На окраине Барража сидел дервиш, замотанный в тридцать три слоя одежды.

Шаровары имели многочисленные прорехи, сквозь которые проглядывали все новые шаровары, и каждый раз нового цвета. Более всего неизвестный ценил красный и оранжевый цвета.

— Таможня, — вальяжно сказал мужичок и сплюнул под ноги. — Слазьте с коня. Откель идете?

Несколько толстых мужчин с дубинами в руках, присутствующих неподалеку, всем своим видом демонстрировали нейтральность. Но что — то говорило путникам, что таможня-это серьезно.

— Мы идем из Чикан — вилла, — откликнулся Кай. — А этот господин…

— Тоже из Чикан — вилла, — быстро добавил Антон.

— Да? — Подозрительно покрутил носом таможенник, он у него оказался длинным и острым, видно, профессиональное, чтобы лучше чуять контрабанду. — Как там поживает Долгий — Гам, все так же портит воздух своим необъятным гузном?

— Уже не портит. Его зарезали пьяные возчики три года назад.

— Да? — Удивился мужичок. — Как бежит время! Три года! Так значит, у вас до сих пор есть возчики? Следовательно, и керосин есть для самодвижущихся повозок? У нас уже давно забыли, что это такое. А в Барраж зачем пожаловали? Раз у вас такая распрекрасная жизнь, даже керосин есть.

— Хотим наняться в охрану каравана. Не скажешь ли любезный, не снаряжается ли какой караван в Перегон в ближайшее время?

— Может и снаряжается. Идите на постоялый двор к Чуме. Там сейчас Поджидай — Камень собирает таких же безмозглых людей, как вы, которым не дорога жизнь и которые готовы испытать на себе адскую жаровню Перегона.

Но когда они хотели пройти, были остановлены.

— Платите пошлину, лодыри!

— У нас ничего нет.

— А если найду? — палаш Кая у него интереса не вызвал, зато инвертор он изучал долго и пристально. — Что за контрабанда. На рею захотели, бродяги? Таких висельников в Чикан — вилле отродясь не держали. Пирамидку конфискую в пользу короля. Проваливайте отсюда, покуда я комесов не позвал.

Инвертор было жалко до слез. На его настоящую стоимость можно было купит весь Барраж. Да и оставлять такую опасную штуку в чужих руках тоже не стоило. Антон одной рукой придержал «таможню», другой выдернул из цепких загребущих пальцев роковую призму.

— Ты чего? — заорал дервиш, и толстые как по команде двинулись к ним.

Антон вывернул из инвертора всю внутреннюю начинку себе под ноги и раздавил.

Потом сунул оставшуюся пирамидку обратно мужику.

— Таможенный сбор уплачен! — заявил он.

— Чтоб тебя клоуны на Перегоны сожрали! — крикнул им дервиш вслед.

Дома Барража представляла собой каркасы, затянутыми полиэтиленом, реже, картоном.

Увеселительные заведения могли похвалиться стенами из жести и светлого металла, скорее всего, дюралюминия. На вывесках не было букв, только вырезанные фигурки.

Судя по ним, все девицы имели бюсты нестандартного размера.

Случайный прохожий, одетый в тряпье, но в напяленном поверху начищенном медном панцире, на вопрос, как пройти к постоялому двору Чумы, указал на кривоватую улочку, конец которой терялся за поворотом.

— Идите прямо, до самого конца, пока не упретесь в железные врата, где косорыловку продают. Но вам туда не надо. Да и косорыловка тамошняя дрянь. Вам надо поворотить направо и опять идти до конца, до следующих железных ворот, где упыря третьего дня побили. Но вам туда опять-таки не надо. Круто завернете направо, там и быть Чуме. Поторопитесь, а то до ночи не успеете.

Взяв коня под уздцы и выполняя рекомендации незнакомца, они пошли бы прямо, но улочка так безбожно петляла и разветвлялась на бесчисленные никем не учтенные тупики, что они вскоре сбились с пути, и ни вопросы о том, где косорыловку продают, ни про упыря, ничем делу не помогли. На вопросы про Чуму все только делали большие глаза. Но когда они продолжали путь, им смотрели в спину, точно провожали в последний путь.

Одновременно, Антон чувствовал, что за ними следят. Кому они спонадобились?

Видно за версту, что денег у них нет, великий К.Г. их подери.

Опять нескончаемой чередой потянулись убогие мазанки, казавшиеся порождением чьей-то болезненной фантазии. Хлам, отбросы цивилизации, насмешка над разумом.

Кай периодически грозил палашом кому-то в темноте.

— Мутант, — пояснил он. — Увязался за нами, гад.

— Чего он хочет?

— Сожрать он нас хочет. Надеется, что мы испугаемся, побежим, и кто-нибудь из нас отстанет.

— Что все так серьезно?

— Серьезней некуда. Вообще то он на женщину рассчитывает. Они слабее.

Цепочка хижин поредела. Теперь они возвышались порознь, от одной до другой надо было уже изрядно идти. Прямо посередь улицы были навалены кучи мусора. Обходя одну такую, Антон заметил внутри скрытое шевеление. Если это был червь, то толщиной не менее метра.

Не город, а сплошные ловушки.

Совершенно случайно они вышли к белеющей створами задней части когда-то транспортного катера. Над воротами возвышался шпиль из неструганных палок, увенчанный обглоданным черепом какого-то животного, напоминающего барана, только больших размеров.

Створ отошел чуть в сторону, выпуская давешнего путеуказателя в медном панцире.

Антон почему-то не удивился. Едва оказавшись в городе, он понял, что за ними следят.

— Долго что-то шли, — проговорил встречающий. — Заходьте скорее, други мои.

Телохранители замялись, но Антон, не колеблясь, шагнул внутрь. Соглядатай быстренько припер за ними ворота.

Двор был опрятно подметен. В центре, над аккуратным, но жарким, костром, в раскладке которого чувствовалась опытная рука походного воина, булькал глубокий казан.

В углу было отгорожено стойло, в котором Антон с удивлением разглядел мегалаковских коней. Те настороженно уставились на Ивана.

Жильем служила сферическая башня космотанка. Основание было размолото в клочья.

Чем ее так? Разве что атомным ударом.

Отсутствующий люк башни был затянут полиэтиленом. Он распахнулся, выпуская кряжистого мужика с черной лопатовидной бородой, одетого в просторные шаровары, атласную рубаху и крепкие башмаки космического десантника.

— Привел, Муха? — Спросил вышедший, голос у него оказался громогласным.

— Как и было оговорено, Поджидай, троих, да простит меня великий К.Г., -ответил тот. — Но вы ведь сами просились, господа, в Перегон. Ваши бедные душеньки не будут меня винить?

Поджидай сунул ему кредитку в руку, и тот ретировался в ворота.

— Где раньше служили? С каким оружием работать умеете? — Спросил Поджидай.

Смотрел он больше на Антона, так как по сравнению с почти детьми Каем и Ингой тот выглядел волкодавом рядом с дворовыми щенками. Телохранители сказали, что с галакса бить они мастера, да и с холодным баловались.

Антон ничего не сказал. Он почему-то понял, что слова, в общем-то, не нужны.

Такой опытный караванщик должен и сам все видеть.

— Много людишек-то побил? — Обратился к нему Поджидай.

Антон подтвердил.

— Сидел?

Он опять подтвердил, на этот раз с гордостью, уверенный, что у таких лихих людей это должно цениться.

— Смотри, если наведешь комесов, — погрозил Поджидай, но, чувствовалось, больше для острастки.

После этого стали торговаться. Инга потребовала сто миллионов кредиток на троих, но потом легко уступила до пятнадцати и осталась чрезвычайно довольна, когда Поджидай дал шесть.

Они потребовали аванс. Когда тот не дал — еду.

— На котловое довольствие ставлю, как выйдем в Перегон, — возразил Поджидай. — А сейчас за кашу отработать придется.

И он дал им довольно странное задание. В пору было заподозрить, не испытывает ли он их.

— Плохой мне сон приснился, — сообщил он. — Будто бы Пьяный-Фазан, чей караван сгинул три недели назад, сидит и харчится у меня во дворе. Когда я накинулся на него и велел людишкам споймать подлого оборотня, как он поворотился ко мне, показал землистую дулю и сказал: "Только Икку — Длинный может меня споймать." Это был провидческий сон. Я дам вам адрес. Подите и приведите ко мне этого старого колдуна Икку — Длинного, он пойдет с нами.

— А если он прознает и сбегет? — Спросил Кай.

— Куды он денется? Не сбегет, — уверенно ответил Поджидай.

— А почему?

— Вот увидишь его, поймешь почему, — разозлился тот. — Сбегет — не сбегет. Кончай разговоры разговаривать — работу надо работать.

— Еще одно, — остановил его Антон. — У вас конюшня вся открыта. А вы знаете, что эти лошадки людей едят?

— Знаю, за своей кобылой лучше следи, — веско ответил Поджидай, скрылся в доме и прокричал оттуда. — Поторопитесь, если не хотите, чтобы мы всю кашу без вас съели, великий К.Г. вам в печень.

Когда они выходили со двора, конь с пуком ржавых проводов, высунул морду и высветил на экране на лбу по шарагдиански:

— ЗРЯ ТЫ ТАК ПРО НАС СКАЗАЛ.

Вот, еще одного врага нажил.

Антон хотел оставить уставшую Ингу, но та заупрямилась. Он не стал настаивать.

Мало ли что здесь за люди. Тем более, лошади.

Дом колдуна находился в стороне от других домов. Чум Икку — Длинного был собран из нанизанных на деревянное древко линялых вонючих шкур. Из отверстия в крыше вился дымок. Варили не еду, а явно какое-то зелье.

Антон решительно шагнул внутрь. Потолок оказался столь низок, что казалось, что он поклонился. Места внутри едва хватило бы на ребенка лет шести.

Стоявший на корточках, колдун повернулся. Он широко раскрыл глаза. Глаза, которых не было. Веки открыли лишь пустые глазницы.

Антон поздоровался.

— Не спужался моего взгляда, — с явным одобрением проговорил колдун, — а другие боятся. Двадцать лет как в Перегоне сожрали мои глаза, с тех пор и боятся.

— Кто? Клоуны?

— Нет. Кроты.

Антон собрался уточнить про новых тварей, якобы обитающих в Перегоне, больше информации, больше шансов выжить, но тут в палатку, сопя, влезли Инга и Кай, и конь просунул голову.

— Куды претесь? И скотинку свою ведете? — вскинулся колдун, потерял равновесие, да и упал.

Антон увидел, что он не корточках сидел, потому как нет у него этих самых корточек, как нет и ног, и бедер, а есть человек только по пояс, и стоит он на земле словно кегля, поддерживаемый в равновесии лишь собственным весом.

— Поджидай приказал тебя доставить, ну-ка, — Кай ухватил полутело и тут же отлетел как ошпаренный. — Током бьет, зараза!

— Не трожь старика, — сказал Антон.

— Он меня понесет, — колдун безошибочно по голосу уставил перст на него.

Вынеся калеку из чума, спецназовец усадил его на коня. Тот ухватил Антона за рукав, заставив наклониться:

— Когда вы зашли ко мне, вместе с вами зашла смерть. Почуял я погибель в одном из вас. Берегись, сынок.

Антон ничего не сказал, но ему стало немного не по себе. Он уже стал привыкать к телохранам.

В одном месте почва закачалась под ногами.

— Болото что ли? — поморщился Кай.

— Мусор, — ответил колдун. — Тут этого мусора целая гора. Внутри за много лет он сгнил, так что Барраж на пустоте стоит. Когда Великий К.Г. проклянет нас, так все в яму и рухнем.

— Что ты каркаешь, колдун? — Вспылил Кай.

— Я не каркаю, я разговариваю с голосами, что живут внутри вас, они сообщают все о ваших сокровенных мыслях и страхах.

— Держись от меня подальше, старик! — пробормотал Кай.

Вечеряли все вместе у костра.

Антон смог увидеть всех караванщиков и прикинуть, имеет ли вся эта братия шансы пройти через приснопамятный Перегон.

Рядом с Поджидаем сел Крутояр, чем-то на него похожий, такой же кряжистый и бородатый, только борода была рыжей, колечками. Он оказался востер на язык, без конца ерничал и подкалывал караванщиков. Следом пристроился старый крупный дядька по имени Леон. У него были огромные кисти, выдающаяся челюсть — видать, по молодости был ох как силен, да и теперь не каждый молодец мог бы похвастать, что его одолеет.

Далее кучковалась семья Куцых — отец и три сына. Драчливые, крикливые, неухоженные, с торчащими чубами, напоминающие неоперившихся скворцов.

За Куцыми настоящим Эверестом возвышались гигантские плечи, похоже, что самого сильного человека в Барраже и окрестностях — Волобуева.

В каждой отдельно взятой части тела его сквозила неприкрытая мощь. Практически квадратные ноги с могучими коленями, бугрящаяся от мышц неохватная спина, шея толще головы, руки едва влезли в широченную рубаху. И как это часто бывает с большими в прямом смысле людьми, силач оказался довольно добродушным, любил беззлобно пошутить, посмеяться над шутками в свой адрес. Антон рискнул предположить, что если шутки перейдут допустимый предел, и богатырь разозлится, он без затей вобьет наглеца в землю по пояс. Возможно даже головой вниз.

Ближе к Антону сидели Кай и Инга. Рядом возвышался колдун. Чтобы тот не укатывался на гладком земляном полу, его прислонили к массивной чурке.

На вопрос, где же Чума, Поджидай ответил:

— А чума его знает.

Они ели разваренную кашу из томленного риса, зачерпывая ее по очереди. Причем, ложка Волобуева размерами была соизмерима с половником.

Антон ел с удовольствием. Общий котел на время объединил всех. Эти люди вокруг были другими, непривычно одеты, грубы от природы. Но они собирались рисковать вместе с ним, пусть за деньги, но вместе. Биться, может, даже умирать рядом — в этом была какая-то особая сладость.

— Сегодня у нас полный комплект, — провозгласил Поджидай, когда ложки заскребли по дну. — Значит, выступаем завтра, неча время тянуть.

После этой короткой речи люди сосредоточенно помолчали. Но никому в дом уходить не хотелось, и вскоре сами собой завелись разговоры: о завтрашнем дне, о Перегоне, короче, обо всем.

— Я знаю, нам удача будет, — пропыхтел Волобуев, складная речь давалась ему с трудом, слова никак не желали цепляться друг за дружку, при этом, от чрезмерного усилия, на крошечном курносом носу вспухали капли пота. — Великий К.Г. нам поможет.

— А почему это именно нам? — Подколол Крутояр. — Пьяному-Фазану же не помог.

— К.Г. всяким первым попавшимся дурням не помогает. Величина его великого ума соизмерима лишь с длиной его мужеского достоинства. А оно у него даже длиннее, чем у меня.

Аргумент был весомый.

— Как ты при этаком богатстве девок имеешь? — Серьезно вопросил Крутояр. — Посредством табурета али как?

Народ развеселился.

— Али как, — всхлипнул младший Куцый. — У него для этих целей кадушка имеется без днищ.

Все захохотали, даже Антон. Никак Поджидай рис на водке настаивал, подумал он, не имея возможности остановиться. Это что ж такое получается? Это саке получается.

Волобуев сделал вид, что обиделся и, желая отомстить обидчику, намеревается встать, но навалившийся Крутояр не дает ему этого сделать. Хотя если бы он хотел встать на самом деле, на нем мог повиснуть весь Барраж, но это ему бы никак не помешало.

Неожиданно завыли собаки.

— А у вас что, разве собак не поели? — Удивился Кай.

— Не собаки это, — оборвал его Куцый — младший. — Оборотни. Из Перегону люди такими возвращаются, те, кого клоуны отпускают. Умом они повреждаются, кровь людскую пьют, ночами на охоту выходят.

— Брось людей стращать, — сказал Крутояр. — Сказки все это. Людей разбойнички режут.

Аргумент почему-то не успокоил. К этому времени стемнело окончательно и сделалось зябко. Свет костра показался убого слабым.

— Давайте спать, други мои, — подытожил Поджидай. — Прошу всех в дом. А то ненароком перелезет упырь через забор, да утащит. Придется караван еще на день откладывать.

Они вошли в купол, задернули пологи и приперли толстым листом железа.

Внутри на полу были навалены одеяла, грязные, почерневшие, слежавшиеся. Сколько же людей прошло через них? И сколько не вернулось.