Взяв в руки точильный камень, я один за другим принялся затачивать клинки, которыми намеревался сражаться на арене. Я выбрал два кинжала, а также саблю старого Роулера – она быстро стала моим любимым оружием.

Пока я занимался этим, Несса внимательно наблюдала за мной. Я продолжал думать над ее недавним предложением. Вне всякого сомнения, она была храброй пуррой, гораздо храбрей всех ее соплеменниц, которые попадались мне раньше. Однако риск оставить ее на арене несвязанной был слишком велик. Если она обратится в бегство, то прощай моя жизнь. Я чувствовал: она хочет сказать мне что-то важное, и, как вскоре оказалось, не ошибся.

– Хочу попросить тебя об одной любезности, – наконец произнесла она.

– Говори, – ответил я. Хотя мое внимание и было сосредоточено на заточке клинков, я был готов ее выслушать.

– Можно привязать моих сестер к столбам, не будя их? – спросила она. – Я бы хотела избавить их от ужаса арены.

– Это невозможно, малышка Несса. Такое просто не разрешат, ибо это лишит зрителей удовольствия услышать, как они будут кричать. Гораздо приятнее смотреть, как кто-то истекает кровью и умирает, будучи в сознании. Спящие они никому не доставят радости. Будет просто неинтересно.

В молодости мне довелось побывать на таком испытании. Закончилось все очень быстро, и все равно мне понравилось, как хаггенбруд расправлялся со своими жертвами, как во все стороны летели брызги крови, оставляя на белом покрытии арены великолепные красные узоры.

Но после того как я выбрал свое ремесло, в мои редкие приезды в Валькарку мне даже в голову не приходило побывать на еще одном таком испытании. Мне было хорошо одному. Я занимался моей хайздой и предпочитал держаться подальше от подобного рода зрелищ и толп соплеменников. С некоторых пор меня это просто утомляло.

– Неинтересно?! Как ты можешь употреблять это слово, когда речь идет о жизни моих сестер?! Да что вы за изверги такие?!

– Просто у нас так принято, малышка Несса. Мы сильно отличаемся от людей. Так уж заведено у моего народа, и я должен жить согласно обычаям и традициям кобалов. Не в моей власти избавить тебя и твоих вкусных сестер от неизбежного страха и боли, которые вас ожидают.

Меня не переставало удивлять то, что Несса готова пожертвовать собой ради сестер. Ведь даже если она и предстанет перед одним из воинов хаггенбруда с ножом в слабой руке, конец будет предрешен. Она умрет прежде, чем поймет, что случилось. Впрочем, я решил, что подобная храбрость заслуживает награды.

Интересно, чего ей сейчас хочется больше всего? – задумался я. В следующий миг я уже знал ответ на этот вопрос. Я ненадолго могу нарушить одиночное заключение трех сестер.

– Хочешь, я разбужу твоих сестер, чтобы вы могли побыть вместе? Ведь это может быть ваша последняя встреча, – предложил я, что, как мне показалось, было великодушно с моей стороны.

– Да, я буду только рада, – ответила Несса. – Сколько времени остается до испытания?

– Почти целый день, так что радуйтесь и наслаждайтесь тем временем, что у вас есть. Я приведу сюда твоих пухленьких сестер, а потом оставлю вас одних, чтобы вы могли немного пообщаться без посторонних.

Выполняя свое обещание, я свел трех сестер вместе. Разумеется, я не оставил их совсем одних. Мне было любопытно услышать, о чем они станут говорить. Поэтому я сделался совсем крошечным и через сливное отверстие в полу просочился в комнату.

– Как жаль, что у меня нет чистой одежды и голубой ленты в волосах, – посетовала Сюзан.

– У тебя будет все, что только пожелаешь, как только доберемся до Пуденте, – ответила Несса. – Что бы ни случилось, вы непременно останетесь в живых. Ты должна в это верить!

– Прости, – ответила Сюзан и покачала головой. К ее глазам подступили слезы. – Я стараюсь, но я не такая храбрая, как ты, Несса. Я попытаюсь быть лучше, честное слово!

Оставаться в комнате дольше не имело смысла – сестры не скажут друг дружке ничего интересного. Несса старалась сохранять спокойствие, но после того как Сюзан назвала ее храброй, стоило ей заговорить, как ее нижняя губа начинала дрожать, как будто жила отдельной от лица жизнью.

Когда же она наконец сумела произнести несколько фраз, все трое неожиданно расплакались и все оставшееся время рыдали, крепко обнимая друг дружку. Какое бессмысленное зрелище!

Впрочем, мне тоже было жаль расставаться с жизнью. Теперь мне уже никогда не достичь вершин могущества. Чтобы полностью овладеть магией хайзды и довести боевые навыки до наивысшего уровня, мне требовался еще почти целый век. Ведь как приятно было бы узнать, что я преодолел опасную угрозу скайума, что избежал слабости, дурно влияющей на некоторых магов.

Тем не менее я решил прожить последний день своей жизни на этом свете как можно лучше и поэтому отправился в свою комнату, где пять раз щелкнул пальцами, вызывая Гома. Гом – это разновидность гомункула и, пожалуй, самый интересный слуга магов хайзды из всех, что есть в Валькарке. Он собирает слухи и сплетни, принимая для этого самые разные формы, которых у него множество.

Одна из них – обитающая в канализации крыса: это дает возможность его чутким ушам слушать разговоры по всему городу. Находясь под землей, Гом способен подслушивать даже сквозь толстые полы и стены, сделанные из скойи.

Другой его облик – птица. Благодаря сильным крыльям он может взлетать высоко над городом, разглядывать крыши домов и видеть любого, кто въезжает в Валькарку или покидает ее.

Докладывает об увиденном крошечная фигурка, похожая на мужскую человеческую особь. Гом покрыт длинным коричневым мехом, спасающим его от холода, и всегда обитает в нашем квартале магов хайзды, тогда как другие его ипостаси странствуют повсюду. Выбравшись из своей норки, Гом вскарабкался на стул напротив моего.

– Доложи мне обо всех магах хайзды! – приказал я.

Во время моих предыдущих приездов в Валькарку мне ни разу не встретился ни один маг хайзды. В последний раз я повстречался с одним из них много лет назад, путешествуя по окраинам заселенных людьми земель далеко на юго-востоке. Мы провели вместе несколько часов и обменялись лишь формальными любезностями – по натуре мы оба были скрытными. Но каждый маг хайзды, прежде чем покинуть Валькарку, докладывал Гому о своем отъезде. Таким образом, сегодня я мог получить интересующие меня сведения.

– Помимо тебя за последние тридцать лет город посетили и доложили мне об этом одиннадцать таких, как ты, – сообщил Гом. – Несомненно, тебе будет интересно узнать, что полтора года назад Шершавый Хвост нанес сюда, как он полагал, последний визит. Ему уже почти восемьсот лет, и он опасается, что силы постепенно оставляют его. Когда он уверится в этом окончательно, то, видимо, сведет счеты с жизнью.

Гом был прав в своем предположении, что известие о Шершавом Хвосте будет мне интересно. В конце концов, ведь это он был моим наставником в годы моего тридцатилетнего ученичества, когда начинается постижение ремесла. По окончании этого срока маг хайзды обучается уже сам. Шершавый Хвост был строгим, но справедливым учителем, и я искренне опечалился, услышав, что силы его на исходе. Это в обычаях магов хайзды – в определенный момент самим прерывать свою жизнь. Долгому угасанию мы предпочитаем смерть.

Затем Гом доложил мне, что ему было известно о других десяти магах. Когда он закончил, я уже изрядно устал и потому потребовал сведения о Валькарке и ее обитателях.

– Что бы ты предпочел услышать, хозяин, новости или слухи? – поинтересовался Гом тонким гнусавым голосом.

Новости обычно были вполне предсказуемы – вариации событий, которые повторяются в городе раз за разом в течение столетий. Например, скорость ежегодного расширения Валькарки. В отдельные годы она замедляется, и это неизменно становится причиной тревоги для тех, кого это волнует. Затем есть статистика казней пленников, в основном преступников. Лично я нахожу ее в высшей степени скучной.

Иное дело слухи. Обычно они подтверждают кое-какие факты.

– Расскажи мне самый интересный слух, – велел я. Кстати, я обратил внимание, что Гом выглядит довольно скверно: мех его потускнел и сбился колтунами, а кое-где в нем стала заметна седина. Он изрядно постарел, и вскоре его заменит другой слуга.

– Сейчас, хозяин, все только и делают, что говорят про огромный звездный камень, упавший на Землю неподалеку от города. Пока он летел через слои воздуха, он сильно нагрелся и сделался малинового оттенка, из чего следует, что он состоит из металла, идеально подходящего для изготовления мечей. Многие готовы отправиться на его поиски.

Звездный камень представляет огромную ценность, но, думаю, его поиски окажутся пустой затеей. Скорее всего, он сгорел еще до того, как упал на Землю, или же на самом деле был другого цвета. Подобные небесные тела с их зрелищными пиротехническими эффектами наблюдались часто, а вот находили их редко. Возможно, это был тот же самый камень, который я видел на севере. Но в любом случае он не был малинового цвета.

– Что-то еще? – спросил я.

– Поговаривают, будто в том месте, где упал звездный камень, видели одинокую пурру. Ее поймали и взяли в плен, но это дорого обошлось Оуссам. Говорят, она сопротивлялась и убила минимум четверых.

А вот это по-настоящему интересно, хотя и невероятно.

Оусса были гвардейцами и подчинялись непосредственно Триумвирату – трем самым могущественным Верховным магам Валькарки. Чтобы кто-то в одиночку убил четырех элитных гвардейцев… это было даже невероятнее, чем то, что я умертвил асассина-шайкса. В конце концов, я все-таки маг хайзды, а не женщина-одиночка.

Неожиданно меня обуяло любопытство.

– Хотелось бы увидеть ее труп, – сказал я. – Известно, где он сейчас?

– Говорят, ее схватили живьем и держат в самом надежном каземате в тюрьме Оуссов.

– Живьем?! – воскликнул я. Это было еще более невероятно. – Разузнай об этом побольше, – велел я. – Доложишь мне сразу, как только узнаешь. Хочу знать, где именно содержат эту пурру.

Гом юркнул в свою норку, я же занялся приготовлениями к поединку с хаггенбрудом. Начал я с ментальных упражнений – мысленно представил себе ступеньки, ведущие к победе. Сначала я поместил себя на арену, затем увидел, как хаггенбруд в лице трех своих уродливых «я» вылезает из ямы. Сосредоточившись лучше, я не только увидел его, но и почувствовал его мерзкий запах. Постепенно я отрегулировал свое дыхание, чтобы сделать мысленный образ четче. Увы, я успел завершить лишь предварительную последовательность действий, выйдя на первый уровень концентрации, когда снова появился Гом и уселся передо мной на стул.

– Говори! – скомандовал я. – Что ты узнал?

– У меня есть что добавить и к слухам, и к новостям. Оусса нашли звездный камень, они же доставили его в город вместе с пуррой. Местонахождение небесного камня неизвестно, а пурру содержат в Центральной тюрьме округа Якса, на тринадцатом уровне, в камере номер сорок два.

Это была самая надежно охраняемая тюрьма во всем городе, а камеру номер сорок два всегда оставляли для самых опасных и изобретательных узников. С какой стати обыкновенная пурра удостоилась такой чести?

Мне сразу же захотелось увидеть ее своими глазами. Чтобы завершить приготовления к поединку, времени у меня было более чем достаточно – так почему же не позволить себе небольшое удовольствие? Быстро отпустив Гома, я тут же направился в Центральную тюрьму округа Якса.

Будучи связан словом чести, пообещав, что не стану увиливать от испытания поединком, я мог свободно передвигаться по городу. Правда, стоит мне приблизиться к охраняемой территории, как меня, скорее всего, допросят или даже арестуют, если я, несмотря на запрет, попытаюсь идти дальше.

Поэтому я, насколько это было возможно, сделался крошечным, а затем, задействовав магию, скрыл себя от посторонних взглядов. Теперь меня могли разглядеть лишь самые зоркие соглядатаи из числа магов и убийц. Стражники могли проникать взглядом под обычные маскировочные приемы городских магов, но ведь я маг хайзды, и, к счастью, наши уловки знакомы далеко не всем.

Я начал спускаться все ниже и ниже. Сначала коридоры и проходы были полны кобалов. Я шел через пышные и красочные торговые галереи, где богатые купцы выложили на продажу товар для еще более богатых покупателей, тогда как остальные могли лишь глазеть на их сокровища, открыв рот.

Тремя уровнями ниже тянулись съестные ряды, где торговцы едой вразнос готовили на открытом огне кровь, кости и требуху, наполняя воздух резкими запахами.

Моим любимым местом здесь были чаны с кровью: заплатив два валькрона, можно было пить ее сколько хочешь. Высунув подлиннее язык, я насытился самой густой частью этой восхитительной жидкости, после чего, с полным животом, продолжил спуск вниз.

Спустя какое-то время толпы кобалов остались позади, и мне лишь изредка попадались стражники. Будучи замаскированным, я с легкостью сумел проскользнуть мимо них. Когда я достиг двенадцатого уровня, мне навстречу стали попадаться только хускоры и им подобные создания. В одном месте я заметил что-то вроде огромного червя. Он глядел на меня из устья темного туннеля: его единственный гигантский затуманенный глаз следил за моими передвижениями. Как называется это существо, я не знал.

Это явно было что-то новое, доселе не виденное мной – результат нового волшебства, разработанного Верховными магами. Меня сразу же насторожило то, что это создание видело меня, несмотря на маскировку. Впрочем, затем оно медленно скрылось в туннеле и больше не проявляло ко мне интереса.

До тринадцатого уровня я добирался почти час. Еще через пять минут я уже стоял перед дверью камеры номер сорок два. Коридор освещал тусклый свет факелов. Сырые стены, из которых они торчали, были сделаны не из скойи – эти темницы были вырублены в толще материнской породы глубоко под городом. Вокруг раздавались стоны, а иногда тишину прорезал крик, от которого мой рот наполнялся слюной. Затем я услышал чью-то мольбу.

– Нет! Нет! – крикнул кто-то. – Не мучайте меня! Я признаю свою вину! Я действительно сделал то, в чем вы меня обвиняете! Прошу вас, не надо! Я все расскажу!..

Мольба превратилась в истошный вопль, означавший, что пытка продолжилась и даже сделалась еще мучительнее.

Для моих ушей это была музыка, но, признаюсь честно, я никогда бы не стал пытать того, кто слабее и кто оказался в моей власти. Я предпочитаю причинять боль в бою, испытывая себя в схватке с противником, который проявляет умение и храбрость.

Эти сладостные звуки раздавались из камер, где содержались враги Валькарки. Их там пытали, и вполне заслуженно. Как же приятно слышать их крики! Но из камеры номер сорок два не доносилось ни единого звука. Неужели пурра мертва? Наверняка она оказалась слишком слаба, чтобы выдержать изобретательные пытки тюремщиков.

Я скользнул под дверь и обнаружил, что все обстоит совсем не так, как мне представлялось. Во-первых, пленница была жива. Более того, несмотря на мою магическую маскировку, она меня увидела. Она посмотрела на меня сверху вниз, и у меня не осталось на этот счет никаких сомнений. Казалось, в ее глазах я не более чем насекомое, которое можно раздавить пяткой.

Разумеется, она при всем желании не могла это сделать, так как была прибита к стене серебряными гвоздями – по одному на каждое запястье и стопу. Кроме того, вокруг шеи была туго затянута серебряная цепь, крепившаяся к огромному потолочному крюку. Не говоря уж о том, что губы пурры были сшиты серебряным шнурком, чтобы она не могла говорить. Я почувствовал, что ей больно, и удивился, что она не стонет.

Я увеличился в размерах, чтобы поговорить с этой пуррой лицом к лицу. Мне очень хотелось сделать это.

А еще на ней не было юбки – обычной одежды городской пурры иди жительницы других земель. Вернее, была, однако разорвана сверху донизу, и каждая половинка плотно обмотана вокруг ног. Торс прикрывала короткая коричневая сорочка, завязанная на талии узлом.

Я не сомневался: губы ей зашили не случайно. Снимать швы, конечно, рискованно, но мне очень хотелось узнать как можно больше. Поэтому я достал кинжал, острием перерезал серебряный шнур и рывком выдернул его. Опухшие губы пленницы тотчас открылись.

Увидев, что у нее во рту, я опешил. Зубы пурры были сточены острыми треугольниками.

– Кто ты? – строго спросил я.

Она улыбнулась мне. Нет, это не была улыбка беспомощной, связанной пленницы. Выражение ее лица как будто говорило, что пленник теперь я.

– Я ждала, когда ты придешь, – сказала она, не ответив на мой вопрос. – Почему же мне пришлось ждать так долго?

– Ждала меня? – удивился я. – Как такое может быть?

Ее лицо сделалось строгим и властным, что никак не приличествовало пурре.

– Я призвала тебя два часа назад, маленький маг, – ответила она.

Что за безумие?! На мгновение я лишился дара речи.

Затем она широко улыбнулась, обнажив заточенные зубы.

– Я Грималкин, – сказала она.