– Ты чего это, дядек, – басил Вальгон, – столько верст на ручной каталке. С ума сдвинул, что ли? Считай, неделю в один конец ехать будешь. Ночевать как собрался, под кустом, или где? А погадить как? Сейчас ты с веревками управляешься. А на дороге кто тебе веревок развешает, Соловей-разбойник или Змей Горыныч? Ну ты даешь!

Удивлению и возмущению племянника не было конца. Вот уж не ожидал он, что дядя решится на такую авантюру. При этом Иван решительно отказывался от его помощи, хотя как он одолеет такой путь, трудно было себе представить. Хорошо, что хоть кое-какая асфальтовая лента до Дивеева имеется, а то в первом же овраге застрял бы. Но даже по хорошей дороге одолевать крутые подъемы ему будет не под силу.

– Все ерунда, Валек. Не тужи. Уеду и приеду целехонек. Надо, браток, понимаешь, надо.

Еще два дня Звонарь готовился к путешествию. Заточил узкий ручной бур, наделал рогаток из дубовых палок, нарезал веревок, выточил острые колья и собрал сухой паек. В конце проверил и смазал ходовую часть коляски, приторочил сзади цилиндрическое ведро и засунул в него всю снасть. Наконец, все было готово, и с первыми проблесками сентябрьского рассвета Иван начал свой путь в Дивеево. Ему предстояло сначала добраться по лесной дороге до шоссе, а потом преодолеть без малого шестьдесят километров. По трассе этой лишь иногда проходил колхозный транспорт, да изредка мелькали легковушки из соседних районных центров. Она была довольно безлюдной и пользовалась дурной репутацией.

Поначалу путешествие казалось нетрудным. Прохладный утренний воздух бодрил силы, тихо поскрипывали колеса каталки, которые Иван неспешно гнал натренированными руками. Местность здесь была довольно равнинной, без крутых перепадов, и он вручную вытягивал небольшие подъемы, встречавшиеся на пути. Остался за спиной родной Первомайск, и впереди теперь не было на добрый десяток километров ни одной деревни. Эта часть Нижегородской области когда-то славилась безбрежными лесами, которые, впрочем, уже заметно подгрызли леспромхозы и пожары. Сейчас сплошь и рядом встречались лесосеки и поля. К обеду путешественник одолел километров пятнадцать и, довольный собой, остановился подкрепиться. Всю его снедь составляло сало, вареная картошка, лук да черный хлеб. За спинкой коляски висела фляга с водой, от которой он мог через резиновую трубку утолить жажду.

Звонарь закусывал у обочины дороги, когда мимо промчалась серая «Волга» с горьковскими номерами. Проехав метров сто, машина остановилась, затем дала задний ход и подъехала к Ивану. Из нее вышли два молодых хлопца в спортивных костюмах, приблизились к инвалиду и стали его внимательно осматривать.

– Милостыней промышляешь, что ли? – спросил один из них.

– Нет, я по другому делу, мужики, – ответил Иван.

– Это по какому еще? Может, лесорубом работаешь? – спросил другой и оба засмеялись.

– Короче, если милостыню набашлял, то гони дорожный налог. Здесь все строго.

– Чего, чего, какой налог?

– Такой налог, урод. Мы здесь шишку держим, понял? У нас нищих вокруг Дивеева триста человек. И все налог платят. И ты будешь платить. А не будешь – столкнем тебя с твоим «Мерседесом» в овраг и будь здоров. Дошло?

– Мужики, я афганец, к Серафиму иду о здоровье просить.

– Слышь, урод, здесь таких афганцев – как грязи. Бабки гони!

– У меня нет денег!

Парни деловито обыскали его и нашли кошелек с тридцаткой, который он не догадался спрятать поглубже.

– А это что?

– Все, что есть. Пенсия афганская.

– Ну, ну, пой птичка. Значит так. Деньги мы твои забираем, как дорожный налог. А чтобы лучше нас запомнил, знак наш на тебе ставим.

Один из парней развернулся и с силой ударил Звонаря в глаз. Затем оба легко вскочили в машину и уехали. «Волга» скрылась за поворотом, а Иван сидел в каталке, скрипел зубами, и по лицу его текли слезы. Потом он поехал дальше. Сентябрьское небо стало быстро темнеть, наступили сумерки. Он расположился ночевать на полянке неподалеку от дороги. Просверлил буром несколько глубоких отверстий в земле, вставил в них рогатины, соорудил незамысловатую конструкцию из веревок и перекладин. Затем с помощью этой конструкции выбрался из коляски, приладился на поперечину, оправился. Теперь можно было действовать дальше. Из дорожного мешка появились надувной матрасик и закуска. Лежа на матрасике, он съел несколько картошин с салом, укрылся легким одеялком и уснул.

Проснувшись от сырого утреннего холода, Звонарь обрадовался. Все идет по плану! Он преодолел уже километров двадцать и ничего страшного с ним не случилось. А эти бандиты…Обидно, конечно, да ничего. Стерпится. Он позавтракал, собрал вещи, приторочил их на место, затем подтянулся на перекладине и уселся в коляску.

Поначалу асфальтовая лента бежала без остановок, и он преодолел одним махом около десяти километров. Потом пошли спуски и подъемы, которые становились чем дальше, тем круче. Наконец Иван съехал в глубокую балку и понял, что подняться из нее на обычной тяге, наверное, не сможет. Он начал с усилием проворачивать колеса, но ход их все замедлялся и замедлялся, и не поднявшись даже на четверть холма, он встал. Звонарь поставил коляску на тормоз, с трудом достал из-за спины бур, наклонился на сколько мог вперед и просверлил в земле первое отверстие. Затем вставил в него дубовую палку, накинул на нее веревочную петлю, снял каталку с тормоза и подтянул ее на метр. Снова поставил ее на тормоз и снова стал сверлить дыру. Когда к вечеру он подтянул коляску в последний раз и она оказалась на вершине подъема, позади оставалось больше полусотни отверстий. Он был измотан, но в душе его пело ликование: взял-таки высоту! Молодец Иван! Звонарь ночевал на холме, отъехав от дороги за кусты, и уже засыпая, заметил, что мимо снова промчалась знакомая «Волга». Уж не его ли ищут? Что делать, если снова найдут? Как ему вытерпеть унижение? Ведь он всегда был победителем. Будь он здоровым, эти скоты у него в ногах ползали бы! Но сейчас ввязаться в драку, значит, поставить на себе крест. Вдвоем они его одолеют. Так и не решив для себя ничего, Иван уснул крепким сном измотанного человека.

Они настигли его через день, ближе к Дивееву, когда он стал о них забывать. Снова та же «Волга» и те же парни с пустыми глазами.

– Ну что, урод, милостыни набашлял?

– А как же, мне и ведьмы, и лесные упыри подают. А больше здесь никого нету.

– А ну-ка покажи мошну, самокат долбаный.

Они снова обыскали его, но ничего не нашли.

– Слышь, пацан, мы так не играем. Каждый раз, когда мы проезжаем, ты должен сдавать налог. Понял?

– А если нечего сдавать, то что?

– То на хрена ты нам нужен, загрязнять окружающую среду? Тут и так одно говно вокруг. Мы тебя на удобрения переведем. Так что шансов у тебя больше нету. Скоро поселок будет с автобусной остановкой. Вот возле нее попасись и после нам результаты предъяви. Хорошо? А чтобы не забывал, мы тебе еще один фирменный знак ставим. Под другой глаз.

Звонаря снова ударили и искры посыпались в его мозгу. Бандиты уехали, а Иван понял, что больше не сможет терпеть их издевательств. Что там калика перехожий говорил про бесочеловеков? Господь ведь людей запрещает истреблять. А те, кто над инвалидами глумятся, разве люди? Звонарь посмотрел на свои натренированные непрестанным трудом руки. Его пальцы набрали силу металлических щипцов и ему ничего не стоило раскрошить человеку горло. «Нет, не по силам мне выносить эту мразь. Не такую я жизнь прожил, чтобы с ней мириться. Что будет, то и будет», – подумал он и покатил дальше.

Пятый день был самым трудным. Холм следовал за холмом, и Звонарь выбивался из сил, сверля десятки отверстий на каждом подъеме. Скорость его продвижения резко уменьшилась. Он одолел за день не более километра, а до Дивеева оставалось еще не менее пятнадцати. Однажды его взял на прицеп колхозный грузовик, но через пару километров ему надо было поворачивать к торфоразработке. Пришлось отцепиться.

Звонарь увидел знакомую «Волгу», когда лес закончился и он уже выезжал на открытое пространство. Узнав за стеклом веселые лица, вдруг сообразил: «Да не денег им надо, какие от меня деньги! Они над моей беспомощностью издеваются, бесов в себе тешат. Бесочеловеки!». Он остановился, поставил коляску на тормоз и, разминая пальцы, поджидал своих мучителей. А те, веселясь и вихляясь в предвкушении развлечения, с бутылками пива в руках подходили к нему, громогласно сообщая, что ждут башлей. Вся действующая часть его тела напряглась, превратившись в налитый силой клубок мускулов. Мысли Ивана остановились, он лишь чувствовал в себе нарастающую ярость, которая поднялась к горлу, стесняла дыхание и затемняла зрение. Если бы ему в голову вдруг пришел голос разума, он уже не услышал бы его. Чека, которая взрывает гранату, была выдернута и счет шел на мгновения. Первым к коляске приблизился тот, который дважды бил Ивана в лицо, видимо, специалист по «фирменным знакам». Будучи в игривом настроении, он хотел погладить дурашку-инвалида по голове, прежде чем убедиться, что у него пустая мошна. Второй остановился рядом, глотая пиво из горла бутылки.

– Ну что, урод, где наши денежки? – глумливо осведомился первый, наклоняясь к Ивану. Не глядя на него, Звонарь выбросил правую руку вбок, схватил бандита через нежную ткань спортивных брюк за мошонку и сжал свою железную клешню. Будто спелая слива разъехалась под его пальцами в бесформенный жидкий комок. Бандит истошно завизжал, изо рта его ударила струя жидкости и он стал оседать перед коляской, стремительно покрываясь синевой. Иван подхватил выпадавшую из его рук бутылку и точным броском расквасил лицо второму, который даже не успел понять, что происходит. Парень упал, схватившись за голову, и начал с воплями корчиться в траве. Звонарь снял коляску с тормоза и подъехал к нему поближе. Он знал, что первый подохнет от болевого шока. Но что делать с этим? В памяти его всплыл афганский мальчик, лицо генерала Гариева, стыд от того беспамятного озлобления. Но ведь сейчас совсем другое. Это не беззащитные люди, а бездушные твари. Если второго выродка оставить в живых, он сегодня же приведет новую шайку бесочеловеков, и его разорвут на части. Нет, надо принимать решение. Звонарь мгновение помедлил, затем вынул из-за спины бур, размахнулся и вонзил его в шейный позвонок бандита. «Пусть меня Бог накажет», – подумал он, засунул инструмент на место, с силой крутанул колеса коляски и поехал дальше.

Бог его не наказал. Совсем напротив. Тот колхозный водитель, который вез Ивана на прицепе, уже груженный торфом догнал его и дотащил до Дивеева оставшиеся километры. Это спасло Звонаря, потому что горьковская банда потеряла следы тех, кто завалил ее братков на лесной дороге.