На потолке, дрожа, засверкал солнечный зайчик. Андрей сразу увидел его, потому что в комнате вдруг сделалось так светло, будто зажгли стосвечовую лампочку. «Это кто же, интересно, балуется? А может, вызывают?» Он выглянул в окно. Жмурясь от ударившего в глаза солнца, разглядел: внизу стоит Васек и, задрав вверх большую голову, пускает зеркалом зайчик. «Ясно, Зубей вызывает», — догадался Андрей. Помахав Ваську рукой, он бросил недоеденный завтрак и схватил ключи от квартиры.

Насупив бровищи, Васек оглядел Андрея, вышедшего из парадного, и пробурчал:

— Иди. Зовет.

— А зачем? — спросил Андрей, шагая рядом с Васьком, казавшимся из-за своей огромной головы карикатурно маленьким. Васек ничего не сказал, лишь пожал узенькими плечиками.

Впрочем, что он мог знать? Андрей и сам догадывался: разговор будет о филателии, о марках. Правда, ему еще не известно, для чего все это, но что вот сейчас он получит ответ на ту загадку, какую недавно загадал ему Зубей, — в этом Андрей не сомневался. Не такой Зубей человек, чтобы говорить лишнее.

По пояс голый, нечесаный, в одних брюках, Зубей сидел за столом и ел арбуз.

— Заземляйся, — сказал он Андрею, кивнув на свободный стул у двери. — Я сейчас.

Андрей сел и принялся рассматривать комнату — охотничье ружье, висевшее над неприбранной постелью, двухпудовая гиря, которую по утрам выжимает Зубей, рядом с гирей — пустая поллитровка. Ружье и гиря — интересные вещи. Но как сосредоточенно ни рассматривал их Андрей, он то и дело невольно взглядывал на арбуз. Светло-зеленый, полосатый, арбуз, видимо, был очень вкусен. Зубей, аппетитно откусывая сочную красную мякоть, жмурился от удовольствия, причмокивал мокрыми губами и прямо на стол выплевывал коричневые семечки. Арбузы только что появились в продаже и были дороги. Андрей в этом году еще не пробовал их.

Обглодав корку, Зубей взялся за свой широкий складной нож. Андрей со всем вниманием смотрел на ружье, но уголком глаза видел и Зубея. Вот с легким похрустыванием нож обежал половинку арбуза. И все? Все: Зубей положил нож на стол и с прежним аппетитом принялся за новый кусок. Тогда Андрей стал рассматривать гирю. Она стояла в другом углу комнаты, и если не отрываясь глядеть на нее, то Зубея никак не увидишь.

Непонятный все-таки Зубей. Что он за человек? Целый год Андрей знаком с ним, а так и не знает — добрый Зубей или жадный, злой или веселый. В одном Андрей был уверен: Зубей необыкновенный — смелый, сильный, ловкий, находчивый. О Зубее среди мальчишек ходили самые невероятные слухи. Одно время даже передавали шепотом, что в том городе, где Зубей жил раньше, он будто бы убил человека. За это и в тюрьме сидел. Враки, конечно. Если бы человека убил — расстреляли бы. А то, говорят, и в тюрьме-то держали всего полтора года. Просто, наверно, за кражу посадили. Но точно никому ничего не было известно, и потому Зубей в воображении мальчишек был окружен ореолом таинственности.

Во дворе Зубея видели редко. Андрей познакомился с ним не во дворе, а около стадиона. В тот воскресный день футбольная команда города играла на кубок страны. Билеты на матч распродали еще накануне. Трибуны стадиона были забиты до отказа. Перед входными воротами волновалась и гудела толпа безбилетников. Вдоль высокого забора расхаживали неумолимые, суровые милиционеры. Для истых и, как известно, самых бескорыстных болельщиков — мальчишек — наступили трудные и решающие минуты.

Увидев, что милиционер справа побежал к двум мальчишкам, пытавшимся перелезть через забор, а милиционер слева отвернулся, Андрей разбежался, высоко подпрыгнул и только ухватился рукой за доску, как совсем рядом уши его резанул заливистый милицейский свисток. Андрей отскочил в сторону, и уже пустился было бежать, но вдруг услышал голос:

— Да стой, чудила! Своих не узнаешь?

Андрей невольно оглянулся. Ну и чудеса! Никакой это не милиционер, а новый парень с их двора — Зубей. Бежать не было никакого смысла. К тому же Зубей хитровато подмигнул щелочкой глаза:

— А здорово, видать, струхнул. Признавайся, в которой пятке сердце?

Андрей презрительно сплюнул:

— Чихать я на них хотел!

— Это ты насчет милиции? — с одобрением спросил Зубей. — Похвально, юноша…

Так они познакомились. Похлопав Андрея по плечу, Зубей сказал:

— А через забор, юноша, лазить все-таки несолидно. Зачем? Существуют билетные кассы, входные ворота…

Все это Зубей говорил, улыбаясь, чуть насмешливым, но доброжелательным голосом, и Андрею было приятно и слушать его, и просто вот так стоять рядом. А когда Зубей спросил — не составит ли он ему компанию на футбольный матч, Андрей был на седьмом небе от радости.

Отсутствие в кассах билетов не смутило Зубея. Наметанным взглядом он в одну минуту разыскал билетного спекулянта — тощего, остроносого парнишку с беспокойно снующими глазками. Взяв у него из рук два билета, Зубей спросил:

— Сколько?

— За трояк уступлю, — метнув быстрый взгляд по сторонам, глухо произнес парнишка.

Зубей спокойно спрятал билеты в карман, и не успел Андрей глазом моргнуть, как тощий парнишка от испуга и боли жалобно перекривил лицо. Твердые, словно стальной капкан, пальцы Зубея сдавили его руку выше локтя. Зубей и Андрея взял за руку, обратясь к нему, точно к постороннему:

— Молодой человек, не откажитесь пройти на минутку. Будете свидетелем. Ведь вы слышали, как он сказал: три рубля за два билета?

Ноги у парнишки будто приросли к земле. Толкая его вперед, Зубей тихо, но строго предупредил:

— Без фокусов, гражданин. Хуже будет. Пройдемте, милицейская машина за углом.

Все было так неожиданно, что даже Андрей поверил: Зубей — переодетый милиционер. А тощий парнишка, бледный и насмерть перепуганный, шел, словно на казнь. Зубей подливал масла в огонь:

— Некрасивое занятие, молодой человек. По статье 98, параграф 4, за мелкую спекуляцию полагается до шести месяцев тюремного заключения…

Всхлипнув, парнишка захныкал:

— Дяденька, отпустите. Я больше не буду…

— Идем, идем! Все вы так говорите. Вот привезем сейчас в отделение милиции, там разберемся… — Потом, ни к кому не обращаясь, он добавил: — Который теперь час?

Чтобы отдернуть рукав пиджака, Зубей отпустил руку парнишки. Но взглянуть на часы так и не успел задержанный пулей метнулся в сторону и тотчас исчез в толпе. Зубей не кинулся за ним. Подмигнув Андрею, он вытащил из кармана билеты и удовлетворенно сказал:

— Видишь! И все довольны.

— Здорово! — восхитился Андрей. — Я думал, вы и правда из милиции.

Зубей рассмеялся:

— Спектакль художественной самодеятельности… Ну, пошли, пять минут до начала…

Сколько еще удовольствий доставил тот воскресный день! И победа любимой футбольной команды, и царское угощение Зубея.

В кафе Зубей завел Андрея после матча. Они сели за столик, где в вазе лежали пирожные, и Зубей спросил:

— Хочешь полакомиться?

Он еще спрашивал об этом! У Андрея глаза разгорелись: пирожные — заварные, обсыпанные сахарной пудрой, бисквитные, с розовым и коричневым кремом, — казалось, сами просились в рот. Какое бы выбрать? Нелегкая задача! Глядя на него, Зубей развеселился:

— Что, растерялся? Так бы и съел все, верно?

— Ага, — признался Андрей.

— Пожалуйста, согласен. Одолеешь — твое счастье, нет — три щелчка в лоб.

Андрей не поверил. Как, ему разрешается съесть все пять пирожных?

— Давай, давай! — подзадоривал Зубей. — Или боишься — фонарь набью?

Как ни силился Андрей, а пятого пирожного одолеть не смог. Но Зубей был в отличном настроении, и «казнь» оказалась не страшной.

Расстались они вполне довольные друг другом, и, когда через неделю Зубей попросил его отнести по указанному адресу чемодан, Андрей согласился.

После этого он еще раза три выполнял несложные поручения Зубея. И хотя понимал, что тот занимается темными, подозрительными делишками и что он как бы помогает ему в этом, Андрей беспрекословно подчинялся Зубею.

Эти немногие поручения, строгое предупреждение никому ничего не болтать наполнили его жизнь волнующей новизной и таинственностью. Правда, иной раз на него нападал страх. Особенно после аферы с «футбольными командами». А что, если кто-нибудь из тех мальчишек случайно встретит его и узнает? Но Андрей старался не думать об этом. Зачем? Уже поздно жалеть. Теперь он в руках Зубея. Ну и пусть! С ним хотя и страшно, зато интересно. Вот с той же филателией. Что там за тайна такая?