В участковом пункте милиции было жарко и душно. Полынцев чувствовал себя гусем в раскаленной духовке. Маленький кабинет медленно пропекал его распаренное тело до румяной кожицы. Расстегнув ворот рубахи, он со вздохом захлопнул служебный журнал, откинулся на спинку стула. Надоело. Тяжело после отпуска входить в колею. Такое ощущение, что из леса на асфальтобетонный завод вернулся. В голове промелькнули яркие кадры недавнего отдыха: море, пальмы, пляж, красивые девушки. Впрочем, о последнем удовольствии можно было умолчать. Оно успешно пробежало стороной. Вот именно. А все, потому что идиот. Умный бы попользовался теми радостями, которые светили, а проблемы скинул, как 'щипач' кошелек. Дурак же, поступил наоборот. Кому рассказать - на смех поднимут.
Такая возможность незамедлительно представилась. Телефонный звонок истерично взвизгнув, залился стервозным писком.
- Полынцев слушает.
- Андрюха, е-мое, с приездом! - раздался в трубке радостный бас коллеги Фокина. - Поздравляю тебя с выходом на службу! А мы тут ждем, не дождемся, когда позовешь курортные фотки разглядывать.
- В пятницу вечерком подтягивайтесь, посидим, чайку попьем.
- Заметано! А чего такой кислый - простыл?
- Почему простыл?
- Ну, я в том смысле, что девчонки там местные, говорят, все насморком болеют, климат такой, ага. Семенов в прошлом году, по-приезду оттуда, месяц из вендиспансера не выползал.
- Да нет, здоров я. Не с чего было.
- Как это не с чего? А на фиг ездил?
Тут самое время было сказать: 'Раскрывать преступления', но пожалел себя, не стал хвастать ослиными ушами.
- Ну как, на фиг? Отдохнуть, на людей посмотреть.
- А чего тогда грустный такой, не влюбился часом? - гоготнул Фокин.
- Пока не знаю, - честно признался Андрей.
- Ага, стало быть, в точку я попал. Значит так, к пятнице, что б все знал и друзьям подробно рассказал! Как понял меня, прием?
- Понял вас хорошо, к указанному сроку буду готов.
- Ну и добренько, - кхекнул приятель. - До связи.
- Счастливо, - буркнул Полынцев, опуская трубку.
Полминуты посидев, он достал из стола черную кожаную папку. Порывшись в ее пухлом брюхе, вытащил на свет новенькую записную книжку с надписью 'курортный блокнот' на обложке. Листая страницы, снова взялся за телефон...
* * *
Юля, вернувшись после работы домой, без особого аппетита поужинала и прилегла на диван, почитать журналы. Месяц в руки не брала - нужно было срочно наверстывать упущенное, вливаться в русло последних событий. Отпуск закончился, начались пыльные будни: встречи, интервью, полосы, материалы и прочая газетная рутина. Куда деваться - отдых долгим не бывает.
- Ты почему посуду за собой не вымыла? - послышался из кухни недовольный голос матери. - Кому оставила?
- Ну, мам, я не успела, у меня дел по горло.
- Я вижу твои дела - на диване с журналами валяться. А за домом кто смотреть будет, я, старуха?
- Какая же ты старуха, - подхалимским тоном прощебетала Юля. - Тебе еще до пенсии, как до луны пешком.
- Лень вперед тебя родилась, доченька, - вздохнула мать. - Ну, ничего, попадется муженек крутого нрава, запрыгаешь перед ним зайчиком.
- Что-то ты перед отцом не слишком высоко прыгала.
- Потому и бросил, что невысоко. А сейчас, рада бы, да не перед кем. Ты лучше скажи, почему тебе кавалеры после отпуска не названивают. В прошлом году не успела приехать, они уже все телефоны оборвали. Или не познакомилась ни с кем?
- Да ухаживал там один чудак, все большую любовь искал.
- Нашел?
- Не знаю, у меня не было.
Из кухни выглянула точная Юлина копия предпенсионного возраста.
- И, слава Богу. Прикипишь сердцем к какому-нибудь малохольному и будешь потом всю жизнь маяться. Мужа надо выбирать не по любви, а по состоятельности, по положению. Это самый правильный расчет - всегда будешь одета, обута, накормлена. А с этими искателями - одна беда.
- Да знаю, я мам, знаю.
- И красотой пользуйся, пока молодость позволяет. Это сильное оружие.
- Тоже знаю.
Мамаша удовлетворенно крякнула.
- Вот и молодец. А почему тогда квелая? Позагорала, отдохнула - летать должна, песни петь.
- А вот этого, уже не знаю! Что-то не летается мне и не поется. Иди давай, не мешай работать, у меня дел невпроворот.
Когда мать вновь загремела посудой, Юля взяла в руки глянцевый журнал. На первой странице красовалась яркая курортная фотография. Пальмовая аллейка, нарядная беседка, целующаяся парочка. Душа тоскливо заныла. Невеселый какой-то в этом году отдых получился, безрадостный. И, спрашивается, по чьей вине? Кто его таким противным сделал? Вот именно. Достав из сумочки записную книжку с надписью 'курортный блокнот', она протянула руку к телефону...
* * *
Длинный гудок на третьем куплете стих, и после секундной паузы в трубке послышался мягкий женский голос.
- Слушаю вас.
- ...
- Говорите же, я слушаю.
- Привет, Вика, это Полынцев.
- ... Привет, Андрюша.
- Что, зря позвонил, да?
- Нет, рада тебя слышать...
* * *
Юля уже четвертый раз набирала далекий сибирский номер. Но лишь короткие гудки были ей собеседниками. Занято, - твердили они без устали.