Глава 1

— В богатстве и в бедности, в горе и в радости… — Голос почтенного кюре звучал монотонно, усыпляюще, что, в общем, было совсем неудивительно, если вспомнить о десятках подобных церемоний, проводимых им каждую неделю. Цивилизация, эмансипация, инфляция и все прочие «-ция» до сих пор беззастенчиво игнорируются многочисленными поколениями влюбленных идиотов (и идиоток), коим по-прежнему подавай торжественную и завораживающую церемонию венчания.

Я, правда, находила сие действо до неприличия скучным и еле сдерживалась, чтобы не зевнуть. Не желая оскандалиться подобным образом, пришлось сконцентрироваться на материале последних лекций.

«Луч бластера обладает большой степенью рассеивания, соответственно стрельба из него не требует особой меткости…»

— Брак это не только вечный праздник, но и каждодневный труд…

«В связи с чем этот вид оружия является достаточно опасным даже в руках неопытного пользователя».

— Я верю, что вы на всю жизнь сохраните те любовь и уважение, которые сегодня привели вас сюда…

«Лазерная винтовка, снабженная оптическим прицелом, наоборот, будет эффективной только в руках мастера».

— Берешь ли ты, раба Божия Марсела, в мужья раба Божьего Марка?

Усилием воли я прекратила раздумья об арсенале каждого уважающего себя контрразведчика и, подняв глаза, успела узреть, как пунцовая Марси, сияя, пролепетала:

— Да.

— Берешь ли ты, раб Божий Марк, в жены рабу Божию Марселу?

Не без самодовольства Марк вскинул голову и, крепче сжав локоток будущей супруги, произнес:

— Разумеется.

— В знак вашего союза обменяйтесь кольцами. Урс, стоявший рядом с женихом, извлек из недр своего одеяния коробочку с двумя кольцами, и счастливые новобрачные ловко справились с поставленной кюре задачей. (Еще бы, после целого вечера тренировок, предваренного многочасовым шлянием по магазинам в поисках подходящих символических оков семейного счастья… У меня в подаренном таки дедушкой флаере даже топливо закончилось.)

— Объявляю вас мужем и женой. Поздравьте друг друга.

Тут вместо положенного традиционного поцелуя новоиспеченный супруг подхватил свою дражайшую половину и с победным криком:

— Я люблю тебя! — закружился по церкви.

Испуганные гости спешили убраться с пути маленького тайфунчика пламенной страсти. Наконец пыл иссяк, Марк поставил мою сестренку на каменный пол и крепко поцеловал.

Все присутствующие разразились дружными аплодисментами и гурьбой ринулись поздравлять влюбленную парочку, напрочь оттеснив от них несчастных свидетелей, то есть нас с Урсом. Воспользовавшись этим, я ехидно на него взглянула:

— Ну как, глядя на столь поучительное зрелище, у тебя не возникло желания тоже обзавестись своей половинкой?

Лучший друг кинул в мою сторону хмурый взгляд исподлобья и вдруг изрек самым серьезным тоном:

— Нэтта, выходи за меня замуж.

Ощущение создалось, будто мне двинули кулаком в солнечное сплетение. Пока я хватала ртом воздух, силясь вымолвить: «Надеюсь, ты пошутил», Урс усмехнулся:

— Не беспокойся, я пошутил. Тебе ли не знать мое отношение к прелестям семейной жизни. Особенно с тобой в роли жены.

— Ох. — Я облегченно выдохнула и дернула его за рукав. — Пойдем на улицу, остряк, проверим свадебный экипаж.

— Давай, — согласился бывший напарник, и мы принялись прокладывать себе дорогу к выходу сквозь впечатляющего размера толпу родственников и знакомых.

Выбравшись на свежий воздух, я с облегчением вздохнула и направилась к вышеупомянутому экипажу, представлявшему собой средневековую карету с впряженной в нее парой белоснежных лошадей. Где отец Марка раздобыл этот раритет и уж тем более сколько сие удовольствие стоило, для всех осталось тайной.

Едва мы убедились, что лошади с кучером находятся в полной боевой готовности, как из дверей церкви показался Марк с молодой женой на руках. При виде упряжки их глаза изумленно расширились, а Марси еле удержалась, чтобы не захлопать в ладоши, по-видимому, лишь в последний момент вспомнив, что она с этого момента степенная замужняя дама девятнадцати лет от роду.

Под восторженные ахи-охи мы погрузились в карету, и лошадки потрусили в мэрию — новобрачным полагалось зафиксировать союз не только перед Богом, но и получить соответствующий документ из рук представителя властей предержащих родного Рэнда. Гости, отправившиеся туда по старинке, на флаерах, были обречены на унылое ожидание виновников торжества, но со временем и наше средство передвижения достигло цели, после чего вся процессия двинулась в здание. После довольно занудного, но все же весьма впечатляющего обряда венчания зрелище скрепления брачного договора отпечатками пальцев и рисунком сетчатки глаза вызывало стойкое желание никогда не соглашаться на чье-либо предложение руки, сердца и счета в банке. Но вот пытка закончилась, служащий поздравил новобрачных, и, вновь разместившись в карете, мы направились в самый роскошный ресторан столицы Рэнда, где был сервирован свадебный банкет.

Выйдя из кареты у дверей ресторана, Марси решила, что наступило самое время для традиционного броска букетом, и всех несчастных незамужних девиц выстроили ровным полукругом перед широкими ступенями, ведущими ко входу. Я до последнего момента успешно пряталась за широкой спиной Урса и уж было поверила, будто публичной экзекуции архаичной глупостью удастся избежать, но зоркий сестричкин глаз уловил всполох рыжих волос, и меня немедленно водворили в самый центр полукруга. Смирившись с неизбежностью, я твердо решила не принимать участия в мероприятии и, закрыв глаза, задумалась о птичках. Вдруг что-то шлепнуло меня по носу. Рефлексы свое дело знали, и предмет разбойного нападения мгновенно оказался в руках. Разлепив веки, я с негодованием уставилась на злосчастный букет. Раздались аплодисменты.

— Значит, ты следующая, — радостно прощебетала Марси, целуя меня в щеку. — Сохрани мой букетик, хорошо?

— Ладно, — пробурчала я, машинально подыскивая взглядом ближайшую урну. — Оставлю себе этот ценный веник.

Часов через шесть, весьма нетрезвые в результате непрестанных возлияний и охрипшие от непрерывных криков «горько», самые близкие друзья и родственники во главе с новобрачными отправились в космопорт. С местом первой (хм) брачной ночи Марси с Марком решили не оригинальничать и провести ее там же, где и большая часть молодоженов с соответствующим достатком, то есть в каюте класса «люкс» лайнера, отправляющегося на Аркадию.

Почему их всех туда так тянуло, лично я не могла понять никогда. На мой взгляд, причина могла быть только одна: банальное стремление на все вопросы окружающих относительно медового месяца эдак небрежно отвечать: «Ах да, мы провели его на Аркадии, все было просто потрясающе!» Естественно, наслушавшись подобных отзывов, следующая парочка вновь выбирала для свадебного путешествия этот так называемый курорт. Тьфу… Представьте себе, летела в космосе планета, никому не мешала, жила себе тихо-мирно, климат — жара тропическая, в качестве поверхности — соленая вода с вкраплениями скалистых островков. Скукотища, одним словом. Но однажды собрались несколько предприимчивых дельцов, насыпали континент в форме слегка кривоватой буквы «X», небрежно брошенной посреди океана, пальм понасажали, казино с отелями понастроили, и вот, извольте, — лучший курорт в обитаемой Галактике. Самое удивительное, что миллиарды людей, населяющих эту самую Галактику, поверили нелепой рекламной шумихе и теперь рвутся на Аркадию, дабы истратить там раз в десять больше денег, нежели на лучших земных курортах. В голове не укладывается…

Марси с Марком моего недоумения по поводу привлекательности Аркадии не разделяли, счастливые и веселые погрузились в катер, помахали нам и отбыли наслаждаться семейным счастьем. Группа же провожающих с чувством выполненного долга вернулась в ресторан, где вовсю продолжалось бурное веселье, отнюдь не пошедшее на убыль с исчезновением необходимости кричать «горько».

В итоге домой меня практически принесли уже под утро, и зазвонивший часа через четыре будильник был немедленно возведен в ранг врага народа номер один. В качестве народа выступала я, леди Антуанетта д'Эсте, можно просто Нэтта, выпускница Таможенной академии Республики Рэнд, а ныне стажер, уже три месяца прилежно постигающий основы работы Службы Безопасности.

Наконец мой ищущий взгляд обнаружил на прикроватной тумбочке бутылку минералки и горстку таблеток. В сотый раз вознеся хвалу дедушке, я отправила все это себе в желудок, затем, собравшись с силами, спустила ноги на пол… и тут же с визгом вскочила обратно на кровать.

— Тошенька, тебе не больно? — Наклонившись, я взяла на руки ручного питона, которого чуть не растоптала, и нежно его погладила. — Ты мой любимый шланг. Хороший Тоша.

Эту очаровательную змейку мне подарила известная на всю Галактику оперная певица Гвен Ци. А произошло это так.

Около четырех месяцев назад, во время выпускных учений в Таможенной академии, я случайно оказалась на космической яхте, принадлежавшей певице, в результате чего была втянута в нехилую заварушку межпланетного масштаба, в процессе которой меня чуть не выдали замуж за пиратского капитана Этьена Парда, чей крейсер захватил в плен яхту Гвен. Еще я умудрилась спасти жизнь адмиралу пиратов, герцогу Реналдо Венелоа, одному из одиннадцати инопланетян — керторианцев, живущих в нашей части Галактики, и познакомилась с майором Джеком Уилкинсом, правой рукой герцога. Майор являлся одним из главных действующих лиц в двух последних войнах между Империей Цин и остальной Галактикой, причем то ли для разнообразия, то ли чтобы никому не было обидно, он сначала защищал интересы Земной Конфедерации, а затем — Империи. При этом, невзирая на очевидные успехи той стороны, за которую выступал майор, обе войны завершились своеобразной ничьей. Подобная бездарность планетарных правительств крайне разочаровала великого военного тактика, и он подался к пиратам.

Моя же заслуга во всей этой истории состояла в том, что я вернулась на Рэнд целой и невредимой, попутно посодействовав возвращению Гвен домой и на большую сцену. Благодарная оперная дива прислала мне в подарок плод любви своих ненаглядных питонов Бонни и Клайда, и теперь результат змеиного прелюбодеяния, уютно свернувшись клубком на моих коленях, разве что не мурчал.

— И правда, почему бы тебе не мурлыкать, как кошке? Мышей же ты ешь.

Тошка тактично промолчал, я же, сняв зверя с облюбованных им коленок, отправилась в ванную.

В тот момент, когда я, чистая и причесанная, с Тошенькой на плечах, спускалась по лестнице, входная дверь открылась, и в прихожей появился дедуля, влекомый, аки щепка океанским течением, семимесячным щенком аляскинского маламута, превратившим наше скромное жилище в филиал сумасшедшего дома. То бишь размер песика уже впечатлял, а здравый смысл и послушание находились не выше нулевой отметки.

Завидев меня, малыш устремился вверх по лестнице, бешено виляя хвостом. Все, что я успела, это сесть и покрепче ухватиться за перила, дабы налетевший вихрь не снес нас с Тошей первым же порывом. Позволив щенку умыть меня еще раз — заодно досталось и питоньему хвосту, — я поднялась на ноги и продолжила спуск.

Аляскинский живчик по имени Курт достался мне в наследство от бывшего любовника Дина, уехавшего в трехлетнюю командировку на Тау II. Справедливости ради стоит заметить, что Дину этот… хм… подарочек преподнесла я, забредя в недобрый час в зоомагазин с карточкой, на которой лежали все мои карманные деньги. Корм Курту пришлось покупать в кредит. Три месяца щенок жил в маленькой городской квартирке Дина, а при отъезде тот решил, что раз взять псину с собой нет никакой возможности, то наш с дедушкой коттедж является лучшим местом дальнейшего обитания собачки, чей нормальный вес во взрослом состоянии составляет килограммов восемьдесят.

Вот так, почти одновременно, в нашем тихом жилище появились целых два питомца, один другого краше. Правда, ни я, ни дедушка об этом не жалели, невзирая на милую привычку Тоши изображать коврик у кровати или на то, что любимым местом для крепкого сна собачкой был выбран дверной проем между кухней и гостиной, а это, согласитесь, создает известные неудобства.

Сейчас живая баррикада весело прыгала у холодильника в предвкушении завтрака. Насыпав щенячью миску доверху, я плюхнулась в кресло, разместила Тошку на соседнем и, прочитав во взгляде питона легкую укоризну, начала оправдываться:

— Солнце мое, тебе мышь только позавчера выдали, нечего на мои оладьи хищно облизываться, ясно?

«Ясно-то ясно, а оладий хочется», — говорило каждое кольцо в Тошкиной позе.

Отвернувшись от этого воистину душераздирающего зрелища, я принялась за завтрак. Дедушка, как смог, привел себя в порядок после прогулки с Куртом и присоединился ко мне.

— Как тебе вчерашняя свадьба? — с набитым ртом промычала я.

— Красивая. Но у меня какие-то нехорошие предчувствия, — подумав, признался бывший контрразведчик.

— Намекаешь, что на Аркадии Марк вовсю начнет ухлестывать за тамошними красотками, и вернутся они уже в разводе?

Дедуля рассмеялся.

— Нет. Ничего подобного, естественно. От нашей Марселы так просто не отделаешься. За крепость их союза переживать не стоит.

Я озабоченно нахмурилась.

— Тогда что?

— Сам не знаю. Наверное, впадаю в старческий маразм, пора уже на кладбище собираться.

— Поговори мне, — пригрозила я.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился дедушка, — уговорила, не пора. Придется тебе еще со мной помучиться.

— Ничего, пока кто-то кроме меня гуляет с Куртом, я на это согласна.

— Меркантильная ты девица, — театрально вздохнул дедуля.

— Ага, — весело кивнула я, взглянула на часы и, как водится, тут же вскочила, чуть не опрокинув кресло. — Мне же выходить надо, а я еще не одета!

— Да уж, появление на службе в желтом махровом халате до пят вряд ли будет воспринято начальством благосклонно. Марш в гардероб!

А я-то что? Я само послушание.

Чуть не поставив очередной личный рекорд, то есть потратив на переодевание из уютного халатика в повседневно-незаметно-привлекательный вид меньше двадцати минут, я с достаточным временным запасом выскочила из коттеджа, любящим взором оглядела флаер, стряхнула мифические пылинки и отправилась на учебу, которая работа, которая еще и стажировка. Подговорил меня на эту авантюру заведующий отделом обучения в Службе Безопасности Рэнда Пол Карс. Он, как выяснилось, пребывал в сговоре с дедулей и после моей пиратской эскапады решил, что я со всеми своими столь разносторонними талантами создана для службы исключительно в этой организации. Я спорить не стала и уже три месяца старательно изучала различные виды оружия, основы и продвинутые курсы по слежке, охране, шифрам и прочим весьма занятным предметам. Несмотря на обещание при, так сказать, поступлении, полевой работы за три месяца набралось — кот наплакал.

Один раз меня отправили встречать дочку высокопоставленной особы, приближенной к Небесному Владыке (для непосвященных — Императора Цина), и развлекать сие прелестное создание по дороге с орбиты на Рэнд, попутно устроив ей обзорную экскурсию из окна катера. Удостоилась я этой сомнительной чести благодаря свободному владению японским языком, входившим в число тех десяти, что я уже освоила. По мнению дедушки, контактировать с представителями иных культур стратегически гораздо грамотнее на их языке, и к тому же подобное общение способствует разностороннему развитию ребенка. Нельзя сказать, чтобы он ошибался.

Второе задание я до сих пор считаю изощренным издевательством со стороны шефа.

Полтора месяца назад на Рэнд прибыл эмиссар с Майяха (одной из двух чисто мусульманских планет, составлявших политическую коалицию с Аркадией — тот еще союз, скажу я вам), и меня (меня!) отправили переводчицей — сопровождающей к привезенному им гарему. Таким образом, на две недели я оказалась в обществе десяти женщин всех возрастов, форм и размеров, не умолкающих ни на минуту.

В тот период я была готова удушить дедулю за полученные мной лингвистические навыки, а за пару дней до конца пытки всерьез подумывала пойти к сэру Карсу и попросить перевести меня в отряд, копающий траншеи (если такой есть), но, сжав зубы в кулак, удержалась и терпела милое глупое чириканье до тех пор, пока оно не затихло за закрывшейся и наконец разделившей нас дверью частной яхты этой умопомрачительной восточной семейки. Начальство ни словом не отметило мой подвиг, но с тех пор время от времени я слышала в голосе сэра Карса удивленно-уважительные нотки.

Однако же после столь головокружительного успеха весь следующий месяц я чинно сидела за партой и слушала в меру скучные лекции, теша себя надеждой, что причина полного отсутствия полевой работы — близящаяся свадьба моей младшей сестренки и по окончании гуляний мои таланты вновь будут востребованы.

Вот с таким, довольно оптимистичным, настроем я приземлилась на стоянке у штаб-квартиры СБ и направила свои стопы к правому крылу этого довольно приметного здания, где располагались аудитории, в которых бывалые профессора силились впихнуть свой опыт в неподатливые студенческие головы. В сотый раз удивившись приятной оранжево-фиолетовой окраске фасада, я проследовала к пропускному пункту, поздоровалась с охранником и начала изнурительный рейд по лабиринту. Порой мне казалось, что все эти бесчисленные коридоры с тупиками понастроили исключительно с целью естественного отбора студентов — неспособные найти дорогу до аудитории тут не нужны. К стыду своему, замечу: первые пару раз я безнадежно заплутала, но, побродив вечерок для изучения местной топографии, подсознанием усвоила всю эту путаницу и больше уже не терялась.

Вот и сейчас я уверенно направилась в сторону нужной аудитории, кивая попадающимся на глаза знакомым. В СБ процент мужчин был подавляющим, а это именно то соотношение сил, к которому я привыкла и поэтому чувствовала себя здесь, как рыба в воде. Некоторые представители противоположного пола неосмотрительно пытались за мной ухаживать, но, на их счастье, впечатления от скоропалительного романа с капитаном пиратского крейсера увядать пока не собирались, и все предложения выпить чашечку секса я вежливо отклоняла. Боюсь, вскоре на какое-нибудь придется ответить согласием, дабы не приобрести репутацию леди с нетрадиционной ориентацией. Да, знаю, на многих планетах однополые браки стали нормой, но Рэнд в данном вопросе отнюдь не столь продвинут, гомосексуализм у нас до сих пор считается отклонением, а я не то чтобы привыкла следовать общепринятым нормам поведения, скорее наоборот, но все же секс — не та область, в которой мне хотелось бы прослыть оригинальной…

Максимально настроенная на учебу, я достигла аудитории, где профессор немедленно порадовал меня известием о том, что со мной желает поговорить начальство. Пришлось развернуться и отправиться в обратный путь, испытывая совершенно детскую радость при мысли о законно прогулянной лекции.

Ожидалась очередная тягомотина — последние достижения криптографии, заключавшиеся в куче жутких формул, неизменно нагонявших на меня сон. Опасения вызывал лишь вопрос: зачем это я так срочно понадобилась руководству? Ответ скрывался за тяжелой, обитой кожей дверью, в которую я и постучала.

Переступив порог, я привычно зажмурилась. Если окраска фасада здания всего лишь изумляла, то кабинет Пола Карса потрясал — к причудливому сочетанию оранжевого с фиолетовым был добавлен бледно-салатный, и все же автору этого немыслимого декора я бы немедленно вручила какую-нибудь престижную премию в области дизайна, поскольку помещение, вопреки всем законам изобразительного искусства, смотрелось на редкость гармонично. Цвета не конфликтовали, они словно перетекали друг в друга, создавая странное ощущение спокойствия, стоило лишь пережить первый всплеск паники.

Посреди этого буйства красок восседал мой шеф в повседневном белоснежном костюме. Из-под седеющих волос задорно глядели болотно-зеленые глаза, и я в который уж раз поразилась силе, исходящей от столь тщедушного и невзрачного на вид человека. За время нашего знакомства я неоднократно имела возможность убедиться в том, что считать Пола Карса вышедшим в тираж контрразведчиком, годным лишь на воспитание подрастающего поколения, — опаснейшее заблуждение. Скорость его реакции на порядок превосходила лучшие достижения большинства студентов, и даже самые опытные оперативники, выйдя во время показательных боев против сэра Карса, неизменно с грохотом приземлялись на ковер.

Предстать пред грозные очи начальства студенты боялись настолько, что, как правило, вели себя образцово-показательно, а когда буйный нрав все же оказывался сильнее благоприобретенного здравого смысла, провинившиеся дрожали, словно осиновые листья, и на негнущихся ногах вползали в кабинет. Меня такая реакция каждый раз удивляла безмерно, поскольку наказания всегда были объективно справедливы и ни одного провинившегося до сих пор не отчислили. Выговоры — да, получали. Но не больше.

К счастью, я за собой никаких запрещенных уставом проделок припомнить не могла, поэтому, глядя прямо на начальственную макушку, смело возвестила о своем появлении:

— Добрый день!

Сэр Карс поднял голову от бумаг и мигнул с озадаченным видом, словно, обнаружив мое присутствие, никак не мог понять, кто я такая и какого дьявола здесь оказалась. Наконец его лицо приобрело осмысленное выражение и даже озарилось неким подобием улыбки.

— А, Нэтта, здравствуй. Проходи, располагайся. Я привычно выбрала рыжее кресло, чтобы максимально слиться с окружающей обстановкой.

— Чай, кофе? — проявил чудеса вежливости начальник.

— Чай, пожалуйста. С молоком и без сахара.

— Фигуру блюдешь? Смотри, снесет порывом ветра.

Я усмехнулась.

— У нас ветров не бывает.

— Так то у нас, — прервавшись на полуслове, сэр Карс резко сменил тему беседы: — Как Андрэ? На пенсию не собирается?

— Нет, — изумилась я. — А зачем?

— Внуков растить, конечно. Хотя от тебя их вряд ли дождешься…

— Это точно. — Я кивнула, судорожно пытаясь понять, чего ради затеян весь этот светский, ни к чему не обязывающий разговор.

— А у ваших зверюшек все в порядке? — продолжал наступать в том же направлении шеф.

— Спасибо, да. Тоша подрос на полметра, а Курт потолстел на три килограмма.

— Это хорошо. — Сэр Карс замялся, видимо не зная, как перейти к сути, а я, понятия не имея о цели своего визита, помочь ему ничем не могла. Пришлось молча ждать. — Нэтта, как ты относишься к поездке на Новую Калифорнию?

Интересно, это риторический вопрос? Похоже, риторический, поскольку не успела я ответить, как шеф пояснил:

— Дело в том, что у нас возникла необходимость разыскать и доставить на Рэнд одну вещь, а, по косвенным данным, она вполне может находиться на Новой Калифорнии.

— Что за вещь?

Проигнорировав вопрос, шеф сообщил:

— Я некоторое время размышлял и пришел к выводу, что ты для этого задания подходишь идеально. Соответственно, если ты справишься, то стажировку можно будет считать законченной, и мы переведем тебя в штат постоянных сотрудников. Ну как, согласна?

Хм, пряник впечатляющий. Продолжим поиски кнута.

— Сэр, нельзя ли все же узнать, что мне предстоит найти?

Начальник поморщился и протянул мне фотографию со словами:

— Вот это.

Я взглянула и чуть не упала с кресла — с фотографии на меня взирал молодой денебианский бульдог. Эта порода получилась без каких-либо дополнительных усилий из бульдога английского после трехсот лет проживания в прекрасном климате Денеба IV. То есть, не сильно отличаясь от прародителя размерами (больше всего раза в полтора), денебианцы значительно мощнее, с абсолютно водонепроницаемой (и ветронепродуваемой) шерстью устойчивого серого цвета.

— Это кто? — заплетающимся языком поинтересовалась я.

С немного виноватым видом шеф пожал плечами.

— То, что ты должна будешь разыскать на Новой Калифорнии и всеми правдами-неправдами доставить сюда.

— Но как я отыщу на целой планете одну маленькую собачку?

— Ну, во-первых, таких собак там не очень много, это далеко не самая распространенная порода, а во-вторых, правда, по непроверенным данным, искать ее следует в питомнике киностудии. Впрочем, во всем этом есть для тебя и положительный момент — когда ты раздобудешь девочку, особых проблем с ней не будет. Хотя ей всего семь месяцев, она прекрасно выдрессирована и обладает замечательным характером.

— А какие-нибудь особые приметы у этой… хм… девочки есть? Или предполагается сличать оригинал с фотографией?

— Опять же, по непроверенным… — начал было шеф, но сам себя оборвал и буркнул: — Ей недавно сделали операцию, после которой за правый ухом должен остаться небольшой шрам.

Так… Неплохо бы кое-что уточнить.

— Сэр, я так понимаю, выбора у меня особого нет?

— Ну почему? Конечно есть, только, повторяю, ты идеально подходишь для этого задания.

— Можно подробнее?

— Разумеется. Для начала, ты любишь животных, а это немаловажно. Кроме того, знание большого количества языков тоже не повредит.

— Сэр, сотрудников СБ с такими характеристиками более чем достаточно, — резонно заметила я. — Должна быть еще какая-то причина.

— Твоя проницательность начинает меня утомлять, — обреченно заметил начальник. — Да, есть еще одна причина. Главная. Новая Калифорния целиком и полностью находится под контролем киношного концерна, владельцем которого является некий Рене Гальего. Это имя тебе знакомо?

— Угу, — кивнула я, — один из одиннадцати известных Галактике инопланетян. В прошлом Роджер Грейвз, чемпион всего, чего только можно, по боксу.

— Вот-вот, в точку. Не в смысле бокса, а в смысле, что Гальего — керторианец. Из всей нашей организации именно тебе удалось завязать с ними наиболее близкое знакомство. К сожалению, наш Президент сотрудником СБ не является… А тебе эти контакты авось пригодятся.

Авось, значит. Мысленно вздохнув, я спросила:

— Когда прикажете отправляться? Сэр Карс просиял:

— Согласна? Замечательно. Лайнер на Новую Калифорнию отбывает через два дня, тебе уже заказана каюта.

— Выходит, вы заранее знали, что я соглашусь? — опешила я.

— Нет. Но не ты, так кто-то другой все равно бы полетел.

— Ясно. — Остался последний вопрос: — Сэр, а будет ли мне позволено узнать, для чего понадобилась эта собачка?

Ни на секунду не задумавшись, шеф ответил:

— Считай, что я решил завести себе домашнего любимца.

В этот момент я была наиболее близка к тому, чтобы запустить в начальника молочником, но чудом удержалась и, лучезарно улыбнувшись, пообещала:

— Раз так, не беспокойтесь. Доставлю в лучшем виде.

— Надеюсь. Иди, готовься к отлету. Удачи.

— Спасибо. — Я вымелась из кабинета, кипя, как чайник.

Я многое могу спокойно вытерпеть, но когда из меня делают дуру набитую, это не лезет ни в какие ворота. Сами посудите, заведующий отделом обучения контрразведки Рэнда отправляет свою подопечную найти и доставить ему совершенно конкретную псину исключительно для того, чтобы иметь возможность самолично кормить и выгуливать ее, и обещает за это принять на службу. Да стажера, поверившего в такой бред, стоит гнать поганой метлой, а не работу предлагать!

Стоп! Ну что я так разъярилась? Скорее всего, шеф не ставил целью убедить меня в правдивости предложенной байки, и даже больше — специально сделал ее столь нелепой, предоставив мне самой докапываться до сути задания. Успокаивало одно — на жизненно важную для Рэнда операцию зеленого новобранца не пошлют, следовательно, те глупости, что я наделаю, особого вреда не принесут, а значит, можно портачить в свое удовольствие. Так себе утешение.

Решив, что на ближайшее время от посещения лекций меня освободили, я с чистой совестью отправилась в служебную библиотеку, дабы разжиться полезной информацией относительно денебианских бульдогов и Новой Калифорнии. Последним заведением подобного рода, которое я удостоила своим посещением, была библиотека в замке пиратского адмирала, и хотя надежда вновь увидеть резьбу по ценным породам дерева, бильярдный стол, камин и ковры явно относилась к разряду утопических, но чисто подсознательно я ожидала более-менее сходной атмосферы.

Действительность, как всегда, не пожелала считаться с моими чаяниями — библиотека Службы Безопасности Рэнда представляла собой довольно большое и абсолютно утилитарное помещение: зеленоватые стены, длинные ряды столов с водруженными на них компьютерами и стоящий отдельно центральный информационный комплекс. В дальней стене виднелась дверь, ведущая, как выяснилось, в хранилище информации, не признанной достойной занесения в общую базу. (Ну, например, там обосновался сборник детских стихов одного из бывших студентов. Как гордо пояснил мне служащий, у них ничего не пропадает, места в хранилище хватит еще лет на двести, даже если все жители Рэнда организованно займутся графоманством.) Я внимательно выслушала библиотекаря, поблагодарила за обстоятельные разъяснения и, предварительно удостоверившись в том, что история Новой Калифорнии признана более полезной, чем бездарное виршеплетство какого-то двоечника, направилась к одному из свободных компьютеров. Интересующая меня информация оказалась еще и вполне доступна — особенно если сравнить с адресом домашней мультилинии крупнейшего веганского банкира и по совместительству инопланетянина Реналдо Креона, а в свое время мне и это удалось выяснить…

Краткое резюме прочитанного мной вороха статей из различных источников выглядело так.

Новая Калифорния являет собой небольшую планету в системе, расположенной на отшибе галактической сети и связанной с ней единственным n-в-тоннелем. Флора и фауна богатые, но начисто лишены признаков разума, климат мягкий благодаря бескрайним хвойным лесам и бесчисленным озерам, воздух чист и приятен. Оздоровительный курорт, да и только.

Открыли это прелестное местечко сравнительно недавно, шестьдесят лет назад, и первые пять лет планета со скучным названием Спика III продолжала двигаться по своей орбите, ни у кого не вызывая особого интереса. Затем первый, последний и абсолютный чемпион Галактики по боксу Роджер Грейвз, он же керторианец, известный среди людей как Рене Гальего, бросил свое основное и весьма доходное занятие (битье чужих физиономий) и вместе с любимым управляющим удалился на практически приобретенную в собственность планетку. Нет, об этом прямо нигде написано не было, но, сопоставив известные факты и информацию, оставленную между строк, вывод напрашивался однозначный.

Дальнейшая история планеты скучна до неприличия. Заполучив себе такую миленькую игрушку космического масштаба, Рене и его менеджер переименовали Спику III в более звучную Новую Калифорнию, построили космопорт, понавтыкали небоскребов и основали в дебрях хвойных лесов киноконцерн «Новый Голливуд», который с каждым годом становился все известнее, влиятельнее и богаче. Этот шаг практически сразу привлек на планету целые толпы людей, молодых и не очень, желающих оказаться первыми актерами в новой студии. Некоторым это удалось, остальные заселили небоскребы и принялись рожать детей, печь хлеб и вышивать крестиком. Несмотря на полностью развязанные руки, Рене Гальего развел на планете демократию с более чем мягкими законами и сделал все, чтобы привлечь эмигрантов.

В общем, Новая Калифорния производила впечатление небольшой провинциально-пасторальной планетки, полностью отданной во владение концерна «Новый Голливуд». И в этом кинораю мне предлагалось отыскать собачку. Одну, хм… единственную. Красота.

Покопавшись еще немного, я скинула в личный архив, предназначенный для записи на диск, карту столицы планеты Нью-Фриско, а заодно и информацию о руководстве концерна. Закончив таким образом с первой частью, я перешла к изучению проблем разведения денебианских бульдогов на Рэнде. Меня не оставляла уверенность в том, что этого зверя не так давно отсюда украли, иначе чем еще объяснить жгучее желание шефа получить в свое распоряжение именно эту псину? Ведь как поступает нормальный человек, решив завести питомца? Правильно, покупает трехмесячного… Нет, зверюга, умильно смотревшая на меня с фотографии, явно представляла собой ценность для нашей контрразведки. Причем наиболее реальным представлялся вариант, что именно из СБ ее и сперли, а вот кто и зачем — непонятно абсолютно. Ладно, разберемся сначала с гипотезой, что собачка местная.

Эта задача решалась гораздо проще, нежели казалось на первый взгляд, поскольку иметь на Рэнде даже дешевую собаку мог себе позволить только человек с достатком выше среднего, а суммы, необходимой для покупки денебианского бульдога, вполне хватило бы на приобретение подержанного флаера «торнадо».

Быстрый просмотр таможенного архива показал, что за последние восемь месяцев с Рэнда было вывезено только два денебианских бульдога, но оба полугодовалые и мужского пола. Значит, моя девочка покинула планету нелегально и следовало для начала поискать ее прежних владельцев. Воздав хвалу закону об обязательной регистрации любой живности, прибывшей на Рэнд или родившейся здесь, я в очередной раз прошерстила базу и с удовлетворением уставилась на список из тридцати животных благородных денебианских кровей разного пола и возраста, десять из которых к тому же жили в одном питомнике, в пригороде столицы. После того как и этот результат кропотливого труда также оказался в архиве, я направилась к служащему и попросила переписать информацию. Через три минуты диск с данными покоился в моей сумочке, и, не имея повода задерживаться в библиотеке, я отправилась домой, к пульту видеосвязи.

В коттедже меня встретили Курт, настойчиво требующий немедленной прогулки, и скучающий Урс, которому до возвращения на любимую орбитальную станцию, где он занимался тщательным досмотром кораблей, оставалось еще четыре дня.

Подхватив двух представителей мужского пола, я выпорхнула на улицу и ехидно спросила лучшего друга:

— И как тебе перспектива встретить Новый год на рабочем месте?

Вопреки ожиданиям он не поморщился, а, наоборот, с восторженным энтузиазмом принялся рассказывать:

— Класс! Представляешь, мне наконец-то удастся избежать компании мамочки и телевизора. Мы с ребятами придумали меню, культурную программу, будет здорово.

— Не волнуйся, — утешила я Урса, — твоя мамочка найдет способ к вам присоединиться.

— Чур тебя, чур. — Урс аж побледнел от страха. — Кстати, а ты не хочешь к нам?

— Ой, — настала моя очередь испугаться.

— Что такое?

— Как-то я раньше об этом не подумала… Угадай, где я буду в новогоднюю ночь?

— Заранее сдаюсь, — хмыкнул бывший любимый напарник. — От тебя всего можно ожидать.

— Вот-вот. На борту лайнера, летящего к Новой Калифорнии.

— Ух ты! В кино решила сняться?

Урс слышал про «Новый Голливуд»? Надо же, какой образованный. Свистом подозвав Курта, я повернула в сторону дома и загадочно сообщила:

— Нет, отправляюсь на задание, — но не выдержала тона и похвасталась: — Обещали на этом закончить стажировку.

— Здорово… — протянул Урс без всякого налета зависти.

Работа в контрразведке никогда его не привлекала, он уже занимался тем, о чем мечтал все годы, сидя за партой.

— Ужинать будешь? — спросила я, заранее зная ответ.

Возмущенно фыркнув, незваный гость бодро направился к холодильнику, я же, вполглаза наблюдая за извлекаемым оттуда ассортиментом, задумалась о ближайшем будущем.

Интересно, сэр Карс вообще помнит, что сегодня 27 декабря и своим завершающим стажировку суперзаданием он, в сущности, лишает меня Нового года, единственного праздника, который я по-настоящему любила? На Рэнде мы давно перестали праздновать какое-либо Рождество и со всем пылом отдаемся ночи с 31 декабря на 1 января. А разве можно нормально отметить Новый год на космическом лайнере, в компании совершенно незнакомых и столь же невезучих, как я, людей?

В результате таких малоприятных размышлений мое настроение решило, что пора начать катастрофически падать, но тут в процесс вмешался Урс, за долгие годы повидавший несчетное количество подобных уходов в себя с депрессией на выходе. Видимо, приняв за постулат, что на сей раз у меня ничего не выйдет, он подкрался сзади, схватил меня в охапку и принялся кружить по кухне, виртуозно огибая мебель и присоединившегося к танцам Курта. При этом он щекотал мне ребра и мурлыкал под нос что-то вроде: «Я тучка, тучка, тучка». Выглядело это ужасно глупо, но цели своей он достиг — хандрить я оказалась не в состоянии и, к вящему Урсову удовольствию, занялась главной, по мнению многих, женской обязанностью, а именно — приготовлением сытного ужина для голодного представителя лучшей половины человечества.

Слопав все предложенные яства, благодушный и умиротворенный Урс попытался продолжить светскую беседу, но мне удалось более-менее дипломатично довести до его сведения тот факт, что у некоторых — в отличие от тех, кто еще четыре дня пребывает в заслуженном отпуске, — есть определенное количество проблем, настоятельно требующих решения. Причем чем скорее, тем лучше. Вникнув в суть моих туманных высказываний, друг детства тактично удалился, клятвенно пообещав на прощанье, что уж завтра вечером я от него не отделаюсь и отлет на задание будет отмечен с помпой и пышностью, достойными моей скромной персоны. Заверив Урса в том, что полностью принимаю предложенную программу действий, я облегченно выдохнула и закрыла за ним дверь.

Едва я остался в одиночестве, на меня нахлынуло ощущение пустоты, неизменно сопровождающее каждый уход этого безнадежного оптимиста, но весело прыгавший Курт мгновенно развеял подкравшуюся меланхолию, рьяно облизав мой нос.

— Ну что, псинка, пойдем искать хозяина твоего пропавшего сородича? — Я потрепала щенка по загривку, и мы направились к пульту видеосвязи.

Следующие три часа я прилежно обзванивала всех хозяев зарегистрированных на Рэнде бульдогов, ведя с ними беседу примерно следующего содержания:

— Добрый вечер.

— Добрый.

— Я корреспондент газеты «Частная жизнь», мы готовим статью о денебианских бульдогах и их хозяевах. По имеющимся у нас сведениям, вы являетесь счастливым владельцем этого прекрасного животного.

На этом месте лица абсолютно всех моих собеседников расплывались в гордой улыбке.

— Да, у нас есть очень породистый денебианский бульдог, — неизменно слышала я в ответ.

— Замечательно. Простите, а нельзя ли на него взглянуть?

Тут следовала пауза различной протяженности, сопровождаемая пыхтеньем и звуками борьбы, после чего мне-таки демонстрировали очередного представителя породы, а я могла таким образом убедиться, что животина по-прежнему радует хозяев своим присутствием.

Завидев собачку, я всячески выражала свое восхищение и просила рассказать о ней поподробнее. Через три часа я назубок знала историю породы, имена родоначальников, особенности кормления и режим прогулок. Помимо этого, каждый владелец считал своим долгом сообщить, что интеллект этих собак намного превосходит степень разумности представителей прочих пород, что доказано проводившимися исследованиями, и самые прогрессивные и богатые организации уже вовсю начинают использовать денебианских бульдогов вместо привычных немецких овчарок. Выслушав очередную оду, я вежливо благодарила распалившегося владельца и прощалась.

После очередного звонка я спустилась на кухню — выпить чашечку какао и собраться с силами перед разговором с владелицей единственного на Рэнде питомника, где разводили этих сверхумных и, безусловно, талантливейших во всех отношениях собак.

Беседа, к счастью, оказалась недолгой. Ирма, так звали заводчицу, любезно пригласила меня приехать на следующий день в ее питомник и обсудить этих чудо-псов более предметно. Засим мы любезно распрощались, и я вновь отправилась гулять с аляскинским троглодитом, поскольку дедулю можно было ждать до второго пришествия: если уж он забрел в боксерский центр имени пресловутого Роджера Грейвза, то, пока все не разойдутся, его оттуда даже тягачом извлечь не представлялось никакой возможности.

Выполнив ежевечернюю повинность, я вернулась на кухню и с толком провела пару часов — иногда, знаете ли, полезно посмотреть новости, особенно в сочетании с поеданием разных вкусностей, пусть даже и в компании собаки и питона, настойчиво требующих своей доли. Пару раз зевнув, я решила, что приемлемое для сна время уже наступило, и с чистой совестью отправилась на боковую, не забыв пристроить у дедушкиной кровати обезболивающее и минералку, чтобы скрасить пожилому человеку утро после потребления накануне вечером немереного количества пива.

На следующий день, ровно в двенадцать часов, я стояла посреди зеленой лужайки в столичном пригороде, окруженная стаей резвящихся денебианских бульдогов, и судорожно пыталась их пересчитать. Попытки после десятой я начала получать одно и то же число: десять больших и четыре маленьких.

— Ирма, а сколько месяцев щенкам?

Хозяйка этого великолепия, довольно молодая женщина крепкого телосложения, любовно глянула на своих питомцев и сообщила:

— Двоим пара месяцев, еще двоим четыре. Я изумилась.

— А выглядят старше. Простите, еще вопрос. Какова обычно численность помета?

— Один — два щенка, не больше. Элитные животные никогда не рожают выводки.

— Ирма, у вас не было щенков месяцев семь назад? — перешла я к главному вопросу.

— Это в мае? Да, были.

— И кому вы их продали?

Озадаченно взглянув на меня, собеседница проявила бдительность:

— А почему вас это интересует?

Хм… хороший вопрос. Ну и как будем выкручиваться?

— Дело в том, что мне хотелось бы поговорить с владельцем животного примерно такого возраста, когда щенячий задор и шкодливость идут на убыль и собака начинает взрослеть.

Хозяйка просветлела.

— Ясненько. Вы только учтите, что в отличие от других пород семимесячные денебианские бульдоги вполне сформировавшиеся личности, прошедшие начальный курс дрессировки.

Вытащив из объемистого кармана записную книжку, Ирма порылась в ней и продиктовала мне имена интересующих меня владельцев. С одним из них я имела честь разговаривать вчера, о другой же и слыхом не слыхивала. Что ж, похоже, здесь я выяснила все, что могла. Из всех зарегистрированных на планете собак я не видела только одну, и фамилия ее новой хозяйки не встречалась ни в одном из составленных мною списков. Приняв это к сведению, я поблагодарила хозяйку и направилась в сторону своего дома.

Прибыв в родные пенаты, я тут же услышала зов предка, доносившийся с кухни, где меня ждал свежесваренный борщ. Дедуля в последнее время отдавал предпочтение славянской кухне, и я, если честно, каждый раз вздыхала с облегчением, поскольку до этого меня регулярно потчевали различными блюдами мексиканского происхождения, сдобренными неадекватным количеством красного перца. Слопав пару тарелок и выдав полный отчет о последних событиях и планах на будущее, я была милостиво отпущена собирать вещи для предстоящего путешествия в королевство киногрез. В процессе упаковки сумки я всерьез задумалась, а не захватить ли, согласно доброй традиции, в полет Тошу, но здравый смысл пересилил, и питон был с миром отпущен на кухню, к оладьям.

Домашнюю идиллию нарушил приход Урса, о чем благодаря замечательным голосовым связкам друга детства стало тут же известно каждому обитателю коттеджа. Ворвавшись в мою опочивальню, этот ярчайший представитель природных катаклизмов быстренько закончил сборы, кое-как покидав еще неупакованные вещи в дорожную сумку, и, несмотря на жалобные писки, поволок мою светлость в мир, точнее в «Альфу».

О Боже, опять придется пить…

 

Глава 2

— Точно не забудешь?

— Точно. — Обещаешь? 

— Да обещаю я, обещаю, — скривился Урс.

— Смотри у меня. Значит так, нужно найти эту женщину и выяснить, на месте ли ее щенок денебианского бульдога. Причем все сделать необходимо крайне тактично, чтобы не заронить и тени подозрения. Понятно?

— Нэтта, ты мне уже третий раз объясняешь! В третий раз и отвечаю — понятно. А теперь: еще одно слово про собак или их хозяек, и ближайший стул придет в соприкосновение с какой-нибудь частью твоего очаровательного тела. Понятно?

Ух, ехидна.

— Да, сэр, — пискнула я, после чего, дружно рассмеявшись, мы отправились в бар выпить по чашечке кофе.

Эта трогательная беседа имела место в космопорту Рэнда, где я дожидалась отправки катера на орбиту, а Урсик исполнял обязанности провожающего. Недовольства данным обстоятельством ни в его взгляде, ни в поведении замечено не было.

Поскольку я ужасно не люблю опаздывать и нервничать, на место мы прибыли, имея неплохой временной запас на приятное ничегонеделание, сочетаемое с распитием безалкогольных напитков. Говорить о деле мне запретили под угрозой удара предметом меблировки, так что пришлось трепаться о разных пустяках, и основной темой служила работа моего бывшего напарника — вот уже три месяца он был полноправным сотрудником таможенной службы Рэнда, о чем мог вещать часами, светясь при этом от счастья. Но любое терпение имеет свои пределы, и я не выдержала:

— Значит, договорились? По прибытии на Новую Калифорнию я обустраиваюсь в отеле, сообщаю свои координаты, а ты шлешь отчет о судьбе собачки.

— Нэтта! — Голос Урса звучал достаточно угрожающе, и я поспешила заткнуться.

— Все, молчу. Буквально как рыба об лед.

— Хорошо бы, но верится с трудом. Ты улетишь когда-нибудь?

Я обиженно нахмурилась.

— А что, мое общество тебе уже надоело? Друг детства ухмыльнулся и заключил меня в поистине медвежьи объятия.

— На комплименты нарываешься? Ведь знаешь же, что ты не можешь мне надоесть. Вот убить — это да, иногда хочется.

— Что ж не убьешь? — подначила я.

— Скучно без тебя будет, а я скуку не люблю. В этот душещипательный момент приятный женский голос объявил:

— Начата посадка на рейс С-56. Пассажиров просят занять свои места.

— Это твой?

Выудив из сумки билет, я подтвердила:

— Угу, мой.

— Тогда вперед. Вставай давай.

Типичное вежливое обращение с леди. Назло, что ли, сидеть остаться? Тут я не сдержалась и фыркнула.

— Что хрюкаешь? — подозрительно поинтересовался Урс.

— Да вспомнила, как в «Альфе» после такой твоей фразочки я отказалась покидать нагретое местечко и попыталась устроить сидячую забастовку, а ты, поганец, ни на секунду не растерявшись, водрузил меня на плечо и вынес на улицу.

— Это ты к чему? Хочешь повторения?

— Боже упаси… — Я поспешно встала, и мы, довольные жизнью вообще и наличием в ней друг друга в частности, направились к терминалу.

Мне уже неоднократно случалось летать на орбиту Рэнда и обратно, но зрелище планеты с высоты, так сказать, птичьего полета мне не надоедало никогда. Если еще вспомнить о том, что облачный слой у родной планеты в силу известных природных особенностей напрочь отсутствовал, становится понятно, почему я в очередной раз с комфортом расположилась у иллюминатора и устремила свой взор на открывшийся вид.

В глаза сразу бросалось одно отличие нашей любимой старой железки от всех естественных планет — полное отсутствие рек. И все же водоемов на Рэнде хватало — у нас имелось с десяток крупных водохранилищ и несчетное количество бассейнов всех форм и размеров. Насколько я могла понять, такое расточительное отношение к драгоценной влаге призвано было предотвратить у местных жителей гидрофобию.

А то неудобно могло получиться. Прилетает, скажем, видный политический или финансовый деятель Рэнда на Аркадию, отпуск у человека, а на следующий день во всех газетах появляется его фотография — страдалец замер от ужаса при одном взгляде на бескрайний океан. Чтобы не допустить такого безобразия, по всей планете работают школы плавания, и, как ни парадоксально, после футбола это второй по популярности вид спорта.

Однако водная стихия дедулю не привлекала, и мне в детстве досталась секция бокса — кубками и медалями заняты два шкафа в дедушкином кабинете. Ради справедливости стоит заметить, что все же плаваю я, как тюлень, но это результат врожденной любви к непослушанию. В водохранилищах запрещено купаться? Значит, будем купаться только в водохранилищах. Со мной всегда так, и иногда эта прелестнейшая черта характера становится источником неприятностей. Вот как сейчас, например. Ведь написано же — к иллюминаторам не прислоняться. Я не последовала мудрому совету и теперь сижу, недовольно потирая нос, который весьма ощутимо ушибла, когда катер провалился в воздушную яму.

Второе бросающееся в глаза отличие Рэнда от большинства планет (исключая Денеб и ему подобные) — полное отсутствие деревень. Все население обитает исключительно в городах, не отличающихся разнообразием архитектурных стилей — сплошь небоскребы, и лишь немногим избранным оказалась доступна роскошь отдельного жилья: на окраине столицы раскинулся сравнительно небольшой коттеджный поселок, где находилось и наше с дедушкой в меру скромное жилище. Вне городской черты располагалась лишь резиденция Президента Дина Таллисто да фермы, более напоминающие гигантские заводы. На них разводили домашний скот и выращивали овощи и фрукты, благодаря чему каждый Новый год дедуля готовил гуся с яблоками.

— Тьфу ты черт, — вслух выругалась я, в очередной раз вспомнив, где мне предстоит поднять традиционный бокал шампанского через два дня.

Несколько пассажиров удивленно оглянулись, не понимая, чем вызвано столь бурное проявление негативных эмоций, но, убедившись, что я мирно сижу на месте и уточнять ничего не собираюсь, вернулись к своим делам, как-то: разговор с соседом, чтение газет, а то и вовсе крепкий сон…

Я же продолжила созерцание великолепной панорамы. Кстати, о шампанском. Несмотря на то что своих виноградников на Рэнде не было и все вина, как и двести лет назад, оставались привозными, их стоимость нисколько не пугала жителей процветающей планеты, и даже посиделки в «Альфе» не ложились слишком тяжелым бременем на студенческие кредитки.

На этом осмотр родной железки пришлось прервать, поскольку даже мой почти орлиный взор не мог различить более никаких интересных деталей, но я не стала переживать по этому поводу, а с удовольствием откинулась на спинку кресла и принялась терпеливо ждать окончания полета, не отягощая свой мозг какими-либо размышлениями. И серым клеточкам время от времени нужен отдых.

По прибытии на орбитальную станцию меня поджидал сюрприз, причем приятный или нет, за полчаса ожидания посадки определить так и не удалось, и я разумно отложила решение данного вопроса до лучших времен. Дело заключалось в том, что лайнер, на котором мне предстояло лететь, принадлежал Империи Цин и абсолютное большинство пассажиров были ее гражданами.

«Неужели местного рейса не нашлось?» — посетовала я. Интересно, сэр Карс подстроил это специально или мне предлагается поверить в простое стечение обстоятельств? А с другой стороны — ну, не возвращаться же домой из-за подобной ерунды, значит, полетим искать денебианского зверя вместе с толпой всевозможных «сан». Хотя, проведя неделю на яхте Гвен Ци, я ни разу не услышала этого исконно японского обращения, все обходились привычными моему уху «мисс» и «сэр».

Обнаружив, что в желудке появилась опасная для настроения пустота, я решила скоротать время, оставшееся до восхождения на борт, в кафе и к моменту объявления посадки добилась вполне приемлемого внутреннего состояния.

Еще через полчаса я сидела в отведенной мне каюте, ошарашено хлопая глазами. Случайное это совпадение или нет, но меня занесло на один из самых роскошных имперских кораблей, лайнер «Хоккайдо». Об уровне комфорта можно было судить по наличию в углу каюты эконом-класса, например моей, белого концертного рояля. Из чего следовало, что мой гардероб, захваченный в путешествие, вполне соответствовал духу корабля, и я могла одеваться, не боясь показаться слишком эксцентричной. Правда, уж этого я и так никогда в жизни не боялась.

Сменив наряд и взбив прическу, я открыла лежащую на тумбочке брошюру с планом корабля. Размеры поражали воображение — одних корабельных этажей, то есть палуб, насчитывалось двадцать…

Вздохнув, я набралась мужества и отправилась исследовать летучий дворец, куда меня забросила воля начальства. В отличие от каюты с ее роялем коридоры воображение не поражали — белых меховых шкур на полу и янтарных стенных панелей не наблюдалось. Ковровое покрытие мягкого серого цвета скрадывало звуки шагов, а через разумные интервалы на стенах попадались традиционные японские гравюры. Ненадолго останавливаясь возле каждой из них, я все же смогла достичь лифта и переместиться из жилой зоны в ту часть корабля, где располагались ресторан, спортзал, обсерватория, библиотека, салон красоты (о!) и прочие заведения, призванные скрасить досуг скучающих в полете пассажиров. Внимание мое немедленно привлек экран с разнообразной полезной информацией, в частности, там в доступной красочной форме был изображен маршрут данного транспортного средства, и при первом же взгляде на него у меня банально отвисла челюсть. Нет, безусловно, мы не летали ни кругами, ни по спирали. Так, по изумительно ломаной линии, сущие пустяки.

Начав свой путь на Фудзи, лайнер последовательно облетел большинство планет Империи, затем через мусульманскую часть космоса достиг Аркадии, где высадил всех желающих покормить свежей японской кухней местных акулоподобных монстров и там же принял на борт группу загоревших, отдохнувших и уцелевших счастливчиков. (Да, конечно, опасность, исходящую от обитателей водного пространства Аркадии, я преувеличила, но никуда не деться от того факта, что, невзирая на сети, ультразвук и прочие меры безопасности, время от времени заплывший не туда отдыхающий все же становился обедом.) После посещения галактического курорта лайнер повел себя логично и посетил две планеты, обитатели которых составляют большинство туристов Аркадии, — Вегу Прайм и Рэнд. К вящей своей радости, я убедилась — остановок больше не планируется и через неделю мы прибудем в финальную точку столь затейливого маршрута — Новую Калифорнию. Если вдуматься, рейс очень напоминал плановую доставку очередной партии имперских актеров в хвойные кущи «Нового Голливуда», обеспечивая рентабельность мероприятия за счет курортников. Более чем здравый подход.

Закончив изучение зигзагов маршрута, я перевела взгляд на расписание работы ресторана. Выяснилось, что ужин за счет заведения (то есть входящий в стоимость билета) планируется через два часа, в остальное время, дорогие пассажиры, добро пожаловать, но уже с потерями для вашего кошелька. Я, как известно, всегда любила вкусно покушать, однако совсем недавно умяла на орбитальной станции вполне солидный обед, поэтому с легким сердцем развернулась и отправилась опустошать свою кредитку в… салон красоты. В конце концов, я лечу в царство новоголливудских красавиц и просто обязана соответствовать. Это не значит, естественно, немедленную операцию по изменению размера бюста со второго на пятый, но чисто косметические улучшения были сочтены необходимыми.

Результат оказался легко предсказуем — на ужин я безнадежно опоздала, поскольку для начала мной занялся имперский кудесник, который колдовал над моими волосами в течение трех незабываемых часов. Эффект получился сокрушительный: часть моих буйных рыжих прядей приобрела перламутрово-сиреневый цвет, форма стрижки являла собой вершины экстравагантности, и в довершение картины то тут, то там прическа вспыхивала осветленными до сияющей белизны кончиками.

— М-да… — протянула я, в полном обалдении изучая свое отражение в огромном зеркале.

— Нравится? — поинтересовался мастер.

Я с энтузиазмом кивнула, и бесстрастное восточное лицо расплылось в довольной улыбке. Сняв с кредитки гонорар за работу, он передал меня в умелые руки маникюрши, и вскоре мои пальчики украсились длиннющими накладными ногтями, расписанными под звездное небо. Ту же картину повторили и на ногах, но уже не экспериментируя с длиной.

Расплатившись, я попыталась вырваться, но не тут-то было. Еще час в моем… хм… декольте шла кропотливая работа, завершившаяся органично вписавшейся туда змейкой из серебристых и синих хрусталиков. От восторга я потеряла дар речи, а вновь обретя его, горячо уверила творца, что ничего красивей в жизни не видела.

Наконец, во втором часу ночи я, абсолютно преобразившись, покинула гостеприимный салон и вернулась в каюту. Скинув одежду, покрутилась перед зеркалом, любуясь зрелищем, неизменно поднимающим мне настроение, после чего забралась под одеяло и, утешая себя мыслью, что отсутствие ужина полезно для фигуры, заснула.

Разбудило меня недовольное бурчание голодного организма. Мазохизмом я никогда не страдала, поэтому, быстренько приняв вид, достаточно приличный для появления в общественном месте с красными коврами и белыми скатертями, отправилась завтракать. К собственному удивлению, не опоздала, и вежливый метрдотель проводил меня к свободному месту за одним из столиков. Мгновенно слопав первую булочку, я поумерила пыл, с которым набросилась на пищу, и огляделась.

Подтверждая мои предположения, абсолютное большинство вкушающих завтрак оказались выходцами из Империи, лишь четыре стола в ближнем углу зала были заняты будущими кинозвездами европейской наружности, в основном, естественно, молодежью, излучающей красоту и успех. Причем на фоне их причесок, макияжа и внешнего вида в целом я напоминала ученицу средних классов на балу выпускников.

Убедившись, что интересных знакомств тут не заведешь, я покончила с едой и направилась в обсерваторию — понаблюдать за приближающимся n-в-прыжком. Располагалась она, как ни странно, в нетипичном для космических кораблей месте—в самом центре «Хоккайдо». Стены огромного сферического помещения представляли собой сплошной экран, куда проецировалась картона, которую можно было бы наблюдать, находясь в рубке. Иллюзия реальности была полной, а ведь не далее, как четыре месяца назад, я регулярно стояла рядом с капитаном, отделенная от внешнего мира только стеклом, и вот сейчас, находясь в сердце лайнера, особой разницы не заметила.

Посередине сфера была разделена прозрачным полом, по всему пространству которого стояли вращающиеся кресла с откидывающимися спинками и небольшие столики. Отыскав уютное местечко, я расположилась с максимальным комфортом и принялась с интересом оглядываться по сторонам. К счастью, большинство пассажиров за долгую дорогу уже насмотрелись космических панорам, и зал был практически пуст, так что мне был прекрасно виден тоннель, обозначенный на экранах ромбом, и станции, его охраняющие. Меня не беспокоили, и минут двадцать я созерцала окрестности в ожидании прыжка.

Как правило, люди отзываются об ощущениях, возникающих при переходе n-в-тоннеля, крайне отрицательно — их и тошнит, и голова кружится, и в глазах рябит. Мне же прыгать нравится. Может, это вызвано особенностями жизни на искусственной планете, а может, наследственность или просто повезло, но мои ощущения наиболее точно описываются выражением «легкая эйфория» — я где-то там парила, бездумно и безмятежно, получая от этого большое удовольствие. Но все хорошее когда-нибудь кончается, и мы в очередной раз благополучно вынырнули за тысячи световых лет от Рэнда, целые и невредимые. Теперь тоннель и станции оказались точнехонько за моей спиной, так что пришлось развернуть кресло и пялиться через весь зал.

Это занятие мне быстро надоело. Решив пойти в каюту и потратить немного времени на обдумывание плана действий по прибытии на Новую Калифорнию, я поднялась и двинулась в направлении выхода. Естественно, по дороге я продолжала изучать пространство над головой, в результате чего под ноги не смотрела и споткнулась о вольготно вытянутые конечности одного из пассажиров. Перелетев через него, я в панике замахала руками, пытаясь восстановить равновесие, наступила каблучком на ботинок другого любителя звездного неба и завершила свой изящный маневр на его коленях.

Не успела я туда приземлиться, как пострадавший от моей невнимательности вскочил, сбросив меня на жесткий пол, схватился за отдавленную шпилькой ногу и огласил окрестности нецензурной бранью. Проведя на полу добрые две минуты, я пришла к выводу, что помочь мне подняться никто не стремится, проделала это сама, повернулась к ругающемуся на все лады мужчине и самым вежливым тоном начала:

— Простите, сэр, мне так жаль…

— А пошла ты!

От неожиданности я остолбенела, но не отступила.

— Вы же понимаете, я не нарочно…

— Сучка чокнутая. Смотреть надо, куда прешься. А ну, пшла отсюда.

Я развернулась и продолжила путь к выходу, сопровождаемая расчудесным монологом:

— Отрастила грабли, одну другой кривее, и размахивает, деревенщина неотесанная. Быдло позорное…

Покинув вражескую территорию, я обнаружила, что меня вполне ощутимо трясет, и направилась в бар — успокоить расшатанные нервы бокалом пина-колады. Когда порция наполовину уменьшилась, я захотела убедиться в сохранности собственной персоны — так, каблуки вроде в порядке, наложенные вчера ногти целы, и вообще, кроме как морально я не пострадала. Ведь все в жизни бывает впервые, правда? Ну, обхамили меня, не вешаться же из-за этого. Да, я понимаю, ему больно, но я же не специально. Мой оппонент явно не джентльмен, вот Этъен никогда бы так не поступил…

Этьен… Мое сердце абсолютно безответственно замерло, забыв на миг о своих основных обязанностях. Последние пару месяцев я почти не вспоминала о капитане пиратского крейсера, но сейчас обстановка нахально провоцировала появление подобных мыслей, и различные эпизоды нашего общения, включая совместный рейд по джунглям, атаковали мою несчастную голову.

Прикончив между делом выпивку, я констатировала, что нервы практически в норме, а голова вполне соображает, поэтому отправилась в каюту: изучать подробности истории Новой Калифорнии, пытаться уложить в памяти по возможности точный план Нью-Фриско, а заодно детально продумать первые шаги, ведущие к выполнению задания. Этим трем пунктам я посвятила весь оставшийся день, пару раз прервавшись на еду. К моей радости, невоспитанного пассажира среди соседей по столу не было, так что обошлось без хамства и криков. В общем, время ползло спокойно и в меру скучно. Кое-как дотянув до вечера, я с редким удовольствием легла спать, горячо понадеявшись, что мое вредное подсознание не выдаст во сне очередную сценку из гипотетической счастливой совместной жизни Антуанетты д'Эсте и Этьена Парда, поскольку после таких картин покидать царство Морфея не хотелось вовсе, вытряхивать себя из кровати приходилось усилием воли, и все равно я целый день ходила сама не своя.

На сей раз обошлось — открыла глаза я какая-то подозрительно счастливая. Потратив пару минут на попытки вспомнить содержание посетивших меня ночью сновидений, я обнаружила в них себя и Урса лет десять назад, смеющимися и бегающими вокруг наряженной искусственной елки. За этой сценой наблюдал довольный дедушка в костюме Санта-Клауса, с целым мешком подарков в руках.

Мурлыча под нос «Jingle bells», я вылезла из-под одеяла и начала одеваться, предвкушая вечерний банкет и звон бокалов в полночь. Ну что тут поделать, я всегда безумно любила Новый год.

Вечер вечером, но до него еще далеко, последний день 2493 года стоило бы провести с чувством, толком, расстановкой, и начать следовало с главного утреннего действа любого разумного человека — с завтрака. И посему я мельком глянула на себя в зеркало, наградила собственный внешний вид жирным плюсом и направила свои стопы туда, где меня должны кормить.

После того как бренное тело получило достаточное количество калорий для поддержания жизненного тонуса, я оттранспортировала его в сауну. Все тридцать первые декабря, которые я помню, имели такой пункт программы, как глобальная помывка, основным лейтмотивом которой было: «Новый год нужно встретить чистым», так что поход в баню давно превратился в традицию, нарушать которую у меня не было не малейшего желания.

Хорошенько пропотев, вдоволь наплескавшись и со всем пылом поорудовав мочалкой, я покинула гостеприимное заведение и направилась в уже знакомый салон красоты, где пару часов провела, валяясь с масками на лице и на волосах. Затем мастера, подправив стрижку и маникюр, отпустили меня на обед, безапелляционно велев явиться после, чтобы буквально двумя — тремя штрихами довести мой внешний вид до совершенства. Что характерно, обещание они сдержали, правда, штрихи наносились минимум часа полтора, но зато я едва узнала себя в зеркале, когда мне-таки позволили в него взглянуть. Волосы расположились в затейливом беспорядке, по всей голове время от времени вспыхивали серебристые кончики в тон губной помаде и теням на веках. Нос стал тоньше, глаза больше и вроде бы даже синее, хотя это очень странно, ибо цвет глаз всегда являлся моей тайной гордостью. Короче, в зеркале отражалась явно не я, но тамошняя особа была сногсшибательно красива. Выразив искреннее восхищение работниками салона, я заодно рассталась с большей частью сбережений на кредитке и отправилась в каюту определяться с нарядом.

После долгих раздумий, при помощи чего можно сложить мужчин крейсера штабелями, я нацепила нижнее белье, состоящее из весьма затейливо соединенных между собой серебристых звездочек, сверху же надела полупрозрачное, переливающееся черное платье, закрывающее (для виду) меня от шеи до пяток. Остановив свой выбор на серебряных босоножках, я в тысячный раз оглядела себя в зеркале и наконец появилась в банкетном зале всего с часовым опозданием. Метрдотель, отнюдь не ослепший от такого великолепия, проводил меня к столику, передав с рук на руки официанту. По дороге я убедилась, что на праздник не явилась еще добрая половина пассажирок, видимо, тоже занятых приведением себя в состояние, способное довести окружающих мужчин до нервного срыва.

От нечего делать я принялась изучать произошедшие в зале изменения, и первое, что обнаружила, — это елку. Настоящую живую елку, увешанную шариками и гирляндами. Интересно, где они ее раздобыли? Скорее всего, заблаговременно прикупили еще на Фудзи. Единственным праздником на родном Рэнде, где я видела живую ель, был новогодний президентский прием. Простые же граждане планеты, даже если и могли себе позволить это совсем не дешевое удовольствие, растительность предпочитали не губить и приобретали в магазинах искусственные деревья. Год назад дедуля, правда, купил живую елочку, но мы посадили ее перед домом, и я с нетерпением ждала момента, когда этот символ Нового года вырастет настолько, что его можно будет украсить игрушками…

Повернувшись в другую сторону, я обнаружила там импровизированную сцену, куда как раз взобрался капитан корабля. Основной идеей произнесенной им речи было: я рад вас всех видеть, вечер открыт, развлекайтесь, танцуйте. Кинув этот пламенный призыв, капитан подал собравшимся пример, подхватив из-за столика скучающую даму средних лет и лихо закружив ее по залу. Танцующих пар быстро прибавлялось, и через непродолжительное время я присоединилась к их числу, ведомая членом экипажа по имени Ойхо. Танцором он оказался великолепным, и я получала истинное удовольствие от подобного времяпрепровождения.

После пяти танцев подряд он утянул меня за столик экипажа, где в отличие от моего протекала оживленная беседа. Непринужденно к ней присоединившись, я ввергла Ойхо в легкий шок, ибо до этого момента наше общение происходило на ломаном английском. Я вкратце изложила историю своих отношений с японским, после чего мы некоторое время самозабвенно болтали, перемежая легкий, ни к чему не обязывающий разговор танцами. Я отдыхала, наслаждаясь прекрасным вечером, кокетничала и строила глазки.

Таким вот образом собравшаяся разношерстная компания развлекалась почти до полуночи, но за пять минут до наступления Нового года все чинно расселись по местам, поскольку капитан вновь поднялся на сцену теперь уже с бокалом шампанского в руках и как старший по званию приступил к поздравлению собравшихся. Согласно традиции без семи секунд полночь он умолк, задумавшись, как, наверное, и все, о трех желаниях, исполнение которых возлагалось на высшие силы в грядущем году. Я, собственно, тоже занялась именно этим.

Первое, не меняющееся уже много лет, желание загадалось легко: «Чтобы дедушка прожил в добром здравии еще долго-долго!»

Второе, идиотское: «Быстро найти этого несчастного щенка и вернуть его на Рэнд».

С третьим возникла заминка, но затем оно появилось с быстротой молнии, я себя даже одернуть не успела: «Хочу снова увидеть Этье…»

Тут раздался звон колокольчиков, возвестивший о переходе в новый календарный год, собравшиеся радостно завопили и принялись вовсю звенеть хрустальными бокалами, чокаясь со всеми, до кого могли дотянуться. Я машинально выполняла те же действия, ругаясь на свое не в меру расшалившееся и выкинувшее со мной такую недобрую шутку подсознание. Дело осложнялось тем, что до сих пор подавляющее большинство загаданных мной в последние секунды года желаний имели свойство сбываться. Исключение составляла идея получить работу на Главном таможенном терминале Рэнда, но от нее я, в сущности, отказалась совершенно самостоятельно, предпочтя сомнительное удовольствие стажировки в контрразведке. Соответственно, были все основания ожидать, что и к последней заявленной цели мое подсознание двинется, сметая все преграды на своем пути, и непременно добьется успеха…

Невеселые мысли прервал Ойхо, вновь пригласивший меня танцевать, мы выскочили на танцпол и уже не думали ни о чем. Когда же затих последний аккорд, я повернулась к партнеру, готовясь отпустить благодарное замечание, но тут из-за моей спины донеслось:

— О, а вот и мисс Грабли. Кружишься, шваль?

Чтобы идентифицировать грубияна, даже смотреть на него не понадобилось — голос, поносивший меня в обсервационном зале, прочно врезался в память.

Ойхо заслонил меня и с забавным акцентом произнес:

— Сэр, я настоятельно требую прекратить такое поведение, — и предложил мне руку. — Прошу вас, Антуанетта.

Я взяла его под локоть, и мы двинулись к столику, но тут раздался громкий треск разрываемой материи, и большая часть моего платья оказалась на полу, прижатая мужским ботинком, а взору окружающих открылись очаровательные ножки в черных чулках.

Наступившую было тишину разрезал злорадный хохот. Парень, на ногу которого я имела несчастье наступить, порвал мой лучший вечерний туалет и теперь, корчась от смеха, показывал на меня пальцем:

— Смотрите, какие палки. Неудивительно, что сучка прячет это безобразие.

К нему тут же подскочили двое охранников и, взяв под ручки, выволокли из зала. Я, подобрав остатки некогда изысканного платья, тоже покинула банкет, сопровождаемая вызвавшимся составить мне компанию Ойхо. По дороге он не переставал возмущаться произошедшим, а выслушав предысторию наших отношений, натуральным образом закипел и клятвенно пообещал, что безнаказанной эта выходка не останется.

Дойдя до каюты, я поблагодарила его за поддержку, пожелала нескучной ночи и проскользнула в дверь. На рояле лежал красиво упакованный сверток, который я немедленно бросилась разворачивать. Это оказалась изящно инкрустированная серебром и янтарем рамка для фотографий — подарок от экипажа корабля. Пока я вертела ее в руках, раздался стук в дверь, а на фразу «войдите» в каюте появился официант, вкативший столик, уставленный различными деликатесами. Посередине этого великолепия стояло ведерко со льдом, в котором покоилась бутылка великолепного шампанского, а из приложенной карточки явствовало, что это маленький презент от капитана, который просит прощения за столь неприятный инцидент и от всей души желает хоть немного исправить мое настроение.

Поскольку на протяжении всей жизни моим любимым принципом являлся: неприятности надо заедать (и запивать тоже), то именно этим я без промедления и занялась, параллельно просматривая запись прошлогоднего новогоднего концерта с Веги Прайм. Когда столик и бутылка опустели, я сняла остатки безвозвратно погибшего платья, смыла косметику и отправилась почивать. Последней мыслью, посетившей угасающее сознание, была: «Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь…»

Поговорка — поговоркой, но следующие три дня полета протекали достаточно вяло. Я много размышляла, исправно посещала завтраки, обеды и ужины. Добравшись же однажды до спортивного зала, стала проводить там достаточно много времени, выпуская накопившиеся негативные эмоции посредством избиения ни в чем не повинной боксерской груши. Прочие желающие поразмяться смотрели на это широко раскрытыми от изумления глазами, напрочь забывая о цели своего посещения данного заведения.

Также довольно регулярно забегал Ойхо и, обнаружив меня в каюте, вытаскивал в бар, где мы потягивали через соломинку разнообразные коктейли и непринужденно болтали о разных пустяках. Только в первый вечер нового года разговор вышел не столь приятным. Ойхо выяснил, кем был мой обидчик. Этот эталон вежливости носил имя Мигель Сан-Пьере, и родом он был с Аркадии, что объясняло многое. На планете-курорте напрочь отсутствовало официальное правительство, и территория единственного Х-образного континента издавна была поделена многочисленными кланами на сферы влияния, где царили свои неписаные законы, за соблюдением которых охранники следили гораздо ревностнее, чем, к примеру, полиция моего родного Вавилона, столицы Рэнда. В общем, ситуация до боли напоминала средневековую Италию — дон Вито Корлеоне и все такое (или это Америка, век XX?), да не важно, главное, я убедилась, что дурные манеры моего оппонента обусловлены его средой обитания, а отнюдь не моими личными качествами. Тем более, если семья этого юноши принадлежит к верхушке одного из кланов, то случаи, когда его высокопоставленной особе наступали на ногу, можно пересчитать по пальцам этой самой ноги… Узнав, кто со мной обошелся столь неподобающим образом, я мгновенно утратила жажду мщения и даже прониклась некоторым сочувствием к Мигелю. Ну, не привили родители ребенку хорошие манеры, будучи заняты изменами, интригами и перестрелками, разве же он в этом виноват?.. Ойхо, правда, очень удивился, услышав мою просьбу оставить мафиозного отпрыска в покое, но согласился. Ему тоже не хотелось связываться с серой лошадкой: кто знает, как высоко он может запросить помощи?

Разобравшись таким образом с единственной неприятной темой, мы с Ойхо больше к ней не возвращались и получали от ежевечернего трепа, сопровождаемого легким флиртом, вполне ощутимое удовольствие. Ситуация претерпела некоторые изменения лишь к вечеру четвертого дня. Через час после ужина я привычно отправилась помучить несчастную грушу, но не успела даже толком перчатки застегнуть, как в зале появился Мигель Сан-Пьере собственной персоной. Заметив меня, он на секунду замер, затем решительно двинулся к ближайшему тренажеру и принялся яростно его терзать. Я проделывала все то же самое с боксерской грушей. Через четверть часа оппонент сменил объект насилия, решив нагрузить другую группу мышц, и мне показалось забавным последовать его примеру. Мы продолжали истязать свои тела и корабельное спортивное оборудование, время от времени зорко поглядывая, не выказывает ли противник признаков усталости.

Рассудив, что так будет честно, в следующий раз я первая перешла к другому тренажеру, юный мафиози тут же повторил мой маневр. Испытания на прочность продолжались долго, очень долго, все мое тело ныло от напряжения, но не сдаваться же… Противника, по всей видимости, одолевала та же мысль. Спасение пришло неожиданно: в зале появилась женщина, облаченная в корабельную форму, с пылесосом-автоматом в руках. С изумлением взглянув на пару идиотов, она тоном, не оставляющим места для возражений, категорически велела нам немедленно отправляться восвояси, дабы она могла спокойно произвести уборку. Мы ухватились за сей приказ, как утопающие за соломинку, даже меня поразила скорость, с которой горе-спортсмены покинули помещение. Оказавшись за дверью, мы с юным мафиози глянули друг на друга исподлобья и синхронно удалились в диаметрально противоположных направлениях.

Вернувшись в каюту, я обнаружила, что часы показывают вполне подходящее время — ровно пять утра. Если учесть, что ужин был в девять…

— Да, девушка, вы рехнулись. Завтра утром кто-то будет стонать и охать, — честно предупредила я свое отражение в зеркале и отправилась принимать горячую ванну в надежде хоть как-то уменьшить последствия грандиозного умопомрачения.

Хм… (это с утра)… предположим, что горячая ванна помогла. Тогда без нее я была бы не в состоянии даже с кровати сползти, так что ли? Этот жизнерадостный вывод был сделан после того, как, продрав глаза, я, кряхтя и постанывая, минут за десять доковыляла до ванной комнаты и вновь завалилась в горячую воду. Примерно час я осторожно разминала ноющие мышцы, затем признала свое поражение, вылезла, кое-как вытерлась и запросила о помощи.

Через пять минут в каюту влетел вызванный мной Ойхо, на лице которого читалась откровенная тревога.

— Что случилось?

— Ничего страшного, не переживай так, — поспешила я его успокоить. — Просто одной не очень умной девице жизненно необходим сеанс массажа.

— Да? — Он озадаченно наморщил лоб. — Так что все же случилось?

— Немного перезанималась в спортзале, — сообщила я, скинув полотенце и оставшись в довольно откровенном купальнике. — Спасешь?

— А у меня есть выбор? Не бросать же тебя здесь одну, слабую и беспомощную.

— Но-но! Не такая уж я и беспомощная.

— Можешь поднять стул одной рукой?

— Хорошо, уговорил. Слабая, беспомощная неумеха. — Я кое-как опустилась на кровать. — Приступай, а…

Ойхо с готовностью принялся разминать мою спину, видимо решив начать с большего, а потом переходить к разным мелочам вроде икр, я же закусила губу и жалобно поскуливала в подушку.

— Нэтта?

— У…

— Мне казалось, что ты в хорошей физической форме.

Я вздохнула.

— Правильно казалось.

— Как же ты умудрилась довести себя до такого? — В его голосе сквозил неподдельный интерес.

Я решила сказать правду.

— Понимаешь, мало кто выдержит семь часов тренажеров в изматывающем темпе. Хотя одного такого ненормального Геракла я знаю.

— Сколько?! — От изумления Ойхо сдавил мои несчастные плечи слишком сильно, и я завопила. Затем отдышалась и повторила:

— Семь часов.

— Господи… А если не секрет, зачем? Помявшись, я выложила Ойхо мою незатейливую историю.

— Детский сад, штаны на лямках, — констатировал он, без всякой нежности впиваясь пальцами мне в бедра. — Хотя на тебе в данный момент их и нет. Тебе голова зачем?

— Как… я в нее кушаю, — повторила я старую шутку, но Ойхо, похоже, ее не слышал.

— Ну и бестолочь. Теперь же неделю будешь в себя приходить.

— Тут ты ошибаешься, — порадовала я спасителя. — Уже к вечеру приму приемлемое состояние.

— Уверена? — переспросил он недоверчиво. — Посмотрим.

Закончив спасение утопающих, Ойхо удалился, оставив меня размышлять о своих ошибках в одиночестве, правда, чувство сострадания в нем не уснуло и обедом он меня обеспечил, а на ужин, выполняя обещание, я хоть и весьма неторопливо, но уверенно прихромала совершенно самостоятельно. Схомячив же куриные рулеты с сыром и грибами, я почувствовала себя вполне живой и способной на подвиги и, решив это отметить, направилась в бар.

Локальный праздник оказался омрачен наличием у стойки вполне живого Мигеля. Убедившись, что, хотя он меня и заметил, устраивать скандал не собирается, я заказала бокал любимой пина-колады и расположилась за столиком, боком к вчерашнему противнику. Обстановка сложилась на редкость мирная — он лениво потягивал виски, искоса на меня поглядывая, я же с удовольствием потребляла свой напиток, отвечая ему тем же.

Идиллию прервало грубое постороннее вмешательство в лице начальника службы безопасности лайнера. Появившись в баре, он подошел к мистеру Сан-Пьере, после чего тот встал и с озадаченным выражением лица двинулся за бесстрастным японцем к выходу. Пару секунд я потратила на разъяснительную беседу с внутренним голосом, напоминавшим мне, любимой, в какой переплет я угодила четыре месяца назад, позволив любопытству возобладать над здравым смыслом, но, как обычно, не удержалась и, прикинувшись неслышной тенью, захромала вслед за мужчинами.

Лифтом они пользоваться не стали, и я успела увидеть, как за ними захлопнулась дверь каюты. Рядом с ней очень удачно располагался план корабля, и я с самым невинным видом пристроилась в зоне слышимости, весьма правдоподобно имитируя живой интерес к почти наизусть выученной схеме.

В каюте же шел оживленный разговор между начальником службы безопасности и Мигелем.

— Сожалею, сэр, но ко мне поступила очень неприятная информация, с которой следует разобраться. У одной из пассажирок пропали драгоценности, и свидетели утверждают, что видели вас выходящим из дверей ее каюты.

— Чушь какая-то! Бред полный.

— Простите. Это серьезно. — В голосе японца отчетливо слышались печальные нотки.

— А-а… погодите-погодите. Пострадавшая пассажирка случайно не та, которой я на банкете платье порвал? Тогда-то все понятно, очевидная подстава. У-у, сучка, а свидетель — наверняка ее дружок из экипажа.

— Нет, сэр. Мисс Антуанетта д'Эсте не имеет к этому происшествию никакого отношения.

— Да? Странно.

— Сэр, я должен просить вас уточнить, где вы находились вчера около полуночи?

— А меня в полночь якобы видели у ее каюты? — Голос Мигеля зазвучал ехидно-довольно.

— Именно.

— Тогда у меня железное алиби. Я был в спортзале.

— И кто-нибудь может это подтвердить?.. — с надеждой спросил начальник службы безопасности.

— Да! — Мигель осекся. — То есть нет… Н-ну, уборщица около пяти утра меня оттуда выпроваживала…

— Простите, я могу вам чем-нибудь помочь? — поинтересовался у моей спины вежливый голос.

Я вздрогнула и мгновенно обернулась. Там стоял один из стюардов.

— Мисс, вы заблудились?

— Нет, спасибо, решила освежить память, — пробормотала я и поспешно удалилась.

В полной прострации я добрела до бара и с удивлением обнаружила свой бокал там, где его оставила, причем в целости и сохранности. Благодарно кивнув бармену, я заняла облюбованный стул и приступила к тщательному анализу услышанного.

Итак, у моего врага крупные неприятности — кто-то явно решил упечь его в каталажку. Точнее, упечь-то, скорее всего, не получится, но крови мистеру Сан-Пьере попортят изрядно, сведя на нет весь запланированный им отдых. А мне-то, собственно, какое до этого дело? В сущности же никакого, правда? Мигель однозначно заявил, что в спортзале был один, а посему алиби у него отсутствует. Еще, кстати, аргумент есть — не стоит мне лезть в самую гущу разборок кланов Аркадии, не место там для порядочной девушки…

Часовой аутотренинг в таком духе все же привел к желаемому результату — я спокойно (ну, почти) отправилась спать, пробормотав напоследок: «Утро вечера мудренее».

Как обычно, с последним утверждением поспорить оказалось трудно: во сне мое подсознание потрудилось всласть, и, оторвав голову от подушки, я твердо знала план своих дальнейших действий. Наскоро позавтракав, я отправилась на поиски начальника службы безопасности лайнера. Процесс этот оказался трудоемким, поскольку каждый опрошенный мною член экипажа совершенно точно знал, где искомый персонаж находится, а по прибытии в указанное место я раз за разом обнаруживала, что опоздала буквально на пару минут, и, чертыхнувшись, выслушивала следующую порцию инструкций.

Прошло всего-то полтора часа, и мои мытарства завершились. Начальник был найден и надежно захвачен в плен. Убедившись, что за четверть минуты от меня отделаться не удастся, он предложил выпить кофе и, получив согласие, отвел меня в небольшой уютный бар «для своих». Вооружившись двумя чашками каппучино и блюдом маленьких, весьма аппетитных на вид пирожных, мы уселись за угловой столик.

— Если не ошибаюсь, мисс Антуанетта д'Эсте?

— Совершенно верно, а…

— Я Кэндзи Идзуми.

— Очень приятно, сэр. Собеседник поморщился.

— Прошу вас, давайте без сэров. Зовите меня Кэндзи, договорились?

— Конечно. В таком случае я просто Нэтта.

— Как скажете. — Он улыбнулся уголком рта. — Итак, я вас внимательно слушаю.

— Простите, возможно, вам покажется, что я лезу не в свое дело, но мне случайно стало известно об обвинениях, выдвинутых в адрес Мигеля Сан-Пьере. Они еще в силе?

Кэндзи весьма удивился. Похоже, он ожидал от меня чего угодно, только не этого. После длительных раздумий начальник службы безопасности неохотно признался:

— В силе. Если не секрет, откуда у вас эти сведения? Пассажирам мы ничего не сообщали.

— К сожалению, секрет. Я правильно понимаю, что время предполагаемого преступления мистера Сан-Пьере — это предыдущая полночь?

— Какая-то у вас подозрительно полная информация, уж не подслушивали ли вы под дверью?

Гордо проигнорировав инсинуации собеседника, я продолжала:

— Так вот, дело в том, что позавчера вечером, с десяти часов оного и вплоть до пяти утра мы с обвиняемым находились в спортивном зале, и ни один из нас не покидал помещение до того самого момента, когда мы оба были выставлены оттуда рьяной поборницей чистоты и порядка.

Кэндзи задумчиво пробормотал себе под нос:

— Так-так, это, безусловно, многое объясняет. Затем, решительно тряхнув головой, он обратился ко мне:

— Вы готовы засвидетельствовать сказанное в письменном виде?

Я молча кивнула.

Кофе и пирожные к тому моменту уже закончились, так что мы проследовали в офис, где секретарша под диктовку своего шефа напечатала мои показания, а я расписалась под ними и проставила дату.

— Что ж, — подвел черту Кэндзи, — спасибо за сотрудничество.

— Всегда пожалуйста. Надеюсь, на этом неприятности мистера Сан-Пьере закончатся?

— Могу обещать вам это со всей ответственностью.

Я облегченно вздохнула.

— Тогда до свидания.

— До свидания, Антуанетта. — И он отвернулся, мгновенно забыв о моем существовании.

Я же направилась в каюту, наслаждаясь изумительным ощущением чистой совести и сознанием того факта, что сегодня вечером под моими ногами вновь окажется придающая уверенность твердая почва.

 

Глава 3

Вся жизнь человека состоит из цепочки разбитых иллюзий, и мое существование не было исключением. Началось все стандартно, как у подавляющего большинства детей в течение последних двух с лишним тысяч лет, — в один прекрасный Новый год вдруг обнаружилось, что дядька с бородой, достающий из мешка заветный набор «Юный шпион», это отнюдь не Санта-Клаус, а по-дурацки нарядившийся дедушка. Затем выяснилось, что походы в школу — отнюдь не вечный праздник с веселыми играми на переменах, а сами вышеупомянутые перемены длятся минут по пять. Следующим пунктом стояли соседские мальчишки, почему-то не бросившиеся наперебой предлагать мне руку и сердце в тот момент, когда моя грудь из нулевого размера доросла до половинного. Список этот можно продолжать долго, но я перейду к текущему моменту.

Пребывая в полной уверенности, что раз у Новой Калифорнии нет орбитальных станций, то всех пассажиров, включая мою скромную персону, с комфортом высадят непосредственно в космопорту, я собрала вещи и, оставив их в каюте, устроилась в обсервационном зале, еще удивившись полному отсутствию там других представителей человеческой расы. Мое заблуждение было развеяно достаточно быстро — буквально через пять минут после захода на орбиту раздалось сообщение о том, что всех пассажиров с ручной кладью просят проследовать к катерам, которые и доставят их на поверхность планеты.

— Черт! Вот так всегда, обманули в лучших ожиданиях, — осерчала я, чувствуя себя последней идиоткой: ведь любому младенцу известно, что корабли таких размеров даже монтируют в открытом космосе — эти громады абсолютно не приспособлены для посадок на планету. Не земные это создания.

Вихрем влетев в каюту, я подхватила свой багаж, вполне подходящий под определение ручной клади, и отправилась на выход. По дороге повстречался Ойхо, он всучил мне свои имперские координаты и клятвенно заверил, что в любой момент я могу завалиться к нему в гости и ничего, кроме радости, на его лице не увижу.

— Ну да, хорошие способности к самоконтролю — это наше все, — усмехнулась я, искренне поблагодарила Ойхо за компанию и живое человеческое участие и поспешила занять привычное место у иллюминатора катера, чтобы компенсировать несостоявшееся наблюдение из обсервационного зала лайнера.

С большой высоты планета воображение не всколыхнула — пушистенький сине-зеленый шарик с редкими вкраплениями городов, причем синего и зеленого было примерно поровну. Правда, когда мы опустились пониже, открывшийся вид на корпорацию «Новый Голливуд» мое воображение все же тронул, поскольку о существовании фирм подобных размеров до сих пор мне доводилось только слышать. Находился этот гигант в, так сказать, пригороде Нью-Фриско и масштабами столице не уступал. Павильоны тянулись, насколько хватало взора, между ними сновали юркие машины, и такого активного воздушного движения я не видела, пожалуй, даже на Рэнде.

Оторвавшись от изучения корпорации, в которую мне предстояло внедриться, я перевела взгляд на главный город планеты. Ничего особенного. Небоскребы в центре, виллы на севере, поближе к киномиру; и тут я вздрогнула — к югу от окраины Нью-Фриско стоял самый настоящий средневековый замок. Если учесть, что колонизация Новой Калифорнии началась около полувека назад и ни о какой средневековой истории с рыцарями в кирасах и дамами в кринолинах речи не было, напрашивалось единственное разумное объяснение — мне довелось узреть резиденцию неофициального владельца этого пасторального рая керторианца Рене Гальего. Решив проверить свое предположение позже, если подвернется возможность, я немного утихомирилась и, вяло разглядывая несущественные подробности, принялась ждать посадки.

Удивительно — ничего не случилось, мы благополучно приземлились и проследовали к одному из флаеров, призванных доставить нас в столицу. Сколько я ни вертела головой, Мигеля Сан-Пьере обнаружить не смогла, видимо, он летел катером, предназначенным для первого класса. Ну и ладно, я погрузилась во флаер и через полчаса стояла на мостовой Нью-Фриско, гадая, с какой стороны света начинать поиски зверюшки, за которой меня сюда занесла нелегкая. Минут через пять из глубин подсознания выползла мысль, что перед тем, как бросать все силы на установление местонахождения собаки, неплохо бы определиться, где, собственно, я собираюсь отдыхать в перерывах. Конкретно — гостиницу мне, гостиницу!

Сосредоточившись на решении этой локальной задачи, я смогла рассуждать разумно и не кинулась сломя голову в красующийся прямо напротив гранд-отель, а улыбнулась про себя мысли, что было бы забавно расположиться поближе к инопланетной резиденции, развернулась и уверенным шагом направилась к югу. Еще одним аргументом в пользу столь здравого поведения являлась кредитка, выданная начальством, — она была отнюдь не резиновая, и счет за проживание, равный месячной зарплате ректора Таможенной академии, боюсь, мог не встретить у бухгалтера Службы Безопасности должного понимания.

Легкая вечерняя прогулка с тяжеленным баулом на плече привела меня в небольшую опрятную гостиницу практически на южной оконечности города, соответственно расположению была и цена. Внеся задаток за неделю, я поднялась в предоставленный мне номер, намереваясь разобрать сумку и умыться.

Разбудил меня солнечный зайчик, предательски отразившийся от висящего на стене зеркала прямо в мой правый глаз. Зевнув, я села, сладко потянулась, разминая затекшие мышцы, и с недоумением на себя уставилась. Как показало небольшое дедуктивное расследование, едва войдя вчера в номер, я умудрилась завалиться на кровать и уснуть прямо в одежде на покрывале.

— Ничего себе… — потрясенно пробормотала я, стягивая безнадежно измятый костюм и направилась в ванну.

Следующий час, лежа в горячей воде с айсбергами пены, я строила далеко идущие планы по скорейшему выполнению задания. Первое, с чего следовало начать, — это выяснить, прилетали ли вообще за последнюю неделю на планету денебианские бульдоги. Вариантов получения подобной информации навскидку насчитывалось два. Первый — идти в СБ Новой Калифорнии, махать своими документами и призывать к сотрудничеству, а точнее, к предоставлению мне возможности покопаться в базах данных Таможенного управления. Второй — отправиться обратно в космопорт с какой-нибудь жалостливой историей и попытаться получить интересующие сведения практически из первых рук. За второй вариант, кроме моей излюбленной привычки постоянно преодолевать трудности, было еще и следующее соображение — если бы начальство хотело привлечь к поискам собаки местные спецслужбы, то мне бы об этом как минимум сообщили.

— Значит, решено, летим обратно в космопорт, — бодро сообщила я потолку, вылезла из ванной и затребовала завтрак в номер. Имею я, в конце концов, право немножко покутить?

Закончив себя баловать, я приступила к работе, а именно — уселась в арендованный прямо в гостинице флаер и через непродолжительное время оказалась в космопорту, где неуверенно направилась к таможенному посту. Симпатичного вида молодой парень, завидев меня, улыбнулся.

— Добрый день, мисс. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Скорчив жалобную гримасу, я с глубокой скорбью в голосе начала:

— Понимаете… дело в том, что я живу на Рэнде. Недавно у меня был день рождения, и друзья мне подарили собачку, но она сбежала.

— Мои соболезнования, но, к сожалению, мы не занимаемся поисками потерявшихся животных, да еще и на других планетах.

— Нет, вы недослушали. Мне сообщили, что человека с собакой, похожей на мою, видели при посадке на корабль, следующий по маршруту Рэнд — Новая Калифорния. Я тут же купила билет на следующий рейс и примчалась сюда. Вы не могли бы посмотреть, не прибывал ли кто за последнюю неделю с денебианским бульдогом? Таможенник задумался.

— Конечно, нам не положено сообщать посторонним о прибывающих, — по моей щеке скатилась слезинка, а взгляд стал еще горше, — но, — продолжал юноша, — думаю, вреда от этого не будет.

Повернувшись к компьютеру, он застучал по клавишам и вскоре победно воскликнул:

— Вот! Мистер Роджер Кайзи и Шель Стайлс Сван. Так вашу собачку звали? Хотя если он ее украл, то не может знать имени.

Я шмыгнула носом и попросила:

— Пожалуйста, посмотрите, где сейчас мистер Кайзи.

Таможенник растерянно развел руками.

— Увы, мисс, в моем компьютере нет такой информации. Попробуйте обратиться в городские службы. Хотя… стойте. Вот он, ваш мистер. Вчера вылетел на Вегу.

— С собакой?

— Да.

В полной растерянности я пробормотала:

— Спасибо большое, сэр…

— Кай Деминг к вашим услугам. Очень жаль, что не смог вам помочь.

— Но вы же пытались. Спасибо еще раз.

— Обращайтесь, если что.

Опустив плечи, дабы не выходить из роли, я медленно пошла к выходу, мысли же в голове неслись приблизительно со скоростью света. Я способна понять практически все, но зачем, скажите мне, зачем прилетать с собакой на задворки Галактики, а через два дня с этой же собакой вновь садиться на корабль, направляющийся к планете, отстоящей от начальной точки маршрута на минимальное, по космическим меркам, расстояние? Что за неотложные дела на Новой Калифорнии могли вызвать столь странные перемещения? Я нутром чуяла — что-то тут не так. Хотя, не скрою, соблазн, не покидая здания, купить билет на Рэнд и сообщить начальству, что псина с Новой Калифорнии улетела, был велик. Я представила себе, как вхожу в кабинет шефа и отчитываюсь:

— Сэр, искомый объект прибыл на планету, а через два дня покинул ее, двигаясь в направлении Веги Прайм.

Что скажет мне в ответ на это сэр Карс? «Молодец, Нэтта»? Это вряд ли. Скорее задаст простой вопрос: «Ты абсолютно уверена, что на Новую Калифорнию прибыла именно наша собака?»

Стоп! Я развернулась и со всей возможной скоростью направилась обратно.

— Кай, простите еще раз, не могла бы я переговорить с сотрудником, осматривавшим собаку?

— Зачем? — Он озабоченно взглянул в мою сторону.

— Хочу стопроцентно убедиться, что это действительно был мой зверь.

— Понятно. Подождите минуточку. — И Кай снова принялся извлекать информацию из недр компьютера, бормоча себе под нос: «Так, кто у нас в тот день дежурил? Шейла? Да, точно, она».

Затем он снял телефонную трубку и, набрав номер, изрек:

— Шейла, привет, это Кай. Ты не могла бы на секундочку ко мне подойти? Идешь? Спасибо.

— Подождите пару минут, мисс, она скоро будет. Благодарно кивнув, я присела в стоящее неподалеку кресло, а вскоре напротив меня опустилась женщина средних лет, в такой же, как у Кая, форме, и представилась:

— Добрый день. Я Шейла Френсис. Так о чем вы хотели меня спросить?

— Здравствуйте, спасибо, что пришли. Кай сказал, что дня четыре назад вы проводили досмотр пассажира, прибывшего с денебианским бульдогом.

— Было такое. Я хорошо их запомнила, потому что поведение собаки мне показалось довольно странным.

Я насторожилась.

— Да? Чем же?

— Понимаете, я очень люблю собак и хорошо знаю их повадки и привычки. Так вот, денебианские бульдоги всегда держатся неподалеку от своих хозяев, готовые при первых признаках опасности броситься на защиту, а этот пес, наоборот, отходил на всю длину натянутого поводка.

Порывшись в сумочке, я достала фотографию и протянула ее собеседнице.

— Взгляните, с мужчиной была эта собака? Шейла взяла снимок и внимательно к нему пригляделась.

— Вы же понимаете, гарантии я дать не могу, но животное очень похоже.

Я попыталась уцепиться за соломинку.

— У нее шрам на голове, вы его не заметили? Шейла усмехнулась.

— Я похожа на самоубийцу? Чтобы пристально рассмотреть вблизи денебианского бульдога, нужно огромное мужество. Простите, я не заметила шрама.

От всей души поблагодарив собеседницу за информацию, я встала и отправилась обратно в гостиницу. Думать.

Идея, конечно, была хорошая, но вот с реализацией возникли некоторые сложности. Вернув флаер на положенное ему место, я вошла в двери и по дороге к лестнице была остановлена окликом портье:

— Мисс д'Эсте, вас тут дожидаются.

Я взглянула в указанном направлении и обнаружила там внушительных размеров букет цветов, надежно укрывающий лицо посетителя. Когда же я увидела, кого ко мне принесла нелегкая, то чуть не упала, споткнувшись на ровном месте. Из-за вороха роз на меня, смущенно улыбаясь, взирал Мигель Сан-Пьере. Протянув цветы, он на одном дыхании выпалил, видимо, заранее подготовленную фразу:

— Антуанетта, я извиняюсь. Был не прав, вспылил. Весьма сожалею о своем поведении. Мир?

Судорожно глотая воздух, я безуспешно пыталась обрести дар речи. Наконец, признав свое поражение в данном вопросе, молча забрала букет и выразительно кивнула.

— Вот и славно. — К Мигелю разом вернулась его обычная самоуверенность. — Ты какую кухню предпочитаешь?

И откуда такие люди берутся? Он, похоже, ничуть не сомневается, что я все брошу и отправлюсь с ним ужинать? Хотя… если вдуматься, впереди меня ждет скучный вечер в одиночестве у телевизора. Куда как интереснее провести время за изучением еще одного немного необычного представителя рода человеческого. Приняв решение, я заявила:

— Сегодня предпочитаю итальянскую. На Новой Калифорнии есть пиццерии?

Мигель фыркнул.

— Спросила… Тут есть почти все. Двинули?

— Разбежался. Мне нужно переодеться и освежиться.

— Отлично, пойдем в твои апартаменты.

— Еще чего. Я пойду, а ты подожди меня здесь, будь уж так добр. — И, не дав ему опомниться, развернулась и была такова.

В номере, пристроив букет в воду, я продемонстрировала максимальную скорость сборов, на какую только была способна. Как мне было известно, будущий сотрапезник человек вспыльчивый, поэтому не стоило лишний раз давать ему повод. И уже через двадцать минут мои каблучки звонко цокали по каменным плитам холла, причем взгляд Мигеля показал, что усилия были потрачены не напрасно.

— Ты красивая, — сообщил он с детства известный мне факт. — Теперь вперед?

— Как скажешь, — потупила я глазки, изображая хрупкую, покорную мужской воле девушку, подняв же взор, обнаружила спину своего спутника, исчезающую в дверном проеме.

— Все же он неисправимый хам. — Нажаловавшись администратору, я законопослушно сдала ключи, сообщила, что когда вернусь — не знаю, и проследовала на свежий воздух.

Мигеля я нашла на стоянке рядом с самым навороченным из имевшихся в наличии флаеров. Забравшись внутрь, я поинтересовалась:

— Откуда у тебя эта прелесть?

Секунду он соображал, что же я имею в виду, затем, поняв, хмыкнул и проинформировал:

— Флаер-то? Это братца. Я к нему на недельку в гости прилетел.

— Странно. Я думала, что все члены кланов Аркадии там и живут. А что твой брат делает на Новой Калифорнии?

— То же, что и все. В фильмах снимается, в роли злодея.

Да уж, если имеет место семейное сходство, то амплуа ему подобрали самое подходящее, ибо Мигелю с его внешностью только банки грабить. Высокий, жилистый, он отнюдь не блистал красотой, его даже симпатичным нельзя было назвать. Из-под темных волос хмуро глядели холодные, как льдинки, голубые глаза, в которых лишь изредка мелькала тень улыбки. Единственное, что в Мигеле радовало взгляд, — это руки, длинные, изящные пальцы, безупречной формы ногти, холеная кожа. Я всегда была неравнодушна к красивым мужским рукам и сейчас засмотрелась.

— Антуанетта, ты меня слушаешь? — прервал ход моих мыслей недовольный голос Мигеля.

— Что, — встрепенулась я. — Прости, замечталась. О чем ты спрашивал?

— У тебя есть братья и сестры? — покладисто повторил свой вопрос спутник.

— Сестра, младшая. Недавно вышла замуж, сейчас отдыхает. Угадай где?

— Угадал. Вернусь домой, непременно с ней познакомлюсь. Как зовут?

— Марсела Диас, тьфу, теперь Марсела Крейтон, никак не привыкну.

— А ты замужем?

— А ты женат? — не сдержалась я.

— Так нечестно, я первый спросил, — капризно заявил Мигель.

— Замечательно, — усмехнулась я, тоже решив поиграть в детство. — Вот первый и ответь.

— Хорошо. Не женат. Твоя очередь.

— Непременно, только давай ты сосредоточишь внимание на приземлении, а в подробности моей личной жизни вникнешь, оказавшись на твердой почве.

Мой призыв к благоразумию был услышан, и мы благополучно опустились на стоянку. Ну и, естественно, ни тебе открытой двери, ни поданной руки. С грехом пополам выбравшись из кабины, я двинулась ко входу в небольшой ресторанчик, не дожидаясь, пока курортный эрзац джентльмена захлопнет флаер и составит мне компанию.

Следующие десять минут я получала истинное удовольствие, ибо наконец-то предупредительный швейцар распахнул передо мной дверь, улыбчивый метрдотель отвел к столику, пододвинул стул и протянул меню, ни на секунду не прекращая расточать комплименты моему обаянию и внешним данным. Увы, с приходом Мигеля все закончилось, поскольку, лишь мельком взглянув на… хм… дружелюбное лицо моего кавалера, мэтр испарился, не забыв, правда, пожелать нам приятного аппетита и пообещав прислать официанта.

Заказ мы сделали довольно быстро. Я, не мудрствуя лукаво, потребовала три разные пиццы, здраво рассудив, что ту, которая придется мне не по вкусу, всегда можно спихнуть сотрапезнику на той стороне стола. После того как доставили напитки, Мигель, сделав пару впечатляющих глотков, с довольным видом откинулся на диванчик и уставился на меня своими колючими глазками с видом заправского инквизитора.

— Итак, продолжим. Ты замужем?

Вот зануда. И почему всех мужчин так интересует эта идиотская тема? Но отступать некуда, пришлось сознаться: -

— Пока нет.

— Да? А почему?

— Слушай, может, мы о чем-нибудь более интересном поговорим? — попыталась увильнуть я.

— Обязательно, — легко согласился Мигель. — Только ответь, почему?

— Рано еще.

— Сколько же тебе лет?

Такие вопросы дамам? И где его только воспитывали? Ах да, на Аркадии… Но я не стала акцентировать на этом внимание и честно призналась:

— Двадцать.

— Здорово! А мне двадцать два.

— Чудесный зрелый возраст, — не удержалась я от толики ехидства. — Расскажи мне про свою жизнь на Аркадии.

— Чего рассказывать-то? — скривился Мигель. — Скукотища…

— Ничего, я скуки не боюсь.

— Ну, хорошо. Как ты, наверное, знаешь, правительства, как такового, у нас нет, территория поделена на зоны, контролируемые различными семьями. Моя семья по тамошним меркам не очень богата, но и не из последних, поэтому в местных разборках мы почти не участвуем: верхушку не интересуем, а мелочь нас боится. Так и живем. Я — третий сын, соответственно унаследовать семейное дело мне не грозит. Круз, поняв это, подался в актеры, а я пока ищу подходящее занятие.

На этом месте нас прервали — официант принес заказ. Какое-то время я сосредоточенно жевала, полностью игнорируя внешние раздражители, затем, слопав примерно половину, немного снизила темп потребления пищи (ну, люблю я пиццу, есть такой грех) и потребовала продолжения.

— А где ты учился? На Аркадии есть университет?

— Ну, ты даешь! — От изумления Мигель чуть куском не подавился. — Какой университет, Бог с тобой! Особо желающие получить никому не нужное образование отправляются на другие планеты. Земля, как колыбель науки, в этом плане очень популярна, основная же масса учится на своих и чужих ошибках.

— А школа? В школу ты ходил?

— Тоже нет, — кавалер горделиво усмехнулся. — У меня был штат частных преподавателей и никаких домашних заданий.

Я поежилась.

— Это же тоска смертная.

— Не скажи, немного уроков, потом рейд по маршруту — бои, скачки, казино, ресторан, а с шестнадцати лет еще и бордель, чтобы изучить семейный бизнес во всех подробностях. Хотя главой я, скорее всего, не стану, но отдельную ветку во владение наверняка могу получить. Тоже неплохо, правда?

— Правда, — машинально согласилась я. Меня несколько смущала мысль: неужели все представители верхних слоев правящих семейств Аркадии таковы, как мой сотрапезник? Если да, то непонятно, каким образом эта планета умудряется процветать. Хотя, может, только я вижу наивного, самовлюбленного, совершенно необразованного и неотесанного мальчишку с непомерными амбициями, а на самом деле это будущий финансовый воротила, который подомнет под себя все и вся.

— Антуанетта, а ты зачем на Новую Калифорнию прилетела? — прервал мои размышления Мигель.

— Я? Просто в порядке общего развития. Надо же побывать в сердце современной киноиндустрии.

— Ясно, кстати, у тебя-то какая профессия?

— Ничего особенного. Осматриваю прибывающих на Рэнд туристов на предмет контрабанды.

— Вот это действительно тоска смертная. Ничего поинтереснее придумать не могла?

Тут я вспылила:

— А что, скажи на милость, поинтереснее? Пойти в контрразведку, чтобы гоняться по всей Галактике за ценным животным, а потом прилететь на замухрышную планету и выяснить, что оно провело там жалкие два дня и улетело дальше?

— Богатая у тебя фантазия. А зачем животное на два дня прилетало? — внезапно оживился мой собеседник.

— Это ты мне расскажи, не я же тут самая умная и образованная. — Огрызнувшись, я принялась жевать очередной кусок пиццы.

— Ну, — он в задумчивости наморщил лоб, — вариантов несколько.

— Можно услышать хоть один?

— Без проблем. — Мигель явно заинтересовался проблемой. — Для начала, ты точно уверена, что прилетело и улетело одно и то же животное?

— Естественно. — Я осеклась. — Мигель, тебе никогда не говорили, что ты гений?

— Говорили. Тебя все еще интересуют возможные варианты?

Никакие варианты меня уже не интересовали, но не сообщать же об этом проявившему чудеса сообразительности собеседнику!

— Само собой. — Я придала лицу приличествующее моменту выражение.

— Хорошо. Первое — с животным сделали что-то, не терпящее отлагательства, к примеру, срочную операцию, проводимую только на данной конкретной планете. Второе, — Мигель подмигнул мне, — его просто привозили на вязку к ценному представителю породы.

— Да ну тебя! — Я рассмеялась и подняла свой бокал, шутливо салютуя. — За великого детектива всех времен и народов.

Выпив, мы начали болтать о пустяках, планомерно доедая пиццу. Победив творение итальянских мастеров, заказали десерт. Осмелев, я похитила пару ложек у сотрапезника, в результате чего мгновенно лишилась половины своей порции. Замечу, мы умудрились не подраться, что должно рассматриваться, как огромный шаг вперед. На этом, правда, продвижение закончилось, ибо опять я не дождалась ни отодвинутого стула, ни открытой двери. Хорошо, хоть за ужин рассчитался, с такого станется поделить сумму пополам. По дороге домой я всерьез обдумывала, не оплатить ли Мигелю парочку занятий на курсах по этикету, наверняка в «Новом Голливуде» можно и такие отыскать.

Приземлившись у гостиницы, кавалер сообщил мне довольно безапелляционным тоном:

— Завтра в восемь вечера я за тобой зайду. Спокойной ночи.

— А если я не успею закончить к этому времени свои дела? — лукаво поинтересовалась я.

Без тени шутки в голосе Мигель произнес:

— Ты уж будь добра успеть.

И зачем я во все это ввязалась? Проклиная свой любопытный нос и вообще мысленно ругаясь, на чем свет стоит, я все же возмутиться не решилась и только буркнула:

— Хорошо.

— Тогда до завтра.

— До завтра.

Я выбралась из флаера, ни разу не оглянувшись, с гордо поднятой головой дошла до гостиницы и скрылась внутри. По прибытии в номер напрягла последние силы, разделась, смыла с лица боевую раскраску и, завалившись в постель, задрыхла без задних лап.

Утром (для отдельных зануд — в середине дня) я проснулась бодрая, полная энергии и готовая горы свернуть — никогда бы не подумала, что наличие обыкновенной программы дальнейших действий может стать столь мощным жизненным стимулом. Все-таки не зря я вчера трепала себе нервы в обществе невоспитанного псевдоаристократа — выдал он одну великолепную мысль. Нет, не про вязку, конечно, а про отсутствие у меня уверенности в том, что с Новой Калифорнии улетела именно та собака, которая прилетела. Если удастся опровергнуть данное утверждение, то ситуация заметно прояснится, по меньшей мере найдет свое объяснение этот бестолковый визит на планету — похитителю потребовалось замести следы, он оставил собачку в надежных руках, а сам улетел с другой, никому не интересной псиной, и пущай теперь хоть все спецслужбы вслед мчатся, ничего у них не выгорит. К тому же поиски бульдога сразу и окончательно ограничатся этой новоголливудской Новой Калифорнией…

Итак, позавтракав, я вновь направилась в космопорт, проверить гипотезу Мигеля. Кай, завидев меня, улыбнулся, как старой знакомой, и поинтересовался:

— День добрый. Как настроение?

— Спасибо, — я послала ответную улыбку, — вполне. Мистер Деннинг, у меня еще одна просьба: не могла бы я поговорить с теми, кто осматривал бульдога при отлете?

Собеседник понимающе кивнул.

— Никак не успокоиться, да? Одобряю, скрупулезность и дотошность — неплохие качества для делового человека. Попробуем что-нибудь сделать. — И он, отвернувшись к компьютеру, вступил с ним в очередной оживленный диалог, результатом которого стало сообщение: — В ту смену трудовую повинность несли Эм и Эмили, брат с сестрой. К сожалению, сейчас они на посту, закончат часа через два. Подождете?

— Разумеется. Куда подходить?

— Сюда же. Я с ними договорюсь.

— Спасибо огромное, с меня причитается, — с чувством пообещала я и отправилась убивать время, изучая космопорт.

Сведения, полученные мной за два часа, поражала своим разнообразием. В частности, выяснилось, что самый дешевый напиток в баре — местное вино, а соки и лимонады раза в полтора дороже. Затем, потратив минут двадцать на общение с информационной системой относительно расписания рейсов и цен на билеты, я узнала, что в Империю без пересадок можно отправиться раз в месяц и стоить это будет примерно одну мою стипендию, на Аркадию же корабли летают каждые три дня, и эконом-класс за двенадцать часов до рейса распродается по бросовым ценам, доступным любому местному жителю.

Последние полчаса я провела в плену у председательницы клуба любителей пресмыкающихся, настойчиво приглашавшей меня на следующее заседание, аргументируя это тем, что любовь к змеям у меня в глазах светится. Насилу вырвавшись, я примчалась к стойке, где меня уже ждали обещанные брат с сестрой, оказавшиеся близнецами.

— Нэтта, Эмили, Эм, — представил нас Кай, затем, сочтя свою миссию выполненной, вернулся к работе.

— Добрый день! — обратилась ко мне Эмили. — Давайте присядем.

Когда мы втроем устроились в креслах, я начала:

— Дело в том, что на Рэнде у меня пропал семимесячный щенок денебианского бульдога, и, по последним данным, он побывал на Новой Калифорнии. Вы случайно не помните его?

Заговорил Эм:

— Помню. Это ужасное создание пыталось покусать и меня, и Эмили, и хозяина.

— Не слушайте его, — возразила Эмили, — прелестная собачка.

Я достала фотографию.

— Эмили, взгляните, тот мужчина улетал именно с этим щенком?

Эм, взглянув краем глаза, пробурчал:

— Это не щенок, а сволочь.

Эмили же довольно долго вертела фото в руках, затем ответила:

— Вроде похож на вашего очаровательного мальчика.

— Погодите, — опешила я, — вы твердо уверены, что это был мальчик?

— Конечно, я видела его впечатляющее мужское достоинство. Ого — го, доложу вам.

Я решила уточнить:

— Эм, вы тоже уверены, что это был мальчик?

— А кто же еще? — искренне изумился он. — Я что, по-вашему, слепой?

— Спасибо…. — в полной прострации протянула я.

— Не стоит благодарности. Надеюсь, мы вам помогли, — улыбнулась Эмили.

— Да, безусловно. Еще раз спасибо, и до свидания.

— До свидания, — хором ответили близнецы и отбыли восвояси.

А я вновь отправилась к уже вконец замученному Каю. Вопреки всему, приветствовал он меня вполне дружелюбно:

— Ну, как? Есть хорошие новости?

— Вроде бы. Можете еще раз проверить, Шель Стайлс Сван была единственным денебианским бульдогом, улетевшим с планеты за последние дни?

— Ждите.

Вдоволь побеседовав с железным другом, Кай красноречиво кивнул головой.

— Да, ваше животное было единственным. Это хорошо?

— Это прекрасно! Спасибо огромное. До встречи.

— Надеюсь, она состоится, — весело подмигнул Кай.

Улыбнувшись на прощание, я вихрем унеслась.

В гостинице меня ожидало в меру краткое сообщение от Урса. Помимо поздравлений с Новым годом, оно содержало ценнейшую информацию — женщины по имени Анджела Крейс, якобы приобретшей в собственность последнего, так и не увиденного мной денебианского бульдога, на Рэнде отродясь не было. Нельзя сказать, что я сильно удивилась, чего-то в таком духе и следовало ожидать.

Краткое резюме сложившейся на данный момент ситуации выглядело так: на Рэнде некто, пожелавший остаться неизвестным, под вымышленным именем приобрел щенка самой умной и гораздо лучше прочих поддающейся дрессировке породы собак, а когда животное выросло и уже могло служить непонятным целям своего хозяина, оно пропало. Точнее, его украли, переправили на Новую Калифорнию, где, дабы повести погоню по ложному следу, подменили. Отсюда следовало два вывода: собака еще на планете, и пробудет она здесь не очень долго и вскоре отправится к конечному пункту назначения. В связи с чем и мне прохлаждаться в оздоравливающей атмосфере местных хвойных лесов не пристало — нужно действовать быстро.

В этот момент в дверь настойчиво постучали.

— Войдите, — отозвалась я.

В комнате мгновенно материализовался расфуфыренный Мигель. Критически оглядев хозяйку апартаментов, он недовольно вопросил:

— И почему ты еще не готова?

— А что, уже восемь? — С искренним изумлением я взглянула на часы и выяснила, что таки да, восемь. — Ой, прости, сейчас соберусь.

— Сейчас? — критически хмыкнул Мигель. — Ну, что ж, с интересом понаблюдаю.

— Наблюдай, — легко согласилась я. — Куда, кстати, мы отправляемся? В смысле формы одежды.

— Форма парадная. Я заказал столик в одном из самых фешенебельных местных ресторанов, он находится на последнем этаже высочайшего небоскреба столицы. Надеюсь, ты туда еще не добралась.

— Пока не успела. Ладно, я скоро.

Тайфунчиком я заметалась по комнате, но переодеваться ушла в ванную, чем вызвала у Мигеля недовольство, которое он безуспешно попытался замаскировать. Но в целом скорость сборов вновь оказалась вполне приличной, и уже через полчаса мы отбыли на ужин.

Назад я вернулась около часа ночи, сытая, нетрезвая и недоумевающая. Второй вечер подряд Мигель водил меня по ресторанам, дарил цветы, часами со мной разговаривал и не предпринял ни малейшей попытки поцеловать, не говоря уже о том, чтобы затащить в постель. Одно из двух — или я утратила всякую привлекательность, или он лишь мужчинами интересуется. Вариант о слишком правильном воспитании я отвергла сразу, как нереальный.

Так, завтра мы не встречаемся, он чем-то занят, значит, послезавтра нужно продемонстрировать ему совсем другую девушку, и вообще, он так упорно называет меня Антуанеттой, пусть на Нэтту переходит. Приняв сие поворотное решение, я уснула с чувством выполненного долга.

Что меня последнее время особенно радовало, так это отсутствие по ночам каких бы то ни было сновидений. Ненавижу, когда меня дразнят, показывая, как хороша могла бы быть моя жизнь, если бы не… А потому встала я вполне умиротворенная и, решив, что заслужила маленькое послабление, опять заказала завтрак в номер.

Уплетая за обе щеки тосты с джемом, я составила в голове приблизительную схему поиска. Самым перспективным смотрелся вариант отследить все перемещения Роджера Кайзи за те два дня, что он провел на планете, и начать следовало с планомерного опроса водителей наемных флаеров у космопорта плюс заглянуть в службу аренды летающих машин, расположенную там же. В самом распрекрасном настроении я собралась и, уверенная в своих силах, отправилась интервьюировать водителей.

Целый день я провела на стоянке флаеров, носясь среди прилетающих машин с фотографией бульдога в руках и расспрашивая всех, попадающих в поле моего зрения, о пассажире с собакой. Результат вышел сугубо отрицательный, посещение отдела аренды общей картины тоже не изменило. Очевидно, в космопорту мистера Кайзи с его трофеем встречали на личном транспорте, что, в первую очередь, означало полное фиаско моего гениального плана. Обнаружить на планете следы человека, о котором известны лишь имя и фамилия, причем, возможно, вымышленные, не зная даже, в какую сторону он направлялся, — идея утопическая, изначально обреченная на провал.

Жутко измотанная, с поганым настроением и отваливающимися ногами, я вернулась в Нью-Фриско и решительно завернула в салон красоты. Неудача неудачей, но пришла пора вернуть свой прежний облик, не подводивший меня все двадцать лет. Обратное перевоплощение вышло легче. Волосы выкрасили в натуральный цвет, искусственные ногти удалили, и всего через пару часов зеркало вновь отражало ту Нэтту, которую я привыкла видеть, от чарующей красоты осталась лишь татуировка. Вроде как военный трофей. Удовлетворенная этим небольшим успехом, я вернулась в гостиницу и наконец сумела-таки провести вечер наедине с телевизором. Достижение века.

На следующий день я диаметральным образом изменила свою стратегию. Если не получается найти похитителя, будем искать собаку, благо денебианские бульдоги на Новой Калифорнии встречались еще реже, чем на Рэнде. Поскольку увезенный мальчик с момента своего рождения должен был где-то жить, то наиболее перспективный способ отыскать мою пропавшую псину — это обнаружить дом ее дублера.

К сожалению, обратиться к местным контрразведчикам, чтобы мне дали покопаться в базе зарегастрированных собак, я по-прежнему не могла, но всегда существуют окольные пути. Прилетев в центр города, я приобрела парочку газет, из которых население узнавало последние новости, в том числе и о собачьих выставках. Усвоив название самого большого объединения любителей редких пород, я позвонила ее президенту Жанне Уилфрем и ненавязчиво напросилась на чашечку чая.

Прибыв по указанному адресу, я удостоилась чести личного знакомства; по крайней мере, если судить по высокомерно вздернутому подбородку и великосветским манерам хозяйки, она-то точно полагала, что оказывает мне великую честь. Миссис Уилфрем, как она представилась, была чуть моложе моего дедули, однако сохранила безупречную фигуру. Ее брючный костюм от кутюр, изысканно уложенная прическа и грамотный легкий макияж (в домашних условиях!) говорили о многом. Зеленые глаза хозяйки пробежались по мне, цепко отмечая каждую деталь, и я внутренне порадовалась привычной прическе и отсутствию видов звездного неба на ногтях, чувствуя себя, словно восьмиклассница в кабинете директора школы.

Завершив осмотр, она с удовлетворением кивнула и пригласила меня в гостиную, где уже был сервирован чай. В качестве угощения предлагалась парочка тостов из цельнозернового хлеба с нежирной брынзой. Когда мы уселись по разные стороны столика, миссис Уилфрем разлила чай и, предложив сахара и сливок, вежливо напомнила о цели моего визита:

— Итак, мисс д'Эсте, о чем вы хотели со мной побеседовать?

Я, с трудом подавив желание встать и отчитаться по пунктам, ответила:

— Видите ли, я недавно заинтересовалась кинологией, и в процессе изучения различных пород прочитала о денебианских бульдогах. Они меня так поразили! — Тут я замешкалась.

— О да, — согласилась миссис Уилфрем и бодро перехватила инициативу: — Это великолепные животные. Самые умные из современных собак, а история их началась с того, что…

В таких случаях меня всегда спасает выработанное еще за партой умение отключаться. Я соорудила бутерброд и принялась его поглощать, сохраняя на лице заинтересованное выражение и вежливо кивая в нужных местах. Когда же лекция закончилась, восторженно воскликнула:

— Спасибо огромное, очень интересно, вы рассказали мне столько нового! Теперь я ни минуты не сомневаюсь, что хотела бы приобрести именно денебианского бульдога. Не подскажете, где я могу найти действительно лучших представителей породы?

Собеседница вздохнула.

— Понимаете, дорогая, это прекрасный порыв, и я его всячески поддерживаю, но, увы, на Новой Калифорнии нет частных владельцев денебианских бульдогов, все известные собаки являются собственностью киноконцерна и работают на съемках.

Я попыталась помрачнеть.

— Вы совершенно уверены?

— К сожалению, да, но, — президент общества любителей собак поощряюще улыбнулась, — если вы всем сердцем влюблены в этих чудеснейших животных и хотите ими заниматься, то я могу свести вас с хозяевами ведущих питомников Денеба IV, родины породы.

— Это было бы прекрасно. Так я вам через недельку перезвоню?

— Конечно, дорогая. — Хозяйка встала и протянула мне руку. — До встречи.

Обменявшись деловым рукопожатием, мы расстались, довольные друг другом, однако я покидала этот чопорный дом, терзаемая одной неприятной мыслью. Если верить словам Жанны Уилфрем, то собака, вывезенная с планеты под видом предмета моих поисков, до того момента обучалась и работала в одной из студий «Нового Голливуда», а значит, псину под псевдонимом Шель Стайлс Сван искать следовало там же. Ну что ж, всего за три дня непроверенные данные сэра Карса стали вполне себе проверенными. Вот только перспектива окунуться с головой в мир «Нового Голливуда» отнюдь меня не радовала, поскольку названия культовых фильмов, имена известных режиссеров, продюсеров и тому подобное являлось крупным пробелом в моем образовании. Можно бы даже сказать — китайской грамотой, не владей я этой самой грамотой на приемлемом уровне. Похоже, своими силами обойтись не удастся, придется искать проводника, который сможет сориентировать меня среди многочисленных павильонов «Нового Голливуда».

Первым и единственным, кто пришел мне на ум в связи с изменениями в направлении поиска, оказался брат Мигеля — Круз Сан-Пьере. Осталось сделать так, чтобы мой новоиспеченный поклонник нас познакомил, и тогда можно будет считать, что неприятные минуты, пережитые мной во время полета, принесли дивиденды. В чистом виде торжество справедливости.

Итак, очередное судьбоносное решение было принято, и, имея в запасе до свидания с Мигелем еще часов пять, я отправилась на экскурсию по Нью-Фриско, заворачивая во все музеи и магазинчики, попадавшиеся на пути. Помимо повышения культурного уровня, я преследовала еще одну, весьма прагматичную цель — приобрести новый гардероб, чтобы сразить наповал этого бесчувственного Мигеля. Вечерние платья и шелковые брючки отбывали временное заключение в недрах шкафа, как не оправдавшие оказанного им высокого доверия.

В результате рейда я облачилась в синие кроссовки, джинсы, обтягивающие сверху, но расклешенные внизу, и короткий белый свитер, оставляющий на всеобщее обозрение узкую полоску кожи, наглядно демонстрирующую эффект от регулярного посещения солярия. Вид получился спортивный и цветущий — само очарование с сияющими глазами и готовностью преподать урок зазнавшемуся мальчишке с планеты Аркадия.

К назначенному времени я вернулась в гостиницу, где в холле уже сидел Мигель, прямо-таки олицетворяя собой терпеливое ожидание безнадежно опаздывающей женщины. Скользнув по мне отсутствующим взором, он вновь уставился в пол. Подойдя поближе, я более настойчиво привлекла внимание к своей персоне.

— Привет.

— Что вам… — Его глаза чуть расширились. — Антуанетта…

Я разозлилась.

— Значит, так. Меня зовут Нэтта. Будь добр, прекрати постоянно использовать это идиотское имя, придуманное мамочкой для приличия. Ей, видите ли, леди Нэтта д'Эсте показалось неблагозвучно.

— Знаешь, я с твоей матерью, абсолютно согласен, — совершенно серьезно сообщил Мигель. — Кстати, что ты с собой сделала? Сразу и не узнать.

— Тебе не нравится? — обиженно надулась я. Он замялся.

— Да нет, здорово. Просто очень непривычно, ногу-то мне отдавила космическая фея.

— Ногу тебе отдавил фантом. Сейчас я выгляжу, как и до посещения салона имперских кудесников на «Хоккайдо».

— Правда? — изумленно переспросил Мигель. — То есть обычно ты выглядишь именно так?

— Почти, — усмехнулась я. — Как правило, я ношу более строгие вещи, все же учеба, работа, но в отпуске можно себе позволить расслабиться.

— О, расслабиться — это идея. Поехали?

— Наконец-то додумался, — фыркнула я. — Мне уж показалось, что ты облюбовал этот холл в качестве плацдарма сегодняшнего рандеву.

Оставив шпильку без внимания, Мигель направился к выходу. Привычно вздохнув и мысленно посетовав на отсутствие у него рефлексов джентльмена, я двинулась следом.

— У меня пренеприятное известие, — сообщил кавалер, когда мы с комфортом расположились на верхней палубе корабля-ресторана, неспешно рассекавшего озерную гладь и специализировавшегося исключительно на мексиканской кухне.

— Внимательно слушаю. — Я достала салфетку, дабы утирать безудержные слезы.

— Послезавтра я возвращаюсь на Аркадию.

— Почему так скоро?

— Черт его знает. От папочки пришло сообщение: «У нас проблемы, вылетай ближайшим рейсом».

— Мне будет тебя не хватать, — искренне призналась я, лихорадочно соображая, как бы потактичнее подвести разговор к брату.

— А ты прилетай в гости.

— Непременно.

— Нет, я серьезно, — уточнил Мигель и достал из портмоне визитку. — Вот все мои координаты. Обещай, что, когда будешь на Аркадии, позвонишь. — Он лукаво усмехнулся. — Опять-таки сэкономишь на гостинице. Договорились?

— Обещаю. Практически торжественно клянусь.

В этот момент принесли выпивку, и я подняла свой бокал:

— Выпьем за выполнение обещаний.

— И за самую красивую девушку, — добавил Мигель, чокаясь.

Я поперхнулась. Это что, комплимент? Фантастика. Похоже, такой вариант меня явно кажется спутнику более привлекательным.

— Кстати, Нэтта, завтра мой брат устраивает прощальный мини-круиз на своей яхте. Я понимаю, сейчас немножко не сезон, позагорать и искупаться не удастся, но будет весело. Поедешь со мной?

— Обязательно, — с энтузиазмом выпалила я.

Просто отлично! Вот и не надо озадачиваться поводом, чтобы познакомиться с братцем. Правда, я бы все равно согласилась — никогда в жизни еще не плавала на яхте, должно быть это интересно.

— Ты случайно не страдаешь от морской болезни? — с опаской осведомился Мигель.

Я беззаботно отмахнулась.

— Черт его знает, да и какая в сущности разница? Ну вот смотри, сейчас не укачивает.

— Да, это обнадеживает. Особенно если учесть размер волн.

Неожиданно появившийся официант, о приходе которого мы уже даже и не мечтали, заставил весь стол экзотическими блюдами. Несмотря на прохладный ветер, лопать остывшую пищу нам не грозило, ибо всю еду предусмотрительно поместили в термопосуду.

С опаской попробовав кусочек будущего ужина, я в очередной раз убедилась, что мой организм на мексиканскую кухню не рассчитан. Мигель же уплетал так, будто вырос в племени маленьких огнеедов.

— Тебе не остро? — изумилась я.

— Нисколько. Безумно вкусно.

Если исключить из рассмотрения еду, то вечер прошел просто великолепно, и прогулка на корабле, сидя за столиком, освещенным лишь свечкой да лунным светом, доставила мне настоящее удовольствие. Домой я вернулась умиротворенно улыбающаяся, в предвкушении завтрашнего круиза. Омрачало только одно — Мигель опять не сделал ни малейшей попытки физического контакта. Это, знаете, уже ни на что не похоже.

Писк будильника, раздавшийся в семь утра, заставил меня несколько пересмотреть свое отношение к намеченной прогулке — эта идея казалась мне невообразимо идиотской, а единственным разумным поступком — продолжение сна. Но кто я такая, чтобы действовать разумно? Оглашая комнату нецензурной бранью, я выбралась из-под одеяла, сделала вид, что привела себя в порядок, и отправилась в кафе. Пить кофе. Много кофе.

Как обычно, после второй чашки глаза приоткрылись и в голове немного прояснилось, даже мысль о сне отошла на второй план. В этот знаменательный момент появился и Мигель. Через час скоростного полета на флаере мы приземлились на берегу озера, размером более напоминающего маленькое море. У причала было пришвартовано множество разнообразных яхт, и, естественно, брат Мигеля со своей подружкой поджидал нас в самом конце пирса.

— Нэтта, Диана, Круз. — Церемония знакомства завершилась хоровым «очень приятно».

Девушка оказалась типичной представительницей новоголливудских красавиц — стройная, длинноногая блондинка, таких в каждом фильме можно несколько штук насчитать, на каждого из главных героев по одной. Круз же обладал своеобразной внешностью. В одном я не ошиблась, братья были похожи, словно ксерокопии, только цвет разный. В отличие от голубоглазого шатена Мигеля Круз походил на жителя земной Испании — черные волосы, пронзительные черные глаза, смуглая кожа. Короче, и впрямь злодеев в вестернах играть.

Пока я рассматривала новых знакомых, все оказалось готово к отплытию, и мы покинули причал.

Морской болезни у меня так и не обнаружилось, поэтому я увлеченно училась управлять яхтой и бороться с парусами. Дул сильный ветер, и суденышко уносило от берега с немного пугающей скоростью. Отплыв на почтительное расстояние, Круз опустил паруса, бросил пару якорей и велел девушкам накрывать на стол, чем мы с Дианой послушно и занялись.

В общем и целом, время бежало быстро и, как было обещано, весело. Вся наша четверка пребывала в превосходном настроении, мы шутили, смеялись, поддразнивали друг друга. Этому в немалой степени способствовало вино, поглощаемое нами в изрядных количествах.

Ближе к вечеру силы иссякли, и веселье пошло на убыль. Диана, включив романтическую музыку и захватив в плен Мигеля, ушла на корму танцевать, я же не преминула составить компанию Крузу, скучавшему за штурвалом, поскольку мы вновь отправились в плавание.

— Хочешь порулить? — предложил он.

— Нет. — Я испуганно помотала головой. — Спасибо, как-нибудь в другой раз. Не хочу нас утопить.

— Ну и ладно. Слушай, а это правда, что ты познакомилась с Мигелем, когда он порвал твое новогоднее платье на виду у всех пассажиров «Хоккайдо», а потом ты спасла его от тюрьмы?

— От тюрьмы ли — не знаю, но основная мысль верная.

— Спасибо тебе. Он, в общем-то, неплохой.

— Да, я знаю. — Похоже, наступил очень даже подходящий момент. — Круз, у меня есть небольшая просьба.

— Все, что угодно. Ты избавила семью от разборок с полицией, мы в долгу.

— Меня очень интересует жизнь киностудии изнутри. Не в смысле, что я хочу стать актрисой, Боже упаси, просто любопытно. Можешь устроить мне небольшую экскурсию?

— Элементарно. Я даже за просьбу это не считаю, дружеский знак внимания. Когда тебе удобно?

— Завтра, — мгновенно откликнулась я.

— Договорились. Я провожу Мика и заеду за тобой около полудня. Устроит?

— Более чем. — Я довольно улыбнулась.

— Круз, — позвала Диана, — я ревновать начну. Дорогой, пойдем потанцуем.

Дорогой зафиксировал штурвал и подмигнул мне.

— Пошли отдыхать.

После бурного дня мы с Мигелем стояли у входа в мое временное жилище.

— Тебе понравилось?

— Очень, — кивнула я, — спасибо.

— Не за что. Идея и исполнение принадлежат Крузу.

Возникла пауза. После пары минут смущенного молчания я предложила:

— Хочешь, я завтра тебя провожу?

— Нет. Ненавижу сутолоку общественных мест, — покачал головой он.

Хм, зайдем с другого бока.

— Может, зайдешь, выпьешь бокал вина? Мигель снова покачал головой.

— Не могу, увы. Вставать рано. Еще две минуты тишины.

— Тогда пока? — Ну не топтаться же у дверей отеля до утра…

— Помнишь, ты обещала позвонить, когда будешь на Аркадии? — слегка оживился Мигель.

— Помню.

— Буду ждать.

— До встречи.

— До встречи. — Он повернулся, собираясь уйти, но в последний момент все же поцеловал меня на прощание. В щеку.

 

Глава 4

Около часа дня, согласно договоренности, мы с Крузом приземлились на одной из стоянок в «Новом Голливуде». Я была настроена очень по-деловому и полна решимости во что бы то ни стало найти чертову зверюгу в самое ближайшее время и доставить ее драгоценному начальству.

С чего бы ты хотела начать осмотр? — спросил Круз, любезно помогая выбраться из флаера.

— На твое усмотрение. — Я принялась осматриваться. — Никогда не была в подобных местах. Кстати, а почему ты не на работе?

— У меня перерыв между двумя картинами, Мигель именно поэтому сейчас и прилетал.

— Понятно. Ну что, пошли?

— Прошу, — галантным жестом Круз указал направление движения.

Мы неторопливо брели по улице, я с интересом рассматривала витрины магазинчиков и небольших ресторанов, а мой провожатый хорошо поставленным голосом вещал:

— По своим размерам «Новый Голливуд» лишь в два раза меньше Нью-Фриско, и, как всякий уважающий себя город, делится на несколько районов. Сейчас мы находимся в административном центре — здесь расположены основные офисы, проходят кастинги и уроки мастерства. Территориально это тоже центр «Нового Голливуда». Его окружают районы, оформленные и оснащенные для съемок фильмов определенного жанра: ужасы, вестерны, космические приключения, романтика и все такое прочее. Пространством мы не ограничены, поэтому кладбище, где разгуливает вампир-оборотень, по окончании работы над фильмом не разбирают, а для следующего шедевра лишь меняют местами некоторые могилы да добавляют пару-тройку свежих обелисков. Так же в вестернах — построено несколько деревень, есть ранчо, организована пустыня, засаженная кактусами.

— А Северный полюс у вас есть?

— Вот чего нет, того нет. Горнолыжный курорт — это пожалуйста. Имеется даже кусочек Красного моря с затонувшей шхуной и плавающими вокруг акулами. За небольшую (сравнительно) плату можно заняться дайвингом.

— Красота. Не премину воспользоваться. Ты сам-то в каких районах работаешь?

— Я снимаюсь в основном в вестернах и современных боевиках. Насилую в темных переулках невинных девушек или удираю верхом на лошади от доблестных помощников шерифа.

— Тут у вас и лошади есть? — перешла я к более актуальной теме.

— Разумеется. В «Новом Голливуде» огромный зоопарк со всевозможными животными и штат дрессировщиков.

— Ой! А можно посмотреть?

Тут у Круза зазвонил сотовый. Закончив разговор, он обратился ко мне:

— Прости Бога ради, у меня тут возникла небольшая проблема. Давай сделаем так: я отведу тебя ко входу в зоопарк, познакомлю кое с кем и ненадолго оставлю, а потом мы продолжим осмотр здешних достопримечательностей.

Я немедленно согласилась — предложенный вариант устраивал меня как нельзя лучше, ибо повышенный интерес с моей стороны к денебианским бульдогам, в сущности самым обычным животным, мог вызвать у Круза определенные подозрения.

Проводив меня до красивых ажурных ворот и выдав свою визитку с начертанной там просьбой помочь очаровательной девушке, Круз представил меня первому попавшемуся служителю и был таков. Я не стала отвлекать человека от работы, заверив его, что все найду сама, благо на каждой развилке висела подробная схема этого любопытного уголка. Тщательно изучив ту, что находилась прямо передо мной, я пренебрегла своим чисто деловым настроением и воспользовалась возможностью просто побродить по парку и полюбоваться экзотическими, по меркам Рэнда, зверями. Зоопарк у нас на планете был, но весьма небольшой, и содержались там только мелкие животные. Даже лошади, раздобытые отцом Марка для свадебного экипажа, считались невиданным чудом. В здешних же вольерах преспокойно разгуливали слоны и жирафы, которых я видела один раз в жизни, когда была на Земле. В водоемах плескались белые медведи, выдры и анаконды. А засунув нос в один из павильонов, я подсмотрела процесс дрессировки носорога. От него требовалось аккуратно рогом закинуть на спину раненого человека и доставить страдальца в госпиталь. Сие в высшей степени поучительное зрелище вернуло меня к делам насущным, и я, уже никуда не сворачивая, направилась на поиски денебианских бульдогов.

Если возле слонов с жирафами еще изредка встречались посетители, то на территорию, где обитали обычные собаки, кошки, крысы и домашние куры, не заглядывал никто. Да что там, даже я прошествовала мимо несушек задрав нос, мол, тысячу раз такое видела (точнее, раз пять, во время экскурсий на фермы Рэнда). Миновав всю эту квохчущую живность, я наконец углядела вольеры с самыми разнообразными представителями собачьего рода, от английских мастифов до мальтийских болонок. В каком, интересно, фильме могут понадобиться мальтийские болонки? Разве что в качестве декорации. Вот представьте, попала какая-нибудь избалованная представительница высшего света в условия невесомости, смешно барахтается на большом экране, а следом за ней на буксире плывет этакий белый коврик с черными бусинками глаз. Находка, правда? «Надо будет продать идею сценки кинокорпорации», — решила я и тут же наткнулась на столь желанных денебианских бульдогов.

С десяток серо-стальных зверюг бродили, лежали, ели и лениво играли в вольере, но с первого же взгляда стало очевидно, что разыскиваемого щенка здесь нет. Все собаки, представленные моему вниманию, уже давным-давно распрощались с детством. Несколько минут я с затаенной надеждой их рассматривала, попутно обдумывая новую стратегию поисков. Утвердившись в своей правоте, я отправилась на выход и, немного поплутав, решила воспользоваться картой, после чего кратчайшим маршрутом добралась к выходу, где обнаружила Круза, лениво болтающего с охранником в ожидании своей подопечной.

— Нагулялась? — приветствовал он меня.

— Ну, почти. Тут еще столько интересного…

— Ничего, придешь снова. Звери никуда не убегут. — Круз рассмеялся, всем своим видом демонстрируя отличное настроение.

Этим надо воспользоваться.

— Слушай, — начала я, — мне там повстречались денебианские бульдоги, можешь узнать, кто ими занимается?

— Могу, естественно, — отработанным жестом актер пожал плечами. — А зачем тебе?

— Меня всегда очень интересовала эта порода, хочу поговорить с человеком, который сможет ответить на все мои дурацкие вопросы, подробно расскажет о характере, особенностях воспитания, содержания и все в том же духе.

— Ясно. — Столкнувшись с настолько прозаической целью, Круз сразу поскучнел. — Я сегодня же узнаю и оставлю для тебя сообщение в гостинице.

— Спасибо огромное.

— Да не за что. Мы же почти родственники. Услышав такое, я чуть не растянулась посреди небольшой площади.

— Осторожнее. — Спутник едва успел меня подхватить.

— К-как это почти родственники? — заикаясь, пробормотала я.

— Младшенький проникся к тебе серьезными чувствами. А умение своего добиваться у нас семейное.

— Погоди. Он за всю неделю до меня даже пальцем не дотронулся. Это нынче называется «серьезные чувства»?

— Лучше ты погоди. У нас в семье довольно строгое воспитание. Невеста до свадьбы неприкосновенна, максимум, что можно себе позволить, — это поцелуй.

Я фыркнула.

— Хочешь меня убедить, что вы с Дианой дальше поцелуев не заходите?

От подобного моего предположения Круз чуть глотком воздуха не подавился.

— Нэтта, а я что, говорил, будто собираюсь на Диане жениться?

Несколько секунд я ошарашенно молчала, переваривая услышанное, затем кивнула:

— Теперь поняла. Удобная у вас логика.

— Не ехидничай. Муж и жена должны уважать друг друга, и если я рассматриваю возможность жениться на девушке, то просто не стану проверять, даст ли она уложить себя в постель на первом же свидании.

— А если девушка сама попытается тебя соблазнить?

Круз мечтательно улыбнулся.

— Значит, мы с ней прекрасно проведем время.

— Выходит, на тех, с кем спали до свадьбы, вы никогда не женитесь?

— Бывает. Но семья этого не одобрит.

В очередной раз я порадовалась свободе нравов Рэнда, где никого не интересовало, сколько у Марей было мужчин до Марка (для справки — ни одного) и как далеко зашли их отношения до свадьбы, но сообщить об этом своему спутнику не успела. Как оказалось, интересный разговор об особенностях национального воспитания придется отложить, поскольку мы благополучно достигли стоянки флаеров и Круз отбыл договариваться с водителем одного из них насчет доставки… хм… невесты своего брата в гостиницу. Придя к консенсусу, он окликнул меня.

— Еще раз спасибо за экскурсию. — Рядом с таким любезным кавалером я едва удержалась, чтобы не сделать реверанс. — Не забудешь про дрессировщика бульдогов?

— Ни в коем разе. — Галантно предложив руку, Круз посадил меня во флаер и захлопнул дверцу, после чего дружески помахал и отбыл. Водитель немедленно последовал его примеру, и вскоре я уже входила в свою гостиницу.

Развалившись в ванне, я усиленно размышляла. Одно из двух: или дрессировщик посвящен в планы похищения бульдога, или у него просто забрали одного из подопечных. В первом случае обращаться к нему опасно, но при любом раскладе мне без него не обойтись. Вывод — как обычно, сунем свой любопытный нос туда, где нас могут подстерегать крупные неприятности. Однако стоит проявить немного разумной предосторожности, то бишь попытаться сделать хозяйку вышеупомянутого носа по возможности неузнаваемой. Закончив разработку гениального плана, я еще немного поплескалась, затем вылезла из колыбели жизни, оделась и спустилась вниз.

— Мисс д'Эсте, — окликнул меня портье.

— Да?

— Вам тут сообщение.

С быстротой молнии я метнулась к стойке и взяла протянутый листок, на котором было написано всего два слова: «Уильям Фолд».

Кивком поблагодарив администратора, я заскочила в гостиничное кафе, где наскоро перекусила, перебирая в голове мельчайшие подробности предстоящей эскапады, затем, закончив потребление жиров, белков и любимых углеводов, отыскала на стоянке полюбившийся флаер и направилась в центр, совершать набег на магазины.

Успех мне сопутствовал, я довольно быстро нашла все необходимое и, гордая своей предусмотрительностью, прошествовала в ближайшую дамскую комнату, откуда так и не вышла, ибо вместо рыжеволосой бесовки в обтягивающих джинсах данное заведение покинула великосветская дама в брючном костюме от Сорка, с водопадом черных волос и пронзительно зелеными глазами. В таком виде меня бы родной дедушка не узнал, что уж говорить о работниках «Нового Голливуда».

Прибыв на территорию киноконцерна, я, дабы не выходить из образа, наняла местного таксиста на миниатюрном флаере, предназначенном для неспешных прогулок почти на уровне земли, и капризно попросила отвезти меня в зоопарк. Охранник, дежуривший на входе, меня, естественно, не узнал, даром что мы расстались часа четыре назад.

— Добрый день, мисс. Чем могу быть полезен? Достав из сумочки купюру, я проворковала:

— Милейший, я желала бы побеседовать с неким Уильямом Фолдом, не будете ли вы так любезны подсказать моему водителю наиболее удобный маршрут?

«Милейший» пристально оглядел меня и, видимо, решив, что мой визит не нанесет непоправимого вреда здоровью обитателей зоопарка, с готовностью принял протянутую ему бумажку, выдал таксисту пачку инструкций, после чего мы беспрепятственно влетели в ворота, направляясь к собачьей секции. Животные реагировали на пролетающий мимо флаер вяло, надо полагать, он был им не в новинку, и я получила еще одну внеплановую обзорную экскурсию.

Достигнув одного из павильонов, водитель приземлился и сообщил:

— Если верить охраннику, то вам туда. Подождать?

— Безусловно. — Я протянула ему задаток и направилась к дверям.

Снаружи павильон не произвел на меня особого впечатления, однако внутри оказалось очень уютно, а благодаря прозрачной крыше и очень солнечно. Собак эта обстановка вполне устраивала, и, судя по их задорному настроению, тренировку они воспринимали как забавную игру. Массовиком-затейником всего действа являлся очень полный мужчина с добродушным выражением лица. Воспрянув духом от мысли, что человек с подобной внешностью не станет красть собак (надежная такая предпосылка), я приблизилась на безопасное расстояние и громко спросила:

— Простите, пожалуйста, где я могу найти мистера Уильяма Фолда?

Дрессировщик приостановил процесс, сказал подопечным пару фраз, в результате чего собаки с несколько разочарованным видом прилегли на подстилки, и направился ко мне.

— Добрый день, мисс. Уильям Фолд к вашим услугам, чем могу быть полезен?

— Понимаете, — защебетала я, — мне до умопомрачения хочется иметь денебианского бульдога, а недавно я вышла замуж, и муж пообещал его подарить. Я разговаривала с председателем общества любителей собак, и она сообщила, что на Новой Калифорнии эта порода есть только у вас. Мистер Фолд, я вас умоляю, продайте мне щеночка.

Толстяк в нерешительности начал переминаться с ноги на ногу, затем, собравшись с силами, сказал:

— Дело в том, мисс, что у нас это не принято…

— Ну, мистер Фолд, пожалуйста… — умоляюще протянула я.

— Мисс, если бы я и хотел, то не могу. В данный момент в питомнике нет щенков.

Я всплеснула руками.

— Как же так? Мне совершенно определенно говорили о полугодовалом мальчике.

Вид у дрессировщика стал совсем несчастный.

— Да, был один щенок, но его недавно купили.

Я не стала напоминать о том, что у них это не принято, и, соорудив на лице слезно-просительное выражение, взмолилась:

— Мистер Фолд, очень прошу, скажите, кому вы продали щенка, может быть, они согласятся, чтобы я его перекупила. Я так мечтаю об этой собаке, а выписывать ее с Денеба муж никогда не позволит, помогите мне, пожалуйста!

Собеседник тяжело вздохнул и сдался, сметенный напором женских чувств.

— Ладно, вреда от этого не будет. Вуддика я продал Николасу Лисопулосу, одному из членов совета директоров.

Мысленно ужаснувшись, я разразилась тирадой, состоящей сплошь из благодарностей и выражения признательности.

— До свидания, мистер Фолд, спасибо еще раз.

Дрессировщик на удивление резво удалился к своим подопечным, украдкой облегченно вздыхая, я же вернулась к таксисту и попросила отвезти меня обратно на стоянку флаеров, поскольку ситуация требовала не решительных действий, а тщательного обдумывания.

К чему я и приступила сразу же после полноценного ужина, заказанного непосредственно в номер. Правда, перед этим пришлось еще принимать более привычный для персонала гостиницы вид непосредственно в тесной кабине флаера, и я решила, что труды мои вполне заслуживают небольшой компенсации. Но, увы, все хорошее когда-нибудь заканчивается, официант забрал тарелки с жалкими ошметками пищи, оставив меня наедине с кувшином какао и плюшками с корицей. Надкусив первую жертву, я недовольно поморщилась и признала: больше тянуть некуда, пора думать.

Итак, что мы имеем? Рабочая гипотеза такова: ценное спецслужебное животное похитили с Рэнда, на Новой Калифорнии обменяли на похожее, дабы замести следы. Наша собачка ждет своей неизвестной участи где-то на планете, а заменивший ее двойник был изъят из питомника в «Новом Голливуде», причем дрессировщик чист и невинен, как младенец. Однако предположение, будто и покупатель щенка, Николас Лисопулос, также не имеет к этой истории отношения, не выдерживает никакой критики, как-то уж чересчур. Следовательно, появляться у данного высокопоставленного кинодеятеля с вопросом: «Где щенок?», не является в плане безопасности аналогом воскресной прогулки по центральному парку Нью-Фриско. Но все же собаку отыскать необходимо, и мистер Лисопулос наверняка в курсе ее местонахождения. Вывод — будем незаметно следить за вышеозначенным господином, авось рано или поздно он выведет меня к столь необходимому многим людям бульдогу.

Довольная собой, я слопала последнюю одинокую плюшку и завалилась спать, готовая к новым свершениям.

Первая посетившая меня утром мысль о необходимости проведения немедленной разведки, не то чтобы боем, но личным контактом, имела вполне здравое рациональное зерно. В самом деле, сложно осуществлять слежку за объектом, чья внешность, а также семейное положение и домашний адрес — тайна за семью печатями. Следом вновь пришло решение не демонстрировать любителю денебианских бульдогов свой истинный лик, просто так, в качестве небольшой перестраховки.

Итогом бурной мозговой деятельности стало мое появление в приемной мистера Лисопулоса с громогласным требованием немедленной встречи с большим боссом. Невозмутимая секретарша, сильно напоминавшая скукожившийся от старости гибрид крокодила с броненосцем, окинула стоящую в дверях пышногрудую блондинку (то бишь меня) оценивающим взором и в меру дружелюбно поинтересовалась, по какому я вопросу. Услышав привычное чириканье о роли в новом фильме, главным продюсером которого подвизался ее непосредственный начальник, даже бровью не повела.

Открыв ящик стола, цербер в женском обличье извлекла на свет Божий кое-как прошитую стопку листов (просто XXI век какой-то), протянула ее мне и проинформировала:

— Вот сценарий. Кастинг послезавтра в три.

— Простите, но я бы хотела лично переговорить с мистером Лисопулосом. — Робко попытавшись настоять на своем, я заработала весьма неодобрительный взгляд.

— Девушка, я это слышу по сто раз на дню; если бы шеф уделял каждой крашеной грудастой блондинке, страстно возжелавшей с ним пообщаться, хоть три минуты, то на представительниц других мастей времени бы у него просто не оставалось.

Я скорчила упрямую рожицу и пристроилась в одном из кресел.

— Простите за настойчивость, но можно я немного подожду? Вдруг у мистера Лисопулоса найдется для меня свободная минутка.

— Мне-то что, сидите, — хмыкнула грозная валькирия. — Самой же скоро надоест.

Надоело мне и вправду очень быстро, буквально за десять минут, которые я потратила на изучение самой наистандартнейшей обстановки приемной. Проведя небольшое внутреннее совещание, я постановила, что подсчет количества ромбов на обоях далеко не самое интересное, а главное, полезное занятие, и, решив, как водится, убить одним выстрелом двух зайцев, уткнулась в выданный мне сценарий.

Зевать захотелось на середине второй страницы. Фильм, который собирался снимать мой потенциальный наниматель, оказался пошлой мелодрамой с элементами легкой эротики и неуклюжими потугами на искрометный юмор. Да, кстати, главный герой проводил время если не в постели, то в мордобоях, так что придется добавить к описанию еще и налет тягомотного боевика. Милая такая картина, причем, поклясться могу, сборы будет делать впечатляющие, на зависть лауреатам «Оскара» и «Созвездия Лиры».

В борьбе с неуклонно наваливавшейся сонливостью и заодно с бесконечным сценарием прошло около двух часов, в течение которых отзывчивая секретарша снабдила аналогичными папками еще с пяток просительниц. Казалось, жизнь в этой комнате замерла и время остановилось, но вдруг дверь высокого начальства распахнулась и недоступный босс продефилировал на середину приемной.

Мистер Николас Лисопулос, несмотря на явно греческое происхождение своего имени, оказался блондином с серыми глазами. От предков он унаследовал разве что характерную горбинку на носу. Стряхнув воображаемые пылинки с безупречно белого костюма, шеф утомленным голосом сообщил секретарше:

— Эльза, я отлучусь, будут звонить — вернусь часам к трем, если что-то срочное, я в «Эмире».

Цербер с готовностью кивнула и добавила:

— Вас девушка с утра ждет, ничего не слушает. Тут член совета директоров соизволил обнаружить мое присутствие.

— Вы по поводу роли?

— Да. — Я обольстительно улыбнулась.

Нахмурившись, продюсер бросил:

— На общих основаниях, послезавтра в три, — и, не дав мне опомниться, покинул офис.

Секретарша довольно улыбнулась.

— Ну вот, а вы не верили. Приходите послезавтра.

Подмигнув броненосихе, я с радостью покинула это негостеприимное заведение. Объект засечен, следовательно, цель посещения достигнута. Теперь неплохо было бы выяснить, что такое «Эмир». Для разнообразия эту проблему я решила, просто оглядевшись, — ресторан с таким названием располагался через дом от недавно покинутого мной офиса. Быстро сориентировавшись на местности, я засекла напротив, через бульвар, привлекательное кафе с огромными окнами и тут же решила сделать его своей штаб-квартирой, благо в «Новом Голливуде» никого не удивит девушка, полдня просидевшая за чашкой кофе и сценарием. С удобством устроившись у окна, я принялась за операцию «Внешнее наблюдение».

Невероятно! Вроде бы я нахожусь практически в самом сердце монстра современной киноиндустрии (к слову сказать, нужный офис я отыскала отнюдь не с первой попытки, уточняя свой маршрут у каждого встречного). Так вот, я наивно ожидала, что жизнь бьет здесь ключом, в ресторанах постоянный аншлаг, а толпы актеров ежесекундно ломятся в приоткрытые двери всевозможных продюсерских центров и салонов красоты. Действительность, как обычно, оказалась значительно скучнее и прозаичнее. В кафе, где я прочно обосновалась, заходила пара-тройка посетителей в час, контора же мистера Лисопулоса в соревновании по посещаемости безнадежно проигрывала — видимо, все сколь-нибудь значительные переговоры велись в местах вроде ресторана «Эмир», где объект провел больше часа.

Ближе к вечеру я даже зевать устала и из последних сил уговаривала себя хоть иногда посматривать на нужную дверь. В момент наиболее острого кризиса, когда я уже была готова послать все к черту и ворваться в кабинет мистера Лисопулоса с истошным воплем: «Куда вы подевали собачку?», у меня появилась компания — стройная брюнетка, предпочитавшая в это время суток виски с содовой, присела напротив, улыбнулась и непринужденно поздоровалась.

— Привет, — в меру настороженно отозвалась я.

— Смотрю, ты читаешь тот же сценарий. На какую роль собираешься пробоваться?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Если честно, сюжет мне не очень нравится.

— Да кого в наше время сюжет интересует, — презрительно фыркнула потенциальная конкурентка. — Спецэффекты, бесконечные голые бюсты, до идиотизма счастливый финал — и все в восторге. Ты, зрители, режиссер, а главное, корпорация, заработавшая еще пару миллиардов.

— Думаешь, стоит попробовать?

— Уверена. Ты ведь новенькая? — Девушка взглянула на меня сквозь янтарную жидкость в своем стакане.

— Так заметно?

— По правде говоря, да. Но не переживай, это пройдет. А откуда ты прибыла к нашему шалашу?

Прикинув, что от правды вреда не будет, а попадаться на вранье глупо, я созналась:

— С Рэнда.

Новая знакомая уважительно присвистнула:

— Ого. Кстати, я Тина. В качестве поддержки молодых талантов хочу пригласить тебя на актерскую вечеринку, которую мой друг устраивает сегодня вечером. Хочешь прийти?

— Спасибо, с удовольствием. — Еще бы, такая возможность внедриться в среду. — Меня зовут Антея.

— Отличное имя. Значит, в десять, Санрайзлейн, 12.— Собеседница отсалютовала мне остатками виски.

— Заметано, — с удовольствием подтвердила я, после чего Тина поставила свой бокал, встала и, весело помахав мне на прощание, испарилась.

Ну что ж, хоть какая-то польза от тоскливого просиживания моей новой хорошенькой юбочки. Пообщаюсь с актерами, вдруг услышу что-нибудь полезное.

Тихо позевывая, я дотерпела до окончания рабочего дня. Мое упорство было вознаграждено возможностью наблюдать торжественный выход мистера Николаса Лисопулоса из дверей своего офиса. Никаких фортелей он выкидывать не стал и быстро зашагал к ближайшей стоянке флаеров. Порадовавшись тому, что не поленилась перегнать свое средство передвижения туда же, я поспешила следом.

Непродолжительная воздушная прогулка завершилась на крыше одного из небоскребов, где объект привычно припарковал свой флаер на стоянке для жильцов и скрылся внутри здания. Решив, что дальнейшая слежка — занятие бесперспективное, я мысленно пожелала боссу спокойной ночи, стянула с головы парик и отправилась в свой отель чистить перышки перед намечающейся вечеринкой.

Что? Что это так громко дребезжит? Спать хочу, да и голова раскалывается. И сколько раз я себе говорила: не мешай текилу с шампанским, и вот опять… Треснув рукой по будильнику, успешно имитировавшему старинный раритет, я потянулась. Эту адскую машину дедуля подарил мне на очередной день рождения, после того как убедился, что никакие суперсовременные средства не в силах вырвать меня из объятий Морфея. Я прониклась к дедуле чувством глубокой признательности и с тех пор всюду таскаю с собой этого грохочущего монстра.

Вот и сейчас — вроде совсем недавно уснула, как уже совершенно определенно намекают, что пора вставать… Вняв доводам рассудка, я вновь экипировалась, аки пустоголовая дурочка (в блондинку предстояло превратиться во флаере), и отбыла к месту несения караульной службы — в кафе возле офиса мистера члена совета директоров киноконцерна.

Заказав разом две чашки кофе, я осторожно попыталась вспомнить вчерашний вечер. В сущности, было очень весело, гремела музыка, спиртное лилось рекой. Актеры в большинстве своем находились в отпуске, точнее, отдыхали в перерыве между картинами, а потому отрывались по полной. Оно и понятно, ведь в процессе съемок подобное времяпрепровождение категорически запрещено: утром на площадке следует быть свежим и подтянутым, а возможности косметологов все же ограничены.

В этом месте из подсознания выплыло воспоминание об одном занятном персонаже по имени Джеймс. Он снялся уже в двух десятках шпионских фильмов и все уши мне прожужжал о том, как классно разбирается в различной технике, хоть каким-то боком касающейся его актерской специализации, а также мастерски владеет всеми способами ухода от навязчивой слежки. Изложение было столь напыщенным и самоуверенным, что я с трудом подавила желание предложить ему подменить меня на денек-другой на боевом посту. К счастью, я сумела удержать язык за зубами, и вскоре Джеймс благополучно заткнулся, сосредоточив внимание на сложных танцевальных па и полоске моей кожи между брючками и топом. Расстались мы друзьями, причем я стала обладательницей визитной карточки очередного актера и строгого напутствия звонить, не стесняясь. Ну, стесняться я не собиралась, впрочем, звонить пока тоже.

Вялое течение мыслей прервал приход на службу предмета моего повышенного внимания. Мистер Лисопулос величаво прошествовал мимо и скрылся в дверях своего безликого офиса. Предчувствуя еще один пустой, скучный день, я пригорюнилась и от нечего делать продолжила изучение сценария, не забывая контролировать происходящее на другой стороне улицы.

Интуиция меня не обманула, хотя, положа руку на сердце, я бы предпочла жестоко ошибиться. Если коротко — день прошел так же, как и предыдущий, объект соизволил откушать в ресторане «Эмир», а в конце рабочего дня отправился в родной небоскреб. Проводив мутным взглядом исчезающую в дверях спину кинодеятеля, я вздохнула.

— Нет, так больше продолжаться не может.

Перекусив по дороге, я вернулась в гостиницу и немедленно позвонила Джеймсу. В результате плодотворной беседы я разжилась адресом магазинчика, где, если исходить из клятвенных заверений новоиспеченного Бонда, можно приобрести любую шпионскую аппаратуру. Несколько успокоившись, я завалилась в постель.

Утро для Новой Калифорнии выдалось более чем необычное. Вместо привычной для зимы переменной облачности, когда солнце нерешительно мнется и освещает то один угол небоскреба, то другой, наблюдалась преотвратнейшая картина: небо сплошь затянуто серыми тучами, из которых еще и дождь накрапывает. В такую погоду выбираться из постели—самый настоящий подвиг разведчика…

С грехом пополам заставив себя функционировать, я натянула джинсы, вызывающе белый в такую погоду свитер и отчалила, в смысле прохлюпала, по лужам к флаеру, где, нахлобучив на голову копну белоснежных локонов, на практике освоила специфику полетов сквозь разбушевавшуюся стихию (тут я, конечно, немного утрирую, но на Рэнде же вообще не бывает дождей).

Появился еще один повод гордиться собой — я справилась со всеми трудностями и прибыла к магазинчику, разрекламированному Джеймсом, без каких-либо эксцессов, более того, сумела купить все необходимое, никого при этом не шокировав и не заплатив астрономическую сумму. Вот так, без всяких ухищрений, я оказалась счастливой обладательницей миниатюрного подслушивающего устройства, и теперь дело оставалось за малым — порадовать маленьким презентом мистера Николаса Лисопулоса, причем не ставя его в известность. Надеясь улучить подходящий момент, я и отправилась на пресловутый кастинг, посмеиваясь над собой. Ну что, скажите на милость, делать, если я вдруг получу «вожделенную» роль. Выбор между карьерой кинодивы и спецагента простым не назовешь.

За час до назначенного времени я появилась в облюбованном кафе и направилась к своему обычному столику. Официант с чашкой кофе прибыл всего с пятнадцатисекундной задержкой. Благодарно кивнув, я отхлебнула глоток бодрящей жидкости и уткнулась в сценарий, выясняя, какая сцена наиболее благоприятствует процессу обретения «жучком» нового хозяина. Довольно быстро нужный эпизод был обнаружен, я расплатилась и во второй раз направилась в офис мистера Лисопулоса.

Сегодня меня там встретили более чем приветливо, крокодилица выдавила из себя практически искреннюю улыбку, сообщила, что кастинг будет проходить в одном из павильонов, а затем вручила мне карточку с жирной цифрой «23» и планом, чтобы я, не дай Бог, не заблудилась. Изумленная небывалой любезностью, я чуть не забыла об элементарных правилах приличия, но вовремя спохватилась и, пролепетав что-то о своей признательности, поспешно удалилась.

Павильон, где намечалось проведение мероприятия, я обнаружила достаточно быстро — у входа красовалась толпа девушек и юношей всевозможных типажей. Просочившись сквозь нее, я вошла внутрь и оценила диспозицию. Поскольку поставить «жучок» прямо в кабинете члена совета директоров не представлялось никакой возможности, моя задача несколько усложнилась — подслушивающее устройство следовало нацепить непосредственно на объект. Прикидывая, как бы это получше устроить, я с задумчивым видом крутила головой по сторонам.

Мизансцена выглядела просто: возле дальней стены павильона располагался стол, за которым предстояло сидеть всем тем, кого хоть как-то затрагивал вопрос подбора актерского состава, а перед столом было оставлено большое пустое пространство, со всех сторон окруженное камерами.

«Лобное место», — хмыкнула я про себя. Да, задача не из простых. На самом деле провести подобную операцию и остаться незамеченной я была вполне в состоянии, все же чемпионками планеты по боксу среди юниоров просто так не становятся, но если мою пробу станут смотреть в замедленном повторе, могут возникнуть проблемы…

— Девушка! — раздался сзади требовательный голос.

Обернувшись, я увидела средних лет даму в деловом костюме и с папкой в руках.

— Девушка, — повторила она, — вы на пробы?

— Да, — без особого энтузиазма признала я.

— Будьте любезны, напишите свое имя на карточке и отдайте ее мне.

Я кое-как накарябала свой артистический псевдоним и рассталась с бумажкой, выданной мне очаровательной секретаршей.

— Прекрасно. Значит, вы двадцать третья. Какую сцену собираетесь показывать?

Я сообщила, дама сделала пометку в папке и подвела черту:

— Так, милочка, ваша очередь подойдет часа через два, но вы не никуда не уходите, ждите здесь.

Послушно кивнув, я отошла в сторонку — замечательно, у меня еще пара часов, чтобы разработать удобоваримый план. С этой оптимистической мыслью я плюхнулась на один из стульев, стоящих вдоль стенки, и принялась ждать начала.

Не прошло и четверти часа, как перед режиссером, продюсером и иже с ними появился первый кандидат, пытавшийся изобразить сцену «Дорогая, люблю только тебя». Получалось у него достаточно фальшиво и слащаво, видимо, юноша специализировался на «мыльных операх» и привык работать на аудиторию, состоящую исключительно из домохозяек. Минуты через три вдохновенно вещавшего влюбленного прервали и пригласили следующего, затем еще и еще. Процесс неприятно напоминал конвейер. Наконец, подошла и моя очередь.

— Антея Пард, — выкрикнула администраторша. Ну да… А что такого? Нельзя разве? Подумаешь, взяла в качестве псевдонима фамилию Этьена… так этого же никто, кроме меня, не знает. Окружающим все равно, а мне приятно. Тьфу… собственно, почему я оправдываюсь?

Так вот, услышав свое нынешнее имя, я уверенным шагом вышла на свободное пространство и начала монолог в стиле «Ты меня никогда не любил, сволочь». Очень помогли вжиться в роль воспоминания о скандале, учиненном мной в доме Этьена, и через минуту изумленные зрители лицезрели уже не миловидную блондинку, а разъяренную, мечущую громы и молнии фурию. К слову сказать, даже в боевом угаре я о деле не забывала и во время очередного пассажа «Отстань от меня, бездарь с полным отсутствием намеков на потенцию» вполне естественным движением смахнула со стола мирно стоящие там сумки и принялась швыряться ими во все стороны. Наклонившись за имуществом мистера Лисопулоса, я воспользовалась прикрытием скатерти и прицепила к барсетке крохотное электронное насекомое. Провернув операцию, я с чувством выполненного долга и жгучим желанием размозжить неверному любовнику голову сотворила рукой с зажатой в ней барсеткой великолепный замах… Откуда-то, казалось, очень издалека, до меня донесся сдавленный всхлип несчастного продюсера:

— Огромное спасибо. Прошу следующего. Когда я покидала площадку, коленки дрожали от пережитого напряжения. Добравшись до стула, я обессиленно на него рухнула, и тут же сзади раздался приглушенный шепот:

— Ну, ты даешь! Классно. Бьюсь об заклад, роль твоя.

Повернув голову, я обнаружила Тину.

— Думаешь? А я не хватила лишку?

— Есть чуток, но они эти любят. Куда хуже, когда актер заморожен. С экрана должен сыпаться фейерверк живых чувств и эмоций. — Тина хихикнула. — Ну а дамская сумочка, летящая прямо в оператора, — это же просто находка. Ну ладно, я пойду, скоро очередь подойдет.

И, как обычно, махнув рукой на прощание, смешливая брюнетка удалилась. Я тоже последовала ее примеру — в павильоне мне больше делать было нечего, скорее наоборот, следовало быстренько смотаться в центр и изменить внешность, похоронив мисс Антею Пард в ближайшем мусорном бачке. Операция «Узнаем, где собака…» перешла в следующую стадию, теперь все, что от меня требовалось, это находиться в пределах полукилометра от прижученного имущества объекта и просто внимательно слушать.

Превратившись в серую (русую) незаметную мышь (даже в глаза серые линзы вставила), я весь остаток дня бродила вокруг мистера Лисопулоса, но ничего интересного не услышала. Порадовало только обсуждение кастинга — несмотря на давление режиссера, испуганный моей экспрессивностью объект ни в какую не соглашался взять Антею Пард на роль, так что придется мне продолжить карьеру спецагента. Привычно проводив своего подопечного домой, я выяснила, что проживает мистер Лисопулос на тринадцатом этаже (считая, по традиции Новой Калифорнии, от крыши) совместно с женой и имеет приходящую домработницу. Когда в наушнике раздались звуки, явно не предназначенные для посторонних ушей, я для приличия покраснела и отправилась спать. Вряд ли после любовных утех последуют разговоры про заговор.

Всю первую половину следующего дня я провела, шатаясь по магазинам, расположенным на подходящем удалении от офиса объекта, и слушая его большей частью деловые разговоры. Терпение никогда не было моей сильной стороной, вот и сейчас я уже начала задумываться, на верном ли пути нахожусь. За все время слежки мистер Лисопулос не сделал ничего мало-мальски подозрительного — типичный по уши занятый работой бизнесмен и любящий муж. Мечта любой здравомыслящей женщины. Я уже почти убедила себя, что иду по ложному следу и пора подтолкнуть развитие ситуации, как в моем ухе зазвучал очередной телефонный разговор из офиса кинопродюсера.

— Алло! Это вы, Жан-Пьер? — Голос спокойный, интонации вежливые.

— Как продвигаются исследования? — Вкрадчиво.

— Это я уже сто раз слышал! Мне необходимо сейчас знать, что в голове у этой собаки! — От яростного вопля, раздавшегося в наушнике, я подскочила и грациозно растянулась прямо в дверях очередного магазина. На помощь ко мне бросились две продавщицы, но пока я отряхивалась, благодарила и спешно удалялась, большая часть разговора прошла мимо моих ушей.

— Хорошо. Даю еще неделю. Если не будет результатов, я перевожу животное в другую клинику, а вы, Жан-Пьер, подумайте о заявлении по собственному желанию.

Собеседник грозного кинопродюсера, должно быть, пообещал сделать все, даже невозможное, поскольку следующая фраза, которую я услышала, звучала хоть и жестко, но спокойно:

— Срок — неделя! Работайте.

Отчетливо было слышно, как мистер Лисопулос положил трубку, затем раздался тяжелый вздох и бурчание: «Ну почему кругом всегда одни идиоты? С какой-то глупой псиной разобраться не могут, и зачем все это на мою голову?»

Продолжая вполуха прислушиваться к беседе с призванной в кабинет секретаршей, я попыталась совместить радостное хлопанье в ладоши с хладнокровным анализом поступившей информации. Итак, стало ясно, что я не ошиблась, мистер Николас Лисопулос, член совета директоров киноконцерна «Новый Голливуд», замешан в краже собаки, принадлежавшей контрразведке Рэнда, более того, он точно знает ее местонахождение и финансирует исследования, цель которых — выяснить, чем же данный бульдог отличается от прочих представителей своей породы. Исследования эти проводятся в какой-то клинике, скорее всего ветеринарной. Дело осталось за малым — выяснить адрес клиники, найти собачку, изъять ее и триумфально прибыть к дорогому шефу. Хлопот-то! Презрительно фыркнув, я залезла во флаер и направилась к ближайшему справочному центру.

Через час от моей самоуверенности остались одни лохмотья — общение с базой данных Новой Калифорнии показало, что на планете насчитывается примерно полсотни ветеринарных клиник, три из них находятся непосредственно в Нью-Фриско, но врач по имени Жан-Пьер не значится ни в одной.

«И что теперь?» — риторически вопросила я.

«Что-что, — ехидно поддразнил взявшийся невесть откуда внутренний голос, — в очередной раз нарушать уголовный кодекс».

«И откуда ты такие слова знаешь?» — изумилась я.

«Образование, интеллект и все такое прочее. А ты бы, чем занудствовать, лучше бы о деле подумала».

О деле… Хорошо, пусть будет о деле. Значит, так. Пытать объект — фи, грязная работа не для спецагента д'Эсте, следовательно, интересующую меня информацию нужно получить незаметно, и перспективнее всего выглядит в этом плане посещение апартаментов мистера Лисопулоса в отсутствие там членов семьи и обслуживающего персонала.

Приняв это свежее решение, я в очередной раз поменяла облик, вновь превратившись в расфранченную, но на сей раз деловую женщину, и позвонила миссис Лисопулос, благо ее домашний телефон имелся в справочной системе Новой Калифорнии. Когда на экране возникло изображение миловидной, ухоженной женщины, я отбарабанила свою любимую, не раз проверенную легенду:

— Добрый день, вас беспокоит корреспондент журнала «Частная жизнь», мы готовим репортаж о женах известных бизнесменов. Не согласились бы вы дать интервью?

Глаза собеседницы загорелись, видимо, жизнь ее была достаточно скучна и она радовалась любому событию, способному внести хоть какое-то разнообразие.

Получив немедленное приглашение, я уточнила адрес и двинулась к уже опостылевшему мне дому. Охранник на входе, увлеченно читавший убогую бульварную газетенку, мельком поинтересовался, к кому я, и, услышав:

— К миссис Натали Лисопулос, — небрежно кивнул, вновь перенеся свое внимание обратно на более чем откровенную фотографию известной на всю Галактику певицы. Я спокойно спустилась на нужный этаж и позвонила в одну из двух выходивших на площадку квартир.

К моему приходу хозяйка переоделась и блистала изысканной роскошью, не лишенной вкуса. После непродолжительной церемонии знакомства она пригласила меня в гостиную, где был сервирован чай. Лишь только я переступила порог комнаты, как из моей груди вырвался изумленный возглас — всю противоположную стену занимало огромное окно, а панорама с высоты тринадцатого этажа была поистине фантастическая.

Миссис Лисопулос с гордостью заметила:

— Вид на парк и озеро открывается только из двух небоскребов, за эту квартиру Николас заплатил огромные деньги, и я никогда не понимала наших друзей, отдавших предпочтение виллам на окраине, где в окно видишь лишь кусты да клумбы. Но, — спохватилась она, — прошу вас, присаживайтесь, выпейте чаю.

С удивительно приятным чувством оглядев весьма аппетитные канапе и пирожные, я была вынуждена принять любезное приглашение, и мы, чинно опустившись в кресла с двух сторон от столика с отнюдь не скудной трапезой, приступили к игре в вопросы-ответы.

Минут через сорок тарелки опустели, и я принялась благодарить хозяйку за теплый прием и интересную беседу. Она отвечала мне в том же духе, и расстались мы вполне удовлетворенные.

Выбравшись на крышу, я облегченно вздохнула, залезла в свой флаер и попыталась рассортировать ворох полученных от миссис Лисопулос сведений об укладе их замечательной семейной жизни. Муж, он же добытчик и кормилец, вставал около девяти и через час отбывал в офис (это я и сама отлично знала), хозяйка же валялась в постели до полудня, а к двум отправлялась в благотворительный фонд (или к любовнику, уточнять я не стала), три часа квартира стояла пустая, затем появлялась приходящая домработница, смахивала отовсюду пыль, гладила принесенное чистое постельное белье и одежду, забирала грязную и готовила ужин, чтобы к семи (время возвращения хозяев никогда не менялось) подать на стол свежеподжаренную рыбу, птицу и прочие малокалорийные блюда. Убрав со стола, она уходила, и Лисопулосы проводили очередной скучный вечер. Миссис у телевизора и телефона, мистер у компьютера (в основном новости) и тоже у телефона. Разнообразие в размеренное течение их жизни вносили совместные посещения различных общественных мероприятий и частных вечеринок, устраиваемых сильными мира сего. Последних на Новой Калифорнии было негусто, но минимум раз в неделю, надев платье со шлейфом и смокинг с бабочкой, Лисопулосы выбирались в свет, изображая абсолютно счастливую чету (возможно, совершенно искренне).

Это, естественно, не все, меня походя снабдили ворохом ценнейшей информации о том, какие магазины посещает миссис и какой фирмы нижнее белье предпочитает, должно быть, за появление названий в прессе владельцы одаривали своих клиентов щедрыми скидками. Но единственный ценный факт, ради которого все и затевалось, выглядел следующим образом — примерно с половины второго до четырех я могу беспрепятственно проникнуть в апартаменты Лисопулосов, чтобы поискать там хоть какие-нибудь сведения относительно загадочной ветеринарной клиники.

— Ох, наживу я себе с этой собакой кучу неприятностей, — пожаловалась я приборной панели, которая в ответ ехидно подмигнула датчиком количества топлива. — Тьфу ты черт!.. Ой, прости солнышко, — извинилась я перед флаером, все же мне на нем еще довольно долго лететь, а в наше время техника умная пошла, может и обидеться.

Нет, обошлось, я благополучно прибыла в гостиницу, сообщила администратору, что в облюбованном мною флаере энергия на исходе, и отправилась в номер. Принимать ванну да лелеять коварные замыслы.

Вышеупомянутые замыслы лелеялись лучше некуда, и проснулась я с четким планом действий, сводившимся к утверждению — будьте проще, и никто ничего не заподозрит.

Движимая столь оптимистичной мыслью, в час дня я во вчерашнем обличье преуспевающей журналистки появилась в холле небоскреба, мельком бросила охраннику номер квартиры Лисопулосов и проследовала к лифту. В целях конспирации я спустилась на тринадцатый этаж, но звонить в дверь апартаментов своего несостоявшегося работодателя не стала, а прошла на пожарную лестницу, где примостилась на ступеньке и вся обратилась в слух, правда, для надежности, еще и в щель от неплотно прикрытой двери поглядывала. Довольно продолжительное время на площадке ничего не происходило — как-никак разгар рабочего дня, и мужское население двух квартир в поте лица зарабатывало средства на содержание своих прекрасных половин, которые всегда находили, куда эти средства мгновенно пристроить…

Ровно в половине второго, точно по расписанию, дверь Лисопулосов открылась и из нее появилась безупречно выглядевшая миссис. Через двадцать секунд она исчезла в лифте, и я от всей души понадеялась, что увлеченный очередным бульварным листком охранник не обратит внимания на отсутствие рядом с женой кинобосса настырной журналистки. Выждав на всякий случай еще несколько минут, я начала операцию по незаконному проникновению в чужую квартиру.

Перво-наперво из сумочки был извлечен маникюрный набор, где среди разнообразных пилочек и кусачек мирно покоилась электронная отмычка (просто так, на всякий случай). Стоит заметить, что ни на одной таможне содержимое моей косметички не вызвало вопросов, а отмычка была далеко не самым невинным приспособлением из там имевшихся. Так вот, достав отмычку, я, как уголовник со стажем, привычно натянула перчатки и за пару минут вскрыла суперсовременный супернадежный замок — не зря же электроника и кодирование были моими любимыми предметами при обучении как в Таможенной академии, так и в контрразведке.

Просочившись внутрь, я захлопнула за собой дверь и направилась на поиски помещения, служившего хозяину квартиры продолжением офиса. Довольно быстро обнаружив рабочий стол, украшенный компьютерной системой, я расположилась в кресле большого босса и принялась аккуратно потрошить его ящики, для надежности водрузив перед глазами список всех ветеринарных клиник планеты с координатами их ведущих врачей. Обыск стола ничего не дал, поскольку обнаруженную в потайном отделении коллекцию пикантных фото некоторых ведущих новоголливудских актрис, блистающих в «мыльных операх», полезной находкой не назовешь. Можно было бы, конечно, заявиться к мистеру Лисопулосу, потрясая пачкой возбуждающих картинок, и поставить ультиматум — немедленно отдайте мне собаку, или обо всем узнает ваша жена, вот только терзали меня подозрения, что результат, к которому приведет подобное выступление, мне не понравится. Вздохнув, я отправила коллекцию дамочек на прежнее место и включила систему.

Меня постигло глубокое разочарование — мои способности остались не у дел, никакого намека на защиту информации от несанкционированного доступа не было и в помине. Или член совета директоров киноконцерна считал жену и домработницу идиотками, или полностью им доверял. Во втором случае он очень счастливый человек, но, увы, у меня возникли очевидные сомнения. Наиболее же простое объяснение заключалось в том, что никакой хоть сколько-нибудь ценной информации в данной системе не содержалось. Собственно, так оно и оказалось — я рылась в недрах умной железки около часа, и в конце концов была вынуждена признать свое полное поражение.

— И что теперь? — громогласно осведомилась я у висящего на стене пейзажа.

Через секунду я уже снимала его со стены и изучала спрятанный сзади сейф. К сожалению, предмета «Как незаметно вскрыть домашний сейф новейшей конструкции» или чего-либо подобного в программу моего обучения не включили, и лучшее, на что я была способна в данной ситуации, — подложить под стальной ящик нужное количество пластиковой взрывчатки, тринитротолуола или чего-нибудь подобного, да и то если специалист предварительно снабдит подробнейшей инструкцией по применению.

Водрузив творение современного художника на место, я взглянула на часы. До появления домработницы оставалось минут двадцать, и следовало сматывать удочки.

«Думай, черт побери», — приказала я себе и уставилась на список ветеринарных клиник. Странно, но ничего, хоть отдаленно напоминающего озарение, на меня не снизошло, и я отправилась в обзорную экскурсию по комнате. Через пять минут я обнаружила в стене бар, сплошь заставленный бутылками. Не удержавшись, я отхлебнула глоток обожаемого мартини, поморщилась при одном взгляде на текилу и продолжила осмотр, но, так ничего и не найдя, безнадежно плюхнулась в кресло. Мой рассеянный взгляд упал на сиротливо лежащую возле большого монитора толстенную книгу — «Свет истинной веры» некоего Германа Зенона. Удивившись наличию подобной литературы в кабинете делового мужчины, я взяла ее в руки и раскрыла на месте, отмеченном закладкой. Пробежав глазами пару абзацев, захлопнула и отложила. Собственно, какое мне дело, кто что читает в свободное время.

Стоп! Вздрогнув, я извлекла из книги закладку, оказавшуюся визитной карточкой, и уставилась на золотые буквы: «Жан-Пьер Тиссо. Нейрохирургическое отделение, центральная городская больница Святой Барбары».

 

Глава 5

Пока я стояла, тупо пялясь на кусочек картона, случилось неизбежное — хлопок двери возвестил о приходе домработницы. Сдержав первый порыв, я не стала в панике прятаться под стол, а тихо подкралась к двери и провела рекогносцировку на местности. Выяснилось, что путь к двери свободен: приходящая прислуга, напевая, возилась на кухне, разбирая продукты, чем я не замедлила воспользоваться. Ужом проскользнув по коридору, я в мгновение ока оказалась на лестничной площадке и со всей осторожностью прикрыла входную дверь, после чего поставила себе высший балл за проявленное в критической ситуации хладнокровие. На волне душевного подъема я быстренько миновала охранника, даже не взглянувшего в мою сторону (наглец все-таки!), и со всем доступным комфортом устроилась в своем флаере.

Итак, от предположения, что бульдог спрятан где-то на Новой Калифорнии, я продвинулась примерно на тысячу миль — теперь в моем распоряжении появилась информация о конкретном здании в Нью-Фриско, где держат собачку, и человеке, в чьем ведении она все это время находилась. Неясным оставалось одно — с чего вдруг я, идиотка эдакая, решила, будто псину держат в ветеринарной лечебнице? Да, моя бульдожка безусловно животное, но аппаратурой, необходимой для ее изучения, оснащены только крупные медицинские учреждения, а частным или ветеринарным клиникам, пусть даже очень хорошим, такое оборудование просто не по карману. Подумай я об этом вовремя, всю информацию можно было бы получить, не выходя из справочного центра, благо Жан-Пьер — имя довольно редкое, и вряд ли среди его обладателей так уж много врачей, работающих в крупнейших больницах Новой Калифорнии. В общем, все, как обычно, — сама себе создаю трудности, а затем блистательно их преодолеваю. Ничего нового…

— Отлично, — пробормотала я себе под нос, — дело за малым — раздобыть зверюшку и, напевая трогательный марш, приволочь ее домой. С чего же начнем?

Ответ пришел сам собой — с посещения больницы, где исследуют несчастного бульдога, и изучения всех имеющихся там входов и выходов. Правда, для реализации данного плана с максимальным эффектом, то есть не привлекая к себе восхищенных взглядов окружающих, следовало привести внешний вид в соответствие с новой ролью, кроме того, желудок начал настойчиво намекать, что еда — это не только удовольствие, но и насущная необходимость…

Не теряя времени, я разделалась с бытовыми проблемами и в облике серой мыши вновь направилась в справочный центр, на сей раз выяснить что-нибудь полезное о центральной городской больнице Нью-Фриско, откуда мне, собственно, предстояло выкрасть ценного денебианского бульдога. Часовое подробное исследование показало, что на первый, второй, да и третий взгляд вышеупомянутое заведение практически ничем не отличалось от своих инопланетных аналогов.

Больница была основана в первые же годы колонизации Спики III, впоследствии переименованной в более благозвучную и осмысленную Новую Калифорнию, и сначала врачи с пациентами ютились во временных легких домиках, затем рядом с административным центром Нью-Фриско было выстроено внушительное здание, отвечающее всем нуждам современной медицины. Вот в этом миниатюрном мирке, нашпигованном суперсовременной аппаратурой, мне и требовалось отыскать тщательно запрятанную собачку… Но мы же не пасуем перед трудностями!

Вскоре я, с букетом цветов и мешочком фруктов, соорудив на лице достаточно скорбное выражение, входила в просторный холл больницы. Подойдя к окошку справочного, поинтересовалась у пожилой администраторши:

— Простите, где лежит мистер Смит?

Мельком на меня глянув, женщина отложила какие-то клубочки и крючочки, забарабанила по клавиатуре и, не отрывая глаз от монитора, уточнила:

— Джеймс или Алекс?

«Да какая разница», — чуть не вырвалось у меня, но я воззвала к здравому смыслу и пробормотала:

— Алекс.

— Отделение хирургии, седьмая палата. — Дав понять, что разговор на этом завершен, администраторша ухватилась за свое рукоделие, я же направилась дальше по коридору, изучая указатели. Далеко, правда, продвинуться не удалось, так как меня остановил грозный оклик:

— Девушка, вы куда?

Обернувшись, я узрела весьма серьезного вида бабульку с пылесосом-автоматом наперевес. Рефлекторно вытянувшись в струнку, я отрапортовала:

— К Алексу Смиту, отделение хирургии, седьмая палата.

— А-а, — уже более миролюбиво протянул страж. — Только вот почему без халата?

Вступать в пререкания я не стала и вскоре продолжила путешествие по больничному коридору, одетая по всем законам жанра — в бледно-голубой халат — и сменив неприглядные туфли на еще более неприглядные тапочки. Шлепая в нужном направлении, я довольно ухмылялась — задумка сработала, больной с редкой фамилией Смит обнаружился, и я получила возможность абсолютно беспрепятственно проникнуть внутрь здания и сунуть любопытный нос во все закоулки. Достигнув первой же попавшейся палаты, я зашла внутрь и всучила лежащей там старушонке свои дары. Избавившись от ноши и оставив бабушку в полном недоумении, я начала планомерное исследование здания больницы.

Вердикт вышел простой, но совсем не утешительный — на территории, более-менее доступной для больных и посетителей, никакие собаки не разгуливали, а проникнуть за надежно запертые двери исследовательских лабораторий человеку со стороны невозможно — следует пройти проверку сетчатки глаза да еще иметь с собой специальную карточку-пропуск. Положим, карточку я еще могла бы раздобыть, но, увы, глаза мои вряд ли устроят контрольную систему. В полном изнеможении после многочасового похода по больнице с заговариванием зубов особо подозрительному персоналу я рухнула в кресло в здешней кофейне и некоторое время тихо ругалась. Затем встала, гордо задрала нос, расправила плечи и отправилась на улицу ознакомиться с альтернативными способами проникновения в закрытые части здания. Этих самых путей оказалось довольно много — несколько черных ходов, мусоропровод, грузоподъемник. Беда была в одном — все эти райские блага находились за высоким забором с сигнализацией. Немного повздыхав и точнее оценив диспозицию, я понуро отправилась домой. Ужинать и думать. Именно в таком порядке.

С ужином все удалось блестяще, грандиозный успех, а вот вторая часть плана вызвала определенные трудности. До посещения больницы, в моем представлении, дальнейшее развитие событий выглядело следующим образом: выяснить, где объект, незаметно пролезть и стащить его, но грубая реальность наглядно продемонстрировала, что для одинокой неопытной девушки, лишенной на чужой планете какой бы то ни было поддержки, подобная задача может оказаться невыполнимой. Не сомневаюсь, что лет через пятнадцать, когда поднаберется опыт, такие проблемы уже не будут представлять сложности, но пока приходилось честно и откровенно признаться: на сегодняшний день в данной ситуации я пасую.

Но чем отличается успешный человек от неудачника? В основном разнообразием способов, изобретаемых для достижения поставленной цели. Не получается взять больницу штурмом, пойдем другим путем. Кто совершенно точно знает, за какими дверями томится несчастная собака? Правильно, доктор Жан-Пьер. Следовательно, если втереться к нему в доверие и основательно заморочить голову, то удастся добраться и до бульдога. Окрыленная этой мыслью, я доползла до постели и уснула ужасно усталая, но относительно довольная.

Когда на следующий день я вновь переступила порог справочного центра, меня там приветствовали, как родную. Немного пообщавшись с дежурным по залу, в чьи обязанности входило помогать заезжим туристам тыкать в нужные кнопочки, я подошла к одному из компьютеров и принялась за поиск информации об интересующем меня докторе.

К вящей моей радости, доктор оказался довольно известным персонажем в научных кругах, автором пары десятков статей, опубликованных в серьезных медицинских журналах. Что ж, мне это только на руку. Жаль, его популярность была не столь велика, чтобы можно было выяснить подробности личной жизни, хотя, если вдуматься, наличие жены особой роли не играет, на молоденьких хорошеньких дурочек мужчины реагируют одинаково, вне зависимости от семейного положения. Пробежав напоследок по диагонали вышеупомянутые статьи, я переписала телефон доктора и отправилась переодеваться.

Для соблазнения ведущего нейрохирурга требовался интеллигентно-аппетитный вид, на создание которого я убила массу времени. Юбка до пола с разрезами до бедер, полупрозрачная кофточка небрежно застегнута на пару пуговиц, кудри черного парика собраны в целомудренный хвост, на носу очки с простыми стеклами, призванные придать моему облику легкий налет академичности. Оглядев себя в очередной витрине, я удовлетворенно хмыкнула и извлекла из сумочки свежеприобретенный сотовый.

Дома доктора, естественно, не оказалось, выслушав вежливый призыв автоответчика не класть трубку (мужским голосом, стоит заметить), я ее все же положила и перезвонила в больницу. К моему искреннему удивлению, Жан-Пьер Тиссо оказался свободен, и довольно быстро я услышала в трубке раскатистый рык:

— Слушаю.

Мгновенно войдя в роль, я залебезила:

— Добрый день, доктор Тиссо. Меня зовут Антея Пард, я с Рэнда, изучаю там медицину и собираюсь специализироваться в нейрохирургии. Нам профессор столько о вас говорил… Я прилетела к родственникам и не смогла удержаться, чтобы не попросить вас… Доктор, не могла бы я немного постажироваться под вашим руководством? Ваш бесценный опыт…

Тут мои излияния были бесцеремонно прерваны:

— Адрес больницы знаете?

— Да, — ошарашенно ответила я.

— Жду вас через час. — И собеседник отключился.

«Как-то слишком легко тебе это удалось», — озабоченно заметил проснувшийся вдруг внутренний голос.

«Отстань. Когда все сложно — ты ноешь, когда просто — становишься излишне мнительным. Это не очень конструктивный подход».

Заткнув таким образом зарвавшегося комментатора, я направилась в больницу, прокручивая в голове все, что мне было известно о медицине вообще и нейрохирургии в частности. Львиную долю своих скудных знаний я почерпнула из предэкзаменационных стенаний Марси, которую угораздило выбрать себе это в качестве будущей профессии, причем никакие уговоры не смогли переубедить мою обычно покладистую сестренку. Медицинский — и точка, упрямо твердила она, сжимая пухлые губки, прятать которые под хирургической маской было, на мой взгляд, настоящим преступлением.

Завистливо вздохнув при мысли, что Марси с Марком в данный момент лениво валяются на золотом песке Аркадии и не думают ни о чем, кроме того, куда бы сходить поужинать, я приземлилась на больничной стоянке и уверенно направилась к главному входу. Достигнув справочного, я сообщила вчерашней знакомой, что у меня назначена встреча с доктором Тиссо. После недолгих телефонных переговоров мне было предложено подняться на третий этаж, кабинет 351. Для визита к врачам облачаться в халат с тапками не требовалось, и я смогла сохранить нетронутым свой любовно выпестованный облик.

Подойдя к нужному кабинету, я робко постучала и, услышав уже знакомое рычание, означавшее, по-видимому, «войдите», открыла дверь и буквально просочилась внутрь. Доктор вполне соответствовал своему голосу — очень крупный, с черной взъерошенной гривой, он возвышался над своим рабочим столом, словно человек-гора.

— Я так понимаю, вы мисс Пард? — уточнил он вместо приветствия. — Садитесь.

Мне указали на кресло, отстоявшее от стола метра на два.

— Совершенно верно, доктор. Я так рада, что вы нашли время со мной встретиться, — промурлыкала я. — Надеюсь, у вас найдется местечко для еще одной практикантки?

С этими словами я закинула ногу на ногу, и в разрезе юбки весьма недвусмысленно мелькнула кружевная резинка. Доктор стрельнул глазами на мои ножки, оценивающе изучил коленки и предложил:

— Если хотите, можете поработать в одной из лабораторий.

— Конечно, хочу! — с жаром воскликнула я.

— Посмотрим. Кстати, где вы учитесь?

— На Рэнде, на четвертом курсе Государственного Медицинского института у профессора Роэлла (точнее, там учится моя сестра, но это несущественные подробности). И профессор всегда отзывается о вас с большим уважением.

Судя по довольной улыбке доктора, старалась я не напрасно. Несколько комплиментов и весьма скромная обзорная экскурсия по привлекательному женскому телу затуманили его мозг, оставалось развить успех.

— Ох, доктор, просто не терпится приступить!

— Так сразу? — снисходительно улыбнувшись, собеседник встал и с видом величайшего одолжения произнес: — Тогда пойдемте.

Я двинулась за ним и, о чудо, мы подошли к одной из заветных бронированных дверей. После сложных манипуляций доктор ее открыл и, заметив мой удивленно-вопросительный взгляд, пояснил:

— Это же не исследовательский институт, а больница, тут много посторонних, поэтому все лаборатории очень строго охраняются, тем более если речь идет о засекреченных проектах.

— А у вас и такие есть? — старательно изображала я восторженную дуру.

Доктор взглянул на меня. Подозрительно, или мне так только показалось?

— Конечно, есть, мы тут не в игрушки играем.

— О, простите великодушно, просто мне всегда казалось, что подобные исследования проводят в подземных бункерах или на специальных полигонах с круглосуточной охраной.

Спутник рассмеялся, и я еле удержалась от желания заткнуть уши, настолько громоподобно прозвучал его хохот в больничном коридоре.

— Душенька, вы с луны свалились? У нас маленькая мирная планета. Какие подземные бункеры, какие полигоны? Все вполне цивилизованно, да вы в этом сейчас и сами убедитесь.

Словно желая немедленно сдержать данное обещание, доктор резко затормозил возле очередной двери и широко ее распахнул. Мы вошли в кабинет, сплошь уставленный аппаратурой и склянками. За экраном монитора сидела молодая женщина, занятая моделированием в специальной программе какой-то химической реакции.

— Мисс Котнер! — позвал ее доктор. — Знакомьтесь, это мисс Пард. Она будет вам помогать.

Женщина послушно встала и протянула мне руку.

— Клер, очень приятно.

— Взаимно, я Антея.

Мы обменялись рукопожатием, и доктор распорядился:

— Клер, введи пока мисс Пард в курс дела, а я на некоторое время вас покину.

Когда дверь за нашим начальством закрылась, Клер скорчила ему вслед озорную рожицу и проворчала:

— Вот зануда, — затем, повернувшись ко мне, добавила: — Да ты садись. Откуда приехала?

— С Рэнда.

— Ого!

Забавно, реакция Клер была точно такой же, как и у Тины, неужели на Новой Калифорнии так редки гости из центра Галактики?

— И как тебя к нам занесло? — удивленно спросила она.

— К родственникам приехала и чуть со скуки не померла, решила заняться хоть чем-нибудь полезным.

— Это разумно. Но вот руководителя ты выбрала не самого подходящего, — с сочувствием взглянула на меня новая знакомая.

— Почему? — сразу заинтересовалась я.

— Он ко всем молоденьким пристает… ну, сама понимаешь. Так что, если хочешь сохранить место, не рыпайся.

— И ты?.. — с трудом выдавила я из себя. Клер зарделась.

— Да. А что? Зарплата хорошая, перспективы прекрасные. Знаешь, что было с теми дурочками, которые визжали и раздавали пощечины? Никакой работы в медицине они на Новой Калифорнии теперь в жизни не найдут, разве что санитарками, лужи моющим пылесосом убирать.

— Но… это же… — Я чуть не задохнулась от возмущения.

— Это жизнь, Ант. Просто жизнь, — с видом умудренной опытом матроны вздохнула Клер, но вскоре озорная улыбка вновь озарила ее лицо. — Да ладно, что мы все о грустном, давай лучше…

— Постой, — перебила я ее. — А куда ушел доктор Тиссо? Тут у него не одна лаборатория?

— Ты что? На него пашет масса таких же идиотов и идиоток, как мы, этажа три лабораторий.

— Хотелось бы посмотреть…

— Конечно, нет проблем, — оживилась Клер. — Пойдем.

Во время экскурсии я внимательно озиралась по сторонам, стараясь отыскать малейшие следы пребывания собаки, но почти все лаборатории были наподобие нашей. Проходя мимо запертой на сложный электронный замок двери, я спросила спутницу:

— А здесь чем занимаются?

— Черт его знает, — пожала она плечами. — Ходят слухи, что там у нашего шефа стоит огромный сексодром, но получают приглашение разделить с ним это ложе лишь особо выдающиеся искусницы. Мы же, простые смертные, подобной чести не удостаивались и, главное, к этому не стремимся.

Вернувшись на свое рабочее место, Клер попыталась было начать объяснять мои будущие обязанности, но я прервала ее:

— Прости, не подскажешь, где тут у вас туалет?

— По коридору направо.

Сделав вид, что следую указанным курсом, я вихрем взлетала на два этажа и подошла к подозрительной двери. Подергав ручку и убедившись, что дверь заперта, я припала к ней ухом, силясь услышать хоть какой-нибудь звук. Через некоторое время вроде различила сопение и характерный звук стучащих по полу нестриженных собачьих когтей, хотя вполне могло оказаться, что мне это все померещилось.

— Мисс Пард, — раздался грозный рык (вот это точно не галлюцинация, а жаль).

Предчувствуя недоброе, я повернулась и практически уткнулась носом в излучающую недовольство грудь доктора Тиссо.

Подозрительно на меня уставившись, он повторил:

— Мисс Пард, могу я поинтересоваться, что вы тут делаете?

— Видите ли, я заблудилась…

Однако мои жалкие оправдания доктора явно не удовлетворили.

— Так-так. Ну-ка, милая девушка, буквально в двух словах расскажите мне об основных функциях продолговатого и среднего мозга.

Я не стала даже пробовать поднапрячь свою великолепную память, поскольку такого рода сведений там отродясь не содержалось.

— Э-э… — начала было я, надеясь, что спасительная реплика внезапно появится на кончике языка. Не появилась.

— Спасибо за исчерпывающий ответ, — язвительно процедил доктор, несколько секунд подождал непонятно чего, а затем рявкнул: — Мисс, вы не закончили даже первого курса медицинского института!.. — Он схватил меня за локоть и, дотащив до выхода из исследовательского крыла, вышвырнул за дверь со словами: — Я не стану разбираться, какого черта вы сюда приперлись, но если еще раз здесь увижу, вызову полицию.

Дверь с грохотом захлопнулась, а я осталась стоять, несколько деморализованная таким развитием событий, одна в больничном коридоре.

«Ну что, любитель различных стратегий, — влез внутренний голос, — какие еще будут блестящие идеи?»

«Заткнись, а не то придумаю, как от тебя избавиться», — вяло огрызнулась я и пошагала к выходу.

В состоянии легкой прострации я вернулась в гостиницу, подошла к стойке и вымученно улыбнулась администратору.

— Добрый день. Будьте добры, ключ от номера 413.

Он одарил меня непонимающим взглядом.

— Простите, мисс?

— Ключ от 413-го номера, — повторила я, добавив про себя тираду о пользе своевременной чистки ушей.

Портье спокойно уточнил:

— Мисс, вы уверены, что хотите попасть именно в этот номер?

Я возмутилась:

— Что за глупые вопросы? Конечно, уверена, я уже не первый день… — Тут я осеклась, поскольку узрела свое отражение. — Нет, простите, это все моя глупая рассеянность. — И, развернувшись, на сверхсветовой скорости покинула холл.

Оказавшись на улице, я прислонилась к стене, сползла по ней на ближайшую клумбу и истерически расхохоталась. Наконец-то это свершилось! Я-таки умудрилась припереться в гостиницу, забыв предварительно превратиться в Антуанетту д'Эсте. Неудивительно, что бедолага администратор чуток опешил. Немного успокоившись, я попыталась рассуждать здраво. По завершении этого процесса стащила парик и очки, уверенным шагом вошла в холл и направилась все к тому же портье.

— 413, пожалуйста, — спокойно попросила я и протянула руку.

Администратор автоматически вложил в нее ключ и попытался робко поинтересоваться:

— Мисс…

На ходу бросив:

— Простите, я очень спешу, — вихрем взлетела по лестнице и отрезала себя от остального мира массивной дверью из хвойного дерева.

— Уф-ф, — поделилась я обуревавшими меня чувствами с предметами интерьера, — лучший тайный агент всех времен и народов. Чуть что не так, мы сразу напрочь забываем основные принципы… И что теперь будешь делать? Хлопая глазами, объяснять персоналу гостиницы, что наряд приобретен на распродаже и в подобный прикид вырядилась вся женская часть населения Новой Калифорнии? Или решишь, что все вокруг идиоты и ничего не заметили? А может, у них… Стоп! Прекрати истерику, дура чертова. — Внушение подействовало, я утихомирилась и отправилась в ванную.

Лежа в горячей воде с горой пены, я лениво передвигала различные мысли, будто собирая головоломку. Краеугольным камнем, на котором строилась моя новая концепция, был постулат: мне все равно, что подумал администратор, в данный момент главное — придумать, как раздобыть бульдога. Ничего лучше, чем все тот же вооруженный штурм больницы, в голову не приходило, а посему я плюнула на логические игры, буркнула:

— Если гора не идет к Магомету, то… то Магомет идет спать, — и воплотила идею в жизнь.

Свежепроснувшийся в середине следующего дня Магомет, как ни странно, обнаружил в голове некий план действий. В похвальном темпе закинув в желудок пару булочек с джемом, я отправилась в центр города с целью посетить знакомый уже магазин для шпионов. Основной идеей визита была подготовка к различным неожиданностям — ну, например, иду я по улице, и вдруг у одного из магазинов привязан мой бедный бульдог. Что в такой ситуации следует делать? Грудному младенцу понятно — хватать объект под мышку и рвать когти в космопорт. А чтобы мне без проволочек продали билет, неплохо бы иметь при себе ветпаспорт на животину…

Старые знакомые за прилавком, услышав мою просьбу, удивились, но, сделав пару звонков, обещали помочь. Договорившись о цене и времени исполнения заказа, я покинула магазинчик и направилась… естественно, в справочный центр. Куда же, собственно, еще? По дороге мои мысли были заняты следующей проблемой — как заставить проходимцев, укравших ценную собачку, вывести ее за пределы больницы, прямо в мои загребущие лапки? Точнее, зачем им вообще может понадобиться извлекать зверюшку на свет Божий?

Единственный логичный ответ на этот вопрос — с целью изменения месторасположения бульдога в пространстве. А что сподвигнет их на столь активный шаг? Правильно — случайно просочившаяся из службы контрразведки информация о том, что похищенное с Рэнда животное обнаружено и не сегодня-завтра будет возвращено законным владельцам.

— Да, — тяжело вздохнула я, опускаясь на стоянку, — все же нелегкая это работа — ворочать мозгами.

Итак, с целью вроде разобрались, осталось определиться со средствами. Вариант припереться в Службу Безопасности Новой Калифорнии и повесить там на самом видном месте объявление: «Берегитесь, ворюги, расплата близка. Контрразведка Рэнда» не очень смахивал на приемлемый. Идея забраться в вышеупомянутом здании в женский туалет и, дождавшись прихода секретарши из разряда «прелесть, какая глупенькая», быстренько втереться к ней в доверие и таким способом сообщить шефу об обнаружении объекта, была ничуть не лучше. Точнее, план можно было счесть подающим надежды, но и вероятность после такого выступления найти последний приют в одном из озер парка Кандлстик круто возрастала. Чего-чего, а информировать похитителей, что контрразведка Рэнда, наступающая им на пятки и щелкающая от нетерпения зубами, представлена юной рыжеволосой прелестницей в единственном экземпляре, я уж точно не собиралась. Похоже, одной не справиться. Утвердившись в этой мысли, я зашла в справочный центр, чтобы выяснить место жительства некоего Эда Хруппа, одного из двух нештатных сотрудников Рэнда в Службе Безопасности Новой Калифорнии. Уточню, одного из тех двух, о наличии которых руководство сочло нужным сообщить желторотому стажеру. Выбрать же именно мистера Хруппа мне помог самый объективный судья на свете — серебряный доллар (ну ладно, ладно — обычная металлическая монетка). Поскольку существовал реальный шанс, что кое-кто из агентов в курсе похищения, причем играет на стороне похитителей, я ни при каких обстоятельствах не собиралась обращаться более чем к одному представителю родной контрразведки. Риск всегда необходимо сводить к минимуму, хотя бы в теории…

Выяснив координаты мистера Хруппа, я убедилась, что они совпадают с теми, которые сообщили мне на Рэнде, и, непонятно отчего приободрившись, решила нанести ему дружеский визит. Не сразу, разумеется, а когда рабочее время закончится и все честные граждане Новой Калифорнии засядут по домам рядом с женами и детьми, чтобы, валяясь на диване и читая газету, лениво потягивать пиво прямо из бутылки…

В общем, в начале восьмого я пошла на снижение к одному из небоскребов, поскольку именно в них проживала большая часть населения планеты, за исключением отдельных странных личностей, предпочитавших клумбы с грядками. Очередной раз выяснилось, что везучая я, как сотня утопленников, вместе взятые. Мой приход был ознаменован событием, случавшимся на Новой Калифорнии примерно раз в сто лет (это при том, что небоскребам от силы сорок), — в здании не работал ни один лифт. Швейцар, рассыпаясь в извинениях, гарантировал, что в течение часа неполадку всенепременно устранят, и предложил мне, равно как и еще двум товарищам по несчастью, отдохнуть в его комнате, посмотреть телевизор, выпить чаю… «Или чего покрепче, если мисс пожелает», — добавил он, едва заметно подмигнув.

Искушение было велико, но я устояла и, выяснив расположение пожарной лестницы, рьяно взялась за ее штурм (пусть и вниз, но все равно тридцать восемь этажей). С грехом пополам я доползла до нужной квартиры и… услышала, как за моей спиной заработал лифт.

— (вырезано цензурой), — выдала я меткий комментарий и нажала кнопку звонка.

Через некоторое время за дверью раздался грохот, сдавленное ругательство и кошачье шипение. Затем преграда между отдельным жилищем и всем оставшимся миром распахнулась, и моим глазам предстал более чем забавный персонаж.

Мужчина, открывший мне дверь, ничуть не походил на вальяжно потягивающего пивко представителя сильного пола. На вид ему было лет тридцать пять, густые светлые волосы, густая борода, смеющиеся глаза, отчетливо выступающее брюшко, очень, кстати, нетипичное для агента спецслужб, однако работа в СБ Новой Калифорнии по уровню активности была сравнима лишь с выращиванием парниковых роз. Пионы не годятся, у них шипов нет. Одет хозяин квартиры был практически в стандартный для суровых секретных будней наряд — майка, спортивные штаны и шлепанцы, а довершал сей феерический ансамбль ярко-зеленый фартук с причудливыми оборками. Боролся же с замком он, похоже, зубами, поскольку одной рукой тряс младенца, а другой крепко сжимал шумовку.

Окинув меня изумленным взором, этот впечатляющий образчик резидентуры нашей контрразведки тоскливо шмыгнул носом, пробормотал:

— Добрый вечер, проходите, располагайтесь, — и умчался вдаль по коридору.

Первым порывом было развернуться и убежать, — уж больно все происходящее не походило на тихий, серьезный разговор двух тайных агентов, но, напомнив себе, что вещи редко бывают такими, какими их ожидаешь увидеть, я аккуратно прикрыла входную дверь и двинулась вслед исчезнувшему видению.

— Черт! Ауу… — Это я, повторив подвиг хозяина, споткнулась о лениво развалившуюся посередь дороги кошку, которая, ни секунды не раздумывая, впилась в меня когтями, да так, чтобы не возникло ни малейших сомнений в том, стриженые они или нет.

С трудом отодрав от своей безвинно пострадавшей ноги пять рыболовных крючков, я подхватила их обладательницу на руки и продолжила путь, грея себя мыслью, что пока я это животное несу, нет ни малейших шансов об него споткнуться, следовательно, ноги в относительной безопасности.

Прибыв на кухню, я стала свидетелем локальной катастрофы. Все открывшееся моему взору помещение было заставлено рожками, банками, пачками и всевозможной посудой, а несчастный отец, держа на руках чадо, пытался соорудить ему кашку. Оглядевшись, дабы составить представление об истинных масштабах бедствия, я отпихнула папашу от плиты и занялась кашей сама, попутно освобождая пространство для жизни, исключающей риск любым движением что-либо опрокинуть.

Через четверть часа ребенок был покормлен и умыт, а его родитель глядел на меня широко раскрытыми, полными благодарности глазами. Я же, не останавливаясь на достигнутом, вытащила из холодильника скудные запасы и принялась за изготовление ужина для взрослой половины этой оригинальной семейки. Сие занятие не требовало такой сосредоточенности, как детская кашка, и я осмелилась завести разговор.

— Простите, вы Эдд Хрупп? — решив уточнить этот немаловажный факт, я внутренне содрогнулась при мысли, что будет, если сейчас окажется, что я ошиблась квартирой.

Слава Богу, пронесло.

— Он самый. А как ваше имя, спасительница?

— Антуанетта д'Эсте, сотрудник контрразведки Рэнда.

От такого сообщения собеседник чуть со стула не упал, но, быстро совладав с собой, разочарованно заметил:

— Ого! Жаль, а я уж подумал, что вы местный вариант Мэри Поппинс, правда, без зонтика.

— Увы, я довольно скоро вас покину. Кстати, а где миссис Хрупп?

Незадачливый отец вздохнул, баюкая задремавшего сына:

— На съемки улетела, а у няньки мать заболела, вот меня и оставили на хозяйстве. Я же первый раз в жизни все эти причиндалы вижу.

— Ничего, — утешила я, поставив перед самым его носом тарелку с ужином, — вы вполне неплохо справляетесь.

— Пвда? — прозвучало немного невнятно, но это объяснимо — незадачливый домохозяин набросился на еду.

— Абсолютная.

Когда большая часть содержимого тарелки перекочевала в объемистое брюхо мистера Хруппа, он наконец соизволил поинтересоваться:

— Простите, я как-то отвлекся. Раз уж вы не Мэри Поппинс, значит, появились в моем жилище отнюдь не с целью избавления умаявшегося Эда от бремени домашних хлопот. Что же вас привело?

Я лучезарно улыбнулась.

— Работа. Скучные трудовые будни. Мне очень нужна ваша помощь.

Собеседник всплеснул руками, чуть не выронив ребенка:

— Благодетельница! Все, что угодно. Хотите боевой катер?

— Нет, спасибо. Всего лишь служебный флаер космопорта. Надеюсь, вы все еще трудитесь в Службе Безопасности Новой Калифорнии?

— Ну… — помявшись, мистер Хрупп сознался: — Да.

— Отлично. Тогда у вас наверняка есть подходящие знакомые везде, где только наличие таковых может пригодиться. Достанете мне машинку на денек?

Пару минут молодой папаша сосредоточенно размышлял, затем кивнул:

— Скорее всего, да. Это все?

— Нет конечно. Будьте любезны, пустите по службе сплетню примерно следующего содержания: «Ой, девочки, представляете, у нас тут совсем не такое болото, как казалось. Какие-то местные бравые парни обокрали контрразведку Рэнда, и теперь все их спецагенты с накрученными хвостами землю роют и практически уже добрались до своей сверхсекретной пропажи». — Я помолчала, анализируя тираду. — Можно в менее напыщенной форме, но сохранив общую идею.

Лицо двойного агента отражало тяжелую внутреннюю борьбу, оно, впрочем, и понятно. Оказание требуемой помощи было чревато самыми разнообразными неприятностями: в случае, если откроется, что он работает еще и на Рэнд, его выгонят из местных спецслужб, а вместе с тем закончатся и поступления немаленьких сумм, ежемесячно отстегиваемых властями моей любимой планеты. Отказ же от сотрудничества сразу и стопроцентно гарантировал дальнейшее существование на одну зарплату… Не знаю, что оказалось решающим аргументом: умение считать деньги, склонность к риску или мои подвиги на кухонном фронте, — но мистер Хрупп принял правильное решение.

— Хорошо. Как скоро вам нужен слух и флаер? Я усмехнулась:

— Как водится, вчера. Если серьезно — с той скоростью, с которой вы сможете это провернуть, не привлекая особого внимания. Не хотелось бы потерять столь ценного сотрудника. Естественно, флаер — это пункт второй.

— Понял. Будет сделано.

Добившись необходимого результата, я встала и начала прощаться.

— Погодите, — всполошился хозяин, — вы даже чаю не попили. Хотите?

— Мистер Хрупп, а вы помните, где у вас хранится чай? — невинно спросила я.

Собеседник обвел кухню, более напоминающую поле боя, растерянным взглядом и помотал головой.

— Вот видите. Позвоните мне, когда запустится сплетня. Всего доброго. — И я на цыпочках двинулась по коридору, тщательно изучая пол под ногами на предмет наличия представителей семейства кошачьих. Обошлось без эксцессов, и я благополучно покинула миниатюрный филиал психбольницы.

Оказавшись на свежем воздухе, я облегченно вздохнула и решила, что стоило бы заглянуть сюда еще раз — очень уж хотелось посмотреть, как идет в этом доме жизнь при наличии женской артистической половины… Хотя, если все пойдет по плану, возможности зайти в гости мне не представится.

Заслышав недовольное бурчание голодного желудка, я поклялась ему в ближайшем будущем исправить это досадное упущение, проще говоря, поесть, и полетела за обещанным мне ветпаспортом. На сей раз никаких неожиданностей на моем пути не возникло, и процесс обмена денег на документ прошел в более чем сжатые сроки. Таким образом, дела, запланированные на сегодня, я блистательно выполнила и вручила себе поощрительный приз — право отдохнуть перед последним (дай Бог) этапом операции по возвращению блудного щенка. Местом для вечернего кутежа я выбрала тот самый ресторан на крыше небоскреба, где с таким удовольствием проводила в прошлый раз время в обществе Мигеля.

Блюд, заказанных мной, с лихвой хватило бы на несколько влюбленных парочек, но я взялась за поглощение пищи с похвальным энтузиазмом и непоколебимой уверенностью в успехе предприятия. Параллельно этому полезному занятию я боролась с приступами легкой ностальгии путем детального разглядывания идиллического пейзажа. Беззаботный вечер потихоньку сменился столь же беззаботной ночью, и лишь одно вносило легкий диссонанс в происходящее — пить я себе запретила категорически и часов до четырех наслаждалась прелестями природы и кухни Новой Калифорнии на совершенно трезвую голову.

На следующее утро (или день, кому как) я проснулась от назойливого треньканья сотового, который благодаря проявленной мной предусмотрительности мирно покоился на противоположном конце номера. Как обиженная медуза, я сползла с кровати и, не открывая глаз, добрела до не в меру занудно пиликавшего телефона. Затем встряхнулась и бодрым голосом произнесла:

— Добрый день, я вас внимательно слушаю. (И откуда только силы на столь длинную и приемлемо выстроенную фразу взялись?)

С другого конца донеслось:

— Добрый. Это Антуанетта? Я поспешила подтвердить:

— Да, мистер Хрупп, это я. Есть новости?

— А вы сомневались? — обиделся собеседник. — Сами же просили — как можно скорее. Так вот, флаер вы в любой момент можете получить, позвоните по этому номеру, — был продиктован длинный ряд цифр, — спросите Корнелию Артис. А историю об успехах наших молодцев на Рэнде уже вовсю обсуждают секретарши.

— Мистер Хрупп, вы сокровище! — с чувством воскликнула я.

— Не без того, — самодовольно отозвался он. — Если еще что-нибудь понадобится — звоните.

— Не премину. Спасибо.

Положив трубку, я прикинула, каким временным запасом располагаю. Получалось, что даже при самом неудачном стечении обстоятельств пара часов у меня имеется, а значит, почистить зубы успею. Вперед!

Минут через сорок я, чистая и сытая, уже вовсю складывала вещи. Упаковав сумку, тысячу раз поблагодарив персонал гостиницы и клятвенно обещав непременно останавливаться только у них, я позволила отнести свой багаж в заблаговременно вызванное такси и отправилась на встречу с Корнелией Артис.

Приземлившись на небольшой тихой стоянке у одного из боковых входов в парк Кандлстик, я попросила водителя подождать и направилась к миловидной брюнетке лет сорока, небрежно курившей возле весьма приметного флаера космопорта.

— …Только Эд клятвенно обещал мне, — говорила она минут через пять, — что в случае тяжелых повреждений машины стоимость ремонта возместят.

— Об этом не тревожьтесь. К тому же я не собираюсь совершать никаких опасных для собственности космопорта маневров. (Ну не могла же я признаться, что мощный служебный флаер мне нужен сначала для того, чтобы удирать от разъяренных похитителей собаки, а затем чтобы проникнуть «зайцем» на ближайший рейс, приземлившись непосредственно на летное поле, ибо меня терзали серьезные сомнения насчет возможности приобрести билет в установленном порядке.)

Корнелия заметно успокоилась.

— Тогда все хорошо. Вот ваша машина, документы внутри, пропуск на лобовом стекле. Когда планируете ее вернуть?

— Не позднее завтрашнего вечера.

— Замечательно, значит, до завтра. — Корнелия вручила мне ключи и направилась к выходу со стоянки.

Я же вернулась к своему такси, чтобы расплатиться и забрать вещи, после чего залезла в одолженное у местного космопорта средство передвижения и понеслась в до боли знакомое кафе, находившееся возле офиса мистера Лисопулоса.

Заняв свой любимый столик, я заказала кофе, воткнула в ухо наушник от лисопулосовского «жучка» и, располагая массой свободного времени, попыталась свести скопище известных мне фактов в более-менее стройную цепочку.

Итак, около пяти месяцев назад контрразведка Рэнда приобретает в питомнике жутко дорогого денебианского бульдога, растит его, холит, лелеет, дрессирует и что-то делает с собачьей головой. Когда щенок достигает сознательного возраста и его уже можно начинать использовать, он таинственным образом пропадает. Из контрразведки Рэнда, что само по себе не кажется ординарным событием. Обнаружив пропажу, руководство разослало по всей Галактике группы поиска, причем в Новую Калифорнию верили не шибко, следовательно, и группа оказалась так себе, одна я, проще говоря.

Похитители в это время заменяют собаку, дублер улетает, чтобы запутать след, а ту, из-за которой весь сыр-бор и разгорелся, отправляют под крылышко доктору Жан-Пьеру для всестороннего исследования. Зачем? А похоже, сами заговорщики не до конца осведомлены о назначении и методах использования своего трофея. Ладно, собака растет, над ней ставят опыты. Тут на след выхожу я и, не придумав ничего умнее, решаю заставить этих товарищей, испугавшись, перевезти животину, дабы мне сподручнее было ее отобрать. Картина, так сказать, маслом — отряд особого назначения в полной боевой экипировке, а навстречу ему Нэтта с парализатором наперевес. К слову сказать, мое оружие и на оружие-то непохоже — старинный дамский револьвер, отделанный перламутром и выглядящий как стильная зажигалка. Вот с его-то помощью я и планирую отобрать зверюшку. Чем бы дитя не тешилось…

От упаднических дум меня отвлекло раздавшееся в моем ухе недовольное бурчание, а затем гневные возгласы мистера Лисопулоса — судя по общему смыслу реплик, запущенный мной слух достиг цели.

— Да, понял, я подумаю, — закончил большой босс разговор и пару минут посвящал всех, кто мог его слышать, в подробности появления на свет начальников контрразведки Рэнда с довольно точной оценкой их мыслительных способностей. Поток излияний прервал телефонный звонок.

— Слушаю, — прорычал объект.

— Да, уже в курсе.

— Что делать? Как что? — взорвался мой несостоявшийся шеф. — Собаку бритвой по горлу и в болото.

На этом месте я чуть со стула не упала, ибо весь тщательно взлелеянный мной план летел в то самое болото.

— Хорошо, Уильям, с доктором проблем не будет, не беспокойся.

В моем ухе вновь воцарилась тишина. Черт! Что значит «бритвой по горлу»! Это же ценная собака. Но, с другой стороны, что должны делать заговорщики, если СБ Рэнда стало известно, где ее имущество? Контрразведка моей планеты одна из наиболее влиятельных и могущественных, с ней связываться — себе дороже. И почему только я, идиотка эдакая, не подумала обо всем этом раньше?

— Жан-Пьер? — Это снова мистер Лисопулос забеспокоился. — Слушайте меня внимательно. Про бульдога знают. Быстро вытащите у нее из головы чип, собаку усыпите, труп сожгите, а сами с чипом немедленно ко мне. Поняли?

— Нет, других вариантов нет. Выполняйте. Ну, вот. Доигралась. И что теперь? Прибыть к начальству и с покаянным видом признать, что хотела все сделать сама и блистательно провалила операцию? Выскочив на улицу, я в панике заметалась взад-вперед. Свежий воздух вкупе с физической нагрузкой стимулировали появление спасительной мысли, а потому я помчалась к флаеру и схватилась за сотовый телефон. Только бы доктор еще не ушел!

— Я вас слушаю, — раздался привычный уже рык.

— Доктор Жан-Пьер? Не кладите трубку. С вами говорит представительница контрразведки Рэнда. Мне известно, что похищенный с Рэнда бульдог находится в вашей больнице, а вам отдали приказ его выпотрошить и убить, — выпалив столь длинную тираду, я перевела дыхание. Не услышав коротких гудков, я уже спокойнее продолжила: — Доктор Тиссо, вы поймите одну простую вещь — вас они в живых тоже не оставят, свидетели им не нужны.

— Я все понял. — Мне кажется или голос доктора звучит немного неуверенно? — Кроме смысла вашего звонка.

— Я могу вас спасти, но взамен мне нужна собака.

— Спасти? — с иронией в голосе переспросил он. — Пока что никто не выказывает желания ворваться в больницу и застрелить меня.

Глубоко вздохнув, я попыталась говорить убедительно:

— Доктор, давайте порассуждаем вместе. Вы знали о готовящемся похищении собаки? — Молчание. — Так я и думала. Значит, вас привлекли только на этапе исследования и исключительно для этого. И зачем, скажите, оставлять вас в живых после того, как собака будет убита и чип окажется у них в руках? Вы станете ходячей угрозой разоблачения, а дивидендов никаких. — Я приделала последнее звено к моей стройной логической цепочке и замолчала, ожидая реакции собеседника.

Наконец он заговорил:

— И что вы можете мне предложить?

Чуть не запрыгав от восторга, я быстро заговорила:

— Я прилетаю в больницу, забираю вас с бульдогом и доставляю вас в местную СБ, под защитой которой вы в ближайшее время будете переправлены на Рэнд.

После небольшой паузы доктор проронил:

— Хорошо. Жду вас в холле больницы.

— Буду через пятнадцать минут, — сообщила я и в ту же секунду взмыла в небо.

Пребывая в самом радужном настроении, по пути я то и дело усмехалась, удивляясь доктору, так легко позволившему себя убедить. Даже почти не нарушая правил движения, я умудрилась через заявленное время добраться до больницы. Жан-Пьер с вожделенным бульдогом на поводке и в наморднике уже нервно переминался с ноги на ногу, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно и флиртуя с уже знакомой мне седовласой дамой, выглядывавшей из окна справочного. Не мешкая ни секунды, я направилась к нему.

— Доктор Жан-Пьер Тиссо? Я Антуанетта д'Эсте, контрразведка Рэнда.

— Да-да. Очень приятно.

Надо же, какой вежливый. Ничего общего с типом, недрогнувшей дланью выставившим меня за дверь.

— Взаимно. Это моя собачка?

— Именно. — Доктор протянул мне поводок.

Я покрепче за него ухватилась (будет довольно смешно, если псинка именно сейчас сбежит) и нетерпеливо взмахнула рукой.

— Пойдемте.

Мы двинулись к дверям, буквально в пятнадцати метрах от которых как раз приземлился флаер.

— Доктор, у вас часто перед крыльцом машины садятся?

— Нет. Только если желают поведать каких-нибудь особо важных персон.

Подойдя к выходу, доктор галантно пропустил меня вперед, а сам задержался кинуть последний взгляд на свой второй дом. Решив дать человеку в такой момент побыть одному, я спустилась с крыльца и чуть не плюхнулась обратно на ступеньки — меня грубо оттолкнул плечом здоровенный амбал, вылезший из вышеупомянутого флаера и спешащий в больницу. Полная праведного негодования, я обернулась, горя желанием сообщить невеже все, что думаю о качестве его воспитания, но гневная отповедь застряла в горле, поскольку в этот самый момент из дверей появился доктор. Завидев моего подопечного, «посетитель» остановился, молниеносно извлек из-за пазухи бластер и абсолютно спокойно два раза выстрелил в грудь и голову незадачливому нейрохирургу, после чего развернулся, в несколько прыжков достиг своего флаера, вскочил на пассажирское место, и машина исчезла в голубой вышине.

Несколько секунд я простояла столбом, тупо пялясь на кровь, стекающую по ступенькам больничного крыльца и собирающуюся в небольшую лужицу у моих ног, затем очнулась, дернула поводок и опрометью бросилась к своей машине. Дверь, естественно, заклинило, трясущимися руками я боролась с упрямой железкой, наконец замок щелкнул. В мгновение ока я запихнула собаку и, словно кенгуру, запрыгнув на водительское место, взлетела, по возможности направляясь в противоположную от убийц сторону.

Через пару минут полета в голове прояснилось, я развернула флаер в направлении космопорта и обратилась к зверю, мирно посапывающему по соседству:

— Ну, привет, что ли. Давай знакомиться. Меня зовут Нэтта, а ты, если не ошибаюсь, Шель. Шель, как ты считаешь, Жан-Пьеру можно было помочь? — На этом месте я чертыхнулась. — Кассандра, мать твою! Слышала все, что говорил Лисопулос, долго рассказывала доктору, что его жизнь в опасности, и пальцем не пошевелила, чтобы его уберечь.

«Но ты же в это не верила…» — жалобно заскулил внутренний голос.

«Заткнись! Ты секретный агент или кто? Только что убили свидетеля, которому лично ты гарантировала безопасность. Не стыдно?»

Семейные разборки прервало появление на экране радара флаера, летевшего в моем направлении со скоростью, заметно превышающей разрешенную законом. Безусловно, это совсем не обязательно были мои недавние знакомые, решившие все же добить собачку и убрать свидетеля, но я перетрусила и ударилась в панику. Выразилось это в резком увеличении темпа перемещения.

Справедливости ради стоит заметить, что мои самые худшие подозрения оказались отнюдь не беспочвенны, поскольку напугавшая меня машина не только не отставала, а, наоборот, приближалась, причем довольно стремительно. И тут в полный рост встала дилемма — между больницей и космопортом располагалась основная жилая зона Нью-Фриско, попросту говоря, небоскребы, и мне предстояло решить — уповать на скорость, облетая все это безобразие по дуге, или положиться на свое умение управлять флаером и нырнуть вниз, в гущу домов. Колебания длились недолго, и через полминуты я испытала на практике все удовольствия от прохождения последнего уровня учебного тренажера, которым нас пытали в контрразведке Рэнда. Направо, нырнуть вниз, снова направо, лечь на бок, резко вверх, теперь налево — это предлагалось уложить в полторы секунды. Но здесь меня поджидал пренеприятнейший сюрприз — подобные маневры, как оказалось, вполне удавались не только мне, но и преследователям, так что на открытое пространство мы вылетели замечательно компактной группой, и впереди было шестьдесят миль лета по прямой.

Во время погони я не переставала возносить хвату своим поистрепавшимся нервам, заставившим меня при первых признаках опасности надавить на гашетку, ибо тот факт, что я в этой гонке по-прежнему лидировала, объяснялся наличием значительной форы, которая, увы, за шестьдесят миль сошла на нет, и к космопорту мы приближались практически бок о бок. Я живо представила себе, как потирают руки преследователи, предвкушая сладостный миг захвата беглянки в момент регистрации, и, ни секунды не колеблясь, начала снижение прямо к одному из готовых взлететь кораблей, минуя все контроли. Флаер оппонентов после секундного замешательства последовал моему примеру.

Как только мы коснулись земли (точнее, синтебетона), я схватила в охапку бульдога, бросила тоскливый взгляд на сумку с одеждой и ринулась к кораблю. Примерно на середине дистанции из машины преследователей, тоже успевшей приземлиться, выскочили двое мужчин и бросились на перехват, но, увидев, что явно не успевают, достали оружие и принялись суматошно палить. Успеха это не принесло, а к ним уже со всех ног мчались представители охраны космопорта… Я же, подавив природное любопытство и петляя как заяц, добежала до трапа, ведущего внутрь корабля, и взлетела по нему, словно птица.

— Плюх! — Это я машинально выпустила из рук свою ношу. Бульдожка, упав, недовольно поворчала и осталась в лежачем положении.

— Прости, — буркнула я и обратилась к стюардессам, глядящим на меня в полном недоумении: — Добрый день. Не могла бы я переговорить с капитаном?

Довольно быстро моя просьба была удовлетворена, и глава корабля прибыл в тамбур, заполненный мной, бульдогом, обалдевшими стюардессами и весьма неприветливого вида представителями местной охраны.

— Добрый день, — повторилась я, — простите, капитан, что столь бесцеремонно ворвалась на ваш корабль, но, поверьте, на то есть обстоятельства. Меня зовут Антуанетта д'Эсте, я представитель контрразведки Рэнда. — Это голословное утверждение было подкреплено своевременно извлеченным из кармана и продемонстрированным любопытной публике удостоверением. — Мне требуется безотлагательно покинуть Новую Калифорнию, и я рассчитываю на ваше содействие. Естественно, билет я полностью оплачу.

Надо отдать капитану должное — колебания длились недолго.

— Все в порядке, господа, спасибо, — кивком отослал он работников космопорта, причем удалились те без особого желания. — Добро пожаловать на корабль, мисс. Девушки проводят вас в свободную каюту.

— Огромное спасибо за сотрудничество, — торжественно заявила я. — Шель, пошли. — Тут мне в голову пришел интересный вопрос: — Капитан, простите, а куда, собственно, мы летим?