Веревочник

Дикинсон Питер

ЧАСТЬ III

РАМДАТТА

 

 

Глава 14. Гроздь винограда

Плот Фахиля казался черной точкой, плывущей к закату. Последний луч солнца скрылся за горизонтом, наступила ночь. Высыпали бесчисленные звезды. Путники долго молчали, пока невидимая сила гнала их лодку к берегу Империи.

— Ну вот мы и отправляемся домой, — наконец произнес Альнор.

— И где-то в пути мы встретим мага, который скажет, как спасти Долину. Не очень-то это обнадеживает, — фыркнула Мина.

— Тилья должна рассказать нам, что было, пока мы спали, — потребовал Таль.

— Лично я умираю с голоду, — сказала Мина. — Рассказывай, а я пока поем.

Тилья неохотно поведала обо всем, что произошло, умалчивая лишь о кольце. Когда она закончила, луна уже прошла половину своего небесного пути. Они легли спать, все еще полные мирного спокойствия, которое излучал остров.

Когда они проснулись, остров остался далеко позади. Перед ними вставала черная громада Империи. Альнор проснулся не в духе, сидел угрюмо ссутулившись, но не говорил, что его тревожит. Таль, напротив, был очень оживлен и всю дорогу болтал о том, что могло произойти с Империей, когда власть Наблюдателей рухнула, а Император умер.

— Может быть, нам даже не понадобятся пропуска. Иначе — я не знаю, как быть. Альнор и Мина не смогут обойтись без них.

— Как я обойдусь без лошади, раз уж на то пошло? — буркнула Мина.

— Ну, лошадь мы можем купить. У нас ведь есть кошелек Фахиля.

Тилья слушала вполуха и молчала. Она погрузилась в себя и вспоминала тех духов, которые прилетели к Фахилю. Девочка пыталась осознать свой великий дар, — дар, который, если она будет его правильно использовать, изучать, когда-нибудь сделает ее такой же могущественной, как Фахиль. Он сказал, что есть два вида магов — те, которые используют рукотворную магию, и те, которые открыли природное волшебство. Возможно, есть еще и третий вид — она сама.

Размышляя над этим, Тилья поняла, что должна найти место, с которым свяжет этот дар, где будет его хранить, откуда будет черпать силы… Не Вудбурн, который помогал ей, когда она несла Акстриг в Талак и когда противостояла Силене. Тилья больше не могла искать защиты в Вудбурне, она чувствовала, что выросла из него, изменилась. Нужно найти другое место, принадлежащее ей одной, куда она всегда сможет мысленно возвращаться.

Девочка закрыла глаза и увидела образ столь четкий, что казалось, это место совсем рядом и ждет ее. Озеро. Спокойное, прозрачное, бездонное. Оно ничуть не походило на их озерцо, окаймленное кедрами, а располагалось высоко в горах, их белые вершины отражались в его тихой воде. С них стекали звенящие стремительные ручейки и, пенясь, обрушивались в озеро, растворяясь в его спокойных водах. Она сама была как это озеро. Ее дар заключался в том, что она поглощала необузданные, неистовые силы рукотворной магии и растворяла их в первозданном спокойствии. Пропуская через себя, Тилья разлагала их на составляющие и выдыхала обратно в воздух, подобно тому как озеро в жаркие дни отдает свою воду облакам.

Однако озеро не было просто сравнением, которое помогало осознать дар. Это было существующее на земле место и в то же время — неотъемлемая часть самой Тильи. Закрыв глаза, она видела его во всех подробностях, шла по берегу, изучала свой новый дом. Над ней проплывали облака.

Тилья поняла, что теперь все изменилось. Ее надежды, страхи, радости — вся ее жизнь. Да, она вернется домой, если сможет. Назад в Вудбурн. Но она там не останется. В Долине нет магии. Там ее дар бесполезен.

Берег Империи приближался. Когда путники ступили на песок, покрытый гниющими водорослями, лодка-раковина уменьшилась до размера обычной ракушки и скрылась под водой.

Мина тяжело опиралась на плечо внучки, постанывая при каждом шаге. За линией прилива она остановилась.

— Все, с меня хватит. Надо дать ноге отдых.

— Мы не можем оставаться здесь, — безжалостно возразил Альнор.

— Тогда вам придется меня бросить, — огрызнулась Мина.

— Хорошо, мы можем отдохнуть и съесть виноград, — сдался старик.

Они уселись на песок и начали, съедая по одной виноградинке, передавать друг другу гроздь. Тилья и Таль за компанию решили съесть по груше. Старики продолжали ворчать и переругиваться, как дети. Вдруг Таль перестал жевать и, открыв рот, уставился на них. Тилья проследила его взгляд и тоже застыла от удивления.

Снежно-белые волосы Альнора почернели. Морщины на лице разгладились. А Мина сидела подогнув колени! Ее лицо и волосы…

— Я вижу!.. — вдруг воскликнул Альнор. — Все как в тумане, но…

— Мина, как твоя нога? — спросил Таль.

— Лучше, чем я ожидала…

Мина встала и постояла на больной ноге. А потом даже попрыгала.

— Вот уж не думала, что смогу когда-нибудь так сделать! А этот Фахиль весьма заботливый старый джентльмен. Теперь я смогу дойти домой пешком!

— А я увижу дорогу, — сказал Альнор.

— И это еще не все, — заметил Таль. — Фахиль сказал, надо съесть всю гроздь. Похоже, вы будете не намного старше нас с Тильей, когда все съедите. А значит, вам будут не нужны пропуска!

Мина не донесла до рта виноградинку и задумалась.

— Может, ты будешь даже моложе, — ухмыльнулась Тилья. — И мне придется объяснять тебе, что к чему.

Дети наблюдали, как их дедушка и бабушка сбрасывают с себя груз разрушительных лет. Морщины совсем исчезли с их лиц. Волосы Мины приобрели светло-каштановый оттенок. Ее тело менялось очень быстро — от старческой сухощавости к полноте, затем к подростковой легкости. Альнор же почти не менялся, оставаясь высоким поджарым брюнетом с короткими вьющимися волосами и воинственным и гордым выражением лица.

Мина вскочила на ноги:

— Я хочу найти какую-нибудь лужу и посмотреть на мое отражение!

Неподалеку от них оказался маленький прудик. Когда Мина съела последнюю виноградинку, то оказалась круглолицей жизнерадостной девчонкой с копной каштановых волос. Она выглядела года на два старше Тильи. Альнор был немного постарше; неотразимо красивый юноша с типичными для Ортальсонов чертами лица — он сошел бы за старшего брата Таля.

Мина взглянула на свое отражение в воде, вскочила на ноги и порывисто обняла Тилью, заливаясь радостным детским смехом. Девочка отпрянула от нее.

— Что с тобой? — спросила Мина.

— Ты ничего не почувствовала? Я тоже. Я просто испугалась, что разрушу твою магию. Ты ведь теперь волшебная.

— Никакая я не волшебная, благодарю покорно! Я — это я. Знаешь, какой у меня сегодня день?

— Какой?

— Сегодня мне исполнилось четырнадцать. Смотри!

Она вытянула руку и показала небольшой ожог на запястье:

— Я обожглась вчера, помогая маме печь мой именинный пирог.

Они взяли свои сумки и корзины и стали подниматься по склону холма. В нескольких милях впереди виднелись низкие постройки — постоялый двор.

— Раз есть постоялый двор, должна быть и дорога, — сказал Таль. — Нам надо пройти мимо Голорота, чтобы тронуться в обратный путь по Главной дороге.

— Однако теперь мы все слишком молоды. А дети не должны идти одни в город Смерти, — озабоченно заметил Альнор.

— Вы с Миной можете притвориться стариками — ворчать и кряхтеть всю дорогу, — поддразнил их Таль.

— Не говори глупостей. Мы будем идти ночью.

Растущая луна освещала пустынную дорогу. Никто в Империи не путешествовал по ночам — кто знает, какие твари могут подстерегать в темноте?

— Не бойтесь, — сказала друзьям Тилья. — Если что, держитесь за меня, и с вами ничего не случится.

Она была в этом полностью уверена. Ведь у нее хранилось кольцо Фахиля — ни один маг не сможет противостоять ему. К тому же все, что Тилья пережила за последние пару дней, сделало ее гораздо сильнее. Как и Мина с Альнором, она сильно изменилась, побывав на острове.

Однако никто из них не был готов к тому, что произошло почти сразу же, как только они вышли на ночную дорогу. В неподвижном прохладном воздухе струились слабые запахи трав, влажной земли… Тилье хотелось петь при мысли о том, что она возвращается домой, в Вудбурн.

Вдруг Таль, шедший рядом, с силой ударился о нее, как будто его кто-то толкнул. Тилья с трудом устояла на ногах и схватила его за руку. Мина и Альнор барахтались в пыли на дороге. Мина отпихивала невидимого врага от груди. Альнор лежал лицом вниз и пытался встать, но что-то пригвождало его к земле.

Тилья нагнулась и протянула руку Мине.

— Держись за меня! — крикнула Тилья, становясь на колени, чтобы другой рукой дотянуться до Альнора.

Они поднялись, тяжело дыша. Все кончилось. Ночь была такой же спокойной, как раньше.

— Свободная магия, — переводя дыхание, сказал Альнор.

— Сильная, как вокруг Голорота, — добавила Мина.

— Не просто магия, в ней были какие-то существа. Понятно, почему люди не выходят по ночам, — произнес Таль.

— Власть Наблюдателей сломлена. Теперь вся магия на свободе.

— А ты ничего не почувствовала? — спросил Таль.

— Ничего, — ответила Тилья. — Даже никакого онемения. Наверное, это природная магия, которую я не ощущаю. Похоже, нам придется всю дорогу держаться за руки.

Тилье казалось странным дружить с веселой девчонкой, которая одновременно была ее бабушкой, хромой старухой со скверным характером. Когда Тилья заговорила об этом, Мина только пожала плечами:

— Я не думала об этом. Теперь я живу, как будто вспоминаю сон. Это действительно немного странно. Я помню, что когда-то у меня болела нога, что мы говорили с Фахилем… Если покопаться в памяти поглубже, я могу вспомнить, как отговаривала твоего отца покупать этого огромного глупого Дасти… Воспоминания хранятся где-то в отдельной кладовке у меня в голове. И эта кладовка захлопывает дверь у меня перед носом, если я не прилагаю усилий, чтобы выудить из нее что-нибудь. — Она звонко рассмеялась. Ее смех совсем не изменился, но теперь раздавался гораздо чаще. Мина осталась такой же острой на язык, но радость жизни настолько переполняла ее, что спутники не обижались на нее, даже когда она подшучивала над ними.

Талю пришлось гораздо сложнее с новым Альнором. Несмотря на внешнее сходство, они были такими разными. Таль отличался общительностью, пытливым умом и никогда не упускал случая поболтать со знакомыми и незнакомыми людьми. Альнор же, напротив, был замкнутым, высокомерным, обидчивым, а с незнакомцами холоден.

На следующее утро Мина и Альнор шли впереди, Тилья и Таль — за ними. Мина оживленно болтала, Альнор, смеясь, что-то отвечал. А Таль в последнее время был на редкость молчалив. Тилья услышала, как он тяжело вздохнул.

— Что случилось? — спросила она.

— Я хочу, чтобы мой дедушка вернулся, — грустно ответил он.

— Но это же потрясающе, то, что с ними произошло!

— Для них, может, и потрясающе. Ты слышала, как он разговаривает со мной? Как будто я у него на побегушках!

— Почему бы вам просто не подружиться? Вот мне Мина кажется старшей сестрой, которой у меня никогда не было. Мне это ужасно нравится.

— А мне нет. И мне бы не хотелось, чтобы он действительно был моим старшим братом. Он вел бы себя точно так же. Я согласен терпеть его, когда он — мой дед, к тому же раньше я был ему нужен, а сейчас нет. И потом, ты только посмотри на них! Чего доброго, еще влюбятся друг в друга!

— Что в этом плохого?

— Они же наши дедушка и бабушка!

Тилья рассмеялась, но, глядя на парочку, шагающую впереди, поняла, что Таль прав — они уже почти влюбились!

Через полтора дня пути от Голорота они пришли в Рамрам, маленький городок на берегу реки, разросшийся вокруг неприступной крепости. Знаменитая ярмарка на мосту была в разгаре.

— Давайте посмотрим! — предложила Мина.

— Нам ничего не нужно, — возразил Альнор.

— Ну и хорошо! Когда еще у нас будет возможность побывать в Рамраме, да еще с деньгами?

Альнор распоряжался кошельком Фахиля и каждый день доставал из него по одной монете.

«В Рамрам торговец увел Калико…» — подумала Тилья.

— Анья сживет меня со свету, если я не привезу ей что-нибудь из Империи, — сказала она.

Альнор сдался:

— Ну хорошо. Возьмите деньги. Будет быстрее, если мы разделимся.

Тилья купила сестре перламутровый гребень, а маме — черепаховый. Потом она поспешила на берег, где располагалась лошадиная ярмарка. Без труда девочка нашла торговца, заплатила ему пять дринов, и тот с видимым облегчением отдал ей Калико. Лошадь приветливо заржала, увидев хозяйку, но когда Тилья хотела потрепать ее по холке, прижала уши и отвернулась. Всепрощение не входило в число ее добродетелей.

Завидев Калико, Мина расхохоталась, а вот Альнор был просто в ярости. Он не мог сослаться на пустую трату денег (чудесный кошелек разрешал все трудности), к тому же Калико будет везти все их вещи, но решение забрать ее у торговца Тилья приняла не спросясь. Это всегда выводило Альнора из себя.

Следующим утром, когда Тилья шла рядом с Талем, тот спросил:

— Этот маг, который должен встретиться нам по дороге, — Фахиль что-нибудь тебе о нем говорил?

Тилья отрицательно покачала головой. Она ждала подобного вопроса и заранее решила, что лучше просто промолчать. Тилье казалось, что так она не совсем лжет. Ведь могла же она покачать головой в знак того, что не может ответить, — а это было правдой.

Таль с сомнением посмотрел на нее своим проницательным взглядом. Тилья почувствовала себя неловко.

— Он практически ничего о нем не сказал, как будто забыл о самом для нас главном. Но при этом позаботился о всяких мелочах — кошелек и гроздь винограда… — продолжил мальчик.

— Силы уже покидали его.

Таль снова пристально посмотрел на девочку. Пришлось отделаться полуправдой от того, кто ей доверял. Ее щеки горели от стыда. Одновременно Таль пробудил в ней тревогу — о чем еще может догадаться его пытливый ум?

«Скорей бы пришел Веревочник и забрал кольцо! — думала она. — Скорей бы все кончилось!»

 

Глава 15. Дорога на север

Удивительно, как медленно распространялись новости о том, что произошло в Талаке. Император был мертв, власть Наблюдателей сломлена, но чудовищный организм Империи продолжал жить, как петух с отрубленной головой. По вечерам на постоялых дворах люди жаловались, что в последнее время нет спасу от свободной магии и волшебных существ. Все понимали: творится что-то неладное.

Потом поползли противоречивые слухи. Одни говорили, что Наблюдатели убили Императора и теперь воюют друг против друга, другие — что взбунтовалось войско женщин-солдат…

— Женщины-солдаты! — воскликнул Таль. — Надеюсь, новому Императору не придет в голову эта идея!

Несмотря на перевороты, происходящие в Империи, для простых путников еще долго ничего не менялось. Они жили по старым правилам. Мина первая заметила что-то странное.

Главная дорога по-прежнему кишела путешественниками. Тилья и ее друзья шли довольно быстро — их подгоняло желание скорее попасть домой. Они часто обгоняли тех, кто решал переждать полуденный зной на обочине. Таль, как обычно, со всеми здоровался и вступал в беседу, хотя она не шла дальше замечания о том, какая стоит жара.

Они как раз приближались к семье, которая расположилась в тени у дороги, когда Мина прошептала:

— Следите за их лицами, когда Таль с ними поздоровается.

— Здравствуйте, — сказал Таль, когда они поравнялись с путниками на привале. — Ну и жарища сегодня!

Мужчина вздрогнул. Его жена подняла голову и какое-то мгновение смотрела на них с изумлением, но потом приветливо улыбнулась. Мужчина ответил:

— Не то слово!

— Видите! — сказала Мина, когда они отошли на такое расстояние, что их уже не было слышно. — Похоже, никто не замечает, как мы приближаемся. Они не видели нас, пока Таль не обратился к ним. Помните, Асарта сделала так, что Рейель и Дирна были невидимы? Думаю, Фахиль заколдовал и нас тоже.

— Он не мог заколдовать Тилью, — возразил Таль. — Магия просто стекает с нее, как с гуся вода.

— Может быть, заклятие Фахиля действует на нее, пока она с нами. Тилья, тебе следует быть осторожной.

Через несколько дней оказалось, что Мина была права. Уже стало очевидным, что Империя пала. На одном постоялом дворе женщины, выдававшие старикам бесплатную еду, начали требовать за нее деньги. Они сказали, что вынуждены продавать пищу, потому что государство им больше не платит. В другом месте кто-то застукал стражника, который пытался что-то украсть из сумки. Когда путник пожаловался хозяину постоялого двора, тот рассмеялся ему в лицо. На следующий день, когда они подошли к тому месту, где дорога пересекала приток Великой реки, то увидели на мосту вооруженных людей, которые требовали пошлину за проезд.

В тот вечер они пришли на постоялый двор, когда уже стемнело. Как обычно, Тилья покупала корм для Калико, а остальные получали порции еды. Возвращаясь к своим, Тилья почувствовала, что кто-то идет за ней. Она обернулась.

— А ну-ка стой! — раздался мужской голос.

Тилья бросила мешок с кормом и кинулась бежать. Он догнал ее и схватил за плечо. Она закричала, но грубая рука зажала ей рот.

— У тебя есть деньги, — прохрипел он. — Быстро брось их на землю, и я отпущу тебя.

Она попыталась вырваться, но ей это не удалось.

— Отпусти ее. — Тилья узнала голос Альнора.

— Не лезь не в свое дело, парень.

— Отпусти ее.

— Ты сам нарываешься…

Он грубо оттолкнул ее, Тилья упала. Поднявшись, она увидела, что Альнор, сжав кулаки, стоит напротив грабителя, Мина и Таль чуть в стороне. Разбойник был невысоким, плотным, с толстым животом. Он не казался сильным, но в руке держал нож.

Альнор сделал движение, как будто уворачивался от ножа, но в то же время молниеносным ударом ноги выбил у грабителя оружие. Еще один четкий удар, и тот, крича от боли, уже корчился на земле. Альнор повернулся к Тилье:

— Он тебя не поранил?

— Плечо болит, — дрожащим голосом ответила она. — Спасибо тебе… Я несла корм для Калико…

— Он у меня, — сказал Таль.

Его голос звенел от волнения. Когда они все вместе шли назад, Тилья спросила:

— А ты так умеешь?

— Мой папа умер, не успев научить меня. А Альнор к тому времени был уже слишком стар…

— Ах да, ты говорил мне на Собрании.

— Теперь у тебя есть возможность научиться, — сказала Мина. — Альнор, почему бы тебе не потренировать его? Судя по тому, что творится вокруг, ему это не помешает.

— Ты права. — Альнор кивнул. — С этого дня я буду учить Таля. А ты, Тилья, больше никуда не ходи одна.

Империю охватили беспорядки. Одни постоялые дворы пустовали, на других требовали тройную плату. Повсюду сновали попрошайки и разбойники.

Грабители были не единственной опасностью. После исчезновения Наблюдателей маги, которые раньше таились, начали колдовать открыто, и не все из них творили светлое волшебство. Рассказывали о вооруженном до зубов конвое, который не нанял мага для защиты. Ночью на них напали два покрытых чешуей чудовища и, урча от удовольствия, растерзали, но не съели двух взрослых и одного ребенка.

На время путники из Долины присоединились к одному вооруженному конвою. Теперь им приходилось идти медленнее, но Главная дорога стала слишком опасным местом, несмотря на дар Тильи и заклятие Фахиля.

То, что конвой двигался медленно и оставался на постоялых дворах задолго до наступления темноты, давало Альнору и Талю возможность потренироваться в борьбе — они не успевали устать за дневной переход. Уроки проходили гораздо успешнее, чем Тилья предполагала.

— Ты заметила, теперь они стали лучше ладить друг с другом? — сказала Мина как-то вечером, когда они с Тильей наблюдали за тренировкой мальчиков. — Странно, что они не смогли просто подружиться, как мы с тобой. Похоже, отношения ученика и учителя им больше подходят. На них приятно смотреть, особенно на Альнора. Сильный и ловкий, как барс.

— Не удивительно, что ты в него влюбилась.

Тилья впервые затронула эту тему, но Мина только рассмеялась, даже не покраснев. А потом вздохнула:

— Жаль, что все это скоро закончится… Ты ведь не винишь нас, что мы вовсю наслаждаемся жизнью, пока можем?

— Конечно нет. По-моему, это здорово.

— Мы ведь должны вернуться домой, самое позднее к зиме. Как бы я хотела, чтобы волшебство Фахиля длилось вечно!

Через несколько дней начальнику конвоя пришлось засомневаться в могуществе хваленого мага, которого нанял. Они заночевали на постоялом дворе, где хозяином был услужливый веселый коротышка. В отличие от других хозяев он все суетился вокруг путешественников, расспрашивая, не нужно ли им чего-нибудь. Как и все остальные, он бы не заметил четырех путников, если бы Таль не заговорил с ним.

Тилья проснулась среди ночи и сразу же поняла отчего — такое же гнетущее напряжение она испытала, когда Силена пришла на постоялый двор искать Акстриг. Как тогда, девочка ничем себя не выдала, а лежала тихо, вслушиваясь в давящую тишину — ни храпа, ни дыхания, ни единого шороха среди сотни спящих постояльцев.

Она медленно подняла голову. Луны не было, но горели яркие звезды и несколько фонарей. Сначала Тилья не увидела ничего особенного, но потом заметила темные очертания человека, который приближался к ней. Она достала из-под одеяла руку, чтобы сразу же прикоснуться к нему, но он остановился, не доходя до нее, и посмотрел в другую сторону. Человек простер вперед руки, и из-под его пальцев потекло бледное сияние. Оно осветило лицо спящей Мины. Теперь Тилья узнала его. Это был хозяин постоялого двора. Он встал на колени, нагнулся над Миной и откинул одеяло, которым она закрывалась.

Тилья вскочила, бросилась вперед и схватила его за лодыжку. Но он услышал ее приближение. Быстрый, как дворняга в собачей драке, он обернулся и зашипел. Его лицо было черным, огромный, как хобот, складчатый нос свисал над малиновыми губами. Он ощерился и показал желтые, окровавленные, острые, как иглы, клыки. Свечение погасло. Он схватил Тилью за волосы и подтащил к себе.

Она была готова к внезапному онемению и потоку магии, хлынувшей сквозь нее. Чудовище перестало шипеть и застыло. В следующую секунду оно превратилось в обычного человека, охваченного животной яростью. Держа Тилью за волосы, он пригибал ее к земле. Она закричала от боли. Ее друзья проснулись, оттащили его от девочки и повалили на пол.

Весь постоялый двор проснулся. Стражники зажгли факелы. В их дрожащем свете они поймали еще пять подобных существ — женщину и четверых детей. Они визжали, как свиньи, по их зверским уродливым мордам скатывались черные слезы. Стражники вывели их за пределы постоялого двора и пронзили мечами.

Мнимый маг, который должен был защищать их конвой, лежал мертвый, ему перегрызли горло. Еще погибло четыре девочки и мальчик. Всю их плоть высосали чудовища, складки сморщенной кожи облегали голые кости.

Конвою пришлось идти без магической защиты до ближайшей ярмарки, где они наняли волшебницу — пухленькую женщину средних лет, которая больше походила на домохозяйку. Она сказала, что больше им все равно никого не найти, и запросила двойную плату.

Начальник конвоя потребовал доказательства ее могущества. Она пристально посмотрела на него, и в ту же секунду яростный порыв ветра подхватил его, поднял на высоту большого дерева и отпустил. Он начал падать вверх тормашками, крича от ужаса и зажмурив глаза. В последний момент невидимые руки подхватили его и поставили на ноги, целого и невредимого. На негнущихся ногах он вернулся на свое место и согласился заплатить вдвое больше обычного.

В тот вечер, когда Тилья и Таль купили себе медовые леденцы и медленно возвращались к своим, перед ними вдруг появилась волшебница. Она молча посмотрела на Тилью и слегка коснулась ее обнаженной руки. Девочка почувствовала толчок магии. А колдунья на секунду изменилась, стала высокой худой белокожей, лишенной возраста, с тяжелым неподвижным взглядом. В следующее мгновение перед ними снова стояла толстенькая домохозяйка.

— Моя подруга Зара, волшебница лорда Кзувы, рассказала мне о тебе, — произнесла она. — Значит, вам удалось то, зачем вы пришли.

— Откуда вам это известно?

— Я отвечу, если вы мне кое-что расскажете.

— Хорошо.

— До вашего появления ничто в Империи не могло разрушить власть Наблюдателей. Та сила, которую вы выпустили в Талаге, была другого рода. В ту ночь я находилась в городе. Вся моя магическая защита содрогнулась от этой огромной силы, хотя, мне кажется, ее источник находился далеко. Это так?

Тилья колебалась. Что, если колдунья спрашивала о кольце?

— Да… Думаю, да…

— Этот источник — мужчина, женщина? Что-то другое?

— Мужчина, — твердо ответила Тилья, скрывая «что-то другое» в маленькой черной шкатулке, висящей на шее.

— Где он сейчас?

— Не знаю. Он умирал. Мы положили его на плот, и он ушел в последний путь, предстоящий всем смертным. Перед кончиной он хотел уничтожить Наблюдателей, потому что это именно он придумал такое «лекарство от магии».

— Тот самый чародей… — задумчиво сказала колдунья и замолчала.

— Так вот почему освободилось столько магии и всякой нечисти, — сказал Таль.

Она кивнула:

— Не всегда все было так, как сейчас. Когда-то, до появления Императоров, в мире сохранялось равновесие. Магия приходила в мир, те, кто умел, использовали ее, а остатки магии утекали на юг, в открытый океан. Но когда Императоры захватили власть, то наняли магов, чтобы контролировать волшебство. Никто не мог предвидеть, что они соберут всю свободную магию в себе. Равновесие нарушилось: теперь из мира на юг утекало меньше волшебства, чем появлялось. И конечно, Наблюдатели становились все более могущественными, но всегда в мире был другой маг, сильнее, чем они, и владеющий другим родом магии, не позволяющий им подчинить себе все. Когда этот маг старел, то передавал свое дело другому чародею. Предпоследней была Асарта, которая передала власть Фахилю. Думаю, это его вы проводили в последний путь.

Она вопросительно посмотрела на Тилью. Та кивнула. Волшебница задумалась:

— Значит, он уничтожил Наблюдателей, которых создал…

— Но вы же сказали, их нанял первый Император, — как всегда, встрял с вопросами Таль.

— Да, но именно Фахиль сделал их Наблюдателями, чтобы они следили не только за магией, но и друг за другом.

— И что же теперь происходит?

— Мир в опасности. Император не оставил наследника, и теперь Лорды и Правители сражаются за трон. Мой господин был так глуп, что тоже ввязался в это. Теперь его дом разрушен, слуги разбежались. Лорд Кзува оказался мудрее. Он вернулся в свое поместье, и моя подруга Зара вместе с ним. А я вынуждена продавать свой дар на дорогах. К тому же есть некая неведомая сила, которая отыскивает и уничтожает бывших Наблюдателей, бежавших из Талага. Я думала, это тот, кто разрушил дворец и башни, но вы говорите, он умер.

— Да, умер, — сказала Тилья, стараясь сдержать дрожь в голосе.

Она знала, кто убивает Наблюдателей. Фахиль сказал, что он пришел за кольцом и Тилья должна стараться противостоять ему… От этого зависит равновесие мира.

Волшебница смотрела на нее в упор.

— Фахиль так и не нашел себе преемника. Только не говори мне, дитя, что он выбрал тебя.

— Нет! Конечно нет. Может быть, и без преемника все обойдется.

Колдунья долго молчала.

— Будьте осторожны, — наконец произнесла она. — Если что-то случится, я всегда готова помочь вам. Желаю удачи.

Колдунья неопределенно улыбнулась, кивнула на прощание и ушла. «Она тоже боится, — подумала Тилья. — Она не просто продает свой дар на дорогах, а скрывается от Врага».

— Преемник?.. — задумчиво пробормотал Таль.

В его пытливом мозгу кусочки головоломки становились на свои места. Тилья испугалась, что он начнет задавать ей вопросы…

— Как же я хочу домой! — вздохнула она, чтобы отвлечь его. — Если здесь так опасно, как она говорит… Мы идем слишком медленно.

Ее собственные слова не давали ей уснуть в ту ночь. «Мы идем слишком медленно». Где-то в пути их должен ждать Веревочник. Но теперь Тилья знала, что Враг ищет и уничтожает всех магов. Он уже один раз видел Веревочника, когда тот превратился в гигантского льва, и теперь не успокоится, пока не убьет его. Чем быстрее они встретят Веревочника и она передаст ему кольцо, тем лучше.

Всю ночь Тилья пыталась придумать, как убедить своих друзей идти быстрее. Ей пришло в голову только одно: она сказала, что видела плохой сон о Долине.

Они не согласились.

— На дорогах с каждым днем становится все опаснее, — сказал Альнор. — Нам повезло, что мы примкнули к хорошему конвою. Стражники смелые, и волшебница знает свое дело. Будем дома к зиме. Пока не выпадет снег, я ничего не могу сделать, а Мина будет сажать ячмень вообще весной. Извини, Тилья. Нужен более веский довод, чем просто дурное предчувствие.

В тот вечер Альнор и Таль пошли послушать голос реки из Долины, вплетающей свои струи в воды Великой реки. Вернулись они далеко за полночь, встревоженные и угрюмые.

— Ну, как там дома? — спросила Мина.

— Нам удалось разобрать голос нашей реки, потому что ледник тает и она стала более полноводной, — ответил Альнор. — Где-то на ее берегу была битва. Вода долго несла тела убитых.

— Это значит, ледник растаял и проход открыт, — сказал Таль.

 

Глава 16. Башня лорда Кзувы

Со следующего дня они шли одни, торопясь изо всех сил. Никто не замечал их, пока они сами этого не хотели, хотя дорога становилась все оживленнее. Путники не знали, защищает ли колдовство Фахиля от всевозможных волшебных тварей, которые теперь свободно сновали по Империи, поэтому продолжали ночевать только на постоялых дворах.

Миновав Талак, раненое сердце Империи, они свернули с Главной дороги и двинулись на северо-запад к Пиримским холмам. Веревочник все не появлялся.

В последнем городке по эту сторону холмов постоялый двор стоял совсем пустой. Их встретил только хромой старик, который уже начал разводить кур в комнатах для постояльцев.

— Незачем вам идти дальше, — сказал он Мине.

— Из-за разбойников?

— Нет, они ушли южнее, там больше добычи. Но лорд Кзува, Правитель тех мест, перекрыл всю Северо-западную равнину. Не пускает никого, кроме местных жителей и тех, у кого к нему какое-нибудь дело. Не хочет, чтобы у него кто-нибудь шлялся.

— Мы там живем. Возвращаемся из Голорота.

— Тогда вы пройдете, но… Лучше предупредить вас. Моя золовка… у нее есть… дар. Она говорит, в Пиримском лесу завелась какая-то нечисть…

Каждое утро Тилья просыпалась в надежде именно сегодня увидеть тощую нелепую фигуру с огромным тюрбаном на голове. Но он не появлялся. «На Пиримских холмах, где мы впервые встретились, — говорила она себе. — Больше негде».

Они вышли на рассвете, три часа поднимались по изгибистой, каменистой тропе и наконец оказались под сводом сосен Пиримского леса. Калико никак не хотела заходить под сень деревьев. Она упиралась, ржала, грызла удила и наконец так рванулась, что Тилья, которая пыталась тащить ее за поводья, отлетела в сторону.

Вдруг она почувствовала, что Мина, Альнор и Таль мертвой хваткой вцепились в нее. Они не двигались и тяжело дышали.

— Что случилось? — спросила она.

— Мы не можем пошевелиться, если не держимся за тебя, — прохрипела Мина. — Лес ожил! Я чувствую, как он смотрит на нас.

— Мы должны пройти его до наступления ночи, — сказал Альнор. — Пусть Мина и Тилья сядут на лошадь, а мы с Талем пойдем рядом, держа Тилью за щиколотки.

Когда Тилья села на Калико, та немного успокоилась, словно чувствуя себя под ее защитой, и неохотно поплелась в лес. Но девочке было тревожно. Она чувствовала, что магия леса не рукотворная, а природная, над которой Тилья не имела власти.

Тишина, царившая в лесу, была не просто отсутствием звуков. Она казалась густой, давящей, удушающей. Спускался плотный туман, заливающий всю долину до верхушек деревьев. Лес сопротивлялся вторжению чужаков.

И все-таки Тилье удавалось сдерживать его натиск. Нет, она боролась не с самим лесом, а с чем-то другим. Кто-то использовал природную магию леса, чтобы раздавить их. Она чувствовала, что ценой невыносимого напряжения не дает огромному невидимому кулаку сомкнуться вокруг них.

«Фахиль был знаком с природными силами, — мелькнуло в голове у Тильи. — Он научился с ними дружить». Она вспомнила, как они прилетели на остров проститься с Фахилем. Возможно, среди них был и дух этого леса.

С усилием она распрямилась и громко крикнула:

— Нас послал Фахиль! Мы его друзья!

Мертвая тишина поглотила ее крик. Ничего не произошло. Давление все возрастало.

— Это не поможет, — слабо прошептала Мина. — Может быть, они послушаются меня. Они же все-таки деревья.

Она с хрипом набрала в легкие воздух и тихо, срываясь на свистящий шепот, запела.

Сначала в песне не было слов, но потом Мина начала повторять имя Фахиля, на разные лады вплетая его в мелодию.

Ее голос звучал все громче. Тилья направила все свои силы против неведомого врага, который использовал магию леса. Вдруг что-то изменилось, произошел перелом. Таль отпустил щиколотку Тильи и с интересом посмотрел вокруг. Туман постепенно стал золотистым, и над головой заблестело солнце. Мина перестала петь.

— Получилось! — победоносно воскликнула она. — Виноват был не лес, в деревьях ведь нет никакой злобы. Что-то заставляло его быть таким.

Солнце уже начинало клониться к закату, когда они миновали Пиримские холмы. То, что Веревочник их так и не встретил, почему-то не очень беспокоило Тилью. Он ведь прошел с ними всю дорогу на юг в обличье разных животных, начиная с того места, где они высадились с плота. Наверное, там он и будет их ждать.

На небе высыпали звезды, когда они пришли на постоялый двор в Сонгису. К их удивлению, он был таким же ухоженным и оживленным, как раньше. У входа дремал стражник. Он бы не заметил их, если бы Таль с ним не заговорил. Стражник сонно посмотрел на них, протирая глаза.

— Ну и откуда вы? — зевнул он.

— Возвращаемся из Голорота, — ответил Альнор.

Стражник нахмурился и встал.

— Придумайте что-нибудь другое. Лес никого не пропускает — волшебница лорда Кзувы следит за этим.

— Мы сказали лесу, что идем домой, и он пропустил нас.

— Пропустил? — пораженно переспросил стражник. — Ну что ж, проходите, устраивайтесь.

Странно было вновь почувствовать себя в Империи с ее старыми порядками. Друзья даже испытали облегчение: благоустройство вместо хаоса, непререкаемые правила вместо неуправляемой свободной магии и вседозволенности. Люди чувствовали себя в безопасности. Стражники требовали только официальную плату. Разговоры по вечерам на постоялых дворах были непринужденными и повседневными.

Но с каждой пройденной милей Тилья становилась все мрачнее. Новый страх поселился в ее душе. Что, если Враг уже уничтожил Веревочника? Тогда, если она достанет его волос и положит рядом кольцо, появится только Враг. «Нет, еще есть время, — успокаивала она себя. — Веревочник уже близко, он ждет нас».

На третье утро, после того как они перешли Пиримские холмы, их нашел человек, одетый как слуга лорда Кзувы. Его послала Лананет. Она ждала их.

Слуга вел их по лесной дороге. Рядом петляла мелкая речушка. За очередным поворотом реки их взорам открылось поместье лорда Кзувы.

— Вот это да! — выдохнула Мина.

Это было самое красивое здание, какое Тилья когда-либо видела. Не дом, а скорее маленький дворец, построенный на нескольких массивных мостах прямо над рекой. Замысловатое строение венчала башенка с острым шпилем. Рабочие продолжали достраивать сложные переходы и террасы.

— Зачем все это? — спросил Таль.

— Для удовольствия его светлости, — ответил слуга. — Это достаточная причина.

Он привел их ко входу, где их встретил конюх и забрал Калико. Потом слуга проводил их в просторную комнату, где на низких столиках их ждали фрукты и напитки. Под прохладным каменным полом журчала вода.

Через несколько минут в комнату тихо вошли две женщины. Сначала Тилья не узнала их. Потом поняла, что женщина пониже была Лананет, а другая — Зара, волшебница лорда Кзувы. С ними произошла разительная перемена. В них не осталось ничего человеческого — это были ожившие статуи. Зара встретила их мертвой улыбкой на каменном лице и сказала:

— Его светлость лорд Кзува приветствует вас в своем доме.

— Как вы узнали, что мы пришли? — спросил Таль.

— Нам сказал лес. Мы почувствовали, как он сопротивлялся кому-то, кто пытался обезвредить его магию. Это могла быть только Тилья. Но мы не ожидали… Вы Альнор и Мина?

— Это мы, — ответила Мина. — Фахиль — думаю, уже не опасно произносить его имя — дал нам гроздь винограда и сделал нас такими, чтобы у нас не было трудностей в пути.

Зара и Лананет одновременно сделали шаг вперед и подержали ладони у лица Мины и Альнора. Потом они так же одновременно опустили руки и отступили.

— Мы не знаем, как он это сделал, — сказала Зара. — Мы не чувствуем никакой магии, вы только то, что есть.

— Прикосновение Тильи тоже на нас не действует.

— Он изменил время, а не вас. Фахиль каким-то образом перенес вас из прошлого в настоящее.

— Как Асарта, когда снимала с себя шелуху времени, прежде чем передать Рейелю и Дирне кольцо для Фахиля? — спросил Таль.

Колдуньи перестали улыбаться. Тилья вздрогнула. Она не предполагала, что речь о кольце может зайти в простой беседе. Таль непонимающе посмотрел на нее. Она незаметно покачала головой, предупреждая его об опасности. Он слегка кивнул.

— Кольцо? — вкрадчиво переспросила Зара. — В самом деле, когда-то существовало кольцо… Говорили, что Асарта забрала его с собой. Расскажите нам историю об Асарте и все, что произошло с вами.

Четверо путников неуверенно смотрели друг на друга. Альнор взял все на себя. Он перешел в наступление:

— Лучше вы сначала нам что-нибудь расскажите. Откуда нам знать, что вы те, за кого себя выдаете? Вы изменились. Теперь вы все делаете одновременно. Лананет не проронила ни слова, а вы все время говорите «мы», как будто она у вас в подчинении. Или вы обе во власти кого-то еще?

На лицах волшебниц снова появились улыбки, но Тилья им не верила.

— Теперь мы одно целое, — сказала Зара. — Нам пришлось объединиться, когда лорд Кзува приказал нам пробудить лес. Эта задача была не по силам ни мне, ни Лананет. Объединившись, мы справились, но это изменило нас. Теперь мы хоть и находимся в разных телах, но имеем одни мысли.

— А чувства? — спросила Мина. — Или у вас их больше нет? Все ваши мысли ни к чему, если вы ничего не чувствуете.

С теми же каменными улыбками колдуньи покачали головой. Тилья с грустью пыталась узнать в теперешней Лананет ту сильную и приветливую женщину, которая когда-то принимала их в доме Элиона. В неподвижной глубине ее карих глаз на мгновение мелькнул образ прежней Лананет. Тилье показалось, что она молила о помощи. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, девочка шагнула вперед, обняла Лананет и поцеловала в щеку.

Онемение ворвалось в ее тело. Лананет содрогнулась и окаменела. Тело Зары вдруг окутали клубы дыма. Когда он рассеялся, на месте колдуньи стоял высокий худощавый мужчина в черном. Его глаза были цвета льда. Они горели звериной яростью, но он тоже не мог пошевелиться. Прежде чем он успел сбросить оцепенение, Тилья взяла его за руку.

Он был сильным, гораздо сильнее, чем Дорн. Хотя она застала его врасплох, он сумел собрать всю силу своей неистовой ярости и обрушил ее на Тилью.

Другой рукой она прикоснулась к Лананет и огромным усилием воли пыталась защитить свой разум от вторжения мага. В глубине самой себя Тилья нашла свое тайное озеро, окруженное горами. Все трое перенеслись на его берег. Гладкую как шелк поверхность озера смял яростный шторм. В горных вершинах завывал ветер. Маг отбрасывал огромную черную тень. Она дотягивалась до противоположного берега. Солнца не было. Больше никогда не будет.

Держа мага и Лананет за руки, Тилья шагнула в бушующую воду. Она не почувствовала дна. Все трое погрузились под воду. Они опускались все ниже и ниже. Маг начал уменьшаться и таять в воде. В дрожащем тусклом свете, струящемся с поверхности, Тилья увидела, что держит за руки Зару и Лананет. Она могла бы находиться в воде своего озера сколько угодно, но волшебницам нужно было дышать. Девочка подняла их к поверхности, вытащила из воды и положила на траву. Буря кончилась. Солнце блестело на снежных вершинах и отражалось в воде. Тилья вернулась во внешний мир.

Она стояла в комнате, держа за руки Зару и Лананет. На полу лицом вниз лежало тело в траурном одеянии. Покрытую гнойниками лысину обрамляли клочки грязно-желтых волос.

Когда Тилья отпустила волшебниц, они без чувств упали на пол. Альнор пощупал Лананет пульс:

— Жива. Подождите, кажется, она приходит в себя.

Лананет застонала и приподнялась на локте, обводя комнату непонимающим взглядом. Увидев Зару, она вскрикнула, подползла к ней и положила руку на ее пепельно-серую щеку. Судорожно вздохнув, Зара села, и они помогли друг другу подняться. Они молча стояли, взявшись за руки, и смотрели друг на друга, как старые друзья, которые давно не виделись. Обе были очень бледны, но не как статуи, а как обыкновенные усталые люди.

Зара слабо улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — прошептала она.

— Я никогда не испытывала такой страшной боли, — сказала Лананет. — Но теперь все прошло.

— Что с вами случилось? — спросил Таль. — Кто это такой? Сначала его не было, потом он появился, а потом… Это все Тилья сделала?

— Не знаю, — ответила Лананет. — Я не помню ничего с того момента, как вошла в комнату.

— Я тоже. Только невыносимая боль. Это ты сделала, дитя?

— Извините, — промямлила Тилья. — Я должна была сначала спросить… Я просто почувствовала, что здесь все неправильно.

— Ты права, — сказала Лананет. — Я сопротивлялась, как могла, но Варти оказался слишком силен для меня.

— Это Варти. — Зара кивнула на черное тело. — Он отвечал за север и был самым сильным из Наблюдателей. Лорд Кзува приказал Лананет сделать так, чтобы никто не мог пройти через Пиримские холмы. Одной ей было не справиться, и она обратилась за помощью ко мне, но, даже объединившись, мы не смогли сделать это. Тогда появился Варти. Он сказал, что мы выполним приказ, если соединим наши усилия. Он объяснил, зачем ему это надо. В Империи появился могущественный неизвестный маг. Он уничтожил большую часть Наблюдателей и теперь выслеживает оставшихся. Варти хотел спрятаться здесь. Мы согласились, но Варти поработил нас… Тилья нас освободила. Что это?!

Раздался страшный грохот, а через мгновение крики. Лананет в испуге зажала рот руками. Зара застыла, устремив взор внутрь себя.

— Мой господин строил башню для Варти, думая, что она нужна нам с Лананет, — наконец мрачно произнесла она. — Башня упала. Под обломками она погребла лорда Кзуву.

Они в отчаянии посмотрели друг на друга.

— Винить будут нас, — прошептала Лананет.

Зара угрюмо кивнула:

— Надо уходить. Вам тоже.

Она вывела их через маленькую дверь, скрытую драпировками. Никто из испуганных слуг, сновавших по дому, не обратил на них внимания. Они вышли во двор и забрали из конюшни Калико и еще двух лошадей для волшебниц.

На мосту Тилья остановилась, якобы чтобы поправить башмак. Она была уверена, что Таль подойдет к ней.

— Не знаю, о чем ты догадался, но не говори об этом Мине и Альнору, — прошептала она. — Лананет и Зара, по-моему, забыли… И постарайся не думать о кольце, это очень опасно!

Он молча кивнул.

На лесной дороге они попрощались друг с другом. Лананет и Зара отправились к Элиону, а путники из Долины — к Салате. Лананет сказала, что муж Салаты, Гахан, вернулся.

 

Глава 17. На краю леса

Торопясь скорее попасть домой, они совершали долгие переходы и наконец завидели хижину Салаты. Она и ее дочь выбежали навстречу, чтобы поблагодарить Мину. Их радость сменилась недоверчивым удивлением, когда вместо старухи они увидели молоденькую смешливую девушку.

Гахан оказался коренастым, крепким мужчиной. В момент смерти Императора он со своим войском был на западе страны. Как и большинство своих товарищей, он воспользовался неразберихой и сбежал. Гахан прошагал пол-Империи и успел вернуться домой прежде, чем лес перестал пропускать людей. По дороге он увидел слишком много волшебного, чтобы удивиться омоложению Мины и Альнора. Гахан сказал, что будет рад проводить их до самого леса, пока не почувствует лесной хвори.

Салата рассказала, что в дом Элиона пришла третья волшебница. Втроем они смогут поддерживать магию в Пиримском лесу.

— Наверное, это подруга Зары, которая сопровождала наш конвой, — предположил Таль.

— У меня появилось странное чувство, — медленно произнесла Мина. — Все, что происходило с нами с тех пор, как мы вышли из Долины, и даже еще раньше, должно было случиться. Нам кажется, все это отдельные события, но на самом деле они взаимосвязаны. Все предопределено. И сейчас эти три мага у Элиона… Они должны были оказаться там. Не знаю зачем, и они сами не знают, но это для чего-то нужно.

— Почему бы тебе не спросить свои ложки? — предложила Салата.

Мина вздохнула и покачала головой. Несмотря на опасность, она несла ложки в своей зеленой торбе, но после возвращения с острова не говорила о них. Тилья догадалась, что Мина тосковала по прежней живой Акстриг. Теперь это был просто кусок дерева. Как будто умер старый друг семьи.

— Пожалуйста, Мина! — попросила дочь Салаты. — Я хочу, чтобы папа это увидел!

Вздохнув, Мина достала торбу, развернула синюю ткань и положила на нее ложки. Поколебавшись, она выбрала Акстриг и капнула на нее немного масла.

— Да… — прошептала она после долгой паузы. — Что-то еще осталось…

Она долго рассматривала ложку, потом распрямилась и убрала ее.

— Не знаю… — сказала Мина. — Все так неясно, остается только догадываться. Насколько я могу разобрать, кто-то или что-то приближается. Его ждут. Причем, похоже, в двух местах.

Тилья отвернулась, чтобы никто не видел ее лица. «Его ждут три мага у Элиона, — догадалась она. — И я. Все ждут Веревочника. Значит, он жив! Враг не нашел его. Мне не придется его звать».

Если только Акстриг не ошиблась.

Еще не рассвело, когда на следующее утро они поднялись и простились с Салатой. Весь день они шли и к ночи оказались у старой Императорской дороги, ведущей в лес. Там путники развели костер. Гахан решил заночевать с ними, чтобы утром отправиться в обратный путь.

Дорога петляла между холмами, поросшими кустарником. Днем они поднялись на один из них и увидели на севере густой лес, расцвеченный красками осени. Вид его был таким родным, что Тилье казалось, Вудбурн совсем рядом. Это укрепило ее решение сделать то, что должна.

Ветер, который несколько дней дул с востока, переменился на северный — холодный и влажный. Он пригнал тяжелые снежные тучи.

— Похоже, нас ожидает дождливая ночь, — заметила Мина.

— Мы найдем где заночевать, — сказал Альнор. — До темноты еще долго, мы с Талем пройдемся немного среди деревьев, чтобы понять, почувствуем ли мы хворь.

— Лучше я пойду первой, — возразила Мина. — Попробую узнать от кедров, что происходит в Долине.

— Возьми с собой Тилью, — предложил Таль. — В лесу может скрываться какая-нибудь нечисть.

Тилья колебалась. С Миной ничего не случится, деревья — ее друзья. Опасно оставлять Таля одного. Но она ничего не могла им объяснить. «По крайней мере, это в последний раз, — подумала она с облегчением. — Завтра я смогу им все рассказать. Если мы будем живы».

— Хорошо, — сказала она.

В стороне от дороги стояла маленькая лачуга. Она имела только три стены и была открыта к лесу. В центре лежал плоский камень, на котором, видимо, разводили огонь. Путники придирчиво осмотрели постройку.

— Вы ничего не чувствуете? — спросил Альнор.

— Ничего особенного, — ответил Таль.

— Лананет говорила, с императорской армией приходили маги, — сказала Мина. — Мне кажется, это как-то связано с ними. Давайте немного здесь приберемся, пока светло, но придем сюда на ночь, только если пойдет дождь.

Тилья стреножила Калико, оставила ее пастись перед хижиной и пошла вместе с Миной по старой Императорской дороге в лес. Оказавшись под сводами деревьев, Мина сказала:

— Я не слышу кедры. По-моему, это из-за тебя. Оставайся здесь.

Она отбежала вперед, постояла немного, прислушиваясь, и махнула Тилье рукой, чтобы та подошла.

— Услышала. Я была права, в твоем присутствии я будто глохну.

— Но ведь раньше так не было.

— Ты изменилась. Нашла себя, если понимаешь, о чем я. Ты стала гораздо сильнее. Так что подожди меня здесь. Я скоро вернусь.

Мина углубилась в лес, нашла старый величественный кедр и обняла его шершавый ствол. Она долго стояла так, а потом медленно вернулась к Тилье.

— Лепечет что-то неразборчивое, как человек, которого только что разбудили и который не хочет просыпаться, — грустно сказала она. — Магия умирает, Тилья. Магия умирает.

— А единороги? Они еще здесь?

— Может быть, они прячутся. Есть только один способ это выяснить. Надо привести сюда мальчиков, пока не стемнело.

Сделав шагов двадцать под сводами деревьев, Альнор остановился и упал бы, если бы Мина его не подхватила. Немного дальше прошел Таль, но потом качнулся и закрыл глаза. Тилья вывела его из леса. Ее прикосновение не возымело никакого действия.

— Это оттого, что единороги очень боятся, — сказала Мина.

— Они были где-то поблизости? — спросила Тилья.

— Нет, просто их страх наполняет весь лес. Кедры больше не разговаривают, а это значит, что магия умирает. Без магии единороги не выживут, и они это знают. А без единорогов не будет и хвори, и тогда кто угодно сможет пройти через лес — солдаты, сборщики податей…

— Должен быть какой-то способ, — задумчиво произнес Альнор, положив голову на колени к Мине.

— Конечно, должен быть, — сказала Мина. — Просто надо найти кого-то, кто знает этот способ. — Она помолчала и украдкой взглянула на Тилью. — И кто скажет нам, что делать, когда мы вернемся домой.

Повисла тишина. Теперь все в упор смотрели на Тилью. Она сглотнула:

— Хорошо. Фахиль велел мне не говорить вам, но…

— Тогда не говори, — перебил ее Альнор.

— Если только мы ничем не можем помочь, — добавил Таль.

— Нет. Но если что-нибудь пойдет не так… Он сказал, это может произойти… Нет, все будет хорошо.

— Он велел тебе попробовать что-то сделать?

— Да, если… Этого я тоже не могу вам сказать.

— Раз он велел, значит, все будет хорошо, — заявила Мина. — Сделай это прямо сейчас, через несколько часов пойдет дождь. Мы подождем тебя здесь, у леса.

Тилья вернулась в хижину и опустилась на колени перед большим плоским камнем. Все другие места казались ей слишком открытыми.

«Десять секунд, — сказала она себе. — Этого должно хватить».

Дрожащими пальцами она закатала рукав и отвязала перья птицы Рух. Потом она размотала волос Веревочника, закрученный вокруг них, положила его на камень, а перья убрала в карман. Преодолевая страх, она вытащила из-за пазухи шкатулку, открыла ее, поставила рядом с волосом и начала считать до десяти. Через три секунды волос вспыхнул ярко-оранжевым пламенем. Длинные языки огня потянулись в сторону леса, но остановились на краю хижины, там, где не было стены. Тилья почувствовала, что ее одежда вот-вот вспыхнет, но не ощущала жара. Это была рукотворная магия, которая не причиняла ей вреда. Досчитав до десяти, она заставила себя сунуть руку в огненный вихрь, нащупала шкатулку и захлопнула ее. В ту же секунду пламя угасло.

Волос Веревочника исчез. Тилья повесила шкатулку на шею и спрятала под кофтой.

Она вышла, погладила по шее встревоженную Калико, одновременно успокаивая себя, и села на камень перед хижиной, со смесью ужаса и надежды ожидая Веревочника. Или Врага.

Садящееся солнце окрасило тучи над лесом в багровый цвет. Время шло. Ничего не происходило. Потом вернулись Альнор, Мина и Таль.

— Все хорошо? — спросил Альнор. В его голосе звучало беспокойство.

— Я пока не знаю, — ответила она. — Надеюсь, кто-нибудь придет и поможет нам…

— Нам больше не надо быть вдалеке от тебя? — спросила Мина. — Я не хочу, чтобы ты оставалась одна в темноте.

— Лучше нам держаться вместе, если что-то пойдет не так, — сказал Альнор.

Они разожгли костер и пожарили каштаны, которые собрали у леса, пока Тилья вызывала Веревочника. Девочка не могла есть из-за сковывающего ее напряжения и беспокойства. В ней росла уверенность, что Акстриг ошиблась. Веревочник не придет, потому что Враг нашел и уничтожил его. И если появится сам Враг… Тилья чувствовала себя истощенной, у нее не хватит сил, чтобы противостоять ему. Когда каштан с громким треском раскалывался на горячих углях, ее сердце подпрыгивало, как испуганный кролик.

Но никто не пришел, кроме маленькой мышки. Сначала Тилья увидела в темноте ее горящие глаза-бусинки. Потом она осторожно приблизилась к костру, нюхая воздух. Мина тоже заметила ее и сказала остальным, чтоб они не вспугнули ее. Она раскрошила в руке каштан и положила на землю. Мышь неуверенно подошла, выбрала самую большую крошку, зажала ее между передними лапками и быстро сгрызла. Свет костра искрился в ее красноватой шерстке. Что-то было странное в ее движениях, какая-то неуклюжесть, как у единорога, у пса…

«Мы тебя угостили, — подумала Тилья. — Теперь ты должна помочь нам».

Она улыбнулась и стала ждать, что будет дальше.

Мышка вдруг юркнула в темноту.

Никто ничего не сказал. Сначала Тилья подумала, что они молчат, боясь напугать мышь, но потом увидела, что они окаменели. Калико, которую было видно из хижины, тоже не двигалась.

Краем глаза она уловила какое-то движение в темноте. Тилья обернулась. За спиной Альнора стоял человек. Она сразу поняла, что это Враг. Он обошел костер, приблизился к Тилье и посмотрел на нее сверху вниз. Она вскочила. Это был невысокий и коренастый, гладко выбритый мужчина средних лет. В руках он держал деревянную палку с привязанным кожаным мешком. В нем не было ничего пугающего, но Тилья смертельно боялась. Он внушал страх. Именно ужас заставил остальных застыть, как в ночном кошмаре.

Враг посмотрел на Альнора. Тот рывком поднялся, не своей походкой подошел и остановился перед ним, покорный, как марионетка. Враг оглядел его и положил ему руку на плечо. В тот же миг Альнор превратился в лилипута высотой несколько дюймов. Враг засунул его в свой кожаный мешок. То же самое он проделал с Миной и Талем. Потом повернулся к Тилье.

— У тебя мое кольцо, — сказал он. — Дай его мне.

— Оно не ваше, — прошептала Тилья.

— Оно мое, — мягко возразил Враг. — Кольцо никогда не должно было принадлежать Фахилю. Отдай его мне.

— Нет.

— Ты уничтожила Варти, последнего из Наблюдателей. Теперь вся власть безраздельно принадлежит мне. Я мог бы сокрушить тебя, но ты мне еще пригодишься. Отдай кольцо, и я верну тебе друзей.

— Нет.

— Как хочешь.

Он бросил взгляд на свой мешок, и он превратился в прозрачный, светящийся изнутри шар. В нем находились три лилипута. Они очнулись от оцепенения и смотрели на Тилью молящими, полными ужаса глазами. Враг взглянул на огонь. Из середины костра поднялся высокий белый язык пламени. Маг взял свой посох за другой конец и подержал болтающийся шар над огнем. Человечки шарахнулись в сторону, закрывая головы руками. Он убрал шар из пламени и посмотрел на нее.

Тилья вытащила из-за пазухи шкатулку, открыла ее и достала кольцо. Аккуратно держа его между указательным и большим пальцами, она медленно протянула кольцо Врагу. Не донеся нескольких дюймов до его ладони, она резко швырнула кольцо в темноту, куда юркнула мышь, а другой рукой сразу схватила его за палец.

— Рамдатта! — выкрикнула она.

В следующий миг ее разум погрузился во тьму.

Она пыталась найти свое озеро. Рядом с ней в темноте шел Враг. Она держала его за палец. Она должна была взять его с собой к озеру, чтобы дать Веревочнику еще немного времени.

Они пришли к озеру. Над ними было черное небо. Тилья ничего не видела, но ощущала ветер с вершин, пахнущий снегом, и слышала шум волн у самых ног.

Маг вытянул руку и что-то крикнул. Четыре громовых слога. Они отозвались эхом в горах. С вершин в воду с ревом обрушились лавины. С громким шумом вода начала вытекать в расщелину, которая образовалась от крика Врага.

Это происходило с ней самой. Все, что составляло ее, все, что делало ее Тильей, — мысли, воспоминания, любовь, надежды, мечты, страхи, — все вытекало из нее через руку, которой она держала палец Врага, и становилось частью него.

«Нет, я не позволю ему победить меня, — подумала она. — Я Тилья, Тилья, Тилья, Тилья…»

Ей было не за что ухватиться, чтобы не перетечь в него. Она должна была за что-то держаться. Свободной рукой Тилья провела по своему телу и нащупала в кармане кофты перья птицы Рух. Это помогло. Не сами перья, а воспоминание об острове Фахиля, где она познакомилась с волшебными силами и познала себя, внутреннюю Тилью.

Она ухватилась за это воспоминание, как за скалу во время урагана. Враг повернулся к ней. Тилья почувствовала, как он собирает всю свою силу, и поняла, что конец близок.

Внезапно Враг куда-то исчез, расщелина на дне озера закрылась. Тилья почувствовала тепло и услышала знакомый голос Веревочника. Ее ноги подкашивались от изнеможения, но кто-то подхватил ее и бережно опустил на пол. Она сжалась в комок, обливаясь холодным потом.

Открыв глаза, Тилья увидела Веревочника — тощего, неуклюжего, в невероятном тюрбане. У его ног лежало неподвижное тело. Плоти на нем уже не осталось — это был скелет.

«Мина, — подумала она. — Альнор. Таль».

Тилья посмотрела на костер. Посох Врага и привязанный к нему мешок превратились в черные угли.

Она едва почувствовала, как чьи-то руки подняли ее и посадили на камень. Веревочник что-то говорил ей, но она ничего не слышала из-за своих рыданий. Горе и ужас сковали ее. Все оказалось напрасно. Альнор мертв. Таль мертв. Мина, которую она любила больше всего на свете, мертва. Теперь все не важно. Больше ничто не имеет значения.

Вдруг что-то начало меняться. Она подняла глаза. Сквозь пелену слез Тилья увидела вход в хижину, но снаружи ничего не было. Она протерла глаза. Хижина плыла в сероватой мерцающей пустоте. В дымке, наполнившей комнату, она различила пять человек. Один из них протянул руку и по очереди коснулся троих. Когда они уменьшались, он клал их в мешок, привязанный к посоху. Осталась только одна девочка, стоящая напротив него. Они что-то говорили друг другу, но слов не было слышно. Тилья поняла, что видит со стороны то, что недавно произошло.

В ее сердце затеплилась надежда, смешанная со страхом. Она видела, как девочка достала кольцо, чтобы отдать его магу. Он протянул руку. Она бросила кольцо в темноту и схватила его за палец. Ее губы беззвучно произнесли: «Рамдатта!» Посох начал падать в огонь… Из темноты появился Веревочник. Он быстро схватил посох и отбросил в сторону, после этого нагнулся, поднял кольцо и надел его на палец.

Веревочник долго стоял неподвижно. Потом повернулся к Тилье и Врагу, замершим в невидимой схватке, и положил ладони на лицо магу. Тот сдался не сразу, но в конце концов рухнул на пол и больше не двигался.

Веревочник подхватил падающую девочку и опустил на пол. Тилья из настоящего подошла к самой себе в прошлом и стала ждать, когда два времени соединятся. Как только прошлое догнало настоящий момент, они слились воедино.

Тилья поднялась на ноги. Посох лежал рядом с костром. В прозрачном шаре три человечка ждали освобождения.

— Шкатулка у тебя? — спросил Веревочник. Тилья вытащила ее и отдала ему. Он снял кольцо и убрал его.

— А что будет с ними? — спросила она.

— Ты можешь сделать это сама, — устало сказал маг.

Тилья склонилась над шаром. От ее прикосновения он исчез. Она простерла руку над лилипутами. Каждый ухватился за ее палец и в тот же миг достиг своего прежнего роста.

— Я уж думала, нас зажарят вместо каштанов, — усмехнулась Мина, но голос ее дрожал. — Мне бы это совсем не понравилось!

 

Глава 18. Перья птицы Рух

— Кто это был? — спросила Тилья, указывая на скелет. — Фахиль не знал его имени.

— Я тоже мало о нем знаю. Одно могу сказать, я рад, что его больше нет, — ответил Веревочник.

Он глубоко вздохнул, посмотрел на тело и что-то прошептал. Скелет и одежда превратились в кучку пепла. В хижину ворвался легкий ветерок, подхватил прах и унес прочь. По крыше застучали первые капли дождя. Запахло влажной землей. Веревочник прерывисто вздохнул. Тилья видела, что он измотан до предела.

— Остались еще каштаны? — спросил он.

Они расселись вокруг костра. Неугомонный Таль, как всегда, задавал вопросы, но никому не хотелось разговаривать. Альнор и Мина сидели рядом, обнявшись, что не мешало им уплетать один каштан за другим. Веревочник, погруженный в свои мысли, не отставал от них, но сколько бы они их ни ели, всегда оставалось еще несколько штук.

Тилья заново переживала моменты, проведенные у озера. Она была поражена размером и возможностями своего внутреннего мира, который только начала исследовать. Озеро было его центром, но ее ждали и другие места, и другие существа, с которыми она сможет подружиться так же, как Фахиль. В этом мире время текло по-другому: ее изнуряющая схватка с Врагом во внешнем мире длилась всего несколько секунд.

Тилья набрала горсть каштанов и пошла угостить Калико. Лошадь с аппетитом их сгрызла и, не поблагодарив, продолжила пастись. Она даже не заметила, что полчаса назад в двух шагах от нее решалась судьба мира.

— Ты самая неволшебная лошадь на свете! — с любовью сказала ей Тилья, возвратилась в лачугу, завернулась в свое одеяло и погрузилась в сон.

На следующее утро она проснулась поздно. Ее разбудил запах жареного мяса. Дождь кончился, и весь мир сверкал от капелек. Мина жарила на костре маленького зверька, Альнор снимал шкурку с другого. Таль собирал хворост. Веревочника нигде не было видно.

Не успела Тилья спросить, где он, как в небе появилась большая коричнево-красная птица. В когтях она несла убитого зайца. Птица оставила свою добычу у костра и подобрала клювом с земли веревку, которая тут же свилась в сетчатый мешок. Птица взмыла ввысь и вскоре вернулась, неся в клюве целую сетку сладких желтых слив.

— А разве вы не могли сделать волшебный завтрак? — спросил Таль.

— Люблю охотиться, — объяснил Веревочник, жуя жесткую зайчатину. — Превращаешься в животное и делаешь то, что оно лучше всего умеет. К тому же…

Он посмотрел на Тилью. Маг вытянул руку, и на его ладони появилась тарелка с шоколадным печеньем. Он передал ее по кругу, но когда Тилья взяла себе одну штуку, печенье исчезло. «Нет, не сейчас, пожалуйста!» — подумала она и потянулась за еще одним. Оно тут же пропало.

— Думаете, я когда-нибудь научусь не делать этого? — спросила она.

— Я не так много знаю обо всем этом. Попробую объяснить.

Медленно, в своей странной прерывистой манере, надолго замолкая, чтобы прожевать кусок мяса, он поведал им свою историю. Рамдатта родился в маленькой деревушке на восточном побережье Империи. Жители ловили рыбу и собирали съедобные водоросли. В детстве мальчик ненавидел себя, зная, что он отличается от всех остальных, но пока не понимая чем. Чтобы уйти из деревни, он нанялся подмастерьем к странствующему веревочнику. Тот научил его нехитрому волшебству.

— Я сразу понял: это мое.

После этого Веревочник учился всему сам. Добившись больших успехов в магии, он пришел в Талак. Там он не пытался стать Наблюдателем, а разузнавал все, что мог, о «потерянном крае» и о волшебном лесе, закрывшем путь в Долину. Он хотел постичь его магию, рассказать об этом Императору и тем самым приобрести его расположение и доступ к самым сокровенным волшебным таинствам Империи.

Увидев лес воочию, Веревочник был поражен. Лес наполняла магия, с которой он никогда не сталкивался раньше. Лес не впускал его, но маг не сдавался. Однажды он понял, что магия как-то связана с единорогами, и решил тоже превратиться в единорога, чтобы проникнуть в лес.

— Только не говорите, что вы были тем ужасным злобным единорогом! — воскликнула Мина. — Зачем вы чуть не убили мою дочь и запугали до смерти наших зверюшек? Что они вам сделали?

Веревочник с извиняющимся видом склонил голову:

— Ошибка. Не мог не ошибаться — всему учился сам. Никогда раньше не превращался в волшебное животное. Опасно. Если, например, ты мышь, то думаешь и чувствуешь как мышь. Но управляешь ею. Мышь делает то, что ты хочешь. Волшебное животное может возобладать над тобой. Так и случилось. Знал, что хотел прогнать ваших единорогов. Не помнил зачем. Пытался запугать их. Заставить твою дочь не кормить их. Словом, застрял в лесу. Забыл, кто я такой.

Потом появились вы на своем плоту. Мина начала петь единорогам о том, что вы плывете в Империю найти мага, который вернет волшебство в лес. Этого было достаточно. Я вспомнил, зачем там оказался. Выбрался из леса и перестал быть единорогом. Облегчение!

Пошел за вами, конечно. Когда вы были у Лананет, превратился в летучую мышь. Висел за окном и слушал. Потом Мина говорит: «Фахиль». Я теряю обличье мыши и падаю вверх тормашками прямо в розовый куст!

Веревочник разразился своим лающим смехом.

— Значит, вы шли за нами до Талака, — сказал Альнор, — и сделали так, чтобы на нас напали бандиты. Вы хотели таким образом познакомиться с нами?

— Не совсем. На предыдущем постоялом дворе у разбойников был свой человек. Он сообщил им: с конвоем пойдете вы — четырнадцатого ранга. Они все равно собирались вас похитить. Кто-нибудь из вас мог пострадать. Решил устроить все сам. И неплохо получилось, правда?

— То есть без вашей помощи мы бы не дошли до Голорота, — сказала Тилья. — Вы были псом, который разбудил Альнора и Таля на плоту, котом на стене в Талаке, ослом на постоялом дворе и львом в городе Смерти.

Он кивнул:

— Фахиль догадался об этом, да? Поэтому ты узнала меня в обличье мыши.

Веревочник продолжил свой рассказ. Он мог следить за Тильей, потому что она носила его шнурок для волос. На остров Фахиля за ними он следовать не мог, поэтому вернулся в Талак и решил поначалу стать Наблюдателем, чтобы увидеть их на обратном пути. Его уже собирались назначить, но тут он понял, что лучше ему этого не делать. Веревочник не хотел быть Наблюдателем. Однако отказаться теперь было опасно. Наблюдатели знали о его существовании и уничтожили бы его. Они не могли позволить такому сильному магу быть независимым. Поэтому он решил пройти церемонию посвящения и исчезнуть при первом удобном случае. Случай представился раньше, чем он рассчитывал, прямо во время церемонии. Увидев приближающегося Врага, Веревочник немедленно исчез и все это время продолжал скрываться, зная, что кто-то последовательно уничтожает всех магов.

Потом Тилья рассказала ему все, что произошло с ними на острове и в Талаке.

— Не понимаю, — сказал Веревочник. — Почему Фахиль хотел передать кольцо мне, безвестному самоучке?

— Он решил окончательно, когда понял, что вам удалось превратиться в единорога. Заинтересовался он сразу, как услышал, что вы зовете себя Веревочником. Он сказал, время — это великая веревка.

— Точно! — взволнованно перебил ее Таль. — Я часто думал об этом. Миллионы волокон переплетаются, и каждое находится на своем месте. Можно проследить их путь в прошлое, а тот конец веревки, который тянется вперед, скрыт в тумане. И эта веревка бесконечна.

— Что-то вроде того, — сказал Веревочник.

— Если ты можешь изменить путь одного волокна, то изменишь все, — добавил Таль.

— Верно. Взять, к примеру, прошлую ночь. Всего две-три минуты. Я не даю вам упасть в огонь. Вот и все. Но я еле-еле справился с этим волокном… Потянул за него, и вся веревка перекрутилась. Нам повезло. Все встало на свои места. Мы выбрались оттуда.

«Каких-то три минуты, и Мина с Альнором живы и могут восстановить волшебство в Долине, — подумала Тилья. — Три минуты, которые могут изменить ход времени в будущем».

Ей казалось, все, что с ней произошло, было уже заложено в ней, как свернутая веревка, которую она постепенно разматывала.

Почти целый день у них ушел на то, чтобы рассказать друг другу все, что произошло, расставить все по местам.

— Говорите, теперь я должен исцелить больную Империю, — сказал Веревочник, — но сначала вернуть вас домой. Хлеб и вода еще у вас?

Мина вытащила из сумки ячменный каравай, который выпекла много месяцев назад. Он был помятым и ссохшимся, но, когда Веревочник прикоснулся к нему своими длинными пальцами, хлеб стал мягким и румяным, а в воздухе запахло свежей выпечкой. Маг отломил кусочек и с наслаждением съел, запив водой из фляги Фахиля.

— Теперь, Мина и Альнор, дайте мне руки.

Некоторое время они сидели молча, соединившись в треугольник. Потом Веревочник отпустил их.

— Я понял, — торжественно сказал Альнор. — Магия Асарты заключена не в хлебе и не в воде. Это просто инструменты. Настоящая магия — в нас самих. Она обновляется из поколения в поколение. Двадцать поколений после Асарты, а теперь еще двадцать после Фахиля…

— Это еще не известно, — сказал Веревочник. — Вы сами должны все сделать. Мина в лесу, Альнор — в горах.

— Для начала надо туда попасть.

Веревочник кивнул и задумался.

— Трудность, — сказал он. — Помогу вам пройти через лес — причиню вред единорогам…

Он глубоко задумался, глядя на верхушки деревьев. Все звуки затихли, словно боясь помешать ему. Тишину нарушил его хриплый смех.

— Сквозь лес вам не пройти, — с ухмылкой озорного мальчишки начал он. — А вот над лесом… Где там у тебя перья птицы Рух?

Тилья достала из кармана перья и протянула ему. Он нежно пропустил их сквозь пальцы, и в них сверкнул красный огонь.

— Прекрасно, — прошептал он и тихо свистнул.

Тилья услышала какой-то шорох. Веревка, на которую была привязана Калико, развязалась и приползла к магу. Лошадь пошла за ней. Веревочник сорвал какой-то дикий колосок и сжал в кулаке несколько зерен. Когда он разжал его, на ладони лежала отборная пшеница. Он бросил ее на землю, и зерен оказалось не несколько штук, а целая горка, которая не уменьшалась, сколько бы Калико ни ела.

Веревочник взял перья и так аккуратно воткнул их под кожу лошади у лопаток с обеих сторон, что она даже не вздрогнула. Он провел по ним ладонью, перья начали расти и превратились в размашистые крылья. Не переставая жевать, Калико похлопала ими и сложила на спине, как будто это было для нее самым обычным делом. Ее прогнутая спина распрямилась и стала шире, под блестящей шкурой заиграли мышцы. Когда она подняла голову, в ее шее появился гордый изгиб, а в глазах — свет.

— Вот так-то, старушка! — Веревочник потрепал лошадь по холке и едва увернулся от ее зубов. — Да, уж кто родился со скверным характером, таким и в могилу сойдет.

Он хлопнул ее по спине, и там появилось седло на двоих человек.

— Готово! — сказал он. — Ну, молодые люди, устраивайтесь поудобнее.

Калико неохотно подставила спину. Она стала на несколько вершков выше, поэтому Альнор под заливистый хохот Мины с явным трудом залез в седло, из гордости не позволяя никому помочь себе. Таль благоразумно воспользовался помощью Веревочника. Маг протянул ему длинный хлыст с кисточкой на конце.

— Может понадобиться. В случае чего просто тряхни им. Ну, трогай, старушка!

Он шлепнул Калико по крупу. Она встала на дыбы, расправила крылья и взмыла в воздух так непринужденно, словно летала всю свою жизнь. Покружившись над лесом, она набрала высоту и стала казаться снизу просто большой птицей.

— Хлыст… — тихо сказал Веревочник. — Я научился этому у Дорна. Он может быть опасен. Присмотрите за парнем.

Калико устремилась на север и вскоре скрылась за кромкой леса.

 

Глава 19. Озеро

— Мужчины летают, а женщины, значит, идут пешком? — насмешливо спросила Мина.

— Похоже, что так, — ответил Веревочник. — Отправитесь утром, переночуете на дереве, будете дома на другой день к ужину. Нагуляете аппетит.

— А вы что будете делать? — спросила Тилья.

— Надо подумать. Не нравится мне все это. Не мое. Но уже влип. Ты что-то говорила о волшебнице, подруге Зары, которая сопровождала ваш конвой… Она предлагала помощь?

— Да.

— Для начала поговорю с ней…

Он замолчал, задумчиво почесывая подбородок.

— А если я когда-нибудь вернусь… — неуверенно начала Тилья.

— Ты хочешь вернуться? — встрепенулся он.

— Не знаю. Я думала об этом. Хочу немного побыть дома, с Миной, но…

— Давай договаривай, — процедила Мина. — Скажи, что я недолго протяну в своем дряхлом теле.

В ее голосе послышалось то же раздражение, что и раньше, до того как она съела виноград Фахиля. Тилья крепко обняла ее.

— Я останусь с тобой, обещаю, — сдерживая слезы, сказала она.

— Нет, не останешься, если будешь нужна здесь, когда повзрослеешь. Я наблюдала, как ты меняешься. Помнишь, как Веревочник сказал про магию: «Это мое»? Нельзя, чтобы твой дар пропадал в Долине, где ему нет применения. Это иссушит твое сердце. — Мина обернулась к Веревочнику: — Вы бы хотели, чтобы она вернулась, да? Она бы могла вам помочь?

Он кивнул:

— Да.

— И еще… Нельзя как-нибудь сделать так, чтобы у меня не болела нога, когда я опять буду старухой? И чтобы Альнор не был слеп.

Веревочник грустно покачал головой:

— Боюсь, это не в моей власти. Хотел бы помочь, но… Надо опять иметь дело со временем. Я еще не знаю точно, как работает кольцо. Вы с Альнором сейчас молоды, но я не знаю, как Фахиль это сделал. Поменял местами какие-то волокна в веревке времени?.. Боюсь прикасаться к ней сейчас, пока все не вернулось на свои места.

— Понимаю, — вздохнула Мина. — Нам остается только получать удовольствие, пока мы можем. Значит, мы с вами расстаемся.

— Да. В Пиримских холмах что-то происходит. Сосны больше не защищают край — после того как вы разрушили башню лорда Кзувы. Три волшебницы в доме Элиона не справляются. Помогу им. Надо же с чего-то начинать. В этом уголке Империи все хорошо. Поддерживать порядок здесь, потом дальше. Сначала поохочусь для вас. Скоро вернусь.

Быстрым движением он развязал тюрбан. Его удивительные волосы образовали вокруг него золотисто-красное облако, которое постепенно стало плотным и приобрело форму тощего угловатого зверя — что-то между волком и лисой. Он улыбнулся им клыкастой пастью и одним прыжком скрылся в лучах заходящего солнца.

Мина и Тилья принесли воды из родника и заново развели костер. Когда начало темнеть, зверь вернулся, таща тушу убитой косули. Он отряхнулся, как мокрая собака, но вместо капель вокруг него опять образовался огненный шар, который принял образ Веревочника.

Когда они поджарили мясо и поужинали, он встал и посмотрел на них сверху вниз. Отблески огня на его худощавом лице впервые заставили их увидеть его таким, каков он есть, — человеком с огромной, странной силой.

— Я поставил вокруг вас невидимый забор. Тилья, не трогай его. Спите спокойно. Удачи.

Он исчез.

— И вам удачи, — сказала Мина тому месту, где он только что стоял.

На рассвете Тилья и Мина тронулись в путь. Шли они медленно. Мина чувствовала направление, но не знала точной дороги. Они то пробирались через завалы, то вдруг упирались в такие отвесные утесы, что приходилось долго их обходить.

Перевалило за полдень, когда Мина вдруг остановилась, опустилась на колени и стала что-то разглядывать на земле.

— Видишь? — спросила она, указывая на едва заметную ямку.

Ее было почти не видно, странно, что Мина ее вообще заметила. Отпечаток не казался раздвоенным, как у оленя. Слишком маленький для лошади. Да и откуда в лесу лошадь?

— Единорог, — прошептала Тилья. — Но как ты…

— Я что-то почувствовала. Они были здесь не раз. Должно быть, тут проходит их тропа. Куда-нибудь она нас приведет.

Мина пошла по тропе, напевая свою непонятную, лишенную определенного мотива песню. Невидимая тропа вела к озеру.

Целый день ничего не происходило. Тилья устала. Ее утомила не долгая ходьба — к этому она привыкла, — а бесконечное однообразие деревьев, мелькание темных стволов и плотных крон, не пропускающих солнечные лучи. Лес давил на нее. Она не замечала этого раньше, когда жила в Вудбурне. С тех пор Тилья изменилась, повзрослела, узнала, кто она. Магия леса не пыталась победить ее, Тилья просто ощущала ее присутствие. Девочка не понимала ее природы, она никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным.

Может быть, их лес один из друзей Фахиля? Не похоже. Магия леса была сама по себе.

Тилья спросила об этом Мину, но та не хотела разговаривать. Она хотела петь.

— Я почти достучалась до них, — сказала она.

О ком говорила Мина — о единорогах или, может быть, о кедрах, — Тилья не поняла. Ей оставалось только не мешать и молча брести рядом.

Веревочник велел им заночевать на дереве. Однако на кедры было не так-то просто забраться — снизу у них почти нет веток. На закате они нашли огромный кедр, в который когда-то ударила молния и расщепила его пополам. Внутри образовалось что-то вроде маленькой пещерки. Девочки забрались внутрь и заложили вход сухими ветками. Конечно, это не спасло бы их от голодного волка, но предупредило бы о его приближении.

Тилья так устала, что почти сразу уснула на сухих листьях. Она проснулась оттого, что Мина сжимала ее руку.

Царила кромешная тьма. Тилья ответила на пожатие Мины, чтобы показать, что проснулась, и продолжала тихо лежать, прислушиваясь. Она не боялась, потому что чувствовала спокойствие Мины. Снаружи доносился очень знакомый звук — тихое фырканье и сопение. Лошадь. Но откуда взяться лошади в чаще леса? Тилья осторожно выглянула и увидела едва заметное сияние, похожее на лунный свет.

Звуки замерли в отдалении.

— Удивительно! — с восторгом прошептала Мина.

— Они и правда светятся?

— Ты тоже это видела? Я думала, мне кажется. И кедры начали оживать.

Девочки снова заснули и проснулись только утром, хотя в лесу по-прежнему царил полумрак. Они доели мясо, чтобы идти налегке, и двинулись дальше. Все утро они шли без остановки, не чувствуя усталости. Мина все время пела. Иногда она вплетала в песню кедров отрывки из обычных людских мелодий, и тогда Тилья ей подпевала.

Она как раз пела «Вишенки», когда увидела своего первого в жизни единорога.

Не переставая петь, Мина прикоснулась к ее локтю и кивнула вправо. Тилья осторожно повернула голову и краем глаза заметила что-то белое, мелькнувшее в тени. Оно исчезло, но вскоре появилось снова, и Тилья смогла хорошо его рассмотреть. Лунно-белый, маленький, как пони, но стройный и легкий, как олень, с длинной гривой и хвостом. Выгнутая шея изящно удерживала небольшую голову с витым рогом. Он почувствовал на себе пристальный взгляд и скрылся среди деревьев.

Вскоре появился еще один. На этот раз Тилья не позволяла себе смотреть на него подолгу, и он шел невдалеке, иногда пропадая за деревьями. Потом пришли другие единороги и начали следовать за ними по обе стороны тропы.

Лес становился все темнее. Кедры стали расти плотнее и были гораздо моложе тех гигантов, среди которых девочки шли раньше. Спутанные ветви свисали до самой земли и мешали идти. За деревьями блеснула неподвижная стальная поверхность озера. Справа открылась маленькая лужайка, на которой они с Миной почти год назад нашли маму.

Продолжая петь, Мина остановилась и протянула руки вперед. Тилья поняла, что сейчас она лишняя, но Мина позволяет ей наблюдать, иначе не привела бы ее к озеру. Тилья нашла удобное местечко у самой воды, скрытое ветвями, и села.

Было очень тихо. В неподвижном воздухе струилась песня Мины.

Один за другим на полянку вышли двадцать три единорога. Они двигались не как животные, а как танцоры. Окружив Мину, они стояли и ждали. Она опустилась на землю и раскрыла руки, словно бы для объятий. Единороги легли вокруг нее, образовав два кольца, как лепестки цветка. Тилья догадалась, что происходит какое-то магическое таинство. Это была та магия, при помощи которой Фахиль подружился с горами и океанами.

Потом песня оборвалась. Мина склонила голову. Единороги поднялись и выстроились в ряд. По очереди они подходили к Мине и прикасались рогом к ее груди. В ответ она ласково клала руки им на морду. Тилья поняла, что это был жест благословения и прощания.

Единороги скрылись за деревьями. Мина не шевелилась. Она не подняла голову, даже когда на дальнем берегу озера появилась Анья, что-то взволнованно крича. За ней шла мать, ведя Тиддикина. Тилья вскочила на ноги и бросилась к ним.

— Кедры нам сказали! — кричала Анья. — Они проснулись! Они сказали, вы у озера! Папа ушел воевать с кочевниками. Калико вернулась. У нее крылья! А где Мина? И что эта девочка делает у нашего озера?

Не ответив, Тилья обняла ее, поцеловала и кинулась к маме. Та нагнулась и неловко обняла ее. Обе тихонько всхлипывали.

— Как же я рада вас видеть! — сказала Тилья, когда смогла говорить. — Как там папа? Река сказала, проход открыт и было сражение.

Мать вытерла глаза подолом юбки.

— Из-за гор пришли кочевники, как мы и говорили. Люди всегда начинают верить, когда уже слишком поздно. Десять дней назад отец ушел на войну. Та девочка — Мина?

Она спросила об этом как о чем-то совершенно обыденном. Наверное, если в один прекрасный день к тебе во двор прилетает крылатая лошадь, неся на спине двух мальчиков, один из которых недавно был слепым стариком, то начинаешь верить во что угодно. Анья уже как ни в чем не бывало сидела рядом с Миной, засыпая ее вопросами. Мина обнимала ее и смеялась.

Тилья не представляла, как пройдет встреча мамы с Миной. Сначала они стояли молча, разглядывая друг друга, а потом обнялись и поцеловались.

— Похоже, у меня появилась еще одна дочь, — сказала мать.

— Если хочешь, — смеясь, ответила Мина. — Пользуйся случаем, мамочка. Как только мы с Альнором сделаем все, что надо, я опять буду говорить тебе, что к чему, как всегда.

 

Глава 20. Дом

Солнце уже садилось, когда они вышли из леса. Тилья посмотрела на Вудбурн, куда так стремилась вернуться. Ферма казалась темной, заброшенной. Тилью снедала тревога об отце. Со слов матери она знала, что мальчики появились два дня назад, коротко рассказали ей новости, переночевали и улетели на войну.

— Что могут сделать двое мальчишек, даже на летающей лошади, против орды воинственных кочевников? — покачала головой мать.

Тилья не сомневалась в силе волшебства Веревочника, которое защитит Альнора и Таля. Но отец… Он с Дасти ушел десять дней назад и ничего не смыслил в войне. Тилья не могла думать ни о чем другом.

Но сейчас она была дома. Несмотря ни на что, ее переполняло счастье.

— Смотрите! — воскликнула Анья, чуть ли не выпрыгивая из седла.

Они взглянули, куда она указывала, на северо-запад. На фоне розового неба, широко раскинув огромные крылья и слегка согнув ноги, парила Калико. Тиддикин задрал морду и приветливо заржал, узнав подругу, несмотря на ее странное поведение. Снижаясь, она сделала два круга и приземлилась во дворе, подняв облачко пыли.

Мина бросилась к Альнору, а Анья начала приставать к Талю:

— Что произошло? Где папа? Откуда вы прилетели? Эй, почему они так целуются? Это же моя бабушка! Бабушки не должны целоваться!

— Как я тебя понимаю… — вздохнул Таль. — Это мой дедушка.

— А где же папа?

— Сейчас расскажу. Нет ли чего-нибудь поесть? Мы умираем от голода.

— Значит, папа жив и не ранен? — спросила Тилья.

Она догадалась об этом по жизнерадостному виду Таля.

— Да. Я сказал ему, что вы идете домой, и вчера вечером после сражения он тоже тронулся в путь. Мы посадили его на плот вместе с конем. Река сейчас полноводная, так что он может приплыть сегодня к ночи.

— Сражение! — перебила Анья. — Расскажи! Ну расскажи!

— Сначала накорми. А не то я съем тебя!

Несмотря на усталость, Таль был в отличном настроении. Мать и Анья принялись готовить ужин, а Тилья пошла чистить Калико. Она делала это в рукавицах, чтобы своим прикосновением не разрушить волшебство. На правом боку у Калико она заметила маленький ожог. Когда девочка управилась, остальные уже сидели за столом.

Тилья чувствовала себя дома, как в башмаках, которые ей не подходят. Они были нужного размера и ладно пригнаны по ноге, но что-то мешало, как будто их еще надо разносить. В доме все осталось по-старому, изменились люди. Анья, как всегда, всеми командовала и во все совала нос, но и она стала другой. Когда Тилья подарила ей перламутровый гребень, который купила в Рамраме и умудрилась донести до дома в целости и сохранности, Анья была в восторге, но вместо того, чтобы броситься к зеркалу и потребовать всеобщего восхищения, сначала очень серьезно поблагодарила сестру и даже сказала, что, наверное, нелегко было уберечь такую хрупкую вещь. Совсем как взрослая. Анья изменилась потому, что много месяцев оставалась единственной дочерью и начала понимать, что Вудбурн перейдет к ней.

Это все еще ранило Тилью. Она думала, что сумела и рассудком и сердцем принять то, что ей придется навсегда покинуть Вудбурн. Она обманывала себя.

Перемена в матери была не такой заметной, но она тоже стала немного другой. Когда Анья в который раз рассказывала, как они ходили слушать кедры «каждый-прекаждый день», мать прервала ее, начала что-то говорить и вдруг замолчала. Раньше с ней такого не случалось. Либо она договаривала то, что хотела, либо вообще не раскрывала рта.

Потом Тилья заметила и другие признаки перемены: ничего не значащая быстрая улыбка, бессмысленная суета на кухне, новый жест — мама теперь все время теребила выбившийся локон. Должно быть, это потому, что в лесу умерла магия. Если волшебства больше нет, то какое она имеет право жить в Вудбурне вместо тети Грэйн? Зачем девятнадцать поколений Урласдотеров каждую зиму пели кедрам? Да, сегодня кедры проснулись, и магия, может быть, возобновится еще на двадцать поколений, но ничто уже не вернет матери былой уверенности.

Мальчики так проголодались, что заглатывали свой ужин молча, не обращая внимания на расспросы Аньи. Во дворе послышался радостный лай Брандо. Тилья побежала за фонарем, чтобы встретить отца, но Анья ее опередила.

— Анья, папа захочет сначала поздороваться с Тильей, — твердо сказала мать. — Он очень о ней беспокоился.

— А мы беспокоились о нем, — возразила Анья, но покорно отдала фонарь сестре.

Тилья зажгла его угольком из печи и вышла во двор. Отец обтирал Дасти пучком соломы. Он обернулся и молча посмотрел на дочь.

— Я же говорила, что вернусь, — сказала она.

Ни слова не говоря, отец поднял ее, как будто собирался посадить на Дасти. Он внимательно вгляделся в ее лицо и поставил на землю.

— Ты выглядишь усталым, — сказала Тилья.

— Устанешь тут. А ты выросла. Вы сделали все, что нужно?

— Да. Я надеюсь, что да… Узнаем, когда начнется первый снегопад… Папа, я не просто выросла, я изменилась. Но это все еще мой дом.

— Хорошо.

Вот и все. Большего она и не ждала. Тилья чувствовала, как ее счастье отзывается в его груди, и этого было достаточно.

Несмотря на усталость, они проговорили допоздна, рассказывая друг другу о своих приключениях.

— Ничего не пропускай, — потребовала Анья. — Папа всегда что-нибудь пропускает. А я хочу знать все!

— Я постараюсь, — сказал отец.

— Хорошо, — ответила Анья и тут же заснула.

Анья была права: отец совсем не умел рассказывать. Из его бессвязного повествования, сопровождаемого активной жестикуляцией, Тилья поняла, что летом проход оказался открыт. Начались набеги, но жители Долины сумели их отразить. Потом наступило временное затишье, но восемнадцать дней назад постовые в горах заметили огромное войско кочевников, надвигающееся с Северной равнины. Мужчины со всей Долины собрались у подножия гор.

Когда кочевники напали, воинам Долины удалось продержаться целый день, но ночью их окружили. Им оставалось только одно — сражаться до последней капли крови. Начался яростный, беспощадный бой. Кочевники обрушили на противника все свои силы. Жители Долины знали, что обречены. Вдруг лошади их врагов в испуге заржали и бросились врассыпную.

— Я поднимаю голову и вижу: над кочевниками вдруг проносится как не знаю что…

— Калико! — радостно закричала Анья, проснувшись на минутку.

Все рассмеялись.

— Правильно, цыпленок. Только я не сразу узнал ее. Я даже сначала не понял, что это лошадь. На врагов, откуда ни возьмись, обрушились языки пламени! Они настигали их везде. Потом мы увидели, что это крылатая лошадь и на ней сидят два парня. Один держит поводья, а другой плеткой напускает пламя. Они прогнали кочевников! Те побросали все и визжали от ужаса, пытаясь скорее уйти через проход обратно в степь. Повсюду носились испуганные лошади без наездников. Мы ничего не понимали. Только что готовились умереть, и вдруг все кончилось.

Отец замолчал и потянулся за кружкой сидра.

— А что было дальше? — спросила Анья. — Я хочу знать про Калико.

— Больше из него ничего не вытянешь, — сказала мать. — Об этом надо спросить Альнора и Таля.

Тилье ужасно хотелось спать, глаза закрывались. Она оглядела знакомую кухню. Горела только одна лампа. По углам прятались тени. Отблески огня из открытой печи играли на лицах сидящих за столом. Мина и Альнор пересели на скамью у очага. Таль сидел рядом с Тильей. Между ними стояла лампа, поэтому его лицо трудно было разглядеть. Он теребил кончики хлыста, который ему дал Веревочник. Таль обернулся к Альнору, ожидая, что тот начнет повествование.

— Пусть лучше Таль рассказывает, — остановила его Мина. — Все равно он будет постоянно перебивать тебя.

— Зато Альнор будет все время меня поправлять. Ну хорошо, с чего мне начать?

— С того, как вы улетели от нас, — сказала Мина.

Таль ни секунды не медлил, чтобы собраться с мыслями. Слова так и срывались у него с языка.

— Калико знала, куда лететь, — начал он. — Альнор пытался управлять ею, но она не слушалась, поэтому мы просто позволили ей лететь куда хочет. Она приземлилась в вашем дворе. Мы немного перекусили, и Селли рассказала нам про кочевников. Мы устали как собаки и хотели рано утром отправиться на поле сражения, поэтому сразу легли спать. На рассвете Селли разбудила нас, мы позавтракали и собирались в путь, но Калико не двигалась с места. Она была дома и дома хотела остаться. Потом я вспомнил вот что. Веревочник сказал, мне может понадобиться плетка, но я не знал зачем. И вот я подумал: может быть, это волшебная плетка, чтобы показать летающей лошади, кто хозяин. Я щелкнул ее по спине, и это сработало!

Таль взмахнул плеткой. Каждый ее хвост вспыхнул ярким пламенем и погас.

— У нее остался ожог, — сказала Тилья.

— Я нечаянно, — рассмеялся Таль. — Тогда я еще не знал, как с ней обращаться. Она делает все, что я хочу. Смотрите!

Он взмахнул плеткой еще раз. Горящие хвосты обернулись вокруг горки ореховой скорлупы, которую сложила Тилья, и сожгли ее дотла. Все еще смеясь, Таль продолжил:

— Словом, Калико тут же поднялась в небо. Я взмахнул плеткой еще раз, просто чтобы показать, что она все еще у меня в руках. Пламя обвило ее копыта — лошадь должна помнить, что лучше ей быть послушной. Потом я убрал плетку под рубашку и начал думать о том, что еще она умеет делать, как вдруг почему-то вспомнил имя того мага… Дорн… Он использовал плетку на стенах Талака и потом в Голороте. Я понял, зачем Веревочник дал ее мне, — чтобы сразиться с кочевниками. Тогда я сказал Альнору держаться крепче и выбрал под нами высокое дерево. Я достал плетку, тряхнул ею и приказал: «Сожги его!»

Тилья не видела его лица, но что-то в его чересчур возбужденном голосе насторожило ее. И эта странная пауза после того, как он произнес имя Дорна. Она вспомнила слова Веревочника: «Я использовал магию Дорна. Присмотрите за парнем».

Тилья вышла из-за стола и стряхнула с тарелки пепел от ореховой скорлупы в очаг. Потом она вернулась и тихо встала за спиной у Таля.

Анья дремала, но движение Тильи разбудило ее.

— Что дальше? — сонно спросила она, почти не открывая глаз. — Я не сплю. Что случилось?

— Вот что, — сказал Таль, направив ленты огня прямо на нее.

Девочка закричала. Таль, дико хохоча, щелкнул плеткой еще раз. Тилья перегнулась через его плечо и сомкнула руки вокруг рукоятки хлыста. Онемение пронзило ее тело. В следующий миг в руке оказалось несколько веревок, между которыми тускло поблескивал длинный золотистый волос.

— Зачем ты это сделала?! — закричал Таль.

Он вскочил и повернулся к ней. Его лицо пылало от ярости. Казалось, он собирался ее ударить. Она схватила его руку, и мальчик замер. Тилья провела через себя и разрушила вселившуюся в него магию. С облегчением она поняла, что это был не сам Дорн, а только остатки его волшебства, и отпустила Таля. Он рухнул на стул и сжал голову руками.

— Простите меня, простите… — шептал он. — На меня вдруг что-то нашло…

— Ты не виноват, — ответила Тилья. — Веревочник сказал, что это опасно. Но риск был оправдан. Если бы не ты, папа мог бы погибнуть, кочевники сожгли бы все дома в Долине.

— Это правда, — подтвердил отец.

— Знаете, о чем я подумала? — тихо сказала мать. — Все-таки хорошо, что у нас в Долине нет магии. Она нужна только в лесу и в горах. А нам лучше без нее.

— Верно, — снова согласился отец.

— А что было потом? — спросила Анья.

— Теперь пусть Альнор рассказывает. — Таль через силу улыбнулся.

— Как вам угодно, — ответил Альнор, как всегда держась холодно с малознакомыми людьми. — Рассказывать осталось не так уж много. К полудню мы прилетели к месту сражения. Калико вела себя как настоящая боевая лошадь и прекрасно слушалась поводьев. Таль работал хлыстом. Языки пламени выхватывали кочевников из седел, но не причиняли вреда лошадям. Мы прогнали врагов обратно в степь, а потом полетели вперед и сожгли их лагерь. Пусть знают, что мы можем достать их везде. Итак, все закончилось. Мы слишком устали, поэтому остались на ночь у подножия гор. Утром мы с Талем опять наведались в степь — кочевников и след простыл. А потом мы полетели обратно в Вудбурн. Я ничего не пропустил, Таль?

— Хлыст, — тихо ответил тот. — Он хотел сжечь лошадей. Я ему не позволил.

Тилья вытащила из переплетенных волокон веревки золотой волос мага и обмотала его вокруг мизинца.

— Намучался ты с ним, — сказала Мина. — Ну, домоседы, полагаю, вы хотите услышать, что с нами приключилось после того, как вы проводили нас. Рассказывать будут в основном Тилья и Таль, потому что мы с Альнором плохо помним, как были стариками. Наберитесь терпения и не засыпайте — история будет долгой.

— Мы можем подождать до завтра, — предложила мать.

— Я не могу, — возразила Анья.

— Вообще-то, нам с Альнором нужно кое-что сделать, — сказала Мина. — Чем дольше мы будем тянуть, тем хуже. Поэтому, если вы не очень устали, давайте покончим со всеми рассказами сегодня.

— Хорошо, — вздохнула Тилья.

Когда она изложила всю историю, отец встал и потянулся.

— А теперь в постель, — сказал он. — Кто будет спать на чердаке?

— Таль, — ответила Мина. — У нас с Альнором есть одно дело, которое мы должны довести до конца.

— Да, — тихо сказал Альнор. — Ради Долины.

Мина и Альнор взяли два одеяла и охапку дров.

Тилью душили слезы.

— Да что с тобой? — Мина выдавила улыбку. — Посмотри на это по-другому. Если бы нам предложили побыть молодыми до тех пор, пока мы не вернемся домой, неужели бы мы отказались? Это было чудесное время, и мы бы ни на что его не променяли.

Она вышла во двор. Альнор на секунду остановился, посмотрел на Мину с насмешливой, проницательной улыбкой, совсем как у Таля, и вышел следом.

Когда отец незадолго до рассвета встал и пошел к животным, Тилья по старой привычке тоже проснулась. Мизинец на левой руке неприятно пульсировал, и она вспомнила, что волос Веревочника так и остался на пальце. Может быть, это и разбудило ее — ощущение, что не все доведено до конца. Тилья выскользнула из-под одеяла и нечаянно разбудила Анью.

— Куда ты? — спросила та.

— Ш-ш… Спи. Мне надо кое-что сделать.

— Магия?

— Вроде того.

— Я с тобой. Пожалуйста! Я должна знать.

Тилья уже собиралась строго велеть ей лежать в постели, как вдруг подумала, что, наверное, сестра права. Она должна знать.

— Хорошо. Одевайся.

На улице еще было темно, но небо на востоке уже окрасилось в светло-серый цвет. Вдалеке у темного края леса горел яркий костер. Альнор и Мина насладились последними часами своей молодости и только под утро решились сжечь сухую веточку винограда. Вздохнув, Тилья взяла Анью за руку и повела к конюшне. В темноте она нащупала на полке несколько кусков сахара, дала сестре и вывела из стойла Калико. Лошадь шумно захлопала гигантскими крыльями и сложила их на спине.

— Какие красивые! — воскликнула Анья.

— Боюсь, мне придется их забрать.

— Не надо! Я тоже хочу полетать!

— И я, но мама права. Магии не место в Долине. Она нужна только в лесу и в горах. Если оставить Калико крылья, это все испортит. Не знаю как, но из-за этого все может пойти неправильно. И не будет ни говорящих кедров, ни единорогов, ни Урласдотеров в Вудбурне…

— Наверное, ты права…

— Хорошо. Тогда отвлеки Калико кусочком сахара…

Когда лошадь потянулась за сахаром, Тилья провела рукой по крылу. Она ощутила поток магии, прошедший сквозь нее, и на землю упали два золотых пера. Тилья подняла их, размотала с мизинца волос Веревочника и обвязала им перья.

Калико слизнула последние крошки сахара и оглянулась. На ее морде появилось такое озадаченное выражение, что Тилья расхохоталась:

— Не понимает, куда девались ее крылья. Она чувствует, что-то изменилось, но не знает что. Держи перья.

— Зачем?

— Давай отведем ее в стойло, и я тебе расскажу. Они уселись рядышком на сеновале. Сестры так много времени провели в разлуке, что теперь им хотелось быть как можно ближе друг к другу.

— Это перья птицы Рух, — объяснила Тилья. — Она дала их мне, чтобы Веревочник мог помочь мальчикам перелететь через лес. У него бы ничего не получилось, если бы я их нашла или украла. Рух — волшебная птица, волшебная от природы, как единорог. И теперь я отдаю эти перья тебе, потому что когда-нибудь они опять понадобятся. Надеюсь, ни тебе, ни твоей дочери, ни ее дочерям и внучкам не придется воспользоваться ими. Но когда-нибудь кто-то из рода Урласдотеров снова отправится в Империю просить Веревочника помочь Долине, как мы просили Фахиля.

Поэтому ты должна бережно хранить эти перья и передать их своей дочери, поведав историю, которую ты слышала вчера. Я расскажу ее тебе еще раз, потому что ты почти все время спала.

Я видела, как Веревочник превратил Калико в крылатую лошадь, но не знаю, каким образом он это сделал. Наверное, той Урласдотер, которой придется лететь в Империю, подскажут сами перья и волос Веревочника. Ее руки будут знать, что делать. Скорее всего, лучше делать это в лесу, потому что там есть магия. Ей понадобится лошадь, и еще там должен быть мужчина или мальчик из Нортбека. А потом… Я точно не знаю… Наверное, она должна собрать из леса всю магию, пропустить ее через свои руки и вложить в перья, держа их по бокам лошади. В этот момент она должна произнести имя Веревочника. Рамдатта. Это тайное имя. Его не должен знать никто, кроме той, к кому перейдет Вудбурн.

— Рамдатта?

— Да. Ты все поняла?

— Да. Это важно. Ради Долины.

— Правильно.

Когда они вышли из конюшни, уже рассвело. Со стороны леса медленно брели к ферме два человека: костлявая старуха и высокий худой старик. Она хромала, тяжело опираясь на руку старика, а он шел как слепой.

Увидев их, Анья подбежала к воротам фермы и начала по ним карабкаться. Забравшись на них, она обернулась к дому и радостно крикнула:

— Просыпайтесь! Все просыпайтесь! Мина вернулась!

Анья спрыгнула по другую сторону ворот и бросилась через поле к бабушке.