Аэропорт "Карнач" располагался в часе езды от Алги. Никто не обращал внимания на многочисленных снующих пассажиров, и на парня, вошедшего в вертящиеся двери, никто даже не взглянул. Исключая разве что пышной блондинки, что прибыла в Алгу с северной Пальмиры, чтобы здесь сесть на круизный теплоход. Жанна была не одна, но она сразу позабыла про своего супруга, едва увидела незнакомца. Впрочем, она почти сразу узнала его имя: он на ходу говорил по мобильному. Сам он проделывал это тихо, но собеседник орал как вол и несколько раз назвал его Артуром. Первым делом она обратила внимание на крепкие ягодицы Артура, после чего взглянула на лицо и поняла, что лицо этого улыбчивого парня является ловушкой для таких чувственных особ как она. Вернее, не лицо-глаза. Большие, широко распахнутые, они казалось, источали сияние. Они завораживали, им хотелось верить, за ними хотелось идти. Она и пошла.

— Ты куда? — остановил ее грубый окрик.

Попытался остановить. Она лишь оглянулась на Игоря. Тот как раз пытался уместить в руках ее многочисленный багаж. Рук не хватало. Жанна скептически скривилась. Даже на это ее спутник не способен.

— Мне нужно в дамскую комнату, — заявила она, а сама направилась за парнем.

До посадки на теплоход оставалось еще полдня, за это время она сумеет добиться своего. Она свято верила в свою фигуру. Перед ней не устояло уже много народа, и этот белоснежный ангел тоже будет ее.

Артур подошел к справочной и спросил:

— Вы не подскажите, когда прибывает рейс-218 из Москвы? — и солнечно улыбнулся.

Если бы могла, Жанна убила бы эту стерву за стойкой. Этот парень и эта улыбка должна принадлежать исключительно ей.

— Минуточку, — соперница глянула в регистрационную книгу. — Самолет только что совершил посадку. Встреча пассажиров у третьего терминала.

Едва парень оторвался от стойки, как Жанна будто бы невзначай столкнулась с ним. Груди ее зазывно качнулись.

— Ой, извините, Артур. Вы ведь Артур верно? — спросила она с придыханием, вкупе с качнувшимися грудями это всегда действовало безошибочно.

— Да, вы правы, — меланхолично улыбнулся он. — И не надо извиняться. Мне было даже приятно.

"С этим не будет проблем", — решила девушка.

— А вы довольно откровенны, — заметила она.

— Разве это нехорошо? Я никогда не скрываю своих помыслов за словами, — сказал он, продолжая улыбаться.

От его улыбки она таяла словно сливочное масло на солнце. Улыбка была уже внутри ее. Жанна почувствовала нечто вроде приближения сладостных конвульсий. Никогда бы не подумала, что так бывает. Все испортило появление Гоши.

— Где ты шляешься? Я устал тебя ждать! И автобус уже ушел, придется ждать следующего! — забрюзжал он.

— Нехорошо кричать на девушку, — своим тихим голосом заметил Артур, создавалось ощущение, что он не может повышать голос в принципе.

— А это еще кто? — возмутился Гоша. — Я уже устал говорить с тобой на эту тему! Ты мне обещала! Ты не исправима! Быстро же ты хахаля нашла!

Поняв, что имеет место набившая оскомину семейная склока, Артур виновато улыбнулся и пошел прочь. За ним в кильватере пристроился верзила в черном костюме с непропорциональной фигурой и узким вытянутым лицом, перечеркнутым поперек черными очками.

Сердце женщины сладко заныло. Телохранитель! А Артур миллионер!

Как бы замечательно она могла заниматься сексом с обоими!

— О чем ты думаешь? — продолжал возмущаться Гоша.

— О тебе дорогой! — проворковала она.

Если бы эти тупые животные самцы знали, что о них думают женщины? Может, хорошо, что не знают?

Артур в сопровождении телохранителя подошел к нужному терминалу, когда пассажиры только начали выходить, и высматривал видно только ему известного человека, потому что здоровяк присутствовал чисто номинально, беспрестанно жуя. Пассажиры опасливо косились на возвышающуюся громаду.

— Гектор, его здесь нет, — констатировал Артур, и в голосе его явственно читалось облегчение.

— Он должен быть здесь, — не терпящим возражения голосом заявил громила.

Они подошли к служащим, уже перекрывающим шлюз, и Артур поинтересовался, все ли вышли. Ему ответили, что все.

— Мы можем поговорить с пилотами?

— Это невозможно.

Артур показал удостоверение референта мэра, и их с Гектором беспрепятственно пропустили в служебные помещения. Узнав у дежурного, что пилоты направились в закусочную, они поднялись следом на второй этаж. Буфет полнился людьми. Артур бегло оглядел зал, и взгляд его словно прилип к пилотам картазаевского рейса, хотя они и сидели в самом углу, и он никогда раньше их не видел.

Пилоты обсуждали странное поведение пассажира. Особенно негодовал второй пилот.

— Что за придурок! Наверняка, чей-то родственничек! Мало того, что в последнюю минуту сел, так еще так торопился, что велел открыть люк до швартовочного узла. Спешит он, видишь ли! Я ему все высказал, а он все свое гнет "Быстрей! Да быстрей!"

— Он что на бетонку спрыгнул?

— А я видел? Качнуло, глянь, а его уже нет.

В этот момент они заметили подошедших. Артур вежливо поздоровался.

— Мы встречаем нашего сотрудника. Извините, я подслушал часть вашего разговора. Похоже, что это он.

— Странные у вас, однако, сотрудники.

— Где он вышел?

— Если это можно назвать вышел. Скорее, испарился. Недалеко от здания аэропорта. Метров сто или пятьдесят.

— Он спустился без трапа?

— Я не знаю! — отрезал пилот. — Вроде машина была по правому борту.

— Что за машина?

— Бензовоз. Времени не было смотреть, честное слово!

Когда они уходили, Гектор спросил:

— Может, его встречали?

— Маловероятно. Он работает один.

На улице они сели в дожидавшуюся их "Тойоту", где на передних сиденьях находилось еще двое. По своей комплекции они не уступали Гектору, и Артур смотрелся среди попутчиков чужеродным элементом. Водитель ощерился и спросил:

— Может, вы лоханулись, и он мимо вас проскользнул? Всем надо было идти. Диего говорил про этого мусора, что он хитрый как лис!

— Кончай базар! — одернул его Гектор. — Зачем всем светиться, когда у нас есть Артур-Миноискатель.

Он панибратски хлопнул парня по коленке. Артур лишь отдернулся от плюхи, но ничего не сказал.

Бензовоз с визгом затормозил. Картазаев не устоял на скользкой, к тому же закругленной, крыше и благополучно сверзился вниз. Сам он полетел в одну сторону, зип — в другую. Хоть бы не раскололся, обеспокоено подумал Картазаев. Зря беспокоился. Скорее голова расколется, чем зип. Высунувшийся шофер выдал длинную тираду, смысл которой свелся к тому, что Картазаев не вовремя появился на свет.

Но он доказал обратное, показав ему сотню баксов, и мигом помягчевший добрый человек отвез его к транспортному терминалу. Пройдя здание аэропорта насквозь по путанным служебным ходам, Картазаев вышел на улицу.

Он тормознул первый же выезжающий автобус. Водитель заговорщицки подмигнул ему и открыл заднюю дверцу, куда кроме него втиснулось еще несколько "левых" пассажиров. Всем нашлось место. Картазаев устроился на тряском заднем сиденье.

Убедившись, что никому нет до него дела, он пристроил зип на коленях и вынул из него беспроводные наушники с миниклавиатурой.

Нужный номер был в памяти. Трубку на другом конце взяли сразу, потому что время было оговорено заранее.

— Здорово, Гном! — весело сказал Картазаев.

— Здоров неведом кто! — ответил ему скрипучий голос, будто на том конце действительно находился настоящий гном, Картазаев представил его маленьким, меньше табуретки, с огромной бородой-лопатой до пола, и со злыми глазами-буравчиками.

— Можешь называть меня Вольдом.

— А стоит ли?

— Ну, ты и нахал.

Засекреченный так глубоко, что его не мог бы отрыть и карьерный экскаватор, доверенный резидент по кличке Гном довольно заперхал.

— Давай ближе к телу! — потребовал Картазаев.

— Пасут тебя? — обеспокоено спросил Гном.

— А тебе какая забота?

— Вас агентов тьма тьмущая. Как блины пекут. Тебя прихлопнут, другого пришлют. А я такой один.

— Ну, ты и наглец! — восхищенно заметил Картазаев. Телефон Гнома ему дал лично Серегин, предупредив беречь парня как зеницу ока. Гном еще в трех операциях задействован. Вот тебе, бабка, и мирное время. Картазаев продолжил уже без эмоций. — Есть новости про Череп?

— Он в порту.

— У кого конкретно?

— Точных данных нет, но всю структуру криминала в порту подмял под себя преступный авторитет по кличке Ржавый. Ржавый контролирует все. Есть данные, что Череп находится у его отморозков.

— Что известно про Ржавого?

— Пятьдесят девять лет. Семь раз сидел. Профессиональный садист. Любит людей пытать, особенно вновь прибывших из Москвы.

— Кончай запугивать. Дело говори. Как к нему попасть можно?

— На живца? — неуверенно предложил Гном.

— На тебя что ли? — незатейливо уточнил Картазаев.

Гном разразился проклятиями.

— Я пошутил, — скромно заметил Картазаев. — Говори скорее, а то я к городу подъезжаю.

— В порту напротив вокзала есть бар "Мокрый шлюз". Он принадлежит Ржавому. Там наркоту толкают, шлюхи собираются, да и сходки по мелочи бывают. Хозяйством заведует некто Тамара. Женщина во всех отношениях достойная — тридцать два года, грудь четвертый номер и все такое. Она полностью от Ржавого зависит, крышу обеспечивает нужным людям, кстати, у нее и остановишься, если сумеешь ей понравиться. Скажешь ей, что хочешь скинуть товар, она тебя и сведет с кем надо. А дальше уж сам.

— Еще один вопрос. Гиту ты тоже послал в "Мокрый шлюз"?

— Конечно, — спокойно ответил тот. — У меня инструкция вести тебя след в след, так что не обессудь.

И он отключился. Занятый карлик попался: три дела одновременно ведет. Картазаев переключил наушники на Нью-Орлеан, там всегда передавали хороший джаз, и откинулся на спинку.

Старик пришел под вечер.

Одетый в мешковатый костюм с чужого плеча, он весь светился неустроенностью в этом мире. "Никому-то ты не нужен", — вздохнула Тамара. Она сразу прониклась жалостью к бедолаге. Много родственного было в их судьбах. Тамара женщина видная: высокая, длинные чуть полноватые ноги, на которых брючки сидят словно влитые, полная грудь, чуть тяжеловатая, но мужикам нравится. Обесцвеченные волосы коротко подстрижены, отчего головка кажется чуть капризно вздернутой. Есть в ней шарм, но вся ерунда заключается в том, что этот шарм никому не нужен. Мужики конечно липнут. Вся загвоздка в том, какие именно мужики, и нужны ли они ей. Здоровы пожрать на халяву и напиться вусмерть. Спрашивается, какие они после этого в постели? Вялые и холодные, словно черви, вот какие. Тамара вздыхает.

Ночью самая работа, но какая работа, когда с вечера зарядил дождь. Тамара выгоняет нескольких совсем уж потерявших человеческий вид бомжей и подсаживается к старику. Тот уже спросил, сколько стоит порция соевых сосисок и теперь долго и вдумчиво считает мелочевку.

— Тебя как зовут? — спрашивает женщина.

— Вова, — отвечает дед.

— В твоем возрасте принято называться если уж не по имени-отчеству, то хотя бы Володей.

— Просто Вова, — повторяет дед.

Она вздыхает, возвращается за стойку, где загоняет сосиски в микроволновку. Когда те подогреты, дверка печки открываться не желает. Обычная беда. Женщина берет заготовленную специально для таких случаев отвертку, сует в щель меж дверцей и корпусом, но первая попытка неудачна. Отвертка соскальзывает, оставляя за собой глубокую царапину. Ругнувшись, Тамара заносит руку, чтобы расколоть упрямый ящик, но внезапно что-то останавливает ее руку.

Ни слова ни говоря, старик отводит ее в сторону, сам опускается перед микроволновкой на корточки, что-то там колдует, после чего та внезапно распахивается. Мало того, раздается мелодичный звонок, который, сколько себя помнит Тамара, не звучал с того самого дня, когда она купила печку у Гарри, который, в свою очередь, стащил ее прямо с прилавка.

— Как это тебе удалось? — спрашивает она.

— Техника любит смазку, как женщина ласку, — ответил старик.

Голос у него приятный, не старческий. "Может, и остальное что-нибудь сохранилось?" — прикинула Тамара. Хоть остатки. Мне ведь много не надо. Чуть тепла, чуть внимания. Я ведь тоже человек. Когда старик очистил тарелку, она поставила еще одну.

— За счет заведения, — говорит она.

Сама садится напротив и смотрит, как он ест. Он недовольно зыркает глазами.

— Сосиски холодные, — бурчит он. — Почему тарелка грязная?

Любого другого он бы вмиг поставила на место, но не хочется портить вечер. И так весь день собачилась, сначала с посетителями, потом притащился Гарри, отобрал дневную выручку. Здоровый черт, пасется на ее харчах и деньгах, а разобраться некому, мужика ведь нет. Чем он вволю и пользуется.

Старик очищает уже третью тарелку, аппетит совеем не старческий. Он аккуратно собирает соус горбушкой и отправляет в рот. С хрустом разгрызает ее. Седая трехдневная щетина на щеках при этом играет словно серебром. Старик кончает есть и в упор смотрит на нее. Тамара вдруг спохватывается, что они одни в пустом баре, а этого человека она совсем не знает. Старик смотрит откровенно оценивающе. Она вдруг понимает, что интересует этого старого пня как женщина. Поначалу она инстинктивно прикрывает рукой чересчур смело распахнутый ворот блузки, открывающей вид на белоснежные груди, похожие на пару сдобных булочек, но потом машет на все рукой. Кто ж приголубит этого беднягу, если не она? Никому то он не нужен: бездомный ничей пес.

— Где я буду спать? — требовательно спрашивает дед.

— Пойдем, покажу тебе, где ты можешь сегодня переночевать, — Тамара идет впереди, он, с шумом отодвинув стул, следом.

Старик сопит, от него пахнет луком, а от пиджака пылью. Комната находится за стойкой. Здесь грубая панцирная кровать со старым матрасом. Прутья в спинке гнутые, словно деревья после бури.

— Спать будешь здесь.

Она уже повернулась, чтобы уйти, когда он цепко схватил ее за талию.

— А ты действительно что-то можешь? — спросила она. — В таком случае мне надо помыть посуду, а потом мы можем подняться ко мне. Не будем же заниматься этим в таком свинарнике. Здесь кто только не спал.

— В койку, — проговорил дед.

— Я не поняла: ты, что мне приказываешь? — даже опешила она от такой наглости.

Глаза его вспыхнули как у кота, и он швырнул ее на постель. Она попыталась сопротивляться, но прочувствовала себя так, словно попала под пресс. Потом она махнула рукой, только констатируя, как с нее поочередно слетают джинсы и трусы. Очень быстро она осталась в одних носках.

"Это быстро кончится", — убеждала она себя. Не угадала. Старик любил ее сначала в классической позе, потом положил на бок, потом поставил на колени. Через некоторое время она полностью потеряла над собой контроль. Все поплыло перед глазами, сладкие конвульсии прокатились внутри. Она страстно желала, чтобы это продолжалось вечно. Старик обильно оросил ее и повалился рядом.

— Принеси пива, — потребовал он отдышавшись.

Она безропотно подчинилась.

— А еще будет? — с необычной для себя и своего положения робостью поинтересовалась она.

— Сейчас перекурю, и еще будет, — пообещал дед. — В койку.

Он опять запрокинул ее, и все повторилось, с той ли разницей, что Тамара отдавалась со всей внезапно пробудившейся страстью. Она рычала и выгибалась всем телом. Наслаждение давно перешло в ту область, когда стало настолько невыносимым, что Тамара забыла, кто она и где находится. Через некоторое время она обнаружила себя с застрявшей меж прутьями спинки головой и писающей словно девчонка.

— Нет, я в таком свинарнике ночевать не могу, — заявил Картазаев.

— Я тебя никуда не отпущу, — перебила она его. — Можешь оставаться у меня сколько захочешь.