Джо Перри, со скепсисом относился к идее делить менеджера с парнями, у которых он покупал героин.
Тим Коллинз вспоминает: «Я вылетел в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Guns. Я не особо рвался стать их менеджером, но на меня давили, чтобы я хотя бы рассмотрел возможность. Джон Калоднер [работник лейбла, занимавшийся Aerosmith] сказал, что Дэвид Геффен очень хочет, чтобы я занялся менеджментом Guns, а все мы жили в страхе перед Дэвидом — в страхе и восхищении.
Я был немного знаком с Томом Зутаутом, который занимался Guns. Он отличный парень — похож на меня в молодости, но еще более безумный. Однажды я гостил у него на Голливудских холмах, и он потащил меня с собой и показал место, где приземлялся космический корабль, из которого вышел Иисус и заговорил с ним.
Том привел меня на концерт Guns в „Whiskey". Там собралось множество людей из шоу-бизнеса. Guns играли так громко, что уши болели; я оглох после первой же песни. После концерта Том повел меня за сцену, чтобы встретиться с группой. Парни произвели на меня сильное впечатление. Я, можно сказать, ветеран закулисья, всякого повидал, но Guns были ни на кого не похожи — не то чтобы злые, но очень жесткие и даже угрожающие. Чувствовалась опасность, исходящая от группы. Да еще эти бегающие вокруг роуди — там была целая куча девиц, безумных, привлекательных, полуголых; некоторые совсем юные. В целом впечатление складывалось мрачное, захватывающее и немного пугающее. Я сам не так давно завязал и сразу почувствовал наркотические вибрации, исходящие от группы. Я понимал, что моя собственная трезвость под угрозой, если я не буду осторожен.
Том представил меня группе. Парни знали, зачем я пришел, но им вроде как было все равно. Слэш пожал мне руку, но даже не взглянул на меня, спрятавшись за ширмой своих черных волос. Дафф был пьян, хорош собой и еле выговаривал слова; девушка в гримерке его почти раздела. Стивен вел себя мило, по-детски, и был обдолбан в хлам. Иззи Стрэдлин держался замкнуто и поражал своим спокойствием. Он определенно был самым вменяемым из этой компании.
Эксл Роуз сидел в своей отдельной комнате. Роуди и девушки носились туда-обратно, но Эксл выглядел очень спокойным. Вики Хэмилтон представила нас, и Эксл дал мне понять, что он адекватен, не под наркотой. Я объяснил, зачем пришел, и пригласил группу к себе в отель, чтобы поесть и обсудить их будущее.
Я остановился в „Ле дюфи", отеле в Западном Голливуде. Группа пришла в полном составе вместе с Томом Зутаутом, и мы разговаривали до утра. Они назаказывали еды и напитков в номер, так что счет составил чуть не тысячу долларов. Они скурили немало травы на балконе моего номера. Помню, я тогда пил много воды, чтобы похудеть, и мне приходилось всю ночь бегать в туалет. Но я не мог попасть в туалет, потому что внутри заперся Иззи. Это продолжалось не один час!
Наконец, когда солнце уже совсем встало, они ушли. Я побежал в туалет и увидел, что с потолка и стен стекает кровь. Я решил, что наверху кто-то умер, но нет. Я позвонил Джо Перри в Бостон и спросил его насчет крови. „Один из них наркоман, — объяснил Джо. — Он кололся у тебя в туалете". Потом Джо спросил меня: „Ты действительно собираешься с ними работать?"»
Тим ответил, что он принял решение и не будет заниматься Guns. «Хорошо», — ответил Джо.
«Откровенно говоря, я был напуган, — говорит Тим, — и опасался за трезвость Aerosmith, которой с таким трудом добился». Ни одна рок-группа, завязавшая с наркотиками, не становилась от этого известнее и лучше, а ведь в этом и состояла конечная цель работы Коллинза с Aerosmith. Сотрудничество с Guns представлялось непосильной задачей, которая могла поставить под угрозу основных клиентов Тима. «Я позвонил Дэвиду Геффену и сказал, что не хочу этим заниматься. Он наорал на меня, потом долго убеждал. Заявил, что я псих и что Guns станут, возможно, самой известной группой в мире. Я возразил, что если буду с ними работать, то снова начну употреблять, и Aerosmith, возможно, тоже, так что в итоге он потеряет много денег».
Геффен оплатил огромный счет за обслуживание в номере. Позже Дафф объяснял Тиму, что они не старались произвести впечатление: «Тогда мы именно так и поступали», — брали из кармана индустрии, — «и были именно такими», — самоуверенными алкашами.
Поиски продюсера проходили не легче. Том Зутаут хотел записать группу в Лондоне и, возможно, даже выпустить сначала в Англии, по примеру Джими Хендрикса. Он связался с Биллом Прайсом, британским продюсером и звукорежиссером, принесшим славу Sex Pistols, который уже был в курсе слухов о новой рок-группе из Калифорнии, ходящих по Лондону и Нью-Йорку (Слэш: «Спасибо Киму Фоули»). Прайс, востребованный как звукорежиссер благодаря работе над первым альбомом Pretenders, начал переговоры с целью пригласить Guns на «Wessex Studio» в Лондоне, где записывался «Never Mind the Bollocks». «Я слышал демозаписи Guns, и они показались мне отличными, — говорил Прайс. — Я действительно хотел заняться ими». Но потом здравомыслящие люди из компании Геффена поняли, что бросить новичков, особенно новичков без менеджмента и какой-либо дисциплины, на улицы Лондона с бюджетом на запись — не самая лучшая идея. «Геффен испугался, — вспоминал Прайс. — Лейбл вполне обоснованно не хотел упускать группу из вида. Дэвид Геффен лично настаивал, чтобы запись проходила в Лос-Анджелесе, и просил меня отправиться туда и заняться группой, но я ему отказал». Прайс недавно обзавелся семьей, да и работа на «Wessex» не позволяла ему все бросить и уехать на неопределенный период в Лос-Анджелес. Он стоял на своем.
Затем послушать группу пришел продюсер Mötley Crüe Том Верман. «Он заявился на репетицию, — говорит Дафф, — а потом заткнул уши и сбежал». Конец игры.
Заняться продюсированием группы думал и Рик Нилсен, гитарист Cheap Trick. Он пригласил Guns к себе — но совершил ошибку, предложив Слэшу проверить, кто кого перепьет. Что произошло дальше, точно не известно, но не обошлось без драки и вызванной соседями полиции. Нилсен предполагает, что, наверное, он подрался со Слэшем. Иззи утверждает, что Нилсен напал на них в алкогольном угаре, так что Иззи пришлось садануть наглецу по яйцам. «Я несильно», — объяснял Иззи журналу «Rolling Stone».