— Я еще никого не нашла, — неделей позже призналась Вики матери. — Последние дни я очень занята. Нет ни минуты.

— О, — мать вздохнула. Усталый вздох смирившегося с положением человека. — Что занимало твое время, Виктория? Работа?

— Не… совсем. — Вики заглянула в спальню. Там стоял совершенно голый Люк, мычал какую-то бодрую мелодию и вытирался полотенцем после душа. «У меня в спальне голый мужчина. И в таких обстоятельствах трудно искать мужа». — Да, мама, мои исследования сейчас в самой серьезной стадии.

— Понимаю. — Снова вздох. — Дорогая, я знаю, как это важно для тебя. Но меня бы порадовало, если бы ты кого-нибудь нашла.

— Я не сомневаюсь, что найду, — неуверенно произнесла Вики. — Но сейчас я не могу этого сделать.

Она положила трубку и сморщила нос. Должно быть, она поздний цветок. Большинство детей начинают лгать родителям еще в детстве. А она начала в тридцать лет!

— По-моему, я превратилась в маниакальную лгунью, — призналась она в полдень Джине. — Вчера я сказала доктору Риджуэю, что не закончила постановку опытов с подпиткой морской моркови. На самом деле я их закончила два дня назад, но еще не успела описать. Сегодня утром я сказала матери, что слишком занята, чтобы искать мужа. — Вики откинулась назад и потерла глаза. — Наверно, вранье — это изнанка аморального образа жизни.

Последнюю фразу Вики произнесла с удивлением. Она, доктор Виктория Соммерсет-Хэйс, ведет аморальную жизнь. Если бы она знала, что это дарит столько наслаждения, она бы начала много лет назад.

— Брось, Вики! — успокаивающе сказала Джина. — Аморальный образ жизни — это когда ты весь день проводишь в баре и каждый вечер идешь домой с новым мужчиной. Ты же весь день проводишь на работе, а дома тебя ждет только Люк.

— Наверное. Но если мои родители узнают…

— Ты еще не сказала им о Люке? — Джина закинула ногу на ногу, выставив соблазнительные ляжки. — И когда ты планируешь им сказать? Перед первым внуком или перед пятым?

— Я вообще не собираюсь им говорить. — Она представила реакцию матери и вздрогнула. — Это невозможно.

— Рано или поздно тебе придется это сделать.

— Почему? — удивилась Вики. — Разве ты рассказываешь родителям о своих мимолетных романах?

— Конечно, нет, — вытаращила глаза Джина. — Хотя мои родители из Небраски, они еще больше не одобряют мимолетные связи, чем родители из Бостона. Но я бы им сказала, если бы начался серьезный роман. А что Люк? — Джина встала с табуретки. — Он тоже считает, что это мимолетный роман?

— Конечно, — уверенно ответила Вики. Они этот вопрос не обсуждали. Но Вики надеялась, что он понимает: у них это не серьезно. — Люк понимает ситуацию.

— Не знаю, Вики. — Джина сдвинула свои безукоризненно выщипанные брови. — Ты говоришь о нем, думаешь о нем. Стоит упомянуть его имя, у тебя становятся сладкими глаза. И Люк ведет себя точно так же.

Вики сглотнула. Джина не сказала ничего нового. Вики и сама все замечала. Нормальная реакция. Люди должны так себя вести, когда у них роман.

— Но это еще не значит, что мы считаем нашу связь серьезной.

— По-моему, ты ошибаешься. — Джина потрепала Вики по плечу. — И сомневаюсь, что Люк согласится с тобой.

Нет, конечно, ей не нужен другой мужчина. По крайней мере в данный момент. Но в будущем ей придется вернуться к своему проекту и завершить его. Люк так же хорошо это понимает, как и она.

— Что-то ты все время неукротимо бодрый? — проворчал Барни. Он ввалился в кабинет Люка и плюхнулся в любимое кресло. — Насвистываешь, улыбаешься, смеешься… Даже перестал разговаривать с телефоном. Мне это начинает действовать на нервы.

— Прости. — Люк взглянул на партнера, оторвавшись от папки с делом об убежавшем из дому ребенке. — Я постараюсь быть таким, как всегда, — брюзгой. — Он сделал героическое усилие, чтобы придать губам соответствующее выражение. Это было нелегко. Жизнь складывалась приятно.

— Ты снова сияешь, — прорычал Барни.

— Барн, придется тебе привыкнуть. — Люк отказался от напрасных усилий и широко улыбнулся. — Кроме того, я должен быть бодрым. Я веселая сторона в нашем партнерстве.

— Ладно, — фыркнул Барни.

— Что случилось? — Люк вдруг заметил, что у Барни вид еще мрачнее, чем обычно. — У тебя появилась очередная горячая новость о пропавшей собаке Сьюзи?

— Нет. Я больше не буду за ней гоняться. Я подумываю вообще бросить это дело.

— Почему? Памфи материализовался?

— Нет. — Барни переплел пальцы и разглядывал их. — Но я не удивлюсь, если он вскоре появится. Может быть, в то время, когда Сьюзи уже уедет в Европу.

— Сьюзи уезжает в Европу? — Люк окаменел.

— Именно так. Вчера отец купил ей билет в Париж. А также в Испанию и Грецию, в Италию… и Лондон. Он подумал, что это отвлечет ее от мыслей о Памфи.

— А я считал, что Сьюзи устала от путешествий. — Люк не находил что сказать.

— Я тоже, — буркнул Барни.

— Ну, может быть, ее отец прав. — Люк прокашлялся. — Может быть, поездка заставит ее забыть о Памфи.

— Мне наплевать, прав он или нет. — В глазах Барни сверкнул гнев. — Я не хочу, чтобы она ехала в Европу. Я хочу, чтобы она осталась здесь, со мной.

— Ты сказал ей об этом?

— Нет, — признался Барни. — Я пообещал, что, пока она путешествует, буду продолжать поиски Памфи. А она ответила, чтобы я не утруждался. Она, мол, уверена, что рано или поздно Памфи объявится. Похоже, ты в ней не ошибся.

— Мне надо найти собаку. И срочно, — сказал вечером Люк Вики. С куском пиццы в руке он сидел на полу в гостиной, опершись спиной о софу. — По-моему, это единственное, что спасет Барни.

— Да? — Вики взяла из коробки кусок пиццы и села рядом с ним. Ей хотелось целовать его, а не жевать грибы с сыром. Безусловно, Майами оказывает на нее плохое влияние. Она не только превратилась в маниакальную лгунью, но еще и стала эротоманкой! — А что случилось с Барни?

— Сьюзи, — мрачно ответил Люк. — Сьюзи и ее чертова собака. Вот что случилось с Барни. — Он невесело улыбнулся. — Он ведь из Чикаго. Этого нельзя забывать.

— Пожалуй. — Вики выпрямилась и постаралась не думать о поцелуях.

— Я говорил ему, что Сьюзи всего лишь использует его. — Люк открыл глаза. — Я так думал, но сейчас не уверен. Возможно, я в ней ошибался. — Люк махнул рукой в сторону Вики. — Ты только подумай, как я ошибался в тебе.

— Во мне? — Вики взяла из коробки еще один кусок пиццы. — Ты имеешь в виду то, что я старомодная?

— Нет. В этом я прав. Ты старомодная. — Если бы он знал, что она думает, он, наверно, этого бы не сказал.

— Я?!

— Послушай, я же не говорю, что мне это не нравится. Это как раз то, что мне в тебе нравится. Одна из миллиона черт, какие мне нравятся в тебе.

Их взгляды встретились. Глаза и лицо Люка светились восхищением. У Вики в животе что-то оборвалось. Неужели Джина права? Люк зашел слишком далеко? А ответный взрыв восторга показывает, что и она не отстала?

— Тогда в чем ты ошибался? — Она перевела взгляд на пиццу.

Люк пожал плечами.

— Я думал, что ты еще одна светская пустышка, которой нужен муж с подходящим происхождением, подходящей профессией, подходящим банковским счетом. Боже, как я ошибался!

— Только насчет пустышки. — Вики оделась в броню. — В остальном ты прав.

— Что? — Люк поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

— Да, ты прав. — Вики старалась сохранить невозмутимый вид. — Мне нужны эти качества. В муже. — Вики положила уже холодный кусок пиццы и посмотрела ему в лицо. — Мне нужен муж, у которого подходящее происхождение и подходящая профессия. Поэтому я и наняла тебя.

— Знаю. — Люк моргнул. — Но теперь ты, конечно, не ждешь, что я это сделаю.

— Почему? — Вики нервно засмеялась. — Нет, конечно, не сейчас. Это было бы немного… странно. Но рано или поздно мне надо будет найти мужа.

Люк закрыл глаза. Когда он открыл их, Вики увидела такой зеленый холод, какой не могла и вообразить.

— А как же мы? Неужели ты считаешь, что у наших отношений нет будущего?

В данный момент она не могла представить будущего без него. Но это неважно. — Да.

— Не верю. — Люк уставился на нее.

— Прости, — с несчастным видом пробормотала Вики. — Я думала, ты понимаешь ситуацию.

— Скажи мне, Вики, что, по-твоему, мы здесь делали? Я играл роль мальчика-игрушки в твоих экспериментах?

— Нет, конечно, нет. — Вики поморщилась от его резкого тона. — Я думала, у нас… мимолетный роман.

— Мимолетный? — Люк вскочил. — Для тебя это мимолетный роман?

— Да, — ответила Вики. Она тоже встала и посмотрела ему в глаза. — Так оно и есть. И тебе не стоит удивляться. Ты знаешь мое положение. Родители…

— Я не говорю о твоих родителях. Я говорю о тебе и обо мне.

— Это то же самое. — Она сглотнула. — Я ничего не могу поделать. Я должна в первую очередь думать о своей семье. Я не могу поступить иначе. Ты сам всегда говоришь о семейных ценностях. В моей семье это ценность.

— Вот как? — Люк схватил пиджак. — Ну, если это единственное, о чем заботится твоя семья, тогда я не хочу в этом участвовать.

— Люк…

— И если ты надеешься, что я найду тебе мужа, то тебе не повезло. Я этим заниматься не буду. — Он бросился к двери и рывком распахнул ее.

— …и потом она сказала, что это мимолетный роман, — закончил Люк. Он сидел в кресле в кабинете Барни и чувствовал себя таким несчастным и подавленным, как никогда в жизни. — Не надо было связываться с ней…

— Не знаю, Люк. — Барни сидел за столом, подпирая рукой щеку. — По-моему, она не сделала ничего ужасного.

— Я надеялся, ты будешь на моей стороне. — Люк с негодованием посмотрел на друга.

— Я на твоей стороне. Только, по-моему, ты был слишком жесток с Вики. Ведь она не сказала, что безразлична к тебе, правда?

— Нет. — Этого она не говорила. И смотрела на него так, что сомнений не оставалось: у нее к нему такие же чувства, как и у него к ней.

— Ведь она не сказала, что не хочет будущего с тобой. Она сказала, что не может.

— Да, это правда, но…

— Ты же знал, когда все начиналось. Она заранее предупредила. — И Барни еще больше помрачнел. — Не то что Сьюзи.

Люк решил, что Барни хватит своих несчастий, и вернулся к себе в кабинет. Может быть, Барни прав: Вики заранее предупредила, какой мужчина ей нужен. Он считал, что она изменила свои требования, что она относится к нему так же, как он к ней. А вышло, что какие-то социальные преграды для нее важнее, чем он. Он должен был это предвидеть.

На столе его ждало с полдюжины дел. Наверно, если он займется работой, то забудет о Вики и ее безукоризненном муже. А заодно забудет и свое имя!

Он сидел за столом, до одурения мечтая о Вики, злясь на себя и презирая весь мир. В дверь просунулась голова Барни.

— Если Вики тебя шуганула, это еще не повод не подходить к телефону.

— Что? — Люк смотрел на него невидящим взглядом.

— Ты не слышал звонка? — Барни показал большим пальцем на телефон. — Тебе звонят из полиции. Напали на след парня с татуировкой.

— У меня все прекрасно, — уверяла Вики. Она прогуливалась среди искусственных морских клумб и сравнивала показания на табличках с теми, которые держала в руках. — Признаюсь, я немного расстроена этой историей. Но в остальном у меня все прекрасно.

Ложь номер три тысячи. Она не спала всю ночь. И всю ночь яростно злилась. Поочередно то на Люка, то на себя. Она металась между противоречивыми эмоциями и страдала от пустоты. А это было хуже всего.

— Немного расстроена? — Джину не одурачить. — Вики, ты абсолютно расстроена. Ты по два раза читаешь одни и те же показания. Ты делаешь ошибки, записывая их в блокнот. А несколько минут назад ты почти кричала на одну из этих табличек, потому что сама неправильно прочла температурные данные.

— Каждый может сделать ошибку, — покраснела Вики.

— Но не ты. — Джина положила руку на плечо подруге. — Послушай, Вики, почему бы тебе не оказать всем любезность? Позвони Люку и посмотри, что можно исправить.

— Я ничего не могу исправить. — Вики опустилась в кресло и посмотрела на Джину. — Это неисправимо.

— Почему?

— Джина, ты знаешь, почему! — Она уронила голову на руки. — Это моя вина. Мне не надо было нанимать Люка.

— Правильно, не надо было, но…

— И мне не следовало заводить с ним мимолетный роман. — Вики презирала себя за это. — Не знаю, о чем я думала. Я должна была знать, случайные связи не для меня. — Она сглотнула ком, вставший в горле. — Теперь всем плохо: Люк в ярости, родители разочарованы, а у меня все еще нет мужа. — Она щелчком закрыла блокнот. — И я так огорчена, что не могу сосредоточиться на своих растениях. — И вдобавок она каменела от ужаса при мысли, что пустоту, которая осталась после ухода Люка, ей никогда не заполнить.

— Может быть, тебе стоит поговорить с ним, — предложила Джина. — У него было время, чтобы остыть. Может быть…

От этого предложения Вики воспрянула духом. Но вспомнила оскорбленную физиономию Люка и помотала головой.

— Все шло к концу, а теперь все кончено. И я могу заняться тем, чем и полагалось, — искать подходящего мужчину. — При этих словах она состроила гримасу. Сегодня это занятие вызывало отвращение. Но, наверно, через несколько дней ее состояние изменится. Тогда она бросит все силы на поиски мужа.

— По-моему, Вики, ты делаешь большую ошибку. Люк с ума сходит по тебе. Ты с ума сходишь по Люку. — Джина покачала головой. — Бросить все коту под хвост — идиотизм.

— Ты не понимаешь, — пробормотала Вики. Никто не понимает.

— А я говорю, что ты напрасно тратишь время, — проворчал Барни. Он смотрел из-под щитка машины на обшарпанные постройки, которые были приютом для собак «Пайк Ретрит». — Быть не может, чтобы такая собака, как Памфи, оказалась в подобном месте.

В душе Люк согласился с ним. Вокруг Майами несколько хороших приютов для собак. А этот — уж больно запущенный. Но интуиция — это интуиция. И проверить ее совсем не вредно. Может быть, ему удастся вернуть в колею жизнь Барни.

Его собственная — проигранное дело.

— Вероятно, Памфи здесь нет. Но по словам детектива Хендерсона, ему позвонила женщина и пожаловалась, что парень пытался украсть ее пуделя. Парень оправдывался: мол, нашел собаку на улице. И няня Даниэлсов рассказывала мне, что какой-то парень пытался украсть пса. У парня на предплечье татуировка. Из полиции мне сообщили, что он здесь работает.

— Почему полиция дает тебе эту информацию? — спросил Барни.

Люк пожал плечами.

— Им нравится снабжать меня информацией, — сымпровизировал он и взялся за ручку двери. — Пойдем.

— Люк…

— Послушай, это лучше, чем сидеть в офисе и киснуть. — Люк открыл дверь. — Ты поговоришь с ними, пока я посмотрю, что там есть?

— Очередная глупость, — прорычал Барни, но послушно вылез из машины и пошел к открытой двери.

Люк с минуту проследил за ним, потом проскользнул к вольерам. Смотреть особенно было не на что: клетки, такие же запущенные, как и постройки. Шелудивые собаки, совершенно не похожие на Памфи. Но все равно Люк у каждой изучил нос, окрас и экстерьер. Потом с сожалением констатировал, что Памфи среди этих несчастных животных нет. Он заглянул в кладовку под навесом. Там тоже ничего интересного не оказалось. Поводки, дорожные клетки и несколько мешков с собачьим кормом. Он усмехнулся, увидев на одном из них знакомый ярлык «Отличный собачий корм Ротуэлла и Льюиса для чистопородных производителей». По крайней мере у одного из этих созданий изысканный вкус.

Он вспомнил об изысканном вкусе Вики, и настроение снова упало.

Возвращаясь к машине, Люк встретил Барни.

— Там только один парень. Он ничего не знает, — сообщил Барни. — И ему вроде бы безразлично, если мы тут все осмотрим. — Он с надеждой взглянул на партнера. — А ты? Заметил что-нибудь… подозрительное?

Люк хотел дать отрицательный ответ, но заметил искру надежды в глазах Барни и передумал.

— Я видел мешок с собачьим кормом, который любит Памфи.

— Что-нибудь еще?

— Боюсь, что ничего. — Люк огляделся и увидел ярдах в ста от конторы старый сарай. — Но там я не смотрел.

— Не утруждайся, — буркнул Барни.

— Всего минута. — Не обращая внимания на нетерпеливый вид партнера, Люк направился к сараю. Постройка выглядела так, будто лет десять, а то и больше ею никто не пользовался. Через грязные окна ничего не было видно. Люк протер рукавом рубашки стекло и заглянул внутрь. Сначала он ничего не увидел. Затем рассмотрел с дюжину клеток, в которых сидели собаки. Ужасно выглядевшие пушистые существа явно привыкли к лучшим условиям. Одно из них, маленькое, белое создание, самое невзрачное из всех, показалось ему удивительно знакомым. Люк с минуту смотрел на него, потом обернулся к Барни.

— Барн, погляди…

Он замолчал, потому что услышал над правым ухом неприятный щелчок. Потом что-то холодное уперлось ему в затылок.

Потрясающе! Он нашел и Памфи, и похитителя собак!