Затранскрибированный материал прошел сортирующий экран. У панели компьютера уже лежали четыре страницы определений, явившихся результатом ее размышлений над грамматикой. Прикусив нижнюю губу, она пробежала глазами таблицу частоты дифтонгов. К стене она прикрепила три листа, озаглавила их: «Возможная фонематическая структура», «Возможная фонетическая структура», «Семантические и синтаксические неясности»…

В последнем листке заключалась проблема, которую необходимо было решить. Вопросы формулировались на основе данных двух первых листков.

— Капитан.

Она повернулась на пузырчатом кресле. Из входного люка выглядывал дьявол.

— Да?

— Что вы хотите на обед?

Маленький кок был семнадцатилетним юношей. Из копны волос на его голове торчали два косметохирургических рога. Кончиком хвоста он почесывал одно ухо.

Ридра пожала плечами.

— Ничего в особенности. То же, что и взвод.

— Эти парни съедят жидкие органические отбросы, если я их дам. Никакого воображения, капитан. Что вы скажите о запеченном фазане или яичнице с дичью?

— У вас настроение кормить птицей?

— Ну… — он опустил створку двери и теперь висел на карнизе раскачиваясь взад и вперед. — Мне хочется приготовить что-нибудь из птицы.

— Если никто не возражает, давайте птицу, печеные яйца и бифштекс с помидорами.

— Сейчас будет готово!

— А на десерт — торт с клубникой!

Дьявол щелкнул пальцами и исчез. Ридра засмеялась и повернулась к компьютеру.

Она изучала третий пример того, что могло бы быть синкопой, когда ее пузырчатое кресло внезапно откинулось назад. Записи полетели к потолку. Она тоже взлетела бы, если бы не успела ухватиться за край стола. Плечи ее чуть не вывихнуло.

Толчок.

Она откинулась на сморщенную спинку пузырчатого кресла. В интеркоме появилось лицо помощника.

— Капитан!

— Какого дьявола… — начала она.

Замигала лампа-сигнал перегрузки двигателей. Что-то тряхнуло корабль.

— Каково положение?

Тяжелое, окруженное темной бородой лицо помощника было напряжено.

— Воздух в порядке. Какие-то затруднения с двигателем.

— Если эти проклятые молокососы… — она щелкнула переключателем.

Флин — начальник секции двигателей, сказал: — Боже, капитан, что-то подхватило нас.

— Что именно?

— Не знаю! Двигатели по периметру в порядке, а в центре трясется, как в лихорадке… Где мы сейчас?

— На первом часу полета между Землей и Луной. Мы даже не приблизились к Звездному Центру-9. Навигаторы! — еще один толчок, появилось темное лицо Молли.

— Где мы?

Первый Навигатор быстро подсчитала вероятную орбиту и указала ее двумя вероятными логарифмическими кривыми.

— Мы были на орбите вокруг Земли, — послышался голос Рона, — когда что-то сняло нас с нее. Сейчас мы движемся по инерции.

— Как быстро и в каком направлении?

— Калли как раз и пытается это определить.

— Попробую «выглянуть» наружу. — Она вызвала сектор чувств. — Нос, как это пахнет?

— Знаете, незнакомый запах.

— Вы что-нибудь слышите, Ухо?

— Ничего, капитан. Все течения стасиса в этом районе спокойны. Мы слишком близко к массе с большой гравитацией. Слабое течение, примерно пятидесяти спектров в сторону. Но не думаю, чтобы оно унесло нас куда-нибудь далеко. Сейчас мы движемся в магносфере Земли по инерции от последнего толчка.

— На что это похоже, Глаз?

— На ведро угля, чтобы ни случилось с нами, мы выбрали для этого мертвое местечко. Мне все же кажется, что течение довольно сильное и может куда-нибудь унести нас.

Вмешался Брасс.

— Но я хотел бы знать, что произойдет, прежде чем мы погрузимся в это течение. И прежде всего, мне нужно знать — где мы?

— Навигаторы?!

Появились три молчаливых лица.

Калли произнес: — Мы не знаем, капитан.

Поле гравитации стабилизировалось. Пузырчатое кресло вернулось на место. Маленький дьявол покачал головой и замигал. С лицом, искореженным болью, он прошептал:

— Что же случилось, капитан?

— Будь я проклята, если знаю, — ответила она. — Но я собираюсь узнать это.

Обед прошел в молчании. Взвод — все парни примерно в возрасте двадцати одного года — производили так мало шума, как только это было возможно. За столом офицеров Навигаторы сидели против призрачных фигур Лишенных Тела из Сектора Чувств. Громоздкий помощник во главе стола наливал вино молчаливому экипажу. Ридра обедала с Брассом.

— Не понимаю, — он покачал гривастой головой, поворачивая в когтях стакан, — это был такой спокойный полет безо всяких помех. И то, что случилось, произошло внутри корабля.

Дьявол, с перевязанной ногой, с сомнением на лице, внес торт, обслужил Ридру и Брасса, потом вернулся к столу взвода.

— Так, — сказала Ридра, — мы вращаемся… вращаемся вокруг Земли. Все наши приборы не действуют, и мы даже не можем определить свое местонахождение.

— Приборы гиперстасиса в порядке, — напомнил ей Брасс. — Мы не знаем, где мы по эту сторону прыжка.

— Но мы не можем прыгнуть, если не знаем исходного расчетного пункта прыжка. — Она осмотрела столовую. — Как вы думаете, есть надежда выбраться отсюда?

— Вероятно, капитан.

Она поднесла стакан к губам.

— Если ничего не придумаем, мы в течение шести месяцев будем есть отличную пищу дьявола, а потом задохнемся. Мы не можем послать сигнала бедствия, пока не войдем в гиперстасис. Я спросил Навигаторов, могут ли они что-нибудь придумать, но они сами ничего не знают. Они лишь смогли определить, что мы движемся по большому кругу.

— Нам следовало бы иметь окна, — сказала Ридра. — Тогда мы взглянули бы на звезды и определили бы свою орбиту. Это заняло бы не более двух часов.

Брасс вскрикнул.

— Вот что значат современные удобства. Иллюминатор и старинный секстант сослужили бы нам хорошую службу, но мы напичканы по горло электроникой, и вот сидим с неразрешимой проблемой.

— Кружение, — Ридра поставила стакан.

— Что?

— Дер Крайс, — сказала Ридра и нахмурилась.

— Как это понять? — спросил Брасс.

— Ратае, орбис, ил керхио, — она прижала ладонь к столу. — Круг, — сказала она. — Это слово «круг» на разных языках.

Смущение Брасса казалось ужасающим из-за клыков.

Сверкающая копна волос над глазами взъерошилась.

— Сфера, — продолжала Ридра, — ил глобо, губ бас.

— Она встала. — Куле, куглет, кринг!

— А при чем тут языки? Круг есть кр…

Но она со смехом выбежала из столовой.

В своей каюте она схватила записи перевода. Глаза ее пробегали по строчкам. Ридра нажала кнопку связи с Навигаторами. Рон, вытирая крем со рта, сказал:

— Да, капитан. Что вы хотите?

— Часы, — сказала Ридра, — и ящик шариков.

— Что? — спросил Калли.

— Вы сможете закончить этот торт позже. Встречаемся немедленно в Ж-центре.

— Ша-ри-ки, — удивленно произнесла Молли. — Шарики?

— Кто-нибудь из парней взвода обязательно пронес ящик с шариками. Возьмите его и принесите в Ж-центр.

Она спрыгнула с разрушенной поверхности пузырчатого кресла. Прошла к люку, повернула в седьмой радиальный проход и двинулась вниз по цилиндрическому коридору к большому сферическому помещению Ж-центра. Центр гравитации корабля, где всегда было состояние свободного падения. Это была комната тридцати футов в диаметре. В ней были расположены чувствительные гравитационные приборы.

Немного спустя в противоположном проходе появились три Навигатора. Рон нес сумку со стеклянными шариками.

— Лиззи просит вас вернуть шарики, когда они не будут нужны в первом полете. Она была провозглашена парнями чемпионом и хочет подтвердить это звание.

— Если у нас получится, она, вероятно, уже вечером сможет играть.

— Получится? — хотел знать Калли. — Ваша идея?

— Чья же, и что это за идея? — спросил Рон.

— Полагаю, она принадлежит кому-нибудь говорящему на другом языке. Вот что нам предстоит сделать: разместить шарики по стенам комнаты в форме правильного шара, а затем сидеть с часами в руке и следить.

— Зачем?

— Посмотри, куда они направятся, и сколько им потребуется для перемещения.

— Не понимаю, — сказал Рон.

— Наша орбита стремится к большой окружности вокруг Земли, верно? Это означает, что все в корабле тоже совершает большую окружность, и, если оставить ему вещь в покое, она автоматически отыщет свою орбиту.

— Верно. Ну и что?

— Помогите мне разместить эти шарики, — сказала Ридра. — У них железные сердечники. Нужно намагнитить стены, чтобы они удерживали шарики на месте. Их нужно будет освободить все одновременно. — Рон, недоумевая, отправился подводить питание к стенам помещения. — Все еще не понимаете? Вы ведь математики, расскажите мне о большой окружности.

Калли взял горсть шариков и принялся размещать их, один за другим на стене.

— Большая окружность — это наибольшая окружность, которую можно продолжить на данной сфере.

— Диаметр окружности равен диаметру сферы, — сказал Рон, закончив свою работу.

— Сумма углов пересечения любых трех больших окружностей внутри топологически замкнутой сферы составляет пятьсот сорок градусов. Сумма углов Н больших окружностей составляет Нх180 градусов. — Молли говорила по-английски, так как она начала изучать язык утром при помощи персонафикса. Голос ее звучал мелодично. — Сюда шарики?

— Да, по сфере. Расскажите мне еще о пересечениях.

— Ну, — сказал Рон, — в любой данной сфере все большие окружности пересекают друг друга или являются конгруэнтными.

Ридра рассмеялась.

— Точно, как эти, да? Есть ли еще какие-нибудь окружности на сфере, которые будут перемещаться, как бы их не перемещали?

— Все большие окружности имеют хотя бы две точки пересечения.

— Подумайте об этом с минуту и поглядите на шарики — они все перемещаются по большой окружности.

Молли внезапно оттолкнулась от стены с выражением понимания и хлопнула в ладоши. Она что-то сказала покисвигали, и Ридра рассмеялась.

— Верно, сказала она. Удивленным Рону и Калли она перевела. — Они движутся относительно друг друга, и их пути пересекаются.

Глаза Калли расширились.

— Верно, за четверть нашего пути по окружности они все равно все выравниваются по плоскости…

— Лежащей в плоскости нашей орбиты, — закончил Рон.

Молли нахмурилась и сделала решительный жест.

— Да, — сказал Рон, — искаженная плоскость окружности с выступами на каждом конце, по ним мы сможем рассчитать положение Земли.

— Мудро, а? — Ридра двинулась к выходу. — Мы сделаем расчеты, потом включим двигатели и переместимся на семьдесят-восемьдесят миль без вреда для себя. Повторим расчеты и получим диаметр орбиты и нашу скорость. Это вся информация, которая нам необходима для определения нашего положения относительно ближайшей гравитационной массы. За окружности? — тем мы снова сможем прыгнуть в стасис. Наши навигационные инструменты для стасиса в порядке. Подадим просьбу о помощи и получим ее с ближайшей стасис станции.

Восхищенные Навигаторы присоединились к ней в коридоре.

— Считайте, — сказала Ридра.

При счете «ноль» Рон выключил магнетизм у стен.

Шарики начали свое медленное движение.

— Вы нас каждый день чему-нибудь учите, — сказал Калли. — Все это должен был предложить я, это моя работа. Откуда вы взяли эту мысль?

— От слова «большая окружность» на… другом языке.

— Языке? — спросила Молли. — Как это?

— Ну, я немало упрощу и все же постараюсь показать. — Она взяла металлическую пластину и палочкустилос и начала чертить. — Допустим, слово для обозначения окружности — О. В данном языке имеется интонационная система для выражения сравнительных размеров. Мы представим ее диактрическими знаками: меньший, обычный, большой. Что в таком случае обозначает О со значком меньше над ним?

— Наименьшую возможность ответил Калли, — Это просто.

Ридра кивнула.

— Теперь представим себе, что слово, обозначающее обычный круг О со значком обычным над ним, сопровождается одним из двух символов: один из них означает, что окружность не соприкасается с другой, другой — пересечение окружностей или +. Что означает 0+ со значком больше над ним?

— Пересекающиеся большие окружности пересекаются, в этом языке слово «для большой окружности» всегда 0+ со знаком больше над ним. Эта информация заключена в самом слове. Точно так же, как вусстопостановка несет в английском ту информацию, которая в соответствующих французских словах — ла rape или ле тиррер — отсутствует. «Большая окружность» — это сочетание несет в себе определенную информацию, но она недостаточна, чтобы извлечь нас из трудного положения, в которое мы попали. Нам нужно перейти к другому языку, извлечь необходимую информацию и решить, что делать.

— Какой же это язык?

— Не знаю его настоящего названия. Условно его называют Вавилон-17. Я мало что знаю в нем, но из того, что мне известно, следует, что его слова несут больше информации, чем четыре-пять живых языков вместе взятых, и в меньшем объеме.

Она коротко перевела это и Молли.

— Кто говорит? — спросила Молли, руководствуясь своим минимальным знанием английского языка.

Ридра прикусила губу. Когда она сама задавала себе этот вопрос, мышцы ее живота напрягались, руки начинали судорожно двигаться, а в горле застревали слова ответа. Так произошло и сейчас, но потом прошло.

— Не знаю. Но хочу узнать. Это и есть главная причина нашей экспедиции.

— Вавилон-17, — повторил Рон.

За ним кашлянул один из парней взвода.

— Что, Карлос?

Приземистый, черноволосый Карлос был мускулистым юношей.

— Капитан, я хочу показать вам кое-что, он переступил с ноги на ногу с юношеской неуклюжестью, тяжело отдувался после подъема. — Кое-что внизу, в трубе. Думаю, вы сами должны взглянуть на это.

— Помощник велел вам отыскать меня?

Карлос ткнул за спину большим пальцем.

— Угу.

— Вы трое сможете кончить с этим делом?

— Конечно, капитан.

Калли смотрел на сближающиеся шарики.

Ридра нырнула вслед за Карлосом. Они спустились по лестнице и, согнувшись, пошли по узкому переходу.

— Здесь, — сказал Карлос. Он остановился у оплетенного проводами пластика стены и открыл шкафчик. Через пластиковую поверхность схемы проходила трещина. — Разбито.

— Как? — удивилась Ридра.

— Вот так, — он взял плитку в руки и сделал сгибающий жест.

— Вы уверены, что она не сломалась сама по себе?

— Она не может, — сказал Карлос. — Когда она на месте, она слишком хорошо закреплена. Ее нельзя сломать даже молотком. А здесь сосредоточение всех цепей коммуникации.

Ридра кивнула.

— Дефлекторы для маневров в обычном пространстве.

Он открыл другую дверцу и извлек еще одну плитку, — Вот.

Ридра провела ногтем по разлому второй пластины.

— Кто-то на корабле сломал это, — сказала она. — Возьмите их в мастерскую, скажите Лиззи, чтобы она починила их и принесла мне. Я сама поставлю их на место. И верну ей ее шарики. Бросьте жемчужину в густое масло. Яркая жемчужина постепенно сменится красным, потом исчезнет. Таков полет в гиперстасисе.

На панели компьютера Ридра раскладывала карточки. Словарь удвоился с начала путешествия. Она испытывала частичное удовлетворение. Слова, их значения, становились для нее все яснее.

Но на корабле был предатель. Вопрос — вакуум, где не было никакой информации. Кто, как, почему? — эта пустота заполняла часть ее мозга, заставляя испытывать страдания. Кто-то сознательно сломал эти пластинки… Это подтвердила Лиззи. Кто? Имена всех членов экипажа, и рядом с каждым вопросительный знак.

Бросьте драгоценный камень в груду драгоценностей.

Таков выход из гиперстасиса в пространство Двора Военного Союза в Ариседже.

Она сняла с коммуникационного щита чувствительный шлем.

— Пожалуйста, переводите меня.

Глазок индикатора мигнул в знак согласия. Каждый из Лишенных Тел воспринимал все детали гравитационных и электромагнитными течениями стасисов, каждый по-своему. Этими деталями были мириады, и пилот вел свой корабль по этим течениям, как когда-то парусные корабли дрейфовали по океанам жидкости.

Шлем давал возможность капитану увидеть то, что видели Лишенные Тела, конечно, в известных пределах.

Она надела шлем, закрыв свои глаза, нос и уши.

Покачиваясь в петлях голубого, синего и индиго, плыли многочисленные станции и планетоиды, составляющие Двор Военного Союза. Музыкальные звуки сочетались с взрывами шума стасиса в микрофонах. Обонятельные имитаторы давали смесь запахов косметики и горячего масла. К ним примешивался запах горелой корки.

Три ее чувства были заполнены, она была оторвана от реальности. Потребовалось не менее минуты, чтобы собрать чувство воедино и подготовиться к их интерпретации.

— Все в порядке? На что я смотрю?

— Огоньки — это многочисленные планетоиды и кольцевые станции, составлявшие Военный Двор, — объяснил ей Глаз. — Голубой свет слева — сеть радаров, которая простирается до стеллара-центра 42. Красные вспышки справа вверху — отражение Беллатрикса от полдюжины солнечных дисков, вращающихся на четыре градуса вне поля зрения.

— А что это за низкий гул? — спросила Ридра.

— Корабельные двигатели, — объяснил Ухо. — Не обращайте внимания. Я перекрою этот звук, если хотите.

Ридра кивнула. Гудение прекратилось.

— Это щелканье… — начал Ухо.

— … код Морзе, — заключила Ридра. — Узнаю. По-видимому, устанавливают контакт два радиолюбителя.

— Верно, — подтвердил Ухо.

— Что так неприятно пахнет?

— Это запах гравитационного поля Беллатрикса. Вы не можете пользоваться обонянием объемности, но горелая лимонная корка — это мощные фабрики, которые размещены в зеленом зареве справа впереди.

— Куда мы причалим?

— К звукам Е-минорной триоды.

— К запаху горячего масла справа от нас.

— В один из этих белых кругов.

Ридра вызвала пилота.

— Все в порядке, Брасс, можно приземляться.

Летающее блюдце скользнуло к основанию корабля.

Ридра легко удерживалась на нем в четырех пятых земного. Ветерок в свете искусственных сумерек отбрасывал назад ее волосы. Вокруг нее расстилался главный арсенал Союза. Внезапно она вспомнила, что случайность рождения привела ее семью на территорию Союза. Будучи рожденной в другой галактике, она могла с такой же легкостью быть и Захватчиком. Ее стихи были популярны в обеих воюющих сторонах. Она отбросила эту мысль. Не слишком мудро думать об этом в центре Двора Военного Союза.

— Капитан Вонг, вы прибыли под покровительством генерала Форестера.

Она кивнула, когда ее блюдце остановилось.

— Он оповестил нас, что вы эксперт по Вавилону-17.

Она снова кивнула. Рядом с ней остановилось другое блюдце.

— Я счастлив познакомиться с вами, если вам будет нужна помощь, скажите — и она будет вам оказана.

Она протянула руку.

— Спасибо, барон Вер Дорко.

Он поднял черные брови, линия его рта изогнулась.

— Вы умеете читать геральдику? — он указал рукой на герб на своей груди.

— Да.

— Это большое достижение, капитан. Мы живем в мире изолированных групп, каждая из них редко соприкасается с соседями, и каждая говорит, если можно так выразиться, на своем особом языке.

— Я говорю на многих языках.

Барон кивнул.

— Иногда мне кажется, капитан Вонг, что без Захвата, без предмета, на котором Союз может сосредоточить свою энергию, наше общество распалось бы, капитан Вонг… — он замолчал. Лицо его выразило сосредоточенность, потом прояснилось: — Ридра Вонг?

Она улыбнулась в ответ на его улыбку.

— Я не знал… — он протянул руку, как бы встречая ее вновь. Но, конечно… — холодная вежливость его манер сменилась теплом, — ваши книги… я хочу, чтобы знали… — темные глаза его расширились, а губы сложились в нечто вроде усмешки, руки искали одна другую — все это свидетельствовало о беспокойном аппетите, о голоде и о чем-то… Последовал легкий наклон головы. — Обед в моем доме будет подан в семь. — Своим приглашением он прервал ее мысли. — Сегодня вечером вы обедаете со мной и баронессой.

— Спасибо. Но я хотела бы обсудить с моим экипажем…

— Я распространяю свое приглашение на всю вашу свиту. В вашем распоряжении конференц-зал в моем доме и все окружающие помещения, хотя они и не так удобны, как у вас на корабле.

«Красный язык извивался за белыми зубами: коричневые линии губ образуют слова с такой неторопливостью, с какой движется челюсть каннибала,» — подумала она.

— Пожалуйста, придите немного пораньше, чтобы я мог…

Она затаила дыхание, потом почувствовала себя глупо, и сузившиеся зрачки свидетельствовали, что он зарегистрировал ее замешательство, хотя и не мог понять его причины.

— … Провести вас по всему дворцу. Генерал Форестер высказал пожелание, чтобы вас ознакомили со всеми новинками, предназначенными для борьбы с захватчиками. И это большая честь, мадам. Здесь немало опытных офицеров, прослуживших много лет, которые не видели много из того, что вы увидите. Многое для вас будет скучным. По моему мнению, вас нужно знакомить с самыми лакомыми кусочками. Некоторые из наших изобретений весьма остроумны. Наше воображение все время занято.

«Этот человек распространяет на меня свою паранойю, — подумала Ридра. — Мне это не нравится.»

— Я предпочла бы не навязываться вам, барон. На корабле есть кое-какие проблемы, которые я должна…

— Приходите. Ваша работа немного облегчится, если вы примите мое гостеприимство, уверяю вас. Женщина, с вашим талантом и внешностью, будет пользоваться успехом в моем доме… И к тому же я чуть не умер, изголодавшись, — темные губы обнажили сверкающую полоску зубов. — По интеллектуальному собеседнику.

Она уже собиралась еще раз вежливо отказаться, но барон сказал:

— Я жду вас вместе с экипажем до семи.

Летающее блюдце скользнуло над площадью. Ридра взглянула назад на лифт, где ждал ее экипаж. Силуэты людей вырисовывались на фоне искусственного вечера.

Ее диск начал медленно подниматься ко входу в «Рембо».

— Ну, — сказала она меленькому коку, который только накануне избавился от повязки, — сегодня вечером вы свободны. Помощник и экипаж идет со мной обедать… Проверьте манеры парней, каждый ли знает, каким ножом что едят, и тому подобное.

— Салатная вилка маленькая, она лежит немного сбоку, — мягко начал помощник, оборачиваясь к взводу.

— А какая лежит за ней? — спросил Аллегра.

— Это для устриц.

— А если у них нет вилки для устриц? — Флон потер губу костяшками пальцев. — Думаю, нам следует захватить с собой зубы.

Брасс положил лапу на плечо Ридры.

— Как вы себя чувствуете, капитан?

— Как поросенок на вертеле.

— Вы выглядите усталой, — сказал Калли.

— Наверное, слишком долго работала, сегодня вечером мы — гости барона Вер Дорко. И, думаю, нам можно немного расслабиться.

— Вер Дорко? — спросила Молли.

— Он координирует реализацию всех проектов, направленных против Захватчиков.

— Значит, под его руководством изготавливают самое большое и самое секретное оружие? — спросил Рон.

— Не только. И маленькое смертоносное.

— Эти попытки саботажа, — произнес Брасс, — обернись они успехом в Военном Дворе, это отразилось бы на наших действах против Захватчиков.

— Страшно подумать, если они сумеют подложить бомбу в штаб-квартиру Администрации Союза.

— Вы можете остановить их? — спросил помощник.

Ридра пожала плечами и повернулась к просвечивающим контурам Лишенных Тела членов экипажа.

— У меня есть идея. Послушайте, я попрошу вас немного пошпионить этим вечером. Глаз, я прошу вас остаться на корабле. Я хочу быть уверена, что на корабле только вы. Ухо, как только мы двинемся к барону, станьте невидимым и не отходите от меня дальше, чем на шесть футов, пока мы не вернемся на корабль. Нос, вы будете передавать сообщения. Я хочу кое-что установить. Может, это просто мое воображение.

Глаз проговорил что-то зловещее. Обычно телесные могут разговаривать с Лишенными Тела только при помощи специальной аппаратуры. Иначе они тут же забывают сказанное. Ридра решила проблему, немедленно переводя сказанное Лишенным Тела на язык басков, прежде чем она его забудет. Оригинальные слова забывались, но перевод оставался. «Эти разбитые плитки не были вашим воображением», — вот что осталось в ее мозгу на языке басков.

Она оглядела экипаж с грызущим ее беспокойством.

Если бы один из этих парней или офицеров имел какие-нибудь психологические отклонения, это отразилось бы в его психоиндексе. Но у кого-то из них это было. Это ранило, как заноза, застрявшая в подошве и напоминавшая о себе при ходьбе. Она вспомнила, как искала их ночью Гордость. Теплая Гордость за то, что они исполняли свои обязанности, когда их корабль двигался меж звезд.

И все же среди них был предатель.

Она вспомнила: «Где-то в Эдеме… где-то в Эдеме, змей, червь…» Эти расколотые пластины сказали ей: «Змей хочет уничтожить не только ее, но весь корабль, его экипаж и все оборудование, уничтожить немедленно».

Нет сверкающих во тьме ножей, нет выстрелов из-за угла, нет веревки, набрасываемой на горло, когда она входит в темноту кабины. Вавилон-17… Насколько хорош этот язык, когда дело идет о самой жизни?

— Помощник, барон пригласил меня прийти раньше и осмотреть новейшие образцы оружия. Отведете парней к семи. Я ухожу немедленно. Глаз и Нос — со мной.

Лишенные Тела стали невидимыми.

Ридра спустилась по лифту и встала на блюдце.

— Грубое, нецивилизованное оружие, — указал барон на ряд пластиковых цилиндров в стеллаже, все увеличивающихся в размерах. — Стыдно тратить время на эти неуклюжие «новшества». Вот эта маленькая может разрушить площадь в пятьдесят квадратных миль. Большая оставляет кратер глубиной в сто пятьдесят миль диаметром. Варварское оружие. Мне не нравится его использовать. Вот эта слева более слабая. Она взрывается с силой, достаточной для разрушения части здания. Но главная часть бомбы остается нетронутой и прячется под развалинам. И шесть часов спустя она взрывается с силой большой атомной бомбы. К этому времени к месту предыдущего взрыва стягиваются войска, ведется восстановительная работа, действует Красный Крест, или как там его называют захватчики. Многочисленные эксперты определяют размеры и причины разрушений. И вот — бах! — замедленный водородный взрыв, и кратер в тридцать-сорок миль. Но все же эти бомбы — это детское оружие. Я держу бомбы в своей коллекции, только, чтобы продемонстрировать, как далеко мы ушли от них.

Ридра последовала за ним через арочный проход в соседний зал. Его стены были уставлены регистрационными шкафами, в центре зала находилась единственная витрина.

— Здесь моя гордость.

Барон подошел к витрине и открыл прозрачную крышку.

— А это что такое? — спросила Ридра.

— На что, по-вашему, оно похоже?

— На обломок скалы.

— Слиток металла, — поправил ее барон.

— Оно взрывается?

— Оно не грохнет, — заверил ее барон. — А ее прочность на разрыв больше, чем у титановой стали, но у нас есть гораздо более твердые пластики…

Ридра хотела коснуться его рукой, потом передумала и спросила: — Я могу взять и осмотреть его?

— Сомневаюсь, — ответил барон, — попробуйте.

— Что же случится?

— Увидите сами.

Она хотела взять обломок. Рука ее остановилась в двух дюймах от его поверхности… Ридра пыталась приблизить руку, но не смогла. Она нахмурилась.

— Минутку, — улыбнулся барон, беря в руки обломок. — Увидев его лежащим на земле вторично, вы и не посмотрите на него, ведь верно?

— Отрава? — предположила Ридра. — Или это часть чего-то еще?

— Нет. — Барон задумчиво поворачивал в руках этот предмет. — Он высоко избирателен. И хорошо повинуется. Допустим, — барон поднял руку, — вам нужен пистолет, — и его рука вытащила небольшой вибропистолет самой современной модели, — она таких еще не видела… — или серповидный гаечный ключ. Теперь он держал в руке ключ длиной в фут. — Или мачете, — лезвие сверкнуло, когда он взмахнул рукой. — Или маленький самострел, — и у самострела был пистолетный курок и тетива не более десяти дюймов длиной. Стрела, однако, была вдвое длиннее самострела и оканчивалась наконечником в четверть дюйма.

— Это какая-то иллюзия, — сказала Ридра, — поэтому я и не могла коснуться его рукой.

— Металлический штемпель, — сказал барон. В его руке появился молоток с необыкновенно толстой головкой. Он ударил по дну витрины, где лежало его «оружие».

Ридра увидела круглую вмятину, оставленную головкой молотка. В середине вмятины было маленькое изображение герба Вер Дорко. Ридра провела пальцем по металлу, еще теплому от удара.

— Это не иллюзия, — сказал барон. — Этот самострел пробивает стрелой трехдюймовую доску на расстоянии в сорок ярдов. А вибропистолет… я думаю, вы знаете, что он может сделать.

Он держал… Теперь это вновь был обломок металла.

— Возьмите его у меня.

Она подставила руку, он разжал пальцы, Ридра сжала свои, но обломок уже лежал в витрине.

— Это не фокус. Просто он высокоизбирателен и послушен.

Барон притронулся к краю витрины, и пластиковая крышка закрылась.

— Умная игрушка. Посмотрите что-нибудь еще.

— Но как она действует?

Вер Дорко улыбнулся.

— Мы сумели поляризовать сплав самых твердых элементов так, что он существует только в определенно воспринимающихся матрицах. В остальных случаях они преломляются. Это означает, что, помимо видимости, этот сплав недоступен для восприятия. Нет ни веса, ни массы: все это он имеет в потенции. Его можно пронести на любой корабль, направляющийся в гиперстасис, и оставить рядом с контрольными приборами. Два или три грамма этого сплава выводят из строя всю систему контроля за кораблем. Это главное назначение. Достаточно пронести его на борт корабля захватчиков, и об этом корабле можно больше не беспокоиться. Остальное — детская игра. Неожиданная способность поляризоваться в заданную форму.

Они перешли в следующую комнату.

— Структура любого предмета может быть кодифицирована на молекулярном уровне. В поляризованном состоянии каждая молекула вещества движется свободно. Дайте толчок, и она займет новое положение, образуя нужную структуру. — Барон оглянулся на витрину. — Очень просто. Там… — махнул он рукой в сторону регистрационных шкафов вдоль стен… — там, вот настоящее оружие: примерно, три тысячи структур, в которые может воплотиться вот этот обломок металла. Оружие — это знание того, что можно сделать. В рукопашной ванадиевая проволока шести дюймов длины может стать смертоносным оружием. Проткните его внутренний угол глаза, рассеките его доли, потом быстро выдерните ее — она рассечет мозжечок, вызвав общий паралич. Погрузи проволоку поглубже, и она пересечет соединение со спинным мозгом. Смерть. Той же самой проволокой можно закоротить коммуникационный прибор типа 27-ОХ, который обычно используется на кораблях захватчиков.

Ридра почувствовала, как мускулы ее напряглись.

Отвращение, подавляемое до сих пор, вырвалось наружу.

— Это помещение предназначено для Борджиа — прозвище, данное людьми отделу токсикологии. Здесь есть ужасные вещи. — Он взял со стеллажа закрытый стеклянный сосуд. — Чистый токсин дифтерии. Здесь достаточно, чтобы заразить целый город.

— Но стандартная процедура вакцинации… — начала Ридра.

— Токсин дифтерии, моя дорогая. Токсин! В прошлом, когда инфекционные болезни были проблемой, даже при пристальном осмотре жертв дифтерии не обнаруживали, кроме несколько сотен тысяч бацилл, и все они были в горле жертвы. Любая из этих разновидностей бацилл могла в худшем случае вызвать лишь кашель. Потребовались годы, чтобы объяснить происходящее. Крошечные бациллы производили еще более крошечный продукт — самое смертоносное вещество из всех, какие нам известны. Количество, необходимое для того, чтобы убить человека практически неопределимо. И до сих пор, при всем развитии нашей науки, единственный путь получения этой токсины — бацилла. Борджиа изменила его… Цианид — старая боевая лошадь, — указал он на другую бутылку. — Слушайте, чувствуете запах миндаля? Если вы голодны можем приняться за коктейли…

Она быстро и резко покачала головой.

— А вот здесь деликатесы, — указал барон на следующие сосуды. — Получены путем катализа. Цветослепота, полная слепота, тоновая глухота, полная глухота, атаксия, амнезия и так далее и тому подобное. — Закончив перечислять, он опустил руку и улыбнулся, как голодный грызун. — И все они здесь под контролем… Видите ли, вся проблема заключается в том, чтобы любое из этих веществ применять в достаточно большом количестве… Любое из этих веществ вы можете пить стаканами, и никакого вреда не будет, — барон поднял сосуд и нажал на кнопку на его конце. Послышался слабый свист. — Пока это всего лишь безопасный стероид.

— Но он активирует яды, которые производят… эффект.

— Точно, — улыбнулся барон. — А катализатор добавляется в таких же микроскопических дозах, как токсин дифтерии. Содержимое голубого сосуда принесет вам боль в животе и легкую головную боль на полчаса. Больше ничего. Зеленый сосуд — общая церебральная атрофия на неделю. Потом на всю оставшуюся часть жизни жертва становится дивным растением. Пурпуровый — смерть, — барон поднял руку ладонью вверх и рассмеялся. — Я проголодался. Не хотите ли пообедать?

«Спроси его, что в следующей комнате», — сказала она себе, но эта мысль прозвучала на языке басков — сообщение от невидимых Лишенных Тела охранников.

— Когда я была ребенком, барон, — Ридра двинулась к двери, — вскоре после возвращения на Землю меня взяли в цирк. Впервые я увидела рядом с собой столько удивительного. После окончания представления я целый час не хотела уходить домой. А что у вас в той комнате?

Удивленное движение лицевых мускулов.

— Покажите мне.

Он наклонил голову насмешливо вежливо в знак согласия.

— Современная война ведется на самых разных уровнях, — продолжал он, как будто не было никакого перерыва. — Кто-то выигрывал войну, изготовляя достаточное количество мушкетонов и боевых топоров, как вы видели в первой комнате, или правильно действуя шестидюймовой ванадиевой проволокой в коммуникационном приборе 27ОХ. Впрочем, рукопашные почти не встречаются. Оружие, принадлежности для выживания и к этому плюс тренировка, помещение, активная деятельность космонавта в течение двух лет обходится в три тысячи кредитов. Стоимость гарнизона в полторы тысячи человек — четыре миллиона. Этот самый гарнизон может жить и делать в трех боевых кораблях гиперстасиса, которые, полностью оборудованные, обходятся по полтора миллиона кредитов каждый — всего получается свыше девяти миллионов. Мы затратили около одного миллиона на подготовку единственного шпиона-саботажника, это много дороже, чем обычно. А шестидюймовая ванадиевая проволока стоит треть цента. Война обходится дорого. И хотя на это потребовалось время, штаб-квартира Администрации Союза начала понимать необходимость таких коварных расходов. Таким образом, мисс… капитан Вонг…

Они вновь были в комнате, с единственной витриной, на этот раз семи футов высотой.

— «Статуя, — подумала Ридра. — Нет, настоящая плоть, со всеми деталями мускулатуры и суставов. Нет, все же это статуя — человеческое тело мертвое или с приостановленной жизнью так не выглядит.»

— Таким образом, вы видите, что совершенный шпион необходим. — Хотя дверь открывалась автоматически, барон придерживал ее с устаревшей вежливостью. — Это одна из наших наиболее дорогостоящих моделей. Стоит более миллиона. С некоторыми небольшими видоизменениями может стать частью нашего арсенала.

— Модель шпиона? — спросила Ридра. — Это робот или андроид?

— Вовсе нет. — Они подошли к витрине. — Мы произвели с полдюжины ТВ-55. Это потребовало очень точной работы генераторов… медицина достигла такого развития, что все умственно безнадежные остаются жить и производят потомство — ограниченные существа, которые не выжили бы сто пятьдесят лет тому назад. Мы тщательно подбираем родителей и затем при помощи искусственного осеменения получаем полдюжины зигот — три мужских и три женских. Выращиваем их в полностью контролируемом питательном окружении, ускоряя их рост при помощи гормонов и тому подобных средств. Их внешняя красота — результат экспериментального подбора. Великолепные создания, вы даже не представляете себе, на что они способны.

— Я однажды провела лето на ферме, — коротко сказала Ридра. Кивок барона был резок.

— Мы и раньше использовали экспериментальную настройку мозга, поэтому знали, что получим. Но нам никогда не приходилось полностью воспроизводить жизнь, скажем, шестнадцатилетнего человека. Шестнадцать — это физиологический возраст, к которому мы приводим их за шесть месяцев. Сами посмотрите, какой великолепный образец, рефлексы на пятьдесят процентов выше, чем у обычного человека его возраста. Мускулатура восхитительная: после трехдневной голодовки он может поднять полуторатонный автомобиль. Подумайте, какое биологически совершенное тело. Оно использует до девяноста процентов физической силы.

— Я думала, что стимулирование роста гормонами невозможно. Разве оно не сокращает продолжительность жизни?

— При той интенсивности, которую мы используем, сокращает на семьдесят пять процентов и более. — Он мог бы точно так же улыбаться, следя за непостижимыми уловками какого-нибудь животного. — Но, мадам, мы производим оружие. Если ТВ-55 смогут функционировать двадцать пять лет на пределе интенсивности, это превзойдет средний срок службы боевого корабля на пять лет. Какие возможности! Разыскать среди обычных людей такого, кто смог бы функционировать как шпион, кто захотел бы им быть — это значит искать на грани невроза или психоза. Хотя подобное отклонение может означать способности в определенной сфере, в других сферах могут проявиться крайние слабости этой личности. Действуя в любой другой сфере, шпион окажется опасно неэффективным. А у захватчиков тоже есть психоиндексы, и они сумеют распознать шпиона там, куда мы захотим его послать. Пленный хороший шпион в десять раз опаснее плохого. Постгипнотическое внушение — и он не сопротивляется. А ТВ-55 во всех отношениях регистрируется совершенно нормально психически. Он владеет умением вести беседу, знает последние романы, политическую ситуацию, музыку и искусство. У него есть предмет, о котором он может говорить и час, и полтора — «группировка гантоглобина у карсупиалов.» Наденьте на него нужную одежду, и он будет как дама на посольском приеме или за кофе на правительственной конференции высшего уровня. Он искусный убийца, специалист во всех видах оружия, которое вы видели до сих пор. У ТВ-55 знание многочисленных диалектов и жаргонов, владение многочисленными акцентами, он владеет арготизмами, касающимися половых взаимоотношений, азартных игр, спорта, он знает полу- и нелегальные анекдоты. Выпачкайте его куртку, натрите лицо маслом, наденьте на него комбинезон, и он сойдет за автомеханика в любом из сотни стелларцентов. Он может вывести из строя любую двигательную систему, любой радар или систему контроля и оповещения, используемые захватчиками за последние двадцать лет, действуя всего лишь…

— Шестидюймовой ванадиевой проволокой?

Барон улыбнулся.

— Он может менять по желанию отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза. Небольшая хирургическая операция увеличивает подвижность его лицевых мышц, и он может резко менять свою внешность. Химические, гормональные инъекции позволят ему в течение считанных секунд менять цвет волос, если понадобится, свести их полностью и вырастить за полчаса новую шевелюру. Он хорошо знает психологию, особенно психологию насилия.

— Пытки?

— Если угодно. Он полностью подчиняется людям, его создавшим, он готов уничтожить всех, кого ему прикажут уничтожить. И в этой прекрасной голове нет ничего, что склонило бы его к мысли о своем «я».

— Он… — она сама удивлялась себе, говоря, — он прекрасен.

Темные длинные ресницы, казалось, вот-вот задрожат, открываясь, тяжелые руки свисают вдоль бедер, обнаженных, пальцы полусогнуты, как-будто рука сжимается в кулак. Тусклое освещение витрины позволяло разглядеть чистую загорелую кожу.

— Вы говорите, что это не модель, он действительно жив?

— О, более или менее. Он скорее находится в состоянии транса или гипернации ящериц. Я могу активировать его для вас — но уже без десяти семь. Не будем заставлять других ждать за столом.

Ридра перевела взгляд с фигуры в витрине на тусклую натянутую кожу лица барона. Его нижняя челюсть под впалыми щеками непроизвольно вздрагивала.

— Как в цирке, — сказала Ридра. — Но теперь я старше. Идемте.

Потребовалось усилие воли, чтобы принять протянутую бароном руку. Она была словно сухая бумага и так легка, что Ридра едва не вздрогнула.

— Капитан Вонг! Я восхищена.

Баронесса протянула пухлую руку серо-розового цвета, казавшуюся обваренной кипятком. Ее пышные веснушчатые плечи были обнажены, вечернее платье обнажало достаточную часть ее гротескно раздутой фигуры.

— У нас так мало интересного здесь, во Дворе, что, когда кто-нибудь такой известный, как вы, наносит нам визит…

Она оборвала предложение экстатической улыбкой, но толщина ее тестообразных щек превратила улыбку во что-то поросячье.

Ридра подержала мягкие, податливые пальцы такое время, которое позволяли правила приличия, и вернула улыбку. Она вспомнила, как маленькой девочкой плакала, когда ее наказывали и запрещали плакать. Она должна была улыбаться. Мышцы, при помощи которых баронесса произносила звуки, заплыли жиром. Хотя у нее был резкий голос, но звуки, вылетавший из тяжелых губ, проходили как бы сквозь толстое одеяло.

— Но ваш экипаж? Мы всех пригласили сюда. Двадцaть один — теперь я знаю, сколько насчитывает полный экипаж. — Она одобрительно повертела пальцами. Но здесь только восемнадцать ваших людей.

— Я думала, что Лишенные Тела могут остаться на корабле, — объяснила Ридра. — Потребовалось бы специальное оборудование для разговора с ними, я решила, что они будут смущать ваших гостей. Для компании они слишком заняты собой, к тому же они не едят.

— Лишенные Тела? — баронесса дотронулась до лакированной путаницы своей высокой прически. — Вы имеете в виду мертвых? О, конечно. Я не думала о них. Видите, как мы оторваны от остальных миров?

Ридра размышляла над тем, есть ли у барона аппаратура для разговора с Лишенными Тела, а баронесса, наклонившись к ней, прошептала:

— Ваш экипаж всех очаровал! Можно начинать.

Слева от нее шел барон, рука его напоминала высохший пергамент, справа — тяжело дышавшая баронесса, так они прошли из белокаменного фойе в зал.

— Эй, капитан! — крикнул Калли, увидев их. Отличное место, а? — он указал локтем на заполненный людьми зал, потом поднял стакан, показывая свой напиток. Выпятив губы он одобрительно кивнул. — Капитан, позвольте предложить вам это. — Он протянул пригоршню крошечных сэндвичей из сливок и чернослива. — Тут бегает парень с полным подносом. — Он снова указал локтем. — Мадам, сэр, — он перевел взгляд от баронессы к барону, — не хотите ли вы? — он положил в рот один сэндвич и запил его глотком из стакана. — Угм.

— Я подожду, пока принесут еще, — сказала баронесса.

Удивленная Ридра взглянула на хозяйку, но на ее мясистом лице была улыбка.

— Надеюсь, они вам понравятся.

Калли проглотил.

— Да.

Затем он скривил лицо, раскрыл губы и, оскалившись, покачал головой.

— Кроме этих соленых с рыбой. Они мне не нравятся, мадам. Но остальные хороши.

— Я скажу вам, — баронесса наклонилась и издала самодовольный смешок, — мне самой никогда не нравились соленые. — Она с усмешкой взглянула на Ридру и барона. — Но что можно сделать с поставщиками провизии?

— Если мне что-то не нравится, — сказал Калли, вздергивая голову в подкрепление своих слов, — я говорю, чтобы мне этого больше не приносили.

Баронесса подняла брови.

— Знаете, вы совершенно правы! Именно это я и сделаю! — Она взглянула на мужа. — Так я и скажу, Феликс, в следующий раз.

Разносчик с подносом сказал: — Не хотите ли выпить?

— Ей не нравятся ваши маленькие порции, — сказал Калли, указывая на Ридру. — Принесите такую большую, как у меня.

Ридра рассмеялась: — Боюсь, Калли, мне сегодня нужно быть в форме.

— Ерунда! — воскликнула баронесса. — И я тоже хочу большую. Кажется, где-то здесь был бар?

— В последний раз я видел его там, — заметил Калли.

— Мы будем веселиться сегодня, а разве можно веселиться с этим. — Баронесса взяла Ридру за руку, сказала мужу: «Феликс, будь гостеприимным» и увела ее в сторону, представляя гостям: — Это доктор Киблинг. Женщина с выбеленными волосами — доктор Крейти, а вот и мой двоюродный брат Альберт. Я представлю их вам на обратном пути. Это все коллеги моего мужа. Они вместе работают над этими ужасными штуками, которые он вам показал. Я хотела бы, чтобы он не держал коллекции в доме. Это ужасно. Я всегда боюсь, что он делает их из-за нашего сына. Как вы знаете, мы потеряли нашего мальчика Найлса восемь лет назад. Но я слишком много говорю. Капитан Вонг, вы находите нас ужасно провинциальными?

— Вовсе нет.

— Но вы еще мало нас знаете. О, яркие молодые люди, которые приходят сюда, с их ярким живым воображением, они целыми днями ничего не делают, только думают об убийствах. Ужасное общество! И почему все так? Вся их агрессивность выливается от девяти до пяти. Я считаю, что воображение должно быть направлено на что-нибудь другое, а не на убийства. Вы согласны?

— Да.

Они остановились возле столпившихся гостей.

— Что здесь происходит? — спросила баронесса. Сэм, что они здесь делают?

Сэм улыбнулся, отступил, и баронесса втиснулась в образовавшееся пространство, все еще держа Ридру за Руку:

— Держите их снова!

Ридра узнала голос Лиззи. Кто-то отошел, и она смогла видеть. Парни из секции двигателей расчистили пространство в десять футов и охраняли его, как молодые полицейские. Лиззи сидела на корточках рядом с тремя юношами, по одежде которых Ридра узнала местное дворянство Армседжа.

— Вы должны понять, — говорила Лиззи, — что все дело в запястье.

Она щелкнула ногтем большого пальца по шарику, он ударился о второй, который в свою очередь попал в третий.

— Ну, попробуйте!

Лиззи подобрала еще один шарик.

— Нужно ударить так, чтобы шарик вращался. Все дело в запястье.

Шарик двинулся: ударил, еще раз ударил. Пять или шесть человек зааплодировали. Ридра присоединилась к ним.

Баронесса поднесла руки к груди.

— Прекрасный удар! Просто прекрасно! — она опомнилась и оглянулась. — О, вы хотите посмотреть, Сэм. Вы ведь эксперт по баллистике.

Она уступила свое место, повернулась к Ридре, и они двинулись дальше.

— Вот… Вот поэтому я так рада, что вы и ваш экипаж пришли к нам. Вы принесли с собой новое, яркое, интересное и свежее.

— Вы говорите о нас, будто мы салат.

Ридра рассмеялась. Уж аппетит у баронессы должен быть отличный.

— Ну, если вы останетесь с нами немного подольше, мы съедим вас. Мы очень голодны к тому, что вы принесли с собой.

— Что же именно?

Они подошли к бару и взяли напитки. Лицо баронессы напряглось.

— Ну, вы… когда вы прибываете к нам, мы тут же начинаем узнавать все о вас и о себе.

— Не понимаю.

— Возьмите вашего Навигатора. Он очень любит выпивку и закуски. Это больше, чем я знаю о привязанностях других в этой комнате. Предложишь им шотландское — они пьют шотландское. Предложишь им виски — пьют галлонами. А только что я открыла, — она потрясла своей полной рукой — что все дело в запястье. Я никогда не знала этого раньше.

— Мы, как и все, говорим друг с другом.

— Да, но вы высказываете важные вещи. Что вы любите, чего не любите, как нужно действовать. Вы на самом деле хотите познакомиться со всеми этими чопорными мужчинами и женщинами, занимающимися убийствами людей?

— Нет.

— Я так и думала. А я не желаю беспокоиться. О, здесь есть трое или четверо, которые вам понравятся. Но я познакомлю вас позже…

И она смешалась с толпой.

«Приливы, — думала Ридра. — Океаны. Течения гиперстасиса. Или движения людей в большим помещении.» Она двигалась по открывшимся в толпе просветам, поворачивала, если они закрывались, когда кто-нибудь встречался с кем-нибудь, шел за выпивкой, прекращал разговор.

Потом она оказалась в углу, у спиральной лестницы.

Она начала подниматься по ней и остановилась у второго поворота с желанием посмотреть на толпу внизу. Над ней была полуоткрыта дверь, из-за нее доносился свежий ветер. Она ступила туда.

Фиолетовый цвет сменился искусственным пурпурным. Облака. Вскоре на планетоиде наступит искусственная ночь. Влажная растительность прижималась к перилам. В одном конце лозы полностью закрыли белый камень.

— Капитан?

Рон, скрытый в тени листвы, сидел в углу балкона.

«Кожа не серебро, — подумала она, — но всегда, когда я вижу его таким погруженным в себя, я думаю о слитке белого металла.» Он поднял подбородок и прижался спиной к стене так, что в его волосах запутались листья.

— Что вы здесь делаете?

— Слишком много людей.

Она кивнула, глядя, как распрямляются его плечи, как играют мускулы, потом успокаиваются. С каждым вздохом движения юного изогнутого тела пели ей. Она с полминуты слушала это пение, а он смотрел на нее, по-прежнему не вставая. Роза на его плече шепталась с листьями. Послушав немного мускульную музыку, она спросила: — Какие-то нелады между вами, Молли и Калли?

— Нет. Только я думаю…

— Только что?

Она улыбнулась и наклонилась над перилами. Он вновь опустил подбородок на колени.

— Наверное, они в порядке… но я самый младший… и… — внезапно он поднял плечи. — Как, во имя ада, вы поняли? Конечно, вы знаете о подобных вещах, но, на самом деле, вы не можете понять. Вы описываете то, что видите. А не то, что делаете. — Он теперь произносил слова скомкано, полушепотом. Она слышала его слова и видела, как дергаются мускулы у него на горле. — Извращенцы. Так вы все считаете. Барон и баронесса, и все люди, все, кто не может понять, почему тебе недостаточно только одного, почему тебе нельзя быть в паре. И в то же время можете понять.

— Рон.

Он ухватил зубами стебель и сдернул его с куста.

— Пять лет назад, Рон, я была… в тройке.

Его лицо повернулось к ней, как будто кто-то дернул его за веревочку, потом дернулось назад. Он покусывал лист.

— Вы не Транспортник, капитан. Вы просто используете корабли, но, использовав их, забываете о них. Вы королева, да. Все на вас смотрят. Но вы не Транспортник.

— Рон, я пользуюсь известностью. Поэтому на меня и смотрят. Я пишу книги. Люди читают их и смотрят на меня, потому что хотят знать, кто же их написал. Таможенники не пишут книг. Я разговариваю с ними, и они смотрят на меня и говорят: «Вы Транспортник». — Она пожала плечами. — Но я ни то, ни другое. И тем не менее я была в тройке. Я знаю.

— Таможенники не бывают в тройке.

— Два парня и я. Если бы я снова сделала это, то предпочла бы парня и девушку. Я думаю, что так мне будет легче. Но я была в тройке целых три года. Это вдвое больше, чем у вас…

— Ваши не погибли. А наша погибла. И мы чуть не погибли вместе с ней.

— Один был убит, — сказала Ридра. — Другой умер при вспышке болезни Кальдера. Не думала я, что так получится в моей жизни, но случилось…

Он повернулся к ней.

— Кто они были?

— Таможенниками или Транспортниками? — она пожала плечами. — Подобно мне — ни то, ни другое. Фобо Ломбе, он был капитаном межзвездного транспорта. Он провел меня через все и добился для меня капитанских документов. Он так же занимался исследованиями по гидропонике, надеясь использовать ее в гиперстасисе. Какой он был? Он был стройный, светловолосый, очень эмоциональный. Однажды, после возвращения из одного похода, участвовал в схватке и попал в тюрьму, и нам пришлось выкупать его — в сущности, это случилось дважды, и мы целый год дразнили его этим. И ему не нравилось спать посредине, потому что он привык, чтобы одна его рука свешивалась.

Рон рассмеялся.

— Он был убит при исследовании катакомб Ганимеда, когда мы втроем второе лето работали вместе в юпитерианской геологической службе.

— Как Кэти, — помолчав, сказал Рон.

— Мюэл Араплайд был…

— Имперская звезда! — удивленно воскликнул Рон. — «Планета Ио»! Что за плечи. Вы были в тройке с Мюэлом Араплайдом?

Она кивнула.

— Хорошие книги, правда?

— Дьявол, я их читал все, — сказал Рон. — Что это был за парень? Похож на «Комету Ио»?

— В сущности «Комета Ио» — это Фобо. Это ему не нравилось, я расстроилась, и Мюэл начал другой роман.

— Вы хотите сказать, что в этих романах правда?

Она покачала головой.

— Большинство книг — фантастические истории, которые могли бы случиться. Сам Мюэл? В своих книгах он маскировался. Он был темноволос, задумчив и невероятно терпелив и добр. Он показал мне все о предложениях и об абзацах — вы знаете, какое эмоциональное значение в тексте имеют абзацы? — и как отделить то, что хочешь сказать, от того, что подразумеваешь. И когда делаешь и то, и другое. — Она остановилась. — Потом он дал мне рукопись и сказал: «Теперь скажи, что вот здесь не в порядке со словами?» Единственное, что я смогла ему сказать, это то, что слов слишком много. Это было вскоре после смерти Фобо, я тогда только начинала писать стихи. И я обязана Мюэлу, если чего-то добилась. Мюэл подхватил болезнь Калдера четыре месяца спустя. Ни один из них не видел мою первую книгу, хотя большинство стихов из нее они знали. Может, когда-нибудь Мюэл прочтет их. Он, может, даже напишет продолжение приключений «Кометы», может, он придет в Морг, вызовет запись моего мозга и скажет: «Ну что здесь не в порядке со словами?», и я смогу тогда сказать ему больше, смогу сказать там много. Но этого не будет…

Она почувствовала, как ее захватывает опасная волна чувств.

— «Имперская звезда» и «Комета Ио», — Рон сидел, скрестив ноги, поставив локти на колени. — Как много радости принесли нам эти книги. Долгие ночи мы проводили над ними. Пили кофе и просматривали книжные шкафы. Мне они нравились.

— И мы веселились, споря о том, кто будет спать в середине.

Это было как ключ. Рон начал подниматься: плечи его распрямились.

— Я, наконец, не одинок, — сказал он. — Кажется, что я должен быть счастлив.

— Может, да. А может, нет. Они любят вас?

— Говорят, что да.

— Вы любите их?

— Клянусь богом, да. Я говорил с Молли, и она старалась что-то объяснить мне, хотя она не очень хорошо говорит, но потом я все понял, что она хочет сказать…

Он распрямился и посмотрел вверх, как бы в поисках слова.

— Удивительно, — сказала Ридра.

— Да, — посмотрел он на нее. — Удивительно.

— Вы и Калли.

— Дьявол, Калли большой старый медведь, я могу уронить его и играть с ним. Но дело в нем и Молли. Он все еще не может понимать ее. Поскольку я моложе, то он думает, что должен научиться быстрее меня, но не может, поэтому держится в стороне от нас. Я всегда могу справиться с ним, в каком бы он ни был настроении. Но Молли новенькая и думает, что он на нее сердится.

— Хотите знать, что делать? — спросила Ридра спустя мгновение.

— Вы знаете?

Она кивнула.

— Это очень больно, больнее, чем если бы на самом деле между ними что-нибудь и было, потому что вам кажется, что вы ничем не можете помочь. Но это не так.

— Почему?

— Потому, что они любят вас. Калли впадает в дурное настроение, и Молли не знает, как к нему подступиться.

Рон кивнул.

— Молли говорит на другом языке, и Калли не понимает ее.

Он вновь кивнул.

— А вы можете разговаривать с ними обоими. Вы не можете быть посредником: это никогда не действует. Но вы можете научить каждого из них делать то, что можете вы.

— Научить?

— Что вы делаете с Калли, когда он в дурном настроении?

— Треплю за уши, — сказал Рон. — Это продолжается, пока он не начнет смеяться, и тогда я валюсь с ним на пол.

Ридра поморщилась.

— Неортодоксально, но если действует, то хорошо. Покажите это Молли. Она спортивная девушка. Пусть попрактикуется сначала на вас, пока не будет получаться.

— Я не хочу, чтобы меня трепали за уши.

— Нужно иногда приносить жертвы.

Она старалась не улыбаться, но не удержалась от улыбки.

Рон потер лоб.

— Пожалуй.

— И вы должны учить Калли разговаривать с Молли.

— Но я и сам иногда не знаю слов, я просто догадываюсь лучше, чем он.

— Если он будет знать слова, это ему поможет?

— Конечно.

— У меня в каюте есть учебник иевагильского языка. Возьмите, когда мы вернемся на корабль.

— О, это будет отлично. — Он остановился, слегка отклонившись в листву. — Только Калли не любит читать.

— Помогите ему.

— Научить его? — сказал Рон.

— Верно.

— Думаете, он будет учиться? — спросил Рон.

— Чтобы быть ближе к Молли? Конечно.

— Он будет, — Рон распрямился, как металлическая пружина. — Он будет.

— Пойдемте внутрь? — спросила она. — Через несколько минут начнется обед…

Рон повернулся к перилам и посмотрел на яркое небо.

— Они держат здесь прекрасный щит.

— Чтобы не сгореть в огне Беллатрикса, — пояснила Ридра.

Он сказал, что придет позже: хочет еще подумать.

Она прошла через двойную дверь и начала спускаться с лестницы.

— Я видел, как вы вышли, и решил подождать, пока вы не вернетесь.

Она никогда не видела его раньше. Черные волосы, горбоносое лицо, возраст около тридцати лет. Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, движения его были невероятно экономичны. Потом он повернулся и кивнул, указывая на человека внизу. Это оказался барон, который стоял в одиночестве в центре комнаты.

— У этого Кассиуса очень голодный взгляд.

— Интересно, насколько он голоден? — поинтересовалась Ридра и вновь почувствовала какую-то тревогу.

Баронесса пробиралась через толпу к мужу, видимо узнать что-то.

— Каким может быть брак между этими двумя людьми? — спросил незнакомец, со снисходительным изумлением.

— Сравнительно простым, я думаю, — ответила Ридра. — У них есть занятие: беспокоиться друг за друга.

Вежливый вопросительный взгляд. Когда же разъяснение не последовало, незнакомец вновь повернулся к толпе.

— У них такие странные лица, когда они смотрят сюда, на вас, мисс Вонг.

— Они смеются.

— Бандикуты. Вот на кого они похожи. На стаю Бандикутов.

— Любопытно, влияет ли на них искусственное небо?

Она почувствовала, что утрачивает контролируемое гостеприимство.

Незнакомец засмеялся.

— Бандикуты с талласанемией.

— Вероятно. Вы разве не из Двора?

Его сложение свидетельствовало о жизни не под искусственным небом.

— Из Двора.

Удивленная, она хотела спросить его еще о чем-то, но громкоговоритель вдруг провозгласил: — Леди и джентльмены, кушать подано.

Незнакомец пошел вслед за Ридрой по лестнице, но, когда за две или три ступени до пола она обернулась, он исчез. Она одна двинулась в столовую.

Под аркой ее ждали барон и баронесса. Когда баронесса взяла Ридру под руку, оркестранты на помосте в конце столовой взялись за инструменты.

— Идемте сюда.

Ридра рядом с дородной матроной прошла через толпу к извивающемуся столу.

— Вот наши места.

И сообщение на баскском: «На вашем транскрипторе, капитан, в корабле появился текст». Маленький взрыв в мозгу остановил ее.

— Вавилон-17!

Барон повернулся к ней.

— Да, капитан Вонг.

Ридра неуверенно смотрела на сухие линии его лица.

— Есть ли здесь какие-нибудь материалы или исследования, которые нуждаются в чрезвычайной охране?

— Все делается автоматически. А что?

— Барон, здесь происходит диверсия. Может быть, она уже началась.

— Но откуда вы…

— Я не могу сейчас объяснить, но вам лучше удостовериться, что все в порядке.

На нее нахлынуло напряжение.

Баронесса коснулась руки мужа и сказала с внезапной злостью:

— Феликс, вот ваше место.

Барон отодвинул свой стул, сел и бесцеремонно откинул крышку на столе. Под его салфеткой оказался контрольный щит. Все усаживались, и Ридра увидела в двадцати футах от себя Брасса, устраивавшегося в специальном гамаке, который подвесили для него — его свернувшегося гигантского тела.

— Садись сюда, дорогая. Начнем обед, как будто ничего не случилось. Думаю, так лучше.

Ридра села рядом с бароном, а баронесса осторожно опустилась в кресло слева от нее. Барон что-то говорил в крошечный микрофон. Изображения, которые она не могла разглядеть ясно из-за острого угла, вспыхивали на восьмидюймовом экране. Поглядев некоторое время, он сказал: — Пока ничего, капитан Вонг.

— Не обращайте на него внимания, — сказала баронесса. — Вот это гораздо интереснее.

Из- под стола перед нею выскочила маленькая панель.

— Забавная штучка, — продолжала баронесса, оглядываясь. — Я думаю, мы готовы.

Ее пухлый указательный палец коснулся кнопки, и свет в комнате начал гаснуть.

— Я управляю ходом обеда, просто дотрагиваясь в нужное время до нужной кнопки. Следите.

Она нажала другую кнопку.

В центре стола вдоль всей его протяженности раскрылись панели, и оттуда появились вазы с фруктами, засахаренным виноградом и яблоками, половинки дынь с медом.

— И вино, — сказала баронесса, вновь нажимая кнопку.

Вдоль сотен ножек стола появился бассейн. Начали действовать механизмы, и он наполнился до краев пенящейся жидкостью… забили сверкающие фонтаны.

— Наполните свой бокал, дорогая. Выпьем, — сказала баронесса, подставляя свой бокал под струю: хрусталь засверкал пурпуром.

Справа барон сказал:

— Кажется, в арсенале все в порядке. Я привел в готовность все спецслужбы. А вы уверены, что диверсия произойдет именно сейчас?

— Либо тотчас же, — ответила Ридра. — Либо через две-три минуты. Возможно, будет взрыв или упадет какое-то громоздкое оборудование.

— Но мне ничего не остается делать. Да, приборы уловили ваш Вавилон-17.

— Попробуйте это, капитан Вонг.

Баронесса протянула ей плод манго: попробовав его, Ридра убедилась, что он маринован в ликере.

Теперь почти все гости сидели. Ридра видела, как парень из взвода по имени Майкл разыскивал на столе карточку со своим именем. А дальше вдоль стола она увидела незнакомца, оставившего ее на спиральной лестнице. Он торопливо шел к ним мимо сидящих гостей.

— Вино не виноградное, а сливовое, — заметила баронесса. — Немного крепкое для начала, но уж очень хорошо с фруктами. Я особенно горжусь своей сливой. Вы знаете, слива для гидропоники — это ночной кошмар, но нам удалось получить отличные плоды.

Майкл отыскал свое место и погрузил обе руки в вазу с фруктами. Незнакомец огибал последний поворот стола. Калли держал в каждой руке по кубку с вином, переводя взгляд с одного на другого и, по-видимому, старался определить, который больше.

— Возможно, — сказала баронесса, — следовало предложить сначала десерт — щербет. Или нужно было начать с закуски? Я готовлю ее очень просто. Но никогда не могу решить…

Незнакомец дошел до барона, наклонился над его плечом, глядя на экран, и прошептал что-то. Барон повернулся к нему, потом оперся обеими руками о стол, начал медленно вставать — и упал! Полоска крови показалась на его шее.

Ридра дернулась назад в своем кресле… Убийца! И в голове у нее что-то произошло и послышалось: убийца.

Она вскочила.

Баронесса с хриплым криком поднялась, опрокинув свое кресло. Она истерически протягивала руки к мужу и трясла головой.

Ридра увидела, что незнакомец достает вибропистолет. Она дернула баронессу — выстрел был направлен низко и разбил контрольную панель.

Баронесса подхватила мужа. Ее хриплый стон усилился и превратился в вопль. Ее полная фигура сгибалась под тяжестью тела Феликса Вер Дорко, пока она не опустилась на пол на колени, держа его в руках и продолжая кричать.

Гости вскочили со своих мест, разговоры сменились криками.

Панель управления столом была разбита, и вдоль стола вазы с фруктами были сметены появившимися фазанами, поджаренными и украшенными сахарными головами и сверкающими хвостами. Не один из уборочных механизмов не работал. Супники и блюда с закуской теснили вазы, пока те не опрокидывались и не падали на пол. По столу и по полу покатились фрукты.

Сквозь гул голосов она услышала свист вибропистолета слева от себя, снова слева, а потом справа. Люди повскакивали со своих мест и закрыли ей видимость. Она еще раз услышала вибропистолет и увидела, что доктор Крейн разделяется на две части.

Поднялись жареные барашки, отодвигая и опрокидывая фазанов. Фонтаны вина брызгали на их сверкающую янтарную кожицу, которая шипела и испаряла вино.

Пища падала обратно в отверстия, касаясь раскаленной спирали очага. Ридра почувствовала запах горелого. Она протиснулась вперед и схватила за руку толстого человека чернобородого.

— Помощник, заберите отсюда парней.

— А что я, по-вашему, делаю, капитан?

Ридра устремилась прочь, пробегая вдоль стола, вдоль дымящегося, парящегося отверстия в его центре. Изысканные восточные блюда, шипящие бананы, которые в начале окунали в мед, а потом обложили кусочками льда, появились на столе. Искрящиеся сласти устилали стол, падали на пол, мед кристаллизовался, застывая сверкающими колючками. Гости наступали на них, давили и падали, поскальзываясь.

— Как вам нравится скользить по бананам, капитан? — спросил Калли. — Что здесь происходит?

— Отведите Молли и Рона на корабль!

Теперь поднимались кофейники: застревая в грудах пищи, они переворачивались, брызгая горячий кофе.

Закричала женщина, выставив обоженную руку.

— Здесь больше не весело, — сказал Калли. — Я уведу их.

Он двинулся вперед, а рядом с ней оказался помощник. Она поймала его за руку.

— Помощник, что это за Бандикут?

— Злобное маленькое животное. Сумчатое.

— Верно. Теперь я вспомнила. А талассанимия?

— Разновидность анемии.

— Это я знаю. Какая разновидность?

— Дайте подумать. Все свои сведения о медицине я получил в гипнокурсе. Вспомнил. Это наследственная болезнь, кавказский эквивалент анемии серповидных клеток, разрушаются красные кровяные тельца, исчезает гемоглобин…

— … гемоглобин исчезает, и клетки уже разрушаются осмотическим давлением. Понятно. Нужно выбираться отсюда.

Удивленный помощник двинулся к арке.

Ридра — за ним, скользя на залитом вином паркете.

Перед ней возник Брасс.

— Спокойней, капитан!

— Прочь отсюда! — скомандовала она. — И побыстрей!

— Хотите верхом?

Улыбаясь, он опустился на четвереньки, она вскарабкалась ему на спину, сжала бока ногами и уцепилась за плечи. Огромные мускулы, поразившие Серебряного Дракона, начали сокращаться под нею, и Брасс помчался галопом вдоль стола. Гости испуганно расступились. Так они добрались до выхода.

В ее мозгу нарастала истерия. Она отбросила ее в сторону, добралась до своей каюты на «Рембо» и схватила интерком.

— Помощник, все ли…

— Все на борту, капитан.

— Лишенные Тела…

— Тоже, все трое.

Брасс, тяжело дыша, заполнял вход за нею.

Она переключилась на другой канал, и почти музыкальные звуки заполнили каюту.

— Хорошо, он еще продолжается.

— Это он? — спросил Брасс.

Ридра кивнула.

— Вавилон-17. Передача автоматически записывается, чтобы я могла изучить ее позже. Во всяком случае здесь ничего не случилось.

Она переключила что-то.

— Что вы делаете?

— Я перекодировала сообщение и посылаю. Может быть, что-нибудь получится. — Она закончила первую запись и начала вторую. — Впрочем, не знаю точно. Язык мне еще не совсем понятен. Я чувствую себя так, словно Шекспир исполняется на инджининглиш.

Передача снаружи привлекла ее внимание.

— Капитан Вонг, говорит Альберт Вер Дорко. — Голос был взволнован. — Произошла ужасная катастрофа, здесь абсолютное смятение. Я не нашел вас у брата, но мне доложили, что вы только что затребовали немедленный старт в гиперстасис.

— Ничего подобного я не требовала. Я только хотела собрать экипаж на корабле. Вы узнали, что происходит?

— Но, капитан, мне докладывают, что вы продолжаете готовиться к старту. У вас чрезвычайные полномочия, поэтому я не могу отменить ваш приказ. Но я прошу вас остаться, пока это дело не прояснится, так как вы располагаете какой-то информацией о том, что…

— Мы не стартуем, — сказала Ридра.

— Мы пока не можем, — вмешался Брасс. — Я не соединился с аппаратурой корабля.

— Вероятно, ваш автоматический Джеймс Бонд сошел с ума, — сказала Ридра Вер Дорко.

— … Бонд?

— Мифическая фигура. Простите меня. Я имела в виду ТВ-55.

— О, да, я знаю. Он убил моего брата и еще чертовски чрезвычайно ценных исследователей. Но его не могли заставить сделать это.

— Смогли. ТВ-55 был объектом диверсии… но я не знаю как. Думаю, вам стоит связаться с генералом Форестером и…

— Капитан, контроль взлета сигнализирует, что вы продолжаете давать предупреждение о старте. У меня нет нужной власти, что вы должны…

— Помощник! Мы взлетаем?

— Конечно. Разве не вы сами отдали приказ о переходе в гиперстасис?

— Брасс даже еще не в рубке, вы, идиот!

— Но я тридцать секунд назад получил от вас распоряжение на взлет. Конечно, он уже там. Я только говорю…

Брасс неуклюже передвинулся по полу и заревел в микрофон:

— Я стою рядом с ней, дубина! Вы пошлете нас в центр Беллатрикса. Или вы ищете подходящую новую?

— Но вы же сами…

Под ними послышался гул. Внезапный рывок.

Из громкоговорителя голос Альберта Вер Дорко произнес: — Капитан Вонг!

Ридра вновь закричала: — Идиот, выключите стасис-ген…

Но свист генератора уже перешел в рев.

Новый рывок. Она из последних сил держалась руками за стол. Краем глаза увидела: Брасс колотит в воздухе когтями. Потом…