ЧЕТВЕРГ, 21 МАЯ

За окнами давно уже было темно. Улицы Москвы затихли. Совин выключил компьютер. Последняя кружка чая. Последняя на сегодня сигарета. И подведение итогов сегодняшнего дня…

* * *

Утро началось поздно, около полудня. Вяло позавтракав, Дмитрий добрался до надировской автомастерской. Получив в пользование машину, достал бутылку вермута. Сашка посмаковал напиток, Дмитрий ограничился минералкой и сигаретой. Потом сел в машину и набрал номер.

— Палыч, привет. Как там мои дела?

— Никак. Ты что, хочешь, чтобы я такой вопрос тебе за день решил? Во вторник позвони. И не пытайся даже возражать, что поздно. У меня тоже проблемы есть. В том числе и в твоём вопросе. Кстати, Наталья тебе точно башку оторвёт, если не появитесь. Всё. Пока.

Совин плюнул и отключил свой сотовый. Включил его только во дворе дома, где жил Толстый. Во дворе стояла зелёная «вольво». Стало быть, и хозяин был на месте. Дмитрий включил приемник, входящий в джентльменский набор шпиона, и настроенный на волну, которую посылал установленный недавно «жучок», подсоединил диктофон.

«Кого же мне в прошлый раз нужно-то было? Ах да, Агриппину Семеновну». Набрав номер и услышав уже знакомый голос, Дмитрий снова попросил мифическую женщину. Ему вновь сообщили об ошибке — Совин самым вежливым тоном извинился — и положили трубку. Дмитрий проверил запись. Аппаратура работала нормально. Новоиспеченный Джеймс Бонд сунул в ухо миниатюрный наушник и собрал все отмеренное ему Богом терпение: вновь предстояло ждать. Причем неизвестно что.

Зато есть время. Можно подумать. Не можно — нужно. Над главным сейчас вопросом: почему погибла мама Владика Нина Власовна? Невзирая на отсутствие каких-либо подтверждений этой гипотезы, Дмитрий был в ней уверен. Для него гипотезы не существовало, была аксиома — положение, не требующее никаких доказательств.

А вариантов ответа было немного. Только два.

Первая возможная причина гибели — сам Совин. За ним следят, его действия контролируют. И потому с дороги убирают человека, который может оказаться нежелательным свидетелем.

Маленькое возражение: гораздо проще и, по сути своей, грамотнее убрать саму первопричину — Совина. Однако такую попытку пока не делали. То свидание в подъезде с плохо воспитанными громилами не в счет. И к тому же — Совин был уверен в этой мысли — первое и пока, к счастью, единственное нападение связано с гибелью Марины Снегиревой, с той ветвью ее дела, кою можно назвать «владимирской». Если это так, значит, побои организованы не Толстым, а кем-то иным, но с подачи проживающего во Владимире адвоката Сергеева.

Пока все логично. И пока Совин вплотную не приближается к разгадке обстоятельств гибели Марины, ему ничего или почти ничего не грозит. Само собой разумеется, что ничего не может грозить и тем, с кем Дмитрий встречается в ходе исследования деятельности господина Клевцова.

Второй вариант ответа. Нина Власовна гибнет по воле Толстого. Совин к этой гибели отношения не имеет. Конечно, на первый взгляд, логичнее было бы тайно посетить квартиру, где жил Владик, обыскать ее и изъять черновики и прочие бумаги.

Однако мама наверняка заметила бы пропажу, пожаловалась бы в милицию, а там Бог весть, к какому результату пришло бы возможное следствие. Да и память о сыновьих стихах… Её ведь не сотрёшь, память-то. А значит, и свидетельница остаётся. Опасная свидетельница. Которая в самый неподходящий момент вдруг сможет сказать, что не Марины Снегиревой стихи звучат в эфире, а сына её погибшего.

Но почему свидетельница гибнет именно сейчас, а не три месяца назад? Нет ответа.

Насколько в смерти Нины Власовны виноват Совин? Исходя из того, что Совина пока никто не трогал, получалось, что и вовсе он не виноват.

Нехороший вопрос. И ответ нехороший, нечестный. А почему нечестный? Да потому только, что есть у человека дивное свойство: не допускать в голову никаких мыслей относительно собственной виновности.

Ибо мысль сия неприятна и для внутреннего мира разрушительна. А психика, она ведь не дура и себе разрушить себя же саму не позволит, защитные механизмы включит вовремя. Принцип же работы защитных механизмов хитрой психики прост как веник: убедить саму себя, что кругом все гады, а я невиноватая.

Зная эту человеческую особенность, Совин очень тщательно и нелицеприятно взвесил степень своей вины в гибели женщины. И вины не нашел. Пока не нашел. Вот только почему же всё-таки Нину Власовну убили сейчас, а не три месяца назад?…

* * *

Размышления прервал появившийся у своей машины Толстый. Со вкусом одет, тщательно выбрит. А запах одеколона, дезодоранта и еще чего-то после бритья виделся так просто невооруженным глазом. Хотя и не ощущался, потому что сидел Совин в полусотне метров и против ветра. Не дожидаясь, когда зеленая машина двинется с места, Дмитрий завел своего коня и максимально быстро погнал его к чудо-механику Надирову, с которым ещё утром договорился на предмет получения ряда специфических услуг…

* * *

Спустя четыре часа часть услуг была уже почти оказана. Друг-автомеханик, обладавший всеми возможными талантами по части металла, не только внимательно осмотрел замки на стальной входной двери в квартире господина Клевцова, но по возвращении в мастерскую даже изготовил пару приспособлений для тайного доступа в желанную квартиру. Что-то такое из области отмычек…

Совин решил оставить машину и свой пейджер Сашке. Договорились, что Дмитрий завтра утром сообщит ему об отъезде Толстого из дому и автомеханик тут же подъедет на совинской машине к месту действия.

Домой Совину предстояло добираться на своих двоих, что давало простор для фантазии в выборе спиртных напитков. То есть наличествовало настроение слегка выпить и забыть на время обо всех неприятностях. Дмитрий отдался этому настроению, понимая, что сыщик из него сейчас никакой.

Посетил ближайший гастроном, и теперь мужики молча выпивали, закусывали и курили. Сашка разговорчивостью никогда не отличался. И сегодня это было удобно: не хотелось Совину ни о чём разговаривать. Очень не хотелось. Он и не разговаривал…

* * *

Домой Дмитрий добрался без приключений, выждав, когда закончится в метро час пик. Несмотря на количество выпитого, чувствовал только ужасную усталость.

В подъезд вошёл не скрываясь. Да его никто и не ждал. Дома скинул кроссовки, прошлепал на кухню и поставил на газ чайник. Заварил свежий чай, поставил компакт с флойдовской «Стеной», сел в кресло и включил компьютер. Настроение настроением, а порядок ежедневных записей в компьютерную память следовало соблюдать неукоснительно…