В конце марта, за три дня до отъезда в Непал, Хэл прилетел в Лондон в сопровождении профессионального телеоператора по имени Тодд. Опытный альпинист, Тодд также взял на себя обязанности инженера по связи и ответственность за материально-техническое обеспечение экспедиции. Голубоглазый и бородатый, он обладал телосложением регбиста. От его рукопожатия на глазах у Джози выступили слезы.

— Это тебе не Джереми, — с улыбкой сказал Хэл. — Мы с Тоддом дружим много лет. Он снимал на Чогори и на многих других вершинах.

Тодда проводили в студию «Дейбрейк» на инструктаж с Майком, а Джози с Хэлом отправились докупать снаряжение.

На следующий день по случаю отъезда Джози в студии был устроен прием. Велась прямая трансляция. Хэла попросили рассказать об основных этапах маршрута, за которым телезрители будут следить ближайшие три месяца. Вечер прошел на удивление хорошо.

Джози сердечно попрощалась с коллегами и, счастливая, покинула студию. Она была несказанно рада, что на целых три месяца избавлена от хождения на работу. За последние недели атмосфера в студии еще больше накалилась, и ей не терпелось вырваться оттуда.

На борту самолета Джози заказала три бокала шампанского и провозгласила тост:

— За нашу экспедицию.

— За это обязательно надо выпить! — сказал Тодд.

Хэл одобрительно улыбнулся и чокнулся с ней.

В Непале их ждал Нима. Школу он окончил и теперь спустился с гор, чтобы присоединиться к экспедиции и помочь Хэлу запастись провизией в Катманду. Встрече с Джози он очень обрадовался.

— Теперь и я пойду на вершину! — восклицал юноша, крепко обнимая ее. — Я так счастлив.

Джози рассмеялась:

— Ну, если ты счастлив, значит, я тоже счастлива.

— Я буду хорошо о тебе заботиться. Со мной и Хэлом тебе нечего бояться. Все дойдем до вершины, все вернемся назад. Целыми и невредимыми.

Нима представил Джози повару экспедиции по имени Тасхи и еще шестерым шерпам. Все они были закаленными высокогорными носильщиками, а некоторые — как ветеран Лхакпа — уже много раз поднимались на Эверест.

Нима, улыбаясь во весь рот, курсировал с мешками между базаром и гостиницей. Он отличался поразительной выносливостью, ни разу не пожаловался на усталость. Гора запасов с каждым днем росла. Были заготовлены тонны провианта, 150 баллонов кислорода, 28 тюков снаряжения. Хэл был интендантом, бухгалтером и контролером качества в одном лице, регистрируя и учитывая каждую покупку.

Наконец он объявил, что можно трогаться в путь. Коробки и тюки погрузили в два грузовика, и участники экспедиции отправились в аэропорт, где их ждал вертолет до Луклы.

* * *

Это путешествие до базового лагеря заметно отличалось от предыдущего. Весна еще не наступила, местами по-прежнему лежал глубокий снег, вокруг высились пики в зимнем ледяном уборе. Прошлый раз, семь месяцев назад, стояла теплая гималайская осень, на зеленых полях вокруг каждой деревни колосились просо и овес. Теперь поля были голые.

В гостинице Луклы не оказалось ни сахара, ни муки, ни чая. Эти продукты закончились здесь уже давно, и хозяин был безмерно благодарен Хэлу за то, что он расплатился за жилье провизией из запасов экспедиции.

В Лукле Хэл стал набирать команду носильщиков и погонщиков яков для дальней дороги в базовый лагерь. Сцену торга с ними Джози выбрала для своего первого видеорепортажа, зная, что телезрителям будет интересно понаблюдать, как шерпы, окружив Хэла, на разные лады доказывают, что в любой другой экспедиции им заплатят гораздо больше. Тодд, к ее великой радости, оказался хорошим профессионалом, и в тот же вечер весь отснятый материал был благополучно отослан в Лондон.

Наконец груз был навьючен на яков, и они тронулись в путь. Троих белых альпинистов сопровождали в общей сложности тридцать восемь вьючных животных и двадцать девять носильщиков.

По сравнению с осенним путешествием на горных тропах было относительно безлюдно. Тогда они просто кишели торговцами, носильщиками и путешественниками. Теперь же в дебрях Кхумбу встречались одни только альпинисты, шедшие покорять Эверест.

За Намче-Базаром они попали в лютый мороз. Каждый день им приходилось подолгу идти под снегопадом и колючим, пробирающим до костей ветром. К тому времени, когда они достигли базового лагеря, повседневный наряд Джози состоял из трех пар шелковых кальсон и шерстяного белья, тренировочного костюма, шерстяного костюма с начесом и комбинезона из водоотталкивающей непродаваемой ткани. На голове — вязаный шлем из шелковой нити и шерстяная шапочка, руки упрятаны в три пары перчаток, на ногах — четыре пары носков. И все равно у нее стучали зубы, если она долго стояла на одном месте.

— Имейте в виду, в начале апреля в базовом лагере очень холодно, — заявила она в камеру в одном из репортажей.

Через несколько дней Джози почувствовала, что ее организм постепенно приспосабливается к условиям высокогорья, к ней вернулся аппетит.

— Вот это хорошо, — одобрительно говорил Хэл каждый раз, когда видел, что она жует. — Ешь как можно больше. Чем выше будем подниматься, тем сильнее тебя будет тошнить. Так что постарайся загодя впихнуть в себя побольше калорий.

Разреженный воздух способствует обезвоживанию организма, и поэтому по совету Хэла Джози ежедневно поглощала огромное количество жидкости. Повар Тасхи вскоре обнаружил, что ее любимый напиток — какао.

— Горячее какао! Горячее какао для Джози! — напевно кричал он, зазывая ее в палатку-столовую. Пока она пила, он развлекал ее беседой.

— Осваивай снаряжение, Джози, — предупредил ее Хэл, и она послушно училась надевать на ботинки кошки, примеряла страховочную систему, прилаживала к руке ледоруб, закреплявшийся вокруг кисти на темляке. Ничего нельзя было упустить. Хэл неустанно твердил, что любая погрешность грозит смертью.

Под его руководством она осваивала простейшие приемы альпинистского мастерства — училась правильно ходить в кошках и пользоваться ледорубом.

— Примерно двадцать процентов восходителей терпят поражение из-за проблем со снаряжением, — наставлял ее Хэл. — Забудешь какую-нибудь мелочь — и это может стоить тебе жизни.

И Джози с гудящей головой продолжала часами возиться со снаряжением, вновь и вновь поочередно примеряя на себя каждый предмет.

— Действовать строго по правилам, — бормотала она. — Ошибки исключены.

* * *

Заслышав приближающиеся шаги, Джози глубже залезла в спальный мешок. Шел двадцать пятый день экспедиции, на который был назначен первый серьезный урок.

— Джози, — тихо окликнул ее Нима, расстегивая вход в палатку. — Четыре часа. Я принес тебе чай.

Нужно обладать колоссальной силой воли, чтобы заставить себя выбраться из теплого спального мешка на предрассветный холод. Этого дня Джози ждала со страхом. Сегодня ей впервые предстояло совершить переход к лагерю № 1.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил ее Хэл.

— Боюсь до смерти.

— Я тебя понимаю. Сам до сих пор нервничаю на этом леднике.

— Ледник — опасное место, — подтвердил Нима. — Там погиб мой отец.

От страха Джози еще сильнее затошнило. «Черт возьми, что я здесь делаю?» — задавалась она вопросом, вместе с мужчинами удаляясь от палаток. Ей, новичку, предстояло преодолеть один из опаснейших на земле горных участков.

Ночь выдалась ясная, скопления звезд на небе рассеивали темноту, освещая серебристые силуэты гор. Тишину нарушали лишь скрип и шипение смещающихся пластов ледника. Время от времени грохот, похожий на пушечный выстрел, предупреждал об образовании новой трещины, отчего и без того натянутые нервы Джози начинали звенеть. Хэл взял медленный, но ровный темп. Джози шла следом. Нима и Тодд замыкали шествие.

К рассвету они уже находились в самом центре ледника, продвигаясь между подвижными трещинами и кренящимися под разными углами неустойчивыми ледяными сераками.

Тодд вытащил камеру и стал снимать Джози, торопливо шагавшую под навесом из гигантских ледяных глыб размером с дом. Она понимала, что каждая из них может рухнуть в любую минуту. От страха гулко колотилось сердце.

Через ледяной лабиринт были протянуты извилистые веревочные перила. Если встречавшиеся на пути широкие трещины нельзя было обойти, они использовали алюминиевые лестницы. Джози, переходя расселину, смотрела только вперед, стараясь не думать о зияющей внизу бездне.

Они преодолели уже две трети пути, как вдруг воздух потряс пронзительный гул, от которого едва не полопались барабанные перепонки. Где-то от ледника откололась тысячетонная глыба льда. Джози увидела, как Хэл завертел головой, пытаясь определить, посыплются ли на них осколки. Ее объял ужас. Она услышала рев, похожий на шум воды, прорвавшей дамбу, потом все успокоилось: обвалившаяся глыба рассыпалась где-то ниже.

Тишина. Они стояли бок о бок. Джози дрожала, постепенно оправляясь от шока.

— На этот раз нам повезло, — наконец проговорил Хэл и продолжил путь. Джози последовала за ним.

Спустя пять часов они достигли вершины ледника, где шерпы уже установили четыре палатки.

Усевшись рядом, они потягивали горячий чай и смотрели на склон Лхоцзе — очередное громадное препятствие, высившееся перед ними во всей своей пугающе величественной красе.

— Как посмотрю, сколько нам еще карабкаться, кажется, нет, не выдержу, — призналась Джози.

— Выдержишь, — подбодрил ее Хэл. — Сегодня ты, можно сказать, совершила подвиг. Для новичка это впечатляющий результат. Думаю, ты дойдешь и до вершины.

— Ты и впрямь так считаешь?

— Да. Если осилишь еще четыре перехода через ледник.

Настроение у Джози резко упало: перспектива открывалась безрадостная. Но потом она подумала о Себастьяне, представила, как вновь увидит его, и поняла, что сил у нее хватит.

* * *

На следующий день они вернулись в базовый лагерь. Джози сутки приходила в себя, лежа в палатке.

— Наверно, чувствуешь себя как после марафона, да? — спросил Хэл. — Это из-за недостатка кислорода. После такого же путешествия на уровне моря ты бы восстановила силы вдвое быстрее.

Джози была рада, что в свое время серьезно отнеслась к тренировкам выносливости.

Спустя пять дней они вновь отправились к лагерю № 1. Там они переночевали, затем совершили восхождение к лагерю № 2, занявшее девять часов. В лагере № 2 они тоже провели ночь, а потом спустились к базовому лагерю. И так снова и снова… Этот цикл тренировочных восхождений был рассчитан на то, чтобы члены экспедиции максимально подготовили свой организм для передвижения в условиях разреженной атмосферы. После каждого нового похода Джози все труднее было находить внутренние резервы для очередного испытания.

Наконец они поднялись по крутому склону Лхоцзе к лагерю № 3. Теперь они находились на высоте почти 8000 метров, но кислородными баллонами по-прежнему не пользовались.

Это восхождение настолько измотало Джози, что она сразу же проковыляла к палатке и без единого слова повалилась на пол. Тодд попытался заняться съемками, но он тоже задыхался, его организм был сильно обезвожен. Хэл напоил их чаем и заставил поесть.

Та ночь была мучительной. Они теснились втроем в одной палатке. Хэл и Тодд постоянно толкались, стараясь улечься поудобнее. Джози долго не удавалось заснуть, а заснув, она тотчас же пробудилась, судорожно хватая ртом воздух.

— Синдром Чейн-Стокса, — объяснил Хэл. — От недостатка кислорода возникает паника, и ты просыпаешься, чтобы удостовериться в том, что дышишь.

— Может, подышим немного кислородом? — попросила Джози.

— Еще не время. Нам не хватит запасов, если мы начнем тратить их так далеко от вершины.

Так далеко от вершины, уныло подумала Джози. Чуть позже ее стало тошнить. Она едва успела выскочить из палатки. Желудок был опустошен, будто она ничего и не ела.

— Хэл, мне плохо, — пожаловалась Джози, чувствуя себя слабой как никогда.

— Это естественно. Не волнуйся, — успокоил он.

Джози лежала без сна, с ужасом представляя, что с ней будет, когда они поднимутся еще выше. Пребывание в лагере № 3 завершало заключительный этап акклиматизационной программы.

— Следующее восхождение — до самой вершины, — пообещал Хэл, когда они спускались через Западный цирк.

Через два дня они вернулись в базовый лагерь, где, отдыхая, провели несколько дней.

— Возможно, придется поторчать тут какое-то время, — предупредил Хэл. — Сейчас самый пик сезона, здесь собралось много желающих покорить Эверест. Не хочу, чтобы там, наверху, нам мешали другие.

Шли дни, миновала неделя. Джози изнывала от ожидания. Группа за группой проходили мимо них, но Хэл и не думал трогаться с места.

— Ты уверен, что так надо? — тревожилась Джози

— Джози, я знаю, тебе не терпится начать восхождение, — успокаивал ее Хэл. — Но поверь, без них нам будет лучше. Они будут мешать друг другу на заключительном этапе, а чуть позже вся гора будет в нашем распоряжении. Поднимемся и спустимся без задержек.

— Ладно, ты здесь начальник. — Джози шутливо отсалютовала ему.

Сидя без дела в базовом лагере, она затосковала по вкусненькому — апельсинам, бананам, свежим булочкам, жареному мясу. Здесь в ее рационе были только бобы, макароны и рис. Джози стала худеть.

— Ничего ты не понимаешь, Хэл, — поддразнивала она своего наставника. — На Эверест надо водить не альпинистов, а желающих похудеть толстяков. Враз разбогатеешь.

— Для человека твоей конституции это абсолютно нормальное явление, — объяснил Хэл. — Твой организм сжигает собственный жир.

Потом Джози заскучала по сливочному маслу и жирам. Тасхи дал ей попробовать местный чай, приправленный прогорклым маслом из молока яка. Он имел отвратительный вкус, но, как ни странно, организм Джози не воспротивился. С тех пор вместо какао Джози пила только чай с маслом из молока яка.

Хэл часами сидел перед палаткой, рассматривая в бинокль гору. Однажды он неспешным шагом вошел в столовую и объявил:

— Завтра выступаем. Не возражаешь?

— Я… э… нет. — Джози похолодела от страха.

Хэл вручил ей бинокль и подвел к выходу из палатки.

— Видишь — спускается группа? — спросил он. — Значит, нам пора. Вся гора в нашем распоряжении.

* * *

— Вот, смотри. — Хэл поднес к лицу Джози альтиметр. — Мы только что достигли отметки восемь тысяч метров.

Джози промолчала. Ей просто-напросто не хватало ни сил, ни дыхания, чтобы выразить свою радость. От Хэла она знала, что очень немногим удается подняться на эту высоту. Разреженный воздух и усталость, накопившаяся за восемь часов восхождения, притупили в ней все чувства, кроме боли.

— Видишь палатки? — Голос у Хэла был хриплый.

Джози глянула вверх. Вдалеке, на плоской поверхности

Южного седла, краснели несколько палаток. Лагерь № 4. За ним торчала макушка грозной пирамиды Эвереста.

— До них еще далеко, — вяло констатировала она.

— С час ходу, может, меньше.

Он, конечно, лгал. «Час» Хэла обычно растягивался на два.

— Позволь, я отдохну.

— Отдохнешь в лагере.

Хэл встал так, чтобы видеть ее лицо. Его живые синие глаза встретились с ее глазами.

— Не раздумала идти до конца?

Джози мотнула головой. Он ободряюще похлопал ее по спине и продолжил путь. Она почувствовала, как натянулась короткая веревка ее поясной обвязки.

Следуя за Хэлом, Джози слышала свой шепот — слова заклинания и мольбы, но сама не знала точно, произносит она их вслух или это шумит у нее в голове.

— Каждый метр наверх… — Еще один шаг. — Это метр… — Еще один. Мышцы ног сопротивлялись насилию. — Уже на шаг меньше. — Еще на один. Вонзайся кошками в лед, в лед. — Каждый метр наверх…

Они карабкались по вершине Женевского отрога — выпуклого снежного гребня, образующего естественный мост между Лхоцзе и Южным седлом Эвереста. Крутизна была небольшая, но они все равно едва плелись.

К трем часам дня облака рассеялись, а группа как раз добралась до седловины, где рельеф был более ровным. Хэл повел Джози по волнистому плато, и, хотя они уже не взбирались вверх, она по-прежнему с огромным трудом заставляла себя переставлять ноги. Лагерь упрямо маячил вдалеке, и Джози начала опасаться, что вообще никогда не доберется до него.

Внезапно откуда-то спереди раздался крик. Из лагеря навстречу им шел человек в желтой куртке с кислородной маской на лице. И лишь когда он остановился в шаге от нее, Джози узнала смеющиеся глаза.

— Нима?

— Он самый, мэм. Добро пожаловать на Южное седло.

Хэл хлопнул юношу по спине:

— Как у вас тут дела?

— Лхакпа очень устал — может, болен. А мы с Тоддом в полном порядке. Чаю хотите?

— Еще бы.

Нима снял со спины рюкзак, вытащил из него термос и налил в пластиковую крышку ароматную коричневую жидкость. Джози стала медленно пить.

Спустя двадцать минут они добрались до лагеря, где их ждали Тодд и Лхакпа — второй проводник-шерп. Тодд снимал их прибытие на кинопленку.

— Привет, Джози. Как самочувствие?

Джози хотелось сказать в камеру что-нибудь жизнерадостное, значительное, но выдавить удалось только:

— Немного мутит.

Она тяжело опустилась на лед, несколько секунд поборолась с тошнотой и, не совладав с сильнейшим спазмом, срыгнула весь выпитый чай.

Тодд расхохотался:

— Вряд ли этот эпизод годится для вечерней передачи.

— Пожалуй, нужно дать ей кислорода. — Хэл взял один баллон из небольшой горки у палатки, ввинтил в него алюминиевый клапан и подсоединил резиновый шланг маски. — Добро пожаловать в страну чудес.

Джози прижала маску к лицу и робко вдохнула. Потом еще раз, уже более уверенно.

— Невероятно. — Она с трудом верила, что несколько глотков кислорода способны так резко улучшить самочувствие. Не прошло и минуты, как стук в затылке стих, через три — улеглась тошнота. — Мне тепло, Хэл. Я чувствую пальцы ног!

Хэл тоже надел кислородную маску. Некоторое время оба сидели молча, отдыхая. Тодд принес чай.

— Лхакпа очень мучается. Его все время тошнит, не может ни есть, ни пить.

— Лхакпа старый стал, — спокойно рассудил Нима. — Высокие горы теперь не для него. Ему пора отдыхать. Лучше бы купил магазин в Катманду.

— Пойду проведаю его.

Хэл на четвереньках заполз в палатку, где в спальном мешке лежал больной шерп.

— Привет, Лхакпа. Что с тобой?

— Есть не могу. Пить тоже. Голова болит. Все болит.

— Как думаешь, сможешь идти на гору?

— Может быть. Не знаю.

— Ладно. Попробуй заснуть.

— Думаешь, он поднимется к завтрашнему дню? — спросил Хэл у Тодда.

— Не уверен. Посмотрим, как он будет себя чувствовать.

— Ладно. Что с погодой?

— Хорошая. Правда, на севере что-то мелькает, но нас это задеть не должно.

Хэл подошел к Джози:

— Погода благоприятная. Все еще намерена идти до конца?

Джози кивнула.

— Если есть сомнения, лучше останься. Ты и так поднялась достаточно высоко.

— Нет, сомнений у меня нет. Я уверена, что дойду. Себастьян ждет меня, я это чувствую.

— Хорошо. Выступаем в полночь.

* * *

Незадолго до полуночи Джози вывел из дремотного сна шум газовой горелки, установленной в тамбуре палатки. У горелки она увидела Хэла, освещаемого мягким синеватым пламенем. Сидя в спальном мешке, он откалывал от глыбы льда куски размером с кулак и бросал их в кастрюлю с талой водой.

Сегодня она пойдет на вершину. При этой мысли Джози пронзил страх. Ей вдруг вспомнились слова Себастьяна, сказанные перед отъездом в Непал: «Там, наверху, достаточно одной малюсенькой ошибки. И все кончено». Одна малюсенькая ошибка — один труп. С какой стати она решила, что ей повезет? Кто внушил ей эту безумную идею?

Джози зарылась с головой в спальный мешок и постаралась прогнать страх, но Хэл вскоре поднял ее. Он дал ей теплого питья и заставил поесть высококалорийной смеси. Одевалась она под его надзором. Хэл следил, чтобы каждый предмет ее экипировки был правильно расправлен и застегнут.

В час пятнадцать они натянули на себя толстые пуховые костюмы, сверху пристегнули непродуваемые чехлы и вылезли из палатки. Хэл проверил, правильно ли уложен в рюкзаке Джози кислородный баллон, и надел на нее страховочную систему.

Из соседней палатки, где готовились к восхождению двое шерпов, вылез Тодд.

— Ну как Лхакпа? — спросил его Хэл.

— Кряхтит, но собирается идти.

— Сколько кислородных баллонов они берут?

— Столько, сколько нужно для восхождения, и два запасных. Их они оставят на Южной вершине.

— Хорошо.

К ним подошли Нима и Лхакпа.

— Сегодня самый счастливый день в моей жизни! — воскликнул Нима, обращаясь к Джози. — Может, вместе с вами поднимусь на вершину.

— Я так на это надеюсь, — отвечала она ему.

Хэл еще раз проверил свое снаряжение.

— Дексаметазон взял? — спросил Тодд.

Хэл похлопал себя по карману, в котором лежал футляр со шприцем.

— А что это такое? — поинтересовалась Джози.

— Стероид для нейтрализации острых приступов горной болезни. На всякий случай. — Хэл оглядел шерпов, проверяя их готовность. — Ну что, вперед?

Джози кивнула и обняла Тодда.

— Не жалеешь, что остаешься?

— Кому-то же нужно быть на связи. И потом, меня утешает мысль, что сейчас я снова залезу в спальный мешок.

Хэл поднял вверх большой палец и зашагал по седловине. Впереди лежал тяжелый путь продолжительностью шестнадцать-восемнадцать часов. Им почти не придется отдыхать: короткие остановки рассчитаны лишь на то, чтобы перекусить и попить. Джози где-то читала, что восхождение на вершину по затратам энергии равно пяти марафонам. Дай ей Бог выдержать это испытание.

* * *

В половине третьего они покинули равнинный участок седловины. Хэл полез по заснеженному склону, двигаясь не строго вверх, а чуть в сторону, пока луч его налобного фонаря не выхватил из темноты первую веревку перил. Нима шел за ними по пятам, но Лхакпа заметно поотстал. Они остановились, дожидаясь его.

Лхакпа догонял их пятнадцать минут. Нима проявлял нетерпение:

— Ну что он еле-еле тащится?

— Будь все время с ним, — велел юноше Хэл. — Боюсь, сам он не дойдет.

Когда Лхакпа отдышался, они продолжили восхождение. Тут Джози показалось, что ей не хватает кислорода.

— Хэл, — испуганно окликнула она. — По-моему, у меня что-то случилось с кислородным баллоном.

Хэл остановился и осветил ее шланг:

— Снаряжение в порядке. Просто ты неправильно дышишь. Слишком часто. Это типичная ошибка новичков. При частых вдохах ты дышишь тем, что выдыхаешь. Свежий кислород не успевает поступать. Дышать надо медленно и глубоко.

Попытавшись успокоиться, Джози сделала глубокий вдох. Потом еще один.

— Ага, ясно. Так гораздо лучше.

Приободрившись, она полезла по склону вслед за Хэлом, и постепенно они оторвались от шерпов. Нима держался рядом с Лхакпой.

В четыре Хэл объявил привал. Он налил Джози чашку горячего какао и заставил ее съесть плитку высококалорийного концентрата.

— Смотри, вон фонари шерпов. — Хэл махнул рукой в сторону Нимы и Лхакпы. — Лхакпа идет слишком медленно. Мне это не нравится. Ба, а это еще кто? Видишь, за ними? Вон, внизу еще один фонарь.

— Да, вижу. Странно. Кто бы это мог быть?

— Может, Тодд? Наверно, шерпы что-нибудь забыли. — Он вытащил из кармана куртки рацию: — Хэл вызывает лагерь. Тодд, ответь мне.

— Говори, Хэл.

— Это не ты там идешь за шерпами?

— Шутишь, приятель? Я балдею в спальном мешке.

— Везет же некоторым. А кто же это увязался за нами?

— Наверно, Того Васев. Вообще-то он одиночка, а здесь присоединился к одной экспедиции. Но они отказались идти с ним. Побоялись, что накличет на них беду. Его черт знает сколько раз спасали в горах. От лагеря он пошел очень даже бойко.

— А ему надо торопиться. Он поздно вышел. Конец связи.

Наконец подошли шерпы. Лхакпа тяжело отдувался, вид у него был больной.

— Извини, Хэл, — сказал Нима. — Никак не мог заставить его идти быстрей. Он слишком старый.

— Ничего я не старый! — Лхакпа сдвинул на сторону кислородную маску и сплюнул в снег. — Просто сегодня плохо себя чувствую.

— Вряд ли он сможет идти выше Южной вершины, — с грустью произнес Нима. — Мы там оставим для вас кислородные баллоны, а потом я отведу Лхакпу назад.

— Но ведь это значит, что ты не взойдешь на самую вершину, — в смятении проговорила Джози.

— У меня еще будет возможность, — отвечал тот, — но больного друга я в горах не брошу.

Хэл кивнул:

— Спасибо, Нима. Скоро и твой час придет.

— Если боги пожелают. Ладно, мы немного отдохнем, а вы идите.

— Благородный юноша, весь в отца. Шерпы — самые замечательные люди на свете. А Нима — один из лучших шерпов.

* * *

В начале одиннадцатого утра Джози и Хэл наконец-то выбрались на вершину хребта. За час до этого они поменяли использованные кислородные баллоны на запасные.

— Я должна сесть, Хэл. Дай мне отдохнуть.

— Нельзя. В прошлый раз, когда ты села, мы отдыхали пятнадцать минут. Мы теряем темп.

Джози знала, что он прав. Размеренный темп первых пяти-шести часов снизился теперь до черепашьего шага, они часто останавливались, потому что ей не хватало дыхания. Джози навалилась на ледоруб, давая ногам минутную передышку.

— Идем. Южная вершина уже близко.

Подгоняемая мыслью о скорой встрече с Себастьяном, Джози заставила себя сдвинуться с места. Процесс восхождения полностью поглотил ее, она почти забыла о Себастьяне. Сосредоточься, твердила себе Джози. Помни, зачем ты здесь.

Наконец они поднялись на плоскую Южную вершину. Джози остановилась, растерянно моргая и озираясь по сторонам, словно ожидала увидеть обледенелый труп Себастьяна. Но трупов нигде не было. Когда они немного отдохнули, Хэл сказал:

— Пойду осмотрюсь.

Оставшись одна, Джози особенно остро ощутила свою незащищенность. Она лежала на снегу всего лишь в нескольких сотнях метров от вершины Эвереста. Глядя вверх, она видела боковину крутого гребня. Сама макушка пирамиды оставалась вне поля ее зрения.

Вернулся Хэл.

— Я нашел Себастьяна и Рика, — сказал он. — Они оба вон за тем сугробом.

Хэл помог Джози подняться и повел ее по гребню. На его дальнем конце лежали два мертвеца, наполовину занесенные снегом.

— Я похожу тут неподалеку. Не буду тебе мешать. — Хэл удалился.

Себастьян лежал свернувшись калачиком, уткнувшись лицом в выцветший нейлон непродуваемой куртки. Джози отодвинула ткань с лица мужа.

Она столько раз представляла себе это мгновение, что сейчас не испытывала ни ужаса, ни отвращения при виде усыхающих останков человека, которого любила. Кожа туго обтягивала его череп, но заострившиеся черты все еще были узнаваемы. Окоченевшие веки плотно сомкнуты, остатки обесцвеченных ультрафиолетом волос ослепительно белые.

Джози сняла верхние перчатки и погладила лицо мужа.

— Если б ты знал, как мне тебя не хватает, — прошептала она. — Так тяжело было жить, пока я не знала, где ты… ничего не знала об этой горе, погубившей тебя. Но теперь знаю и, кажется, понимаю, почему тебя так влекло сюда.

Несколько минут Джози сидела подле мужа в полной неподвижности.

— Помнишь строчки, которые ты когда-то прислал мне? «Те, кто рядом со мной, не знают, что ты ближе мне, чем они. Говорят со мной и не знают, что сердце полно лишь тобой…»

От волнения у нее сдавило горло, и она на мгновение замолчала.

— Ты тоже всегда будешь со мной. И всегда будешь жить в моем сердце.

Джози посидела еще немного и наконец встала.

Подошел Хэл:

— Ну, ты как?

— Ничего.

Хэл нагнулся к Рику и обшарил его карманы. Нашел фотоаппарат.

— Возможно, остались ценные кадры.

Он опять нагнулся и стал искать руку с обручальным кольцом, которое просила привезти Дебора. Найдя кольцо, он легко снял его с окоченевшего пальца друга и спрятал в карман, потом занялся осмотром Себастьяна.

— Смотри-ка. — Хэл открыл рюкзак Себастьяна, в котором лежал пустой кислородный баллон. На нем черным маркером было выведено имя Рика. — Рик отдал Себастьяну последний кислородный баллон.

— А где остальные участники восхождения?

— Не знаю. Может, оступились и упали с гребня. Мы в одном шаге от бездны.

Хэл порылся в рюкзаке.

— Тут что-то еще. — Он вытянул уголок яркой ткани. — Это, должно быть, параплан.

— Точно. Он ведь собирался спуститься на нем. Совсем забыла.

Хэл вытащил свой фотоаппарат:

— Не возражаешь, если я сфотографирую тела? Этот баллон — доказательство, которое поможет Деборе выиграть дело в суде.

— Конечно.

Хэл сделал несколько снимков. Джози смахнула снежинки с лица мужа.

— Ты всегда будешь со мной, Себастьян. — Она распрямилась и сказала Хэлу: — Я готова.

— Что, идем на вершину? — спросил Хэл. — Сил хватит?

— Хватит, — без запинки ответила Джози.

Вершина. У Джози участился пульс. Теперь она ни за что не отступит, даже если придется ползти на четвереньках. Хэл начал решительно подниматься по склону. Сжав волю в кулак, Джози последовала за ним.

* * *

Казалось, прошло всего несколько минут, а Джози уже обессиленно рухнула на колени. К горлу подкатила тошнота, во рту горчило. Она вдохнула кислород, наслаждаясь свежим вкусом, в котором растворилась едкая горечь, потом с замиранием сердца глянула вверх. Этот участок склона был крутым, с обрывами по обеим сторонам. По всей его длине вились змейкой веревочные перила.

Хэл достал плитку высококалорийного концентрата и половинку протянул Джози:

— Держи. Жуй. Это обязательно нужно съесть. Калории тебе понадобятся.

Джози чуть оттянула от лица маску, просунула в рот ледяной брикетик, разогрела его на языке, затем прожевала и проглотила.

— Пошли.

Джози взялась за перила и, дрожа от натуги, продолжила путь, принуждая себя смотреть только на тонкую нить из красного нейлона, хотя глаза то и дело косили по сторонам.

Шагай и дыши. Вдох. Выдох. Шагай и дыши.

Хэл остановился. Они стояли у подножия самого крутого участка склона. Должно быть, это Ступень Хиллари, словно в тумане подумала Джози. Десятиметровая стенка, прохождение которой требует неимоверного напряжения сил. Хэл проверил крепление ее страховки и полез.

Джози дождалась его сигнала, потом с размаху вонзила в склон ледоруб и, хватаясь за него дрожащими руками, подтянулась вверх. Пыхтя и отдуваясь, она впилась зубьями кошек в крошащийся снег и занесла одну ногу на торчащий камень. Все тело содрогалось от неимоверных усилий.

Еще один удар ледорубом, еще два рывка вверх, и вот она наверху. Джози повалилась на каменную плиту.

Внезапно в кармане Хэла затрещала рация.

— На связи Тодд. Как дела, Хэл?

— Идем медленно, но уверенно. Только что преодолели Ступень Хиллари.

— Тебе известно, который час? Почти час.

— Час? Черт, совсем забыл о времени.

— Тринадцать ноль-ноль — это точка возврата. Что думаешь делать?

Хэл окинул усталым взглядом склон. Вершины все еще не было видно.

— Подожди, переговорю с Джози.

— О чем это он? — Из-за боли Джози не вникла в смысл разговора.

— Наше время вышло. Помнишь, я предупреждал: если до часа мы не достигнем вершины, нам придется повернуть назад? Спускаться в темноте очень опасно, я не хочу рисковать.

Джози таращилась на Хэла, пытаясь осмыслить его слова. Она отказывалась верить в то, что услышала.

— Не может быть. Ты смеешься надо мной!

Хэл промолчал. Изумление Джози переросло в гнев.

— Нет! Ты не можешь так со мной поступить. Это чудовищно. Мы же почти дошли.

— Да, это жестоко, но ты еле тащишься.

— Я пойду быстрее. У меня есть силы. Клянусь. Нас ничто не остановит. Сколько еще до вершины?

— Если прибавишь шаг, будем через полчаса. Если ты выдержишь.

— Пожалуйста, Хэл. Прошу тебя.

Хэл включил рацию:

— Хэл вызывает Тодца. Мы идем дальше.

— Ты рискуешь, приятель.

— Знаю. Что с шерпами?

— Вижу их в бинокль. Кстати, Того по-прежнему идет за вами. Он тоже выбился из графика.

— Нас это не касается. Выйдем на связь с вершины.

— Желаю удачи. Конец связи.

Джози тронула Хэла за плечо:

— Спасибо.

— Будешь благодарить, когда вернемся в лагерь.

* * *

— Не останавливайся!

Джози смутно сознавала, что ледяной склон начал резко удаляться от ее лица. Веревка натянулась. Она осторожно поставила ступни боком, согнув ноги в коленях, как краб, чтобы вонзить в лед все десять зубьев кошек.

Вонзайся. Дыши. Вонзайся. Дыши.

Джози вбила в склон острие ледоруба и, упав на одно колено, положила голову на кулаки, с трудом втягивая в легкие живительный кислород. Потом она ощутила под мышками руки Хэла и в следующую секунду почувствовала, что стоит во весь рост. Несколько минут они отдыхали. Когда головокружение прошло, Хэл поволок ее за собой по хребту, на этом участке более пологому. Неожиданно он остановился.

— Посмотри вверх.

Джози, прищурившись, глянула сквозь заиндевевшие стекла очков и впервые увидела развевающиеся над вершиной флаги.

Хэл взял ее за ремень, и они продолжили восхождение.

— Каждый метр наверх… — Двигайся. Дыши. — …сокращает расстояние. — Отдыхай.

В шуме усиливающегося ветра она услышала голос Хэла, доносившийся как будто издалека:

— Хорошо, Джози. Молодец! Смотри, уже близко. Еще один рывок.

Хэл не лгал. До вершины, увенчанной разноцветными флагами, оставалось несколько метров. По телу вновь разлилась волна возбуждения.

Глядя прямо перед собой, Джози сделала следующий шаг. Хэл двинулся за ней. Дыши. Еще один шаг. Выше ногу, не то зацепишься за другой ботинок. Вдох. Выдох.

— Не… — вскрикнула Джози, ощутив приступ невыносимой боли. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. — …останавливаться.

Еще два шага. Макушка пирамиды поравнялась с ее глазами. Джози сделала еще один шаг, оперлась ладонью о поверхность вершины и на четвереньках вскарабкалась на нее. Хэл поднялся следом.

— Эверест у твоих ног, Джози!

Вид с вершины Эвереста открывался изумительный. Джози онемела от восхищения. На юге небосвод пронзали острые зубцы горных хребтов, на севере клубились облака.

— Я дарю все это тебе, Себастьян, — прошептала она, — любимый мой.