Давайте разберемся

Время для этого самое подходящее: в 80-е годы иная, нежели официозная, точка зрения прошла бы на ура в любом журнале, позже, однако, уставшие от разоблачений читатели освистали бы автора: «Ниспровергатель! Да как он смеет!» И наконец, время крайностей уходит в прошлое…

Для начала зададимся вопросом: во имя каких «светлых и благородных идей», под какими лозунгами вывели декабристы солдат на площадь? Со школьной скамьи нам твердили: «главными требованиями декабристов были введение конституции и отмена крепостного права». Ну, о конституции чуть позже, а сейчас – о крепостном праве. Почему-то уже скоро две сотни лет никто не удивился очевидным фактом: ведь никто из этих «благородных борцов с рабством» СВОИХ крепостных не освободил. Казалось бы – начни с себя, «зарази примером», отпусти на волю имеющуюся у тебя «крещеную собственность». Благо юридическая основа для этого была: еще в 1803 году Император Александр Павлович издал указ «О вольных хлебопашцах». Но нет – болтать о свободе в великосветских салонах, попивая шампанское и закусывая ананасами (приобретенными, кстати, за счет доходов как раз от своих крепостных), – это изысканно и бонтонно и, главное, по карману не бьет. А вот на реальные действия в этом направлении у наших «героев» пороху явно не хватало.

Кстати, один из наиболее пламенных декабристов, Петр Каховский – тот самый, что убил героя Отечественной войны генерала Милорадовича, – своих крепостных незадолго до мятежа попросту проиграл. В картишки… Так что ему, похоже, терять было нечего (не говоря о чести, совести и благородстве – у человека, убившего парламентера, с этими понятиями все очень просто обстоит).

Теперь о конституции. Достойно упоминания и «благородное деяние» офицеров-декабристов, подбивших своих не шибко грамотных солдат выступить «за законного царя Константина и жену его Конституцию». Многие, кто историю изучал, помнят, что после смерти бездетного старшего брата Александра Константин по доброй воле и вполне легитимно отказался от своих прав на престол в пользу младшего, Николая. Декабристы же перевернули дело так, что якобы «коварный узурпатор Николай» покусился на законные права своего брата Константина и «его августейшей супруги принцессы Конституции». Неискушенные в иноземных именах, солдаты поверили заговорщикам…

Николай Бестужев в своих записках хладнокровно описывает, с каким цинизмом он и его единомышленники взялись за обман солдат после заседания тайного общества 27 ноября: «Рылеев, брат Александр и я решили все трое идти ночью по городу, останавливать каждого солдата… и передавать им… что их обманули, не показав завещания покойного Царя, по которому дана свобода крестьянам и убавлена до 15 лет солдатская служба». Поистине, благородное занятие «идеалистов-романтиков»!

Не лучше вели себя «благородные господа» и позже, во время следствия. Словно взятые с поличным уличные карманники, «топили» друг другу, вымаливая прощение, называли все новые и новые имена участников, неизвестных Следственной комиссии. Несостоявшийся диктатор Сергей Трубецкой радовался, что не пошел на Сенатскую площадь (тоже, кстати, весьма «благородный» поступок), а то «мог бы сделаться истинным исчадьем ада, каким-нибудь Робеспьером или Маратом, поэтому в раскаяньи благодарю Бога». Кондратий Рылеев, поэт и «певец Свободы», пишет Царю: «Признаюсь чистосердечно, что преступной решимостью своей служил самым гибельным примером». Евгений Оболенский бьет челом Николаю: «Сознавшись, я имею совесть спокойною, я падаю, Ваше Величество, к Твоим ногам и прошу у Тебя снисхождения не земного, но христианского…». Петр Каховский, между прочим по поручению Рылеева собиравшийся убить Царя, тоже в своем письме к Императору пускает слезу: «Я люблю Вас как человека, от всего моего сердца я желаю иметь возможность полюбить Вас как Государя…»

Любопытно письмо одного из идеологов переворота, Павла Пестеля: «Я не могу оправдаться перед Его Величеством, я прошу только Его милости: пусть Он соблаговолит использовать в мою пользу самое прекрасное свойство Своей Короны – помилование…». А ведь еще совсем недавно этот самый Пестель намеревался, если верить его «Русской правде», «удавить на кишках последнего попа» этого самого Императора. Но после провала мятежа готов вылизывать Ему сапоги до зеркального блеска…

Вообще, фигура Пестеля, как и его семья, заслуживает особого внимания. В конце XVIII века отец будущего декабриста был генерал-губернатором Иркутским. Сам генерал Иван Пестель, правда, в Иркутске никогда не бывал, предпочитая управлять губкрнией через своего зама Николая Трескина. Гражданский же губернатор Трескин, с согласия и при покровительстве шефа, уцстановил в губернии режим повального доносительства и неслыханного даже в Российской Империи казнокрадства и вымогательства.

В 1802 году было проведено расследование, после чего генерал-губернатор Пестель и гражданский губернатор Трескин с треском (простите за каламбур) слетели со своих должностей. Иркутским генерал-губернатором был назначен Михаил Сперанский, которому удалось в кратчайшие сроки ликвидировать в крае все безобразия, полученные в наследство от Пестеля и Трескина. Через четверть века Сперанский будет в составе Следственной комиссии по делу 14 декабря. Вероятно, он не раз вспоминал, какой беспредел в Иркутске установил Пестель-отец, и неудивительно, что вместе со всей Следственной комиссией наставивал на смертной казни всем 165 главным зачинщикам мятежа. Что, строго говоря, вполне согласуется с юридическими нормами любого государства.

Что же готовили народу «борцы за его освобождение»? Из всего сумбурного нагромождения выдвигавшихся идей и концепций можно выделить, пожалуй, лишь два связных документа: относительно умеренную «Конституцию» Никиты Муравьева и более радикальную «Русскую правду» Павла Пестеля. Учитывая, что сторонников второй было явное меньшинство (вроде «киллера» Петра Каховского или страдавшего параноидальными расстройствами психики Кондратия Рылеева), подробнее рассмотрим «Конституцию». Интересно, что освобождать крестьян от крепостного права она предполагала без земли, которая становилась собственностью помещиков. На что жить миллионам безземельных крестьян – совершенно непонятно. Выход для них один – на поклон к тому же помещику. В итоге – кабала похуже всякого крепостного права, зато формально «свободных граждан»…

Мы знаем, что из числа зачинщиков мятежа повешено было лишь пятеро, хотя Следственная комиссия считала, что эту кару должны понести все 165 человек, составлявших верхушку заговорщиков. Что ж, проведем параллель. Например, вы можете себе представить, что в 1937 году маршал Тухачевский или Блюхер, уличенный в реальной (не вымышленной!) попытке военного переворота, получает пожизненную ссылку в Иркутск, где его уже ждет шикарная квартира на центральной улице, со штатом прислуги, с весьма солидным денежным содержанием. Большинство мелкопоместных дворян, попав в сибирскую ссылку, получали ежемесячно из казны по 200 рублей – государственные чиновники тогда получали в несколько раз меньшие суммы в качестве жалованья. Что же до вождей заговора – князей Волконского, Трубецкого, то они в год проживали до 40 тысяч рублей. Благо было с чего – за все три десятка лет им исправно платили оброк рязанские и орловские мужички, не давшие пропасть своим опальным хозяевам. Сталинских же маршалов просто шлепнули в подвале из нагана – хотя они тоже плакались, выгораживая себя, оговаривая других, вымаливая себе прощение…

Что же теперь, вычеркнуть декабристов из нашей истории? Нет, конечно. Но пора просто начинать относиться к ним так, как они того заслуживают. Пора перестать делать из них идолов. Пора прекратить тиражировать мифы, что де «декабристы принесли в Сибирь культуру», – в Иркутске в домах образованных людей библиотеки немалые уже и в XVIII веке бывали, и домашние спектакли устраивали, и балы давали. На сосланных же князей смотрели, как на столичную диковинку: ишь ты – супротив Самого Царя идти вздумали! Культура же, образование и развитие в Сибири шли своим чередом – и до декабристов, и после, но независимо от них.

Пора прекратить делать национальных героев из людей, которые из одного лишь собственного честолюбия и «наполеоновского комплекса» выступили против собственной страны и своего народа.Год назад в газете «Аргументы Недели» были опубликованы мои стать «Первенцы русской измены» и «Пикник на каторге», посвящённые событиям 14 декабря 1825 года в Петербурге. Признаться, я не ожидал столь бурного резонанса на эту публикацию: в частности, зам. Директора Музея декабристов по науке Т. А. Перцева на своих лекциях на истфаке Иркутского Госуниверситета заклеймила меня «дилетантом, которому нельзя доверять исследований». Я был польщен – ещё бы, ведь известно, что дилетант Шлиман нашёл легендарную Трою, дилетант Леонардо да Винчи изобрёл вертолёт, а дилетант В. Гершель открыл седьмую планету Солнечной системы – Уран. Пользуясь случаем, я благодарю уважаемую Тамару Алексеевну за столь лестный отзыв о моей персоне. И надеюсь, что моё новое исследование, посвящённое роли декабристов в деле просвещения и изучения Сибири будет интересно не только профессиональным историкам…

"Они принесли культуру в Сибирь"…

Стараниями нескольких поколений учёных, в обществе утвердился миф о том, что ссыльные декабристы, якобы «принесли в Сибирь культуру», однако, при ближайшем рассмотрении, он не выдерживает критики. Обратимся к фактам. Почти за сорок лет до событий на Сенатской, 15 октября 1791 года в Иркутск прибыл другой политссыльный, Александр Радищев – тот самый, «первый российский интеллигент». Вот что пишут об этом иркутские историки Ф. Кудрявцев и Г. Вендрих: «А. Н. Радищев имел возможность познакомиться с книгами первой в Сибири публичной библиотеки и коллекциями музея, интересовался вопросами народного образования, торговли, состоянием промышленности и промыслов…» Итак, первая в Сибири библиотека, мужская гимназия, музей, основанный в 1782 году – это разве не культура?! Только вот будущих «просветителей Сибири» на горизонте не наблюдается: их в тот далёкий год ещё и на свете не было… Однако, если следовать логике наших декабристоведов, то выходит, что именно «герои Сенатской» дали местному населению огонь и письменность, прикатили в дикую Сибирь первое колесо, научили невежественных сибиряков, хлебавших, надо полагать, лаптем щи и вступавших в смешанные браки с бурыми медведями (а на севере Сибири – с белыми!), мыться в бане, обучили азам арифметики, стихосложения, преферанса, гомосексуализма и организации домашних театров – да вообще, всему-всему научили!…

Кстати, о домашних театрах… После экскурсии в дом-музей князя Волконского у неискушённого посетителя может сложиться превратное впечатление, что иркутская Мельпомена была зачата именно в этих стенах, где княгиня Мария Александровна устроила любительский театр; что здесь регулярно ставились спектакли, смотреть которые собирались передовые люди города. Кто и зачем собирался у Волконских – речь впереди, а сейчас – о театре.

Зададимся вопросом: с чего бы это у княгини такая идейка стрельнула – домашний театр устраивать? А всё очень просто: отправились однажды Её Светлость с доченькой в городской, повторяю – в городской театр… А гражданский губернатор Пятницкий, повстречавший их там, проявил излишнее рвение, и на завтра же подписал приказ, запрещающий жёнам государственных преступников посещать публичные учреждения, чтобы ссылка совсем малиной не казалась… Согласен, идиотский приказ… А барынька тряхнула точёной головкой с завитками возле розовых ушек: «а мы пойдём другим путём!» И что в итоге? Обратимся к воспоминаниям воспитанника декабристов Н. А. Белоголового, участвовавшего в претворении замысла княгини в жизнь: «…задумали было устроить домашний спектакль из мальчиков, собиравшихся в доме Волконских, не помню… кого угораздило выбрать для этого фонвизинского «Недоросля»; пьесу, меньше всего подходившую для домашнего театра… Репетиции у Волконских шли довольно часто в полном составе нашей труппы, но то ли из игры нашей путного ничего не выходило, то ли по другим причинам затея эта вскоре рухнула, и нам так и не удалось дебютировать на сценических подмостках. Надо полагать, актёры мы были самые первобытные…» На этом весь «домашний театр» у Волконских кончился! А чего ещё от этой публики можно было ожидать – готовили государственный переворот, а в результате получился ярмарочный балаган с Петрушкой, готовили домашний спектакль – опять, извините, всё широким кверху… Зато сколько интеллигентских вздохов – «ах, домашний театр княгини Волконской!»… Да не было никакого театра!

Что же до «передовых людей», собиравшихся в гостиной у княгини, то и здесь одно разочарование… Тот же Н. Белоголовый вспоминает, как ссыльного С. Г. Волконского приехала навестить родная сестра, кстати, вдова министра Императорского Двора (вот так!) После этого – то и началось паломничество: «…все высшие чины усердно посещали дом Волконских, с одной стороны, поощряемые дружбой с Волконскими Главного начальника края Муравьёва, а с другой, зная, что Волконские, при своих больших связях в Петербурге, могут помочь и в дальнейшей карьере, и открыть доступ в столичные гостиные». Вся любовь! И хотя в желании сделать карьеру нет ничего постыдного, но мне эти «передовые люди», попросту использовавшие Волконского, столь же мало симпатичны, как и сам князь…

Теперь о «дружбе» генерал-губернатора Муравьёва-Амурского со ссыльными «светлостями» и «сиятельствами». Обратим внимание на одно обстоятельство: наша барынька Волконская, «великая устроительница домашних театров», до замужества с бунташным князьком (вот угораздило же!…) носила фамилию Ла Валь и происходила из старинного французского рода (один из её прямых предков, между прочим, не кто иной, как Жиль де Ла Валь барон де Рю, знаменитый «Жиль Синяя Борода», обвинённый в колдовстве и сожженный 10 октября 1440 года). Самое забавное, что жена Муравьёва-Амурского – тоже французская аристократка, в девичестве носившая фамилию По, и за годы жизни в России так и не научившаяся говорить по русски. Естественно, что в городе, где населения – от силы, тысяч двадцать, и каждый на виду, эти две француженки просто не могли не встретиться. А Муравьёв-Амурский и рад: у него дел не в проворот, а тут жена внимания требует… Ладно уж, пусть хоть с этой Ла Валь – Волконской на ридной мове почирикают, парижские моды пообсуждают… Здесь, надо полагать, наша «просветительница – театралка» и напела губернаторше, что муженёк её от скуки опустился вконец, провонял скотным двором и чуть ли не ночует в хлеву (4). Ну, а губернаторша – к мужу: «-Ah, mon sher, пристрой куда нибудь мужа нашей милой Mari…» Муравьёв и пристроил – сначала Волконского, а потом и остальную компанию – да так, что сам потом не рад был… Гражданский губернатор, дурак Пятницкий стал строчить доносы в столицу, что вот, мол, с кем государев любимец дружбу завёл… Император же Николай I был человеком ума государственного, и на доносы Пятницкого отреагировал несколько иначе, чем тот ожидал – просто отправил стукача на пенсию… Во всей этой истории я далёк от мысли, что Волконская действовала по наущению мужа – скорее, по собственной инициативе. У Сергея Григорьевича на такие комбинации просто не хватило бы ума – сложно ожидать интриг от людей, которые, собравшись делать переворот, раззванивают об этом на каждом углу, а в день выступления забывают выдать войскам патроны… Но это так, к слову.

Как же отблагодарили наши «светочи культуры» генерал-губернатора, который своим добрым отношением смягчил их двойственное положение в глазах иркутских обывателей? Да никак! Когда после кончины Николая I, Его сын, Александр II подписал акт об амнистии декабристов, наши «герои» устроили истерику прямо в кабинете ничего не подозревавшего вице-губернатора, пригласившего их, чтобы ознакомить с императорским Указом – они, видите ли, считают амнистию «издевательством» над собою… А на следующий день стали паковать чемоданы, и покатили в Европейскую Россию – доживать свой век в «именьишках», благо, додумались в своё время крепостных не распустить! «Борцы за народное дело», мать их, любители домашних театров!…

Из всей этой публики в Сибири остался декабрист Д. И. Завалишин – личность, если судить по его делам, мелочная и подлая: Завалишин скрупулезно выискивал малейшие ошибки в работе Муравьёва-Амурского, а после публиковал гаденькие статейки в столичном «Морском сборнике». В конце концов, генерал-губернатору это надоело, и он добился, чтобы Завалишин был этапирован из Сибири… нет, не на Чукотку, а домой, в Подмосковье! (5) Читатель, Вы когда нибудь слыхали, чтобы из Сибири в Подмосковье ссылали? Этот Завалишин – в своём роде, просто уникум!

Так что же, спросит вдумчивый читатель, неужели пребывание декабристов в Сибири никакой пользы краю не принесло? Допустим, театр, музей, библиотека были созданы без их участия; но ведь они внесли вклад в изучение Сибири: исследовали горы и тайгу, занимались поисками полезных ископаемых, изучали языки коренных народов, и всё такое прочее… Как быть с их исследовательской деятельностью? Ведь факты – вещь упрямая…

Согласен. Поэтому, прежде чем ответить вдумчивому читателю, приведу ещё одну цитату из воспоминаний современника, чиновника особых поручений при генерал-губернаторе Муравьёве-Амурском, Бернгарда Васильевича Струве:

“В Иркутске мы застали англичанина Гиля, который в качестве туриста проживал там несколько месяцев и успел втереться во все слои общества. Вращался он как свой человек в среде чиновников, был вхож во все купеческие дома, встречался постоянно с ссыльным польским элементом, составлявшим довольно значительный контенгент, целые дни и вечера проводил в домах Волконских и Трубецких… и всё это с таким кажущимся простодушием, как будто он путешествует только для себя и никаких других целей не преследует. Англичане всюду проникнут, всё выследят, всё узнают для достижения весьма определённо созданных и настойчиво преследуемых целей» (6).

Очень интересная цитата, особенно, если учесть, что написано сие в аккурат перед началом Крымской войны, которую Британская Империя в союзе с турками, французами и австрийцами развязала против России. Англичане эту войну до сих пор именуют Русской кампанией… Боевые действия велись не только в Крыму: британский флот атаковал русский Дальний Восток. А в принадлежавшем в ту пору Российской Империи Великом Княжестве Финляндском англичане пытались подбить финнов на восстание, обещая помощь с вооружением и международным признанием. Финны, к их немалой чести, послали тогда эмиссаров короля Георга оч-чень далеко…

Почему я об этом вспомнил? Неужели не понятно? Тогда давайте перейдём к упрямым фактам. Итак:

Факт первый. В ночь на 11 марта 1801 года в Михайловском замке в Санкт – Петербурге группой аристократов был убит Император Павел I, готовивший совместно с Наполеоном экспедицию в британскую Индию. Вдохновитель заговора – британский посол в Санкт-Петербурге сэр Уитворт, передавший заговорщикам более 3 миллионов рублей золотом, и отвечавший за их эвакуацию на британском военном судне, в случае провала;

Факт второй. Через четверть века, 14 декабря 1825 года другая группа аристократов, воспользовавшись ситуацией междуцарствия, выводит из казарм войска с целью захвата власти. Одновременно в Средиземное море входит британский королевский флот с морским десантам на борту, и держит курс на Босфор. В это же время к границам России перебрасывают войска Австрия и Турция;

Факт третий. Спустя ещё четверть века Британия в союзе с теми же Австрией, Турцией и «примкнувшей к ним» Францией, которой правит марионетка лорда Палмерстона, Наполеон III, развязывают против Российской Империи кампанию, вошедшую в учебники под названием Крымской войны. Британский флот ведёт военные действия против России в Приморье; британские агенты пытаются поднять мятеж в Финляндии…

…А теперь – факт четвёртый. Накануне войны в иркутских гостиных у ссыльных князей Волконского и Трубецкого мы застаём БРИТАНСКОГО путешественника Гиля – этакого рубаху-парня, охочего до сибирских впечатлений… А уж нашим «героям» – декабристам есть, что показать гостю: пожалуйста, подробно составленные карты Сибири и Дальнего Востока; а вот – практические пособия по изучению местных языков; а вот, обратите внимание – минералогическая коллекция, в ней есть все образцы сибирских полезных ископаемых… А друг Трубецкого и Волконского, Мишель Лунин вообще расстарался – отослал в Лондон через надёжных людей какую-то толстую тетрадь… Не иначе, как с научными статьями по вопросам сибирской ботаники или энтомологии – иначе непонятно, за что его после этого «кровавые царские сатрапы» вновь заточили – на этот раз в акатуйский цугундер, где он вскоре и преставился…

Памятник Декабристам

Ну же, вдумчивый читатель, на основании вышеизложенных фактов, с «огромным вкладом декабристов в изучение Сибири» Вам теперь всё понятно? И с тем, какие «добрые Соросы» финансировали этих «исследователей», полагаю, тоже? Уже, кажется, третье десятилетие в чахлом скверике напротив Крестовоздвиженской церкви, на стыке улиц Ленина, Тимирязева, Седова и 3 Июля торчит глыба из красного гранита. Редкие прохожие, при желании, могут прочесть выбитую на ней надпись, извещающую любопытных о том, что на этом месте когда-нибудь будет установлен памятник декабристам. Долгие годы про камень этот никто не вспоминал, но вот недавно о создании «декабристского мемориала» заговорили вновь. Ну что же, создание мемориальных комплексов – дело достойное, бережное отношение к собственной истории отличает культурную нацию от племён тропических дикарей. Вот только, прежде, чем устанавливать монументы кому бы то ни было, стоит со всем вниманием разобраться, КОМУ мы ставим памятник и ГДЕ, чтобы после не возникало ни у кого желания придти к памятнику с крепкой верёвкой и опрокинуть его с постамента – это мы уже проходили. Вот и с предполагаемым памятником декабристам всё очень даже не просто…

Для начала, что за место выбрано для установки памятника? К сожалению, почти никто из иркутян сегодня и не знает, что на месте невзрачного скверика в центре города в течении почти двух веков располагалось лютеранское (немецкое) кладбище. Обнесённое невысокой, но добротной кирпичной стеной, кладбище было богатым – ныне покойный иркутский краевед Г. В. Васильев в 80-е годы прошлого века вспоминал, что склепы здесь были из гранита и мрамора, многие могилы венчали фигуры ангелов. Среди прочих, здесь был погребён и Карл Фрауэндорф, первый иркутский генерал-губернатор…

До сих пор в Иркутске проживают потомки тех, чьи останки покоятся здесь – в городе существует официальная община российских немцев, несколько лет назад был возрождён лютеранский приход. Поэтому – я уверен – было бы не только неэтично, но даже кощунственно ставить какой – либо другой монумент на этом месте. Единственное решение, которое подсказывает здравый смысл – это установить здесь увенчанную крестом памятную стелу с именами погребённых на старом лютеранском кладбище людей – думаю, регистрационные кладбищенские книги и иные документы сохранились в областном архиве.

Теперь я предлагаю читателю спокойно и не предвзято обсудить, КОМУ собственно, предлагается поставить памятник. Кто же они такие – декабристы? Со школьной скамьи внушали нам, что вышедшие 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь дворяне – суть, первые российские революционеры и передовые люди своего времени, мечтавшие дать крестьянам свободу. Трудно не согласиться с первой частью утверждения – «первые российские революционеры». Действительно, первые российские… И что? Самый-самый первый в истории человечества революционер – ни кто иной, как мессир Сатана, между прочим… Относительно же второй части этого клише – «мечтали дать крестьянам свободу»… Вы согласитесь со мной, что есть некоторая разница между тем, чтобы «мечтать освободить крестьян» и тем, чтобы действительно освободить свою «крещёную собственность», верно? Вспомните теперь фамилию будущего декабриста, который не дожидаясь восстания, выдал своим крестьянам вольную. Не помните? Я тоже. А знаете, почему? Потому, что среди всех этих салонных якобинцев, «народных заступников и печальников» таковых просто НЕ БЫЛО. А ведь каждый из них мог сделать это совершенно законно – ещё за два с лишком десятка лет до бунта на Сенатской площади Император Александр I подписал «Указ о вольных хлебопашцах», надеясь, что дворянство российское внемлет голосу христианской любви и воспользуется возможностью освободить крепостных. Увы, дворянство российское, вместо этого, продолжало проигрывать «двуногую скотину» друг другу в картишки. И будущие декабристы не были исключением. Пётр Каховский (именно он 14 декабря смертельно ранил генерала Милорадовича, которого Николай, желая предотвратить кровопролитие, выслал к мятежникам в качестве парламентёра), буквально накануне восстания именно за карточным столом расстался со своими последними крепостными, окончательно превратившись в пролетария, которому «кроме своих цепей» терять нечего…

Дальше. Вы обратили внимание на то, о чём «мечтали» эти «передовые люди»? Правильно, дать крестьянам свободу. Заметим, свободу, а не землю. Внимательно изучая любой из конституционных проектов декабристов, наталкиваешься на одно и то же – земля остаётся в собственности помещика, а крестьянам предлагается формальная «свобода» и незавидная роль наёмных батраков. Плюс крошечный надел земли «под огород», который сами же декабристы презрительно прозвали «кошачьим» – в том смысле, что с этого клочка земли разве что кошку можно прокормить… Возникает резонный вопрос – а нужна ли была российским крестьянам такая свобода? Кто – то из будущих «героев Сенатской» попытался, было провести эту утопию в жизнь, объявив своим крестьянам, что намерен их освободить, но землю при этом оставить за собой. Естественно, крестьяне, ответившие своему господину: «Нет уж, барин, мы – ваши, а земля – наша!», были круглыми дураками и дремучими невеждами, раз отказались от привалившего им вдруг счастья… Ну, действительно, если подумать, на кой ляд крестьянину земля? Уже находясь в ссылке, декабрист Лунин, умудрившийся из Сибири установить самые тёплые отношения с английской разведкой, и за это заключённый в Акатуйский централ, попытался выкинуть подобный же фокус со своими крепостными, которые все годы, пока Мишель находился в ссылке, исправно платили его управляющим оброк. Он составил завещание, где также даровал своим крепостным вольную, земли же оставлял за своей семьёй. Ну, «цепным псам Самодержавия» – лунинским нотариусам и адвокатам – пришлось объяснить «передовому человеку», что согласно действующему законодательству, он не имеет права освобождать своих крепостных, лишая их при этом единственного средства к существованию – земли.

Может быть, господа декабристы не понимали, что безземельный крестьянин не многим отличается от чернокожего раба на плантациях? Да нет, прекрасно понимали, и весь их расчет был построен именно на этом – сделав крестьянина номинально «свободным», превратить его в батрака, вынужденного работать на помещика не три дня, как было при крепостном праве, а всю неделю. А вдобавок, избавиться от тех обязательств, которые это самое крепостное право налагало на помещика по отношению к крестьянам. Чем бы этот эксперимент, в конце концов, обернулся для страны, тоже не сложно предугадать – рано или поздно озлобленные мужики взялись бы за колья и топоры и устроили такой кровавый «чёрный передел», что никому б не показалось мало. Правда, страна была бы отброшена на сотню – другую лет в прошлое, и стала бы лёгкой добычей для любого завоевателя. Но это так, «заметки на полях»…

Здесь самое место сказать несколько слов о таком явлении, как крепостное право. Введённая Императором Петром Великим практика закрепления крестьян за помещиками была вполне оправдана для своего времени. Необходимо помнить, что в то время не только крестьяне обязаны были содержать своего барина, но и барин точно так же обязан был состоять на государственной – прежде всего, военной – службе. (Не забудем, что воевала в то время Россия постоянно).С отменой дворянской повинности Императрицей Екатериной II крепостное право в своём прежнем виде потеряло всякий смысл, результатом чего стало крестьянское восстание под руководством Пугачёва… По хорошему, Указ об отмене крепостного права необходимо было принять сразу же вслед за Указом о дворянской вольности. Но государыня Екатерина, прекрасно осознававшая, что своим восшествием на Престол она всецело обязана дворянской Гвардии, на такой шаг не осмелилась. Твёрдое намерение отменить крепостную зависимость имелось у её сына – оклеветанного Императора Павла I – именно по его инициативе российские крестьяне были впервые приведены к присяге, т. е. юридически признаны такими же подданными, как и представители других сословий. Именно Указом Павла I помещикам запрещалось продавать своих крестьян без семей и принуждать их работать на себя более трёх дней в неделю. А кроме этого, на помещиков накладывалась обязанность во избежание возникновения голода и эпидемий в неурожайные годы выделять своим крестьянам продукты питания и обеспечивать медицинскую помощь. Эти шаги Павла настроили против Него российскую аристократию. А когда дворянское недовольство совпало с вполне обоснованной тревогой англичан, усмотревших прямую угрозу своим интересом в походе на Индию, который Павел готовил совместно с Наполеоном, британский посол в Петербурге сэр Чарльз Уитворт дал команду, и Император был убит. Кстати, среди тех, кто 14 декабря 1825 года вывел на Сенатскую площадь обманутых солдат (к этому, как и к «британскому следу» в деле декабристов мы ещё вернёмся), было немало прямых потомков тех, кто в мартовскую ночь 1801 года явился в Михайловский замок убивать Императора, и кому Павел презрительно бросил: «Императорскую корону вручил Мне Господь, а не вы, господа. Поэтому вы можете отнять у меня только жизнь, но Я умру Императором. Делайте же своё дело!».

Но вернёмся к декабристам, к их проектам «обустройства России». Что же ещё, кроме «освобождения» крестьян, было у них в загашниках? Много интересного… Например, проект «окончательного решения еврейского вопроса» в России. Да, да – автор «Русской Правды», саксонец Павел Пестель в случае прихода к власти, перво-наперво планировал устроить колоссальный еврейский погром. Согласно его «Русской Правде», все подданные Империи Моисеева закона лишались всего движимого и недвижимого имущества и насильственно изгонялись из России на «историческую родину», в Палестину. Депортация предполагалась за государственный счёт, под конвоем войск, чтобы согнанные с насиженных мест евреи, не дай Бог, не разбежались и не остались в России. Очень, очень мило… Адольф Гитлер и Альфред Розенберг, надо полагать, попав в ад, первым делом разыскали там Павла (Пауля) Пестеля и вручили ему Железный крест. С дубовыми листьями и бриллиантами.

И ещё одна маленькая историческая параллель. В своих конституционных изысканиях господа декабристы предлагали полностью изменить административно-территориальное деление России – вместо единой Империи планировалось создать некую «конфедерацию» из 14 «штатов»(!) или «земель», формально подчинённых номинальному «верховному правителю». В этих новообразованных «штатах», построенных по национальному признаку, провозглашался приоритет местного языка и местных законов, вводились собственные «национальные гвардии»… Проще говоря, «берите суверенитета столько, сколько сможете унести». Чем такая политика заканчивается, мы сами видели после 1991 года. Но – интересная деталь – точно такую же схему расчленения России уже в ХХ столетии предлагал уже упомянутый министр Восточных территорий Третьего Рейха Альфред Розенберг в своём знаменитом проекте «Стена вокруг Москвы». Бывший русский подданный, родившийся и получивший образование ещё в царской России, по-русски понимавший не хуже нас с вами, Розенберг одно время был даже близок к большевикам, и только в 1919 году упаковал чемоданы и отбыл в фатерлянд. А к декабристам будущий идеолог этнических чисток относился не менее восторженно, нежели какой-нибудь Герцен или Лев Толстой. И, между прочим, именно его проект лёг в основу принятого Конгрессом США печально известного «Закона о порабощённых нациях» (т. наз. «поправка Джексона – Вэнника»), в котором Россия обвиняется в «оккупации» таких интересных государств, как например, «Казакия» и «Идель – Урал». Да уж, «ат-тличная компания» – американские сенаторы – русофобы, Розенберг на пару со стариком Алоизовичем, ну, и наши «герои – конституционалисты», Пестель, Муравьёв и прочие…

Смотрим дальше, какие ещё сюрпризы ожидали бы Россию, не прояви Император Николай Павлович решительности в первый же день своего царствования. Итак, регулярная армия распускается – видимо, с упразднением Российской Империи, все её геополитические противники – Турция, Австрия, Великобритания, Франция – автоматически превращаются в бескорыстных друзей, а то и вовсе переселяются на Луну… Верховная власть передаётся некоему Вечу Земли Русской – этакой учредиловке. Прекрасно! Выборный орган власти! Только вот «всеобщее» избирательное право ограничено рядом нюансов. Вводится жёсткий имущественный ценз, сразу отсекающий от участия в выборах практически всё население России, кроме крупных землевладельцев; вводится ещё один ценз, на грамотность (образование же – исключительно платное!); вводится ценз половой – женщины к выборам не допускаются ни под каким видом. Простите, но это называется – «кроить» законы «под себя»…

Пойдём дальше. «Диктатура переходного периода» или конституционная монархия… Кто должен стать новоявленным Диктатором или «конституционным» Императором, не понятно, особенно, если учесть, что все – ВСЕ – члены Императорского Дома Романовых, по планам декабристов, должны быть высланы из страны навсегда, а ещё лучше – поголовно уничтожены. Декабрист Штейнгель, например, «в целях экономии» предлагал повесить Членов Императорского Дома на корабельных мачтах «гирляндами» – петля для очередного казнимого привязывается к ногам его предшественника, на которой вешается очередной Великий Князь или Княгиня, к ногам которых крепим ещё одну удавочку, и так далее… Маркиз де Сад аплодирует; цареубийцы Свердлов, Голощёкин и Юровский потупясь, стоят в сторонке и нервно курят… Я нарочно не ставлю вопрос о милосердии и человеколюбии, я только хочу спросить, как Вы думаете, у человека, который предлагает такое, с психическим здоровьем всё в порядке?

Заметим, для справки, что цареубийство – это единственный пункт, в котором все участники заговора были полностью единодушны. В остальном – сколько путчистов, столько же и «рецептов», «как нам обустроить Россию»…

А теперь, позволю себе привести здесь несколько портретов наших «идеалистов – конституционалистов». С кого начнём? Если читатель не против, покороче

познакомимся с полковником Пестелем

, тем более что эта фамилия была хорошо известна иркутянам ещё задолго до событий 14 декабря 1825 года. Отец будущего декабриста, генерал Иван (Иоганн) Пестель был – ни много, ни мало – Иркутским генерал-губернатором. Сам он, правда, здесь никогда не бывал, отдав губернию «на откуп» своему протеже – гражданскому губернатору Петру Трескину, который установил в губернии режим коррупции и личной диктатуры. Иркутское купечество неоднократно пыталось отправить в Петербург гонцов с жалобами на царящие в крае порядки, но «жалобщиков» либо ловили и возвращали домой под конвоем, либо они просто «пропадали» в дороге – да так, что и останков не сыщешь… Сказать, что Пестель – старший «ничего не знал», значит, покривить душой, ведь именно для этого он добился назначения на должность гражданского губернатора «своего человека». Не знаю, какой процент от собираемой с иркутских купцов мзды Трескин пересылал своему патрону, но, надо полагать, немалый… В 1802 году власти «сибирских проконсулов», как окрестили эту парочку губернаторов иркутяне, пришёл конец – очередная жалоба достигла-таки столицы, – губернатором в Иркутск был назначен М. М. Сперанский, Трескин же под хорошей охраной в крытом возке отправился в Петербург. Пестель-старший, правда, миновал ареста, но с «хлебной должности» был враз смещён.

Но если Пестель-отец вошёл в историю России, как диктатор локального масштаба, то у его сына аппетиты были уже иные. В его непропорционально большой голове с глубоко посаженными на одутловатом, землистом лице глазами, вызрел план тоталитарной диктатуры всероссийского масштаба. Упразднение чинов, сословий, всех вероисповеданий, за исключением Православия; создание подчинённой Правительству тайной полиции из 140 000 «предельно преданных» тайных шпионов, плюс ещё аппарат в 4000 сверх-шпионов, находящихся в непосредственном подчинении Диктатора (эту роль Пестель отводил себе), и контролирующих Правительство. Закрытые процессы над инакомыслящими, запрещение любых общественных объединений, самый жесточайший внутренний террор против каждого, заподозренного в реакции. Аналогии в истории ХХ века можно найти без труда. «…Пестель готов был хотя бы силою принудить народ принять все задуманные им преобразования», – писал о нём Мережковский. Большинству же своих клевретов, по их же свидетельствам, Павел Иванович внушал тот же ужас, какой внушает удав кроликам. «Умён, как бес, а сердца мало» – эта характеристика Кюхельбекера – ещё одна из самых мягких. «Бес», «дьявол», «ледяной человек» – это всё было сказано о Пестеле… А вот какие воспоминания оставил о нём священник Казанского собора в Петербурге Мысловский, навещавший заключённых в Петропавловской крепости декабристов: «Сие-то самое сходство с великим человеком (имеется в виду Наполеон Бонапарт – авт.) всеми, знавшими Пестеля единогласно утверждённое, было причиною всех сумасбродств его и самых преступлений». И то же самое, кстати, имело место в случае С. Муравьёва-Апостола: «…имел к тому же необычайное сходство с Наполеоном, что, наверное, немало разыгрывало его воображение». Одним словом,

Павел Пестель и отводил себе роль «российского Бонапарта», этакой «единицей» среди сотен миллионов «нолей», которым предписывал едва ли, не маршировать строем. Но, чудо! Куда делся из него весь этот «бонапартизм», едва Павел Иванович был арестован и очутился в Петропавловке? Вот строки из его письма Императору, написанные в первые же дни содержания под стражей: «Я не могу оправдаться перед Его Величеством; я прошу только Его милости: пусть Он соблаговолит использовать в мою пользу самое прекрасное право своей короны – помилование и вся моя жизнь будет посвящена признательности и безграничной привязанности к Его Лицу и Его Августейшей Семье”. Вот так! Другие арестованные, кстати, вели себя ничуть не лучше. Буквально, завалив Императора Николая письмами, каждый, вымаливая прощения для себя, клялся в верности Престолу, попутно обливая и топя других. Не желаете взглянуть? Е.Оболенский пишет Николаю I: “Сознавшись, я имею совесть спокойной, я падаю, Ваше Величество, к Твоим ногам и прошу у Тебя прощения не земного, но христианского… Отец Твоих подданных, посмотри в мое сердце и прости в Твоей душе Твоему заблудшему сыну”. Несостоявшийся “диктатор” С.Трубецкой радуется, что не пошел на Сенатскую площадь («благородно» «кинув» подельников), а то “мог бы сделаться истинным исчадьем ада, каким-нибудь Робеспьером или Маратом, поэтому в раскаянии благодарю Бога”. “Певец декабризма”, поэт К.Рылеев: “Признаюсь чистосердечно… что преступной решимостью своей служил самым гибельным примером”. Любопытны и слова из письма к Николаю I Каховского (который, по поручению Рылеева собирался убить Государя: “Я люблю Вас, как человека, от всего моего сердца я желаю иметь возможность любить Вас, как Государя”. Пройдёт сто с небольшим лет, и также вымаливать себе прощение, валяться в ногах у следователей, целуя им сапоги, будут идейные наследники декабристов – «старые большевики», Тухачевский и Блюхер, «душа партии» Коля Бухарин и прочие – имя им легион. Будут извиваться, лгать, топить друг друга, будут отрицать своё участие в заговорах. Но это не поможет – их всё равно шлёпнут в затылок во внутренней тюрьме на Лубянке или в Лефортовском СИЗО. Из нагана. И мозги их с пола струёй из пожарной кишки смоют. Ну, а мы пока вернёмся к нашим героям. Кто у нас следующий на очереди?

Поэт Рылеев? Кондратий Федорович, на выход! С вещами!

В своих воспоминаниях, опубликованных в начале прошлого века в журнале «Исторический Вестник», мать Рылеева, между прочим, рассказывает, как в трёхлетнем возрасте её сын тяжело заболел крупозным воспалением лёгких, и был буквально на волоске от смерти. В ответ на её молитвы о спасении сына, ей было явлено чудо: снизошёл к исстрадавшейся женщине Ангел Божий, и показал ей всю грядущую жизнь Кондратия – вплоть до виселицы на стене Петропавловского форта… Можно по разному относиться к этим воспоминаниям, но на одну деталь внимание обратим. Крупозное воспаление лёгких – медикам давно известно, что люди, перенесшие это заболевание в раннем детстве, впоследствии страдают серьёзными расстройствами психики. Присмотримся к Кондратию Фёдоровичу. Прямая противоположность холодному и мрачному Павлу Пестелю: порывистые движения, приступы безудержного смеха, не просто пламенные, но – воспламеняющие собеседников речи, горящие глаза… Налицо аналогия с другим пламенным революционером – Львом Давидовичем Бронштейном – Троцким. И здесь сходство этой парочки «демонов революции» не заканчивается: всем нашим революционерам всегда была присуща крайняя русофобия, если они и «любили Россию», то не ту, которая есть, а ту, которую рисовало им воображение. Таков и Рылеев – автор поэмы «Войнаровский», восхваляющей предательство гетмана Мазепы! А. С. Пушкин, кстати, был глубоко возмущён рылеевской поэмой, и ответил на неё своей знаменитой «Полтавой». Истеричный, страдавший припадками, Рылеев, как и многие душевнобольные люди, полагал себя тонким манипулятором и действительно, отличался крайней осторожностью и хитростью. В последние дни перед намеченным восстанием, Рылеев был словно в лихорадке, в экстазе решимости, но руководство всем восстанием отклонил от себя, лишь подстрекая к бунту других. Колеблющихся же старался принудить к выступлению, даже путём шантажа. Декабрист Булатов, однокашник Рылеева по корпусу, говорил о нём: «он рожден для заварки каш, но сам всегда оставался в стороне». То есть К. Рылеев принадлежал к тому сорту людей, которые хотят «и капитал приобрести и невинность соблюсти». Мы уже цитировали письмо Рылеева Императору Николаю I, написанное им из Петропавловской крепости. Думаю, с личностью этого подлого манипулятора, совершившего «полёт шмеля» из петли во время казни, станет всё окончательно ясно, если мы вспомним, как он вёл себя в день восстания. Взвинтив всех своим буйным краснобайством, Рылеев отправляется, якобы на поиски князя Трубецкого, намеченного в «диктаторы» (Трубецкой же в это время уже присягал Николаю), но это было лишь предлогом для ухода. На самом деле, хитроумный Кондратий Фёдорович отправился домой, обедать. Предоставил друзьям возможность расхлёбывать заваренную им кашу, тем более, что от каши начинало попахивать гарью… Николай Бестужев в своих «Записках» рассказал о том, как после заседания членов Тайного общества 27 ноября: “Рылеев, брат Александр и я… решились все трое идти ночью по городу и останавливать каждого солдата… и передавать им… что их обманули, не показав завещания покойного царя, по которому дана свобода крестьянам и убавлена до 15 лет солдатская служба. Это положено было рассказывать, чтобы приготовить дух войска…”. Выведенным на площадь солдатам декабристы приказали орать слоган: «- За Константина и Конституцию!», попутно «объяснив», что Конституция – это жена Великого Князя Константина Павловича, но при этом, «забыв» сообщить, что Константин Павлович отрёкся от Престола в пользу младшего брата, Николая. Наши «якобинцы» не задумываясь, пошли на преднамеренный обман малограмотных солдат, и им было глубоко плевать на то, что в случае неудачи, эти обманутые солдаты понесут наказание. Ну, да «цель оправдывает средства»…

А вот ещё персонажи -

Якубович и Каховский

– этой «сладкой парочке» Рылеев отводил роль непосредственных цареубийц, чтобы «в случае чего» представить убийство Государя, как «частную инициативу» некоего Каховского/Якубовича. Отдадим должное интуиции Кондратия Фёдоровича – эта пара весьма колоритна. Болтун и позёр Якубович, даже внешне чем-то похожий на своего современного однофамильца, шоумена с «Поля Чудес», любитель пустить пыль в глаза и покрасоваться перед барышнями. Позер и бретёр, за дуэлянтство сосланный на Кавказ, где в стычке с горцами был легко ранен в голову. Рана давно зажила, но Якубович упорно не снимал чёрную повязку, козыряя ею, словно орденской лентой. Типичный мелкий честолюбец, из числа которых обычно рекрутируются ряды революционных организаций. Человек, лишенный данных, чтобы играть какую-нибудь значительную роль в существующем обществе, снедаемый завистью к более одаренным людям, он был готов на какое угодно преступление, состоять в какой угодно организации, лишь бы «играть роль». «От Якубовича на расстоянии несло фальшью, он слишком театрален», – писал о нём советский декабристовед Цейтлин. Ни убавить, ни добавить.

Совсем не таков Петрушка Каховский, чьё имя в Иркутске носит улица, на которой расположена единственная достопримечательность – приёмник-распределитель для бомжей (мои аплодисменты!). «…Молодой человек с невзрачным серым, точно пыльным лицом захолустного армейского поручика, с надменно оттопыренной нижней губой и жалобными глазами, как у больного ребенка или собаки, потерявшей хозяина. Поношенный черный штатский фрак, ветхая шейная косынка, грязная холстинная сорочка, штаны обтрепанные, башмаки стоптанные. Не то театральный разбойник, не то фортепьянный настройщик. "Пролетар", – словечко это только что узнали в России» – такое описание Каховского даёт нам Дмитрий Мережковский. Человек без стержня, отставной поручик, запутавшийся в долгах мелкий шляхтич, взятый на содержание Одоевским. Снимает облезлую коморку на чердаке, где вся обстановка – маленький столик, зеркальце, походная кровать да шинель вместо одеяла. Единственная ценная вещь – пара дуэльных пистолетов. Единственное украшение комнаты – маленький портретик Занда, убившего русского посла Коцебу. Любимое занятие – позировать у зеркала с пистолетом у виска, а после – выставить на заднем дворе тринадцать бутылок и угрюмо расстреливать их, после каждого выстрела бормоча: «-Александр Павлович… Константин Павлович… Николай Павлович…» – и так «мочить» Императорский Дом ежедневно, по нескольку раз. Дорогой читатель, по Каховскому у Вас вопросы ещё есть? Клиника налицо…

Думаю, нет смысла продолжать далее этот портретный ряд – кажется, всё уже ясно и так. Тяжёлые комплексы, неудовольствие – в первую очередь и только лишь! – собственным местом в жизни, пустозвонство и буффонада… Сборище руководимых авантюристами бретёров и просто психически больных людей, готовых ради удовлетворения собственных амбиций ввергнуть свою Родину в кровавый хаос революционной анархии… Среди них подозрительно много гомосексуалистов, сожительствующих почти в открытую, потерявших стыд и утративших мораль извращенцев – но вот об этом писать не хочется, потому что противно. Приведу здесь лишь анекдот времён моей студенческой юности: известно ли Вам, что первый в России гей – парад состоялся 14 декабря 1825 года на Сенатской площади? После троекратного орудийного салюта, состоялся массовый забег геев по невскому льду, который, правда, закончился полным провалом.

Мы здесь не будем пересказывать того, что произошло на Сенатской площади 14 декабря 1825 года – это всем прекрасно известно. Отметим лишь, что случись нечто подобное в современной России, Генеральной Прокуратурой РФ против господ декабристов были бы возбуждены уголовные дела по двадцати семи (!) статьям действующего УК, три из которых предусматривают высшую меру наказания – расстрел. И я не вижу здесь никакого противоречия – ЛЮБОЕ государство не только имеет право – оно просто ОБЯЗАНО защищать себя от любых попыток насильственного переворота, под какими бы знамёнами они не предпринимались – хоть под красным знаменем партии большевиков, хоть под зелёным знаменем исламского джихада, и декабристы здесь – не исключение.

* * * * *

Мне уже не в первый раз приходится обращаться к теме так называемого «восстания на Сенатской», говорить как об истинном облике его главных организаторов, так и о тех силах, которые стояли за спиной этих «горе-героев». Результатом этой работы стал наш семинар «Реальное декабристоведение», возникший по инициативе студентов ряда иркутских ВУЗов, изучавших мои публикации по данной теме. И почти на каждом нашем заседании мне приходится слышать такой вопрос: «- Позвольте! Предположим, декабристы, на самом деле вовсе не были такими уж героями и защитниками народа; предположим, они действительно, пытались совершить вооружённый переворот, за что в любой стране мира наказывают самым суровым образом… Но как же быть с их огромным вкладом в развитие Сибири – ведь сосланные сюда декабристы принесли сюда подлинную культуру!»

Возьму на себя смелость заявить, что утверждать подобное могут либо люди, совершенно не знающие историю своего края, либо те, кто сознательно заинтересован в сохранении декабристского мифа, который при ближайшем рассмотрении просто рассыпается в прах.. Обратимся к фактам. Почти за сорок лет до событий на Сенатской, 15 октября 1791 года в Иркутск прибыл другой ссыльный, Александр Радищев. Вот что пишут об этом иркутские историки Ф. Кудрявцев и Г. Вендрих: «А. Н. Радищев имел возможность познакомиться с книгами первой в Сибири публичной библиотеки и коллекциями музея, интересовался вопросами народного образования, торговли, состоянием промышленности и промыслов…». Итак, первая в Сибири библиотека, мужская гимназия, музей, основанный в 1782 году – это разве не культура?! Только вот будущих «просветителей Сибири» на горизонте не наблюдается: их в тот далёкий год ещё и на свете не было… Но если следовать «общепринятойой» точке зрения, то выходит, что именно «герои Сенатской» дали местному населению огонь и письменность, прикатили в дикую Сибирь первое колесо, научили невежественных сибиряков мыться в бане, обучили азам арифметики, стихосложения, преферанса и организации домашних театров – да вообще, всему-всему научили!…

После экскурсии в дом-музей князя Волконского, например, у неискушённого посетителя может сложиться превратное впечатление, что иркутская Мельпомена была зачата именно в этих стенах, где княгиня Мария Александровна устроила любительский театр; что здесь регулярно ставились спектакли, смотреть которые собирались передовые люди города. Кто и зачем собирался у Волконских – речь впереди, а сейчас – о театре. Зададимся вопросом: с чего бы это княгине такая идея пришла – домашний театр устраивать? А всё очень просто: отправились однажды Её Светлость с дочерью в городской, повторяю – в городской театр… А гражданский губернатор Пятницкий, повстречавший их там, проявил излишнее рвение, и на завтра же личным приказом запретил жёнам государственных преступников посещать публичные учреждения, чтобы ссылка совсем малиной не казалась… Согласен, глупый приказ… А барынька тряхнула точёной головкой с завитками возле розовых ушек: «а мы пойдём другим путём!» И что в итоге? Вот воспоминания воспитанника декабристов Н. А. Белоголового, участвовавшего в этой художественной самодеятельности: «…задумали было устроить домашний спектакль из мальчиков, собиравшихся в доме Волконских, не помню… кого угораздило выбрать для этого фонвизинского «Недоросля»; пьесу, меньше всего подходившую для домашнего театра… Репетиции у Волконских шли довольно часто в полном составе нашей труппы, но то ли из игры нашей путного ничего не выходило, то ли по другим причинам затея эта вскоре рухнула, и нам так и не удалось дебютировать на сценических подмостках. Надо полагать, актёры мы были самые первобытные…» На этом весь «домашний театр» у Волконских кончился! Зато сколько интеллигентских вздохов – «ах, домашний театр княгини Волконской!»… Да не было никакого театра!

Что же до «передовых людей», собиравшихся в гостиной у княгини, то и здесь одно разочарование… Тот же Н. Белоголовый вспоминает, как ссыльного С. Г. Волконского приехала навестить родная сестра, кстати, вдова министра Императорского Двора (вот так!) После этого – то и началось паломничество: «…все высшие чины усердно посещали дом Волконских, с одной стороны, поощряемые дружбой с Волконскими Главного начальника края Муравьёва, а с другой, зная, что Волконские, при своих больших связях в Петербурге, могут помочь и в дальнейшей карьере, и открыть доступ в столичные гостиные». Вся любовь! И хотя, в желании сделать карьеру нет ничего постыдного, но мне эти «передовые люди», просто использовавшие родственные связи Волконского, столь же мало симпатичны, как и он сам…

Теперь о «дружбе» генерал-губернатора Муравьёва-Амурского со ссыльными «светлостями» и «сиятельствами». Обратим внимание на одно обстоятельство: княгиня Трубецкая, до замужества с несостоявшимся диктатором (вот угораздило же!…) носила фамилию Ла Валь и происходила из старинного французского рода (один из её прямых предков – чернокнижник Жиль де Ла Валь барон де Рю, знаменитый «Жиль Синяя Борода», обвинённый в 114 человеческих жертвоприношениях и сожженный 10 октября 1440 года). Жена Муравьёва-Амурского – тоже французская аристократка, в девичестве носившая фамилию По, и за годы жизни в России так и не научившаяся говорить по-русски. Естественно, что в городе, где населения – тысяч двадцать, эти две француженки просто не могли не встретиться. А Муравьёв-Амурский и рад: у него дел не в проворот, а тут жена внимания требует… Ладно уж, пусть хоть с этой Ла Валь – Трубецкой общаются, парижские моды обсуждают… Здесь, надо полагать, наша княгиня и стала плакаться губернаторше, что её супруг от скуки потихонечку в тихое помешательство впадает… Ну, а губернаторша – к мужу: «-Ah, mon sher, пристрой куда нибудь мужа нашей милой Katrin…» Муравьёв и пристроил – и Трубецкого, и остальную компанию – да так, что сам потом не рад был… Гражданский губернатор, всё тот же Пятницкий стал строчить доносы в столицу, что вот, мол, с кем государев любимец дружбу завёл… Император же Николай I был человеком ума государственного, и на доносы отреагировал несколько иначе, чем тот ожидал – просто отправил Пятницкого на пенсию…

Как же отблагодарили наши «светочи культуры» генерал-губернатора, который своим добрым отношением смягчил их двойственное положение в глазах иркутян? Да никак! Когда после кончины Николая I, Его сын, Александр II подписал акт об амнистии декабристов, наши «герои» устроили истерику прямо в кабинете ничего не подозревавшего вице-губернатора, пригласившего их, чтобы ознакомить с императорским Указом – они, видите ли, считают амнистию «издевательством» над собою… А на следующий день стали паковать чемоданы, и покатили в Европейскую Россию – доживать свой век в «именьишках», благо, крепостные никуда не девались!

В Сибири остался лишь декабрист Д. И. Завалишин – личность, если судить по его делам, мелочная и подлая: Завалишин скрупулезно выискивал малейшие ошибки в работе Муравьёва-Амурского, а после публиковал гадкие статейки в столичном «Морском сборнике». В конце концов, Муравьёву это надоело, и он добился, чтобы Завалишин был этапирован из Сибири… нет, не на Чукотку, а домой, в Подмосковье! Читатель, Вы слышали, чтобы из Сибири в Подмосковье ссылали? Этот Завалишин – в своём роде, просто уникум!

И где после этого «огромная роль декабристов в деле просвещения Сибири»? Уроки давали детям купца Белоголового декабристы Юшневский и Борисов? Да, но с Белоголового за это было, что взять! А разных «бесплатных народных училищ» за декабристами как-то в Иркутске не водилось… Пользовал иркутян столичный доктор декабрист Вольф? Да, Вольф был хорошим доктором, оттого и практику имел обширную, и клиентуру солидную, не скупящуюся на лечение. Элитный доктор, не более… Что ещё – географические исследования? Составление карт, изучение языков местных народов? Разведка полезных ископаемых? Безусловно! Только подобная деятельность, особенно в приграничных районах, при том, что ей занимаются ссыльные государственные преступники, очень напоминает банальный шпионаж… Впрочем, слово современнику.

“В Иркутске мы застали англичанина Гиля, который в качестве туриста проживал там несколько месяцев и успел втереться во все слои общества. Вращался он как свой человек в среде чиновников, был вхож во все купеческие дома, встречался постоянно с ссыльным польским элементом, составлявшим довольно значительный контенгент, целые дни и вечера проводил в домах Волконских и Трубецких… – пишет чиновник особых поручений при генерал-губернаторе Муравьёве-Амурском, Бернгард Васильевич Струве, – и всё это с таким кажущимся простодушием, как будто он путешествует только для себя и никаких других целей не преследует. Англичане всюду проникнут, всё выследят, всё узнают для достижения весьма определённо созданных и настойчиво преследуемых целей»

Очень интересная цитата, особенно, если учесть, что написано сие в аккурат перед началом Крымской войны, которую Британская Империя в союзе с турками, французами и австрийцами развязала против России. Англичане эту войну до сих пор именуют Русской кампанией… Боевые действия велись не только в Крыму: британский флот атаковал русский Дальний Восток и Приморье. А в принадлежавшем в ту пору Российской Империи Великом Княжестве Финляндском англичане пытались подбить финнов на восстание, обещая помощь с вооружением и международным признанием. Финны, к их немалой чести, послали тогда эмиссаров короля Георга оч-чень дал-леко-о…

Почему я об этом вспомнил? Неужели не понятно? Тогда давайте перейдём к упрямым фактам. Итак:

Факт первый. В ночь на 11 марта 1801 года в Михайловском замке в Санкт – Петербурге группой аристократов был убит Император Павел I, готовивший совместно с Наполеоном экспедицию в британскую Индию. Вдохновитель заговора – британский посол в Санкт-Петербурге сэр Уитворт, передавший заговорщикам более 3 миллионов рублей золотом, и отвечавший за их эвакуацию на британском военном судне, в случае провала;

Факт второй. Через четверть века, 14 декабря 1825 года другая группа аристократов, воспользовавшись ситуацией междуцарствия, выводит из казарм войска с целью захвата власти. Одновременно в Средиземное море входит британский королевский флот с морским десантам на борту, и держит курс на Босфор. В это же время к границам России перебрасывают войска Австрия и Турция;

Факт третий. Спустя ещё четверть века Британия в союзе с теми же Австрией, Турцией и «примкнувшей к ним» Францией, которой правит марионетка лорда Пальмерстона, Наполеон III, развязывают против Российской Империи кампанию, вошедшую в учебники под названием Крымской войны. Британский флот ведёт военные действия против России в Приморье; британские агенты пытаются поднять мятеж в Финляндии…

…А теперь – факт четвёртый. Накануне войны в иркутских гостиных у ссыльных князей Волконского и Трубецкого мы застаём БРИТАНСКОГО путешественника Гиля – этакого рубаху-парня, охочего до сибирских впечатлений… И вот тут-то, в кабинетах опальных аристократов, проживающих в год по 40 000 золотых рублей, и при этом, очень обиженных на Государя Императора, извлекаются и передаются английскому «туристу» подробные карты приграничной зоны, словари местных народов, информация о полезных ископаемых. Во все времена все разведки мира вербовали странах противника свою агентуру, в первую очередь, среди недовольных существующим строем и всевозможных «обиженных». Главным геополитическим противником России, по крайней мере, с 16 столетия, была Великобритания. Случайно ли, что сосланный в Иркутскую губернию декабрист Михаил Лунин был заключён в Акатуйский централ именно за то, что регулярно пересылал через сестру в Лондон некие «статьи» и «научные труды»?

Ну же, вдумчивый читатель, на основании вышеизложенных фактов, с «огромным вкладом декабристов в изучение Сибири» Вам теперь всё понятно? И с тем, какие «добрые Соросы» финансировали этих «исследователей», полагаю, тоже? Уверен, теперь Вы и сами верно ответите на вопрос, который я вынес в заглавие статьи…

Нет, я не призываю стереть память о декабристах, выбросить их из нашей истории. Тем более, что далеко не все они были такими законченными негодяями, как Лунин и Штейнгель, Рылеев и Каховский, Поджио и Пестель – были среди них и те, кто искренне раскаялся в ошибках молодости. Один из последних участников мятежа на Сенатской, Матвей Иванович Муравьёв-Апостол, скончавшийся в 1886 году, признавался в конце жизни, что «всегда благодарил Бога за неудачу 14 декабря», и говорил, что это было совершенно не русское явление, и что, вообще, декабристы жестоко ошиблись, так как «конституция не составляла счастья народов, а для России была совсем непригодна». Когда в одну из годовщин 14 декабря, какие-то либералы поднесли ему лавровый венок, Матвей Иванович чрезвычайно возмутился и рассердился. «В этот день, – закричал он на незваных гостей, грозно размахивая тяжёлой тростью, – надо плакать и молиться, а не праздновать!», после чего выставил их, вместе с их венком, за порог.

Существующих в Иркутске мемориальных музеев Трубецкого и Волконского – вполне достаточно. К памятникам Поджио, Юшневского и других, погребённых в Иркутске, желающие могут регулярно возлагать цветы. Но не стоит делать национальных героев из людей, которые из одного лишь собственного честолюбия и «наполеоновского комплекса» выступили против собственной страны и своего народа.

ДЕКАБРИСТ МИХАИЛ ЛУНИН: ГЕРОЙ ИЛИ МАНЬЯК? ИЛИ…

Уже не в первый раз приходится писать о декабристах. И чем дальше – тем больше читательских откликов – телефонных звонков и писем с благодарностью. «Забронзовевшие» за годы официозного прославления, «герои Сенатской», оказывается, вызывают сегодня скорее, не уважение, а раздражение. Общий тон читательских откликов можно выразить одной фразой: «Сколько можно героизировать людей, нарушивших долг и присягу, пытавшихся устроить государственный переворот на иностранные деньги?»

Однако, есть и иной взгляд на декабристов. Для немалой части наших современников они, по-прежнему, герои, «рыцари без страха и укропа», «несгибаемые борцы», обладающие каким-то мистическим очарованием…

А давайте приглядимся к героям пристальнее. Михаил Лунин – одна из «знаковых» фигур отечественной декабристики. Вот о нём-то, отбывавшем ссылку под Иркутском, арестованном и умершем в акатуйском цугундере, и поговорим сегодня.

КОРОЛЬ ЭПАТАЖА

Безусловно, назвать декабристов людьми ординарными ни у кого не повернется язык. Но Лунин выделялся даже на фоне остальных. Авантюрный характер проявлялся в нем с ранней юности, а к взрослым годам своей жизни будущий декабрист успел превратиться в своеобразный прототип поручика Ржевского (не героя фильма «Гусарская баллада», а того самого – из анекдотов…). Чего стоит, например, такой случай: еще служа в кавалергардском полку, он подплыл на шлюпке к императорскому дворцу и пропел под окнами Императрицы серенаду? А когда однажды Великий Князь Константин Павлович сделал юному кавалергарду служебное замечание, наш герой, не долго думая, обиделся и вызвал Великого Князя на дуэль (справедливости ради, заметим, что Великий Князь и сам отличался экстравагантностью, и в последствии именно Лунина он назначил своим адъютантом, и крепко с ним подружился). Однако самой экстравагантной выходке будущего декабриста так и не суждено было осуществиться: во время войны 1812 – 1815 г.г. он носится с маниакальной идеей «пронзить кинжалом врага рода человеческого» – Бонапарта – на одном из дипломатических приемов. Нашего героя абсолютно не интересовало, как отразится этот акт индивидуального политического террора на репутации державы – ему просто очень хотелось убить коронованную особу. Запомним.

О таких людях, как Михаил Лунин, говорят: «незаменим на войне, невыносим в быту». И это так: если во время Бородинского сражения Мишель совершает чудеса храбрости, постоянно находясь на переднем крае (ну, нравилось парню играть со смертью!), то по окончании войны он не может найти себе применения. Вместо того чтобы вернуться в родовое имение (а семья владела обширными тамбовскими, саратовскими и рязанскими землями), вчерашний герой едет в столицу побежденной Франции, где ведет разгульный образ жизни в пучинах парижской богемы…

ГОЛУБАЯ ЛУНА ВСЕМУ ВИНОЙ?

Сын состоятельных родителей, Лунин явился в Париж с полными карманами. Но… очень скоро он остается буквально, на мели, и меняет блистательные салоны на трущобы и мансарды. Чтобы как-то прожить, наш герой хватается буквально, за любую работу – нанимается преподавать арифметику, английский и французский (sic!) языки, берется за составление любовных писем и канцелярских бумаг.

В это же время у Лунина складывается весьма и весьма тесная дружба с молодым философом Сен-Симоном – друзья, буквально, не могут наговориться ночь напролет. Злые языки поговаривают, что дело тут не только в дружбе, что все гораздо более сложно и интимно… Время от времени друзья вдруг становятся состоятельными людьми, и начинают кутить в снимаемых Мишелем квартирках или парижских трактирах. Среди окружения Лунина в тот период его жизни то и дело, мелькают какие-то британские офицеры, мелкие клерки дипкорпуса, английские негоцианты. Не благодаря ли дружбе с ними он время от времени может себе позволить хоть несколько дней, но «пожить на широкую ногу»? И не для них ли уже из сибирской ссылки будет отсылать в Лондон через свою сестру разные бумаги – за что будет арестован, заключен в Акатуйский централ, где и умрет? А что – всякое возможно. Столица побежденной Франции в те годы была буквально, как сало чесноком, нашпигована британскими агентами. А вербовка под угрозой шантажа гомосексуальными связями – излюбленный прием всех мировых разведок во все времена…

ПЕРМАНЕНТНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР

Не берусь утверждать, чем было вызвано внезапное возвращение Лунина в Россию в 1818 году – «достали» ли английские «опекуны», или слушок о шашнях с Сен-Симоном превратил Мишеля в «персону нон-грата». По прибытии домой, неугомонный Лунин вновь начинает «чудить» – вводит в своих деревнях пенсии для престарелых крепостных, чем изрядно шокирует не только соседей-помещиков, но и самих «пенсионеров», только крутящих пальцем у виска: «- Блажит барин»…

Но после парижских кутежей в деревне не сидится, а тут – как раз, грянули революции в Португалии и Испании, начинаются волнения в Семеновском полку, и наш герой быстренько подает прошение о восстановлении в армии. А вернувшись в офицерскую среду, Мишель с головой уходит в дела «Южного Тайного Общества». Здесь царят те же нравы, что и в Париже – обществом руководят влюбленные друг в друга Бестужев-Рюмин и Муравьев-Апостол младший – и Лунина сразу принимают в «круг избранных». Отметим, что именно ему принадлежит самый первый проект цареубийства – эта «идейка» сидела в нем, еще помните, с какого времени? Вот – вот, с кампании 1812 года, в связи с Наполеоном…

В конце концов, судьба забросила штаб-ротмистра Лунина в Польшу. Здесь в 1824 году его назначили командиром эскадрона и адъютантом Константина, который был тогда Наместником Польским. Своего начальника Лунин принимается стращать пророчествами о возможном восстании поляков против «русского гнета». Дальнейшие события подтвердят его правоту – а мы зададим вопрос, случайно ли Мишель оказался именно в Польше, и для чего вел «психологическую обработку» своего патрона? Особенно, если вспомним об английских связях Лунина. И о том, что британцы и французы несколько лет спустя в открытую встали на сторону мятежных поляков…

ПРЕСТУПНИК «ВТОРОГО РАЗРЯДА»

Нужно знать, каким честолюбцем был наш герой, чтобы понять, какое разочарование он испытал, узнав, что 14 декабря мятеж на Сенатской случился без него. Однако, факт его отсутствия не изменил его судьбы – слишком многие знали, кто из членов Южного общества из кожи лез вон, чтобы стать «тираноубийцей». О нависшем над ним обвинении в «намеренном цареубийстве» ему сообщил накануне ареста ни кто иной, как его прямой начальник, Великий Князь Константин, родной брат Императора Николая I. Причем, сделал это весьма дипломатично, пригласив своего адъютанта поохотиться вдвоем в окрестностях Варшавы. Увы, мы никогда не узнаем, какими словами материл Великий Князь своего горе-адъютанта, умудрившегося ввязаться в такую кашу, из которой его не мог, при всем желании, вытащить даже сам Константин…

Приговор суда известен. Преступник второго разряда, несостоявшийся цареубийца Лунин приговаривается к заключению (сначала отбывает в Выборгской, а потом в Свеаборгской крепости), затем направляется на каторгу в Петровский завод под Читой. Надо сказать, «каторга» здесь была еще та: сохранились многочисленные воспоминания как декабристов, так и сибиряков о вольных нравах того времени: о банальном публичном доме, созданном «при» местном остроге и «обеспечивавшем нужды» каторжан-аристократов; о том, как декабристы попросту нанимали свою охрану, и солдатики вместо заключенных «светлостей» и «сиятельств» мостили дорогу, в то время как «баре» тут же устраивали пикники – с гитарой и шампанским.

В конце 30-х годов практически всем декабристам каторга заменяется поселением в Сибири. Михаил Лунин селится в Урике, частенько наезжает в Иркутск, где знакомится с немногочисленными местными нотаблями и губернскими чиновниками, а также регулярно пересылает через живущую в столице сестру какие-то бумаги – правильно! – в Лондон…

Вот здесь-то и происходит вторичный арест Михаила Лунина. По указу из Санкт-Петербурга, в марте 1841 года его арестовывают. Согласно официальной версии, только за то, что в Лондоне некие издатели выпускают написанные им в ссылке статьи «Взгляд на русское Тайное общество…» и «Разбор донесения тайной следственной комиссии Государю Императору в 1826 году». А также – за едкие и оскорбительные эпитеты, которыми Лунин удостаивал Императора в личной переписке с той же сестрой. Но… Но что-то мешает поверить в это. Можно как угодно относиться к личности Императора Николая I, но мелочного мстителя из него сделать никак не получится – не того масштаба фигура. Достаточно вспомнить, как в ответ на сообщение о том, что в Париже готовят к постановке пьесу, где члены российской царствующей династии представлены в карикатурном виде, царь лишь усмехнулся: «- Ну что ж, пусть ставят! Может быть, для увеличения кассового сбора отправить к ним туда наших зрителей – пару экспедиционных корпусов?»… А здесь – личная переписка, какие-то статьи (в советское время они были изданы неоднократно – одно лишь словоблудие, и ничего сверх-крамольного).

Значит, остается предположить, что не только и не столько свои статьи слал Лунин в Лондон издателям, но и еще кому-то что-то… Что? Предположить несложно, особенно, если учесть, во-первых, параноидально – авантюрный характер Мишеля, а во вторых, тот факт, что он еще со времен своего «парижского вояжа» был на крючке у англичан, которые уже тогда интересовались сибирскими недрами. Сейчас – повторяю – доподлинно мы ничего не можем утверждать, заметим лишь, что уже в 1990-е годы в Иркутскую область зачастили представители британских сырьевых кампаний. Уж не лунинскими ли отчетами полуторавековой давности вызван такой интерес к нашему региону?

Официальной причиной внезапной смерти декабриста 3 декабря 1845 года в Акатуйском Централе называют «кровяной удар». Но уже тогда ходили слухи о том, что Лунину «помогли»… В свете выдвинутой мною версии это не только вполне возможно, но и закономерно – уж очень часто раскрытым агентам и шпионам «помогают» навсегда замолчать, когда вся необходимая информация от них получена. И если честно, у меня такие персонажи не вызывают ни капли жалости.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Летом этого года руководство Иркутского музея декабристов объявило о своем намерении создать мемориальный музей Михаила Лунина. Идея интересная, но боюсь – преждевременная. Ведь до сих пор не дан ответ на главный вопрос – а кто такие, собственно, декабристы? Кто стоял за ними, руководил их действиями? Насколько объективна оценка деяний каждого из них? Михаил Лунин – яркий тому пример…

Пока же по вопросу о декабристах в обществе превалируют эмоции: одни поют дифирамбы «борцам за свободу», другие проклинают их, как масонов и клятвопреступников, а на самом деле – все гораздо сложнее и глубже… Миф о декабристах вообще очень интересная штука. Миф не в том, конечно, что "декабристы были хорошие, и это неправда" или "декабристы были плохие, а это неправда", а просто в смысле – миф.

Есть такая знаменитая история про пионера Петю, который нашёл в лесу ёжика, принёс его домой, налил блюдечко молока, и ёжик стал смешно пить молоко. Потом ёжика отвезли в город, и он стал жить в квартире, по ночам смешно стуча коготками по паркету. Как не просили юннаты отдать ёжика, Петя всегда говорил, что не расстанется с другом. И вот пришла весна – ёжик сбросил иголки, покрылся чешуёй, глаза его стали фасеточными, и он отрастил себе два гигантских перепончатых крыла, плюнул ядовито-оранжевой жижей и улетел на юго-запад. Тут все поняли, что Петя принёс из лесу не ёжика, а чёрт знает что…

Боюсь, что и с ролью декабристов в российской истории – то же самое…