В которой героиня, с переменным успехом продолжая начатое расследование, неожиданно натыкается на труп молодой девушки, дракон прослушивает лекцию о политическом устройстве страны, а под занавес сложного дня в особняк приходят долгожданные и не очень вести

Почти всю ночь я, вместо того чтобы благоразумно отправиться в постель… Точнее, в постель-то я как раз благоразумно отправилась почти сразу после плотного ужина, но стоило мне залезть под одеяло, как любопытство возобладало, и, достав из сумки аккуратно перевязанные ленточкой письма Ральфа к семье, я углубилась в их изучение, благо материала для обработки было предостаточно. Через шесть часов, зевая, я вынесла вердикт: ничего, что могло бы мне помочь в его поисках, преданный сын родителям не писал. В длинных, обстоятельных посланиях в подробностях описывались жизнь молодого человека в столице, его успехи в учебе, некоторое продвижение в вопросах кулинарии и приводилось очень много пространных рассуждений на самые разнообразные темы. Прочитав их все, я стала намного лучше разбираться в том, что представляет собой пропавший как личность, – на редкость уверенный в себе, крайне амбициозный, но способный к сопереживанию, разносторонне образованный, Ральф мне скорее нравился, чем нет, но каким именно образом это могло поспособствовать его поискам…

Насчет же планов сына на лето мадам Ромена сказала мне чистую правду – в письмах достаточно часто проскальзывали фразы типа: «вот приеду, накормите меня, матушка, вашими фирменными блинами с рыбой» или «как мне не терпится вновь посидеть теплым летним вечерком на берегу моря, слушая, как волны катают гальку». Безусловно, примерный сын собирался вернуться на лето в отчий дом, но сроков они, к сожалению, обговорить не успели. Сладко зевнув в несчетный уже раз, я сложила письма в хронологическом порядке и, утешив себя мыслью, что отрицательный результат – тоже результат и ничего никогда не дается легко, крепко заснула.

Как ни печально, ненадолго. Уже через четыре недолгих часа пришлось неохотно вылезать из-под одеяла и, с трудом разлепив глаза, двигаться в направлении кухни, поскольку спасти меня могла только внушительных размеров чашка крепкого кофе. Да уж… похоже, славные времена, когда я с легкостью проводила ночь без сна и с утра весело щебетала, как беззаботно порхающая с ветки на ветку птичка, безвозвратно ушли, и с новыми привычками организма нельзя не считаться. А это, несомненно, значит лишь одно: если я хочу нормально функционировать днем, то ночью нужно спать не меньше полудюжины часов.

Проведя с собой небольшую организационную беседу, я допила кофе, кое-как впихнула в дрыхнущий желудок два круассана с шоколадом и, за приемлемое время одевшись, направилась продолжать начатое расследование, не испытывая на тот момент ни малейшего желания это делать.

Но выбора особого не было – клиенты нетерпеливо ждали результата, и, приземлившись у особняка, принадлежащего семье Ваннейра, я уверенно позвонила в дверь. Вскоре после того, как вышколенный дворецкий проводил меня в небольшую, но роскошно обставленную гостиную, в ней появился и Ваннейр, застегивающий последнюю пуговицу безупречно отглаженного светлого шелкового пиджака. Хоть дворецкий наверняка доложил, кто именно желает с ним пообщаться, при виде меня юноша весьма правдоподобно изобразил на лице искреннее удивление и радостно улыбнулся:

– Мадемуазель Айлия, какими судьбами? Весьма польщен и рад, но, увы, похоже, это становится нашей скверной традицией – у меня опять практически нет времени.

– Это не страшно, – отмахнулась я. – Надеюсь, для того чтобы ответить на один небольшой вопрос, его хватит.

– Безусловно. – Аккуратно усевшись на краешек стола, собеседник внимательно на меня взглянул: – Слушаю вас!

– Скажите, откуда берется обслуживающий персонал на разнообразных приемах высшего света? Как я подозреваю, туда допускают только отлично обученных и проверенных слуг.

– И только после взятия у них отпечатков пальцев и магического слепка ауры, – согласно усмехнулся Ваннейр, но практически сразу же перестал ерничать и почти серьезно ответил: – Есть несколько специальных фирм, обеспечивающих для подобных целей поваров и официантов. Насколько я помню, чаще всего прибегают к услугам «Белого кота». А зачем вам такая информация? Неужели собрались прием организовать? Надеюсь, я буду в числе приглашенных?

– Мсье, могу вам торжественно пообещать, что, когда я действительно соберусь ввязаться в подобное мероприятие, вас стороной ни в коем разе не обойду. – Обещание далось мне легко, поскольку я с трудом представляла, что может подвигнуть меня на амплуа хозяйки званого вечера. – Что же до моих сиюминутных целей, то, оказавшись в процессе поисков Ральфа Пуррье в небольшом тупике, я решила, что поговорить с официантками, обслуживающими приемы, будет не самым глупым действием с моей стороны. Прислуга часто замечает те детали, что проходят мимо внимания сильных мира сего.

– Мысль весьма перспективная, – с неким удивлением согласился собеседник, и в этот момент раздался звонок в дверь. – Простите, Айлия, подозреваю, что это за мной. Позвольте, я вас провожу.

– Да, конечно.

Выйдя в холл в сопровождении галантного кавалера, я обнаружила стоящую там с недовольным выражением на лице мадемуазель Ротани Поддриго, разодетую в пух и прах. Ваннейр, своим внешним видом ничуть ей не уступавший, тут же просочился из-за моей спины и поцеловал девушке руку.

– Прости за небольшую задержку, но на то была причина.

– Вижу, – капризно откликнулась та и наконец соизволила мне кивнуть. – Доброе утро, мадемуазель Нуар.

– Вы знакомы? – с наигранным удивлением воскликнул юноша.

Я усмехнулась.

– Да, вчера удалось пообщаться, несмотря на чинимые этому препятствия. Что ж, мсье Ваннейр, спасибо за познавательную беседу, мне, к сожалению, уже пора. – И, взмахнув на прощание рукой, я проскользнула в дверь.

Прибыв в городскую справочную, я довольно быстро узнала адрес «Белого кота» и заодно решила удовлетворить гнетущее меня любопытство, выяснив, кем же являются родители Ваннейра и Ротани. Когда я открыла агентство, Зенедин в категоричной форме заявил, что каждый уважающий себя детектив всегда в курсе всех последних новостей и сплетен, так что хочу я или нет, а газеты мне читать придется, в том числе и разделы о политике. Сжав зубы, я повиновалась и теперь была почти уверена, что фамилия отца Ваннейра мне будет знакома. Чего, кстати, не скажешь о фамилии Поддриго.

Ожидания меня не обманули – Ваннейр оказался ни больше ни меньше, как сыном Лаянна Оньерри, члена правительства страны, одного из руководителей правящей в данный момент в парламенте фракции. Ротани же являлась дочерью некого Руаха Поддриго, слышать или читать о котором мне до этого не приходилось. Но вот поиск по адресу привел меня к несколько более полезной информации: дед Ротани таки имел отношение к большой политике. Приняв данную информацию к сведению, я решила обдумать ее попозже и перешла к следующему пункту программы, от которого ожидалось несколько больше практической пользы.

Фирма, предоставляющая виртуозных поваров и вышколенных официантов для светских приемов высшего света, находилась на первом этаже красивого, свежеокрашенного в ослепительно белый цвет здания. Толкнув дверь, в которую был вставлен витраж с их символом: белым котом с черной бабочкой на шее и изящной тросточкой в передних лапах, – я оказалась в небольшом холле, где ко мне тут же подошла приветливо улыбающаяся девушка.

– Добрый день. Чем могу вам помочь?

Если это демонстрация возможностей их обслуживающего персонала, то нельзя не признать, очень удачная. Мне даже вдруг захотелось устроить прием. Я явственно представила себя в роли хозяйки шикарного вечера, принимающей гостей, стоя на ступеньках своей лестницы, и чтоб шлейф платья спускался по ступенькам. Но эта картина мелькнула в моей голове лишь на мгновение, а в следующее я уже вернулась к цели своего визита.

– Моя подруга, мадемуазель Ротани Поддриго посоветовала обратиться к вам. Я хочу организовать небольшой званый вечер, и мне понадобятся две симпатичные девушки, разносить закуски и напитки.

Улыбка собеседницы стала еще шире.

– Позвольте, я отведу вас к нашему управляющему, принимать заказы – его прерогатива.

После того как меня проводили в кабинет, усадили в кресло напротив полноватого мужчины, скрытого за грудой бумаг, и предложили стакан свежевыжатого ягодного сока, я повторила:

– Я собираюсь устроить небольшой званый вечер, и мне понадобятся две девушки, разносить закуски. Желательно те же, что обычно обслуживают приемы в особняке семьи Поддриго.

Управляющий наконец осмысленно на меня взглянул, машинально пригладил торчащие на макушке волосы и предупредил:

– Должен сразу сказать, это самый дорогой вариант из предлагаемых нами. Мы можем предоставить большой выбор обслуживающего персонала, мы ориентируемся на самые разные слои населения.

– Но, насколько я понимаю, этот вариант лучший? А на меньшее я не согласна, тем более что деньги – не проблема. – С максимально самовлюбленным видом я выпила примерно половину стакана и, чуть поморщившись, поставила его на столик.

Наградив столь замечательный подход клиентки профессиональной улыбкой, собеседник порылся в бесчисленных бумагах, отыскал там объемистый фолиант, раскрыл его примерно посередине и выжидательно на меня уставился.

– На какое число запланирован прием?

– Ровно через дюжину дней, – бойко ответила я.

Пролистнув пару страниц, управляющий строго сообщил:

– В тот вечер свободны Нади и Дальена. Они вас устроят?

– Это девушки, регулярно обслуживающие особняк семьи Поддриго? – уточнила я, за что справедливо удостоилась быстрого негодующего взгляда.

– Мадемуазель, мне кажется, вы именно с этого начали. Поверьте, в нашей фирме вас не станут обманывать, это совершенно не нужно, репутация дороже.

– Тогда две упомянутые вами персоны меня, скорее всего, устроят, – не осталась я в долгу.

– Замечательно, – пробормотал собеседник и, черкнув пару строк в своем фолианте, снова поднял глаза. – Предоплата ровно половина суммы. Когда сможете внести?

Ответив ему прямым, уверенным и капризным взглядом, я, как само собой разумеющееся, выдала:

– Как только лично поговорю с девушками и окончательно решу, что они меня устраивают в качестве официанток.

Несколько растерянно мужчина возразил:

– Дело в том, что у нас подобное совершенно не принято…

– Но вы же не откажете мне в такой малости? – Придав голосу умоляющие нотки, я пояснила: – Поймите, это мой первый самостоятельный прием, и я хочу быть уверена, что все пройдет совершенно гладко, как по маслу. А если нет – тогда, опять же, кроме себя винить будет некого.

На лице собеседника отразилась недолгая внутренняя борьба, но в результате он пошел на уступки.

– Хорошо, будь по-вашему. – Взяв небольшой листок, он написал на нем несколько строчек и протянул его мне. – Вот, возьмите, это домашний адрес Нади. Но предупреждаю, сегодня она работает и дома окажется не раньше десяти вечера.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, более не скованная необходимостью играть богатую наследницу.

Когда я оказалась в дверях, управляющий неожиданно добавил:

– Только с предоплатой долго не тяните, иначе мы отменим заказ.

Вместо ответа я оскорбленно фыркнула и удалилась, гордо задрав подбородок. Неужели он все же понял, что никакого приема я устраивать не собираюсь? Нет, это крайне маловероятно, не похож мой недавний собеседник на человека, который хоть пальцем шевельнет просто так, дабы безвозмездно помочь совершенно незнакомой мадемуазели. Да это и не особо важно, если вдуматься. Адрес официантки у меня, и сегодня вечером ничто не помешает мне устроить ей допрос с пристрастием. Вот только до десяти вечера еще уйма свободного времени, которое необходимо чем-то занять… Немного поразмыслив, я стремительно взлетела над крышами, направляясь к дому. Иногда, в перерывах между работой детектива, стоит хоть немного изображать из себя прилежную хозяйку. Антей, конечно, не выказывает желания учинить особняку придирчивый осмотр, поднявшись с первого этажа, но разыгравшаяся интуиция подсказывала мне, что подобная расслабляющая ситуация долго не продлится и вскоре придется поддерживать в порядке все, от чердака до последней пылинки на моем девичьем ложе. Так что, пожалуй, стоит немного потренироваться.

В холле меня встретил ехидно ухмыляющийся призрак и порадовал сообщением, что заходил мсье Антей Фау и, не застав никого дома, крайне огорчился.

– Я, безусловно, не преминул сообщить, что вы иногда работаете, – язвительно добавил зависший примерно на середине лестницы мсье Генри.

– Премного вам благодарна, – фыркнула я.

Да уж… похоже, все-таки придется найти свободные средства и завести помощницу, иначе вместе с ухажерами мой сосед, по собственной инициативе исполняющий обязанности секретаря, всех клиентов распугает.

К счастью, в мою спальню доступ призраку был строго-настрого запрещен, поэтому умыться и переодеться в уютный домашний костюмчик мне удалось в тишине и покое, но стоило спуститься на кухню и приступить к приготовлению обеда на несколько дней вперед, как началось… С комфортом расположившись над плитой, мсье Генри с энтузиазмом и непередаваемым выражением читал мне пространную лекцию о подобающем молодой девушке поведении. Основными пунктами его выступления являлись приемлемый род занятий, к которым никоим образом нельзя было отнести работу частным сыщиком, своевременное замужество и произведение на свет многочисленного потомства. В процессе слушания передо мной открылись крайне заманчивые перспективы…

Из вежливости дотерпев до конца, я оторвалась от разделки филе и невинным тоном поинтересовалась:

– Скажите, мне показалось или действительно некоторое время назад вы безапелляционно утверждали, что приняли твердое решение никак не вмешиваться в жизнь людей?

– А это тут при чем? – подозрительно буркнул призрак.

– А при том! – немного мстительно парировала я. – Неужели вы в самом деле считаете, что, рассказывая мне, как именно следует строить жизнь, нисколько в нее не вмешиваетесь? Или когда отпускаете Антею ехидные замечания?

Мой вопрос собеседнику явно не понравился. Он открыл было рот, потом закрыл его, через некоторое время снова открыл и твердо заявил:

– Я передумал. Имею, между прочим, полное право.

Хм… вообще-то я планировала несколько другой результат своего выступления. Например, что призрак, обидевшись, гордо удалится и будет дуться на меня минимум пару дней. Вместо этого я дала ему новый отличный повод бесконечно крутиться поблизости, надоедая бесполезными советами до зубовного скрежета. Но, увы, уже поздно давать задний ход.

– Конечно, имеете, – мило улыбнувшись, согласилась я. – Но, если не секрет, что же подвигло вас на столь мужественное решение?

– Ты, естественно, – смутившись, пробормотал собеседник. – Не могу же я безучастно наблюдать за тем, что ты творишь.

А что, интересно, такого особенного я творю? Внутреннее чутье подсказывало мне, что подробности по данному вопросу лучше не выяснять. Свернем-ка мы на более безопасную тему.

– Расскажите мне про Антея! Вы же знаете его с самого рождения.

Призрак немедленно оживился, и мы вполне приемлемо провели следующие несколько часов, а отправляя меня беседовать с Нади, мсье Генри даже снизошел до пожелания удачи. Правда, звучало это не совсем искренне.

Сама не знаю, по каким причинам, но, совершенно для себя несвойственно проигнорировав находящийся на крыше особняка скурр, я вышла через парадную дверь и отправилась пешком. Точнее, одной из причин было время: звезды, только появившиеся на небосклоне, однозначно свидетельствовали, что десяти еще нет, а сидеть дома мне порядком надоело, так что получасовая прогулка показалась отличным вариантом. Кроме всего прочего, летний вечер несомненно стоил того, чтобы уделить ему внимание, – в теплом воздухе еле чувствовался легкий, лениво дующий ветерок, луна, ярко светившая с неба, создавала на воде канала постоянно меняющееся блестящее покрывало, а воздух одуряюще пах вьюнками, облепившими стены моего дома и как раз начинавшими цвести в полную силу. Некоторое время я постояла на ступеньках, глядя, как небольшие, словно игрушечные волны бьются о берег, и пропитываясь умиротворяющей атмосферой, но затем вспомнила о необходимости работать, вдохнула полной грудью и со свежими силами отправилась по делам.

Дом, в котором жила одна из постоянно обслуживающих приемы официанток, я нашла быстро и, поднявшись в мансарду, нажала на панель звонка. Некоторое время ничего не происходило, и я нажала еще раз. Ни звука. Странно, эта дверь не выглядит настолько звуконепроницаемой, разве что на нее наложено специальное заклятие. Хотя есть вариант попроще… Усмехнувшись, я с силой постучала по двери.

Почти сразу же внутри раздались шаги, и створка распахнулась, явив моему взору полноватую рыжеволосую девушку, на первый взгляд мою ровесницу. Она приветливо улыбнулась, хотя в ее серых глазах читалась усталость.

– Добрый вечер, – заговорила я. – Простите за поздний визит, если вы устали, я могу зайти в другой раз.

– Боюсь, в другой раз ничего не изменится, – скривилась Нади и посторонилась. – Проходите.

Вслед за гостеприимной хозяйкой я прошла в небольшую, не сказать чтобы крохотную, кухню, выглядевшую неожиданно опрятно. Но это и не удивительно: при том минимуме мебели и утвари, что предстали моим глазам, устроить тут беспорядок – это надо серьезно постараться. Похоже, хваленая фирма «Белый кот» подавляющую часть дохода с работы лучших официанток забирает себе, иначе Нади не жила бы в подобных условиях. Кстати…

– Простите, насколько я понимаю, вы – Нади? – решила для надежности уточнить я.

– Дурацкое имя, правда? – с тоской вздохнула девушка. – Да вы присаживайтесь. Извините, угостить мне вас нечем, до магазина сегодня не добралась.

Действительно, зачем тратить лишние деньги, если можно спокойно перекусить остатками банкета. Я махнула рукой.

– Ничего страшного, я к вам не есть пришла, а по делу. Меня зовут Айлия Нуар, я частный детектив, агентство «Зенедина», – вытащив удостоверение, я продемонстрировала его непонятно чего испугавшейся собеседнице.

– Но я ни в чем не виновата, – прошептала она.

Убрав удостоверение обратно в сумочку, я с готовностью кивнула:

– А вас никто ни в чем и не обвиняет.

– Но зачем тогда вы пришли? – непонимающе взглянула на меня Нади.

– Задать вам несколько вопросов. – Я протянула ей табличку с изображением Ральфа и Ротани. – Скажите, вам знаком кто-то из этих людей?

Девушка, наморщив лоб, вгляделась в парочку, и уже через мгновение воскликнула:

– Да это же внучка старого мсье Штрайна, мы у него довольно часто работаем. С ней что-то случилось?

– А ее спутника вы не узнаете? – вместо ответа поинтересовалась я.

На сей раз изучение таблички длилось дольше, около минуты. Затем Нади подняла на меня усталые глаза и немного неуверенно проговорила:

– Мне кажется, это парень Джинни.

– В каком смысле парень? – ошарашенно спросила я, чуть не упав с пошатывающейся табуретки.

– Точнее, – тут же поправилась собеседница, – не совсем парень. – Она кокетливо улыбнулась. – Понимаете, на работу официантками в богатых домах в основном идут незамужние девушки, в надежде заполучить кого-то из молодых завсегдатаев приемов. Конечно, в большинстве своем развлекающиеся богатые сынки глядят на нас просто как на смазливенькие мордашки, с которыми можно неплохо провести время, но при известном везении правильно рассчитавшая последовательность действий девушка вполне может стать женой. Двум моим подругам это удалось, а у меня никак не получается найти кого-то подходящего на роль мужа.

Глядя на сидящую напротив девушку, я незаметно вздохнула. Вряд ли у Нади и в будущем получится захомутать кого-то из богатых столичных женихов, особенно если она и впредь будет придирчиво подходить к этому вопросу. С ее внешними данными выбор не окажется велик, а шансы заинтересовать понравившегося ей юношу и вовсе минимальны. Но не будем брать пример с мсье Генри и советовать собеседнице опустить ищущий взгляд чуть пониже и обратить свое внимание на простой народ. Это ее жизнь и ее ошибки, не стоит перекладывать ответственность за чьи-то неудачи на свои хрупкие плечи.

– Я все поняла, но какое отношение это имеет к некой Джинни?

– Так вы не дослушали, – спокойно сообщила Нади. – Джинни тоже очень хотела удачно выйти замуж, соответственно на каждом приеме тщательно изучала всех подходящих по возрасту мужчин. И в один прекрасный день она в прямом смысле нос к носу столкнулась с этим юношей, уронив поднос с пустой посудой. К нашему искреннему удивлению, молодой человек, ничуть не разозлившись на неловкую официантку, помог ей все собрать, спросил ее имя и представился сам. К сожалению, как его зовут, я не помню, мы не слишком близко общаемся с Джинни.

– А что было дальше, вы не знаете? Вы потом видели Ральфа на приемах, где работали?

– Время от времени. Не знаю, как это удалось Джинни, но тем не менее она обслуживала почти каждый вечер, где тот был в списке приглашенных. Думаю, вам стоит поговорить с ней.

Гениальная мысль! Сама бы я никогда не догадалась. Поумерив язвительность, я поинтересовалась:

– А вы не знаете случайно ее адрес?

– Конечно, – кивнула Нади. – Мы со всеми девочками обменялись координатами на случай, если кому-то срочно понадобится замена. Понимаете, в жизни бывают самые разные неожиданности.

Уж это я очень хорошо понимаю.

– Подождите, я сейчас принесу записную книжку, – сказала девушка и, поднявшись с жалобно скрипнувшего табурета, прошла в комнату.

Оставшись одна, я тоже встала с места и подошла к приоткрытому окну, из которого доносились звуки вечернего города. Квартирка Нади выходила во двор, освещенный тусклой светлячковой лампой, и видно мне было немного. К моему удивлению, лишь в нескольких окнах горел свет, остальных жильцов или не было дома, или они уже спали.

– Любуетесь? – раздался голос вернувшейся хозяйки. – Но вид у меня не ахти, посмотреть особенно не на что.

– Зря вы так, – возразила я. – Очень мило. Такой уютный, старенький дворик. Во мне просыпается ностальгия по далекому детству.

– Старенький, это точно, – вздохнула Нади. – Интересно, выберусь ли я когда-нибудь из этой дыры? – Досадливо поморщившись, она встряхнула волосами, вспыхнувшими, как яркое пламя, и, через силу улыбнувшись, протянула мне небольшой, сложенный вчетверо листок бумаги. – Вот адрес Джинни, но, думаю, сейчас не стоит к ней идти, лучше с утра. Она ранняя пташка.

– Спасибо за совет. – Убрав добычу в сумку, я попрощалась и покинула мансарду, предоставив хозяйке возможность спокойно отдохнуть.

Прибыв утром по нужному адресу, я обнаружила, что в отличие от Нади Джинни живет вместе с довольно многочисленной семьей: когда мне открыли дверь, то в большом коридоре за спиной девочки-подростка я увидела весело возящихся с котенком детей лет пяти и семи.

– Доброе утро. Не подскажете, где я могу найти Джинни?

Вместо ответа девочка ойкнула и прикрыла рот рукой. Некоторое время подождав, я повторила:

– Ты не знаешь, где Джинни?

– В больнице, – выйдя из ступора, сообщила мне предполагаемая младшая сестра официантки. – И мама там с ней.

– А в какой именно больнице? – предчувствуя недоброе, уточнила я.

– Так в старой, что на углу с улицей Кроно, – живо откликнулась девочка и добавила: – Она, похоже, вчера на работе устрицами отравилась, пришла домой и за живот схватилась. Матушка ее углем отпаивала и настойкой водорослей, но не помогло ничего, позвали соседку-магичку, та только взглянула и велела в больницу везти. Вот уже часов шесть, как все уехали.

Судя по виду, говорившая была не слишком озабочена судьбой Джинни, и это вполне объяснимо – в ее возрасте сложно представить, что действительно случилось что-то плохое. Слишком сильна еще вера во всемогущество взрослых, скорее всего девочка втайне завидует сестре, вокруг которой ближайшие несколько дней все будут бегать, суетиться и которую станут всячески баловать, что в большой семье случается редко. Мне этого не понять, я у брата всегда была единственной и самой любимой.

– Спасибо, – поблагодарила я собеседницу, явно собирающуюся рассказать мне еще что-то. – Пойду проведаю твою сестру.

Судя по отсутствию возражений, вид родственных связей я угадала.

На входе в больницу мне пришлось выдержать беседу со скучающим охранником, но в результате он не нашел никаких причин меня не впускать, бдительно записал все данные, и я, толкнув легко поддавшуюся дверь, прошла внутрь, оказавшись в просторном квадратном холле. К моему удивлению, даже утром в больнице оказалось полно посетителей. Некоторые неторопливо перемещались вдоль стен, внимательно изучая висевшие там плакаты; часть спокойно сидела в креслах, часть, находясь в этих же креслах, нервно сжимала руки; детишки различного возраста, в количестве около полудюжины, сгрудились в дальнем углу, вокруг магической проекции человека, то и дело переходящей от состояния скелета к общепринятому. Поморщившись при виде постепенно исчезающих мышц, я растерянно огляделась, лишь в этот момент обнаружив, Что напрочь забыла поинтересоваться у сестры Джинни ее фамилией, и как теперь искать официантку или ее родственников, представляю с трудом. Ни одна из сидящих в холле женщин не напоминала мою недавнюю собеседницу, но это и неудивительно. Вряд ли, имея минимум четырех детей, от пяти до двадцати лет, можно сохранить черты, соотносящиеся с внешностью тринадцатилетней девочки.

Пока я стояла на пороге, напрочь перегораживая вход, из дальней двери показался врач и громко поинтересовался:

– Кто здесь родственники мадемуазель Джинни Стеар?

С одного из кресел тут же вскочила одетая в балахонистое светлое платье женщина, одна из тех посетителей, кто явно нервничал.

– Я Мари Стеар, доктор.

– Прошу вас пройти за мной.

Мать Джинни послушно направилась к поджидающему ее эскулапу, в моей же голове завертелся вихрь мыслей. Самостоятельно найти окно, под которым мне удастся подслушать предстоящую беседу, я вряд ли смогу, а узнать, что именно собирается сообщить врач, было крайне необходимо, да еще и любопытно. После секундной заминки я бросилась вслед за женщиной:

– Мадам Мари, подождите!

Мать Джинни удивленно обернулась, а я, остановившись перед ней, самым искренним тоном пояснила:

– Я Нади, вы не помните? Меня из «Белого кота» прислали, узнать, как Джинни.

В глазах женщины промелькнула растерянность, но она все же кивнула:

– Да, хорошо. Пойдемте, сейчас доктор нам все расскажет.

Судя по тону, мадам Стеар, как и ее тринадцатилетняя дочь, верила во всемогущество врачей и надеялась, что с Джинни ничего страшного не произойдет. Я же, мельком взглянув в глаза врача, в коих отсутствовало всякое выражение, и на его крепко сжатые губы, не была склонна к оптимистичным прогнозам.

Проведя нас в небольшой кабинет, залитый солнцем и заполненный многочисленными цветами в необычного вида горшках, его хозяин заботливо предложил посетительницам два кресла, сам уселся на свое место за столом и задумчиво сцепил руки. Было совершенно очевидно, что начинать разговор ему совершенно не хочется.

– Доктор, как там моя дочка? Когда я смогу ее увидеть? Ей уже лучше? – глядя на врача широко раскрытыми глазами, заговорила мадам Стеар.

Я, честно сказать, почувствовала себя не совсем уютно.

– Хм, – потирая ладони, пробормотал врач, но затем, вздохнув, с выражением лица как перед прыжком в пропасть, заговорил: – К сожалению, мы не смогли ничего сделать. Ваша дочь скончалась.

В глазах женщины ничего не отразилось, она лишь повторила:

– Так когда я смогу ее увидеть?

Похоже, придется вмешаться мне.

– Доктор, расскажите, пожалуйста, что именно произошло, а я потом передам все мадам Стеар.

Взглянув на меня с искренней благодарностью, эскулап заговорил:

– Как вы, наверно, знаете, девушка поступила в больницу рано утром со всеми симптомами острого отравления. Возможно, если бы ее привезли сразу, не пытаясь экономить деньги и заниматься самолечением, ситуация сложилась бы иначе, но вряд ли. Слишком сильной оказалась реакция организма. Мы сделали все, что могли, вплоть до магического удаления всего содержимого желудка, но яд уже проник в кровь, и не помогло даже срочное переливание.

– К вам не может быть никаких претензий, – горячо заверила я врача, который, поняв, что женской истерики с обвинениями, похоже, удастся избежать, немного расслабился. – Но скажите, разве можно так сильно отравиться устрицами?

– Конечно, – тут же воскликнул собеседник. – Знали бы вы, как часто нарушаются условия хранения сырых морепродуктов. Как минимум раз в дюжину дней к нам поступает пациент с сильнейшим отравлением, и спасти его удается, только если помощь оказана достаточно быстро.

Во время нашего диалога мадам Стеар сидела не шевелясь, молчала и даже немного улыбалась, что меня очень пугало. Такая реакция говорила не о полном безразличии к смерти одного из четырех детей, а о сильнейшем шоке, который рано или поздно даст о себе знать и прорвется наружу. Бросив быстрый взгляд в ее сторону, я осторожно поинтересовалась:

– Скажите, а на теле Джинни не было никаких следов насилия?

– Нет, – мгновенно отреагировал врач, а затем, удивленно на меня взглянув, уточнил: – А почему, собственно, вы спрашиваете?

– Просто хочу выяснить все подробности для отчета семье покойной.

Услышав слово «покойной» по отношению к своей дочери, мадам Стеар наконец отошла от ступора, дико вскрикнула и забилась в истерике.

– Энн, – тут же позвал эскулап.

В кабинете без малейшей паузы появилась средних лет женщина, прошептавшая над несчастной матерью успокаивающее заклинание, в результате которого та затихла и села, полностью выпрямившись.

– Вы сможете отвести ее домой и рассказать о случившемся семье? – с надеждой поинтересовался у меня врач.

– Безусловно, – кивнула я. – А что с… Джинни? – Выговорить слово «тело» у меня так и не получилось.

– Энн произнесла нужные заклятия, все будет в полном порядке, пока семья не определится с похоронами, на этот счет не волнуйтесь.

– Спасибо вам. – Встав с кресла, я подошла к молчавшей матери Джинни и, осторожно взяв ее под руку, позвала: – Мадам Мари, пойдемте домой, вас дети ждут.

– Да, конечно, – безучастно отозвалась та, поднимаясь со своего места и покорно следуя за мной.

Следующий час обернулся настоящим кошмаром – не найдя дома никого из взрослых, я спросила у сестры Джинни, с кем из соседей ее мать дружила, отвела мадам Стеар к приятельнице, рассказала той о происшедшем и, окончательно убедившись, что все будет в максимально возможном порядке, осмелилась отбыть. К тому моменту уже мне требовалась неотложная квалифицированная психологическая помощь, и, дабы ее получить, я направилась на берег Каппы.

Осторожно опустив скурр на площадку, я скатилась с доски на нагретый солнцем камень и, уставившись в змеящуюся прямо под моим носом трещину, поросшую мхом, громко пожаловалась:

– Вы даже представить себе не можете, что мне сегодня пришлось пережить.

– Да куда уж мне, – раздался откуда-то сверху знакомый голос, в котором явно слышались ворчливые нотки. – За шестьсот лет мне пришлось повидать всего-то войну между лучшими волшебниками и самыми отважными из драконов-оборотней, это совершенно не способствует развитию соображения, равно и как полутысячелетнее выслушивание самых различных историй из уст молодых волшебниц.

– Все равно, – продолжала я упорствовать, глядя, как деятельный муравей тащит в лапах лист, размером в несколько раз больше, нежели он сам. Уткнувшись в расщелину, насекомое некоторое время постояло, затем, прямо с листом, провело попытку исследования неожиданного препятствия и, проявив чудеса сообразительности, свернуло под прямым углом. К дальнему концу щели, естественно. Кого-то это мне напомнило… Вздохнув, я перекатилась на живот, уткнулась носом в мох и продолжила: – Вы просто не можете понять, каково это – оказаться единственной поддержкой для совершенно незнакомой женщины, только что потерявшей свою дочь.

– С этим сложно не согласиться, – издеваясь, абсолютно невозмутимо кивнул дракон, уютно устроившийся напротив входа в свою пещеру. – Но, насколько я могу заметить, ты с ситуацией справилась без особых потерь.

– У меня моральная травма, – жалобно пискнула я и, услышав, как это прозвучало, сама не смогла удержаться от смеха.

Зенедин, решив присоединиться к моему веселью, тоже усмехнулся, но поперхнулся клубом дыма и закашлялся. Наконец, выпустив целое облако пепла, красиво спланировавшего вниз, к бурным водам Каппы, дракон в последний раз кашлянул и повернулся ко мне:

– Надеюсь, ты пришла в себя и уже можешь связно рассказать, что именно произошло с момента нашего последнего разговора.

– Опять издеваетесь, – глядя в бездонное небо, вздохнула я. – Посмотрела бы я на вас, окажись вы в той больнице вместо меня.

– Ох, не начинай… эту тему мы уже обсудили.

– И, как всегда, никакого сочувствия, – фыркнув, я соизволила-таки подняться на ноги и вскарабкаться на валун. Поискав на ближайшем кусте смородины остатки ягод, засунула парочку в рот и, жуя, поинтересовалась: – Кстати, где мой любимый оцелот? Я, между прочим, вам его не подарила, а временно отдала на хранение и хочу получить обратно в целости и сохранности.

– Получишь, не переживай, – успокоил меня сохраняющий изумительную выдержку дракон. – В данный момент этот неугомонный зверь с шилом во всех местах отправился учиться у выдр ловить рыбу.

Да, это меня испокон веку удивляло. Оцелоты крайне любят купаться, используют для этого любую возможность, но рыболовы из них при этом совершенно никудышные. Может, стоит завести на крыше особняка бассейн с карпами, дабы заманить Фаря домой? Задумавшись о столь насущных проблемах, я случайно поймала взгляд оборотня и, тут же вытянувшись в струнку, принялась скороговоркой рапортовать о своих встречах с мадам и мсье Пуррье, а также управляющим «Белого кота», Нади и семьей погибшей Джинни.

Ближе к концу мое повествование как-то совсем незаметно от меня вновь свелось к жалобам:

– А ведь официантки – была наша последняя ниточка. И что теперь делать? Я так уверенно пообещала родителям найти их сына, а сейчас?

– Для начала успокойся! – рыкнул Зенедин. – Истерика никогда не способствовала успешной мозговой деятельности. Давай по порядку. Насколько я понял, ты не обнаружила ничего подозрительного в смерти официантки?

– Не обнаружила, – вздохнув, согласилась я. – Банальное отравление несвежими устрицами.

Дракон укоризненно взмахнул хвостом.

– Нельзя быть такой легковерной. Для начала, если устрицы были несвежими, то почему отравилась только мадемуазель Стеар? Остальные их, что ли, не ели? Очень сомневаюсь…

– Возможно, там попался несвежий край, например лежавший при перевозке ближе всех к дверце холодильной сумки. Или морозильное заклинание было плохо наложено… Всякое может случиться, жизнь полна нелепых совпадений.

– Безусловно. Но работа хорошего детектива как раз и заключается в том, чтобы отделять простые совпадения от чьего-то злого умысла, и вот что я тебе скажу: до поры до времени не стоит верить ни в какие совпадения. И сама увидишь, со временем их станет все меньше и меньше.

– Вашими бы устами… – вздохнула я. – То есть вы предлагаете мне покопаться в обстоятельствах смерти Джинни?

– Лишним это точно не будет.

– Что-то не слышно в вашем голосе особой уверенности.

– Прости, – неискренне извинился оборотень, – но я пока не ясновидящий и не могу со стопроцентной уверенностью предсказать, где именно мы найдем необходимую информацию. Одно знаю точно – ее нужно кропотливо искать.

– Убедили, – усмехнулась я. – Полетела искать.

И, пролевитировав к себе скурр, я попыталась с новыми силами устремиться к столице. Не тут-то было.

– Погоди немного, – проворчав, придержал дракон лапой уже зависшую над обрывом доску.

Обернувшись, я с удивлением уставилась на оборотня.

– Вы поосторожнее, а? Я ведь могу не удержаться на доске и упасть.

– И что? – с напускным безразличием махнул хвостом Зенедин. – Ну, проверили бы твою реакцию. Мне лично кажется, что тебе удалось бы остановиться примерно посередине полета.

Взглянув вниз, я признала:

– Да, это вполне реально. Так что вы забыли мне сказать?

– Не то чтобы забыл, – пробурчал дракон, – просто до последнего момента не был уверен, стоит ли вообще тебе говорить подобное.

В целях собственной безопасности я вернулась обратно на валун и, подогнув под себя ноги, поинтересовалась:

– И что именно склонило чашу весов в сторону откровенности?

Весьма неохотно собеседник сознался:

– Твой искренний энтузиазм. Когда ты собралась улететь, глаза горели так, что я испугался, не наворотишь ли ты дел.

– Как любопытно… – Я немного помолчала и подбодрила все еще сомневающегося компаньона: – Переходите уже к сути, не то опять передумаете, а я не смогу этого пережить, я же любопытная.

Мой компаньон пару раз задумчиво махнул хвостом, с явной тоской взглянул в голубое небо и предложил:

– Бросила бы ты это дело.

Хм… Попытайся я угадать, к чему именно ведет Зенедин, ни за что бы не справилась. Подобная идея в устах дракона-оборотня, принявшего личное участие в самой грандиозной битве за право вернуться на родину и точно знающего, с какими опасностями мне удавалось справиться, звучала… нелепо. И от этого еще более пугала.

После того как ненадолго утраченный дар речи ко мне вернулся, я очень осторожно поинтересовалась:

– А по какой причине я должна бросить расследование, вы мне не соблаговолите сообщить?

– Почему же нет, соблаговолю. – Несмотря на всю серьезность темы, Зенедин не смог удержаться от усмешки. – Не нравится мне все это…

– Вы даже представить не можете, как все это не нравится мне, – фыркнула я. – Но я же не рвусь возвращать клиентам аванс при возникновении первых трудностей на пути расследования.

Поднявшись с нагретого местечка, дракон грузно прошлепал к моему валуну, прилег так, чтобы огромная морда, на которой кое-где уже отлетело несколько зеленых чешуек, оказалась на уровне моего лица, и, обдавая меня не совсем чистым дыханием, размеренно заговорил:

– К моему глубокому сожалению, ты столкнулась не просто с трудностями. Эта история не понравилась мне с того самого момента, как я услышал про друзей пропавшего, чьи родители почти наверняка играют в политике города не последнюю роль.

– Да, тут вы правы, – не утерпев, вмешалась я, – и даже больше чем не последнюю, но…

– Погоди, – остановил меня дракон, – так вот, просто грязные политические игры еще Можно пережить, но когда неожиданно начинают погибать свидетели…

Он замолчал, а я столкнулась со сложной проблемой – возразить мне хотелось сразу по двум пунктам, и было не совсем понятно, с какого лучше начинать. Наверно, с более спорного.

– Но почему вы считаете, что тут обязательно имеют место грязные политические игры?

– Нет, не обязательно, – спокойно ответил собеседник, – но мой весьма богатый жизненный опыт подсказывает, что любое, пусть даже самое безобидное соприкосновение с семьями друзей политиков приводит к весьма и весьма плачевным последствиям, а шансы их избежать мизерны.

– Хорошо, почти убедили, – кивнула я, – тем паче, что ваша правота подтвердится или нет со временем. Но почему вас так напугала смерть официантки?

– Потому что, если это действительно убийство, значит, ты вляпалась во что-то очень серьезное и, главное, опасное.

Я с досадой поморщилась.

– Ох, только не начинайте ту же вечную песню, что и мой полупрозрачный сосед по особняку. Уж вы, соглашаясь вместе со мной основать детективное агентство, не должны были питать иллюзий касательно того, что работа сыщика несколько отличается от взращивания пионов.

– Да, – буркнул дракон, – но это не повод самолично совать голову в петлю и шептать заклинания, уничтожающие левую ножку табуретки.

Я прыснула.

– Почему именно левую?

Зенедин ничего не ответил, лишь пристально взирал на меня абсолютно круглыми глазами. Некоторое время я пялилась на него, затем пару раз сглотнула, поерзала и гораздо тверже, чем сама от себя ожидала, попыталась расставить точки над «i».

– Хорошо, ваше мнение я услышала и, безусловно, приняла к сведению, но отказываться от поиска мсье Ральфа Пуррье не буду. Прежде всего, это непорядочно по отношению к его родителям, которые на меня надеются.

– Это твое окончательное решение? – на всякий случай уточнил дракон.

– А вы как думаете? – огрызнулась я.

Зенедин понуро пожал плечами.

– Что ж, не попытаться я не мог. Раз уж ты уперлась из каких-то дурацких соображений порядочности, придется мне контролировать процесс, а то без сдерживающего фактора ты точно прямиком в неприятности угодишь.

Вот умеет же оборотень так сообщить о своем намерении помогать… что его удушить хочется. Но я лишь улыбнулась.

– Спасибо, с вашей поддержкой я всегда чувствую себя намного спокойней. Теперь я могу лететь?

– Задержись немного, – остановил меня компаньон.

Давая понять, что мы снова переходим к делу, Зенедин чуть взмахнул крыльями и переместился к краю площадки. Я машинально поправила растрепанные порывом ветра волосы и выжидательно уставилась на собеседника. Не став меня выдерживать в ожидании, тот заговорил:

– Ты вроде пыталась мне рассказать о родственниках замешанной в дело молодежи, точнее, об их месте в политической жизни города.

– Да, – отозвалась я. – Хм… скажите, а вы что знаете о политике?

– Считай, что ничего, – проинформировал меня оборотень.

– Как хотите. – Усевшись поудобнее, я приступила к импровизированной лекции. – Итак, общеизвестно… – начала было я и осеклась. – Ах да, к вам же это не относится. Короче, по сравнению с соседними государствами Мэйншор был основан совсем недавно и весьма немногочисленным количеством колонистов, объявленных в своих странах преступниками. Эти два фактора в основном и обусловили тот факт, что в стране всего пять относительно крупных городов и практически никаких рассеянных между ними деревушек. Соответственно, вся власть, как и население, сосредоточена в этих самых городах и представляет собой городские советы. Они занимаются регулированием всех вопросов, не выходящих за пределы городской юрисдикции, как-то: пошлины на товары, провозимые местными судами, минимальный размер оплаты труда членов профсоюзов, поддержание улиц в чистоте силами городского бюджета, ну и тому подобное. – Остановившись, я сорвала с куста еще пару ягод смородины, тщательно их разжевала и, проглотив, продолжила: – Но, как несложно догадаться, существуют проблемы, затрагивающие интересы двух и более городов, а то и сразу всей страны. Некоторое время назад предпринимались неуклюжие попытки решать их общим голосованием, но это создавало такую неразбериху и повальное недоверие, что, уставшие от невозможности принимать решения цивилизованно, жители основали в центре страны столицу. Именно поэтому в Теннете кроме городского совета присутствует еще и парламент, которому и вменяется в обязанности решать межгородские вопросы, к примеру, какой именно город обязан починить прохудившийся кусок дороги.

– И это все обязанности так называемого парламента? – подал голос до сих пор внимательно слушающий дракон.

Я возмущенно фыркнула.

– Нет, конечно. Он, кроме всего прочего, занимается вопросами внешней торговли и иммиграции. Кроме того, именно парламент принял закон, позволяющий женщинам трудиться наравне с сильной половиной, а совсем недавно и второй закон, уравнявший исконных жителей страны в правах с людьми. Теперь наконец эльфы, дриады, друиды, гномы и вообще все желающие имеют возможность воспользоваться доселе считавшимися только нашими правами и обязанностями. – Я хмыкнула. – По слухам, во время принятия закона самые оживленные дебаты касались ихтиандров, но здравый смысл победил, и они были приравнены к остальным нелюдям. – Взглянув на Зенедина, я замолчала, искренне пораженная донельзя странным выражением его лица… точнее морды. – С вами все в порядке?

Вместо ответа длинный шипастый хвост взлетел вверх и раздраженно хлестнул по деревьям, сломав пару толстых веток. Затем дракон издал оглушительный рык и выпустил в небо огромную струю пламени, ничуть не заботясь о пожарной безопасности. Результат последовал незамедлительно: старая смолистая сосна с удовольствием загорелась, превратившись в довольно большой факел. Увидев это, дракон с недовольным ревом принялся бить по ней хвостом, и пылающие иголки полетели во все стороны. Я же, решив не ждать, пока досадное недоразумение перерастет в глобальную катастрофу, прошептала заклинание, и над поляной немедленно сгустились дождевые тучки, оросив место бедствия полноценным летним дождем. Мне, заблаговременно окружившей себя защитным полем, ничего не досталось, а вот оборотень мгновенно вымок. Не знаю уж, насколько это доставляло Зенедину неудобства, но буйствовать он перестал. Опустившись на землю, дракон оглядел поляну и, повернувшись ко мне, зло, но вместе с тем немного виновато вопросил:

– Ну, а чем же мы хуже ихтиандров? Нас тоже создали древние волшебники, так почему закон обошел людей-драконов стороной?

Убедившись, что огня нигде не видно, я ликвидировала тучи и обвела рукой место бедствия.

– А сами-то как думаете?

Дракон открыл было пасть, но, так ничего и не сказав, с лязгом ее захлопнул. Помолчав некоторое время, он сварливо спросил:

– А что из себя представляет этот ваш великомудрый парламент? Из кого конкретно он состоит?

Я с облегчением вздохнула, поняв, что буря пронеслась, да и развивать опасную тему не придется. Вернувшись в удобное положение, я продолжила:

– Поскольку парламент создан городскими советами, то и членов в его состав выдвигают именно советы. Раз в дюжину месяцев каждый совет имеет право дать отставку любому своему протеже, но в действительности этого почти не происходит. А вот каждые шесть лет пересматривается количество мест для представителей городов и состав парламента меняется почти полностью.

– Очень интересно, – прервал меня собеседник, – а как именно определяется количество мест в парламенте для каждого города? Неужели голосованием старого парламента?

– Не совсем, – оскорбленно взвилась я. – Возможно, вам это и не известно, но каждые шесть лет в городах происходит подсчет населения, и именно на основании процентного соотношения и принимается решение.

– Этот вариант, безусловно, сложно счесть оптимальным, но он хотя бы приемлем, – благосклонно кивнул оборотень. – А каков состав парламента в плане враждующих группировок? Вряд ли там каждый просто тянет одеяло на себя.

– Конечно, все не так. Парламент испокон веков состоит из нескольких соперничающих партий. Самой сильной, лишь иногда уступающей преимущество, является партия людей, на пятки ей наступает коалиция волшебников, время от времени протаскивающая через парламент разрешение на повсеместное использование очередного магического изобретения. Последним из таких явился скурр. – Я усмехнулась, вспоминая. – Сначала наш консервативный парламент встал на дыбы – нет, и точка. «Мы не позволим юным безголовым волшебникам летать по воздуху и падать оттуда по собственной дурости!» Но затем приведенные сторонниками скурров аргументы, как-то: освобождение улиц от излишнего количества повозок и обещание со временем доработать скурр так, дабы им могли пользоваться и не имеющие магических способностей люди, поколебали парламент, и было дано согласие. Но лично мне кажется, – добавила я, – что основным аргументом послужила качественно запущенная в массы мысль о том, что благодаря скуррам многие любители магических фокусов, вроде хитро замаскированных луж и возмущенно вопящих при соприкосновении с ногой булыжников, сломают себе шеи.

– Значит, – подытожил дракон, – партия людей и волшебников. И это все? Как-то скучновато.

– Если вы не будете меня постоянно перебивать, то я смогу закончить рассказ, – буркнула я.

– Совершенно в этом не уверен, – мгновенно отбил воображаемый мяч дракон. – Ты как-то растекаешься мыслью по древу и упорно сворачиваешь в сторону.

– Да ладно вам, – обиженно надула я губы, – не все так страшно. Кроме вышеупомянутых двух партий в парламенте еще есть представители независимых женщин, моряков, борцов за девственную природу и всякое такое. Но единственные, кто хоть как-то составляет конкуренцию, это корпорация нелюдей, пробившаяся в парламент после принятия памятного закона. Поскольку во всех прибрежных городах, кроме разве что Оршо, процент исконных жителей очень высок, то оказаться в парламенте особого труда им не составляло. Вот, вкратце, и все.

– Не совсем чтобы вкратце, – пробурчал собеседник, – И тем не менее я пока не услышал главного: а какое ко всему этому имеет отношение наше дело?

– Самое непосредственное, – заверила я. – Дело в том, что лучший друг Ральфа, Ваннейр, сын… одного из лидеров ведущей партии парламента, а дед Ротани не кто иной, как бывший член той самой коалиции магов, нынче в силу возраста заседающий лишь в совете города.

– Весьма познавательно, – с глубокомысленным видом кивнул Зенедин. – Но я пока не вижу, как это может нам помочь. Судя по твоим рассказам, юная парочка никаких заговоров не плетет, да и их родители совершенно не враждуют между собой.

– Да, ничего подобного я не заметила.

Дракон некоторое время помолчал, водя лапой по подсыхающей после внезапного дождя луже.

– И все равно мне это не нравится, – недовольно пробурчал он.

– Ничем не могу помочь, этот вопрос мы уже всесторонне обсудили. Будут какие-либо более конструктивные предложения?

– Будут, – тут же кивнул собеседник. – Просто, чтобы меня успокоить, выясни, что в настоящий момент творится на политической арене города.

– Как скажете, – согласно пожала я плечами. – Главное, чтобы вы были довольны, а остальное приложится.

– А ну брысь отсюда, – рыкнул дракон.

– С превеликим удовольствием, – отозвалась я и, взлетев на скурре, описала над каменной площадкой пару кругов. Затем, из чистого озорства, соорудила небольшую тучку, оставив ее на часик беспорядочно плавать над поляной.

Полет к дому прошел совершенно незаметно, я перебирала в голове подробности сегодняшнего, донельзя насыщенного впечатлениями утра и больше всего хотела поужинать в тишине и покое. Куда там… прямо напротив входной двери маячил хитро улыбающийся сожитель.

– Ох, – вздохнув, я прислонилась к стенке, – только не вы… Плакал мой спокойный ужин.

– Это точно, – бесстрастно подтвердил мсье Генри. – Особенно если учесть тот факт, что в почтовом ящике тебя поджидают аж два сообщения.

Призрак еще не успел договорить, как я молнией кинулась на лестницу и уже через секунду держала в руках два послания. Причем оба совершенно неожиданные. Одно от некой мисс Дени, а вот второе от мсье Лонтекки, реального и законного владельца Розового Солнца.