Вспышка молнии осветила небо. Яростный громовой раскат прокатился по долине. Джинджер резко вскинула голову, и девушка едва не выпустила поводья из рук. Но О'Мелли схватил кулачок Тарин и крепко зажал в своей ладони. Лошадь успокоилась, покоряясь стальной воле мужчины.
— Надо убираться отсюда, пока нас не убило молнией, — хрипло бросил он. Вода заливала его лицо, капли висели на ресницах. Он пристально посмотрел на Тарин. — Вы подвезете меня? Вы же не хотите, чтобы я заболел пневмонией или утонул?
У Тарин не оставалось выбора. Не бросать же человека в грозу, под проливным дождем, за много миль от дома!
— Поехали, — пробормотала она, закрывая глаза, поскольку дождь хлестал ее по лицу.
— Сначала садитесь вы, — бесцеремонно проговорил мужчина. — Я сяду сзади.
«Даже спасибо не сказал», — с обидой отметила Тарин.
О'Мелли подсадил девушку, потом сам запрыгнул в седло и придвинулся к ней. Она попала в плен мужских рук. Они обхватили ее, они защищали ее со всех сторон. Это были истинно мужские руки!
Тарин закусила губу, с трудом сдерживая дрожь. Что с ней случилось? Почему она не контролирует себя? О'Мелли обнимает ее не ради собственного удовольствия. Он просто использует соседку, чтобы избежать долгого пути под сильным ливнем.
Джинджер мчалась крупной рысью из сада, к испаханной противопожарной просеке на краю леса. К счастью, ковер опавшей хвои не позволил дороге раскиснуть. Джинджер на большой скорости спускалась по склону. Однако у подножия начинался крутой подъем на следующий холм. Это было очень опасное место, которое требовало предельного внимания от людей и от лошади.
Несколько раз Джинджер оступалась и едва не падала. В такие моменты Тарин чувствовала, как напрягаются на ее талии руки мужчины, крепче сжимая ее. Тарин не знала, о ком беспокоится О'Мелли: о себе или о ней. Но каждый раз ее дыхание учащалось, а сердце выпрыгивало из груди.
После холма дорога раздваивалась: одна огибала темный лесистый склон и поворачивала к молочной ферме О'Мелли, другая тянулась прямо, через обширные владения Конвеев.
— Здесь нет вашей лошади! — крикнула Тарин.
— О, не волнуйтесь за Цезаря! — услышала она глубокий голос О'Мелли. — Этот конь как почтовый голубь. Наверняка давно уже дома, под крышей. Удачливый, дьявол!
Они опять ехали вверх по холму. Брызги воды и грязи летели из-под копыт Джинджер. Дождь немного утих, вдалеке все еще слышались раскаты грома.
Наконец показались ворота усадьбы, и лошадь остановилась.
— Я открою, — предложил О'Мелли, соскальзывая вниз.
Он унес с собой теплоту и комфорт, ощущение безопасности.
Пока Тарин ехала через открытые ворота, О'Мелли искоса наблюдал за ней, как будто думал, что девушка бросит его здесь и ему придется продолжить свой путь пешком. Плохо же он знает ее!
Не успела Тарин оглянуться, как О'Мелли закрыл ворота и взлетел на спину Джинджер.
Девушка злилась. Даже если она расшибется в лепешку, он не способен изменить свое мнение ни о ней, ни о Конвеях! Поскорее бы избавиться от него!
За пеленой дождя виднелся ее дом и надворные постройки, местами скрытые огромными кипарисами. Как ей хотелось туда! Спрятаться от дождя, переодеться в сухую одежду… Но ничего не поделаешь, сначала нужно позаботиться о соседе. Она повернула Джинджер, направляя ее к старому мосту через реку.
В конце концов, не обязательно довозить О'Мелли до самого дома, на вершину холма. Они подъедут поближе, и она ссадит его с лошади, повернется и уедет.
Тарин болезненно сглотнула. В глубине души она не знала, будет ли рада расставанию. Почему он вернулся? Может, теперь он обоснуется здесь навсегда? Тогда они станут соседями. Самыми близкими соседями.
А когда он лучше узнает ее, перестанет ли злиться на Конвеев? А его отец?
Тарин не пыталась говорить со спутником, полностью сосредоточившись на грязной, скользкой дороге. Джинджер с трудом продвигалась к старому мосту. Наконец они выбрались на поросший дубами берег. Тарин застонала:
— Мост…
Проливной дождь, видимо, сокрушил гнилые деревянные опоры, а река унесла их. Осталось только несколько столбов, беспорядочно торчащих в воде. В более тихую погоду спортивный человек мог перебраться на другой берег, перепрыгивая по ним, но сейчас подобная затея была немыслима.
— Что вы собираетесь делать? — Тарин намеренно не произнесла «мы». Проблема стоит перед О'Мелли, а не перед ней. Ему потребуется несколько часов, чтобы пешком добраться до переправы за лесом, и оттуда — на ферму.
— Если вы пригласите меня к себе домой, мисс Конвей, — холодно произнес мужчина, — и позволите позвонить, я попрошу отца приехать на машине и забрать меня.
— По такой погоде? Это невозможно! В такой темени ваш отец может потерять дорогу и заблудиться!
На мгновенье их взгляды встретились, и Тарин увидела, что его глаза сверкнули.
— Хорошо… Я подожду, пока дождь немного утихнет, — пошел он на компромисс. — Вы не откажетесь приютить меня на это время?
Тарин резко отвернулась, чтобы мужчина не заметил ее ужаса.
— Я сама отвезу вас, — крикнула она сквозь дождь. — На джипе. Он в гараже. Едем туда. — Тарин дернула за поводья и пришпорила лошадь.
— Отпадает! — прогрохотал голос О'Мелли. — Если опасно ехать отцу, опасно и вам.
— Я гораздо моложе вашего отца…
— Прекратите. Давайте сначала под крышу, а там посмотрим, что делать.
Второй раз сегодня у Тарин не оставалось выбора. О'Мелли прав: чем скорее они выберутся из-под этого паршивого дождя, тем лучше! Тарин чувствовала, как холод пробирает ее до костей.
Когда они въехали во двор, Тарин направила лошадь к большой двухэтажной сторожке с просторным чердаком — чем не комната для незваного гостя?
— Ну что, побежим к дому? — спросил О'Мелли, нарушая ее планы. — Вы должны снять мокрую одежду. Я останусь на веранде, если вы не желаете приглашать меня в дом.
«Вы должны снять мокрую одежду…» Тарин взглянула на мужчину. Что она ожидала увидеть? Откровенное желание во взгляде? Развратно поблескивающие глаза, поскольку его воображение успело нарисовать образ девушки без рубашки и джинсов? Однако Тарин увидела только участие.
— Конечно, — пробормотала она, — может, выпьете кофе, пока мы пережидаем дождь?
— Благодарю. Побежали? — крикнул он, и они ринулись к дому.
Тарин, поколебавшись, вставила ключ в дверь кухни.
— Хотите, я вынесу вам кофе? — спросила девушка неестественно ровным голосом. Как она может пригласить его в дом? С него ручьями стекает вода. И родители вряд ли обрадуются, когда узнают, что она приводила домой незнакомого мужчину, к тому же по фамилии О'Мелли.
— У вас наверняка имеется сушилка для одежды… — с надеждой произнес мужчина. — Не могу представить, будто у Конвеев чего-то нет, — закончил он с улыбкой.
Еще одна шпилька в адрес ее семьи! Девушка с негодованием взглянула на О'Мелли.
— Если у вас есть душ и сушилка где-нибудь во дворе, для прислуги… Влажная одежда чертовски неудобна. Пока мы пьем кофе, она успеет высохнуть.
Когда смысл сказанного дошел до Тарин, у нее перехватило дыхание.
— Вы… вы собираетесь раздеться? — задыхаясь, спросила девушка. Внезапно она поняла, что хотела бы увидеть соседа обнаженным. Предательская мысль вогнала Тарин в краску, щеки залились ярким румянцем.
— Трудно, знаете ли, высушить одежду, не сияв ее хотя бы частично, — заметил О'Мелли. — Естественно, я не собираюсь расхаживать здесь голышом. — Его глаза вспыхнули озорными огоньками, будто он прочел ее мысли.
— Надеюсь, — прошипела сквозь зубы Тарин, бросая на него раздраженный взгляд и пытаясь скрыть свое состояние. — С веранды есть выход в душ, вторая дверь справа. Подождите здесь, я отопру ее изнутри.
Тарин сбросила грязные ботинки и поспешила на кухню. О'Мелли весело крикнул вслед:
— Буду весьма признателен, если вы одолжите мне старое полотенце и какой-нибудь вышедший из моды халат вашего отца. Или смокинг, если это меньше оскорбит ваши чувства.
Тарин застыла на месте, скрипя зубами. Он опять смеется над ней! Ну уж нет! Хватит!
— Вы что, завидуете? — спокойно спросила Тарин. — Или, может, истосковались по смокингам? Попытаюсь найти вам что-нибудь.
Дверь захлопнулась за ее спиной.
Несколько минут спустя Тарин открыла изнутри дверь душевой. Выглянув наружу, девушка увидела О'Мелли, терпеливо ожидающего на веранде. Он облокотился на толстый ствол виноградной лозы и думал о чем-то своем.
— Можете войти, — позвала Тарин, пряча глаза. Она подтолкнула ему пухлую спортивную сумку: — Здесь вы найдете полотенце и одежду.
— Благодарю, мэм. Это действительно по-соседски!
Что это, очередная шпилька? Или попытка извинения?
— Когда примете душ, бросьте ваши вещи в сушилку и приходите на кухню, — оживленно заговорила Тарин. Свою одежду она приведет в порядок попозже. Кстати, надо намекнуть, что ему нечего делать в доме. Пусть ходит через веранду. — Вы ведь помните, где дверь на кухню? Отлично! — Она исчезла прежде, чем мужчина успел заметить веселую улыбку на ее губах, и бегом бросилась наверх, к ванной комнате рядом с большой спальней.
Тарин бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Боже, ну и страшилище! Она похожа на мокрую курицу! Куда делась светская леди?
Тарин вымылась и вытерлась в два раза быстрее обычного. Она надела белую футболку и старые выгоревшие джинсы — не хотелось давать мужчине лишний повод для насмешек. Еще прицепится, чего доброго, к дорогим джинсам или фирменной рубашке. А Тарин, между прочим, предпочитала именно такие вещи, ведь они к тому же носятся гораздо дольше, чем дешевые пестрые тряпки.
Девушка отбросила назад влажные волосы и собрала их в длинный «конский хвост». Косметику накладывать не стала, розовые губы и так были хороши. Ресницам, таким же черным и пушистым, как волосы, не нужна была тушь.
Кухня еще пустовала. Тарин занялась приготовлением кофе. Она налила воду в кофеварку и сняла две кружки с крючка на стене. Кухня в Фернли была оформлена в стиле кантри, с буфетом и скамьями вдоль стен. В центре стоял длинный стол с несколькими стульями. Тарин недавно обновила шторы, переклеила обои и очень этим гордилась.
— Привет! — донесся голос О'Мелли.
— Входите, — откликнулась девушка и уставилась на мужчину широко открытыми глазами. Ее лицо вспыхнуло от злости, так как весь его костюм состоял из белого полотенца, обернутого вокруг бедер. — Ч-что случилось с одеждой, которую я вам дала? — пискнула Тарин. Она ошеломленно смотрела на О'Мелли, не в сипах отвести глаз от обнаженной бронзовой груди и мощных загорелых ног. — Там же был халат…
— Все нормально. Просто розовый — не мой цвет. — О'Мелли пожал плечами и развел руки и стороны. Тарин отвернулась, ожидая, что маленькое полотенце вот-вот развяжется. — К тому же он мне тесноват в плечах. Я подумал, что он может порваться и вы рассердитесь. Наверное, вы одолжили мне свой любимый пеньюар.
— Я не ношу пеньюаров! — выкрикнула Тарин, делая вид, что поглощена приготовлением кофе.
— Вы бы выглядели в нем просто очаровательно, — мягко заметил мужчина.
Тарин почувствовала, как он раздевает ее глазами, и покраснела.
— Я даю его только своим гостям, — пробормотала девушка, наливая кофе дрожащими руками. Она бы дорого заплатила, чтобы увидеть О'Мелли в кружевных оборочках и атласных бантиках! Тарин с трудом сдерживала смех, представляя его в розовом пеньюаре.
— Странные, однако, у вас знакомые, — серьезно заметил О'Мелли. — Впрочем, меня всегда интересовало, что возбуждает богачей.
— Ладно, сдаюсь. Вы разгадали мой блеф, — произнесла Тарин и со вздохом поставила на стол его чашку с кофе. — Забудем об этом, хорошо?
Вдруг у нее перехватило дыхание. Мужчина потянулся к полотенцу.
— Нет! Только не это! — закричала девушка, закрывая глаза. — Подождите, я принесу вам нормальную одежду!
Она бросилась к выходу, но О'Мелли крепко схватил ее за руку.
— Не утруждайте себя, мне не холодно. Давайте сядем и выпьем кофе. Вы что, впервые видите мужскую грудь?
— Н-нет… грудь — нет. — «Но ведь под полотенцем совсем не грудь», — чуть не выпалила Тарин. Ей стало трудно дышать, она хватала ртом воздух и не могла вымолвить ни слова.
— Так вы не голой груди испугались? — вежливо осведомился мужчина, отодвигая стул.
Тарин пришла в ужас и крепче зажмурилась. Никогда прежде она не попадала в подобный переплет! Мужчина опустился на стул.
— Не бойтесь, взгляните, — медленно проговорил О'Мелли, растягивая слова. — Я надел шорты. Те, что вы бросили вместе с пеньюаром. Наверное, один из ваших мужчин оставил их нам на память.
Тарин с облегчением открыла глаза и села напротив. Как же она забыла о спортивных шортах!
— Это шорты моего отца. Они совершенно новые, в фабричной упаковке. Не думаю, что он стал бы возражать.
О'Мелли наклонился к Тарин и задумчиво сказал:
— Вы знаете, я думал, что дочь Хью Конвея много старше и, — он поморщился, подбирая нужные слова, — более опытна, что ли. Видавшая виды, утомленная жизнью барышня. Не такая наивная, простая. Вы действительно так молоды и бесхитростны, как кажетесь? Вам не дашь больше шестнадцати.
— Мне двадцать три, — раздраженно бросила Тарин. — И я только что получила степень бакалавра в университете.
— Неужели двадцать три? — с наигранным удивлением переспросил О'Мелли. — И уже бакалавр? Поздравляю! У вас не только симпатичное личико, но и умная головка. — Неожиданно его губы сложились в горькую усмешку. — Возможно, вы не столь праздны и легкомысленны, как я вообразил.
Тарин сжала руки в кулаки. Она понимала, что он дразнит ее.
— Вы так говорите потому, что я избалованная наследница, или вам нравится издеваться над женщинами?
— Я всего лишь поздравил вас, — обиделся О'Мелли. — Вы намерены продолжать обучение? В наши дни не так уж много людей, свободных в выборе профессии.
— Пока что я не собираюсь учиться дальше. Учеба для меня была лишь способом тренировки ума. — Девушка запнулась. Проклятье! Ее слова дышали самодовольством. Неудивительно, что сосед видит в ней только капризную скучающую девицу, занятую поисками новых развлечений. Тарин осушила содержимое своей кружки, избегая смотреть в глаза случайному гостю. — Я занимаюсь конным спортом и выступаю на соревнованиях. Скачки с преодолением препятствий. Мне приходится много тренироваться и часто уезжать, — продолжала девушка, с усилием сохраняя спокойствие в голосе. Ее вовсе не должно было заботить мнение этого невыносимого О'Мелли, но оно ее волновало, и все тут! — Поэтому в университете я училась по личному плану. А если захочу работать, то мне придется искать место с гибким графиком.
— Вот как, — пробормотал мужчина. Он кивнул, как будто ничего другого не ожидал. — Все, что вам надо, — это гордо прошествовать по арене, собирая призы и аплодисменты. Вот предел ваших честолюбивых устремлений.
Сарказм в его голосе возмутил Тарин. Она резко отодвинула стул и вскочила на ноги.
— Предел моих устремлений, как вы изволили выразиться, — процедила девушка сквозь зубы, — выступление на Олимпийских играх в Сиднее. Мое честолюбие заходит так далеко, что я надеюсь выиграть золотую медаль для Австралии. — Тарин немного успокоилась. — Хотите еще кофе?
— Да, пожалуйста.
Она отошла к полкам с посудой. Дождь все еще барабанил по крыше, и у Тарин появилось предчувствие, что О'Мелли надолго застрял в ее доме. Девушка взяла кофейник и вернулась к столу.
— Олимпийские игры, — мягко произнес мужчина. — Здорово, да? Это уже настоящая цель. Защитить честь страны, добиться победы. Я покорен. — Если бы он замолчал, Тарин бы поверила ему. Но он продолжал подтрунивать: — Вы уверены, что получите медаль, или только мечтаете?
Конечно же, О'Мелли не принимал всерьез ее мечту об олимпийском золоте. Более того, он даже не верил, будто Тарин — спортсменка высокого класса. По его мнению, она всего лишь избалованная наследница богатого папочки, привыкшая без труда получать желаемое. А победа в Олимпийских играх требует напряженной работы, огромных жертв, нечеловеческого упорства.
«Хорошо, О'Мелли, ты еще меня узнаешь! — мысленно поклялась Тарин. — Через пару дней ты пожалеешь о своих словах!». Но мгновение спустя девушку позабавили собственные мысли. Униженный О'Мелли? Да разве такое возможно?
— Я представляю, как вы пересекаете финишную черту, — ворковал мужчина своим бархатистым голосом, — в обтягивающих брючках и приталенном жакете, в изящном цилиндре поверх прически…
Его пристальный взгляд скользил по Тарин, обжигал ее кожу чувственным теплом. Тарин вспыхнула. Круто развернувшись, она плеснула кофе в чашку О'Мелли. Только чудом девушка сдержалась, чтобы не облить его. Этот снисходительный тон просто невыносим! У нее не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение.
— Спасибо, мисс Конвей. — О'Мелли взглянул на нее. — Чрезвычайно обязан.
— Тарин, — поправила девушка, ненавидя официально-презрительное «мисс Конвей».
— Простите?
— Тарин. Так меня зовут.
Тарин мрачно смотрела на залитый водой двор. Холмы вдалеке скрывались за туманной пеленой дождя. Неужели проклятый ливень никогда не закончится? Вполне вероятно, что он будет продолжаться до самых сумерек. Девушка едва сдержала стон. Страшная, пугающая перспектива. Пора разобраться, что делать с этим О'Мелли.
— Тарин, — тихо повторил мужчина. — Тарин Конвей. Я должен был догадаться, что вы не Джейн или Мэри. Наследница семьи Конвей не может носить банальное имя.
Тарин натянуто улыбнулась. Обычно люди реагировали на ее имя замечаниями типа: «Как мило!» или «У вас очень редкое имя». Но О'Мелли совсем другой человек. Даже имя может вызвать у него приступ ненависти к семейству Конвей. Хотя, насколько Тарин знала, ее мать просто открыла наугад книгу, и первое попавшееся имя ей понравилось. Вот и все.
— А как зовут вас? — сухо поинтересовалась Тарин.
— Меня? О, для вас я просто Майк.
Тарин поморщилась. Да уж, просто и незамысловато. Майкл О'Мелли. Но, подумав секунду, Тарин пришла к выводу, что имя подходит ему. Очень жесткое, мужское. И к тому же ирландское. Нельзя сказать, чтобы Майкл выглядел как типичный ирландец, но ведь он носит фамилию О'Мелли. Кроме того, по слухам, уже несколько поколений О'Мелли живут в Австралии.
— Ваш отец, наверно, забеспокоится… — Тарин перевела разговор на волнующую ее тему, — когда увидит, что лошадь вернулась одна? Может, позвоните и сообщите, что вы в безопасности?
— Вам делает честь беспокойство за моего отца, мисс Конвей… простите, Тарин. — Майкл поднял на нее глаза. — Да, имя вам подходит, — заметил он, не объясняя, почему. — Хорошо, я сообщу отцу, что я здесь, и попрошу прислать Паки Смаджа. Но сначала проверю, высохла ли моя одежда. — Майк медленно, со вздохом поднялся из-за стола, как будто жалел, что приходится покидать кухню.
Или ему не хотелось сообщать отцу, что он находится у Конвеев?
Да, скорее всего, причина именно в этом. Патрик О'Мелли сразу дал им понять, что не желает иметь ничего общего с новыми соседями. И совсем не потому, что, по его представлению, они богачи и ничего не смыслят в сельском хозяйстве. Причина крылась в земле, которая раньше принадлежала семье О'Мелли и которую они не смогли вернуть себе из-за Конвеев.
Через минуту Майк вернулся полностью одетым. Джинсы и рубашка были мятые, зато сухие. Тарин вздохнула с облегчением. Но тут же она почувствовала тоску по широкой загорелой груди и тугим мускулам под золотистой кожей.
— Телефон на стене. — Девушка махнула рукой в сторону аппарата. Ее сердце зашлось в тягостном предчувствии.
Майк снял трубку и постучал по ней пальцем. Как отреагирует Патрик О'Мелли на звонок сына от Конвеев, из Фернли?
— Проклятье! — Майк нахмурился и вернул трубку на место. — Телефон не работает. Наверно, дождем смыло кабель. Или рухнувшее дерево порвало провода…
— Вы думаете? — недоверчиво спросила Тарин.
Он, скорее всего, просто хитрит, чтобы не говорить с отцом. Или чтобы остаться здесь подольше, может быть, на всю ночь… Только через мой труп! — подумала Тарин, и холодок пробежал по спине.
Тарин поднесла трубку к уху. Тишина. Мертвая тишина. Девушка задохнулась. Она ударяла ладонью по трубке, лихорадочно нажимала на все кнопки и даже потрясла аппарат.
— Вряд ли это поможет, — спокойно заметил мужчина.
— Мы отрезаны от мира, — жалобно возразила Тарин.
Она слишком хорошо знала, что это значит. Теперь Майкл не сможет сообщить отцу, что он в безопасности. Не сможет сказать, что он в Фернли. Не сможет попросить прислать работника на машине. Не сможет уехать. Тарин уставилась на гостя.
«Вы все равно не останетесь здесь, Майкл О'Мелли, — говорил ее решительный взгляд. — Вы уберетесь отсюда. Любым способом!»