В дверь постучали. Громко и требовательно. Кайл, еще не успевший переодеться, на цыпочках, метнулся к стене.
— Мистер Уоррен! — Голос определенно принадлежал Кейт Бенсон, но звучал непривычно высоко, взволнованно. — К вам пришли. Будьте добры спуститься вниз.
— Кого там принесло? — сонно проворчал Кайл.
— Открывайте, Уоррен! — крикнул мужской голос. — И поживее. Это полиция! Не заставляйте нас ломать двери — платить придется вам!
— Полиция? Я вас не вызывал, — буркнул Кайл, поспешно оглядывая комнату.
— Прекрати паясничать и открывай. Даю тебе одну минуту, — предупредил второй мужской голос.
— Ладно, ладно, сейчас.
Минуты хватило, чтобы проверить тайник под подоконником и взять оттуда то, что нужно. Кайл повернул ключ.
Первым порог переступил детектив Моррис.
— Собирайся, пойдешь с нами, — коротко бросил он.
— У вас и ордер есть? — вежливо осведомился Кайл. — И вообще, в чем дело?
Моррис коротко взглянул на второго полицейского. Тот кивнул.
— Не догадываешься? Хотим задать тебе пару вопросов.
— На пару я могу ответить и здесь. Разве что вы угостите меня завтраком.
— Все, хватит! — взревел Моррис. — Похищена Дорис Карпински, и у нас есть основания полагать, что ты имеешь к этому отношение.
Все полицейские участки похожи друг на друга царящей в них особой атмосферой, создаваемой постоянным присутствием в одном месте занятых нелегкой работой мужчин. Характерной чертой блэкфилдского участка было то, что неподалеку от входа в него расположилась передвижная закусочная, где всегда можно было купить любимое лакомство всех американских стражей порядка — свежие пончики, а также горячий кофе, охлажденный чай с лимоном, острые, как лист осоки, хот-доги и сочащиеся холестерином гамбургеры. Металлическая табличка справа от недавно покрашенной гулкой железной двери все еще несла на себе следы прошлогоднего нападения на этот бастион правопорядка — пятна желтой краски. Ровно год назад группа приезжей молодежи, недовольная задержанием их перебравшего лишнего и устроившего шумное купание нагишом в городском фонтане товарища, предприняла штурм участка. Битва продолжалась примерно полчаса, после чего нападавшие с позором отступили, успев, однако, залить фасад желтой краской.
В вестибюле, сразу за входной дверью, восседал за высоким столом дежурный сержант, всем своим видом демонстрировавший неумолимую справедливость закона. На стене за его спиной висела табличка с надписью «Следственный отдел» и жирной черной стрелкой, указывающей в небеса.
Кайла провели сначала по узкому полутемному коридору с обшарпанными стенами, потом по лестнице на второй этаж. Внимание каждого, кто поднимался сюда, привлекал грязно-белый предупредительный знак с перечеркнутой крест-накрест дымящейся сигаретой и грозной надписью «Здесь курят!». Отрицательная частица «не» была аккуратно стерта. То, что второй этаж представляет собой, может быть, последний в США плацдарм свободных курильщиков, подтверждал и стойкий табачный запах.
В небольшой, со всего одним окном комнате, куда привели Кайла, стояли два письменных стола, три стула и вешалка для одежды. Одну стену занимали картотечные шкафчики, другую украшали фотографии в деревянных рамках, на одной из которых был запечатлен детектив Моррис в полном полицейском облачении, с суровым выражением лица и рукой на кобуре. Для полноты картины не хватало только подписи типа: «Со мной не шутят».
Моррис кивком указал Кайлу на стул.
— Садись. Я задам тебе несколько вопросов, и если ты ответишь на них удовлетворительно, то, может быть, выйдешь отсюда… завтра. — Он усмехнулся: похоже, чувство юмора не оставляло детектива даже в самые напряженные моменты.
— Вот что, Моррис, — Кайл опустился на стул и, закинув ногу на ногу, достал из кармана рубашки маленькую книжечку, — я бы с удовольствием поиграл в твои игры, но времени нет. Будь добр, сними трубку и позвони своему шефу.
— С какой это стати? — Моррис, прищурясь, уставился на задержанного.
— А вот с какой. — Кайл раскрыл книжечку. — Будем знакомы — специальный агент Федерального бюро расследований Кайл Уоррен.
— В последний раз Дорис Карпински видели вчера, около половины пятого вечера. Мисс Шеппард, владелица магазина «Радужный мир», в котором девушка подрабатывает на летних каникулах, отпустила ее домой. Эти показания подтверждает находившийся в то же время в магазине мистер Шилтон. Перед уходом Дорис позвонила домой и сказала матери, что придет к шести часам. Больше ее никто не видел.
Начальник полиции Блэкфилда Том Гордон, крупный мужчина лет пятидесяти пяти, с подозрительно черными усами и ясными, как мартовское небо, глазами, пожал плечами и оглядел присутствующих.
— Когда Дорис не вернулась домой к десяти вечера, ее отец Питер Карпински позвонил в полицейский участок. А полчаса спустя с Карпинскими связался неизвестный. Сказал, что девочка у него, а об условиях освобождения будет сообщено дополнительно. — Том помолчал, глядя в окно, за которым не было ничего, кроме строительного забора, окружающего здание склада, принадлежавшее закрывшейся года три назад фабрике готовых завтраков. — Сегодня утром нам стало известно, что Дорис видели накануне неподалеку от «Фишермен инн». — Он посмотрел на Кайла. — Вот так, агент Уоррен. Надеюсь, вы на нас не в обиде. Согласно закону ФБР может подключиться к розыску только по истечении семи дней, так что вмешиваться официально вы не имеете права, но, надеюсь, в помощи нам не откажете, не так ли?
— Кто сообщил, что девочку видели возле «Фишермен инн»? — спросил Кайл, пропустив вопрос мимо ушей.
Гордон посмотрел на лежащий перед ним на столе листок.
— Звонил Брайан Финчли, портье. Он шел на смену к семи часам и видел Дорис, которую знает лично, неподалеку от автомобильной стоянки.
— Откуда он ее знает?
Даже этот довольно простой вопрос поставил начальника полиции в затруднительное положение. Он бросил взгляд на детектива Морриса, но тот лишь пожал плечами.
— Ясно. — Кайл на секунду задумался. — Мне нужно с ним поговорить.
Том Гордон кивнул.
— Мы доставим его через полчаса.
— Родители уже получали требование о выкупе? Похитители вообще выходили на контакт?
— Нет.
— Что ж, тогда я предлагаю следующее…
Через двадцать минут Программа поисков исчезнувшей девушки была составлена.
А дальше началось интересное.
Отвечая на вопросы полицейских, объявившиеся вдруг во множестве свидетели рассказывали, что неподалеку от автостоянки останавливался то ли фургон, то ли грузовик, что был он то ли белый, то ли черный, что сидели в нем то ли двое белых, то ли трое чернокожих. Некоторые из «свидетелей» утверждали, что Дорис активно сопротивлялась; другие доказывали, что она села в кабину сама; третьи клялись, что ее забросили в фургон уже мертвой.
Насмерть перепуганные родители ожидали, что похитители потребуют выкуп, но на связь с ними никто не вышел. Что касается полиции, то там иллюзиями себя не тешили, потому что семья Карпински была не из тех, которые в состоянии уплатить похитителям солидный выкуп.
Похоже, преступник или преступники преследовали иные цели.
Для поисков девушки Блэкфилд предпринял беспрецедентные меры и мобилизовал все имеющиеся силы. Сотни граждан прочесывали город. Горожане обшаривали берега реки. Были тщательно проверены расположенные между гостиницей и соседним кварталом корпуса строящегося спортивно-развлекательного комплекса. Фотографию Дорис опубликовала на первой странице ежедневная газета, о ней говорили в новостях и по местному телевидению.
Поиски не дали результатов. Среди полицейских воцарилось уныние. Все понимали, что девушку уже могли вывезти из города. А дальше…
В комнатушке, освещенной свисающей с потолка голой лампочкой, царил полумрак. Дорис осмотрелась, но не увидела ничего, что могло бы подсказать, где она находится. Никакой мебели, кроме стола, не было. Не было даже кровати, и девушка обнаружила, что лежит на матрасе, прикрытом похожей на половую тряпку простыней. Окно закрывала другая тряпка, напоминающая армейское одеяло.
Она подняла руку — часы «таймекс», подаренные матерью, исчезли. И не только они, но и туфли, и сумочка.
Дорис попыталась подняться, но смогла только сесть — свободу передвижений ограничивала нейлоновая веревка, соединявшая перехватывающий запястье металлический обруч с вбитой в деревянный пол ржавой железной скобой.
Ну ты и вляпалась!
Она попыталась вспомнить, что случилось, но все воспоминания обрывались на том моменте, когда…
Возвращаясь с работы, Дорис заглянула в интернет-кафе, отправила пару сообщений, разгромила армию виртуальных пришельцев, пытавшихся захватить Землю, и отправилась домой. Она едва успела свернуть в переулок, когда кто-то окликнул ее.
— Мисс…
— Да?
Ничего больше Дорис сказать не успела, потому что перед ней вдруг материализовался какой-то мужчина.
— Извините, мисс, это не вы уронили?
Она наклонилась, и в тот же момент незнакомец ударил ее по голове. Падая, Дорис увидела вспышку, а потом все померкло.
В следующий момент чья-то рука прижала к ее лицу что-то мягкое и влажное, и Дорис, сделав судорожный вдох, провалилась в темноту.
За что? Почему? Кто?
Неужели ее похищение дело рук объявившегося в городе маньяка?
— Черт.
Проклятие прозвучало очень тихо, тем не менее его услышали. Дверь со скрипом отворилась — никаких шагов Дорис не слышала, — и в комнату вошел мужчина. Довольно высокий, плотный, в черной футболке и в светло-коричневых слаксах. На лице — дешевая маска Санта-Клауса.
— Что вам от меня нужно? — прохрипела Дорис и с отчаянием поняла, что все ее старание замаскировать страх не дало нужного результата.
Некоторое время он стоял молча, глядя на нее сверху вниз, как великан-людоед, решающий, съесть пленницу сейчас или оставить на завтрак. А может быть, и не людоед, а тот маньяк, о котором говорил весь город.
— Вот что, девочка, я не собираюсь тебя убивать или насиловать, но мне нужна пленка.
— Я… я не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотала Дорис.
— Понимаешь, дрянь! — Незнакомец резко подался вперед. — Не изображай невинную овечку! У вас в магазине появилась видеокамера. Мне нужна кассета. Ты поняла?
Она кивнула.
— Обдумай все хорошенько. Представь возможные варианты развития событий. Ты же умная девочка. Я вернусь через час.
Прежде чем уйти, незнакомец привязал ее правую руку к левой, залепил рот широкой полоской скотча и ушел.
Определенно влипла.
Ладно, хватит ныть! — одернула себя Дорис. Думай, как будешь выбираться.
Итак, ему нужна кассета. Если человек пошел на похищение, считающееся во всем мире одним из тягчайших преступлений, значит, запись представляет большую ценность. Ладно, она возвращает ему кассету и… Что дальше? Где гарантии, что ее не уберут? Как нежелательного свидетеля. Вывод ясен: ее участь уже решена.
Как же быть? Как быть? Как?!
Дорис показалось, что прошло не более десяти минут, когда дверь снова заскрипела.
— Итак, ты все обдумала, — бесстрастно произнес незнакомец, сдирая с ее лица противный скотч. — Время истекло.
— Отпустите меня, и я принесу кассету. Мужчина неприятно усмехнулся.
— Не считай меня идиотом, девочка.
— Но тогда я не представляю… Он не дал ей договорить.
— Слушай меня, крошка. Ты проведешь здесь ночь. А утром мы что-нибудь придумаем. Ты что-нибудь придумаешь, ясно?
Она кивнула.
Вернувшись домой, Линда прилегла на кровать, понимая, что не уснет, и испытывая странное ощущение подавленности и опустошенности. Она не спешила подниматься, а свет постепенно слабел, в комнате становилось все темнее, тени сгущались, обступая ее, поглощая.
Линда закрыла глаза. Из-за постоянного в последнее время недосыпания она не успевала восстановить силы, и тело от годами накапливавшейся в нем усталости становилось все тяжелее и тяжелее. В конце концов сознание отключилось, и она, словно увлекаемая силой тяготения, соскользнула в сон.
…Лифт шел вниз. Она стояла в тесной кабинке, глядя прямо перед собой на коричневую обшивку стен. Кабина остановилась, половинки двери разошлись в стороны, и она выглянула в пустой, темный коридор. Место было знакомое, и Линда знала, что если выйдет и свернет направо, то окажется дома, в своей комнате, но ей нужно было ехать дальше, ниже. Зачем?
Едва она нажала на кнопку, чтобы закрыть двери, как в кабину проскользнул какой-то мужчина. Это был Стэн, которого она почему-то считала мертвым. Дышать вдруг стало трудно. На нем были светлые брюки, голубая рубашка и неопределенного цвета галстук — все то, что он надел в тот самый день, когда они виделись в последний раз. Он вежливо поздоровался с ней и повернулся лицом к двери. Несколько секунд она смотрела на его затылок и шею, покрытую густыми, темными волосками, потом в ужасе отпрянула.
Разве ты не помнишь? Разве ты забыла, что убила Стэна?
Лифт опускался невероятно медленно, но в конце концов все же достиг первого этажа и остановился. Двери открылись. Стэн вышел из кабины и растворился в темноте холла. Линда осталась одна. Чувствуя, как тело покрывается холодным, липким потом, она стояла перед дверью и никак не могла решить, последовать ли за Стэном в непроглядный мрак или подождать.
Как раз в тот момент, когда она, определившись, все же сделала шаг вперед, кто-то прыгнул на нее из темноты. Прежде чем она успела увернуться или хотя бы отступить, длинные руки обхватили ее сзади и оттащили от выхода. Она хотела крикнуть, но голос застрял в горле. Пальцы сжали шею. Страх парализовал ее. Тиски пальцев давили, сокрушая волю, подавляя желание сопротивляться.
Зачем тебе жить? — шептал чей-то голос. Ты ведь давно уже умерла. Расслабься. Сдайся. Позволь себе умереть еще раз.
Тепло раскатилось по телу. Страх вдруг стал рассеиваться, улетучиваться, а его место заполняло ощущение легкости и блаженства. Оказывается, умереть приятно. Она вскрикнула — не от ужаса, а от удивления.
Вскрикнула и проснулась.
Открыв глаза, Линда обнаружила, что лежит на кровати. Рука поднялась к груди, туда, где билось сердце. Конечно, ей и раньше снились эротические сны, но никогда прежде удовольствие не было так тесно и так необъяснимо связано со страхом. Какое-то время она лежала неподвижно в темноте, шокированная сделанным открытием. Что скрывается в глубинах ее подсознания? Какие тайные желания? Кто был тот мужчина во сне?
Все еще чувствуя на себе его сильные руки, Линда попыталась найти ответ. Джефф Кингсли? Нет. Определенно нет. Незнакомец возник как призрак, тайный искуситель и одновременно враг. Стэн? Тоже нет. За все время, что они провели вместе, он ни разу не поднял на нее руку. Тогда кто же? Оставалось только предположить, что во сне материализовался тот неизвестный, тот невидимый, кто следил за ней в последнее время. Но тогда почему ее страх загадочно трансформировался в острое сексуальное наслаждение?
Линда медленно вдохнула, словно надеясь продлить, сохранить почти забытое ощущение.
В дверь позвонили.