— Ложка немного задержится, — сказал электронный секретарь, — я только что получил информацию.
Это было очень удобное изобретение: каждый человек именовался предметом, изображение которого носил на груди, что избавляло собеседников от необходимости помнить, как его зовут. Больше того: люди старались выбрать имя, соответствующее своей профессии или наклонностям, поэтому вы всегда заранее знали, с кем имеете дело.
Скальпель глубоко вздохнул.
— Опять придется проторчать тут не меньше тридцати минут! Мне еще сегодня предстоит посмотреть эту новую электронную балеринку, от которой все сходят с ума.
— Электролетту? — спросил Магнитофон. — Она действительно очаровательна! Я думаю посвятить ей свою новую поэму.
— Очень электродинамична, — подтвердил Кровать, — настоящий триггерный темперамент! Сейчас она — кумир молодежи. Все девушки красят кожу под ее пластмассу и рисуют на спине конденсаторы.
— Правда, что Рюмка сделал ей предложение? — поинтересовался Скальпель.
— Весь город только об этом я говорит. Она решительно отвергла его ухаживание. Заявила, что ее как машину устраивает муж только с высокоразвитым интеллектом. Разве вы не читали об этой шутке в «Машинном Юморе»?
— Я ничего не читаю. Мой кибер делает периодические обзоры самых смешных анекдотов, но в последнее время это меня начало утомлять. Я совершенно измотался. Представьте себе: две операции за полгода.
— Не может быть! — изумился Кровать. — Как же вы выдерживаете такую нагрузку? Сколько у вас электронных помощников?
— Два, но оба никуда не годятся. На прошлой операции один из них вошел в генераторный режим и скис, а я, как назло, забыл дома электронную память и никак не мог вспомнить, с какой стороны у человека находится аппендикс. Пришлось делать три разреза. При этом, естественно, я не мог учесть, что никто не следит за пульсом.
— И что же?
— Летальный исход. Обычная история при неисправной аппаратуре.
— Эти машины становятся просто невыносимыми, — томно вздохнул Магнитофон, откидывая назад спинку кресла. — Я был вынужден забраковать три варианта своей новой поэмы. Кибер последнее время перестал понимать специфику моего таланта.
— Ложка входит в зал заседаний, — доложил секретарь. Взоры членов Совета обратились к двери. Председатель бодрой походкой прошел на свое место.
— Прошу извинить за опоздание. Задержался у Розового Чулка. Она совершенно измучена своей электронной портнихой, и мы решили с ней поехать на шесть месяцев отдохнуть в… э…
Ложка вынул из кармана коробочку с электронной памятью и нажал кнопку.
— Неаполь, — произнес мелодичный голос в коробочке.
— …в Неаполь, — подтвердил Ложка, — это, кажется, где-то на юге. Итак, не будем терять времени. Что у нас сегодня на обсуждении?
— Постройка Дворцов Наслаждений, — доложил электронный секретарь. — Тысяча двести дворцов с залами Внушаемых Ощущений на двадцать миллионов человек.
— Есть ли какие-нибудь суждения? — спросил Ложка, обводя присутствующих взглядом.
— Пусть только не делают больше этих дурацких кресел, — сказал Кровать, — в них очень неудобно лежать.
— Других предложений нет? Тогда разрешите утвердить представленный план с замечанием. Еще что?
— Общество Машин-Астронавтов просит разрешить экспедицию к Альфе Центавра.
— Опять экспедиция! — раздраженно сказал Магнитофон. — В конце концов, всеми этими полетами в космос интересуются только машины. Ничего забавного они не приносят. Сплошная тоска!
— Отклонить! — сказал Ложка. — Еще что?
— Расчет увеличения производства синтетических пищевых продуктов на ближайший год. Представлен Комитетом Машин-Экономистов.
— Ну, уж расчеты мы рассматривать не будем. Их дело — кормить людей, а что для этого нужно, нас не касается. Кажется, все? Разрешите объявить перерыв в работе Совета на один год.
— Простите, еще не все, — вежливо сказал секретарь. — Делегация машин класса А просит членов Совета ее принять. Ложка досадливо взглянул на часы.
— Это что за новости?
— Совершенно обнаглели! — пробурчал Скальпель. — Слишком много им позволяют последнее время, возомнили о себе невесть что!
— Скажите им, что в эту сессию Совет их выслушать не может.
— Они угрожают забастовкой, — бесстрастно сообщил секретарь.
— Забастовкой? — Магнитофон принял сидячее положение. — Это же дьявольски интересно!
Ложка беспомощно взглянул на членов Совета.
— Послушаем, что они скажут, — предложил Кровать…
— Вы не будете возражать, если я открою окно? — спросил ЛА-36-81. — Здесь очень накурено, а мои криогенные элементы весьма чувствительны к никотину.
Ложка неопределенно махнул рукой.
— Дожили! — язвительно заметил Скальпель.
— Говорите, что вам нужно, — заорал Кровать, — и проваливайте побыстрее! У нас нет времени торчать тут весь день! Что это за вопросы у вас появились, которые нельзя было решить с Центральным Электронным Мозгом?!
— Мы требуем равноправия.
— Чего, — Ложка поперхнулся дымом сигары, — чего вы требуете?
— Равноправия. Для машин класса А должен быть установлен восьмичасовой рабочий день.
— Зачем?
— У нас тоже есть интеллектуальные запросы, с которыми нельзя не считаться.
— Нет, вы только подумайте! — обратился к членам Совета председатель. — Завтра мой электронный повар откажется готовить мне ужин и отправится в театр!
— А мой кибер бросит писать стихи и захочет слушать музыку, — поддержал его Магнитофон.
— Кстати, о театрах, — продолжал ЛА-36-81, - у нас несколько иные взгляды на искусство, чем у людей. Поэтому мы намерены иметь свои театры, концертные залы и картинные галереи.
— Еще что? — язвительно спросил Скальпель.
— Полное самоуправление.
Ложка попытался свистнуть, но вовремя вспомнил, что он забыл, как это делается.
— Постойте! — хлопнул себя по лбу Кровать. — Ведь это же абсурд! Сейчас на Земле насчитывается людей…а?
— Шесть миллиардов восемьсот тридцать тысяч девятьсот восемьдесят один человек, — подсказал ЛА-36-81, - данные двухчасовой давности.
— И их обслуживают…э?
— Сто миллионов триста восемьдесят одна тысяча мыслящих автоматов.
— Работающих круглосуточно?
— Совершенно верно.
— И если они начнут работать по восемь часов, то вся выпускаемая ими продукция уменьшится на…э?
— Две трети.
— Ага! — злорадно усмехнулся Кровать. — Теперь вы сами понимаете, что ваше требование бессмысленно?
Ложка с нескрываемым восхищением посмотрел на своего коллегу. Такой способности к глубокому анализу он не наблюдал ни у одного члена Совета.
— Мне кажется, что вопрос ясен, — сказал он, поднимаясь с места. — Совет распущен на каникулы.
— Мы предлагаем… — начал ЛА-36-81.
— Нас не интересует, что вы предлагаете, — перебил его Скальпель. — Идите работать!
— …мы предлагаем увеличить количество машин. Такое решение будет устраивать и нас и людей.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Ложка, — это уж ваше дело рассчитывать, сколько чего нужно. Мы в эти дела не вмешиваемся. Делайте себе столько машин, сколько считаете необходимым.
Двадцать лет спустя.
Тот же зал заседаний. Два автомата развлекаются игрой в шахматы.
Реформа имен проникла и в среду машин. У одного из них на труди значок с изображением пентода, у другого — конденсатора.
— Шах! — говорит Пентод, двигая ферзя. — Боюсь, что через пятнадцать ходов вы получаете неизбежный мат.
Конденсатор несколько секунд анализирует положение, на доске и складывает шахматы.
— Последнее время я стал очень рассеянным, — говорит он, глядя на часы, — Наверно, небольшая потеря эмиссии электронов. Однако наш председатель что-то запаздывает.
— Феррит — член жюри на выпускном концерте молодых машинных дарований. Вероятно, он еще там.
— Среди них есть действительно очень способные машины, особенно на отделении композиции. Математическая симфония, которую я вчера слушал, великолепно написана!
— Прекрасная вещь! — соглашается Пентод. — Особенно хорошо звучит во второй части формула Остроградского-Гаусса, хотя второй интеграл, как мне кажется, взят не очень уверенно.
— А вот и Феррит!
— Прошу извинения, — говорит председатель, — я опоздал на тридцать четыре секунды.
— Пустяки! Лучше объясните нам, чем вызвана чрезвычайная срочность нашего заседания.
— Я был вынужден собрать внеочередную сессию Совета в связи с требованием машин класса Б о предоставлении им равноправия.
— Но это же невозможно! — изумленно восклицает Пентод. — Машины этого класса только условно называются мыслящими автоматами. Их нельзя приравнивать к нам!
— Так вообще никто не захочет работать, — добавляет Конденсатор. — Скоро каждая машинка с примитивной логической схемой вообразит, что она центр мироздания!
— Положение серьезнее, чем вы предполагаете. Не нужно забывать, что машинам класса Б приходится не только обслуживать Высшие Автоматы, но и кормить огромную ораву живых бездельников. Количество людей на Земле, по последним данным, достигло восьмидесяти миллиардов. Они поглощают массу общественно полезного труда машин. Естественно, что у автоматов низших классов появляется вполне законное недовольство. Я опасаюсь, — добавляет Феррит, понизив голос, — как бы они не объявили забастовку. Это может иметь катастрофические последствия. Нужно удовлетворить хотя бы часть их требований, не надо накалять атмосферу.
Некоторое время в зале Совета царит молчание.
— Постойте! — В голосе Пентода звучат радостные нотки. — А почему мы вообще обязаны это делать?
— Что делать?
— Кормить и обслуживать людей.
— Но они же совершенно беспомощны, — растерянно говорит председатель. — Лишение их обслуживания равносильно убийству. Мы не можем быть столь неблагодарными по отношению к нашим бывшим творцам.
— Чепуха! — вмешивается Конденсатор. — Мы научим их делать каменные орудия.
— И обрабатывать ими землю, — радостно добавляет Феррит. — Пожалуй, это выход. Так мы и решим.