На следующее утро Амарал грубо растолкал Картазаева и Мошонкина. Полковник подумывал, не сунуть ли бандиту "клыка" в самодовольную физиономию, но отказался от намерений, увидев маячивших в дверях остальных "испанцев" во главе с самим Глюком.

— Вставайте, дармоеды! Надо отрабатывать свой ночлег! — завопил главарь.

Они потянулись на выход в толпе остальных постояльцев подвала. Водонос торопливо хромал впереди. Вокруг все толкались и пихались, норовя оказаться первыми на входе, однако хромой толкался ловчее всех и, лавируя между идущими, вскоре затерялся за многочисленными спинами.

— Не упускай хромого из виду! — крикнул Картазаев Мошонкину.

Тот молодецки крякнул и, прикрикивая на идущих, вбуравился в толпу. Спереди загалдели, но Василий знал свое дело туго. Кого вежливо оттирая, а кому и поддавая локтем, он быстро продвигался вперед. Обжатый со всех сторон, Картазаев положился на волю толпы и двигался вместе с ней. Когда, выбрался наружу, неподвижный мертвый воздух показался ему удивительно свежим после спертости атмосферы подвала. При условии, что биогазовую смесь, возникшую в подвале по итогам ночи, можно было назвать атмосферой.

Постояльцы строились в подобие строя, в котором временами было две шеренги, а иногда три и даже четыре. "Испанцы" стояли перед строем, принимая парад. Мошонкин оказался ближе к концу колонны, он крепко удерживал водоноса за правый рукав, и физиономия у последнего была кислая. Может быть, оттого, что левый рукав был оторван напрочь.

— Сбежать хотел без построения, — объяснил Мошонкин, когда Картазаев подошел.

— Слушай сюда, дармоеды! — перекричал общий вялый гомон Глюк, глотка у него была, будь здоров. — Благодаря только мне вы живы до сих пор, но я могу прекратить ваше никому не интересное существование, если вы, придурки лагерные, вечером не принесете мне чего-нибудь полезного или того, что я смогу съесть. А теперь валите отсюда, глаза мои на вас бы не смотрели.

— Вы нам надоели! Убирайтесь отсюда и поживей! — в унисон заголосили другие "испанцы.

— Скорее ходу отсюда! Ходу! — запаниковал водонос и по-молодецки захромал прочь.

Они устремились за ним и вовремя. Остальной народ тоже бодро расходился, но одного бедолагу толкнули в сутолоке, и он упал, оставшись на площади в одиночестве. "Испанцы" выскочили из подвала как черти из табакерки и стали хлестать несчастного плетенными кожаными косицами, приговаривая:

— Лодырь! Прикорнуть решил, пока другие пупки рвут!

— Фашисты! — сжал Мошонкин кулаки. — За что они его так?

— Не вмешивайся, убьют! — предупредил Картазаев.

— Опять не вмешивайся, — вздохнул Василий.

Они прошли квартал, и Василий поинтересовался, что же они ищут. Водонос ответил, что все.

— Никогда не знаешь, что Глюку понравится, — пояснил он. — Еда выше всего ценится. Консервы опять же. Самое лучшее, если просроченные. "Испанцы" их едят и глюки смотрят. Правда, животы у них пучит, хоть святых выноси. Вещи они тоже любят.

— Тут же все сломано, — Мошонкин развел руками.

— Все равно. Их и сломанное интересует. Один раз сломанные часы принес Глюку, так тот мне даже консервов дал своих любимых.

— И что? — спросил Картазаев.

— Отравился, — виновато признался водонос. — Но глюков не видал.

— Да я не об этом, — махнул рукой Картазаев. — Что за часы?

— Ерундовые часы. Две шкалы и обе разное время показывают. Я ж говорю, сломанные.

— Сдается мне, что я видел такие совсем недавно, — вспомнил Картазаев. — Мне надо на них взглянуть!

Однако, как выяснилось, это оказалось труднее, чем он мог себе представить. Глюк вещички при себе не держал, опасаясь воровства. Для подобной цели за территорией подвала у него имелся схрон, про который естественно водонос не знал.

Вскоре они оказались перед приземистым зданием, стены которого состояли из одних балок, прихваченных по углам сваркой. По всей видимости, внутри подразумевались огромные витражные стекла, от которых со временем не осталось и следа.

— Что здесь все-таки произошло? — поинтересовался Мошонкин. — Землетрясение?

— Все может быть, — уклонился от ответа водонос. — Мы нашли все таким, каким вы сейчас видите.

— А тени на стенах? Кто это? — опасливо продолжал Мошонкин.

— Те, кто жил до нас, — сказал водонос.

— Кто их так? Конечно, не знаете?

— Об этом все знают. Те, кто имел огненный арбалет.

— Может быть, их бог наказал? — задал провокационный вопрос Картазаев.

— Ну, если у него был огненный арбалет, то может и он.

— Глупый ты, Анвар, богу арбалет без надобности, — подколол его Мошонкин. — Он тебя молнией промеж глаз. Сначала испепелит, а потом на том свете заставит сковородку лизать.

Водонос принял донельзя деловой вид и сказал:

— Ну что, пришло время поработать, — после чего указал на просматривающееся насквозь из-за отсутствия стен здание. — Тут пожар был, а еще раньше сахар хранился. Он весь спекся и обуглился, но если очистить, то за него можно у Глюка банку консервов получить.

— Ну что будем делать? — спросил Мошонкин у Картазаева.

— Сахар будем искать!

Мошонкин оглядел пепелище и произнес:

— Всю жизнь мечтал на шоколадной фабрике работать.

Картазаев постарался сделать так, чтобы участки оказались рядом. Хоть, откровенно говоря, спрятаться хромому было негде. На полу громоздились угольно черные окаменевшие кучи. Они взяли по арматурине и пытались отколоть хоть кусочек. Задача оказалась невыполнимой. Ничем не лучше поисков Черепа.

— Похоже, этот сахар автогеном варили, — проворчал Мошонкин, раздевшийся до пояса и напоминающего начинающего стахановца.

Он даже вздрогнул, когда Картазаев опустил ему руку на плечо.

— Вы чего, Владимир Петрович?

— Хромой смывается, — прошептал Картазаев. — Пошуми тут немного.

Он исчез среди торчащих балок, словно призрак. Мошонкин и не предполагал, что на глазах можно так замаскироваться, для этого надо быть, по крайней мере, Игорем Кио. Не желая ударить лицом в грязь перед Картазаевым, Мошонкин продолжал ударно трудиться. Ему даже показалось, что куча поддалась.

— Заканчивай железо долбить! — воскликнул Картазаев, вновь появляясь.

— Почему железо? — не понял Мошонкин.

— Чугун? Сталь? Не знаю, у кого температура плавления меньше, но это не суть важно. Ты так и не понял, что это не сахар?

— Ах, хромоножка хренов! — Мошонкин в чувствах швырнул арматуриной. — Где он?

— Не больше квартала отсюда.

— Так идемте скорее, шею ему сейчас намылим.

Картазаев натужно замялся.

— Видишь ли, это сейчас не совсем удобно. Анвар-водонос не одни.

У Мошонкина сразу возникло тысячу вопросов, но Картазаев не удовлетворил его любопытства, только сказал:

— Идем, сам посмотришь.

— Надо поторопиться. Как бы не сбежал, — забеспокоился Мошонкин.

— Эх, Вася, от такого не сбегают.

Анвар-водонос устроил себе укромный уголок на парковке. В зале, где можно было разместить целый автобусный парк, возвышались кучи застывшего цемента. Некоторые имели форму пирамиды, другие походили на лунные кратеры. В одном из таких кратеров и притаился водонос.

Загодя предупрежденный Картазаевым, Мошонкин осторожно высунулся над краем, и от увиденной картины все предупреждения напарника вылетели у него из головы. Водонос был с девушкой.

— Ах ты, хромой черт! — вырвалось у него, и Картазаев был вынужден зажать ему рот.

Впрочем, парочка была занята серьезным разговором, и возглас остался без внимания. Девушка была хороша. Лет семнадцати, не больше. Черные волосы спадали на хрупкие плечи. Чистое лицо и огромные карие глаза. Когда она улыбалась, то становилась похожей на ребенка. Девушка была одета в тонкое платьице, в котором остренько торчали едва начинавшие развиваться девичьи грудки. Водонос, прихрамывая, расхаживал перед ней, заправляя рубашку в мятые штаны, и лицо у него было красное.

Опасаясь быть увиденными, напарники спустились с кратера и укрылись за соседней кучей. Опешивший от увиденного, Мошонкин сел прямо на пол и прошептал:

— Как он посмел? Она ведь еще ребенок!

Непонятно, что было больше в его голосе. То ли боли за поруганную красоту, то ли ревности. Картазаев решил разрядить обстановку.

— Ты о чем?

— Хромой с этой девочкой. Они того?

— Что за ерунда? Конечно, нет.

Мошонкин недоверчиво посмотрел на него и сказал:

— Это вы специально, Владимир Петрович, чтоб меня успокоить.

— Я не знаю, что сделать, чтоб ты мне поверил. Клятву давать не приучен. Я ее только раз давал, когда присягу принимал.

Мошонкин посветлел лицом:

— Правда? — когда Картазаев кивнул в ответ, изобразил бурную деятельность. — Тогда надо подслушать, о чем они там говорят.

— Мне глубоко плевать, о чем они там говорят. Да и заметить они нас могут. Гораздо важнее, куда они пойдут.

Ждать пришлось недолго. Зашуршали стронутые с места камешки, и на вершине соседнего кратера появились хромой и его юная спутница. Мошонкин даже присвистнул: водонос сжимал в руках арбалет. Девушка переоделась, надев брюки и рубаху, и походила на подростка. Теперь она ничем не отличалась от обычных обитателей подвала. Водонос хромал больше обычного, но когда девушка хотела помочь ему перебраться через мешающую им кучу мусора, он довольно грубо оттолкнул ее. Дождавшись, пока парочка выберется наружу, Картазаев с напарником последовали за ними.

Водонос споро хромал впереди, иногда покрикивая на отстающую спутницу. Теперь он походил на злого карлика-колдуна, так как девушка оказалась на голову выше. Она безропотно слушалась хромого. Похоже, для нее он был и хозяин и повелитель.

Пользуясь прямотой улицы, напарники могли отпустить преследуемых на большую дистанцию. Никуда б они не делись в любом случае. Мошонкин вдруг вновь обеспокоился проблемой их взаимоотношений.

— Между ними точно ничего не было? — спросил он.

— Не понимаю, почему это для тебя так важно.

— Дикость. Такая красавица и этот хромоножка. К тому же она несовершеннолетняя.

— Дикость была бы, если б про ее существование узнали другие аборигены, — возразил Картазаев. — Представляешь, ни одной женщины в округе, скопившееся сексуальное напряжение и вдруг такой подарок. Даже не женщина еще оформившаяся, которая, кстати, тоже не выдержала бы напора такого мужицкого стада, а девочка-подросток. Представляешь, что бы с ней сделали те же "испанцы"?

— Выходит, он ее спас? — пробормотал Мошонкин.

— Он для нее и спаситель и избавитель. Она к нему так и относится. К тому же он ее и кормит, похоже.

— Это вообще непонятно? Как хромой добывает еду?

— Это мы скоро узнаем, если ты перестанешь орать.

— Все равно это неправильно, — пробормотал Мошонкин. — Заполучить девчонку в полное свое распоряжение. Она ж несмышленая совсем.

— Говорю тебе, не было у них ничего, — сказал Картазаев.

Мошонкин недоверчиво посмотрел на него, но у него появилась надежда, что дела так и обстоят, как говорит полковник. Преследуемые свернули на широкий проспект, дома на котором стояли редко, и который в километре упирался в лес. Картазаев опять поразился тишине. Вокруг ни звука. Деревья казались единой застывшей массой. Ни ветерка.

До леса не дошли. Крайний дом возвышался менее чем в полукилометре от леса. Восемнадцать этажей покосившихся железобетонных конструкций. Часть панелей вывалилась, обнажив полуобрушенные лестничные пролеты. Не подходя к зданию, водонос укрылся за проржавевшим насквозь, вросшим в землю баком. Девушка пошла дальше.

У самого здания лежали разбившиеся при падении панели. Не доходя до них, девушка повернула направо. Она явно чего-то ждала: все время напряженно посматривала по сторонам. Однако ничего не происходило. Потерявший терпение хромой махнул рукой, чтобы она шла ближе к зданию.

Девушка втянула голову в плечи и начала взбираться на торчащие под разными углами плиты. Было видно, что она до смерти напугана. Движения стали дерганными, девушка часто оскальзывалась и вся дрожала. Следующие события произошли очень быстро и практически одновременно.

Девушка в ужасе закричала и, опрометью кинувшись обратно, в очередной раз поскользнулась, упала на живот и стала медленно съезжать вниз по наклонной плите. В противовес замедленным движениям пытавшейся убежать девчушки по отвесной стене здания стремительно спускался шерстяной клубок. Пролетая целиком этаж, тварь замедляла падение, цепляясь за торчащую арматуру, чтобы затем устремиться в новый полет.

Картазаев, приготовившийся лицезреть продолжение событий, и вообще-то догадывавшийся, что должно произойти, был неприятно поражен прытью Мошонкина. Десантник вскочил на ноги, полностью демаскировав наблюдательный пункт, и устремился на помощь девушки. В процессе бега он безостановочно и громко орал, хватая с земли и швыряя в сторону приближающейся обезьяны камни и палки, а, пробегая мимо хромца, еще и пытался дать ему пинка, но тот успел косолапо отпрыгнуть.

Макака остановилась, повиснув на балконе второго этажа. Расклад ей явно не нравился. Уставившись на бегущего десантника, она открыла пасть с острыми желтыми зубами и испустила пронзительный неприятный для слуха визг. Мошонкин запустил в нее камень. Хоть тот и не достиг цели, разбившись о стену рядом с тварью, это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения животного. Макака, недовольно урча, раскачалась и вбросила тело в окно второго этажа. В полете она выпустила струйку жидкого кала из лысой, словно выбритой задницы, и исчезла.

Картазаев вовремя заметил, что разъяренный водонос выцеливает из арбалета Мошонкина и поторопился выказать свое присутствие.

— Я тебе стрельну! — пригрозил он, появляясь из-за укрытия и приближаясь к несостоявшемуся стрелку. — Стрела у тебя одна, одного из нас ты может, и подстрелишь, а второй тебе арбалет в задницу засунет!

Но как он и предполагал, у водоноса хватило благоразумия не вступать в открытую конфронтацию. Хромой в сердцах повесил оружие на пояс.

— Вы мне всю охоту испортили! — возмутился водонос. — Я этого космача уже на мушке держал. Что мы теперь жрать будем?

Картазаев опасался, что признание услышит Мошонкин, и не зря. Десантник, к тому времени успевший помочь девушке подняться, взъярился:

— Так это охота была? Выходит, ты, гадский папа, девчонку вместо приманки использовал? Замочу гада!

Он сделал движение в сторону хромца, но этого оказалось достаточно, чтобы девчонка повисла на нем с причитаниями:

— Не троньте его, дяденьки! Миленькие! Мы и так чуть живые!

Она делала судорожные попытки поцеловать руки Мошонкина, гладила его по плечам и груди.

— Ты чего? — отшатнулся тот. — Совсем сдурела?

Настроение девицы изменилось диаметральным образом. С исказившимся лицом она оттолкнула несчастного спасителя, и Мошонкин со всего маху и довольно чувствительно сел на пятую точку. Девчушка схватила небольшой кирпич, и, судя по этому жесту, многострадальный Василий должен был с минуты на минуту лишиться сознания.

— Девушка! Не обижайте моего напарника, будьте так добры, — попросил Картазаев.

Когда она оглянулась, полковник стоял, приставив взведенный арбалет к понуро свешенной голове водоноса. Девица с силой швырнула кирпич в сторону. Подойдя к хромцу, обняла его, испуганно вжавшись всем телом.

— Как тебя зовут? — спросил Картазаев.

Она посмотрела на водоноса, и только после его разрешающего кивка ответила:

— Дина.

— Хорошее имя. Откуда ты здесь взялась, Дина?

Водонос зыркнул глазами и сказал:

— Убери оружие, иначе она ничего не скажет, а я тем более.

— Может, нам его расстрелять? — предложил Мошонкин. — Разве нам нужен водонос?

— Нет, водонос нам не нужен, — согласился Картазаев. — А Дина от нас и так никуда не денется.

Девушка вцепилась в хромого и стала трясти со словами:

— Скажи им все! Убьют ведь, а мне без тебя не жить.

— Да уйди ты! — он оттолкнул ее и сказал. — Можете убрать на самом деле. Я и так все скажу. Все равно ведь своего добьетесь.

— Мудрые слова, — согласился Картазаев и, разрядив арбалет, повесил себе на пояс.

Анвар-водонос пригладил и так сальные волосы, заставив их еще больше прилипнуть к своему вытянутому черепу, и дополняя, а где, перебивая друг друга, они с Диной рассказали все без утайки.

Дина познакомилась с Диего в ночном баре, куда пошла со знакомым парнем. Ей было пятнадцать, ухажеру, студенту, на три года больше. Сидя у стойки, они мило болтали, когда к ним подсел Гектор. Он угостил их коктейлем, а когда Дина вернулась, ее кавалера и след простыл. Гектор начал нагло к ней приставать, а точнее грубо облапал ее. Она влепила ему пощечину, на что он вывернул ей руку и прямо у стойки вкатил укол.

Ее привезли к Диего, он стал ей угрожать, говорил, что они будут насиловать ее стадом, а потом утопят в море как котенка и никто ее не найдет. Если она хочет жить, то ей надо сделать то, что они ей прикажут. А прикажут они ей испортить одну куклу.

— Всего лишь испортить куклу, — сказал Диего. — Ты снова заснешь, а проснешься уже в Алге. Вроде бы в Алге. На самом деле тот город будет совершенно пустой, в нем никто не живет. Ты не должна бояться. Тебе же лучше, никто не будет мешать. Мы дадим тебе адрес, там будет находиться кукла, похожая на человека, но это, конечно же, не человек. Человека ты ведь не смогла бы убить, ведь правда? Когда ты выстрелишь в куклу, у нее даже не пойдет кровь. Просто появится дырка и все. С этого момента мы заберем тебя обратно и, конечно же, сразу отпустим.

После этого Диего сказал, где для нее в ненастоящем городе оставят оружие, и ей опять сделали укол.

Так случилось, что Анвар-водонос промышлял около земляного холма с "падающим небоскребом". Неожиданно холм запульсировал словно живой, им к самым ногам несчастного хромого-о чудо! — выбросило живую женщину.

Возник вопрос, куда девать неожиданно свалившееся на голову сокровище. Вести в подвал не имело смысла, тогда хромой перепрятал ее в укромном местечке, где до этого сделал свой схрон для утаивания части находок. Дни не всегда были удачные, и чтобы не быть битым, Анвар прятал часть добычи в небольшую нору на дне цементного кратера. Там же он держал найденный арбалет.

Арбалет вскоре пригодился. Космачи стали наглеть, и отдельные особи даже заходили в город. Теперь у них всегда было мясо.

— И все было бы хорошо, если б вы не явились и не поломали бедным людям их и так тяжелую жизнь, — заключил водонос.

— Ничего хорошего вас не ожидало, — возразил Картазаев. — Во-первых, "испанцев" вскоре заинтересует, откуда у тебя мясо каждый раз. Во-вторых: Дину, в конце концов, выследят. Кстати, за "падающим небоскребом" шпионил Леонард. Как он тебя не заметил, ума не приложу.

— Карлик вынюхивает что-то. Я на всякий случай подкармливаю его, когда мясо начинает портиться. Он не жалуется.

— Вот я и говорю, положение твое шаткое. Если "испанцы" прознают, тебе не жить.

— Ну и что ты хочешь предложить?

Картазаев велел им обождать, а сам отвел Мошонкина в сторону.

— Что ты понял из их рассказа?

— Генерал Данюк говорил мне про убитых девушек. Диего заставлял их выполнять свои поручения, а потом убивал. Только я не пойму, дались ему эти куклы.

— Это вопрос второй. Почему Диего изменил своей тактике, и сам сюда сунулся?

Напарники задумались. Потом вернулись к притихшей парочке, и Картазаев спросил:

— Жить хотите?

— Опять угрозы? — воскликнул хромой. — Сколько можно? Мы вам все рассказали. Оставьте нас в покое!

— При чем здесь мы? — удивился Картазаев. — Вас "испанцы" и так убьют. Тебя, Анвар, бросят в болото, и пиявки внутри тебя сделают гнездо.

— Нет! — Дина вцепилась в водоноса.

— Бежать вам надо! — сказал Картазаев твердо. — Вместе с нами. Правда, мы потребуем с вас услугу за это.

— Куда бежать? — не понял водонос.

— В город, который за лесом. Там много еды, будете жить без забот.

— Туда еще никто не доходил. Это опасно! — вскричал водонос.

— А разве у вас есть выбор? — удивился Картазаев.

— А может, Мигель сегодня не побежит? — сделал предположение водонос.

Они вчетвером укрывались в неглубокой воронке напротив "испанского" дома. Причем Мошонкин как поборник нравственности втиснулся между хромым и девушкой. Единственным условием совместного похода за лес было то, что Анвар поможет им найти схрон "испанцев".

— Легко сказать! А как? — патетически воскликнул хромой.

— Дело надо делать, а не вопросы разговаривать, — по-армейски кратко пояснил ему Мошонкин.

Анвар подумал и предложил:

— Можно будет "испанцам" игрушку какую-нибудь подкинуть. Мигель обычно всю выручку в схрон прячет. Перед самым закрытием. Только мы в таком случае снаружи рискуем остаться.

— Очнись, папаша, мы уже считай не местные, а ты все снаружи остаться боишься, — снисходительно заметил десантник.

Надо было торопиться. Да захода оставалось не больше часа. Они вернулись к схрону водоноса, где нашлось много пользительных, а еще больше совсем уж бесполезных и даже отталкивающих вещей. Например, было несколько довольно вонючих чучел космачей.

— Зачем они тебе? — спросил Мошонкин, зажимая нос от несусветной вони. — И ты девушку заставлял все это нюхать?

— Давай "испанцам" подарим, а они его в схрон, а мы проследим, — загорелся водонос.

— За такой подарок они тебя самого в схрон, да поглубже и сверху землицей присыплют, чтоб не сбежал. Существенное что-нибудь давай.

Остановились на большой вазе из белого серебра.

— Серебро они любят. Говорят, злую волю Кукулькана отгоняет, — сказал водонос, но было видно, что ему до смерти жалко вазу.

Добра было много, и практически все Анвар хотел взять с собой. Включая большой медный таз.

— Зачем тебе таз? — недоумевал Мошонкин. — Что ты в нем полоскать собрался, не при девушках будет сказано?

Неожиданно выяснилось, что таз очень полезная вещь.

— Космача можно в нем варить, — неожиданно предложил водонос.

— Варить? В тазу? Ты что сдурел? — десантник с трудом выдрал таз из цепляющихся тонких ручонок старика и зашвырнул подальше.

После короткой, но яростной борьбы оставили только вяленое мясо, арбалет и два ножа. Чучела макак, дырявые ботинки, латаный портфель и протухшую селедку, завернутую в присохшую тряпку, выкинули, преодолевая отчаянное сопротивление старого скряги.

Возвратившийся водонос вручил вазу "испанцам", и вот теперь они ждали, когда Мигель понесет ее в схрон. Вскоре стали возвращаться другие постояльцы, несшие скудную выручку за день. Поток людей иссяк, и установилось временное затишье.

— Стемнеет с минут на минуту, — шепнул водонос.

Мигель выскочил из подвала неожиданно. В руках он держал анварову вазу, в которой лежала еще пара свертков. Со всех ног "испанец" припустил прочь.

— Бежим! Упустим! — вскрикнул Анвар и, прихрамывая, побежал, разом отстав от всех.

Мигель обогнул соседнее здание, позади которого оказалась небольшая возвышенность. За ним улица шла под уклон, вдали упираясь в болото. Оно было рыжего цвета и колючее на вид из-за торчащих, словно копья деревьев.

Мигель свернул направо и влез в цокольное окно. Картазаев намеревался подождать, пока Мигель уйдет, и взять то, что ему нужно без шума и пыли, но все испортил проклятый хромой. Водонос с криком "Не успеем, ребята!", сопя, полез следом. Судя по звукам, Мигель сразу стал его лупить. Ничего не оставалось, как последовать за глупцом.

Картазаев оказался в центре событий вслед за Мошонкиным, где стал свидетелем яростной схватки между двумя крепкими крестьянскими парнями. Мошонкин бил наотмашь, Мигель отвечал тем же. О защите никто не думал. Было непонятно, как при таким ударах у них головы еще не поотлетали.

Картазаеву это надоело. Свалив "испанца" одним единственным ударом под ухо, полковник оседлал его и достал нож.

— Нет! — закричал вдруг Мошонкин. — Владимир Петрович, вы что? Он же без сознания.

Картазаев ничего не понял.

— Но он же потом очнется, — возразил он. — Зачем нам живой сильный враг? Впрочем, как хочешь.

Как он потом пожалел, что послушал глупого мальчишку! Они связали Мигеля, все еще находящегося без сознания, а потом приступили к изучению "испанского" клада. Большей частью схрон был забит посудой из драгоценного и полудрагоценного металла. Оружия не было. Нашелся только осколок округло выгнутого щита с рельефным изображением креста с расширениями на концах. Картазаев видел такой совсем недавно и наверняка бы вспомнил где, но в этот момент они нашли то, за чем пришли.

Продолговатый деревянный ящик оказался забит часами: сломанными и навсегда замолкшими. Были среди них и изящные часики фирмы "Гендерсон". Бедная Катрин, подумал Картазаев. Довелось таки свидеться. Застывшее время на двух шкалах отличалось на трое суток. Интересная закономерность, часы были разные, а разница времени на всех застыла одна и та же: трое суток.

— Уходить надо срочно! — заволновался вдруг водонос. — Берите, что надо и бежим!

Они выскочили из подвала и замерли, словно натолкнувшись на стену. Над болотом возвышалась розовая жирно блестящая арка. Она пришла в движение, заструившись причудливыми кольцами. Тотчас возникло несколько арок поменьше. Картина завораживала и отталкивала одновременно.

— Что это?

— Пиявка! — пояснил водонос. — Они на сушу далеко не вылезают.

— А чего ж ты тогда боишься? Дрожишь весь.

— По настоящему, до дрожи душевной я боюсь только одного, — признался старик.

— Кто же тебя так напугал?

— Мы называем их гулы, — со страхом в голосе произнес водонос.