Двухэтажный коттедж, расположенный на Морской улице под номером 13 через дорогу от здания районного отдаления милиции, не имел окон, выходящих на проезжую часть.

Те же окна, что выходили на приусадебный участок, круглосуточно зашторивались.

Штор не было только на кухне, но салаги на ней никогда не появлялись. Деревья на участке подростки вырубили в первую же ночь, как поселились.

Марж сидела в нижнем зале с бокалом вина. Она развлекалась, напропалую кокетничая с дежурившим у входной двери охранником. Это повторялось каждый день, и сотрудник ЧОПа терпеть ее не мог.

– У тебя такой мужественный вид, Коша. Ты, наверное, настоящий герой?

Того звали Николай, но наглой девице это не нравилось. Она упорно называла его Кошей, тогда Николай в отместку перестал разговаривать. В контракт не входил пункт, что он должен отвечать на глупые вопросы.

– Хочешь, я угадаю твое звание? – неожиданно спросила Марж. – Лейтенант!

Николай внутренне напрягся.

– Не любишь эту тему? – Марж была чертовски проницательна, вернее, чертовски умела досаждать, в чем Николай имел несчастье неоднократно убедиться.

– Интересная, наверное, у тебя была специальность, – продолжала Марж. – Хотя я не понимаю, как можно учить убивать людей. По-моему с этим надо родиться, – она хохотнула, отпила вина. – А сколько людей убил ты, Коша? Ничего не говори, я угадаю, – Николай только хмыкнул, он и не собирался отчитываться перед этой стервой.

Откровенно говоря, он принимал участие только в перестрелках на дальних дистанциях, так что не смог бы ответить, даже если бы сильно захотел. Зато одного солдата сумитский снайпер подстрелил прямо при нем. Тот шел, отхлебывая кашу из только что наполненного котелка. Прилетевшая, как потом установили, с расстояния более километра крупнокалиберная пуля вынесла ему челюсть, и каша пролилась в дыру. Николай так устал от войны, что, отслужив положенный после училищным контрактом срок, сразу уволился в отставку. Мира захотелось, туда, где не стреляют, и ничто не напоминает об увиденных им кошмарах. И вот теперь эта сучка с ярко накрашенными коготками ковыряет в его ране. Попортить бы ей макияж, но нельзя, выгодный клиент.

Взять бы пример с бригадира Володи Старикова, презиравшим все женское сословие и называвшим всех женщин "письками с ушами", уверенным, что ума у них хватает только на то, чтобы не носить трусиков под платьем. В его поведении это читалось, и Марж его терпеть не могла, а остальных уже просто достала.

Но Володя Стариков особенный человек. Участвуя в боях без правил, получил тяжелейшую травму, месяц пролежал в коме и вышел из нее с головой, полной тараканов, а часто вообще вел себя как настоящий идиот.

Из своей комнаты появился Голован, носивший свое прозвище по двум причинам: из-за своей крупной продолговатой головы, а так же за то, что был мозговым центром своей небольшой группы.

– Иди, проверь охрану на воротах! – велел он Николаю, тот не сдвинулся с места.

– В мои обязанности это не входит.

Снаружи дежурили двое охранников плюс Володя Стариков. Внутри на обоих этажах находились по охраннику, на чердаке наблюдатель. Всего шестеро.

– Так свяжись со своими по рации! – процедил Голован, он никогда не повышал голоса, но от его голоса становилось не по себе, и Николай подчинился.

Пока он включал пищалку, Голован наклонился к Марж и сказал:

– Сваливать надо, мы и так задержались. Сека самая умная оказалась.

– Не напоминай мне про эту предательницу! К тому же она дура!

– Она была лучшая из нас.

– Ну и где она сейчас? Тигренок расплатится, тогда мы будем на коне.

– Все в порядке! – бодро отрапортовал Николай, но осекся, увидев на лестнице Немого, за все время его службы это был первый случай, когда все трое охраняемых объекта собрались вместе.

– Ты чего? – обеспокоено спросил Голован.

Немой провел ладонью параллельно полу.

– Машина, – понял Голован. – Ну и что тут странного?

Немой показал два пальца.

– Два раза проехала одна и та же машина? – Голован повернулся к Николаю. – Охране боевая тревога!

А вот и не буду, мстительно подумал Николай.

– А у нас такой команды нет! – развязно заявил он, даже не стронувшись с места.

– Отставить! – Голован остановил фурией вскочившую с дивана Марж.

– Зря вы остановили девушку, может, ей в туалет срочно понадобилось, – продолжал паясничать охранник.

– Не обращай внимания, они уже покойники, – обыденным тоном, каким сообщают об уже свершившемся факте, проговорил Голован.

Николай, опешив от такой наглости, разразился гневной тирадой, которую салаги не стали слушать. Для того чтобы собраться, им понадобилось всего несколько минут.

Как оказалось, это оказался чересчур большой срок.

Коттедж был окружен кирпичным забором с колючкой поверху, с железными воротами и калиткой. Охранник, в обязанности которого вменялось следить за главным входом, по существу часовой, грыз семечки и недовольно поморщился, когда в калитку постучали и отвлекли от столь важного занятия. На самом деле он расслабился. В ЧОПе работал третий год, троих придурков охранял уже несколько месяцев. Придурки, надо отдать им должное, не доставляли много хлопот. Сидели по своим конурам, изредка куда-то отъезжали со своими баулами. Вот и сейчас услышав стук в калитку, охранник не пошевелился.

– Нам ничего не надо! – крикнул он, приняв непрошеного гостя за одного из бесчисленных продавцов, которых частенько приходилось выпроваживать.

– Не бойтесь, откройте! – издевательски произнес голос с той стороны.

По идее это не был повод идти открывать, но чтобы кто-то вздумал говорить охраннику, что он боится! Он ничего не боялся. И совершил два открытия. Первое, он откинул засов калитки. Второе, он понял, чем непрошеный визитер стучит в кованое железо, не пальцами же. Как оказалось, он был прав. В последний раз в своей жизни. Прыг-скок стучал рукояткой пистолета.

– Е-мое! – охранник судорожно полез за помповым ружьем, болтающемуся у него за плечами.

Прыг-скок, не медля, саданул его рукоятью по лбу. Охранник сел на задницу, кровь залила ему лицо. Прыг-скок зашел и быстро зашагал к крыльцу. Охранник прочистил, наконец, глаза и потянул с плеч оружие. Прыг-скок не оборачиваясь, отвел руку назад и выстрелил два раза, ни разу не промахнувшись.

Второго охранника выстрелы застали на заднем дворе. Он был обстрелянным бойцом, поэтому, услышав выстрелы, не растерялся и, изготовив ружье к стрельбе, побежал к фасаду, по дуге забирая в сторону и увеличивая сектор обстрела. Они с Прыг-скоком увидели друг друга одновременно и одновременно же начали стрелять. Охранник был неплохим стрелком. Он успел сделать пять оглушительных выстрелов, по крайней мере, два из которых явно попали в цель. Тем не менее, подстрелили его самого.

Сильный удар в грудь снес с ног. Бегло осмотрев рану, он прикинул, что легкое не задето, так что есть шанс выжить. Подняв голову, он столкнулся с откровенно ненавидящим взглядом Прыг-скока, возвышающимся над ним как демон смерти.

– Ты сделал мне больно! – процедил он и поднял пистолет.

Охранник закрылся руками, и Прыг-скок выстрелил сквозь них четыре раза, и последние выстрелы тот уже не услышал.

Старший группы Владимир Стариков видел, как убивали обоих его подчиненных. Он мог пристрелить нападавшего, но у него случился приступ, который начинался всякий раз, когда он лицезрел кровь.

Он видел, как Прыг-скок всаживает пулю за пулей в человеческую плоть, дырявит людей, и почувствовал, что не может пристрелить этого парня просто так, просто рука не поднимется. Он должен его победить!

Неожиданно подкравшись к Прыг-скоку, он выбил у него оружие.

– О-как! – делано удивился тот.

– Шеф, я могу его снять! – крикнул с чердака Чугункин, у него был автомат.

– Не надо, я его сделаю! – остановил его Стариков.

Весил он больше ста килограммов и был выше противника, по крайней мере, на голову, к тому же являлся чемпионом Алги по бою без правил, пока здоровяк из порта не пробил ему башку. Прыг-скок стоял и смотрел на него. Он всегда подобным образом оценивал ситуацию, замирая на несколько секунд словно изваяние.

– Иди сюда, девочка моя! – позвал его Стариков, и Прыг-скок его послушал.

Стариков поубавил ему ход, ударив ногой под колено. Прыг-скок оступился, что было успехом, но у Старикова после удара появилось нехорошее чувство, словно он ударил по наждачному кругу. Решив развить успех, он ударил с ноги в голову. И опять попал. Прыг-скок оступился в другую сторону. Вроде бы успех, но Старикова насторожило, что тот даже не закрывается, а продолжает наступать. Стариков тоже отступать не собирался. Два грузных соперника столкнулись. Стариков схватил его за ворот одной рукой, другой стал бить. Прыг-скок ударил несколько раз снизу. У Старикова и во время боев был обширный живот, теперь же после того как он оставил спорт, он стал вообще необъятным. И он всегда считал, что с это стороны пробить его невозможно, он ошибся. Кулаки Прыг-скока, словно сделанные из стали, месили живую плоть, и Стариков почувствовал, как у него деформируются внутренние органы.

Он торопливо взял противника в клинч и стал возить по кругу, желая бросить и придавить сверху центнером живого веса. Именно в этот момент он понял, что Прыг-скок вряд ли легче его, а может и тяжелее. В этот момент приступ его отпустил, и он остро понял, что смотреть, как умирают другие легче, чем загибаться самому. Он попробовал вырвать руку, но вдруг понял, что руки попали в мертвый захват. Чтобы не потерять инициативу, он сблизился с противников, боднул его головой, уперся предплечьем и рванул руки из захвата. Прыг-скок в свою очередь тянул в обратную сторону.

– Стреляй, Чугункин! – в панике закричал Стариков, почувствовав, как расходятся суставы.

– Куда стрелять-то? Вы мне его совсем закрыли!

Раздался треск и суставы вышли из плечевых сумок. Прыг-скок дернул его и уронил вперед. После чего взял уже безопасного соперника за шею и поднял до того момента, пока не превысил запас прочности шейных позвонков, после чего, походя, сбросил труп. В огромной теле Старикова продолжали жить только пальцы ног, тихо царапающие туфли изнутри.

Прыг-скок распахнул дверь и нарвался на выстрел в упор, произведенный Николаем.

Прыг-скок с мгновенной реакцией ушел вбок, несколько дробинок все же задели его, опалив шерсть на пузе. Второй выстрел Прыг-скок сделать не дал, одной рукой вывернул ружье вверх, второй вырвал охраннику горло.

Николай выпустил оружие и вцепился в горло, словно хотел склеить его обратно и не дать утечь в дыру своей жизни. Прыг-скок брезгливо за волосы выкинул его наружу, умирать.

Охранник со второго этажа, также вооруженный автоматом, открыл огонь с деревянной террасы. Прыг-скок поднырнул под террасу и разрядил захваченное у Николая ружье сквозь нее. Картечь пробивала препятствие легко и свободно. Когда он закончил, с потолка лил горячий кровавый душ.

Он поднялся и забрал у убитого автомат с почти полным боекомплектом и штык-нож в ножнах.

– Чугункин! Ты где? Стреляй! – дурачась, крикнул Прыг-скок.

В чердачном люке показалась дрожащая рука с автоматом и, нажав на курок, Чугункин стал поливать все без разбора, даже не глядя. Когда патроны закончились, автомат выдрали у него из рук. Парень, наплевав на все, полез в чердачное окно.

– Куда, дура, разобьешься! – Прыг-скок за шкирку, словно щенка затащил обратно.

Некоторое время Чугункин не понимающими глазами смотрел, чем тот занимается. Тот прилаживал штык к автомату. Тогда Чугункин с воем кинулся мимо Прыг-скока в дверь, тот перехватил его, отшвырнул обратно и без замаха мягко ввел ему штык в живот.

– Где девчонка? – спросил Прыг-скок, глядя в глаза умирающему.

– Здесь! послышалось из чердачного отверстия.

Едва Прыг-скок высунул голову, за нее тотчас дернули и вытянули его целиком. С глухим ударом он соприкоснулся с землей, но передышки салаги не получили.

Он тотчас поднялся и по второму разу ворвался в дом. Под ноги метнулся Голован, а Немой мощнейшим ударом обеих ног отправил его через всю комнату. Прыг-скок выбрался из сломанной мебели и погрозил ему пальцем.

– Где Сека? – спросил он.

– Здесь! – крикнула Марж.

– Ты умрешь! – крикнул Прыг-скок.

Он кинулся на девицу. Она стояла до последнего, потому вдруг поднырнула вниз, и он увидел за ней неприметную дверь, за которой оказался крутой спуск в подвал.

Прыг-скок попытался остановиться, но сзади опять налетели Голован и Немой, и яростными совместными усилиями столкнули его на лестницу. Оступившись, он скатывался вниз, когда в спину ему угодил квадратный обмылок. Он поднял его и понюхал, шашка сильно воняла толом, и детонатор был активирован.

Спасатели МЧС чрезвычайно удивились, когда на месте обрушившегося дома вдруг зашевелился бетонный блок, из-под которого, сопя, полезло нечто волосатое, подгорелое, пыльное. Сбросив оцепенение, они бросились помогать.

– Уйдите на хер, и без вас тошно! – сказал Прыг-скок.

"3 ноября я, следователь ГАИ Неволин С.П. вместе с отстраненным от оперативной работы моим напарником майором Шороховым В.Т., ехали по Южному шоссе на патрульной машине госномер… Не доезжая Восточного кольца, у майора Шорохова произошел конфликт с не установленными лицами на машине спилер-кабриолет красного цвета. Шорохов попытался познакомиться с девушкой и навязать ей свою компанию".

– Если быть точным, он с ней и познакомился. Она сказала, что ее зовут Марж, – уточнил Неволин.

Подняв взгляд от рапорта, он почти столкнулся со стоящим вплотную капитаном Менгелем. Его монументально склонившуюся фигуру можно было считать синонимом слова "выжидание". Если б он не весил 50 килограммов, то даже "давление".

Крючковатый нос завис над самой макушкой Неволина, готовый клюнуть. На бильярдно гладкой плеши янтарем горят капли пота. В кабинете службы внутренней безопасности с умыслом не поставлено кондиционера, а окна забиты насмерть.

Задержанный должен чувствовать на собственном поте, что здесь знают обо всех его грешках и ощущать свою никчемность.

Ширинка оказалась на уровне носа Неволина, и он почувствовал тонкий аромат застарелой мочевины. Еще он подумал, что достаточно еще полушага и Кощей упрется в него членом, а он очень не любил, когда кто-то, даже пускай из отдела внутренней безопасности, терся бы об него своим концом.

– Читай дальше, коллега, – благожелательно произнес капитан.

"Когда девушка отказалась ответить на его притязания, Шорохов погнался за ней. В результате безответственных действий произошло столкновение кабриолета и патрульной машины. Кабриолет через разделительный бордюр вылетел на обочину.

Когда мы остановились, у Шорохова произошел конфликт со знакомым девушки. Майор достал табельный умхальтер и спровоцировал непроизвольный выстрел. Девушка и ее знакомый испугались и убежали".

– Подписывай! – Кощей нетерпеливо подсовывал перо.

– Не буду, – сказал Неволин.

Кощей переменился в лице.

– Почему? Мы ведь обо всем договорились! Видишь, мы же написали, что выстрел был непроизвольный.

– Но это не так. Выстрел не был непроизвольным, тем более он был не один.

– Ай-яй-яй! Как вы товарища готовы подставить! Вы же не хотите инкримировать напарнику покушение на убийство? Если вы так напишите, ему точно десять лет дадут. Хоть он и бывший напарник и сидит уже в КПЗ, но право, это не порядочно.

Капитан убирается, наконец, на свою сторону стола, перекладывает бумажки.

– Чувствуете, как уходит время, когда вы еще можете подписать рапорт? – спросил он.

– Вот сейчас почувствовал.

– Не смешно. Я потратил на вас битый час, все вроде объяснил, вы согласились, а теперь не хотите подписывать. Я так понял, вы не хотите сотрудничать по наведению порядка в рядах ГАИ? Отлично, – Менгель позвонил вниз в диспетчерскую.

– Ларьков? Кто там с тобой? Емелин? Мухой сюда.

Не дожидаясь, пока вызванные прибудут, он, старательно высунув язык от усердия, пририсовал внизу рапорта: " Следователь Неволин от подписи отказался. Свидетели…" Когда пришел Ларьков с плутоватым взглядом и с ним несуразный расхристанный Емелин, капитан велел им расписаться.

– А что это?

– Тебе не все равно?

Те, пожав плечами, расписались, и капитан их отослал.

– Вот и все. Ты думал такой незаменимый? Обошлись и без твоей подписи.

– Я могу идти?

– Свободны! Пока, – капитан остановил его уже в дверях, довольно помахивая бумажкой, хотя чернила, если они и были, давно уже высохли. – Такая маленькая пометка и такое большое пятно на вашей биографии. Вы представляете масштабы влияния на вашу карьеру отказа от сотрудничества со службой внутренней безопасности. Мы не звери. И мы не злопамятные. Но зло мы не забываем, и память у нас хорошая.

В коридоре Неволин неожиданно столкнулся с сидящим на стуле Шороховым, горестный вид которого ему не понравился.

– Задерживать меня не стали. Знаешь, что этот придурок Ларьков сказал? Что он вахтовиков в СИЗО не держит. Ты как хочешь, а я ничего не понимаю! Что вообще происходит? – воскликнул Шорохов.

Неволин вдруг ни слова не говоря, встал и пошел.

– Ты куда? – опешил Шорохов.

– Хочу прояснить кое-что.

Кесарев сразу предложил спирт, они, переглянувшись, отказались.

– Анатолий, ты все знаешь. Скажи, есть ли у тебя ориентировка по несовершеннолетним подросткам, конкретно, парню и девушке, которые раскатывают на красном кабриолете и промышляют разбоем? Хоть что-нибудь, – спросил Неволин.

Эксперт сказал, что ничего такого не слышал.

– Подростки шалят, но откуда у них машина, да еще кабриолет? Чтобы легче вычислить?

– А 17-ти летняя девчонка может на равных с мужчиной драться? Со мной, например? – влез Шорохов.

Кесарев с сомнением посмотрел на его медвежью фигуру и ответил утвердительно:

– Может, если напьешься до беспамятства, – после чего подозрительно поинтересовался. – Вы точно не наркоманы?

После эксперта они зашли в техотдел. На месте оказался сам завлаб Егоров, подозрительно глянувший на них поверх очков.

– Вы это откуда?

– Я из отдела внутренних расследований,- признался Неволин.

– А меня в СИЗО не взяли, – опять встрял Шорохов.

– Понятно. Вы должны понимать, уважаемые коллеги, что я не имею права давать вам какую-либо информацию.

– Вам тоже сообщили?

– Об этом не надо сообщать. Об этом вся управа гудит, – вздохнул Егоров.- Вы теперь знаменитости, и вы теперь изгои навроде компьютерного вируса. Не смотрите на меня такими зверскими взглядами. Вам и обижаться то не за что. То что, кабриолет куплен санитаром центра Рахитова Степаном Политыко и буквально сегодня заявлен им в розыск как угнанный, разве ж это настолько важная информация, чтоб за нее обижаться?

– Спасибо, Михалыч.

– Я ж вам ничего не сказал.

– А мы ничего и не слышали.

На крыльцо УВД курил Макаров и, пуская дым, косился на них.

– Это ты меня тогда в промзоне нашел, когда я в машине отключился? – поинтересовался Неволин.

– Да, а что? – насторожился тот.

– Теперь уже ничего, – вздохнул Неволин, но тот поспешно ретировался. – Заметил, как он на нас посмотрел, как на прокаженных?

Напарники никак не решались сойти с крыльца, словно это что-то могло значить. Их присутствие затормозило нормальный процесс, крыльцо оставалось непользуемым, так как остальные сотрудники терпели, не решаясь выйти покурить. К Егорову зашел Кесарев и сказал:

– Когда же они уйдут, в конце концов! Все настроение испортили! Гады, честное слово!

– Змеиное гнездо! – вторил ему, сам не зная этого, Шорохов. – Столько лет проработали, я тут с каждым вторым коньяк пил, хоть бы одна сволочь вышла.

– Пауки в банке! – согласился с ним Неволин. – Не зря в прессе ругают милицию.

Все друг друга готовы сожрать.

– Мужики, вы чего ждете? – спросил Кесарев, открыв окно.

– Тебя не спросили, – в запальчивости прикрикнул Неволин.

– Автобус! – прошептал Шорохов. – А вот и он.

– Накликал! – внутренне подобрался Неволин.

С кольца на внутренний проезд, ведущий к УВД, свернул бронированный спилер с надписью "спецмон".

– Господи, как быстро, – прошептал Неволин.

– Не дрейфь, следователь, – сказал Шорохов, распрямляя плечи. – Всегда хотелось рожу спемоновцу начистить. Хотя бы одному.

Подъехать к крыльцу помешали припаркованные служебные машины, спилер, скрипя рессорами, остановился в отдалении. С треском захлопнулось окно, и Кесарев исчез.

Здание словно обезлюдело.

– Мне даже не страшно, мне противно, – сказал Неволин. – Так и знайте. Вас сейчас только что всех опустили.

– А мне и не страшно и не противно, – почти весело сказал Шорохов. – И кому ты там все говоришь? В Управе давно никого нет, они с той стороны в окна повыпрыгивали.

Из люка в корме спилера выбрались пятеро шкафоподобных спецмоновцев, только один из которых не носил маски. На груди его была блямба с цифрой 6. Счастливчик потянулся, словно кот и поманил их рукой.

– Идите сюда, не ссыте, – усмехнулся он, знал ведь, что при своих, хоть и бывших, они не побегут.

– Мы не спецмоновцы, чтобы ссать, – грозно сказал Шорохов, и Неволин понял, что их конечно заколбасят, но майор точно кого-нибудь тоже зашибет.

– Не надо, Витя!

Однако русского человека, да еще и оскорбленного в лучших чувствах было не остановить. Шорохов легко и свободно сбежал с крыльца. В последний раз, с безотчетной паникой подумал Неволин, присоединяясь к нему.

– Ты куда, дубина, уроют тебя и фамилию не спросят, – проговорил Шорохов, не глядя на него, он уже выбирал, куда нанесет первый удар Счастливчику, а второй он чувствовал, стукнуть уже не дадут, так что вкладываться необходимо было в первый.

– Должок свой отрабатываю. Ты ж меня один раз выручил.

– Выручальщик нашелся! А теперь отойди, не путайся под ногами.

Когда до спецмоновцев оставалось шагов двадцать, они разошлись, беря гаишников в полукольцо. Будут выключать, профессионально отметил Шорохов.

– Прости, если что было не так, Серега, – сказал он.

– Как ты на Зосю пялился, это я тебе простить не могу, – выпалил Неволин.- Смотри, у Шестого что-то в руке.

Счастливчик ждал их с улыбочкой, старательно скрывая одну руку за спиной. Он поднял свободную руку, чтобы дать отмашку. Спецмоновцы даже начали движение, разбегаясь веером в боевой порядок, как вдруг командир замер с поднятой рукой, а уже начавшие движение нелепо тормозили, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Двери УВД с грохотом распахнулись, выпуская разношерстную толпу гаишников. Впереди бежал молодой и юркий Макаров. За ним топали, переваливаясь, братья Фуфаевы. Причем, один не успел обуться и бежал босой. Их периодически обгонял Кесарев, потом притормаживал, чтобы не оказалось, что он влез в драку впереди братьев. Вся дежурная смена была тут. От кольца с сиреной летела патрульная машина, и гаишники в ней кровожадно засучивали рукава. Издали доносился рев еще нескольких сирен, оповещенные гаишники съезжались со всего города. И спецмоновцы не выдержали, кинулись к машине. Перед тем как исчезнуть в бронированном нутре, Счастливчик отбросил ставший ненужным обрезок металлической трубы.

Спилер фыркнул вонючими газами и рванул прочь. Гаишники в запале устремились за ним и остановились, шумно дыша, только у самого опустевшего кольца.