— Лодка нашлась! — торопливый голос Кармалыги сдернул Картазаева с постели.

Он чуть было не выпалил "Не может быть!", но вовремя прикусил язык и сказал:

— А вы мне не верили. Признайтесь. Ведь не верили?

Кармалыга покаялся.

— Из экипажа кто уцелел?

— А еще говорят, что железный Вольд не признает сантиментов, — усмехнулся эксперт. — За ночь я перебудил уйму народа, но ты единственный спросил про экипаж. Спускайся, машина внизу.

У выхода из гостиницы стояла легковушка с человеком в форме капитана за рулем. Они молча пожали друг другу руки, и капитан нажал на газ.

Картазаев включил зип и выслушал от Игнатьича подробности. В 12.46, когда вертолет огневой поддержки исчез с экранов радаров, флот объявил самостоятельный розыск. Поначалу речь шла об обычной аварии, пока в дело не вмешались специалисты "Смерча". Дело в том, что инверсионный путь ракеты был столь изощренно замаскирован, что версию об атаке вертолета с моря даже не рассматривали. Многочисленный электронные обманки ретушировали трассер во всей широте спектра, включая ионный. Кстати именно по заданным характеристикам специалисты головного института распознали новейшую разработку института.

Филиппику эксперта прервал капитан. Как оказалось, у него была прямая связь с опергруппой, прочесывающей береговую линию в заданном районе.

— Они нашли моряка с "Кобры", — сообщил он.

Не тормозя, он сменил направление движения на противоположное. Вскоре они выезжали на залитый лунным светом ночной пляж, на котором выделялась небольшая толпа человек в пятьдесят, рядом с которой вздымался дутый куб передвижной универсальной лаборатории. В оцеплении были задействованы люди, знавшие капитана, так что их не задержали. Поеживаясь от прохладного бриза, Картазаев прошел в центр группы.

— Кто старший? — гаркнул он.

Из толпы выделился нескладный высокий человек в длинном до пят белом халате, представившись старшим экспертом под фамилией в кон фигуре. Дылдин. Картазаев заметил в группе сидящих на песке связистов, закончивших установку спутниковой антенны для связи с "Зорким соколом" и теперь блаженно вытянувших ноги и отдыхавших.

— Что здесь делает столько людей? — задал патетический вопрос Картазаев. — Убрать всех лишних!

Очи Дылдина залились праведным гневом. Видно, что человек сугубо гражданский, он не любил, чтобы им так открыто командовали. Есть такое чувство-чувство протеста.

— Здесь нет лишних, как вы изволили выразиться! — фальцетом выкрикнул старший эксперт. — Здесь ученые!

— Капитан! — бросил клич Картазаев, и тот вырос рядом, такое ощущение, что пророс сквозь песок. — Убрать всех за оцепление! Оставить этого! — Картазаев вперил в длинного указующий перст. — И тех в палатке!

Через секунды всех посторонних буквально вымели за воображаемую линию. Ученые пытались сопротивляться, кто-то не успел захватить оставленную где-то, он сам не помнил где, аппаратуру, кто-то хотел затаиться, чтобы лицезреть дальнейшее развитие событий, но одному дали пинка, другому услужливо раздавили упавшие на песок очки, в общем, конфликт не загасили, но перенесли за оцепление.

Картазаев сразу увидел то, что хотел. На истоптанном, словно стадом слонов песке лежала брезентовая надувная лодка "Корвет-3М", стандартное средство спасения с АПЛ класса "Кобры", но это еще ни о чем не говорило. Поначалу лодка показалась пустой, но это оказалось не так. Привалившись спиной к стенке и откинув белое лицо, словно желая охватить все звездное небо сразу, сидел мертвец, одетый в черную униформу. В местах пулевых отверстий сквозь униформу выглядывала тельняшка.

— Из пулемета! — профессионально определил капитан.

Отметины имелись не только на трупе, но и на лодке. "Корвет-3М" имел 32 автономных секции, из которых 28 были пробиты и сдуты. Чудо, что лодка не затонула. Кто-то очень постарался остановить беглеца.

— Личность установили? — спросил Картазаев.

— Труп сфотографирован и дактилоскопирован, данные переданы в Москву, — обиженно ответил Дылдин.

— На лодке есть маркировка?

Дылдин протянул оторванный кусок брезента со схематическим изображением подводной лодки, идущей в надводном положении и надписью: АПРК "Кобра". Но это опять таки ни о чем не говорило. Написать можно что угодно. Кстати, и где угодно. Особенно, если имеется злой умысел списать на пропавших и безмолвных свои злодеяния. Картазаев поймал себя на том, что ни разу не видел фотографию лодки.

— Отправьте на спектральный анализ! — приказал он.

Перед тем как отправиться в мобильную лабораторию, он наклонился к мертвецу и быстро закатал рукав. Скрипнул зубами. Правое запястье обвивала знакомая татуировка. Гранатовый браслет. Картазаев приказал сделать снимки и пошел в палатку. В ней было гораздо теплее, чем снаружи и стоял сильный кумар от реактивов. Народу в лаборатории было не меньше, чем снаружи. Капитан с готовностью посмотрел на Картазаева, тот поспешил отрицательно качнуть головой. Это были нужные люди. Лаборанты быстро распознали в нем главного и передали несколько уже готовых результатов.

— Материал спассредства данного типа применялся на лодках "Питон", "Удав" и "Кобра", полная идентификация волокон, — прочитал Картазаев.

Капитан сжал массивные кулаки.

— Сволочи. Безоружного расстреляли.

Один из экспертов добавил:

— Судя по состоянию трупа, смерть наступила не раньше 7 дней назад. Точнее, после вскрытия.

Оп-ля. Лодка пропала, по крайней мере, на трое суток раньше! То есть "Кобру" уже вовсю искали, а моряк, тело которого сейчас распростерлось перед ними, был еще жив. Проплавать трое суток на плотике в районе, кишащем спасательными судами, нереально.

Он где-то скрывался, а потом его кто-то обнаружил и расстрелял. Из пулемета, что не менее важно. Контрабандисты и мелкая шушера с такими пушками на борту не ездят. Вот если военные.

— Мне срочно нужен анализ пуль. Калибр, из какого оружия выпущены, где оно может быть установлено, — продиктовал Картазаев.

— Как срочно?

— Вчера!

Он задумчиво постучал протоколами испытания по ладони.

Трое суток. Где убитый находился трое суток?

Тем временем пришел ответ из Москвы. Убитый был опознан. Сергей Воеводин. 20 лет. Матрос с боевой части АПЛ "Кобра".

Второй раз Кармалыга позвонил в час дня. Картазаев как раз вернулся с ночных бдений, собирался прикорнуть, но ему не спалось.

— Сегодня день находок получается, — непривычно глуховатым голосом сообщил эксперт.

— Кто нашелся на этот раз? "Кобра" снова всплыла? — расслабленно и без особого интереса спросил Картазаев.

— Нет, не "Кобра", — отстраненным тоном продолжил Кармалыга. — Мы Бельцова нашли.

Картазаев сделал паузу и спросил:

— Живого?

— Ты стальной, Вольд, правильно про тебя говорят, — заметил Кармалыга.

— Убитого? — уточнил Картазаев.

— По телефону это не объяснить. Приезжай в инфекционную больницу, расположенную за обводной дорогой. Да, Томлеву с собой не бери. Сам поймешь потом.

Картазаев хотел возмутиться, почему какой-то экспертишко распоряжается, должен ли он брать с собой напарника, но потом передумал, хотя Раю, в конце концов, с собою взял. Его поразил тон говорившего. Усталый, угнетенный, никакой. Игнатьич был не первый год в ФСБ, а до этого был военврачом на теплом Кавказе, так что, чтобы вывести его из себя, надо было оч-чень сильно постараться. Что он там увидел в этой инфекционной больнице?

На этот раз Картазаеву пришлось брать такси. Водитель попался опытный, сразу понял, куда везти. Они выехали из города, миновали широкополосное шоссе, именуемое обводной дорогой, и уже на самом выезде на междугороднюю трассу на пригорке подъехали к потрескавшемуся бетонному забору, за которым возвышалась старое трехэтажное здание.

— Дальше не поеду и ждать не буду, — сразу предупредил шофер. — Тут зараза везде. В основном зеки лежали. Говорят, десятками дохли.

На ржавых покореженных воротах сохранилась древняя табличка. "Туберкулезный диспансер Љ1". Картазаев пару раз саданул ногой, большего и не понадобилось. Воротины со скрипом поползли в сторону. Сначала он подумал, что механически, но потом увидел двух тянущих ворот солдат. За воротами впритык застыл знакомый броневик с расчехленным пулеметом.

— Здравия желаю! — поприветствовал знакомый капитан.

— Виделись! — с неудовольствием произнес Картазаев.

На крыльце появился мужчина в расхристанном пиджаке, в котором Картазаев с немалым удивлением узнал Кармалыгу. Тот явно был не в себе. Дергался, потом стал тереть щетину.

— Не бритый, — виновато признал он. — Бритва, зараза, хочет, работает, хочет, нет. Что-то там замыкает.

Он продолжал бодягу про бритву с разными вариациями все время, пока они шли по длинным запутанным коридорам, пропахшим карболкой и многолетней чужой болью всех туберкулезников, когда-либо заживо гнивших в казенных убогих палатах. Картазаев недоумевал, почему Бельцова не поместили в более подходящую клинику, с большими окнами и молодыми сестричками. А то искали всем министерством, а как нашли, не придумали ничего лучше, как упрятать в эту убогую берлогу. Пока до него не дошло, что больничка пуста, и майор в ней, похоже, единственный клиент. В этот момент ему стало немного не по себе, вернее будет сказано, сильно не по себе, даже пальцы внутри ботинок поджались, как не по себе. И эксперт с бормотанием про испорченную электробритву казался в этой сюрреалистической картине очень даже к месту. Не хватало только сумасшедшего с бритвой в руке, да пожалуй, старого доктора с цепкими глазами и халатом в несвежих неотстирываемых пятнах не будем говорить чего. После наличия всех этих персонажей картину можно было считать законченной, и называлась бы она неадекватное восприятие действительности, беспросветная чернуха, безнадега, называйте, как хотите.

Картазаев понял, что Игнатьич своей болтовней как-то хочет то ли увести разговор от больной темы, то ли подготовить его к встрече с Бельцовым. И судя по всем этим неуклюжим на грани фола телодвижениям, что-то там с ним стряслось такого, что без подготовки смотреть не рекомендуется, а женщинам так вообще вход воспрещен, потому как очень чувствительные существа эти женщины, истерика может случиться, а истерика такая штука, которая воздействует очень сильно на окружающих, особенно когда все и так выбиты из колеи. Так что Вольд велел Рае ждать в коридоре. Чтобы привести чувства в норму, Картазаев стал припоминать, каким Бельцов был до того. До чего, он старался не допускать в свои мысли эту опасную тему. Во всяком случае, заранее. Сначала надо увидеть последствия, а уж потом переживать. Парень был видный. Не блондин, но волосы носил светлые и укладку вроде делал. Всегда следил за собой. Девки его, наверное, любили. Шея у него была мощная. Особенно если смотреть со спины. Богатырская шея, сливающаяся прямо таки со спиной. Правда, эту его примечательную черту девушки вряд ли оценили, потому что всегда видели его не с той стороны.

Кармалыга подошел к покосившейся двери, у которой дежурили вооруженные часовые. Снял с гвоздя две повязки, одну протянул Картазаеву.

— Мы не знаем, заразно ли это, и вообще спасет ли эта повязка. Но тут такие дела, что…Да, ладно, одевай и все. Сам все увидишь, — сумбурно объяснил эксперт.

Они вошли, нет, не в палату, скорее всего, это была процедурная или что-то типа бельевой. Во всяком случае, она была больше обычной палаты. В углу была навалена куча тряпья, и пахло премерзко, как пахнет давно не мытое, да к тому же больное тело, и каждая болячка источает свой духан. К тому же хозяин давно забыл, что испражняться надо в сортир.

— Где он? Что за шутки? — озадаченно спросил Картазаев, и голос прозвучал глухо, надо думать из-за повязки на губах.

— Вот он, — эксперт указал рукой на забитый угол.

А где ж он мог еще быть? В палате-бельевой-процедурной больше ничего не наблюдалось, никакой мебели, вообще ничего. Картазаев вгляделся, тщетно ища среди кучи синюшных тряпок изможденное лицо боевого коллеги, потом…Потом взгляд его неуверенно пополз вверх, и от неожиданности он даже отшагнул назад. За эту минутную слабость ему потом сделалось стыдно. Но как поступил любой бы другой на его месте, если бы из безразмерной груды утопленнически синего цвета не торчала вбок чудовищно деформированная и расползшаяся словно квашня человеческая рука. Только тогда он понял, что никакая это не куча рваных тряпок и матрасов, а огромное и разбухшее человеческое тело. По всем законам природы оно не могло быть живым, но вдруг дернулось, пустив по раздувшейся плоти перекатывающуюся под кожей волну жира. И утробным голосом произнесло:

— А-я!

Картазаева буквально вынесло в коридор, и он обнаружил себя у предупредительно раскрытого окна, повязка болталась на ухе, и он с трудом сдерживался, чтобы не блевануть.

Единственным приличным местом оказался бывший директорский кабинет, в нем Игнатьич и отпаивал Картазаева горячим кофе, который тот терпеть не мог.

— Я никому не расскажу, как тебя растащило, — пообещал Кармалыга. — Пусть и дальше думают, что ты сделан из стали, и тебя ничего взять не может. Молодым нужен положительный пример в свете грядущих испытаний. Кто-то же наслал эту напасть. Майор не мог просто так подхватить ее как тривиальный насморк.

— Что это было? — вяло спросил Картазаев.

— Это? — эксперт ткнул рукой в предполагаемую сторону бельевой-процедурной. — Чрезвычайно редкая форма генетического заболевания. Называется элефантизм. От слова элефант. Что есть слон. Резкое нарушение обмена веществ. Организм начинает быстро набирать вес, который может достигать семисот килограммов. Что касается майора Бельцова, то он поступил в диспансер 18-го, в тот самый день, когда должен был прибыть в Алгу и выйти на связь. Весил он уже тогда больше ста двадцати килограммов, хоть выглядел вполне нормально. Видно начались изменения состава костей. Не разговаривал, ничего не помнил. Согласно истории болезни, за сутки он набирал порядка полуцентнера живого веса. Хотя, что я говорю. Как про скотину.

— Игнатьич, ты случайно не пьян? — с подозрением спросил Картазаев.

— Спирта немного выпил. Будешь? Зря. Так вот, в настоящий момент больной весит больше тонны. Точнее, тысячу шестьдесят кило. Ты точно не будешь спирт? А я выпью.

Кармалыга обстоятельно рассказывал, как они выселили из диспансера всех больных, изолировав их в спецклинике. Что касается Бельцова, то транспортировать его нет никакой возможности без разбора стены и выделения грузовика с открытым верхом.

— Но мы не знаем, с какой целью его транспортировать, — подъитожил эскперт. — Вылечить его нельзя. Вставать он не может, кости не выдержат. Если он умрет, будут проблемы с его похоронами. Кремировать не сможем, нет таких размеров печи. Закапывать целиком, без гроба? Или положить тело в транспортировочный контейнер?

— Он еще не умер! — чересчур резко возразил Картазаев.

— Что ты собираешься предпринять? — с опаской поинтересовался эксперт.

— Тебя это не касается! Прикидываешь, в какой контейнер придется меня класть?

— Дело в том, что насчет твоей дальнейшей судьбы я имею самые строгие однозначные указания.

— Какие же именно?

— Ты из этого диспансера едешь сразу в Москву.

Картазаев не поверил и открыл дверь, чтобы быть остановленным заслонившим проем фигурой капитана.

— Извините, Владимир Петрович, отсюда только через мой труп, — предупредил тот.

Но убивать его Картазаев не стал.