Он увез девушку с собой в Нью-Йорк, хотя в последующие несколько дней у него почти не выпадало времени на общение с ней. Поток событий по всей стране стремительно нарастал.

Судано был приговорен к году тюремного заключения. Его арестовали прямо в зале суда. Судано был обвинен в убийстве Монагэна. Но все связанное с ним успело отойти на второй план. Весть об исходе этого процесса, который многие считали недоразумением и жестом отчаяния, придала решительности президенту. И едва успели вынести приговор, он объявил чрезвычайное положение.

Были арестованы тысячи людей, включая Эбеларда. Чрезвычайное положение позволило узаконить действия военных разведок, и тщательно собранные ими факты были тут же использованы для нейтрализации наиболее опасных позитивов. Тех же, кто не проявлял активности в заговоре, оставили в покое, потому что даже в этот период великих испытаний никто не желал, чтобы Америку назвали полицейским государством. Конституционные гарантии строго соблюдались, несмотря на вопли бывших позитивов о том, что они нарушаются.

Некоторые из этих людей, несомненно, были сумасшедшими, но подавляющее большинство — нет. Безнаказанность сотворила из них монстров.

Пока события развивались, Нэт время от времени задумывался о поведении президента. Какой бы ни была причина, но в конце концов он поступил так, как требовала присяга — встал на защиту конституции Соединенных Штатов. И Нэт мысленно надеялся, что история окажется благосклонной к Киннею. Хотя наверняка ему придется ответить за свое участие в гибели Элбана.

Но что будет со мной? — думал Нэт. Мне-то куда деваться? Как избавиться от тикающей в печени бомбы с часовым механизмом? И фермента, который она выбрасывает в кровь, и от того, что этот фермент доставляет мне в мозг?

Он обсудил это с Кейл в тот день, когда она зашла к нему перед возвращением в Торонто.

– Метод лечения найдется, мистер Рот. Мы очень упорно работаем. Если имеется причина, отыщется и способ ее устранения. Даже если на это уйдет немало времени, ваши шансы не так уж плохи.

– Трудно сохранять терпение, когда проблема касается лично тебя. У меня по телу мурашки бегут всякий раз, когда я открываю холодильник. Я даже пену для бритья теперь взбиваю кисточкой в тазике.

– Прорыва можно ожидать в любой момент. Мы сейчас проводим совершенно фантастические исследования. Испытываем каждую возможность. Один из моих коллег полагает, что нашел связь между ферментом и молоком.

– Молоком?

– Да. Разумеется, это лишь одна из тысяч вероятных причин, но в его доказательствах немало смысла. Вспомните, мы в прошлый раз говорили о распространенности фермента в мире. Так вот: во многих местах матери вскармливают детей грудью или потребляется большое количество свежего коровьего молока. А вас, мистер Рот, в детстве кормили грудью или из бутылочки?

– Не помню, Кейл. Попробую узнать.

– Нам приходится проверять буквально все. Уж теперь-то мы тщательно доказываем правильность любых выводов. Никто не захочет повторения последних двух лет.

Мы ведь по-настоящему не решили проблему, а лишь отвоевали небольшую передышку, и теперь обязаны использовать ее с толком чтобы никто не предложил якобы «стопроцентный» тест. На этот раз нас спасло крошечное сомнение в голове одного старого судьи. Что бы мы без него делали?

– И все-таки победили факты, а не новые статистические «вероятности».

– Просто статистика была использована не по назначению, Кейл. Все на свете имеет ограничения. Все, кроме одного.

– И что же это?

– Человеческий разум. Человечество уже столько раз стояло на пороге гибели, но всякий раз у людей хватало сил продержаться, пока разум не выводил их к спасению. Сейчас система сработала безотказно.

– А сработала она по той причине, что множество людей, которым сказали, что они сумасшедшие, в это просто не поверили. Вы, например.

– Я? Вот я точно сумасшедший — кто другой станет заниматься моим бизнесом?

Она рассмеялась и больше к этой теме не возвращалась.

Но Нэт не забыл об их разговоре. Он вновь спрашивал себя, насколько его слова близки к истине… но мысленно затыкал уши, не желая слышать ответ. Он действительно не желал его слышать.

Мелочь, конечно, но теперь он знал, как жизненно важны мелочи. И как любая малость, если ослабить внимание и пустить ее на волю случая, может вырасти в чудовище Франкенштейна. Нет, сказал он себе, я останусь на своем месте, буду поступать так, как считаю правильным и надеяться, что никогда не увижу это чудовище вновь.

Перевел с английского

Андрей НОВИКОВ