1 января 2008 г.

Из Кишинева: Николай Савостин — Каралисам:

Чую душевное родство с вами, дорогие Каралисы! Часто вспоминаю наше путешествие по оргеевской дороге, привал в Кодрах, прогулки по Кишиневу… В особенности в последнее время какой-то покинутости и постоянных хворей, внезапно ощутил холодное дыхание старости. В ночь на Новый год приснился ужасный сон, будто бы в числе каких-то граждан меня расстреляли… Долго потом не мог уснуть, бродил по пустой квартире, пил корвалол, думал: к чему бы это? Не верю в приметы и сны, но что-то же сердце чует.

Почти все близкие мне люди поразъехались по заграницам. Всё лето промаялся — перенес три операции: при первой, не очень существенной, занесли инфекцию, и пошло-поехало…Тем не менее недавно съездил в Москву на Конгресс писателей русского зарубежья, где даже выступил с пространной речью. И, вернувшись домой, выступил с докладом на заранее подготовленной конференции по положению русского языка. Однако после празднований новогодья опять слягу в больницу. Ах, всё к печалям возвращаюсь, а ведь пишу, чтобы поздравить вас с Новым годом. Хочу пожелать вам с Олей здоровья, побольше удач и радостей, легкого дыхания, лада в семье и мире.

Дай Бог вам счастья!

Что касается «Невы», то постараюсь отыскать в Интернете.

Салют!

Николай. Или, как зовет меня маленький племянчатый внук, дружище Андрей, родившийся в США, с которым общался во время путешествия в Америку, — Куля.

Славный мужик Николай Сергеевич, и его «покинутость» цепляет сердце. Его книга «Честь поэтов: книга о писательстве и писателях» написана изысканно и одновременно просто. Честная и добрая книга. Я ее листаю иногда, пью маленькими глотками ароматный текст. Забайкалец-сибиряк Савостин так вкусно описывает Молдову, свои встречи с разными людьми, что мне делается завидно.

17 января 2008 г.

В «Невском времени» вышел первый выпуск «Писательского клуба в Доме Набокова» который я теперь веду по договору. Гость — Семен Альтов. Заголовок: «Жду, когда начнут бить телевизоры». Семен нескучный собеседник. Афористичен.

Формат встречи: посиделки у камина. В будуаре матери Набокова. Камин шикарный — обшит твердым, как кость, коричневым деревом с золотым отливом. Эркер с видом на Большую Морскую — прямо напротив окон моей тещи. Можно звонить ей и махать ручкой: «Ирина Александровна, как себя чувствуете? Я тут, напротив. Скоро зайду, ставьте чайник!»

По сути, Семен Теодорович признал, что вся наша телевизионная эстрада — барахло! Что и отразилось в заголовке.

31 января 2008 г. Москва.

Дом творчества «Переделкино». Сходил в церковь XVIII века — Преображения Господня. Был в доме-музее Пастернака. Нервная натура, и эта нервозность покалывает в его доме. Я был единственным посетителем — со мной занималась добрая пожилая женщина, имени которой не запомнил. Сапоги Пастернака с набойками — одна нога у него была короче другой. Рояль, картины, виды из окон…

Был на кладбище: Ник. Вирта, с которым мой отец учился в одном классе в Тамбове, Корней Чуковский, Борис Пастернак, Маргарита Алигер… Саша Ткаченко — исполнительный директор ПЕН-клуба, с которым я десять лет назад знакомился у Битова…

И могила семилетнего Саши Гаврильчука с такой жалостливой фотографией, что плакать хочется. Мальчонка смотрит на нас, словно обиделся, что ему дали умереть, словно с того света смотрит. Вот, вы все там, а я — здесь. Не смогли меня уберечь… И плохо мне здесь одному. Вспоминается паренек с картины «Не взяли на рыбалку». Но здесь всё серьезней — не спасли меня. Еще немного, и он заплачет…

Вчера был в «ЛГ» у Юрия Полякова, затем поехали с ним и с Сергеем Мнацаканяном в ЦДЛ на вечер поэтессы Инны Кабыш, автора стихотворения «Кто варит варенье в июле…». Вечер вел Игорь Волгин. Приехал Евгений Евтушенко — в пиджаке из ковровой ткани, с пестрым галстуком. Вид у него пижонский, несмотря на возраст — 75 лет ему. Выступал, хвалил Инну Кабыш.

В Переделкине снега, птички щебечут, бесшумно ходят меж сугробов местные собаки. Тишина, благодать, покой. Словно попал в советское время — дом творчества именно того периода: настольные лампы времен Твардовского и Симонова, мраморная лестница, люстры, скрипящий под ковровыми дорожками паркет.

Тени великих предшественников бродят по аллеям, и ход литературных мыслей неспешен. Думал о том, какой видят петербургскую литературу читатели из других городов и стран. Есть ли отличие от остальной литературы. Какой отпечаток накладывает город-призрак на тексты, родившиеся на брегах Невы? (Фу, как напыщенно и плохо!)

За обедом познакомился с Владимиром Блиновым, собкором «Литературной газеты» по Екатеринбургу — мой коллега. Мы знали друг друга по публикациям. Сидели у меня в номере и говорили долго. В Доме творчества живут четыре писателя. Для нас — 450 рублей в сутки при трехразовом питании.

1 февраля 2008 г.

Владимиру Скворцову, «Невский Альманах»:

Володя, посылаю тебе прозу двух женщин. Может быть, поставишь с рубрикацией под 8-е марта? Если подойдет. Сначала Светлана Мосова: получай! Следующим письмом, чтобы не спутать фото, пошлю Лидию Березнякову. Обе девушки жутко талантливые. Мосова пишет давно, но в Молдавии, откуда она приехала, ее почти не издавали. Сейчас вышла книга «Дождь из кошек и собак» — читал и восторженно матерился. Чего и тебе желаю!

Дружески — Дмитрий Каралис.

4 февраля 2008 г.

Вышел «Писательский клуб», гость — Даниил Аль: «История России в украшениях не нуждается». Хорошо поговорили. Хорошо посидели.

7 февраля 2008 г.

5 февраля приехали с юга Марина, Алиша, Таня. Встретил, довез. Квартиру они сдавали. Получили в чистоте и порядке, с коробкой конфет на столе. Получили чище, чем сдавали. Алишка ходит, но мало говорит — ей не дают говорить мама с бабушкой: трещат без умолку, подкалывают друг друга.

Сегодня мне приснился Сталин. Мы говорили не спеша. Я рассказывал про нашу семью, про свою книгу «Мы строим дом». Сталин чуть не пустил слезу, похвалил меня за книгу. Были в большом полутемном зале — нечто вроде спортивного зала при школе. Он во френче. Начали разговор возле окна, я не знал, как себя вести — мы оба стояли, но мне показалось, что нужны какие-то особые церемониальные почести генералиссимусу — я извинился, он махнул рукой по-свойски: типа, не парься, я человек простой. И вот пошли медленно к выходу, я рассказывал. Остановились друг напротив друга, он тронул меня — коснулся рукой груди одобрительно, сказал, что я делаю правильное и нужное дело — защищаю Родину. И ушел в полутемную дверь, за которой его ждали телохранители…

Проснулся с восторгом в душе. И лежал, перебирая в памяти подробности встречи.

Представляю, как развопятся либералы: «Посмотрите на этого морального урода! Он радуется, что приснился Сталин! Совок! Рабская душа! Вот их патриотическая сущность — спят и видят возвращение тирана!»

12 февраля 2008 г.

Сейчас вернулся с Мойки, 12, с дня памяти Поэта. Выступал. ТВ транслировало в прямом эфире. Жутко волновался — как перед Богом оказаться в этом дворике с памятником А. С. Пушкину над тобою. И народ — не простой, ошибиться нельзя. Речь не готовил, не заучивал, даже не знал, с какой фразы начну. Слова родились, только когда подошел к микрофону и осмотрел двор…

Летом я написал статью к 6 июля о многообразии талантов Пушкина и его русской душе, которая понятна и близка каждому русскому. Думал, перескажу отдельные абзацы своими словами. Нет, всё пошло не так. Сказал, что наш город вполне мог бы носить имя Пушкина, если бы не носил имя Петра. Такой гипноз места, такая аура, что чуть ли не поджилки тряслись. Посмотрел в записи дома — нормально, волнуюсь, как положено. Потом выпили на фуршете с прапраправнучкой Пушкина, какой-то баронессой, которая выступала передо мною, она от дочери Пушкина Сашеньки ведет свою линию.

А теперь собираюсь с друзьями в баню — замерз, как цуцик.

15 февраля 2008 г.

Вышел третий выпуск «Писательского клуба в Доме Набокова». Тема разговора: «Почему театр и литература утратили интерес к пониманию и осмыслению сегодняшнего дня?» «В Санкт-Петербурге пятьдесят два театра, но если заглянуть в репертуар, то практически не увидишь спектаклей о современной жизни» — с этого мы начали разговор.

Гости — драматурги и прозаики Людмила Разумовская и Александр Образцов, театровед Елена Алексеева, издатель альманаха драматургии «Балтийские сезоны».

А. Житинский, кстати, обещания своего не сдержал: переделал по договоренности с Комитетом смету, и все мои издательские проекты — фотоальбом к 10-летию Центра и «Автобиографии петербургских писателей» — полетели псу под хвост. Зато купил плазменный телевизор, массу стеллажей, на которых расставил книги своего издательства, завел кофейный аппарат, столики, назвал все это «Книги и кофе» и купил электронное фортепиано для своей дочки Саши, студентки консерватории, которая ведет в Центре музыкальные вечера. Платные, как говорят. Продает книги и кофе. Я его поправлять не желаю, чтобы не выглядело завистью и ревностью. То, чего я боялся, как огня — платных мероприятий и продаж книг, для Саши не проблема, тут он, как рыба в воде.

22 февраля 2008 г.

В «Невском времени» вышел мой фельетон «Реклама пройдет быстро?», подписанный Д. Чернобуркин.

Выступал в Доме книги. Плакат с моей фотографией висел дней десять. Человек тридцать собралось. Плюс зеваки.

25 февраля 2008 г.

От Виноградова:

Дима, можешь что-нибудь про двойные стандарты — в связи с Косово и вообще? Это можно и в виде фельетона. Паша.

П. Виноградову:

Попробую. Сроки и объем? Д. К.

1 марта 2008 г.

Блистательный Петербург должен блистать равномерно

Фрагмент

…если пролететь ночью над Петербургом в голубом вертолете, то окажется, что над центром города можно читать газету, не включая в салоне свет, а вот чуть в сторону — темно, как над стойбищем оленеводов после выплаты квартальной премии. А в некоторых наших дворах так и вообще полное военное затемнение. ‹…› Но дело в том, что новогодний Шанхай нам все равно по освещенности не переплюнуть, а основатель города Петр I вроде не оставлял нам завещаний о круглосуточных ассамблеях и нескончаемых фейерверках. Так надо ли в центральной части города устраивать потемкинские деревни и шанхайские кварталы? Как говорят в том же Китае, всё должно быть сообразно. И не следует в блистательном Петербурге нарушать законы физики, согласно которым свет должен распространяться во все стороны равномерно. Поэтому, если на Невском появится еще 19 тысяч лампочек, то неплохо ввернуть хотя бы по одной и в каждом темном дворе. Заявки на них стопками лежат в любой жилконторе.

Дмитрий Чернобуркин

(Невское время. 1.03.2007).

По нынешним законам власть может чихать на любой фельетон и сообщаемые в печати факты. А может и не чихать. Может на корню задавить любую публикацию — инструменты для этого есть. Странное название комитета в Смольном: «По печати и взаимодействию со средствами массовой информации» … Какое может быть взаимодействие между властью и газетой? Нет такого юридически значимого термина! «…по управлению средствами массовой информации» — это похоже на истину. Совсем недавно вывеска была, кажется, другая: «Комитет по печати и связям с общественностью». Остатки связей с общественностью смела новая метла.

5 марта 2008 г.

В «Литературной газете» вышел очередной «Невский проспект». Я дал в нем стихи Гены Григорьева и краткий очерк о нем Алексея Ахматова. У Гены при жизни вышла всего одна книга стихов «Алиби».

Этюд с предлогами

Мы построим скоро сказочный дом С расписными потолками внутри. И, возможно, доживем до… Только вряд ли будем жить при… И, конечно же, не вдруг и не к нам В закрома посыплет манна с небес. Только мне ведь наплевать на… Я прекрасно обойдусь без… Погашу свои сухие глаза И пойму, как безнадежно я жив. И как пошло умирать за… Если даже состоишь в… И пока в руке не дрогнет перо, И пока не дрогнет сердце во мне, Буду петь я и писать про… Чтоб остаться навсегда вне… Поднимаешься и падаешь вниз, Как последний на земле снегопад. Но опять поют восставшие из… И горит моя звезда — над!

Фронтовое письмо

Каких только чудес на белом свете нету! Конверт о трех углах, обычный, фронтовой… Полвека, почитай, он провалялся где-то. И вот пришел с войны и лег передо мной. Наткнувшись на него среди макулатуры, Я понимал: читать чужие письма — грех. Но аккуратный штамп «Проверено цензурой» Как бы уже письмо приоткрывал для всех. Был цензор фронтовой рабом цензурных правил. И он (а вдруг письмо да попадет врагу!) Лишь первую строку нетронутой оставил Да пощадить решил последнюю строку. Я цензора сейчас не упрекну в бездушье. Он свято чтил свой долг, он знал свои права. Не зря же он письмо замазал жирной тушью. Наверно, были там и вредные слова. Писалось то письмо в окопе? на привале? И кто его писал — солдат ли? офицер? Какие сны его ночами донимали? О чем он помышлял во вражеском кольце?

………………..

Лишь «Здравствуй, жизнь моя!» — оставлено в начале.

И «Я люблю тебя!» оставлено в конце.

7 марта 2008 г.

Наш асимметричный ответ независимости Косово

Фрагмент

Балканы разыграны крапленой колодой ЦРУ. И вслед за краплеными игральными картами явятся новые географические карты Сербии с «американской дыркой», названной независимым государством Косово. И к этой дырке обязательно прилепится звездно-полосатый флажок военной базы США.

Что делать? Метать в адрес недавнего «доброго друга», «стратегического партнера» и хранителя наших денежных средств гром и молнии? Посыпать головы пеплом? Ни в коем случае.

Предлагаю нанести ответный асимметричный удар сразу в нескольких направлениях.

Для начала Луна, Аляска, Северный полюс и остров Сокровищ объявляются собственностью России.

Луна — на том основании, что мы первыми покорили ее, послав туда луноход — он до сих пор лежит в одном из лунных морей и ждет команды из ЦУПа. Тут и спорить нечего. А если начнут спорить — обвинить Америку в том, что ее астронавты с особым цинизмом свинтили с нашего лунохода колеса из ценного металла и сдали в металлолом. Просить Гаагский международный трибунал провести расследование и назначить следственный эксперимент с посещением места преступления. Предъявить Америке иск на 40 миллиардов долларов — по десять за каждое колесо. Плюс пятое запасное. За него 25 миллиардов. Но евро.

Далее. ‹…›

Такой дурью зарабатываю иногда деньги. При этом наживаю врагов. Враги и деньги в одном флаконе.

14 марта 2008 г.

Вышел Лев Аннинский в «Писательском клубе»: «Великая культура рождается от великого страдания». Он приезжал на Гатчинский кинофестиваль «Литература и кино». Редакция дала машину, фотографа, ездили в милую мне Гатчину.

На фестивале посмотрел фильм о Саше Соколове — он читает свои абсурдистские тексты. Велик и могуч наш язык — складные, ничего не значащие фразы. Но не пародия и не подражание. Словесная ткань, имитирующая смысл. Это не «Палисандрия» и «Не школа дураков», это другой Саша Соколов.

17 марта 2008 г.

М. Веллеру:

Дорогой Миша! Приглашаю в «Писательский клуб в Доме Набокова», который я с нового года веду. До тебя в этом формате были С. Альтов, драматурги Л. Разумовская и А. Образцов, Л. Аннинский, скоро выйдет беседа с Н. Коняевым о Пикуле и русской истории… Затем — правнук Достоевского и др. замечательные личности. Когда бы ты смог? Тему предлагай сам или вместе придумаем. Надо быть в будуаре матушки В. Набокова, у камина — таков формат. Но это не помешает нам позавтракать у меня дома в компании с отчаянной собакой Белкой.

Дима

21 марта 2008 г.

Б. Стругацкому:

Дорогой Борис Натанович! «Литературная газета» попросила меня сделать с Вами небольшое интервью под рубрикой «Алло, Вас беспокоит „ЛГ“!» Не откажите ответить на некоторые вопросы, которые я бы прислал. Причем, вопросы можем составить вместе: любые, хоть самые острые.

Заранее благодарен — Дмитрий Каралис.

От Стругацкого:

Дорогой Дима! Конечно, присылайте. Постараюсь ответить, особенно если это не слишком срочно.

Ваш БНС

Александру Яковлеву, «ЛГ»:

Дорогой Саша! С Б. Н. об интервью договорился. Подскажи, пожалуйста, когда сняли и при каком редакторе логотип М. Горького с «ЛГ», и в каком году восстановили? Очень нужно. Дима.

28 марта 2008 г.

Дел — выше крыши! Хлопотное дело — журналистика. Сегодня в «НВ» два моих материала, и гоню дальше.

Время Горького еще не наступило

140 лет назад в Нижнем Новгороде родился Максим Горький

…Знавший все мерзкие стороны русской жизни, Горький, тем не менее, верил в человека и восторгался его величием. ‹…›

В 1908 году в статье «Разрушение личности» Максим Горький писал: «Литература наша — поле, вспаханное великими умами, еще недавно плодородное, еще недавно покрытое разнообразными и яркими цветами, — ныне зарастает бурьяном беззаботного невежества, забрасывается клочками цветных бумажек — это обложки французских, английских и немецких книг, это обрывки идей западного мещанства, маленьких идеек, чуждых нам; это даже не «примирение революции с небом», а просто озорство, хулиганское стремление забросать память о прошлом грязью и хламом». Написано словно сегодня.

Но возможно, уже бродит по России будущий писатель — стихийный председатель союза всех униженных и оскорбленных, страстный обличитель общественных пороков. И, говоря словами своего великого предшественника, хождение это вызвано не стремлением к бродяжничеству, а желанием видеть, где я живу, что за народ вокруг меня? И не перевелись ли на Руси Соколы?

7 апреля 2008 г.

От А. Яковлева, «ЛГ»:

Дорогой Дима. Спасибо за Стругацкого. Только фотки уж больно куцые. Других нет? Успехов. АЯ

Яковлеву:

Фотки БНа — превьюшки. Выбери, и вышлем полнокровные. Или ты имеешь в виду нечто другое, композиционное?

Павлу Маркину, фотохудожнику:

Дорогой Паша, пришли мне, пожалуйста, фото Стругацкого № 9052 (в полном объеме и качестве из превьюшек — это для «ЛГ»). Володе Желтову в «НВ» — как он закажет. Дима

15 апреля 2008 г.

Сегодня 75 лет Борису Стругацкому.

Как выяснилось, мы с ним разных политических взглядов люди, но отношение у меня к нему самое уважительное. Причем разногласия выявились лишь в пореформенное время. В СССР, в начале перестройки, когда я пришел к нему в семинар, мы вряд ли могли видеть добро и зло по-разному.

Как говорил БН, они с братом свято верили в коммунистическую идею, и в их первых произведениях лучшее боролось с хорошим.

Позвонил, как водится, после двенадцати. Поздравил. Сказал, что в «НВ» интервью вышло. Завтра выходит в «Литературке». Поблагодарил за сотрудничество. Голос у БНа бодрый. Привет Аделаиде Андреевне! Здоровья!

Читаю много, но по обязанности

Накануне своего юбилея классик отечественной фантастики Борис Стругацкий стал гостем «Невского времени». С гостем беседовал ведущий Писательского Клуба — прозаик Дмитрий Каралис.

Книги братьев Стругацких, Аркадия и Бориса, более тридцати лет писавших в содружестве, вошли в золотой фонд российской литературы. «Страна багровых туч», «Гадкие лебеди», «Трудно быть богом»«, «Стажеры», «Пикник на обочине», «Сказка о тройке», «Улитка на склоне», «Жук в муравейнике», «Понедельник начинается в субботу», «Волны гасят ветер» — этими произведениями зачитывались генсеки и президенты, космонавты и школьники. Братья Стругацкие стали духовными лидерами нескольких поколений молодежи, их творчество дало мощный толчок развитию отечественной фантастики, породило огромное количество подражателей. Сегодня Борис Натанович Стругацкий отмечает 75-летие.

Дмитрий Каралис: Борис Натанович, с каким чувством встречаете эту дату?

Борис Стругацкий: Со смешанным. Дни рождения я люблю, а юбилеи — нет.

Д. К.: Нет ли разочарований в том, как развивается земная цивилизация, как развиваются события на Земле?

Б. С.: Ничего такого уж неожиданного в масштабе человеческой истории, по-моему, не происходит. Впрочем, время наблюдения так ничтожно мало в названных масштабах, что и выводы сколько-нибудь серьезные я бы делать не рискнул. Полжизни прожили под угрозой ядерного коллапса цивилизации, худо-бедно — перемоглись. Теперь — угроза организованного терроризма в глобальном варианте. Тоже, я полагаю, переможемся. Проблема определена, вполне однозначна, ясно сформулирована — с такими человечество справляться умеет.

Д. К.: Что тревожит более всего? Что вы не приемлете категорически?

Б. С.: Времена категорических суждений и безусловной нетерпимости давно миновали. Но ложь, особенно официальную, освященную государством, ненавижу, пожалуй, по-прежнему. И боюсь. Потому что любая несвобода построена именно на лжи и на невозможности эту ложь опровергнуть.

Д. К.: Что радует?

Б. С.: Непрекращающиеся пока, к счастью, приступы здоровья — как общественного, так и личного.

Д. К.: Хотелось бы вам что-то изменить в своей жизни, если бы вдруг представилась такая фантастическая возможность? Например, написать нечто, от чего в свое время отказались? Или, наоборот, не писать того, что написано и издано?

Б. С.: Нет, ничего такого в голову не приходит. Мы писали книжки получше и похуже, но ничего такого уж «непростительного», от чего хотелось бы сейчас откреститься, ухитрились не написать. И закончили (слава богу, успели) практически все самое «серьезное» из того, что было задумано. А значит, «что выросло — то выросло». И ладненько.

Д. К.: Какое собственное произведение кажется вам сегодня наиболее актуальным?

Б. С.: «Хищные вещи века», наверное. Во всяком случае, это, видимо, и есть наше ближайшее будущее. Причем в самом лучшем случае! О худших вариантах и думать не хочется.

Д. К.: Что вы читаете? Какие книги, прочитанные за последнее время, понравились больше всего?

Б. С.: Я давно уже перестал быть квалифицированным читателем. Я читаю много, главным образом фантастику, но по обязанности, а не из удовольствия. И практически ничего не перечитываю. Член нескольких литературных жюри, участник питерского семинара писателей-фантастов, главред литературного журнала — всё это даром не проходит. Десятки и десятки, а может, сотни романов и рукописей ежегодно приходится прочитать, и вынести по ним определенное суждение, и «приговорить» к той или иной судьбе… Правда, читаю я все-таки лучшее, отборное, те самые «десять процентов Старджона», которые только и оправдывают само существование художественной литературы. Не уверен, впрочем, что существование это нуждается в каком-то оправдании. С чего бы это вдруг? «Пипл хавает». Слава Богу, в стране несколько десятков вполне достойных и даже отличных писателей. И они — радуют. И особенно приятно, что последнее время вкус фантастики распробовали (мама говорила: «раскуштовали») многие и многие мастера мейнстрима — крепкие «реалисты», отнюдь себя фантастами не считающие, но пишущие прекрасную фантастику на радость знатокам и ценителям.

Д. К.: Согласны ли вы с утверждением, что человечество испытывает кризис конструктивных гуманистических идей и философия консюмеризма, расширенного потребления ведет человечество в тупик, а быть может, и к катастрофе?

Б. С.: Относительно кризиса судить не берусь. Что же касается «философии потребления», то сейчас, по-моему, ничего более действенного в идейном багаже человечества просто нет. Об «антиидеях» разной степени людоедства я не говорю, хотя есть среди них, к сожалению, и весьма пассионарные тоже. Именно эта философия построила нынешний мир потребления, именно эта философия наиболее близка и понятна миллионам, именно эта философия движет научно-технический прогресс вот уже добрых два века и продолжает двигать, и конца этому что-то не видно. Что ж… Мы в XX веке навидались разных «движителей прогресса»: расовая теория, классовая теория, разнообразные «измы» с нечеловеческим лицом. Может быть, пора успокоиться? Может быть, пусть будет все-таки каждому — свое? Потребитель пусть потребляет, предприниматель — делает деньги, творец — творит. Во-первых, это будет справедливо, а во-вторых, это совпадет с направлением «равнодействующей миллионов воль», а значит — с ходом истории. Минимум крови, минимум жертв и разрушений и никаких тупиков в обозримом будущем. Хватило бы только энергетических ресурсов на это благорастворение воздухов, а ведь может и не хватить!

Д. К.: Ваш семинар фантастической прозы, который вы вели более тридцати лет с 1974 года, дал целое поколение писателей. Почему вы отказались от руководства им?

Б. С.: Я стал стар и болен. Отказываюсь понемногу от всех дел, ради которых надо выходить из дому. Теперь вот настала очередь и семинара. Это печально, разумеется, но я уверен, что семинар сохранится и без моего непосредственного участия. Остался мощный костяк «драбантов», старых солдат семинара, знающих о нем всё и прекрасно понимающих, зачем он нужен — этот дискуссионный клуб, где каждый участник ставит себе цель писать хорошо и все отличаются друг от друга только представлениями о том, что такое «хорошо» и как именно это надлежит делать. До тех пор пока сохранится у молодых потребность в таком клубе, сохранится и семинар.

Д. К.: Каково издательское будущее ваших дневников, намерены ли вы, например, соединить их с дневниками брата Аркадия?

Б. С.: С нашими архивами энергично и много работают. Регулярно выходят сборники «Неизвестные Стругацкие», основанные на разборе черновиков, дневников, писем. Этим занимается так называемая группа «Людены» — замечательные знатоки и энтузиасты, много лет посвятившие изучению нашего творчества: Светлана Бондаренко, Владимир Борисов, Виктор Курильский, Юрий Флейшман, Алла Кузнецова, Вадим Казаков, Леонид Ашкенази, Владимир Дьяконов, Сергей Лифанов… Простите, ребята, если кого-то забыл упомянуть. Все вы — великие умельцы и даже подвижники, спасибо вам от всей души. Андрей Молчанов только что закончил книгу «Братья Стругацкие» — такого о нас еще не писали. Она тоже в значительной степени основана на дневниках, переписке, воспоминаниях друзей и знакомых. Так что необходимости в специальном издании наших рабочих и тем более личных дневников я не вижу. Все эти материалы уже пошли в ход.

Д. К.: Традиционно: над чем сейчас работаете?

Б. С.: Традиционно: без комментариев.

Д. К.: Позвольте от имени читателей «НВ» пожелать вам доброго здоровья и светлого весеннего настроения! Мы вас любим и ценим!

Б. С.: Спасибо! Тронут.

(Невское время. 15.04.2008).

16 апреля 2008 г.

Где роман?! Нет романа! А что есть? Сплошная журналистика…

25 апреля 2008 г.

Живем с Белкой в Зеленогорске. С наездами домой. Топим печку, готовим еду, собираем сухие листья. Большую часть дня сижу за компьютером. Вечером хожу с Белкой гулять в лес. Она ждет моего вечернего побрякивания ключами до взвизгов, до радостных истерик. Ей нужна не свобода (участок большой), а внимание хозяина, моя дружба, которая во время прогулки бесспорна… «Вот, мы идем гулять! Хозяин ведет меня на поводке. У меня есть хозяин… Он меня любит». Примерно так я понимаю ее радость от прогулки.

Несколько раз в день слушаю приемник. Коробит от глупости молодых ведущих. Иных, словно от пивного ларька набрали.

4 мая 2008 г.

Несколько дней слушал радио «Маяк» и совсем озверел — написал фельетон «Затрендим вас всех!» Вот он вышел в «Невском времени»:

Давно замечено: чем громче хохочут артисты на сцене или экране, тем скучнее зритель. Та же закономерность наблюдается в радиоэфире. Ведущие передачи могут хохотать, хрюкать, улюлюкать, фыркать, завывать, хлюпать, журчать, чавкать, гавкать, издавать звуки: «Бл-бл-бл! Кхе-кхе-кхе! Тжи-тжи-тжи!» и даже включать пленку с хохотом группы поддержки, как это делают в некоторых телевизионных юмористических передачах, но если вам нечего сказать «городу и миру», то никакое самое громкое ржанье не поможет: слушатель пошлет радиостанцию вместе с ее ведущими подальше и найдет себе другую компанию.

…Оазисами нормальной внятной речи звучали только блоки новостей, сообщения о погоде и рассуждения некоторых «взрослых» гостей передачи. Крутилась карусель ведущих: Антон Долин и Дарья Субботина, Тутта Ларсен и Фекла Толстая, Катя Гордон и Дмитрий Глуховский, но творческая, так сказать, манера практически не менялась: мы затрендим вас всех, мы самые умные и гениальные. ‹…›

«Думать не скучно!» — объявляют своим девизом «интеллектуальный секс-символ страны, писатель, молодой режиссер, теле- и радиоведущая» Катя Гордон и ее напарник Дмитрий Глуховский, «писатель, журналист, радиоведущий, полиглот». И ведут себя в эфире так, словно думать — это синоним коллективного трендежа в детской песочнице. Тут я хочу напомнить молодым дарованиям изречение других писателей — братьев Стругацких, 75-летие одного из которых, Бориса, они умудрились не упомянуть в своем эфире 15 апреля, закрутившись, очевидно, вокруг дня рождения другого персонажа — Аллы Пугачевой. Так вот: «Думать — это не развлечение, это обязанность», — писали Аркадий и Борис Стругацкие. И неплохо бы учесть этот простенький девиз, ибо когда Катя Гордон, собираясь запустить музыку, обращается к слушателям: «Родина, слушай!» с такой интонацией, словно Родина — кличка лошади, и сейчас домашнему животному будет выдана охапка сена с разрешением: «Жри!», то недодуманность мизансцены очевидна. Впрочем, может, Кате Гордон как «интеллектуальному секс-символу страны», приравненному к гербу, гимну и государственному флагу, кто-то и разрешил делать такие понукания жителям Российской Федерации из радиорубки «Маяка», но мне, слушателю, это кажется диким. ‹…›

16 мая 2008 г.

«Писательский клуб в доме Набокова»:

Литература — охранная грамота Петербурга

Дмитрий Каралис: Можно ли говорить, что Петербург — особый город, где наряду с реальными жителями существует параллельный мир литературных героев и их творцов?

Андрей Столяров: Бесспорно, в нашем городе жизнь и литература нерасторжимы. ‹…› Идешь по Сенной — и вдруг кажется, что секунду назад здесь прошел Раскольников, — вот он, в толпе мелькнул…

Дмитрий Вересов: Связь реальности с литературным вымыслом, безусловно, есть. Может быть, не все знают, у Достоевского была старшая сестра, Варвара Михайловна. Занималась она тем, что давала деньги в рост. И в 1869 году, уже после выхода «Преступления и наказания», была в собственной квартире зарублена топором… Комментарии, как говорится, излишни. ‹…›

(Невское время. 16.05.2008)

20 мая 2008 г. Зеленогорск.

Утром, когда я безмятежно пил кофе, а Белка грызла на газоне косточку, позвонили с радио «Культура»: скажите несколько слов о Михаиле Веллере, ему сегодня 60 лет. Ничего себе — 60! Вы, говорят, можете подумать (сколько времени вам надо?), а мы перезвоним. Перезвонили через десять минут.

Сказал три абзаца. Когда въезжал на машине в город, услышал свой голос из приемника — четыре предложения: «Мы начинали почти в одно время, но после перестройки Михаил сделал феноменальный рывок. В литературе ему даются и спринтерские и стайерские дистанции. Но делиться секретами своих успехов не хочет… Скорее всего, он просто талантливее многих, в том числе, меня…»

23 мая 2008 г. Зеленогорск.

Надо жить под свою музыку

…Чем объяснить, что в стране, где проживают люди 144 национальностей, в том числе сто пятнадцать миллионов русских и лишь 1275 американцев и 529 англичан (по переписи 2002 года), вокально-музыкальный репертуар многих радиостанций связан исключительно с англоязычными песнями? ‹…›

Возможные объяснения.

Первое: «Вы, господин Каралис, разжигаете антиамериканские и антибританские настроения. Вы расист и плохой парень». Отпадает. Расист тот, кто считает одни нации более достойными, чем другие. Я же указываю на признаки ущемления культурных интересов одних народов за счет других. То есть занимаю совершенно противоположную расизму позицию: в многонациональной стране надо поддерживать все культуры, а не способствовать экспансии одной. Вряд ли будет правильно, если вскоре чукчи или табасараны на день рождения старейшины рода хором затянут «Хэппи бёзды ту ю!» или ударную песню Битлов — «Еллоу субмарин». Многие русские семьи, кстати, насмотревшись американских фильмов, уже «схэпибёздылись». Других песен в день рождения, кроме протяжной строки на плохом английском, себе не представляют.

Объяснение второе: «Искусство не знает границ! Хорошая песня понятна людям всей земли». Да, конечно, хорошая песня понятна. Но что бы сказала Европа, что бы сказала Америка, если бы из ее динамиков с утра до вечера лились наши «Катюша», «Калинка-малинка», «День Победы» или песни из золотого фонда советских композиторов, включая песни Аллы Пугачевой? Но ведь не льются. Почему-то предпочитают свое: американское, английское, венгерское, испанское… Почему-то не спешат признавать, что свое, национальное, никуда негодится и надо срочно закупать русский репертуар. Ну, крутанут «Казачок» или «Очи черные» — и хватит. ‹…›

В победном для России 1945 году русские песни часто звучали в ресторанчиках Германии. Это было естественно для празднующих победу и неестественно для немцев. Прошли тяжелые для немецкого народа годы, и Германия уже давно слушает собственные песни. Не пора ли и нам, забыв горечь неудач и недавних потерь, запеть своим голосом?

Народам России, стране с великой песенной культурой, должно быть неловко поддаваться чужой экспансии, пусть даже и песенной. Жить и строить надо под свою музыку.

(Невское время. 23.05.2008).

7 июня 2008 г.

Гансу Миклю, Стокгольм:

Дорогой Ганс! Мы с Ольгой едем на Аландские острова (автомобилем до Турку + паром Викинг Лайн. Остановимся в пансионате Solhem (недалеко от Мариенхамна) с 10 по 20 июня. Буду звонить. На обратном пути хотим путешествовать немного по Финляндии. А может, и к Вам в Швецию приплывем.

Ваш Дмитрий Каралис.

7 июля 2008 г. Зеленогорск.

Ездил в Комарово, к Глебу Горбовскому — отдать «Невское время» с его интервью.

Были Штемлер с Леной, Попов, Горбовский и наша Белка. Пили на улице чай, получился импровизированный литературный вечер — Горбовский принес блокнот и стал читать последние стихи под номерами. С начала лета у него более 20 стихотворений в этом блокноте. Я спросил, есть ли у него свой фонд в каком-нибудь архиве. Он сказал, что ему часто предлагают, но он ничего никуда не отдает.

Я посадил Белку у стола, она тоже слушала стихи в исполнении мэтра. Крутила головой, когда Глеб жестикулировал и артикулировал. Я сказал, что Белка у меня воспитывается на классике: в машине умиротворенно дремлет под концерты Чайковского, а попсу воспринимает плохо — беспокоится, крутится, нервно зевает. Вот и стихи Глеба Яковлевича слушает со вниманием и уважением. Даже собака чувствует хорошую орфоэпику.

Правда, навалила кучу у забора, напротив дачи Штемлера. Лена ее засекла. Я хотел было убрать, но подзабыл за стихами. Теперь стыжусь. Хоть завтра поезжай и извиняйся.

Горбовский был слегка подшофе, в клетчатой байковой рубашке, в светлой футболке под ней. И татуировка — якорь на левой руке, чуть выше большого пальца.

Сидели под соснами, пили чай, рассказывали разные истории. Горбовский рассказывал, как они с Конецким пошли лечиться от алкоголизма. Я эту историю слышал от Конецкого. Горбовский встретился с Конецким на Невском, Глеб был с похмелья, попросил Конецкого опохмелить, Конецкий сказал твердо, по-деловому: «Дай слово, что пойдешь лечиться со мной, тогда опохмелю». Горбовский, которого трясло, дал слово. Пошли в ресторан «Метрополь» или «Москва», выпили, потом пошли сдаваться в Бехтеревку. Глеб Яковлевич сказал, что его вскоре выгнали из Бехтеревки, как нормального человека и за примерное поведение. А Конецкого оставили — он красил рамы и вел философские беседы с врачами.

— Глеб, а ты мне три рубля должен! — радостно вспомнил Штемлер. — Помнишь, в гастрономе около Московского вокзала ты лет сорок назад у меня занял. — Он рассказал, как было дело.

— Вот видишь, Илья! — грустно сказал Горбовский, которому тоже недавно исполнилось семьдесят пять. — Я бы дал треху и не вспомнил. А ты до сих пор помнишь!

Штемлер засмеялся конфузливо. Горбовский сказал, что треху отдать не сможет, старых советских денег у него не осталось. Штемлер махнул рукой. Вообще, он человек щедрый. О чем я и сказал собравшимся: человек сорок лет не вспоминал о долге! Но память имеет хорошую, что очень важно для прозаика!

Вспоминали поэтов — Александра Гитовича, Агеева, Анатолия Клещенко, которого я знал в детстве и с которым был близок Горбовский, вспоминали других обитателей комаровских дач. Сидели рядом с «будкой Ахматовой», в которой теперь живет Попов, но «королеву» не вспоминали. С ней был знаком Горбовский, остальные лишь видели ее. Я — не в счет. Не вышел возрастом.

Горбовский взял меня под руку, пошли к калитке. Бледной молью приехал на велосипеде Рубашкин, поспешил к даче Попова, передал, как почтальон, какую-то бумагу его жене Нонне. Нас старался не замечать. Я забыл, что мы недавно конфликтовали, и радостно поприветствовал его, крикнул: «Александр Ильич, здравствуйте!» Он невнятно дернул головой, сел на велосипед и поехал. Горбовский выматерился ему в след, и Рубашкин, словно подброшенный взрывной волной, загремел с велосипеда. Быстро поднялся, оглянулся, сел и уехал — наверное, от волнения наскочил на корень.

Горбовский с улыбкой поднял палец.

Я понимающе кивнул.

Вот такая бесовщина творится в Комарове.

15 июля 2008 г.

От Сергея Трусевича, «ЛГ»:

Дмитрий, привет! Твоя статья про справедливость уже заверстана в следующий номер. Прочитал Сергея Арно — великолепный материал. С самыми наилучшими рекомендациями отдал Серкову — прочитает завтра-послезавтра, напишу. Кстати, дай мои координаты Арно, пусть сам напишет — хоть заочно познакомимся. С приветом, Сергей.

23 июля 2008 г. Зеленогорск.

В июне Роман Абрамович приплыл на Петербургский экономический форум на своей яхте. Чуть ли не самой длинной в мире. И встал в центре Петербурга. «Вот он я — Рома! Ха-ха!» И никто ничего, как будто, так и надо. Губернатор Матвиенко, сказывают, совершила визит на эту яхту.

Я написал статью для «ЛГ». И вот ее опубликовали — с фотографией этой самой яхты в центре города.

Несправедливость в законе

Августин Блаженный, которого никак не заподозришь в нынешней партийной ангажированности, писал в IV веке: «Что есть государство без справедливости? Шайка разбойников».

Чем кончают разбойники, даже самые могущественные, хорошо известно. Часто, обладая отменным экономическим, военным и властным потенциалом, эти «уподобившиеся богам» государственные деятели забывали о такой нравственной категории, как справедливость, и оказывались у разбитого корыта. Их успешные государства и империи, державшие в подчинении другие народы и жившие роскошно и красиво, в какой-то момент времени (который историки почему-то пытаются объяснять стечением военных, финансовых или иных обстоятельств) рушились с грохотом и пылью, горели, исчезали с карт, а их лидеры застывали, как диковинные насекомые в янтаре, на всеобщее обозрение будущих поколений.

Если взять историю общественных катаклизмов, войн, восстаний, революций, то побудительным мотивом к ним чаще всего было стремление восстановить нарушенную справедливость, так или иначе понимаемую участниками далеких событий. Именно по этой причине никакая временная власть не жалует борцов за справедливость. Ее верные чиновники начинают громко возмущаться, что им мешают работать, что у них, честных тружеников, болтаются под ногами с дурацкими советами и популистскими лозунгами, что новый передел сфер влияния кончится плохо и т. д. и т. п. На самом деле это страх за свое благополучие: «Они хотят лишить нас благ, привилегий и спокойствия! Гони их, батюшка-царь! Они покушаются на святое крепостное право! А еще лучше не смей показывать этих смутьянов по телевизору, не упоминай о них в газетах и журналах! Пусть о них не знает никто!»

Но даже если все газеты и телеканалы в один голос начнут внушать людям, что черное — это белое, всё равно найдутся люди, которые будут настаивать, что утверждение «сажа бела, как снег» ложно и потому несправедливо. Назовите этих людей хоть дальтониками, хоть консерваторами, хоть ретроградами и дикарями — они пойдут под расстрел, но от своего мнения не отступятся.

Земля круглая! Она вертится! Король голый!

Может быть, земля продолжает вертеться именно благодаря таким людям, жаждущим справедливости.

Слова «справедливость», «правдоискатель», «праведный» идут от одного слова, емкого и любимого на Руси, — от слова «правда». Сказать людям правду, пусть даже ценой собственного благополучия, всегда считалось на Руси высшей доблестью.

Правда и кривда

Именно справедливости ждет от государства каждый человек. Именно в надежде на справедливость по отношению к себе и своим близким человек платит налоги, готов защищать государство с оружием в руках и всякий раз отдает свой голос депутатам разных уровней. При этом далеко не последнюю роль играет ожидание справедливого устройства жизни в целом.

Человеку хочется видеть мир вокруг себя гармоничным, правильным, предсказуемым, хочется знать, что рядом с ним не будет голодных и обездоленных, хочется быть уверенным, что сироты и старики не останутся в одиночестве, а всякий, кто честно трудится, будет вознагражден по заслугам.

Человеку хочется надеяться, что у детей будет будущее, они смогут стать чуточку счастливее своих родителей, а внуки попросту будут молодцами. При этом хотелось бы, чтобы вор сидел в тюрьме, чиновники не воровали, а хороший работник зарабатывал больше плохого.

И еще хочется, чтобы у всех молодых людей были равные стартовые возможности, независимо от толщины кошелька их родителей, места проживания и национальности. Чтобы в институт принимали по конкурсу знаний, а не подношений и чтобы в армию шли все, кому положено идти, а не только бедные да деревенские.

Одним словом, чтобы в обществе было не примитивное равенство, называемое уравниловкой, а равноправие: перед судом, перед милицией, перед врачом, и чтобы человек ценился не по марке машины и счету в банке, а по его человеческим качествам, как он ценится в бане и казарме.

И, конечно, старики. Чтобы человек, отработавший сорок лет на свою страну, получал от государства пенсию, которой хватало бы не только на примитивную растительную пищу, баню, кусок хозяйственного мыла и бутылку водки раз в год, но и на нечто большее, отчего он ощущал бы себя в богатейшей стране мира полноправным гражданином, а не заложником чьих-то проблем с арифметикой и моралью. Таковы в общих чертах представления о достойной и справедливой жизни всякого нормального человека.

И разве это несправедливо?

Но всяк понимает справедливость по-своему. Некоторые чиновники, допустим, считают, что справедливость — это когда им много платят, хорошо несут, кланяются, уважают и не сажают в тюрьму за разные пустяки вроде распила бюджетных денег. А всё остальное — «пустая говорильня, митинговщина, крамола!»

Долой справедливость?

Норм справедливости (что считать справедливым, а что нет) не содержится ни в одном из государственных документов. Можно сказать, что само понятие «справедливость» не относится к юридически значимым терминам. И весь свод законов и правовых уложений Российской Федерации от Конституции до Семейного кодекса лишь устанавливает, что в нашем государстве считается законным, а что нет, и какая ответственность возникает при несоблюдении закона.

Точка.

Дальше можно вспомнить присказку про закон, который, с одной стороны, как столб, который не перепрыгнешь, а обойти можно, а с другой, как дышло, которое как повернешь, так и вышло, и прочие суждения наших предков об особенностях отечественной юриспруденции. А вспомнив всё это и прибавив случаи из собственной жизни, остается только почесать затылок: «Как жить, люди добрые? У кого искать правды, сиречь справедливости?».

Если, например, бандиту, державшему в страхе целый регион и загубившему немало жизней, дают по приговору суда семь лет условно, а голодному бомжу, стащившему в магазине замороженную курицу, полтора года реального срока? А всё по закону, говорят юристы: мы можем и так, а можем и эдак. Или, например, по указам первого президента России раздали заводы, фабрики и целые отрасли народного хозяйства своим людям, открыто названным, как в фильмах про мафию, семьей. Ты будешь возмущенно кричать: «Это несправедливо!», а тебе в ответ: «Зато всё по закону!»

Так что же получается: не все действующие у нас законы справедливы?

Или их толкование судьями далеко от наших представлений о справедливости?

Или сами понятия справедливости и законности часто находятся в параллельных, непересекающихся плоскостях, и мы неизвестно чего хотим от чиновников, судей, законодателей и высшего руководства?

Если приглядеться к нашей повседневной общественной жизни, то обнаружится, что имеет место и первое, и второе, и третье.

Но! То, что отсутствует в государственных нормативных актах, присутствует в народном сознании. Потому что закон — это вовсе не то, что вся чиновная рать придумала для своего удобства, а то природное ощущение гармонии и порядка, которое дано свыше и тысячи лет передается из поколения в поколение в виде простых житейских заповедей.

Например: «Кто Богу не грешен, тот царю не виноват». Человек, не нарушивший ни одну из Божьих заповедей, не может быть виноват перед земным законом. И народ до тех пор остается народом, пока он хранит в себе ощущение справедливости.

Уже упомянутый Августин Блаженный разъяснял, что зла как отдельной сущности в природе не существует, оно есть лишь отклонение от добра, нечто вроде паразита или болезни.

В нашей обыденной жизни зло существует как отклонение от справедливости, в первую очередь экономической, которое тянет за собой перекосы во всех остальных сферах жизни. Да-да, всё тот же Маркс, теория прибавочной стоимости, эксплуатация человека человеком, «взгляды господствующих классов очень быстро становятся господствующими в обществе», ощущение вседозволенности и всемогущества. Яхта Романа Абрамовича длиною в сто пятнадцать метров, пришвартованная неподалеку от памятника Петру I и Исаакиевского собора, аккурат в том месте, где во время блокады стояли корабли Балтийского флота, защищавшие блокадный Ленинград, тому подтверждение. Никаких других чувств, кроме оскорбления общественной морали, этот красавец-пароход в центре города-героя не вызвал.

Как отмечает член-корреспондент РАН Андрей Юревич, рост ВВП оказывает неизмеримо меньшее влияние на настроение народа, чем неравномерность распределения доходов.

Три основные причины терзают коллективную душу современного российского общества, не дают спать спокойно: массовое чувство социальной несправедливости, физическая незащищенность и неуверенность в завтрашнем дне. И нет ничего удивительного — по индексу Джини, который показывает концентрацию доходов в руках отдельных лиц, наша страна вышла на первое место в мире среди стран с развитой и переходной экономикой. И на последнее по ожидаемой продолжительности жизни при рождении нового человека.

Последних мест в разных печальных списках у нашей страны, к сожалению, с избытком.

Нет, плохой сон народа не от болезни красных глаз, не от терзающей душу зависти. Это природное стремление человека восстановить справедливость, разоблачить ложь, спасти слабых, достойно продолжить жизнь на земле. Ученые установили: если человек долго видит и слышит ложь, он сначала раздражается, а потом звереет. Продолжительность интервала между этими двумя реакциями непредсказуема.

И высокие показатели на выборах нового президента (правильнее сказать, выбора двух молодых энергичных руководителей) — скорее, свидетельства ожидания перемен, которые могут вернуть народу чувство собственного достоинства, чем удовлетворения сложившимся положением.

Детская боязнь социализма

Справедливость не может снизойти, как Божья благодать, на общество, живущее в кривом зеркале неправды. Если нравственным идеалом общества утверждается богатство любой ценой и этот принцип подтверждается всем происходящим в стране, в том числе иллюстративным телевизионным рядом, то призывать справедливость отдельными газетными статьями так же бессмысленно, как читать в борделе лекции о пользе нравственности. С кривой линейкой правильный дом не построишь.

Без реальной идеологии, утверждающей правду во главе общественного угла, государство справедливым не станет — хоть сто раз на дню напоминай, что правительство заботится о пенсиях, стипендиях и зарплате учителей.

При капиталистическом способе производства социалистического принципа распределения быть не может. Рынок ориентирован не на человека, а на прибыль, человек интересует продавца лишь в качестве покупателя, отдающего деньги владельцу товара, и ни в каком другом качестве.

Поэтому и проговариваются журналисты, ведущие репортажи со всякого рода научных советов: «Ближайшая задача отрасли — довести рынок нанотехнологий до пятисот миллионов долларов». А мне казалось, что эффект нанотехнологий должен измеряться чем-то иным — например, возможностью помочь людям в борьбе с болезнями и нищетой.

Простой человек (под ним я разумею человека, не наделенного властью) может понять и простить власти некий перекос, образовавшийся как временное явление. Но власть, которая в упор не видит видимого всем остальным людям перекоса, в глазах простого человека перестает быть властью в сакральном, духовном смысле. Быть может, не каждый вспоминает изречения Августина Блаженного, но неодобрительные мысли наверняка возникают.

Если бы те, кто хвастает по телевизору новыми успехами за казенный счет, после очередного привоза компьютеров в сельскую школу или открытия спортивного зала скорбно покивали и вспомнили о массовых недостатках в нашей жизни, которые видит весь народ, это было бы честнее, это бы хоть слегка намекало на приближение к справедливости. О нехватках-недостатках приходится говорить только президенту или премьер-министру. Остальные спешат рассказать о невиданных успехах вроде стада поросят в двадцать голов, которое вырастил фермер на землях, где в советские времена поголовье измерялось двадцатью тысячами. Смех.

Если завтра война?..

Сейчас, когда каждый год стоит десяти, главный тормоз нашего движения — массовая атака на общественную мораль. И как следствие — примитивность целеполагания. Народ, на мой взгляд, в своем большинстве вовсе не хочет достраивать назначенческий капитализм, как не хочет и возврата в унылый социализм со стоянием в очередях за куском колбасы или мяса для своих детей.

При этом народ готов уважать богатеев, только наживших свои богатства трудом, но никак не воровством и обманом, — о столь очевидных для русского менталитета вещах даже говорить неудобно.

Наиболее активная и энергичная часть населения трудится не покладая рук: строит, изобретает, торгует и образует то, что называется средним классом. Но и они признают, что не всё ладно в общественном устройстве.

Власть словно и не чувствует, что никакой рост ВВП не может заменить чувство поруганной справедливости, которое фиксируют в народе ученые. Пока обществу не будет явлена альтернатива капитализму и несостоявшемуся «коммунизму», мы не тронемся с мертвой точки.

Словосочетание «социальное государство», которым реформаторы стыдливо заменили в нашей Конституции слово «социализм», является маслом масляным: разве может государство быть не социальным, не общественным? Если не социальное, то какое — частное, что ли?

Любой здравомыслящий человек понимает, что без возврата в общественное сознание таких простых понятий, как правда и социальная справедливость, нас ждет либо еще более уродливый капитализм, либо возврат к партийно-бюрократическому правлению, которое народ отверг в 1991-м.

К сожалению, идеологический кризис может привести к очередной материальной катастрофе, фантастическим людским потерям и полной утрате независимости страны. Все понимают, что за разговорами об энергетической безопасности Запада идет подготовка к новой мировой схватке за энергоносители, и «бархатных войн» не бывает. Нам не избежать интервенций и блокад всех видов: информационных, технологических, торговых, «культурных», военных.

Давление на Россию будет только увеличиваться, и роль народа, простых граждан нашей страны, будет расти, как всегда растет роль масс в переломные исторические моменты. Можно продолжать строить коттеджи и персональные бомбоубежища, можно покупать недвижимость в Испании и на Багамах, но нельзя заставить целый народ бесконечно оплачивать эти строительства и покупки, как нельзя, называя себя русским человеком, отказаться от понятия справедливости.

И никакая профессиональная армия не сможет защитить просторы нашей огромной страны, если остальной народ не почувствует себя единой нацией, живущей в справедливо устроенном государстве, а не только сообществом налогоплательщиков, футбольных болельщиков или поклонников популярного певца или певицы.

4 августа 2008 г.

3 августа, ночью, умер Александр Солженицын. Мне кажется, к нему в последние годы власть и общественность потеряли интерес. Теперь будут хвалить, возвеличивать, примазываться в друзья, давать ему оценки. Это уже происходит по ТВ и радио.

В «Невском времени» мне заказали к сороковинам материал о Солженицыне — в рамках «Писательского клуба». Выбор участников разговора на мое усмотрение, но попросили взять в собеседники троих — Марио Корти (он вывозил архив писателя за границу, когда работал в итальянском посольстве в Москве) и еще двоих случайных, на мой взгляд, людей. Одна тетя — поклонница, привозившая в СССР его книгу (работала переводчицей) и председатель общества библиофилов.

12 августа 2008 г.

8 августа началось нападение Грузии на Южную Осетию. Били по столице Цхинвали из ракетных установок «Град», убили 2000 человек мирного населения. 30 тыс. осетин покинули Осетию — беженцы.

Сегодня, 12 августа, вроде бы установился мир. Наши проявили твердость — отбросили грузин, бомбили военные объекты на территории Грузии. Америка стоит за агрессией Грузии. Все дни сидел у ТВ.

Когда 8-го числа показывали войну, была растерянность: где наши? Почему не помогаем, не спасаем? И вот часа в три по ТВ показали: наши танки движутся к Цхинвали. Я едва сдержал слезы…

Весь мир благодаря информационной блокаде считает, что Россия напала на маленькую Грузию. Западные информагентства отрезали начало фильма и показывали его с того момента, как наши войска вошли в Осетию, а потом и в Грузию для ликвидации военных объектов.

Звонил Юрию Полякову в Москву. Обменялись мнениями.

15 августа 2008 г.

Вчера отослал Тане Конецкой рукопись дневников, которую готовлю для «Невы», и сразу приснился Виктор Викторович. Он был пьян, весел, мы шли с ним обнявшись, я посадил его в троллейбус, стал давать деньги тетке-кондуктору, чтобы она проследила за В. В., сказал, что он автор фильмов «Тридцать три», «Путь к причалу», «Полосатый рейс». Тетка обещала довезти до нужной остановки, и тут я устыдился, что собираюсь бросить В. В., и остался с ним, повез его на Петроградскую. Потом шли по проспекту Щорса (ныне Малый пр.) обнявшись, очень дружески, тепло говорили, Конецкий трезвел на глазах, а потом стало ясно, что он вообще придуривал с опьянением. Конецкий смеялся, был красив, как на фотографии. Сегодня сказал Татьяне про сон, она сказала, что сон хороший. Ей В. В. давно не снился…

27 августа 2008 г.

От Ганса Микля, Стокгольм:

Дорогой Дмитрий, злорадство — это самая прекрасная радость. Теперь наши идиоты — политики и журналисты — страшно плачут о признании Абхазии, забыли, однако, полностью Косово. Ну, я радуюсь, во всяком случае, что израильско-американская экспансия несколько тормозится теперь. Противоракетная оборона против Ирана, лучшая шутка 2008.

Я должен просить прощения, я совсем не спросил, как дела идут у Вас и Вашей семьи? Я надеюсь, хорошо.

С сердечным приветом — Ваш шведский немец Ганс Михль, Стокгольм.

1 сентября 2008 г.

Сергею Трусевичу, «ЛГ»:

Сергей, скажу честно: мне сейчас ничего не приходит в голову для писания статьи! Все темы, которые были в разработке, кажутся после известных событий мелкими и несвоевременными. Подожди, пожалуйста, пока смогу конструктивно мыслить на прочие темы.

С искренним уважением — Дмитрий Каралис.

10 сентября 2008 г. Армения, Ереван.

Гора Арарат, к моему удивлению, находится на территории Турции. Но хорошо видна с балкона моего номера в Ереване.

17 сентября 2008 г.

Вернулся из Армении — ездили представительной делегацией в Ереван на Дни русского слова в Армении. Летал вертолетом в Нагорный Карабах, были на озере Севан, выступали перед студентами и школьниками. Ездили по воинским частям и заставам. Интересно! Полюбил Армению!

И команда собралась хорошая — Юрий Поляков с Наташей, Андрей Нуйкин с женой, поэт Андрей Дементьев с женой, Саша Хорт, Юра Дударев, гл. редактор «Юности», ребята из «Литературки», народный артист Сергей Новожилов, журналисты из «АиФа», «Красной звезды», «Комсомолки» и проч. Познакомился с Зорием Балаяном, легендарной личностью. С нами ездил ансамбль «Каскад» — отличные парни, служившие в ВДВ, кто-то был еще в Афгане, кто-то в Чечне. Замечательные песни, берущие за душу. Солдаты в зале размахивали российскими флагами.

Зорий Балаян и Виктор Конецкий приятельствовали, встречались в Ленинграде. Я рассказал ему о Викторе Викторовиче. (Почему-то крупные писатели дружат благородно, а мелкие и не дружат вовсе, а лишь интригуют и завидуют…)

В Карабахе были у президента непризнанной республики, встречались с министром обороны, с солдатами. Как карабахские солдаты отличаются от наших! Глаза горят, хотят служить и служат! Говорят, одна из самых дисциплинированных и сильных армий на постсоветском пространстве. Были на базе в Гюмри (бывший Ленинакан). Старая база, еще с царских времен, строилась казаками — рвы, крепостные валы, церковь… Задача персонала базы — через двадцать минут быть на любом месте прорыва границы. Есть противоракетные комплексы СС-300. Служат, в основном, контрактники.

Армения, по сути, в блокаде. Кроме России у нее близких друзей нет…

Сегодня вышла в «Невском времени» моя статья «Одна надежда — на Россию!»

Принимал посол России в Армении, рассказывал об обстановке. Американцы давят на Армению деньгами — их посольство за колючей проволокой, за высоким забором, подкармливают неправительственные организации…

Встречались с президентом Армении и католикосом всех армян. В русском драматическом театре состоялась премьера спектакля по пьесе Ю. Полякова «Левая грудь Афродиты».

На вечерних улицах много гуляющих, мамаши с колясками, но спокойно, никто не пьет из банок пива, не орет, молодежь ходит группками, негромко разговаривают. Обстановка какой-то умиротворенности, доброжелательности, полное отсутствие агрессивности…

В мое отсутствие вышла беседа в «Писательском клубе» с Граниным:

Святые на Руси есть — не хватает честных

Даниил Гранин: …Сколько ни увеличивай оклад современному чиновнику — он всё равно будет брать взятки. Я когда-то в романе о Петре привел историю с новгородским губернатором. Петр назначил на эту должность честного и порядочного человека. Но вскоре посыпались жалобы, что он ведет себя корыстно. Царь его вызвал: «В чем дело?» — «Вот, государь, мне приходится приемы устраивать, дом содержать соответственно, красиво одеваться — жалованья не хватает, приходится брать». — «А сколько тебе надо?» Он назвал сумму втрое большую, чем получает. Петр дал ему такое содержание. Через полтора года опять появились жалобы, Петр его вызвал. Губернатор говорит: «Виноват, государь, не могу удержаться…» Петр его казнил. Взяточничество не может быть побеждено увеличением окладов, раздачей квартир и прочих благ… ‹…›

Дмитрий Каралис: Наше общество лишилось той бытовой морали, которая была в России еще сто лет назад. В личном деле своего деда, который учился по вакансии города в ремесленном училище имени цесаревича Николая как сын кондуктора, погибшего при крушении царского поезда в 1888 году, я прочитал: «Наказан карцером за ругань площадной бранью в бане. В бане не было горячей воды». А за курение мой шестнадцатилетний дед, росший без отца, был наказан лишением воскресной увольнительной. За курение и ругань в стенах учебного заведения наказывали, как за настоящий грех. А сейчас, если вы возьмете за шкирку ученика и сделаете ему замечание за мат и курение, то вполне возможно, к вам приедут бандиты — для того чтобы провести воспитательную работу с учителем. Я уж не говорю про то, что мы видим на улицах… В нашем ленинградском дворе на 2-й Советской улице каждый взрослый мог дать воспитательный подзатыльник пацану, и родители только сказали бы спасибо, а сейчас ты сделаешь чужому ребенку замечание и можешь нарваться на скандал или неприятности.

Д. Г.: Вот Дмитрий приводит в пример своего деда, я привожу в пример деревни, которых нет. Но мы не в состоянии привести в пример нашу сегодняшнюю жизнь. Мы живем без примеров, у нас не хватает не то что святых, не то что блаженных — у нас не хватает честных, порядочных людей, которых можно приводить в пример, и не только детям, а самому себе. И при этом каждый из нас считает себя честным, порядочным человеком…

Д. К.: Скажите, вам приходилось отступать от принципа, который вам завещал отец: «Поступай всегда так, как будто от тебя зависит судьба России»? Или приходилось идти на компромиссы?

Д. Г.: Прожить жизнь без компромиссов невозможно. Приходится кому-то уступать, даже переступать закон, потому что есть такое понятие — справедливость, которое выше закона.

Приходится закрывать глаза на какие-то вещи. Вот на войне. В 1942 году прислали нам ребят-новобранцев. Они попали в первый бой и пришли в такой ужас от увиденного, что после боя занялись самострелами. Их приговорили к расстрелу — по закону. Но этого никак нельзя было делать. Мы ходили, хлопотали за них, двоих удалось отстоять — они потом стали хорошими солдатами… ‹…›

Никто не отказывает в заслугах нашим полководцам. Да, конечно, предъявляют претензии и Жукову, и Ватутину, и Говорову. Но все-таки сохраняют к ним уважение и ставят им памятники, и других полководцев у нас нет и не было. Благодаря им войну все-таки выиграли. Но война была выиграна не Красной Армией. Нет. Красная Армия проиграла войну. Войну выиграл народ, когда война стала отечественной войной. Красная Армия шла через наше ополчение, и мы выменивали у них винтовки и пулеметы. Войну выиграл народ! На этой войне досталось всем: и русским, и грузинам, и казахам, — всем без исключения народам СССР! Мы воевали не столько за советскую власть, сколько за свое отечество — когда уже подперло под горло, тогда и началась настоящая война.

Что касается атомных бомб, я должен отдать должное нашим физикам, ученым и рабочим — благодаря их труду мы получили атомное оружие, и паритет помогал все эти годы сохранять равновесие. Можно предъявлять претензии и к той, и к другой стороне, потому что нельзя сохранять мир с помощью оружия, это противоестественно. Но другого выхода не было. А вообще, история всегда служила начальству. Вот у нас начальником стал, допустим, Устинов, и сразу начали показывать, как замечательно тыл воевал. Брежнев стал начальником — оказалось, что весь вопрос решался на Малой Земле. И всю историю сразу начали исправлять и подделывать. И так было всегда.

Д. К.: Как вы считаете, должна современная литература оказывать духовное сопротивление? Или ее удел — развлечение читателя?

Д. Г.: Литература должна оказывать духовное сопротивление этому растленному, преступному, бесчестному и немилосердному обществу! И иногда она это делает. Литература — вещь штучная, антикварная, раритетная. Достойные вещи встречаются не так часто. ‹…›

(Невское время. 11.09.2008).

24 сентября 2008 г.

«Эхо Москвы», которое я слушаю во время бритья и завтрака (хорошо тем, что через каждые пятнадцать минут дает краткие новости и нет музыки) иногда ведет себя так, словно радиостанция заброшена в Россию для идеологической подготовки населения к торжественной встрече оккупационных войск. Взлом общественного сознания с целью представить наших недавних противников лучшими друзьями и заботливыми партнерами уже произошел. Сладкие речи в адрес Европы-Америки сладки до неприличия. Россия же — новая тюрьма народов. И что могу я против этой своры? И где наши прогрессивные писатели? Делят деньги и награды?

Вышел в «НВ» мой фельетон «Бородатый козел и мужчинки в колготках»:

…Образ нашей армии и всех силовиков, вместе взятых, суммарно представленный в книгах и на экранах, таков, что и без лишних слов видно — мы козлы рядом со львами. Судите сами. У них — Рембо и всевозможные бравые сержанты. У нас — придурошные солдаты, прапорщики и офицеры из нескончаемого сериала «Солдаты». У них служивые люди родину спасают, у нас военные родину разворовывают. У них ФБР гоняется за предателями, шпионами и маньяками, у нас силовики ведут борьбу за деньги и сферы влияния — какие-то нескончаемые ментовские войны. В результате у них в армию идут служить с радостью и надеждой, у нас от армии бегают с помощью многочисленных фирм, открыто предлагающих: «Решим проблемы призыва!» У них солдаты и офицеры поют бодрые песни и кричат бравые кричалки, поднимающие боевой дух, у нас на эстраду выходят мужчинки в колготках и, раскорячившись, словно им трут в бане спину, блеют про мужское одиночество. И вокруг них такая же подтанцовка в нижнем белье. Нет, есть, конечно, крутые «мужские» песни-блатняки вроде «Гоп-стоп, Зоя!» и «Я вернулся с зоны, снимай кальсоны! ‹…›

16 октября 2008 г.

Гурьевой-Стрельчунас:

Ирина, давайте помянем предков — 17 октября по старому стилю произошло крушение. Царствие им Небесное! Пишите! Привет Лизе!

Ваш Каралис

От Гурьевой-Стрельчунас:

Царство Небесное! И спасибо, ведь если бы не они, наша встреча бы не состоялась. Все-таки странным образом устроена наша жизнь — если бы не та трагедия, совсем по-другому пошла бы жизнь наших предков, и наши тоже складывались бы совсем иначе…

Мне периодически приходят мысли о тщетности наших усилий по борьбе с судьбой, хотела бы обсудить это с Вами, но при личной встрече.

На уроках рассказывала французам о блокаде Ленинграда, о Вашем отце тоже говорила.

Вдруг у Вас есть копия фильма, что показывали по ТВ, — было бы здорово ее иметь.

Не забывайте о нас, приехав в Москву.

Мы сейчас живем в странном ритме: выходные проводим дома, а на неделе спим в съемной комнате. Лиза с сентября ходит в новую школу — за тридевять земель. Но ей очень нравится — два раза в неделю занятия на лошади, кукольный театр, ставят какие-то постановки классом. Она играет роль Груши — фрукт такой. И уроки, конечно же. Жаль, что не нашли эту школу раньше…

Из-за удаленности пришлось снять комнату поблизости. Стоит это денег очень немалых. Расплачиваюсь я сама, т. к. папаша отказался от участия в этом проекте. Жду, не дождусь зарплаты, т. к. уже накопила 12 тыс. долга.

Комната наша историческая — в ней жила художница Алла Белякова, бывали Рихтер и Нейгауз. Лизавета спит на кресле-кровати прямо под историческим пианино! Приезжайте, проведем экскурсию.

Ваши И. и Л.

6 ноября 2008 г.

Серкову, ЛГ:

Здравствуйте, Игорь Александрович. Для меня лестно попробовать себя в роли колумниста такой уважаемой газеты, как «ЛГ». Примите мою пробную колонку «Второе пришествие Маркса».

7 ноября 2008 г.

И. Гамаюнову, ЛГ:

Уважаемый Игорь Николаевич! Посылаю Вам отклик на статьи Мелихова и Черниковой. Первый раз он до Вас, возможно, не дошел. Как поживаете? Давно Вас не видел, только читаю иногда. Удачи!

12 ноября 2008 г.

Моя статья в «ЛГ»:

Явление Маркса

В 90-е годы упоминание Маркса и прибавочной стоимости вызывало в среде либеральных экономистов фырканье и улюлюканье. Разве что не топтали в гневе портреты автора «Капитала». Но закон образования прибавочной стоимости, прояснивший экономическую сущность капитализма, затоптать так и не удалось. В последнее время, когда по миру ударил экономический кризис, на труды Маркса за границей появился устойчивый спрос.

Истинных причин мирового экономического кризиса никто назвать не может. Нельзя же всерьез поверить, что все граждане Америки, купившие в рассрочку жилье, в одночасье заявили о своей неплатежеспособности, а кредиторы развели руками и успокоились. Тут и Станиславского тревожить не надо, чтобы услышать его знаменитое «Не верю!». Ибо любому начинающему финансисту известны основные принципы кредитования — платность, возвратность, срочность и обеспеченность.

Иными словами, деньги во всем мире дают на определенный срок под определенный процент, и в случае несвоевременного возврата денег расплата происходит имуществом или изыманием той вещи, которая приобретена в кредит. Не можете заплатить за домик или машину — верните!

Есть, как писали классики-юмористы, два мира — большой и малый. И есть две экономики — экономика реальная и виртуальная. Последняя — нечто вроде карточной игры: фишки, индексы, ставки… Там создаются не товары, а состояния, случаются не потери, а обвалы. В покойном СССР любили учитывать продукцию в натуральных показателях — на стендах наглядной агитации летели вверх кривые выпуска тракторов, турбин, киловатт-часов электроэнергии, тонн добытой нефти и кубометров природного газа. В этом было что-то настоящее. При средней рентабельности предприятий в 12 процентов страна содержала одну из самых больших армий мира, кормила полсотни коммунистических партий и содержала два десятка дружественных режимов в разных странах мира. Ежегодно росло число городов, заводов, ферм, поголовье скота, площади пахотных земель, а счет нового бесплатного жилья шел на миллионы квадратных метров. Цены были стабильные, инфляция равнялась нулю. Курсом доллара интересовались только моряки загранплавания и пугливые валютчики.

Сейчас армия сократилась в несколько раз, никаких режимов не содержим, никому не помогаем, каждый школьник знает курс доллара и евро, а счастья, как говорится, нет. Число городов, площади пахотных земель и поголовье скота ежегодно сокращаются. Цены и инфляция ползут вверх.

В чем дело? Знающие люди говорят: читайте Маркса. В частности, о единоличном присвоении результатов коллективного труда при капитализме и непроизводительной трате общественных сил. Это когда строятся не города, а замки, когда торговать становится выгоднее, чем производить, когда на каждого токаря, пекаря, строителя приходится десять единиц посреднического планктона. Они распевают специальными гнусавыми голосами специально сочиненные песенки про специальные скидки и низкие тарифы, дают советы в области хранения и вложения денежных средств, делают татуировки на лысом черепе, оказывают услуги по «откосу» от армии, выдаче фальшивых больничных листов, университетских дипломов, рассылке по Интернету любого вида рекламы, учат, как уйти от налогов, и так далее и тому подобное. И все эти люди неплохо зарабатывают. А финансовые результаты их деятельности радостно включаются в объем ВВП.

Если доблестный коняга Боливар не мог снести двоих, то какой же токарь, пекарь или строитель снесет на своей шее десяток гнусавых певцов и советчиков? Какая экономика может двигаться вперед, если на ней развелись колонии паразитарных образований?

Как выяснилось, подавляющее большинство граждан нашей страны понятия не имеют, что такое индекс РТС, и не понимают экономической фени, на которой «ботают» экономические обозреватели телевизионных каналов. И слава, как говорится, богу. Все эти голубые фишки, фьючерсы, проценты капитализации и быки свистят мимо сознания большинства, ничего не добавляя к картине происходящего. Их кризис — еще не наш кризис.

Но!

Глянцевые журналы и киносериалы так подробно рассказывали о жизни наших бизнесменов-богатеев, что без яхт, замков, любовниц, шикарных авто и золотых кредитных карточек образ современного хозяина производства или банкира просто не мыслится. И большинство граждан, сравнивая образ героя-капиталиста со своим житьем-бытьем, задается вопросом: справедливо ли тратить деньги на яхты, виллы и кутежи, устанавливать миллионные долларовые оклады и бонусы вместо того, чтобы развивать доставшееся тебе в эпоху приватизации народное производство? Не есть ли это экономический абсурд на грани преступления? И с горькой усмешкой наблюдают, как топ-менеджеры в костюмах по двадцать тысяч долларов за штуку выстроились в отечественную кассу, чтобы перехватить деньжат и вернуть кредиты западным банкам.

На какие цели капитаны нашей экономики брали кредиты в таких объемах, что Стабилизационный фонд похудел на десятки миллиардов долларов, не сообщается. Реконструировали цеха, заводы, отрасли? Или покупали ставшие притчей во языцех предметы роскоши? К сожалению, о роскошной жизни наших миллиардеров известно гораздо больше, чем об их производственных достижениях.

И мало кому приходит в голову, что финансовые и материальные ресурсы никуда не исчезают, они лишь перераспределяются, и спекулятивная финансовая среда, в которой и раздулся так называемый кризис, находится в очередном хитроумном полете.

Но любой экономист, знакомый с реальным производством, скажет, что нормально работающему предприятию кредит нужен в крайних случаях производственной необходимости или для развития дела. Если же предприятие живет от кредита до кредита, напоминая пьющего человека, то не надо быть нобелевским лауреатом в области экономики, чтобы догадаться: творится что-то неладное, руководство систематически тратит больше, чем получает. На что? К чему это ведет?

Ответы на многие вопросы можно найти у господина-товарища Карла Маркса, спрос на которого возвращается.

(Точка зрения авторов колонки может не совпадать с позицией редакции.)

На форуме «ЛГ» много комментариев, которые быстро превращаются в споры и пререкания между участниками. Вот несколько комментариев (из-под колонки, с сайта газеты):

Сергей Станиславович Костин: Кто «фыркал и улюлюкал» в адрес К. Маркса известно. Только стоґящих экономистов среди них не было. Серьезные специалисты и к учению Маркса всегда относились серьезно. Ничего равного теории прибавочной стоимости в политэкономии нет. С утверждением г-на Каралиса, что «истинных причин мирового экономического кризиса никто назвать не может» согласиться трудно.

‹…› То, что «в покойном СССР любили учитывать продукцию в натуральных показателях» не результат большой симпатии к пудам и центнерам. В нерыночной экономике и плановом хозяйстве «стыковка» звеньев производственной цепи кроме как в натуральных измерениях невозможна. Потому и были каждый год не менее семи тысяч новых предприятий и до трех миллионов новых рабочих мест. Технологии внедрялись не самые передовые, но на пределе научно-технического потенциала страны. Не без издержек, конечно, зато… Нет никакого смысла, да и желания сравнивать великую державу марксизма-ленинизма с нашей демократической Россией.

Статья г-на Каралиса, это статья неравнодушного, трезвомыслящего человека, за это ему и «ЛГ» спасибо. ‹…› Вопрос в другом: найдутся ли в России люди, имеющие желание у Маркса учиться и что-то для страны делать?

Георгий Петрович Иванов: В экономической науке существует две основные теории, о которых предпочитают не говорить, особенно либералы.

1) Теория трудовой стоимости. Возникла в XVIII веке. Нашла свое оформление в трудах Рикардо, Смита, Маркса и др. Наиболее образно раскрыта в романе Даниеля Дефо «Приключения Робинзона Крузо». Суть этой теории: богатство создается трудом людей. На необитаемом острове Робинзон Крузо своим трудом создал все условия для жизни, а после возвращения на родину заселил его колонистами. Новые жители острова продолжили дело Робинзона, осваивая его богатства своим трудом. Окончательное развитие теория трудовой стоимости получила в работе Маркса «Капитал». На эту теорию опирается учение о социализме. Совместным трудом всех членов общества создаются материальные блага для всех. В статистике это выражается в численных показателях количества произведенной продукции, ее распределения в обществе.

2) Либеральная экономическая теория. Возникла в XIX веке. Особое развитие получила во второй половине этого же века, когда в странах Европы появились рантье — прослойка денежных капиталистов, не связанных с деловой активностью и живущих на проценты от предоставляемых ими в ссуду денежных капиталов или на доходы от ценных бумаг. Наиболее образно раскрыта в романах французских писателей. Суть теории: главное не труд, а деньги. Каким образом они получены, неважно: заработаны — хорошо, сэкономлены — тоже неплохо. Если украдены, то не страшно, главное, чтобы вор не был пойман за руку. Отсюда идея либералов: никого не касается, каков источник денег. Особенно, если это напрямую касается наших олигархов.

Поэтому в нашей стране, когда даже некоторые депутаты Госдумы пытаются ставить вопрос, откуда барыши, тут же на телевидение выскакивают Немцов, Хакамада, Познер и другие. В один голос они кричат, что источник денежного богатства никого не касается. А если этот денежный источник начинают искать правоохранительные органы, то поднимается шум и вой. Кричат о нарушении демократии, праве собственности и т. д. В статистике показателями либеральной экономики является движение ценных бумаг. Осуществляется это движение спекулянтами. По этой причине беспрерывно прыгают цены акций и валюты. Таким образом, либеральная теория стоимости основана на преступности и ее оправдании, в отличие от теории трудовой стоимости.

17 ноября 2008 г.

Евгению Каминскому:

Женя, глянь, пожалуйста, на досуге, хотя бы по диагонали мои дневники. Большую часть ты читал в журналах. Хочу издать их отдельной книгой.

19-го я улетаю от «ЛГ» в Рим на пять дней, там литературно-премиальные дела. Вернусь 25-го. И хочу поклониться христианским святыням. Дружески — Дмитрий Каралис.

26 ноября 2008 г.

Сегодня мне исполнилось пятьдесят девять лет — уже не молодой мужчина, а всё борюсь за справедливость. Но и Мелихов не мальчик, он на пару лет старше меня, а пытается сбить народ России с толку. Должен я ответить? Должен. Отвечаю через «ЛГ»:

Цветы зависти

Прошу прощения у читателей за просторечные выражения и образы. Ничего, как говорится, личного, просто размышления, навеянные недавними статьями Александра Мелихова и Елены Черниковой в № 43 «ЛГ» о природе зависти.

Есть люди, которые оценивают всё происходящее в мире исключительно через благополучие той части своего тела, которую в народе деликатно называют пятой точкой. Если ей, точке, тепло и уютно, значит, дела в мире идут справедливо. Если вдруг стало холодно и жестко, надо срочно заводить разговор о несправедливости.

Встречается еще одна категория борцов за справедливость — борцы грантового типа. Как правило, они получают гранты на борьбу за справедливое отношение к конкретно взятому человеку. «Мы боремся здесь и сейчас за Мишу, Машу, Борю! Все остальные нам по барабану!» Вынь из такой шумной тусовки грант, и она рассыплется. Вставь другой — она вновь забегает и загудит.

Как правило, борцы-грантовики и борцы-пятиточечники не хотят даже слышать об общественной справедливости («Ну что вы, ей-богу, как дети малые, какой общественной справедливости вы захотели!»), но при этом охотно пользуются результатами борьбы, которая испокон веку ведется неравнодушными людьми и приносит ощутимые результаты. Восьмичасовой рабочий день, право на бесплатное медицинское обслуживание и бесплатное образование, право на труд, право на отдых, свобода слова и многие другие права были завоеваны человечеством именно под флагом общественной справедливости, а не вымпелом с изображением пятой точки в теплом удобном кресле. Да и всё диссидентское и правозащитное движение, да и «Папский совет по вопросам мира и справедливости», да и вся мировая литература в своих лучших образцах искали и ищут справедливости, без которой, как говорил еще Августин Блаженный, любое государство — шайка разбойников.

Поэтому читать сентенции вроде: «Борьба за справедливость — это героический псевдоним сволочизма и зависти» (Елена Черникова), мягко говоря, неприятно. Понятно, что г-жа Черникова ходит своей индивидуальной тропкой со значком «Моя хата с краю…», но, думаю, поспешит на площадь, если там по инициативе беспокойных людей начнут раздавать повышенные пенсии, пособия на детей, компенсацию за подорожавшие транспорт, хлеб, колбасу или картошку.

Многие люди, бравирующие индивидуализмом, как правило, успевают к торжеству общественной справедливости и вовсе не теряются при раздаче бонусов. И уж тем более не выкрикивают проклятий вроде: «Подавитесь своей справедливостью! Мне от вас ничего не надо, сволочи завистливые!»

Автор статьи «Красная зависть…» упоминает некоего художника и психотерапевта, который разъезжает по свету и лечит людей «от борьбы за справедливость», и радостно сообщает, что у этого художника-лекаря нет отбою от клиентов, ибо «диагноз тяжелый и встречается повсеместно». И тут же на правах старшего лекаря проницательная Елена Черникова ставит диагноз всем борцам за справедливость: банальная человеческая зависть!

При этом попутно делает не менее мудрое заявление: «Российское общество, как мне видится, сейчас не-классово и не-сословно». Эту декларацию можно было бы и проигнорировать как антинаучную (внеклассовое общество — коммунизм), но в статье о красной зависти и печали она обретает смысл фонарного столба, о который в суете и темноте звонко ушибается автор. Пусть госпожа Черникова попробует сделать это заявление в лицо какому-нибудь олигарху и добавит, что в соответствии с бесклассовым устройством общества токарь дядя Вася, вахтер дядя Петя и шофер дядя Саша имеют с ним совершенно одинаковые права на средства производства и производимую с их помощью прибыль. И послушает, что скажет олигарх в ответ на такое заявление. Если, конечно, госпоже Черниковой удастся приблизиться в нашем «не-сословном» обществе к означенному товарищу хотя бы на расстояние слышимости с хорошим мегафоном.

Теперь о сумасшедших. Конечно, в публицистическом задоре можно изобразить большую часть своих сограждан эдакими неудачниками, которые день и ночь ходят с красными от зависти глазами, грызут ногти, сопят и фыркают от ревности к чужим успехам вместо того, чтобы спокойно смотреть телевизионные сериалы и радоваться жизни. И тут же, не отходя от кассы, дать им совет: «Лечиться надо, а не волну гнать! Или просто расслабиться и получать удовольствие — вон, погода какая хорошая!»

А не то вы дойдете, дескать, до «коллективного реваншизма», который (как нам объясняет Александр Мелихов, внешне совсем безобидно щиплющий травку темы на той же полосе того же номера «ЛГ») «является причиной несравненно более ужасающих бедствий, чем зависть индивидуальная»!

Согласен с Александром Мелиховым: недовольство миллионов — штука значительно более внушительная, чем брюзжание отдельных лиц. «Коллективный реваншизм» — хорошо сказано, есть определенный оттенок, звучит сигналом. И потому внимаю дальше каждому слову коллеги. «Побежденные всегда будут восхвалять себя и клеветать на своих обидчиков, — заявляет Мелихов, продолжая бродить по философскому огороду, выискивая в нем «цветы зависти», — если даже в качестве обидчика выступит целая цивилизация».

Ага! Прозвучало! Начальство, будь бдительно! «Побежденные мечтают о реванше!» Побежденные — это кто? Надо полагать, значительная часть народа, завистливая и коварная, с раскосыми и жадными глазами, которая не приветствует случившиеся перемены. Весь цивилизованный мир, кроме Китая и отдельных наивных латинос, приветствует, давно лег под капитализм и получает удовольствие, а они второй раз за последнее столетие никак улечься не могут! Восхваляют себя (мы, дескать, достойны лучшей доли, хотим идти своим путем) и собираются клеветать на победителя. Как этим людям не стыдно тормозить прогресс и считать деньги в карманах богатых!

А всё почему? — спрашивает Мелихов. И сам себе отвечает: потому, что завистливы, неправильно воспринимают мир, а наше простодушное государство не поддерживает «тех, кто, сам обладая психологически комфортабельной для своей социальной группы картиной мира, получил бы возможность делиться ею с другими…»

Есть, дескать, люди, готовые делиться своим восторженным пониманием действительности и навевать сладкие грезы. Надо не лечить перекосы в обществе, а приспособить такое волшебное кривоватое зеркало, которое показывало бы лишь одни достоинства. Чтоб наш пещерный капитализм отражался бы розовой сказкой, отчего всем сделается приятно и упоительно.

Так это, дорогой Александр Мелихов, уже было — фильм «Кубанские казаки», например, повесть про Америку «В поисках грустного бэби» В. Аксёнова и прочие агитки соц. и кап. реализма.

«Если бы оно (государство. — Д. К.) хотя бы перестало поддерживать разрушителей — уже и это было бы необыкновенно мудрым государственным решением…» — тяжко вздыхает Мелихов. Вот уже и разрушители появились, которых государство по своей немудрой наивности продолжает поддерживать. Кто такие? Наверное, критикующие, плохо спящие, завистливые — угадаем мы с трех раз. «Так вот их, — указывает Мелихов, — поддерживать ни в коем случае нельзя. Поддерживать надо только тех, кто видит правильную, чарующую картину мира и готов за государственный счет делиться ею с читателями и зрителями».

Картину «неподдержки» государством критикующих деятелей искусства каждый может вообразить самостоятельно, исходя из собственного жизненного опыта. Зато картиной поддержки «цивилизации», которая всё никак не может нас победить, я поделюсь. Строимся, и дружными рядами, молча, без всякой критики! Куда прикажете? В капитализм? Будет сделано! Широко улыбаться? Пожалуйста! Плакаты: «Да здравствует прибавочная стоимость!», «Ура господину Рокфеллеру!», «Слава капитализму!», «Вперед под руководством МВФ!», «Даешь many на создание «комфортабельных грез» для разных слоев населения!», «Всегда!»… В порядке самокритики осуждаем на собраниях критику, ибо последняя, несомненно, является скрытой формой зависти и явным признаком болезни! Всегда готовы!

P. S. Только что же делать с такой морально-этической категорией, как справедливость? Отнести ее в справочник по психиатрии или оставить для употребления среди нормальных людей? Хотелось бы получить указания, господа писатели-журналисты.

29 декабря 2008 г. С.-Петербург.

…Поклониться в Италии христианским святыням не удалось — зато начал пить, курить, и продолжаю это занятие уже больше месяца. Выпил на террасе, под небом голубым, белого игристого винца, и захотелось, как большому, выкурить сигарилу, которые продавались в железных коробочках в баре. И понеслось: за обедом и ужином обязательно стоит хорошее итальянское вино. Надо же попробовать. И к вину хорошо бы сигарету. Интересные люди, интересные разговоры о литературе. Одним словом, такая писательская романтика… Еще подружился с греческим писателем Костасом Валетасом и его женой, дантистом, — свозил их на такси в горный замок, поужинали. Феноменально: ужин на троих с двумя бутылками вина, горячими блюдами, салатами и кофе обошелся мне в сорок с чем-то евро. Костас пригласили меня с супругой летом к себе на остров Лесбос.

Ездил в составе делегации в город Пиене — северная граница Неаполитанского княжества, высота над уровнем моря 1500 метров. В рамках литературной премии «Москва — Пиене», которая уже много лет проводится под патронатом правительства Италии. Были: Юрий Поляков с Наташей, Евгений Сидоров, Сергей Есин, Евгений Попов…

В Пиене целомудрие среди молодежи на уровне девятнадцатого века. Никто не тискается на улицах, не орет, не сосет пиво из банок… В кафе всё дешево, чисто и быстро. В городке фабрика, где шьют костюмы для лидеров всех стран мира, кроме президента США и султана Брунея. Очередь на костюмы — несколько месяцев. Занято на фабрике 800 человек. Неподалеку скала, с которой Отто Скорцени вывез на планере Муссолини — ее видно из окна моего номера, в легком осеннем тумане. Писателей из разных стран было человек тридцать. Братались, дружили, пили.

Ольга сказала, что как чувствовала, что добром моя поездка не кончится. Сказала, что если я не брошу пить, то она разорвет и сожжет пальто, которое мы с Наташей Поляковой выбрали ей в одном из лучших универмагов курортного города Пескари, куда специально ездили за покупками. Даже звонили Ольге из универмага, чтобы уточнить фасон — размеры у меня были в записной книжке.

А не курил шесть лет и не пил лет пять. Попросил Ольгу пальто пока не рвать — пообещал бросить все эти безобразия. Она сказала, что посмотрит. Но пальто классное — у Наташи вкус отменный.

10 декабря 2008 г.

Первую колонку в «ЛГ» одобрили, заказали вторую.

Рубрика «Очевидец», выходит на второй полосе, отдел политики. Подразумевается, что «очевидец» это я.

Угорелые

Дискуссии вокруг проекта федерального закона «Об Общественном совете РФ по телевидению» напоминают ситуацию «низы не хотят, а верхи не могут».

Значительная часть народа принципиально не хочет видеть на экранах своих телевизоров грязь и пошлость, а телевизионные верхи упрямо твердят, что это вовсе не пошлость, а современный «формат», и они никак не могут отказаться от него по самым разным причинам.

Список этих причин столь разнообразен и велик, что его не уместишь и на Великой китайской стене. Авторов законопроекта обвиняют и в покушении на свободу самовыражения, и в попытке оборвать тонкую струну, отвечающую в душе каждого продюсера за готовность к творческому подвигу, и в желании погубить креативные куршевельские дискуссии, где на фоне альпийских гор так мило вырисовываются новые летательно-конькобежные проекты отечественного телевидения. Вот беда!

«Как законодатель я писал этот закон, откликаясь на запрос наших граждан, которых не удовлетворяет та ситуация, которая сложилась у нас на телевидении», — сказал спикер Совета Федерации Сергей Миронов. Телемагнаты тут же бухнули в набат: «Идет возврат к цензуре телевидения! Нас тянут во времена ГУЛАГа, ЧК-НКВД! Нет тотальному общественному контролю над телевидением!»

Позвольте, но в большинстве цивилизованных стран давно имеются именно такие общественные советы по наблюдению за нравственностью на телеэкранах (например, королева Великобритании возглавляет подобный совет в своем королевстве, не давая и малого повода вспомнить лидеров ЧК-НКВД). И вообще, будущий Общественный совет не сможет ничего запрещать, он призван лишь давать оценки и рекомендации. В нем не предусмотрено ни одного чиновника, а предполагается лишь двадцать пять уважаемых всей страной граждан, которым и будет дано право публично высказываться относительно политики телеканалов.

Это даже не нравственно-этический ОТК и тем более не приснопамятный Главлит. Это в какой-то степени глас народа, общества, своеобразная комиссия по помилованию, освобождающая людей от безжалостного попрания их традиционных ценностей. Какая же это цензура? Нет, шум всё равно стоит такой, словно на места телеведущих главных каналов хотят посадить двойников Иосифа Виссарионовича и Лаврентия Павловича.

Опомнитесь, господа! Когда мы произносим словосочетание «государство и культурная политика», то чью политику мы имеем в виду? Государства? Или культурная политика у нас, как и церковь, отделена от государства? Пусть, дескать, государство функционирует, народ трудится, а мы, культурные телевизионные парни, будем творить свою особую культуру и нести ее в массы. Так не бывает. Вернее, бывает, но недолго.

Если государство выдало вам некие инструменты, например рояль и малярную кисточку, то вовсе не для того, чтобы писать разными красками матерные слова на черной с дымкой поверхности, выдавая свои творения за новый вид цветомузыки.

Любому студенту факультета журналистики известно, что средства массовой информации (к которым относится и телевидение) призваны информировать, просвещать и по возможности развлекать. А вовсе не пропагандировать воровство, безделье, промискуитет или новые способы борьбы с волосатостью женских ног. Это, согласитесь, мало вяжется с сеянием разумного, доброго, вечного. Так же как фильмы и передачи, после которых у молодого человека возникает скорейшее желание «откосить» от Российской армии и податься служить в американскую, а еще лучше — ограбить банк и жить припеваючи на Кипре в окружении наложниц, верных телохранителей и друзей-олигархов. Ну не работать же в самом деле в этой стране с позорной и непутевой историей каким-нибудь токарем, фрезеровщиком, шофером, учителем или врачом!

За полтора десятка лет либеральное телевидение взрастило культ сверхбогатого человека, в результате чего у нас каждый туалетный работник или официант станционного буфета делает вид, что вообще-то он директор банка, случайно оказавшийся не на своем месте, и мыть-подносить — это вовсе не его обязанность, он здесь временно и случайно. Тут вовсе не пресловутый жезл генерала, который каждый солдат носит в своем ранце. Здесь новая мораль успеха и неуспеха, воспетая худшими образцами телевидения. Увы, телевидение внесло самый значительный вклад в разрушение здоровой трудовой морали, сделало почти всё возможное и невозможное, чтобы престиж человека в нашей стране стал определяться банковским счетом и маркой машины.

Проводником культурной политики в государстве является само государство. Оно не только имеет право, но и — не побоюсь этого слова — священную обязанность сохранять многонациональную российскую культуру. А если шире, то и моральный дух народа. Как записано в Конституции России, «каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия…» И нигде не записано, что «игроки телевизионного рынка» должны это наследие размывать, забывать, подменять и вообще строчить рекламными видеоклипами в своих граждан, убеждая их, что национальной культуры нет, морали нет, а есть только райский аромат, бутерброды с икрой и зрелища.

«ЛГ» много лет подряд ведет серьезный и аргументированный разговор о необходимости контроля общества над телевидением — с цифрами, примерами, фактами. Необходимость культурной экспансии на утраченные территории в той или иной форме поддержали практически все религиозные конфессии страны. Ни одна из религий не одобряет разврат, безделье, убийства, легализацию греха и безудержное стремление к богатству. Но в невидимом нам телевизионном зазеркалье идет нешуточная борьба между здравым смыслом и очень большими деньгами. И деньги, к сожалению, пока побеждают. В России выросло уже несколько поколений молодых людей, которым нынешний телевизионный «формат» вещания и мораль «Дома-2» кажутся единственно возможными.

А в конце хочу напомнить, что на советском телевидении были совершенно бесплатные учебные программы, где учили вовсе не догматам марксизма-ленинизма, а физике, химии, высшей математике, начертательной геометрии, иностранным языкам и без всякой пивной рекламной паузы пропагандировали трезвый и здоровый образ жизни. Некоторые нынешние взрослые дяди и тети именно через добрые игровые передачи того времени сделали первые шаги в усвоении иностранных языков. Хотя и мировые цены на нефть были тогда значительно ниже, и управляли страной (если, конечно, поверить нынешнему телевидению!) совсем недалекие люди. А вот об образовании народа заботились!

Каждому времени своя литература, кинематограф, телевидение. Времена «новорусского» угара проходят. Пора возвращаться к трезвой, здоровой, работящей жизни. Она гораздо краше и многообразнее той, что предлагает нам современный телевизионный экран.

Из комментариев:

Татьяна Михайловна Лестева: …И очень вовремя вспомнил г-н Каралис об образовательных программах советского времени. Они нужны сейчас как никогда ранее, поскольку от учебников порой встают волосы дыбом, а от планов минпросвещения по литературе, русскому языку, истории думающему человеку просто становится плохо.

11 декабря 2008 г.

Писатель — не посторонний судья

(К 90-летию А. И. Солженицына)

‹…›

Марио Корти: У меня с Солженицыным было две встречи, и есть некоторые истории, с этим связанные. В начале 70-х годов я работал в итальянском посольстве в Москве. Я относился к административному персоналу, у меня был не дипломатический, а служебный паспорт. Что, естественно, ограничивало мою свободу действий. Солженицын уже был в Цюрихе, его выслали, и на меня вышла Екатерина Фердинандовна Светлова, мать жены Солженицына, она попросила отправить на Запад пять тяжелых чемоданов. Мы это организовали. Из одной машины в другую, потом ко мне, потом в посольство. По случайному и счастливому стечению обстоятельств одна дама с дипломатическим паспортом уезжала в Париж через два дня. Я совершенно в открытую попросил ее взять с собой этот багаж. Она согласилась.

Дмитрий Каралис: Она знала, что в чемоданах?

Марио Корти: Про Солженицына я им сказал, а что именно в чемоданах — они не знали. Честно скажу — я открыл, там были книги и множество карточек с пометками. Чемоданы из Парижа попали в Тулузу, а оттуда в Милан. Я прилетел в Милан, получил эти чемоданы, сел в поезд и поехал в Цюрих. Там мы и встретились с Солженицыным. Я передал эти чемоданы, недолго посидели за столом. Потом Солженицын написал: «А вот Марио Корти привез мне мою революционную библиотеку». Примерно так.

‹…› Он теперь герой, и его даже запоздало включили в список «Имя России». ‹…›

Дмитрий Каралис: Почему значительная часть сочинений Солженицына оказалась не прочитанной российским обществом? «Ивана Денисовича» прочитали, «Архипелаг» прочитали, «В круге первом» прочитали и посмотрели, а дальше — на любителя. Знают, слышали. Но настольной книгой у населения его публицистика не стала. И та часть жизни писателя, которая началась после его триумфального возращения на родину, интересовала людей значительно меньше.

Георгий Васюточкин: Я удостоился дважды быть адресатом его неожиданных телефонных звонков и расскажу, что слышал от Александра Исаевича лично. Так вот, его выход к широкому читателю блокируется на двух уровнях. Первый, о котором мы не подозреваем, — издательский. Когда я спросил его, почему не выходят некоторые важные вещи, он ответил: «Если б вы знали, как трудно издавать настоящие вещи! Ведь у меня с руками рвут „Денисовича“, „Раковый корпус“, „Крохотки“, переиздают множество раз. А „Красным колесом“ никто не хочет заниматься. Уровень работы издательств удручающе низок, их останавливает каждое мое слово».

Ну представьте себе, на компьютерах его язык получит уйму подчеркиваний — это я уже от себя добавляю. Он даже переписал «Красное колесо» в сокращенном виде — пошел навстречу публике. А второе — то, что в стране произошел раскол поколений по способу восприятия информации. Знакомый профессор матлингвистики преподает студентам-математикам — что бы вы думали? — курс владения русским языком! Она читает им Чехова, восстанавливает навыки чтения, потому что нынешнее поколение перешло, по ее замечательному определению, на доязыковый уровень общения! Вот двухступенчатое объяснение того, почему Солженицын сейчас якобы непопулярен, якобы не прочитан.

Андрей Арьев: …Многие ждали, что он, сокрушив коммунизм, начнет демократии как раз помогать. Этого не произошло. Демократия для него — такой же апокалипсис, как и коммунизм. Возможно, ему понравилась бы идеальная монархия. Но монархия в России невозможна: уже нет народа, который хотел бы монархию, и нет силы, способной превратить бывших членов Политбюро или нынешних депутатов Государственной думы в новую аристократию. И пафос нашего гневного ангела Александра Исаевича обратился в первую очередь на критику и разрушение того, что могло быть сделано. Но люди почему-то уже не хотят собираться, объединяться ни за деревенской околицей, ни на городской площади. Хотят что-то улучшить лишь в своем собственном доме — без всякого «местного самоуправления».

Алексей Грякалов: Солженицын, как честный человек, болеющий за Россию, — критик наших недостатков. Но более всего он критик в показе тупиков, критик предостерегающий. Например: путь лагеря абсолютно бесперспективен, он закончится тем, чем закончился. Он критик либеральной стратегии в России. Он критик новой революции как потенциальной опасности для страны. Он показывает потенциальные возможности и опасности того, что может случиться со страной, с народом.

Наша задача — отнестись к нему как к великому писателю, если угодно — помочь, чтобы он занял свое место в истории русской литературы вслед за Достоевским и Толстым. Не нужно его ни переоценивать, ни недооценивать. Его критичность и есть форма утверждения.

Дмитрий Каралис: Лично мне чрезвычайно симпатично, что Александр Исаевич вернулся в обновленную Россию, а не стал подавать советы издалека, не стал ездить между американскими и европейскими университетами с лекциями, блистать на высоких приемах и давать поучительные интервью мировым информационным агентствам. У него было обостренное чувство справедливости и родины…

Что стоит одно лишь цитирование в современной России Августина Блаженного: «Государство без справедливости — шайка разбойников»! Какой власти понравится такой радикальный обличитель-советчик? Во многом он повторил творческую судьбу Толстого. …Трагедия честного человека, борца. Искренняя боль за Россию и судьба, подтвержденная непростой биографией, дают ему право быть непоследовательным, непонятым, иметь противоречия и с властью, и с обывателями.

Солженицын остро чувствовал свою ответственность писателя и гражданина за все происходящее в мире. В своей нобелевской лекции он сказал: «Однажды взявшись за слово, уже потом никогда не уклониться: писатель — не посторонний судья своим соотечественникам и современникам, он — совиновник во всем зле, совершенном у него на родине или его народом». Мне кажется, это был человек, который будет востребован нашим обществом еще не раз — и в трудные минуты, и в светлые.

(Невское время. 11.12.2008).

16 декабря 2008 г.

В. Илляшевичу:

Дорогой Володя, здравствуй! Давно не слышал тебя. Как живешь, потерявши Патриарха-земляка, но не веру? Скорбим. Царствие Небесное Митрополиту Всея Руси Алексию!

Володя, в «Неве», № 12 за 2008 год вышла моя дневниковая повесть «Принцип реванша», там есть и о визите к тебе в Таллин в 2005 году. Буду рад, если прочтешь без обиды. Журнал скоро должен появиться в «Журнальном зале». С уважением, Дмитрий.

От Илляшевича:

Дорогой Дмитрий!

Видимо, я — последний эстоноземелец, кто говорил (1,5 часа за чаем) со Святейшим (конец октября). Говорил по телефону, позднее, в середине ноября, т. к. 12 ноября моя книга «Русские судьбы Эстонии», где много подробностей о Святейшем, его родне и родословии, получила патриаршую премию конкурса Изд. отдела МП по номинации «Лучшая историческая книга». Святейшему ее тоже дарил, но, конечно, он в конкурс не вмешивался. Должны были еще встречаться в январе. Увы, теперь не сложится…

Впрочем, с Владыкой Кириллом я знаком тесно 12 лет. Если сложится с его перспективой, то, думаю, что весной встретимся тоже за чаем. К тому же Владыка и Ганичев очень близки. Кончина тронула и мое сердце так неожиданно глубоко. Журналисты одолели, узнав, что был знаком и общался (без свиты) со Святейшим 24 года. А как трудно писать о человеке, которого так давно знал. Чем больше знаешь, тем труднее говорить толком. К тому же — личность такого масштаба требует соответствующего уровня обобщений, а детали, мелочи воспоминаний мешают… Да и нет-нет сбиваешься на личное. Значительное видится на расстоянии. Такая личность — на расстоянии времени. Сделаю всё, что смогу, скрепив сердце, для «обчественности». Потом — время думать…

В Таллине был международный семинар «Духовные основы Русского мира». Участвовали проф. князь Дмитрий Михайлович Шаховской из Свято-Сергиевского богословского института (Париж) и Н. А. Нарочницкая. Хорошо пообщались. Ездили даже в Пюхтицы. Контакт установился добротный. Князь, кстати, один из крупных генеалогов, по образу — классика русской эмиграции первой волны. Мягкая ирония. Говорит: «Когда мой папа оказался в эмиграции, то был беден как церковная крыса. На исповеди перед венчанием с моей мамой, так отвечал батюшке о грехах, мол, отче, какие там грехи с 5 франками в кармане…»

«Неву» посмотрю.

Твой всегда с любовью о Господе, Володя

30 декабря 2008 г.

На афишных тумбах — портреты почетного гражданина Петербурга Даниила Гранина, ему исполняется 90 лет. Готовится собрание сочинений (за счет города).

Писательский Клуб в доме Набокова

«Каждый день должен быть самым счастливым»

Фрагмент беседы

Даниил Гранин: «Вот эта башня Газпрома. Никто не выступил, не объяснил, почему нужна высота четыреста метров, а не восемьдесят. Почему нужно ставить ее обязательно рядом с историческим центром? Почему нельзя отнести на окраину? Никто не разговаривает с нами нормально. Я больше того скажу, наступил экономический кризис. И кто с нами разговаривает? Мы лишь подслушиваем по телевизору, о чем Путин или президент говорят с министрами. Словно стоим за дверью и слушаем чужие разговоры. Это разве дело? Когда в Америке был великий кризис, президент Рузвельт раз в неделю обращался к нации. Почему передо мной не выступают служащие, которым я плачу деньги? Я, как налогоплательщик, плачу и Путину, и Медведеву, чтобы они хорошо работали. Почему они не рассказывают мне ясно и понятно, напрямую, что происходит? Об этом даже никто вслух не хочет говорить».

(Невское время. 30.12.2008).