Глава первая ИСПЫТАНИЯ. УДАРЫ СУДЬБЫ

Выйдя из поезда на Белорусском вокзале, я испытала самый настоящий шок. Я никогда ещё не видела сразу так много народу в одном месте. Мне почти девятнадцать, а я лишь только раз в жизни была в Москве, да и то в далёком детстве, когда вместе с классом ездила на экскурсию. Боже мой! Какая же я деревня… К вящему стыду, должна признаться, я понятия не имела, что такое метро. Я приехала совершенно одна, и некому мне было что-то подсказывать и водить за ручку. Наверное, я вела себя не очень адекватно, растерянно разглядывая мужчин и женщин, снующих мимо меня нескончаемым потоком. Наш-то городишко совсем маленький — за час можно обойти вдоль и поперёк. А здесь — столько людей, и вряд ли кому-то из них есть дело до перепуганной провинциальной девушки в потрёпанных джинсах и бейсболке. Хотя мне почему-то казалось, что все вокруг только и делают, что пялятся на меня и подсмеиваются надо мной, видя, как я дико озираюсь по сторонам, словно Тарзан, попавший из джунглей в центр Манхеттена.

Мне всё же удалось подавить симптомы назревающей панической атаки и взять себя в руки. Расстегнув рюкзак, я достала карту Москвы, заблаговременно купленную в газетном киоске Велижа. Ужасная паутина, как в ней разобраться?

Отойдя на несколько метров от вокзала, я увидела знак «М». Наверное, это и есть метро.

В подземном переходе какой-то дядька без ног, одетый в старые лохмотья, просил милостыню. Я порылась в кошельке и… неожиданно увидела, что ноги-то у него, оказывается, есть и всё с ними в порядке. Он лишь поджал их под себя, выставив наружу муляж культи. Я усмехнулась про себя и побрела дальше по переходу. Выйдя вновь на улицу, я подумала о том, стоит ли мне сразу поехать в институт или прежде перекусить в каком-нибудь кафе, и выбрала первое. Надо позвонить в приёмную комиссию, уточнить проезд, но, как назло, у меня не оказалось мелочи.

— Простите, а вы не подскажете…

— Скажите, а где находится…

— Будьте добры…

— Извините… Да чёрт… — я чуть не упала, наступив на свой развязавшийся шнурок.

Положив рюкзак на ближайшую скамейку, я нагнулась над кроссовкой. Повернулась — а его и нет. Мой рюкзак исчез! Только удаляющиеся спины двоих парней на роликовых коньках. У одного из них в руке, естественно, мой рюкзачок. Я бежала за ними, сколько могла, но они оказались быстрее и сумели скрыться, юркнув в какую-то подворотню.

— О, проклятье! — вырвалось у меня. — Там же все мои деньги, документы… — бормотала я в отчаянии, стоя посреди улицы. Кто-то толкнул меня и не извинился.

Я всплакнула на скамейке в скверике, но люди по-прежнему не замечали моего горя и продолжали течь нескончаемыми муравьиными потоками в разных направлениях. Но не могу же я сидеть здесь вечно в ожидании неизвестно чего. Я сунула руку в карман джинсов и вытащила бумажку с номером той странной девушки, которую повстречала на автостанции, когда навещала бабушкину родственницу.

Не совсем отдавая себе отчёт в своих действиях, я подошла к тому «безногому» нищему в переходе и попросила у него три рубля на таксофон. Он посмотрел на меня как на чумную и сказал довольно грубо: «Так сама заработай. В чём проблема-то?» Я, вероятно, всё ещё пребывая в шоковом состоянии, вызванном внезапной кражей моего имущества, встала рядом с ним и протянула руку, но мне никто не подавал.

Я догадалась снять бейсболку и, держа её в руке, стояла так, опустив глаза и сгорая от стыда. Нищий недовольно покосился на меня, но ничего не сказал.

Проходящий мимо небритый мужчина в пиджаке с заплатками на локтях порылся в кармане и положил в мою кепку пятьдесят рублей. Я решила, что это Ангел пришёл ко мне на помощь, и угасшая было надежда вновь проснулась в моей душе.

— Нет-нет, мне только рубля три, позвонить подруге…

— У меня нет мелочи. Бери, и всё тут! — мрачно буркнул он.

— Спасибо вам…

— Да не за что, и… всякое бывает, — пожав плечами, мужчина отправился по своим делам.

Внезапно чья-то проворная рука выхватила у меня полтинник.

— Плати за место! — раздался гнусавый голос за спиной. Я повернулась и увидела «безногого» попрошайку, сейчас вполне твёрдо стоящего на своих собственных двоих.

— Ах, так! Вы симулянт! Немедленно отдайте!

— Эй, мужик, я всё видел, верни ей деньги, — потребовал небритый мужчина, неожиданно вернувшись. — Ну-ну, давай, или я тебе сейчас и вправду все ноги переломаю. А смотри-ка, вон тут сколько мелочи, — он порылся в коробке нищего. — На, возьми, — и сунул мне ещё горсть монет. А тому швырнул десятку: — Я разменял.

С трудом найдя единственный работающий таксофон, я достала из кармана листок с номером телефона незнакомки с автовокзала. А больше в этом городе звонить мне было некому. Немного поколебавшись, я набрала номер. После серии гудков мне ответил автоответчик. Я сделала ещё несколько попыток дозвониться, но они оказались безуспешными, и в итоге автомат сожрал все мои монетки. Мне хотелось кричать от отчаяния.

Когда я выходила из телефонной кабинки, на моё плечо легла жёсткая рука. Я вздрогнула и резко обернулась, невольно сжав кулаки.

Оказалось, это милиционер. Он был довольно низок ростом — почти на полголовы ниже меня.

— Могу я взглянуть на ваш паспорт? — скучным голосом произнёс он, оглядывая мою фигуру каким-то липким, неприятным взглядом.

— Ой, как вы кстати! — обрадовалась я. — Пожалуйста, помогите мне. У меня украли все мои вещи.

— Вот как? — язвительно спросил он.

— Да. Я приехала всего-то меньше часа назад. Я едва с электрички сошла, но не успела и шагу ступить, как…

— Что, красавица, ищем в столице? — прервал он мои жалобы. Мне не понравился его тон. Похоже, он меня совсем не слушал и, кажется, его совершенно не интересовала история моего ограбления.

— Я приехала поступать в институт… Только и всего.

— Хм… И что же, прям так сразу и в Москву? Неужели в вашем родном «Мухосранске» совсем нет никаких учебных заведений? ПТУ, например?

— Нет! — мой голос предательски зазвенел от обиды.

— Ну тогда пошли, разберёмся.

— Куда?

— В гостиницу тебя отвезу, — недобро лыбился он. — «Метрополь» называется, слыхала о таком?

Мне не оставалось ничего другого, как покорно проследовать за ним и сесть в милицейскую машину. Тревожные предчувствия усилились. Кажется, я влипаю из одной мерзкой истории в другую со скоростью света.

В отделении милиции было полным полно каких-то оборванных бродяг и полутрезвых типов с лицами, похожими на один большой синяк. Одни из них сидели на лавочке вдоль стены, другие томились в зарешёченном углу. Моё сердце дрогнуло.

— Можно мне позвонить? — почти шёпотом попросила я своего провожатого. — Я знаю, что один звонок мне всё-таки по закону положен.

— По закону, говоришь? — усмехнувшись, спросил тот.

Он подвёл меня к окошку дежурного, который что-то писал в журнале, где мне всё же милостиво было позволено воспользоваться своим правом одного звонка. Милиционер взял телефонный аппарат со стола дежурного и, вытащив его вместе со шнуром через окно, поставил передо мной.

— Звони, — сухо разрешил он. — Но только один звонок.

Я набрала номер. Гудок, ещё один… Господи! Снова включается этот чёртов автоответчик: «пожалуйста, оставьте своё сообщение». Я в полной прострации положила трубку и растерянно посмотрела на милиционера.

— Ну что? Неудачно? — ехидно спросил он. Я вздохнула и ничего не ответила.

— Что будем шить? — поинтересовался дежурный, наконец обращая на нас внимание, но все ещё не поднимая головы от своей замусоленной тетрадки.

— Попрошайничество в черте города, отсутствие документов. К девкам её пока подсади, там видно будет. А вообще, она не в моём вкусе. Тебе — как?

— Да нет же! — возмутилась я. — Всё совсем не так! Это меня обокрали, я пострадавшая, и я хочу написать заявление!

Дежурный оторвался от журнала и с интересом посмотрел на меня. Но этот взгляд мне был знаком и присущ людям явно нехорошим, готовым использовать любую возможность, включая своё служебное положение, чтобы получить лёгким путём то, чего они не могут добиться честными способами. Он откровенно раздевал меня глазами.

— Ну что? Может, всё-таки договоримся? — совсем уже неофициальным тоном предложил он.

— Каким образом? — насторожилась я. Кажется, до меня начал доходить смысл его «предложения».

В моём родном Велиже не было такой милиции. Я всегда считала, что милиция призвана защищать интересы граждан, а не попирать их права. Скольким ещё моим подобным наивным убеждениям предстоит подвергнуться разрушению?

Лейтенант продолжал сверлить меня бесстыдным взглядом.

— Ну это… ты — мне приятно, я — тебе, ну… Не сообразительная, что ли? — он вышел из своего закутка, играя связкой ключей на пальце.

— Вы не в моём вкусе, — последовал мой презрительный ответ. Я хоть и поняла, что к чему, но твёрдо решила не терять чувства собственного достоинства, что для человека, находящегося в моём положении являлось довольно проблематичным.

— А ну, пошли! — рявкнул он и, грубо схватив меня за локоть, потащил куда-то по коридору.

В клетке, а иначе её не назовёшь, сидело пять сонных девушек, одетых во что попало, будто их забрали сюда прямо из бани или бассейна.

— Курить будешь? — спросила одна из них, с лицом, разукрашенным разводами от туши, едва за мной захлопнулась решётчатая дверь. Всё её облачение состояло из короткого махрового халатика.

— Нет…

Как ни странно, девушки оказались довольно душевными, несмотря на слишком явный характер их «профессии». Потеснившись, они уступили мне место на жёсткой неудобной лавке, внимательно выслушали мою историю и даже посочувствовали, напоследок дав очень ценный совет: ни в коем случае не связываться с «волками позорными».

Вскоре девушек выпустили. Всех пятерых. Пришла их сутенёрша и пересчитала по головам, точно курица цыплят.

— Эта не моя, — сказала «мамка» хриплым прокуренным голосом, кивнув на меня. — Хотя… — она пригляделась ко мне с интересом профессионалки. — Слышь ты, красотка, — окликнула она меня. — Тебе восемнадцать есть уже? Хочешь к нам? Ты вроде очень даже ничего. Отмыть тя, приодеть, и будешь примой в нашем театре любви. Что скажешь?

— За эту сто баксов, — предупредил лейтенант.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Я уж сама как-нибудь…

— Ну, как знаешь. Красивая ты, хоть и дикая. Видно, что не порченная… А то подумай. Может, контакты оставить? Неплохо заработаешь подъёмных.

Я молча покачала головой.

Когда путаны ушли, стало совсем тихо. Только было слышно, как жужжит перегорающая лампочка в коридоре.

Надо выбираться отсюда. Стоило так много часов трястись в поезде ради того, чтобы угодить в этот обезьянник?

Я решительно встала с лавки и подошла к решётчатой двери.

— Эй! Кто-нибудь! — крикнула я в пустоту. — Откройте! Мне надо в туалет! Я не могу больше терпеть!

Скрипнула дверь, и в коридоре раздались шаги.

— Не передумала? — зловеще улыбаясь, спросил лейтенант.

Я стояла, держась руками за решётку, и молча смотрела на него. Он медленно шёл по коридору, позвякивая связкой ключей. Для меня оказалось достаточно всего несколько секунд, чтобы увидеть то, что надо. Моё внимание привлёк маленький камушек на выходе из почки, — его зазубренные неровные края повредили ткань выходного отверстия, и уже начиналось воспаление.

Я изо всех сил впилась взглядом в этот камушек, сдвинула его с места и резко повернула в мочеточнике на 180 градусов. Самодовольная улыбка моментально соскочила с лица дежурного, уступив место страдальческой гримасе.

— Ой! — охнул он и согнулся пополам. — Матерь божья!

— Что это с тобой? — спросил кто-то из служащих, выглядывая в открытую дверь.

— Ой-ёй-ёй! — заныл лейтенант, становясь на четвереньки.

Я безжалостно продолжала вертеть камешек в разных направлениях, сильно до крови раня стенки мочеточника, потом стала продвигать его к уретре — как я знала из курса анатомии, одному из самых болезненных мест у мужчин. Лицо дежурного приняло тёмно-серый цвет.

Это тебе за моё унижение, придурок!

— Скорую! — простонал он, ложась на пол и теряя сознание.

Меньше чем через час меня освободили. Появился хмурый, невыспавшийся человек в штатском и открыл «клетку».

— А где лейтенант? — невинным голосом поинтересовалась я у него.

— Камень у него пошёл, — мрачно ответил тот. — В больницу отвезли.

— Понятно…

— Выходи, — буркнул он, буквально вытолкнув меня из камеры, и бросил к моим ногам рюкзак.

— Твой?

— Ага.

Я лихорадочно осматривала содержимое рюкзака. Слава Богу, папка с документами на месте, мои нехитрые пожитки тоже, только вот денег не наблюдалось и обратного билета…

— А где мой кошелёк деньгами? — спросила я у «штатского».

— Ты шутишь? Его не было.

— Значит, не было… А почему меня выпускают?

— За тебя внесли выкуп.

— Кто? — изумилась я.

— Твоя сестра, — он кивнул на высокую молодую женщину в тёмных очках, стоящую возле стенда с фотографиями уголовников. Голову её покрывал чёрный платок, и всё её остальное одеяние также было чёрным, словно она только что приехала с похорон.

— Моя… — но «моя сестра» уже кинулась мне на шею, обняла и едва не задушила в своих объятиях, не давая мне и пикнуть.

— Пойдём, — женщина легонько ущипнула меня за руку, незаметно поднеся палец к губам.

— Подождите-ка, мне ещё нужно вернуть мои деньги, — заупрямилась я.

— Забудь о деньгах. Их не вернуть. Даже глупо думать о том, что воры любезно оставили тебе твои сбережения.

— Похоже, это действительно так, — с горечью согласилась я.

— Кто вы? — спросила я, едва мы оказались на улице.

— Доброжелательница. Тебе ведь нужна была помощь? На определителе номера у меня высветились звонки.

— Точно! Простите, что я вас побеспокоила. Дело в том, что я никого не знаю в этом городе и мне не к кому было обратиться, — внезапно я спохватилась: — А как вы узнали, что меня забрали в милицию, и причём — именно в этот участок?

— Как я узнала… как я узнала… — она защёлкала пальцами, словно пытаясь что-то вспомнить. — Ах да! Я же позвонила по номеру, который высветился на определителе, и мне ответил мужчина — представился сотрудником милиции, — вот так я и узнала.

Это походило на правду, но всё равно были некоторые нестыковки в её объяснении. Например, я ведь не оставляла никаких сообщений на автоответчике. Даже если она и позвонила в милицию, то с чего вдруг она решила, что звонки были от меня? Вряд ли лейтенант фиксировал все исходящие звонки и вообще помнил, что я звонила с его телефона.

— Слушай, а поехали ко мне, — предложила она. — Отдохнёшь, расскажешь о своих злоключениях, и вместе придумаем, как тебе помочь.

Не знаю почему, но мои подозрительные мысли вмиг развеялись, и я согласилась. Что заставило меня проявить такую неосторожность и поверить ей? Это до сих пор остаётся для меня загадкой. У неё был приятный голос и внешность, внушающая доверие. Я действительно жутко устала. И потом, никаких других вариантов для меня пока не намечалось, а эта женщина оказалась единственной, кто изъявил желание поучаствовать в моей жалкой судьбе, хотя я и не понимала, какие мотивы побуждали её к этому.

Я смущённо улыбнулась и нерешительно кивнула.

Её машина была припаркована неподалёку, на углу улицы. Тоже, кстати, чёрная. Она сняла чёрный шёлковый платок и очки. Длинные блестящие волосы цвета воронова крыла, как у меня, чёлка почти до глаз, а глаза — ярко зелёные… Странно. Какой-то неестественный, мультяшный оттенок. Мне показалось, что где-то я их уже видела — эти глаза. Вот только не могу вспомнить…

— Да, я люблю всё чёрное, — неожиданно призналась она, словно прочитав мои мысли. — На мой взгляд, самый чистый и благородный цвет из всех остальных. Кстати, будем знакомы, — она протянула мне руку и я машинально пожала её. — Меня зовут Лаура Крисби. А тебя… Ах, ну да, я же знаю.

— Откуда вы знаете моё имя? — снова напряглась я.

— Лейтенант сказал — тот самый, которого ты отправила на больничную койку.

Я внимательно посмотрела на неё и ничего не ответила, пытаясь понять, что же всё-таки за человек находится передо мной, и откуда она может знать такие подробности. Но с тем же успехом можно было пытаться прочесть белый лист бумаги.

— Да ладно, — засмеялась она, весело сверкая зелёными глазами, заметив моё напряжение. — Меня-то можешь не опасаться, да и, вообще, ты всё правильно сделала. Хотя, если бы со мной поступили подобным образом, то вряд ли бы им больница понадобилась. Скорее катафалк.

На улице стояла невыносимая жара с духотой. Когда мы вышли из милиции, я сняла водолазку, но в машине Лаура включила кондиционер на полную мощность, и вскоре у меня уже зуб на зуб не попадал, а ей хоть бы что, несмотря на то, что одета она была гораздо легче, чем я, — прозрачный газовый шарфик на шее и тонкие чёрные перчатки — не в счёт.

Пока мы ехали, я всю дорогу пялилась в окно, как последняя деревенщина. Более всего меня поразило огромное количество машин, движущихся медленнее идущего человека. «Садовое кольцо. Пробки, — пояснила водительница, усмехнувшись. — Ничего, попривыкнешь». Я чувствовала себя крайне неловко, сидя в своих заношенных джинсах и футболке рядом с этой холёной, красивой женщиной в её шикарной машине, но она словно не замечала подобного контраста между нами и относилась ко мне как к равной. Видимо, это тоже не могло не подкупить меня в ней.

Несмотря на автомобильные пробки, мы добрались до её дома менее чем за полчаса. Проживала она на улице Фадеева в девятиэтажном здании старой постройки. В подъезде царила идеальная чистота: сверкающий мраморный пол с ковровой дорожкой, на подоконниках — экзотические цветы в горшках. Лифт с зеркальными стенами, благоухающий запахом сирени, одним взмахом поднял нас на последний этаж. Вряд ли в таких домах живут простые смертные, подумала я. Лаура открыла замок своим ключом и, толкнув дверь, посторонилась, первой впуская в квартиру меня. Жилище её оказалось ещё более впечатляющим, чем запах сирени в лифте и убранство подъезда и лестниц. Просторная с высокими потолками пятикомнатная квартира, обставленная дорогой красивой мебелью. Я с интересом разглядывала причудливую мебель — вероятно, сплошь один антиквариат. По всему огромному коридору, как и в каждой комнате, на стенах висели картины известных художников различных эпох. Хотя, может, это были всего лишь искусные имитации, ведь я не слишком хорошо разбираюсь в живописи. Большие старинные часы с кукушкой громко тикали в конце коридора.

— Эта квартира со всей меблировкой досталась моему покойному мужу от его дедушки и перешла мне по завещанию как единственной наследнице, — объяснила хозяйка, заметив моё любопытство. — Вся мебель — настоящая, конца семнадцатого и начала восемнадцатого века, привезённая из Италии и Испании, и уже дважды реставрированная. И картины почти все в подлинниках, за исключением одной — моего портрета в кухне, который писал для меня самый модный столичный художник. Всё, что находится в этой квартире, — стоит бешеных денег, но меня это совершенно не волнует.

— Так, значит, вы вдова? — с сочувствием спросила я, понимающе посмотрев на её траурное одеяние.

— Ну да, — без малейшей тени скорби заявила она. — С супругом детей, увы, завести не успели, вот теперь я и проживаю одна в пяти комнатах со всем этим старым хламом в придачу. Иногда у меня, правда, останавливаются подруги. Мои друженьки-подруженьки. Я тебя с ними познакомлю, но чуть позже.

— А кто они — ваши подруги?

— Да как тебе сказать… Сама поймёшь, когда увидишь. Все мы, если можно так выразиться, — одна большая семья, и никто тебя в ней не обидит и не посмотрит косо из-за каких-либо твоих чудачеств. Поскольку у каждой из нас есть свои. С нами ты сможешь быть самой собой, не опасаясь, что кто-то тебя не так поймёт и осудит.

— А ваш муж, простите… Он давно…

— Два года назад. Но я никогда не любила его, — неожиданно жёстко добавила она. — Он никто, пустое место с деньгами, типичный прожигатель жизни. Для меня он ничего не значил. Обстоятельства вынудили меня на брак с этим ничтожеством. Я ведь совсем одинокая, как и ты…

Она прошлась по комнате, поглаживая рукой картины и мебель.

— Родственники мужа ненавидят меня, — продолжила свой рассказ Лаура, повернувшись ко мне с коварной улыбкой. — Они не могут спать спокойно, видя какое богатство от них уплыло, кусают локотки и уже два года, высунув языки, бегают по судам и высшим инстанциям, пытаясь отсудить у меня хоть что-нибудь из этого старья. Но всё это лишь пустая трата времени. Смешно наблюдать за их жалкими потугами. Впрочем, иногда они доставляют некоторые неудобства. И можно было бы их понять чисто по-человечески, если бы не их фатальная жадность и склочность. Пусть бесятся, поделом им! Ха-ха! Мне даже приятно видеть, как они мучаются, исходят на крик, брызжут слюной, а поделать ничего не могут. Они заслужили это, в конце концов. Лично мне абсолютно ничего не нужно из барахла этого идиота, но я и чайной ложкой с ними не поделюсь.

Когда она произносила последние слова, в глазах её загорелся какой-то безжалостный победный огонь. И вообще она вся как-то очень сильно изменилась, будто превратившись из одного человека в другого. Её тон и речь преобразились до неузнаваемости, она перестала изображать из себя скромную безутешную вдову, приняв облик довольно стервозной дамы с жёстким характером. Я не нашлась, что ответить на эти откровения, касающиеся чужих семейных неурядиц, поскольку не знала, что могло заставить её так поступать. Возможно, у неё были веские основания для этого, да и не моё это дело. Но такая резкая перемена в её поведении несколько настораживала и наталкивала на мысль, что либо она хорошая актриса, либо страдает раздвоением личности.

Тем временем, отодвинув гобелен, Лаура нажала рукой кнопку на стене. В потолке звёздообразно раздвинулось круглое отверстие, открывая люк, и сверху в комнату бесшумно опустилась лёгкая винтовая лестница. Хозяйка жестом пригласила меня подняться наверх.

— Хочешь посмотреть чердак? Там тоже всё оборудовано для комфортного проживания и, как мне кажется, гораздо больше подходит для таких девчонок, как мы. Она легко взбежала по ступенькам вверх.

Я не без опаски поднялась на залитую солнцем мансарду. Здесь было всё совсем по-другому. Одна огромная комната, больше похожая на просторный зал. Минимум мебели. Точнее, почти полное её отсутствие. Лишь низенький чёрный диван посреди комнаты и четыре плоских экрана телевизоров, подвешенных по периметру прямо под потолком. Возле стены — два динамика внушительных размеров, подсоединённых к музыкальному центру, и простой металлический стеллаж с большим количеством дисков. Противоположная стена была сплошь застеклена от пола до потолка, отчего вся комната хорошо освещалась, а на улицу открывалась шикарная панорама. Меня поразило то, что в этой комнате практически игнорировалась какая-либо цветность, за исключением контрастного преобладания чёрно-белых тонов. На полу — серое ковровое покрытие. На белых стенах также висело несколько абстрактных чёрно-белых картин непонятного содержания. Я посмотрела на Лауру. Сидя на корточках, она вставляла диск в привод плеера, продолжая с интересом наблюдать за моими перемещениями в комнате. Поборов в себе робость, я подошла к огромному окну и заглянула вниз: по Садовому кольцу медленно ползли потоки машин. Внезапно, кажется впервые за всё время моего пребывания в этом городе, мне в голову пришла некая здравая мысль: «Господи, что я здесь делаю?» Я уже собиралась задать этот вопрос своей новой знакомой, но неожиданно из динамиков раздалась быстрая и ритмичная музыка; вздрогнув, я обернулась — и так и застыла с открытым ртом.

Лаура освободилась от обуви и сбросила с себя шаль прямо на пол. Послав мне чарующую улыбку, она сорвалась с места и стремительно закружилась по комнате в каком-то безумном энергичном танце. Я обалдело уставилась на неё, не в силах произнести ни слова. Подобно большой чёрной птице, взмахивая руками точно крыльями, она порхала в стенах этого непонятного чёрно-белого помещения. Её танец представлял собой сочетание балетного искусства и акробатического мастерства. У неё была отличная растяжка, и в прыжке она делала такие безупречные шпагаты, опасные сальто и другие сложные элементы, которым позавидовали бы мастера спорта по гимнастике. Я, как заворожённая, смотрела на это неожиданное представление и не могла оторвать взгляда. Периодически у меня буквально глаза на лоб вылезали, ибо это действительно был очень странный танец. Двигалась она так, будто закон земного притяжения для неё был не писан. Словно теряя невесомость, она летала по комнате, или какая-то неведомая сила подбрасывала её вверх. Пару раз с разбегу она запрыгнула на стену и, пробежавшись по ней, приземлилась на пол, сделав сальто назад. Наконец, выбежав на середину комнаты, Лаура принялась крутить фуэте с такой нереальной скоростью, что её практически не было видно; до меня доносился лишь лёгкий ветерок, а её быстро мелькавшая тень казалась бесплотным духом из потустороннего мира. Она танцевала босиком, но при этом легко вставала на пальцы ног, как балерина на пуантах. Мне трудно было поверить в то, что человеческое тело способно вытворять такое. Когда она пробегала мимо меня, я могла видеть её лицо. Оно постоянно менялось. То в нём отображалось исступление, то боль, или же в её глазах загорался огонь ненависти, то страсть, то нежность… и ещё столько много всяких эмоций и чувств, что трудно передать словами. Лаура выражала себя в танце на все сто процентов, выплёскивая в своих движениях всё то, что хотела, но не могла сказать. Она обладала абсолютным талантом к перевоплощению и превосходным чувством ритма. Я никогда ещё не видела столь прекрасного эмоционального выступления. Музыка закончилась, и Лаура упала на пол в изнеможении.

— Ну как? — тяжело дыша, спросила она, поднимаясь. На лбу у неё блестели капельки пота.

Я некоторое время ловила ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, и не могла говорить, поражённая невероятным зрелищем, которое мне только что довелось увидеть.

Лаура явно была довольна произведённым ею на меня эффектом.

— О! У тебя ТАКИЕ глаза! — весело засмеялась она. — Этот танец называется «Тени». Вообще-то его надо исполнять вдвоём с партнёром. Раньше он у меня был, но когда он… В общем, когда его не стало, я переделала танец под себя и стала танцевать соло. Тоже ведь неплохо, правда?

— У меня просто нет слов! — воскликнула я, наконец обретя дар речи, но всё ещё находясь под впечатлением от увиденного. — Здорово! Вы потрясающе танцуете. Это же каким надо быть профессионалом, чтобы выполнять такие сложные вещи!

— Хм… В детстве и юности я занималась художественной гимнастикой, и до сих пор стараюсь поддерживать форму. Но, к сожалению, не всегда хватает на это времени.

— Всем бы иметь такую форму! — искренне восхитилась я. — Кому-кому, а уж мне-то до вас точно далеко.

— Я бы могла войти в сборную России, но меня вовремя «ушли», — продолжила Лаура, отходя в другой конец комнаты и подбирая шаль.

— То есть как это — «ушли»? — не поняла я, идя за ней.

— Элементарно, — она повернула ко мне красивое лицо. Взгляд её больших печальных глаз стал колючим и жёстким: в них читалась всё ещё не прощённая сильная обида. — В семнадцать лет я упала с гимнастического бревна и получила травму позвоночника. Травма была серьёзной, но можно было бы восстановиться. На лечение и реабилитацию нужны были средства и время, поэтому меня просто выкинули за борт, как отработанный материал, заменив другим, более свежим мясом, а мне предложили альтернативу — танцевать в кордебалете для сластолюбивых самцов.

— Не может быть! — возмутилась я. — Вы такая талантливая! Уверена, что они многое потеряли! Вы и сейчас выступаете?

— Нет, с этим давно покончено. Теперь я могу себе позволить танцевать просто для себя и моих друзей.

— Этот мир слишком жесток и несправедлив… — пробормотала я, тронутая до глубины души, печальным рассказом Лауры.

— Как видишь, — усмехнулась она. — У меня есть множество причин, чтобы ненавидеть людей и всю их социальную систему в целом.

— Да… В какой-то степени мне это знакомо… — согласилась я.

Лаура весело посмотрела на меня.

— А теперь скажи, где тебе больше нравится — внизу или наверху? — спросила она, уже стоя возле лестницы.

— Даже и не знаю. И здесь и там хорошо. По-своему.

— Согласна. Может, чайку?

Мы спустились обратно в квартиру, и она угостила меня чаем с шоколадными конфетами. Большая кухня оказалась вполне современной, оборудованной по последнему слову техники; в неё было понапихано всё, что только можно, для того, чтобы до минимума сократить работу женщины на кухне. Я увидела много всяких хитрых приспособлений и приборов, назначение которых мне было незнакомо, но спросить я постеснялась, чтобы не показаться совсем уж дремучей.

— Это моё самое излюбленное местечко в квартире после ванной, — поделилась Лаура. — У меня их, кстати, две — одна с джакузи. Захочешь побаловаться — всё к твоим услугам.

Интересно всё-таки, с чего вдруг такое гостеприимство?

Я обратила внимание на огромную картину в рамке, выполненную маслом, на которой Лаура была изображена абсолютно обнажённой. Чёрные развевающиеся волосы и горящие зеленые глаза делали её похожей на ведьму.

— Хочешь себе такую же? — спросила она, улыбаясь.

— Да нет… — смутилась я. — Зачем она мне? И потом, я бы не смогла позировать художнику в таком… откровенном виде.

— Такая стеснительная? — засмеялась она. — Ну ничего. Это поправимо. Так ты расскажешь, что с тобой стряслось за последние двенадцать часов?

— Я приехала сегодня утром с первой электричкой, чтобы подать документы в институт и найти себе жильё на время экзаменов. А тут на меня вдруг ни с того ни с сего посыпались разные неприятности. Сначала меня ограбили возле вокзала, потом забрали в милицию, ну а дальше появились вы и…

— Замечательно. Тебе очень повезло, что ты обратилась именно ко мне. Ведь я в основном тем и занимаюсь, что помогаю таким, как ты.

— Таким, как я? В смысле, каким это — таким?

— Бедовым девочкам. Которые тащат за собой все неудачи, какие только есть, поскольку не умеют защищаться.

— Да, похоже, в чём-то вы правы… — согласилась я. — Но только почему-то все эти неприятности начали сыпаться на меня, едва я приехала в этот город; хотя и раньше у меня бывали трудности, но чтобы всё так сразу…

— Гораздо раньше, поверь мне. Намного раньше, если ты вспомнишь как следует. Запомни: этот город не любит наивных, витающих в облаках дурочек, которые не знают нескольких элементарных, но важных правил успешной игры.

Внезапная неприятная догадка осенила меня.

— Скажите, а вы случайно не эта… Как это называется… ну… — я вспомнила «мамку» в отделении милиции с её сомнительным предложением. — В общем, хочу чтоб вы знали: я не ищу себе приключений на свою…

— Ааа… Нет-нет… — она поняла, что я имела в виду и залилась весёлым смехом. — Не волнуйся. Даже близко не угадала.

— Честно говоря…. Тогда не знаю. Я вообще-то звонила по номеру, который мне дала одна девушка на вокзале, и она убеждала, что это телефон какого-то салона магии. Но в таком случае откуда взялись вы? Что я должна думать и…

— Худенькая блондинка? — перебила она меня. — И говорит так быстро-быстро?

— Вы её знаете? — удивилась я.

— Ну конечно! — продолжая смеяться, она дружески хлопнула меня по коленке. — Это моя лучшая подруга Кира, мы живём вместе, но сейчас её нет. И мы действительно в некотором роде оказываем магические услуги населению. Но только избранной его части. Возможно, не самой лучшей с человеческой точки зрения, но точно более выгодной — с экономической. А за что тебя забрали в участок, если не секрет?

— Ну… — мне не очень приятно было это вспоминать. — Двое подростков стащили у меня рюкзак со всеми моими деньгами — мне даже не на что было позвонить по телефону, — и я не придумала ничего лучшего, как встать в переходе с протянутой рукой. Да, я, наверное, полная идиотка… Милиционер потребовал у меня документы, но поскольку мой паспорт был в украденном рюкзаке, меня посадили в тюрьму как антисоциального элемента.

— Кого? Анти со циа… — внезапно она взорвалась от смеха и принялась так сильно хохотать, что я даже испугалась, не случилась ли с ней истерика. Но она быстро взяла себя в руки и успокоилась.

— Значит, вы — социальный работник? — сделала я новое наиглупейшее предположение.

— Ммм… Да? — Лаура подняла вверх красивые чёрные брови, едва сдерживаясь, чтобы вновь не засмеяться. — Ну в каком-то смысле, да…

«Социальный работник» — пробормотала она.

Зажимая рот рукой, Лаура отошла к шкафчику, достала графин и налила рубинового вина в два бокала — по половине себе и мне.

— Выпей. Это придаст тебе сил, — сказала она, поставив бокал передо мной.

— Да нет… Извините, но вообще-то я не пью, — попробовала отказаться я.

— Лёгкое вино, не более того. Почти компот. Давай. За твоё освобождение! — она подняла свой бокал и слегка пригубила из него.

Я осторожно отпила глоток. Вино оказалось приятным на вкус. Я сделала ещё пару глоточков и внезапно одним залпом осушила весь бокал, чего со мной никогда ещё не случалось. Мне показалось, моя новая подруга осклабилась как-то по-звериному. Как волчица. Но, возможно, мне это только померещилось. Лаура пересела на кожаный диванчик и, поджав одну ногу под себя, затянулась кальяном. Она предложила и мне, но я отказалась. На неё было приятно смотреть, и я невольно залюбовалась ею. В своей расслабленной позе на этом изящном диване она походила на первую наложницу богатого арабского шейха.

— Да ты не волнуйся. Считай, что все твои беды и неудачи уже в прошлом. Всё это легко поправимо. Мы поможем тебе, но вот только…

— Только — что? — я почувствовала, что начала пьянеть, причём как-то уж слишком быстро, хотя Лаура и заверила, что вино лёгкое, но, может, это у меня с непривычки…

— Ты должна будешь отработать, — продолжила она, отставив свой бокал и внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Да, конечно. Без проблем. Я могу прибраться в квартире, в магазин сходить… — понесла я какую-то чушь. Хмель ударил мне в голову, и приятное тепло разлилось по всему телу. Наверное, я совсем опьянела…

Она криво усмехнулась, и опять мне почудилась волчья улыбка.

— Какие же вы дикие — ведьмочки с глубинки, — сказала она, выпустив изящную струйку дыма. — Но мне это нравится. Городские совсем поистаскались, а у вас сил хоть отбавляй. Вот что значит — черпать силы от самой Природы. Знаешь, ты мне напоминаешь меня в юности. Только я с Воронежа, а ты с Велижа. Нас, воронежских, здесь в Москве пруд пруди, а вот о велижских я что-то ещё не слышала. Значит, будешь первой из первых. Как профессионал, должна тебе сразу сказать, что ты уже имеешь уровень достаточный для того, чтобы жить в этом городе как королева. Только ты об этом ещё не догадываешься. И никто не подсказал, не научил, как пользоваться тем богатством, которое тебе как снег на голову свалилось, верно?

То ли из-за ужасной усталости, то ли от вина, выпитого натощак и подействовавшего слишком сильно, но я совсем потеряла чувство реальности и слушала эту странную женщину, развесив уши. Она казалась мне потрясающей, такой необычной, и говорила так красноречиво и убедительно, что я почти влюбилась в неё.

— Я помогу тебе раскрыться. Ты ведь мне доверяешь? — спросила она ласково, смотря мне в глаза. А мне показалось, что прямо в душу.

— Да…

— Тогда не будем больше тратить время впустую, пойдём, проведём один небольшой ритуальчик — у нас для этого есть специальная комнатка. После чего ты навсегда забудешь все свои дурацкие комплексы и сможешь делать всё, что только пожелаешь. Ведь свобода — это единственное, ради чего стоит жить и чего следует добиваться в этой жизни любой ценой. Ты согласна? — спросила Лаура, продолжая гипнотизирующе смотреть на меня, а я на неё — как кролик на удава.

— Согласна…

Не знаю, было ли это во сне или наяву. Если это и был сон, то он затмил все мои предыдущие кошмары, которые ни в какое сравнение не шли с тем, что мне пришлось пережить в эту ночь по своей глупости и доверчивости. Но, увы, это был не сон… Я действительно участвовала в каком-то странном и страшном Обряде; правда, я помню только некоторые его детали, поскольку от напитка, которым угостила меня эта женщина, я почти полностью утратила способность что-либо соображать. Лаура отвела меня в небольшую тёмную комнату наподобие кладовки, где не было окон, или же их занавесили плотными светонепроницаемыми шторами. Она зажгла несколько свечей, помогла мне раздеться до пояса и, произнося какие-то непонятные заклинания, дотронулась рукой до моей груди чуть повыше солнечного сплетения. А потом быстро отошла в тень. Я озиралась по сторонам, ища её, но тут внезапно что-то схватило меня, точно стальными клешнями, сковало и держало. Я попыталась вырваться, но не смогла даже пошевелиться. Невидимая горячая рука, зависающая в воздухе, что-то нарисовала у меня на теле, как раз в том самом месте, где до этого прикоснулась Лаура, причинив мне жгучую боль. Одновременно с этим я испытала сильнейший приступ ужаса, несколько притуплённый выпитым зельем. Потом Лаура вышла из темноты. Она тоже разделась и приблизилась ко мне в тусклом свете свечей. Я что-то увидела, точнее мне показалось, будто в груди у неё шевелится клубок змей или червей. Я истошно закричала и запоздало попыталась включить своё «оружие», но оно не сработало. Я почувствовала, как пол уходит у меня из-под ног, и потеряла сознание…

Среди ночи я очнулась, лёжа на большой чужой кровати. Грудь горела огнём, и меня терзали невыносимые кошмары. Чьи-то тени плясали у изголовья, слышался шёпот множества голосов. Голова была тяжёлой, мысли путались… Я вспомнила последние события, которые довели меня до обморока, но всё произошедшее казалось полным бредом. Я попыталась скинуть с себя наваждение, но оказалась бессильна, проваливаясь в отвратительное состояние, когда не можешь уснуть, но и не можешь проснуться до конца. Лишь когда забрезжил рассвет, кошмары стали отступать. Последние силы оставили меня, и я, наконец, отключилась.

Утром я увидела на своей коже проступившее красное изображение в виде звезды, каждый сегмент которой содержал внутри себя какие-то неизвестные символы и заканчивался головой змеи. Это было как ожог. Как клеймо на животном! Я чуть было не зашлась в крике от ужаса и отвращения, но инстинкт самосохранения подсказал мне, что нужно вести себя тихо и ни в коем случае не показывать своего страха этой безумной женщине. Сомнений нет, надо бежать отсюда, но так, чтобы это не выглядело как побег. Нужно прикинуться, будто я принимаю всё как должное, каким бы страшным и нелепым мне это не казалось, усыпить её бдительность, а, как только представится возможность, незаметно ускользнуть — и бежать, бежать без оглядки из этого страшного логова непонятно кого! Скрипнула дверь, и я быстро закрыла глаза. Кто-то прошёл по комнате и остановился рядом с моей кроватью. Моё сердце учащенно забилось. Ничего не происходило.

Осторожно приоткрыв глаза, я увидела совершенно голую женщину. Она стояла ко мне спиной перед зеркалом трюмо; я с ужасом разглядела у неё на копчике какой-то омерзительный отросток, словно маленький хвостик, который как-то мелко трясся. Когда она повернулась, я закрыла глаза и сделала вид, что ещё не проснулась.

— Не притворяйся спящей, — раздался надо мной раздражённый голос. — Ты не спишь, я знаю, я чувствовала твой взгляд. Давай, поднимайся и продолжим то, что не успели закончить вчера, поскольку ты оказалась слишком впечатлительной.

Я открыла глаза и посмотрела на пришедшую. Это была та самая девушка, которая на автостанции всучила мне свой злополучный телефон, и которым я так глупо воспользовалась. Тогда она казалась приветливой и улыбчивой, но сейчас её бледное лицо было перекошено от злобы.

— Послушайте, я… Вы меня, вероятно, не за ту принимаете… — охрипшим от волнения голосом пробормотала я.

Я из последних сил пыталась сохранить самообладание, но ужас моего положения был настолько очевидным, что я снова почувствовала страх, граничащий с отчаянием.

В этой девушке не было ничего человеческого.

— Лаура, Королева Тёмных Ведьм, недовольна твоим поведением, — заявила она. — И из-за тебя мне тоже достанется. Не стоит впадать к ней в немилость с самого начала.

— Королева ведьм? — я сглотнула комок в горле.

— Ты что, с луны свалилась? Только что узнала? И ОНА, и Я, и ВСЕ, и ТЫ тоже, — сказала она подчёркнуто медленно и членораздельно. — МЫ все Тёмные, и для тебя же будет лучше, если ты перестанешь корчить из себя идиотку!

— И я тоже… тёмная? — едва удалось выдавить мне из себя.

— А ты как думаешь?

— Нет, — прошептала я. — Я не верю. Что вам от меня нужно?

— Разве тебе не сказали, что ты должна будешь отработать? Ну, ты и согласилась. Так в чём же дело?

— Наверное, я не совсем то имела в виду, что имели в виду вы, и…

— Хватит болтать! Ну-ка, поднимайся! — она грубо схватила меня за руку и скинула с кровати на пол. Я закрыла голову руками, пробуя вновь и вновь «включить» свои глаза, но всё было бесполезно. Моё, как я полагала, безотказное оружие покинуло меня. Я даже не могла сфокусировать взгляд на одном предмете. Зелье, всё ещё циркулирующее в моём организме, напрочь отключило мою способность воздействовать на что-либо посредством мысли. Глаза болели и слезились от дневного света.

— Ладно, — неожиданно вдруг смилостивилась блондинка. — Похоже, ты действительно не врёшь. Даю тебе сроку девять часов, чтобы прийти в себя! А потом… мы всё-таки закончим то, что начали, — добавила она зловещим голосом, от которого у меня по коже пошли мурашки.

Она ушла, громко хлопнув дверью.

«Тёмная ведьма. Лаура принадлежит к тёмным — и ты тоже»… Господи, что же это за адский бред?!

Мне стало хуже, и я пролежала до вечера на кровати, тщетно пытаясь придумать способ, как мне выбраться отсюда, но мои мозги точно расплавились и совсем перестали соображать от проклятого вина. Наконец мои нервы сдали, я встала, быстро оделась и решила выйти прямо и не таясь. Просто открою дверь и уйду. Даже если мне придется вступить в драку с этими сумасшедшими ведьмами, я вырвусь отсюда во чтобы то ни стало. Или погибну. Одно из двух. Взявшись за ручку, я обнаружила, что дверь заперта на замок. Проклятье! Подёргав ручку, я сползла спиной по двери, села на пол и тихонько заплакала от бессилия и страха неизвестности. Взгляд мой упал на окно, и во мне затрепетала было надежда, но я вспомнила, что квартира находится на 9-ом этаже, а я всё же не птица…

Но тут кто-то позвонил во входную дверь.

Звонок повторился несколько раз тревожно и настойчиво. Сквозь шум в голове я услышала, как открылась дверь и раздались голоса. Говорили на повышенных тонах.

— Нам надо довести ритуал до конца! — донёсся из коридора голос Лауры.

Я приложила ухо к двери, чтобы слышать разговор более отчётливо.

— На каком основании? — спросил чей-то дребезжащий голосок, больше похожий на детский.

— Вас это не касается! Девушка у нас, и пришла она сюда сама по своему собственному желанию.

— Вы что же, предложили ей выбор? Она должна была ознакомиться с двумя вариантами и лишь по истечении девяноста дней принимать какие-либо решения. Читайте устав.

— Это лишняя трата времени. Налицо все признаки того, что она пошлёт вас к чертям собачьим.

— Договор нарушен…

— Плевать я хотела на ваши идиотские бумажки! Они ничего не значат!

— Я доведу содержимое ваших речей до сведения высших инстанций, и у вас возникнут большие неприятности!

Я едва успела отскочить от двери, потому что внезапно она распахнулась и яркий свет от лампы ударил мне в глаза, вызвав в них резкую, обжигающую боль. Ослеплённая, прикрывая глаза рукой, я попятилась назад. Лаура, одетая в чёрный шёлковый халат до пят, вошла в комнату. Лицо её было искажено гневом, длинные прямые волосы, сейчас почему-то синего цвета, струились по плечам до пояса. Внезапно я вспомнила, где видела её. На автостанции в Ярцево… Монахиня, толкнувшая меня… В проём двери я увидела в коридоре пришедших — маленькую изящную старушку в соломенной шляпке, с большим старомодным зонтом в руке вместо трости, и двух, огромного роста, мужчин в костюмах и при галстуках, один из которых был в фуражке таксиста с козырьком и держал на руках маленькую собачку.

— Ну что? Очухалась? — Лаура больно вцепилась в мой локоть железной хваткой и потащила в коридор. — С вещами на выход!

— Забирайте! — она подтолкнула меня к «гостям», будто я была неодушевлённым предметом.

— Считай, что сегодня тебе повезло. Но мы ещё увидимся, и быстрее, чем ты думаешь, — проговорила она с плотоядной улыбкой, от которой меня бросило в дрожь. — Даже не сомневайся в этом.

Она кинула в меня мой рюкзак, я едва успела поймать его.

Не говоря ни слова, я поспешно вышла из квартиры вместе со старушкой и её сопровождающими, и мы все вместе, также молча, спустились на лифте вниз. Я бросила взгляд на старушку. Она чем-то смахивала на мисс Марпл из детективов Агаты Кристи. Возможно, своим чопорным одеянием в стиле 20-х годов. Её совершенно не злое лицо выражало праведный гнев в высшей степени.

Едва оказавшись на улице, я рванула со всех ног куда подальше от этих странных людей, передающих меня друг другу, словно вещь, и решающих мою судьбу. Они мне что-то кричали вслед, но я быстро нырнула в ближайший подъезд, выбежала с чёрного хода и, смешавшись с другими людьми, растворилась в вечернем городе. Я пробежала ещё несколько улиц, прежде чем окончательно убедилась, что погони за мной нет, и перешла на быстрый шаг, чтобы отдышаться. Я не знала, где нахожусь, и шла в неизвестном направлении, но испытывала огромное облегчение, будто мне только что чудом удалось избежать смертной казни.

Я пряталась за угол, едва завидев милицейскую машину, и выбирала наиболее безлюдные улочки для своих перемещений. Мне казалось, что все жители этого города, словно сговорившись, следят за мной с одной целью — причинить мне зло. Я долго бесцельно бродила по улицам, а потом решилась спуститься в метро. Денег на проезд у меня не было, но понаблюдав за пассажирами, я увидела, что некоторые из них проходят через турникеты бесплатно — по двое, а то и по трое человек. Выбрав самую худенькую девчушку, я пристроилась позади неё; вахтёрша в кабинке заметив это запоздало засвистела в свисток. Я успела сбежать по лестнице и прыгнуть в стоящий поезд, когда он уже начал закрывать двери.

Доехав до конечной станции, я поднялась на улицу и побрела куда глаза глядят. Впервые в жизни я ночевала под открытым небом. Зато теперь я имею полное представление о том, что чувствуют бездомные собаки, оставшись без крова и еды. Мои блуждания привели меня к мосту на набережную Москвы-реки. Спустившись под мост, я забилась в какую-то вонючую нишу и, откинувшись спиной на рюкзак, в полном изнеможении закрыла глаза. Голова кружилась от голода и ведьминского зелья. Татуировка на груди горела адским огнём. Я не могла уснуть. Тяжёлые мысли вперемешку с бредом мучили меня до самого утра. Открыв посреди ночи глаза, я наблюдала страшные вещи, и снова закрывала их, чтобы не видеть этого кошмара.

Похожие на зомби, люди с тёмными пустыми глазницами ходили по берегу или сидели вокруг костров, раскачиваясь из стороны в сторону, словно в каком-то безумном трансе. Господи! Дожить бы до утра!

Я твёрдо решила уехать обратно в Велиж и больше никогда не возвращаться в этот Город Проклятых! Только вот где взять денег на обратный билет?

 

Глава вторая МИСС МАГДА

Я уныло брела по улице, двигаясь в людском потоке, покинув на рассвете своё неуютное убежище под мостом. Мои глаза вновь «заработали». Это, к радости своей, я обнаружила, когда поднявшееся утреннее солнце осветило берег, по которому я шла: посмотрев на солнце, я привычно не ощутила никакого напряжения и боли в глазах.

Оказалось, что вчера с перепугу я довольно далеко переместилась на окраину, забредя в какую-то промышленную зону. «Зайцем» я добиралась на автобусе до тех пор, пока зашедшие контролёры не высадили меня. Вернувшись к полудню в центр, я сразу принялась искать ломбард, чтобы заложить бабушкины часы с тонким золотым браслетом — единственную ценность, которая у меня ещё оставалась. Люди спешили по своим делам — кто на работу, кто ещё куда-то. Меня перестало шокировать их большое количество, особенно после ночёвки под мостом и всего того, что мне пришлось пережить вчера. Пройдя по подземному переходу, я вышла на оживлённую площадь и побрела вдоль домов. На противоположной стороне дороги я наконец-то увидела искомую надпись «ЛОМБАРД». Я уже собиралась перейти улицу и стояла в ожидании, когда загорится зелёный свет на светофоре, как услышала сильный визг тормозов: одна из проезжавших машин резко затормозила, сдала задним ходом и, наехав на пешеходный переход, остановилась прямо передо мной. В автомобиле открылось окно, и в нём показалась уже знакомая вчерашняя старушка. Моё сердце тревожно забилось. Я тут же повернулась и пошла прочь. Машина последовала за мной. Я ускорила шаг, в любую секунду готовая пуститься наутёк. Машина не отставала и продолжала ехать рядом с тротуаром, но у меня уже не было сил на новое бегство. Я не знала, куда мне бежать.

— Нам надо поговорить, мы не хотим причинять тебе зла, просто выслушай, прошу, а потом пойдёшь, куда тебе вздумается, — сказала старушка обиженным детским голосом.

Я остановилась, машина тоже. Женщина высунула голову в открытое окно, придерживая рукой шляпку от ветра.

— Где ты скрывалась? Мы всю ночь искали тебя, — спросила она.

— Зачем… — устало промямлила я, смотря в одну точку остановившимся взглядом.

— Ты голодна? — поинтересовалась старушка вместо ответа. — Ну конечно! Что же я спрашиваю! Бедняжка…

Я хотела быть гордой и соврать, но всего лишь тихонько кивнула. Этому страшному Городу с его безжалостными, коварными обитателями почти удалось сломать меня…

Она повертела головой по сторонам, что-то ища глазами.

— Пойдём вон туда, посидим, поговорим, — предложила она, кивнув на небольшую закусочную неподалёку.

В ту же секунду водитель с готовностью вышел из машины. Я сделала шаг назад, собираясь дать дёру, но он успокаивающе улыбнулся мне, взяв под козырёк, и открыл дверь перед старой дамой. Её пёсик первым выпрыгнул на асфальт, отряхнулся, и подбежав ко мне, встал на меня передними лапками, с любопытством обнюхивая.

— Чарли, подожди меня в машине, я ненадолго покину тебя, — сказала ему старушка. — Аврил, дорогой мой друг, развлеки его, пожалуйста, чтобы он не скучал, — попросила она шофёра.

— Есть, мэм, — невозмутимо улыбаясь, ответил тот, галантно подавая ей руку и помогая выйти из машины.

В кафе от запахов горячей еды у меня моментально закружилась голова. Мы сели за самый уединённый столик в углу. К нам тут же подошла приветливая официантка, чтобы принять заказ.

Я с жадностью набросилась на еду. Со вчерашнего утра у меня во рту не было маковой росинки.

Старушка с интересом наблюдала за тем, как я поглощаю яичницу с булочками, и молчала, не мешая мне утолять голод.

— Хороший у тебя аппетит, — заметила она.

— Извините… — я чуть не подавилась. Дикий голодный зверёк уже покинул меня, и вернулись нормальные человеческие чувства вроде стыда и стеснительности.

— Да нет, не стесняйся, я просто так тебе позавидовала. В иной день я и чайной ложки съесть не могу. Молодость! — Она с грустью посмотрела на свой нетронутый чай и внезапно спросила резким тоном: — Как тебя угораздило?

— Угораздило — что? — не поняла я.

— Всего лишь один день в Вавилоне, а уже якшаешься с Тёмными? Ну и как тебе? Понравилось?

— В каком ещё Вавилоне? О чём вы говорите? И кто это — Тёмные? Не понимаю… — но тут я вспомнила слова девушки Киры о том, что они какие-то «тёмные», и я якобы тоже.

— Лаура, та женщина, которая вызволила тебя из тюрьмы, — она главная у Тёмных. И Кира, и все остальные, — они навьи — прислужницы Мага Тьмы, без морали и совести поправшего все законы — человеческие и магические.

Я не знала, что сказать на такое заявление. Возможно, те две девушки в огромной квартире на улице Фадеева и эта старушка в придачу — все вместе взятые, слегка «не в себе», хотя… Я невольно поёжилась, вспомнив страшный ночной обряд и невидимую руку в темноте, начертавшую у меня на теле странное изображение, а ещё этот шевелящийся клубок змей в груди у Лауры… Неужели мне всё это привиделось? Но тогда как быть с татуировкой? Боль от неё немного притупилась, но всё ещё давала о себе знать, особенно когда одежда случайно соприкасалась к ней.

Старушка опасливо посмотрела по сторонам и вдруг, наклонившись ко мне, раздвинула рубашку на моей груди. Она тут же отпрянула назад, издав сдавленный вскрик возмущения. В её голосе слышались гневные нотки.

— Так вот, значит, как они вербуют к себе наивных ведьмочек! Теперь мне всё понятно!

— Простите… Вы меня, что ли, имеете в виду? — спросила я, застёгивая блузку на все пуговицы.

— А кого же ещё? Они тебе хоть что-нибудь потрудились объяснить?

— Нет. Надо было расспросить в подробностях? Если хотите знать, я вообще понятия не имела, что меня куда-то вербуют!

— Тогда вот что я скажу тебе, дорогая. Этот их противоестественный, мерзопакостный обряд не может считаться признанным действительным. Устав для Тёмных и Светлых — один: честный поединок в борьбе за каждую привлечённую Душу. Тебе должны были предоставить выбор. И это решение должно было быть исключительно твоим. Скорее всего, тебя напоили сонным напитком и склонили к ритуалу, воспользовавшись твоим беспомощным состоянием, поскольку ты утеряла контроль над собой. Ведь так всё и было, верно?

— Да… вроде так. Она угощала меня вином, а потом я отключилась. Наверное, подмешала какой-то наркотик, я даже и сейчас ещё не до конца отошла от него. Но мне слишком трудно вас понять. Я догадываюсь, что со мной что-то не так, но…

— Всё с тобой так! Вот только… Скажи: ты всегда доверяешь первому встречному? Такая наивная?

— Разве у меня был выбор? Мои вещи и документы украли, меня забрали в милицию, как последнюю попрошайку или проститутку. В кармане — ни копейки, и я никого не знаю в этом огромном городе. А тут, точно ангел, появилась эта милая девушка, освободила меня и любезно предложила помощь. Что мне ещё оставалось? Откуда мне было знать, что это ловушка?

— Ну что же… Ты начинаешь узнавать жизнь. Но не всегда так будет, поверь. Запомни только одно раз и навсегда: в словах Тёмных нет ни слова правды — одна только ложь и пыль в глаза. Нельзя верить никаким их обещаниям и посулам. Ты ещё легко отделалась.

— Хорошо. Допустим, так. Но почему я должна доверять вам? — задала я вполне резонный вопрос.

— Да, действительно… — махнула она рукой, соглашаясь. — Время. Оно само всё расставит по своим местам. Но позволь задать тебе ещё один вопрос. Зачем ты вообще приехала в Москву? В это прибежище порока и разврата. Да, вижу, что ты не в курсе, но в наших кругах Москву называют вторым Вавилоном; и если его жители не одумаются и не изменят образ своих мыслей, его ждёт та же участь, что и библейский. Это время уже не за горами, и ждать осталось совсем недолго. Итак, какова цель твоего приезда в этот город?

— Я приехала только для того, чтобы попробовать поступить в ветеринарную академию. Разве в этом есть что-то плохое?

— Так вон оно что! — радостно воскликнула она.

— Это что-то меняет?

— Всё меняет! Милая моя! Конечно же ты поступишь в институт, даже не сомневайся в этом. Только ты поступишь в самый лучший медицинский институт. Ты станешь очень хорошим дипломированным врачом и сможешь помочь многим людям. Тебе это по роду написано.

— Правда? Вы так думаете? — невольно улыбнулась я, кажется впервые за всё время, что провела в Москве.

— Я не думаю, я знаю! У тебя дар, который не может быть проявлением тёмных сил. Используя его, ты сделаешь очень много добрых дел в своей жизни. Твоё призвание — исцелять тела и души. Правда непонятно, почему ты выбрала профессию ветеринарного врача.

— Даже и не знаю… Я люблю животных, и потом, я работала в ветеринарной клинике, где один очень хороший человек посоветовал мне стать ветврачом. А откуда, кстати, вы узнали о моём даре? — с подозрением спросила я, спохватившись. — И каким образом вам вообще стало известно о моём существовании и о том, что я была в той квартире на Фадеева?

— Тебя не должно пугать это, а вот откуда узнала Лаура — мне тоже очень интересно! Она, как спрут, нет, скорее, как паук, сидит и подстерегает новую жертву! У тебя, бедняжки, совсем нет защиты, но она у тебя будет, клянусь своей шляпкой и Чарли! Нет, пожалуй, только шляпкой: нехорошо всё же клясться живым существом, пусть даже и таким сварливым, как Чарли…

Я снова улыбнулась. Моя собеседница казалась мне забавной и безобидной. По всей вероятности, мне не стоит её опасаться.

— Я не могу сказать точно, но эта блондинка Кира, подруга Лауры, приезжала к нам в Велиж, и это именно она предсказала мне скорый переезд в Москву. Хоть я и не поверила ей тогда, но так оно всё и случилось. Я теперь, конечно, понимаю, что сделала огромную глупость, решив воспользоваться телефоном, который она мне дала, якобы желая помочь…

— Да уж, эти проходимки — мастерицы пользоваться «сарафанным радио». Но ничего. Главное, что мы приехали до того, как они успели обработать тебя по полной программе.

Я вспомнила ночь, проведённую в квартире Лауры, и мурашки снова пробежали у меня по коже. Понемногу я начинала чувствовать к этой старушке доверие, и мне даже стало стыдно за своё дурацкое поведение в качестве «благодарности» за то, что она спасла меня от этих сумасшедших.

— Вы меня, бога ради, извините. Я довольно дико повела себя вчера вечером… — смущённо начала я объяснять ей своё вчерашнее бегство. — Просто я жутко перепугалась. То, что произошло прошлой ночью, было настолько ужасным, что я почти потеряла голову. Никогда бы не хотела пережить подобное ещё раз. Я действительно очень благодарна вам за то, что вы избавили меня от общества этих страшных и неприятных людей.

— Ничего-ничего. Не извиняйся. Я всё прекрасно понимаю. Но ты права, теперь ты в безопасности и никто больше не посмеет проявить какое-либо насилие над твоей личностью.

— Даже не знаю, как и быть… — грустно вздохнула я, спускаясь на землю. — В данный момент мне совершенно негде жить и у меня совсем нет денег. Меня ограбили в первые десять минут, едва я сошла с поезда. Слава Богу, хоть документы не взяли… Я так понимаю, самое разумное, что я могу теперь сделать, — это поскорее вернуться домой и забыть обо всех своих радужных планах и перспективах. Хотя… и дома-то мне тоже не жить… Что же мне делать? Может, мне в Смоленск уехать?

— Даже не думай! И не переживай о таких мелочах, как деньги или кров над головой. Я помогу тебе. Мы все поможем тебе.

— Вы — ВСЕ? Вас, что ли, много? И кто вы такие? Зачем вам мне помогать?

— Всему своё время…

Опять какая-то тайна! Не нравится мне это…

— Но взамен… — я вопросительно посмотрела на старушку, вспомнив условие, которое мне выдвигала Лаура.

— Ничего! Только если сама не захочешь отблагодарить, — схитрила она.

— Похоже, у меня нет другого выхода. Но и вы не обязаны мне помогать. Ведь так?

— Я не обязана, но тем не менее я помогу. И только потому, что ты достойна того, чтобы тебе помогли. Ты всё ещё пока не доверяешь мне, но это пройдёт, как только ты убедишься в том, что мы тебе не враги.

— Это всё очень странно… Лаура тоже предлагала помощь, и вот чем это едва не закончилось…

— Лаура и я — это как небо и земля. Не будем вдаваться в подробности, кто из нас земля, а кто небо. Но, наверное, я должна тебе представиться? — она протянула мне маленькую руку, и я пожала её прохладные, высохшие пальцы. — Я одна из Светлых ведьм, хранительница манускриптов Друидов. Меня зовут Магда, но все называют меня «мисс», потому что я всё ещё не замужем.

— Разве вы англичанка? — спросила я; теперь она ещё больше показалась мне похожей на мисс Марпл.

— Нет, — захихикала она. — Считай, что это моя партийная кличка.

— Ясно… — улыбнулась я. — А меня зовут Майя. Майя Матвеева. Кличка у меня в школе была — «дикарка» или «дикая Майя».

— Дикая Майя! — воскликнула Мисс Магда. — Однако, дети — жестокие создания… Но я и так знаю твоё имя. Впрочем, недолго тебе с ним ходить.

— Как это понимать? — насторожилась я. — Интересно, почему все знают моё имя? Лаура, например, тоже знала; правда, наврала, что лейтенант ей сообщил.

— Когда придёт время, ты всё узнаешь… — снова уклонилась она от ответа. — Вижу, ты очень устала и порядком намаялась, поэтому скажи-ка лучше вот что. Ты как? Чистюля? Ну в том смысле, что не разбрасываешь вещи где попало, посуду за собой моешь.

— О да! — усмехнулась я. — Это мой бзик с детства…

— Тогда решено! Я разрешаю тебе пожить в квартире моей двоюродной сестры — она до самых заморозков живёт за городом, — а потом что-нибудь ещё придумаем. Так что, если у тебя нет никаких других планов, то едем прямо сейчас смотреть квартирку.

Я снова взглянула на старушку. В её облике не было ничего зловещего и враждебного, особенно в сравнении с Лаурой — с её резкими переменами в настроении и странными припадками смеха, больше похожими на истерические.

— Хорошо… — согласилась я, решив в последний раз слепо довериться судьбе. Будь что будет. И если меня снова попробуют запереть в очередной квартире, я буду сражаться как тигрица — не на жизнь, а на смерть.

Мы сели в машину, ожидавшую нас возле кафе. Тойтерьер вырвался из рук громадного Аврила и, запрыгнув ко мне на колени, принялся лизать моё лицо, смешно виляя купированным хвостиком.

— Удивительно, обычно он никогда не идёт к незнакомым, а с тобой у него прямо-таки любовь с первого взгляда, — заметила Магда, изумлённо качая головой.

— Наверное, он чувствует, что я лечила животных. С животными у меня особый контакт, — я безуспешно пыталась увернуться от любвеобильной собачки.

— Чарли, я уже ревную, — шутливо сказала старушка своему псу. Я передала ей Чарли, и она посадила его в корзинку. Собака немного успокоилась и часто задышала, высунув розовый язычок.

Квартира сестры Мисс Магды находилась на окраине Москвы в пятиэтажной «хрущёвке» на втором этаже. Двухкомнатная клетушка с микроскопической кухней и совмещённым санузлом. Мисс Магда пощёлкала выключателем в коридоре — лампочки не включились.

— Кажется, проводка сгнила, — с досадой констатировала она.

— Может, просто лампа перегорела, — предположила я.

— Конечно, это скромное жилище ни в какое сравнение не идёт с квартирой на Фадеева, — сказала Мисс Магда, наблюдая за тем, как я рассматриваю облупленный потолок и запылённую старую мебель. — Хотя что-то мне подсказывает, что тебе здесь будет гораздо уютнее и спокойнее, чем там.

— На Фадеева было жутко, — призналась я, уже в который раз порадовавшись, что удалось унести оттуда ноги.

— Ну что ж, живи, — Мисс Магда торжественно взяла мою руку и вложила в неё ключи.

— Одно только одно условие… — добавила она.

— Какое? — снова немного напряглась я.

О, боги! Речь шла всего лишь о попугае…

— Корми, пожалуйста, Жако — он в соседней комнате — и не забывай поливать кактусы Полли два раза в неделю, иначе она меня прибьёт. Считай, что это и есть твоя плата. А то мне не очень-то с руки приезжать сюда каждый день с другого конца города.

— Вы могли бы забрать его к себе на время.

— Ну что ты! Чарли ужасный ревнивец. Он съест его при первой же возможности.

— Я всё равно не понимаю, почему вы мне помогаете… — я посмотрела на неё, всё ещё пытаясь уловить хоть какой-нибудь подвох. — Мне, конечно же, очень хочется вам верить, но жизнь учит тому, что бесплатный сыр — только в мышеловке…

— Поэтому-то, из-за своего неверья, люди и не могут добиться многого. Верить надо тому, кому можно верить. А ты с самого начала доверилась совсем не тем. Вот мне интересно — почему?

— Я тогда была в шоке. Наверное, плохо соображала…

— Да, ты уже говорила… Извини… Но я так сильно возмущена поведением Тёмных, их наглостью и вероломством… Они всегда плевали на все законы и соглашения. Такова их суть, — и проявляется она во всём, что бы они ни делали. Но на этот раз они перешли всякие границы допустимого!

Я промолчала, поскольку она вновь затронула тему, которая мне была не совсем понятна.

Мисс Магда положила на комод пачку денег.

— Этого тебе должно хватить на месяц, — сказала она.

— Нет-нет… Что вы… Не стоит. Это уж слишком… — попробовала отказаться я.

— Ты ужасная гордячка. Я знаю, что у тебя нет ни гроша. Поэтому давай сделаем так: я тебе даю в долг, а ты мне его возвращаешь, когда у тебя появится такая возможность.

Немного помявшись, я согласилась.

— Ну ладно… Договорились. Только… Вы даже не представляете, кем я себя чувствую и насколько мне всё это неудобно…

— Я всё прекрасно понимаю, но и я ведь тоже не всем помогаю; хотя, если бы могла, — осчастливила бы всех нуждающихся.

— Как вы думаете, — спросила я Мисс Магду после того, как она ознакомила меня с нехитрым хозяйством своей сестры, — а эта женщина, Лаура… она больше не станет искать меня?

— Она знает, что теперь ты под нашей защитой, но в любом случае осторожность тебе не помешает. И если тебе вдруг покажется что-то подозрительным или ты почувствуешь непонятный страх — пожалуйста, сообщи немедля. Опасность всё ещё остаётся очень высокой.

— А как мне вас найти?

Она на минуту задумалась, потом спросила:

— У тебя есть сотовый телефон?

Мне было стыдно признаться, что у меня его вообще никогда не было.

— Нет…

— В этом городе невозможно нормально существовать без сотовой связи, — сказала Мисс Магда.

Она ушла в соседнюю комнату и, порывшись в старом серванте, вернулась с телефоном в руке.

— Вот тебе мобильный телефон; он, правда, старенький — ни я, ни моя сестра давно им не пользуемся, — но работает он по-прежнему исправно, только его надо зарядить. Потом, когда у тебя появятся средства, купишь себе самый, как это сейчас говорит молодёжь, навороченный, со всеми «прибамбасами». Мой номер забит в записной книжке под именем Магдалена.

Внезапно мне захотелось обнять Мисс Магду, поднять на руки, как ребёнка, и закружить с нею по комнате.

— Скажите только честно, — спросила я. — Мне вас… Господь послал?

— Может быть, он, а может, кто-то ещё… — уклончиво ответила та. — Ну ладно. Не буду тебе мешать, располагайся тут, осматривайся. Завтра утром я тебе позвоню.

Когда она удалилась, я оглядела своё новое жилище.

И без того тесная квартира была завалена всяким ненужным, на мой взгляд, хламом, но я была в ней ОДНА. А главное — здесь был Душ. Я не имела возможности помыться как минимум два дня, и мне казалось, что на мне накопились тонны грязи, которые буквально притягивают меня к земле. Едва странная Мисс Магда отъехала со своим шофёром и собачкой, я наполнила ванну и, нетерпеливо сбросив с себя одежду прямо на пол, погрузилась в горячую воду со стоном наслаждения. Резкая, жгучая боль напомнила мне о том, что я всё ещё ранена. Нахмурившись, я посмотрела на свою татуировку: она горела уродливой красной звездой на моей груди. Выйдя из ванной, я старательно втёрла в неё крем и осторожно надела халат, стараясь не задевать воспалённую поверхность ожога.

Не хочу сглазить сама себя, но, кажется, жизнь налаживается. И, возможно, это только начало. У меня хорошее предчувствие.

Господи! Большое тебе спасибо за то, что послал мне эту добрую, чудесную старушку!

 

Глава третья АБИТУРИЕНТКА

На следующий день я уже подавала заявление в приёмную комиссию РГМУ. С этим у меня, как и обещала Мисс Магда, никаких проблем не возникло.

С утра в квартире раздался телефонный звонок. Звонили по городскому телефону. Я подумала, что это кто-то из знакомых сестры Мисс Магды, и решила не брать трубку, но после серии долгих и настойчивых звонков всё-таки набралась храбрости и ответила. Слава Богу, звонившей оказалась Мисс Магда. Милая старушка осведомлялась о том, как я устроилась, затем во всех деталях и подробностях объяснила мне, как проехать до института. Сначала она предложила прислать в помощь своего огромного шофёра со странным именем Аврил, от чего я, естественно, отказалась, решив, что не должна обременять их своими проблемами. Не хватало ещё, чтобы меня водили за ручку как малое дитя. Мисс Магда и без того слишком много сделала для меня, а мне неплохо бы и самой научиться справляться с такими элементарными вещами, как проезд на общественном транспорте до места назначения.

Пока закипал чайник, я покормила своего пернатого соседа и налила ему воды в поилку. Попугай, смешно тряся хохолком и пританцовывая на жёрдочке, трижды поклонился мне и сказал «спасибо». Я выглянула в окно и улыбнулась: на небе не было ни облачка. День обещал быть солнечным и тёплым. Переодевшись в лёгкое платье и босоножки без каблуков, в приподнятом настроении я вышла на залитую солнцем улицу. Меня поразил удивительный контраст по сравнению со вчерашним днем. Сегодня я шла по городу и больше не чувствовала себя никому не нужным испуганным щенком, брошенным на произвол судьбы. А ведь не далее как вчера я находилась на грани отчаяния. Трудности с перемещением по-прежнему оставались, но, как выяснилось, моя адаптация происходила гораздо быстрее, нежели я предполагала, и мне уже не казались такими злыми и чёрствыми жители этого города. Напротив, многие из них сегодня были вполне доброжелательными и даже участливо подсказывали мне дорогу. Возможно, свою роль здесь отчасти сыграло моё собственное восприятие окружающего мира на фоне возникших вчера многочисленных стрессовых ситуаций. Сегодняшний же день, по моим ощущениям, должен быть более спокойным и удачливым. Не прошло и часа, как я уже стояла в вестибюле одного из крупнейших медицинских вузов Москвы, изучая на стенде информацию для абитуриентов.

До первого экзамена оставалось ещё две недели с хвостиком. За это время нужно было успеть всё повторить, благо библиотека университета была открыта для поступающих, а мои конспекты лежали в рюкзаке, любезно не тронутые ворами, за что я им бесконечно благодарна.

Условия конкурса напугали меня не на шутку. Боженьки! Пятнадцать человек на место! Куда мне? Это же один шанс из пятнадцати… Расстроенная донельзя, я уже собиралась уйти побеждённой, даже не дойдя до поля битвы, но внезапно какая-то злость и самолюбивое упрямство взыграли во мне, заставив развернуться у дверей и подойти к столику приёмной комиссии.

Немного успокоившись и поразмыслив над ситуацией, я подумала о том, что готовилась к экзаменам целый год, а сдавать, по сути, нужно было те же самые предметы, что и в ветеринарную академию. Билеты с вопросами не могут сильно различаться. Словно боясь передумать, я быстро написала заявление, и вместе с паспортом и школьным аттестатом отдала его женщине, принимавшей документы.

Я стояла возле стенда, переписывая расписание предстоящих экзаменов и консультаций. Ну вот… Кажется, полдела и сделано. Ладно, пусть не полдела, ну хотя бы четверть…

— Ты после подготовительного? — раздался у меня за спиной голос. — В первый поток не прошла? — Оглянувшись, я увидела невысокую полноватую девушку с короткой стрижкой, постарше меня. Я не сразу поняла, что она обращается ко мне, но повертев головой по сторонам, убедилась, что возле стендов находились только мы вдвоём.

— Нет, я не училась на подготовительном, а к экзаменам готовлюсь сама, — ответила я.

— Ясно. Тоже по чьей-то протекции… Наверное, у тебя есть родственники в институте? — спросила она, как-то недобро посмотрев на меня.

— Нет… Моя единственная родственница — бабушка, которая живёт в Велиже.

— Так ты вообще приезжая? — с оттенком презрения в голосе воскликнула она, усмехнувшись. — Забавно! Я вот уже пятый раз пытаюсь поступить, закончила медучилище, работаю сестрой на две ставки, — и всё никак… Преподы валят нещадно на экзаменах неугодных и пропускают только тех, кто в «белых списках». А ты-то без блата, на что надеешься?

— На чудо, наверное… — пробормотала я, моментально сникая и теряя уверенность в себе. Её слова сильно расстроили меня.

Девица неопределённо хмыкнула и пошла к выходу с таким выражением лица, будто я была сумасшедшей.

Я почувствовала в кармане вибрацию. Оказалось, мне на телефон пришла «эсэмэска». Это было сообщение от Мисс Магды, прочтя которое, я улыбнулась, и покинувшее было меня хорошее настроение вновь вернулось ко мне.

«Ни о чём не волнуйся, пусть даже будет тысяча человек на место. Твоё место — уже ТВОЁ!» — прочитала я содержимое СМС.

— Ладно… поживём — увидим… — сказала я уже сама себе, убирая в сумку ручку и тетрадь.

Этой доброй маленькой женщине каким-то магическим образом удавалось внушать мне сильную убеждённость в том, что всё у меня получится. И в конце концов, должен же быть когда-нибудь и на моей улице праздник, помимо бесконечных неприятностей и неудач?

На обратном пути я вспомнила о бабушке и ахнула. За всеми этими молниеносными событиями, произошедшими со мной, я напрочь забыла сообщить ей о том, что доехала, и что я вообще жива. Она ведь там, наверное, с ума сходит от неизвестности! Зайдя в первое же попавшееся по дороге почтовое отделение, я отправила бабушке срочную телеграмму с сообщением, что у меня всё в порядке, и чтобы она не волновалась. И я её не обманывала. Пока всё шло согласно моему плану — пусть и с некоторыми осложнениями по моей собственной глупости, но, по крайней мере, сейчас я уже видела свет в конце туннеля и решила как можно сильнее настроиться только на лучшее. Чтобы ни случилось — больше никогда не сдаваться и не падать духом.

Все последующие дни я провела за повторением ранее изученного материала. Первый экзамен по биологии и анатомии был назначен на 10 июля. Затем с небольшими перерывами в неделю шли химия и сочинение. Биология и химия не пугали меня, но я немного опасалась за сочинение. В школе я частенько излишне увлекалась подробными описаниями событий и действий литературных героев, поэтому мои сочинения получались очень уж длинными, из-за чего учительница злилась, утверждая, что краткость — сестра таланта, и просила меня ограничивать полёт своей фантазии, угрожая в противном случае начать снижать оценки.

В доме сестры Мисс Магды на первом этаже обнаружился небольшой магазинчик, где было всё самое необходимое для не очень привередливого покупателя, и мне не приходилось рыскать по городу в поисках продуктов и предметов гигиены, что значительно экономило моё время.

Соседи оказались тихими пожилыми людьми. Предусмотрительная Мисс Магда не забыла сообщить им о том, что какое-то время в квартире соседки будет проживать «её троюродная внучатая племянница», чтобы не возникло ненужных подозрений и кривотолков.

Всё было бы ничего, если бы меня не начали мучить по ночам кошмары. Это происходило довольно часто и с какой-то пугающей периодичностью. Иногда тревожные, нехорошие сны снились мне по нескольку раз за ночь, заставляя меня просыпаться, после чего я уже не могла уснуть. Бывало даже, что мне приходилось прибегать к помощи валокордина, чтобы успокоиться. Все эти сны были очень странными, яркими, и происходящее в них надолго оставляло в памяти полное ощущение реальности. Один из снов особенно запомнился мне своей жестокостью.

Мне приснилось, что я «проснулась в своём сне», словно очнувшись от забытья, почувствовав затхлый запах подвальной сырости и ледяное дыхание склепа. Замёрзшая, с клацающими от холода зубами, я лежала на каменном столе, наподобие алтаря. Вокруг — мрачные серые стены средневекового замка, тускло освещаемые огарками свечей в поржавевшей металлической люстре, с которой белыми хлопьями свисала плотная паутина, и мои волосы были покрыты этой противной липкой паутиной. В руки и ноги больно впивались толстые цепи, намертво приковывавшие меня столу. Где-то совсем рядом, за стенами, слышался гул голосов, смех и чьи-то безумные вскрики. Внезапно массивные дубовые двери со скрипом отворились, и из соседнего помещения в зал вошла толпа людей зловещего вида в чёрных длинных плащах, во главе их — Лаура; они все встали вокруг меня и со звериной жадностью принялись что-то пить из принесённых ими железных кубков. По сладковатому тошнотворному запаху я догадалась, что это кровь; лица пришедших также были испачканы кровью. Сердце моё сильно забилось от ужаса и отвращения. Лаура наклонилась надо мной: в её зелёных фосфоресцирующих глазах на мертвенно-бледном лице светилось откровенное торжество зла.

— В расход её! — приказала она, и я увидела над собой занесённый кинжал — его окровавленное стальное остриё, неумолимо приближающееся к моим глазам.

Я дёрнулась, закричала и проснулась в холодном поту, упав на пол с кровати. Тяжело дыша и ощущая бешеный стук сердца, я сидела на полу, вырываясь из кошмара, всё еще цепляющегося за моё сознание своими мёртвыми ледяными щупальцами. Из соседней комнаты доносился какой-то подозрительный шум. Преодолев страх и слабость, я встала и зашла в тёмную комнату, но, ещё не зажигая свет, поняла, что это с истошным криком мечется по клетке бедный Жако.

— Ну что ты, малыш? — спросила я разволновавшегося попугая. — Неужели тебе тоже приснился страшный сон?

Наконец настал день первого экзамена. Вечером накануне меня посетила Мисс Магда с Аврилом, принёсшим в обеих руках несколько пакетов. Оказалось, она потратила полдня, чтобы купить для меня новую одежду. Ну вот зачем ещё?! Мне было ужасно неловко принимать от неё всё это, ведь я ей была никем, совершенно посторонним человеком, а заботилась она обо мне так, будто я была её дочерью. В то же время мне не хотелось обижать пожилую женщину, которая была так добра ко мне. Возможно, таким образом она пыталась реализовать свои материнские потребности, поскольку детей у неё не было. Такое иногда бывает…

— А теперь слушай внимательно и запоминай, — наставляла она меня. — Когда пойдёшь отвечать, постарайся сделать так, чтобы экзамен у тебя принимал лысый, худой, в очках. И не забудь включить… — она многозначительно постучала указательным пальцем себе по лбу. — Сама знаешь, что! И ещё. Ничего не бойся и будь уверена в своём успехе на все сто, поскольку в отношении тебя всё уже решено. Окончательно и бесповоротно. Понятно?

— Лысый, в очках, ага… запомню, — повторила я, нервно улыбаясь.

С утра никакая еда не лезла в меня. Я сделала глоток остывшего чая и ушла, не позавтракав.

В вагоне метро на меня напал такой мандраж, что моё тело стала сотрясать сильная неконтролируемая дрожь. Все мои попытки справиться с ней лишь только усугубляли положение, вызывая новый, ещё более агрессивный приступ трясучки. Как я ни сжимала и ни напрягала дёргающиеся руки и колени, они самопроизвольно ходили ходуном, и мне даже стало казаться, что подо мной подпрыгивает сидение вместе со всеми сидящими на нём пассажирами. Наверняка люди заметили это и решили, что я психически больная или наркоманка. На последнее предположение, кстати, могли ещё натолкнуть тёмные очки, скрывающие мои глаза. Слава Богу, вскоре в вагон зашла старушка с палочкой, и я, уступив ей место, встала у дверей, привалившись к ним спиной, проигнорировав надпись «Не прислоняться!» Ехать стоя почему-то оказалось куда лучше, — по крайней мере, частота судорог в моих конечностях значительно снизилась.

Чтобы отвлечься, я стала заниматься какой-то ерундой и случайно, не желая того, открыла у себя ещё одну странную способность — не так уж, чтобы очень важную с точки зрения полезности, но тем не менее она позабавила меня. Суть её заключалась в том, чтобы заставить человека почувствовать то, что я мысленно представляла, как бы оказавшись в его теле. Началось это с того, что мой взгляд нечаянно упал на ногу ближайшего пассажира, и я, вообразив, что я — это он, стала фантазировать, будто у меня (то есть у него) сильно чешется правая нога под коленом. И… о чудо! Не прошло и полминуты, как он наклонился и почесал свою ногу в том самом месте. Потом я проделала то же самое с ногами ещё нескольких людей — и все они как один нагибались и почёсывали свои правые ноги в одном и том же месте. Это мне показалось настолько смешным, что я не выдержала и рассмеялась, чем неосмотрительно вновь привлекла к себе внимание окружающих. Рядом стоящий мужчина опасливо покосился на меня. Вероятно, он принял меня за нервнобольную — и немудрено: то трясусь, как в малярийном приступе, то хохочу сама с собой без причины. Отругав себя за неосторожность, я продолжила экспериментировать. На противоположной стороне вагона сидел парень и читал газету, рядом с ним дремал пожилой мужчина. Я начала внушать пожилому, чтобы он легонько укусил парня за ухо. Какое-то время мужчина продолжал спать, но вот он, почмокав во сне губами, зашевелился, открыл глаза и повернул голову в сторону молодого человека. Взгляд его заскользил по соседу и заинтересованно остановился на его ухе. Наверное, тот почувствовал на себе плотоядный взгляд старика, и, оторвавшись от спинки сидения, сел, чуть выдвинувшись в проход и сгорбившись над газетой. Но когда старик открыл рот и наклонился близко к нему с непонятными намерениями, парень вскочил как ужаленный и выбежал из вагона, бросив газету на сиденье. Едва сдержав смех, я стала выбирать себе новую «жертву». Неподалёку, держась за поручень, стояла маленькая коренастая таджичка с большой хозяйственной сумкой и смотрела на меня, как мне показалось, с явным неодобрением. Заметив мой взгляд, она тут же отвернулась, а я принялась потихоньку «колоть» её спину маленькими воображаемыми иголочками. Реакции ноль. Тогда я «взяла спицы побольше», и всё равно это не подействовало; даже когда я «вонзала» в её спину «огромные стальные копья» — ничто не заставило её хотя бы вздрогнуть или пошевелиться. Поскольку таджичка никак не реагировала на мои «уколы», я вновь переключилась на других людей. В результате остальных моих «шуточек» один мужчина поцеловал возмущённую женщину, стоящую рядом с ним, несколько джентльменов уступили места дамам, а ещё у двоих я удалила «сухих червей» и одну «летучую мышь». Мой мандраж как рукой сняло.

Я так сильно увлеклась этими «шалостями», что чуть не проехала свою станцию, и выпрыгнула из поезда в самый последний момент.

Экзамен принимали трое преподавателей. Молодая женщина с несчастным, даже трагическим лицом, и два профессора — оба лысые и в очках. На этом их сходство заканчивалось. В остальном они довольно сильно различались. Один из них был пожилой мужчина добродушного вида, с седыми усами и небольшой аккуратной бородкой, второй — помоложе первого, гладковыбритый, нервный тип, худой как смерть. В аудиторию запустили сразу человек двадцать. Первые зашедшие абитуриенты торопливо стали занимать места как можно дальше от стола преподавателей, но поскольку у меня всё равно не было никаких шпаргалок, то смысла мне скрываться не было, и я уселась прямо напротив экзаменаторов.

— Шпаргалки, мобильные — мне на стол. При себе иметь только ручку и чистый листок бумаги, — предупредил худой преподаватель. — Если замечу, что кто-то списывает или как-то ещё пытается мухлевать, — тот будет немедленно и беспощадно удалён с экзамена. — Голос у него был вкрадчивый и крайне неприятный.

Ребята с бледными, напряжёнными лицами по очереди подходили и тянули билеты.

Мне достался билет?13. На секунду моё сердце дрогнуло, но прочитав вопросы, я пожала плечами: в общем-то, ничего сложного, и ни к чему все эти глупые суеверия…

Тридцать минут на всё про всё. Я могла бы ничего и не писать, но решила не идти первой, а понаблюдать, как будут отвечать другие.

Женщина-преподаватель не казалась ни доброй, ни злой — скорее никакой. Её лицо покрывала смертельная усталость, которую усиливали большие чёрные синяки под глазами, выдававшие в ней не выспавшегося человека. Она спрашивала кратко и по существу. Очевидно, ей нестерпимо хотелось, чтобы экзамен побыстрее закончился и можно было уйти домой. Возможно, дома у неё находился маленький ребёнок или кто-то болел из родственников.

Внешность пожилого преподавателя вызвала в моём воображении образ профессора Преображенского из «Собачьего сердца» Булгакова. Я заметила, что он почти всем ставил положительные оценки. «Лысый, в очках…» — вспомнила я странное напутствие Мисс Магды. Наверное, мне к нему и надо.

Второй — тот, что помоложе, — был поразительно похож на Кощея Бессмертного. Желчный, нервный и, вероятно, очень жестокий. Я успела поставить ему несколько неутешительных диагнозов. Например, невралгия тройничного нерва, практически не поддающаяся лечению. Наверняка он страдал сильными головными болями. Плюс печень и поджелудочная — в довольно плачевном состоянии. Троих абитуриентов, едва начав слушать, он тут же забраковал и отправил восвояси с оценкой «неудовлетворительно». Никто не хотел к нему садиться; тогда он брал список и начинал вызывать насильно.

— Антонов Виталий здесь? — позвал он очередную «жертву».

Парень, сидевший рядом со мной, вздрогнул как от удара током и поднял голову. На секунду я встретилась с ним взглядом: в его глазах была такая невыносимая тоска, будто его вызывали на расстрел. Он стал медленно подниматься, но тут же упал обратно на стул, словно силы покинули его.

— Я сейчас… ещё немного… надо дописать, — пробормотал он дрожащим голосом.

— Что вы там лепечете? Ваше время вышло, садитесь!

В этот момент у «Преображенского» встала девушка и со счастливым выражением лица упорхнула прочь, неся двумя пальчиками свой экзаменационный лист.

Я толкнула ногой под столом Антонова и быстро показала ему глазами на освободившееся место.

— Таак… — угрожающе начал «Кощей».

Неожиданно я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Готовы, девушка? — садистски улыбаясь тонкогубым ртом, спросил он.

— Я? — испуганно переспросила я.

— Вы, вы. Ну а что тянуть-то? Садитесь, перед смертью всё равно не надышишься.

Я снова посмотрела на него. В конце концов, он тоже лысый и в очках…

— Да, я готова, — услышала я свой обречённый голос.

Я быстро встала, взяла свой экзаменационный лист и отправилась к «Кощею», как овца на заклание, сопровождаемая сочувственными взглядами со всех сторон. В проходе я едва не столкнулась с Виталием Антоновым, который вдруг неожиданно обрёл силы и резво вскочил, чуть не перевернув стул, поскольку с задних рядов уже начали подниматься желающие оказаться у «профессора Преображенского».

— Присаживайтесь, что вы на меня так смотрите, словно я монстр какой-то? — «Кощей» постучал рукой по стулу рядом с собой, приглашая меня садиться. За толстыми линзами очков он был похож на большого богомола, собирающегося плотно пообедать.

— Да нет… Вроде я на вас нормально смотрю… — растерянно пробормотала я.

— Отлично, отлично! Ну? Что у вас тут? Давайте-давайте — только поживее. Не видите, что ли? Здесь же очередь из страждущих отвечать!

— Эээ… вот… — я положила перед ним свой билет.

— Итак, билет номер тринадцать. Ну что ж, прекрасное число, — он зловеще оскалился и отложил билет в сторону, перевернув его «лицом вниз».

— Я не спрашиваю по билету, — заявил он. — Меньше всего меня интересует пищеварительная система кольчатых червей и половой цикл папоротников. Поэтому отвечайте сходу: что находится под малым крылом клиновидной кости человека? А?

— Отверстие зрительного канала, — без запинки выпалила я, и сама подивилась своему быстрому ответу.

— Какой позвонок имеет «зуб» и в каком отделе позвоночника он располагается?

И на этот вопрос ответ в моей голове родился мгновенно.

— Осевой позвонок верхнего отдела позвоночника.

Поджав губы, он молча достал из-под стола дипломат и открыл его. Заглянув в него, я содрогнулась от ужаса: дипломат был битком набит настоящими человеческими костями! Да он же ненормальный! Самый натуральный маньяк! Отобрав несколько экземпляров, профессор выложил их на стол передо мной.

— Смотрите и перечисляйте названия этих позвонков. Если хотите, можете взять их в руки для наглядности.

Я предпочла не брать их в руки «для наглядности» и ответила моментально:

— Атлант, шейный позвонок, грудной позвонок, поясничный, крестец. Всё.

— Хорошо… А такой вопрос… Что образует собой соединение бедренной кости и передне-нижняя ость подвздошной кости? Чем они соединяются? Образец посмотрите?

— Не надо. Эти кости образуют тазобедренный сустав и соединены подвздошно-бедренной связкой.

Странно, но я отвечала, практически не думая и совершенно не напрягаясь. Словно кто-то вкладывал уже готовый ответ в мою голову, а я его просто повторяла.

— Угу… Ладненько. Это было всё легкое, теперь чуть посложнее, — он снова порылся под столом и положил передо мной, слава Богу, большую стопку анатомических плакатов. — Вот вам картиночки, рассматривайте внимательно и вспоминайте. Вот это что? А? А это?

Я ему перечислила все части мозга, половину мышц человека: поверхностных, средних и глубоких, — а ему и этого было мало.

— Что вы видите на этой картинке? — спрашивал он в который раз.

— Это позвоночный канал… вскрытый сзади.

— Возьмите ручку и, показывая на рисунке, перечислите мне все его оболочки.

— Тело позвонка, мягкая оболочка, твёрдая оболочка, паутинная оболочка, дуга позвонка, спинной мозг, спинномозговые артерии, спинальный ганглий, субдуральное пространство…

— Достаточно! Нервы! Нервы — это наше всё. Переходим к ним.

Ну, Мисс Магда! Ну, спасибочки вам! Кого вы мне присоветовали! А может, это я перепутала? Их же два — лысых в очках, — и всё-таки надо было садиться к «Преображенскому»! Этот «доктор Лектер», пока не завалит меня, не успокоится!

«Профессор Преображенский» не слушал заикающегося Антонова, зато, подложив руку под щёку, с полуулыбкой слушал своего коллегу.

— Валентин Петрович, окстись, — это же программа второго курса, ты что спрашиваешь-то? — не выдержав, вмешался он.

— Молчи, совесть, я прощупываю будущий потенциал! — буркнул «Кощей», отмахиваясь от него.

Он задал мне ещё ряд довольно сложных вопросов, касающихся нервной системы и наконец сдался.

— Ну что сказать… — разочарованно развёл он руками. — Молодец! Хорошо подготовилась. Скорее всего, ты после медучилища, и училась на подготовительном у Лилии Анатольевны Шелкопряд?

— Что? Нет… Я не знаю эту женщину и никогда у неё не… — неожиданно я увидела, на третьей парте девушку-медсестру, которая поступала уже пятый раз. Закусив губу, она быстро писала, украдкой подглядывая под листок.

— Думаю, по билету спрашивать бессмысленно, — сказал «Кощей». — Если уж вы ответили мне всё, что я вас спрашивал, то эта школьная ерунда вам больше не понадобится.

Он взял мой экзаменационный листок и стал в нём что-то писать.

— Что я…

— Я склонен выставить вам наивысший балл, — объявил он, впрочем довольно сухо. — И я вам его ставлю. Точнее — вынужден поставить. Желаю успехов в сдаче остальных экзаменов!

Небрежными взмахами кисти, словно прогоняя надоевшую кошку со стула, он показал мне, что я могу быть свободна.

Я вышла в коридор на ватных ногах, всё ещё не веря своей удаче. Неужели мне только что приснилось, что я сдала экзамен на «пять» этому жуткому «Кощею»? Я потрясла головой и зажмурилась на секунду, надавив пальцами на переносицу. Посмотрев в свой экзаменационный лист, я почувствовала порхание бабочек в животе и чуть не засмеялась. Да нет же! Вот оно — корявенькое «отлично» и роспись профессора. Ура! Я сделала это!

Остаток дня я предавалась эйфории. Это состояние было настолько приятным, что хотелось продлить его как можно дольше. Я решила устроить себе маленький отдых и отказалась от всех дел на сегодня. Конечно, было бы неплохо прогуляться по Москве, посмотреть её достопримечательности, или просто сходить в какой-нибудь парк, поскольку мне очень не хватало Велижской природы, особенно леса, в котором так хорошо приводились в порядок мои мысли и чувства. Но я пока ещё недостаточно хорошо ориентировалась в городе и боялась заблудиться. Кроме Мисс Магды, у меня здесь не было никаких знакомых, а напрягать её своими прихотями и просить устраивать мне экскурсии было бы верхом наглости. Поэтому по дороге домой я накупила много всяких вкусностей, не забыв про угощение для своего пернатого друга, и до вечера провалялась на диване, просматривая спутниковое ТВ, переключая с одного канала на другой. Завтрашний день я посвящу повторению задачек по химии, которые, в принципе, были для меня лёгким развлечением…

* * *

Оставшиеся экзамены прошли гладко и без каких-либо нервных потрясений для меня. Я не могла не заметить, что многие абитуриенты «отсеялись» уже после первого экзамена. На химию пришло ровно вполовину меньше человек, чем я видела на биологии, а на сочинении их количество и подавно сократилось до четверти от всех подавших заявления на мой факультет. Наверное, те, кто получил «тройки» и «четвёрки» на предыдущих экзаменах, были вынуждены отказаться от дальнейшего участия в конкурсе, сочтя это бессмысленной тратой времени и нервов, поскольку строго установленный проходной балл в «пятнадцать» не оставлял им никаких шансов, и абитуриент, получивший оценку менее чем «отлично» хотя бы на одном из экзаменов, фактически сразу выбывал из игры. Но слова той девушки о невозможности поступления честным путём, будь ты хоть Ломоносовым, прочным осадком отложились в моей голове, заставляя терзаться плохими предчувствиями.

Для меня настало время «Х». Почти целую неделю мне предстоит мучиться неизвестностью и бороться с чёрными мыслями о своём возможном неуспехе. Итак, подвожу итоги: три пятёрки по всем экзаменам плюс мой аттестат с отличием. Через шесть дней станет ясно, как сказал Гамлет: «Быть или не быть…»

Пока шло время томительного ожидания, я решила привести квартиру сестры Мисс Магды в более-менее божеский вид. Для начала я провела в ней генеральную уборку: вытерла всю пыль и до блеска вымыла окна. В чулане обнаружилось несколько рулонов старых, но вполне ещё приличных обоев. Я купила клей, кисточку, и приступила к работе. Когда приехала Мисс Магда, я уже заканчивала ремонт в смежной комнате.

— Ух ты! Как тут интересно стало! — услышала я из коридора её удивленный возглас.

Чарли ураганом влетел в квартиру, пробежал по намазанным клеем обоям, разложенным на полу, и брезгливо задрыгал тонюсенькими лапками, стряхивая желеобразную жидкость. Жако, сидевший на люстре и наблюдавший за всем этим безобразием, неожиданно наклонил голову и громко, возмущённо закричал: «Дуррак, дуррак, дурак!» В ответ собака разразилась таким сварливым лаем, что мы с Мисс Магдой чуть не надорвали животы от смеха. Я протянула руку попугаю, и он перебрался на моё плечо, всё ещё продолжая тихо ворчать.

— Что это ты делаешь, девушка? — спросила Мисс Магда, с интересом разглядывая покрытую газетами мебель и вёдра с красками и шпатлёвкой.

— Как видите — делаю ремонт. Должна же я хоть как-то расплатиться за своё льготное проживание на чужой территории.

— Опять ты об этом! Ну что ты за человек такой?

— Мне это совсем нетрудно. Кстати, я починила проводку в коридоре. Там теперь горят обе лампочки.

— Да ты что? Это же просто фантастика!

— А в ванной сухо и не пахнет сыростью, — удивилась она, в свою очередь заглянув в санузел.

— Ага. Я поменяла прокладки в обоих кранах, больше не будет так течь. Если хотите, ещё и стены покрашу, только скажите в какой цвет.

— У меня просто нет слов! А ещё говорят, что женщина беспомощнее мужчины. Да в любой, какой хочешь, хотя, наверное, лучше в зелёный или белый. Но зачем ты сама так напрягаешься? Ведь можно нанять людей.

— Да это же ерунда. И потом, подобная работа отвлекает меня от плохих мыслей.

— Ну-ка, ну-ка! Что ещё за плохие мысли бродят в твоей красивой головке? Давай, рассказывай, — строгим голосом потребовала мисс Магда.

— Видите ли… Дело в том, что, скорее всего, я не поступлю в институт. И всё это напрасно… Ну что ж… Я хотя бы попыталась.

— Очень интересно. И исходя из каких фактов ты сделала такие выводы?

— Не знаю… Но что-то подсказывает мне, что в такие вузы просто так без взяток не поступают, и потом, я же приехала из глубинки, а тут, оказывается, москвичам мест не хватает. Да и кто я вообще такая… У меня нет ни связей, ни родственников. Я никто и звать меня никак…

— Так-так-так! Кто-то вбил тебе в голову эти дурацкие мысли! — угрожающе постучала она пальцем по столу.

— Возможно… Одна девушка, которая не может поступить уже пять лет; и ещё я слышала, как ребята разговаривали между собой в коридоре, — они тоже считают, что все места давно куплены, поэтому у всех прочих шансы пройти по конкурсу равны нулю.

— Тогда скажи мне вот что: У ТЕБЯ КТО-НИБУДЬ ВЫМОГАЛ ВЗЯТКУ? Или, может, тебе предлагали решить вопрос твоего поступления именно ТАКИМ ОБРАЗОМ?

— Да нет… Вроде нет… — удивилась я.

— Тогда зачем ты слушаешь всяких глупых и злых людей? Сама посуди: раз тебе никто ничего подобного не предлагал, и по всем экзаменам ты получила высшие баллы, то разве вопрос твоего поступления уже не решён? Ну? Тебе ещё нужны какие-то доводы, или я тебя убедила?

Я вздохнула с облегчением и улыбнулась.

— Странно… И как я сама до всего этого не могла додуматься? Не знаю почему, но всякий раз вы меня просто вытаскиваете из моего болота страхов и сомнений. Наверное, я всё-таки полная дура, каких свет не видывал…

— Ты обычная паникёрша. Хорошо ещё, что ты занялась малярно-штукатурными работами, а не ищешь успокоения в какой-нибудь гадости наподобие пива, банки коктейля, или что там сейчас любит употреблять молодёжь. Итак, даю тебе установку прекратить грызть себя и принижать свои достоинства.

— Ладно… Я постараюсь, — не слишком уверенно пообещала я.

— Постарайся как следует! И ещё. Я давно хотела спросить: не беспокоил ли тебя никто из Тёмных? Может, случилось что-то, о чём я не знаю?

— Нет. Я их не видела с тех самых пор как покинула квартиру на Фадеева; правда, мне периодически снятся кошмары, — в некоторых из них присутствует Лаура и ещё какие-то очень неприятные люди. Думаю, это сказывается нервное перенапряжение из-за экзаменов.

— Я так и знала! — неожиданно воскликнула она с гневом. — Вот дрянь такая! Нет, это не от нервов. Завтра же привезу тебе снадобье, от которого ты будешь спать сном младенца. Похоже, эта негодяйка пытается мстить исподтишка. Но ей это не удастся! — потрясла она сжатыми кулачками над головой, при этом её кудряшки, выглядывающие из-под накрахмаленного чепца, смешно затряслись в такт.

Я не стала уточнять, каким образом Лаура могла мне мстить своим появлением в моём сне. Но участие доброй старушки было мне приятно.

— Мисс Магда… Даже и представить себе не могу, чтобы я без вас делала. Наверное, я бы уже давным-давно погибла где-нибудь под мостом, а может, меня убили бы или продали в проститутки…

— Ну что ты за глупости несёшь и зачем страсти такие выдумываешь? Опять ты себя унижаешь! Ты же только что дала обещание изменить своё отношение к себе.

Я снова вздохнула и решила сменить тему.

— Извините… А не могли бы вы хоть чуточку подробнее рассказать мне о том, кто вы есть на самом деле?

— Я хранительница манускриптов Друидов, Светлая…

— Это я уже поняла… — улыбнулась я. — Только, знаете… Кем бы вы ни были, лично для меня — вы прямо как добрая фея из сказки про Золушку. Вы появились из ниоткуда, освободили меня из плена злодеев, предоставили жильё и поддерживаете материально и морально, ничего не требуя взамен. Может быть, вы ангел?

Я сказала это с некоторой долей иронии, но Мисс Магда, кажется, этого не поняла.

— Мне очень лестно слышать такие речи, дитя, хоть я и не ангел, — сказала она, немного смутившись. — Скорее, я просто стараюсь хорошо выполнять свои обязанности, хотя ты и симпатична мне как человек. Придёт время — и это будет довольно скоро, — я тебя обязательно во всё посвящу. Если не во всё, то во многое. И ты познакомишься со многими интересными личностями в этом городе. Только ты должна будешь дать обещание, возможно, даже жизнью поклясться, что никому ничего не расскажешь о том, что узнаешь. Никто из посторонних не должен знать то, что им знать не позволено. Но ты уже почти одна из нас, и займёшь достойное место в наших рядах. Если, конечно, сама того пожелаешь, — добавила она, словно спохватившись. — А если нет… Ну что ж, тогда будешь жить как самый обычный человек, хотя ты прекрасно понимаешь, что у тебя это вряд ли получится. Поскольку ты далеко не совсем обычный человек.

— Да, я знаю. И когда же вы начнёте… посвящать меня во всё, что вы сказали?

— Скоро. Но пока тебе лучше отдохнуть и ни о чём не думать. Насчёт института — выбрось все глупые мысли из головы. Ты уже поступила — это я тебе гарантирую. А за ремонт огромное спасибо. Моя сестра будет тебе только благодарна за все твои труды, потому что в этой квартире ремонта не было уже лет тридцать — с тех самых пор как умер четвёртый муж Полли. Ну и всё, наверное… Чарли, пойдём! Не будем мешать этой мнительной особе избавляться от своих комплексов!

За работой время пролетело незаметно, и вот, наконец, наступил долгожданный день. Я отправилась в университет, чтобы узнать окончательный результат всех моих мытарств.

Сегодня на первом этаже было оживлённо и многолюдно. Возле четырёх стендов толпились счастливчики — будущие студенты, а также те, кому не повезло оказаться в их числе. Моё сердце буквально выпрыгивало из груди от волнения и любопытства. Проталкиваясь сквозь толпу, я снова увидела ту самую девушку, с которой разговаривала в первый день, когда приходила подавать документы. Заметив меня, она подошла ко мне.

— Забавно, что мы с тобой опять встретились на том же самом месте, — мрачно произнесла она.

— Привет, — поздоровалась я. — Как твои успехи? Получилось на этот раз?

— Ха! Дышите глубже! Я снова провалилась, чего и следовало ожидать. А ты?

— Сейчас узнаю…

Я подошла к стенду и вгляделась в списки поступивших. Быстро пробежав глазами лист сверху вниз, я увидела свою фамилию и едва успела больно укусить себя за губу, чтобы не улыбнуться и не показать своей радости.

— А ты? — с какой-то надеждой в голосе повторила девушка, не отходя от меня.

— Увы… — соврала я, оборачиваясь к ней и принимая скорбный вид. — Завалила сочинение… Нет, я не прошла, не хватило балла. Придётся возвращаться домой в Велиж. Мебельный завод ждёт меня с нетерпением!

— Я же говорила, что без блата поступить нереально! — злорадно заулыбалась она. — Ну ладно. Пока тогда? До следующего года?

— Пока…

Как сомнамбула, я добрела до женского туалета и, умывшись холодной водой, взглянула на своё отражение в зеркале. Словно не узнавая себя, провела мокрыми ладонями по лицу.

— Я студентка? — спросила я отражение.

— Я студентка… — ответила я и засмеялась.

В этот момент в одной из кабинок спустилась вода и оттуда вышла девушка. Она с подозрением покосилась на меня и поспешила скрыться за дверью. Видимо, у неё возникли некоторые сомнения относительно моего психического здоровья.

Ну что ж… По крайней мере на ближайшие пять лет моя жизнь приняла хоть какую-то определённость, что не могло не радовать.

— У тебя есть ещё месяц до начала занятий. Как ты собираешься его провести? — поинтересовалась Мисс Магда после всех поздравлений и лобызаний. Чарли прыгал на меня передними лапами, отчаянно пытаясь привлечь моё внимание.

— Первым делом я хотела бы съездить домой: навестить бабушку и снять немного денег со сберкнижки, — сказала я, взяв собаку на руки. — У меня их, конечно, кот наплакал, но есть кое-какие сбережения, которые мне позволят частично покрыть мой долг перед вами. В конце августа я смогу переехать в общежитие, где мне выделили место. Там пока идёт ремонт, но к сентябрю всё уже будет готово.

— О! Скажите-ка на милость… Какая принципиальность! Забудь об этом, хорошо? А как зовут твою бабушку?

— Анна Михайловна.

— Конечно же тебе необходимо навестить Анну Михайловну, а потом возвращайся как можно скорее, хорошо? Да и Жако уже успел полюбить тебя. Только о тебе всё время и говорит.

— Вы серьёзно? — улыбнулась я. — Наверное, вы сказочница?

— Ну так пойди и сама послушай, коли мне не веришь.

— Я считала, что он умеет говорить только «спасибо» и «хочу кушать», ну и ещё время от времени ругается как пьяный сапожник. Интересно, кто его этому научил?

— Третий муж Полины был жутким матерщинником, за что и поплатился… — смущённо пояснила Мисс Магда.

Мы зашли в соседнюю комнату. Жако, клетку которого я никогда не закрывала, вовсю осваивал новые шторы, но, увидев меня, тут же спикировал мне на плечо.

— Ну-ка, дружок, скажи. Тебе Майя нравится? — обратилась Магда к попугаю.

— Майя хоррошая! Майя хоррошая! Майя любит Жако! Жако любит Майю!

Я удивлённо рассмеялась и потрепала его мягкую белую щёчку. Он закрыл глаза от удовольствия и обнял коготками мой палец, тихо поскрипывая.

 

Глава четвёртая ПРИЗРАК СТАРИКА С ВЕЛОСИПЕДОМ, ГРОЗА И ЧЁРНАЯ ВОЛЧИЦА

Я с облегчением покинула душный салон автобуса, выйдя единственной пассажиркой на конечной остановке. Стояла июльская жара. Я не была в Велиже всего полтора месяца, но сейчас словно не узнавала свой город. В нём царило какое-то непонятное запустение. Горячий воздух плавился над раскалённым, потрескавшимся асфальтом, жухлая, будто выжженная, трава утопала в серой пыли, деревья грустно шумели на ветру высохшей, не по сезону рано пожелтевшей листвой. Немногочисленные люди ходили по улицам с безучастными лицами. На дверях многих частных домов и заведений я увидела замки. Даже маленький ларёк, возле автостанции, много лет торговавший кофе с пирожками, стоял с наглухо закрытыми ставнями Странно…

Бабушка с порога обняла и расцеловала меня.

— Поздравляю, милая внученька моя! Радость-то какая! Надо же — ты будешь врачом! А у Светки, парикмахерши, дочка так никуда и не поступила, второй раз уже провалилась в техникум. Бестолковая она. Теперь мамаша в срочном порядке жениха ей подыскивает. Сынка соседа нашего пытались окрутить, смотрины, говорят, устраивали. Но вроде как не запал он на неё.

— Ясно… А как ты, бабуль? Голова больше не болит?

— Голова-то не болит, но… потяжелее заметно стало. Ты же у меня такая помощница была — и сготовишь и приберёшь. А теперь всё сама… Вот я кляча старая! Ну ничего, прорвёмся. Правда, ведь Джекуня?

Пёс уселся около её ног, помахивая хвостом и улыбаясь.

Я печально вздохнула и села на табурет. Мне действительно по-настоящему будет их не хватать…

— А я вот купила нам с тобой мобильные телефоны, недорогие правда, но по крайней мере функцию свою они выполняют… — я достала из сумки коробочку с зарядным устройством и телефон в пластиковом чехле. — Вот этот — твой.

— Господи! Я уже такая старая и тёмная, что никогда не разберусь в этой сложной технике! — испугалась бабушка.

— Ничего страшного. Я тебя научу. Это совсем не сложно. Запомнишь всего две кнопочки — и всё.

— Мне теперь только и учиться на старости лет, — засмеялась она, разглядывая телефон, как какую-то диковину.

— Про меня что-нибудь говорили? — осторожно спросила я.

— Ой, да приезжали все эти люди со своими болячками. Много людей. Как они надоели! И откуда только узнают. Паломничества тут к тебе целые устроили. Ну расстраивались, конечно, просили твой адрес. Ты ж у нас теперь вроде этого… Мисинга.

— Мессинга? — поправила я её, улыбнувшись.

— Да, наверно. Кажется, так называли его. Но знаешь… Недобрый народ у нас в Велиже какой-то стал. Отчего это — непонятно. Ты как-то раньше освещала этот город. Что-то изменилось в нём в твоё отсутствие.

— Я думала, мне показалось, будто город изменился, — не из-за меня, разумеется, а вообще…

— А ещё тебя искали твои знакомые.

— Кто? — напряглась я.

— Девушка — худенькая, светловолосая. Шрам у неё такой, — бабушка пересекающим жестом показала на лоб. — Вот здесь.

— Ясно… Что ей было надо? — спросила я, чувствуя учащающееся сердцебиение.

— Она хотела передать тебе привет от твоей подруги Лауры из Москвы.

Меня прошиб пот.

— Ой, детка, ты так побледнела, — всплеснула руками бабушка. — Я, может, чего сказала не то?

— Да нет… Ничего… Всё нормально. Я просто устала. Пойду, прогуляюсь немного по лесу…

Лес встретил меня мёртвой тишиной. Ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков. Он также разительно изменился со дня моего последнего посещения. Едва заметная тропинка, по которой я так часто бегала в детстве к ручью, была сплошь завалена упавшими стволами погибших деревьев. Печальное зрелище. Огромные многолетние колоссы беспомощно лежали с вывернутыми корнями, словно какая-то мощная стихия вырвала их из земли и бросила умирать мучительной смертью. Дойдя до родника, я с горечью обнаружила, что он полностью высох. На песчаном дне его валялась изуродованная пластмассовая кукла без головы и рук. Я посмотрела кругом: повсюду лежали груды мусора, а в ветках кустов и деревьев застряли рваные полиэтиленовые пакеты. Вместо красок живописной природы, которую я всегда обожествляла, моему взгляду предстала ужасающая картина торжества смерти и полного упадка во всём.

— Что здесь случилось, пока меня не было? — потрясённо спросила я у Джека, но он лишь жалобно заскулил в ответ и, сгорбившись, сел, отвернув в сторону морду, словно боясь, что я увижу его слёзы.

— Ты всё понимаешь, — грустно сказала я ему. — Жаль, что ты не человек и не можешь сказать…

Пёс завилял хвостом, подбежал ко мне, сунул голову под мою руку и замер.

Расслабиться и отдохнуть не получилось. В моей голове беспрестанно, словно птицы в клетке, бились вопросы.

Что Кире нужно было от меня? Зачем она приезжала?

Почему они решили, что я покинула Москву и вернулась в Велиж? Откуда им известен мой адрес?

С утра я зашла в ветлечебницу, чтобы забрать свои вещи, которые в расстройстве забыла после увольнения. Из вежливости я решила поздороваться со своими бывшими сослуживцами и постучалась в дверь главврача. Обычно он приходил за час до начала рабочего дня, но сейчас из-за двери никто не ответил. В конце коридора уборщица мыла пол.

Я повернула ручку и осторожно приоткрыла дверь. В кабинете никого не было. Только четыре засохших гвоздики в вазе на подоконнике и фотография в чёрной рамке.

— А… Сергей Вениаминович? — спросила я у уборщицы, выглядывая обратно в коридор, хотя всё уже и так поняла сама.

— Он скончался.

— Не может быть! Как скончался? От чего?

— Обширный инфаркт после тяжёлого инсульта. Неделя, как похоронили его. Теперь Константин вместо него. Временно исполняющий обязанности.

— Ты зачем пришла? — раздражённо спросил Ипатов, появляясь на пороге кабинета. — Хочешь попроситься обратно? Не возьму, даже не проси.

— Да я и не собиралась. И вообще-то я ненадолго. Пришла вот, вещи свои забрать. Завтра утром у меня поезд.

— Хм… И где же ты теперь живёшь?

— В Москве.

— Нашла, что ль, себе папика? — презрительно поинтересовался он.

— Неа. Я в университет поступила. В медицинский, имени Пирогова.

— М-да… — потрясённо пробормотал он, доставая пачку сигарет и закуривая прямо в кабинете.

Я вышла из клиники, проклиная себя за своё малодушие и эгоизм. Бедный Сергей Вениаминович! Ну как же так? Он был совсем ещё не старый, и вдруг раз — и нет человека… Почему я не попыталась ему помочь? Я думала о себе. Ведь я знала, что с ним и каковы будут последствия его болезни. И мне тогда было раз плюнуть — удалить этот ерундовый тромб! Из-за своей обиды и гордости я предпочла бездействовать, хотя должна была что-то сделать. Но теперь уже ничего не исправить…

Перед отъездом я решила искупаться в реке и пополнить свои запасы глины.

Наплававшись вдоволь, я намазалась серой глиной с головы до ног и, отжимая рукой воду с волос, села у песчаной горки. Задумавшись, я попыталась представить себе свою будущую жизнь, но какая-то странная тревога поселилась во мне, и я не могла понять её причину.

Кто-то кашлянул у меня за спиной.

Оглянувшись, я вздрогнула. Рядом со мной стоял незнакомый старик с велосипедом. На одном плече у него висел моток чёрного провода, свёрнутый в кольцо, а на втором — старый школьный ранец на ремне. Откуда он тут только взялся? Я бы не могла не заметить, как старик шёл по берегу, разве что он спустился с горы, но вряд ли бы у него это получилось с такой тяжелой ношей и велосипедом, да и мой тонкий слух сразу же уловил бы скрип колёс его ржавого «коня».

— Помнишь тот день? — спросил он, мечтательно улыбаясь и смотря в небо.

— О чём вы? — насторожилась я.

— В тот день было так же, как и сегодня, — последовал загадочный ответ.

— В какой день?

— В тот день, когда родилась Дочь Грозы.

— Я вас не понимаю… — растерянно сказала я.

— Не ходи на поле, — предупредил старик с серьёзный видом, перестав улыбаться.

— Почему?

— Гроза скоро начнётся, — он многозначительно поднял указательный палец вверх.

Я взглянула на небо — на нём не было ни облачка.

— С чего вы взяли? — усмехнулась я и перевела взгляд на старика, но не увидела его на берегу. Он исчез. Чудеса какие-то… Завязав кое-как полотенце на талии, я вскарабкалась на горку и покрутилась в недоумении. Старика нигде не было видно, словно он вдруг взял и испарился в воздухе. Неужели у меня от жары начались галлюцинации? Стайка ребятни прибежала на пляж, но, увидев меня, измазанную глиной, дети с испуганным визгом и смехом помчались по отмели к песчаной косе, которую катера и баржи обходили стороной. Я тоже засмеялась и, сбросив полотенце, с разбегу прыгнула в воду, смывая с себя грязь.

Возвращаясь домой, я шла по краю поля, несмотря на странное предостережение старика-«призрака». Это был самый ближний путь от реки до моего дома. Я почти дошла до перелеска, ведущего к окраине города, как внезапно Джек насторожился, глухо зарычал, взъерошив загривок, и стал нюхать воздух. На всякий случай я взяла его за ошейник покрепче. В июле после покоса здесь всегда водилось много гадюк, охотящихся на полёвок. Но Джек продолжал рычать и волноваться, смотря куда-то на противоположную сторону поля — откуда мы пришли. Я посмотрела туда, куда был устремлён взгляд собаки. По полю, возле самой кромки леса двигалась маленькая едва заметная чёрная точка. Я включила своё «второе» зрение, и, увеличив «линзы», сфокусировала их на подозрительном предмете, который при ближайшем рассмотрении оказался большой чёрной овчаркой. Огибая поле и следуя нашим же путём, собака приближалась к нам. Я держала рвущегося Джека. Чёрный пёс добежал до угла поля и остановился в каких-то пятнадцати метрах от нас. Теперь я окончательно разглядела его и поняла, что ошиблась. Передо мной была вовсе не собака, а самый настоящий волк — крупный, изящный, с чёрной лоснящейся шерстью без единого светлого пятнышка. Высунув розовый язык, он дышал по-собачьи: видимо, ему было жарко. Что-то странное, противоестественное было в этом волке. А именно: его глаза, которые имели совершенно несвойственный для волков цвет — светло-зелёный, как два изумруда, — и они смотрели на меня вполне осмысленным, почти человеческим взглядом. Волк, грациозно вытянув вперёд длинные, худые лапы, улёгся на дороге, не сводя с меня своих удивительных глаз. Джек жалобно заскулил и завилял хвостом. Я догадалась, что это волчица, и снова испытала чувство неясной тревоги. В этот момент у меня возникло короткое отрывочное воспоминание из детства, связанное с историей о скоропостижной смерти кабана. Скорее, это было бессознательным проявлением памяти ощущений тела, нежели разума; и я, как и тогда — в минуту сильной опасности, — почувствовала, будто всё, что меня окружает, начинает менять свои физические свойства. Возможно, я приготовилась повторить тот жестокий опыт, если вдруг волчица вздумает напасть на меня или Джека. Но она не проявляла никаких признаков враждебности и спокойно продолжала лежать на брюхе, смотря на нас. Мне даже показалось, что она улыбается.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросила я, осторожно делая к ней шаг.

Лениво подняв морду кверху, волчица понюхала воздух, встала и, повернувшись, не спеша потрусила в лес. Словно она шла по своим делам и, утомившись, прилегла передохнуть на минутку, а до нас ей не было никого дела. Неожиданно ветер резко поменял направление, и я услышала совсем рядом угрожающие раскаты грома. Огромная чёрная тень накрыла поле, полностью поглотив солнце. Я взглянула на небо: невесть откуда налетевшие тёмные тучи кружились прямо над моей головой, будто собираясь в гигантском водовороте. Но моим глазам предстало ещё более удивительное и устрашающее явление: над лесом, окружавшим поле со всех сторон, плясали многочисленные вспышки вертикальных молний. Заворожённая этим зрелищем, я выпустила из рук ошейник, и Джек с громким лаем помчался вслед удалявшейся волчице. Обжигающее ощущение сильной опасности парализовало меня, и вместо того, чтобы уносить ноги да побыстрее, я продолжала стоять с открытым ртом и смотреть, как электрические смертоносные стрелы разрезают землю вокруг меня, с каждым разом всё ближе и ближе к тому месту, где я находилась.

Молния сверкнула настолько близко, что я услышала в воздухе сухой щелчок и почувствовала странный запах. От грянувшего грома у меня заложило уши, а сотрясаемая земля отозвалась гулкими продолжительными толчками. Следующая вспышка произошла впереди меня. Я увидела, как из неба в землю почти вертикально вошёл огромный светящийся столб, от которого отделился огненный сгусток; с шипением пролетев метрах в пятидесяти от меня, он ударил в стог сена, взорвавшись слепящим снопом искр. Сухая скирда за несколько секунд превратилась в большой пылающий факел. Воздух был насыщен резким тяжёлым запахом, от которого было трудно дышать. Деревья жалобно скрипели и стонали, как живые, под властью беснующегося, завывающего ветра. Я услышала предостерегающий треск сверху и едва успела отскочить: прямо передо мной на дорогу, шурша листвой, рухнула высокая тонкая берёза, сломанная пополам. Несколько крупных капель упали на землю, и начался сильный ливень. Я припустилась бежать что есть силы, ощущая опасность каждой клеткой своего тела и испытывая от этого непонятное чувство дежавю. Мне казалось, что гроза гонится за мной по пятам, и я жалела, что не послушалась старика с велосипедом.

Насквозь промокшая, я влетела в дом — и вовремя: едва я забежала на крыльцо, как по ступеням забарабанил град размером с грецкий орех. Джек прибежал почти сразу следом за мной и недовольно ворча улёгся на свой матрасик в углу. Мокрая шерсть на морде делала его похожим на обиженного щенка. Видимо, он не сумел догнать волчицу.

— Слава Богу! И где тебя носило? Я уж волноваться стала. Смотри, ты же вся до нитки промокла. Скорее переодевайся, а то заболеешь, — запричитала бабушка.

— Нет, не заболею, — возразила я, тяжело дыша и торопливо закрывая окна от хлеставших в них потоков воды.

— Ничего не случилось? Ты выглядишь испуганной.

— Бабушка, с каких это пор у нас волки бродят рядом с городом? — спросила я вместо ответа.

— Волки? — удивилась она. — Не слыхала о таком. Отродясь волков здесь не водилось. А ты что, видела волка?

— Да нет… Наверное, показалось. Скорее всего, просто видела пса, похожего на волка.

— Сорок дней у нас дождя не было, а тут прям как прорвало, — дивилась бабушка, глядя в окно на разбушевавшуюся стихию.

— Я была в поле, когда началась гроза. Странно, что началась она как-то внезапно. Непонятно, откуда взялись все эти тучи, хотя за пять минут до этого небо было абсолютно чистым и даже лёгкого ветерка не было.

— В тот день было почти также… — тихо сказала бабушка и, словно спохватившись, замолчала.

— В тот день? В какой именно? — спросила я, вспомнив, что и «призрачный» старик на пляже произнёс похожую фразу про какой-то особенный день.

— Местные старожилы утверждали, что есть поверье: будто бы поле возле реки — грозовое место, — начала рассказывать бабушка. — На нём когда-то росли могучие вековые дубы, а среди дубов лежали огромные серые валуны выше человеческого роста, но когда в тридцатые годы стали осваивать землю под сельхозугодия, то все деревья вырубили, а камни перетащили тракторами и сбросили в реку. Очевидцы рассказывали, что многие из этих дубов были сильно изуродованы и местами обуглены оттого, что в них часто попадали молнии. Дубы-то вырубили, но и теперь время от времени что-то притягивает грозы к этому месту. Ты не помнишь, наверное, — тебе ещё было слишком мало лет, — как ровно четырнадцать лет назад, точно также в июле, разразилась страшная гроза, но тогда творился настоящий ад. Дома горели и народу много пострадало. Человек сто, не меньше, погибло. Люди, которые работали в поле, падали замертво, а те, кто уцелел, видели, как молнии убивали других людей. В электрика нашего тоже молния ударила. Он на велосипеде ехал по дороге, его и шибануло. Правда, тело его почему-то не смогли найти. Так и пропал бедолага вместе со своим велосипедом. То ли сгорел, то ли Господь его живым забрал на небеса. Да он почти юродивый был, хотя дело своё хорошо знал.

Невероятно. Перед моими глазами опять возник образ странного старика с велосипедом.

— Электрик? Сколько же ему было лет, когда он погиб?

— Под шестьдесят, наверное. Да он выпить любил. Жена от него ушла, дети с ним не общались. Так и прожил один-одинёшенек до самой смерти. До сих пор помню, как он со смешным детским портфелем ходил по домам и всем услуги свои предлагал. Уж сколько раз его током било по пьяни — не пересчесть, — но вот, оказывается, судьба-то какая…

— Мне кажется, я помню его. Ранец у него был такой — тёмно-синий, потрёпанный, да? — спросила я.

— Верно, — удивлённо подтвердила бабуля. — И как это ты его вспомнила, тебе ведь тогда и четырёх лет-то не было.

— Да вот что-то врезался мне в память этот его синий чемодан… — пробормотала я, пожав плечами.

— Странно… — задумчиво сказала бабушка, подходя к окну.

Дождь почти закончился, лишь редкие капли падали с крыши в бочку под водостоком. Мне вспомнились умные глаза чёрной волчицы, смотревшие на меня почти по-человечески.

— Бабушка, а ты веришь в то, что я могла убить кабана, который напал тогда на детей в лесу? — неожиданно вырвалось у меня.

Бабушка застыла, словно мой вопрос поставил её в тупик, и ответила не сразу.

— Я верю в то, что Бог послал ангелов защитить тебя и тех ребятишек, — произнесла она. — А дураков всяких нечего слушать, тем более верить им.

— Да… Скорее всего, это были ангелы, — для вида согласилась я и отправилась в свою комнату переодеваться.

Я села на кровать и зарылась лицом в сухую, чистую пижаму. Завтра мне предстоит новое расставание с теми, кого я любила, — и теперь уже точно надолго.

Господи! Как же мне не хочется уезжать! Здесь всё такое до боли родное… Но там, на «Большой Земле» меня ждут великие дела и новая интересная жизнь.

Когда я уже сидела в купе отъезжающего поезда, не знаю, показалось мне это или нет — среди проплывающих мимо людских фигур за окном я увидела стоящую на платформе Лауру. В чёрном балахоне, с развевающимися длинными синими волосами и сверкающими зелёными глазами она походила на демоницу из ада, и улыбалась как-то зловеще и плотоядно. Что-то волчье опять почудилось мне в её улыбке, ещё больше похожей на звериный оскал.

 

Глава пятая ЗНАКОМСТВО С ОБИТАТЕЛЯМИ «ДУБОВОЙ РОЩИ»

— Женщина! Заполните, пожалуйста, бланк!

— Какой по счёту? Вы что, издеваетесь?!

Пожилая женщина посмотрела в глаза девушки и осеклась. В них зияла абсолютная чернота. Не в том смысле, что глаза были чёрными, скорее это была чернота души, безграничная тьма, непонятная абстракция…

Мы вошли в огромное офисное здание на Ленинском проспекте; миновав охрану, поднялись на 16-й этаж и прямиком направились к кудрявой темноволосой девушке, сидящей за секретарской стойкой в конце коридора. Вывеска на стене при выходе из лифта сообщала название организации: ООО «Дубовая роща».

— Велеста, ну зачем ты опять пугаешь людей, — едва сдерживая смех, стала урезонивать Мисс Магда секретаршу, наблюдая за посетительницей, которая поспешно удалялась с растерянным выражением лица.

— Та нудная она какая-то тётка, всё чего-то ходит-ходит, спрашивает-выспрашивает, пусть хоть немного встряхнётся! — возмущённо стала оправдываться та.

— Ну… какая ты… Неплохо бы тебе перечитать Устав, а особенно один его пунктик, — ты случайно не забыла, а?

— Да нет…. - с досадой ответила девушка и вопросительно уставилась на нас: дескать, чего надобно.

— Велеста — это Майя. Майя — это Велеста, наш бессменный администратор, — представила Мисс Магда нас друг другу. — Вообще-то Велеста работает не здесь, а в Центре Магии, но сейчас временно заменяет девушку, от услуг которой мы были вынуждены отказаться, поскольку та не умела хранить тайн, — пояснила она мне.

— Очприятно! — смешно выпятив пухлые губы, сказала девица.

— Это центральный офис «Дубовой рощи», здесь мы занимаем всего два этажа, — Магда кивнула на белую мраморную лестницу, ведущую на 15-й этаж. — Нижний этаж служит для приёма посетителей. Помимо этого офиса у нас есть ещё несколько филиалов, разбросанных по всей Москве, а также в других городах, но этот, так сказать, — головной. С него начнётся твоё знакомство с представителями нашего мира. Самое интересное ждёт тебя в Центре Магии. Подожди здесь немножко: я пойду поздороваюсь кое с кем.

— Чаю? Кофе? Водки? Крови? — предложила Велеста, тараща на меня свои огромные, бездонные глазищи.

— Нет, спасибо, — усмехнулась я.

Зазвонил телефон, и Велеста, забыв обо мне, весело защебетала с какой-то своей подругой. Вскоре их разговор принял конфиденциальный оборот, и, прикрыв трубку рукой, она многозначительно посмотрела на меня поверх очков.

Я поняла намёк и тактично отошла к лестнице, вдоль которой стояли этажерки со свисающими папоротниками и другими экзотическими растениями. Чтобы чем-то себя занять, я спустилась на несколько ступеней вниз и принялась разглядывать обстановку 15-го этажа. А посмотреть там было на что. В центре вестибюля шумел маленький водопад в окружении камней, покрытых зелёным мхом; вместо ковра пол был устлан дёрном с живой травой, по которой, никого не боясь, разгуливал откормленный фазан; стены были сплошь скрыты за вьющимися растениями, а в больших аквариумах плавали яркие красивые рыбки. Да уж. Интересно они здесь устроились, нечего сказать. Но кто всё-таки ОНИ? И чем занимаются? Неужели какая-то секта?

Приятный баритон сбоку отвлёк меня от созерцания искусственного оазиса природы.

— Мы с вами нигде не пересекались?

Я повернула голову. Рядом, облокотившись о перила, стоял высокий молодой брюнет в одежде мотоциклиста и смотрел на меня смеющимися глазами.

— Не знаю… Вряд ли… — растерялась я.

— Значит, вы и есть та самая новенькая, о которой только все и говорят?

— Прямо так и все? — улыбнулась я. Парень мне понравился, хотя и смущал своей напористостью и некоторой нахальностью.

— Разрешите представиться? — сказал он, протягивая мне руку. — Ладдок Маджестик Эллери Девятый, но можешь звать меня просто — Ладдок.

— Это ваше настоящее имя?

— Самое что ни на есть.

— Меня зовут Майя, — протянула я ему руку, которую он пожал, задержав в своих ладонях и чересчур нежно, на мой взгляд, смотря мне в глаза.

— Ты здесь впервые? — поинтересовался он, переходя на «ты».

— Ага, — ответила я, осторожно высвобождая свою руку. Он усмехнулся.

— Я могу составить тебе компанию, развлечь, познакомить с разными нужными людьми, обеспечить полезные, так сказать, контакты, — предложил он.

— Вообще-то, кажется, Мисс Магда уже этим и занимается.

— Кто? Бабуля? — презрительно и в тоже время снисходительно переспросил он. — Внутреннее чутьё подсказывает мне, что со мной тебе было бы гораздо интереснее. Вот увидишь, сейчас она перезнакомит тебя со всеми своими стариками и прочими скучными занудами.

— Ну… одно другому не мешает, — я снова украдкой посмотрела на него.

Внешность у него была очень располагающей. Восточные черты, перемешанные с европейскими; чёрные прямые волосы, зачёсанные назад и уложенные гелем, делали его лицо утончённым и благородным.

Ладдок был, наверное, одним из самых симпатичных парней, каких мне доводилось видеть, если бы не его карие глаза. Что-то демоническое было в них. То ли хитрость, то ли двусмысленность. Этакий Мефистофель. Я подумала, что он не упустит случая обдурить меня как-то или втянуть в какую-нибудь сомнительную историю.

— Не успела оставить на минуту — и уже тут как тут вьются черти всякие! — закудахтала вернувшаяся Мисс Магда. — А ну-ка, бррысь отсюда!

— Мадам, ваше слово для меня — закон, — смиренным голосом заявил Ладдок, отступая на шаг назад и делая шутовской поклон.

— Мадемуазель, — строго поправила его Магда.

— Ах, ну да! Конечно же, мадемуазель! Так разрешите откланяться?

— Валяй! — со смехом разрешила та.

— Ещё увидимся? — подмигнул он мне. То ли это был вопрос, то ли с утверждение, но, скорее всего, последнее. Хитро улыбнувшись, он съехал с перил лестницы на 15-й этаж, напевая что-то вроде: «Брошу я свои якоря у твоего причала».

— Поосторожней с ним, — предупредила меня Мисс Магда. — Ладдок самый настоящий демон, не смотри, что он выглядит как человек. Коварство и ложь — неискоренимый порок Тёмных. В их задачу входит запутать, расположить к себе наивных и доверчивых. Люди верят им на слово и готовы отдать все свои деньги спустя всего две секунды общения с ними. Но однажды Ладдок поклялся встать на путь добра и справедливости. Иногда ему это удаётся, но всё же не лишне будет держать с ним ухо востро.

— Так он Тёмный?

— Конечно. Хотя… Он, что называется: и нашим и вашим. Источник из-за своей безграничной доброты принял его условно, но Ладдок постоянно растрачивается.

— Ммм… — замялась я. — Вы говорите вещи, не слишком понятные для меня.

— Прости, я совсем забыла, что ты ещё не посвящённая. Ну ничего, скоро ты многое узнаешь, и тогда всё, что я говорю, перестанет казаться тебе пустым звуком.

Она посмотрела на меня, и лицо её смягчилось.

— У меня никогда не было мужа, но у тебя есть все шансы найти того, к кому твоё сердце расположится. Ты невероятно красива. В человеческом понимании и в магическом — твои тело и душа совершенны. Я вижу, как люди смотрят на тебя. Многие завидуют тебе. Но ты душой будешь принадлежать только одному — самому достойному. Я хоть и не пророчица, но тебе это обещаю.

Я раньше думала, что все старые девы такие вредные и ненавидят молодых девушек, но Мисс Магда со своей опёкой и добротой напрочь опровергала этот стереотип. Наверное, мне бы хотелось иметь такую маму, как она.

Словно прочитав мои мысли, она пояснила:

— У одинокой женщины, не нашедшей себе мужа, есть три пути: стать со временем вечно брюзжащей, раздражённой старухой, стать ангелом блаженным, помогая всем подряд, даря нерастраченную любовь направо и налево; или стать ведьмой, посвятившей всю свою жизнь магии.

— Я думаю, у вас отлично получается второе и третье, но уж точно не первое, — заявила я ей без малейшей тени лести.

— Хорошо. С Велестой и Ладдоком ты уже познакомилась, пойдём дальше: тебе предстоит знакомство ещё с сотней, другой. О, знаю, с кем я тебя познакомлю. Сейчас же, не теряя времени, поедем в Центр Магии. Не переживай, всё устаканится, и ты перестанешь чему-либо удивляться, — разглагольствовала она, заходя в открывшиеся двери лифта.

Попетляв немного по городу, Аврил завёз нас в глухой, совершенно неинтересный дворик со стороны Сретенки. Мы подъехали к невзрачному обветшалому пятиэтажному зданию с заколоченными окнами, по-видимому нежилому и предназначенному под снос.

— Это и есть ваш Центр Магии? — не скрывая своего разочарования, спросила я.

— Не спеши делать выводы по первому впечатлению, — хитро подмигнула мне Мисс Магда, подходя к ржавой железной двери и нажимая звонок.

Господи, неужели тут ещё и звонок работает?!

— Слушаю, — ответил по домофону низкий женский голос с сильным азиатским акцентом.

— Открывай, Шику. Свои.

Дверь открылась, и я остолбенела, увидев женщину, открывшую её. Не может быть! Это была та самая таджичка, которую я пыталась «уколоть» воображаемыми кольями в вагоне метро, когда ехала на экзамен по анатомии.

— Здрасьте… — от испуга промямлила я первой. Женщина, как мне показалось, укоризненно посмотрела на меня.

— Защита, — постучала она себе пальцем по лбу и рассмеялась. — Заходите.

— Вы знакомы? — удивилась Магда.

Я лишь смущённо улыбнулась, но таджичка Шику не выдала меня.

— Всё понятно, — сказала Мисс Магда и не стала далее развивать эту тему.

Мы вошли в дом, и я ахнула от изумления. То, что я увидела, показалось мне абсолютно нереальным, более того — абсурдным. Либо у меня что-то случилось с головой, либо…. чудеса всё-таки существуют! В этом старом полуразрушенном здании — и такие высокие потолки с мраморными колоннами! А роскошь — неописуемая! Везде, где только можно: на стенах, колоннах и под потолком — сложнейшая лепнина, выполненная в виде виноградных гроздьев, цветов и деревьев, очевидно, изображающих символ изобилия; огромные зеркала в золочёных рамах, причудливые светильники — также в виде растений и животных. Фантастическую композицию завершали статуи древнегреческих богов и богинь, словно охраняющих всё это богатство. Сейчас светильники не горели. В коридоре царили полумрак и приятная прохлада.

Мисс Магда с интересом наблюдала за выражением моего лица. Было видно, что её очень позабавила моя реакция.

— Ну? Что-то не так? — спросила она. — Вот так-то…

— Полтергейст какой-то, — прошептала я. — Разве такое возможно?

— В нашем мире нет ничего невозможного, и очень скоро для тебя это тоже станет чем-то привычным и обыденным.

— Но… как? Почему? — продолжала я изумляться.

— Никто этого не знает. Светлые Маги постарались обеспечить нам комфортные условия и создали излишне вычурное, на мой взгляд, великолепие. Но это говорит лишь об их исключительном расположении к служителям «Дубовой рощи».

— У меня просто нет слов… — призналась я.

— Хочешь посмотреть зал приёмов? — предложила Мисс Магда.

— С удовольствием, — с готовностью согласилась я.

— Иди вперёд — по правой стороне увидишь открытые двери.

Большинство дверей первого этажа оказались запертыми, но белоснежные двери одной из комнат были распахнуты настежь.

— Ого! Вот это да! — вырвалось у меня, едва я заглянула внутрь.

За дверьми действительно находился самый настоящий зал размером… с небольшую городскую площадь.

— Можно? — нерешительно спросила я у семенящей ко мне Мисс Магды.

— Конечно, заходи, не стесняйся. Будь как дома.

Я с опаской, словно боясь поскользнуться и упасть, ступила на паркетный пол натёртый до блеска, чувствуя себя Золушкой, впервые попавшей в королевский дворец. От богатого убранства зала у меня захватило дух, и мои глаза стали блуждать по стенам и потолку, не в силах охватить разом всё представшее мне великолепие. Белые атласные гардины на окнах свисали до самого пола. Возле стен располагались изящные столики, которые, вероятно, в дни приёмов расставлялись по центру в нужном порядке. В конце зала на невысокой импровизированной сцене стоял рояль, а на стульях лежали скрипки, флейты, виолончель и другие музыкальные инструменты, принадлежащие оркестру. Несмотря на то, что в зале также полностью соблюдался старинный стиль, все вещи и мебель в нём казались совсем новыми, а само помещение выглядело как будто после евроремонта.

— Это Малый Зал, в левом крыле находится Большой, но сейчас он закрыт, поскольку до сезона балов ещё больше двух месяцев, — пояснила Магда.

— Если это малый зал, то каким же огромным должен быть большой? — потрясённо пробормотала я.

— У тебя ещё будет возможность это оценить, — пообещала она.

— Что… Что это такое?

Я услышала странный звук, подозрительно напоминавший шум листвы деревьев. Подойдя к открытому окну, я раздвинула гардины — и в который уже раз остолбенела от увиденного мной очередного чуда, ибо за окном находился… лес. НАСТОЯЩИЙ. На огромном пространстве, куда только хватало взгляда, раскинулись красивые могучие дубы; из леса доносилось многоголосое пение птиц, а в воздухе витал нежный аромат трав и цветов, — и всё это, чёрт побери, в самом центре Москвы! Невероятно!

— Куда это… Куда выходят окна этого зала? — спросила я дрогнувшим голосом, когда дар речи вернулся ко мне.

— В соседний двор. Такой же тёмный и неприглядный, как и тот, в который мы недавно въезжали.

— Но…

— Не спрашивай меня. Это тоже из разряда непознаваемого. Но если ты сейчас выйдешь в окно, то очутишься прямиком в соседнем дворе. А если попробуешь зайти аналогичным способом обратно, то попадёшь в полуразрушенное здание совершенно не пригодное для жилья.

— Но учти, — добавила она. — Даже если ты и захочешь рассказать кому-нибудь о том, что увидела, то, придя сюда, вы обнаружите лишь брошенное нежилое строение, а внутри него — развалины и полчища крыс.

— Я не…

— Я знаю, что ты не из болтливых, но всё же мой долг тебя предупредить. Есть особые секреты вхождения сюда, которые знают лишь посвящённые. Меры предосторожности и всё такое… Ну что? Пойдём, дальше?

Я последовала за ней по длинному коридору мимо многочисленных статуй; попутно Мисс Магда объясняла мне, что находится за той или иной дверью. Возле одной из дверей я почувствовала приятные запахи еды.

— Здесь есть буфет. Если хочешь, можем зайти перекусить, — предложила Магда.

Я не особенно была голодна, но предложение заинтриговало меня. Мы вошли в небольшое помещение буфета. Там тоже оказалось довольно интересно. Приглушённый свет от светильников в виде скрещённых между собой факелов, пол из чёрно-белой плитки, выложенной в шахматном порядке, стёкла окон, разукрашенные калейдоскопической мозаикой в разные цвета, — создавали романтическую атмосферу средневековья эпохи Возрождения. На конфорке газовой плиты томился небольшой глиняный горшочек, от которого распространялся чудный запах пряностей. У стены, рядом со столом для разделки овощей, высился блестящий металлический шкаф. На столе были разложены чистые ножи всех размеров. Деревянные столики для гостей пустовали. В буфете не было никого, за исключением смуглой полноватой буфетчицы в кружевном белом фартуке и накрахмаленном чепце. Она не спеша расставляла стаканы на стойке, протирая их полотенцем. Несмотря на полноту, она казалась очень женственной и даже изящной. Увидев нас, женщина улыбнулась красивой белоснежной улыбкой.

— Здравствуй, Аметис, — поздоровалась с ней Мисс Магда. — Мы почувствовали запах твоего потрясающего ризотто и не смогли пройти мимо. Никто так не умеет готовить его, как ты.

— Сейчас мало посетителей, и Аметис может позволить себе немного отдохнуть, — поделилась она своей радостью, забавно говоря о себе в третьем лице.

— Это Майя — моя новая подопечная. Прошу любить и жаловать, — представила меня ей Мисс Магда.

— Добро пожаловать, Майя, — сказала Аметис, дружелюбно глядя на меня.

— Здравствуйте. А у вас тут очень уютно и чисто, — сделала я ей комплимент.

— Грасиас… — почему-то по-испански ответила та, скромно опустив глаза, но по её улыбке было видно, что ей приятны мои слова. Отойдя к плите, она убавила огонь под горшочком и вновь вернулась к нам.

— Что бы ты хотела поесть? — спросила меня Мисс Магда.

— Не знаю, — растерялась я. — А можно посмотреть меню?

— Зачем тебе меню? Говори, что пожелаешь, и всё.

— А что… здесь можно любое заказывать?

— Конечно. Всё, что захочешь.

Я нервно сглотнула слюну.

— Я бы хотела немного сока и булочку.

Мисс Магда удивлённо подняла брови и взглянула на Аметис, та улыбнулась и кивнула.

— Без проблем, — сказала она. — Секундочку.

Она быстро повернулась к большому металлическому шкафу и вытащила из него запотевший стеклянный кувшин с холодным апельсиновым соком и поднос, на котором горкой лежали тёплые свежеиспечённые булочки.

— Приятного аппетита! — раздался из шкафа голос, заставивший меня нешуточно вздрогнуть.

Мы взяли по стакану сока и по булочке, причём не заплатив ни копейки.

— Да уж… Неплохо было бы иметь такой шкафчик дома, — мечтательно произнесла я, с аппетитом жуя ароматную мягкую булочку и запивая превосходным апельсиновым соком. — И даже готовить не надо.

— Знаешь, иногда он халтурит и выдаёт совсем не то, что ты заказываешь, — призналась Магда. — Мы уже неоднократно говорили Магам о данной проблеме, они обещали заменить шкаф, но, видимо, за делами и заботами постоянно забывают.

Она посмотрела на меня и рассмеялась.

— Я пошутила. В шкафе буфета нет ничего волшебного, просто твои желания и его возможности, так сказать, совпали.

— Я так и знала, — с шутливым укором произнесла я, досадуя на свою глупость и полное отсутствие фантазии. Надо было заказать ягнёнка под соусом из розовых лепестков.

Подкрепившись, мы отправились на второй этаж, обстановка которого оказалась куда скромнее вызывающего великолепия первого и скорее напоминала помещение скучного казённого учреждения. Здесь было также тихо и безлюдно.

— Административный отдел, — объяснила Мисс Магда вполголоса. Возле некоторых дверей она ненадолго останавливалась, с минуту прислушивалась к чему-то происходящему внутри комнаты, и мы шли дальше.

Наконец, приложив ухо к одной из дверей, она улыбнулась, подняла палец вверх и тихонько постучалась в неё, та со скрипом открылась. Сама. Ну вот и всё. Кажется, у меня окончательно поехала крыша…

— Входите, — разрешил мужской голос.

За столом кабинета восседал тучный пожилой мужчина с закрытыми глазами. Даже когда мы вошли, он не соблаговолил открыть их. Весь его стол был завален бумагами; бумаги также лежали на всех стульях, а шкафы ломились от переполнявших их многочисленных папок. В помещении было пыльно и душно. Мисс Магда подняла валявшуюся на полу бумагу и, бегло прочитав её, бережно положила на полку одного из шкафов.

— Он спит? — шёпотом спросила я.

— Нет, с какой это стати? Он прекрасно видит нас, ему совершенно необязательно открывать свои глаза, чтобы видеть окружающий мир.

— Бонжур, Монсеньор! — поздоровалась она с хозяином кабинета.

— Ки — ки — ки — ки — ки! — смешно по-птичьи прокричал тот, не поворачивая головы и не меняя положения своего тела. Лицо его скривилось и выглядело недовольным.

Я подавила невольный смешок, зажав себе рот рукой. Мисс Магда посмотрела на меня испепеляющим взглядом.

— Же сьви трэ миньён, нэс па? — с кокетливой улыбкой снова обратилась она к толстяку.

— Ти — та — ту, — последовал «содержательный» ответ.

— Ваша супруга на прошлом балу была бесподобна! Такая грация, такой тонкий стиль — просто верх совершенства! А платье! Оно великолепно, выше всяческих похвал — почти произведение искусства! — рассыпалась в комплиментах Магда, взмахивая руками и прыгая вокруг этого полуспящего сердитого увальня, точно мать, уговаривающая своего капризного ребёнка съесть хотя бы ложку каши.

— Кит, — коротко изрёк он и три раза хлопнул в ладоши. Черты лица его смягчились, а толстые губы растянулись в благодушной улыбке. Кажется, обстановка была разряжена.

Они немного о чём-то пошептались. При этом Мисс Магда периодически поглядывала в мою сторону, а я маялась возле двери, не зная, как реагировать на происходящее. Толстяк же, казалось, совершенно не обращал на меня никакого внимания.

— Все в отпусках, но вы можете заглянуть в учебный корпус, — неожиданно сказал он уже по-человечески. У него был ленивый, медлительный голос, и сам он сильно смахивал на большого лемура.

— Вот так неудача… — огорчённо пробормотала Мисс Магда.

— Это та самая девушка? — поинтересовался он, очевидно имея в виду меня.

— Здравствуйте, — робко поздоровалась я, все ещё топчась у выхода.

— Какая стеснительная. Ну подойди, подойди поближе, — пригласил он меня к своему столу.

Мисс Магда снова что-то зашептала ему на ухо.

— Скажи-ка нам, Майя, — начал он, медленно растягивая слова. — Как тебе кажется, ты бы хотела приносить пользу этому миру или в тебе — всё-таки больше тёмного?

Я растерянно посмотрела на Магду, потом на этого странного господина.

— Не волнуйся, скажи всё как есть. Не надо ничего выдумывать, приукрашивать и в той же мере принижать свои достоинства, — сказала Мисс Магда, успокаивающе гладя меня по плечу и кивая головой.

— Нет. Вряд ли я тёмная, — неуверенно предположила я. — Я… В общем, я хочу добра людям, но иногда они выводят меня из себя, и во мне что-то как будто взрывается… не знаю, как это объяснить. Главное, чтобы в такие моменты меня всегда что-нибудь отвлекало… Точнее, чтобы мне было на что переключиться…

Сначала затрясся стол со всеми бумагами, потом раздался какой-то скрипучий звук. Оказалось, это смех «Лемура». Мои глаза невольно сузились.

— Это суть чистая энергия, — с видом знатока заявил он. — И вполне возможно, что ты не умеешь ей правильно пользоваться, значит придётся тебя ещё многому учить.

— И кто же будет меня учить? — поинтересовалась я.

— Как гласит замечательная древняя мудрость: «Учитель приходит тогда, когда готов ученик». В первую очередь ты должна как можно более тщательно изучить сама себя. Все свои возможности. Они ведь не сводятся к одному лишь созданию мелких пакостей людям, пусть даже они и заслуживают этого, с твоей точки зрения. Верно? Тебе необходимо научиться шире смотреть на этот мир, хотя он и не твой. В тебе ещё есть много тёмных пятен. Будем лечить.

— Нет, я не это хотела сказать… — возразила я, испугавшись, что меня неправильно поняли. — Я могу кое-что ещё. К примеру, я лечу болезни руками, а вижу их через тело. Конечно, я не только болезни вижу, но и разные другие вещи… Да, я действительно могу сделать плохо людям, но не специально.

Я почувствовала облегчение оттого, что могу наконец-то рассказать о своей тайне — и меня не примут за сумасшедшую.

— Не специально, говоришь… Это хорошо. Очень много девушек и молодых людей со способностями выбрали иной путь, более простой, но опасный, поэтому мы и наша команда, с которой ты постепенно познакомишься, стараемся сделать всё возможное, чтобы в сети Тёмных не попадались чистые и наивные души. В любом случае, согласно Всеобщему Закону, мы даём тебе достаточное количество времени, чтобы ты могла определиться со своими предпочтениями. Я осведомлён о том, что ты побывала у Тёмных, но они не успели сбить тебя с толку, хотя и пытались.

— Я просто была не в курсе… — стала оправдываться я. — Я вообще не знала — Тёмные они или кто… Я думала, они обычные люди, как все.

— Не торопись пока судить о своей принадлежности раньше времени. Через три месяца Источник даст нам ответ, и ты сможешь сделать окончательный выбор.

— Одно я знаю наверняка уже сейчас, — сказала я. — Я не хочу иметь ничего общего с Лаурой и ей подобными.

— Гм… — обратился он к Магде. — Определим её для начала к Лорине? Пусть проверит её на левитальность.

— Что это? — шёпотом спросила я у Мисс Магды.

— Это умение сбрасывать земное притяжение, — ответила та.

— Ааа… — кивнула я головой.

«Лемур» вдруг открыл глаза, посмотрел на моё серьезное лицо и снова расхохотался.

— Почему вы все время смеётесь? — обиделась я. — Я кажусь вам смешной?

— Всё будет хорошо, — ободряюще сказал он, закрывая глаза. — Всё будет хорошо… — и его лицо приняло первоначальное выражение, с которым он сидел, когда мы вошли в кабинет.

— Пойдём, — позвала меня к выходу Магда. — Не будем его отвлекать. У него очень много дел.

— Кто это был? — спросила я у неё, когда мы вышли из кабинета.

— Это заместитель верховного жреца Амона, по совместительству — директор школы Центра Магии.

— Ааа… — снова понимающе протянула я, хотя ровным счётом ничего не поняла: ни кто такой верховный жрец Амон, ни тем более — что из себя представляет школа Центра Магии.

Мы поднялись на третий этаж, в котором располагался учебный корпус. К слову сказать, выглядел он вполне современно; многие кабинеты были открыты, но пусты. В классах не было ничего напоминающего о магии. В одном из них, например, стоял рояль и подставка для нот, в соседнем я увидела мольберты с незаконченными картинами и холсты с карандашным набросками, а стены были расписаны граффити: видимо, здесь находилась художественная студия; в большинстве же остальных — просто парты и стулья, как в обычном учебном заведении. Единственное, что меня несколько смутило, это почти полное отсутствие людей. Но кое-кто здесь всё-таки был. Когда мы перешли в левое крыло, я услышала мужской голос, доносившийся в коридор из открытой двери кабинета. Хорошо поставленная речь и чёткая дикция говорящего выдавали в нём опытного преподавателя, зачитывающего лекцию. В аудитории действительно сидели ученики, которые внимательно слушали высокого мужчину в строгом чёрном костюме и галстуке, стоящего на трибуне; Мисс Магда приветливо помахала ему рукой и мы пошли дальше. Краем глаза я отметила, что на партах обучаемых было абсолютно пусто — ни ручек, ни тетрадей, — то есть они ничего не записывали и не конспектировали.

— Чему обучаются студенты школы Центра Магии? — поинтересовалась я у Магды.

— Они обучаются всему тому же, что и люди, но с той лишь разницей, что в процессе их обучения используются магические ритуалы. В зависимости от того какие способности проявляются наиболее выраженно, в том направлении и ведётся дальнейшая интенсивная работа. Наши учителя развивают у ученика именно тот дар, который помогает раскрыться ему полностью. Искусство, поэзия, музыка — всё это несомненно пронизано магией творчества, и вдохновение, необходимое для них, — это не что иное, как энергия от Источника. И чем раньше будет выявлена главная тенденция к развитию, тем лучше для ребёнка. Но лишь немногие родители следуют этому правилу, подавляя природные склонности детей в угоду своим желаниям и интересам, пытаясь заставить своё чадо соответствовать каким-то нелепым, выдуманным стандартам, подчас чуждых ему и даже разрушительных для его личности.

Я прислушалась: в конце коридора раздавалась оживлённая музыка.

— Хочешь посетить мастер-класс Лорины? — спросила Мисс Магда.

— Думаю, это должно быть интересно, — предположила я.

В классе, больше напоминающем спортзал, шли обычные, на первый взгляд, занятия по танцам. Миниатюрная блондинка лет тридцати, пять девушек и двое парней исполняли танец с элементами аэробики. Стройная блондинка, видимо, была ведущей и направляла действия остальной команды. Мы немного полюбовались их красивыми слаженными движениями. Наконец учительница сказала:

— Стоп! Разминка закончена.

Кивнув нам в качестве приветствия, она подошла к шкафчику для спортивного снаряжения и, достав оттуда метлу, начала лекцию.

— Метла — это так, пережиток, — объясняла она. — Скорее, дань сложившейся традиции. Просто всегда удобнее иметь что-то под рукой, чтобы манипулировать им. Можно было бы вообще не использовать никакие предметы и перемещаться в пространстве, приобретая иные формы бытия. Магам это хорошо удаётся, нам же, увы, — не очень. Но у меня для вас есть и хорошая новость. Для того, чтобы летать на метле, не нужно каких-либо особых затрат энергии и времени с вашей стороны. Это самый простой и быстрый способ подняться в воздух. В случае опасности вы можете моментально прибегнуть к нему и избежать нападения на вас или даже смерти. Итак, возьмите мётлы и приступайте к тренировке, но только по моей команде.

— Это всего лишь тренажёры, — продолжала она, ставя метлу обратно в шкаф и фиксируя её прочными креплениями. — Но ведьмина суть такова, что, задействовав её, вы сможете привести к состоянию невесомости почти любой предмет. Вот смотрите. Это совсем нетрудно.

Она села в кресло, закрыла глаза, и… кресло взмыло под потолок. ВМЕСТЕ С НЕЙ. Я стояла с открытым ртом.

— А теперь попробуйте сами, — предложила она, плавно опускаясь на пол.

Ученики, потолкавшись немного у шкафа, разобрали мётлы и, оседлав их, один за другим поднялись в воздух и стали носиться по просторному залу с восторженными воплями. Две девушки нечаянно столкнулись друг с другом и со смехом упали на маты. Я взглянула на Лорину. Она улыбнулась и поманила меня к себе пальцем. Я испуганно покачала головой. Тогда она сама достала из шкафчика последнюю рвущуюся в бой метлу и, с криком «держи!», кинула её мне. Я машинально схватила её.

Метла тут же вырвалась у меня из рук и, описав полукруг в воздухе, запрыгала по полу вокруг меня, словно издеваясь. Я стала её ловить, в результате она ускакала от меня в коридор под оглушительный хохот остальных. Моё самолюбие было уязвлено.

— Это что ещё за безобразие?! — раздался из коридора возмущённый мужской голос, вслед за которым появился невысокий сухощавый мужчина, как две капли воды похожий на моего школьного физрука Сан Саныча — разве что у него не было усов в отличие от последнего. В руках он держал мою трепыхающуюся метлу. — У нас не так много живых мётл, и если каждый начнёт портить учебный инвентарь, то мы скоро по миру пойдём! — строго заметил он.

— Извините… — пробормотала я, готовая от стыда сквозь землю провалиться.

— Ничего страшного. Не расстраивайся. Человеческое пока не позволяет тебе отпустить на свободу магическое, — сказала Магда, до этого момента молча наблюдавшая за нелепым представлением с моим участием. Мне показалось, что она тоже едва сдерживает смех.

— А вы сами-то умеете… летать? — спросила я её, всё ещё не веря увиденному.

— Конечно. По молодости, бывало, много пришлось пошабашить, но учти следующее: Закон Магов гласит, что ведьма — ни Тёмная, ни перешедшая на сторону Светлых — ни в коем случае не должна заниматься левитацией на глазах у людей, являть чудеса и устраивать трам-тарарам.

— Какой ещё Тарарам? — не поняла я.

— То есть — наводить беспорядки, вызывать полтергейст, шуметь, портить имущество людей, разрушать и причинять вред их здоровью.

— Ясно, — сказала я, неожиданно припомнив сгоревшую баню, разбитую машину и сломанную конечность продавщицы (наверное, это тоже можно сюда отнести). — Теперь буду знать…

После посещения класса Лорины, мы продолжили экскурсию, переместившись на 4-й этаж Центра Магии.

Этот этаж представлял собой очаровательную какофонию цветов, запахов и звуков. Каждая из дверей, казалось, символизировала вход в свой, особенный, мир хозяина комнаты. Коридор был застелен мягким ковром, словно сотканным из разных лоскутков.

— Здесь обитают наши специалисты различного профиля, — загадочно сообщила мне Мисс Магда.

Но и здесь большинство дверей оказались закрытыми.

— Да что же нам так не везёт? — в отчаянии воскликнула бедная старушка, безуспешно дёргая ручку очередной запертой двери.

Впереди на противоположной стороне коридора я увидела приоткрытую дверь.

— Кажется, там кто-то есть, — сделала я предположение, кивнув на дверь.

— О! Это Алхимик. Давай-ка, зайдём к нему, поздороваемся, — обрадовалась Магда.

Мы зашли в комнату, оказавшуюся химической лабораторией. У меня в глазах зарябило от огромного количества баночек с реактивами. Деревянный шкаф, тянувшийся вдоль всей стены, снизу доверху был заполнен колбами и пробирками с надписями. Возле противоположной стены имелся точно такой же шкаф, но плотно забитый книгами. На нескольких столах, посреди лаборатории громоздились камни различных пород. За ближайшим к двери столом сидел пожилой человек, которого Мисс Магда назвала Алхимиком. Его наряд показался мне забавным и сказочным. Одет он был в синий расшитый камзол с выглядывавшими из-под рукавов кружевными манжетами, белые чулки до колен, туфли на каблуке и перчатки. Вдобавок голову его украшал пышный кудрявый парик, какие должно быть носила дворянская знать в 18 веке. Он что-то делал сварочным аппаратом, надев на лицо защитную маску. Мы подождали на некотором расстоянии от стола, пока он закончит, опасаясь разлетавшихся во все стороны белых искр.

— Здравствуйте, барон Беллингаузер, — поздоровалась Мисс Магда, подходя к нему. — Как ваши успехи?

— Ах, простите, милые дамы! — воскликнул он, вскакивая из-за стола и сдёргивая маску. — Я так увлёкся своим исследованием, что не заметил, какие у меня чудесные посетители. — По очереди взяв наши руки, он галантно приложился к ним губами. Мне стало немного неловко, а Мисс Магда жеманно улыбнулась.

— Вот, пришла познакомить новую девочку с нашими, да, как назло, все словно сквозь землю провалились, хотя вроде бы каникулы уже закончились, — посетовала она.

— Ничего. Через недельку-другую начнут подтягиваться как миленькие, — с уверенностью сказал барон и обратил взор своих светло-серых глаз на меня. — Очень приятно познакомиться, а я, между прочим, уже наслышан о вас. Рад, что вам удалось избежать неприятного общества Тёмных, и их коварный план был сорван. Ваши таланты никого не могут оставить равнодушными.

— Спасибо, — удивилась я такой его осведомлённости и окинула взглядом лабораторию: — А у вас тут очень интересно.

— Ах! Не бередите мою рану, дорогая фройляйн, — отмахнулся Алхимик. — Лаборатория приходит в упадок. Моя покойная супруга помогала мне содержать её в идеальном порядке, ведь она была помешана на чистоте… — Он вынул из кармана кружевной платочек и промокнул им скупую слезу.

— Извините, я не знала… Если вы хотите, я могу помочь вам прибрать немного тут. Моя прошлая работа в общем-то в этом и заключалась.

Он прижал руку к сердцу и расплылся в улыбке.

— Какое премилое, доброе создание! Мадемуазель Магда, вы позволите…

— Не позволю, — шутливо сказала Мисс Магда, потом добавила: — Я думаю, что девушка сама в состоянии решить, как ей распоряжаться своим свободным временем.

— Конечно, конечно… — замялся Алхимик.

— Ах, я негодяй! Вы ведь наверняка хотите чаю? — внезапно воскликнул он и схватил большую колбу с голубоватым порошком, который тут же пересыпал в пустой деревянный ящичек. Понюхав освободившийся сосуд, он налил в него воды из-под крана, видимо, собираясь подогреть на газовой горелке.

— Нет, спасибо, — поморщилась Мисс Магда, поверх очков наблюдавшая за его действиями. — Заманчивое предложение, но как-нибудь в другой раз. Нам уже пора. До скорой встречи! — Она легонько взяла меня за локоть и повлекла к выходу.

— Заходите в любое время! Двери моей лаборатории всегда открыты для вас! — крикнул Алхимик нам вслед.

— Всенепременно и обязательно, — пробормотала Магда, стоя уже в коридоре.

— Хоть он немного и чудаковат, но бесконечно добрый и ужас как любит поболтать, неважно с кем, — поделилась она со мной.

— Он что, тоже маг? — спросила я.

Она покачала головой, грустно улыбнувшись.

— Разумеется, нет… Он, как и я, всего лишь хранитель древних знаний, а алхимия — это его увлечение. Маги не находятся в этом городе постоянно, но посещают нас несколько раз в год и всегда задают шикарные приёмы. Кстати, скоро будет один из них, и ты увидишь подлинное великолепие и могущество «Дубовой рощи». Тысячи гостей посещают нас в такие дни, съезжаясь со всех уголков земного шара.

Тысячи!

Похоже, она боготворит их, этих загадочных Магов, создателей странного общества, именуемого Орденом Светлых, собиравшего с неизвестной целью под своё крыло людей с разными необычными способностями. Хотелось бы и мне взглянуть на них хотя бы одним глазком.

Мисс Магда осторожно приоткрыла дверь в одно из помещений, также оказавшимся незапертым. Там явно кто-то был. Сгорая от любопытства, я заглянула внутрь и увидела довольно странную картину.

Лысый, худой, белый мужчина, похожий на йога, неподвижно сидел, точно изваяние, посреди тёмной комнаты с обнажённым торсом в позе «лотоса». Голубоватый свет конусом падал на него откуда-то сверху, отчего казалось, что он сидит в центре светящегося треугольника, а его кожа выглядела почти прозрачной.

— Это Спирит, его зовут Мэги Ра, но он сейчас в медитативном трансе. Не будем его тревожить, — вполголоса сказала Магда, закрывая дверь.

— Так вот же, здесь написано, — я потрогала висящую на ручке двери табличку «Do not disturb».

— А! — досадно крякнула она, махнув рукой. — Кстати, Мэги Ра без пяти минут является магом и он может запросто найти на расстоянии человека или пропавшую вещь, используя приёмы тайной древней магии.

— Да уж… — только и смогла произнести я. У меня уже голова пошла кругом от такого большого количества новых впечатлений.

Следующая комната, которую мы посетили, была увешана пучками сухих ароматных трав с кореньями и уставлена многочисленными баночками. Здесь царила настоящая идиллия простой русской старины. Бревенчатые стены комнаты воссоздавали абсолютно точную имитацию деревенской избы, разве что печи не было. За грубо сколоченным дубовым столом сидела крупная румяная девушка в длинном сарафане, с уложенной вокруг головы толстой косой, и сосредоточенно толкла что-то в деревянной ступе; рядом, забравшись на лавку, копошился какой-то низкорослый косматый старик в лаптях и рубахе, подпоясанной верёвкой.

— Лесовичок и его помощница Варвара, — сообщила Магда.

Увидев нас, маленький дед издал радостный вопль, соскочил со скамейки и кинулся нам навстречу с распростёртыми объятиями.

— Ааа! Наконец-то! Ааа! — закричал он, обнимая нас обеих и тряся за руки, словно сто лет не видел и безумно соскучился.

Старик едва доходил мне ростом до плеча.

Полная девушка даже не повернула головы в нашу сторону.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я с ней.

— Она не говорит, — предупредила меня Мисс Магда.

— Почему?

— Когда ей было пять лет, медведица у неё на глазах убила и съела её родителей.

— Это ужасно… Вероятно, у неё затяжной посттравматический синдром, — предположила я. — Его можно попробовать вылечить.

— Лучшие целители Центра пытались заставить её заговорить, но все их усилия оказались напрасными. Варвара не желает изъясняться человеческим языком и не понимает его.

Лесовичок сосредоточенно слушал нас, переводя взгляд то на меня, то на Магду, потом покачал головой.

— Она думает, что медведица вселилась в неё и именно медвежий дух помогает ей находить редкие травы, — сказал он.

— Это возможно? — скептически спросила я.

— У каждого из нас здесь своя правда, — серьёзным тоном ответила Мисс Магда. — И если она не противоречит законам Устава, и не несёт в себе ничего тёмного и враждебного светлому, то никому не возбраняется считать себя тем, кем он хочет.

Старик ласково погладил девушку по голове, она повернула к нему лицо и совсем по-детски улыбнулась.

— Она понимает только меня. Для этого мне пришлось освоить медвежий язык. Кстати, барышня, как вам понравились мои капли? Помогли справиться с ночными кошмарами? — поинтересовался он у меня.

— Ах, да, спасибо, вроде бы помогли. А что содержится в этом снадобье, если не секрет?

— О! Это всего лишь простая настойка из смеси трав: валерианы, шлемника, вербены, кошачьей мяты, хмеля и ещё чуть-чуть омелы. Отлично снимает беспокойство и нервное перенапряжение.

— Хорошие травки — но ведь часть из них у нас не растёт?

— Это верное наблюдение, поэтому периодически нам с Варей приходится отправляться в дальние путешествия, чтобы собрать их. По секрету скажу: всё то, что продаётся в ваших городских аптеках, не имеет никакой пользы и силы, поскольку та трава собрана и засушена неправильным образом, без заговора и молитвы. А ведь для каждой из травок существует свой специальный заговор. Так что, ежели у вас возникнут ещё какие хвори, — обращайтесь, не стесняйтесь, и я с радостью подберу вам именно то, что нужно.

— Не хотелось бы, конечно, чтобы они возникали, но если вдруг они всё же возникнут, то буду иметь вас в виду в первую очередь, — улыбнувшись, пообещала я.

— Когда-то они были дикарями, жили в лесной глуши и никого к себе не подпускали, — сказала мне Мисс Магда, после того, как мы покинули комнату Лесовичка и шли по коридору. — Но семь лет назад Светлые Маги нашли их и поручили нам заботиться о них. И если бы не они, то дед Линь таких бы бед мог натворить. Ведь раньше он был тёмным колдуном, слыл мастером в приготовлении приворотного зелья, а ещё делал из каких-то трав страшные напитки, которые отнимали у человека жизненную силу и после медленного и мучительного угасания приводили его к смерти.

— Удивительная история… — только и нашлась, что ответить, я.

В последней открытой комнате сидела томная брюнетка лет тридцати пяти с каре и накрашенными алыми губами, одетая стильно, но несколько старомодно. Одной рукой она держала тонкую дымящуюся сигарету в мундштуке, а другой раскладывала колоду карт Таро. На изящном круглом столике перед ней стоял бокал красного вина и маленькая магнитола, из которой тихо лился джаз.

— Здравствуйте, Эльвира, можно к вам? — Мисс Магда, легонько побарабанила пальцами по двери, привлекая внимание хозяйки комнаты.

Та молча кивнула, не отрываясь от расклада.

— Вы разве не уехали из города? — спросила Магда, подходя к ней.

— Увы, дела вынудили меня вернуться раньше времени, — безразлично ответила Эльвира, поправив фиолетовую горжетку на плече. Длинные ногти её были также выкрашены ярко-красным лаком. Печальные глаза и бледное лицо женщины напоминали об измождённых барышнях эпохи декаданса.

— Как поживают ваши детки? — участливо поинтересовалась Магда.

— Спасибо, хорошо. Думаю на следующей неделе показать их господину Тамизу, — возможно, он им подберёт что-нибудь из своей новой программы.

— Хорошая идея. Да вот, кстати, познакомьтесь. Это Майя, о которой я вам говорила, помните?

Женщина обратила на меня уставший взгляд печальных глаз.

— Возьми карту, Майя, — предложила она мне, протянув сложенную веером колоду.

Я вытащила карту и отдала ей, она перевернула её и положила на стол. Это была десятка Мечей.

— А теперь ещё одну.

Я извлекла новую карту, на сей раз восьмёрку Жезлов. Эльвира положила её рядом с первой.

— Ну что я могу тебе сказать… — задумчиво произнесла она. — Сегодня вечером тебя ждут тревожные известия издалека.

— Да? А какие, если не секрет?

— Это всё, о чём говорит данная комбинация. Для более полной картины нужно сделать развёрнутый расклад.

— В другой раз, дорогая, в другой раз, — вмешалась Мисс Магда, обеспокоенно взглянув на старинный циферблат часиков, висевших у неё на цепочке в виде медальона. — Мы обязательно посетим вас, но сейчас нам уже пора.

— Милости прошу, — сказала Эльвира, вставляя в мундштук новую сигарету.

— Я так понимаю, эта женщина — гадалка? — спросила я у Магды, когда мы вышли за дверь.

— Это Эльвира Млади, таролог высшей категории. Также владеет искусством рунического гадания, хиромантии, физиогномики и толкования сновидений, — перечислила она послужной список красивой печальной дамы.

— Она выглядит довольно грустной и уставшей, — заметила я.

— Немудрено. На долю бедняжки выпало множество испытаний. Её старшая сестра Милада — на стороне Тёмных; кстати, она увела приворотом её мужа — просто так, развлечения ради; и даже сама Лаура побаивается сестрицу Эльвиры — настолько сильны её злые чары.

— Почему нельзя вернуть ей мужа с помощью магии?

— Потому что отворот, как и приворот, относится к чёрной магии и имеет самые негативные и жестокие последствия.

— Честно говоря, я не верю в привороты, — скептически сказала я, качая головой. — Меня вот, например, нельзя приворожить.

— Нельзя приворожить того, у кого есть защита, — возразила Магда. — А у тебя её пока нет, так что лучше не зарекайся.

— А что находится на пятом этаже? — полюбопытствовала я, переводя разговор на более интересную для меня тему.

— Этого я тебе пока сказать не могу. Посещение пятого этажа разрешено только посвящённым. До тех пор, пока ты не пройдёшь обряд инициации, вход туда для тебя закрыт.

— Какая жалость! — шутливо-расстроенным голосом произнесла я.

Мы ещё немного поговорили с ней, стоя возле лестницы.

— У вас тут всё так странно… — улыбнулась я. — Словно в разные сказки попадаешь.

— Во-первых: не «у вас», а «у нас». Привыкай считать «рощу» своим вторым домом. Хоть ты пока и не посвящена, но я на все сто процентов уверена, что ты не ошибёшься, когда придёт время выбирать.

— Мне кажется, вы считаете, что этот вопрос уже решённый, верно? — я внимательно посмотрела на неё.

— Тёмные Маги знают о твоём существовании, и они будут всеми силами пытаться помешать тому, чтобы ты сделала выбор в пользу нас, — вместо ответа сказала она.

— Но я ведь могу выбрать и третье, точнее, не выбирать ни одно из двух, а остаться обычным человеком, помните?

— Да, конечно… — вздохнула Магда. — Но если мы не будем настаивать на твоём решении, то Тёмные сразу набросятся на тебя, как свора голодных шакалов, поскольку у тебя не будет защиты.

— Похоже, что у меня вообще нет выбора, — сказала я с лёгкой иронией. — Получается, что я должна выбрать либо чёрное, либо белое, правильно? Но поскольку чёрное я точно не выберу, мне остаётся только…

— Есть ещё промежуточное звено.

— Какое?

— Те, кто отсрочили свой выбор на неопределённый срок. То есть, некоторые не отказались совсем от желания сделать выбор, но пока ещё не чувствуют в себе достаточных сил прийти к окончательному решению. Хотя это и не приветствуется.

— Почему?

— Это сказывается на способностях и на психическом здоровье. Тёмные никогда не отступятся от своего намерения прибрать к рукам ещё одного колеблющегося и будут давить на него до последнего.

— А Светлые никак не попытаются воспрепятствовать этому?

— У нас есть несколько Тёмных, которые перешли под покровительство Светлых Магов, поскольку были посвящены насильно или обманом, иные сами сделали выбор, а потом передумали. Но это очень опасное решение, поскольку месть Тёмных ещё долго будет преследовать того, кто осмелится открыто выйти из их Ордена. Подчас этот переход превращается в жестокое испытание. Спроси у Велесты, она тебе может многое рассказать о том, что ей пришлось пережить, прежде чем они оставили её в покое.

— А чем занимаются Тёмные и Светлые? И в чём их основное отличие?

— Не трудно понять, что мы пытаемся нести свет в этот мир — не только для того, чтобы помочь людям удовлетворить их прихоти, и даже не от нашей большой любви к ним, а потому, что энергия Тёмных чужда нам и противопоставлена изначально. Мы по роду своему должны бесконечно находиться в состоянии борьбы с ними.

— Но мне показалось, что добро…

— Добро… Это слово имеет относительный смысл, так же как и зло. Мы не можем пройти мимо чужой беды и боли, просто потому, что не можем. Поскольку боль вызывает страх, агрессию, и вместе с тем растёт неживая энергия, которая питается ими. Необходимо её нейтрализовать и подарить человеку созидание.

— Да… это мне знакомо. Я тоже совершенно не выношу чужой боли.

— Вот видишь! — обрадовалась Магда. — Это явный признак того, что ты не можешь быть Тёмной, поскольку они всегда наслаждаются чужой болью и пытаются приумножить её.

— Да уж… Какое-то извращённое восприятие жизни… — поморщилась я.

— Скорее смерти. Чья-то смерть — это их жизнь. И ещё тебе на заметку. Хоть люди и считают это сказками, вымыслом, но Тёмные реально могут обращаться в любое животное, в основном в то, какое соответствует их сути. Большинство ведьм и колдунов превращается в волков. Для этого время от времени они покидают город, чтобы в лесной глуши проявить свою сущность и дать волю дикому желанию убивать. Едва оказавшись в шкуре зверя, они начинают охоту на всех тварей подряд только для того, чтобы почувствовать вкус крови на зубах и увидеть агонию несчастной жертвы.

Волки… А кого же тогда я видела на поле перед грозой? На мгновение образ чёрного волка с зелёными, почти человеческими глазами вновь занял мои мысли, но я не решилась озвучить свои подозрения.

— Ты о чём-то задумалась? — заметила Магда мою отстранённость.

— Нет, — покачала я головой и спросила: — А Светлые не могут оборачиваться в кого-нибудь?

— Могут тоже, но это нежелательно.

— В этом есть что-то нехорошее?

— Светлые не способны обращаться в хищных зверей, но они могут превратиться в птиц или каких-нибудь безобидных животных — барашка например, — в то время как поблизости будет бродить Тёмный в обличии хищника. Сама понимаешь, какая может последовать неприятная и печальная ситуация. Но наиболее опытные маги умеют управлять природными стихиями, и сами обращаться в любую из них: к примеру, становиться ветром или дождём. Или же — вызвать сильную бурю или грозу. Но это в крайних случаях, когда Источник позволяет совершать данные действия, и то только для того, чтобы предотвратить ещё большее несчастье.

— А как можно внешне отличить Тёмных от Светлых, когда они находятся в… людском обличье?

— Ты уже видела Ладдока и Велесту. У них тёмные, словно бездонные, глаза, — в основном, это характерный признак, но вовсе не обязательный. У Лауры, например, зелёные глаза, как у большинства воронежских ведьм, а у Киры — светло-голубые. Но даже по глазам можно прочитать многое. Взгляд Тёмных — это взгляд хищников, проникающий в душу. Отличить их можно не только по взгляду, но и по поступкам. Поступки их всегда эгоистичны, направлены на удовлетворение собственных желаний, но они могут обманывать, заставляя человека поверить в то, что их действия продиктованы искренним альтруизмом, и ты сама уже это испытала на себе. В Вавилоне очень много Тёмных; в большинстве своём они все знакомы между собой, и мы их тоже знаем, но если вдруг появляется залётный гастролёр, то для того, чтобы найти «своих», он подаёт им опознавательный знак. Смотри, вот как они держат левую руку, — Магда переплела пальцы руки, сложив их вместе. — Считается, что это символизирует змеиную голову их хозяина — Чёрного Барона, — хотя он часто любит менять облик и являться то с козлиной головой, то с волчьей, а также принимать человеческое воплощение. Старайся обращать на это внимание, особенно когда общаешься с незнакомыми людьми.

Неожиданно я вспомнила, что Лаура именно так и держала руку, когда я впервые увидела её в милицейском участке.

— Лаура — истинная Тёмная ведьма в своём поколении, ведущем род с очень древних времён, — продолжила Мисс Магда, словно угадав о чём я подумала. — А что касается Киры… Когда-то Кира была Светлой ведьмой, но однажды она пренебрегла защитой. Чёрный Маг похитил её, совратил и посеял в неё своё семя. У неё есть сын, от которого она отказалась, поскольку тот родился слишком ужасным. Отличительная особенность всех Тёмных ведьм — наличие у них рудимента, небольшого хвоста. Ведьмы не рождаются с ним, но появляется он от сношений с Тёмными Магами. Дети от таких союзов всегда имеют хвосты и являются Тёмными по рождению.

— Кажется, я видела у неё какое-то подобие хвоста, выглядит это довольно противно…

— Мы предлагали ей помощь, но она отказалась, предпочтя нам общество Тёмных.

— А защита — это что? Какой-то амулет или заговор?

— Это практически аналог того, что у людей называется причастием. Маги специально посещают нас несколько раз в году, чтобы обновить защиту. Заключается она в специальном обряде, во время которого тот, на кого ставят защиту, произносит специальные магические заклинания и приносит импровизированную жертву.

— Как зовут Чёрного Мага Тьмы и где он находится?

— Имён у него много. К тому же, он не один, а как бы в нескольких лицах. То есть условно — Магов несколько, но на самом деле это одно и то же существо. В настоящее время все они представлены под именем Чёрный Барон. Главное наше достижение — за время многовекового противостояния, нам почти удалось изгнать Чёрных Магов с центрального материка, вытеснив их в места наименее удобные для манипуляции сознанием людей, где они нанесут меньше вреда. Магия их тесно связана с некромантией и древними шаманскими обрядами, которым они уже обучили тысячи людей.

— Они могут вернуться?

— Теоретически такая вероятность существует, но после последней схватки в 1604 году силы их значительно пострадали, поскольку нашему Ордену удалось уничтожить две ипостаси Чёрных Магов, которые теперь накапливают силы, уйдя в Запредельное, и где ещё пробудут по меньшей мере триста лет; оставшаяся ипостась пребывает в человеческом теле и скрывается повсеместно, рождая тиранов, чтобы мучить людей. Источник не приветствует войн; лишь когда наступает прямая угроза преобладания тёмного влияния на Земле, происходят решающие столкновения между нашими кланами. Однако с Тёмными ведьмами у нас заключено некое, признаюсь, довольно шаткое соглашение, согласно которому они приняли некоторые пункты Устава для ведьм, но они всё равно продолжают нарушать их и не соблюдают многих законов. Есть ещё нейтральные силы, которых в наших кругах называют Смотрящими, — это что-то вроде полиции, наделённой полномочиями находить и наказывать тех, кто нарушает закон, без различия по принадлежности к тому или иному Ордену. Вызывать их могут как Светлые, так и Тёмные.

— Зачем я нужна Лауре и как Тёмные узнали о том, что я не такая, как остальные люди?

— Вот для чего мы и не раскрываем наших имён. Одна из твоих посетительниц, проболталась Тёмным — так они узнали о тебе. В наших кругах соблюдение инкогнито — лучшая защита. Но твой сильный природный дар привлёк их. С помощью тебя они рассчитывали усилить свои позиции и заслужить особое поощрение со стороны своих Хозяев.

— А Ладдок — кто он? Как попал к вам? Он тоже переметнувшийся?

— Ладдок Девятый — Тёмный по своей сути, он сам пришёл к нам; до этого он занимался разными неблаговидными делами, был карточным шулером, наводчиком грабителей, помогая им безнаказанно проникать в жилища людей и быстро находить в них самое ценное, потому что он сильный провидец и может гипнотизировать на расстоянии, вводить в заблуждение, запутывать следы так, что ни один, даже самый опытный детектив не мог раскрыть преступления, совершённые с его помощью. Изменился он после того, как Тёмные убили его девушку, которую он очень любил, — она не была посвящённой и ничего не знала о его порочных связях.

— Велеста изначально принадлежала к Ордену Тёмных, — продолжила Мисс Магда. — Её мать и бабушка были Тёмными по рождению, но она избрала иной путь, и Источник быстро принял её, поскольку Источник всегда видит суть, намерение и желание избавиться от разрушающего влияния Чёрных Магов.

— У Велесты тоже есть эээ… хвостик? — спросила я, смутившись от своего бестактного вопроса.

— Был, но больше нет, — улыбнулась Магда. — Один из наших посвящённых врачей удалил его обычным хирургическим путём.

— А татуировку? — я непроизвольно поднесла руку к своей груди.

— Думаю, об этом тебе лучше спросить у неё самой. Единственное, что мне известно об этой татуировке, это то, что она не является простой наколкой на коже. Говорят, она остаётся до конца жизни и даже после сведения проступает вновь. Но лишь немногие захотят рассказать правду, считая данное обстоятельство чем-то постыдным и унизительным.

— А что такое источник? Или кто? Я несколько раз слышала это слово, но так и не поняла, что оно символизирует.

— Не сейчас, милая, — внезапно отмахнулась она от меня. — На сегодня, пожалуй, хватит вопросов. Мы обе немного устали, и мне уже пора присутствовать на собрании — я там выступаю с отчётом. К сожалению, туда я тебя пригласить не могу. Не обижайся, но ты ещё пока не стала полноценным членом нашей большой семьи, да и, думаю, тебе там будет скучно. Только скажи: после всего увиденного, ты всё ещё считаешь нас какой-то сектой? — спросила Магда, и я снова поразилась удивительной для её лет проницательности.

— Честно? Мне кажется, что я стала персонажем какой-то безумной, но очень интересной сказки. Вы мне её рассказываете, а я сплю и вижу сон наяву… и вы продолжаете сниться мне вместе со всем, что я увидела и услышала сегодня. Вот такие мои ощущения.

Она рассмеялась.

— Ничего, это пройдёт. Совсем немного времени — и всё станет для тебя обыденным и привычным. Кстати, здесь есть лифт, если ты не заметила.

И действительно — в маленьком закутке за стеной, на который я поначалу не обратила внимания, обнаружились двери лифта. Словно поджидавшие нас, они открылись, издав нежное треньканье колокольчиков.

Мисс Магда отправилась на второй этаж, а я спустилась на первый. Двери открылись с голосовым сопровождением — причём этот голос был подозрительно похож на тот, который раздавался из шкафа в буфете, — выразившим огромную радость по поводу моего посещения, а также высказавшим горячее пожелание увидеть меня вновь. Я прошла мимо величественных статуй, направляясь к вестибюлю. Со стороны лестницы я заметила выходящих учеников и Лорину, которая ненадолго задержалась перед одним из зеркал, поправляя причёску. Две девочки лет 14–15 со спортивными сумками на плечах, проходя мимо меня, неожиданно остановились.

— Привет, ты отлично летаешь, — издевательски пошутила худенькая зеленоглазая девчушка с короткими рыжими волосами. — Я Илона — та, которая купается в море из грёз, — гордо обозначила она себя.

— А я Любава — та, которая знает язык русалок, — представилась черноволосая. — А ты кто?

— А я Майя, которая не умеет летать, — в свою очередь подыграла им я.

— Забавно. Ты непосвящённая?

— Нет пока.

— Интересно, какое имя тебе дадут. Иногда Маги любят пошутить и дают посвящаемым странные имена. Но тут уж не откажешься. Мы придём на твоё посвящение, если ты не против.

— Приходите, если хотите, — разрешила я, пожав плечами.

— Попробуй потренироваться в прыжках на батуте; может, тебе это поможет, — посоветовала мне чёрненькая.

— Пока, Майя, которая боится летать, — засмеялась рыжая, помахав ладошкой.

— Девочки, — укоризненно сказала им подошедшая Лорина. — Зачем вы так?

Но девушки уже с хихиканьем убежали.

— Не слушай этих болтушек, — обратилась она ко мне с улыбкой. — Мне было бы очень интересно поработать с тобой. Если ты выберешь мой курс, буду рада видеть тебя на своих занятиях. Хочу всё-таки понять, что мешает тебе игнорировать закон земного тяготения. Ведь это же так просто.

«Мне бы тоже хотелось это знать», — подумала я про себя.

— Спасибо, я с удовольствием.

— Ну тогда ещё увидимся, — попрощалась она, ободряюще подмигнув мне.

Лорина отдала ключи консьержке Шику и расписалась в журнале. Всё как у обычных людей…

В этот момент я увидела Велесту. В очень короткой узкой юбке и красных туфлях на высоченных шпильках она стояла возле стойки ко мне спиной и что-то быстро писала. Я хотела спросить у неё про татуировку, избавилась ли она от неё, и, главное, каким образом. Но, словно почувствовав мой взгляд, она повернулась и заговорила первой.

— О! Ты-то мне как раз и нужна. Будь добра, в следующий раз привези с собой паспорт — я должна внести твои данные в компьютер; а также открой расчётный счёт в банке — вот, возьми, я тебе написала, как он называется, — с этими словами она сунула мне в руки листок, вырванный из блокнота.

— Зачем? — спросила я.

— Как зачем? У нас всё по закону. А зарплату ты как собираешься получать? Может, ты хочешь наличными?

— Я что, буду у вас работать? — удивилась я.

— Так! — нетерпеливо закатила она глаза. — Все вопросы к бабуле. Я только выполняю свои обязанности. Ладно, пока. Потом поговорим, я уже опаздываю на собрание. Из-за проклятых пробок еле добралась. Если бы не эти дурацкие законы, я бы…

Громко цокая каблуками и виляя аппетитной попой, Велеста быстро побежала по ступеням вверх.

Я посмотрела на бумажку с названием какого-то иностранного банка и, пожав плечами, подошла к таджичке Шику, которая, насупившись, сидела за стойкой и вышивала крестиком на пяльцах.

— Послушайте, — обратилась я к ней, испытывая неловкость. — Я бы хотела извиниться за то, что пыталась подшутить над вами, ну… тогда в метро, помните? И ещё сказать вам спасибо, что не выдали меня. Честно говоря, никак не ожидала встретить вас здесь.

— Ничего, девочка, не извиняйся, — беззлобно сказала консьержка на ломаном русском. — Я и сама иной раз люблю тайком позабавиться с людьми. Только не пытайся проделать это с Магами, они в ответ могут тоже так подшутить, что мало не покажется.

— Спасибо за предупреждение, — улыбнулась я и добавила: — А ещё, я буду вам признательна вдвойне, если вы подскажете, как мне выйти на улицу.

— Там с левой стороны есть квадрат с изображением дуба, переставь его в пустое место рядом с головой льва, — объяснила она, наклоняясь над своей вышивкой.

Я быстро нашла искомую геометрическую фигуру и вставила её в подходящее по размеру отверстие под бронзовой головой с кольцом в носу, имеющей, надо сказать, довольно отдалённой сходство с львиной. Впрочем, механизм сработал, и, издав тихий щелчок, дверь немного приоткрылась. Кольцо в носу бронзовой статуэтки оказалось ни мало ни много дверной ручкой.

Очутившись на улице, я вспомнила слова Мисс Магды и не удержалась от эксперимента. Для начала, оглянувшись назад, я не увидела никакого звонка или хотя бы подобия его. Потянув ржавую дверь на себя, я убедилась, что она не заперта. Когда она со скрипом открылась, моему взору предстало мрачное зрелище в виде рухнувших перекрытий, груды обгоревших досок, разбитых стекол и стен, исписанных всяческими непристойностями. Где-то наверху зловеще каркнула ворона. Атмосфера крайне угнетающая… Задрав голову вверх, я увидела вместо крыши просвечивающее сквозь полуразрушенные балки небо, по которому тревожно бежали белые облака.

Мы договорились с Мисс Магдой, что я буду работать в «Дубовой роще» в свободное от учёбы время, а также помогать ей в разных делах, если вдруг понадоблюсь. Я с радостью согласилась. Моя работа заключалась в том же самом, что я и делала в Велиже: в исцелении больных людей и животных. Контингент моих будущих «пациентов» предположительно был определён наиболее незащищённой и небогатой категорией людей, не имеющих возможностей и средств оплачивать дорогостоящее лечение.

— Услуги специалистов нашего Центра щедро вознаграждаются, — заметила Мисс Магда.

— Я никогда не брала денег за такие вещи, потому что считала это аморальным.

— Я знаю, и именно поэтому ты достойна поощрения. Люди, которым ты будешь помогать, не будут платить ни копейки. Все траты взяли на себя Маги, и они сами оценивают размер платы, которой, по их мнению, заслуживает та или иная выполненная работа. Могу сказать только то, что ты больше ни в чём не будешь нуждаться.

— Но ведь я же ещё не посвящённая, — напомнила я ей. — Вы так запросто доверите серьёзную работу человеку, который не является одним из вас?

— К тебе у меня особое отношение, и потом, как я могу тебе не доверять, если меня назначили твоим куратором до момента посвящения. Но, несмотря на то, что до этого события должно пройти ещё три месяца, я уже сейчас готова дать тебе положительные характеристики. А я ведь не самый последний человек в «Дубовой роще». К моему мнению прислушиваются, — не без гордости сказала она.

— Понятно, — ответила я, как всегда постаравшись избежать лишних вопросов, могущих повлечь за собой новые.

Я получила за день массу невероятно ярких впечатлений и ночью долго не могла уснуть, прокручивая в голове увиденное и пытаясь проанализировать его, но это оказалось делом бесполезным и просто невозможным.

Вечером, когда я мыла на кухне посуду, раздался звонок. Я схватила телефон, и он чуть не выскользнул у меня из мокрых пальцев прямо в раковину. Звонила бабушка. Её голос был встревоженным.

— Майя, скажи, пожалуйста, в каком месте ты позавчера видела волка?

— А что случилось?

— Беда случилась. Волки! Стадо порезали. Больше половины телят. Представляешь? Даже есть не стали. Просто взяли и убили почём зря.

— Когда же это произошло? — спросила я, холодея внутри.

— Да вот вчера, как ты уехала. Я Джека в доме закрыла — боялась, как бы не побежал за тобой. Но он так сильно разволновался, всю ночь выл как потерянный. Я ещё подумала, что не к добру это. И точно. С утра пастух погнал стадо на северный выпас возле реки, так старый дурак напился и заснул, а когда проснулся к полудню — трети как не бывало.

— Какой ужас! Трудно в это поверить! — потрясённо воскликнула я.

— А ещё приходили женщины с соседней деревни; говорят, лисицу видели, и всё то же самое: несушек из курятника потаскала, подушила и бросила на дороге.

— Лисицу я не видела, а вот большого чёрного волка… Хотя…

Перед моими глазами снова всплыло лицо Лауры с её кривой волчьей улыбкой. Там, на платформе… Какая здесь может быть связь?

«Тёмные могут обращаться в любое животное, в основном в то, какое соответствует их сути. Большинство ведьм и колдунов превращается в волков. Для этого время от времени они покидают город, чтобы в лесной глуши проявить свою сущность и дать волю дикому желанию убивать…»

— Бабушка. Послушай меня, пожалуйста. Ты пока никому не говори про то, что я видела волка, хорошо? У меня какое-то странное предчувствие, будто это только начало чего-то нехорошего.

Боюсь, что не волк это, а кто-то… другой.

 

Глава шестая НОВАЯ ЖИЗНЬ

Первое сентября выдалось холодным и дождливым. Проснувшись утром, я услышала через открытую форточку шелест шин по лужам. Мне ужасно не хотелось вылезать из тёплой постели, и я понежилась ещё немного. Но ничего не поделаешь. Теперь придётся привыкать к ранним подъёмам, чтобы получать знания.

Несмотря на протесты Мисс Магды, я всё же собрала свои нехитрые пожитки и в конце августа перебралась в общежитие. Делить комнату мне предстояло ещё с двумя девочками: одна была из моей группы, другая — из параллельной. Вторая ещё не переехала, но должна была сделать это со дня на день. Конечно же, в квартире сестры Мисс Магды я чувствовала себя гораздо свободней. По крайней мере, там никто не занимал подолгу туалет и ванную, и не приходилось караулить, чтобы кто-нибудь не украл твою еду на общежитской кухне. Но моя совесть не позволяла мне злоупотреблять чужим гостеприимством, а также очень не хотелось оставаться в долгу. И потом, добираться каждый день с другого конца города было неудобно и накладно.

Первый день в институте прошёл довольно сумбурно. Занятий как таковых не было. Скорее, это был день знакомства. Студентов — с преподавателями и друг с другом. После прослушивания сжатой поздравительной речи ректора под проливным дождём группы разошлись по аудиториям. На первой паре мы изучали латынь. Преподавателем оказалась приятная пожилая женщина, не лишённая чувства юмора, и предмет свой подавала очень доходчиво и весело. Второй шла лекция по анатомии, и, как выяснилось, вести данную дисциплину от и до у нас будет тот самый ужасный «Кощей» — Валентин Петрович Олежко, который принимал у меня экзамен. Когда он вошёл в учебный класс, по рядам прокатился скорбный стон; вплоть до этого момента студенты, скрестив пальцы, молились: только бы это был не он. Но «Кощея» такой «тёплый» приём, похоже, только позабавил, и он невозмутимо улыбнулся своей знаменитой улыбкой Ганнибала Лектера. Третья пара у нас была отменена в честь первого дня. Мы получили учебники и разошлись кто куда.

Вечером студенты целыми группами отмечали День Знаний; в одном из корпусов была даже организована дискотека и банкет, который плавно перетёк в комнаты общежитий, но в самый разгар веселья я покинула свою группу и ушла одна гулять по городу. Бродя по мокрым туманным улицам, я вспомнила Велиж, печальные глаза Джека, бабушку с её ворчанием, и почувствовала грусть, похожую на тоску. Я не должна забывать о них никогда! Слёзы навернулись у меня на глаза. Я набрала телефон бабушки и долго слушала длинные гудки. Наверное, уже поздно и бабушка уснула… Я посмотрела на часы. Полпервого ночи. Ну конечно же! Надо не забыть позвонить завтра между парами…

Потекли долгие дни занятий. Я с головой окунулась в учёбу, чтобы чёрные мысли не атаковали меня. Видимо, у меня это очень хорошо получалось, потому что вскоре я прослыла заядлой «ботаничкой» в группе, и ко мне потянулись очереди сачкующих студентов для списывания лабораторных и лекций.

Мои соседки по комнате оказались вполне хорошими девчонками, и мы подружились. Ту, которая училась со мной в группе, звали Оля, вторую — Александра. Вероятно, нас сблизило ещё и то, что мы все были провинциалками, поэтому так быстро нашли общий язык. Хотя у каждой из нас очень скоро выявились свои недостатки. Оля, например, любила покомандовать, и вообще решила, что она у нас главная, Саша была немного капризной и имела склонность всё излишне драматизировать. Я же несколько раздражала девочек своей молчаливостью и замкнутостью. Но, несмотря на разность в характерах, в целом мы отлично уживались — и это главное.

Помимо института, время от времени я помогала Мисс Магде. Поначалу она хотела, чтобы я немного втянулась в учёбу, и сказала, что не будет дёргать меня по пустякам — разве что в случае крайней необходимости, — но я упросила её, чтобы она как можно скорее начала давать мне поручения, связанные с возможностью лечить больных. Мне необходимо было найти применение моим способностям и дать выход накопившейся энергии, чтобы не привлекать излишнего внимания посторонних своим странным поведением, а также — не оставлять себе возможности совершать «мелкие пакости», в виду отсутствия более положительной альтернативы. Мне пошли навстречу в «Дубовой роще», и очень скоро я официально была зачислена в «отдел целителей особого назначения».

Мои встречи с клиентами, как и остальных работников Центра, всегда происходили анонимным образом, как правило, в офисе на Ленинском проспекте. Но иногда, в самых тяжёлых случаях, мне приходилось выезжать на конкретный адрес. Никто не должен был знать о существовании Центра Магии. Мисс Магда доверяла мне и, несмотря на то, что я ещё не стала «посвящённой», всё-таки открыла мне нехитрый секрет вхождения в здание с улицы. Заключался он в следующем: стоя перед дверью, нужно было мысленно представить, что ты находишься посреди настоящей дубовой рощи (нарисовать у себя в голове её наиболее реалистичный образ) и одновременно — вслух или хотя бы про себя — произнести определённые слова, являющиеся кодом, после чего сбоку от двери на несколько секунд появлялся маленький, едва заметный звонок. «Вызвать» звонок, с помощью данных манипуляций, к моему восторгу, у меня получилось с первого же раза. Также можно было войти в дом, приложив к отверстию рядом со звонком медальон с каким-то необычным камнем, выполняющим функцию аналогичную ключу от домофона. Но такие ключи были в распоряжении только у специалистов, преподавателей и некоторых посвящённых сотрудников Центра.

«Клиент» и те, кто его сопровождали, всегда находились в моём присутствии с завязанными глазами, и я, не боясь быть узнанной, работала под конспиративным именем «Мария Лебедева».

Я была рада, что могу развивать свой дар и помогать людям, и Мисс Магда, видя моё искреннее желание и заинтересованность, всё чаще прибегала к моей помощи.

Кроме того, деньги, которые платили загадочные меценаты «Дубовой рощи», были дополнительным стимулом для энтузиазма. Только за один свой «сеанс» я получала от девяти до двадцати тысяч, — их мне исправно перечисляли на банковскую карту неизвестные благодетели. Когда через месяц я сняла свою «зарплату» в сумме ста семидесяти четырёх тысяч, мне стало «по-хорошему» плохо. Впервые в жизни я держала в руках столько денег и не верила, что их вообще может столько быть, — что равнялось восемнадцати месяцам моей работе в Велижской лечебнице для животных или шестидесяти стипендиям. Теперь я могла оплатить ремонт нашего дома и посылать бабушке суммы, значительно превышающие её скромную пенсию.

Девушки в общежитии часто жаловались на то, что им ужасно хочется есть, но буфет и столовая были слишком дорогим удовольствием для иногородних студентов. Молодые организмы требовали еды, и, к сожалению, нормально питаться на стипендию было нереально. Хорошо ещё, если материально помогали родственники. Тем же, кто мог рассчитывать только на собственные силы, подчас приходилось довольно туго. Иногда бедные студенты вынуждены были утолять голод всякой ерундой, лишь отдалённо имеющей отношение к еде: например, лапшой быстрого приготовления; а жареная картошка вообще являлась верхом кулинарного изыска. Некоторые даже умудрялись жарить лук в качестве «основного горячего блюда». Как-то посреди лекции парень из параллельной группы упал в обморок, — как потом выяснилось, от голода. Слушая по утрам унылое: «Чего бы такого схавать, чтобы дотянуть до вечера?», мне было по-настоящему жаль своих подруг и я решила потихоньку «подкармливать» их, что едва не привело к конфузу и необходимости неприятных объяснений с моей стороны.

Однажды я заявилась в общежитие с сумками, полными продуктов, и мои соседки недоумённо смотрели, как я выкладываю всё их содержимое на стол.

— Девочки, налетайте, — щедрым жестом пригласила я их, забыв о всякой осторожности.

— У нас сегодня что? Праздник живота? — обалдело спросила Саша.

Девчонок не нужно было долго уговаривать. После того, как добрая половина съестного была уничтожена, посыпались вопросы и нелепые предположения касательно свалившегося на меня «богатства».

— Слушай, а откуда у тебя столько бабок? — с набитым ртом удивилась Оля.

Вопрос, естественно, застал меня врасплох.

— Я… я подрабатываю.

— Да? И где же, если не секрет? — они одновременно прекратили жевать и уставились на меня с одинаково заинтересованным выражением лиц.

— Да это… Помогаю старушке одной по хозяйству, — она одинокая, но состоятельная, — на ходу сочинила я банальную и неубедительную байку.

— Что, совсем одинокая? Ни детей, ни родственников? — выпытывали они.

— Совсем… Никого нет.

— Ни фига себе. Может, и квартиру тебе оставит, — практично предположила Ольга. — Ловкая ты оказалась штучка, ничего не скажешь, а с виду такая неприспособленная.

— Теперь понятно, куда ты так часто отлучаешься после учёбы. Мы бы тоже были не прочь так устроиться, — с намёком заметила Александра.

— Да нет, это не совсем то, что вы думаете… — пробормотала я.

— Да ладно. Так мы тебе и поверили. Впрочем, кто бы отказался?

Я решила их не переубеждать. В конце концов, пусть думают и верят во что хотят, — главное, в итоге, чтобы они не узнали настоящей правды.

Всё же я не преминула поделиться возникшей проблемой с Мисс Магдой, на что она рассмеялась, а мне только посоветовала впредь быть более осторожной и не привлекать излишнего внимания безрассудными «акциями благотворительности». С тех пор я старалась особо не светиться своим новым статусом «зажиточной девочки», но в любом случае взяла за правило не допускать, чтобы мои подруги голодали, и взвалила на себя большую часть затрат по добыче продовольствия.

Иногда — впрочем случалось это не так уж и часто — мне могли позвонить из «Дубовой рощи» поздно вечером и срочно вызвать на «работу». Возвращалась я за полночь, и тогда мне уже подолгу приходилось объясняться с охранником на проходной общежития, отказывавшимся пропускать меня, принимая за очередную легкомысленную искательницу приключений. Гораздо хуже дело обстояло с девочками, которые не могли взять в толк, куда меня к чёрту лысому понесло в полдвенадцатого ночи, ну и, конечно, особенно, каким образом у меня так замечательно улучшились финансовые возможности. Я продолжала врать им, что подрабатываю в социальной службе. Но они мне всё равно не очень-то верили и просили устроить их в то же место.

Я изредка посещала учебный корпус Центра Магии. Мне предоставили на выбор любые три дисциплины, которые я хотела бы изучать. Я не чувствовала в себе склонности ни к магии, ни к литературе, ни к изящным искусствам, зато меня заинтересовал класс Лорины. Но, увы, сколько я ни пыталась научиться летать, у меня ничего не выходило. Все ученики Лорины очень скоро от мётл-тренажёров перешли к настоящим и спокойно парили под потолком, принимая произвольные позы. А моя метла никак не реагировала на мои команды, и, по всей вероятности, я вообще не имела способностей к «сбрасыванию земного притяжения». В один прекрасный день, расстроившись после очередной неудачи, я сказала, что мне этого не дано и нет смысла продолжать дальше. Невзирая на все уговоры Лорины и ребят, я перестала ходить на занятия, сочтя это лишней тратой времени — своего и чужого.

Мне всё же пришлось вызубрить пресловутый Устав, соблюдение положений которого, по мнению Мисс Магды, должно стать нормой жизни для меня.

Вот его основные положения:

— Сохранять в тайне своё членство в Ордене, своё имя, данное Магами при посвящении, и избегать всего того, что может повлечь раскрытие вышеуказанного непосвящённым людям;

— Три раза в год, в дни новолуния совершать обряд очищения и обновлять Защиту;

— Не ворожить (не привораживать);

— Не использовать свой дар и полученные знания для развития оного с целью обогащения и удовлетворения собственных честолюбивых желаний и страстей;

— По возможности посещать все мероприятия, организуемые Административным отделом с целью упрочнения как внутренних отношений, так и расширения полезных контактов, а также знакомства с новыми членами, нуждающимися в опёке и наставлении;

— Не использовать магические ритуалы в целях навредить кому-либо, или для помощи недостойным получить что-то, что им не предназначается (см. п.4.);

— Беречь природу, растения и животных;

— Не заниматься левитацией на глазах у людей, не являть чудеса;

— Не портить имущество людей и не причинять вред их здоровью. Избегать злых помыслов и поступков;

— В случае возникновения неразрешимых ситуаций обращаться за помощью к Учителям. В случае если и они не смогут разрешить данную проблему, добиваться аудиенции с Магами или посредниками (в данном случае — учениками Магов, стоящими на ступень выше Учителей)…

И так далее, ещё на двенадцати страницах — правила: некоторые смешные, некоторые разумные или, наоборот, нелепые. Впрочем, я не нашла в перечне запретов ничего из того, чего бы нарушила, за исключением п.9, да и то здесь ещё можно было бы поспорить.

Я быстро привыкала к метро и уже довольно хорошо ориентировалась в городе, перестав впадать в панику всякий раз, когда оказывалась в незнакомом месте. Во время поездки я часто разглядывала людей в вагоне метро. Большинство из них было поражено «сухими червями» и «летучей мышью». Если у меня было настроение и силы, то я незаметно удаляла паразитов из спящего человека. Мне нравилось смотреть, как лицо его преображается и приобретает осмысленное выражение. Чтобы никто не видел моих глаз, я, разумеется, всегда ездила в тёмных очках и могла включать свою «адскую машинку» когда мне вздумается. Иногда, правда, я не отказывала себе в маленьких шалостях, заставляя людей оглядываться от невидимых прикосновений и внушая им разные ощущения. Наверное, это не очень порядочно с моей стороны, но я помнила, что вроде бы в запретах Устава ничего подобного не числилось, и к тому же я не причиняла никакого вреда их здоровью, а тем более жизни.

Некоторые воспоминания далёкого детства, выдернутые кем-то из моей памяти, постепенно возвращались ко мне. Так, лёжа на кровати и читая учебник по лабораторному анализу, я вдруг неожиданно, но очень ясно и отчётливо вспомнила, как в детстве шутила над бабушкой. Может, мне было лет пять или меньше… Она заходила в мою комнату и закрывала шторы, а я лежала в постели и раздвигала их взглядом после того как бабушка выходила. Вернувшись с чашкой горячего молока для меня, она недоумевающе смотрела на окно и вновь задёргивала занавески.

«Разве я не закрыла шторы?» — удивлялась бабушка.

Или вот ещё странное воспоминание уже из школьного периода…

Однажды зимой в лютый мороз я села в автобус, а он почему-то отказался ехать. Не заводился мотор. Пассажиры многозначительно оглядывались на меня, перешёптываясь между собой, и водитель, зайдя в салон, строгим голосом велел мне покинуть автобус. Я осталась одна замерзать на остановке, шмыгая носом, а автобус уехал без меня.

А это? То ли сон, то ли явь.

Я сижу в чужой пустой квартире с обшарпанными стенами на коленях у какой-то незнакомой женщины — очень красивой, голубоглазой и рыжеволосой, — она гладит меня по голове и ласково говорит мне, чтобы я ничего не боялась, хотя сама выглядит довольно испуганной.

Выбрав подходящий момент, когда в комнате общежития никого не было, я провела серию экспериментов с некоторыми вещами. Впрочем, я не особенно верила в успех, но, к моему удивлению, все мои подозрения подтвердились. У меня легко получалось изменять предметы, придавать им другую форму: например, сгибать взглядом ложки или вилки, завязывать их узлом; заставлять лампочку светить более тускло или, наоборот, ярче; открывать замки дверей без ключа, и много чего ещё. Обнаружение этого факта оказалось тяжёлым и даже шокирующим открытием для меня. Возможно, кто-то другой пришёл бы в неописуемый восторг, окажись он на моём месте. Но на меня данное знание почему-то произвело угнетающее действие. Обладание дополнительными способностями, хоть и открывало мне новые возможности в материальном мире, но в то же время напрочь стирало границы дозволенного — законного, в человеческом понимании, — которые я всегда боялась перейти, не до конца доверяя своей совести.

Но самым неприятным было то, что мне часто стал сниться один и тот же страшный сон: будто в меня через стекло окна бьёт молния — прямо в голову. В этот момент я просыпалась с диким криком и будила своих соседок.

— Вы видели это? — вскрикивала я спросонок, ощупывая свой лоб и с ужасом таращась на окно, которое было абсолютно целёхоньким.

— Что ещё случилось? — раздражённо спрашивали проснувшиеся девчонки.

— Да нет, ничего… Наверное, мне просто приснилось… — бормотала я, чувствуя себя полной идиоткой.

— Тебе пора к психиатру, дорогая. Кажется, ты сходишь с ума от чрезмерного увлечения учёбой, — замечала Ольга.

— Может быть… — нехотя соглашалась я.

Мне и в голову не могло прийти, что все мои кошмары являются следствием чьего-то недружественного влияния. И даже если бы кто-то сказал мне, что это так, я вряд ли бы ему поверила.

За время учёбы я изучила множество болезней. Но многие из них по-прежнему оставались мне недоступны ввиду того, что мой уровень способностей был недостаточным для воздействия на эти патологии. Мне хотелось проникать всё глубже внутрь, познавать причины их породившие — не физические, а духовные, — поскольку каждая болезнь просто обязана была нести в себе затаённую лишнюю энергию — как я её называла, — и не всегда моё «второе» зрение было способно её уловить. В Центре Магии я не нашла никого, кто бы мог проконсультировать меня по данному вопросу. Большинство из того, что говорили местные «гуру», было мне непонятно и, чего уж там скрывать, совершенно не близко. Хотя, скорее всего, я просто не верила им. То, что меня волею судьбы связало с обитателями «Дубовой рощи», я относила к случайному совпадению и не придавала этому какого-то особого и важного смысла. Но само по себе существование в центре Москвы огромного комплекса магии — детища Светлых Магов, скрытого в небольшом полуразрушенном доме под снос, — действительно являлось настоящим чудом, которое необходимо было просто принять как факт, не пытаясь обосновать с помощью разума.

— Источник — это центр, — объясняла Мисс Магда. — Вокруг него — все мы. Мы берём энергию от него, и только Источник решает, сколько эйбов мы достойны. Эйб — единица энергии Иммаргель. Магической энергии, излучаемой Источником, позволяющей вмешиваться в жизненные процессы, чтобы нейтрализовать влияние Тёмных. Светлые черпают силу от Источника, безграничного в своей щедрости и справедливости. Тёмные же получают энергию от своих Магов, находящихся в Запредельном. Противостояние между Светлыми и Тёмными длится уже многие тысячи лет. Равновесие вот-вот нарушится — и тогда Источник может иссякнуть… Мы должны сделать всё возможное, чтобы сохранить его.

* * *

Мне всю жизнь не хватало чего-то… Я не могла понять, чего именно. С возрастом это чувство только усиливалось, но понимание пришло чуть позже.

Я жила так, словно находилась в двух мирах одновременно: днём — среди обычных людей, вечером — среди ведьм и других магических существ. Определить точно, к какому миру я больше принадлежу, для меня не представлялось возможным. А может, я вообще была обречена на вечное существование меж двух миров? Я не была такой, как все нормальные люди, но в тоже время и не совсем такой, как обитатели «Дубовой рощи», а тем более те, кого они в противовес себе называли Тёмными. Я была как бы сама по себе. Это угнетало меня и беспокоило, заставляя ещё острее испытывать чувство одиночества. Хотя вскоре я начала догадываться об истинных причинах моего беспокойства. Во мне проснулись вполне естественные потребности для женщины.

Я заметила за собой новую странную особенность. Когда я смотрела на влюблённые парочки, то меня всё чаще и чаще посещало чувство, подозрительно похожее на зависть. Раньше мне довольно редко приходила в голову мысль о том, что у меня тоже должна быть своя «вторая половинка». Но теперь эта мысль почему-то заняла главенствующую позицию, оттеснив на задний план все остальные, навязчиво терзая меня множеством сопутствующих вопросов. Как я его встречу? Где? Главное — когда? Мне уже девятнадцать, а я до сих пор ни разу не была влюблена. Разве это не странно?

Словно услышав мои позывные, Вселенная дала мне то, чего мне, казалось бы, не хватало. Правда, в несколько необычном виде. И, к сожалению, это было не наяву.

Я опять стала часто видеть Сны. Но неожиданно это были уже совсем другие сны. Вместо привычных кошмаров мне чуть ли не каждую ночь снился мужчина. Всегда один и тот же. Он был очень красивым, но не только внешность привлекала меня в нём, а что-то ещё. Нечто большее. Я отчётливо видела его лицо крупным планом. Светлые волосы, глаза цвета аквамарина. При этом он не произносил ни слова, а лишь протягивал ко мне руки, касался меня, и я понимала: вот он, тот, кто мне нужен. Но тут появлялся кто-то ещё — его лица я не видела, поскольку он находился ко мне спиной, — и он закрывал от меня того, другого, словно пытаясь встать между нами. Я просыпалась в негодовании оттого, что кто-то отнимал у меня мою мечту о счастье.

Я ходила по городу, маниакально выискивая в толпе это лицо. Но, сколько ни старалась, не могла найти прекрасного незнакомца из своего сна.

— Май, а почему ты ни с кем не встречаешься? — интересовались мои сокурсницы. — Ты что, бережёшь свою девственность для одного единственного?

— Пока не встретила, — сухо отшучивалась я. Я не любила подобных вопросов, чётко очертив границы личного для других и не пуская никого за эту черту.

Мужчины отнюдь не игнорировали меня. Поначалу студенты старших курсов пытались ухаживать со мной, но я находила их довольно поверхностными. Особенно нагло вёл себя один из них, симпатичный Андрей Певунов с третьего курса — отпетый прогульщик и бабник. Про него мне было известно, что ему 25 лет, и что он работает ночным медбратом в больнице, а также ходили слухи, будто он продаёт студентам запрещённые медицинские препараты, которые достаёт на чёрном рынке; я бы не удивилась, если бы узнала, что он торгует наркотиками, но это было не доказано. Основной его отличительной чертой являлось то, что он не пропускал ни одной юбки, и, естественно, не обошёл своим вниманием и меня.

Однажды я вышла из лаборатории одна, задержавшись после последней пары, поскольку была в тот день дежурной по уборке. Как назло, в этот момент в коридор зашёл Певунов с двумя своими одногруппниками. Чего и следовало ожидать, он не прошёл мимо молча. Загородив мне дорогу, улыбаясь широкой, красивой улыбкой, он нежно взял меня за руку. Его приятели отошли к окну и, бросив на подоконник свои рюкзаки, стали с нахальным любопытством ждать развязки.

— Привет, красота. Предлагаю руку и сердце, — сходу заявил мне Певунов.

— Что, прям так сразу? — усмехнулась я, выдёргивая свою ладонь из его руки.

— А что? Зайдём в кабинет Олежко. У него там руки-ноги в маринаде имеются, а также в холодильнике — печень новорожденных младенцев.

— Понятно. Чёрный юмор такой…

— Угу. Чувствую, нам будет хорошо вместе. Буйство гормонов нельзя игнорировать, это чертовски вредно для женского организма. Знаешь ли ты об этом, Офелия?

— Нет, не знаю. Но я знаю, что гораздо вреднее пить и курить.

— Ах, где мои осемнадцать лет… — трагично воздел он очи к потолку и снова обратил на меня ласкающий взгляд своих глаз, похожих на блестящие тёмные вишни. — Ну, так как? Согласна ли принцесса провести незабываемую ночь с лучшим из лучших турецкоподданных?

— Не думаю… — нахмурилась я. Его шутовская манера клеиться меня раздражала.

— О! Какая строгость! Тебя, наверное, мама так воспитала — чтоб до свадьбы ни-ни, — но, знаешь, меня это только заводит.

— Возможно, тебе стоит поискать другую девушку для… ну, в общем, ты понял, — посоветовала я ему.

— А может, мне не нужна другая. Может, мне нужна такая, как ты, — настаивал он.

Ну всё. Хватит.

— А мне нужно на занятия.

Я надела тёмные очки, собираясь создать ему проблему с желудочно-кишечным трактом, которая уберёт его с моей дороги.

— Эй, Андрюха! — окликнули его друзья. — Очнись, тебя не хотят. Пошли, с тебя — пиво и пачка «Кента».

Так. Значит, гады поспорили на меня!

Певунов изобразил на прощание поцелуйчик.

— Я тебе ещё пригожусь, Аделина, помни об этом; ведь я не кто иной, как Золотой Рыб, и все это знают. А, ну теперь и ты это знаешь…

Впоследствии при встрече он не отказывал себе в удовольствии постебаться надо мной, но почему-то происходило это безобразие, как правило, в присутствии его товарищей, и только когда я была одна без подруг. Впрочем, Ольга, наиболее опытная из нас во всём, что касалось мужской психологии, объяснила мне, что это такая стандартная придурь у всех ловеласов-неудачников, на которую не стоит обращать особого внимания.

Правда, вскоре у меня появился настоящий и довольно настойчивый поклонник. Он был смешной, странный и вдобавок совершенно некрасивый. Рыжий, нос картошкой и очки — такой вот портрет. Учился он на моём факультете в параллельной группе. Мы познакомились в библиотеке, и с тех пор он стал подозрительно часто попадаться мне на глаза: в буфете занимал очередь на двоих, пропуская меня с подругами вперёд; в аудитории — когда у нас совпадали лекции — я чувствовала, как он смотрит на меня, а, встретившись со мной взглядом, махал рукой в знак приветствия. Выходя после занятий, я неизменно натыкалась на его тщедушную фигуру с большой чёрной сумкой, висящей на ремне через плечо, делающей его ещё более чудаковатым. Звали его Павел Беляков.

Я упорно не замечала, или делала вид, что ничего не замечаю, пока подруги не попытались открыть мне глаза.

— Май, а твой-то чудик там тебя опять поджидает, — со смехом сообщила Оля в раздевалке после физкультуры, выглянув в окно.

— С чего ты взяла, что он мой? — разозлилась я.

— А то не видно, как он на тебя пялится и таскается повсюду, словно верный пёс.

— Да… — пробормотала я. — Это действительно проблема…

— Это не проблема. Проблема — это когда никто не пялится.

— Я не планирую никаких романов, мне сейчас не до них, да и вообще… — я с немой мольбой посмотрела на подругу, словно надеясь, что она избавит меня от навязчивого поклонника.

— Короче, признайся, что он не в твоём вкусе, — догадалась она. — Называй уж вещи своими именами.

Я сдержанно улыбнулась и не ответила, хотя, наверное, она была права. Ольге параллельно с врачебной специальностью стоило бы освоить профессию психолога.

— Так отшей его — что мальчишку томишь? Глянь, бедняга совсем с лица спал, — посоветовала она.

— Да, пожалуй, так и надо сделать, — согласилась я.

Выйдя после последней пары, я буквально наткнулась на него возле дверей.

— Привет, — поздоровался он, расплываясь в улыбке.

— Привет. Ты что, меня ждёшь? — несколько раздражённо спросила я.

— Ну… В общем, да… Можно проводить?

Я повернулась к нему, собираясь в резкой форме дать ему от ворот поворот.

— Слушай… Ты меня ставишь в довольно неловкое положение.

— Почему? Я не понимаю… — растерялся он.

— Даже не знаю, как тебе это объяснить… — вздохнула я.

— Ты стесняешься или я тебе не нравлюсь?

— Нет-нет… Не то…

— Просто я подумал, что я… что мы… А давай сумку донесу, — внезапно предложил он, ухватившись за лямку моего рюкзака.

Я посмотрела в его наивные близорукие глаза и не смогла сказать того, что собиралась.

— Да ничего. Она лёгкая. Вообще-то я в общежитии живу, тут два шага пройти, поэтому провожать меня не стоит.

— Понятно… А ещё я хотел пригласить тебя в кино на «Призрак оперы». Не хочешь сходить?

— Ммм… Когда?

— Сегодня вечером.

— Нет, извини. У меня на сегодня уже есть кое-какие дела, поэтому, увы, я не смогу составить тебе компанию.

— Ну ладно… Пока тогда. До завтра… — упавшим голосом пробормотал он.

— Угу, пока… — буркнула я, злясь уже на себя за свою нерешительность и слабохарактерность.

— Ну что, отбрила этого дурачка? — бесцеремонно спросила Ольга, поджидавшая меня за углом.

— Да нет… как-то жалко его стало, — объяснила ей я, досадуя на себя. — И потом, не умею я вот так: взять и отрезать. Был бы он нахальный и отвязный, как этот… Певунов хотя бы, тогда бы мне было на что опереться и хватило духу послать его куда подальше, а так… я просто теряюсь… Не могу делать людям больно.

— Детский сад какой-то, честное слово! Всё дело в том, что ты слишком деликатная. Даже не знаю — беда это твоя или счастье. Признайся же, что тебе не его жалко, а просто ты боишься показаться грубой, хочешь всем добренькой быть. Ну терпи тогда или решайся на радикальные меры. Тут надо резать по живому, без наркоза и быстро, пока болезнь не приняла запущенную форму. Вот тогда уже резать будет больнее. И как ты только жить собираешься в этом жестоком мире, а? Не выживешь ведь…

— Что же мне делать? — беспомощно посмотрела я на неё.

— Вот, что я придумала, — с коварной улыбкой сказала она. — У меня есть старший брат — тоже здесь в Москве учится в архитектурном; он, знаешь, такой весь из себя, типа мачо. Увидев тебя с ним, наш Павлик потеряет всякую надежду и сам отвалится. Если хочешь, я его попрошу, и он тебя встретит после занятий. Но только не клейся к нему, поскольку у него уже есть невеста, хорошо?

— Ты просто гений! — обняла её я.

— С тебя пол-литра, — предупредила она.

— Замётано!

На следующий день у подъезда меня ждали двое: на одном конце лавочки — жгучий красавец с букетом алых роз, на другом — Павел. На выходе Оля незаметно подмигнула парню с цветами, потом мне. Оба «кавалера» встали одновременно, но Ольгин брат оказался быстрее и подбежал ко мне первым.

Он вручил мне цветы, обнял за плечи, и мы пошли вдвоём как настоящая влюблённая парочка. Павел так и остался стоять у скамейки. Я нечаянно взглянула на него, проходя мимо, а потом ещё долго перед моими глазами стояло его расстроенное лицо в очках; жалость кольнула моё сердце, но я ничем не могла ему помочь. Жалость — это ещё не любовь. Ольга оказалась права — трюк сработал. Парень перестал ходить за мной тенью и при случайной встрече даже не здоровался.

 

Глава седьмая ПОСВЯЩЕНИЕ

Прошло почти три месяца с тех пор, как мне был предоставлен выбор, чтобы определиться, к кому мне примкнуть. Ясно было одно: Лаура и её окружение вызывали у меня непреодолимое отвращение и ужас, но я почему-то рассматривала возможность отложить свой выбор на «неопределённый срок».

Я пыталась понять себя, прислушивалась к своим чувствам и ощущениям. И с горечью была вынуждена признать, что не чувствую себя частью мира Светлых с их высокопарными речами и приверженностью недоступным для меня абстрактным ценностям, но и мир Тёмных был для меня абсолютно чужд и отталкивал своей откровенной линией зла. Мне хотелось быть свободной ото всех, не принадлежать ни к каким «братствам» и «сообществам». Наверное, по-настоящему счастливой я чувствовала себя только тогда, когда в одиночестве бродила по лесу с Джеком. Но всё меняется, детство прошло, и я должна научиться жить в социуме, каким бы он ни был. Как показал мой предыдущий печальный опыт, все попытки быть самой собой, находясь только среди людей, потерпели полное фиаско, и, возможно, выбор в пользу Светлых — наилучший выход для меня, хотя бы потому, что их Орден скорее отвечал концепции добра, нежели наоборот. Только смутное ощущение неправильности постоянно преследовало меня, не давая моему решению окончательно созреть и утвердиться.

Накануне моего посвящения я случайно, или нет, столкнулась с Тёмными, которых не видела уже почти четыре месяца, и которые никак не напоминали мне о своём существовании всё это время.

После занятий я зашла в Книжный Дом. Мне нужно было купить книгу о памятниках Москвы восемнадцатого века для написания реферата по истории. Рассеянно бродя вдоль полок с книгами, я неожиданно почувствовала странное беспокойство, причин которого объяснить не смогла. Я несколько раз оглядывалась вокруг себя, пытаясь увидеть опасность, но никого не обнаруживала. Наконец найдя нужную книгу, я отправилась к кассе, но волнение всё равно не прошло, а, наоборот, только усилилось. Выйдя из магазина, я сразу увидела ИХ. Они расположились за столиком открытого кафе напротив — Кира, Лаура и незнакомая мне черноволосая девушка. Лаура, заметив мой взгляд, хищно улыбнулась своей волчьей улыбкой и что-то сказала подругам. Первым моим побуждением было броситься обратно в магазин, но, удержавшись от этого, я спустилась по ступеням вниз и торопливо пошла по направлению к метро. Теперь я уже чувствовала сильный страх. Пройдя несколько шагов в толпе, я не выдержала и оглянулась. Они все втроём шли за мной на некотором расстоянии, и в их лицах, полускрытыми капюшонами курток, читалась какая-то злобная сосредоточенность. Я прибавила шагу, но и они тоже не отставали. Я попыталась скрыться и забежала в арку ближайшего дома, но слишком поздно поняла, что это тупик. Внутри находился старый полуразвалившийся дом, закрытый на ремонт и огороженный предупреждающей красно-белой лентой. Возле здания стояли деревянные леса и валялись горы строительного мусора вперемешку с битым стеклом. Единственным выходом из этой подворотни была арка, в которую я так неосторожно вошла.

Лаура, каким-то непонятным образом оказавшаяся впереди меня, спрыгнула из открытого окна первого этажа дома-развалюхи и, улыбаясь, пошла мне навстречу. Я обернулась: Кира с брюнеткой подошли сзади — и уже довольно близко.

— Что, испугалась? — злорадно поинтересовалась Лаура, откинув на спину капюшон. Её длинные синие волосы неестественно блестели на солнце, делая её похожей на куклу-гота.

— У меня есть причины для волнения? — как можно спокойнее спросила я, хотя спокойствие давалось мне с трудом.

— Это зависит от твоего поведения, — заявила она. В её голосе слышалась угроза.

— Что вам надо? — с вызовом бросила я.

Она обошла меня кругом, рассматривая со всех сторон, и вновь остановилась передо мной.

— Значит, ты собираешься принять посвящение от этих… — она не стала уточнять, лишь скорчив презрительную гримасу. — Но помни, что наш знак — уже на тебе, и ты никогда не сможешь избавиться от него, — говоря вполголоса с придыханием, она прикоснулась к моей груди.

— Не трогай меня! — крикнула я, с отвращением оттолкнув её руку. Усмехнувшись моей реакции, она подняла руки вверх и отступила на шаг.

— Мы не будем тебя ни в чём убеждать. Только дадим полезную информацию для размышления по поводу твоих новых «друзей»; и если ты не дура, то пораскинешь своими наивными мозгами и поймёшь, что к чему, и где твоя выгода.

Я молчала, обдумывая как от них отвязаться.

— Они тебя надули, дурочка, внушив, что представляют собой великий Орден Света, имеющий влияние на некие процессы равновесия, которые мы якобы пытаемся разрушить. Но это же смешно. Они нам даже не соперники. На самом деле этот дом, в котором они устраивают свои пафосные сборища, — убежище для душевнобольных неудачников, созданный состоятельными лицемерами, бессовестно использующими несчастных идиотов в своих целях для личного обогащения и просто ради развлечения. Да это же видно из их Устава. Читала ведь небось — про учителей и прочих. Если ты трезвомыслящая, то неужели тебе ничего не показалось странным?

Меня кольнуло предательское сомнение.

— Почему я должна тебе верить? — спросила я.

Она неопределённо хмыкнула вместо ответа.

— Ты увидела голографическую картинку на окне и решила, что попала в мир добрых волшебников?

Девицы за моей спиной противно захихикали. Я оглянулась на них и опять посмотрела на Лауру. В её глазах горел торжествующий огонёк.

— Старая лиса заморочила тебе голову своими бреднями о добре и зле, а нас выставила какими-то полуживотными, живущими примитивными инстинктами?

Я поняла, что она говорит о Мисс Магде.

— Она такая же пройдоха, как и все, — продолжила Лаура. — Да-да. Только с той лишь разницей, что мы не врём, а открыто заявляем о своей принадлежности, а эти трусы действуют исподтишка, ходят вокруг да около, и всё только потому, что им нечего поставить нам в противовес.

Я усмехнулась и напомнила ей о её собственном вероломстве.

— Ты сама меня обманула, делая вид, что хочешь помочь.

Она пропустила мимо ушей мои слова, как ничего не значащие, и покачала головой.

— Ты ведь мечтаешь об истинной свободе, но там, куда ты собралась, ты её точно не найдёшь, — категоричным тоном заявила она и неожиданно спросила: — А хочешь узнать, почему у тебя не получается летать?

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Лорина, моя подруга… моя бывшая подруга… — поправилась она. — На общей вечеринке она проговорилась по поводу отсутствия у тебя левитальной способности, но я считаю, что дело здесь совсем в другом.

— И в чём же? — спросила я, постаравшись придать своему голосу как можно больше безразличия, хотя на самом деле данный вопрос меня очень интересовал.

— В том, что ты постоянно колеблешься. У тебя нет уверенности, и ты слишком много думаешь. Твои мысли притягивают тебя к земле. Нужно уметь освобождаться. Я могу научить тебя этому и ещё многому другому, чему они не смогут.

Поджав одну ногу, Лаура легко поднялась в воздух и повисла в метре от земли. Сделав оборот вокруг своей оси, она, самодовольно улыбаясь, плавно опустилась на груду мусора.

— Мне это не нужно, — равнодушно сказала я.

— Не нужно? — удивлённо подняла она брови.

— Какой смысл учиться летать, если всё равно нельзя этим воспользоваться.

— Да… верно, — согласилась она. — Но сам факт осознания того, что ты круче других и можешь то, что недоступно простым смертным, ощущение себя сверхчеловеком… Разве это не стоит того? Я заметила, что ты честолюбива, причём гораздо в большей степени, чем сама считаешь. Но это отнюдь не плохое качество, совсем даже наоборот.

— Мне всё равно. И вообще, к чему весь этот бессмысленный разговор?

— Мы сильнее их, могущественней и гораздо многочисленнее, чем те, на кого ты хочешь нас променять. Посмотри на нас и на них. Что называется — почувствуй разницу. Ты не на тех сделала ставку.

— А что в вас такого привлекательного? В том, что вы — ходячие мертвецы? И потом, я не так уж много вас видела, — пожала я плечами. — Мне и сравнивать-то не с кем.

— Так ты же сама не захотела знакомиться с нами ближе, но я могу тебе устроить эту возможность, чтобы, как любит выражаться твоя любимая старая карга, был «честный поединок».

— Честно сказать, не горю таким желанием, — с презрением ответила я.

Её глаза превратились в узкие щели и в них мелькнула искра злобы.

Видя мою несгибаемость, она сделала попытку зайти с другой стороны.

— Ты видишь сны, но не понимаешь их, хочешь знать, кем на самом деле был твой отец и почему ты родилась не такой как все?

— Что ты можешь знать об этом? — напряглась я.

— Не так быстро, — обрадовалась она, увидев мою заинтересованность, которую в этот раз я уже не смогла скрыть.

— Итак, — продолжила Лаура, — ты собираешься принять посвящение Светлых, стать подданной элиты чуждого народа, сменить своё имя на идиотскую кличку, которую они тебе обязательно придумают, и забыть о своём истинном предназначении?

— А тебе-то что известно о моём предназначении?

— Этого я тебе сказать пока не могу, но у меня есть кое-какие планы в отношении тебя. И если бы ты не была столь глупой и упёртой, то уже сейчас владела бы такой потрясающей информацией, которая тебе и не снилась.

— Я не верю ни одному твоему слову. Зачем я вам нужна?

— Если ты думаешь, что нас интересует твой дурацкий дар просвечивать человеческие внутренности, то ты глубоко ошибаешься.

— А что же тогда ещё?

— Скажу, если откажешься от своего позорного намерения.

— Я ещё пока ничего не решила, хотя одно решение я уже приняла. Окончательно и бесповоротно.

— Правда? И какое же? — она быстро взглянула на своих подруг, улыбнувшись криво, по-волчьи.

Страх уже давно оставил меня, и я не чувствовала ничего, кроме раздражения и желания избавиться от этой неприятной компании.

— Не иметь с вами ничего общего, — твёрдо ответила я. — Никогда.

— Тихо! Лысые здесь, — вполголоса сказала Кира, и глаза её беспокойно забегали.

— Чёрт…

Шесть мотоциклов въехали в арку. Сидящие на них люди с головы до пят были облачены в чёрные кожаные одежды. Ехавший первым мотоциклист остановился метрах в двадцати от нас и снял шлем. Это была девушка с наголо обритой головой. Остальные последовали её примеру, также оказавшись существами женского пола — и все как одна бритоголовые. Они стояли полукругом и молча смотрели на нас, не предпринимая более ничего. Ведьмы засобирались.

— Ладно. Убираемся, — бросила Лаура своим спутницам. На лице у неё отображалась крайняя степень досады.

— Обещаю тебе, — зло прошипела она мне на ухо. — Твоя жизнь превратится в настоящий ад, как только ты согласишься стать одной из них. И не только твоя жизнь. Запомни ЭТО!

Они скрылись в тёмных проёмах окон дома. Я услышала за спиной рёв моторов и обернулась. Девушки быстро разворачивали своих «железных коней» и друг за другом выезжали со двора. Я так и не поняла, кто они были, и почему имели такое влияние на Лауру и её подруг.

Вечером того же дня в Центре Магии Мисс Магда, волнуясь, сообщила мне важную новость.

— Свершилось чудо! Источник готов принять тебя. Маги собираются открыть нам таинства и дать тебе новое имя. Подготовься к посвящению, оно назначено на первое ноября. Постарайся привести в порядок все свои мысли и чувства к этому дню.

— А что будет, если я не приду? — спросила я.

— Что? — растерялась она, словно услышала какую-то глупость.

Я повторила свой вопрос.

— Это и будет твой выбор, — грустным голосом ответила Мисс Магда. — Но я почему-то думала, что ты обрадуешься…

— Хорошо. Но будет лучше, если я вам скажу, что я пока ещё ничего не решила. Извините…

Я молча повернулась и побрела по длинному коридору. Проходя мимо Малого Зала, я услышала звуки органной музыки и чьё-то пение. Заглянув в зал, я увидела небольшое столпотворение. На сцене стояла девушка в длинном холщовом платье с бубном в руке и пела очень красивую песню на незнакомом мне языке. Её обритую, как у монахини, голову украшал венок из зелёной листвы. С удивлением я узнала в ней незнакомку на мотоцикле, которую видела сегодня днём; позади неё подпевал хор из пяти остальных девушек.

Кто-то подошёл ко мне сзади и легонько тронул за локоть. Оглянувшись, я увидела Алхимика. Сейчас он был без парика, и его короткие седые волосы смешно торчали во все стороны.

— Репетиция, готовятся к завтрашнему дню, — пояснил он.

— А что будет завтра? — безучастно спросила я.

— Конкурс этнического хорового пения, а затем Празднование в честь четырёхсотлетия изгнания Чёрных Магов с нашей земли.

— Ясно… На каком языке они поют?

— На исландском. Это их родина. Вообще-то они специально приехали, чтобы участвовать в субботнем обряде посвящения и нанести визит вежливости Магам, которые почтут нас своим долгожданным присутствием в этот день.

— Эти девушки… Кто они?

— Сёстры Аллармос. Смотрящие. Они не Светлые и не Тёмные. Они просто следят за тем, чтобы соблюдался Закон и не нарушались права ни той, ни другой стороны. Что не мешает им свободное от исполнения своих обязанностей время отдавать магии музыки.

Грустная музыка неожиданно тронула меня и разбудила воспоминания детства, вызвав ностальгию по прошлому.

Перед глазами проплыли картины моего родного Велижа: лицо бабушки, сидящей за шитьём, — как всегда, она полна забот; Джек, нетерпеливо виляя хвостом, лает возле крыльца, зовя меня на прогулку. Непрошенная слеза скатилась у меня по щеке. Я быстро смахнула её и пошла к выходу.

Итак, у меня есть ровно четыре дня для принятия окончательного решения.

Из-за возникшей чудовищной дилеммы я не могла сосредоточиться на учёбе и постоянно размышляла о том, как мне поступить. И не только потому, что я боялась угроз Лауры. Хуже было то, что я начала подозревать, что она сказала правду в отношении обитателей «Дубовой рощи». Но я также помнила слова Мисс Магды о коварстве Тёмных, и что, пока я отдаю предпочтение Светлым, Тёмные не осмелятся меня трогать. Мне не очень нравилась такая ультимативная ситуация. Неужели я и впрямь настолько наивная, что доверилась аферистам? А что, если мне просто взять и уехать? Бросить институт. Когда-то я боялась уезжать из Велижа. Самая мысль о том, что придётся снова всё разрушить до основания и принять столь радикальное решение, вызывала у меня страх и тоску. Наверное, это эгоистично и малодушно с моей стороны, но мне было жаль терять то, что я сейчас имела. Моя жизнь казалась налаженной, у меня появилась возможность прилично зарабатывать и была цель. А теперь что? Кому я должна верить? Мне безумно хотелось поговорить с Мисс Магдой, но осадок от разговора с Лаурой разъедал душу.

— Матвеева! — раздался над ухом резкий голос, и мне показалось, что я опять очутилась в школе.

— Ты что, спишь? — я медленно открыла глаза и увидела озабоченно-недовольное лицо Татьяны Сергеевны, преподавателя по английскому языку.

— Что? — до меня не сразу дошло, что обращаются ко мне.

— Ты слышала мой вопрос о неправильных глаголах?

— Я не выспалась сегодня, нечаянно задремала, наверное… — честно призналась я.

— По ночам спать надо, а не на занятиях, — строго заметила преподавательница. — Если такое повторится ещё раз, я буду вынуждена попросить тебя из аудитории, потому что это проявление неуважения как ко мне, так и ко всей группе.

— Извините… — промямлила я, тут же вновь возвращаясь к своим невесёлым мыслям.

Я поставила телефон в режим вибрации для входящих звонков и не подходила к нему два дня, положив под стопку одежды в шкаф, а когда решилась достать его, то увидела сорок семь непринятых вызовов от Мисс Магды и ещё двадцать девять с неизвестных номеров.

Дошло до того, что я начала совершать какие-то абсурдные действия. Например, искала знаки в случайных людях и предметах, которые могли бы натолкнуть меня на правильную мысль и помочь с решением моей нелёгкой задачи. Я даже купила колоду игральных карт и гадала на них как умела, раскладывая пасьянсы на своей кровати. Но ничего определённого мне карты не сказали. Девочки, глядя на меня, вообразили, что я влюбилась и гадаю на суженого, но мне было не до объяснений и я не стала разубеждать их.

Вдобавок ко всему прочему, на третий день Валентин Петрович Олежко вздумал прийти в экстравагантном пиджаке с белыми и чёрными пуговицами, и я, увидев в этом некий «наводящий знак», сразу же принялась считать их снизу вверх: «да — нет»; но он, как нарочно, не желал стоять на одном месте, а постоянно ходил туда-сюда, будто маятник, мешая мне закончить. В какой-то момент я не выдержала и раздражённо воскликнула: «Да подождите, вы!» Он остановился, и я успела «догадать»: последний положительный ответ пришёлся на белую пуговицу.

— Что-то не так? — спросил «Кощей», прерывая лекцию и недовольно смотря на меня взглядом богомола.

— Да нет, всё так… — спохватилась я. — Просто я не успеваю за вами…

— Пишите с сокращениями, освойте стенографию, в конце концов. Всем, кстати, советую, — обратился он к остальным.

— Я могу продолжать? — язвительно спросил он у меня.

— Да, конечно… Извините…

В ночь на субботу мне приснился сон, окончательно разрушивший мои сомнения.

Я опять очутилась в пещере. Уже знакомое мне странное существо, обитающее в ней, держало что-то в своих лапках.

— Направо пойдёшь, — молвило оно, — коня потеряешь. Налево пойдёшь — голову потеряешь. Прямо пойдёшь — всё потеряешь. Из двух зол выбирают меньшее. Когда нет выбора, то нечего и выбирать. А когда он есть…

Существо протянуло мне обе лапки. В одной лежал маленький чёрный камешек, а в другой — точно такой же, но белый.

— Итак, чёрное или белое? — спросило оно.

Пока я решала, что выбрать, позади существа возник полупрозрачный фантом уродливого демона. Он злобно смотрел на меня, тяжело дыша и выпуская дым из ноздрей и ушей. Я никогда ещё не видела столько ненависти во взгляде.

Я снова взглянула на существо, ища его поддержки. Но его глаза были наполнены ужасом. Мне показалось, что оно едва заметно покачало головой.

— Посмотри в красной одежде, — быстро сказало оно непонятную фразу и моментально исчезло.

Я проснулась, когда стал заниматься рассвет, и больше не смогла уснуть. Тогда я побрела в ванную, чтобы принять душ и смыть с себя остатки ночного наваждения. Открыв дверь, я сразу увидела валяющуюся на полу красную куртку Ольги. Видимо, она хотела её постирать, но, собираясь на выходные домой, впопыхах забыла. Я машинально нагнулась и подняла куртку, при этом что-то тяжёлое выпало из её кармана и закатилось под ванную. Я пошарила под ней рукой и вытащила что-то большое, округлое и гладкое.

Это был белый морской камень.

Зайдя в Центр Магии, я ошеломлённо остановилась, встреченная громкой музыкой Вивальди и гулом множества голосов. Вестибюль и коридор первого этажа почти целиком были заполнены людьми. Матерь Божья! Откуда здесь взялось столько народа и что они все здесь делают? Разговаривая друг с другом и смеясь, пришедшие прогуливались по зданию, очевидно пребывая в приподнятом настроении в ожидании чего-то грандиозного и важного. Среди них были специалисты Центра, преподаватели и их ученики, а также множество незнакомых мне лиц, одетых торжественно, как для бала. Когда я появилась в вестибюле, мне показалось, что все взгляды сразу же устремились в мою сторону. Пока я поднималась по лестнице, те, кто попадались мне навстречу, также поглядывали на меня с каким-то изумлённым непониманием, отчего я почувствовала скованность и неловкость, словно я была здесь чужой. Удивительно, но во дворе дома не было даже намёка на то, что в здание прибыло столько гостей. Может, две — три машины от силы. Лестница и коридор были украшены живыми цветами, и вся атмосфера внутри, казалось, дышала предвкушением праздника, но только не для меня…

Чем ближе я подходила к дверям Большого Зала, тем сильнее ощущала беспокойство и нежелание туда идти, и в какой-то момент у меня возникло непреодолимое побуждение покинуть здание; я даже развернулась и пошла обратно к лестнице, но тут меня заметила Мисс Магда, отдававшая неподалёку распоряжения служащим. Расплывшись в счастливой улыбке, она кинулась мне навстречу, смешно семеня по полу маленькими ножками. При виде её я испытала огромное облегчение.

— Дорогая, моя! — радостно запричитала она. — Как же я рада! Ты приняла правильное решение, о котором никогда не пожалеешь!

— Надеюсь, что так… — неуверенно произнесла я, чувствуя озноб от волнения.

— Пойдём скорее, тебе надо переодеться, — поторопила меня Мисс Магда, бросив скептический взгляд на мои потрёпанные джинсы и кроссовки.

Впервые я попала на пятый этаж, который до сегодняшнего дня был закрыт для меня. Сказать, что этот этаж оказался самым странным из всех остальных, — значит, ничего не сказать. Он был словно частью средневекового замка, аккуратно вырезанного и перенесённого сюда из какого-то другого места. Стены и пол его, вытесанные из серого камня, местами отсырели и поросли мхом, а над массивными дубовыми дверями, потемневшими от времени, были вырезаны рунические символы: над каждой дверью — свой. Что скрывалось за этими дверьми? Большая загадка. Одна лишь дверь была открыта, и оттуда в коридор падал яркий белый свет, а в лицо дул тёплый ветерок, будто бы там был выход на улицу. Процессия, в которой я шла, направилась именно туда. Переступив порог этой комнаты, я на всякий случай незаметно ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в том, что я не сплю, ибо я очутилась в… огромном сказочном саду или парке, а может, даже в колдовском лесу. Определить границы его пространства не представлялось возможным. Над головой синело небо и светило солнце, а земля вся утопала в зелени, хотя на улице, снаружи здания, насколько я помнила, было первое ноября. Повсюду цвели цветы. Море настоящих живых цветов… Нежные трели птиц доносились из зарослей причудливых растений. Я увидела в отдалении пасущихся вместе зубров и антилоп, жующих траву, а чуть поодаль от них, на камнях возле пещеры с водопадом, томно лежали тигры, жмурясь, как ленивые, довольные кошки. Что же это за дивная природа, что за необычный ландшафт — с какого континента? Здесь также было достаточно много людей, которые со счастливыми выражениями лиц спокойно ходили по парку, совершенно не опасаясь близости хищных животных. Но я не могла улыбаться, не могла расслабиться и просто наслаждаться окружающей меня красотой, словно не верила в то, что она подлинная, даже несмотря на то, что ко всему этому великолепию легко можно было прикоснуться рукой и удостовериться в том, что оно реально. Впереди, куда двигалась наша группа, шелестели листвой могучие вековые дубы, росшие отдельным островком, и среди них находилось небольшое каменное здание, похожее на древний храм. В двух больших чашах возле входа в него дымились курения с благовониями. Сёстры Аллармос тоже были здесь. Они тихо пели перед храмом новую песню на своём языке, им подыгрывала арфистка. Мне нравилась их музыка, и я почувствовала что-то похожее на умиротворение, но волнение всё равно не проходило и даже усилилось.

Внутри храма, в который мы вошли, оказался ещё один — поменьше.

Обряд был чем-то похож на обряд крещения. На меня надели длинное белое платье до пола, и я, с распущенными волосами, босиком стояла на прохладном каменном полу. Кроме меня в числе посвящаемых было ещё пять девушек и два паренька. Я посмотрела на них. На их одухотворённых лицах светилось одинаковое выражение благоговения, и только одна я не понимала, зачем мне всё это нужно. Словно меня выдавали замуж, а за кого — я не знала. Мы вступили в следующее помещение под полукруглым каменным сводом.

Помещение внутреннего храма напоминало широкий неглубокий колодец; увидев небо вместо крыши, я снова сильно удивилась, но, впрочем, пора уже переставать чему-либо удивляться…

Трое мужчин в белых одеждах сидели на возвышении, словно высеченные каменные изваяния. Я никогда их не видела раньше. Двое из них — с длинными седыми волосами и бородами, а один — совсем молодой и без бороды.

— Это наши Маги, младшего из них зовут Демти Тха. После совершения обряда посвящения они уйдут в Запредельное, откуда явились только на один день, — шёпотом пояснила мне Мисс Магда, сопровождающая меня по моей просьбе. Тем временем молодой маг поднялся со своего места и вышел на середину «колодца».

— Подойдите, посвящаемые, — пригласил он нас.

— Сегодня наши ряды вновь пополнятся новыми лицами, — продолжил он. — Что не может не радовать, поскольку Источник вновь явил нам свою бесконечную доброту; и чем нас будет становиться больше, тем больше будет расти и крепнуть сила Источника.

Я оказалась первой, кому предстояло пройти обряд.

Ко мне подошли двое мужчин, одетых в длинные ритуальные одежды и предложили проследовать в центр спирального круга, идеально выложенного из небольших камней. Внутри круга, имелось несколько круглых углублений, похожих на каменные сосуды или чаши: в двух из них что-то было. В одном — глянцевая тёмная жидкость, которая чуть колыхалась, словно закипала, а в другом находилось нечто ещё более странное, что вряд ли можно было отнести к чему-то материальному, — скорее оно имело эфирную природу и являлось неизвестным видом энергии. С другой стороны круга, рядом с небольшим алтарём слабо тлели угли догорающего костра.

— Прикоснись к Источнику, — велел мне один из жрецов, показав на второй сосуд — с голубоватой эфирной субстанцией. Второй бросил в чашу с жидкостью какой-то порошок и стал всматриваться в чёрные разводы. Я поколебалась.

— Не бойся, он не горячий и не холодный, — улыбнулся Демти Тха, заметив мою нерешительность.

Я с некоторой опаской погрузила руку внутрь углубления, и неожиданно это оказалось очень приятно, даже немного щекотно. Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться.

Лицо жреца, смотрящего в воду, приняло сначала удивлённое, а потом растерянное выражение. Демти Тха подошёл к нему и тоже озабоченно смотрел на нечто, что они увидели в жидкости. Жрец вполголоса что-то сказал ему.

Но мне послышалось, что я услышала слово «Другая».

Они стали шептаться о чём-то. Образовалась заминка. Я уже стала беспокоиться, но тут они, видимо, сообща приняли какое-то решение. Один из пожилых Магов поднялся с каменного кресла, выбрал венок с белыми лилиями из кучки венков, лежащих на столе, и подошёл ко мне.

— Наклони свою красивую головку, — попросил он.

— Мы нарекаем тебя… Сибиллой Вейн, — торжественно произнёс он, надевая на мою голову венок.

Странно, но ведь…

…Это же имя героини романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» — неожиданно всплыло у меня в памяти. Они решили дать мне имя самоубийцы?!

После небольшой паузы Маг продолжил:

— Ты должна поклясться, что никогда не расскажешь людям о том, что знаешь, и то, что тебе предстоит узнать. Подойди к алтарю и принеси жертву.

Я испугалась, что меня заставят убить какое-нибудь животное, и собиралась отказаться.

Но после того как я произнесла клятву на неизвестном языке, повторяя её за жрецом, мне всего лишь дали в руки пучок сухой травы и деревянный кубок с вином, которые я должна была бросить и вылить в костёр.

Тлеющие угли вспыхнули высоким столбом белого пламени.

— Источник принял твою жертву, — радостно объявил Маг. — Теперь ты одна из нас и будешь получать энергию Иммаргель в соответствии со своими заслугами и способностями, выражаемыми в эйбах.

— Количество твоих эйбов будет зависеть только от тебя — от твоих мыслей и поступков, — пояснил мне Демти Тха. — У Магов — в идеале их около двенадцати, у ведьм гораздо меньше — обычно не более трёх-четырёх. Если ты совершаешь какие-то магические действия для себя, то тратишь эйбы; затем их количество восстанавливается, но не сразу. Чтобы восполнять недостающие эйбы, ты должна делать хорошие дела. И чем больше, тем лучше. Потому что это можно делать и про запас.

— А как я буду узнавать, сколько у меня этих… эйбов? — произнесла я непривычное слово.

— Теперь, когда ты стала одной из нас, тебе откроются новые двери нашего Центра. В одной из комнат пятого этажа есть магический кристалл, прикоснувшись к которому, ты в любое время сможешь увидеть число своих эйбов.

— Можно мне попробовать уже сегодня?

— Конечно, — улыбнулся он. — Когда захочешь.

Остальные ребята по очереди подходили для посвящения, и с ними никаких проблем не возникло, как со мной. Все «жертвы» были принесены, и приняты Источником. После песни сестёр Аллармос обряд был завершён.

Дети выпустили в небо восемь белоснежных голубей с именами вновь посвящённых. Снаружи заиграла весёлая музыка, и все, кто присутствовал на посвящении, стали выходить из храма. Желающим обновить «защиту» было предложено это сделать, пока Маги не ушли в Запредельное, но я не стала смотреть на это действо и отправилась к выходу вместе со всеми. Меня кто-то окликнул по моему новому имени. Это был Демти Тха.

Он подошёл ко мне и предложил проводить меня в комнату с кристаллом, на что я с радостью согласилась, заранее сгорая от любопытства.

Комната, в которой находился магический кристалл, имела зеркальные стены и чёрный гладкий пол. Когда мы в неё вошли, она наполнилась естественным светом, излучаемым из одного места по центру; подхваченный зеркалами, свет многократно усилился. Внутри комнаты ничего не было, кроме небольшой подставки, на которой, высотой почти вполовину человеческого роста, стоял очень красивый камень, похожий на огромный не огранённый алмаз. Я неуверенно приблизилась к нему, не зная, что делать дальше.

— Не бойся, прикоснись к нему, — предложил мне Демти Тха. — Ему нравятся прикосновения.

Изначально кристалл был светлым, но когда я дотронулась до него, он сразу изменил свой цвет с белого на чёрный. Я не на шутку испугалась и отдёрнула руку, но Демти Тха взял мою руку и вновь приложил к кристаллу.

— Всё правильно. Так и должно быть. Он считывает твою информацию.

Неожиданно кристалл снова посветлел, и в нём появилось девять синих светящихся огоньков ромбовидной формы. Они мигали и крутились в центре кристалла. Рука Демти Тха опустилась на моё плечо.

— Что это? — удивлённо спросила я.

— Это твои эйбы.

— У меня их что — девять?

— Удивительно… — задумчиво сказал он. — Количество твоих эйбов. Сейчас оно равно девяти. Это очень много для ведьмы твоего уровня.

— И что это значит?

— Пока не могу сказать точно, но посмотрим, что будет дальше.

— Можно вас спросить? — обратилась я к нему.

— Конечно. Что ты хочешь узнать?

— Что произошло тогда, при посвящении, когда вы смотрели в чёрную воду? Вы увидели там что-то странное? Мне показалось…

— Абсолютно ничего, — улыбнулся он. — Тебе не стоит ни о чём беспокоиться.

Но мне всё равно показалось, что он что-то не договаривает.

— Тогда… почему вы мне дали такое странное имя? Оно ведь принадлежит женщине, которая покончила с собой.

— Мы не принимаем решения на этот счёт. Так решила Верховная Жрица.

— Кто? Почему я её не видела? Где она была?

— Ты не можешь видеть то, что находится вне твоего уровня восприятия.

— Понятно… Но в таком случае, почему она так решила?

— Её решения обсуждению не подлежат.

— Вот как…

— Не переживай по поводу имени, — ободряюще сказал Демти Тха. — Часто имя может быть намёком, подсказкой, и даётся нам в помощь. Получив прямолинейный ответ, ты не произведёшь над собой никакой работы, а разгадывая загадку, приложишь усилия и обретёшь новые высоты. Подумай об этом.

— Да, наверное, вы правы, — согласилась я. — Вся моя жизнь — одна сплошная нелепая загадка…

Я снова потрогала кристалл руками, погладила его. Он был тёплый и менял цвет, переливаясь всеми цветами радуги. Он был прекрасен. Я не могла оторвать от него глаз. Он живой.

Усевшись на пол, я уставилась на завораживающе переливающееся чудо и не заметила, как маг вышел из комнаты.

— Вот ты где? — раздался у меня за спиной обрадованный голос Мисс Магды. — А у нас сейчас начинается торжество по случаю посвящения, поэтому никуда не уезжай, будем праздновать. В Большом Зале уже накрыты столы.

Я не ответила, погружённая в свои размышления.

— Ты можешь хоть на минутку оторваться от кристалла? — спросила Магда, пытаясь переключить моё внимание на себя.

— Нет… Я никогда ещё не видела ничего более прекрасного. Маг сказал, что у меня девять эйбов.

Она заглянула в кристалл и тоже удивилась:

— И правда — девять. Теперь понятно, почему Лаура так сильно хотела заполучить тебя.

— Я уже могу переодеться и снять со своей головы венок из мёртвых цветов? — спросила я, не отрывая взгляда от кристалла.

— У тебя есть полчаса, — напомнила Мисс Магда, собираясь выйти. — Зайди в мою комнату, там для тебя приготовлено платье. Те, что носит Велеста, не укладывается ни в какие рамки приличий.

— Мисс Магда, подождите… — остановила я её. Мне надо было с ней поговорить и высказать кое-что недосказанное.

— Что, детка? — обернулась она на пороге.

— Я хотела у вас спросить…

— Спрашивай, я вся — внимание.

— Вы ведь думали, что я не приду…

— Но ты же пришла.

— Да, но не потому, что я выбрала.

— Я не понимаю тебя… — она посмотрела на меня с тревогой.

— В тот день, когда вы сказали, что Источник принимает меня, я встретила Тёмных…

— И они тебя попытались отговорить.

— Конечно.

— Лаура наговорила тебе гадостей про нас, и ты поверила ей… — догадалась Магда.

— Она много чего наговорила, но я решила пока не делать никаких выводов. Я согласилась принять посвящение не потому, что сделала выбор, я сделала это… потому, что я слабая и трусливая.

— Ты считаешь слабостью выбор в пользу светлых сил?

— Нет, не совсем так… Может, отчасти я поступила так назло Лауре. Она обещала превратить мою жизнь в ад.

— Маги сделали тебе защиту. Теперь тебе ничто не угрожает.

— Да… Я немного запуталась в своих мыслях и чувствах, но пообщавшись с вашими Магами и увидев этот прекрасный кристалл… Знаете, ваш мир не до конца понятен мне и не так близок, как хотелось бы. Возможно даже, что мной движет некое любопытство…

Мисс Магда растерянно смотрела на меня.

— Но ведь не всё так плохо? — спросила она с надеждой в голосе.

Я отрицательно покачала головой и улыбнулась. На лице Мисс Магды появилось выражение облегчения.

— Ну тогда пойдём скорее в зал, — снова поторопила она меня. — Не знаю, как ты, но я ужасно проголодалась.

— Пять минут, — сказала я, посмотрев на своё белоснежное одеяние.

Для празднования все переместились на первый этаж в Большой Зал, где были накрыты столы и играл оркестр. Дразнящие запахи еды разносились по всему коридору. Переодевшись в красивое, но скромное голубое старомодное платье — видимо, ещё времён молодости Мисс Магды, — и собрав кое-как волосы в пучок, я зашла в Зал Приёмов. Мне совершенно не хотелось веселиться, но раз уж того требовали правила принятого этикета, то придётся соблюсти хотя бы видимость того, что я считаю себя частью общества Светлых. Хотя по-настоящему стать «своей» среди них у меня уже вряд ли получится. Я «другая» — ведь так они назвали меня…

Народу в зале было не счесть сколько много. Я поискала глазами знакомые лица. Раскрасневшийся Лесовичок деревянной пивной кружкой весело чокался с Алхимиком, в руке которого был хрустальный бокал с вином. Варвара, ни на кого не обращая внимания, сосредоточенно уплетала суп из большой миски, отбрасывая за спину косу, то и дело падавшую ей в тарелку.

Еда на любые вкусы. Кухни всех народов мира…

— Можем предложить вам итальянские блюда. Не желаете ли отведать нашего изысканного карпаччо или потрясающий салат из осьминогов? Минестроне или качукко?

Я с улыбкой отмахивалась от назойливых официантов, снующих по залу; только взяла с одного подноса бокал шампанского. После пережитых волнений у меня совершенно не было аппетита. Пригубив вина и съев какой-то фрукт, я решила, что в меня больше ничего не влезет, и продолжила бесцельно бродить по залу, думая о своём.

Я не знала, с кем мне поговорить. И о чём. Обо мне снова все забыли. Наверное, если я сейчас исчезну, вряд ли это кто-то заметит.

— Дорогая, — услышала я голос Мисс Магды, она махнула мне рукой, подзывая к себе. — Иди сюда.

Она стояла рядом с красивой высокой девушкой, азиаткой, одетой в элегантный белый костюм. Длинные тёмные волосы каскадом падали ей на плечи и спину, в руках она по-деловому держала прозрачную папку с какими-то бумагами.

— Познакомься, это Омелла Чи. Омелла профессионально занимается астрологией и магией фэн-шуя, она постоянно в разъездах, живёт в основном в Лондоне и Риме, но и нас тоже не забывает.

— Конечно, милая Мисс Магда, как же я могу забыть о вас, — ответила та. — «Дубовая роща» — мой второй дом.

— Привет, Сибилла. Будем знакомы? — обратилась ко мне Омелла.

Она ослепительно улыбнулась и одновременно помахала кому-то рукой в зале. Голливудская звезда — ни больше ни меньше.

— Очень приятно, — сказала я, кивнув ей в ответ головой. А что я ещё могла сказать?

Мисс Магда что-то вдруг вспомнила и, всплеснув руками, куда-то побежала, покинув нас. А Омелла, легонько тронув меня за руку и извиняюще улыбнувшись, отправилась к своим знакомым, которым не терпелось пообщаться с ней.

Я снова осталась в одиночестве.

В этот момент в зал вошёл Ладдок Девятый и сразу же стал живо искать кого-то глазами. Я не смогла сдержать улыбки: белая рубашка с бабочкой смотрелись очень забавно в сочетании с расстёгнутой чёрной «косухой» в металлических заклёпках и мотоциклетными сапогами. Увидев меня, он расплылся в улыбке и направился в мою сторону.

— Я знаю, что ты не любишь сорванных цветов, — сказал он, подойдя. — Но девушкам нужно дарить цветы, поэтому — вот… Поздравляю! — Ладдок вынул из внутреннего кармана куртки тончайшую хрустальную розу, и, вздохнув, добавил: — Когда появляешься ты, рядом с тобой меркнут все бриллианты мира.

— Это ты сильно загнул, — улыбнулась я. — Но всё равно спасибо.

Интересно, откуда ему известно про моё отношение к цветам? Я взяла из его рук розу и понюхала её.

— Отлично пахнет, — пошутила я. Неожиданно он наклонился и поцеловал меня в щёку.

Он смотрел на меня и два раза пытался что-то произнести, но у него ничего не получилось. Впрочем, я тоже растерялась, не зная, как реагировать на его выходку. Неловкую ситуацию разрулило вмешательство странного смешного существа.

— Я тебя потеряла! Где ты шляешься? — раздался недовольный женский голосок позади Ладдока. Он картинно сделал «ужасные» глаза. За его спиной стояла накрашенная сверх всякой меры, крошечная девушка с пирсингом в носу и ядовито-розовым «ирокезом» на голове.

— Ты красивая, — сказала она мне вполне дружелюбно, выглядывая из-за спины Ладдока. — Но этот мерзавец — мой! По крайней мере, на сегодня.

— Я вообще-то не претендую, — заверила я её, улыбнувшись.

— Это хорошо, это правильно, — одобрительно сказало «существо», оттаскивая от меня за руку вяло сопротивляющегося несчастного Ладдока.

Кто-то ущипнул меня легонько в бок. Я обернулась и увидела загадочно улыбающуюся Велесту, что-то держащую в руках за спиной. Она протянула мне плоскую красную коробку, перевязанную золотистой ленточкой.

— В такие дни, по традиции, посвящённым принято делать подарки. Сегодня, считай, день твоего второго рождения.

— Что это? Зеркало? — удивлённо спросила я, с любопытством приоткрывая коробочку.

— Непростое зеркало. В нём ты всегда будешь видеть своё молодое отражение, даже когда состаришься.

— Правда? Вот это здорово! То, что надо! — мы обнялись.

Мне подарили ещё много подарков, которые я вынуждена была оставить в приёмной Велесты, потому что не могла унести их все за раз.

Незаметно улизнув на пятый этаж в комнату с кристаллом, я включила своё «второе зрение» на полную катушку и попыталась проникнуть в недра магического камня. Неожиданно мне это легко удалось, но я чуть не ослепла от яркого света внутри него. Я увидела что-то безумно красивое, но очень странное, плохо поддающееся описанию. Увиденное мной скорее походило на бесконечную движущуюся спираль, от которой отрывались маленькие светящиеся сгустки и нежно таяли, словно растворяясь.

Когда уже вечер подходил к концу, Мисс Магда издала облегчённый возглас, снова увидев меня сидящей перед кристаллом.

— Вот ты где. А я тебя обыскалась. Спасибо барону Беллингаузеру: он с математической точностью определил твоё местоположение. Ты, право, как ребёнок…

— Да уж… — согласилась я. — Не каждый день увидишь такое.

— У тебя будет ещё много времени, чтобы насмотреться на кристалл, но у меня к тебе есть более прозаическое предложение.

— Да? Я слушаю вас.

— Завтра из Лондона прилетает господин Тисс с дипломатической миссией.

— Кто это?

— Да так… один старый зануда, которому просто дома не сидится, и он выдумывает разные предлоги, лишь бы не заниматься своими обязанностями.

— Ясно. Как это меня касается? — осторожно спросила я.

— Если ты завтра будешь не очень занята, то я хотела бы попросить тебя встретить его вместе со мной в аэропорту.

— Завтра воскресенье… — сказала я с шутливо-страдальческой гримасой.

— Ну ладно, тогда я сама как-нибудь… — несколько обиженно пробормотала Магда, и я невольно улыбнулась.

— Так во сколько он прилетает?

 

Глава восьмая ПРЕКРАСЕН КАК БОГ

Сегодня мы с Мисс Магдой встречали важного гостя, прибывающего из Лондона во второй половине дня. С утра я приехала в «Дубовую рощу», а к двум часам дня мы уже должны были быть в аэропорту.

Мисс Магда отошла на «пятиминутку» в зал совещаний, а я, ожидая её, осталась болтать с Велестой. Внезапно в приёмную ворвались две девушки — Кася и Мирра, подняв страшный шум и гвалт.

— И мы поедем! И мы поедем! — завопили они в один голос, прыгая по комнате и размахивая руками; и в какой-то момент едва не скинули монитор компьютера с секретарской стойки.

— Ну-ка, тихо! — прикрикнула на них Велеста, хлопнув дыроколом по столу. Девицы немного угомонились, но, переместившись в соседний пустующий кабинет, сразу же принялись буйствовать там.

— Знаю-знаю, чего они так разорались, — вполголоса проворчала Велеста. — Каждая первая особь женского пола от десяти до восьмидесяти мечтает о Красавчике.

— О каком красавчике? — не поняла я.

— О том, который сегодня приезжает из Лондона.

— Хм… Странно… Мисс Магда вчера сказала мне, что мы встречаем какого-то скучного пожилого дипломата.

Она хмыкнула.

— Мистер Тисс… Да нет, не ради него весь этот цирк. Ведь вместе с ним одним рейсом прилетает Бальдерик Рэй. Кумир дамских сердец. О его приезде мало кто знает, но эти курицы, видать, подслушали приватный разговор.

— А это ещё кто? — спросила я.

— О! Это сын великого Неда Мак Рэя, представителя могущественного клана Дану. Согласно летописи, они являются продолжателями чистой ветви рода Дагды и владеют его магическими артефактами, много веков передающимися из поколения в поколение. Состояние их семьи ничуть не уступает состоянию королевской. Но предупреждаю сразу: не вздумай с ним флиртовать, потому как он на нас ведьм и смотреть не хочет. И потом, кажется, у него уже есть невеста, которая живёт в Париже, хотя, возможно, это всего лишь сплетни для отвода глаз.

— Знаешь, честно говоря, мне совсем нет дела до каких-то там продвинутых магов, — равнодушно сказала я. — Самоуверенные сынки богатеньких родителей не слишком прельщают меня.

Велеста только саркастически улыбнулась.

— Не будь сама такой самоуверенной, — посоветовала она мне.

— Значит, так! — объявила стремительно вошедшая Мисс Магда, прерывая наш разговор и окутывая нас облаком лавандовых духов. — Мы едем на лимузине. Ничего там не трогать, бар — только для мистера Тисса.

Кася и Мирра, стоящие возле двери, заверещали как оглашённые и стали обниматься от радости.

— Я разрешаю вам поехать, но при условии, что вы будете немы как рыбы! — строго предупредила их Магда. Девчонки зажали руками рты и смешно выпучили глаза, став похожими на удивлённых карасей.

Аврил отвёз нас в аэропорт, где мы прямиком отправились в терминал прилёта пассажиров. Мистер Тисс оказался маленьким, колченогим человечком в очках и с тростью. Мисс Магда, радостно улыбаясь, поспешила навстречу карлику.

— Ой! Опять этот противный старикашка обслюнявит нам все руки! — недовольно произнесла Кася. — А Бальдерика Рэя что-то не видно! Может, он передумал в самый последний момент — и не полетел?

— Ах, где же он? — заламывая руки, причитала Мирра, и на лице у неё отображалась крайняя степень страдания.

— Я чувствую — он где-то здесь, — Кася покрутила головой по сторонам, всматриваясь в огромный зал, кишевший людьми.

Едва ступени эскалатора превратились в плоскую поверхность, как две ведьмы рядом со мной издали что-то вроде протяжного стона.

— О май гад! Какой же он всё-таки классный. Просто не-ре-аль-ный! Но нам до него — как до другой галактики…

— Я не видела ещё никого красивее его. Он самый лучший в мире! Девочки, как я выгляжу?

Я уставилась туда, куда смотрели девушки, и остолбенела. Не может быть… Бальдерик Рэй. Его невозможно было не заметить, настолько сильно он выделялся среди толпы, и не только ростом, хотя он был достаточно высоким — гораздо выше среднего. Но это лицо… Оно было не просто красивым, а фантастически совершенным, без единого изъяна или хотя бы одной неправильной черты. Широко расставленные большие зелёные глаза смотрели гипнотически-пронизывающе, и в то же время было в них что-то по-мальчишески задорное. Глаза — это первое, что бросалось в нём: в них хотелось смотреть и утонуть. Он как магнитом притягивал к себе взгляды окружающих. У него была гордая посадка головы, свойственная сильным и уверенным в себе личностям; коротко подстриженные каштановые волосы выгодно оттеняли изумрудный оттенок его глаз. Весь его облик, фигура и грациозные движения неожиданно вызвали у меня странные ассоциации с роскошными снежными барсами, в одиночку охотящимися в горах. Я видела, как женщины всех возрастов смотрят на него с открытыми ртами, спотыкаясь и едва не сворачивая себе шеи, словно увидали божество. Да и мужчины тоже. Возможно, от него исходила какая-то невидимая энергетика, к которой люди неосознанно хотели прикоснуться. Необъяснимое притяжение… Но только не для меня. Когда он приблизился к нам, я надела тёмные очки и попыталась «сканировать» его на предмет болезней, но, впрочем, зря я это сделала, поскольку не увидела абсолютно ничего, словно я рассматривала пустоту или пыталась ощупать руками стену в кромешной темноте. Наверное, он как-то почувствовал мою бесцеремонную попытку «вторжения» в его организм, потому что вдруг резко остановился и посмотрел мне прямо в лицо. В глазах у него вспыхнули дикие лукавые искорки. Я испуганно отвернулась, испытывая крайнюю степень неловкости, и неожиданно сильно покраснела, чего со мной ещё не случалось. Некоторым и одного взгляда бывает достаточно, чтобы размазать по стенке. И это я не о себе.

— Да ничего особенного, — пробормотала я, прикрывая волосами горящие уши. — Обычный метросексуал, или как их там ещё называют, этих красавчиков разодетых…

— Ври, да не завирайся! — подколола меня Мирра. — Видели мы, как ты пялилась на него. Ты уже точно на крючке. Очки вон даже надела, чтоб никто не видел твоих обалдевших глаз.

— Не выдумывай глупостей! — рассердилась я. — Я не люблю парней, которые похожи на девушек и от которых пахнет, как от девушек.

— Знаешь, ты, конечно, девушка редкой красоты, но для него ты просто пастушка. Так что остынь.

— А ну и пусть. Мне всё равно, кто и что обо мне подумает. Кроме того…

— Вот и хорошо, что ж ты так разволновалась? Смотри, какая ты стала красная. Температура твоей крови по Цельсию уже, наверное, градусов двести. Градусник лопнет.

Мирра нарочно злила меня. Ужасно противная — точная копия Катьки!

Молодой красавец, подмигнув нам, прошёл мимо; подойдя к Мисс Магде и мистеру Тиссу он радушно поприветствовал их обоих, поцеловав ей руку, а ему ответив на рукопожатие.

— Как жаль, что он не поедет с нами в машине, — продолжила ныть Кася.

— Он предпочитает самолично ездить на своём «кадиллаке» с турбодвигателем, который всегда ждёт его на стоянке аэропорта, — пояснила Мирра с благоговейным выражением лица.

«И слава Богу!» — с облегчением подумала я про себя. Восторженность девиц этим английским снобом стала меня порядком раздражать.

Неожиданно я почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла голову.

Ладдок, стоящий на втором этаже с пластиковым стаканчиком в руках, криво скалился, глядя на нас сверху. Он приветливо помахал мне рукой, и я ему тоже в ответ. Интересно, а этот-то что здесь делает?

Безмолвный Аврил невозмутимо прошествовал к дверям, неся в обеих руках многочисленные саквояжи мистера Тисса.

— Девочки, а ну-ка, пошли-пошли, — закудахтала Магда, подталкивая нас к выходу. — Ах, простите, мистер Тисс, я вам не представила девочек. Это наши лучшие ученицы. Касю и Мирру вы уже знаете, а это новенькая, Сибилла.

Мистер Тисс сквозь огромные очки с толстыми линзами просверлил нас всех троих любопытными навыкате глазками, похожими на маслины.

— Здравствуйте, молодые леди, — проскрипел он с сильным английским акцентом, обнажив в улыбке жёлтые старческие зубы. — Так приятно, когда вас встречает столько очаровательных красавиц. — Он по очереди поцеловал нам руки, задержав мою в своих маленьких прохладных ручках чуть дольше и оставив на ней влажный след.

Я снова почувствовала взгляд, теперь уже на своей спине, и обернулась. Это было как ожог.

Бальдерик Рэй смотрел на меня как-то напряжённо, без улыбки. Но перед моими глазами тут же всплыло совсем другое лицо. Светлые волосы, голубые глаза… И снова этот зеленоглазый шатен. Словно одна картинка подменила другую. Какое-то странное затмение… Я зажмурилась, отгоняя наваждение. Бальдерик Рэй тем временем взял свою сумку, любезно принесённую ему служащим аэропорта; поблагодарив того, он снова бросил в нашу сторону короткий взгляд и отправился к выходу с другой стороны зала. Я услышала громкие возгласы и смех и увидела, что Ладдок уже спустился вниз и обнимается с каким-то жизнерадостным длинноволосым типом, одетым во всё чёрное, в окружении громоздких дорожных сумок и больших коробок. Видимо, это был его друг, которого он встречал. Мы, более не задерживаясь, гуськом вышли из здания аэропорта и уселись в лимузин. Мистер Тисс сразу же полез в мини-бар и наполнил стаканчик бренди.

— За прекрасных дам! — объявил он и, почмокав мокрыми губами, залпом осушил сразу добрую половину бокала.

По дороге он произнёс ещё несколько тостов. Теперь я верю, что истории об иностранцах, приезжающих в Россию только для того, чтобы как следует «оттянуться на полную катушку», вовсе не высосаны из пальца. Мистер Тисс был подвержен пагубному пристрастию к алкоголю, которое сразу же дало о себе знать, едва он сменил часовой пояс.

В итоге к концу поездки он основательно наклюкался и уснул, а нам пришлось слушать его громкий храп, перекрывавший шум мотора. В гостиницу Аврил внёс его обмякшее тело на руках.

Вечером в «Дубовой роще» вновь был дан приём в честь приезда особо важных персон. Я хотела было «отмазаться», но Мисс Магда настояла на том, чтобы я осталась, мотивировав это тем, что моё присутствие обязательно. Будут важные гости, которым я должна быть представлена, сказала она. Скрепя сердце, я пошла переодеваться в комнату Велесты, любезно предоставившей свой «дежурный гардероб» в моё неограниченное распоряжение. Мы были с ней почти одного размера, но подобрать что-либо из её одежды являлось для меня довольно проблематичным, поскольку она не страдала излишней скромностью — и большинство её юбок и платьев заканчивалось где-то в области чуть ниже пятой точки. Я выбрала самую длинную юбку, которая всё равно была выше колен, и белую рубашку с широким чёрным поясом; чёрные туфли-лодочки на низком каблуке завершили мой «туалет». Критически осмотрев меня, щедрая Велеста добавила тоненькие бусы из речного жемчуга и такой же браслет.

Шведские столы, накрытые на сей раз в Малом Зале, как и вчера ломились от разных вкусностей, но мне хотелось поскорее уехать домой, поскольку я чувствовала себя уставшей, к тому же я не любила большого скопления народа. На сцене в конце зала оркестр играл весёлую музыку.

Мисс Магда оставила меня и хлопотала где-то по своим делам, забыв, что хотела меня с кем-то познакомить. Все присутствующие в зале были заняты общением друг с другом, и лишь я одиноко стояла, подпирая стену, чувствуя себя чужой и никому не интересной.

Мистера Тисса привели в чувство. С криво повязанным галстуком и красным лицом он выглядел несколько помятым и нездоровым. Наверное, у него сильно раскалывалась голова. Мне стало его немного жаль. Надо будет как-нибудь предложить ему свои услуги по изгнанию «зелёного змия».

Магов в зале не было, они ещё вчера ушли в Запредельное. Зато прибывали всё новые и новые гости. Мне вдруг пришла в голову забавная мысль: неужели никто с улицы не замечает странного притока большого количества торжественно разодетых людей в маленький переулок к заброшенному дому? Внезапно толпа, стоящая неподалёку от входа, издала возглас восхищения и захлопала в ладоши. Прямо Каннский фестиваль какой-то…

Вытянув шею, я посмотрела в направлении дверей и увидела причину всеобщего ажиотажа, отчего мне снова стало нехорошо.

Бальдерик Рэй прибыл в сопровождении высокой красавицы китаянки Омеллы Чи, которую я уже видела вчера. Она как никакая другая подходила ему в качестве пары. Диадема с бриллиантами сверкала в её черных блестящих волосах, длинное платье с открытой спиной из белой атласной ткани струилось до пола, подчёркивая женственность её стройного тела.

Её спутник выглядел не менее впечатляюще. Чёрный дорогой костюм с бабочкой сидел на нём безупречно. Гордая осанка и идеально уложенные волосы. Любая мелочь, любая деталь в его внешнем облике — всё казалось совершенным. От него веяло богатством и благополучием. Он ходил среди гостей, его узнавали, и он им отвечал кивком и улыбкой, перекидываясь парой фраз.

Я в своей скромной юбке и блузке почувствовала себя замарашкой и, как только выдался удобный момент, улизнула на лестницу второго этажа, где было место для курения. Там толпилась молодёжь, наряженная эльфами и другими сказочными существами для театрализованного представления, которое должно было стать частью программы вечера. Я увидела несколько знакомых мне девушек и ребят ещё со времен нерегулярного посещения мной Учебного Центра и пристроилась возле них. Они восприняли моё появление с некоторой долей удивления.

— Что случилось? — спросила одна из взрослых девушек с красивым греческим именем Этна, костюм которой выдавал в ней Диану-охотницу.

— Да так… — уклончиво ответила я, посмотрев вдаль тоскливым взглядом.

— Может, дать сигарету? — предложила она.

— Нет, спасибо. Просто с вами тут немного потусуюсь. Душновато там что-то. Неважно себя чувствую, — пояснила я и стала обмахиваться ладошкой.

— Да, это заметно. На тебе совсем лица нет. Может, ты заболела?

— О, посмотрите! Красавчик сюда идёт. Интересно, где это он свою дылду потерял? — воскликнула рядом стоящая маленькая девушка с распущенными волосами, в длиннющей, узкой юбке, расклешённой книзу, по всей вероятности изображающей русалочий хвост.

— Тише… — одёрнула её подруга.

— Знаешь, я передумала, — неожиданно сказала я Этне. — Дай-ка мне одну сигаретку.

Взяв из пачки сигарету, я неумело прикурила её и сразу закашлялась от едкого горького дыма, проникшего в моё горло. Бальдерик Рэй не спеша спускался по лестнице на первый этаж.

Проходя мимо нас, он скосил взгляд в мою сторону. В глазах — то ли насмешка, то ли презрение. Мне стало неприятно: всё сжалось внутри меня, словно там поселился маленький трусливый зверёк, и снова невыносимо сильно захотелось сбежать в общежитие. Но девушки всё-таки что-то заметили, чего не заметила я.

Они как по команде посмотрели друг на друга, но ничего не сказали. Из соседней компании к нам подошла ещё одна из девиц в громоздком платье английской принцессы 17 века, которую, кажется, звали Милана. Она понюхала воздух, словно сеттер, почуявший дичь на охоте.

— Девчонки, — взволнованно прошептала она, быстро тряся разноцветным веером перед лицом. — У меня чутьё. Я чувствую запах. Флюиды любви. Они повсюду. Безумная страсть. Одержимость. Точно вам говорю. Ой, чего-то будет! Правда, непонятно что…

— У вас, у куриц, только одно на уме, — презрительно вставил реплику длинный симпатичный парень по имени Данни Ли, затесавшийся в девичью компанию и облачённый в старинные доспехи воина. Сигарета в руке «средневекового рыцаря» смотрелась по меньшей мере странно и нелепо. Этна недовольно толкнула его локтем; он, опустив забрало шлема, взял лежащий на подоконнике меч и пошёл по коридору, дурачась, и упражняясь в фехтовании.

— Сибилла? — девицы внимательно посмотрели на меня.

— Никак не могу привыкнуть к этому имени, — сказала я, улыбаясь через силу. — А курить всё-таки вредно. Если бы вы только видели то, что вижу я, то не курили бы ни секунды.

— А что ты видишь? Ну-ка, расскажи! Интересно! — потребовали они.

Я хотела было ответить, но в этот момент услышала слабый свист сзади и, оглянувшись, увидела Велесту, которая отчаянно жестикулировала возле своей комнаты.

— Сибилка, поди скорее сюда, — взволнованным шёпотом подозвала она меня.

— Что такое? — так же шёпотом спросила я, подходя к ней. Проклятая сигарета обожгла мне пальцы, и я с отвращением швырнула её в ближайшую урну.

— Что всё это значит? — вопросительно уставилась на меня Велеста, втаскивая за руку в приёмную.

— Ты о чём? — не поняла я.

— Слушай, только не падай. Кажется, ты понравилась Бальдерику Рэю. Он несколько раз спросил о тебе, — сообщила она мне.

— Вот как? — рассеянно спросила я, хотя сердце моё неприятно трепыхнулось. — А какого чёрта? То есть… я хотела сказать… Что спрашивал-то?

— Ничего себе! — возмутилась Велеста, делая «большие глаза» и укоризненно качая головой. — Да как ты можешь! Это же Бальдерик Рэй, а не какой-нибудь бедный студент.

— Ну да, конечно… — смутилась я для виду. — Так всё-таки, что он там спросил?

— Он интересовался, откуда ты родом, что делаешь, но, самое главное, он спросил, почему ты несчастна.

— Хм… С чего он взял… А почему из всего этого ты сделала вывод, будто я ему понравилась?

— Ну, знаешь… Наверное, у меня опыта поболее твоего в таких делах. И потом, он так не спрашивает о тех, кто ему неинтересен. Главное — не что спросил, а как. Понимаешь? Заинтересованность, блеск в глазах и всё такое…

— Думаю, ты ошиблась на этот раз. Кроме того, разве не ты сама сказала, что такие, как мы, ему задаром не нужны?

— Да, говорила, но тут, видать, особый случай.

— Он приехал с Омеллой, мне показалось, что они…

— Они просто друзья, и вместе учатся в одном колледже. И вообще, она намного старше его.

Велеста посмотрела за мою спину в коридор, и в глазах у неё отразились ужас и восторг одновременно.

— Ой, мамочки! Он возвращается! Я исчезаю. Держись, подружка! Мысленно я с тобой.

— Что? Подожди! Куда?! Стой! — заметалась я в панике, но было поздно.

Она втолкнула меня в комнату, а сама, схватив со столика кружку с недопитым чаем, пошла её мыть, оставляя меня наедине с этим странным красавцем. Нашла время мыть посуду! Предательница!

Зайдя в приёмную, Бальдерик Рэй огляделся, словно желая удостовериться, что в ней никого нет, кроме нас двоих, и даже на всякий случай заглянул за секретарскую стойку. Затем повернулся и улыбнулся как кот, который поймал мышь. Я угрюмо стояла возле шкафа, не шевелясь и слабо надеясь, что меня тоже примут за какую-нибудь мебель.

— Привет, — поздоровался он на абсолютно чистом русском языке без какого-либо акцента.

— Привет, — еле слышно прошептала я.

— Как дела? — спросил он, чуть склонив голову набок и разглядывая меня, отчего мне сразу стало не по себе.

— Нормально, — пробубнила я.

— Кажется, я тебя нечаянно напугал? — несколько виновато поинтересовался он.

— Нет, просто…

— У тебя такое потрясённое лицо, — заметил он.

Я смущённо кашлянула и не нашлась, что сказать.

— Сибилла, да? Красивое имя тебе дали, — почти как библейская пророчица.

«Боже! Пусть хоть какое-нибудь чудо вытащит меня отсюда!» — взмолилась я про себя и с тоской посмотрела на дверь, к которой не могла пройти, не коснувшись Бальдерика Рэя, поскольку тот стоял посередине узкого прохода. Кажется, он понял ход моих мучительных мыслей, но скосив глаза на дверь, даже и не подумал отойти, лишь сдержанно улыбнувшись.

— На самом деле я… — начала я.

— Послушай, — не дал мне он договорить. — А что ты делаешь сегодня вечером? — Глаза у него блестели странным блеском. Он подошёл ко мне ещё ближе, и я почувствовала запах его дорогой туалетной воды.

В горле образовался плотный комок, и что-то задёргалось внутри меня, словно я была зверьком, которого загнали в ловушку и собираются съесть смакуя и не спеша. Я вновь ощущала давно забытые признаки назревающей паники и боялась выкинуть какую-нибудь глупость.

— Так ведь… вроде как ночь уже, — неожиданно нашлась я.

— Ах, да, — улыбнулся он. — Какой же я идиот! Перепутались часовые пояса… Ну тогда… завтра вечером?

— Не знаю пока. Скорее всего, буду готовиться к коллоквиуму по химии.

— Студентка?

— Угу, — буркнула я.

— Ясно, — прищурившись, он снова стал разглядывать меня. Мне показалось, что глаза его откровенно смеялись надо мной, и только он собрался что-то сказать, как ему помешали.

«О, спасители мои!»

Ладдок, который отсутствовал на торжественной части и пришёл с опозданием сотоварищи в количестве пятерых, ввалился в приёмную с громкими возгласами приветствия моего «мучителя».

Они стали обниматься и хлопать друг друга по плечам, выражая бурную радость от встречи.

Воспользовавшись удобным моментом, я тихо, как мышь, за их спинами прокралась к двери, незаметно выскользнула из приёмной и во весь опор понеслась по коридору прочь, по дороге едва не сбив с ног выходящую из туалета Велесту и не разбив её любимую чашку с блюдцем, затормозив на ходу в самый последний момент.

— Ай! Всё нормально? — обеспокоенно воскликнула она.

— Да, а что? — спросила я, изо всех сил пытаясь справиться с неровным дыханием, выдающим моё волнение.

— Ты здорова? От тебя какой-то странный жар идёт. Ты случаем не горишь?

— Да… жарковато здесь, — согласилась я и стала обмахиваться рукой, тревожно поглядывая в сторону приёмной.

— Всё из-за него, — не поверила Велеста, догадавшись о причине моего смятения. — Я так и знала!

— Возможно, — призналась я. — Он вызывает у меня сильное беспокойство, но если ты полагаешь, что я могу в него втюриться, то ты глубоко заблуждаешься. Я хочу, чтобы этот человек оказался как можно дальше отсюда, а лучше всего — на другом конце земного шара.

— Смотри, будь осторожна! Если что, я тебя предупреждала.

— Мне всё равно кажется, что ты не так поняла…

— Запомни одно, — перебила она меня. — Он никогда не изменит своего намерения, и если что-то задумал, то как тигр, который почувствовал вкус крови жертвы, не даст ей уйти от себя.

От этих слов я похолодела, но постаралась сдержать эмоции.

— Спасибо за предупреждение. Но будет лучше, чтобы ты ошибалась…

В зале убрали столы — там начиналась дискотека для молодёжи, а гости более старшего возраста разошлись по разным этажам, продолжая общение между собой. Некоторые уже стали разъезжаться. Спрятавшись за статуей Афины Паллады, держащей копьё в руке, я увидела, как Бальдерик Рэй с компанией и девушками зашёл в зал, при этом он всё время смотрел по сторонам, словно ища кого-то. Затем я вернулась на второй этаж. В приоткрытую дверь одного из кабинетов я увидела уставшую за день Мисс Магду, которая дремала, прикорнув в кресле. Неслышно пройдя мимо неё в гардеробную, я переоделась в свои вещи и, никем незамеченная, покинула «Дубовую рощу».

На самом деле мне не нужны никакие осложнения. Так я рассуждала.

Этот новоявленный красавец, откуда ни возьмись свалившийся как снег на голову, никак не вписывался в мою упорядоченную жизнь и был явно лишним элементом, серьёзно угрожающим обретённому мной с таким трудом покою. И на этот раз я не ошиблась.

 

Глава девятая НЕУДАЧНЫЕ УХАЖИВАНИЯ БАЛЬДЕРИКА РЭЯ

В понедельник после занятий я заехала в Центр Магии, чтобы попросить у Лесовичка его целебные капли: в последнее время мои нервы что-то уж совсем расшалились. К сожалению, на месте его не оказалось, а на деревянной двери его каморки висел огромный амбарный замок. Впрочем, и все остальные комнаты также были заперты, — видимо, после вчерашнего «сабантуя» обитатели «Дубовой рощи», негласно сговорившись, устроили себе внеочередной выходной. На стенах вестибюля и коридора до сих пор висели неубранные гирлянды живых цветов и разноцветные шарики. Мисс Магда также отсутствовала. Расстроенная, я пошла к выходу, но тут заметила, что дверь Эльвиры Млади приоткрыта, и решила поздороваться с ней. Она сидела перед зажжённой свечой и раскладывала карты. Увидев меня, Эльвира неожиданно обрадовалась и предложила спуститься в буфет, чтобы вместе выпить по чашке чая. Похоже, что больше никого, кроме нас, в здании не было. Консьержка также отошла по хозяйственным делам, оставив предупредительную записку о своём временном отсутствии.

Даже за чаем Эльвира не рассталась с сигаретой и со своей колодой карт, продолжая раскладывать их на столике, изучая получившиеся комбинации. Мы с ней быстро перешли на «ты», несмотря на приличную разницу в возрасте. Я взяла себе чёрный кофе из автомата и попросила её погадать мне. Она с радостью согласилась, и, сгребя карты в одну кучку, принялась их тасовать. Внезапно раздался звонок в дверь. Мы переглянулись.

— Кто бы это мог быть? — обеспокоенно спросила я Эльвиру.

— Понятия не имею, — пожала она плечами. — Пойди, да посмотри. Может быть, Шику забыла ключ?

Я послушно отправилась к двери. Осторожно заглянув в глазок, я увидела, что на улице стоит какой-то подросток лет шестнадцати с огромным букетом красных роз и растерянно озирает окрестности. Немного поколебавшись, я переставила нужные квадратики и открыла дверь. Парень облегчённо вздохнул.

— Еле вас нашёл, — недовольно пожаловался он, удивлённо заглядывая за мою спину. — Вы бы ещё на кладбище забрались.

— Это для Сибиллы Вейн, — протянул он мне букет.

— А кто дал тебе этот адрес? — встревоженно спросила его я, вспомнив про звонок с секретом.

— Контора дала, — я из службы доставки. Слушайте, я пойду, у меня ещё три выезда, — заторопился он, протягивая мне мятый бумажный листок. — Распишитесь тут.

— Вау! Вот это да! Неужто у тебя появился поклонник? — воскликнула Эльвира, когда я вошла с розами в буфет.

— Не знаю… Это вроде для меня цветы… Интересно только, от кого.

— Ну да, тут вот конверт запечатанный. Кто-то из наших, видать. Можно посмотреть? — она протянула руку, собираясь взять записку, прилагающуюся к букету.

Я опередила её и открыла конверт сама. В нём лежала маленькая открытка. Когда я прочла её, улыбка сошла с моего лица. Словно я получила сильный удар тупым предметом по голове.

«Дорогая Сибилла, я смертельно ранен вашей неповторимой красотой. Надеюсь, вы не откажете мне в любезности побеседовать с вами тет-а-тет. Для меня будет большой честью с вашей стороны, если вы согласитесь поужинать со мной. Я буду ждать вас в ресторане по адресу Большой Харитоньевский переулок, дом 21, сегодня в 20–00. Если вы не придёте, я застрелюсь. B.R.»

— Ты чего так побледнела? Там написано, от кого? — спросила Эльвира.

— Да это так… один. Чокнутый какой-то…

Я издала про себя тяжкий стон. Чёрт побери! И что мне с этим делать? Как избавиться от этого типа? Кажется, прогнозы Велесты начинают сбываться: он будет преследовать меня до тех пор, пока не загонит в угол, как хищник дичь на охоте.

— Этот твой поклонник…. - задумчиво произнесла Эльвира, прикуривая одну сигарету от другой. — Он что, предложил тебе свидание? Поэтому ты так разволновалась?

— Угу… — выдохнула я. — Ты очень догадлива. Он приглашает меня в ресторан, но мне совершенно не о чем с ним разговаривать. Да и ни к чему всё это…

— Я только что сделала на тебя расклад. Знаешь, выпала отличная комбинация, — сообщила Эльвира с довольным видом, обводя рукой разложенные на столе карты.

— Нет, это не он! Я не его видела во сне! — вырвался у меня неожиданный возглас протеста. Эльвира с удивлением уставилась на меня.

— Кого же ты видела, дурочка? Сны! Ха-ха! Сны часто бывают обманчивы. Возможно, ты не до конца поняла его смысл. Это я тебе как специалист в данной области говорю. Ты ничего не потеряешь. Сходи, развейся. Ведь тебя это абсолютно ни к чему не обязывает.

— Это женщины так считают, а мужчины иного мнения.

— Так ты не пойдёшь?

— Разумеется нет! Ни к чему начинать, если не планируешь продолжения.

— Если ты не пойдёшь, то будешь чувствовать себя глупой, и, возможно, ты упускаешь замечательный шанс, который даётся только раз в жизни. Как бы потом тебе не пришлось пожалеть об этом.

— Я что, не имею права отказаться?

— Конечно имеешь, но всё равно это будет глупостью с твоей стороны.

— А что это ты так настаиваешь? — с подозрением спросила я. Неожиданная догадка осенила меня: Она с ним заодно! И курьер этот — тоже подставной!

— Да так, ничего… — пожала Эльвира плечами. — Просто хочу помочь правильным советом одной неразумной девчонке. Когда я была в твоём возрасте, то таких проблем у меня не возникало: идти или не идти. По крайней мере, хоть побываешь в ресторане и поешь на халяву.

— Видимо, мы с тобой устроены по-разному. Мне это не нужно.

— Зачем всё так усложнять? Просто пойди и скажи ему, что так мол и так, но я уже встречаюсь с другим, поэтому не трать на меня времени понапрасну. И всё. Неужели это так трудно?

— Трудно… — уныло сказала я, вспомнив недавний нелепый казус с Павлом Беляковым, но всё-таки согласилась с тем, что, может, и правда будет лучше, если я сразу оборву все поползновения нового воздыхателя, — вот только бы ещё хватило духу сделать это и нашлись нужные слова… Тогда мне здорово помогла Оля, но, возможно, теперь я сама стала умнее — и справлюсь без посторонней помощи.

— Хорошо, я пойду, но при одном условии.

— Да? Какое условие?

— Ты пойдёшь со мной, — заявила я Эльвире, внимательно наблюдая за её реакцией. На несколько секунд её лицо застыло, затем она удивлённо подняла брови и усмехнулась.

— Прошли уже те времена, когда барышни ходили на свидания с компаньонками.

— Это не свидание. Просто мне забили стрелку, и я иду на разборку.

— Что?! — расхохоталась Эльвира. Её бледные щеки порозовели. — Это ты в своём институте такой ерунды набралась?

Она всё же уговорила меня. Нужно расставить все точки над «i» и жить дальше спокойно. Раз уж он так опасен, со слов Велесты, то будет лучше, если я приду не одна. По крайней мере, в присутствии Эльвиры он не посмеет ко мне приставать или делать какие-либо грязные намёки.

— Ты поедешь со мной, — повторила я тоном, не терпящим возражений.

— Ладно, трусишка, так уж и быть, — согласилась она со вздохом. — Во сколько тебе назначена «стрелка»?

— На восемь вечера.

Она посмотрела на свои изящные часики.

— Ого! Так сейчас уже — семь двадцать пять. Поехали тогда. Марафет навести не желаешь? Нет? А вот нам, девушкам, увядшим раньше времени, необходимо подправить кое-какие несправедливости природы, — достав зеркальце, она скорчила шутливо-зловещую рожицу своему отражению.

Я лишь махнула рукой, сдержанно улыбнувшись, и подождала, пока она произведёт «небольшой косметический ремонт» своего лица.

«Индейцы выходят на тропу войны», — промелькнула в моей голове дурацкая фраза, которая преследовала меня весь оставшийся вечер.

Тем временем вернулась Шику и начали подтягиваться немногочисленные сотрудники Центра, у которых, как выяснилось, оказались какие-то незавершённые дела на сегодняшний день, но Лесовичок так и не появился. Почти на выходе мы встретили Мисс Магду. Она быстро прошла мимо с озабоченным лицом, будто и не заметив нас.

Мы не поехали на метро и взяли такси.

Всю дорогу Эльвира ворчала, поскольку забыла свои сигареты. Я ей ещё раньше предлагала удалить её огромную летучую мышь, но она отказалась, заявив, что ей с ней очень даже комфортно, и свою «летучую мышь» оставит пока при себе, а там дальше видно будет. Больше я не настаивала.

Я ещё ни разу не бывала в ресторанах, тем более в дорогих. Поэтому нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке, не зная никаких правил этикета и норм, принятых для подобных мест. Да и одежда моя подходила разве что для посещения заведений типа «Макдональдса». Эльвира же, напротив, была спокойна как удав. Ну она-то гораздо больше походила на светскую даму, чем я. Может, мне повезёт — и я сойду за её служанку?

Когда мы уже стояли на автомобильной стоянке перед рестораном, у моей «компаньонки» в кармане зазвонил телефон. Из эмоционального разговора Эльвиры я поняла, что звонил её старший сын. Она долго и громко объясняла ему, как варить пельмени, потом нажала «отбой» и повернулась ко мне с виноватым выражением лица.

— Извини, но мне придётся тебя покинуть. Ребёнок… — оправдываясь, пробормотала она и, попятилась обратно к нашему такси, которое ещё не успело уехать.

— Как? — запаниковала я, бросившись за ней вдогонку. — Нет, ты останешься! Ты не можешь меня бросить… — я попыталась ухватить её за рукав пальто, но она вырвалась, и, усевшись в машину, послала мне воздушный поцелуй через окно.

Я собиралась было тоже уйти, но, повернувшись, испуганно ахнула и едва не получила инфаркт, потому что лицом к лицу столкнулась с Бальдериком Рэем, наступив ему на ногу и вдобавок сильно ударив сумочкой «под дых». Без каблуков я ему едва доставала до подбородка. Оказывается, он вышел на улицу в ожидании меня.

— Привет, я уже думал, ты не придёшь… — немного поморщившись, сказал он.

— Извините… Здравствуйте, — пробормотала я. — Я нечаянно это… Я вас что, ударила? Вам больно? О, господи! Вот чёрт…

— И бога и чёрта поминаешь одновременно? — улыбнулся он. — Да всё нормально. Расслабься и не переживай.

Голос у него был приятный, не очень низкий и не высокий. Подкупающий, особенно в сочетании с тем, что, разговаривая, он имел привычку безотрывно смотреть в глаза. Взяв мою руку, он поднес её к губам, при этом не сводя с меня немигающих глаз. Я не знала, куда деть свои. Он открыл передо мной дверь ресторана, и я, словно безвольная кукла, зашла внутрь. На смену очередному полученному стрессу пришло какое-то дурацкое отупение.

Я, кажется, начала понимать, в чём главная проблема. И откуда у меня этот дискомфорт, возникающий в присутствии Бальдерика Рэя. Его было слишком много. Даже в этом красивом зале. Все люди и предметы тускнели рядом с ним. Позже кое-кто из обитателей «Дубовой рощи» обмолвился, что Б.Р. иногда приглашают на закрытые дипломатические встречи известных политиков. Наверное, не зря его призывали для решения спорных ситуаций и улаживания конфликтов, — должна признать, что с таким голосом и внешностью трудно поспорить.

— Прошу… — обаятельно улыбаясь, отодвинул он стул за одним из столиков. Надо же, какие манеры. Меня они немного смутили. Я молча села.

— Ты даже не представляешь, насколько я рад, что ты пришла. Ведь я уже почти потерял всякую надежду увидеть тебя.

— Вообще-то я была с подругой, но она неожиданно… сбежала. Взяла и смылась. Обманщица… — с досадой пожаловалась я.

Мне показалось, едва заметная коварная улыбка скользнула по его губам.

— Бывает… Посидим?

— Эта обстановка… — обвела я глазами помещение дорогого ресторана. — Так о чём вы хотели побеседовать со мной?

Он усмехнулся.

— Знаешь… Мне всегда было легко общаться с женщинами, но только не с тобой… Хоть убей, я чувствую какую-то стену. Словно я школьник, который не выучил урок. Честно говоря, у меня впервые такое.

— А я не впервые это слышу. И, как я понимаю, это вряд ли комплимент.

Он лишь снова усмехнулся вместо ответа. Какой-то он жеманный, что ли… всё время смеётся.

— Я закажу для нас ужин.

— Я не ем мяса убиенных животных, — предупредила его я.

— Вот как? — улыбнулся он. — Безусловно, подобная позиция достойна уважения.

— Принесите нам вина, — обратился он к подошедшему официанту.

— Нет, мне, пожалуйста, сока. Гранатового, — попросила я.

— Гранатовый сок — отличный выбор. Так на чём мы остановились?

— Вы сказали, что вам сложно со мной общаться.

— Не так. Нет… Это что-то другое.

Я пожала плечами и стала изучать столовые приборы на скатерти.

— Тебе понравились мои розы? — спросил он после некоторого молчания. Что за странная тактика быстро менять одну тему на другую?

Моё внимание привлёк массивный браслет на его запястье. Он был сделан то ли из дерева, то ли из кости, и на нём была вырезана надпись на неизвестном языке. Какое-то время Бальдерик Рэй не мешал мне разглядывать его вещицу, потом смущённо кашлянул, напоминая о своём присутствии.

— Это амулет Нуаду, - пояснил он, — Он даёт дополнительную силу. Так тебе понравились цветы? Ты не ответила.

— Они красивые. Хотя я не люблю цветов в букетах. Мне гораздо приятнее смотреть, как они растут в саду или на лесной поляне.

— Тебе довольно трудно угодить.

— А надо ли? — неожиданно вырвалось у меня, и я прикусила язык.

— Возможно, ты из другой породы, — невозмутимо сказал он.

— Какой?

— Пока ещё не понял.

Он долго разглядывал моё лицо, пока я не вспыхнула и не опустила глаза.

— У тебя удивительное лицо. Я ещё никогда не видел таких черт. Ты похожа на прекрасного сфинкса. Вероятно, девушки с такой внешностью, как у тебя, жили в очень древние времена в Греции.

— Насколько я помню, — усмехнулась я, — сфинкс — довольно ужасное и отталкивающее существо.

— Действительно. Извини… Сравнение получилось несколько неудачным, — смущённо засмеялся он.

Я извиняюще пожала плечами.

— Значит, ты родилась в Велиже. Ты ведь не замужем? Или остался там парень?

Интересно, отличаются чем-нибудь маги от простых мужчин? Тот же стандартный набор вопросов. Мне захотелось, чтобы вечер побыстрее закончился и Бальдерик Рэй наконец разочаровался во мне, поняв, что я «кадр» недостойный его во всех отношениях.

— Вам, наверное, скучно со мной, — предположила я, надеясь, что смогу убедить его в этом. — Я, знаете ли… приняла ваше приглашение, возможно, из вежливости или потому, что… Даже и сама не знаю, почему…

— Нет, мне с тобой вовсе не скучно, скорее… необычно, — возразил он, подпирая рукой щёку и обольстительно улыбаясь. — В тебе есть что-то, что непреодолимо притягивает меня с тех пор, как я увидел тебя в аэропорту. И мне необходимо понять, что это… — от его пристального взгляда мне казалось, что меня изучают как препарированное насекомое под микроскопом.

Всё это время я чувствовала на себе его влияние, словно он пытался внедриться в мой мозг, но, возможно, его магические флюиды не действовали на меня так, как ему хотелось бы. Когда подошёл официант с напитками, ненадолго прервав нашу беседу, я набралась храбрости и украдкой взглянула на своего спутника.

Велеста оказалась права. Охотник… Самый настоящий. Вот только за кем? За женскими сердцами или их хрупкими душами? Вряд ли такому, как он, не хватает внимания со стороны слабого пола, чтобы ему ещё приходилось совершать какие-то сверхусилия для обретения взаимности приглянувшейся дамы. Он был красивым. Слишком красивым для того, чтобы заинтересоваться такой закомплексованной и неуверенной в себе особой, как я. Благородство было в каждой его отточенной черте. Длинные густые ресницы придавали ему немного мечтательный вид. Изгиб широких тёмных бровей сообщал о целеустремлённой натуре. Прямой открытый лоб заявлял о великодушии и высоком интеллекте. Чётко очерченный красивый рот и чуть полная верхняя губа свидетельствовали о сильной чувственности и влюбчивости. Большие выразительные глаза контрастировали с массивным мужественным подбородком, создавая потрясающее сочетание нежной утончённости и силы, а несколько трагический взгляд — передавал собеседнику сочувствие и понимание. В его внешности не было абсолютно ничего гламурного или вызывающе-нахального. В общем, он и весь его облик представляли собой идеальный вариант сердцееда из женских романов. Но моё сердце молчало. Я ничего не могла с собой поделать. Я желала лишь одного: как можно скорее оказаться в своей постели, чтобы обрести возможность увидеть во сне прекрасного светловолосого незнакомца, которого уже любила всем своим существом. Мало того, я вообразила, что почти «изменяю» моему «возлюбленному», сидя сейчас в ресторане с этим обаятельным ловеласом, да ещё в придачу богатым как папа Рокфеллер. Даже в самом кошмарном сне мне не могло такое присниться.

— Ты не здесь, а где-то далеко… — донёсся до меня насмешливый голос.

— Ах, простите, задумалась нечаянно…

— Что-то мешает мне, — улыбнулся он. — Не пойму пока, что. Ты, случаем, не влюблена в кого-то? — Бальдерик Рэй внимательно разглядывал моё лицо. Мне снова стало не по себе. Удивительно. Странная проницательность…

— Что? — спросила я, стараясь выглядеть ещё более придурковатой. Улыбка его казалась мне в высшей степени коварной.

Внезапно мне в голову пришла безумная мысль о том, что он может каким-то образом причинить вред моему будущему любимому, которого я должна вот-вот встретить, и постаралась отвлечь его, переведя разговор в другое русло.

— Нет. Это не то… Просто я немного устаю в последнее время. Днём — занятия, вечером я помогаю Мисс Магде лечить больных бродяг и бездомных животных. Так что, времени на что-либо другое почти не остаётся…

Он не сводил с меня пристального взгляда.

— Понятно… Благое дело. Но ты всегда такая серьёзная? Ты кажешься взрослой, словно в теле юной девушки живёт женщина, которая уже успела пережить личную драму — и не одну. Неужели тебе совсем никогда не хочется отвлечься? Позволь же узнать, сколько тебе лет?

— Мне девятнадцать, а… тебе? То есть вам…

— Пожалуйста, не называй меня на «вы», а то я начинаю чувствовать себя глубоким стариком, — усмехнулся он. — А вообще, если интересно, двенадцатого февраля мне исполнится двадцать три года. По григорианскому календарю, — зачем-то добавил он.

Значит, он ненамного старше меня, хотя и выглядит несколько взрослее.

Я не знала, куда нас может завести этот разговор, и не знала также, как его достойно закончить. К счастью, меня спас звонок Мисс Магды.

— Дорогая, ты сейчас очень занята? — затараторила она в трубку, едва я приняла вызов. — Извини, что беспокою тебя так поздно, но если у тебя есть возможность, то срочно приезжай в Центр, случай очень серьёзный. У мальчика угроза асфиксии и удушья. Приезжай как можно быстрее.

— Хорошо, сейчас приеду, — пообещала я, нажимая отбой.

Ох, спасибо тебе, моя спасительница! Я мысленно поцеловала её в увядшую щёчку, кусая губы и стараясь не улыбнуться.

— Милая старушка… К сожалению, я должна ехать. Прямо сейчас, — сообщила я, делая вид, что несколько расстроена. Хотя на самом деле была бесконечно рада, что появился повод улизнуть из ресторана и прекратить беседу, продолжение которой грозило превратиться для меня в изощрённую пытку.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Бальдерик Рэй, смотря мне прямо в глаза. Я невольно отвела взгляд.

— У ребёнка сильный аллергический приступ, и так получается, что я его последняя надежда. Мне надо вернуться обратно в Центр, меня там уже ждут.

Я посмотрела на него и тут же снова перевела взгляд на стену.

— Понимаю… Твой долг — прежде всего, — промолвил он.

— Это, в общем, не долг… а сострадание.

Он понимающе кивнул.

— Ну, тогда тебе обязательно надо идти.

— Ещё раз спасибо за приглашение и прошу меня извинить за испорченный вечер… — расплылась я в фальшивых извинениях.

— Всё нормально. Не извиняйся.

Я встала, собираясь покинуть его, но и он тоже. Поднялся и взял своё пальто со спинки стула. Господи, только не это!

— А ты… — растерянно пролепетала я.

— Пожалуй, я отвезу тебя. Так ты быстрее доберёшься, чем на метро; и потом, мне всё равно нужно заехать в «рощу», навестить кое-кого.

— Но ужин… официант сейчас принесёт. Кто будет его есть?

— Ерунда. Это всего лишь еда, — сказал он безразличным тоном, бросая несколько купюр в книгу меню.

— Да я могу и на такси… — всё ещё пыталась упираться я, но он лишь глазами показал мне на выход.

Я чертыхнулась про себя. Этого мне ещё не хватало! Я не могла от него отделаться в грубой форме, как от того приставучего типа в институте. Теперь придётся терпеть и выдавливать из себя хорошие манеры!

Он помог мне надеть куртку и поправить волосы, вдобавок распахнул передо мной дверь, — от этого я почувствовала себя ещё более глупой гусыней, которая не привыкла принимать элементарные ухаживания от мужчин.

— Ну что ты так волнуешься? — спросил он, улыбаясь. Наверное, его сильно забавляла моя скованность перед ним.

— Я? Да нет, вроде… — вяло возразила я.

Когда мы подошли к его огромному чёрному автомобилю, отполированному до глянцевого блеска, я опять сильно закомплексовала. Бальдерик Рэй щёлкнул ключом, отпирая автоматический замок. Я хотела было сесть на заднее сиденье, но он оказался быстрее и, обогнав меня, открыл переднюю дверь со стороны пассажира, приглашая садиться. В машине было настолько чисто и в ней царил такой идеальный порядок, что я с ужасом посмотрела на свои ботинки, которые показались мне чудовищно грязными. Я робко села и прижала к животу сумку, словно пытаясь защититься ей от непонятной опасности. Бальдерик Рэй бросил на меня косой взгляд, и, я и ахнуть не успела, как он быстро наклонился и застегнул мой ремень безопасности, оказавшись настолько близко ко мне, что я каждой клеточкой тела ощутила недопустимое и грубое вторжение чужого в своё личное пространство. Возможно, это всё мои домыслы, но мне показалось, что он сделал это нарочно, чтобы лишний раз позабавиться моим смущённым состоянием. Он ловко вырулил со стоянки, одной рукой крутя руль, второй — включая магнитолу, из которой совершенно некстати Энрике Иглесиас затянул романтичную песню о любви.

Минут десять мы ехали молча, но, когда на Садовом «кадиллак» встал в небольшую пробку, Бальдерик Рэй убавил звук в магнитоле и принялся расспрашивать меня о моей прошлой и нынешней жизни, об учёбе институте, о том, нравится ли мне в «Дубовой роще», не беспокоят ли меня Тёмные и прочее. На все вопросы я давала односложные ответы типа: «да», «нет», «не знаю», — досадуя одновременно и на него, и на себя.

Слава Богу, ехать было сравнительно недалеко, и вскоре мы свернули в один из переулков Сретенки, ведущий в тупик дому Центра Магии.

— Спасибо, — быстро поблагодарила я и, едва он успел притормозить, пулей выскочила из машины чуть ли не на ходу, чтобы опередить его и не позволить ему открывать мне дверь. Возле дома, в ожидании появления звонка, я оглянулась. Бальдерик Рэй стоял, облокотившись о дверь своего автомобиля, и озадаченно смотрел мне вслед. Я забежала в подъезд, споткнувшись об ведро таджички Шику, стоящее посреди вестибюля, и, едва не перевернув его, помчалась по центральной лестнице наверх.

— Что такое? Что такое? — недовольно закричала Шику мне вдогонку. — За тобой гонятся злые джинны? — Далее посыпались ругательства на таджикском, которые, впрочем, очень скоро прервались и сменились сладкоголосыми приветствиями.

— О! Мистер Рэй! — донеслось до меня снизу. — Какая радость! Вы снова озаряете нас своим присутствием!

Я не стала слушать дифирамбы, распеваемые консьержкой «красавчику», и отправилась на второй этаж, в комнату Мисс Магды.

Больше всего мне хотелось, чтобы он уехал к чёртовой матери! Прямо сейчас! Ещё, чего доброго, он вздумает дожидаться, когда я освобожусь, чтобы отвезти меня обратно в ресторан и продолжить мучить там своими дурацкими вопросами, а мне опять придётся так сильно напрягаться!

Мальчик лет пяти уже ждал, сидя на стуле. Его красное лицо, искажённое мукой, свидетельствовало о том, что он задыхался и у него уже началось кислородное голодание. Рядом с ним стояла заплаканная мать. Она без конца утирала слёзы и нервно трепала волосы сына, не в силах ему помочь.

— Дорогая, ты так быстро доехала. Не знаю, как тебя благодарить, — обрадованно воскликнула Мисс Магда, бросаясь мне навстречу.

— Мы что, теперь принимаем посетителей здесь? — тихо спросила я. — А как же моё инкогнито?

— Всё в порядке. Она знакомая одной из посвящённых. Но всемогущие эскулапы официальной медицины оказались бессильны, поскольку усмотрели в болезни ребёнка природу чисто физическую, не поддающуюся исцелению и нуждающуюся в поддерживающей терапии, которая практически перестала действовать.

— Ясно… — я вернулась к малышу.

— Мамочка, давайте ненадолго выйдем, чтобы не мешать, — попросила Мисс Магда мать мальчика. Та неохотно последовала за ней к выходу, всхлипывая и оглядываясь на сына. Они вместе вышли из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Плохо себя чувствуешь, маленький? — ласково спросила я мальчика, стараясь подбодрить его.

Дыхание со свистом вырывалось из лёгких ребёнка, он беспомощно смотрел на меня, и в глазах его читалась невыносимая боль.

— Ну ничего, через несколько секунд мы избавим тебя от этой жабы-бяки — и всё будет хорошо. Закрой глазки и ни о чём не думай. Сейчас ты немного погуляешь по райскому саду…

Я сразу увидела то, что терзало несчастного ребёнка. Моему зрению предстало огромное тёмно-синее энергетическое кольцо, сдавившее сосуды обоих лёгких, сердца и гортани.

Поднеся правую руку к солнечному сплетению мальчика, я испытала странное чувство — будто меня ощутимо тряхануло током. Но это было лишь мгновение, — мои энергетические потоки быстро подхватили вихри кольца, и оно моментально рассыпалось, точно хрустальный шар, осколки которого вытянуло наружу из тела и они растаяли или сгорели, оставив слабый дым, быстро рассеявшийся в пространстве.

Мальчик расслабился и задышал свободнее. Он открыл глаза — они светились радостью облегчения, зато я неожиданно ощутила признаки серьёзной отдачи раньше времени. Меня немного знобило, и почему-то сильно дрожала и немела правая рука. Такого ещё со мной не случалось. Я отвернулась, незаметно вытащила из кармана маленький полотняный мешочек, и, достав готовый глиняный катушек, быстро проглотила его. Через пару минут меня отпустило и дрожь в руке унялась.

— Ну пойдём, зайка, обрадуем твою маму… — предложила я ребёнку.

Я взяла его за ручку, и мы вместе вышли в коридор.

— Уже всё? — удивлённо спросила Магда, глядя на мальчика, который вприпрыжку помчался к матери.

— Ага…

— Так быстро?

Мать кинулась навстречу улыбающемуся сынишке, громко рыдая от радости.

— Вам лучше сейчас поехать домой, напоить его горячим сладким чаем и как можно скорее уложить в постель. Он потерял много сил, — посоветовала я ей.

Мисс Магда обняла меня, погладив по спине.

— Спасибо, дорогая! Если бы не ты, то бедняжка… Боюсь даже произнести это вслух…

— Ерунда, обращайтесь… — небрежно сказала я. — Ну всё? Я пошла?

— Конечно иди, ты ведь наверняка была занята учёбой, когда я тебя сорвала. Извини ещё раз…

— Ничего страшного…

Я сглотнула ком стыда в горле, вспомнив о Бальдерике Рэе, который, вероятно, всё ещё находился где-то в здании, и у меня сразу же испортилось настроение. Надо выйти на улицу так, чтобы избежать встречи с ним. На втором этаже никого не было, но, от греха подальше, я решила спуститься через боковую лестницу. Только бы его не оказалось на первом этаже. Только бы его там не было… Но едва я потихоньку выглянула из-за стены, как мои худшие предположения оправдались.

Проклятье! Он ТАМ БЫЛ! Сидел в кресле на первом этаже неподалёку от входа, за небольшим столиком, положив нога на ногу, и разговаривал с двумя малознакомыми мне молодыми мужчинами. Кажется, это были преподаватели из Учебного корпуса. Пройти мимо них, оставшись незамеченной, было просто невозможно.

Я отшатнулась, снова спрятавшись за стену, но в этот момент сзади, как назло, подошла мать спасённого ребёнка и обняла меня, собираясь разразиться громкими рыданиями благодарности.

— Тсс… Всё хорошо, хорошо… — испуганно пробормотала я, мягко освобождаясь от её объятий. — Мне надо идти, извините…

Краем глаза я увидела, что компания за журнальным столиком продолжает беседу. Они смеялись и явно не торопились расходиться. Вот ещё Велеста принесла им кофе на подносе. Расставляя чашки, она нагибалась так, что была видна ажурная резинка её чулок. Бесстыдница какая-то… Я стиснула зубы. Всё-таки он меня поджидает! Как от него отделаться? Уйти огородами? Я вспомнила об открытых окнах Малого Зала и со всех ног рванула туда. Для этого, я вынуждена была снова подняться на второй этаж и, пройдя через весь длиннющий коридор, спуститься с другой стороны. Достигнув дверей зала, я поняла, что моя затея пошла прахом, поскольку там орудовала целая команда уборщиков. Полотёры скользили по залу, словно фигуристы, натирая и без того блестящий пол, а мойщики мыли ЗАКРЫТЫЕ окна и вешали новые гардины. Я почувствовала себя в ловушке и стала психовать. Вновь, подкравшись к стене, я с ужасом увидела, что мать со своим ребёнком спустилась по центральной лестнице, но возле журнального столика задержалась и о чём-то недолго разговаривала с сидящей компанией. Она показала им рукой на противоположную сторону коридора, где я с ней недавно распрощалась. Бальдерик Рэй торопливо встал, пожал руки своим собеседникам и чуть ли не бегом направился к лестнице. Мои ноги тут же стали ватными, и в голове что-то сильно зашумело. В какой-то момент я включила свою гордость и уже готова была выйти из укрытия, словно и не думала прятаться, как вдруг вспомнила кое-что… Трусливо озираясь по сторонам, я скользнула в тёмный конец коридора к двери, ведущей в цокольный этаж, сообразив, что оттуда должен быть дополнительный выход на улицу. Дверь оказалась не заперта, и я быстро скрылась за ней, уже слыша приближающиеся шаги по коридору.

Подвал был завален разным хламом, книгами и старой мебелью, и вскоре я начала беспрестанно чихать от пыли. Я бродила в темноте, сослепу натыкаясь на какие-то предметы; пару раз что-то упало сверху, едва ли мне не на голову. Увы, но тот, кто дал мне мои феноменальные зрительные способности, явно забыл включить в их комплекс способность видеть в темноте как кошка. Это была явная недоработка: я видела в темноте очень плохо, возможно, даже гораздо хуже обычного человека. Точнее — не видела ничего. Двери я не нашла, зато обнаружила в одном месте слабый свет, пробивавшийся сквозь щели. Наверное, это заколоченное фанерой окно, подумала я, и не ошиблась. Пошарив в темноте рукой, я нащупала какой-то тяжёлый предмет и, как следует размахнувшись, зашвырнула его в предполагаемое окно. С первого раза не получилось, и мне пришлось добавить немного усилий, совершив ещё несколько бросков. Наконец фанера поддалась, треснула пополам, и я не без труда выбила её наружу, получив отверстие, через которое должна была пролезть. Свет от фонарей с улицы упал вниз, осветив рухлядь передо мной. Я с торжествующей улыбкой залезла на стол, ухватилась за подоконник, подтянулась на руках, и вот моя голова уже показалась на поверхности. Так… интересно, куда это я попала? Вроде похоже на Трубную улицу… А вот ещё чьи-то ботинки…

— Эээ… Тебе помочь? — раздался надо мной знакомый озабоченный голос, и я чуть не рухнула обратно в подвал.

Я медленно подняла голову. Бальдерик Рэй сидел на корточках и с изумлённым выражением лица наблюдал за моими действиями. Поскольку я молчала и лишь дико пялилась на него, он протянул мне руку.

— Давай руку, — сказал он.

Я, совершенно убитая, протянула ему руку, и он быстро вытащил меня на улицу.

— Интересно, а чем тебя нормальный-то вход не устроил? — спросил он, задумчиво разглядывая проложенный мной «новый маршрут»; уголки его губ чуть подрагивали, сдерживая улыбку.

— Да это… Просто я решила… сократить себе путь. Вот… — невнятно произнесла я какую-то чушь и тут же густо залилась краской. Хорошо ещё, что на улице было темновато, и, возможно, в свете тусклых фонарей он не смог разглядеть моего неестественного стыдливого «румянца».

— Понятно… Путь, безусловно, неблизкий, и особенно учитывая все те трудности, через которые тебе пришлось пройти… — он усмехнулся: — Знаешь… Я услышал грохот и подумал, что началось землетрясение.

Я нервно закашлялась.

— Правда? Так слышно было… — промямлила я, готовая от стыда сквозь землю провалиться.

— Глазам своим не верю! — неожиданно воскликнул он и расхохотался. — Ты что, разбила бюст Карла Маркса? Ай-яй-яй! Хулиганка!

Я посмотрела на гипсовый бюст, валяющийся на земле, и снова покраснела. У него отсутствовал нос и была снесена почти половина черепа. Наступило неловкое молчание. Внезапно Бальдерик Рэй спохватился.

— Ммм… Ну ладно, — едва сдерживая смех, сказал он. — Я бы тебя с удовольствием подвёз, но, к сожалению, меня срочно пригласили на важную встречу. Так что — пока-пока? Ещё увидимся.

— Ну да… наверное, как-нибудь… — чуть слышно пробормотала я себе под нос, не смея поднять на него глаза.

Он отступил на шаг назад, внимательно осмотрел меня с ног до головы и осторожно снял какую-то соринку с моих волос, затем весело подмигнул мне и, повернувшись, быстрым шагом ушёл прочь. А я осталась стоять одна посреди безлюдной улицы, проклиная себя за свою неловкость и полную непроходимую тупость.

Плохо было то, что он стал частым гостем в Центре Магии. Вот уж принесла нелёгкая! Сидел бы в своём Лондоне. Так нет же! Надо всё испортить! Мой покой был нарушен самым грубым образом.

Я была в полной уверенности, что сумела акклиматизироваться в этом городе, слилась с ним, усвоила все необходимые правила поведения и стала его полноценным обитателем, но на деле я осталась всё той же дикаркой из маленького провинциального городка. Встреча с Бальдериком Рэем подняла во мне целую кучу комплексов и открыла глаза на те проблемы, которые я упорно считала несуществующими. Я совершенно не умела флиртовать и остроумно шутить. Что за этим скрывалось, я поняла: попытка защититься. Мне не хотелось стать очередной игрушкой этого красавца. Я чувствовала свою сильную незащищённость и уязвимость перед ним, чего объяснить себе не могла.

Я старательно стала избегать его. Завидев его машину в тупике Центра Магии, я начинала трястись как в лихорадке. Сказать, что меня сильно напрягала его близость — значит ничего не сказать. В его присутствии я испытывала чувство сильнейшего стресса и дискомфорта. Он не подходил ко мне, иногда делал вид, что не замечает меня вовсе; возможно, я произвела на него дурное впечатление, или он вообще решил, что я чокнутая. Ну и хорошо! Этого-то мне и надо…

Но я рано успокоилась. Он отнюдь не игнорировал меня, просто давил морально. Через некоторое время он каким-то образом узнал номер моей комнаты в общежитии (определённо ему это не составило труда), и, спустя неделю после нашего странного «знакомства», мне каждый день стали приносить на проходную разные съедобные презенты: то дорогие шоколадные конфеты, то какие-то нереально воздушные вкусные тортики и пирожные, к которым прилагалась неизменная записка с обозначением имени дарителя — «В.R.». И это я тоже расценила как элемент психологического давления. Но при встрече со мной Бальдерик Рэй невозмутимо продолжал делать вид, что не замечает меня.

— Слушай, а кто это тебя так балует? — допытывались девчонки, набивая конфетами рты и закатывая глаза от удовольствия.

— Бабушка из деревни присылает! — злилась я.

— Да ладно, не гони… Это же всё стоит больше, чем наши стипендии. Давай, колись, кто ОН? Этот прекрасный принц с инициалами «Б.Р.»

— Принц? — усмехнулась я ехидно. — Да это всего лишь… один старый осёл, которому делать нечего! Вот это кто! Принца тоже мне нашли!

— Ну, ты даёшь! А конфетки-то — супер, вкусненькие. Ты это… не посылай его так сразу, ладно? Будь, в конце концов, человеком, и дай нам хоть немного насладиться этими божественными яствами.

Возмущению моему не было предела…

В Центре тоже поползли какие-то нелепые сплетни. Ведьмочки глупо хихикали, завидев меня. Остальные многозначительно перемигивались между собой или загадочно улыбались. Странная атмосфера накалялась.

Если в разговоре упоминали его имя, то частенько поглядывали в мою сторону с какими-то, как мне казалось, недвусмысленными улыбочками. Возникло неприятное ощущение, что все только и делают, что шепчутся об одном и том же, найдя в этом предмет для всеобщего развлечения. Я изо всех сил притворялась, что ничего такого не замечаю и всё это «броуновское движение» относится не ко мне, но это было очень нелегко. Мне хотелось, чтобы всё стало по-прежнему и повышенное нездоровое внимание к моей персоне сменилось на что-либо другое. В какой-то момент мне и вовсе стало мерещиться, что против меня затеян самый настоящий заговор. Нервы мои не выдерживали. Надо было это как-то прекращать. Либо у меня началась паранойя, либо надо мной и вправду все издеваются, специально создавая напряженную психологическую атмосферу, — словно Бальдерик Рэй негласно задал им подобный тон в отношении меня, и они следуют ему. Но я не была полностью уверена в том, что это не мои фантазии, и доказать ничего не могла. Единственный выход — поговорить с ним и тем самым попробовать хоть как-то снизить градус возникшего напряжения. Я долго оттягивала этот момент, откладывая до следующего удобного случая, который почему-то всё никак не наступал. Промучившись ещё неделю, я поняла, что так дальше продолжаться не может: или я решаюсь на разговор с ним, или я окончательно сойду с ума. Другого не дано.

У меня всё никак не получалось поймать его одного, поскольку вокруг него постоянно толпилась куча народа. Все хотели с ним поговорить, что меня почему-то бесило ещё больше.

Поэтому однажды, увидев, как он в одиночестве идёт по коридору, я подошла к нему, точнее бросилась навстречу, едва не сбив с ног.

— Можно тебя на минутку? — позвала я его предательски дрогнувшим от волнения голосом, оглядываясь по сторонам: не видит ли нас кто. Но, слава богу, в коридоре мы были одни.

— Всего лишь на минуту? — обольстительно улыбаясь, спросил Бальдерик Рэй. Я молча кивнула.

— Тогда прошу, — пригласил он, открывая передо мной двери конференц-зала, напротив которого мы стояли.

Мы зашли внутрь тёмного пустого зала.

— Здесь так темно… — робко сказала я.

— Темнота — лучший друг молодёжи, — пошутил он, но всё же нащупал на стене выключатель и зажёг лампочки.

— Разве ты не можешь видеть в темноте как кошка? — удивлённо спросил он, намекая на мои сверхвозможности.

— Нет.

— Итак… — он выжидательно посмотрел на меня.

— Я хочу тебя попросить кое о чём…

— Всё, что угодно. Точнее, почти всё, — сказал он с улыбкой, смотря на меня игривыми светло-зелёными глазами. Из-за этого мне сразу стало трудно говорить и формулировать свои мысли.

— В общем, я хотела тебе сказать, точнее попросить… Я догадалась, что это ты присылаешь мне подарки в общежитие. Спасибо тебе, конечно, но я бы предпочла, чтобы ты больше ничего не присылал и не тратился.

— Ты не любишь шоколад? — удивлённо поднял он брови. — Фигуру бережёшь?

— Ну, видишь ли, я не ем сладкого, поскольку у меня диабет в сильной форме, так что всё равно всё достается моим соседкам по комнате, — неожиданно удачно, как мне показалось, соврала я.

— Диабет? — изумился он, и в его чудесных глазах появилось обеспокоенное выражение. — Не может быть… Ты выглядишь вполне здоровой…

— Ну… это пока что, — уже более уверенно продолжила врать я. — У меня очень плохая наследственность. Моя мама болела диабетом и бабушка тоже. Так что, если я не буду соблюдать диету, то через пару лет стану как слониха на откорме.

— Понятно… — то ли сочувственно, то ли разочарованно произнёс он и тут же добавил широко улыбнувшись: — Но я тебе не верю. — Его изумрудные глаза вновь засверкали искорками, а моё сердце упало.

— Твоё дело. Думай, что хочешь, — с досадой сказала я. — Но просьбу мою выполни. О, кей?

— Хорошо… Как тебе будет угодно, — холодно ответил он, и взгляд его снова стал потухшим.

— Спасибо за понимание.

Я кивнула и, почти довольная собой, пошла к двери.

— Майя! — внезапно окликнул он меня по моему настоящему имени. Я вздрогнула, остановившись, и так резко повернулась, что чуть не упала, запутавшись в своих ногах.

— Что? — испуганно спросила я.

— Да нет… ничего… — улыбаясь, сказал он. — Иди-иди, — и громко расхохотался.

Вот гад!

Я его не видела несколько дней. Наверное, он нашёл себе другую игрушку и был ею увлечён, на время оставив меня в покое. Но слово своё сдержал — и сладости присылать перестал. Девчонки дулись на меня. Правда, на следующий день после нашего разговора комендант общежития передал мне неподписанное письмо в конверте, оставленное на проходной неизвестным лицом.

Это был текст, напечатанный на принтере. Какие-то нелепые строчки, местами вырванные из стихотворения.

Это что ещё за бред?!

Однажды я зашла в «Фамилию» — есть такой магазин эконом класса; стало холодать, и я решила прикупить себе утеплённую куртку. Выбрав на втором этаже недорогое чёрное стёганое пальто до колен с искусственным мехом, я примерила его и покрутилась перед зеркалом. Критически осматривая себя со всех сторон, я с ужасом увидела в зеркале знакомое отражение. Какого чёрта! Что он здесь делает? Неужели и такому, как он, не чужды походы в супермаркеты? Бальдерик Рэй стоял у меня за спиной, опираясь на пустую тележку. Я медленно повернулась к нему с напряжённым лицом.

— У тебя отличный вкус и стиль, — сказал он, подходя ко мне и с интересом рассматривая мои приобретения. Он взял в руки чёрную вязаную шапочку и такой же шарфик; улыбаясь, повертел их в руках и небрежно бросил в тележку. Я молча следила за его действиями тревожным взглядом. Глаза его смеялись. Я поняла, что он снова издевается.

— Для меня вещи не имеют такого важного значения, — несколько обиженно пробормотала я, за что себя сразу отругала. Надо бы держаться получше. Не говоря больше ни слова, я положила куртку в тележку и отправилась пробивать покупки. Он, естественно, увязался вслед со мной.

— Удивительно, — продолжил он разглагольствовать по дороге к кассе. — Все дети, женщины и ведьмы — в особенности ведьмы — чрезвычайно падки на материальные блага мира сего. А у тебя словно отсутствует интерес ко всему, что может приносить удовольствие, радость жизни.

— Это не совсем так, — ответила я, выслушав его не очень лестное мнение обо мне. — Но, видимо, я неправильная женщина или ведьма. И вообще я неправильный человек. Но уж какая есть… Ничего с этим не поделаешь, и я уже вряд ли изменюсь.

— Извини… — мягко поправил он меня. — Но женщина — это не человек. Это нечто иное.

Я почувствовала, что не выдерживаю и вот-вот взорвусь.

— А вот и касса, — улыбаясь, сообщил он, гася мою вспышку гнева.

— Но ты же ничего не взял…

— Ах, да… Мне ведь нужна была щётка для одежды. Экий я склеротик. Погоди, секунд момент… Держи очередь!

Он действительно вернулся буквально через секунду. Я скептически посмотрела в его тележку, в которой лежала только маленькая щёточка в упаковке.

В этот момент в соседней кассе высокая красивая блондинка стала капризно отчитывать своего спутника.

— Ну и зачем мы пришли в этот магазин для быдлоты? — недовольным тоном спросила она, брезгливо морща носик. — Здесь же одна китайская дешёвка!

Бальдерик Рэй посмотрел на неё, как мне показалось, с откровенным восхищением, что меня несколько задело, но, к моему удивлению, он внезапно громко сказал, так что услышала добрая половина очереди:

— М-да… Не приведи господь жениться на такой!

На выходе из магазина он предложил меня подвезти, но я наотрез отказалась, и тогда, хоть я его и не просила, он забрал у меня сумки и помог мне нести их до маршрутной остановки. Меня сильно напрягала его компания. В его присутствии я не могла расслабиться и даже дышать нормально не могла. Лишь когда он удалился, я вздохнула с облегчением.

Вечером того же дня в общежитие опять пришел курьер. Я спустилась в тапочках на проходную. Мне была вручена большая пластиковая сумка, застёгнутая на молнию.

Девочек не было, и я, вернувшись в комнату, закрыла дверь на замок. Осторожно развернув свёрток, я ахнула. Господи! Шуба до пола из белого горностая. Она же, наверное, стоит миллион! Сколько же их убили, бедняжек, ради этой красивой одежды…

«Королева должна одеваться подобающим образом», — гласила записка, заканчивающаяся инициалами «B.R.».

Чёрт бы всё побрал! Моему терпению пришёл конец! Пора поставить его на место! Это я-то? — нерешительное, трусливое создание, которое всегда прячет голову в песок, едва почуяв опасность. Но теперь-то я точно сделаю это! А если не сделаю, то окончательно потеряю уважение к себе. Я со злостью стала запихивать шубу как попало обратно в пакет, но в этот момент из её кармана выпало ожерелье. Я замерла, выронив шубу на пол, и подобрала украшение. От этого ожерелья исходило странное завораживающее свечение. У меня захватило дух от такой красоты.

Я отправилась в ванную, где было зеркало, и, поддавшись внезапному порыву, надела ожерелье. Камни причудливо переливались на свету, и мне показалось, что когда они соприкоснулись с моей кожей, то немного поменяли свой цвет. Загипнотизированная, я смотрела на это совершенное, неземное великолепие. Наверное, это настоящие брильянты, решила я. Ну уж нет! Не дождёшься! Я снова почувствовала злость и сдёрнула с шеи ожерелье.

Одевшись за пять минут, я задержалась в прихожей у зеркала, взяла Ольгину красную помаду и накрасила губы. Боже, что я делаю… Я быстро стёрла помаду и, схватив свёрток с шубой, выбежала за дверь. Я не рискнула ехать общественным транспортом с такими дорогими вещами и вызвала такси.

Когда я влетела в приёмную с огромным пакетом в руках, Велеста отгадывала кроссворд. Она подняла голову и застыла с карандашом в руке.

— За тобой гналась тысяча чертей из преисподней? — сделала предположение она. Я издала нервный смешок.

— Где живёт наш этот… красавец-сердцеед, чистокровный потомок великих магов из рода кого-то там… забыла кого. Знаешь его адрес?

— Ага! — торжествующе воскликнула Велеста. — Так ты всё-таки на него запала, крошка? Как ты безумствуешь! Смотри, он очень опасный, и глазом моргнуть не успеешь, как потеряешь себя.

— Да что ты говоришь! — съязвила я. — Вовсе нет. Просто сегодня днём он одолжил мне в супермаркете некоторую сумму денег, — вот, хочу вернуть ему должок. Не люблю оставаться в долгу, видишь ли…

— Бальдерик Рэй? — удивилась она. — В супермаркете? Ты в своём уме? Что ему там делать, спрашивается? С каких это пор он шляется по таким отстойным местам?

— Тоже мне, голубая кровь… — хмыкнула я. — Ему срочно понадобилось средство от тараканов, а в элитных магазинах Парижа и Лондона такового не оказалось. Его магические ритуалы и заклинания также не возымели должного результата. Поэтому пришлось прибегнуть к проверенным отечественным средствам и по старинке травить их дустом.

— А это очень прикольно! — захихикала Велеста, близоруко щуря глаза. — Гляди-ка, как ты осмелела в последнее время, даже острить начала. А ведь была такая тихоня. Ладно, так уж и быть, помогу тебе. Записывай государственную тайну: Садовая-Каретная, дом четыре дробь четырнадцать, строение пять, квартира двадцать девять. Отсюда, в общем, недалеко…

— Мерси. Только, я тебя умоляю: если тебе не трудно, не болтай лишнего, — попросила я её, записав адрес и наткнувшись на любопытствующий взгляд.

— За кого ты меня принимаешь? — обиделась та.

— Когда-нибудь я расскажу тебе, но пока, будь другом, не спрашивай меня ни о чём и постарайся держать язык за зубами. Пожалуйста. В любом случае это совершенно не то, что ты думаешь.

— Поняла, не буду, — просто ответила она. — А твою тайну я унесу с собой в могилу и не выдам даже под самыми страшными пытками Инквизиции. Клянусь ведьминой честью.

— Спасибо, ты просто ангел, — поблагодарила я её.

— Но-но-но… — протестующее протянула Велеста.

— Ангелочек… — поддразнила я.

— Пока-пока, — чмокнула она воздух и вновь углубилась в свой кроссворд.

Таксист, подвозивший меня до Центра, по моей просьбе остался ждать в соседнем дворе. Я назвала ему новый адрес, усаживаясь на заднее сидение.

— Двести, — озвучил он свой гонорар, после недолгого подсчёта в уме.

— Хорошо, пусть будет двести, — согласилась я.

Такси подъехало к обычному восьмиэтажному зданию сталинской постройки. Не знаю, чего я ожидала, но у меня было стойкое убеждение, что Бальдерик Рэй по меньшей мере должен жить если не в собственном дворце на Рублёвке, то хотя бы владеть каким-нибудь небольшим старинным особняком в «золотой миле» Москвы.

У подъезда его дома я моментально оробела, и весь мой пыл куда-то испарился. Но отступать было уже поздно. Если я сейчас убегу, не осуществив задуманное, то никогда уже не смогу простить себе, что хотя бы не попыталась преодолеть свою трусость. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто меня не видит, я больно укусила себя за руку, чтобы как следует разозлиться, после чего быстро, словно боясь передумать, нажала кнопку домофона.

Консьержка попросила меня представиться и поинтересовалась, в какую квартиру я направляюсь. Позвонив по внутреннему телефону хозяину, она назвала ему моё имя. Через минуту дверь открылась, и я, умирая от страха, поднялась на пятый этаж.

Дверь его квартиры была уже предусмотрительно открыта, — видимо, для меня. Я осторожно толкнула её рукой. В прихожей царил полумрак, коридор освещался приглушённым светом светильников. Откуда-то из глубины жилища слышались голоса — мужские и женские, — значит он был не один. Я продолжала стоять перед дверью, не осмеливаясь войти без приглашения, до тех пор пока в коридоре не показалась фигура Бальдерика Рэя. Он посмотрел на меня с уже привычным насмешливым недоумением. Без костюма, в обычной футболке и джинсах он выглядел гораздо более простым, доступным и даже каким-то домашним.

— А я-то думаю, куда ты запропастилась? А ты, оказывается, стоишь тут на пороге как бедная родственница, — пошутил он, обаятельно улыбаясь. — Ну давай, заходи скорей. Неприлично такой красивой девушке стоять за дверью.

Многозначительно посмотрев на объёмную сумку в моей руке, он посторонился, пропуская меня.

— Я, наверное, не вовремя… — растерянно пробормотала я.

— Да нет… Почему же… Как раз вовремя, — неожиданно усталым голосом возразил он, сделав движение, чтобы помочь мне снять куртку.

— Я ненадолго, я просто хотела сказать… — начала я, увернувшись от его рук и отступая к двери.

— Не здесь, — оборвал он мою плохо заготовленную речь, недовольно сверкнув на меня глазами, отчего мне стало не по себе.

— Прошу меня извинить, — сообщил он своим гостям, заглядывая к ним. — Я вас ненадолго покину. У меня важный разговор с дамой.

Он жестом пригласил меня в свободную комнату и, когда мы в неё вошли, тщательно прикрыл за собой дверь. Видимо, он не хотел, чтобы его приятели слышали наш разговор.

Надо заметить, обстановка его квартиры оказалась гораздо скромнее и консервативнее, чем я себе представляла. В ней присутствовало всё только самое необходимое и ничего лишнего. Мебель и другие предметы интерьера были современными, но служили скорее для удобства, а не роскоши, как, например, кричащая вычурность с дорогими картинами и антиквариатом в квартире Лауры. Из мебели в комнате — только диван, небольшой письменный стол, простой раздвижной шкаф и стеллаж. В углу я заметила свёрнутый коврик для йоги, а на полу — штангу и пару гантелей, — значит ему не чужды занятия спортом. Круглый аквариум на подоконнике с одной единственной золотой рыбкой наталкивал на мысль, что Бальдерик Рэй не лишён сентиментальности и любви к природе и животным. На полках: книги, компьютерные диски, несколько безделушек. Телевизора нет. Зато на диване тихо шумел включённый ноутбук. Ничего в этой комнате не напоминало о том, что её владелец является магом высшей категории; никаких хрустальных шаров и прочих атрибутов магии я также не увидела. Хотя, если учесть, что большую часть времени он здесь не живёт, то, возможно, ему много и не нужно. Правда, я не имела возможности оценить вторую комнату, в которой находились его друзья, а также кухню и ванную. В одном нужно отдать ему должное — все вещи в комнате были расставлены в идеальном порядке. Свежесть и отсутствие хоть каких-нибудь признаков пыли говорили о том, что он был помешан на чистоте. В остальном его внутренний мир по-прежнему оставался для меня недосягаем.

— Я так понял, тебе не очень понравился мой подарок, — мрачно догадался он, одновременно принимая огорчённый вид.

— Ты правильно понял.

Я положила пакет на диван.

Он молча ждал продолжения моего «выступления».

— Я не понимаю, зачем тебе это нужно? Ты что, смеёшься надо мной или пытаешься купить? Скажи, ну неужели я действительно похожа на женщину, которую можно соблазнить таким примитивным способом?

На лице у него отобразилась интересная гамма эмоций, сменяющих друг друга. Недоумение, досада, насмешка, цинизм, сочувствие… мне трудно было понять, какая из них превалирует над остальными. Наконец лицо его приняло обычное непроницаемое и невозмутимое выражение.

— Лично я так не считаю, — спокойно ответил он. — А вот у тебя, похоже, разыгралось воображение, причём явно преувеличенное, на мой взгляд. Ко всему прочему — ещё и расшатанные нервы. Если хочешь, могу порекомендовать отличного психоаналитика из наших.

Я моментально включила свою «адскую машинку» и стала буравить его взглядом. На сей раз я почему-то не наткнулась на невидимое препятствие, как тогда, в аэропорту. Он позволил мне исследовать его организм вдоль и поперёк. Я прошлась по всем органам, но не найдя никаких изъянов, за которые можно было бы зацепиться, разочарованно посмотрела на него. Он с интересом наблюдал, как тускнеет радужка вокруг моих зрачков.

— Теперь твоё любопытство удовлетворено? — насмешливо спросил он.

Я медленно помотала головой, потрясённая до глубины души.

— Я не ношу шкур убитых животных, я не ем мяса и ненавижу мёртвые цветы в букетах. А ещё я ненавижу, когда со мной играют в дурацкие игры!

— Какие игры? — нахмурился он. — Да это были всего лишь простые знаки внимания… Ну хорошо. Если они тебе действительно так неприятны, то я не буду более тебе докучать… — последние слова он произнёс таким грустным голосом, что я почувствовала себя чудовищем, которое обидело божество.

— Вообще-то я сказала тебе неправду при нашей первой встрече. Не знаю, зачем я это сделала. Когда ты спросил, не влюблена ли я, — я ответила, что нет. На самом деле, у меня есть парень. Мы встречаемся уже… уже полгода, — неожиданно солгала я, вспомнив легенду, придуманную Эльвирой. — И мы без ума друг от друга. Поэтому, прости, но, наверное, мне стоило с самого начала расставить все точки над «i», чтобы ты не тратил на меня времени зря.

Он помолчал, словно обдумывая смысл моих слов, видимо, не сразу дошедших до его понимания, потом кивнул.

— Лучше поздно, чем никогда. Верно? Но ты уверена в том, что это действительно любовь?

— Я… я не знаю точно, но мне кажется, что да… — неуверенно ответила я, растерявшись от его неожиданного вопроса и не желая развития этой темы, чтобы не утонуть в своём вранье — чем дальше, тем глубже.

— Только кажется? — спросил он, испытующе глядя на меня. — Звучит не слишком убедительно.

— Я могу видеть болезни, некоторые душевные пороки людей, но, к сожалению, я не в состоянии понять чувства другого человека по отношению ко мне. Я знаю только то…

— «…что ничего не знаю…», — закончил он за меня словами Сократа.

Я чувствовала, что он не верит ни одному моему слову. Любой его новый вопрос мог запросто поставить меня в тупик.

— Ты не понять не можешь. Ты не можешь поверить… — продолжил он, начиная медленно ходить вокруг меня, что сразу подействовало на мои нервы не самым лучшим образом. — Я заметил, что у тебя очень низкая самооценка. Ладно, проехали… Ты недавно обмолвилась, что тебе трудно измениться, но, видишь ли, и я тоже устроен таким дурацким образом, что не привык отказываться от задуманного. Вот парадокс, да? Можешь считать меня эгоистом. Хорошо, допустим, у тебя кто-то есть… Я сказал «допустим», хотя я мог бы легко это узнать…

Бальдерик Рэй остановился передо мной и посмотрел на меня так, словно хотел заглянуть в самую глубь моей души. Не знаю, в чём тут дело, и откуда взялся этот страх, но мне моментально захотелось очутиться от него за тысячу километров. Я ощутила себя самонадеянной овцой, которая — то ли из любопытства, то ли по дурости — забралась в логово кровожадного волка.

— …Но именно по этой причине мне придётся продолжать доставать тебя своим назойливым вниманием. Чтобы добиться твоего расположения… Нет-нет, — усмехнулся он, увидев испуг на моём лице, — не волнуйся, я давал кое-какие обеты и не стану пользоваться запрещёнными приёмами. В общем, так. Ладно. Мы наконец-то всё прояснили и, надеюсь, поняли друг друга. Ты ведь именно этого и хотела, не так ли? Если тебе вдруг что-то понадобится — обращайся. В любом случае двери моего дома всегда открыты для тебя. Я скажу консьержке, чтобы она внесла твоё имя в список моих близких друзей…

Мне показалось, что он сильно расстроен, и снова почувствовала что-то наподобие вины.

— Я думаю, ты просто не привык проигрывать… — решила я сгладить неприятную ситуацию. — Но знаешь… я ведь не такая большая потеря. Ты найдёшь гораздо лучше и красивее меня. Мне очень жаль, что…

Тут я услышала его смех, и это убило меня окончательно. Он вдруг сказал довольно цинично, не дав мне договорить:

— Милая, я в жалости твоей не нуждаюсь, и в утешениях тоже. Поверь мне, ты нуждаешься в них гораздо больше, чем кто-либо другой. И потом, кто в итоге проиграл — ты ведь толком не знаешь?

— Извини, если я… — мне стало плохо, и я уже готова была разреветься, что со мной случалось довольно редко.

— Не стоит извиняться, — сказал он ледяным тоном. — Ты ведь ни в чём не виновата? Правда? Или виновата? Только не надо плакать, — предупредил он, заметив мои намерения.

— Я не знаю… Нет, наверное… Или… — я изо всех сил сдерживала слёзы, моргая влажными глазами.

Он покачал головой.

— Или? Нет, это не то…

— Если это всё… — выдавила я из себя. Мне всё же удалось не заплакать, но вместо этого у меня в груди поселилась какая-то тупая ноющая боль, которая мешала мне дышать.

— Да. Пока всё, — бесстрастным голосом ответил он.

— Тогда… я могу идти?

Он как-то совсем недобро усмехнулся.

— Вообще-то ты сама пришла сюда, разве запамятовала? Дверь открыта. Хочешь идти? Иди. Или ты приклеилась к полу? Я не держу тебя… — пожав плечами, он повернулся и отправился к своим друзьям, словно потеряв ко мне всякий интерес.

Я ушла в совершенно подавленном состоянии. Хотела быть гордой и сильной, как королева амазонок, а сдулась так быстро, в очередной раз выставив себя конченной идиоткой и последним ничтожеством. Да уж, поистине некоторые имеют какой-то дьявольский дар опускать других ниже плинтуса без единого грубого слова. Я не помню, как я добралась общежития. Таксист уже давно уехал, и мне пришлось ехать на метро; возможно, ещё часа два я бесцельно бродила по улицам в полном отрешении от всего, пытаясь прийти в себя и осмыслить происшедшее. Некоторое время в моей голове вообще не было абсолютно никаких мыслей. Только необъяснимое чувство потерянности сопровождало меня.

Без сомнения, он играл на моих чувствах; несомненно, он обнаружил мои слабые места — если не все, то многие. Для него моя ранимая душа была как на ладони, а его для меня — как тёмная ночь. Я не знала, начнёт ли он мне мстить или задумал что-то ещё похуже. Насколько в нём больше тёмного, чем светлого. Мне показалось, что ему важен сам факт победы; и то, что он получил от меня отворот-поворот, довольно сильно задело его, хоть он и постарался скрыть, что это так.

— Ты ужасно бледная, с тобой всё нормально? — обеспокоенно спросила Ольга, когда я молча вошла и без сил села на кровать.

— Нет… — честно призналась я, едва шевеля губами и смотря в одну точку на стене.

— Так! Давай рассказывай по порядку: что ещё с тобой стряслось? — уперев руки в бока, потребовала она.

— Меня переехал товарный поезд… — ответила я безжизненным голосом.

— Вот дурочка… — засмеялась Оля, садясь рядом со мной и обнимая за плечи.

— Если бы я была алкоголиком, то непременно напилась бы…

— Ну это не проблема. Сообразить?

— Да нет, не надо… Это я так… — улыбнулась я и почувствовала, что мне стало гораздо легче. Словно какая-то злая сила ушла из меня, перестав терзать мою душу. Кажется, я действительно излишне нервничаю по пустякам, воображая себе чёрт знает что. Может, у меня и вправду чересчур богатая фантазия?

Как бы то ни было, я немного успокоилась. Я твёрдо решила оставаться самой собой и не позволять никому манипулировать моим настроением в своих целях. Даже такому изощрённому мастеру в психологических играх, как мой недавний оппонент. Мы ещё посмотрим, кто кого… Я научусь быть такой, как он. Вовремя отключать свои эмоции… Просто надо выработать привычку не волноваться и держать себя в руках, остальное — дело техники…

Я думала, что последним инцидентом всё и закончится, но, увы, как выяснилось, это был далеко ещё не конец.

Верхом его наглости стал визит в мой институт. Через пару дней после нашего разговора он приехал на своём блестящем чёрном «кадиллаке» с тонированными стеклами и на глазах у всех стал направо и налево «кадрить» студенток.

Вот шут гороховый! Он нарочно выбрал обеденный перерыв, когда большинство студентов выходило погулять на улицу перед следующей парой. Этот спектакль явно специально был разыгран, чтобы меня позлить. За кого он вообще меня принимает? За примитивную дуру, возбудить интерес которой можно только играя на низменных инстинктах? Типа ревности, например.

После занятий я снова увидела перед подъездом его машину — полную девиц, не обременённых тяжёлыми моральными установками. Очередная демонстрация тупости и отсутствия воображения…

Вечером того же дня я столкнулась с ним в Центре Магии. С рассеянным видом он бродил по второму этажу с горящим взглядом. Когда я выходила из приёмной, он остановился прямо передо мной, загораживая мне проход. У него было такое странное выражение лица, словно он находился в прострации или был под действием каких-то наркотиков.

— Надо же… — сказала я, и сделала движение, чтобы пройти мимо, но он остановил меня, положив мне руки на плечи.

— Ну вот… Теперь, когда все средства испробованы, осталось только тебя убить… — произнёс он замогильным голосом, смотря куда-то назад, поверх моей головы.

— Что ты сказал? — растерялась я.

— Так… ничего. Не обращай внимания… — пробормотал он и неожиданно улыбнулся.

— Ты что, разговариваешь сам с собой? Может, тебе стоит это… нервишки подлечить? — не без колкости спросила я. — К психоаналитику обратись — ну, тому самому, которого мне советовал.

Бальдерик Рэй усмехнулся.

— Ехидничаешь? — спросил он, улыбаясь и прищуривая глаза, в которых снова засверкали живые игривые искорки.

— Нет, просто скажи, что ты хотел, или дай мне пройти. Пожалуйста… — добавила я, подчёркнуто вежливо и одновременно цинично, словно решила перенять его манеру и тон, в котором он разговаривал со мной всего два дня назад.

Он убрал руки с моих плеч и смущённо произнёс:

— Извини… просто извини. Это всё, что я хотел тебе сказать.

Затем, вытащив из вазы Велесты засохшую розу, он осторожно вложил её в мою руку.

— Этот цветок для тебя… — быстро заглянув мне в глаза, он повернулся и ушёл.

Я молча осталась обдумывать его странное поведение. Похоже, он слегка спятил. Не может быть, чтобы он так сильно расстроился из-за того, что я отвергла его ухаживания.

Уколов палец шипом розы, я тихо ахнула и выронила её на пол, уставившись на выступившую каплю крови.

— Ты играешь с ним в Мисс Недоступность или действительно равнодушна? — раздался над ухом вкрадчивый и насмешливый голос Ладдока Девятого, несколько напугавший меня.

Я обернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Ещё ни одной женщине, даже самой холодной, не удалось устоять перед ним, — продолжил Ладдок. — А всё, что он делал в отношении тебя, — всего лишь небольшая проверка. Грубо, примитивно, на мой взгляд, но он всегда играет с женщинами в одну и ту же игру. И никто её не проходит. Оттого он так и одинок.

— Не понимаю, зачем вам все эти игры? Не проще ли сказать всё как есть…

— Ты ещё слишком многого не понимаешь, потому что ты ребёнок. Подрастёшь — поймёшь.

Я часто видела, как Бальдерик Рэй и Ладдок дружески пожимают друг другу руки при встрече и с удовольствием общаются. Уж и не знаю, какие у них были взаимоотношения и что между ними могло быть общего. У Б.Р. было много друзей, или, скорее, это была его свита — как презрительно про себя я их называла. Но Ладдок выделялся своей независимостью и всегда держался с ним на равных.

— Они похожи в одном, — поделилась со мной позже Велеста. — Оба имеют успех у женщин. Они коллекционируют их. Разница только в том, что Бальдерик Рэй старается не оставлять душевных ран у женщин. Если ему надоедает очередная пассия, он делает так, что она просто забывает о нём, словно его никогда не было в её жизни. Ладдок же, напротив, разбил не один десяток сердец, получая от этого странное удовольствие.

— Вполне гуманно… — пробормотала я.

Мне бы не хотелось угодить в «коллекцию» ни того, ни другого. На всякий случай буду держаться от них обоих подальше.

 

Глава десятая ЛЮБОВЬ, ПОХОЖАЯ НА СОН

Начало второго семестра ознаменовалось одним очень важным событием. Я наконец-то встретила свою Мечту наяву.

— Привет, как праздники прошли? — поинтересовалась Наташа Бельская, моя одногруппница, когда мы обе, румяные с мороза, встретились в раздевалке института в первый день занятий после новогодних каникул.

— Нормально, наконец-то смогла съездить домой, навестить бабушку.

— Ясно, а наши тут квасили почти две недели, — отмечали завершение сессии и… поминали тех, кто безвременно вылетел. Но ты-то автоматом прошла со своим высоким рейтингом, а у меня ещё два хвоста осталось, и у многих так же. В основном анатомия, будь она неладна… Олежко — зверь, а не человек. Второкурсники рассказывали, как они ему по восемь раз пересдавали. Из наших — десять человек уже тю-тю… отчисляют. Прикинь? Говорят, первая сессия всегда самая сложная. А ещё этот рейтинг проклятый…

— Серьёзно? Жаль их… — печально вздохнула я, выслушав новости, что называется «с пылу с жару». Бельская слыла главной сплетницей в группе и всегда всё про всех знала лучше остальных.

Я действительно сдала сессию досрочно ещё до Нового года, и по моему заявлению меня отпустили на неделю раньше. Я тут же уехала к бабушке в Велиж, поэтому была не в курсе последних событий.

— Да и ещё… У нас пополнение группе, — с загадочным видом сообщила мне Наталья, смотрясь в зеркальце пудреницы и подкрашивая ресницы, на которых уже было несколько слоёв туши.

— Правда? — равнодушно спросила я. — Интересно, кто — он, она?

— Он, — она посмотрела на меня с многозначительной улыбкой и принялась пудрить носик. — Кажется, его зовут Вадим Погодин. Я, правда, сама его ещё не видела, но наши ребята были на днях в деканате и встретили там этого типчика. Методистка объясняла ему, как писать заявление, чтобы его зачислили в нашу группу после академического отпуска. В нашу — потому что у нас больше всего народу отсеялось. Девчонки утверждают — симпатяга, но, как говорится: «на вкус и цвет…»

— Понятно… — сдержанно улыбнулась я. — Пожалуй, я пойду наверх.

— Угу, давай. Увидимся на занятиях.

Наташа пошла в туалет, а я, мельком взглянув на себя в зеркало, направилась к лестнице. До начала первой пары оставалось ещё полчаса; аудитории были пусты и студенты только-только начинали подтягиваться. В коридоре на втором этаже в одиночестве, лицом к окну стоял высокий, худощавый парень со смешным ёжиком светлых волос на голове, в красной куртке и с рюкзаком на плече. Я прошла мимо него, собираясь посидеть с книгой на подоконнике, напротив своей аудитории.

— Девушка, — неожиданно окликнул он меня. — Я дико извиняюсь… Вы мне не подскажете, где здесь аудитория двести одиннадцать? Что-то я не нашёл…

Я обернулась. Меня словно током ударило. Этот голос… Как часто я слышала его во сне, что узнаю из тысяч голосов!

Господи! Этого не может быть!

Я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Да что там! У меня чуть не случился сердечный приступ. Я смотрела на него и не верила в чудо. Это же был тот самый парень из моего сна. В точности такой же — высокий, светловолосый с голубыми глазами. Наверное, он был чуть постарше меня.

— Я туда… иду как раз… — заикаясь, пробормотала я, точно пьяная, уронив книгу на пол. — Там одна единичка отвалилась… двадцать первый кабинет…

Вероятно, я пялилась на него как дура, мне даже показалось, что он немного смутился от моей неадекватной реакции.

— А ты, случайно, не из двенадцатой группы? — осторожно спросил он, поднимая упавшую книгу и возвращая её мне.

— Спасибо. Да, я из двенадцатой… — глупо улыбнулась я. Мне всё никак не удавалось взять себя в руки: сердце так и норовило выскочить из моей груди, словно я пробежала несколько километров без остановки.

— Наверное, я буду заканчивать вместе с вами. Из-за болезни мне пришлось пропустить два года. Теперь придётся навёрстывать упущенное. Видимо, я буду самым старым в вашей группе, потому что мне уже двадцать три года.

Двадцать три!

— Да нет… Ну какая же это старость? У нас, например, в группе есть мужчина, ему уже тридцать пять. Так он вообще задачки по химии не садится решать без бутылки портвейна.

Я поздно поняла, что сморозила какую-то чушь, но парень рассмеялся, словно это действительно было очень смешно и остроумно.

— Забавно. Вадим, — представился он, заглядывая мне в глаза. А в его голубых глазах — плескалось бездонное море моего долгожданного счастья!

Вадим… Какое замечательное имя, обрадовалась я. И оно ему очень идёт.

— Майя, — сказала я, едва не тая, как шоколад на солнце.

— Очень красивое имя. Главное — редкое.

— У тебя тоже хорошее, — не осталась я в долгу по части комплиментов.

— Ну вот и познакомились. Так… куда идти-то? Проводишь или как?

— Ах, ну да… — спохватилась я. — Пойдём…

— У нас вообще-то хорошая группа, — стала просвещать его я, пока мы шли к аудитории. — Правда, после первого семестра уже отсеялась почти половина. Надеюсь, к пятому курсу останется хотя бы человека три с половиной…

— Очень оптимистичный прогноз, — усмехнулся он.

— Ну это я так… — я прикусила язык, боясь, что напугала его.

Хоть никто меня об этом не просил, но я взяла на себя обязанность познакомить его с ребятами в группе, и вообще стала опекать по всем вопросам, чему, как мне показалось, он был несказанно рад.

— Могу я сесть с тобой рядом, или… — спросил Вадим, отодвигая стул за моим столом.

— Конечно, садись, — разрешила я, обрадовавшись и, естественно, благополучно забыв поинтересоваться на этот счёт мнением девушки, которая обычно сидела со мной на лекциях.

— Ты на него запала, что ли? — набросилась на меня после занятий всевидящая Ольга.

— С чего ты взяла?

— Ха! На твоём лице всё написано. Ты на него пялишься так, словно парней в жизни никогда не видала.

— Что, правда? — испугалась я.

— Нет, кривда!

— Ну спасибо тебе… — обиделась я.

— Да не за что. Слушай, я тебя вовсе не хотела оскорбить, — смягчилась она. — Просто если хочешь закадрить этого субчика, то будь хотя бы немного… постервознее, что ли. Мужики любят стерв. Ты вспомни своего Павлика, — тебе ведь не по нраву была его собачья преданность? Вот. И парни тоже не любят, когда за ними бегают и в рот заглядывают. Поэтому мотай на ус женской премудрости науку, пока я жива. А то смотри, Бельская его первая окучит, — оказывается, она на него вперёд тебя глаз положила и теперь всем жалуется, что ты, такая сякая, перебежала ей дорожку.

«Ни за что!» — в ту же секунду взорвался в моём мозгу крик протеста. Я его никому не отдам! Я так долго ждала этой встречи, и он только мне являлся во сне! А Бельская пусть катится ко всем чертям!

— Спасибо за совет, но в данном случае мне он не требуется, — сказала я подруге как можно более ровным и спокойным голосом; и это было чистой воды блефом, потому что внутри у меня всё кипело и бушевало, как в проснувшемся вулкане. До сегодняшнего дня я даже не подозревала о наличии у себя таких сильных страстей и эмоций.

Я всё же решила прислушаться к словам Ольги: быть осторожнее и не проявлять так откровенно свою заинтересованность. Но мне это давалось с огромным трудом, точнее сказать — вообще не удавалось. Я впервые испытывала такие яркие, неподконтрольные мне чувства, словно села на необъезженную норовистую лошадь, совершенно не умея ей управлять.

— Ты какая-то странная сегодня, — заметила Мисс Магда, когда я приехала в «Дубовую рощу». — Рассеянная, словно всё время думаешь о чём то или о ком-то. Не поделишься? Или это тайна?

— Да нет… Или да… Точнее, не знаю… Скажите, вы верите в то, что… Я даже не могу сформулировать это, что-то все мысли путаются… — я с досадой поднесла руку ко лбу.

— А ты попробуй ещё раз, — предложила она.

— Хорошо… Жизнь может быть продолжением сна или наоборот?

— Конечно же нет. Сон — это отражение действительности в астральном мире. А что? С тобой случилось нечто похожее? — с тревогой спросила она.

— Нет. Это я так… фантазирую. Просто интересно — может быть такое или нет.

— Пожалуйста, если с тобой происходят какие-то странные вещи, которых ты не понимаешь, — не умалчивай; потому что есть те, кто сможет это объяснить.

— Ладно… — вяло пообещала я.

Я не могла сосредоточиться на занятиях и, забросив конспекты, стала мечтать о Вадиме.

Закрыв глаза, я видела только его, и меня тянуло к нему как магнитом. У меня пропал аппетит, и я забыла поужинать. Я думала о том, что скажу ему завтра: тысячи фраз крутились в моей голове, но все они казались одна глупей другой. Мне хотелось ему понравиться, показаться умной и интересной. Вдобавок меня снова стала терзать сильная ревность. Мысль о том, что Бельская претендует на «моего» Вадима, была для меня невыносимой. Её вряд ли можно было назвать красавицей, но она была яркой, модной блондинкой, острой на язык, к тому же москвичкой, а что могла предложить ему я? Провинциалка без своего жилья, да ещё с кучей комплексов… Мне захотелось, чтобы её не было в нашей группе: может быть, она заболеет или её отчислят, ведь у неё ещё два «хвоста» висят, причём один из них по анатомии… Поймав себя на злых мыслях, я вспомнила, что по Уставу Светлых мне это запрещено, и снова переключилась на сладкие мечты, представляя как мы с Вадимом вместе проводим время; нам хорошо вдвоём, и никто нам больше не нужен… Вот мы выходим из ЗАГСа, я в белом платье и фате кидаю назад венок, а девчонки с визгами ловят его; венок достаётся Ольге, нет, лучше Бельской, чтобы она побыстрее выскочила замуж и думать забыла о моём любимом. А потом у нас появляются дети… Я уже вижу их — троих светловолосых, голубоглазых мальчишек, как две капли воды похожих на Вадима… нет, пусть их будет пятеро или шестеро, я хочу, чтобы его было много… очень много! Чтобы он полностью заполнил всю мою жизнь без остатка…

Недовольный голос Ольги вывел меня из состояния счастливого забытья.

— Погаси свет!

— Что? — встрепенулась я.

— Время, — показала она на будильник. — Ты уже три часа лежишь на кровати с блаженной улыбкой.

Ночью девочки разбудили меня.

— Ты чего так кричишь во сне? Что тебе опять приснилось? Мы еле разбудили тебя.

— Не знаю. Кажется, что-то душило меня и давило сверху…

— Надо проветрить комнату, батареи жарят как сумасшедшие…

Кошмарные сны снова вернулись ко мне, и я вынуждена была попросить у Лесовичка его целебные капли.

— Странно, Маги тебе сделали защиту, а беспокойные сны продолжают посещать тебя? — удивился он.

— Может быть, это мои собственные сны? — предположила я. — Я с детства подвержена действию кошмаров.

— Нет, что-то здесь не так… Точно тебе говорю. Поговори с Мэги Ра, — возможно, он сумеет выяснить причину и узнать, откуда ноги растут у тех кошмаров.

— Мэги Ра? Он что, специалист по снам?

— Он много по чему специалист. Обратись к нему — не пожалеешь.

Я догадывалась, что не так… Моя, как я полагала, давно зажившая татуировка на груди, — она периодически начинала гореть, и тогда я знала, что сегодня ночью мне точно не уснуть.

На следующее утро моё сердце вновь ёкнуло и подпрыгнуло, когда Вадим сел рядом со мной.

— Привет, — услышала я его завораживающий голос.

— Привет… — как-то уж слишком нежно поздоровалась я, смутившись от непривычки.

— Хорошо выглядишь, — сделал он мне комплимент.

— Спасибо… — улыбнулась я, отчаянно пытаясь не казаться идиоткой.

— Ты мне снилась сегодня, — загадочно признался он, и я окончательно растаяла.

— Интересно… Жаль, что ты мне — нет, а то бы встретились во сне и поболтали… — попробовала пошутить я.

— Слушай… — он замолчал, задумчиво глядя на меня.

— А? — я в ожидании смотрела на него, испытывая крайне волнующие ощущения.

— А ты сделала химию? Стыдно признаться, но у меня с ней большие проблемы.

— Что? Да… — я усмехнулась про себя: «Вот дура-то!» — Да, сделала…

— Мне очень неудобно тебя просить, но ты бы не могла дать мне посмотреть свою работу?

— Конечно, бери, — обрадовалась я, что могу быть полезной ему.

Впоследствии выяснилось, что у него были проблемы не только с химией, но и по большинству остальных предметов.

Очень скоро у него вошло в привычку списывать у меня подряд все домашние и контрольные. Если на лабораторных у нас были разные варианты, то я делала оба — за двоих. Он даже не пытался вникнуть во что-то, но я оправдывала это тем, что он многое пропустил из-за болезни и, возможно, что-то подзабыл. Хотя на мои предложения подтянуть его по некоторым предметам он всё время отнекивался: то у него были какие-то важные дела, то он неважно себя чувствовал или просто был не в настроении.

— Хочешь, помогу тебе? — видя его неудачи и искренне желая помочь, в который раз предлагала я.

— Спасибо, милая. Но только не сейчас, а, может, чуть немного позже…

Он называл меня уменьшительно-ласкательно — «Маечка» или «Лапочка». Впрочем, и ко всем другим девушкам он обращался в той же манере: «Ирочка, Светочка, Леночка…», — что меня несколько задевало, но я была твёрдо уверена, что мой сон не мог врать и что я и Вадим теперь будем вместе и навсегда, а все остальные станут для него не важны.

 

Глава одиннадцатая МЭГИ РА

После длительной череды непрерывных кошмаров и безуспешных попыток справиться с ними самостоятельно я всё же решилась последовать совету Лесовичка и проконсультироваться у таинственного, похожего на йога, Мэги Ра, с которым мне общаться до сих пор ещё не доводилось, хотя я видела его на нескольких приёмах, устраиваемых в «Дубовой роще». Он всегда общался только с Учителями и другими специалистами Центра. Это был молодой человек лет 25–26. Мне показалось, что он избегает женского общества. По крайней мере я ни разу не замечала его в обществе какой-нибудь девушки. Он всегда был подчёркнуто строг и подтянут. Самодисциплина налицо.

Я долго стояла возле его двери, не решаясь войти. А вдруг он сейчас сидит в позе «лотоса» или вообще прогонит меня? Пока я придумывала тысячи поводов, чтобы не входить в эту дверь, он открыл её сам. На лице у него не отображалось никаких эмоций. У меня закрались сомнения: а человек ли он?

— Проходи, я знал, что ты придёшь, — сказал он. Голос его — ровный и монотонный — вполне соответствовал его внешнему облику.

— Вы знали, что я приду? — удивилась я.

— Да. Я увидел твой приход в своём ближайшем будущем, теперь уже настоящем, — какое-то подобие улыбки мелькнуло на его бесстрастном лице и тут же скрылось.

— Удивительно…

— Чем я могу тебе помочь? — поинтересовался он причиной моего прихода.

— Меня преследуют ночные кошмары, точнее они всегда были частью моей жизни, но сейчас они стали что-то уж слишком жуткими и агрессивными, даже специальное снадобье перестало помогать. Мне сказали, что вы сможете проконсультировать меня по этому поводу.

— Ты правильно сделала, что пришла ко мне. Садись. Я задам тебе несколько вопросов и постарайся на них ответить предельно откровенно, — сразу же перешёл он к делу.

— Я постараюсь, — пообещала я.

— Есть ли что-нибудь такое, что волнует тебя, но не связано с твоей нынешней жизнью?

— Да. Когда я была в Велиже на Новый год…

— Продолжай…

— Сначала всё вроде было нормально, но потом я опять почувствовала себя там чужой. Точнее, всё дело в бабушке. Она очень обрадовалась мне, но позже стала сильно нервничать, мне это передалось, и в результате почти всё время мы провели у её троюродной сестры в Ярцево. Только там она немного успокоилась. Здесь, в этом городе, почему-то всё совсем по-другому… Мне вообще кажется, что в Москве, то есть Вавилоне, каждый существует как бы сам по себе и никому нет дела до остальных.

— Так было всегда?

— Что именно?

— Ты всегда была чужой в своём городке?

— Боюсь, что да… — призналась я. — Хотя…

— Это вполне объяснимо, — сказал он. — Скорее всего, там действует коллективный эгрегор противодействия, в данном случае — направленный на тебя.

— То, что вы говорите, мне не очень понятно…

— Эгрегор — это источник эмоциональной силы, побуждающей группу людей испытывать те или иные схожие чувства, рождая общность идей и подталкивая их к коллективным действиям. Он может развиться естественным образом — путём временного накопления и постоянной подпитки, — а также может быть вызван искусственно с помощью магии. Сила эгрегора подчас достигает такой мощности, что он засасывает в себя десятки, а то и сотни миллионов человек. Только маги способны игнорировать притяжение эгрегоров и не попадать под их влияние, а также некоторые люди, получившие защиту от магов.

— Вы считаете, что кто-то специально настроил против меня жителей моего города?

— Это мне пока неизвестно, но если это так, то ситуация довольно плачевная.

— Что же мне делать?

— Есть только один выход.

— Какой?

Он ненадолго задумался, потом задал вопрос:

— У тебя там ещё остались друзья или родственники, кроме бабушки?

— Да нет… у меня там никогда их и не было. Родители умерли, когда я была совсем маленькой. Может, есть пара-тройка хороших людей, которые ко мне неплохо относились.

— Ты хотела моего совета? Так вот, я думаю, тебе не стоит ездить туда без нужды. Возможно, даже следует предложить твоей бабушке переехать сюда в целях безопасности, хотя я и не знаю до конца всей ситуации.

— К ней отношение совсем другое. Всё дело во мне. Но у меня ещё есть Джек, — улыбнулась я.

— Джек? Это твоя собака?

— Да. На самом деле он намного больше, чем собака.

— Его тоже можно забрать.

— К сожалению, ничего не получится, — печально вздохнув, покачала я головой. — Я предлагала бабушке переехать поближе ко мне, но она отказалась, потому что привыкла жить на своей земле, да и Джеку здесь будет плохо. Там для него — полное раздолье, он даже не знает, что такое поводок; а в городе он просто погибнет…

— Хорошо, не будем отвлекаться от главного и продолжим. Переходим к следующему этапу. Ты согласна пройти процедуру вскрытия ментальных энграмм?

— Смотря что под этим подразумевается, — несколько насторожилась я. Мне не очень понравилась его последняя фраза.

— Если бы ты посещала мои занятия, то знала бы, что энграмма является кодированной программой происходящих событий, записанных в виде ментальных мыслеформ и образов в специальную память, не имеющую ничего общего с деятельностью мозга, но обращение к ним делает возможным изучение и прогнозирование будущих событий. Энграммы могут нести в себе не только люди и животные, но также и неодушевлённые предметы, принадлежавшие разным людям, что значительно упрощает задачу поиска причинно-следственной связи и источника, воздействующего на объект. Также можно узнать, кто что-то делает и даже о чём думает вдали от тебя. Я предлагаю тебе немного расширить границы своего сознания и заглянуть за горизонт того, что ты считаешь пределом реальности.

— Даже и не знаю… — всё ещё колебалась я.

— Не бойся, это не страшно. Я просто прочитаю твою информацию — только самое необходимое. Личное трогать не буду, обещаю. Впрочем, уговаривать не буду. Решайся.

— Ну хорошо… Раз никакого другого способа нет, то давайте попробуем это… — неуверенно согласилась я.

— Тогда сиди спокойно и не двигайся.

Он взял мою руку и закрыл глаза. Какое-то время он сидел молча, потом заговорил:

— У тебя очень сильная энергетика. Нарушения защиты нет, влияние эгрегора отсутствует… Нет следов психического нападения. В общем, на первый взгляд, вроде бы у тебя всё в порядке. Минутку… подожди-ка, а это ещё что такое?

— Вы что-то увидели? — почему-то испугалась я.

— Мне показалось, что я увидел петлю приворота, но, наверное, я ошибся. Слишком размытое… Сейчас ещё разок проверю.

Я ждала с замиранием сердца.

— Нет, всё нормально, ничего такого нет.

— Слава Богу… — с облегчением вздохнула я, не до конца понимая: поверила я ему или нет.

— А сейчас я скажу, что происходит в настоящий момент вдали от тебя. Ты это хочешь знать?

Он вопросительно посмотрел на меня, я молча кивнула.

— Я вижу твою бабушку, — начал он, держа мою руку. — Сейчас она вяжет голубую кофту, сидя в деревянном кресле-качалке, с ней всё хорошо; а вот и собака — она чёрная с белой головой и разными глазами; я вижу твой дом. Старый покосившийся домик…

— Похоже… — невольно улыбнулась я. — А ещё что-нибудь?

— Заглянем в твоё прошлое?

— Давайте.

«Читая» моё прошлое, в какой-то момент он нахмурился с закрытыми глазами и стал рассказывать, что видит:

— Женщина с белым платком на шее, — она сидит за роялем; крест, кладбище, эта женщина мертва; осень, лес, мёртвый кабан…. так…. ещё немного назад… Поезд… ещё одна женщина с ребёнком на руках, какие-то люди… они никто — просто пассажиры; мужчина в военной форме, это твой отец, он жив. Нет, он не жив… его убили?

— Да… — подалась я к нему. — Вы можете сказать, кто это сделал?

— Подожди… Я вижу их. Их двое…

— Я тоже их видела. У меня было видение. Почему его убили?

— Помолчи, ты мне мешаешь! — неожиданно рассердился он, сжав мою руку.

Мне показалось, что он молчит слишком долго.

— Женщина, ребёнок… люди — кто это? — нетерпеливо спросила я.

Он вновь ничего не сказал, напряжённо всматриваясь куда-то с закрытыми глазами, на лице у него отображалось сильное напряжение.

— Вы можете сказать, где они находятся? Где убийцы моего отца? — почти выкрикнула я.

— Да, сейчас… — подал он наконец голос. — Один из них находится в Каире, точнее он умер от наркотиков, его зовут Александр Белов… Так, неинтересен… Второй… Сергей Пронин, он здесь, в Вавилоне. К сожалению, он тоже умирает, у него последняя стадия рака лёгких. Ему осталось жить всего… М-да… Он умрёт уже сегодня, а ещё точнее — меньше чем через три часа…

— А как узнать в какой он больнице?

— Хоспис номер девять, улица Мытная, дом двадцать два, десятая палата… — неожиданно быстро выдал он.

— Боже! А моя мать? Скажите ещё что-нибудь про неё.

Он снова закрыл глаза и долго держал меня за руку.

— Я ничего не вижу, — сказал он, отпуская мою руку и открывая глаза.

— Почему не видите? — удивилась я.

— Есть одно проблемное место в тебе, но я не могу его объяснить.

— Какое?

— Я бы не хотел тебе этого говорить. Тебе это может не понравиться.

— Нет! Скажите, пожалуйста!

— Хорошо. Успокойся. На мой запрос касательно твоей матери… Вместо твоей матери я увидел… лабораторию и пробирку с надписью «DBM 1206».

Я отшатнулась от него.

— Что всё это значит? — воскликнула я, разозлившись. — Вы видели женщину, которая играет на рояле, — это моя мать! И вы про неё больше ничего не скажете? При чём тут какая-то дурацкая пробирка?

Он посмотрел на меня как-то растерянно. Мне показалось, что он что-то не договаривает или скрывает от меня, непонятно с какой целью.

— Я сам точно не знаю… К сожалению, я не могу тебе больше ничего сказать, потому что я вижу только образы, связанные с твоей жизнью, но их значение не всегда могу трактовать с достоверной точностью, поэтому боюсь ошибиться.

— Ну есть же какие-то предположения?

— Пока нет. Извини.

— А женщина с ребёнком в электричке — кто они?

— Тоже не могу сказать, потому что это просто было в кадре… Возможно, зацепился посторонний образ.

— Жаль… Хотелось бы поточнее… — разочарованно сказала я.

— Увы, с отдалённым прошлым иметь дело значительно сложнее, чем с настоящим и недавним прошлым, — оно находится на другой спирали времени и имеет иную, более слабую энергетику, за исключением случаев, когда оно тесно не связано с настоящим. Но я могу ответить на твой первый вопрос. Кажется, я понял причину.

— Почему я чужая в своём городе?

— Да. Ты веришь в переселение душ?

— Не знаю… Возможно.

— Что-то странное происходит с жителями твоего города. Они почему-то видят в тебе грозу и считают, что твоё присутствие рядом с ними угрожает их жизням.

— В каком смысле, грозу? Это что — тоже образно?

— Нет. Они видят её не глазами, и это пугает их на уровне бессознательного.

— Странно… На самом деле это я ужасно боюсь грозы, и мне часто снится один и тот же сон: будто молния ударяет в меня. И потом, ведь не все ко мне плохо относятся, есть ещё люди, с которыми у меня вполне нормальные отношения. Но их мало…

— Объяснить это я смогу, только лично пообщавшись с теми людьми. Возможно, этот бессознательный страх как-то связан с генетической памятью, доставшейся им от их древних предков, когда люди пережили какой-то страшный природный катаклизм. А те, кто этого не чувствуют, видимо, не имеют такой памяти, потому что сами являются пришлыми.

— Не понимаю… Какое это может иметь ко мне отношение?

Он не ответил, о чём-то раздумывая, потом спросил:

— Скажи, а нет ли чего-то такого, что сильно волнует тебя из прошлого, из детства?

— Да, есть кое-что. Это то, чего я не помню, но я его боюсь.

— К сожалению, я не всё могу растолковать. В тебе слишком много зашифрованной информации, которая мне недоступна, но есть более простой способ узнать больше от тебя самой.

— Каким образом?

— Можно попробовать гипнозом вытащить застрявшее воспоминание.

— А вдруг это что-то очень страшное, раз я его не хочу вспоминать? Нет уж, лучше не надо, или попозже когда-нибудь… — наотрез отказалась я.

— Не волнуйся, я не настаиваю, это было всего лишь предложение. Но если ты вспомнишь, что это такое, то, возможно, оно перестанет тянуть из твоего подсознания всякие кошмары.

— Да, наверное, вы правы, но я пока ещё не готова. В любом случае спасибо вам за консультацию, и пожалуйста…

— Не беспокойся, я не разглашаю ничьих данных, — опередив мою просьбу, заверил он.

Мне было интересно, «прочёл» ли он ещё что-нибудь во мне, и почему ничего не сказал о Вадиме и о том, что я к нему испытываю. А если он даже это и узнал, то, скорее всего, сделал вид, что даже не «читал моего личного».

Выйдя из комнаты Мэги Ра, я увидела в коридоре Бальдерика Р. и Эльвиру. Они о чём-то оживлённо болтали, стоя возле её двери. Всегда бледная, сейчас она расцвела здоровым румянцем и глаза её светились счастьем. «Ну конечно… всё как обычно…», — с презрением подумала я. Первым моим побуждением было пойти в противоположную сторону через длинный коридор — ко второму выходу, но, передумав, я быстро прошла мимо них с каменным лицом.

— Остановись, пожалуйста, на минутку, — догнал меня Бальдерик Рэй уже возле лифта. Я обернулась.

Странно, но сейчас я не почувствовала сильного волнения, как раньше, когда видела его. Кажется, только безразличие.

— У тебя всё в порядке? — спросил он, внимательно рассматривая моё лицо.

— Да, — вяло пожала я плечами. — А что у меня может быть не в порядке?

— Мне показалось, что я увидел на твоём лице обеспокоенное выражение.

— Вполне возможно. Наверное, я и вправду немного не в себе. Только что этот йог… то есть Мэги Ра сообщил мне, кто убил моего отца и где находится один из убийц.

Он бросил взгляд в сторону его двери.

— Действительно, ужасно узнать такое. Мэги Ра редко ошибается. Что ты будешь делать?

— Не знаю пока. Тот человек… убийца, — он очень болен и скоро умрёт. Точнее, через несколько часов.

— Собираешься поехать к нему?

— Видимо, да…

— Если хочешь, я тебя отвезу.

Я посмотрела на него, пытаясь уловить хоть какой-нибудь подвох в его предложении.

— А ты разве не считаешь меня… своим врагом?

— Глупая, — усмехнулся он. — У меня действительно есть враги, даже очень много врагов, но ты с ними и близко не стояла.

— Но мне показалось, что наш последний разговор…

— Забудь об этом, хорошо? Это недоразумение. Возможно, я был груб с тобой и поэтому хочу загладить свою вину. Ну так что? Поедешь?

— Ну… если тебе нетрудно…

— Конечно нет. Можем поехать прямо сейчас.

— Тогда ладно, поехали…

Наверное, я бы предпочла такси, но внезапный искренний порыв Бальдерика Рэя в стремлении помочь мне подействовал на меня обезоруживающе, и я побоялась оскорбить его отказом. Кроме того, жизнь умирающего уже пошла на часы и минуты, и промедление было неуместно.

По дороге он не спрашивал ни о чём и вёл машину молча. Я забылась и вновь стала думать о Вадиме. Удивительно, но, несмотря на полученную только что удивительную информацию и предстоящую неприятную встречу с убийцей моего отца, все мои мысли продолжали крутиться вокруг Вадима; мне хотелось, чтобы побыстрее настал завтрашний день, и я смогла увидеть его.

Я не заметила, как оказалась перед дверью хосписа?9. Бальдерик Рэй вышел из машины и стоял рядом со мной напротив подъезда больницы.

— Может, тебе не стоит ходить? — спросил он.

— Зачем же тогда мы сюда приехали? — я беспомощно посмотрела на него.

— Мне кажется, ты не хочешь туда идти, — заметил он, как всегда со свойственной ему проницательностью.

— Да, не хочу, но пойду. Я должна это сделать, — произнесла я, с трудом подавляя волнение.

— Мне пойти с тобой?

Я отрицательно покачала головой и взялась за ручку двери.

— Хорошо. Если что, я буду поблизости, — предупредил он.

— Вы родственница? — сухо спросила женщина в регистратуре, у которой я справилась о пациенте по имени Сергей Пронин, выразив желание навестить больного.

— Нет…

— А кто же тогда вы ему?

— Никто, просто мне нужно с ним поговорить, пока он…

— Тогда сожалею, но вам к нему нельзя. Посещение положено только для близких родственников.

— Добрый день! — раздался за спиной знакомый голос.

— Могу я с вами поговорить? — Бальдерик Рэй, обаятельно улыбаясь, решительно прошёл прямо за стойку и, наклонившись к уху растерянной регистраторши, что-то тихо сказал ей; та встала, и они вдвоём отошли за угол коридора. Я не слышала, о чём они разговаривали. Минуты две спустя они вернулись.

— Всё в порядке. Проходите, десятая палата. Правда, больной, должно быть, сейчас спит. Вот наденьте это, — доброжелательно сказала мне регистраторша, любезно протягивая белый халат.

Господи! Неужели он ей взятку дал, что она так ко мне переменилась?

Бальдерик Рэй остался ждать в коридоре, а я с опаской заглянула в палату. Там было всего три кровати, но только одна из них была занята.

На кровати лежало маленькое худое тельце, которое могло бы принадлежать ребёнку. Но, подойдя ближе, я увидела, что это довольно пожилой человек, только весь иссушенный болезнью и совершенно не похожий на кровожадного убийцу, способного хладнокровно расправиться с человеком.

Я заглянула в его органы. Они полностью были поражены злой опухолью. Подержав над ним руку, я убедилась, что мои вихри не цепляются. Внезапно больной открыл бледно-серые выцветшие глаза и испуганно уставился на меня.

— Кто вы? — спросил он. — Я вас не знаю?

— Я… — растерянно начала я и запнулась.

Он вопросительно смотрел на меня измученными глазами.

— Мне надо у вас кое-что узнать… то есть…

— Что… Что узнать?

— Скажите… Вы помните, как девятнадцать лет назад вы с Александром Беловым ехали в электричке из Москвы в Смоленск и по дороге вдвоём убили мужчину, а потом выбросили его в реку? Зачем вы это сделали?

Я пожалела о том, что так «в лоб» спросила его, но времени оставалось мало.

— Сестра… — слабым голосом позвал Пронин и захныкал.

— Пожалуйста, скажите! Зачем вы убили его? Клянусь, я не буду никуда сообщать, что это вы. Просто скажите причину — и я уйду.

— Откуда… ты… это знаешь? — сдавленно произнёс он, силясь приподняться на локтях.

— Это был мой отец.

Его глаза расширились от ужаса.

— Эль! — прохрипел он, цепляясь руками за кровать, и стал задыхаться.

— Подождите! Скажите сначала! Не умирайте! Пожалуйста…

Я протянула руку над его телом. От него исходило синее свечение, которое было то ли очень горячим, то ли, наоборот, обжигающе холодным, и разгоралось всё больше и больше, местами отделяясь неровными сгустками от тела и витая над ним. Попытавшись зацепить рукой эти синие, хаотично пляшущие огни, я неожиданно почувствовала сильное сопротивление, и в какой-то момент что-то резко ударило в меня и отбросило от тела. Я не удержалась и отлетела назад, упав на соседнюю кровать. Подняв голову, я посмотрела на Пронина.

Синий огонь исчез, но тело продолжало судорожно хвататься за кровать скрюченными пальцами, глаза вылезли из орбит, а фиолетовые губы едва шевелились.

— Эль… — снова сорвалось с них непонятное слово вместе с последним вздохом.

Бальдерик Рэй и медсестра вбежали в палату одновременно. Она бросилась к умирающему, а он, схватив меня за руку, вытащил в коридор.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он, держа мои запястья и тряся меня, как куклу, пытаясь привести в чувство.

— Я только что увидела какого цвета… смерть, — потрясённо пробормотала я, прижимаясь к стене, чтобы не упасть. — Представляешь, он умер, а его сознание на какое-то время осталось в мёртвом теле. Это… это так ужасно…

— Он что-нибудь успел тебе сказать?

— Нет. Он сказал слово «эль» — только одно это слово. И что оно означает, я понятия не имею…

— Давай-ка подумаем… Есть такой журнал, напиток, но, вероятнее всего, он пытался назвать чьё-то имя.

— Интересно, кто такой Эль?

— Или — кто такая… Хотя…

— Ты выглядишь уставшей. Тебе надо отдохнуть… — посоветовал мне Бальдерик Рэй уже в машине, заводя двигатель.

Ночью мне опять приснилась торжествующе хохочущая Лаура с огромными обнажёнными клыками, с которых стекала вязкая тёмная кровь, и сама она походила на отвратительного демона из преисподней, смердящего запахом разложения плоти.

Проклятье… Я проснулась среди ночи, тяжело дыша, и выпила все капли, рассчитанные на неделю, но толку от них всё равно нет…

 

Глава двенадцатая ТАИНСТВЕННЫЙ «МОБИЛЬНЫЙ» ПОКЛОННИК

Сегодня ходили на лыжах в лес с половиной группы. Вадим тоже был. Мы заблудились, и Вадим меня поцеловал. Это было неожиданно и так странно… Ведь я впервые в жизни целовалась с парнем.

Мы отдыхали, сняв лыжи, сидя вдвоём на широком пне и любуясь заснеженными соснами.

— Извини… я нечаянно, — растерянно произнёс Вадим.

— Да нет… всё нормально, — улыбнулась я. Почему-то эта ситуация показалась мне одновременно забавной и трогательной.

— Тогда… — и он снова поцеловал меня.

В этот момент у меня в кармане зажужжал мобильник, возвещая о пришедшем СМС. Я достала телефон, но не успела посмотреть.

Неожиданно Вадим выхватил его у меня из рук и прочёл вслух:

— «Чёрный шёлк волос струится волной, глаз синева манит глубиной. Стань же моей, королева, молю тебя! Мне не жить без тебя, о моя валькирия!»

— Что это? — удивлённо спросил он. — Да и, кстати, пришло с подавленного номера.

— Ерунда какая-то… Там действительно такое написано? — удивилась я.

— На, смотри сама, — он отдал мне телефон, и я перечитала строки. Номер, с которого было отправлено СМС, и правда отсутствовал.

— Даже и не знаю… — заинтригованная, я прикусила губу. — Может, кто-то ошибся?

— «Чёрный шёлк волос, синева глаз…» — это вряд ли не про тебя.

— Ну, знаешь… Это может быть простым совпадением.

— Слишком уж сильное совпадение. Но не могу не согласиться: ты действительно очень красивая. Просто фантастически.

Подобные сообщения стали приходить мне каждый день — иной раз по нескольку сразу. Чаще всего это были стихи, как, например, вот эти:

Или эти:

На лекции по истории «эсэмэски» стали приходить так часто, что я едва успевала читать их, уткнувшись носом в телефон. Пришлось даже чистить его память, удаляя старые, ненужные сообщения. Некоторые были довольно смешные, а когда я прочла одно из них, то не удержалась и издала тихий смешок.

— Матвеева? — раздался недовольный голос преподавателя.

Я встала.

— Ты пришла сюда для того, чтобы получать знания, или развлекаться с телефоном?

— Извините… — я выключила звук, но тут же пришло новое сообщение, которое я прочитала уже под столом.

Я не могла ни о чём думать, кроме как о Вадиме.

С тех пор, как он поцеловал меня на той лыжной прогулке, прошла уже почти неделя, но он больше не делал никаких попыток к сближению, общаясь со мной чисто по-дружески, словно ничего между нами не произошло, хотя я молча страдала, не зная, как себя вести, и мечтала о продолжении.

Но, когда я уже почти совсем потеряла надежду, он неожиданно подождал меня у выхода после занятий, предложив проводить до общежития, но вместо этого мы прогуляли остаток дня по городу допоздна. Я ему рассказывала о своей жизни в Велиже, о бабушке, Джеке, о том, как я работала в ветклинике, а он слушал меня с таким вниманием и живым интересом, что во мне снова зародилось радостное предчувствие: я ему небезразлична.

Мы обменялись телефонами и договорились на ближайшие выходные о походе в клуб, где выступала какая-то американская рок-группа, — чего я обычно никогда не делала и не любила, но ради него была готова пойти хоть на Голгофу. Он купил для меня в первом попавшемся ларьке красивые, правда, несколько вялые розы; я их взяла — и слова ему не сказала, боясь оскорбить.

— Тебе не надоело обслуживать этого проходимца? — как бы «между прочим» поинтересовалась Оля вечером.

— О чём это ты?

— О Погодине, конечно. У тебя с ним что-то есть?

— В каком смысле?

— В прямом. Он спит с тобой? — бесцеремонно спросила она.

— Нет! С чего ты взяла? — возмутилась я.

— Хм… — разочарованно хмыкнула Ольга. — Тогда я тебя вообще не понимаю…

На следующий день, едва закончилась последняя пара — и мы стали собираться, он снова неожиданно поцеловал меня, но теперь уже на глазах у всей изумлённой группы. У меня захватило дух, и мои сомнения окончательно рассыпались в прах. Он любит меня так же, как и я его; может, он тоже всё это время не решался признаться в своих чувствах и ждал удобного момента. Я ощущала себя кем-то другим, будто я — это не я; и всё, что со мной происходит, — не мои чувства и будоражащие воображение мысли. Но, возможно, так ведут себя все влюбленные женщины? Я этого не знала. Я видела многие недостатки Вадима, но прощала их, выискивая только достоинства. Единственное, что меня смущало: я никак не могла найти ответа на один вопрос. Я не могла понять, что может связывать такую, как я, с таким, как он. Девяносто девять процентов моих мыслей были заняты им. И я была готова накинуться с кулаками на любого, кто посмеет сказать про него хоть одно плохое слово.

* * *

Прошло чуть больше трёх недель, которых я не заметила. Я привязалась к Вадиму ещё больше. В Центре Магии без крайней необходимости я предпочитала лишний раз не появляться, хотя там уже давно сошла на нет некогда напряжённая, нервирующая обстановка, и любители посплетничать также перестали обращать на меня внимание. Бальдерика Рэя я видела редко. Он больше не преследовал меня, не дарил подарков, но я знала, что он всё ещё в городе. Несколько раз он проходил мимо, сухо здороваясь, а иногда и вовсе не замечал меня, как всегда окружённый многочисленной компанией своих друзей и поклонниц. Думаю, что я была для него лишь мимолётным увлечением, и он, найдя себе более интересную девушку для общения, больше не стремился добиться моего расположения, сочтя это занятием недостойным своего высокого статуса. Но странно… Несмотря на то, что моё сердце целиком и полностью принадлежало Вадиму, где-то в глубине души от откровенного безразличия Б.Р. я чувствовала уколы, похожие на ревность, хотя сама пыталась убедить себя в том, что это не так и ничего подобного нет, да и быть не может.

Как-то совершенно случайно я попала в обсуждение темы неизменно курящей троицы: Этны, её маленькой длинноволосой подруги и их верного оруженосца Данни Ли. Речь, естественно, шла о Красавчике, потому что, как выяснилось, других тем для сплетен у них не было.

— Странно, он ведь никогда не задерживался так надолго, — медленно выпуская дым, недоумевала Этна. — Обычно — дня на три, не больше, а тут что-то совсем запропал… Наверное, увлёкся какой-нибудь дамой полусвета. А ты, что скажешь, Сибилла? — ни с того ни с сего решила подключить она меня к беседе, когда я проходила мимо.

— Что я скажу? Ну если вам интересно моё мнение, то… «повезло» бедняжке, и, возможно, кому-то в этом городе скоро сотрут память.

— Надо же! Ты, оказывается, в теме, а мы-то всё прикалываемся…

— Эта тема для меня давно исчерпана и закрыта, поскольку не интересна. А вот у вас есть другие темы для разговоров?

— Есть! Давайте поговорим о боксе, — с готовностью подхватил Данни и, приняв боевую стойку, стал изображать разные хуки вправо-влево.

— Всё с вами ясно, — усмехнулась я.

23 февраля выдалась на редкость тёплая и солнечная погода. Мы с Вадимом целый день гуляли по Москве. Потом немного посидели в кафе, а к вечеру, когда начало темнеть, поехали на Воробьёвы горы — полюбоваться красивой панорамой города. На смотровой площадке Вадим меня обнял и очень нежно поцеловал, ничуть не стесняясь присутствия многочисленных людей. В этот момент раздался оглушительный грохот, и я вся сжалась, закрыв голову руками. Небо осветилось сотнями сверкающих огней, встреченных радостными криками толпы.

— Ты чего так испугалась? — удивился Вадим. — Это всего лишь салют.

Я лишь глупо улыбнулась и пожала плечами, чувствуя неловкость.

Держась за руки, мы шли вдоль набережной, и тут я снова испуганно ахнула, потому что неожиданно прямо перед нами словно из-под земли вырос Ладдок Девятый.

На лице его играла, как мне показалось, зловещая улыбка.

— Привет, прогуливаетесь? — поинтересовался он.

— Прогуливаемся… — настороженно подтвердила я.

— Тебе чего, друг? — угрожающе начал Вадим.

— Хорошая погодка, не правда ли? — спросил Ладдок вместо ответа, переводя взгляд с меня на моего спутника.

— Неплохая, — согласилась я, не зная, чего от него ожидать.

— Ну гуляйте, детки, гуляйте. С Днём защитника Отечества! — поздравил он нас и, подмигнув мне, исчез.

— Кто это был? — спросил меня Вадим, когда Ладдок удалился.

— Не знаю… — солгала я. — Просто какой-то подвыпивший парень.

— Весьма подозрительный тип, — сказал он. — Глаза у него такие… — он подобрал слово: — бесовские, на мой взгляд.

Оказавшись на безлюдной улочке, мы снова стали целоваться, стоя на узком тротуаре, примыкающем прямо к одному из домов. Внезапно я почувствовала странное беспокойство, тут же отозвавшееся учащённым сердцебиением. Вслед за этим я услышала шум в ушах, похожий на морской прибой, а затем, словно издалека, в мою голову прорвалась уже знакомая злополучная нота «си», моментально вызвав у меня предчувствие близкой опасности. Я оглянулась по сторонам, но ничего не увидела.

— Что с тобой? — спросил Вадим, заметив изменившееся выражение моего лица.

— Ничего. Всё… нормально, — еле выдавила я из себя, прикрыв глаза и сжав виски; в этот момент перед глазами всё окрасилось в красный цвет, и я увидела что-то большое, прямоугольное, летящее сверху прямо на нас.

— Берегись! — крикнула я, и схватив Вадима за рукав куртки, потащила его на другую сторону дороги.

— Да ты чего? — засмеялся он, думая, что я дурачусь.

Раздался какой-то странный звук, будто лопнула струна; он повторился ещё дважды, после чего сразу же последовал глухой стук и звон разбитых стекол, острыми осколками посыпавшимися вниз. Две большие банки с жёлтой краской упали на мокрый асфальт, расплескавшись и забрызгав стену дома… С самого верхнего этажа, оторвавшись от канатов, падала тяжёлая строительная люлька.

Люлька упала, развалившись на части, в то самое место, где несколько секунд назад стояли мы с Вадимом. Хорошо, что кроме нас никого во дворе не было; только в отдалении, прихрамывая, медленно брёл старичок с палочкой.

— Ничего себе… — потрясённо произнёс Вадим. — Как ты узнала?

— Не знаю, просто почувствовала опасность… Интуиция, наверное… — уклончиво ответила я, хотя и сама не понимала, как это у меня получилось.

Он ничего мне больше не сказал, только крепко прижал к себе и обнял, слушая моё бешено колотящееся сердце.

Утром меня разбудило сообщение, пришедшее на мобильный телефон:

Боже! А вдруг это Ладдок присылает мне такие дурацкие «эсэмэски»? Он что, совсем сошёл с ума? Может быть, это он из ревности попытался устранить Вадима — и что-то сделал с люлькой? Хотя вряд ли: тогда бы ведь я тоже могла погибнуть… Но всё-таки он наполовину Тёмный; возможно, в какой-то момент «тёмное» возобладало в нём над «светлым»… Чёрт знает что происходит. В последнее время меня постоянно преследуют какие-то «тайны Мадридского двора»…

Мои встречи с Вадимом всегда происходили втайне от группы; он по-прежнему редко уделял мне знаки внимания на людях, но после занятий мы с ним словно превращались в беспечных, глупых детей, проводя много времени вместе, и, казалось, никак не могли насладиться обществом друг друга.

Несколько смущало поведение Ладдока. Увидев меня, он начинал многозначительно насвистывать, поглядывая вверх, что неприятно действовало мне на нервы. Не хватало мне, чтобы ещё и этот решил «положить на меня глаз». Однажды, когда я шла по улице одна, он догнал меня на мотоцикле, остановил и задал вопрос, что называется, в лоб:

— Ты встречаешься с тем парнем, с которым я тебя видел?

— Допустим, а что?

— Да так, ничего… Он из твоего института?

— Угу. Ещё вопросы есть?

— Вообще-то это весьма странно, поскольку между вами нет ничего общего.

Я взвилась и хотела было высказать ему всё, что я о нём думаю, но тут он удивлённо присвистнул и посмотрел за мою спину.

— Смотри-ка, а вон и твоя подруга. Никак снова замуж выходит.

Я повернулась и увидела на другой стороне улицы Лауру, — она выходила из свадебного лимузина в роскошном белом платье, придерживая длинную фату; сопровождал её какой-то лысоватый немолодой толстяк в дорогом костюме и с розой в петлице.

— Помнишь её? — спросил Ладдок. — Этот лысый дурачок — завидный женишок, кстати, известный телевизионный продюсер. Держу пари, бедняга и трёх месяцев не протянет после свадьбы с этой чёрной вдовой.

Кира несла шлейф платья подруги, но неожиданно она заметила меня и помахала мне рукой, что-то сказав Лауре. Та обернулась и улыбнулась своей отвратительной волчьей улыбкой.

— Ты не могла бы отпустить мою руку и не впиваться в неё так сильно ногтями? Я хоть и сверхъестественное существо, но всё же из плоти и крови! — взмолился Ладдок.

Опустив глаза, я увидела, что вцепилась ему в руку и сжимаю её изо всех сил.

— О, прости, я нечаянно… — упавшим голосом произнесла я, гладя его ладонь.

Он посмотрел на меня как-то странно и, легонько поддев меня за нос пальцем, стал заводить свой мотоцикл, насвистывая.

Два месяца пролетели, как две недели. И вот на носу уже были новые экзамены. Вадим пребывал в депрессии и сидел на занятиях, уткнувшись лицом в скрещённые руки, не слушая преподавателей. Я как могла пыталась помочь ему, но он, похоже, вообще не стремился сдать сессию. Больше всего на свете я боялась, что его отчислят, и тогда мы не сможем быть вместе постоянно.

— Я не могу больше, — однажды заявил он. — Мне всё осточертело…

На всех последующих консультациях я сидела одна.

 

Глава тринадцатая «БОЖЕСТВЕННЫЙ» НАПИТОК

Ладдок пригласил меня на тусовку своих друзей. Я попробовала напиток Сов и нечаянно напилась «в стельку». Ладдок смеялся, как последний демон. Бальдерик Рэй вытащил меня из ночного клуба. Наутро голова раскалывалась…

Вадим уехал на майские праздники за город, чтобы помочь родителям с открытием дачного сезона.

— Я думаю, тебе там будет неинтересно, — сказал он мне извиняющимся голосом перед отъездом.

— Да ничего, всё в порядке. Скоро увидимся, — улыбнулась я в ответ, хотя в душе у меня всё переворачивалось от мысли, что я не увижу его почти целую неделю.

Надо бы и мне тоже, как закончится сессия, хотя бы на пару дней съездить домой, навестить бабушку. Последний раз я видела её только на Новый год…

Я сидела в буфете Центра Магии и рассеянно помешивала ложечкой чёрный кофе. Ко мне за столик, как всегда неожиданно, подсел Ладдок, материализовавшийся словно из воздуха.

— Скучаете, милая барышня?

— Ну так… есть немного, — нехотя призналась я.

— А где же твой милый доктор-недоучка?

— Пожалуйста, выбирай выражения! — рассердилась я.

— Пардон… — с досадой стукнул он себя кулаком в грудь. — Я реально осёл и грубиян. Беру свои слова обратно.

Я промолчала, сдержанно улыбнувшись.

— Так я о чём… — посмотрел он на меня чистыми, невинными глазами. — Не хочешь ли проветриться, сходить куда-нибудь?

— С тобой? Интересно, куда? — усмехнулась я.

— Ну… потусоваться, выпить, поплясать, потрясти кое-чем: вижу, у тебя есть чем, — заявил он, довольно нескромно разглядывая мою фигуру.

— Ты это… ко мне часом не подкатываешь? — с подозрением спросила я.

— Что вы, мадемуазель! Как вы могли такое подумать? Я совращаю только исключительно замужних дам. Поскольку я крайне испорченный тип.

— Понятно…

— Да ладно… я шутю так. Плоские шутки у меня, согласен… Ну, так как? Приглашение принимаешь?

На него просто невозможно было злиться.

— Ну… хорошо, — неожиданно согласилась я. — А куда хоть идти-то?

— Приходи сегодня вечером в клуб «Zero». Он типа закрытый, но тебя пропустят. Держи вип-карту. Фейсконтроль для девушек — одежды минимум.

— Перебьёшься, — осадила его я.

— Хо-хо! — передразнил он меня.

Я раздумывала, в чём пойти в клуб, и остановилась на чёрном топике и чёрных узких брюках с заниженной талией, добавив украшения в виде больших серёг-полуколец и кулона из «кошачьего глаза». Волосы, поднятые наверх, внешне придавали мне больше взрослости и опытности, и я недолго думая затянула их в высокий «конский» хвост. Ногти я также накрасила чёрным лаком, а глаза обвела тёмным карандашом, почти как это делала Лаура. Усмехнувшись неожиданно возникшему сравнению, я достала из шкафа коробку с туфлями на высоком каблуке, которые купила два месяца назад и ещё ни разу не надевала. Эти туфли несколько пугали меня своей неустойчивостью, но, надев их, я решила, что пора бы привыкать и к такой обуви — и начать следует прямо с сегодняшнего дня.

В этот момент вернулись мои соседки по комнате и, увидев меня, застыли с отвисшими челюстями.

— Что скажете? — покрутилась я перед ними.

— Просто атас… — пробормотала потрясённая Оля.

— Женщина-вамп, — констатировала Александра.

— И куда это ты в таком прикиде собралась, если не секрет?

— На бал вампиров, — пошутила я зловещим голосом.

— А нас, как всегда, не приглашаешь?

— Извините, девочки, но, к сожалению, у меня пропуск только на одно лицо…

Охранник клуба, даже не взглянув на мою карту, беспрепятственно пропустил меня в заведение. Чувствуя себя неуютно в одиночестве, я поискала глазами Ладдока: где же он? Моё внимание привлёк взрыв смеха в центре зала, сразу обозначивший присутствие моего друга. Ладдок Девятый мог быть только там. И правда: он сидел почти напротив того места, где я стояла; смеясь и жестикулируя, он что-то рассказывал большой шумной компании. Обернувшись, Ладдок увидел меня, обрадовано вскочил и подбежал ко мне, а затем под ручку препроводил к своим друзьям, кривляясь как придворный шут.

Компания подобралась ещё та. Большинство я не знала, но Тёмные и колеблющиеся, то есть Серые — как их ещё называли, — представляли основной состав сборища. Старые приятели Ладдока, с которыми он так и не оборвал связей… «Так вот, значит, с кем ты проводишь время», — подумала я. «Как волка не корми…»

Они сидели в центре, сдвинув несколько столов вместе. Незаметной эту компанию вряд ли можно было назвать.

Моё появление было встречено бурными овациями. Друзья Ладдока радостно поприветствовали меня и дружно раздвинулись, освобождая мне место за столиком. Парень, сидевший рядом с Ладдоком, восхищённо присвистнул, но тот предупреждающе стукнул его по руке, скорчив свирепую гримасу.

Я не знаю, чего я ждала от этого вечера, — наверное, хотелось встряски, каких-то ярких эмоций, которых в последние дни был явный дефицит. И я их получила. Даже больше, чем мне было нужно.

— Попробуй этот божественный напиток, пожертвованный нам самими Совами из Греции, — с ним ты навсегда забудешь все свои печали и погрузишься в мир чувственных наслаждений, — улыбаясь порочной улыбкой, Ладдок протянул мне бокал с тёмным багровым вином.

Немного поколебавшись, я пригубила напиток. Он оказался невероятно вкусным, и я неожиданно для себя выпила его весь сразу. Ладдок с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал и снова налил мне вина. Дальше я уже не помню, сколько ещё раз наполнялся мой бокал, но точно не два и даже не три. Я заметила за столиком возле стены двух девиц из свиты Лауры: они что-то обсуждали с тремя мужчинами мрачного вида, и, похоже, что окружающие их мало интересовали.

Ушло дурное настроение, развеялась тревога и по венам разлилась приятная раскрепощающая теплота, но тут случилось нечто непредвиденное, чего я никак ожидать не могла.

Двери заведения распахнулись, и в них, гордо неся голову, ни на кого не глядя, вошёл Бальдерик Рэй в сопровождении двух высоких девиц модельной внешности: блондинки и брюнетки. Пройдя мимо нас, они удалились на вторую половину зала для некурящих, где было несколько темнее из-за приглушённого света ламп. Там мне их не очень хорошо было видно. Они сидели, смеялись, пили вино и не обращали на нас никакого внимания.

Бокалы продолжали наполняться. Полудемон, похожий на цыгана, стал рассказывать мне дурацкий пошлый анекдот, от которого через слово смеялся, и я, заразившись от него, тоже захохотала. Наша компания была самой шумной из всех, что здесь находились. Помимо колдунов и ведьм самого разного пошиба, в клубе было довольно много простых людей, которых я даже иногда видела по телевизору, но я мало кого знала. Светлых, за исключением Б.Р., меня и условного Ладдока, здесь больше не наблюдалось.

Изредка я бросала взгляды в сторону троицы в зале для некурящих. Напиток Сов очень быстро сделал своё дело, и мои моральные барьеры дали серьёзную трещину.

Бальдерик Рэй сидел за столиком, иногда поглядывая на нас, делая впрочем вид, что слушает блондинку.

— Эй, диджей! Ты что, спишь? — развязно поинтересовался Ладдок у скучающего увальня с трёхдневной щетиной на лице, от нечего делать прикорнувшего на стуле возле музыкальной аппаратуры. — Включи, наконец, свою шарманку. Кто-нибудь! Налейте ему! Что-то он совсем скис.

— «Шантель» «Диско бой» — подойдёт? — почесав в затылке, лениво спросил парень, выбирая диск.

— Давай. Врубай на полную! Танцуют все! Сибилла начинай! Иии… Поехали!

Меня, слабо сопротивляющуюся, несколько рук подняли и поставили на стол. Голова кружилась, но музыка захватила меня в плен, и моё тело стало выделывать какие-то странные движения, которые мне были несвойственны.

Я успела с высоты стола посмотреть на столик в зале для некурящих. Бальдерик Рэй развернулся в пол-оборота и, положив нога на ногу, с интересом смотрел на моё «выступление». Его подружки не спеша потягивали коктейль. Ну и пусть смотрит. Мне-то что? Может, глаза себе сломает. В конце концов, я пришла сюда развлечься и отдохнуть, и я больше не стану комплексовать из-за того, что он опять может про меня «что-то не то» подумать.

Я лихо отплясывала на столе, сшибая тарелки и бокалы, хмельная публика ловила их, восхищённо орала, и — чёрт побери! — мне ещё никогда в жизни не было так хорошо. Это были странные, неизвестные прежде мне, ощущения. Я чувствовала себя непонятно кем: хотелось хулиганить и сделать что-то безумное. Эх, жаль, Вадим меня сейчас не видит! Вот бы он удивился. Один из парней залез ко мне на стол и стал изображать что-то неприличное в моём направлении, но меня это почему-то не возмутило, даже наоборот. Я смеялась как никогда. Напиток Сов был просто божественным. Хотя скорее — дьявольским. Не такие уж они и плохие ребята, эти Тёмные, подумала я. А главное — с ними чертовски весело!

— Давай, детка, давай! — истошно кричал Ладдок, подбадривая меня. — Молодец!

Я несколько раз теряла равновесие и уже давно свалилась бы со стола, если бы не многочисленные руки, подхватывавшие меня и возвращавшие в вертикальное положение.

Наша компания привлекла внимание всего зала, и многие посетители, покинув свои столики, стали танцевать вокруг нас, хлопать в ладоши и свистеть.

— Рота! Слушай мою команду! Всем отрываться! Ограничений нет! Я сказал! — заорал Ладдок на всё заведение и расхохотался как обкуренный.

Бальдерик Рэй оставил своих спутниц и шёл к нам через весь зал грациозной походкой тигра, готового к прыжку; на его лице отображалась какая-то сосредоточенная решительность. Подойдя к нашей компании, он стащил меня со стола и поставил на пол рядом с собой, но я оттолкнула его.

Мне показалось, Ладдок как-то напрягся, хотя сделал вид, что даже не смотрит.

— Ба! Кажется, у меня появился соперник? — осклабился он белоснежной улыбкой, откидываясь на спинку стула. Чуть смуглый, в белой рубашке, расстёгнутой на груди, он был похож на Синдбада — пирата.

— Ты так думаешь? — улыбнулся Бальдерик в ответ, незаметно подмигивая кому-то в зале.

— Не особо напрягайся. По всем признакам нам обоим уже перешли дорожку. И кто бы вы думали?! — негодующе воскликнул Ладдок. — Обычный, немощный человечишка! Представь себе, эта крошка выбрала такую серую посредственность, как будущий докторишка-терапевт. И где, спрашивается, справедливость?

— Ч-что ты сказал? — возмутилась я; хоть я и плохо соображала, но поняла, что он оскорбляет Вадима. — Сейчас как дам тебе в… глаз… — я и вправду замахнулась на него ладошкой, но тут идиотский смех снова разобрал меня.

— Спокойно милая, я уже понял: тебе больше не наливаем… — разочарованно сказал Ладдок.

Бальдерик Рэй не слушал его. Он пристально глядел на меня.

Даже пьяная, я почувствовала его намерения и нетвёрдой походкой попыталась ускользнуть от него, но он отреагировал быстрее, поймав мою руку в запястье.

— Куда собралась? — весело спросил он, возвращая меня на прежнее место.

— Мне надо позвонить Мисс Магде, сказать ей кое-что… — пробормотала я, вяло пытаясь отбиться от него.

— Ты ведёшь себя как совсем плохая девочка, — мягко сказал он мне на ухо. Я взглянула на него: он продолжал улыбаться, но в глазах его появилось что-то, что заставило меня вздрогнуть.

— А мне нравится, — промямлила я заплетающимся языком. Меня шатало из стороны в сторону. — А ну-ка, руки убери, иначе я…

— Что — ты? Ну что ты мне сделаешь, малыш?

Я напрягла свои глаза, но, как и следовало ожидать, у меня ничего не вышло. Б.Р. с усмешкой наблюдал за моими жалкими потугами.

— Сломалась машинка… жаль… — с досадой сказала я сама себе.

— Пожалуй, я провожу тебя домой.

— Ты что, мой папочка? Вздумал читать мне нравоучения? — захихикала я и качнулась назад. Бальдерик Рэй ухватил меня за локоть, не дав мне упасть.

— Так, ладно… — сказал он, глядя куда-то в сторону, отвлекая моё внимание, и вдруг резко — я и пикнуть не успела! — схватил меня поперёк талии, вскинул на плечо, словно котёнка, и быстрым шагом направился к выходу под одобрительное улюлюканье и гиканье. Толпа буквально визжала от восторга над этим представлением. Ладдок вскочил на стул и оглушительно засвистел, засунув два пальца в рот. Дурдом какой-то!

— Эй! — заорала я хмельным охрипшим, голосом. — Да что же это такое творится-то, а?! Спасите меня кто-нибудь, что вы смотрите?! Караул! Ааа! Пожар!

Идиотский смех сотрясал моё тело, словно судорогой, и я ничего не могла с этим поделать.

Я пыталась вырваться, но не тут-то было.

Бальдерик Рэй, словно не слыша моих воплей, продолжал уносить меня прочь от развесёлой компании друзей. В зале заиграла новая музыка, и они, уже позабыв обо мне, продолжили развлекаться. Подлые предатели! А чего ещё, спрашивается, ожидать от Тёмных?

— Нееет! Танцевать хочу! Хочу танцевать! — завопила я.

Я попыталась зацепиться руками за двери и чуть не оторвала притолоку; Б.Р. выволок меня на улицу под дождь и быстро затолкал на заднее сидение своей машины, уже стоявшей перед входом с открытой дверью. Курящие возле дверей, наблюдавшие эту сцену, противно захихикали. Я была без куртки — она осталась в клубе.

— Зонтик! — крикнула я.

— Что ещё?!

— Зонтик и моя куртка — мне нужно сходить за ними, — я сделала движение, чтобы выпрыгнуть из машины, но Бальдерик Рэй мне этого не позволил.

— Сиди тихо и не дёргайся! — нахмурившись, сказал он строгим голосом и пригрозил: — Иначе поедешь в багажнике — я не шучу! Поверь, моё терпение не безгранично.

Я замолкла. Мне стало дурно. Наверное, я отключилась. Не помню, как я выходила из машины; правда, смутно припоминаю в общих чертах, как Б.Р. нёс меня до общежития, а затем на проходной передал с рук на руки сонным девочкам из моей комнаты, которые вдвоём волокли моё безвольное, обмякшее тело по коридору до кровати. Я не могла пошевелить ни рукой ни ногой, словно беспомощный младенец, который не умеет держать голову.

Наутро голова дико раскалывалась, алкогольные пары витали по всей в комнате. Это ж надо было так наклюкаться! Какая всё-таки дрянь — этот совиный напиток! По мере того как я трезвела, ко мне возвращалось чувство стыда и непонятной вины.

— Кто ОН? — первое, что я услышала, едва у меня получилось чуть приоткрыть опухшие глаза.

— Кто? — шёпотом спросила я, всё ещё вяло соображая. Увидев над собой два расплывчатых белых пятна, я не сразу догадалась, что это человеческие лица, склонившиеся надо мной. Девчонки продолжали допытываться:

— Ты же напилась вчера вдубаря, но твой парень, который привёз тебя ночью, он такой… ТАКОЙ! Господи! Таких просто не бывает!

— Мой парень… нет-нет… — события вчерашнего вечера стали всплывать в моей памяти, и я, садясь на кровати, почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— Так он не твой парень? Правда? Ух ты! Так это здорово! К тому же, ты вроде с Вадимом. А у него есть девушка? Нет? Познакомь нас! — они нетерпеливо хватали меня за руки и волосы, пытаясь привести в чувство, отчего моя голова тряслась, как у тряпичной куклы.

— Да отстаньте же, вы! — отбивалась я от них. — И вообще, он женат и у него трое детей! Ясно? — зачем-то вырвалось у меня. — Ой, как мне мерзко! Боже, меня сейчас вывернет!

Я едва успела добежать до ванны… Недолгим было веселье, да похмелье оказалось жестоким.

Я поздно заявилась в «Дубовую рощу», куда всегда приходила по воскресеньям с утра. Вдобавок Мисс Магда вздумала отчитывать меня. Я была злой — давало о себе знать вчерашнее — и вспыхнула, как сухая трава от искры.

— Кажется, ты нашла вполне подходящую компанию для себя? — набросилась она на меня.

— Не знаю, о чём вы… — нехотя попыталась соврать я.

— Ты совершенно отвратительно вела себя прошлой ночью. Разве ты ничего не помнишь? А ведь я предупреждала тебя насчёт Ладдока и остальных.

— Угу, — хмыкнула я. — Так он, помимо того, что зануда и сноб, вдобавок ещё и ябеда?

— О ком ты говоришь? — с подозрением спросила она.

— Ах, не прикидывайтесь святой наивностью! — понесло вдруг меня. — А то откуда бы вы узнали о моём, как вы считаете, падении?

— Я? — удивилась она. — Так от кого же я, по твоему мнению, узнала?

— Ну это же ясно как божий день, от кого, — от этого напыщенного индюка, сынка, как его бишь… Бартоломео Рамиреса…

— Ты так непочтительно говоришь о Бальдерике Рэе? — догадалась Мисс Магда. — Ты ничего не путаешь? Он что, тоже там был? О, не ожидала от него такого! Значит, придётся и с ним поговорить. Дети, да вы точно с ума сошли! Где же ваши честь и достоинство?

Внезапно я поняла свою ошибку. Бальдерик Рэй тут действительно не при чём.

— Ой, нет! Не надо! — замахала я на неё руками. — Тогда получается, что я его выдала. Забудьте…

— Нет-нет! Как ты можешь… После всего, что ты сделала… Ты ужасно безрассудна… — она выглядела очень расстроенной.

— Мисс Магда, я не виновата, — попробовала оправдаться я. — Мне стало немного скучно, да ещё в последнее время вы не даёте мне никаких заданий…

— Так, значит, это я виновата? Не доглядела?

— Да нет же… — с досадой пробормотала я.

— Ты только посмотри на себя! Ты теряешь свои чудесные ресурсы на недостойных и на бесцельное времяпровождение!

— Да, вы правы! Но и меня поймите тоже!

— Просто постарайся, чтобы такого больше не повторялось.

— Я влюбилась… — неожиданно призналась я. — Точнее, влюблена уже давно…

— В Ладдока? — испуганно спросила Мисс Магда.

— Нет, конечно… Господь с вами! — улыбнулась я. — Это парень из моего института.

— Ах вот оно что! — на её лице отобразилось облегчение. — Хороший человек?

— Наверное, хороший. Правда… А может быть…

— Что-то не так?

— Да нет. Всё в порядке… — я вздохнула: — Извините меня. Клянусь, что больше никогда не буду ходить в этот дурацкий клуб, тем более с Ладдоком… Даже и не знаю, что это на меня нашло…

На выходе я услышала тихий свист, и, обернувшись, увидела Велесту, жестом подзывающую меня к себе. Я подошла к её стойке.

— Это, кажется, твоё? — язвительно спросила она, в одной руке держа конверт, а другой вытаскивая из-под стола мой плащ с сумочкой, которые бросила мне; я машинально поймала их.

— Бальдерик Рэй покидает нас сегодня вечером, — объявила она. — Он уезжает. Три года он будет жить в Париже. Только что он был здесь и просил меня передать тебе это письмо. Вы разминулись с ним всего на две минуты.

На улице я вскрыла конверт и вытащила небольшую записку.

«Дорогая Сибилла! Извини, что уезжаю так внезапно, не попрощавшись с тобой. Жаль, что всё так получилось, и я действительно теперь понимаю, что всё напрасно. То есть — все свои предыдущие поползновения признаю глупыми и нелепыми, достойными насмешки. Ты меня не совсем правильно поняла, и всё, что я хотел, — это познакомиться с тобой поближе, узнать тебя, но, видимо, я выбрал не самый лучший способ для достижения этого. Когда я вернусь, возможно многое изменится. Я не стану больше мешать тебе. Искренне надеюсь на то, что ты сама сделаешь правильный выбор, когда придёт время. Береги себя и будь осторожна! Balderic Ray»

 

Глава четырнадцатая ПОД ВЛАСТЬЮ НАВАЖДЕНИЯ

Экзамены закончились. Я сдала сессию досрочно ещё в мае, а у Вадима оставалась куча «хвостов», которые он и не думал пересдавать. Впереди были студенческие каникулы, и я планировала поездку в Велиж, но из-за встреч с Вадимом она постоянно откладывалась; в итоге за всё лето я так ни разу и не навестила бабушку.

Мы часто гуляли долгими летними вечерами. В основном посещали клубы, в том числе такие, в которые при других обстоятельствах моя мораль никогда бы не позволила мне зайти, но вместе с Вадимом я была готова пойти даже в ад. У него почти никогда не бывало денег, и я оплачивала все наши похождения, не задаваясь лишними вопросами.

В одну из подобных ночей я отдалась ему. Всё произошло само собой. И как-то совсем не так красиво, как я читала в любовных романах и представляла себе в своих девичьих мечтах. Я никогда не слышала, чтобы он сказал мне «люблю». В ту ночь мы стали близки. Он пригласил меня в квартиру своего друга, где между нами всё и случилось — быстро и далеко не на трезвую голову. Что касается моей «змеиной» татуировки на груди, то Вадиму она неожиданно понравилась. Когда он её впервые увидел, то сначала сильно удивился, а потом сказал, что она очень красивая и даже «прикольная» — как он выразился. Пришлось выдумать банальную историю, что я сделала её по глупости, следуя примеру подружек, когда ещё жила в Велиже.

Может, мне показалось, но после нашей первой близости его отношение ко мне несколько изменилось. Он стал менее внимательным и иногда даже резким, мог нагрубить мне и обозвать каким-нибудь пренебрежительным словом.

Он, конечно, спрашивал меня, чем я занимаюсь, откуда у меня средства на жизнь, где бываю вечерами и почему могу так внезапно исчезнуть после загадочного звонка на мобильный, но я врала, что работаю в социальной службе, а часть денег мне в наследство оставила богатая родственница. Не знаю, верил ли он мне…

На те деньги, которые я зарабатывала в «Дубовой роще», я уже могла позволить себе снять приличную двухкомнатную квартиру, что я сразу и сделала, закончив первый курс. Вадим жил с родителями. Квартиру я сняла в основном из-за него, так как рассчитывала, что он переедет ко мне, чтобы мы больше времени были вдвоём, но он всё время отнекивался, говорил, что не сейчас — может быть, чуть позже. Наверное, любая другая задумалась бы на моём месте об искренности его чувств, но мне приходилось мириться с тем, что он приезжал когда захочет. Время от времени он оставался у меня. Мы проводили ночь вместе, а потом он уезжал. Я готовила для него много разных вкусных блюд, включая мясо, которое ненавидела.

С тех пор как уехал Бальдерик Рэй, я снова почувствовала перемену в отношении ко мне со стороны обитателей «Дубовой рощи». Я не хотела, чтобы они были в курсе моей личной жизни, и скрывала от них связь с Вадимом, за исключением Мисс Магды, которой доверяла как матери. Какая-то установка внутри меня не позволяла мне до конца быть откровенной с ними, но в последнее время я стала замечать, что они смотрят на меня как-то странно: то ли с недоумением, то ли с осуждением. Неужели мне и здесь собрались объявить бойкот, как в моём родном Велиже?

Как-то я зашла к Велесте, но она сделала каменное лицо и даже не посмотрела на меня, хотя раньше никогда не упускала возможности поболтать со мной.

— Привет, — поздоровалась я с ней.

— Хай! — не отрывая глаз от монитора, бросила она мне.

— Ты предпочитаешь делать вид, что в упор меня не видишь? — не выдержав, разозлилась я.

— С чего ты взяла? — она с удивлением взглянула на меня из-под очков. — Просто я сейчас очень занята. Извини, потом поболтаем.

В этот момент Мисс Магда, проходя мимо, увидела меня и сказала голосом, не сулящим ничего хорошего:

— Загляни-ка ко мне на минутку.

— Где ты была вчера вечером и почему я опять не могла до тебя дозвониться? — напустилась она на меня, едва я вошла в её кабинет.

— Я обязана давать вам отчёт всех своих действий? — спросила я, но получилось как-то грубо. Вчера вечером мы с Вадимом, как всегда, отрывались на сомнительной вечеринке. — Извините… — спохватилась я.

— У нас же был уговор, что в случае, если ты не можешь принять вызов, то говоришь об этом прямо — и даже не обязательно при этом что-то объяснять; но исчезать и отключать телефон — это по меньшей мере непорядочно. Честность — одна из важных составляющих наших взаимоотношений.

— Хорошо, я учту это. Но знаете, что… Мисс Магда, если честно, то иногда у меня не хватает времени на личную жизнь, — пожаловалась я. Честно — так честно…

— У тебя действительно всё так серьёзно с этим твоим… молодым человеком?

— Да, серьёзно. Серьёзнее не бывает.

— Ты как-то сильно изменилась, повзрослела… — заметила она с грустью.

— Конечно же, я взрослею. Вы прямо как моя бабушка, — улыбнулась я, вспомнив, как та тоже долгое время продолжала считать меня ребёнком.

— Я просто желаю тебе добра, милая. Поэтому будь осторожна.

И что это все твердят мне об осторожности, будто меня подстерегает какая-то опасность?

Мой банковский счёт продолжал пополняться. Я выбросила старые джинсы и футболки и полностью обновила свой гардероб. Я стала выбирать себе более дорогую одежду, тщательнее следить за своей внешностью, пользоваться косметикой и посещать салоны красоты. Вадиму нравились ухоженные женщины. Я даже окончила курсы вождения и сдала на права экстерном, собираясь в ближайшем будущем приобрести подержанный автомобиль. Всё, что я делала, я делала исключительно ради Вадима. И я сама чувствовала, как меняюсь. Я никогда не забывала о бабушке, исправно посылая ей денег, на которые она могла безбедно жить. Она скучала и просила меня приехать, но из-за того, что я боялась расстаться с Вадимом даже на день, постоянно откладывала поездку и говорила, что не могу отпроситься с работы. Я была привязана к нему невидимой нитью и не замечала этого. Правда, иногда у меня возникало необъяснимое ощущение, будто что-то тяготит меня, но я не сразу придала этому значение.

Странно, что больше чем за полгода отношений со мной он так ни разу и не пригласил меня к себе домой. Видимо, другую девушку это насторожило бы, но я закрыла глаза на всё, что могло хоть как-то поколебать мою уверенность в его любви ко мне.

Это было совершенно безумное лето. Я не заметила, как пристрастилась к алкоголю, рискуя стать прибежищем «сухого червя». Меня даже не заботило, что такой образ жизни мог пагубно сказываться на моих способностях, и это не замедлило проявить себя — сбои стали случаться гораздо чаще, чем раньше. Бывало, что я пропускала звонки из «Дубовой рощи» или намеренно отключала телефон, а потом врала, будто не заметила, как он разрядился.

— Что с тобой происходит? — часто с тревогой спрашивала меня Мисс Магда, на что я лишь неопределённо качала головой и упрямо отвечала, что всё в порядке.

Прошло некоторое время, и мне стало казаться, что моя любовь к Вадиму убивает меня. Словно я была безвольной марионеткой в руках непонятных сил, играющих со мной. Но я в ужасе отгоняла эти мысли, списывая их на разыгравшееся воображение. «Это всё из-за нервов», — твердила я себе.

* * *

Сентябрь пришёл быстрее обычного.

Начались занятия в институте. На второй день, после третьей пары, ко мне подошла сильно надушенная и накрашенная блондинка средних лет и оценивающе посмотрела на меня.

— Если не ошибаюсь, вы Майя, — высокомерно сказала она, разглядывая свой маникюр.

— Не ошибаетесь… — несколько удивилась я и неожиданно почувствовала к этой женщине сильную неприязнь.

Она посмотрела по сторонам и взяла меня за локоть.

— Давайте-ка отойдём в сторонку, — деловито предложила она. — Мне надо с вами поговорить наедине.

— Тебя ждать? — окликнула меня Ольга: мы собирались вместе пойти на обед.

— Нет. Идите, я догоню…

— Сколько вы хотите? — резким тоном спросила женщина, когда мы остались одни.

— В каком смысле? — не поняла я.

— Ах да, я не представилась. Я мама Вадима Погодина. Дело в том, что я в курсе, что вы встречаетесь с моим сыном, и считаю своим долгом вмешаться в ваши отношения, пока всё это не зашло слишком далеко.

— Что случилось? Я вас не понимаю! — растерялась я.

— Я повторяю свой вопрос, — ещё более жёстким тоном сказала она. — Сколько вы хотите денег за то, чтобы вы оставили в покое моего сына и перестали его преследовать?

Меня словно облили ледяной водой.

— Да нисколько! Вы с ума сошли? Я… я не преследую его, у нас вполне нормальные отношения…

— Вы можете считать всё что угодно, но я-то вижу, что ваши отношения ненормальны! — мать Вадима смотрела на меня с откровенной неприязнью, почти ненавистью.

Я почувствовала внутреннюю дрожь, но постаралась не показать, как сильно я расстроена.

— Если вы позволите, мы с ним сами разберёмся в наших отношениях, ладно? — предложила я ей после минутной паузы.

— Так, значит? Да? — угрожающе произнесла она. — В общем, я тебя предупредила, а там уж смотри сама. Иначе… Всё может случиться!

Возмущённо закинув шарфик на плечо, она ушла прочь, громко стуча каблуками.

Это неприятное происшествие надолго выбило меня из колеи, заставив до конца дня мучиться безрадостными вопросами без ответов, и, собравшись с духом, я решилась на откровенный разговор с Вадимом. Вечером он пришёл как ни в чём не бывало, и не похоже было на то, чтобы он знал о визите своей матери в институт, поскольку на занятиях он сегодня отсутствовал.

— Ты рассказывал своим родителям обо мне и наших с тобой отношениях? — осторожно спросила я его после ужина.

— Ну, так… — туманно ответил он, замявшись. — А что?

— Твоя мама подошла ко мне сегодня между парами и заявила, будто я тебя преследую. Ты тоже так считаешь?

— Ах, мама… Да она всегда всё преувеличивает… Не обращай внимания, у неё периодами крыша протекает, — довольно пренебрежительно отозвался он о своей матери, что меня несколько покоробило.

Я не стала дальше развивать эту тему, но с тех пор его словно подменили. Он всё чаще позволял себе грубости и раздражался по пустякам. Он мог толкнуть или даже ударить меня. Настал момент, когда я подумала, что, возможно, нашим отношениям приходит конец, но почему-то всякий раз при мысли о расставании с ним у меня возникало болезненное ощущение сильной непреодолимой тоски вперемешку с жутким страхом, и я опять не понимала, что со мной происходит. Что-то не так было с моими чувствами к Вадиму. Возможно, его мать в чём-то права…

Я в одиночестве возвращалась днём из института, погружённая в свои мрачные мысли.

Внезапно сзади раздался громкий рёв мотора; пронёсшись мимо на мотоцикле, кто-то сорвал у меня с плеча сумку, но тут же со смехом вернулся обратно. Ладдок…

— Ну и шуточки у тебя, — улыбнулась я, с облегчением переводя дух. Даже не смотря на все его экстремальные выходки, он всегда умудрялся поднимать мне настроение.

— Да вот… Шатаюсь тут без дела, — признался он, посмотрев со скучающим видом на крыши домов, и пошутил: — Думаю, ограбить, что ль, кого… Ты-то как? Давно тебя не видел…

— Так… ничего… Всё в порядке… — неопределённо ответила я.

— Как-то неуверенно звучит, — заметил он, снимая шлем и поправляя в нём что-то.

Неожиданно мне пришла в голову мысль, которая заставила меня улыбнуться.

— Слушай, а ты сейчас очень занят? — спросила я Ладдока.

— Вроде нет… А что? — его глаза уже загорелись лукавым любопытством.

— Хочу купить себе машину.

— Прекрасная идея.

— А ты не мог бы… помочь мне в этом? Просто я ничего не понимаю в автомобилях.

— Да без проблем, — улыбнулся он. — Тебе как — подогнать или побыть в качестве сопровождающего эксперта?

— Ну, допустим, второе.

— О, кей. А твой господин и повелитель не будет возражать?

— Ты о ком?

— Ну о твоём возлюбленном — светловолосом и голубоглазом докторе-Айболите.

— Вряд ли…

— Тогда садись.

— Куда?

Он глазами показал мне за свою спину.

Немного поколебавшись, я уселась позади него, крепко обхватив его руками.

— Ну ты и вцепилась, — усмехнулся он. — Любишь скорость?

— Не знаю… Но лучше не гони очень сильно, вдруг я не удержусь и упаду.

— Первый раз мне попадается такая трусиха, — проворчал он. — Ладно, тогда будем ехать со скоростью катка, раз уж мы такие нежные.

Мы довольно долго гуляли по автосалону вдоль рядов, уставленных красивыми блестящими машинами, отказавшись от услуг навязчивого менеджера; у меня глаза разбегались, и я всё никак не могла сделать выбор. Ладдок вернулся к неприятному для меня разговору.

— Слушай, бросила бы ты его к чёрту! — неожиданно сказал он.

— Что? — я поняла, что он опять завёл речь о Вадиме.

— Чую, гнилой он человек, зря ты с ним время теряешь. С тобой что-то произошло за очень короткое время. Ты совсем не та, что раньше. Словно себе не принадлежишь. Почему ты так сильно злишься, когда речь заходит о нём? Здесь что-то не так, однозначно.

— Послушай, я ценю твоё хорошее отношение, но, пожалуйста, не лезь не в своё дело, — попросила я, изо всех сил стараясь сдержаться и не наговорить ему грубостей.

— О, кей, — поднял он руки, изображая капитуляцию. — Как скажешь, только потом не жалуйся, что тебя не предупреждали.

— Я не понимаю… а тебе-то что за забота? — цинично поинтересовалась я.

— Извини, но ты выглядишь нездоровой, твой взгляд напоминает о зомби… И если бы я не знал, что у тебя есть защита, то поклялся бы, что тебя приворожили, и причём сделали это намеренно.

— Чушь какая-то!

— Клёвая тачка, бери — не пожалеешь, — сменил он тему, потрогав небольшую серебристую «тойоту».

— И мне тоже нравится! — я почти перестала злиться, переключив своё внимание на машину.

— Как насчёт тест-драйва?

— Знаешь, мне кажется это слишком дорого. Пойдём, лучше посмотрим подержанные, — я трусливо сделала движение, чтобы пройти в соседний зал.

Он схватил меня за руку и вернул обратно.

— Это, — показал он на серебристую машину, — недорого.

— У меня уйдёт половина всех моих денег…

— Деньги — ничто. Сегодня уйдут, завтра придут.

— Мы берём эту машину, — сообщил он подошедшему менеджеру.

Договор оформили быстро, и через полчаса моё приобретение уже стояло перед входом в автосалон с ключами и заведённым двигателем, ожидая меня. Я с некоторой опаской приблизилась к отполированной до блеска машине.

— Как ты её назовешь? — спросил Ладдок.

— Кого?

— Свою новую подружку, — ласково погладил он «тойоту».

— Хм… А что, твой мотоцикл тоже как-то зовут?

— Конечно. Его зовут Бенедикт Шестнадцатый.

— Как римского папу? Почему? — невольно улыбнулась я.

— Не знаю… — пожал он плечами, задумчиво смотря вдаль. — Просто так. А это, держи, тебе в подарок, — он протянул мне небольшую коробку. — Я купил в салоне.

— Что это?

— Навигатор на первое время, чтобы ты не заблудилась. Ну что? Садись за руль — и погнали?

Мы покатались немного наперегонки, выехав на загородное шоссе. Купленная машина оказалась высший класс. Без единого изъяна.

— Пожалуй, я назову её «Молния», — решила я. — Как ты считаешь? Такая же быстрая и яркая.

— Супер, — сказал Ладдок. — Оказывается, твоя машина — «девочка», как и ты.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила я его. — Если бы не ты, то я бы так сама никогда и не решилась. Даже и не знаю, чем я могу тебя отблагодарить.

— Да ладно… — произнёс он, довольный своим великодушием и моими словами. — Обращайся в любое время. И ещё… Если этот хмырь… Короче, если вдруг кто-то тебя посмеет обидеть или хотя бы тронуть пальцем, ты только свистни — и я уже тут.

— Хорошо… — улыбнувшись, пообещала я.

Мы попрощались, оба оставшись в отличном расположении духа.

— У тебя что, завёлся богатый покровитель? — мрачно спросил Вадим вечером, разглядывая «Молнию», сверкающую во дворе дома новеньким блеском. Моё прекрасное настроение вмиг улетучилось, уступив место тихой тоске и тревоге.

— Нет, я купила её в кредит…

— Ясно. Как говорится: вопросов больше не имею!

— Тебе не нравится?

— Да ничо так… — безразличным тоном ответил он.

— Послушай… Скажи, я сделала что-то неправильно?

Он не ответил, молча пожав плечами, но лицо его выражало крайнюю степень неодобрения.

— Ты можешь пользоваться ей в любое время, когда захочешь, — предложила я.

— Нет, спасибо, мне не нужна благотворительность. Ты, кстати, ужин приготовила? А то я ужасно проголодался. Да, и вот ещё что… Сегодня я, скорее всего, не буду ночевать. Мать просила собрать стеллажи: отцу, как всегда, недосуг…

Мне показалось, он завидует мне, но пытается скрыть это за циничным безразличием. Наверное, мне стоит быть в чём-то скромнее, чтобы не задевать его самолюбия. Ну почему я всегда думаю о том, чтобы не сделать чего-нибудь, что ему не понравится, — и всё равно делаю всё не так? Что бы я ни сделала, всё подвергается критике. Как же я устала от этого…

Этой ночью, под субботу, мне приснился необычный сон. Будто я иду одна по джунглям, а вокруг растут какие-то тропические растения. Тепло, даже жарко. Замечательная погода. И у меня отличное настроение. Я вижу Вадима: вот он выглядывает из-за дерева и улыбается мне. Обрадовавшись, я пошла к нему, но в этот момент из зарослей стали выпрыгивать какие-то дикие животные, вроде ягуаров, пантер или небольших тигров, — и все они были ужасно голодные и злые. Они прыгали мне на спину и кусали сзади, раздирая по кусочку, буквально сдирая с меня кожу! Моя кровь заливала траву; корчась и крича от страшной боли, я стала звать на помощь Вадима. Он какое-то время молча смотрел — я увидела страх у него в глазах, — а потом повернулся и убежал. Убежал! Он скрылся в кустах! Неожиданно из-за деревьев вышел Бальдерик Рэй. «Достаточно!» — гневно сказал он, поднимая руку с кнутом, — и звери разбежались…

Я подъехала к Центру Магии на своей «Молнии» и, игнорируя всякую осторожность, поставила её прямо во дворе перед входом.

— Здесь есть библиотека? — спросила я Шику, ни на что не надеясь.

— Пятьсот двадцать девятая комната в левом крыле пятого этажа, — ответила она, не отрываясь от вышивки. Скажите-ка лучше: чего здесь нет в этом волшебном здании!

В библиотеке сидела библиотекарь — приятная худощавая женщина лет 40–45 с огромной копной кудрявых рыжих волос, перехваченных обручем. Странно, что я раньше её никогда не видела, а может быть, просто не замечала.

— Ух ты! Сколько же здесь книг! — поразилась я, не в силах охватить взглядом пространство, которое занимали бесчисленные книжные шкафы, уходящие ввысь и теряющиеся где-то там… (и где всё только это помещается!), пытаясь прикинуть его границы, сопоставив с размерами здания, — что оказалось занятием безнадёжным, и, как всегда, вызвавшим в мозгу ощущение полного абсурда.

— Этой библиотеке более трёхсот лет, — сдержанно объяснила библиотекарша.

— Мне надо всё о приворотах, — сразу перешла я к делу.

— Вам, девчонкам, только бы поворожить, — сказала она, посмотрев на меня с некоторым осуждением. — Но учти: всё, что написано в подобных книгах, представлено исключительно для познавательного ознакомления — и полученные знания ни в коем случае нельзя использовать на практике.

— Я не собираюсь никого привораживать, — заверила её я. — Просто мне надо кое-что выяснить.

Она принесла большую книгу в прошнурованном переплёте: старинную, пожелтевшую от времени, написанную вручную пером, но тем не менее удивительным образом сохранившуюся в очень хорошем состоянии.

— В соседней комнате есть столы и стулья — можешь посидеть там, — предложила мне библиотекарша.

Весь вечер я провела за чтением книги. И вот, что я узнала:

«Приворот, совершённый на женщину. Чаще всего для успешного совершения оного может служить самое простое навязывание образа во сне; данное возможно также выполнить через гипнотическое внушение, — таким образом имеет место подселение инкубуса, осуществляющего возбуждение любовной страсти и эмоциональной зависимости, поддерживающего постоянное возникновение и укоренение ассоциаций чувства радости и счастья с объектом, к которому производится привязка. Наиболее распространённые признаки и предвестники: частое появление одного и того же образа во сне, приятные ощущения эйфории, связанные с возможностью видеть объект; при попытке разлучить приворожённую с объектом — возникновение у последней сильного страха, а также неконтролируемая злость, вплоть до приступов истерии, сменяющихся полной апатией, нередко появление физических болей и прочих необъяснимых недомоганий. Исход приворота: избавление от безвременного приворота самостоятельно или при помощи магического вмешательства возможно только при очень сильной воле жертвы, или, если в силу её большого эгоизма и эгоцентризма чрезмерно ощутимо нарушаются комфортные для неё условия; в крайнем случае это всегда происходит естественным образом через смерть навязанного объекта. Временный приворот, как правило, теряет свою силу через двенадцать или девять месяцев, но иногда бывает более длительным — до семи — девяти лет, но не более…»

Подмена образов, параллельная реальность…

Если это действительно так, то очень жаль, что нет во мне такой силы, чтобы разрушить злые чары, а в магию я не верю… На мгновение я попыталась усилием воли избавиться от образа Вадима, но тут же снова увидела его глаза — такие добрые и манящие, как тогда, когда мы только познакомились — и сразу всплыли приятные воспоминания-ощущения: мы резвимся как дети, бегая друг за другом по парку и играя в снежки. Нам так было хорошо… Нет, я не могу, не могу… Слеза скатилась и упала на страницы, потом ещё одна.

Прерывисто вздохнув, я захлопнула книгу и сидела над ней, прикрыв уставшие глаза.

— Закрывать дверь? — спросила женщина-библиотекарь, одетая в плащ, собираясь уходить.

— Нет. Я уже всё…

На следующий день, гуляя по городу, я увидела, кого совсем не ожидала. Аньку Даниленко… Мою подругу из Велижа. Всегда весёлая и живая, сейчас она выглядела как потухшая свеча.

— Аня? — не поверила я своим глазам.

— Майя, ты? — меня она тоже узнала не сразу.

— Какими судьбами?

— А я вот… — я сначала не заметила, что она стоит с большой сумкой на колёсиках, а в руке — всякая ерунда, которую обычно продают в электричках.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Работаю…

— Ты…

— Жить негде…

— Можешь пожить пока у меня… — неожиданно предложила я.

— Я не одна, у меня ребёнок… Ванька, — ему уже год и восемь месяцев.

— То есть… Как ребёнок? Ванька? Ха-ха-ха! Когда ж ты успела?

— Вот как ты уехала, так и успела. Помнишь ту дискотеку, на которой морды двоим парням набили? Я тогда уже была на четвёртом месяце, потом мы с тобой долго не виделись и я скрывала своё положение. А когда живот уже стало видно, мать погнала меня из дома… На жизнь как-то надо зарабатывать, и вот — я здесь… Кручусь, как могу. Но просвета что-то не видать…

— А где сейчас находится твой ребёнок?

— У девушки одной, молдаванки, — она на рынке солёными огурцами торгует ну и квашеным, соленьем всяким… Мы вместе угол снимаем. У неё тоже своих двое, так мы по очереди — то я за её, то она за моим — присматриваем.

— Дай-ка подумать… — соображала я. — Значит так. Сейчас же едем за твоими пожитками, забираем ребёнка, и ты перебираешься ко мне.

— Куда это — к тебе? — изумилась она.

— Я здесь недалеко, на Обручева, снимаю «двушку» со всеми удобствами; думаю, вам там с малышом гораздо больше понравится, чем в общаге. Пойдём? Вон моя машина.

— Твоя машина? Слушай, я чего-то не понимаю… Как тебе так быстро удалось встать на ноги? — она разглядывала мою «Молнию», будто это был «феррари».

— Сама не знаю. В этом мире так много непонятного…

В тот же день она переехала ко мне вместе со своим сыном. Я отдала им одну из комнат.

Если можешь сделать доброе дело, сделай его, а нет — пройди мимо, будто ничего не заметил. Но пройти мимо Аниной нужды я не смогла…

* * *

Сегодня я с частью группы была на вскрытии в морге, и по неосторожности едва не выдала себя с потрохами. Вадим, как всегда, прогуливал: я его не видела уже почти неделю, а на звонки он не отвечал.

Пришёл Валентин Петрович Олежко. Сейчас он чем-то походил на мясника — наверное, клеёнчатым оранжевым фартуком, надетым поверх халата. Он запустил нас в прозекторскую, где на столе, накрытое простынёй, уже лежало тело умершего, которое нам предстояло изучать. В этот момент произошёл небольшой инцидент. Одному из студентов внезапно стало плохо.

— Я не могу. Можно я… — смертельно бледнея, пробормотал он, отступая к двери.

— Так, Антонов, стоять! — крикнул «Кощей».

Но было поздно. Раздался глухой стук. Виталий Антонов упал в глубокий обморок. Валентин Петрович что-то раздражённо буркнул себе под нос: мне показалось, он грязно выругался.

— Отнесите это тело в коридор на диван, и продолжим, — равнодушно сказал он ребятам. Те, подхватили за руки и за ноги своего впечатлительного товарища и вынесли его вон.

— Итак, сейчас мы должны выяснить причину безвременной кончины этого замечательного человека, — радостно объявил Олежко, подходя к столу и довольно потирая руки.

— Гипертермия… — вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык. «Кощей» посмотрел на меня как на государственного преступника.

— Что ты сказала?

Одним рывком он сорвал с покойника простыню.

Ребята, стоящие вокруг стола, отпрянули назад с возгласами ужаса, увидев сильно обезображенное тело, почти целиком покрытое багровыми ожогами.

— Это же совсем не тот труп! — гневно закричал Валентин Петрович. — Зачем вы подсунули нам этого варёного?

— Извините, ошибочка вышла. Сейчас заменим, — виновато сказал появившийся в дверях санитар.

Когда я вышла из больницы и направлялась к автобусной остановке, меня окликнула Настя Лапина, девочка из моей группы — малообщительная тихоня и отличница.

— Слушай, — сказала она, поравнявшись со мной. — Как ты догадалась, что труп, то есть… умерший был обожжён?

— Просто интуиция… Хотя, скорее, совпадение, — ответила я, но Настю такое объяснение не удовлетворило.

— Ну да, конечно, — произнесла она, недоверчиво сузив глаза. — Так же, как и банка с соляной кислотой, которая сама летала по воздуху.

— Ты фантазёрка. Выдумаешь тоже… — усмехнулась я и, желая избавиться от её компании, ускорила шаг.

Ещё на первом курсе я стала свидетельницей, как худенькая девушка-лаборантка, спускаясь по лестнице и держа в руках тяжёлый ящик с химическими реактивами, неожиданно покачнулась и потеряла равновесие: одна из банок с концентрированной соляной кислотой сорвалась с подноса и, перелетев через перила, стала падать вниз. Я успела «подхватить» её взглядом и вернула на место, к удивлению и огромному облегчению бедной лаборантки. Если бы я этого не сделала, то она упала бы прямо на головы стоящих внизу студентов. Тогда я решила, что никто не заметил этого странного эпизода, но, как теперь выяснилось: скрытная, похожая на лисичку Настя оказалась гораздо наблюдательнее остальных.

За шумом пылесоса я не услышала, как Вадим открыл дверь своим ключом и вошёл в квартиру. И первое, что он увидел: куча игрушек, разбросанная на паласе по всему коридору, и ребёнок, ползающий среди них, а также полная маленькая фигура Анны в тренировочном костюме, стоящая на табурете в ванной и развешивающая детские вещички.

— Кто эта женщина и чей это ребёнок? — громко поинтересовался Вадим, совершенно не заботясь о том, что Аня может его услышать.

— Я сейчас тебе всё объясню… пойдём в комнату, — взяла я его за рукав.

— Что ты мне объяснишь? — зло спросил он, не двигаясь с места и выдёргивая руку.

— Это моя подруга из Велижа…

— Ах, из Велижа! Слушай, ты что сюда всех бродяг будешь собирать, а? Почему ты не посоветовалась со мной?

Наверное, мне следовало напомнить ему, что он всё-таки на моей территории, и я сама могу решать, кому на ней находиться, но вместо этого я повела себя в точности так же, как Анька тогда в Велиже, когда мы были на дискотеке в ДК. Я стала извиняться, что-то объяснять… Как будто я — это не я.

— Мы, наверное, вам мешаем, Май… — услышала я голос Ани. Она растерянно стояла на пороге моей комнаты; её сын, держа в руках плюшевого мишутку, робко жался позади матери.

— Нет… нет… — нахмурилась я.

Мы всё равно поругались.

Я услышала, как жалобно запищала игрушка, на которую Вадим наступил в коридоре.

— Чёрт побери!!! — выругался он на весь дом и ушёл, изо всех сил хлопнув входной дверью.

Расстроенная Аня пыталась утешить меня; не сдержавшись, я сказала ей грубость. Поведение Вадима сильно выбило меня из колеи, но я всё ещё надеялась, что он вернётся и всё наладится само собой. Я и предположить не могла, что может возникнуть подобная нелепая и сложная ситуация.

Между нами окончательно пробежала чёрная кошка. Я звонила ему, но он не отвечал и не перезванивал.

Проснувшись следующим утром, я обнаружила, что все вещи Анны и её сына исчезли, постель и полотенца постираны, выглажены и сложены на кровати в аккуратную стопку. Она оставила записку, в которой благодарила меня за помощь и извинялась из-за того, что стала причиной моего разлада с любимым человеком.

Я схватила было мобильный, но, сжав его в руке, со злостью швырнула об стену. Я долго плакала, но потом слёзы кончились. Всё! Меня это достало! Хватит без конца наступать на горло собственной гордости и терпеть его эгоистичные выходки! Я посмотрела на себя в зеркало и, увидев свой затравленный взгляд, чёрные синяки под глазами, запустила пальцы в давно немытые волосы. Я снова почувствовала обессиливающий страх и боль в груди, словно я была полной развалиной или больной старухой. Внезапно мои глаза «включились», и в одно мгновение я разрушила зеркало.

Он явился через два дня поздно вечером. Был навеселе. Рубашка навыпуск и куртка в грязи: наверное, упал по дороге и валялся в луже.

— Тсс… Не стоит, — сказал Вадим, поднеся палец к губам, хотя я молчала. — Бухло есть?

Я отрицательно покачала головой.

Он прошёл на кухню и открыл холодильник. Достав оттуда валокордин, вылил в кружку всё его содержимое и, не разбавляя водой, выпил.

— Я уже давно хотел тебе сказать, но почему-то всё не решался… — начал он.

— А сейчас, стало быть, решился?

— Не передёргивай! Я начну снова… Меня не покидает мысль, что ты ведьма, что ли, какая-то или… В общем, не знаю, кто ты, но ты точно не человек, — он с сожалением посмотрел в пустой стакан.

— Ты пьян…

— Знаешь, что! Да я выпил. Но я хотел тебе сказать… Короче… Кажется, я тебя боюсь, — произнёс он шёпотом и захохотал, как ненормальный.

— Почему? — горько спросила я. — Зачем?

— Мне слишком трудно всё это объяснить, но вот просто есть такое чувство… Понимаешь, ты мне кажешься не совсем нормальной, даже какой-то опасной.

— Что? Я ещё никого не убила, к твоему сведению…

— Да я не об этом…

— А о чём?

— Мне кажется, что ты постоянно контролируешь меня, вмешиваешься в моё личное пространство и даже пытаешься управлять моим мозгом, а я этого не люблю, ясно тебе?

— Разве это может быть правдой? — воскликнула я, с ужасом подумав: а вдруг это действительно правда?

— Конечно, правда. Иначе, откуда у меня это странное ощущение… В общем… Однажды я проследил за тобой, хоть ты и говорила, что ходишь на какую-то работу, но тогда я увидел…

— И что же ты увидел? — напряглась я.

— Как ты вошла в тот дом.

— А дальше?

— Я тоже вошёл в него. Но никого не увидел. И тебя там не было. Только одни развалины.

Я потрясённо помотала головой.

— Этого не может быть…

— Вот и я тоже говорю. Если так пойдёт дальше, то даже боюсь представить, что ты ещё начнешь вытворять.

— Ты слишком много выпил. Может быть, поговорим, когда ты протрезвеешь? Я не гоню тебя, можешь переночевать здесь: теперь свободных комнат две, Анюта ушла, благодаря твоим стараниям.

— Тю-тю-тю! Чего захотела. Нет уж, лучше я пойду под крылышко к моей маменьке. Она меня согреет и спасёт от всех бед, — цинично заявил он.

— Как хочешь… — устало ответила я.

— Вот. И я тоже считаю, что нам будет лучше побыть пока отдельно друг от друга, — заплетающимся языком сказал он. — На время расстанемся, чтобы разобраться в своих отношениях. Ну вот. Я долго думал, как тебе всё это преподнести, — и вроде что-то получилось. Ну всё, я пошёл. Гуд бай!

Господи! Неужели он так сильно напился только для того, чтобы мне это сказать!

Хлопнула входная дверь. Я ничего не чувствовала, словно у меня выбили землю из-под ног.

Какие безжалостные и злые силы так жестоко играют нашими душами?

Ничего не осталось от того Вадима, с которым я познакомилась девять месяцев назад и который являлся мне ранее во снах. И куда подевалось всё то волшебство, которым были пронизаны наши отношения в самом начале? Словно злой дух завладел его телом, перед этим сожрав прежнюю прекрасную сущность, оставив только пустую оболочку, лишённую всех добрых человеческих чувств.

Подкрался октябрь, как и сентябрь пролетел незамеченным. Листья осыпались, и деревья стояли совсем голые.

Я забросила институт. Впереди была защита курсовой по внутренним болезням. У меня не было написано ни строчки.

Может быть, мне стоит обратиться со своей проблемой за помощью к Магам? Или рассказать Мэги Ра о том, что тяготит меня. Возможно, он там что-то увидит на своём «астральном экране» и подскажет мне пути выхода из замкнутого круга? Я чувствовала сильную безысходность и полное бессилие. Депрессия поглотила меня целиком; с каждым днём я ощущала, как невидимая петля всё больше и больше сжимается на моём горле. Я почти этому не сопротивлялась…

 

Глава пятнадцатая ТАНЕЦ СМЕРТИ

— Завтра приезжает Бальдерик Рэй, — сообщила Велеста, выглядывая из-под кипы бумаг.

Я не поняла, тронуло меня это сообщение или нет. Неужели все всегда должны прыгать от радости из-за того, что приезжает Бальдерик Рэй?

— И что из этого следует? — безучастно спросила я.

— Вижу, тебя это не слишком радует.

— Хм… Я-то думала, он года на три года уехал. А ещё даже и полгода не прошло.

— Обстоятельства поменялись.

— Даже не буду спрашивать — какие, — потому что меня это вряд ли интересует.

— Он всё ещё не женат, — многозначительно заметила она.

— Это его право.

— Так, значит, не поедешь встречать?

— Конечно нет, — презрительно хмыкнула я. — Думаю, и без меня желающих будет предостаточно. Ладно, пока. Мне ещё нужно писать курсовик…

— Слушай, — остановила она меня. — Ты всё время какая-то дёрганная, измученная, и лица на тебе нет. Не хочешь рассказать, что случилось? — в её чёрных бездонных глазах отражалось участие.

— Ничего, — грубо ответила я. — Просто осенний авитаминоз.

На следующий день я увидела Б.Р. издалека. Я как раз собиралась выезжать с соседней улицы, где всегда оставляла свою «Молнию», когда он заехал в тот же переулок. Проехав мимо и не заметив меня, он припарковал «кадиллак» на свободное место — метрах в двадцати впереди — и вышел из машины.

Он выглядел чуть взрослее, чем раньше, и, как всегда, был внешне безупречен, но что-то в нём изменилось. В «Дубовой роще» снова состоялся вечер встреч, но я не пошла на него, сославшись на усталость и неважное самочувствие.

Я всё-таки собралась с силами и приехала на занятия в институт ко второй паре.

— Привет, ты чего это загуляла? Две недели тебя не было. Или болела? — обрушила на меня град вопросов Наташка Бельская, догнав меня в коридоре.

— Дела были, проблемы… — нехотя объяснила я ей.

— Угу… Написала курсовик?

— Да, написала.

— Не покажешь? У меня вроде похожая тема.

— Ладно, только не списывай всё «под копирку», о, кей? — попросила её я и полезла в сумку, чтобы достать папку со своей работой.

— Да уж… Дрянь эта Лариска. Бывают же такие штучки… — неожиданно произнесла Бельская.

— Какая ещё Лариска? — не поняла я, перестав рыться в сумке.

— Ну Метелева, с третьего курса. Та ещё шлюха. Да все с ней уже переспали, включая преподов.

Я смутно припомнила эту девушку. Лариса Метелева — дочь богатенького папочки, владельца частной клиники пластической хирургии.

— Ну и что?

— Кажется, тебя это совсем не волнует? — удивилась Бельская.

— А почему меня должно это волновать? И вообще, какое мне до неё дело? Она уже взрослая девочка.

— Ну как же… Она ведь залетела. Все знают.

— Залетела и залетела. Что в этом такого. Обычная ситуация для половозрелых девушек, которые спят с мужчинами, пренебрегая средствами контрацепции. В конце концов, это её проблема.

— Ну как… Говорят же, что ребёнок у неё будет от Погодина. И они вроде как поженятся. Правда, она уже на восьмом месяце, — значит с пузом под венец пойдёт.

— Что?!

У меня подкосились ноги, и я услышала шум в голове. Вадим и та девушка… Они действительно иногда разговаривали, но я не придавала этому серьёзного значения. А потом она куда-то пропала. С начала учебного года я её не видела.

— Господи, ты так побледнела… Ой, ну извини… Я думала, ты знаешь… Блин, какая же я дура! Но ведь все же знают! Эй! А курсовик-то дашь мне свой? — вдогонку крикнула мне Наташка, когда я уже неслась по коридору.

Я забежала в туалет. Меня чуть не вырвало. Холодная струя воды ударила мне в лицо.

Трясущимися мокрыми руками я набрала его телефон. Он ответил после третьего гудка. Ни здрасьте, ни привет…

— Что хотела? — грубо спросил Вадим сонным голосом.

— Нам нужно поговорить… Срочно.

— О чём? Разве мы с тобой ещё не все обсудили?

— Нет, не всё.

Неожиданно он быстро согласился.

— Хорошо. Называй время и место, — сухо сказал он.

— Значит, ты и Лариса? — спросила я, едва он вошёл в кафе и раздражённо уселся напротив меня. Вид у него был ничуть не лучше, чем у меня: неряшливо растрёпанные волосы и какой-то блуждающий болезненный взгляд.

— Должна же ты была когда-нибудь узнать… — не стал отпираться он.

— Верно. Но почему бы тебе не сказать мне об этом с самого начала, вместо того чтобы выдумывать нелепые поводы для расставания.

— Ну вот теперь ты всё знаешь. И слава богу, — сказал он, зевая, словно ему было невыносимо скучно.

— И как давно?

— Давно — что?

— Не прикидывайся идиотом! Как давно у тебя с ней? Я слышала, она ждёт от тебя ребёнка.

— Ну, допустим, восемь месяцев.

— Восемь месяцев! — в ужасе воскликнула я. — Значит, получается, что в то время, как ты был со мной, ты встречался ещё и с ней? А я пребывала в счастливом неведении? Замечательно! А она знала обо мне?

— Какая тебе разница? Ну, допустим, знала. И что с того? По-твоему, я подонок? Ну-ну… Можешь так считать, если тебе от этого будет легче. В данной ситуации это уже ровным счётом ничего не изменит.

— Боже… Мне трудно поверить в то, что это происходит со мной. Это просто какой-то дурной сон… — я сжала пальцами виски.

— Трудно поверить во что?

— В то, что ты мог так быстро измениться.

— Послушай, — презрительно хмыкнул он. — К чему весь этот нудный разговор?

— Я хотела прояснить наши отношения…

— Какие ещё отношения? Очнись, дорогая! Наши с тобой отношения давно закончились. Мы с тобой расстались уже почти месяц назад, и я думал, что ты всё сама поняла, но, похоже, переоценил твои умственные способности.

— Так это было расставание? Ты же сказал, что на время…

— Ушам своим не могу поверить! Неужели ты всерьёз ожидала, что я вернусь? Да я специально так сказал. Ты что, совсем наивная или тупая?

Я не могла произнести ни слова, лишь молча смотрела на него, пытаясь понять, что происходит. Если раньше я чувствовала, что мой замок из песка дал серьёзную трещину, то теперь он неумолимо рушился и рассыпался в песок — и вместе с его падающими стенами рушилась вся моя жизнь.

— Ну что ты так смотришь, словно сейчас кровь прольётся? Пойми же, наконец: ты мне не нужна! Ты что, совсем не въезжаешь? Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ и НИКОГДА не любил! Между нами всё давно кончено.

— Не любил меня? А её?

— Какая к чёрту разница! Может, я вообще не способен никого любить. У парней устроено всё иначе, чем у девчонок. И не моя вина в том, что ты что-то там себе нафантазировала в своей головке. Если мы с тобой и спали, то это ещё ничего не значит. Ты красивая, привлекательная — не спорю. Мне с тобой было хорошо, но не более… Всё проходит, и это тоже прошло. Я прекрасно понимаю, что тебе нужен муж, чтобы зацепиться в столице, но если тебя это утешит, то моя мать всё равно никогда не прописала бы тебя и…

Я почувствовала, как в сердце вонзилось ледяное остриё. Мои пальцы сжали стакан с водой. Мне захотелось ударить его. Разбить ему лицо до крови. «Главное, без глупостей», — твердила я себе и, зажмурившись, чтобы не позволить своим глазам совершить непоправимое, выплеснула воду из стакана ему в лицо.

— Я никогда… никогда не смогу это простить, — тихо произнесла я, не открывая глаз. — То, что ты сейчас сказал… Зря ты это сказал…

Я вскочила и выбежала из кафе, едва не сбив двух входящих в него девушек, одна из которых была Омелла Чи.

— Эй! — крикнула она мне вслед, но я уже неслась к своей машине; по моему лицу градом катились слёзы.

Я уехала за город в какой-то лес и, зайдя поглубже, принялась орать во весь голос, пытаясь выгнать из себя демонов мести. Потом в полном изнеможении опустилась на землю и просидела так, сжавшись в комок, пока не начало темнеть.

Ещё стоя за дверью, доставая ключи, я услышала, как в квартире разрывается телефон. Длинные гудки — междугородка… Влетев в тёмную квартиру, я на ощупь нашла телефон и сняла трубку.

— Майя, ты меня не узнаёшь? Я Людмила, медсестра. Я ухаживала за твоей бабушкой последние два месяца.

— Бабушка заболела?

— Слушай… Я не знаю, как и сказать… Ты присядь, если стоишь…

— Зачем? Что случилось?! — разволновалась я.

— Анна Михайловна сильно болела последние полгода, ты не приезжала, хотя она очень ждала тебя.

— Болела? Бабушка болела? Она ничего мне не говорила про болезнь… А почему вы говорите в прошедшем времени? — спохватилась я. — Что с бабушкой? Неужели… Ну, говорите же!

— Да… Это случилось сегодня рано утром, я всё никак не решалась тебе позвонить, но больше некому.

Я снова почувствовала, как в сердце повернулся острый осколок.

— Я же только три дня назад с ней разговаривала… Этого не может быть… — я затряслась от беззвучных рыданий.

— Последние два месяца она была на обезболивающих.

— Не может быть… — как заведённая, бормотала я, отказываясь верить в случившееся. — Я сейчас соберусь, приеду с первой же электричкой… — мои ноги ослабли, язык заплетался.

— Послушай… Лучше не стоит, — сказала Людмила. — Я сама организую похороны. Единственное — если можешь, вышли денег.

— Нет, я приеду! — с отчаянием повторила я.

Я попыталась заплакать, но у меня не получилось. Боль душила меня, но слёзы не шли.

Беда никогда не приходит одна… Пришло две, жди третьей — это аксиома.

Я, как робот, собирала вещи. Чёрная блузка, чёрная юбка, платок… В полной прострации я села в кресло прямо на телевизионный пульт, и телевизор, словно специально, включился на мрачном эпизоде какого-то музыкального видеоклипа. «Ты никому не нужна. Тебя никто не любит. Твой любимый умер…» — ответил жестокий голос девушке из телефонной трубки. Я выключила телевизор и ещё долго сидела в темноте с закрытыми глазами.

Из-за Вадима и своей безумной любви к нему, я совсем потеряла счёт времени. Я ни разу за всё лето не навестила бабушку. Узнай я раньше о её плохом состоянии, сейчас она, возможно, была бы жива.

Мой взгляд нечаянно упал на зеркало трюмо, и я содрогнулась: мне показалось, что вместо моего отражения в нём появилось лицо Лауры, — она по-волчьи улыбнулась, обнажив длинные острые клыки.

С трудом добредя до кровати, я упала на неё без сил и тут же провалилась в тяжёлый сон, оказавшийся очередным воспоминанием.

Это случилось, когда мне было четыре года. Чёрные тучи, собравшись воедино и погрузив небо во мглу, кружили над городом. В тот день, словно небесная кара, на головы людей обрушился настоящий электрический дождь. Тогда молниями были убиты 99 человек; многие из тех, кто находился на полях под открытым небом, погибли мгновенной смертью. И я тоже была среди них. На моих глазах многовольтный разряд настиг бегущего старика, убив его на месте. Но кому-то повезло остаться в живых. Молнии словно выбирали себе жертв.

Огромный розовый шар появился из-за леса и стремительно стал снижаться, двигаясь по направлению ко мне, но неожиданно замедлил своё движение и остановился в нескольких метрах от меня.

Я стояла посреди поля и в ужасе глядела на огненный шар, который то приближался, то удалялся от меня, а потом застыл на одном месте.

— Стой! Не шевелись! — кричали мне прячущиеся в лесу люди. — Не беги!

От их криков мне стало ещё страшнее. Я заплакала и побежала вниз к реке. Я видела свои босые белые ноги, бегущие по траве, и чувствовала неумолимо надвигающийся жар за спиной. А потом ЭТО обрушилось на меня…

Я проснулась посреди ночи, тяжело дыша; волосы были мокрыми, пот градом катился по моему лицу.

Вот оно — то самое воспоминание, которое выпало из моей памяти на целых шестнадцать лет. Оно всё-таки сумело прорваться ко мне сквозь сон…

Почему же бабушка не рассказала мне об этом, хотя и упоминала однажды о необычном трагическом катаклизме, произошедшем в нашем городке? Или она что-то ещё от меня скрывала? Что-то неудобное, страшное, чего она стеснялась сказать, или боялась…

Выбежав на улицу, я села в машину и гнала по пустынным ночным улицам со скоростью 170 километров в час, заклиная: только бы сегодня было его дежурство… По дороге со всех рекламных растяжек и щитов мне без конца бросались в глаза странные депрессивные надписи, усиливающие чувство моей безысходности: «НА ГРАНИ», «СПАСЕНИЯ НЕТ», «НЕКУДА БЕЖАТЬ», «ТЫ ДОЛЖНА УМЕРЕТЬ…»

— Доброе утро. Два часа ночи, — хмуро заметил Певунов, с любопытством разглядывая мою пижаму под расстёгнутым плащом и шлёпанцы на босу ногу.

— Бессонница замучила. Есть что-нибудь… понадёжнее?

— А говорила, что не понадоблюсь… — самодовольно усмехнулся он.

— Ближе к делу, — оборвала его я.

— Сколько? — улыбка сошла с его губ.

— Три.

— Заходи. Есть у меня одно проверенное средство. Улетишь ровно через минуту.

Он куда-то ушёл и вернулся, держа на ладони три капсулы.

— Ты не понял.

— В смысле?

— Три. Три упаковки.

— Зачем тебе столько? — изумился он.

— Про запас, — я протянула ему убедительную пачку денег — и больше лишних вопросов у него не возникло.

— О, кей…

Внутри что-то оборвалось, — какая-то ниточка, связывавшая с жизнью. Смысл жизни был безвозвратно утерян. Ангел покинул несчастное дрожащее тело, бывшее когда-то человеком, и холодно взирал на него, стоя в стороне и ожидая печальной развязки.

Человек бежал к краю пропасти, моля, чтобы небо спасло его, но небо оставалось безмолвным…

Иногда любовь бывает такой подлой, предательской, что хочется разорвать её, растерзать в клочья, сжечь в адском огне, освободиться, словно от пут, мешающих жить и дышать. А если не получится, то…

Я отключила все телефоны.

Господи, я тебя ненавижу! За то, что ты предлагаешь мне подслащённую воду вместо терпкого вина; за то, что не даёшь мне того, что я у тебя прошу; за то, что сделал меня такой… Почему я должна довольствоваться этой нелепой, навязанной мне ролью, — быть несвободной, жалкой марионеткой в руках своей жестокой судьбы? Пришла пора положить этому конец…

«Кто я? КТО? — кричала я молча в пустоту. — ДЛЯ ЧЕГО ВСЁ ЭТО?»

Я сидела за столом, сжав руками голову. В голове была одна вата. Во мне нет больше ничего. Даже слёз нет. Все выплаканы.

Зачем мне ехать на похороны? Что это изменит? Я уже ничем не смогу помочь бабушке. Всё пропало…

Таблетки уже лежали на столе.

Господи! Какая же я дура! Как это получилось? И теперь всё так глупо закончится? Такой позорный и бесславный конец. Но выхода нет…

Сибилла Вейн — девушка из романа Оскара Уайльда, покончившая жизнь самоубийством из-за несчастной любви… Это просто какая-то насмешка. Зачем они мне дали её имя? Может быть, Маги уже тогда знали, что я закончу свою жизнь именно таким образом?

Я приняла ванну и надела шёлковую белую сорочку. Я хочу умереть красиво. Надо было ещё купить лилий и сделать из них венок на голову, чтобы тем, кто будет меня хоронить, не пришлось тратиться на цветы.

Трясущейся рукой я взяла горсть таблеток, едва не рассыпав их. Руки тряслись так, что я с трудом смогла положить в рот несколько капсул… Одна, две, три, четыре, пять…

Ещё чуть-чуть — и я сольюсь с вечностью, уйдёт из сердца всепоглощающая тоска, исчезнет изнуряющая боль, растворится, перемелется в жерновах Вселенной вместе со мной… Я больше не могу существовать в этом мире. Мне нет места в нём. Я слишком устала, чтобы продолжать бороться… Звезда горела адским огнём в моей груди.

Я снова глотнула таблеток и запила их водой из бутылки. Надеюсь, будет не очень больно…

Я села в кресло и включила телевизор — там показывали фигурное катание. Неожиданно, слёзы прорвались и потекли по щекам нескончаемыми солёными потоками.

Вначале ничего не происходило. Потом что-то сдвинулось и поплыло, комнату заволокло туманом, предметы двоились и троились в глазах, язык распух и стал тяжёлым, а в голову словно насыпали камней. Я попыталась встать, но мои ноги, став ужасно слабыми, едва слушались меня. Мне стало плохо, сработал инстинкт самосохранения, и, дойдя до ванной на подкашивающихся ногах, я рухнула на пол, чувствуя жгучую боль в руке и как по моему лбу потекло что-то горячее. В дверь кто-то настойчиво звонил, но я уже не могла доползти до неё.

Всё закружилось в быстром темпе. Всё быстрее и быстрее. Меня выбросило за какие-то пределы, ограничивающие моё сознание. Кувыркаясь, я полетела в глубокий чёрный колодец. Потом всё вдруг замедлилось, я обрела невесомость и, кажется, я наконец научилась летать. Стало почти легко. Я парила в кромешной темноте, ощущая непривычную лёгкость и свободу. Здесь так тихо и спокойно, но как-то слишком одиноко… Страшно… Неужели теперь так будет всегда? Вот эта вот пустота — и всё. Но ведь я же не этого хотела! Я рванулась обратно, наверх, но у меня ничего не вышло. С ужасом я поняла, что возврата отсюда НЕТ. И вдруг я услышала голос, зовущий меня откуда-то издалека. Мне показалось, что это был голос Бальдерика Рэя. Он кричал: «Вернись!» Что-то сдавило моё лицо, ледяная жидкость полилась мне в рот и заполнила мои лёгкие. Боже мой, я же сейчас захлебнусь! Я попыталась вырваться, но не смогла. Скорее бы всё кончилось! Боже, как это мучительно! Я увидела молнию, несущуюся прямо на меня, — она превратилась в огненный шар, который, приблизившись ко мне… вошёл внутрь меня.