На втором уроке Андрей услышал фамилию парнишки с золотистым вихорком — Лужков. «Так это, значит, он сделал ту настольную лампу, — вспомнил Андрей. — Надо познакомиться с ним».

После урока он подошел к Толе Лужкову и спросил, с уважением оглядев его коренастую фигуру:

— Это твоя лампа на выставке?

— Моя.

— Хорошая. Долго делал?..

Они разговорились.

Толя оказался общительным и приветливым человеком. Обо всем отзывался со спокойной доброжелательностью, много знал, и Андрею было приятно с ним. Он сказал:

— Рядом со мной Касьянов спал. Его в ваш класс перевели. Ложись на его кровать.

Толя согласился. Прохаживаясь по двору, они проговорили целую переменку. Митяй даже приревновал Андрея. В классе с обидой спросил:

— Ну, наговорился? Налюбовался?

— Ты — о чем? — не понял Андрей.

— Друзей начинаешь забывать.

— Ох, и чудак! — засмеялся Андрей. — Просто он хороший парень. В электротехнике разбирается. Помнишь лампу на выставке? Он сделал. Помогал школу радиофицировать. Даже приемники может ремонтировать…

— Наболтать все можно! Было бы кому уши развешивать.

— Не знаю, чего в бутылку лезешь, — недовольно произнес Андрей.

Трое «новичков» в этот день уже и обедали за столом седьмого «Б», и на самоподготовке сидели вместе с ними, и спать отправились не в свою прежнюю спальню, а на новое место. Толя, как и договорились, занял кровать рядом с Андреем, а товарищ его — Олег Шилов — в другом ряду, возле Лерчика Орешкина. Олег молча разостлал новую простыню, переменил наволочку, разделся аккуратно и, точно на выставку, сложил вещи. Потом лег, ровно вытянувшись под одеялом, и сказал:

— Если будете болтать, то не больше десяти минут!

Андрею не понравились ни аккуратность его, ни этот категорический тон.

— Как понимать вас, милорд, — спросил он, — это ультиматум или что?

— При чем тут ультиматум, — без улыбки ответил Олег. — Дан отбой — надо спать. А милордом меня звать нечего, не подходит…

Пока Андрей, не ожидавший такого отпора, подыскивал ответ пообидней, на помощь ему подоспел Митяй.

Весь день дувший губы, злой как черт, он только и ждал случая затеять скандал:

— А ты не больно командуй! Фотограф! У нас своих командиров хватает! И староста спальни есть. Димка, скажи ему!

— А чего говорить, — ответил Расторгуев. — Правильно. Порядок есть порядок.

— Эх, мочалка! — обругал его Митяй. — А нам с Королем на ваш порядок начхать. Правда, Король?

Андрею вдруг почему-то стал неприятен Митяй со своим резким, чуть хриплым голосом, и он ничего не ответил.

А Митяй не унимался. По уговору что-нибудь забавное сегодня должен был рассказывать Лерчик Орешкин, однако Митяй, желая досадить Олегу, вдруг хохотнул и полез всей пятерней в рыжий затылок.

— Ну, ребята, выдам историю — животы надорвете! Как надумали мы с дружком путешествовать…

Он начал длинно рассказывать, потом, прервав рассказ, спросил:

— Эй, фотограф? Время засек?

Олег не ответил. Может быть, уже спал?

— Не трогайте вы его, — примирительно произнес Толя. — Он у нас жуть до чего упрямый. — И, подавшись к Андрею, тихонько, только для него, добавил: — Сердитый. Не хотел к вам идти. Я знаю: он уже нацелился на самолете покататься, снимочки сделать, а тут Светлана придумала в класс к вам идти, на помощь…

— Это она сама захотела? — изумился Андрей.

— Ну да. И к директору сама ходила, доказывала. Э, вы не знаете Светку!

Митяй еще долго рассказывал. Но не очень смешно, — больше смеялся сам. Лежа с открытыми глазами, Андрей все думал о странном решении Светланы. Потом его начал одолевать сон.

— Кончай волынку, — сказал он Митяю. — Завел на целый час.

Обиженно засопев, дружок его замолчал.